Июньские дожди

 - Похоже, не меня одного столичная непогода заманила в этот уютный уголок.

Миловидная женщина средних лет медленно повернула голову в сторону бесцеремонно потревожившего ее размышления голоса.

 - Вовчик! – ее идеально ухоженное лицо вспыхнуло неподдельной радостью. – Откуда ты?
 - Не скажу… - мужчина широко улыбнулся и жестом опытного фокусника извлек откуда-то веточку орхидеи.
 - Это мне? - она медленно подняла взгляд с цветка на мужчину.

 - Вы позволите? – смущенный официант со стулом в руках, решился нарушить одиночество дамы, попросившей его никого к ней не подсаживать.
 - Да-да, вот сюда. Напротив… Благодарю.

 - Ты всегда любила смотреть в окно.
 - И сейчас люблю. Особенно, когда идет дождь.
 - Так вот почему в Москве лето никак не начнется…
 - Ты еще помнишь, что я люблю белые орхидеи? – она вопросительно посмотрела ему прямо в глаза.
 - Просто только такие нашел, - неуклюже соврал мужчина.
 - Я знаю этот район, здесь не продают орхидеи.
 - Елена Владимировна, я могу воспользоваться шестой поправкой и не отвечать на этот вопрос?
 - Только попробуй!
 - Ну, что вы, товарищу Председатель. Я ж не нарочно… Проходил мимо. Увидел красавицу. Потерял сознание. Прохожие откачали.
 - Вовчик…
 - Одна старушка «оченно» сердобольная по глазам поняла, что именно может спасти приезжего. От сердца оторвала и ласково так говорит – «Бери, милок. Заговоренный этот цветок. С ним свое счастье найдешь.» – Сказала и исчезла.
 - Болтун, - улыбнулась собеседница. – Впрочем, тебя за это девки всегда любили.
 - Не все.
 - За всеми погонишься, ни одну не поймаешь.
 - Прошу заметить, Ваша Честь, я, как лицо пострадавшее, только убегал, но никак не погонялся.
 - Я помню, как ты на репетициях сходу сочинял диалоги, - с нескрываемой грустью произнесла она. – Семен Михалыч пророчил тебе большое будущее... Пишешь?
 - Я похож на Донцову?
 - Отчасти…
 - На что это вы намекаете? – он демонстративно погладил успевшую загореть лысину.

 Собеседница только отмахнулась, едва сдерживая неожиданный приступ смеха.

 - Зато в транспорте место «уступають».
 - Нет… Я вспомнила твой стишок – «гамлэ’т» любил «омлэт».
 - потому носил «бэрэт», шастал вечно в «лазарэт», но сестра сказала «нэт»…
 - Господи, какое же это было счастливое время. Все вокруг помнят только пьяницу Ельцина и пустые магазины, а для нас это было второстепенным. Мы были молоды, независимы и до наглости счастливы.
 - Наверное потому, что наш день шел за три.
 - Да. Несмотря ни на что, мы сбегали с лекций на репетиции, а потом неслись на литературные и театральные тусовки…
 - В полночь заваливались к Петровичу и варили картошку в мундире.
 - И наш юный гений читал свои стихи… При слове  «незнакомка» у него всегда краснели уши.
 - Я очень любил тебя, Ленка…

Они замолчали. За окном шел дождь, и вереницы машин уныло тащились в нескончаемых столичных пробках. Прохожие, прикрывая голову газеткой или капюшоном, торопливо перешагивали лужи. Каждый был занят своими проблемами.

 - Мне всегда казалось, что за окном существует иная реальность.
 - Оно, как грань между мирами…
 - Да, а я просто наблюдатель. Могу лишь догадываться об их радостях и печалях.
 - Это особый театр. Только без звука…

 - Какими судьбами ты в Москве?
 - Услышал прогноз погоды.
 - Надолго?
 - Пока будут дожди.
 - Вовчик…
 - Билет на завтра.
 - По делам?
 - Да.
 - Все так же в Одессе?
 - Мама не хочет уезжать. Просит похоронить рядом с отцом.
 - Как вы там выживаете…
 - Могло бы быть хуже, но не хочется.
 - Вовчик, ты неисправим.
- «Опасна власть, когда с ней совесть в ссоре!»
 - Ты еще помнишь Шекспира?
 - «Ведь счастье боги нам дают затем, чтобы низвергнуть после за гордыню.»
 - Прости, ты так и не женился… Ну, потом.
 - Я знаю, что для меня на свете не существует хотя бы еще одна  женщина, ради которой я буду три дня объезжать на такси все столичные кафе, в надежде увидеть ее в окне.
 - Вовчик…
 - Раньше она любила сидеть у окна в дождь, и смотреть на него часами.
 - Коварный!
 - Двадцать лет назад я проснулся утром в одной старой московской квартире. Было раннее утро. Шел дождь. Девушка, накинув одеяло на голые плечи, сидела на широком подоконнике, обняв свои коленки. Эта картина почему-то врезалась в память круче шекспировской. До сих пор снится.
 - Вовчик, я сейчас заплачу… - она облокотилась о край стола, прикрыв глаза ладонью.
 - Ту незнакомку у окна Господь послал мне, как святыню, - он едва коснулся губами ее плеча.

 - Простите, что-то еще принести? – голос официанта заставил ее вздрогнуть.
Оглядевшись женщина заметила на столе подле себя книжку карманного формата. На скромной обложке читалась надпись   Владимир Донцов   «Июньские дожди».