Эротика Х. Маркса глазами Таракана Графомануса

  Вроде бы позиционирую себя тарака...упс графоманом, и не пристало бы заниматься такими вещами.
Однако какой таракан графоман может пройти мимо темы эротики и секса?
Какая книжка может быть привлекательной (если она не для детей и, эскъюзми, не для полных даунов) без углубления в тайны любви (секс присутствует), если она базируется на реальности, а не на марсианской жизни.
Хотя, кто его знает: как на цивильном докатастрофном  Марсе проистекало размножение, и требовалась ли для этого любовь, или можно было обойтись? То есть цивильно и без этики продолжать род свой, или просто шмякаться. По-насекомому, по-звериному или по-гейски. Как вам такой толерантный подход?
Тут вопрос. Насколько нам симпатичны обитатели Марса? Они нам родственники или никто?
Если там вместо понятного землянам физического образа женщины (голова, титьки, ноги) хозяйничали бы, положим, разумные тараканы?
Думаю, что вряд ли нас особо заинтересовала бы такая любовь. Вряд ли обычный человек что-нибудь полезное, кроме порции духовной блевотины, извлёк бы для себя и из себя.
Ну, марсоведы и зоологи-цивилизационщики бы заинтересовались. Бизнесмены бы тут же рядом очутились, СМИ, ЦРУ и другие интересные организации. Все перечисленные органы суют нос во всё, что связано с прибылью и управлением нравами.
То, что мы сейчас посмотрим на фотографиях (в Прозе.ру, увы, не посмотрят), словно частично происходило на Марсе.
Нет, там не тараканы... то есть не тараканихи. Но, ЕДРЁН КОРЕНЬ! Так называемая эротика, любезно демонстрируемая нашему современнику "попаданцем в 50-60-е" фотохудожником Харрисоном Марксом местами ни в какие ворота не лезет! В этом закавыка.
Коли художник свой жанр назвал "эротикой" (за язык-то его никто не тянул), то и мы рассматриваем это "показываемое им" именно с этой точки зрения: веря названию, данным человеком с неоттянутым насильно языком.
А не называй с бухты-барахты, если не любишь плюх!
Можно говорить и утешать современного зрителя формулами о "становлении эротики 50-х", об этапе "ранней эротики и её философском обосновании", о "выпочковании ранней эротики из грубого сельского и городского быта" как в "низком" искусстве народников и фольклористов, о "клюквинке" в скучном царстве мещанства того времени, о своеобразном юморе через секс при отсутствии эротичного белья (это неправда, хотя и о "бронзе кожи" помним).
Можно также рассуждать о вкусах, о нравах, о "той поре". О том, что во все времена люди были одинаковыми. И что, мол, мужчинам было без разницы: в какое тряпьё юная леди или почтенная матрона, расположенные к сексу, были разнаряжены.
А также предположим, что раньше в моде были "кудрявые лобки", а бритва презиралась, и что "чем кудрявее, тем сексуальней".
Мужчине, мол, важно увидеть обнажёнку, чтобы у него - как у мартышки - тут же происходил поворот в мозгах и прочая рефлексия частей тела.
Но во все времена, как мне таракан-графоману кажется, существовали такие понятия, как: целомудренность, скромность, эротизм без пошлости, без вызова, без дурацкого кривлянья, что, будто мол, покажешь мужику письку или кусок груди, и он уже готов... И фотограф готов снимать будто бы хоть что, лишь бы у него "творчески встало", а что думает взыскательный зритель "ему до лампочки".
Всё так, и не так. Не то чтобы "немного не так", а "совсем не так".
Пошлость и вульгарность, недостаток ума, отсутствие любовной игры и привлекательности в сексе и в половом акте, в том числе (как это ни странно порой звучит)  всегда сопровождали цивильное общество. Наряду с совсем противоположным и контрастным, что одни стыдливо прикрывали, задувая свечи, а другие, напротив, возносили до божественного сатанизма, дионисийства, вакханалии, содома и пыр.
Фокус в том, как правильно именовать эти явления.
Когда фотохудожник снимает чистую порнуху, а называет это эротикой, то это неправильно.
Когда вместо так называемой "эстетичной эротики" как искусства изображения в области обнажённого тела, мы видим вульгарщину, неприкрытую "голую" бытовуху и полное отсутствие вкуса, композиции, заменяемое почти случайными кадрами без включения разума, щадящего зрение и разума режима в отношении наблюдателя, то мы всё это и называем подходяще: что "искусства тут ноль". И "не надо нам впаривать дрочиловы картинки". И что исследованием нравов тут пахнет не от особого тонкого чутья художника, а оттого, что время само так соизволило распорядиться с оценкой.
А если желаешь видеть историзм и движение искусства, то и назови так: "истоки и развитие псевдожанра порнографии и поиска в нём элемента культуры, в nn-е годы", а не "эротика".
Гражданки ню у Харрисона Маркса, по большей части вовсе не ню в художественном смысле, а безмозглые, пошлые эксгибиционистки: одни с юмором, стёбом, вызовом; другие без оных прелестей.
А фотохудожник Харрисон просто дитя своего века, бытовик, домашник. И приблизился к высокому эротизму - как особому культурному феномену центов на десять.
И то хлеб. Бывает ещё "голее" и по-настоящему бесстыдней: до извращения.
Тут я (вовсе не будучи ханжой) доложил личную точку зрения.
А вы смотрите, и делайте свои выводы.