Дачные страдания

«- Мужики!Дерните стоп-кран!»
Ветерок, по ошибке заглянувший в окно пригородной электрички, испаряется на лбах пассажиров с шипением раскаленного утюга. Толпа покачивается взад-вперед и замирает.
Пустых пространств в вагоне нет.
Багажные полки  - не исключение. 
Не поместившиеся на них сумки, рюкзаки и узлы повисают в густой толпе, как ложка в деревенской сметане. 

«ЮРЬИЧ, ТАРАНЬ!»

«- Машенька, подыши, пока поезд не двинулся!» - советует мама поднимая к окну девочку в бейсболке.
За окном застыла банальная дачная красота - елки, белки, палки, плакучие березы и северные ели.
Их черные лапы напоминают что-то траурное из Шопена.
Сразу хочется мороженого и воды со льдом.

Машенька положила голову на нижний край оконной рамы и послушно дышит.
Электричка замерла, как увязшая в болоте корова.

«- Сотрудники поездной милиции, - безнадежным голосом призывает машинист по громкой связи, - пройдите по вагонам и снимите гражданина со стоп-крана.  Повторяю: сотрудники поездной милиции...»
При слове «милиция» в затуманенных глазах пассажиров   вспыхивает оживление, отдаленно напоминающее реакцию младшего отряда пионерлагеря на вопль: «Пацаны!..Привидение!». Летом на дачных направлениях железной дороги легче встретить призрак Летучего Голландца, чем поездную милицию.

Зимой эти ребята, вооруженные резиновыми дубинками, бодро топают через пустынные вагоны, выбирают тот, что потеплее, устраиваются в нем со всеми удобствами и лупятся в домино до  конечной станции.
В летние месяцы нужда в защитниках правопорядка отпадает сама собой: давка в вагонах такова, что граждане не имеют возможности  засунуть руку даже в собственный карман.
О чужом никто и не заикается! 
Парни в форме это знают и прочесывают составы лишь по большим праздникам.
А зря.

На солнечном перроне города Дмитрова электричку из Москвы, и без того забитую до лампочек под потолком, поджидает толпа.
Она ощетинилась корзинами, рюкзаками и спиннингами.
« - Юрьич, готов? - в последний раз переспрашивают на перроне. - Тарань!»

Юрьичем, облаченным в пробковый рыбацкий жилет, бьют, как тараном, по пассажирам электрички, безнадежно пытающимся обороняться от пришельцев.   

Через минуту победители с ликующим рыком захватывают тамбур. Побежденные вдавливаются  в душный вагон и начинают кувыркаться о чужие сумки, собак и рюкзаки.
«- Извини, мать, это я теперь на твоей тележке сижу?» - сконфуженно спрашивает молодой человек.
Одной рукой держит на весу две удочки, другой – корзину с рыбацким снаряжением.
Справа от него – вавилонская башня из поставленных друг на друга клеток с кроликами, а слева – облизывающийся под кожаным намордником палевый лабрадор.   
«- Нет, сынок, - отвечает ему сердобольная пассажирка, - ты сидишь у меня на коленях. Сиди уж, раз сел! На тележку я тебя все равно не пущу: у меня там помидорчики».

За схваткой в тамбуре равнодушно наблюдает белокаменный дмитровский собор.   
Собор построили еще до Ивана Грозного: он и не такое видал.

Когда запыхавшийся электропоезд отъезжает наконец от вокзала,  появляются - кто бы вы думали?
Появляются контролеры.


ЧЕЙ ПОРОСЕНОК, ГРАЖДАНЕ?

Зимой представители этой профессии прочесывают электрички в расстегнутых пальто, из-под которых синеет железнодорожная форма, а летом - в линяло-голубых кителях с погончиками.

Контролерские пуговицы - маленькие и плоские, чтобы не разлетались в разные стороны, когда официальный представитель железных дорог прорывается сквозь строй костистых старух, когтистых кошек, удочек, дачных печек-буржуек и любопытных младенцев, которые норовят схватить его за погон или за ухо.

В наши дни контролеру уже не нужно ругаться на весь вагон с безбилетниками, высаживать их в наказание на пустынных полустанках, сгонять в резервацию и лупить по головам Брокгаузом и Ефроном, о чем ностальгически вспоминал герой Венедикта Ерофеева.

У контролера – две задачи, и они таковы: первая - продраться сквозь толпу дачников, вторая - сделать так, чтобы все в вагоне оплатили проезд.
Для этого дела у него имеется толстая квитанционная книжка со следующими графами: «Ф.и о. гражданина, № телефона, адрес. Наименование штрафа, сумма (руб), сумма прописью. Оплатил (подпись). Получил кассир (ф.и о. подпись). Дата оплаты. Примечание: квитанция является бланком строгой отчетности».

«- Куда едем?» - интересуется контролер, приготовив квитанционную книжку на твердом картонном подкладе.
Безбилетник называет ближайшую станцию.
« - На Каналстрое эта электричка не останавливается», - уточняет электропоездная власть в голубых погонах. - «Тогда еду на станцию «Семьдесят пятый километр», - решает заяц. - «Может, вы вообще не в ту сторону поехали?» - на всякий случай спрашивает контролер, дописывая на весу квитанцию. - «А вы бы поездили, сидя на корзине с курами», - жалуется с полу пассажир, полузадавленный спальным мешком и большим переносным ящиком с нервным поросенком.

Заяц среди кроликов и кур добивается своего: ему выписывают квитанцию на штраф в восемь рублей тридцать пять копеек и билет еще на восемь рублей.
Билет на электричку, купленный на вокзале в  Москве со всей гражданской честностью, обошелся бы ему в двадцать пять рублей.

« - Теперь за поросенка заплатим, - продолжает контролер с огромным терпением, помусолив натруженный за смену палец, перевернув страничку квитанционной книжки и подложив под нее многострадальную копирку. - Поросенок занимает одно место. Чей поросенок, граждане?..»
Граждане не могут сопротивляться и им некуда бежать.
Закатанные в электричку, как малосольные огурцы в трехлитровую банку, они заводят глаза, называют ближайшую станцию и оплачивают проезд.
На этом они выигрывают червонец и даже больше.

Поймать их на обмане трудно: бригада контролеров, как правило, не возвращается по составу обратно. 
Прочесав дачную электричку, контролеры пьют где-нибудь в уголке сердечные капли и заменяют оторванные пуговицы английскими булавками.


МИЛЫЙ ОСТРОВОК КОММУНИЗМА

Дачники со стажем еще помнят светлые времена, когда проезд в электричке стоил чуть дороже жетона в метро, а штраф в десять рублей казался карой небесной.
После введения новых тарифов на пригородные поезда граждане поняли, как они заблуждались!

Полная стоимость билетов в экологически чистый уголок Тверской губернии оказалась в два-три раза выше, чем штраф за путешествие зайцем.
При зарплате 500-800 рублей москвичам приходилось выкладывать по 15-25 рублей, чтобы съездить в деревню к бабушке, на дачу или на огород.
И это – только в одну сторону!
Ведь возвращаться в душный летний город тоже надо, хоть и не хочется. 

Пенсионерам разрешили бесплатно ездить по подмосковным монастырям, возить правнукам черешню в летний лагерь и турецкие электрообогреватели на рынок в Лианозово.
Но на своих огородах летом вкалывают граждане трудоспособного возраста.
Эти граждане поняли, что, во-первых, были неправы, много лет подряд портя нервы себе и другим из-за паршивого червонца.
Во-вторых, они сообразили, что теперь можно с чистой совестью вообще ничего за проезд не платить.

Как-то незаметно электричка превратилась в маленький островок коммунизма: ехать в ней плохо, зато бесплатно.
Или почти бесплатно, потому что замученные контролеры спрашивают у граждан билеты через одного.
Если у тебя не спросили: «Ваш билет?..» - не возникай, и дальше поедешь без проблем.

Еще не было случая, чтобы после прохода контролеров по электричке в полузадушенном вагоне не разгорелась историко-философская дискуссия на тему «Долготерпение русского народа».
«- Если народ терпит, чтобы с ним так обращались,  этот народ будет скотски покорен любой власти!» - кипятится дачный философ, у которого под ногами стоят неизвестно чьи четыре банки с олифой, а на голове - неидентифицированная корзина с черешней.

Народ в вагоне безмолвствует.
Народ телепатически сообщает домашнему мыслителю: «Ездил бы ты, батя, как все, - без билета!»      

СЧАСТЛИВЫЕ БЕЗБИЛЕТНИКИ 

Помню, как тронуло меня объявление-призыв, вывешенное на вокзале подмосковной Коломны: «Сегодня ты забыл взять билет, - говорилось в нем, - а завтра сокращается число электропоездов!»

Объем перевозок определяется по проданным в кассе билетам.
Чем меньше билетов купят пассажиры - тем меньше станет пригородных поездов.

Удивительно даже не то, что электрички еще курсируют между Первопрестольной и станцией Собакино, где прибывших ждут два столба, торговка семечками и десять местных безработных таксистов.
Удивительно то, что билеты на пригородную электричку кто-то еще покупает.

Наше время породило новый тип зайца: симпатичного гражданина, исполненного собственного достоинства  и сочувствия к контролерам.
Нынешний безбилетник уже не прыгает на ходу с поезда и не демонстрирует с великим апломбом представителям власти набор ксив всех времен и народов.
Он больше не бегун на короткие дистанции, не фокусник и не борец за права человека: он уравновешенный, печальный реалист.

Его безбилетное состояние - не бунт против неправильно устроенного общества, а рассчет на калькуляторе.
Прежде чем начать ездить зайцем, он выясняет  множество деталей: например, на каких станциях по пути его следования закрылись билетные кассы.
А таких сегодня немало.
Более того: под Москвой есть станции, где  этих билетных касс отродясь не бывало. 

«- В чем же, уважаемые, я виноват? - грустными  и честными глазами смотрит на контролеров безбилетник. - Пусть управление железной дороги откроет, наконец, билетную кассу на станции, с которой я еду. И, кстати, билетик мне выпишете». 

Контролер за последние годы тоже изменился.
Он больше не будет качать свои права и кричать, что, если верить всяким, у него сто человек сели в электричку на станции Собакино, а он лично в Собакине выходил на перрон и не увидел там ни души, кроме мокрой собаки.
Контролеры первые из государственных служащих поняли, как тяжело быть слугой народа, который будет долго терпеть, но, разъярившись, собственноручно выкинет тебя из электрички (про то, как вызвать в экстренных случаях поездную милицию, смотри выше).

Бригады контролеров остаются непреклонно-суровы только на тех направлениях пригородных поездов, где гражданами перевозятся коммерческие грузы: вот уж там, как в электричке «Москва-Рязань», взимают не только полную стоимость билета, но еще штраф, и оплату багажа.

Зато на электропоездах, развозящим по деревням, дачным поселкам и водохранилищам простых отечественных отпускников,  контролеры давно уже открыли эру милосердия: они верят пассажирам на слово, вписывают штраф в стоимость билета и пробираются по составу дальше.

Близкое и непосредственное общение с соотечественниками в экстремальных условиях, привело контролеров к неизбежному выводу: народ надо любить.
Если  не полюбить его - неизвестно что получится.
Впрочем, если любить его, получается почему-то то же самое.

ЭРА МИЛОСЕРДИЯ

Пока я смотрю  в окно, в вагон вошли контролеры: они расходятся в разные стороны и пресекают безбилетникам выход из обоих дверей. «- Куда едем?..  Ладно, давай червонец», - говорит мне контролер в голубой форме.
«- А квитанция?» - спрашиваю я.
«- Какая квитанция?» - изумляется он.
«- Обыкновенная, - отвечаю. - По форме ЛУ-10».
«- С квитанцией будет двадцать четыре рубля, - подумав, сообщает мой остроумный собеседник. И прибавляет: - Тогда давай пятерку. Квитанция все равно не нужна: наша бригада электричку до конца гонит. Другие контролеры не войдут».
Даю контролеру пять рублей.
Мне наскучило покупать билеты. 
А ему ничто человеческое не чуждо.