Дар

1.

Душа – это музыка. Душа в созвучное влюбляется. Мир – это вдохновение Бога. Он сочинил неисчислимое количество мелодий и вдунул их во все предметы сущего. И с тех пор они зазвучали, зазвенели. И мир стал живым.

Вижу дерево. Могучий ствол, ветви. А на ветвях трепещут листочки. Дерево – это храм. Храм мироздания. Мы все – листочки. Все – его часть. Сколько листочков, столько и душ. Сколько душ, столько и мелодий. Все звучат по-разному, но все – в Боге. Листик без дерева не может. Если отпадает, то чахнет. Дерево без листика не хочет. И каждой весной начинается новый круг бытия.

Солнце – круглое. И ходит по кругу. Обходит землю и возвращается вновь. Смотрю на солнце. Все в этом мире движется кругами. Но ничто не повторяется. Значит, мир – как спираль. Все мы по ней идем. Сама она стремится в бесконечность. Бывает, входишь в те же воды, но ты уже – другой.

Солнце не может быть одно. Только Бог один. А солнцу нужна луна. Солнце одно мир не удержит. Во всем есть ночь и день. Так мир держится, а иначе бы давно в одну сторону свалился. Ночь звучит тихо, таинственно. День – ярко и смело. А Бог их слушает.

Вижу реку. Иду к реке. Жизнь – это река. Не пытайся что-то удержать. Все изменяется, все течет. Не привязывайся слишком к своим планам. Все может поменяться в любую минуту.

Заглядываю в воду. Река течет, и мы течем. Сколько утекло уже дней в реке моей жизни? А вспять потечь нельзя. Течение только вперед несет. Не пытайся плыть вспять, не спеши плыть вперед прежде времени. Теки вместе с нею.

В реке вижу свое отражение. Весь мир – отражение. Отражение нас самих. Не можем ни увидеть, ни услышать того, что в нас не содержится. А много в нас всяких мелодий, красивых и не очень.

Беру сети – забрасываю в быстрые воды. Чувствую, улов большой сегодня будет. Почему в мире нельзя прожить без греха? Почему каждую минуту кто-то должен  поедать кого-то? А что, если перестанут это делать? Тогда и мир свалится под грузом изобилия. Свет без тени не может. Так мир уж устроен. Ты выбери свет, а тени сами собой найдутся.

Закинул сети, а сам на берег сажусь. По воде солнечные зайчики прыгают. Закрываю глаза – слышу, как лапами шлепают. Снова открываю – темные воды колышутся, трепещут. В них облака опадают и плывут по реке. Слышу, как они своими отражениями шуршат. Беру дудочку. Начинаю играть. Так душа реки звучит. Буду у нее прощения просить.

Иду по травам. Сажусь. Слушаю травы. Шепоты, шорохи, шелесты. Ветер с ними беседу ведет. Смотрю – травы танцуют. У каждой – свой танец. Беру дудочку. Начинаю играть. Буду прощения у трав просить.

Каждая травка с солнцем насмеялась, с дождем наплакалась, с ветром наигралась. Потому – волшебная стала. Травы творят чудеса. Собираю травы.

Зверобой рву, крапиву рву, душицу рву. Ромашки рву. Иногда клевер рву и одуванчик. А колокольчик никогда не рву. Колокольчики – святые.

Беру травы. Иду домой. Дома хорошо. Скрипят некрашеные доски под ногами. Набросал на них траву, и теперь – как в поле. Доски сначала впитывали травные запахи, а теперь отдают. Запах растения – это его душа. Как пахнет оно, так и звучит.

Ромашки звучат загадочно и несмело. Клевер – радостно, сладко. Одуванчик – он светлый, родной, и музыка у него такая же. А больше всего мне по душе колокольчики.

Вешаю связки на стены. Подхожу к столу, сажусь на табуретку. Устал. Табуретка у меня шершавая, из грубых досок сколочена. И стол такой же. Стол большой. На нем разные горшочки стоят. Еще есть кровать, низкая, жесткая. И шкаф. Запираю его на ключ, потому что там – клад.

Завариваю чай. Пью медленно и задумчиво.

Смотрю на небо. Вот и заря. Уже и день закончился. Солнце всегда по-разному садится. То в тучу, то красным, то сиреневым. Поэтому и заря всегда по-разному звучит. Сегодня заря ярко-красная, радостная. Звонко разливается по небу.

Выхожу на крыльцо. Смотрю вверх. Там, в вышине, пульсируют звезды. Небо – живое. В нем мерцают и дрожат сотни огней, летают самолеты, проплывают загадочные спутники, срываются и падают миры. Это уже совсем другая музыка. Так Душа Мира звучит. Для этой музыки нужен особый инструмент.

Захожу в дом. Открываю шкаф. Разворачиваю тряпочки. В них – скрипка.

Беру скрипку. Иду через сад. Потом дорога обрывается, начинается поле. Там есть небольшой холм. Забираюсь на холм.

Звезды мигают. То вспыхивают, то притухают. И так их много-много. Под какую музыку они сейчас танцуют свой космический танец? Гляжу, проплывает комета. Смелая светящаяся точка проводит линию на небосводе. Беру смычек и веду его по струне.

2.

Поднимается солнце. Новый день начался.

Встаю. Умываюсь. Иду по росе. Роса всегда звучит несмело и серебряно. Капельки осыпаются на землю, падают на другие травки. Звяк-звяк-звяк. Как бубенчики. Беру ведра с рыбой. В городе продам.

На базаре – скрип, крики. Вытрясти из головы этот шум хочется. Сегодня особенно людей много. Это хорошо. Легкий домой пойду. Ради этого и потерпеть можно. Музыка здесь неразборчивая, грязных нот в ней много. А во всем чистота должна быть.

Сложно мне здесь. Раньше легче было. А сейчас думаю – как достою? Смотрю на небо. По небу облака плывут. Высоко-высоко проплывают. И на нас всех сморят. Все видят, все знают. Потому – не осуждают никого. И звучат они тихо и торжественно.

Я когда к облакам подниматься буду, тоже одной только музыкой стану. И все мы так. Вся Вселенная музыкой наполнена. Только какие на других планетах песни, я не знаю. Может, и знал когда-то. Знаю, как ромашки звучат, как березы звучат. Как люди звучат, знаю. В какую музыку верим, такую и слышим. И Там – то же самое.

А как все планеты пройдем, когда всем побудем, разве кого-нибудь осудить сможем? Тогда мы Бога узнаем. Будем лететь, как облака, и смотреть на все. С солнцем радоваться, с дождиком плакать. Всех поймем, никому слова злого не скажем. Это и есть Любовь.

Залюбовался облаками, и легче стало мне. Знаю теперь, вытерплю.
А смотрю – уже и день на исходе. Сегодня радость у меня. Всю рыбу продал. Налегке домой возвращаюсь. И на душе легко. На вырученные деньги хлеб, соль куплю.

Выхожу на поле. Какой наш мир красивый! Сколько в нем красок. Многие только черное с белым замечают. А нет, разноцветный он. Бог разнообразие любит. Таким Он и мир свой создал.

Вижу дом свой вдали. И сердцу сразу весело. Хоть ноги устали, шаг сразу ускоряется. Дверь скрипит тоненько. Я ее незапертой держу. А зачем? Воровать-то у меня нечего. А коли человек нехороший сыщется, он уж найдет способ темное сделать. На двери у меня нет замка. Только шкаф запираю. А ключик всегда здесь, на шее висит. У сердца его храню.

В дом захожу, гляжу – а там люди сидят. Меня дожидаются.

Ну что же, пришли – так здороваться будем. Ласково «здравствуйте» им говорю. Всякое дело должно добром начинаться и заканчиваться. А иначе пути не будет. Какой первый аккорд, такая и вся мелодия.

Стараюсь понять, зачем пришли. Не здешние, сразу видно. Из большого города приехали.

Смотрю на тебя. Соли в тебе много. Почему много? Здесь надо смотреть, холод или жар. Вижу – холод. Откуда холод? Смотрю на него. А вот и он, твой холод. Холод теплом гонят. Лето – тепло. А ты кем будешь? Смотреть на тебя продолжаю. Очень знакомой музыка мне твоя кажется. Понимаю, ты – колокольчик. Колокольчик тепло любит. Колокольчику травы нужны. Лето – тепло, травы – тепло. Закрываю глаза. Вижу – травы колышутся. Друг к другу льнут, изгибаются. Причудливо так. Ласкаются. Их ветер гладит. А они все растревожились, разыгрались. Сладко им. И колокольчик – там тоже. Беру дудочку. Играю. И так музыка мне твоя нравится...

Долго играю. Смотрю – ты такая же. Что-то тебе мешает. Говорю спутнику твоему: уйди. Он не хочет. А ты вся поникшая. Как цветок, снегом засыпанный. Жизни в тебе мало. Он тоже видит, уходит.

Снова играть начинаю. Смотрю – из тебя соль пошла. И так много, так много. Откуда столько взялось...

Восток уже розовым раскрасился. Ночь быстро прошла. Посветлела ты. А все равно еще ночь в тебе. Я тебя на кровать на травы кладу. А сам в поле иду.

3.

Мыслей много в голове разбродилось. Не засну теперь. Воспоминания роятся.

Помню, как сейчас, стоишь ты передо мною на поляне. На тебе платье голубое. И звучишь ты тонко и серебряно. Ты травы собираешь, а я тебе помогаю. Тебя травы бабушка рвать учила. А я иду за тобою и тоже стебельки отламываю. И так хорошо мне, так тепло возле тебя. Ты на меня оглядываешься и улыбаешься. Но очень печально. Ну прямо колокольчик настоящий. Я играть начинаю. Ты садишься, слушаешь. Перестаю. Ты еще просишь.

Знаю, откуда твоя печаль берется. Уезжать мне скоро в город, учиться. Профессию надо получить. А я говорю тебе, не грусти. Город маленький, недалеко он находится. Приезжать стану, часто видеться с тобою будем. Ты слушаешь, а головой все так же к земле клонишься.

Я на агронома выучусь. Потом сюда вернусь, в поле работать буду.

В городе камни звучат монотонно и медлительно. Усыпляют. Куда ни глянь – один и тот же мотив повторяется. Устал я от него. Дома низкие, пятиэтажные. А мне, деревенскому, большими кажутся. Земли там мало. В асфальт она заперта.

Иду с занятий с товарищами. Смотрю – сирень расцвела. Так нежно звучит она. О доме поет мне. Достаю дудочку, начинаю играть. Товарищи мои сначала смеются, потом заслушались.

Много народа собралось. Кто идет, все останавливаются. Слышу, из толпы – голос. Высокий человек спрашивает:
– Где мелодию такую выучил?

Говорю:
– Не учил.
– Сам придумал?
– Нет.
– А кто?
– Бог придумал.
– Это как?
– Так сирень звучит. Я слушаю и повторяю.

Смотрю – он не верит.

– А как тогда вот сурепка звучит? – на цветок показывает.

Слушаю. У сурепки песня светлая и простая, незамысловатая. А за душу берет. И легкая, парящая она. Дую в дудочку.

– А человек звучать может?
– Конечно, может. У всего есть своя песня.
– Вот он, как звучит? – на человека из толпы показывает.

Я на него смотрю, а он такой серый, согнувшийся. Будто ему на плечи что-то тяжелое положили. Начинаю играть. Гляжу – у него слезы по лицу катятся.

– У тебя дар.
– Дар? Никогда не задумывался об этом.
– Тебе учиться надо.

Протягивает мне бумажку. Там цифры написаны. Говорит, вечером позвонишь.

Вечер подходит, а я и думать забыл. Один мой товарищ спрашивает: «Звонил ты?» Я вспомнил. Говорю, нет. Он: «Ты что! Знаменитым станешь!»

Я думаю – надо позвонить. А неохота как-то. Сижу и молчу. Задумался. И тоскливо очень на сердце стало. Домой захотелось. Там лес, там поле. Ты там. Я взял дудочку и заиграл. А на что она, слава. Мне и так хорошо. Люди услышат – и они радуются. Потом думаю, а знаменитым стану – скольких людей счастливыми сделаю. Да и правда, может, у меня дар. Номер набираю.

4.

Сегодня не спавший домой возвращаюсь. Не могу спать, коли солнце проснулось. С луной дремать, а с солнцем бодрствовать надо. Порядок у меня такой. Но никому его не навязываю. А зачем? Жаворонок утром поет, соловей – с вечера песнь начинает. У человека – так же. Сколько людей, и истин столько же. А Великая Истина из малых истин складывается. Выпадет один осколок из мозаики – и весь узор нарушится.

Захожу в дом. Ты проснулась уже. Смотришь на меня приветливо. Я говорю, будем чай пить. Воду на огонь ставлю. Травы перебираю, поглаживаю. Травы поласкать сначала надо. Все ласку любит. Все любви ждет.

Говорю, вот со мной поживешь с неделю, совсем веселая станешь. А ты опять поникла и задумалась. Я тогда в руки дудочку беру. Снова играть начинаю. Мотив все тот же, а сегодня светлее ты звучишь, ярче. Вижу, и лицо у тебя розовее стало.

Чай пьем. А потом я тебя на поле вывожу. Чтобы по земле ты прошлась, живым воздухом подышала, звуки луговые послушала. Знаю я, как город твой звучит.

Помню, приехал я тогда. Ото всюду каменные глыбы глядят. Такие же, как те, что в том городке были. Только гораздо выше. И звук у них более напряженный, волнительный.

Иду по улице. Автомобили – это резкая, стремительная музыка. Вывески магазинов светятся, пульсируют, это тревожная нота. И поверх всего – шумы, отзвуки, эхи. Трамваи гремят. Как звучат люди – не пойму. Все смешалось в гул разрозненных звуков, перепуталось, переплелось. Иду в толпе и ничего не разберу в этом пестром многоголосье.

А в музыкальном училище тихо. Только слышно – пение всегда откуда-то доносится. Меня туда без экзаменов взяли. Там я нотной грамоте быстро научился. Высокий человек мне скрипку подарил. Бесценный дар. А дудочка мне все же милее была. Она из дерева, что в наших садах растет, сделана. Ее один дед смастерил и показал, как дуть.

Ты по земле нерешительно ступаешь. Привыкла по ровному асфальту ходить. А ты по траве пройди, по песку речному – сразу другой себя почувствуешь.

Бог нам книгу дал мудрую, чтобы мы, сюда спустившись, не заблудились. Природа – книга, по которой Бог нас учит. Красивая она. А душе нашей красоты всегда хочется.  Только ты внимательней смотри. Красота, она ведь порой совсем тихая. Люди в больших городах туда-сюда бегают. И себя порой не замечают, не то что мира окружающего.

Вот деревья, гляди, стоят. Ну деревья и деревья. Что с них? А у каждого дерева душа своя есть. В гости к ним мы заходим сейчас. Как гость и веди себя. Не все человеку одному земля дана.

На пенек ты садишься, устала. А и здесь деревья стояли раньше. Теперь их все люди вырубили. Я эти деревья, как вернулся, сразу посадил. Думал, расти они будут да листьями на ветру трепетать и петь. И простит меня Душа Мира тогда. Ох и большие они с тех пор выросли. А нет их уже.

Ты меня про людей спрашиваешь. А что люди? Много всего в них намешано. И светов, и теней хватает. Только я светлое предпочитаю видеть. Обиды ведь – груз тяжелый. А я налегке иду.

Добрый ты, говоришь мне. А ты погоди так думать. И у меня две стороны есть. Но я, как луна, светлой стороной к миру повернутым быть стараюсь.

Помню, в музыкальном училище друг у меня появился. Он музыку тоже сочинял, хорошую. А мы вечерами берем свои скрипки и на улицу играть идем. А обратно уже ночью возвращаемся. Поспорили мы как-то шутя, у кого из нас музыка лучше, и свою сыграть теперь решили. Пусть люди рассудят.

Я музыку никогда не записываю, отовсюду она льется. Встал и слушаю по сторонам. Куда ни глянь – бетон кругом. Стекло, пластмасса... Они монотонно, тускло звучат. Люди туда-сюда пробегают – никак уловить мотив не могу. А небо уже потемнело. Только оно будто неживое в городе. Звезд не разглядеть. Я смычком по струнам вожу. После – друг играть начинает. Гляжу – люди останавливаться стали, слушают. А мне нехорошо вдруг стало. Будто что-то родное он у меня сейчас украл. Я тогда понял, что музыка моя мне больше самому нужна, чем миру. Люди могут ее не слушать, а я не играть ее – не могу.

Я к другу подхожу и спрашиваю: «Ты откуда мелодию эту взял?» Он удивленно на меня смотрит: «Как откуда? Из головы, из сердца». А я ему зло отвечаю: «Плохая у тебя музыка. Обывателям играй ее. А мою – только профессионал оценит». И ушел. Я тогда не друга, я себя самого потерял.

Смотрю на небо. Солнце высоко стоит. В зените оно. Домой зову тебя. Знаю я, уходить не хочешь, воздухом медовым еще не надышалась. А надо. Во всем меру хорошо знать. А меру не знаешь – так и лекарство ядом оборотится.

В дом заходим. Вижу – он сидит. За тобой пришел. Увезти тебя хочет. А я чувствую, нельзя мне тебя теперь отпускать. Говорю ему, рано. Он головой качает. Говорю, три дня еще. Он кошелек достает и деньги мне протягивает. А на что мне его деньги? Неприятны они мне. Вижу я, сердце у него маленькое. А разве будет оно большим, если лишь деньгами заполняет его. Сердце, оно от любви ширится.

Все, чем владеем мы, у нас, да не наше. Нам Бог время подарил. А как мы даром тем воспользуемся, лишь от нас зависит. Все здесь оставим, когда уйдем. Только музыку заберем с собою. Мы ее всю жизнь сочиняем. Разная она, а все та же. Жалко тех, кто не попытался услышать музыку своей души.

Зачем существует печаль? Быть бы только радости на свете. А какие бы мы были, если б печали вовсе не существовало? Значит, нужна она для чего-то. Мы летим, летим, счастливые. А она она нас присесть, задуматься заставляет. Куда, зачем летим, спрашивает.

Хоть ушел он, а мне печально стало. И ты грустная сидишь. А ты не грусти. Посмотри, какое небо здесь красивое, все звездами усыпано. Смотри, как сердце Вселенной бьется. Все во Вселенной пульсирует, все движется. Ничто не стоит на месте. И мы все движемся. Иной раз повстречаешь кого – человек серый, обычный. А кто ж его настоящего знает? Все мы здесь – только кажемся. День пройдет – а мы другие уже.

Я шкафчик открываю, тебе скрипку показываю. Под небо зову тебя. Мы на холм забираемся. Я голову поднимаю, в душу мира смотрю. Потом в глаза твои заглядываю. Там звезды отражаются, мерцают. Под какую музыку танцуют они свой космический танец? Беру смычок, по струне веду его.

5.

Солнце проснулось, новый день начался. Что было вчера? А будет что? Только Бог и знает. Я вперед забегать не люблю. Да и в прошлое что заглядывать? Там уж исписаны страницы. А все равно часто перечесть тянет. Хоть тяжело иногда читать их бывает.

На тебя смотрю – ты спишь еще. Спи, спи. Здешний воздух целебный. Он сон крепкий дает. Я чай наливаю себе тихонечко, варенье достаю.

Я как с другом тогда поссорился, так играть не ходил больше. А вечерами одиноко становилось и мысли о доме шарманкой печальной крутились. Меня ребята тогда в клуб позвали. Там музыка оглушает, в голове бьется. Лучи прожектора ходят, по залу скребут. Выхожу оттуда – звуки бледнеют, гаснут. Как в вакуум попал. И мысль одна. Думаю – дойти скорее до дома, спать лечь. А в следующий раз пошел – вроде бы и ничего уже. Даже нравится. Мне выпить дали, и тепло по телу пошло, будто солнце внутри воссияло. А в голове – луна. Затуманилось все, мыслей нет. Только ритм-ритм. Везде, во всем – ритм. И я – ритм.
 
Чай мой нынче горький. А варенье – сладкое. Ягоды летом собирал. Они – солнце хранят. А ты проснулась – я тебя солнцем потчую.

Мне к реке идти надо, рыбу ловить. Ты за мной тянешься, не хочешь одна оставаться. А пойдем, если хочешь.

Я в городе рыбу продал. Тебе платье купил голубое. А ты бери, не противься, коль не хочешь меня обидеть. Надо так. Как цветку весеннему свет нужен, так и тебе в светлое одеться полезно. Сижу я, на тебя смотрю. А ты на меня смотришь, улыбаешься. И тепло на душе становится. Говоришь, научи меня травы собирать, помогать тебе буду.

Травы собирать – наука нехитрая. А не каждый сможет. Любовь тут нужна да усердие крепкое. И во всяком так деле. А как мастерства достигнешь, не гордись. Коли Бог не захотел бы, не имел бы ты то, чем хвастаешь. Все, что имеешь – Бог тебе разрешил иметь.

Ты в голубом совсем как колокольчик стала. И звенишь – светло и по-летнему. Ты не говори сейчас ничего. Дай я музыку твою послушаю.

Мы по дороге идем. А вот, смотри, разветвляется она. Какой теперь путь выберешь? Жизнь – это дорога. На ней перекрестки есть. Каждый день ими полон. Мы на каждом перекрестке одного себя находим, а другого теряем. Мы дорогу выбираем, а дорога нас делает. На какую лучше свернуть, и не знаем порой. Да только такие есть тропы, которые в чащу завести могут.

Я в городе вскоре на завод работать устроился. И рад был, что взяли меня. Город – он ведь живой. У него соблазнов много. Он с нами в игрушки играет. А мы и как дети. Все на свете забываем, как играть начинаем. Я все деньги, какие были у меня, на игрушки потратил. Да и так, что даже в долги влез.

На заводе – шум, гул. Я, как зашел, думаю, час бы продержаться. А люди – дни работают. Мне показали, как за станком стоять и что делать. Я работать начал.

Станок – инструмент резкий, грубый. По всему залу их щелканье стоит. Как к станку подойдешь – только его и слышишь. Не перекричать ничему его. На улицу выходишь, а шум этот за тобою следует, никак из головы не выскочит.

Я к урокам почти не готовился. Теперь и занятия пропускать стал. А все равно сдавал экзамены. Лестно мне было осознавать, что то, на что остальные время долгое тратят, мне без усилия дается. Ребята наши за спиной у меня шептаться начали. А я и не общался с ними. Гордиться стал.

Смотрю на березу. Береза – она девушка, стройная, белокожая. Как ясный день она звучит. Осина – воздушная, трепещущая. Того и гляди улетит с ветрами со всеми своими листочками. Тополь – тот совсем родной. Везде его встретишь и песню его в созвучном хоре узнаешь сразу. Ель – загадочная, тихая музыка. Тени в ней много, света – мало. Только зимой она уже по-другому звучит. Дуб... Дуб – богатырь. Не даром сказки про него сложены. Здесь он над всеми деревьями высится. Могучую, звучную песню поет. Далеко она разливается.

Дуб – он гордый. Я за это его люблю. Гордость, она ведь совсем на гордыню не похожа. Две сестры они, лицо – одно, души – разные. Гордыня лишь собою любуется, говорит, я – хорошая, вы – плохие. И часто так, качество одно, а проявлений много. Различны они, а и не заметишь, как одно в другое перетечь может.

Ты садись под дуб, тени дает он сколько. А зной какой сегодня. Видно, гроза будет. Маятник Мира в другую сторону качнется, и равновесие восстановится.
 
Смотрю на тебя. Ты от жары, как и травы, разомлела вся. Изменилась ты. Огня в тебе больше стало. А без огня человеку как прожить? Сила это огромная. Коль разжечь его удается, мрак рассеивается, холод уходит. Все человеку возможно становится, если огонь в нем загорается. Теперь уж знаю – совсем выздоровеешь. Да только огонь твой все робкий еще. Того и гляди задуешь его неосторожно. А я тебя опять по солнцу веду, чтоб горел он сильнее.

6.

Солнце высоко стоит. Травы вокруг растомились и пахнут. И звонко-звонко все так кругом, что сердце из груди рвется и летать вместе с птицами хочет. Стареем мы, а сердце – нет. Нет у него возраста.

Под небом жарко, а в избе тихо-тихо и прохладно. Прохлада всегда вкрадчиво звучит. На лежак бросаюсь. Какой я счастливый! Солнце светит, травы пахнут, птицы поют. Доски дома под ногами поскрипывают. Ты хозяйкой в нем стала. Суетишься, готовишь. Вода в кастрюле закипает, дымится. Дымы, как змеи, извиваются и вверх ползут. А я, как факир, им танец подсказываю.

Странная жизнь наша. Кто, для чего создал нас? Зачем бытие средь небытия возникло? Нам срок здесь такой короткий дан, чтоб понять это. А и не поймем умом мы всего. Только догадываться сможем. Конечно, как часть Целое понять может? Мы к цели одной идем, хоть и путями разными. Забываем здесь, на земле, замысел небесный, только обижаемся да ругаемся все.

Жизнь – странная, а время еще страннее. Мы всё его торопим и торопим. Вот оно и летит быстрее. И уж так разогналось оно, что сетуем мы на его быстротечность. А все равно торопить продолжаем. Куда спешим? Куда стремимся? А не стремиться не можем, не можем не спешить. А может, к Богу душа скорее вернуться хочет, вот и торопит время.

В окно смотрю – темнеет уже. Еще один день пролетел. А зачем живу, я и не знаю. Вот на дудочке сыграл, улыбнулась ты. И отрадно мне. Не зря, значит, день прожил.

Гляжу на небо. Небо заволокло. Звезд не видно. Душа Мира сегодня печальная. К тебе меня ревнует. А ты меня к небу в гости зовешь, скрипку слушать хочешь. Я ключик с груди снимаю. Никого, ничего больше не играл на ней, как сюда приехал. Только Душу Мира, для Нее только.

Вот она, скрипка. Она – учительница моя. Мне играть на ней и больно, и радостно. Всякий раз, как играть начну, сразу вспоминаю...

Иду я с ребятами. С завода возвращаемся. Вместе работаем, каждый день видимся, а друг о друге почти и не знаем ничего. Редко я с кем разговаривал. А зачем? Меня  Бог выделил, дар у меня. А они – обыкновенные.

Меня мой товарищ начинает расспрашивать, кто я, чем занимаюсь.

– Я – музыкант. Музыку пишу, – отвечаю.

Он смеется:
– Все сейчас пишут – книжки, картинки, музыку. Все сочинителями себя величают. Того и гляди эго так раздует, что лопнут, как мыльный пузырь. Я эти песни каждый день из приемника слышу, а наутро уж и не помню, что пели.

Задел он меня, я говорю ему:
– А ты не равняй меня со всеми. У меня музыка особенная. Она и плакать, и смеяться кого угодно заставить может.

Смотрю – уже все ребята хохочут.

– Развеселил ты и без музыки нас, а теперь плакать заставь. Только спор – не спор, если не на что спорить.

Коль самолюбие в человеке заденешь, он сам себе уж редко хозяин. Марионеткой  в руках своего гнева становится. Думаю, что есть дорого у меня? И на скрипку поспорил.

Я дудочку из кармана достаю, прохожих поджидаем. Держу дудочку, а руки дрожат. Гнев их за ниточки дергает. Смотрю – человек идет. Играть начинаю. Он мимо проходит. Потом еще, еще – мимо проходят все. Никто не останавливается.

Я в общежитие сам не свой возвращаюсь. А у меня экзамен завтра. Как сдам – не знаю.

Вечером за скрипкой ребята приходят. Говорят, проспорил – отдавай. Навеселе они. А я и нет, чтобы в шутку все обратить. Гляжу – скрипка чья-то лежит. Бери, говорю. Потом хозяин вернулся, ходит, ищет. Я молчу. И так мне стало плохо, так плохо! Бежать куда-то хочется. Быстро бежать. А не убежишь от себя. Я тогда выпил и спать лег.

Утром встаю – пустота кругом. Вокруг оглядываюсь, будто мир узнавать перестал. Одеваюсь, на улицу выхожу. По дороге иду – неживое, незнакомое все. И в голове тоже пустота – такая гулкая, пугающая. Кажется, с ума сойду от этой пустоты. Я голову руками стискиваю, бегу. Скорее пустоту чем-нибудь заполнить... На заводе – гул, шум. Станки щелкают, трещат, гудят...

А скрипку ребята потом отдали. Они парни хорошие, только шутники большие.

На тебя смотрю и смычком по струне веду. Что за музыка выходит – не пойму. Никогда еще такой не слышал. Изнутри она льется, из сердца самого. А я смычком за нею следую.

Чувствую, весь дом теперь музыкой полон. И стены, и травы – все ею звучит. Все смешалось, слилось, все стихло. Только она осталась. А она все ширится. Все больше ее становится. За пределы дома вышла. Весь мир ею полон. А что мне целый мир теперь. Ничего не ощущаю, не замечаю. Мыслей в голове нет. Время исчезло. Только слышу – ты, я и музыка эта. Вдруг – звон, лязг, скрип. Будто стекло режут. Хочется из головы этот звук вытрясти. В доме сразу неуютно, холодно. Стены, травы этот звук впитывают.

Смотрю – он стоит. Тебя забирает. А я чувствую, если отпущу тебя, мне больно будет. Еще день остался, говорю ему.

Вижу, как я ему неприятен. Он и меня, и музыку эту презирает. Если любовь есть, то и ненависть существует. Всегда так. Два полюса у всего. А ты не бойся к любви идти, ненависти не пугайся. Там, на экваторе – лишь полутени. Ни яркого света, ни тьмы там нет. Там истина яснее звучит. А мы, люди, как огонь в нас загорается – как бабочки, к Свету летим. Полутени больше не желаем.

Да что я? Я бы отпустил. Да как в холод тебя вернуть? Душа – это музыка. А когда две души звучат, еще красивее песня получается. Любовь – это музыка созвучных душ. Когда две мелодии в одной растворяются. На тебя смотрю, на него, и больно мне становится. Нет между вами музыки, только лязг.

7.

Утро проснулось, я по травам иду. Воздух медовый вдыхаю. Воздух здешний – он особенный, любой недуг исцеляет. Дождь его промыл, солнце высушило. Цветы дышат. Весь он дыханием их пропитан, весь – пением их полон. Зверобой рву, крапиву рву, душицу рву. Ромашки рву. Клевер рву и одуванчик. Вижу – колокольчик. Сажусь, слушаю колокольчик...