Колокольня

Январь. Весь день вчера и сегодня с утра шел снег. Он не просто шел, он падал с неба огромными пушистыми хлопьями в тишине, которая не нарушалась ветром. К утру укрыло все дома, деревья, тротуары и улицы пушистым легким одеялом из снега. И казалось он настолько невесом, что становилось страшно: вот дунет даже небольшой ветерок и прощай очарование природы. Вмиг оголятся деревья, и набьет твердым сугробом закутки на улицах любимого города.
Грех упускать такую возможность соприкоснуться с чистотой и уютом, какой-то теплотой этого зимнего утра. Я забросил на плечо лыжи и отправился в лес встречать Рождество, этот удивительный праздник православного христианства. Вряд ли такую чистоту можно встретить где-то еще, кроме России. Чистоту снега, которая маленькими незаметными штришками изгоняет из души человека все недоброе, нечистое и оставляет первозданную нетронутость. Словно наново народился вместе с Христом и стоишь перед народом ничем не запятнанный, готовый по-новому мир принимать.
В лесу оказалось еще сказочнее. Деревья не успели сбросить нападавший снег и стояли укрытые им, какие-то торжественно тихие и невесомые в этом царстве белого цвета. Замерло все в ожидании чуда, и это чудо непременно должно явиться и  произойти с минуты на минуту. Тихо, только шелест лыж нарушает звенящую тишину. Но даже он в этом зимнем лесу звучит как музыка какого-то неизвестного музыкального инструмента и дополняет тишину чем-то необычайно интересным и незнакомым.
Всю свою жизнь хожу в лес на лыжах и замечаю, что каждый раз мои лыжи исполняют новую и новую мелодию, ни разу не повторяясь. Но сегодняшний звук даже мне был в новинку. Как будто в огромном зале вдруг подала голос первая скрипка оркестра, нет, не заиграла, а просто как бы опробовала пространство и ждет, когда приготовятся другие музыкальные инструменты и вступят так, что весь мир остановится, затаит дыхание и поймет, насколько это прекрасно.
Я люблю такие моменты в природе. Она вроде притихнет, но дает понять, что не умирает, а лишь готовит тебе сказку, подарок готовит, который неожиданно сорвется маленьким сугробом с ветки, просыплется на землю и притаится до весны, чтобы упавшие семена дерева напоить и дать новую жизнь, продолжение рода, проклюнувшемуся ростку. С другой стороны, должна же она, природа, когда-то отдыхать. Почему же не выбрать ей именно этот день. А может быть люди в течении долгих лет подмечали, что именно этот день чем-то сказочно богат для нее.
Двигаясь по лесной просеке, я старался не задевать склоненных веток, чтобы ненароком не осыпать снег с них и не разрушить этого дива. Даже лыжного следа не угадывалось и носки лыж словно прятались под снегом, лишь изредка выскакивали впереди из сугроба, удивляясь глубине и пышности. Вот так с каждым шагом мы продвигались, сливаясь с природой, и в душе поселилась оттепель. Да, да именно оттепель. От суровых будней, от уставших окон городских домов, от надоевшего шума маши. Именно тепло пришло в душу. Тепло и умиротворение.
Я приближался к большой просеке, по которой тянулась ЛЭП. В этом месте она пересекала сосновую опушку, через которую и проложили ленту цивилизации в виде металлических вышек и проводов. Здесь сосны, оказавшись на свету, как-то вдруг вытянулись вверх, превратились в лесных красавиц и стояли пышные, нарядные. Всегда радуюсь встречи с ними. Какие-то они сегодня, чем встретят и обрадуют?!
Я выскочил на открытое место и замер, Извините, но такого даже я давно не видел. Вот уж воистину такая красота способна остановить на полном ходу, выбить душу из седла и, не дав ей опомниться, навалиться таким счастьем бытия, в которое проваливаешься с головой и ничуть об этом не жалеешь. От такого и задохнуться можно, захлебнуться тем глотком чистой воды от горного источника, обласкаться первым лучом весеннего солнца. Дальше я просто молчал, не зная с чем сравнить свои ощущения. Внутри ощущалась пустота, слов для того, что увидел и почувствовал, подобрать не мог. Передо мной стояла большая сосна, осыпанная снегом, ветви ее под тяжестью опустились вниз и образовался высокий купол. Словно передо мной стояла колокольня. Величие ее делало меня маленьким, незаметным существом. Давало понять: какой крупинкой этого мира мы являемся и как нужно радоваться такой благодати вселенной – как жизнь.
От пустоты, или наоборот от переполнивших чувств, внутри меня что-то звенело. Мы часто грешим на давление, от которого закладывает уши, кружится голова и стоит звон в ушах. Это был другой звон. Одновременно с трелью маленьких колокольцев бухал большой колокол. Словно праздничный перезвон будил природу, звал ее к празднику. А вместе с ней должно радоваться и удивляться всему живому, всему окружающему. Внутри словно что-то перехватило: я стоял и боялся вдохнуть новый глоток воздуха – вдруг разорвет изнутри мои легкие, которые не смогут выдержать этого чуда.
На верхушку ели с самых нижних веток вспорхнула синичка и так маленькими стежками-перелетами стала подниматься вверх. Словно дух звонаря, неугомонный и вечный, всегда готовый колоколами известить о любом событии в городе.
Мне вспомнилась история из детства, когда так же неожиданно столкнулся с этой удивительной музыкой – колокольным звоном.
Еще ребенком, в один погожий зимний денек собрался покататься на санках с ледяной горки. Уже на исход катилось  утро, но и день не успел разбежаться; шел снег, пушистый и невесомый. Мы любили кататься в такую погоду. Разлетишься с горки и попадаешь в сугроб. Иногда даже специально падали с санок поглубже, чтобы с головой. То, что после таких катаний приходили настоящими сосульками домой, это уж точно. Ругались родители, ворчала бабушка, развешивая в ванной на веревку одежду, чтобы с нее сбежали потоки воды от растаявшего снега. Но согласитесь, все это совершалось не от серьезного недовольства… они просто из зависти, что нам это можно, а вот им уже нельзя. Взрослость не позволяет.
Вот так готовясь к очередному зимнему дню, стоял и смотрел на реку, приглядываясь, где спускаться по горке вниз и где сугробы побольше. Друзья еще не подошли, немного неуютно и  пустынно, а с неба все валил снег.
Совсем уже прицелившись и решившись на спуск, поставил санки рядом с собой и вдруг замер. Из-за реки послышался звук одинокого колокола. Он, колокол, по размеру, скорее всего, небольшой, и звук слышался не совсем звуком, а как бы своим этим перезвоном пробовал тишину. Словно, привлекая внимание всего окружающего, звук катился над заснеженным городом и как бы прикасался со всем живым и неживым. Словно радовался тому, что проснулся, что хороший день и надлежит этому счастью обязательно удивляться. Он как солнечный зайчик нырял в подворотни частных домов, стучался в подъезды основательных многоквартирных домов. Бегал наперегонки с дворовыми собаками и скатывался с крыш вместе с ошалевшими котами.
Кто же звук такой выдумал, вроде один колоколец, а, сколько веселого переполоха наделал. И тут я вспомнил рассказ, который ненароком подслушал в разговоре бабушек. Звонарь, что в нашей церкви это чудо производил, совсем не местный. Его звали блаженным, он появился в городе давно, где-то сразу после революции. Он родился и жил в Москве. Но когда начались гонения на церковь, когда с колоколен стали сбрасывать колокола, в которых он души не чуял, тронулся звонарь умом. Дело, которым он жил, стало вдруг никому не нужным, да еще и вредоносным оказывается  признано. Подсказал кто-то из добрых людей, что в Сибири можно пристроиться, не так строго там. Вот и подался, дошел до нашего города, да здесь так и остановился. Души в своих колоколах не чает, ночует часто на колокольне. А кормится с церковного стола, больше ему ничего и не нужно.
На помощь одиночному звуку пришли другие колокола и устроили настоящий перезвон. Это сочетание звуков скорее  похожее на переполох, диво какое-то: вроде бы звонят они все одновременно, а вот мелодия четко прослеживается. Так бывало часто на праздниках, когда за столом приходило время песни петь. Все умеют, но никто насмелиться не может. И вот неровным дрожащим голоском начинает одна пробовать настроение, угадала ли с песней, потом присоединяется вторая, третья. И вроде бы сначала звучит неровно, ан, нет, полилась, побежала, зазвучала песня. И вот уж мелодия узнаваема, да так заводит, что и слезу наворачивает. Интересно, почему женщины русские в основном грустные песни поют, особенно после нескончаемых войн, и голосов-то женских на гулянке больше звучит, чем мужских.
Вот и покатился перепляс колоколов по всем весям. Радуйтесь празднику люди. В каждый дом забегали и как молодушка, юбкой покружит по двору, переполох поднимет и к соседям побежала. Так и звон колокольный бежит по улицам, не бежит, а летит как удалая русская тройка. Далеко ее все слышат и готовы к встрече. Диво дивное, что таким с виду простым музыкальным инструментом такой сказочный перебор можно создать. Перезвон радовался и рассказывал людям о празднике, о том, что еще один год прошел без войны. Да и не бедствуем, есть чем на столе порадовать гостей. Плотный снег лишь усиливал звук и вот уже казалось, что каждая снежинка звенит и радуется вместе со звуком, несущемся с колокольни.
И вдруг тишина, словно на полуслове оборвали. Буммм – аж ноги в коленках подогнулись от мощного звука большого колокола. Этот уже не приглашает к празднику, а утверждает, что он пришел. Даже вороны, давно облюбовавшие место на острове, сорвались в переполохе с деревьев и заметались, загалдели всей своей многочисленной семьей. Мощный звук не просто раздался с колокольни, а покатился вверх и вниз по реке. Что интересно – он не затихал, а отражался от правого крутого берега и от сосен на левом берегу и, накладываясь отражением на основной звук, рождал какую-то непознанную какофонию звуков, которые катились все дальше и дальше по реке.
Динь-динь, запели снова малые, поддерживая гордую песнь батюшки – большого колокола. Это чувствовалось как соприкосновение с чем-то необычным, высоким, недоступным. Нужно суметь попасть именно в такую погоду в это место, чтобы ощутить такое удовлетворение от увиденного и услышанного. Вся душа вибрировала с этим звуком, поднимаясь высоко вверх и обрушиваясь вниз, чтобы, не достигнув земли, снова лететь вверх.
Это звучало, звенело и пело лучше духового оркестра, который тогда играл на демонстрациях и в парках отдыха. Да там подрабатывал вечно пьяный кларнист, который просто не мог играть на трезвую голову. И на трубе дядя Семен играл хорошо только тогда, когда приходила молоденькая продавщица Света. Но музыкантов в оркестре  много, и все они гордились тем, что соприкасаются с искусством. А вот это чудо, которое сотворил один человек, это никак не укладывалось в голове…
Давно уже возродили колокольный звон в храмах и мы не удивляемся перезвону колоколов. Может, привыкли, душа засалилась. А я стоял и смотрел на огромную сосну, похожую на колокольню. Из памяти не шла колокольня моего детства. Спасибо, что ты напомнила то далекое чудо. Только бы войны не было…