Петрович и прайд

Петрович и прайд.
(из серии рассказов-разговоров «за жизнь» с участием Петровича).
*
Что не так с Петровичем? Объясню. На правах как бы друга или просто человека, которому он симпатичен.
Есть мужики трезвенники, и есть - пьющие. Те, вторые, употребляющие солидно, в собирательном представлении о первых, считают тех, если не больными, то людьми-ледоколами. Прут, мол, и прут по жизни, пока топлива хватает. Вроде всё солидно и правильно. Но назовите сколько-то талантливых трезвенников? То-то же. 
Себя же, хитрецы, определяют в невольники злой судьбы. Якобы, если выпьют мало, то чуть погодя, голова у них начинает сильно болеть, буквально разваливается на части. Поэтому приходиться ещё «накатить», чтоб вырубиться и «передрыхнуть» болевую фазу. Вот такой скорбный резон.
Петрович, и ему подобные посерединники, не ударяются в крайности.  Принимают алкоголь в небольших дозах, обычно по праздникам; за мир там, за любовь… . На головную боль, при этом, не очень-то сетуют.
Однако это, казалось бы, безобидное непитиё, приносит маету, вселяет сомнения и заставляет анализировать. К месту, или просто для забавы.
*
С годами имманентный анализатор капризничает, даёт сбои; начинает нивелировать события и явления. Поэтому на поверхности оказывается совсем не то, чего хотелось бы видеть. Остаётся впечатление, скорее всего, превратное: что-то главное безвозвратно тонет в месиве будничных дел.
Что дала ему природа? - Тут Петрович надолго задумался.  - Да, всё таки, слава Богу, устойчивую рефлексию:  что-куда вставлять, если момент счастливо сведёт тебя в постели с милой дамой; важнейшее на самом деле знание, абсолютно не зависящее от эпохи и уровня сексуальной грамотности.
Чем попотчивала  собственно жизнь? Много всякого, а как выбрать? Всё относительно. Нас, словно, вывалили из пролетающего на заоблачной высоте транспортного самолёта (рейс от бога к богу). Мы летим-парим в какой-то полуневесомости, отталкиваемся друг от друга и от других сопутствующих предметов, или, наоборот, прижимаемся к каким-то из них, переворачиваемся, крутимся. Вспомним подсказку старика Эйнштейна для такого случая(?): строй свою систему координат. Живи в ней, сохраняй её. По честному это  означает преодоление хворей и неблагоприятных ситуаций.
 Всё остальное – сопутствующее; набор привычек и пристрастей.
Петрович, например, навскидку вспомнил о борще: тот особенно вкуснее на второй-третий день. Готов поспорить и доказать любому. Наличиствовали, конечно, и профессиональные навыки. По строительной части. «Интересно, - грешным делом думал он -  там, куда мы в итоге причалим, нужны строители?»  В принципе Петрович готов что-либо смастырить и из облаков.
Заоблачная эта тема, впрочем, Петровича пока особо не волновала. Проблемы привык решать по мере поступления.  Если получится. Во всяком случае, такую  желательно отодвинуть в дальний уголок последнего ящика.
*
Перцу по текущей жизни хватает. Причём,(вспомним для примера забытые уже коммуналки или кухни в студенческих общагах) бывает сам суп пересолишь, а зазеваешься, ещё и соседи подбавят.
Этажом выше жил некий Николай.Познакомились, как и положено в таких раскладах, случайно. Когда тот «залил» Петровича.
 С соседом этим редко, но порою схаживались и, так сказать, сверяли часы. Месяц назад Николай вернулся из суровой командировки (как-то конкретнее об этом по понятным причинам не распространялся). Однако утверждал, что от разрывной пули голова человека и арбуз разлетаются одинаково:  с похожим звуком и внешним эффектом.  Страшное знание. Даже, если учесть, что рассказчик прифорсил, всё равно, остаётся жутковатый осадок.
Николай, наверное, понял, что пережал.  Ударился в разглагольствования: доброта – Петровича относил к добрым людям – приятна, но и опасна. Это как сладкое пироженное. Некоторые, вообще, не любят сладкого, а  другие со временем приобретают диабет.
*
При другой встрече, в выходной день за стопочкой родимой с тем же Николаем, зашёл такой спор: являются ли более дорогие продукты более качественными? Вернее, сначала Степан спросил у профессионального военного контрактника: каково это стрелять по людям за деньги?
Николай (надо предупредить – мастер уклончивых ответов):
- Вот я – конструировал Николай - уронил в тарелку борща (прознал таки про петровическую слабинку) десятирублёвую монету. Борщ однозначно стал дороже, но вкуснее ли? Совсем не факт. А если это золотой червонец царской чеканки?  Тогда без сомнения количество причмокивая употребивших такую порция и на все лады нахваливающих её, увеличится на порядок. Даже свои же вкусовые рецепторы легко переубедить простой коммерческой логикой.–
Продолжения эта беседа не нашла. Соседи выпили ещё по рюмашке и разошлись по своим опохмельям.
*
После тех сто грамм с соседом Петрович особенно вдумчиво погрузился в поиск смысла существования.Прилично не допил, значит.  Сел на диван и поехало. Стал крапать в свой блокнот очередной текст.
- Развитие идёт по спирали.Принимается как данность. Хотя на самом деле двигаемся вперёд, слепо тыча перед собой тонкой вихляющей шпажкой-указкой. Потому и попадаем в удивительные позиции, которые, впрочем, постфактум уверенно объясняем,  обставляя понаучнее. Сейчас, когда     скорость смены декораций увеличилась на порядок, нестыковки особенно заметны.-
Тут Петрович сделал пробел. На «потом заполню» и продолжил:
 - Змеиная поляна.(апория)
 Выберем себе нечто такое понагляднее. Например: движение змей по лужайке. Их чаяния и проблемы очевидны: прокормиться и отложить яйца для будущего. Универсальное можно сказать построение, подходящее и для человека в отдельности, и для любой свободно куда-то ползущей автономной системы.
Пронаблюдаем и просто пофантазируем: каков конечный пункт гадюшных поползновений. Сами змеи о таком, конечно же,   не помышляют (зачем?). А мы? Спроси любого, кто хоть мало-мальски или даже усердно думал про то, и получишь ответ, пафосный и смиренный одновременно: идём к Богу. И всё. Мысль притухает. Нам дальшего и не надо.
Так вот, всё, что случается на змеиной лужайке, непредвзято и естественно.  Можно поприсутствовать и на окончании процесса. Имею в виду не ожидаемый природный капец вертлявой твари: превращение её тушки в мумифицированные остатки. Это обыденно и не очень интересно. Но можно дождаться редкого момента (вот вам, батенька, и сингулярность!), когда голова какой-то особо креативной тварины догонит собственный хвост. Так называемый классический  Уроборис. Поскольку особей на плоскости много, то понять, что это твоя же собственная конечность, сразу не реально. Укус – самоукус -  будет трактоваться скорее, как подлое нападение ближайших конкурентов и усилит свой же кусательный раж, предполагаемый как оборонительный. Мазохизм и садизм в одной точке.
Пожираются и свои собственные отходы– неаппетитно и плохо, и своё собственное потомство – вообще, ужасно.
Геометрически потом всё будет похоже на высохший ноль, что можно символически принять за конечный итог неких сложных математических исчислений, бесполезных в итоге.
Суть, конечно, не в том, что змея укусила себя за жопу.  (Тут Петрович усмехнулся). Хотя тут кроется предостережение о тупом следовании упомянутому вселенскому движению по спирали. Суть: в очевидности смысла как такового. Предположим, если когда-то какой-то наблюдатель набредёт на похожую полянку, где ранее обитали и потом повымерли гадюшки, то он  - куда денется! - отметит именно круговую мумию. Ибо в ней, несомненно, есть логическая и, скажем, даже эстетическая завершённость. И только. Польза при этом может отсутствовать напрочь.
Значит что? Смысл – это всего лишь декорация?
*(сюрприз)
Буквально через пару дней в судьбе Петровича произошли изменения, как и положено, в виде сюрприза. Иначе, что это за перемены?
Проистекли они от объекта, от которого, казалось бы,подвоха ждать не ожидалось. От жены. Ну да, безусловно, какое-то время назад подвох, как и у всех представителей этой непредсказуемой иннародности, был вполне актуален, но с годами, как думал Петрович,  пропал, и – продолжение его же заблуждения - навсегда. Ан нет.
В подъезде их девятиэтажки появилась приблудная чёрная кошка. Её бы чертовку взять сразу и выпихнуть за входную дверь, да и следить, чтоб не просочилась. Но кошка та была брюхата, и чувствовалось, что на крайнем сроке. Сердобольность нашего подъезда оказалась на высоте, не то, что у живодёров - прежних хозяев, выгнавших кошку на мороз.
Жильцы стали подкармливать бедолагу, соорудили даже в картонной коробке нечто вроде насеста. Кошка кочевряжится и тянуть резину не стала; успешно окотилась четырьмя серыми слепышами.
На площадке между вторым и третьим этажом, чуть пониже квартиры Петровича, нарисовалась картинка мимими и мяумяу в одном флаконе (коробке). Все приходили посмотреть и поумиляться.
К исходу, однако, первой недели местный зверинец стал кого-то нервировать. Вызвали даже санэпидемиков или близких им соплеменников. Комиссия оказалась не жестокой, но рассудительной: дала ещё недельку на обретение потомством зрения, а потом… . Они не уточнили, оставив решение на совести местных квартирных обитателей.
Дни шли, и все с опаской и интересом ждали кульминации, словно подходили к последней странице увлекательного и трогательного детектива.
*(сюрприз-телепортация)
Приходит в один из цейтнотных вечеров Петрович домой, а там в углу, где высилось в кадке древо жизни (такое название присваивают различным комнатным кустам), пристроилось магазинное лукошко для котят. Опа!
И что? Петрович на удивление себе же никоем образом и не пискнул. Принял безропотно и приятно почувствовал себя победителем в негласном споре за человечность. Жена (её инициатива), та, вообще, героиня. Многие соседки подходили к ней и хвалили за Поступок.
Да, у Петровича было правило – табу на мохнатую живность в квартире. Но что наши правила? По ним только черствеешь, как ломтик хлеба, неосмотрительно забытый на полке с книгами.
*
Котятки ещё три-четыре дня были беспомощны. Со своими глазёнками-щёлками они уморительно походили на группку маленьких бурят, неуклюже перекатывающихся где-то на речном пляже.
Петрович родился и вырос в деревне, посему соприкосновение с кошачьим(ну и собачьим, например, тоже) обществом вовсе не в диковинку. Но там – соприкосновение. А тут пришлось обитать внутри действующего прайда, так сказать, в «фул контакте».
Благо, что Главная оказалась воспитанной кошкой; аристократка в своём разряде. Грация, линии, стать. Будто из балетной школы. Может действительно существует такая? У людских изголяний нет тормозов.
Как только «мелочь» прозрела и заползала через лукошечный барьер и стала оставлять первые следы своей интервенции где ни попадя – чего и боялся Петрович – Большая Киса не мешкая «включила» воспитательницу. Дня через три весь выводок солидарно опорожнялся на лотке, оставляя после себя горки из подсыпки.
Все, Петрович и жена, понимали, что скоро начнётся натуральный сумасшедший дом. И он начался, прямо на глазах, нарастая с каждым днём. Что примечательно – это уже не пугало, а покорно и с интересом принималось.
Появилась устойчивая привычка: считать до четырёх и потом, если не сходилось, искать пропавшие маленькие хвостики. А уж прятаться они быстро научились, находя, в, казалось бы, маленькой квартирке, всё новые и новые щелки.
Петрович ненароком припомнил Гейзенберга (вроде так?) с его принципом неопределённости. В далёком институтском курсе это было экзотическим построением, сейчас же, в новых условиях кообитации, обрело своё материальное и вдобавок пушистое воплощение: котёнок мог появиться в любой точке жилого объёма.
Пошли потери. Бесславно пало «дерево жизни», доселе символизирующее чистоту и порядок. Обречённо ждали своей участи занавески. Ещё, можно сказать, новая мебель под воздействием остреньких коготков быстро стала винтажной. Перспектива проявлялась удручающая.
И всё же: возникающие издержки меркли перед тем, что называют кошкотерапией. На миленьких мордашечках под носиком красненькая звёздочка, похожая на эмблему «Мерседеса». Так вот, когда после напрягов  рабочего дня, дома тебя встречает стая бегающих «мерседесиков» с перпендикулярными хвостиками, все тревоги и проблемы сами растворяются, словно спрессованный кубик сахара в стакане горячего чая. Многие платят немалые деньги за сеансы психорелаксации, а тут, пожалуйста - с доставкой на дом, да бесплатно.
Причём (следует прямая практическая рекомендация от Петровича): число муркающих воспитанников должно быть именно четыре (по крайнему – три). Иначе настоящего эффекта оздоравливающего умиления не достичь. (то есть, один или даже два – в сравнении проигрывает на порядок).
Всё более интенсивные ночные беговые круговерти, приучали к атмосфере африканского сафари – вдруг случится поучаствовать в таком – когда гулкий топот-перетопот, проносящейся рядом живности, уже не ошеломляет.
* 
Увлекательно прошла процедура присвоения имён. Из косвенных признаков, а порой и просто из ничего.
Самый маленький котёнок с рыжей полоской-меткой на лбу, получил имя Метка, что логично. Второй, схожий с ним раскрасом – серый с рыжими вкрапинками, но без примечательных пятен – нарёкся Шметкой. Ещё был самый крупненький экземплярчик – точно котик, это – Бутусик. Последний  котёнок – просто серый с умненькой мордочкой. Походил несколько дней под пилотным «ником»: «серыш», явно не музыкальным. И в итоге стал мистическим образом Брунгильдой, как бы дойчекат. (В обиходе: Бруня).
Что же до мамы, наречённой Ксюхой, то она быстро успокоилась и заняла место хозяйки-распорядительницы над шустрыми бандитосиками. Во взгляде её Петрович, однако, всё равно разглядел проблески тревоги и недоверия. Испытанное единожды предательство естественным образом отложилось в её поведении. Она смотрела на Петровича и его супругу (тут Петрович приполитизировал чуток) как народ - на власть. Благодарность за сытую и тёплую жизнь нет-нет, да и разбавлялась ожиданием какого-нибудь подвоха. Может быть поэтому у Ксюхи всё заметнее стало наблюдаться желание вырваться за дверь во вне. Когда же развратник-март запустил свои тёплые лучи-щупальца сквозь оконные преграды, и во дворе зазывно зазвучала какафония опьянённых весной котов, возиграл у Ксении инстинкт. Да так мощно, что бедолагу буквально плющило по полу.Животворящий напор матушки природы, наблюдаемый с первых рядов, поражал и страшил. Жалко тваринку. Но куда её выпускать красавицу-то этакую? Враз нашампурят во дворе окрестные бродяги! И что? Сю-сю -  опять котята, вторая серия?
Словом, стерилизация, выглядела объяснимой и необходимой (а что? с народом? не то же мечтают сотворить? чтоб не мяукали о свободе.)
*
Кстати, о свободе. Представления о ней вообще, или в каком-то её образном обличии, могут быть самыми экзотическими.
Стайка котят, живущих «за пазухой» у покладистых хозяев в квартире - чем не пример самой естественной и непринуждённой её формы.
Котята делают что хотят, когда хотят и сколько хотят. Иногда, набесившись сверхвдоволь, они в минуту вырубались там, где их придавливала усталость.
Котёнку не укажешь. Указать-то, конечно, можно; но обижаться на игнорирование твоего воспитания бессмысленно.
Свобода(кошачья в нашем случае) – это мельтешение и анархия, и следование инстинктам. Ужас, но умиляет.

*(о доброте).
Сделать доброе дело не так уж и трудно. Выйти, однако, из него, оставшись таким же добрым, гораздо сложнее.
Николай – помните: суровый сосед – зайдя на минутку,полюбовался на кошачий детсад и огорошил:
- Потому-то их и топят слепыми; иначе проблем не миновать. Слышал Петрович о янычарских традициях? Когда младших сыновей султана умерщвляли в младенчестве, предотвращая возможные в будущем битвы за власть?  –
Петрович поднёс гостю рюмку коньяка, дабы смягчить его вердикт. Сам компанию не составил - дела (ехать предстояло в магазин за кормом).
Николай принял емкость и выдал, наверное, всё-таки тост, причём из каких-то сугубо личных глубин:
- Мужик – настоящий - всегда должен отвечать за  поступки. Например: за свою женщину.-
У Николая, как слышал Степан, возникли напряги в семье, посему кошачьи треволнения соседа ему казались блажью. Тост продолжался в канве женской темы.
- Надо оставаться порядочным по отношениюк этой избранной. А что делать, если в судьбе появится другая? такое, часто происходит невзначай.Так вот, учти: быть честным два раза одновременно невозможно. –
Сказал, выпил и, уже, на посошок, добавил ещё одно поучение:
- Петрович, помни, на голгофовском кресте надпись: Иесус Христос ОНЛИ! –
И ушёл. А ты думай: чего нагородил?

*(эпилог, поливариантный)
Может и взаправду не париться? Пристроить котят в приют? Нет, слишком формально, вроде, как отделаться хочешь. Другой испытанный способ: отдать в добрые руки. Но как найти эти самые добрые руки?
Вот Вы? считаете себя добрым? Тогда помогите Петровичу. Возьмите котёнка. А!?
Присоветанная доброты беззуба. Жизнь признаёт только фактическую помощь и деяние.
*
Проснувшись ночью, просто сам, не из-за котят, Петрович задумался. Крепко. Между тремя и четырьмя пополуночи – самое коварное время, совестливое и жестокое. Когда полностью принимаешь абсолютное отсутствие как вселенского смысла, так и мелкой крупичечной её части – обманывать себя.
Петрович с прискорбием сообразил, что вот это «отдавание в хорошие руки» намного мучительнее быстрого сразупослеродного утопления. Тебе всё равно будет казаться, что те, «добрые», не смогут по-честному душевно обходиться с твоим высюсюканым питомцем.
Вспомнил Николая. Когда тот давал этот жестокий, но, в принципе, дельный совет. При этом, закусывая огурцом, добавил: жизнь она не гладкая; она – пупырчатая.
*
Тогда же Петрович, рыская по Интернету, набрёл на некий мыслимый эксперимент, названный Василиск Роко. Там необходимость выбора обосновывается, как обязательная. В глобальном и метафизическом обличии. Петрович – это он умел – быстро отбросил всяческую философскую муть и задачу обрисовал попроще:
- Идут выборы начальника в какой-то фирме. Тайное голосование. Которое потом может быть дезавуируется. А может и нет. Проголосуешь отрицательно - «нет», а тебе хочется именно этого, потом же, если неприятный кандидат победит и откроется твоё решение, то загнобят, как пить дать. Понадёжнее поддержать лидера. А вдруг возлетит оппозиционер? И окажешься мимо такого (трампиального) праздника. Или,воздержатся? Остаться болотным квакуном навсегда?
Капканы повсеместно. Ими жизнь забита под завязку.
*
Как, например, поступали восточные умники в поисках мудрого решения А никак. Просто в их среде не принято говорить напрямую – в этом и соль. Никто никогда не выразится: ты глупец. А, примерно, так:
- Листья зеленеют,
Птички поют.
Но червяк, ползающий по земле,
Никогда не узнает, что на небе тёплое и ласковое Солнце. -
В такой конспирологической поэзии принципиально не желание уйти от прямого ответа, а, если хотите, принуждение к принятию сугубо собственного аутентичного решения.
Да что Восток. В фактически западной Библии - тот же приём.
Признаемся: в большинстве случаев мы собственноручно втягиваем себя в ситуации, которые впоследствии начинают управлять нами. Далее мучительно ищем рекомендации по разруливанию.
В ту знаковую ночь Петрович поймал-таки рыбку-мыслишку.  Не  привычно успокаивающую: будь что будет. Это уже раздражало.  Другую: пошустрее, поюлистее, принятую, как установка к действию:
- не бояться никаких Василисков, ни мыслимых, ни реально встречающихся.
Что  же сиё значит? – Петрович не понял и не додумал. Уснул. 
24.05.2017.