Дриада
Девочка кивнула, глядя в пол. Редактор встал, убрал очки в нагрудный карман и сел боком на стол.
— В целом довольно интересно, — нейтральным тоном сказал он. — Только над образами надо бы еще поработать.
— Я работала, — зачем-то ответила девочка, как будто слова редактора были вопросом.
— У вашей работы мало голосов. Правильнее сказать — ни одного. Значит, что-то не так в вашем виденье реальности и в виденье остальных людей, понимаете? Нет совпадения. Люди не находят в вашей работе ничего близкого себе. Допускаю, что она близка вам, но оценки ставят посторонние читатели, а для них ваш текст… ну, скажем так, чистый лист.
— Это чтобы не говорить «пустое место»? — деловито уточнила девочка.
Редактор с облегчением засмеялся — раз есть силы признать поражение, значит, есть силы и работать дальше. Он ненавидел травмировать чужое самолюбие, особенно подростковое.
— Просто есть определенный спектр понятий и слов, которые воспринимает и распознает человеческий мозг, как компьютер распознает символы, — пояснил он специально для ребенка. — А есть понятия, которые он не слышит. Вот, например, у вас — дерево заскрежетало. Это нонсенс.
— Почему? — удивилась девочка. — Оно скрежещет, я сама слышала.
— Допустим, — не стал спорить редактор. — Вы это слышите так. Но люди, обычные люди, дерево видят мягким, пластичным, теплым на ощупь, скрежет же — понятие, относимое к миру твердых предметов. Скрежещет ковш экскаватора об асфальт, скрежещут зубы у злящихся людей, скрежещет старая ржавая деталь в машине. Чувствуете разницу?
Девочка не ответила, пристально глядя на очки в кармане редактора и покусывая ноготь на большом пальце.
— И вот когда вы нарушаете эти соответствия, у людей в голове картинка падает, ноль, пустота, ничего нет, они не видят ваших героев и не видят места действия. Они ощущают обман и раздражение. Чтобы писать для других, нужно знать их правила восприятия. Вы молоды, у вас вся жизнь впереди, уверен, что писателем вы станете хорошим, нужно только немного жизненного опыта и наблюдательности.
Редактор взял листки с распечатанным рассказом, который был прислан по электронной почте, протянул девочке. Тишина дала понять, что разговор закончен. Девочка встала, сунула листки в карман и неловко наклонила голову вместо прощания.
Ветер на улице тут же растрепал ей полы пальто, вырвал бумагу и понес вдоль по улице, которая опустела перед дождем, девочка не стала гнаться за листками. Она дошла до городского парка и уселась на скамейку под старым деревом, развернула и сунула в рот леденец. Под порывом ветра неохватный ствол согнулся, исторг из пустоватых внутренностей стон и распрямился с гулким, раздирающим уши жестяным звуком.
— Не придуривайся, — равнодушно сказала ему девочка. — Ты не можешь скрежетать, ты не машина, веди себя как дерево.
Гибкие ветки раздраженно хлестнули по скамейке рядом с ней, но девочка, не глядя, отмахнулась.
— Ты мягкое, пластичное и теплое на ощупь, — пробормотала она, дирижируя перед собой палочкой от леденца. — Ты должно… ты должно с музыкальным звуком изогнуться и застыть как волна перед падением, выплеснув свои ветки на траву, как река, с которой сняли плотину…
— Леха! — вдруг заорал кто-то за ее спиной. — Бля, это надо сфоткать! Иди сюда, охренеешь!
Свидетельство о публикации №217060401213