Потомки

Мрачное свинцовое небо нависло над самым морем, беспокойно накатывающим на берег, и казалось, что утёс упирается прямо в облака. Летом этот склон полностью зарастал цветами, но сейчас, когда осень уже начала вызолачивать листья на деревьях, здесь не было уже ничего, кроме камней и пожухлой травы.

Норт размашистым шагом поднимался к вершине, беспрерывно пытаясь поплотнее запахнуть пальто, но дующий с моря холодный пронизывающий ветер всё равно пробирал до озноба. Радовало лишь то, что деревня, где они остановились, была совсем близко, и он скоро вернётся в тепло. Наверху, там, где земная твердь обрывалась, а утёс вздымался над морем на полторы сотни метров, он нашёл то, что искал – каменную статую и стоящую перед ней девушку. Последняя, кажется, не заметила его приближения, продолжая напряжённо разглядывать холодное каменное лицо в сгущающихся сумерках.

Скульптура была сделана в полный человеческий рост, вернее – это и был человек, обращённый в статую. Боги позаботились о прочности материала, и за несколько тысяч лет, что изваяние Айды стояло на этом берегу, оно ничуть не изменилось. Обе девушки – живая и каменная – были одного роста и чем-то походили друг на друга.

- Марика. – Позвал Норт, устав ждать, когда она его заметит.

- Двенадцать лет. – Отозвалась та. – Она ждала его двенадцать лет. Два года – веря, что он всё-таки жив, и ещё десять – чтобы его душа нашла дорогу домой. Здесь верят, что дух человека может упокоиться только на суше, и поэтому те, кто погиб в море, скитаются по воде, пока не найдут свой берег. Он был мёртв, а она стояла здесь день и ночь на протяжении десятилетия, чтобы его призрак знал, куда идти. Когда она увидела его блуждающий огонёк над водой, её сердце не выдержало, и она умерла прямо на этом месте. Их души встретились в ином мире, а её тело Боги превратили в статую.

- Я знаю. – Пожал плечами Норт. Он прекрасно помнил историю Айны и Кёрна, и искренне не понимал, зачем Марика пересказывает её ему, но, тем не менее, тоже перевёл взгляд на статую. При жизни Айна была человеком. Не магом и не эльфом, а простой смертной из народа северных мореходов – невысокой, плотно сбитой, с волевыми чертами лица и тревожными глазами. Её сложно было назвать красавицей, на его личный взгляд. Слишком уж мало в ней было… утончённости.

Отвлёкшись от каменного изваяния, учёный перевёл взгляд на свою спутницу, и впервые с того момента, как поднялся сюда, понял, что в её взгляде не только и не столько растроганность красотой древней, хоть и правдивой, легендой, сколько – мучение и какое-то странное ожидание. Словно она задала статуе вопрос и ждала теперь, когда та ей ответит.

- О чём ты думаешь?

- Я думаю о том, куда все они ушли? Такие, как она. Куда подевались люди, что вырывали любимых из рук смерти, что преодолевали любую магия единственно силой своего духа и врачевали раны любовью? Где они?

- Они жили давно, - ответил Норт, вновь пожимая плечами и ёжась от холода, - и их время не зря называют Великим…

- Да, но что именно изменилось, сам мир? Или это мы так измельчали? Мы не воюем, а ведём переговоры, умеем бороться с болезнями и стихийными бедствиями. Мы владеем знаниями тысячей поколений, но сделало ли это нас лучше? Достойны ли мы своих предков? Смог бы ты идти в бой, доподлинно зная, что тебя и твоих людей ждёт неминуемая гибель? Смогла бы я простоять на скале десять лет в ожидании даже не человека – призрака? Была бы моя воля настолько сильна, чтобы не владея магией, одной лишь душой своей я могла осветить путь кораблям? Смогла бы я так любить? И так верить?

- Ты хотела бы это знать? – Он с интересом следил за ней.

- Да… и нет. – Марика осторожно коснулась рукой каменного лица. – Я боюсь, ведь… возможно ли это – вынести столько, сколько вынесли они и не сломаться, не дрогнуть, не усомниться в своих силах? Я не уверена, что была бы на такое способна, поэтому мне страшно. Оказаться недостойной своих предков…

Почти минуту они простояли в полной тишине. Невидимое за облаками солнце зашло, и статуя Айны начала слабо светиться в темноте, как и она сама при жизни – одной лишь силой своей веры и надежды, ставшей символом верности для всех мореходов в северных морях.

Норт посмотрел в светящееся каменное лицо и тихо охнул. Как же он не увидел этого раньше? Ведь у них действительно одинаковое выражение лица! Стоя здесь, у обрыва почти три с половиной тысячи лет назад, она тоже боялась - дрогнуть, не выстоять, не дождаться, и, возможно, лишь поэтому она выдержала…

- Идём, - прервал он молчание, - пора возвращаться, нам завтра рано вставать.

Он дождался, кода Марика, наконец, отойдёт от статуи и начнёт спускаться к деревне. Глядя на её сгорбленные плечи и опущенную голову, полную странных мыслей и немыслимых противоречий, он испытывал странную затаённую радость. Наверное, что-то подобное испытывали мореплаватели-первопроходцы, глядя на новый, ещё неизведанный, берег. Норт был всего лишь учёным-историком, помогающим своему аспиранту собрать материалы для научных публикаций - довольно обычная профессия для эльфа в сегодняшнем мире. Его уделом было изучение древностей, он знал тысячу и одну легенду - куда длиннее, интереснее, трагичнее и романтичнее, чем история короля Кёрта и его жены, но ни одна из них не приводила его к таким мыслям…

«Кто знает, может Великие ещё не перевелись?» - усмехнулся он и поспешил вниз по склону, туда, где в темноте уютно горели огоньки деревенских домов.