Серый мир

Ни в чём мы так не ошибаемся, как в оценке себя. Нам кажется, что мы живём достойной жизнью, не делаем сознательно зла, грешим конечно, но в меру, и поэтому после смерти нас ждёт что-то тоже радостное. Мы же ни какие-нибудь изверги, убийцы, маньяки, воры, извращенцы, насильники, подонки и прочая мерзость.

В полусне я оказался на пологом берегу речки, противоположный берег представлял собой высокий скалистый обрыв. Через речку был перекинут  узкий мостик, по нему вереницей шли люди. Перейдя речку, они шли дальше по узкой тропе, проходящей на половине высоты обрыва, рискуя сорваться вниз.

Небо было серым, вода в реке – тёмно-серая, все остальное: скалы, земля – были разных оттенков серого цвета. Люди, которые шли вдалеке по мосту и по обрыву, были одеты во что-то грязно-чёрное, лиц не было видно. Все было промокшим: одежда людей, непролазная грязь под ногами, воздух, скалы.

Я увидел, что на мне нет одежды, вытащил из липкой грязи под ногами что-то вроде брюк, выдавил из этой тряпки грязь  и натянул на себя. Я отметил для себя, что не чувствую при этом ни сырости, ни  холода, что могу войти в студёную воду, не ощущая её. Это было для меня не то, чтобы обычным, но не казалось чем-то необыкновенным, я принимал это как само собой разумеющееся.

Рядом со мной были люди, не помню их лиц, но это были обычные люди в обычной одежде, я о чём-то разговаривал с ними.

Проснувшись, я вначале подумал, что это было мне показано некоторое произведение искусства, как кино с эффектом личного моего присутствия. Но дело в том, что в памяти всплыло, что я уже был здесь раньше, я вспомнил, как шёл  по шаткому мостику над рекой, потом по тропке, слева от которой был обрыв, а справа нависающая скала.

Кажется, тогда всё же  было не так серо, сыро, не было столько грязи на одежде. Я подумал: «Почему мы - эти люди и я – покорно принимали тогда этот мир, как естественный, не пытались сопротивляться его убогости, искать выход из него?».
Но вряд ли такие мысли могли возникнуть, когда находишься в нём. Ведь мы шли не просто так, мы шли с какой-то целью, это было почему-то необходимо для нас. Мы должны были идти, в том мире не возникал вопрос о том, хорошо это или плохо, нравится мне это или нет, нужно ли это делать, можно ли желать другого существования, стремиться к чему-то другому. Этот мир так устроен, что протест против него не может появиться, сознание для этого закрыто: нужно идти и делать то, что делают все, это и есть твой долг, в этом смысл твоего существования, твоей жизни, твоей и всех людей, в этом довольство собой.

Наверное, с таким протестом, с пониманием существования другого мира, другой жизни, с горячей молитвой о спасении от такой судьбы можно прийти только из земной жизни. При жизни должно быть сформировано незыблемое убеждение в том, что мы можем попасть в такой серый мир, или ещё какой-то, но это временно, мы здесь потому, что не заслужили иного при жизни, что жили в серости, бездуховности, безбожии, безрадостно, что не поняли что-то важное при жизни,  но нельзя терять себя в нём навсегда, хоронить себя в бессмыслии, терять надежду о выходе отсюда, искать путь к свету, полноценной жизни.

Выйти отсюда можно только молитвой о спасении, но научиться этой молитве можно только при жизни.