Космос. 3

Когда мы вернулись в «спальню», долговязый назвал число. Он просто вошёл и сказал. Некоторые сначала не услышали, но потом раздался шёпот и горестные рыданья, так, что каждый находящийся стал осведомлён. Голос долговязого был сиплым и тихим, мы же не могли сказать ни слова.
   Вскоре настала тишина. Каждый погрузился в свои думы, а я пытался разыскать капитана. Я обнаружил его в углу «спальни», он полулежал в своей капсуле и плакал. Я сказал:
   – Почему вы молчали, когда все проснулись? Вы тут главный.
   Он посмотрел на меня и сказал:
   – Ты многого не знаешь, парень. Теперь мы все погибнем тут. Многие из находящихся здесь молоды, и они умрут, не узнав счастливой жизни на планете Земля. Парки аттракционов, кинотеатры, путешествия... Они лишены всего счастья, и вы тоже, и мне жаль, поэтому я плачу.
   – Но ведь это не повод отмалчиваться, ведь вы наш лидер, вы должны быть готовы ко всем форс-мажорам.
   Он всхипнул и сказал:
   – Ты так мало знаешь...
   Он раздражал меня. Я сказал, еле вытерпливая его поэтические фразы:
   – То есть управлять колонистами вы не намерены?
   Он посмотрел на меня исподлобья и пробормотал:
   – Оставь меня...
   Я ушёл, оставив этого бесхребетного слизня со своими слезами. Нужно было что-то делать. Вокруг лидера потихоньку стали собираться люди, но он всех отваживал.
   Потому я прочистил горло и произнёс на всю комнату:
   – Нужно избрать нового лидера!
   Спустя череду долгих споров, выбран был долговязый. Он сказал, что его зовут Валентин Орнт, и что теперь собрания проводятся в главном зале.
   Теперь, когда некоторые вопросы были решены, люди стали разбредаться по космическому кораблю. Многие были в так называемой Гостиной, а некоторые просто изм сложные переплетения коридоров.
   Но я остался в «спальне», несколько человек – тоже, в том числе и Орнт.
   Он подошёл ко мне и сказал:
   – Слушай, я вижу ты в вопросах управления разбираешься. Нужно найти людям работу, также нормировать пищу. Если каждый будет есть сколько хочет, этого ни  на какое время не хватит. Не хочешь помочь оборудовать зал собраний?
   Мне было нечего делать, и я согласился. Мы взяли нескольких крепких мужиков из оставшихся в «спальне». Местом был выбран Главный зал, который все знают, где находится.
   Мы снесли стулья из Гостиной, разложили их кругом вокруг круглого стола в центре комнаты, а во главе поставили кожаный стул от Центрального Компьютера.Зал был готов.
   Мимо изредка проезжали рабочие роботы. Они следили за состоянием корабля, наводили порядок и прочее. На нас, людей, они не обращали никакого внимания, просто объезжали и всё. Они были примерно 1,5 метра, полуовальные. Руки их были тонки и напоминали трубы с маленькими погрузочными кранами на конце. Вместо ног у них были гусеницы. Ещё у них были трубы, которыми они всасывали мусор.
   Потом было собрание.
   Они говорили, потом повторяли, чтобы повторить снова. Говорили, чтобы говорить, но не делали. Собрание шло и шло, и шло, и не было конца, и всё повторяли, чтобы повторить снова. Чтобы сделать видимость. Нам всем было плевать на это собрание, мы мусолили и мусолили, но мыслями были в Гостиной, или «спальне», или ещё где. Собрание было так глупо, так очевидно. Это был наш наркотик, временная отсрочка, убеждение себя, что мы что-то сделали, чтобы потом уйти с чистой душой. Мы обсуждали планы, которые никогда не претворим в жизнь, однако нам было приятно строить их. Фантазировать и анализировать фантазии. Все знали, что умрут тут, и им хотелось уйти, побыть с самим собой, своими мыслями, но для начала нужно было убедиться, что что-то делается.
   Потом собрание кончилось, и мы с облегчением разошлись.
   Я пошёл исследовать корабль. Он назывался «А-735». Он был большим и запутанным, тут вились коридоры, в которых было легко запутаться. Запоминать все цифры трудно. Я выстраивал в мозгу карту этого места, ведь теперь это мой дом.
   Теперь это мой дом и моя могила и мои радости и мои горести и мои друзья и моя семья и мои развлечения.
   Я гулял по кораблю. Иногда попадались люди, они проходили мимо, грустные, одинокие. Мы все напоминали призраков, которые летали, а не ходили. Которые жили в этом особняке, и вокруг – никого. Только – леса.
   Только – космос.
   Космос и мы, призраки.
   Призраки в космосе. Ха.
   Клубок мыслей разбухал и разбухал, я боялся, что моя голова разлетится в стороны. Хотя нет. Тому, что я умру можно только радоваться.
   Клубок мыслей рос и рос, в основном это были воспоминания. Я вспоминал свою поездку в Петроград, это до сих пор поражает меня, не укладывается в голове. Это был обман века. По моему скромному мнению.
   Клубок мыслей был всё больше и больше. Я радовался, что покинул грязную и лживую Землю, но не хотел умирать. Я хотел жить на Артоне, в своей ихбушке, у какого-нибудь океана, чтоб вокруг – вода. А позади красивый лесок с милыми белками (если там есть белки, или что-то подобное), и чтобы птицы пели каждое утро.
   Но я остался тут. В этом холодном особняке, призрак.
   Время тут можно различить только по часам в Главном зале. Они висели рядом с часами, отсчитывающими остаток нашего полёта. Я был далеко, поэтому не знал сколько времени, но подумал, что долго гуляю и вернулся в «спальню».
   Там уже было много людей, они укладывались спать. Многие уже спали, храпя или сопя. Эти звуки напомнили мне о старых поездах, которые чучухали.
   Не то что новые поезда. Там у тебя своя комната, довольно большая, со столом, двумя сиденьями, кроватью на втором ярусе и пищи для багажа под сиденьем. Каждая кабина отделена плотной стеной с автоматической дверью, которая открывалась, если число на твоём браслета совпадало с числом на самой двери. Ещё сюда мог зайти персонал. И всё. Личное пространство и уют.
   Почему-то моему мысли стали шире. Все предложения, прокручивающиеся в голове становятся длинней и длинней, растут в геометрической процессии. Всё больше выражений и прочего. Хочется что-то написать, что угодно, лишь бы написать, лишь бы было, лишь бы избежать этих стен, лишь бы стало легче и проще. Разрядить обстановку в своей голове. Написать короткий стишок или рассказ, или завести ежедневник. Или, или, или.
   Я лёг в капсулу, не закрывая. Я боюсь, что она запрётся. Поэтому я лежал и смотрел в потолок, слушая храп и разговоры остальных.
   Я не заметил, как заснул.