Уильям Адамс

Старый анекдот. Арабо-израильская война. Призывник в Иерусалиме говорит военкому:
Дайте мне моего араба и я с ним договорюсь. И точно, народная дипломатия всегда эффективнее официальной.


УИЛЬЯМ  АДАМС.

        На этот семинар ЮНЕСКО я не попал. Не мой уровень. Я всего лишь аспирант. Без “мохнатой лапы”. Если точнее – вообще без всякой лапы. Но дошло до меня, что значился в семинаре доклад посвящённый поискам субмаринных источников. Потолковать с его автором мне нужно было до зарезу.

        Шёл 1970 год. Субмаринными источниками в Союзе никто толком не занимался. Была правда пара работ грузинских авторов, но совсем не в том ключе, который меня интересовал. Вот и попробуй подготовить диссертацию на голом месте. С одной стороны, вот она новизна. С другой, сразу скажут: ”Ты что, самый умный? Кто-нибудь да занимался уже этим вопросом. Плохо работаешь с литературой!” Ведь правила были таковы:

         Сначала упомяни Ломоносова, как первого во всём. Потом обязательно простого советского учёного, развившего гениального предка в свете идей марксизма – ленинизма. А потом приведи цитату из материалов последнего партсъезда или трудов действующего генсека. За какое место привяжешь цитату – не важно. Важно чтоб была. Полезно так же пнуть побольней буржуев, барахтающихся в болоте идеализма. Из этих барахтающихся я пока нашёл только итальянцев. Серьёзного пинка не получалось. А тут автор доклада – американец. Ну самый что ни на есть буржуй. А как к нему подобраться? Прямое общение с ними никак не поощрялось. За этим следили соответствующие товарищи в двубортных костюмах и широких штанах. Значит надо рисковать!

        По чужому билету приятель провёл меня в кулуары.
-  Дальше, - сказал он, - действуй сам. Приглашение, в случае чего, нашёл на улице, а я тебя вообще не знаю!
Ну как искать в толпе человека, которого никогда в глаза не видел? Подхожу к переводчице. Заискивающе улыбаюсь:

-  Девушка! Я тут первый день отсутствовал. Но заинтересовался одним докладом и имею вопрос к вчерашнему докладчику. А именно к Уильяму Адамсу. Помогите мне его отыскать.
-  Нет проблем! – говорит девица. – Видела его только что в другом фойе. Ждите здесь. Я его сейчас приведу

      Жду. Через пару минут она появляется и эдак небрежно мимо меня дефилирует. Вроде не видит.
-  Стойте, дорогой товарищ! – хватаю я её за руку. – А где Адамс?
-  Какой Адамс? – удивляется девица. – Уберите руки! Вы, вообще, кто такой?!
-  Так, - говорю, - приплыли. Я же Вам две минуты назад всё объяснил. И вы мне обещали свести меня с Адамсом.
-  Ничего вы мне не объясняли. И про Адамса первый раз слышу. Не морочьте мне голову, молодой человек!

       И поплыла она от меня лебёдушкой, оставив в полном недоумении. И остолбенении. Пока стоял, глазам своим не верю: опять выплывает из других дверей. Сияет, как будто миллион выиграла.
-  Вот,  это мистер Адамс. Общайтесь на здоровье!

      Тут только до меня дошло: близнецы! Как две капли воды! И одеты совершенно одинаково. До мелочей. Не отличить. Не дай Бог жениться на такой! Никогда не узнаешь на ком. Разве что номера на лоб поставить. Вот и развлекаются девицы безобидными розыгрышами.

        Здоровенный американец топтался рядом. Переводчица смылась. По-английски я тогда говорил немного, но не настолько, чтобы вести серьёзный разговор. Тут и двумя часами не отделаешься. А перерыв уже кончается. Сейчас его утащат на заседание. Меня же второй раз сюда не пустят. И предложил я, с места в карьер, этому Адамсу прогуляться в ближайший ресторанчик, где и потолковать по душам. Если он конечно не против. Адамс был не против. Так через десять минут мы очутились за уютным заведении за столиком.

     Мистер Уильям Адамс, как я его сначала величал, не чинился. Хотя и был профессором Гавайского университета и много старше меня. Сходу попросил называть его просто Билл, и никак иначе. Не чинился также с закуской и выпивкой, признавая, что еда очень непривычная – окрошка. Помочь мне в моих заботах он мало чем мог. Работа его по субмаринным источникам была единичной. А самые интересные данные засекретила частная фирма. Он даже тезисы опубликовать не мог. Ограничился устным докладом. Сплошное невезение. Значит, я и сослаться на него не могу.

         Однако теоретические положения его интересовали. И разговор пошёл интереснейший. Формулы ведь объяснять не надо. А главное мы оказались единомышленниками. Забрались в самые дебри. Тарелки отодвинули. Да как на грех, время кончилось. Ему надо было возвращаться к автобусам, отвозившим всю приезжую публику в гостиницу.

        И тут Билл мне без обиняков заявил, что ему осточертели официальные заседания. Что единственный человек, который заинтересовался его докладом – это я. Он готов удрать с семинара и говорить только со мной. И что он хочет немного посмотреть город, а автобусные экскурсии его не устраивают. Не для того он летел через океан и два континента, чтобы его водили тут на поводке. Он также предполагает прихватить с собой знакомого индуса, который жил в Москве и знает русский язык. Общаться будет куда легче. А вот могу ли я пожертвовать ему завтрашний день?

       Я призадумался. Умыкнуть двух иностранцев с официального мероприятия было чревато. Под любым предлогом нам могли помешать некоторые товарищи. Упечь его, Билла, в зал заседаний, а меня куда-нибудь в другое не столь уютное место. В тоже время я сам напросился на общение и прерывать его было глупо. Ладно, где наша не пропадала!

       Мы с Биллом быстро выработали диспозицию и сверили часы. Умыкание иностранцев было обставлено по всем законам детективного жанра. Вереница участников семинара растягивается на пол квартала. Мимо проезжает мой неприметный “москвич”. Я замечаю Билла и притормаживаю. Задняя дверка распахивается и Билл немедленно прыгает в салон, таща за руку индуса. Я сразу давлю на газ и резко сворачиваю в переулок. Главное, чтобы не успели засечь номера. Не успели! Уже сворачивая, через боковое стекло вижу, как на проезжую часть выбегают парни в широких штанах. Операция заняла пять-шесть секунд, а за это время не сориентируешься.

      -  Ну что, империалисты? Как прошел побег? На мой взгляд не хуже чем в Чикаго.
        Билл хохочет. Он в восторге от приключения. Индус стеснительно улыбается. Он, оказывается, учился в МГУ, значит, переводчик нам обеспечен. Субмаринные источники его не интересуют. Но он тоже никогда не был в Ленинграде и готов переводить всё, что угодно.

         Часа полтора мы с Биллом потратили в каком-то кафе на завершение начатого вчера разговора. Потом я закатил им роскошную экскурсию по Ленинграду. Естественно не по ленинским местам и памятникам славной революции, а показал им то, что знал и то, что они хотели. Неожиданно разговор зашёл о войне. Ведь только что отпраздновали двадцатипятилетие её окончания.

    -  А хотите, я вам покажу где стояли немецкие пушки?
Они хотели. И я не поленился отвезти их в Пулково. Показать мемориал и город, лежащий как на ладони. Это произвело сильное впечатление.
-  Ну и довоевались, - прокомментировал я. – На Эльбе обнимались, а после разругались. Даже для того, чтобы привезти вас сюда, вон какие трюки приходится проделывать. Разве это нормально?

       Билл разразился длинной речью. Смысл её сводился к тому, что все политики сволочи. И ихние американские и наши русские. Что вот мы, два впервые встретившихся человека, прекрасно ладим  друг с другом. Испытываем взаимную самую искреннюю симпатию. И что, он, Билл, рад принять меня в своём доме на Гавайях как самого лучшего друга. С удовольствием привёз бы сюда троих своих детей, чтобы они своими глазами увидели этот прекрасный город. И что о России у него сложилось своё собственное мнение и чёрта с два ему теперь кто-нибудь навяжет другое. Да, прорвало мужика. Видно накипело.

        В город мы возвращались молча. Понимали, что больше не встретимся никогда. Отъезжая от гостиницы, я до самого поворота видел в зеркале Билла с поднятой рукой, посылающей мне прощальный привет.