Надежда. 17 глава

     Анна, взяв за руку Дусю, шла рядом с Саломат хола по пыльным улочкам между дувалами домов.
     - Немного осталось, - как бы оправдываясь из-за пыльной улицы, сказала Саломат хола.
     Стучаться в калитку не стали, днём двери ни у кого не запирались, да и ночью часто забывали это делать.
     - Мехринисо! - позвала Саломат хола.
     Мехринисо сидела под ветвистым деревом тутовника, на деревянном топчане и кормила грудью малыша, лежавшего в бешике. В жаркое время, малыша в бешик заворачивали без одежды, широкими лентами обмотав вокруг тельца, потом и вокруг перекладины бешика, чтобы малыш даже пошевелиться не мог. Из-под широких лент виднелись плечики и часть бедра, только от мух и комаров на бешик накрывали большой кусок марли, в богатых семьях это был тюль. Только после войны, богатых, как таковых, не осталось. Так, более обеспеченные, которые работали в партийном аппарате, или были директорами фабрик и заводов. Мехринисо отняла грудь у малыша и встала, поправляя платье. 
     - Кто там? - повернувшись, спросила было она, но увидев мать, в сопровождении Анны и Дуси, изменилась в лице.
     - Ах, Дусенька! -воскликнула она и побежала им навстречу.
     Мехринисо и Дуся долго стояли, обнявшись и раскачиваясь в такт, никак не могли оторваться друг от друга. Из дома выбежали детишки.
     - Ассалому аляйкум! - они с возгласами подбежали ближе, с любопытством разглядывая русских гостей.
     - Ой, что же это я... растерялась от радости. Проходите в дом. Я сейчас, - сказала Мехринисо.
     Но Саломат хола её остановила.
     - В доме жарко, дочка, сядем на топчане, под тенью дерева. А ты иди, неси сладости для гостей, - сказала ей мать.
     Мехринисо, кивнув головой, быстро убежала в дом и вынесла оттуда поднос со сладостями, такими же, как были и у матери, конфеты, кишмиш, сахар-рафинад, сушёный урюк и конечно лепёшки. Молодая женщина поставила жестяной поднос на хантахту, накрытую скатертью и пошла ставить самовар. Анна чувствовала себя неловко, столько хлопот из-за них, а у неё малыш... но малыш не плакал, будто понимал, что мама занята. Дуся подбежала к бешику и присела на курпачу.
     - Опажон, это Ваш сын, да? - спросила девочка.
     - Да, дорогая, ты ведь уехала, а я не хотела одна оставаться, вот и купила себе в магазине, - ответила Мехринисо.
     - Да? В магазине продавали малышей? А почему Вы не купили девочку, похожую на меня, а взяли мальчика? - спрашивала Дуся, вызывая улыбки у Анны и Саломат хола.
     Мехринисо тоже не сдержалась и улыбнулась.
     - Да разве такие, как ты, есть? Таких нет, только ты одна. Вот и пришлось купить мальчика, - ответила молодая женщина.
     - Здорово! Видишь, мамочка, таких как я, больше нет. Я одна такая, - с серьёзным видом сказала Дуся, посмотрев на мать.
     - Конечно, солнышко! Таких как ты, нет, - ответила Анна, с умилением посмотрев на дочь.
     Немного посидев, Саломат хола поднялась.
     - Мы пойдём, Мархамат плов готовит для гостей, ты сама с детишками приходи, может и зять наш захочет прийти. А мы пойдём, - сказала женщина.
     - Посидели бы ещё, я бы обед сготовила, - ответила Мехринисо.
     - Да придём ещё, успеешь и сготовить, - сказала Саломат хола, направляясь к двери.
     Анна и Дуся последовали за ней.
     - А можно я останусь с опажон? - спросила Дуся у самых дверей.
     Анна и Саломат хола переглянулись, Мехринисо с надеждой ждала, что они ответят. Анна пожала плечами, вроде как соглашаясь, ведь они год не виделись. Саломат хола, улыбнувшись, сказала:
     - Ладно, родная, оставайся. А вечером, Мехринисо, приведи её домой. У тебя и так их трое.
     Обрадовавшись, Дуся вернулась к ребёнку, села возле бешика и стала плавно его раскачивать.
     Вернувшись домой, они остановились возле навеса Кодиржон акя.
     - Обедать идёмте, плов наверное уже готов, - сказала Саломат хола мужу.
     Саломат хола и Анна зашли во двор и вымыли пыльные ноги в арыке, потом уже сели на топчан. Мархамат уже приготовила плов и оставила в казане томиться, а сама принялась резать помидоры и огурцы на салат ачучук. Чтобы длинные косы ей не мешали, девушка завязала их вокруг головы и туго обернула платком.
     - Райхон тоже мелко нарежь, дочка и горький перец принеси, - громко сказала невестке Саломат хола.
     На хантахте, застеленной скатертью, лежали лепёшки и в косушке стояло кислое молоко. Вошёл Кодиржон акя и позвал из дома Бекмета, который мастерил полку для обуви. Мальчик вышел, поздоровался, сполоснул в арыке руки и сел на край топчана.
     - Мархамат, дочка, Собиржону плова отдельно отложи, скоро придёт, поест, - сказала Саломат хола, когда Мархамат, открыв крышку казана, стала перемешивать в нём плов.
     - Хорошо, мамочка, - тихо ответила девушка и взяв косушку побольше, положила в неё плов и накрыв тарелкой, убрала на край очага.
     Вечером пришли Мехринисо с малышом и Дусей.
     - А детей что же не привела? - спросила Саломат хола.
     Зять Ваш пришёл пораньше велел мне самой к Вам идти, - ответила Мехринисо, отдавая ребёнка матери. 
     - Ну и ладно, садись, поешь с нами. Мархамат картошку с яйцами пожарила с обеда осталась, что будешь, дочка? - спросила Саломат хола.
     - Ой, я плов хочу, - весело заявила Дуся.
     - Хорошо, сейчас тебе плов принесу. Кеное занята, малыша кормит, - ответила Саломат хола, уходя к навесу, где стоял самодельный из глины очаг и накладывая плов из чашки в большую тарелку.
     Так Анна и Дуся пробыли в Ташкенте больше двадцати дней, им в дорогу Саломат хола собрала сухофрукты, свежие помидоры и огурцы, виноград и гранаты, два арбуза и две дыни. Решили лететь самолётом, чтобы продукты не пропали. Нежно со всеми простившись и пообещав приехать следующим летом, они собрались в дорогу. В аэропорт их проводил Собиржон и рано утром они улетели.
     В Ленинграде, взяв носильщика и положив все коробки и авоськи с арбузами и дыней в тележку, они дошли до такси и благополучно доехали до дома. Оставив Дусю с вещами возле подъезда, Анна пошла звать на помощь Марию или Ивана. Дома Анна узнала, что парень поступил в институт и Василёк тоже вернулся из лагеря. От гранат, винограда, арбузов и дынь, все пришли в восторг. Такого в Ленинграде было не найти. Сидя на кухне за столом, Анна и Дуся рассказывали о проведённом в Ташкенте времени. Дуся хвалила малышей кеное и Мехринисо.
     - Они такие красивые, такие сладкие и пухленькие, прямо прелесть! Я им целовала ручки и ножки, - громко говорила Дуся.
     - Какой сладкий аруз, а дыня ещё слаще, - с восторгом говорил Василёк, поедая сладкий плод. 
     Лето быстро проходило, Иван  приступил к учёбе в институте, Дуся и Василёк пошли в школу, она в шестой, он в девятый класс.