Примечания автора:
1. Эта история почти полностью повторяет оригинальную DAO, однако некоторые ключевые моменты жизни Гг были изменены. Также, слэш скорее дополняет эту историю, а не является основополагающим.
2. Писалось для WTF Dragon Age 2016
Золочёная клетка
Башня Магов – не совсем то место, которое можно назвать домом, но иного у заключённых в ней не было. К Башне относились по-разному: кто-то ненавидел всей душой и мечтал сбежать, кто-то считал справедливой «карой Создателя», а кто-то искренне любил. Были, правда, досадные исключения вроде Амелла. Юный Иан десяти лет поначалу не проявлял вообще никаких эмоций, походя на ожившую статую. Статую, для которой весь окружающий мир – всего лишь какой-то странный эксперимент. Не слишком располагающее к себе поведение.
Да и не только это. Мало кто будет любить протеже Первого Чародея, лично доставившего парня в Круг. Поговаривали даже, что из той партии новичков – десяти-пятнадцати юных магов – до Башни добрались только двое. Ещё один повод обходить чародея десятой дорогой. Впрочем, не все вняли голосу разума.
Йован, чрезвычайно любопытный и вечно совавший в чужие дела нос (и получавший за это с завидной регулярностью), обожал общаться. После его бесед живым ещё никто не уходил, а выражение «заболтал до смерти» становилось немного реальнее.
Йован, едва увидев новенького, заинтересовался им. Амелла окружал ореол загадочности и волшебства, что вокруг аж искрило. А нелюдимость казалась изысканным угощением: какой мальчишка не захочет развернуть историю, которая так красиво упакована?! Вот только Амелл – Иан, как он сам себя называл – не желал разворачиваться. Но Йована это не останавливало, равно как и полное равнодушие мальчика в отношении его навязчивого общества. Мальчику будто было всё равно: хоть потоп вокруг, хоть пожар, хоть Архидемон. Другой бы плюнул, но не Йован. Тем более, со временем вопросов становилось только больше. Намного, намного больше.
Иан… что за дурацкое имя? Тем более для того, кто раньше принадлежал к столь обеспеченной семье. Но о прошлом маг говорил ещё меньше. Ещё меньше, чем ничего. И ведь явно родители не выкинули сынка, боясь позора: Йован сам видел, как парень сжигал целые пачки писем, даже не открыв.
Первый Чародей приглашал мальчика к себе пару раз в неделю. Каждый раз, возвратившись, тот без сил падал на подушку и потом ещё целый день молчал больше обычного, едва замечая окружающих. Йован мог поклясться, что не видел у товарища ни ожогов, ни синяков ни разу, как бы сильно его не трепало на занятиях. Даже когда Амелл умудрился грохнуться с самого верха лестницы и едва не свернул шею, помощь ему понадобилась минимальная. Было ли это особенностью Амелла или же его уникальным даром, Йован не знал, но интерес это разжигало только больше. Хотя, казалось бы, куда? Парень стал хуже пиявки, но Амелл по-прежнему не проявлял недовольства.
Да и главный вопрос всё ещё оставался без ответа: что же случилось тогда, по дороге в Круг. Нет, конечно, те церковники, что собирали юных магов вместе перед отправкой в Башню, были теми ещё сволочами, Йован до сих пор вздрагивал, вспоминая холодные стены, высасывающие и силу, и жизнь, бесконечное равнодушное одиночество и даже плети – пару раз ему досталось за излишние вопросы, но не более. Все через это прошли и ничего, выжили. Что же должны были натворить те дети, что из пятнадцати в Башню попали двое?! Йован пару раз пытался разговорить второго парнишку, на пару лет младше Иана, но тот, весёлый и беззаботный в противовес товарищу, ничего не говорил. Они не общались, Амеллу явно на него было плевать. Но слишком сильно пацана никогда никто не трогал. А потом, когда тот увлёкся побегами, его так и не усмирили. Амелл его даже ни разу не проведал в карцере.
Оттаивать Иан начал только года через три. Постепенно, капля за каплей, выходил холод, который, казалось, пропитал парня насквозь. Амелл начал улыбаться, порою скупо шутил. В конце концов, дошёл до того, что стал с траурным выражением лица подкалывать всех и вся, вставляя свои ценные замечания, которые просто не могли не бесить. Сам Йован на себе полную силу Иана испытывал редко, но и тех раз хватало, чтобы уши начинали гореть самопроизвольно. Амелл был психом. Обычно мирным и безобидным, но иногда, когда находило, становился просто беспощадным. Не сказать, что Йована эти взрывы не пугали, но особой проблемы он не видел: у каждого свои тараканы.
Другом Иана парень смог назвать только через пять лет после знакомства, когда впервые серьёзно вляпался. До этого момента и представить не мог, что Амеллу на него, оказывается, не плевать.
Стоит признать, Йован вечно впутывался в сомнительные делишки, часто проходился по границе дозволенного, но этот раз стал прямо-таки переломным. А ведь всё началось с банальной подначки. Ну ладно, не подначки. Йован всё же был живым человеком, из плоти и крови, а не истуканом. Людям свойственно завидовать приятелям. По-доброму, естественно. Парень хотел бы тоже быть одарённым, как Иан: всё, чего бы Амелл ни коснулся, становилось идеальным. Стихийная магия? Первым научился создавать огненные шары. Щиты? Играючи делал двухслойные, поддерживая их почти час. Целительство? Единственный из всех освоил посмертную ступень оживления. Призыв? Йовану не хотелось вспоминать.
Амелл за считанные минуты мог найти нужную ему информацию в библиотеке среди сотен книг. Будто внутренний маяк указывал, куда идти.
Йован понимал: ему бы уйти, увеличить дистанцию, не так-то и просто быть шутом при царственной особе. Но вместо этого парень полез в запрещённую для учеников секцию. Хотел потренировать призыв, что называется. Не обогнать, так хоть стать на один уровень с Амеллом.
Йован почти не удивился, когда вместо человеческого духа на него выскочил глухо рычащий демон Гнева. Йовану было шестнадцать, это был первый демон, которого он видел вживую. Йован был в ужасе, уже готовился не героически погибнуть, когда демон отступил, видимо, унюхав более привлекательную цель. А через секунду замер, скованной духовной решёткой – высший уровень, машинально отметил про себя мальчик. Йован обернулся, ожидая увидеть собственную Смерть теперь уже в лице одного из Старших Чародеев, но сзади стоял всего лишь Иан. Бледный до синевы, едва стоящий на ногах Иан, расправлявшийся с демоном, которого видел впервые в жизни.
А как закончил расправляться с жителем иного мира, в два шага оказался рядом с Йованом, встряхнул его, чтобы клацнули зубы и поинтересовался:
- Уж прости, что нарушил ваше свидание, но давать раньше третьего – дурной тон, - а в глазах, устало испуганных, широко распахнутых, плескалась ярость. Просто ещё один пунктик мага: Амелл ненавидел демонов во всех их проявлениях. Позже, с началом практических занятий, Иан почти всегда отсутствовал, если был хотя бы призрачный шанс, что кто-то призовёт неведомое существо из Тени. Ну а тем вечером Иан не запланировано отправился к Первому Чародею. И при каждом удобном случае припоминал другу о том, какой он ветреный – «Йован, я рад, что ты переключился на людей, но правило трёх свиданий и на них действует», обычно заявлял он, особенно если рядом оказывалась девушка, с которой пытался флиртовать парень.
Иногда он ненавидел Амелла. А тот, потешаясь, склонял свою седую голову набок, фыркая. Очаровательно.
Существам из плоти и крови всегда было свойственно смиряться с тем, что они не могли изменить: Йован смирился, что ему не стать таким же талантливым, как Амелл, а после и думать об этом перестал, найдя в библиотеке одну занятную книгу; тот парень, собрат Иана по несчастью, вечно сбегал, но не сильно огорчался, когда его ловили, а однажды сам же прижал к стенке одного из своих вечных ищеек; Ирвинг, пусть и качал головой, но отдавал зелье каждый раз, едва заглянув в штормовые, нереальные глаза мальчика. Магов учили смирению с детских лет: церковники, обучавшие их этому были жестоки, порою кто-то не выдерживал, но лучше так, чем допустить появление неуправляемого малефикара. Метод лишь однажды дал сбой. И лишь для одного мага сама жизнь – не то, что Башня – стала золотой клеткой, откуда было не вырваться. Впрочем, это не значило, что Иан не будет издеваться над своим единственным другом при каждом удобном случае.
Тень
Истязание - как совершеннолетие для мага. Вот он ещё ребёнок, ученик, а уже после – сразу маг, взрослый человек. Никто не говорит, почему это так важно, но все прошедшие понимали важность этого дня. Истязание – самое важное испытание в жизни мага.
Но ещё никогда оно не было столь определяющим. Для Амелла существовало лишь два выхода: выдержать всё и вернуться в реальность или поддаться и стать одержимым, воплотив свой самый сильный страх в жизнь. Иан дураком не был, прекрасно понимал: в его случае усмирение не сработает. Победа или смерть, да? Хотелось рассмеяться, но уж слишком сильно это напоминало бы истерику.
Выдохнув, Иан всё же заставил своё тело выйти в зал. Шаг его был пружинист, нетерпелив, даже пальцы подрагивали немного. Грегор, посторонившийся, чтобы юнец на него не налетел, не преминул напомнить Ирвингу о субординации, хоть и понимал: будь возможность, он бы и сам дал парню пару советов. Ну, или убил бы на месте. Скорее второе: пусть прошло уже десять лет, но в памяти всё ещё были свежи воспоминания. Прикрыв глаза, Грегор на пару мгновений перенёсся туда, в день, когда он, ещё простой заместитель, отправился забирать очередную партию молодых магов, но наткнулся только на пылающие руины. Он почти чувствовал жар бушевавшего тогда огня, но было ещё что-то, какой-то сухой треск. Решившись проверить, он осторожно направился внутрь, ожидая, что в любой момент сверху могла упасть горевшая балка и покарать за любопытство. Но нет, обошлось.
Поначалу Грегор так думал, пока не добрался до… в главном воспитательном зале, в самом центре, укрытые небольшим щитом, сидели двое мальчишек. Один радостно подпрыгнул, увидев его, а другой даже не поднял головы от коленей, раскачиваясь, будто в трансе. И до сих пор храмовник не понимал, почему тогда вызвал Ирвинга, а не прикончил их на месте.
Хотя нет, понимал. Открыв глаза, Грегор встретился со спокойным, расслабленным юношей, способным погубить их всех одним лишь желанием. Конечно, его остановят, но к жизни это никого не вернёт. Грегор не был трусом, он был прагматиком: мёртвым он ничего поделать не сможет, а живым этот парень может и пригодиться.
Иан прикрыл глаза, как и тогда, принимая обещание храмовника. Он больше не чувствовал удушавшего страха.
Если у тебя не получится, я убью тебя раньше, чем ты причинишь кому-то вред…
***
Тень – весьма странное место, столкновение привычного представления о мире и полубезумных фантазий о ней. Кто бы ни создал это место, он очень скучал по реальному миру. И так же сильно его ненавидел.
Иан осматривался без особого интереса, пытался расслабиться, но выходило из рук вон плохо: сейчас, находясь в средоточии собственных страхов, не чувствуя прохлады зелья, он ощущал, как в груди кольцами сворачивался ужас. Амелл старался успокоить дыхание, мозги ему ещё не отказали: чем быстрее он со всем расквитается, тем быстрее окажется в реальности, в собственном теле, в Башне, доверху напичканной храмовниками.
Ну а пока магу лучше было подумать о странных духах, походивших на волков. И о том, что чересчур сильные магические токи в этом месте могут привлечь кого-нибудь похуже «учебных» демонов.
А потом он встретил Мыша и вроде бы смог немного успокоиться. Дух не уставал удивляться выдержке юного чародея: тот буквально летел вперёд, не останавливаясь, чтобы поболтать или осмотреть то, что открывалось его глазам.
Иан останавливался трижды: разговор с добрым духом был, пожалуй, наиболее расслабленным: чародей был почти доброжелательным, спокойно стоял в паре шагов от духа, даже позволил тому дотронуться до собственной руки, но отпрянул и распрощался раньше, чем дух смог что-то «нащупать». Будто ему было что. Мыш фыркнул себе под нос. Дальше всё равно было веселее: двое других были демонами, к ним Иан не подходил ближе, чем на десяток шагов, хотя страха и не испытывал.
Как будто понял, в чём заключалось испытание. Мыш нахмурился, отвергая глупые, невозможные мысли.
И лишь после, поймав чужой взгляд, пока пытался убедить мага взять его с собой, вздрогнул, увидев спокойное понимание. С самого начала чародей понял, что перед ним не дух ученика, но и не демон, но позволять ему выйти в реальный мир намерен не был. Да, раньше духу встречались те, кто догадывался, подозревал, но не… знал.
А погружавшийся во тьму Амелл чувствовал сковавший его ужас. Ведь преследовало его желание поддаться демону, твари из Тени, помутившей его сознание на пару мгновений. Для кого-то и это победа, но для него, разбитого и вновь собранного по кусочкам, настоящее поражение.
Духи в Тени могут многое предложить живым. И не многие способны противиться собственным желаниям…
***
Очнулся Иан с криком, подпрыгнув и чуть не столкнувшись лбом с заботливо склонившимся над ним Йованом. В голове стоял плотный туман, руки чуть подрагивали. Реальность и Тень перемешивались в сознании, не позволяя оценивать происходящее. Амелл на автомате отметил, что Йован просил встретиться после, и отправился к Ирвингу. По дороге к кабинету Иан всё же смог немного прийти в себя (по крайней мере, уже не шатался, будто пьяный, и ни на что не налетал).
Привычно распахнув дверь, Амелл тут же пожалел о том, что в детстве родители не уделяли должного внимания его обучению правилам этикета: Первый Чародей был не один, рядом с ним, мягко улыбаясь, стоял высокий мужчина в дорожных одеждах. Он был высок, должно быть, даже выше Йована, что уж говорить про него, парня весьма среднего роста. Но что он здесь забыл? Насколько Иан помнил, в Башню, а тем более, в кабинет Ирвинга, чужакам дорога была заказана. Но уже через пару минут всё прояснилось, как раз когда чародей представил своего гостя, лукаво улыбаясь и тяжело смотря: Серый Страж значит…
Дункан, так представился незнакомец, в первую минуту смотрел на него, не отрываясь. Что ж, ничего нового. Почему-то трудно было представить, что парень в двадцать лет может быть абсолютно седым. Но людям – особенно людям – трудно адекватно оценить себя, слишком привычным становится собственное отражение, слишком незначительными кажутся настоящие особенности.
Серого Стража поразили глаза Амелла: может, когда-то давно они действительно напоминали грозовое небо, но теперь… они были им. Дункану очень хотелось спросить, каким заклятьем воспользовался этот парень, чтобы добавить в них странноватые металлические блики. После Страж не удержался, попросив именно этого подростка – заносчивого и самоуверенного, как и любого любимчика учителя, ребёнка, не знавшего толком ничего о реальном мире, который только и мог, что отвечать на вопросы верно – проводить его до своих покоев. И не прогадал: давненько Дункану не встречались люди (да и не только люди), которые столь равнодушно относились к своему дому. Интуиция всегда выручала Стража, и сейчас она твердила, что этот мальчик уйдёт с ним. Ухмыляясь в бороду, Дункан мысленно повторил его имя ещё раз. Иан Амелл. Что ж, неплохо, не только маг, но и человек, знакомый с дрязгами двора. Одно только настораживало: с каким жаром ему спихивал парня Ирвинг.
Чародея же, словно в противовес, Страж не поразил, не заинтересовал, да и вообще, встреча практически сразу вылетела из головы Иана, в тот момент его больше занимал другой вопрос: во что на этот раз влип его друг.
Конечно, Иан уже привык вытаскивать Йована отовсюду, куда тот попадал, но это не гарантировало радости по поводу очередного… Амелл вздохнул, лёгонько покачав головой. Гул в голове, успокоившийся было за время разговора с Дунканом, возвращался с новой силой, его телу и движение-то – обычный, немного замедленный усталостью шаг – казалось непосильной миссией, но Йован, конечно, его не спрашивал, когда устраивать свои демарши.
Впрочем, ворчал Иан скорее по привычке, чем серьёзно: он бы в жизни не оставил друга в беде. Даже если тот считал его совсем идиотом, который не смог бы отличить правду от лжи. Врал Йован, кстати, отвратно. Едва тот открыл рот, начиная лепетать что-то про неземную любовь, Амелл отключил мозг, даже прикрыл глаза. И почти с ужасом распахнул их, услышав про магию крови. Ужасом, сменившимся жалостью почти сразу же.
Йован-Йован, что же ты наделал…
Слишком хорошо Иан знал, чем заканчивается подобное неповиновение: вовсе не усмирения стоило бояться наивному парню, что сейчас пытался доказать другу, что он чист. От прямого вопроса – читай взбучки – остановило только присутствие чужого человека. Лили. Священница, поддавшаяся романтическому бреду молодости.
Себя Амелл знал, как знал и Йована. Её – нет. Когда они только познакомились, когда Йован впервые втянул его в неприятности, Амелл знал, на что подписывался, становясь другом. И отступать не собирался. В крепость духа Лили он не верил.
Он вообще не верил служителям Церкви. Но он слишком устал, чтобы спорить.
***
Ожившая статуя завораживала. Сейчас заткнуть тупую девку хотелось даже больше, чем раньше. Создатель, неужели непроходимая тупость была одним из критериев отбора в служители Церкви? Или им потом, по окончании курса лекций, давали выпить отупляющее зелье? А что, вполне возможно: Амелл знал разве что двоих более-менее вменяемых людей из Ордена.
Раздражение поднималось в груди удушливой волной. Ещё немного - и взрыв похоронит под собой всю Башню…
Вздрогнув, Иан отступил на два шаг назад, пряча протянутую руку за спиной. Зря он не взял у Ирвинга зелье, эффект от предыдущего, видимо, вытравился лириумом.
Или же…
Амелл сглотнул, покачав головой. Может, вопли Лили и не были так уж глупы.
– Нечего тут стоять, у нас много работы, – рявкнул он, пробираясь через завал, открывший им путь к склянкам. И прикрыл глаза, заметив полубезумное выражение на лице друга. И как он пропустил момент, когда в Йоване появилось это.
Когда он из обычной занозы превратился в застывшее перед ним существо. Горечь затопила с головой, запрещая думать здраво.
И почти с облегчением вздохнул, оказавшись под пристальными взглядами Ирвинга и Грегора. И готов был принять всю вину на себя: хуже, чем есть, уже не будет.
Вот только Йован слишком любил портить чужие планы, чтобы стоять смирно. И ради чего? Ради девки, открестившейся от него сразу же! А чем она думала, когда соглашалась? Амелл едва удержал рвавшуюся на волю энергию, позволив себе только прожечь Лили взглядом и пожелав ей сгнить в темнице, или что там делали с провинившимися служителями. Амелл очень надеялся, что методы для них были схожи с теми, которыми воспитывали юных магов.
Быстро поднявшись, Амелл поджал губы, не собираясь более ни оправдываться, ни юлить. От своего выбора не открещиваются, а идут до конца. И, раз уж эти слова ему, напуганному, сломанному мальчишке, желавшему умереть, презентовали десять лет назад Грегор с Ирвингом, не стоило разочаровывать своих учителей. Каким бы наказание ни было. Да и, судя по истерическим воплям храмовника, смерть ему не грозила.
Но судьба, уготованная Создателем своим детям, всегда непредсказуема. Особенно тогда, когда они, кичась своими знаниями, предсказывали её с точностью до секунд. Гордыня – вот что когда-нибудь их всех погубит. Именно за неё поплатилась та, что стала статуей, запертой в подземельях Башни Круга. Именно за неё поплатился и юноша, упрямо насупившийся под грозными взглядами наставников. Вот только Иан ещё должен был сыграть свою роль в шахматной партии, затеянной высшими силами.
Всеми позабытый Дункан поспешил вмешаться, пожелав забрать ребёнка с собой, лишая права выбора.
Амелл кинул оценивающий взгляд на человека, распахивающего двери золочёной клетки. Что ж, теперь, когда Йован сбежал, в Башне его ничто не держало.
Оставалось надеяться, что Дункан позволит выспаться перед дорогой.
Серый Страж? Может, это было даже хорошей идеей. Чем Архидемон не шутит, в конце концов…
Холод Остагара
Маги всегда были закрытым обществом, когда бы и кто с ними не повстречался, кто бы ни подошёл, хоть сам Серый Страж, они всё равно не раскрывались полностью, утаивая часть своей сути в Тени, боясь или пренебрегая. Как бывшему церковнику, Алистеру было трудно думать иначе, хоть Дункан и журил, осуждающе покачивая головой. Хорошо ему, думал молодой Страж, его маги принимали за своего, лишь отводили иногда взгляд, пряча грусть. Этого Алистер не понимал. Хотя… Дункан прожил долгую, насыщенную жизнь, Создатель знает, чем он мог так помочь Кругу.
Но не стоило забывать и про исключения. Этот новенький, странный парень, которого Дункан привёл последним, был совсем не похож на тех, кого удавалось увидеть раньше. Йен – Иан, что за странное имя?! – был тихим, предпочитал смотреть, прожигая взглядом насквозь, будто изучал, разобрав на составляющие. В отличие от других магов, он не скрывался в Тени, играя в великого манипулятора, ничего прямо не сообщая. Нет, он не подпускал никого близко к себе. Алистер это почувствовал сразу же, ещё при первой встрече.
Помнилось, маг застал Стража за не вполне достойным занятием. Высокомерно вздёрнутый нос и почти физически ощущавшееся превосходство прямо-таки витали в воздухе, вряд ли стоило ожидать радушия. Но маг сразу же припечатал Алистера другим: Иан, не поднимая глаз, предельно холодно поинтересовался, есть ли у Стража какие-то проблемы с тем, что он – маг. И тут же, подняв голову, насмешливо-зло – поинтересовался, неужели Стражи не отрицали прошлое, а, храмовник?
И было в этом голосе что-то такое… тёмное, затягивавшее, страшное. Алистер тогда был слишком оскорблён, чтобы задумываться над подобной чушью, а потому лишь возмущённо – и пристыжено – открещивался, заявив, что как таковые маги его не волновали. И что им всего-то и нужен, что контроль. Вот тогда-то он и понял, уже задыхаясь от сгустившегося воздуха, что перед ним не обычный, едва прошедший ритуал ученик. Не одержимый, не малефикар, но…
Впрочем, времени разбираться с ощущениями не было, пришлось оставить всё на потом и лишь продолжить наблюдать за тем, как белоснежная макушка организовала отряд, буквально за несколько минут взяв всех троих под собственное руководство. Но вопросов почему-то не было. Что и говорить, Алистер был прекрасно выученным солдатом.
Но деятельное сознание всё равно подмечало. Не только – столько – властные, уверенные жесты и холодный, почти мёртвый взгляд, вспыхнувший лишь при встрече с ведьмами, но внешность. Возможно, дело было в некотором удивлении (и тихом голоске зависти): Иан едва ли уступал Алистеру в телосложении и умениях, хоть и провёл в башне десяток лет. И уже был полностью седым – Страж не нашёл ни единого тёмного волоска. Некстати вспоминалась история о ледяном принце, в чьём сердце горело адское пламя. Не то чтобы Алистер верил в сказки, но… он больше ни у кого не видел глаз, в которых бушевали шторма. Может, поэтому ведьмы Диких Земель приняли Иана за своего.
Стража даже немного обидело это отношение: едва заприметив мага, женщины говорили лишь с ним, игнорируя чужие слова – угрозы, панические или презрительные вскрики. Для них простые люди не представляли интереса, только седовласый юноша. Да и сам Иан расцветал: немного расслаблялся, ехидно ухмылялся, согласно кивал, понимающе прикрывал глаза… но жёстко пресекал любые попытки выйти на контакт. Алистер не понимал, как у него это получалось, но его никто о причинах и не спрашивал.
В следующий раз Страж увидел горевшие глаза парня только на башне Ишала, тогда, уже почти потеряв сознание, он подумал, что легенды не всегда врут. О чём думал Иан, упавший секундами позже, он уже не знал.
***
Очнулся Алистер первым. Надо признать, оказаться одним из двух выживших в мясорубке, где погибли… он стиснул зубы, постаравшись не пропустить наружу рвавшийся из груди болезненный стон. Да, близкие люди погибли, но времени рыдать, забившись в какую-то тёмную норку на краю Ферелдена, просто не нашлось. Впереди ждал Мор…
Именно этот момент выбрал Иан, чтобы очнуться и подойти. От его вежливо-прохладного тона хотелось блевать. Алистер не мог не вспоминать, что также маг говорил и…
Ещё при знакомстве Страж поразился тому, насколько Иан сведущ в правилах этикета. Не с ним, разумеется, но с Кайланом и, особенно, Логейном, маг говорил так, точно они все застряли на некоем скучнейшем приёме во дворце. Предельно вежливо, как умели все маги, он ранее разговаривал с приятной, улыбчивой женщиной (старушкой её назвал бы разве что самоубийца) Винн и ведьмами Коркари. Отстранённым засранцем Иан был разве что с ним, Алистером, да Дунканом. Впрочем, после посвящения его отношение к Старшему Стражу изменилось. Признавать не хотелось, но Дункану Ал даже завидовал: единственным, кого маг ни во что не ставил, оставался он сам…
Главное, с чего вдруг произошли такие перемены? Обычно после демонстраций безжалостности, похожих на ту, что продемонстрировал Дункан, новички начинали кричать, не пожелав даже разобраться в причинах, плакали, умоляли их пощадить – Алистер видел несколько таких, уже даже почти привык.
Но маг поступил иначе: он посмотрел на Дункана пару секунд, потом выдохнул и протянул руку за Чашей. Отчего-то Алу показалось, что в его глазах мелькнуло какое-то обещание. Но потом Иан упал замертво и навеки стал ему братом. И инцидент забылся сам собой. А позже, последовав вслед за Дунканом на совет, он и подавно не мог увидеть ледяного, почти мёртвого взгляда, которым одарил Стража Иан. И даже много после, замерев перед лачугой ведьм, убитый горем Алистер так и не понял: маг о произошедшем не жалел, не был удивлён. Любой бы понял, кроме наивного, разбитого Стража, оставшегося практически наедине с самоубийственным планом.
Алистер никак не мог взять себя в руки, почти впал в истерику, когда Флемет предложила им взять с собой свою дочь, Морриган. Иан же был спокоен. Ал отказывался признавать в нём того самого парня, который во время битвы у башни Ишала рвался вперёд, охваченный азартом боя, поведя за собой других, заставив их всех сражаться, не обратив внимания на ранения, и со страшным чудовищем, и позже. Маг не желал сдаваться, но сейчас… весь его огонь куда-то ушёл, оставив после себя рациональное и спокойное существо, напрочь лишённое эмоций. Это пугало ровно до того момента, как Иан открыл рот и начал планомерно доказывать, что эмоциональность и умение уколоть побольнее – никак не связанные понятия.
***
Алистер был прекрасным солдатом, но не командиром. Гораздо проще ему было выполнять приказы, чем отдавать. Даже призрачная возможность этого вызывала ужас. Страж не был трусом, как предположила ещё одна язва, надолго застрявшая в его жизни – Морриган. Нет, дело было вовсе не в этом. Алистер просто знал, что не справится сам, как бы ни хотел, как бы ни пытался. Это просто не его.
Он – хороший солдат. И, впервые заглянув в глаза прибившегося к их небольшому отряду мабари, спасённого Ианом, он понял, что тот тоже хороший солдат. Маг же скривился, словно разом заныли все зубы, Морриган согласно сморщила носик. Алистеру не могло нравиться, как быстро эти двое спелись.
Аргон был звериной версией Алистера практически во всём: также предан этому ублюдочному магу, также желал получить его одобрение и, особенно, недолюбливал ведьму, очаровавшую Иана.
Страж практически мстительно аплодировал обслюнявившему её псу: нечего лезть с поцелуями к едва пережившему страшный бой магу. Тот, правда, казалось, тоже заметил сходство. И спихнул пса на Алистера. Не самое приятное ощущение. Но как невозможно было долго злиться на Иана, так нельзя было не замечать, как откуда ни возьмись появлялись вкусняшки для Аргона, а Алистер ещё ни разу не просыпался от ночной прохлады, будто на одеяло кто-то наложил заклятье несбрасываемости. Как бы Иан ни ворчал, своих спутников он оберегал.
Морриган тоже не жаловалась на недостаток внимания, с ней маг становился особенно простым, иногда даже смеялся, хоть и не сбрасывал маску отмороженного истукана. Что бы к ней Иан и чувствовал, но пока, не опуская взгляда, мог говорить Алу в глаза, что ведьме он не верит, всё было в порядке.
Как-то раз, разоткровенничавшись, маг, пасмурно вздохнув, понадеялся, что его головная боль ограничится ими тремя, их лагерь и так видно едва ли не из соседнего леса. Иан, должно быть, и представить не мог, как хорошо у него развита интуиция. И наверняка ворчал каждый раз лишь для проформы, в конце концов, не мог же он быть настолько нелюдимым и гостеприимным одновременно!
Впрочем, как подозревал Алистер, мага больше волновали не спутники, а сны о грядущем. Он успел уже настолько привыкнуть ко всем этим кошмарам, что даже не дёргался, просыпаясь, но для Иана всё было в новинку. Пусть он и хорохорился, презрительно кривил губы, утверждая, что ничего нового не увидел, Алистер заметил панический ужас, который во время их тихого диалога у костра успокаивался непозволительно медленно. Страж даже брови свёл, не поняв, почему же Иан так и не расслабился. Откуда ему было знать мысли того, кого пока ещё несмело называл соратником.
А Иан, отводя взгляд, так и не смог произнести то, что его начинало глодать. Не только потому, что правда иногда подтачивала силы, но и потому, что Алистер был не виноват в чужих сомнениях. А маг сомневался. Сомневался в том, что они смогут. А даже если и смогут, то выживут ли? Ответа Иан знать не хотел. Ему было вполне достаточно того, что во время их коротких привалов он чувствовал себя дома. Десять лет маг не ощущал ничего подобного и портить атмосферу не желал.
Алистер был абсолютно прав, ехидно ухмыляясь, когда Иан осуждающе качал головой на очередную выходку Аргона, но так его и не наказывал. Снисходительно качал головой, разговаривая с Лелианой, но так ни разу и не упрекнул в безумстве. Настороженно следил за каждым шагом Стена, но спокойно поворачивался спиной, направляясь спать. Ссорился с Морриган из-за её планов, но всё равно соглашался с чужой правотой.
Алистер не видел и половины того, что замечал Иан, но видел его самого, а потому мог назвать другом, доверял.
***
Оглядываясь назад, на годы назад, вспоминая, с чего началось их знакомство, Алистер горько усмехался. Не слишком приятно было вспоминать, каким он тогда был идиотом, но, стоило признать, время было хорошим. Даже несмотря на приближавшийся Мор, казавшуюся невыполнимой цель и тяжкую тоску от смерти Дункана. Рядом всегда был Иан, готовый в любой миг напомнить, какое он ничтожество и где ошибся. И, при случае, спасти.
Конечно, тогда он жалел, что с ним маг был саркастичной сволочью, не гнушавшейся бить по самым больным местам, всё время дулся, припоминая, каким мягким, почтительным Иан был с другими. Особенно с Кайланом, Логейном, Дунканом… последнее особенно огорчало.
Алистер лишь однажды, уже поняв, что маг всё же считал его другом, спросил, почему так происходило. И был почти готов к тому, какой болью обожгут слова. Естественно, больно было слышать «Я им не доверял, никому. Кайлан был идиотом. Дункан не отличался от тварей, с которыми боролся. Логейн был той ещё тварью. Тебе просто повезло».
И правда - повезло. Алистер не представлял, как выдержал бы всё, что на него свалилось, если бы чересчур откровенный Иан не избивал его своими словами в нужное время. Он бы просто не выжил.
Скосив глаза на высившуюся стопку отчётов, король с трудом подавил желание стукнуться головой о стол или послать за Героем Ферелдена. Он обещал, что сможет прожить без него месяц, он проживёт. Даже если они его убьют.
Ночь в Редклифе
Ответственность всегда сводила с ума. И чем выше ставки, тем выше груз, ложившийся на плечи того неудачника, который оказывался главным. А уж если от решения простого человека зависела судьба… ну, пусть будет хотя бы Ферелдена… Каждый шаг, каждая ошибка, пусть даже самая маленькая оплошность, лишний вздох… – всё, что угодно, могло стать той самой соломинкой, из-за которой происходящее покатится Архидемону под хвост. Слишком большая ответственность, слишком тяжкий груз для одного человека. Так что да, Иан понимал, почему Алистер всеми силами старался отстраниться от принятия каких-либо решений. Понимал, но не принимал. Для него было чуждо отстраняться от принятия как решений, так и их последствий. Ничего, в прошлый раз выжил и ладно. С лёгкой, снисходительной улыбкой принимал чужой ужас и твёрдой рукой перехватывал инициативу. Будто были другие варианты.
Впрочем, едва зайдя в Лотеринг, Амелл понял, какое «счастье» ему привалило: конечно же, его спутники желали дать ему пару ценных советов по поводу того, куда им следовало направиться дальше. Ещё бы, ведь ответственность была на плечах мага. Не то чтобы Иан считал их идиотами, скорее несостоявшийся неряха-храмовник и ведьма из Диких Земель, не привыкшая останавливаться, никак не могли быть для него авторитетами. Авторитеты остались там, в Круге, куда Иан не желал возвращаться в ближайшее время. Где-то глубоко внутри сидел страх – почти дикий ужас, шептавший ночами, что не выпустят, снова запрут, упрячут подальше. Амелл пока не был готов возвращаться. И, похоже, не у него одного были старые страхи, заставлявшие нервно вздрагивать по ночам.
Редклиф – ближайшее к Лотерингу место из тех, куда им следовало наведаться. Всего полдня пути, как раз то, что их небольшому отряду было нужно. И пусть Алистер сам предложил направиться именно туда, едва стало понятно, что маг с ним солидарен, несостоявшийся храмовник начал дёргаться и нервно вздыхать, отводя взгляд от Иана. За этим дёрганьем было весьма забавно наблюдать, Иан уже и не помнил, когда получал такое удовольствие (когда застал Йована в очередной раз в библиотеке, а тот, заикаясь и покрывшись неровным румянцем, пытался оправдаться, но вспоминать об этом было слишком болезненно, тем более теперь, когда стало ясно, чем же таким занимался его друг). Но всё же неприятные сюрпризы были ни к чему, времени на разборки с чем бы то ни было у них просто не было, а потому, едва дождавшись привала, Амелл, задумчиво поглядывая на доедавшего Алистера, буднично поинтересовался, устремив взгляд в небо:
– Ты нервный. Что-то не так? – голос мага был настолько спокоен, что даже он сам скривился. Иногда зелье имело слишком сильный эффект, превращая Амелла в живой, равнодушный ко всему камень. Но сейчас это оказалось полезно: Алистер было хотел отвертеться ожидаемым виновато-затравленным взглядом, но пригвоздивший его к месту взгляд Иана был слишком мрачным. Обычно маг старался ни на кого в упор не смотреть, чересчур сильно людей нервировали его глаза, но в этот момент… о, Алистеру просто некуда было деться. Должно быть, поэтому тот со вздохом ответил:
– Это… долгая история, – склонив голову набок, Алистер прикусил губу, отведя взгляд. Ему было немного неловко и стыдно, ведь после всего произошедшего любой секрет, умалчиваемый столь долго, наводил на неприятные мысли. Не составляло труда предположить, как на подобное отреагирует Иан. Страж и предположил, но… чужие глаза лишали даже малейшей возможности солгать. Будто смотрели прямо в душу, с каждым мгновением промедления сжигая её. Кинув на расслабленного Иана быстрый взгляд, Алистер с трудом вздохнул, откашлялся и начал свою историю, боясь поднять взор на… друга, да. И с каждым словом становился всё мрачнее, совершенно не замечая реакции на свои слова.
Амелл был зеркально противоположен мрачному комку напротив, с каждым словом всё больше веселясь. Да уж, какая неожиданность, однако, двор-то, оказывается, – ещё большая помойка, чем родная Башня! Кому теперь верить? Как дальше жить?
С удивлением маг понимал, что этим – именно этим – секретом Алистер тяготился настолько, что не смел признаться, боясь осуждения. Иан под конец уже едва сдерживал хохот, не зная, стоит ли говорить: происхождение любого мага занимало гораздо меньше наличия под боком настоящего, живого (пусть и не причащённого) храмовника. И пусть он хоть сто раз не был в курсе всего, что удавалось прятать за закрытыми дверями, это не отменяло инстинктов, почти кричавших об опасности. А магов учили инстинктам доверять.
– Это все тайны на сегодня… – Иан облизал губы, не сводя с замершего Алистера взгляда, – Ваше высочество?
Страж фыркнул, пихая мага в плечо, но кажется, расслабился. Амелл же с трудом подавил желание озвучить свои мысли: раз уж я подставляю спину храмовнику, остальное просто не важно. Но промолчал. Иногда лучше держать язык за зубами. И если Алистер был достаточно глуп, чтобы открываться кому попало, Иан не обязан совершать те же ошибки. Поморщившись, он залпом опустошил склянку с ледяной настойкой и выдохнул, моргнув пару раз. В Редклифе холодная голова придётся как нельзя кстати. Что-то подсказывало - спокойно теперь не было нигде.
***
Ветер ерошил седые волосы мага, донося отвратительный запах с кострищ. Иан так и не смог понять, дело в скверне убитых тварей или же так пахла палёная плоть. В прошлый раз такого не было, – рассеянно подумал он, не сводя взгляда с мрачно замершего замка, единственной преграды на пути к горизонту. Почему-то магу казалось, что перед ним какой-то древний страж прекрасного края, а вовсе не…
– В порядке ты сейчас? – раздался позади мелодичный голос ведьмы, сбив Амелла с мысли. Он качнул головой, прикрыв глаза. Он и сам не понимал, что с ним произошло прошлой ночью, когда на Редклиф напали. Вопреки всему зелье, призванное остужать голову, просто в один миг прекратило действовать. Маг многого не помнил, всё смешалось в какой-то жуткий водоворот непривычно ярких красок.
Он помнил, как ждал заката, удобно устроившись на траве, наблюдая за очередной перепалкой Алистера и Морриган (может, ему пора было ревновать?). Рядом с привычным посохом лежал добротный меч, почти навязанный ему Лелианой. Девушка смотрела так пристально, что становилось не по себе. Маг предпочёл не думать о том, какой опыт скрывался за образом этой милой простоватой девы, и просто взял меч.
Лишь после заката, нанеся первый удар лезвием, почувствовав сопротивление плоти, он понял, как была права послушница: в пылу резни можно было с лёгкостью пропустить юркую тварь, соображавшую чуть больше безмозглых сородичей. Иан сам не понял, как умудрился отразить удар, но после него что-то изменилось. Словно дремавшие инстинкты вырвались из-под контроля, стремясь защитить мага. Амелл ощутил необычный прилив сил. Внутри всё затрепетало, дыхание вырвалось из груди рваным хрипом. Маг, как заворожённый наблюдал за собственными действиями, за тем, как уже второй гарлок упал, проткнутый его мечом. Всё вокруг окрасилось красным, маг почти слышал, как кровь падала на землю. Иан дрожал, не замечая, как глаза застилал азарт битвы, как контроль летел к Архидемону. Он и не заметил, как вспомнил, что значит защищать свою и чужую жизни.
Не замечал он и легко вспыхивавших вокруг него пожаров. Огни появлялись из ниоткуда, безжалостно уничтожая свои цели. Маг даже не произносил слова заклятий, его желания просто претворялись в жизнь. Кровавый туман, витавший в воздухе, песня стали, почти умолявшая, ударь-ударь, разбей-разбей, враг повержен, ты спасён, город красен под дождём…
Очнулся он только от взрыва. Иана легонько толкнуло назад, он налетел на Морриган и тут же поспешно отскочил в сторону. И тут же почувствовал холодную волну ужаса, сжавшую внутренности: Амелл знал, что это было не запланировано, понимал, что потерял контроль, но также ясно он осознавал, что остановить происходившее он не в силах. Песня стали, столь манившая ещё несколько мгновений назад, теперь лишь ужасала. Иану хотелось заткнуть уши, свернуться на земле в клубок и замереть, повторяя про себя это не я, я не виноват, это сон, это не правда…
Сталь ему всё ещё пела, звала. И маг понимал: ему нужно, необходимо подчиниться этой песне, это могло помочь, снизить жертвы… или хотел понимать. Слишком уж хорошо Иан знал о хитростях демонов, о том, как незаметно и мягко они подчиняли себе любого, высасывая из него всю сущность. Слишком хорошо помнил, как десять лет назад в ночи ему чудились размытые силуэты.
Амелл отступил назад, прикрыв глаза. Прошлое повторялось, принося с собой удушающий железный привкус. Сплюнув, маг взялся дрожавшими ладонями за посох. Тогда это казалось правильным.
– Знаешь ты, происходит что, – недовольно выдохнула Морриган, отступив. Ведьма не собиралась посягать на чужую свободу, даже если чувствовала необходимость этого. Её задача в ином. Но и удержаться она не могла, всё же глупый маг был ей… приятен. – Осторожен будь с тем, что гложет тебя, чувствую я, даже мать моя это подчинить не смогла бы, а уж старухе этой подвластно многое.
Маг осторожно дотронулся до плеча девушки, сжал его, не найдя слов. Любой секрет казался важным только тому, кто его хранил, Иан понимал, что вёл себя, как Алистер, но… ведь времени на рассказ сейчас не было.
Отойдя подальше, Амелл перевёл дух. Больше смотреть на воду не хотелось, и так сколько времени потратил. Впрочем, признаться себе в том, что Морриган стала первой, с кем ему захотелось поделиться секретом, он смог и по дороге к воротам, где опять что-то произошло.
***
Едва увидев Изольду, Иан понял: ничего хорошего лично для него не выйдет. И дело было вовсе не в том, что сам приход женщины показался подозрительным, но что-то в её словах…
Всю дорогу до, как выяснилось, темниц, Амелл дёргался, огрызаясь по поводу и без, сверкая глазами. И лишь добравшись до одной из последних камер, со стоном отчаянья приложился лбом к каменной стене. Создатель, ну за что же?!
«Я наняла сыну учителя…»
Ну конечно, кто ещё мог оказаться достаточно глуп, амбициозен и просто… кто ещё мог испортить жизнь Иана больше, чем Йован? Его лучший друг-малефикар, сбежавший из Башни прежде, чем Амелл смог его отпинать, выглядел до смерти уставшим, раскаявшимся и виноватым, но ситуацию это не спасало ни капли.
– Ты… – Иан набрал в грудь побольше воздуха, пытаясь не сболтнуть лишнего – уничтожающего заклятья или чего похуже. Но так и замер, глядя в больные глаза друга. Что бы тот ни натворил, он оставался запутавшимся мальчишкой, который когда-то смог пробиться сквозь стену отчуждённости, поспешно выстроенную Ианом. Достучаться до него, ни разу не посмотрев с отвращением. И если бы сейчас Йован начал давить на это, маг бы выдрал все свои дружеские чувства из себя, заперев душу ещё на пару сотен замков, но Йован лишь спросил едва слышно:
– Что с Лили? – припав к решётке, отчаянно вцепившись в неё ободранными пальцами. Иан попытался сглотнуть колючий комок, мгновенно разросшийся в горле, но не смог. Стало только больнее. Лишь через несколько секунд смог прохрипеть что-то утешающее. И столь же лживое. Но Йован не заметил, он опустился на колени, бормоча благодарность неведомо кому. Иан просто не мог оставить его здесь. Он просто не смог бы идти дальше, если бы бросил друга таким: сломанным, потерянным. Иан знал, когда ему лгали, а ещё он знал, как тяжело искупить ошибку, когда назад пути уже нет.
Не глядя на спутников, маг открыл клетку, выпуская возможного предателя, опасного малефикара на свободу.
– Пошли, – ровно произнёс Амелл, не сводя взгляда с замершего друга. Казалось, ещё совсем недавно они сидели в библиотеке на первом уровне Башни и обсуждали очередную теорию Йована: Иан подначивал друга, после с улыбкой наблюдая за его обиженным пыхтением в попытках доказать правоту…будто мгновение из другой жизни.
– И ты его так просто отпустишь? – Алистер быстро подошёл к Амеллу, развернув его к себе лицом. Сам бастард пылал праведным гневом и чуточку яростью, разочарованием, обидой: как смел Иан так поступать, просто отпускать человека, сотворившего такое с невинными людьми. Предателя, малефикара… как мог Амелл так предавать его, Алистера? Они ведь… ведь…
Маг вывернулся из чужих рук, мрачно процедив сквозь зубы:
– Ваше Величество, не могли бы вы напомнить, как давно рассказали о своей семье? – удар пришёлся к месту. Страж вздрогнул, отведя взгляд. Ал так и не смог вновь посмотреть в глаза Иана, пока весь творившийся вокруг ужас не закончился. Разочароваться можно лишь в том, кого придумал. Этот щелчок по носу был ощутим, но не смертелен. Хотя для того, чтобы понять мага, и понадобилось время.
Иану же казалось, что чёртово зелье подводило всё чаще: больше не сковывая его чувства, оставив на их растерзание. Лишь позже, оказавшись перед одержимым ребёнком, Амелл с облегчением ощутил ледяную волну, прошедшуюся по телу. Всего пара мгновений - и вот он снова был спокоен и способен трезво смотреть на мир. А чувства… они только мешали. Иан и думать не хотел о том, чтобы обходиться без зелья вовсе. Лучше быть рабом какой-то жалкой склянки, чем ожидать каждое мгновение нападение тварей из Тени.
Да и не лишало зелье его возможности чувствовать, просто замораживало слишком сильные, яркие переживания. Мог же он чувствовать лёгкую теплоту по отношению к Изольде, ведь та не отдала сына Кругу на растерзание. Но с другой стороны Амелл видел и то, что могло случиться с ним самим в любой момент. Потеряться, сбиться с пути так легко, когда некому поддержать, помочь, направить.
Маг прикрыл глаза, отступая назад. Слишком болезненно было вспоминать. Иан сразу ощущал жар, опалявший щёки, слышал странный треск горевшего дерева позади. Словно он всё ещё сидел там, в пожаре, укрывшись десятком щитов и раскачивался из стороны в сторону, молясь о том, чтобы голоса, жалившие исподтишка, ушли, просто ушли, пожалуйста.
И его желание сбылось, конечно, не так, как он себе представлял, но всё же лучше, чем ничего.
– Это и есть тот самый маг? – поинтересовался кто-то позади. Иан вздрогнул и едва не приложил сжавшегося перед ним Йована чем-нибудь тяжёлым. Нашёл время для раскаянья, идиот, я для чего тебя выпустил?!
***
– Ты уверен, что ему можно доверять? – допытывался Алистер у друга, пока тот что-то разыскивал в карманах.
– Не уверен, – Иан фыркнул, поднимая усталый взгляд. Казалось, даже молнии сверкали как-то вяло. – Но выбор у нас всё равно не слишком большой.
Алистер открыл было рот, чтобы переспросить, но маг будто прочитал его мысли, опередив вопрос.
– Йован – наша страховка, эта тварь не будет сидеть тихо, нас не будет два дня, если что-то случится, он сможет уничтожить ту тварь, ну а леди Изольда отправится к Андрасте чуть раньше.
Иан выдохнул, замерев на пару мгновений.
– Но Морриган я верю сейчас больше, равно как и Лелиане. От них Йован никуда не денется, – фыркнув, маг достал-таки то, что искал. Иногда ему казалось, если на руках окажется кровь ещё кого-то, он просто не выдержит. Амелл просто не мог позволить себе проиграть, но сейчас этого не было. Лишь покой и какой-то светлый комок в груди. Магу казалось, к концу подходила не только долгая ночь для Редклифа, но и что-то ещё, только его. Личная ночь Иана почти закончилась.
Огни на озере Каленхад
О прошлом нельзя просто так забыть, старушка Судьба, точно насмехаясь, всегда способна вернуть в реальность того, кто, зарвавшись, расслабится достаточно, чтобы пропустить лёгкий толчок в спину. Нельзя, ох, нельзя забывать о прошлом, как бы ни хотелось поверить, что всё позади и вот она, свобода, которой так не хватало. Снежный ком, падая вниз, становится только больше, пора бы смертным уже запомнить, спокойной жизнь сможет быть только после смерти. Когда же это уже запомнят?
Возможно, всё дело в гордыне, преисполнившей всё существо, едва за спиной зарылись тяжёлые двери Башни, чувстве вседозволенности, в миг захлестнувшем и затуманившем рассудок. А может – в свежем воздухе, от которого сразу закружилась голова и ярком утреннем солнце, ослепившем в первый момент. Возможно, кто-то незримый просто решил вернуть в реальный мир, пока не стало поздно, напомнив, что ничто не даётся просто так.
Возможно, это даже было необходимо, а может – цепь случайностей, приведшая мага обратно, и правда, была всего лишь цепью случайностей, а все эти высшие материи – всего лишь попыткой оправдаться перед собственным обиженным самомнением: мир, однако, не крутился вокруг него.
Маг, сложив руки на груди, задумчиво замер перед причалом. Хлипким, деревянным сооружением, держащимся на честном слове Ирвинга. Нахлынувшие воспоминания были сильны настолько, что Амеллу потребовался перерыв. Просто мгновение, чтобы стать обычным незримым наблюдателем, а не главным героем того, что уже произошло десяток лет назад.
В прошлый раз тоже было темно, к пристани они добрались только к следующей ночи. Иан помнил, как сильно держался за руку другого мальчика. Кажется, у того даже синяки остались. Ирвинг их так и не залечил.
Так же мягко, отбрасывая странные тени, горел факел в руках парнишки-провожатого, вытянувшегося в струнку при приближении Грегора. Амелл отчётливо помнил его взгляд, бессмысленно направленный перед собой в попытке не показать ужаса. Повезло ему в первое же дежурство нарваться... Русоволосый и нескладный, он тогда попеременно краснел и бледнел, уронив несколько раз вёсла и едва не спалив лодку.
Вздохнув, Иан перевёл взгляд на неспешно бившиеся о берег волны. Раз уж за десять лет не изменился причал, глупо было даже думать, что озеро могло стать другим: так же, как и тогда, тихий плеск волн успокаивал, завораживая, дрожавшего нервного парнишку с седыми волосами и его любопытного друга по несчастью. История, издеваясь, повторялась в деталях.
Иан, молчал, пропустив почти весь разговор с неугомонным проводником, не устававшим повторять свой отказ снова и снова. Маг мысленно уже прикидывал, какой у них шанс уйти ни с чем. В конце концов, это же только порыв доброй воли… Что-то внутри него желало спрятаться, скуля и дрожа, в какой-нибудь тёмной норе и не выглядывать, но Амелл прекрасно понимал всю невозможность собственной трусости. Как и то, что любой порыв всегда имел ответ в реальности. Уж этому-то он точно научился.
Открыв глаза, маг склонил голову на бок, внимательно разглядывая ответственного щенка. Запугивать молоденьких храмовников было не только полезно, но и приятно. Надо же иногда делать и что-то для души. Да и работали они потом намного расторопнее. Словом, одни плюсы. Вздохнув, он сделал шаг вперёд. Как по команде смолк Алистер, пытавшийся до этого объяснить, почему парень должен пропустить четырёх неизвестных ему людей, если Круг закрыт ото всех.
– Может, ты тогда объяснишь Грегору, почему Серый Страж остался на берегу? – тихий и вкрадчивый голос мага проникал прямо в голову несчастного, а глаза, едва он замолк, вспыхнули странным белым светом. Терпение никогда не было сильной стороной Иана, но раньше зелье замораживало все его эмоции без сбоя. Но подумать об этом он мог и после. Удовольствие, с которым Иан наблюдал за происходящим, подозрительно напоминало пакостный триумф кота, разодравшего хозяйские ботинки и вовремя успевшего удрать, но Амелла это мало заботило. Иногда же нужно делать что-то и для себя.
Парнишка сначала замер, подавившись очередным отказом, сглотнул, лихорадочно переводя взгляд с одного путника на другого. Нагоняй за пропуск незнакомцев, безусловно, пугал, но то, что сделали бы с ним за такой проступок… Странновато дёрнув головой, он тут же потянулся за вёслами, уронив одно. Маг поморщился, триумф, гревший до этого душу, сдулся, оставив после себя горькое послевкусие. Не глядя, Иан потянулся к поясу, где висела уже пятая за день склянка, и глотнул, чуть заметно поморщившись. Не помогло. Чтобы отвлечься, маг обратился к Алистеру:
– Ты слишком много говоришь не по делу, – тот сразу же насупился, сводя брови. Взгляд стал возмущённо-виноватым. Иан с трудом удержался от того, чтобы потрепать его за ухом: иной раз королевский отпрыск слишком походил на Аргона.
– Я пытался не раскрывать нас, маги вполне могут встать на сторону Логейна! – прошипел Алистер, отворачиваясь. Он словно уже знал, что ответит ему друг.
– Серые Стражи в Круге имеют больше уважения, чем корона, – Амелл кивнул на удалявшийся берег. Не прошло и пяти минут, как они оказались на середине озера. Свет с берега становился всё призрачней, окружавшую тьму не мог разогнать небольшой огонёк факела, то и дело дрожавший на ветру. Приближавшаяся Башня окутывала всё вокруг какой-то волшебной, нереальной дымкой, только пыхтение мальчишки на вёслах не давало полностью погрузиться атмосферу магии и забыть о реальности.
Как и десять лет назад, чёрные воды ночного озера несли небольшое судёнышко в темноту на съедение неизвестности. Иан ненавидел повторы: во второй раз всё становилось только хуже.
***
Иан никогда и никому бы не признался, как сильно порой хотелось разгромить всю Башню, начав с больших, всегда закрытых дверей, охранявшихся особо молчаливыми храмовниками, и закончив недоступными уровнями, где ошивались важные донельзя старшие чародеи, слишком глубоко погружённые в собственный учёный мир. Раз или два он даже поддавался этому желанию, разрушая больше необходимого на занятиях, сделав заклятье сильнее, а после наслаждаясь «видом». Обычно это происходило, если зелье не получалось принять больше недели. Это были его эмоции, чувства, которыми Амелл не мог управлять. И тем странней было оказаться в ожившей фантазии, но уже без прежнего упоения и воодушевления. Напротив, Иан поймал себя на мысли: всё это неправильно, так неправильно…
Амелл даже не знал, что поразило его больше, взгляд слетал, не задержавшись долго ни на чём, но первым бросилась в глаза темнота, устроившаяся по углам. Никогда ещё, где бы и когда ни приходилось оказываться магу, тьма не была такой колючей, настоящей, ничем не сдерживаемой. Сразу, как только двери с протяжным скрипом отворились, Иан почувствовал: внутри было слишком темно. И сразу словно рассеялось колдовство, наложенное столетия назад ещё тевинтерскими магами: вещи растрескались, потускнели, а люди постарели, растеряв все силы. Амелл и подумать не мог, что когда-нибудь увидит главу храмовников таким… уставшим? обречённым? Иан не знал, что чувствовал, мысли упорно ускользали от сознания.
Весь мир сузился до небольшой залы, где Грегор неотрывно смотрел в странные, опасные глаза мага, что-то решая. Как и в прошлый раз, он не сделал того, что должен был. Только медленно, всё ещё сомневаясь, кивнул, прикрыв глаза. Новое обещание повисло в воздухе, тяжким грузом ложась на плечи молодого парня. На этот раз Иана.
– Я бы сдержал слово, чего бы мне это ни стоило, – сипло, скрипуче проговорил мужчина, ни к кому конкретно не обращаясь, точно произносил какую-то обязательную традиционную чушь, соответствующую случаю.
– Чего бы ни стоило, – кивнул маг, не отводя взгляда. Сомнения, даже если бы они и были, ушли, сменившись привычным спокойствием. Может, Иан и не слишком привязан к Башне, но долги нужно отдавать вовремя.
Маг не любил врать себе, но разобраться с собственной сентиментальностью можно было и позже. Хотя она и была сейчас полезна: Амелл рассчитывал, что никто из его спутников так и не понял, какое обещание он дал и почему. Его преданность Грегор заслужил не только знанием его секретов, от спутников же Иан чаще не понимал, чего ждать. Открываться им пока не хотелось. Пока?
Иан задумчиво провёл рукой по глубокой трещине в стене. О том, как она появилась, думать не хотелось ещё больше, но перед глазами всё равно пронеслась пара правдоподобных картин. Грустно усмехнувшись, он всё же вернулся в реальность, где разошедшийся Алистер как раз начал спор с Винн, решившей им помочь. Незабываемое зрелище. Старшая чародейка была замечательным человеком, её не просто так уважали едва ли не больше, чем Ирвинга. А спорить с ней не отваживался даже Грегор, куда уж такому зелёному юнцу, которого не слушал даже парнишка-часовой… А раз уж Ал считал его другом, боевое крещение пропускать было немыслимо. Ещё бы, такое занятное зрелище…
Когда Алистер наконец отступил на пару шагов и зашаркал ногой, не находя больше слов, маг не выдержал и всё же фыркнул, сдерживая смех. И, судя по снисходительному взгляду окружающих, не он один.
– Что-то тебе сегодня не везёт с переговорами, – похлопав Стража по плечу, Амелл глубокомысленно продолжил, увернувшись от затрещины. – Но тут уж у тебя точно не было шансов, Винн всегда права.
Но, подойдя к чародейке, Иан уже не смеялся. Только почтительно поклонился, чуть прищурившись. В их прошлую встречу Винн выглядела иначе. Маг мысленно отметил, что нужно будет после спросить о щите, укрывавшем её с ног до головы. Столь тонкой и незаметной защиты Амелл ещё не встречал. Однако же, в конце концов, он не знал и четверти заклятий, которые могла применять чародейка. А почти каждый щит сияет по-своему. Даже так потусторонне мягко, как сияла Винн. Да и не время сейчас проводить уроки для несмышлёных детишек. Разбить его уверенность в собственных знаниях чародейка сможет и позже, когда всё закончится. Если закончится… – Иан с трудом сглотнул, ощущая странную сухость во рту. На лбу выступил леденящий пот. Тело будто отвергало зелье, призванное держать мага в узде. Предчувствие беды начинало угнетать.
***
Маг, проводивший то и дело по лбу ладонью, поначалу легко дрожал. Не успокоил его даже тихий гул, исходивший от барьера. Собственное состояние Иана раздражало, он то и дело дёргался, ощущая опасность. Вся его сущность готовилась отражать атаку. Перед глазами то и дело рассыпались всполохи странных золотистых искр, ослеплявших на несколько секунд. И тем страннее было то, что со стороны состояние мага не было заметно: Амелл шёл вперёд уверенно, быстро, напряжённо провожая взглядом каждый поворот. Но всё хорошее рано или поздно заканчивалось.
Внезапное нападение демона выбило Иана из колеи. После он ещё долго слышал странное гудение в ушах, мешавшее сосредоточиться на происходящем в реальности. Именно этого маг старался избегать всю жизнь: потеря контроля, да ещё и в Башне, полной существ из Тени, была равна смертному приговору. Но, вопреки опасениям, ничего подобного не произошло. Лишь на какое-то мгновение Амеллу показалось, что в своём теле он не один, но потом и оно исчезло. Единственное, что могло бы его насторожить – внезапное и неконтролируемое желание не останавливаться, пока все демоны не отправятся в Тень, как и нужно.
Что было дальше маг, запомнил плохо, внезапное воодушевление начало понемногу выветриваться лишь на одном из последних уровней Башни, когда он, забыв исцелить рану на боку, кинулся на очередную тварь. Боль, неожиданно резанувшая тело, отрезвила, заставив замереть и осознать происходившее: он нёсся вперёд, совсем не оглядываясь по сторонам. Рано или поздно это должно было плохо закончиться.
Толкнув первую попавшуюся дверь, Иан сделал два шага вперёд и замер, разглядывая демона, склонившегося над бледным парнем. В ноздри тут же ударил удушающе сильный запах ванили. Каждое сказанное слово растягивалось, словно время в комнате текло очень-очень медленно, а все они – вошедшие – продолжали нестись с прежней скоростью вперёд. Иан чувствовал странное головокружение, запоздало припомнив странное покалывание, появившееся на кончиках пальцев, когда он открывал дверь.
Один за другим рухнули на пол Алистер и Стен. Маги продержались дольше, но недостаточно для того, чтобы что-либо сделать: демон лишь чуть нахмурился. Мысленно Иан, уже теряя сознание, поблагодарил Грегора, разрешившего ему взять с собой лишь троих.
***
– Не стой столбом, парень, – хохотнул Дункан. – Неужели тебе не хочется отметить нашу победу вместе со всеми?
– Что? – кое-как выдохнул Иан, распахивая глаза.
Зачарованный сон
– Не стой столбом, парень, – хохотнул Дункан. – Неужели тебе не хочется отметить нашу победу вместе со всеми?
Удивлённо распахнув глаза, маг дёрнулся, не понимая, как оказался в… в старых развалинах у Остагара, там, где проходил последний военный совет перед битвой, закончившейся… чем? Иан с ужасом понял, что не помнит того, что было дальше. Воспоминания перемешались настолько, что Амелл даже не был уверен, почему согласился покинуть Башню. Вроде бы… возможно… его просила Винн? Да, кажется… так и было… мы с ней… говорили… дважды…
– Что? – кое-как выдохнул Иан, усиленно качая головой. Что-то было не так, только вот понять, что, не представлялось возможным.
Дункан сделал несколько шагов вперёд, всё также поглядывая на новобранца со смесью понимания и ехидства.
– Мы победили, порождения тьмы повержены, Архидемон больше не сможет воскреснуть, Кайлан счастлив: он всё же смог стать одним из тех рыцарей, о которых читал.
Амеллу ничего не оставалось, как двинуться следом. Больше вокруг никого не было, лишь поднявшись по ступенькам, он смог увидеть ещё двух воинов. Глаза до сих пор резало, словно в них кинули добрую пригоршню песка. Слёзы то и дело скатывались по щекам, приходилось часто моргать, почти не переставая утирать глаза ладонью.
– Без тебя мы бы не справились, парень, – Дункан ободряюще похлопал его по плечу, чуть сжав его, и отошёл. Маг вздрогнул, ощутив странное покалывание. Такое уже было с ним однажды… тогда он тоже пожал ладонь какого-то ученика и…
– Теперь мы сможем отстроить это место, оно вновь засияет, – Дункан кивнул сам себе, едва заметно улыбаясь. Он явно видел перед своими глазами совсем не то, что открывалось другим. Он видел Остагар таким, каким его когда-то оставили Стражи: величественным и ужасающим.
Рассеянно кивнув, Иан отвернулся, устремив взгляд в странно яркое для рассветного небо. Рука потянулась к поясу, но склянки на месте не оказалось, должно быть, обронил где-то. Не суть. Сейчас мага больше занимало другое: с каждым вздохом, душным, неправильным, с приправой непонятно откуда взявшейся ванили, происходившее казалось всё более нереальным. Где же он ощущал это раньше? Тот ученик… как же его звали… Мыш… Голова трещала всё сильнее, Иан даже вцепился в ближайшую колонну, снова ощутив то странное покалывание. Это уже было.
– Ты стал героем, гордись, твоё имя войдёт в историю как одного из тех, кто уничтожил последних порождений тьмы! – Дункан всё говорил, словно заведённый, он, наконец, развернулся к Младшему Стражу лицом. Его доспех сиял в лучах восходившего солнца.
Это уже было. Уцепившись всё же за эту мысль, Иан вцепился в колонну сильнее. На этот раз ощущения напоминали укус. Отдёрнув руку, маг достал из-за спины посох и опёрся на него. Проморгаться так и не получилось, но кое-что в речи Дункана заставило его встрепенуться.
– Что значит: порождений тьмы нет? – подняв на Стража взгляд, Иан понял, почему глаза продолжало резать: контур человека расплывался, вокруг него собиралась дрожащая дымка. Такое уже было. В Тени.
Мы уничтожили всех их, – Дункан подошёл ближе, хмурясь. Он словно был обеспокоен состоянием новичка. Так сильно, что положил руку на меч, готовясь его достать. Двое стражей сделали то же, двигаясь зеркально.
Иан отступил назад, прикрывая глаза. Мысленно позволил себе то, чего обычно всеми силами избегал: небольшим взрывом фантомов откинуло на несколько шагов назад, пелена, наконец, слетела с сознания – его «глаз» в этой реальности. Сжав посох сильнее, Иан осмотрелся. В тени Иштар прятался небольшой постамент - вьющаяся палка с купелью на конце. Сошедший со страниц старых книг пьедестал. С его помощью можно перемещаться по Тени.
От фантомов, будто от кукол, отходили какие-то странные, распространяющие сильное голубоватое свечение, нити, управляющие их движениями. Амелл выдохнул, расслабляясь, и позволил мягкой волне прокатиться по всему телу, согревая и наливая силой. Сейчас сдерживаться, чтобы не привлечь внимание демонов, было бессмысленно. Кажется, он и так уже попал глубже некуда в их владения.
Быстро разделавшись с марионетками, маг спешно ступил на пьедестал, даже не подумав, куда он его перенесёт.
***
Окружавшая действительность угнетала. Безрадостный, однообразный пейзаж, не менявший своих цветов: багрового, оттенка крови, грязно-песочного и сероватого – в тон небу, в тон мыслям. Неплодородные, удушающие почвы, потрескивавшие чёрные разрывы пространства да руины – последнее, что было создано людьми здесь до того момента, как последний потерял разум.
Говорили, когда-то здесь обитали лишь духи когда-то живших да Создатель. И всё было иначе. Прозрачное небо, тёплый песок, рубиновые цветы... всем здесь было спокойно.
С осквернением Чёрного города изменилась не только сама природа места, изменились и духи: во время нападения, почувствовав угрозу, они собирались вместе, сливались, образуя нечто новое. Добрые духи и те, кого успела поразить скверна – демоны. Все они когда-то были людьми, да только забыли об этом. И никогда уж не вспомнят. Да и не захотят. Безликие стражи этого мира.
Иан с трудом дышал, ощущая сбегавший по спине пот. Лёгкая щекотка неуловимо выводила из себя, почти сводя с ума. Хотелось просто стащить с себя доспех и нижнюю рубаху и совершить танец древних шаманов по призыву дождя. Лишь бы только злившее чувство ушло. Некстати вспомнилось, что такой способ пытки был наиболее эффективен – и также часто сходили с ума жертвы.
Магу не хватало зелья, словно храмовник, лишившийся подпитки лириума, он ощущал, что начинает задыхаться. Грегор говорил, это ощущалось так, как если бы собственные внутренности начинали плавиться. Амелл подобного не чувствовал, он знал: в отличие от лириума, отравляющего храмовников, зелье спасало его, защищало. Но не здесь, не в Тени. Сейчас он должен был справляться сам.
И пусть зависимость от склянки с сияющим серебром составом не поглотила его полностью, сейчас, выброшенный беспомощным на растерзание демонам, не знавший о судьбе спутников ровным счётом ничего, Иан чувствовал себя трепыхавшейся в сетях рыбой. Раззадорив собственное проклятье, он теперь боялся не остановиться.
Создатель, когда же это кончится?!
В Тени, где не было надёжных оков плоти, сдерживаться было сложнее, оставалось рассчитывать только на собственный разум. Маленький Иан никогда не любил границы, в детстве ему казалось: миру было бы проще без них. А потом, словно в насмешку, его оправили в Башню Магов, где свобода стала чем-то страшным, опасным, тем, что могло погубить. И пусть ему пришлось бы тысячу раз пережить собственное взросление, ускоренное пожаром, сознание от этого не менялось – внутри мага всё ещё жил тот непуганый ребёнок, для которого любой замок, любая преграда были лишь поводом разбить о них лоб. И удерживать этого ребёнка становилось всё труднее. Может, оттого, что привыкший к зелью Иан разучился сдерживать себя долгое время самостоятельно, а может – этот самый ребёнок был един с ним. Тогда сама борьба представлялась попросту смешной.
Сила рвалась сильнее обычного. И Амелл точно знал, чем всё это могло закончиться. Помнил, как, лет пять назад, забыв принять зелье, разозлился. Некоторые привычки не уходят никогда, а тому рыжему пареньку нужно было аккуратнее выбирать себе друзей. И уж точно не среди храмовников.
Сам Иан после взрыва почти неделю молчал и твёрдо убедил себя в том, что без зелья любой самоконтроль, любая медитация не стоили ничего. Больше приёмов он не пропускал, заковав себя в более прочные оковы страхов, чем раньше.
Зелье. Ему просто нужно было принять зелье.
Но единственное, что напоминало привычное холодное покалывание, разливавшееся по венам почти мгновенно, выводило из себя.
Быстро утерев лицо лишь немного более сухой ладонью, Иан скрестил руки, создавая миниатюрный огненный шар. Небольшой отвлекающий манёвр, чтобы было время отпрыгнуть дальше, оказаться вне зоны поражения. Посох, уже давно болтавшийся за спиной без дела, оказался в чуть дрожавших ладонях. Схватить его поудобнее вышло только с третьего раза – палка скользила и сыпала искрами во все стороны. Но всё же у мага получилось с ней совладать. Настолько, что последовавшее заклятье превратило и без того не слишком прекрасное место в настоящий кошмар.
От земли шёл едва заметный парок – почва в Тени были намного горячее реальной. И чем ближе к Чёрному Городу, тем горячее она становилась. Даже духи чувствовали обжигавшее дыхание этой бездны.
Парок клубился раньше у самой земли, но теперь начал подниматься выше. Иногда замирая, словно отсчитывая уровни, с каждым разом он ускорялся, заключая сражавшихся в плотное кольцо.
Вскоре стало холоднее, создававшаяся буря несла с собой, казалось, и грозу.
Даже наблюдая за происходившим издали, Иан чувствовал, как начинают неметь пальцы. Но посох он так и отпустил, пока метавшаяся тварь не начала хрипеть, подёргиваясь в агонии. Иан не знал, как объяснить это, тревожившее его, чувство – столь сладко, приятно было наблюдать за смертью демона, подобный восторг – не тот путь, что был нужен, маг это чувствовал отчётливо, но поделать с собой ничего не мог.
И вот всё кончилось. Буря, завыв в последний раз, рассеялась как раз вовремя, чтобы маг смог подойти, тревожно оглянувшись на лежавших без движения спутников. Он просто стоял и смотрел, как их, одного за другим, опрокидывало на землю, даже не попытался помочь.
Иан горько ухмыльнулся. Иногда собственная рациональность жутко бесила, доводя до желания что-нибудь себе сломать. Но нет, не сейчас. Да и что тут такого? Он ведь знал: они все будут в порядке. Здесь, в Тени, физические раны были ничем. Но легче от этого почему-то не становилось.
Подойдя к кучке тряпья, оставшейся от демона, маг, лениво достав кинжал из-за пояса, поковырялся, ища амулет, связывавший обе реальности.
Через пару минут кинжал звякнул, наткнувшись на толстую короткую цепь. Подцепив её, Иан вытащил и остальное – крупный рубин, заключённый в семиконечную звезду из золота. Маг знал, как сделать подобный... артефакт. И ничего, кроме отвращения, он не испытывал. В горле образовался подозрительный комок. Давненько с ним такого не было: магов быстро отучали от брезгливости. Что ж, пора было брать себя в руки.
Презрительно кривясь, Амелл стащил с левой руки перчатку, с силой вцепившись зубами, потянул за указательный палец. Презабавное, должно быть, зрелище.
Ухватив легонько покачивавшийся рубин, он попытался произнести заклятье так, но вышло слишком невнятно. Плюнув перчаткой, Иан скороговоркой выпалил нужные слова, отведя ладонь подальше от лица. И тут же взвыл: осколки разорвавшегося амулета впились в ладонь, превратив её в мясо.
Но не успел маг как следует прочувствовать всю гамму обрушившейся на него боли, как сознание затянуло в водоворот, возвращая в реальность.
Одержимость
Башня магов не была объята тишиной, как могло показаться. То тут, то там слышались какие-то странные шорохи, словно группа демонов, обернувшись крысами, сейчас планомерно захватывала Башню.
Шорохи обычно собирались в тёмных углах, не спеша объединяться. Для многих юных учеников шорохи были живыми, храмовники называли их отголосками магии, что, в общем-то, было правдой. Они были безобидны и в страхе растворялись, стоило сделать освещение сильнее. Если, конечно, допустить, что какие-то там жалкие отголоски магии, обрывки силы, столь щедро разбрасываемые юными магами, могли что-то чувствовать.
Но сейчас это были иные шорохи. Было в них что-то злое – клубки боли, страха, быть может, даже ярости. Они создавали своеобразный фоновый шум, нет-нет да разрезаемый такими же отголосками – чужих криков, то ли проклинавших, то ли моливших о спасении.
Иан, очнувшись, несколько секунд пролежал недвижно, просто разглядывая потолок, покрытый паутиной трещин. В тот миг, бездумно разглядывая эти переплетения, когда маленькие трещинки сливались в одну, но больше... давно Амелл не чувствовал такого покоя. Давно он мечтал об этой безмятежности...
Раздавшийся сбоку стон Стэна заставил Иана, вздрогнув, резко подскочить, тут же схватившись за голову, в которой, казалось, только что разорвался тот самый амулет. Он пережил лишь два погружения в Тень, а потому не мог с уверенностью сказать: дело было в способе отправления или во время Истязания просто повезло.
Отдышавшись, маг цепким взглядом осмотрел своих спутников, всё ещё мучавшихся от острой боли: кто-то лучше (Стэн, похоже, ничего необычного вообще не заметил), кто-то хуже (тушка Алистера, покачиваясь, пыталась ползать на четвереньках), но в целом – по лёгкой гримасе и устало подрагивавшим плечам Винн, было видно: несмотря ни на что, им всем нужен был отдых. Хотя бы короткий.
Тело бесстрашного мага, о чьём имени вряд ли кто-то вспомнит уже после того, как разберут первые завалы, лежало сломанной куклой на холодном полу. Бледный, с искажённым в радостном оскале лицом, он прижимал к себе литанию.
Всё же прав был, ему уже не суждено вернуться, – медленно выдохнув, Иан подошёл ближе. Его заминку, лёгкое, в пару секунд, промедление заметила разве что Винн. Амелл смотрел в чужие глаза, запоминая пустой взгляд, устремлённый в Тень. Взгляд метнулся ниже, к полуоткрытым в шёпоте незавершённого заклятья губам. Ещё один выдох.
Маг наклонился, подбирая свиток, и, уже распрямляясь, едва дрогнувшей рукой прикрыл мёртвые глаза. Спиной почувствовав жар, Амелл медленно развернулся, ожидая встретить очередную тварь, но ошибся. Вздрогнул, отведя глаза: понимающий взгляд старой чародейки трудно было вынести. Отдыхать резко расхотелось.
– Нам нужно идти, – медленно проговорил Иан, осторожно поднимая взгляд – как раз, чтобы видеть поджатые губы женщины и кончик носа. Он словно извинялся за свою трусость, за неспособность принять себя даже в малом. Амелл почти слышал слова, сказанные успокаивающим голосом: не ты виновен в том, что всё в этом мире смешалось...
Не он. Конечно.
Решительно – насколько был способен, не выглядя подтягивающим штанишки малышом, – маг засунул Литанию в карман, стараясь не помять. Какое обращение с артефактом! Губы невольно сложились в радостную улыбку. Ирвинга бы удар хватил...
В комнате напротив раздался шум – что-то тяжёлое упало на каменные плиты.
Быстро собравшись, Амелл кинулся туда, даже не понимая, как выглядел: бесшумно и грациозно, как кошка, в два прыжка оказался у двери; бесстрастно, словно Ворон, замер на секунду перед дверью; неостановимо направился внутрь, точно гномский голем, для которого не существовало преград.
Следом за ним, тут же замирая с боков, в комнате оказались кунари с бастардом. Винн предпочла остаться подальше.
Иан замер, угрожающе покачивая посохом, на шутки он настроен не был, но пока что слов демоницы он понять не мог.
– Позволь мне уйти, я не потревожу никого, не примкну ни к одной из сторон, мне лишь интересен... – то, что приняло облик черноволосой послушницы, облизало губы, пытаясь найти нужные слова. Иан ей закончить не дал.
– Нет, – посох резко замер, с тихим стуком коснулся пола. Демоница открыла рот, чтобы привести какие-то доводы, попросить, применить чары, но заклятье её опередило.
Истошный девичий крик спустя секунду закончился болезненным звериным шипением. Храмовник кинулся на мага, но был остановлен Стэном, Алистер хотел было добить тварь, но не успел. Иан в один миг оказался рядом с ней, протыкая кинжалом. И замер, казалось, выпивая всю её без остатка: каждую судорогу, каждый хрип, то ли что-то доказывая себе, то ли кому-то ещё. А после, едва демоница затихла, оттолкнул её, словно грязную тряпицу, и торопливо вышел из комнаты, стремясь оказаться подальше.
Винн проводила его грустным взглядом, но не окликнула: сейчас было не время разговаривать. Да и что тут скажешь? Чародейка видела, знала, что нужно магу: якорь. То, что прочными цепями удержало бы его и от вспышек эмоций, и от вспышек магии. Якорь, а вовсе не то зелье, которое Иан сейчас, украдкой зайдя за колонну, употреблял, страшась самого себя.
– Идём! – Винн вздохнула, легонько покачав головой, и направилась за Стражем.
***
– Монстры не пощадят никого!
Иан устало вздохнул, отводя глаза от защитного поля, ловушки, сковавшей храмовника. Когда-то давно, ещё в другой жизни этот парень казался ему забавным. Наивным романтиком, ничего не знавшим о реальном мире. Тем, кто с ужасом думал о том, что придётся отнять жизнь – его, мага! – и смущённо вздыхавшим, что любая жизнь чего-то да стоит. Едва ли пробовавший лириум, Каллен был безобиднее котёнка. Амелл помнил, как встретил его в первый раз пару лет назад. Парень, смущённо почёсывая веснушчатый, немного облезлый нос, пытался слиться со стеной. Забавы ради маг заговорил с ним, с трудом понимая заикающегося парня, который, подумать только, умудрился потеряться в двух комнатах. А потом смущённо благодарил, едва смотря в глаза...
Смотреть сейчас в глаза человека не хотелось: слишком сильным было горевшее в них пламя безумия, страстной ненависти, фанатизма. Перед Стражем едва ли не в конвульсиях бился один из самых рьяных храмовников, желавший магам скорейшей смерти. И переубедить его уже вряд ли бы получилось. Да и Каллен был не прав только в одном: монстры не пощадили никого.
– Глупец! – Иан невольно прикрыл глаза от яркой вспышки мерцавшей стены: храмовник с отчаяньем бился об неё, не замечая дрожавших рук. В отсветах полумёртвого свечения его лицо обретало хищные очертания. Идея выпустить Каллена на свободу уже не казалась такой уж хорошей.
– Убей их всех! Никто из этих тварей не должен выбраться!
Пытки одержимых жестоки, Иан был уверен: изначально в этой клетке было много людей. Никто не стал бы так суетиться из-за одного человечишки. Иан знал: Каллен выжил, но его прежний знакомый уже растворился в небытие.
– Убей! – в глазах храмовника ярость сменялась неверием: неужели снова морок, неужели заодно с одержимыми? Амеллу трудно было дышать от отчаянья, плескавшегося в чужих глазах.
Маг не мог бросить Каллена в одиночестве, им надо было идти, но и оставлять его одного, запутавшегося, напуганного... Иан не знал, пережил бы свой кошмар в одиночку или же спятил. Или стал бы одержим.
Ища поддержки, он скосил глаза на спутников: Стэн осторожно, исподлобья, наблюдал за истерившим храмовником, незаметно перемещая руку поближе к мечу, его приговор отдавал грустью: потерявший собственный разум заслуживал быстрой смерти; Алистер старательно отводил взгляд, кусая губы, он был растерян, даже испуган (и до боли напоминал сейчас того потерявшегося испуганного мальчишку, который встретился магу три года назад за стеллажами в библиотеке); Винн с жалостью качала головой: для любого целителя мучения, которые не получится ослабить – тяжкий груз. Женщина перевела свой серьёзный, грустный взгляд на мага. А Иан, не в силах его выдержать, прикрыл глаза, наверно, впервые осознав, как ему повезло, впервые ощутив горечь того, что он, такой сильный и умный, ничем не может помочь, даже немного пригасить, облегчить чужие страдания. Беспомощность убивала.
Держись, скоро нас спасут, слышишь? Мы выберемся! – тихий шелест воспоминаний заставил подойти ближе к барьеру, за которым бесновался Каллен. Не всегда заклятья могли решить проблемы, не всегда магия являла собой панацею от всех болезней. Порой, совсем как тогда, достаточно было просто пары сказанных в нужное время слов. И слова эти, Иан очень надеялся, у него как раз были.
Маг сделал глубокий вдох, провёл по верхней губе зубами, собираясь с мыслями.
– Каллен, я клянусь тебе, ни одна из этих тварей не выйдет за порог, я уничтожу каждого из них, слышишь? Я не меньше твоего желаю им сдохнуть в муках, но невиновных я не трону. Они от меня не спрячутся. Ни один.
Алистер переводил задумчивый взгляд с нахмурившегося, но успокоенного храмовника на Иана, чей взгляд был переполнен эмоциями. Даже для него, Ала, понятных.
В глазах мага плескалось сожаление – что опоздал, что одержимые схватили именно этого человека, что чужая жизнь навсегда изменится и, уж точно, не в лучшую сторону. И рядом – отчётливая жалость. Как будто у Иана и храмовника было гораздо больше общего, чем хотелось бы, но магу всё же повезло чуточку больше. Или не чуточку. Алистер отвёл глаза, коря себя за подобные крамольные мысли. Им всем тут "повезло". Вот только никто себе в этом признаться не сможет, уж очень горько было на вкус это везение.
Но всё же было что-то ещё. То, чего Ал совсем не ожидал встретить – омерзение. Сомнительное, непонятно к кому обращённое, но всё же омерзение. Левый уголок рта подрагивал, скрывая гримасу, крылья носа раздувались, а ладонь – левая, почему-то это показалось бастарду особенно важным, потянулась к той странной склянке на поясе, к которой Иан периодически прикладывался. Что за зелье было в ней, Алистер не знал, но смутно догадывался, что какая-то дрянь. Иначе с чего и так не слишком щедрый на эмоции маг и вовсе превращался в высеченного из камня ледяного истукана?!
Маг дёрнул головой, показывая спутникам, чтобы те шли вперёд, а сам сделал какое-то движение рукой, словно стряхивал крошки с ладони. Ал часто видел что-то такое в лагере, когда Иан хрустел сухарями. Но на этот раз сухарей не было. Зато храмовник, как-то неестественно дёрнувшись, осел на пол, потеряв связь с реальностью.
Стремительно поднявшийся по каменным ступеням маг случайно задел Алистер плечом и зацепил своей треклятой склянкой. Стража обожгло холодом, ладонь, соприкоснувшаяся со стеклом, тут же онемела.
Ал втянул воздух сквозь стиснутые зубы, но спустя секунду с удивлением выдохнул, с трудом моргнув. Неожиданно буря эмоций, неспокойных чувств, что бушевала в душе, присмирела, успокоилась, позволяя, наконец, нормально дышать. Его разум давно не был столь ясным, а цели – столь понятными. Встряхнув головой, Алистер направился за магом.
***
Иан привык к холоду, что вечно сопровождал его, остужая изнутри. Он уже почти не ощущал ожогов ото льда, когда глотал зелье. Не то, что в начале, когда после каждого глотка он приходил в себя дрожавшим, сжавшимся комком, сжимая ладони в кулаки до боли в костях. Сейчас перекатывавшийся под кожей лёд был почти приятен, почти желанен. Почти, однако Амелл менять ничего не желал.
Но всё чаще случалось нечто необъяснимое: лёд начинал бурлить, оборачиваясь пламенем. Всё чаще, всё легче происходило это переключение. Это пугало, почти сводя с ума: контроль, жёсткий, постоянный, летел к Архидемону, заставляя мага задыхаться от обезоруживавшего страха. Всё происходило так быстро, что даже не получалось понять, с чего начиналось это сумасшествие. Это просто было: раз – и всё.
Совсем как сейчас: словно по щелчку сковывавший его нутро лёд начал бурлить, с каждой секундой становясь всё горячее. Иан сделал судорожный выдох, пытаясь спастись от жара, разрывавшего изнутри, но не смог. Лёгкая дрожь прошла от макушки до пяток, наполняя его онемевшее, отвыкшее от тепла тело бушевавшим жаром.
Амелл помнил: с каждым словом Ульдреда стук крови в ушах звучал всё громче, начиная оглушать до ярких пятен перед глазами. Но он слышал каждое слово отступившего мага – демона, которому Ульдред сам, добровольно отдал своё тело.
Иан видел перед собой то, чем всегда боялся стать, но чувствовал почему-то не леденящий страх, нет, мага переполняла обжигавшая ярость.
Едва нашарив литанию, Амелл сжал её с такой силой, что пергамент захрустел под пальцами. Плевать. Перед глазами плясали чёрные точки, скрадывая сознание. Нет, не скрадывая – застилая. Никто Иана не захватывал, не посягал на тело и душу, но всё же то, что происходило дальше, он узнал только после – со слов поражённого Алистера, уважительно склонившего голову Стэна и озабоченно вздыхавшей Винн.
Амелл знал, что бой был жестоким, что несколько раз ручные демоны Ульдреда, тесня, едва не приканчивали их, пытались облепить его, высосать досуха, но каждый раз отступали, будто натыкались на стену. А он, как ненормальный, ни на что не глядя, рвался вперёд, к чудищу, напрочь забыв, что маги – бойцы дальнего боя. Опять забыв.
Иан знал, что так и было, но помнил он только яркие всполохи чужой энергии, силы, даровавшей возможность жить каждому существу. Помнил чёрные дыры на месте демонов, пустые, а от того и вечно голодные. Помнил, как, остановившись перед странным существом, в котором в странном симбиозе переплетались энергия и пустота, просто протянул руку вперёд. Отстранённо, как со стороны наблюдая за своими действиями, подумал, что всё ещё можно исправить, что замерший перед ним несчастный ещё не обречён. Но за этими философскими размышлениями тело действовало само.
Иан помнил, как жар, прошедший по руке, обжёг нервы, заставляя почти кричать, извиваться, пытаться отгрызть собственную руку, лишь бы боль притупилась, изменилась, стала другой. Но в агонии бился только разум, магу говорили – тогда он замер неподвижно, пока Ульдред не упал уже мёртвый.
А сам Иан тут же осел, всё ещё чувствуя пульсировавшую боль, расползшуюся по всему телу. Жгучая боль почти сводила с ума, приближавшаяся темнота была желанной уже потому, что обещала подарить забвение.
Уже потом приводившая его в сознание Винн словно вскользь упомянула, что Ульдреда просто выжгло изнутри.
– Не стоит играться с энергией собственной жизни, ты едва не прикончил себя, – строго проговорила женщина, укладывая на лоб мага новую прохладную тряпицу. Запах трав убаюкивал, но Иан не желал возвращаться в небытие.
– Я не знаю, что со мной происходит, – прошептал он, чувствуя, как трескаются губы. Ладонь переместилась со лба к волосам, мягко отводя седую чёлку от лица. – Это не то, чего я хотел, зелье...
Маг замолчал, боясь продолжить. Когда-то давно ему говорили, что слова делают всё более материальным. И сейчас было слишком страшно продолжать.
– Зелье – лишь очередная магическая уловка, всего лишь фокус, – Вин помолчала, проведя по волосам ещё раз. Ей почему-то казалось, они должны быть жёсткими, непослушными, но пряди под пальцами были мягкими, почти шёлковыми. Все в хозяина. Когда чародейка заговорила, голос её был мягким, успокаивавшим. – Ты сегодня доказал, пусть чуть и не умер: эти фокусы ничего не стоят против самой сути. Когда-то давно маги, пожелав обуздать эти силы, для удобства, чтобы разобраться, сковали их рамками понятий, да так и забыли снять ограничения.
Иан открыл рот, чтобы возразить, но вставить слова не успел: женщина подтолкнула ему фляжку с настойкой, заставив сделать пару глотков. Горло тут же обожгло, но потом стало легче.
– Когда мы творим магию без заклятий, одними лишь желаниями, она становится намного сильнее. Но об этом знали и безумцы, проникшие в Чёрный город.
Винн хотела добавить что-то ещё, но не успела: где-то совсем рядом раздались чьи-то истеричные вскрики. Очень знакомые истеричные вскрики. И, судя по усталому повороту головы чародейки, не в первый раз звучавшие.
Тяжело вздохнув, Иан аккуратно провёл ладонью по волосам, отводя руку целительницы. Компресс он предпочёл оставить, представлял уже, какой подвиг ему предстоял. Почти не прогадал: пройти к входу в Башню, где, собственно, и разворачивалась сцена, получилось только минут через десять, переползая от одной поверхности, за которую можно уцепиться, до другой. За это время Каллен успел перейти к прямым угрозам и, кажется, схлопотать пару затрещин. Рука у Грегора была тяжёлая, но молодой храмовник не угомонился.
– Они все, каждый может быть одержим! – в отчаянье вопил парень, трясясь в надёжных руках Стэна. И как ещё жив остался...
– Они..!
– Да заткнись ты уже! – рявкнул маг. Точнее, хотел рявкнуть, получилось-то у него только прохрипеть. Впрочем, на большее глупо было надеяться, походя больше на мертвяка, чем живое существо.
Что странно, подействовало. Каллен впился в Амелла испытывающим, обвинительным взглядом.
– Никто из одержимых не выжил. Никто! – последнее слово всё же вышло громче других, должно быть, показалось храмовнику весомым. Вздохнув, он повис в захвате кунари, опустил голову ниже, скрыв взгляд.
– Я своё слово сдерж... – охнув, Иан съехал по колонне вниз, обессиленно прикрыв глаза. Наблюдавший за ним Грегор вздохнул, покачал головой.
– Идиоты...
Иан слабо улыбнулся: оплеухи он избежал только потому, что его боялись вовсе отправить в Тень навечно.
***
– Ты в порядке? – в сотый раз поинтересовался Алистер. Что ему сказала Винн, магу было неизвестно, но Страж прилип к нему с самого утра и не желал отходить дальше, чем на три шага. Ни уговоры, ни угрозы, ни мольбы не помогали. Но почему-то было даже приятно думать, что Алистер за него переживал. Маг нахмурился, достав посох из-за спины. Перемены, происходившие в жизни, были ему не по душе. Раньше он полагался только на себя, не подпускал к себе близко даже тех, кого считал друзьями (а порой и гнал подальше, лишь бы не зацепило его проклятьем), отводил глаза в сторону, когда дело касалось наставников. Он привык всё решать самостоятельно, так какого же Архидемона так просто позволял собой манипулировать сейчас?
Мысли становились всё более мрачными, левая рука, оторвавшись от посоха, потянулась погладить склянку с серебристым зельем. Неодобрительный взгляд Алистера заставил вздрогнуть, выводя из оцепенения.
– Я не прошу тебя рассказывать, что это за дрянь, дело твоё, но... – тут Ал перешёл на шёпот, словно бы их могли услышать. – Если бы я стал храмовником, такую власть надо мной имел бы только лириум...
Иан вздрогнул, отдёрнув руку, и уже открыл рот, чтобы что-то ответить, но Алистер уже отошёл к лодке.
Да что он понимает? Это не... не то, я... – но мысли о разговоре всё равно не отпускали, мешая расслабиться.
Очнуться получилось только у самых ворот: маг, словно слепой, споткнулся о какого-то побирушку.
Впрочем, их встреча была продуктивной – иной раз Амелл даже удивлялся собственной везучести. Должно быть, какая-то компенсация за все проблемы, сваливавшиеся на него с завидным постоянством.
Однако, несмотря на встряску, дальнейший путь прошёл почти в полной тишине, разрезаемой лишь случайными фразами. Так продолжалось почти сутки – на привале все предпочли побыстрее расправиться с ужином и улечься спать пораньше: из отведённых двух дней у них оставался лишь огрызок в несколько часов – и пусть опережавшие их маги Круга могли выиграть немного времени, Амелл сильно сомневался, что им поверят, если Серый Страж так и не явится с подтверждением собственных слов. Да и кто поверил бы после такого ему?
– Стойте! – отчаянный вскрик заставил вздрогнуть, тут же вцепиться в посох - новенький, откопанный в одной из куч мусора в Башне, много сильнее прежнего.
Но на встречу бежала всего лишь перепуганная эльфийка, а вовсе не гарлок или ещё какая тварь, выползшая на свет.
Иан поднял руку, выступая вперёд. Как бы ни выглядело всё невинно – на караван напали порождения, им требовалась помощь, а тут как раз добрые путники, – Иан ощущал тревогу.
Но всё же пошёл вслед за эльйфийкой.
Белый Ворон
Иной раз казалось: вся жизнь – один сплошной балаган, главным шутом которого выступал один бедный, запутавшийся маг. Почему, ну почему Воронами – элитными убийцами, чьи услуги ценились далеко за пределами их родной Антивы выше всех прочих – не могли оказаться какие-то абстрактные злодеи, тупые и непробиваемые идиоты или, на худой конец, бездушные твари? Почему всё хотя бы раз не может быть простым и понятным?
Иан вздохнул, потёр переносицу, словно бы это могло успокоить головную боль, резко вспыхнувшую, стоило увидеть, кем же оказался единственный выживший из присланных убийц. И ладно бы какой-то – очередной – предатель, с которым они были знакомы всю жизнь и прочие переливания из пустого в порожнее. Но нет. Перед Ианом Амеллом, не слишком правдоподобно разыгрывая раскаянье, как-то насмешливо морщась от боли, развалился его ночной кошмар – светловолосый эльф со странной татуировкой, спускавшейся от виска к губам насмешливой змейкой. Простой узор, чьё значение ведомо одним остроухим. Незадачливый убийца почему-то улыбался, будто знал о мыслях мага всё. Обычная шлюха, выторговывавшая пару лишних мгновений жизни, столь открытых предложений Иан не видел давно. Но вместе с тем не мог не вспомнить и... это не было важным в данных обстоятельствах.
– Моя жизнь в твоих руках, врать тебе – не лучшее решение, – насмешливо фыркнул эльф. – Да и верность, построенная на крупном денежном долге, более хрупкая, чем основанная на благодарности за спасение.
Во время Истязания многие видели то, чего не было в реальности. Тень затягивала, не отпускала, становясь противником едва ли не более сильным, чем все остальные встречавшиеся на пути. В Тени оживали все тайные желания, отловленные в закоулках души с профессионализмом, достойным лучшего из демонов Желаний, но, вместе с тем, Тень не лгала. Видения, посещавшие магов в этом проклятом месте, всегда были лишь ответом, отзвуком души чародея, получившим ответ – прошлое, настоящее, будущее... в Тени не было границ.
Иан же, ощущавший это место лучше других, почти чувствуя узы, связывавшие их (одно время маг даже был уверен, что Усмирение для него – лучший выход, который бы смог вернуть всё на круги своя, но смелости пройти ритуал не хватило), не мог остаться без своей порции видений.
Иан прекрасно помнил прошивший его разряд тока, когда его руки коснулась сверкавшая ладонь Доблести. Отдёрнувшись, он быстро простился, сбегая. Тогда он ещё не осознавал, что произошло. Лишь много позже, когда он ворочался в палатке, щедро выделенной Дунканом, к нему впервые пришёл сон.
Иан оказался в лесу, древнем, где ещё сохранились отголоски старой силы, вдохнувшей жизнь во всё в этом мире. Где-то впереди угадывался силуэт руин, ещё не разграбленных, запечатанных. Амелл не знал, как оказался здесь, не помнил почти ничего – всё было сокрыто туманом. Рука потянулась за спину, нашаривая посох, но раздавшийся за спиной окрик заставил обернуться.
Прекрасный эльф, озорно прищурив глаза, остановился в двух шагах слева. Он не подходил ближе, но и не удалялся. Лёгкий доспех почти не скрывал загорелой кожи, но, кажется, именно на это и рассчитывал остроухий. Эльф чуть опустил голову и протянул ладонь вперёд, едва дотрагиваясь до груди мага кончиками пальцев. Но от места касания кругами расходился жар, Иан чувствовал путы, сковывавшие его всё сильнее, но, вместе с тем, ощущал и умиротворение, покой, которого жаждал многие годы.
Амелл очнулся, вновь ощущая прикосновение Доблести. Уши закладывало от шума собственной крови. Почему-то казалось, предупреждал его Дух вовсе не об опасности. Причём, зная привычку людей отмахиваться от предупреждений, предупреждал с завидной регулярностью: раза два в неделю маг просыпался среди ночи с тяжело колотившемся сердцем вовсе не потому, что ему снился Архидемон. О нет, сны про это милое чудовище были куда как спокойней.
– Даже если я убью тебя сейчас, Вороны убьют меня в назидание, – доверительно сообщил эльф, не сводя своих чарующих янтарных глаз с Амелла. Дожили, называется: мага заколдовали. Но как раз голос Ворона и вывел Иана из оцепенения. Встряхнув головой, он нахмурился, прожигая остроухого взглядом. Убить его сейчас – и дело с концом. Спалить, заколоть, снести голову... не суть, можно было просто отойти, прикрыть глаза, за него всё сделали бы другие. Но с места сдвинуться не получалось.
Маг, вздохнув, наклонился, приподнимая голову эльфа за волосы. Ладонь мгновенно стала мокрой, должно быть, раны остроухого были серьёзней, чем тому хотелось показать. Тревожный колокольчик интуиции молчал, больше не предупреждая об опасности. Скривившись, маг отпустил пленника, поднявшись. С досадой почувствовал желание сломать что-то: Иан уже понял, какое решение принял в глубине души. И точно знал: оно никому не понравится.
– Так мы сможем договориться? – почти промурлыкал эльф, лукаво склонив голову набок. Маг скривился ещё больше. Но не шелохнулся.
– Ты – пленник. Один неправильный взгляд – и ты труп, – недовольно пробурчал Амелл, старательно игнорируя обвинявший взгляд Алистера и презрительный Стэна.
– Чудненько, – эльф тут же подскочил, старательно отряхиваясь. Впрочем, трясшиеся руки заметил бы и слепой. Закончив наводить марафет (Как баба, – процедил сквозь зубы Стэн), остроухий легко поклонился, словно бы играя.
– Зевран Аранай, к вашим услугам, для друзей просто Зев, – голос его почти мурлыкал, столь откровенно описывая весь круг собственных достоинств, что простора для фантазии практически не оставалось. Но, вместе с тем, ничего прямо не обещая.
– Исцеляющие зелья не переводить, глаз не спускать, при любой опасности – выпускать вперёд, – не отпуская чужой цепкий взгляд, прошипел Иан, словно оправдываясь перед собой. Впрочем, эльф не оскорбился, даже не смутился, просто кивнул, признавая чужую правоту и, разглагольствуя о том, какие прелестные спутники ему достались, принялся обшаривать своих бывших соратников.
Маг поёжился и отступил. А ведь раньше казалось, что самая бездушная скотина тут он...
***
В Редклифе их встретили не в пример радушнее, чем в прошлый раз. Должно быть, – подумалось магу, придерживавшему за локоть Зеврана, – от собственной безопасности напрямую зависит уровень гостеприимства. Эльф, словно прочитав мысли, фыркнул. Иан тут же бросил на него – уже в который раз – обеспокоенный взгляд. Но нет, способностей к магии в эльфе не было. Он просто был насмешливой тварью. О его спасении Амелл пожалел уже раз двадцать: остаток пути до Редклифа Аранай настолько доброжелательно издевался над Алистером, что тому только и оставалось, что недовольно сопеть. С Алистера эльф переключался разве что на грудь Винн. Стэн же просто, отозвав на пару минут, посоветовал как следует научить остроухого послушанию – желательно, чтобы тот ещё месяц сидеть не мог.
И это Зевран был ещё ранен, немного затравлен, присматриваясь к границам дозволенного. Что же дальше будет?
Иану дурно становилось от одной этой мысли. Видимо, Создатель всё же решил его наказать за собственное пренебрежительное отношение к окружающим.
Но всё же не поэтому сейчас невысокий ладный эльф передвигался практически на цыпочках – Амелл так до конца и не поверил ему. Что, если истинной целью был эрл? Серый Стаж сейчас был единственным, кто мог подобраться к нему столь близко.
Однако, стоило увидеть бледное лицо Изольды, Иан вспомнил, зачем явился: спасти ребёнка, вот что было действительно важным.
Сдав притихшего эльфа (видимо, инстинкт самосохранения всё же до конца не исчез) Стэну, маг отправился к Йовану, точно так же сжимавшемуся под взглядом Морриган.
– Больше никого отравить не успел? – Иан предпочитал смотреть не на друга, а на ведьму. Та на мгновение прикрыла глаза, больше никак не показав эмоций. – Целых два дня впустую, да?
– Иан... – устало выдохнул Йован, поднимая на друга потухшие глаза. – Ты ведь знаешь, как опасно идти туда одному.
– А ты бы хотел, чтобы к демону отпустили тебя? Уж прости, столь явные признаки помешательства ещё ни у кого здесь не проявились.
– Иан! – недовольно засопев, Йован перевёл взгляд на эльфа, ища безопасную тему для разговора. – Мне всегда казалось, тебе больше по душе ночь, чем ясный день.
Амелл поморщился, но кивнул, принимая попытку.
– Мы поговорим после, – он сделал шаг назад, подходя к магам.
Третий раз погружаться в Тень было почти привычно.
***
Иан не раз слышал, как говорили, что чужая душа – потёмки, но ни разу – что своя собственная может быть во много раз темней. И уж точно до столкновения с очередным говорливым демоном Желания не предполагал, почему именно с этими тварями не принято разговаривать вовсе: слишком тесной была их связь с Тенью, слишком хорошо они читали чужие желания. Порой – даже чересчур.
– Я могу дать тебе всё, что ты пожелаешь: силу, власть, любовь... всё и сразу – и лишь за то, чтобы ты не мешал мне, десять лет – это же королевский подарок! – голос чаровал, путая мысли. Иан поморщился, делая шаг вперёд. На раскрытой ладони – оружия он с собой не брал, почему-то показалось, что не стоит – заплясал небольшой огонёк.
Демоница, вскрикнула, выбрасывая вперёд руку.
– Стой! – голос её стал ниже, мягче. Ещё пара секунд - и перед ним оказался пленный эльф. Только не раненый, но выглядевший уставшим. – Я могу подарить тебе вечность...
Дослушивать до конца маг не стал. Может, много после он и поймёт, что значило это представление, но пока что Зевран Аранай получил свою жизнь в долг.
Вернувшись, маг сразу выбросил из головы нечаянно подсмотренную картину явно не своей, чужой жизни: с выздоровлением мальчика проблем резко прибавилось. Внезапно все вдруг вспомнили про Йована и сыгранную им во всём случившимся роль. И хотя Иан уже сотню раз обещал себе больше не заступаться за друга, он всё равно встал на пути карателей, почти упираясь ладонью в грудь Алистера.
– Сейчас не время искать виновных, Мор уже близок, – проговорил маг, стараясь не шипеть, уж слишком хорошо понимал: эти слова никого не убедят. Даже Ала. За всё надо было платить. Теперь Амелл лихорадочно пытался придумать, как же выторговать для друга пару лишних недель. Взгляд метался между спутниками, пока не остановился на Аранае: эльф задумчиво поглядывал на старинную вазу, словно приценивался. Ваза была странноватой формы, больше походила на...
– Урна! – наконец произнёс Иан, едва не подпрыгнув. Впрочем, окружающие радости его не разделили. Пришлось спешно пояснять свою мысль, пока его ещё слушали. Уж очень хорошо маг понимал, как иной раз гнев застилал глаза. Кто лучше него может понять, как важно держать эмоции в узде?! – Я найду Урну и привезу сюда. Преступление он совершил против эрла, пусть эрл его и судит.
В тот момент Амелл едва ли понимал, на что подписывался. Впрочем, насмешливый взгляд эльфа – даже участливо выгнутая бровь не могла скрыть издёвки – подсказал магу, что кое-кто здесь понимает всё и ещё чуть-чуть.
Да пошёл он, – мысли вторили эмоциям, закипавшим внутри. Грохот разбившейся вазы почти так же участливо напомнил: зелье маг не принимал, по меньшей мере, сутки. Рука вяло потянулась к поясу. Под внимательным – видимо, у Воронов действительно нервы были просто стальными – взглядом эльфа, медленно стиравшего кровь с оцарапанной щеки, Иан сделал большой глоток. Тут же по телу пробежала успокаивавшим холодом дрожь, но вернувшееся спокойствие ни капли не умиротворяло: слишком уж хорошо Амелл осознавал, на что только что подписался.
***
В Редклифе пришлось задержаться на сутки: быстрый, спешный разговор с Йованом отнял все силы, от появившейся беспомощности опускались руки. Они говорили обо всём, но больше – всё же о прошлом. О настоящем – виновато пряча глаза и маскируя вздохи под смешки, про будущее – лишь молчали, отводя глаза. Прутья решётки были прочны, ошейник, лишавший возможности колдовать, резал глаз.
Разговор был трудным, но необходимым – отчего-то казалось, больше поговорить им не удастся.
После, поднимаясь по каменным ступенькам, Амелл несколько раз давил в себе желание обернуться. С каждым шагом дышать становилось труднее. Магу казалось, что сейчас он снова становился кем-то другим. Как и десять лет назад, когда храмовники, не слишком приветливо постучавшиеся в двери, забирали его из дома. Один в один.
Иану нужно было отдохнуть, отпустить себя хоть немного, расслабиться. Иначе он бы просто взорвался, а это уж точно не помогло бы никому. Погрузившись в свои мысли, Амелл сам не заметил, как оказался у комнаты Морриган. Оглянувшись, словно бы за ним наблюдали, Иан тихо постучал.
Девушка казалась встревоженной и – как ни странно – такой же разбитой. Они прекрасно дополняли друг друга, будто потрошили их на соседних станках. Маг пообещал себе, что позже спросит, чем же Морриган опечалена, но сейчас предпочёл просто прикрыть глаза, потянувшись к губам ведьмы. Им обоим надо было отдохнуть, снять осточертевшие маски, остаться самими собой.
***
Из комнаты Иан вышел так тихо, как только мог, осторожно прикрыв за собой дверь. До рассвета оставалось ещё несколько часов, он бы мог спокойно выспаться и чужой постели, но всё равно почему-то спешил к себе.
Отступив на несколько шагов, маг поправил ворот рубахи, быстро направился в сторону собственной комнаты. Уже у порога ему встретилась Винн.
– С ней ты счастья не обретёшь, – у чародейки был усталый, сожалеющий голос. Но слова были жёсткими. Она отчитывала его, точно совершившего ошибку ученика. Как будто они снова вернулись в Круг.
Иан поджал губы и свёл брови на переносице. Задавать дополнительные вопросы нужды не было – оба прекрасно понимали, о чём шла речь. Вот только это не касалось Винн и никак не относилось к миссии, которую предстояло выполнить Серым Стражам.
Рядом с Морриган Амелл чувствовал себя свободным. Ведьма понимала его, пусть и вела себя странно. Они оба всю жизнь были пленниками, и пусть связывала их отнюдь не любовь, отказываться от этих странных отношений маг не желал, слишком редко ему выпадали подобные подарки судьбы.
– А маги могут быть счастливы? – едко поинтересовался он, морщась.
– Не так, – женщина покачала головой. Безбашенная юность никогда не внимала умудрённой старости. – Ты – Серый Страж. Ты не принадлежишь себе.
Презрительный фырк вызвал в Винн очередную волну сочувствия. Ей вовсе не хотелось причинять этому мальчику лишнюю боль – её он и так видел в жизни с лихвой. Но иного пути она не видела, а потому продолжила говорить.
– Когда-нибудь тебе придётся поступить правильно, тогда будет больнее, чувства пустят в твоей душе корни, вырвать их будет много сложнее.
Развернувшись, пожилая целительница оставила мага наедине с собой.
А тот, дождавшись, пока Винн скроется из виду, выдохнул. Как бы ни хотелось с шумом захлопнуть за собой дверь, это был лишь эмоциональный порыв – то, чего он вообще-то старался избегать. Быть может, чародейка была в чём-то права?! Зелье ещё не успело выветриться из крови, но чувства притупляло уже не так хорошо. Соблазн сделать лишний глоток, прекратив раздиравшие сомнения, был велик, но Амелл сдержался. Иногда слишком холодная голова была едва ли не хуже чересчур горячей. Преотвратное ощущение.
Спать резко расхотелось, оставшиеся до рассвета часы Иан потратил на изучение книги, в которой повествовалось об Урне. Не самое интересное в жизни чтиво, но куда уж деваться. Далеко он, впрочем, не продвинулся, мешали мысли, заполнявшие разум по мере успокоения. Желание малодушно заткнуть уши и притвориться, что ничего не произошло, отступало. Амелл становился всё мрачнее: уже одно то, что ему хотелось попробовать что-то более серьёзное, чем связывало их с Морриган сейчас, говорило о многом. К примеру – зелье, столько лет выручавшее мага, действовало всё хуже. Отстраниться было мудрым решением.
Перед самым рассветом, когда небо уже начало светлеть, Иан резко подскочил, отшвырнув книгу, и принялся ходить по комнате, останавливаясь то у одной стены, то у другой. Принимать правильные решения – не самое приятное в жизни. Как правило, эти самые решения приносили одни только неприятности и отдавали какой-то испорченностью. Уже хотя бы потому, что чаще не совпадали с собственными желаниями.
Амелл прекрасно понимал: говорило в нём трусливое желание хоть раз насладиться происходившим. Ничем хорошим это кончиться не могло. Морриган всё ещё оставалась ведьмой, приставленной к ним то ли шпионить, то ли вставлять палки в колёса. И, как верно подметила Винн, рано или поздно их интересы разойдутся, но тогда – много позже, когда отношения вгрызутся в душу, разрушив его покой, - последствия могут оказаться плачевными.
Рвать так рвать.
Но они так и не поговорили ни в этот день, ни через неделю. В конце концов, серьёзным всё могло стать лишь для него одного.
***
Зеврану казалось, к его пребыванию в лагере постепенно привыкали. У каждого находилась куча собственных личных проблем, так что времени прожигать взглядом пленника оставалось всё меньше. Тем более, если этот пленник был таким полезным, как он. Мысленно погладив себя по голове, эльф довольно улыбнулся.
Пожалуй, здесь было даже занятнее, чем у Воронов. Уже одно наличие Алистера и Винн под боком вызывало моральное и эстетическое удовольствие. О Страже можно было не говорить: пока лезть на рожон не стоило, но потом...
Сначала, ещё при первой, не самой приятной встрече, внешность мага ему приглянулась. Зеврану вообще нравилось всё необычное. Страж, в отличие от правильного до оскомины Алистера, был необычным. Возвышавшийся над ним маг был полон силы, почти осязаемой, суровой, настоящей.
А глаза, какие у него были глаза! Ещё когда чужая рука бесцеремонно потянула его за волосы вверх, едва увидев их, странные, с вспыхивавшими в глубине молниями, непонятного цвета – штормовые глаза, эльф понял: если ему оставят жизнь, он попытается. Уж ему-то известно, какими на самом деле оказываются безразличные ледышки.
Аранай также прекрасно знал, когда на него смотрели с презрением, когда с желанием, а когда – оценивающе, прикидывая, стоила ли игра свеч. О, определённо стоит! – мысленно улыбнувшись себе, Зев отправился к палатке Иана, чтобы тот, когда выйдет, смог полюбоваться, какой у него под рукой есть гибкий, ни на что не претендовавший эльф. Простое расслабление, никаких рамок и обязательств.
Вот только шанс сделать столь заманчивое – кто бы отказался от такого?! – предложение выпал нескоро. То ли маг сознательно его игнорировал, то ли и правда не замечал намёков, но ни после разборок с очередными идиотами, решившими взяться за его самоубийственный контракт (ещё не хватало, прибьётся кто), ни после нападения странно шипевших мертвецов (раньше Зевран как-то старался не сталкиваться с Порождениями тьмы) поговорить наедине не получалось: Страж будто растворялся, стоило битве кончиться. Всё, что оставалось эльфу – издеваться над Алистером, пока тот не сбегал.
Аранай уже почти забросил идею найти общий язык с их безусловным лидером, когда тот (весьма неосмотрительно) задержался после ужина, не отправившись следом за ведьмой, несмотря на явное желание последней. Что ж, всем необходимо отдыхать друг от друга.
– Тяжёлый был день, не правда ли? – почти пропел эльф, устраиваясь напротив Иана, сверлившего костёр взглядом. Тот вздрогнул, но головы не повернул. Как по заказу – все как-то разошлись, оставив их наедине. Мысленно поблагодарив удачный случай, Зев продолжил.
– Знаете, как в Антиве принято снимать напряжение? – невинно похлопав ресницами, он расплылся в мечтательной улыбке. – Старый добрый массаж. Чудное средство, однажды умение делать его спасло мою жизнь. Моя цель оказалась жёсткой женщиной, но её сердце оттаяло, когда мои руки принялись за дело.
Он почти пел. Иан насмешливо фыркнул, но кивнул, принимая правила игры.
– Она дожила до рассвета? – в обращённом на эльфа взгляде была насмешка, но, что гораздо, гораздо лучше – усталость. Мысленно похвалив себя за удачно подобранный момент, эльф оскорбился.
– Как можно? Мы даже успели позавтракать, – притворно вздохнув, он покачал головой. – Потом, правда, она вызвала свою охрану, а я был вынужден защищаться.
– Прямо горел на работе, – взгляд мага стал жёстче, Зев буквально чувствовал лезвие, по которому ходил. – Ничего для себя, всё для других.
– Отнюдь, просто нужно знать, когда время для работы, а когда, – эльф прикрыл глаза, изгибая губы в улыбке. – для развлечений.
Он почти мурлыкал, немного выгибаясь, будто потягиваясь. Маг с сомнением вскинул бровь.
– Ох, извини, не прихватил с собой масла массажного, какая незадача, – чётко проговорил Иан, склонив голову на бок. Внимательный взгляд не спеша скользил по эльфу, изучая, но не отталкивая. О, Зевран всегда понимал, когда дело выгорит, а когда – нет. И сейчас – он знал – его проверяли.
– У мастера всегда найдётся лишний флакончик, – теперь оставалось сделать последний шаг. И отнюдь не ему.
Маг кивнул, поднимаясь.
– Ну что ж, мастер, прошу в мою палатку, – на этот раз взгляд мага был заинтересованным, штормовые глаза пару раз полыхнули, выдавая интерес. – Покажешь, на что способен.
Ныряя за галантно отдёрнутый полог, Зев не мог сдержать довольной улыбки: если всё выйдет так, как он задумал, проблем с расслаблением у него больше не возникнет – равно как и с собственной полезностью в отряде.
Доверие, это, конечно, хорошо, но не в его случае.
***
– Думаешь, эльф – хорошая идея? – взгляд Винн почти осуждал, но женщина всё же остановилась у черты.
– Никаких привязанностей, просто расслабление. Не хочу взорваться, – фыркнул маг, равнодушно глядя на костёр. Возвращаясь в лагерь этим вечером, он купил у повстречавшегося торговца колечко. Простенькое, незаметненькое, даже не артефакт. Зачем – не понял сам. Решил – от него не убудет, а время сейчас тяжёлое.
Меч и Прах
Люди были не самым сильным из народов, населявших мир, были склонны с особой тщательностью замечать сходства с собой, упуская из виду полную картину. Но что с них взять? В дрязгах собственных сомнительных желаний погрязали и гномы, и эльфы, не оставляя даже мысли о том, что мир хоть когда-то мог делиться на чёрное и белое.
Иан мало чем отличался от своих собратьев, разве что мог чуть больше, но и платил не меньше.
Времени на то, чтобы пожить в своё удовольствие или хотя бы попытаться отдохнуть пару дней, у Амелла не было: помимо того, чтобы спасать Ферелден от Мора, он был вынужден искать выжившего из ума мечтателя, всю жизнь искавшего Урну, которая всё ещё могла оказаться простой легендой.
Но всё же что-то с той деревней было не так. Что все жители Убежища были ненормальными фанатиками, готовыми на всё ради своего лидера, путники узнали много позже. Но уже у входа, поднимаясь по старым деревянным ступеням, нельзя было не заметить окружавшей эту местность тишины. Какой-то неправильной, мёртвой. Здесь не щебетали приветливо птицы, не доносился лёгкий шорох листвы – даже от ветра. Как будто всё живое вокруг попросту вымерло. Как оказалось, предчувствие не обманывало. Вот только местных зверей и птиц, скорее всего, уничтожал громадный дракон, а вовсе не витиеватое проклятье. Хотя, должно быть, именно им предводитель этих фанатиков, Колгрейн, объяснял происходившее: лишения во имя служения Андрасте и прочий бред, коим так любят потчевать сумасшедшие тех, кто рискнёт с ними поговорить.
Быть может, именно так он и рассматривал прорвавшихся к нему людей. Пусть среди них и были маги – это были всего лишь люди, только очень способные. Возможно, самые подходившие. Поначалу Колгрейна немного смутило, что люди, которые смогли зайти так далеко в своём желании отыскать Священную Урну, легко поддаются на его речи, но с каждым сказанным словом онвсё больше уверялся, что его способность убеждать не даст сбоя. Пусть поначалу они и хмурились, но – Колгрейн видел – главный среди них, седоволосый парень, слушал внимательно, чуть опустив голову. И всё же предводитель поспешил: не стоило так резко говорить о том, что предстояло сделать этим отчаянным смельчакам.
Ещё только услышав про новый облик Андрасте, седой нахмурился, поджав губы, но не сказал ничего, хотя две сопровождавшие его женщины и заохали в неверии. Колгрейн, понятливо улыбнувшись, сконцентрировал своё внимание на нём – если убедить голову, остальное тело последует за ней.
У него почти получилось: парень выглядел так, будто был готов принять бутыль, но, услышав, для чего она предназначена, резко отдёрнул пальцы, мрачнея на глазах. Только тогда Колгрейн разглядел время от времени полыхавшие в чужих глазах молнии, но ещё не осознал, что ему явился лик собственной смерти.
– Когда ты протянул руку за склянкой, я почти поверил, снимаю шляпу перед мастером, – насмешливо фыркнул Зевран, вытирая кинжалы о чью-то рубаху под неодобрительным взглядом Винн. Впрочем, объяснять эльф ничего не собирался, для него подобное было больше, чем просто в порядке вещей. Да и сейчас его больше занимало задумчивое лицо Амелла, почти любовно разглядывавшего какой-то меч. Не сказать, что Зевран ревновал, но ощущение было неприятным.
– А уж эти твои гримасы... – Аранай хохотнул. – Он явно уверился в твоей неизживаемой вере в Создателя.
Зевран заметил, как вздрогнул маг, сжимая меч сильнее, но решил выяснить всё в более личной обстановке.
– Ты ведь таааааак религиозен, – похлопав глазами напоследок, Аранай придирчиво осмотрел кинжалы и удалился донимать Винн. Настроение стремительно поднималось: замершая слева от мага Лелиана просто задыхалась от возмущения, того и гляди загорелась бы.
***
Амелл был раздражён достаточно сильно, чтобы опытным путём проверять, для чего Колгрейну были нужны те или иные вещи. Как оказалось, это значительно упрощало инвентаризацию. Как оказалось, это иногда призывало драконов.
Тем лучше, мрачно подумал маг, впрочем, тут же оказываясь на земле, сбитый с ног воздушными потоками приземлявшегося чудища.
Победа была непростой, каждый отдался бою полностью, даже вечно невозмутимый эльф в кои-то веки, пусть и со свойственной себе артистичностью и любовью к эффектам (а кто-то сомневался?!) оседлал дракона. Бою нельзя было не отдаться целиком, забыв обо всём, но обычно подводившее зелье работало, как нужно: Иана больше занимала собственная реакция на слова Араная, чем происходившее: чем могла быть вызвана досада на чужие слова? Кто спорит – религиозным Амелл не выглядел, пусть каждый вечер и молился, подняв глаза к небу. Да и какие то были молитвы? Всего лишь успокаивавшая его одного исповедь.
И всё же слова эльфа задевали. К счастью, сам эльф, похоже, и не подозревал об этом, бодро шагая впереди всех. Иан, в принципе, не возражал, но всё же отстранил у дверей Храма, не позволяя взяться за ручку, сжимая чужую ладонь пальцами крепче, чем то было необходимо. Глупая предосторожность, глупый маг.
Впрочем, о своём решении после Иан не пожалел, получив возможность замереть на несколько секунд, почти трепеща от силы, прошившей его насквозь. Амелл читал о подобном – местах, где сконцентрированная сила просто проходила сквозь всё тело, сосредотачивая свою пульсацию у самого сердца. В библиотеке Круга описывалось, что испытываемые ощущения очень напоминали транс – состояние полусна-полуяви, чувство полной умиротворённости и покоя. Иан помнил, как жадно вчитывался в эти строки, мечтая о том, чтобы тоже почувствовать...
Лишь оказавшись в Храме, маг понял, насколько бледен был язык, чтобы описать то, что он чувствовал, ту силу, что на несколько мгновений просто пригвоздила его к месту, не позволяя даже двинуться, наполняя собой, сворачиваясь внутри в наполненный теплом шар. На какое-то время Амелл просто потерял себя, задохнувшись от силы нахлынувшего спокойствия. В ушах стоял странный умиротворявший гул, заставивший чуть покачнуться в такт. Понимая. Принимая.
И ещё никогда маг не чувствовал себя настолько беспомощным, похожим на выкинутую на берег рыбу, как в тот миг, когда жилы обожгло холодом, а бесцеремонно выкинувшее его в реальность зелье ещё никогда не вызывало такую ненависть.
Впрочем, произошло это как нельзя вовремя – в Храм протискивались вездесущие спутники.
Иан поморщился, стащив перчатку, задумчиво почесал нос, отводя глаза от улыбки Винн, ставшей особенно мягкой.
Этот покой мне недоступен, не будь зелье столь сильным, я мог бы и перебить их всех лишь за то, что нарушили мой покой, – мысли были медлительны, как сонные мухи по весне, от отуплявшего воздействия в себя маг приходил крайне медленно и это – равно как и вообще всё – не могло не раздражать.
– Вас не дождёшься, – прошипел он, сделав шаг вперёд и тут же налетев на незримую преграду. Медленно, словно нехотя, перед настороженным взором Амелла проявлялся призрак, древний страж этого места. Оглядев всех пустыми провалами глазниц, он удручённо вздохнул. Иан уже прикидывал, каковы у него шансы против стража, раз уж его спутники всё ещё пребывали в ином мире, но призрак лишь заговорил, вышибая дух из присутствующих. Он, читая их, как открытую книгу, легко находил болезненные слова, возвратившие с небес на землю всех, и, что странно, Зеврана: тот побледнел, отступая на шаг назад, погладив для успокоения висевший на поясе кинжал.
– Винишь ли ты себя за то, что случилось? – проговорил обернувшийся Йованом дух, переведя взгляд на Амелла. – Ведь не мог ты поделать ничего, то был мой выбор, моя жизнь.
– Я мог тебя остановить, – рассматривая трещины на стенах, прошептал маг. – Но не сделал ничего.
И добавил, вздохнув тяжело:
– Просто закрыл глаза.
– То моя жизнь, – грустно прошептал призрак, вновь обращаясь в себя. Легче от этого почему-то не стало. Напротив, заныла разборождённая рана. Ведь так оно и было: слишком увлёкшийся собой, поручениями Ирвинга, какими-то мелкими проблемами, Иан совсем позабыл о друге, последние месяцы они мало общались, а когда что-то и проскальзывало, он просто закрывал глаза. Горечь на языке была почти осязаемой.
Призрак удовлетворённо кивнул себе: они были достойны, пусть и сомневались в себе. Для этих смертных ворота Храма всегда будут открыты.
– Вам потребуются сила духа и удача, чтобы пройти этот путь, – с каждым словом страж становился всё прозрачнее, вновь распадаясь на куски.
***
Священный огонь обжигал не хуже настоящего, но делал это по-своему, не причиняя вреда. Маг чувствовал лёгкое покалывание, но не в теле, нет. Огонь каким-то непостижимым образом касался души. Это ощущение сохранилось потом на долгое время, будто магия Храма попыталась исцелить его. Как думал потом Иан – будто у неё был шанс...
Но голову пламя всё же одурманивало: Амелл с трудом себе потом объяснил, зачем поцеловал эльфа, да ещё на виду у всех.
Маг смутно припоминал, что Зевран, будучи в необычайно миролюбивом настроении, подшучивал над смущавшейся Лелианой и изредка оборачивался на Иана. Каждый раз тот замирал, разглядывая искрящиеся озорством глаза эльфа. Сходство с мучившим видением стало почти полным, когда Аранай, игриво изгибаясь, подошёл ближе, протягивая левую ладонь вперёд, будто и правда намереваясь дотронуться до груди. Будто видя что-то, чего пока не было. Или уже. Кто их – духов, Тень – знал, какую из жизней они показывали, приоткрыв занавес.
И всё же причину – конкретную, настоящую, Иан так и не нашёл. Просто эльф вдруг оказался слишком близко, его рот приоткрылся, должно быть, чтобы сказать очередную колкость и развеять наваждение, но Иану этого не хотелось. Потому, должно быть, он наклонился, накрывая чужой рот своим. Будь на месте эльфа кто-то другой, наверняка бы дёрнулся назад в возмущении, но это был именно эльф. Тот самый. Отстраняться Зевран и не подумал, лишь притиснулся ближе, тихо урча, становясь похожим на гигантского кота.
Руки огладили чужие плечи, спустились для удобства, притягивая ближе, маг, почувствовав пальцы, перебиравшие короткие пряди на затылке, дёрнулся, чтобы стать ещё ближе к тёплому эльфу.
В реальность Иана вернул внезапно пришедший в себя Алистер – уж от кого, а от него услышать бранные слова...
Маг не помнил всего, что произошло в тот момент, не помнил мутного задумчивого взгляда Зеврана; не помнил, как сам долго, не соображая, стоял на месте, провожая взглядом каждое движение эльфа. Но почему-то казалось, наваждение было не опасным.
***
Оставленный изучать руины Дженитиви едва поднял сверкавшие маниакальным блеском глаза на вернувшихся путников. Его речи были немного спутаны, но, тем не менее, пугающе ясны: Храм должен принадлежать людям, скрывать его – настоящее преступление, за которое самым справедливым наказанием может быть лишь смерть.
У Иана по спине прошла дрожь, когда он представил, чем могла кончиться такая одержимость. На самом деле, чем она уже кончилась – сборищем фанатиков, забывших о своих истинных намерениях и уничтоживших многих ни в чём не повинных людей. Рука потянулась было к посоху, но потом – довольно быстро – Амелл всё же взял себя в руки.
– Просто подумайте ещё раз, – проговорил он напоследок, давая себе обещание, от которого становилось не по себе: когда всё закончится, разобраться с этим человеком.
Сдержать обещание у мага не получилось: Дженитиви просто исчез, больше о нём не слышали. Будто Храм сам защищал свои тайны.
***
В Редклиф нужно было вернуться как можно скорее, а потому, хоть Иан и предпочитал проверенные и безопасные дороги, шли они почти лесом, то и дело натыкаясь на неприятности, поэтому ожидать чего-то хорошего от загадочно щедрого торговца было глупо.
Но всё же отказаться от заманчивой перспективы обрести личного голема Амелл не смог, а потому просто решил, что справится с последствиями. Вот только скорая встреча с демоном стала слишком уж неприятным сюрпризом.
Китти, пожалуй, была не хуже и не лучше остальных встречавшихся на пути тварей, но пугала другим: Иан, помнится, всё никак не мог понять, как же Йован превратился в малефикара незаметно для него, удивлялся, как же проглядел в друге такое... Глядя в бесстрастные глаза демоницы, он не смог припомнить, когда же стал так походить на демонов, для которых собственная выгода стоила любых потерь, когда смерти стали чем-то настолько обыденным, что уже не пугали.
Эта мысль пришла к магу много позже, когда он пытался не заснуть у горевшего в лагере костра. Пришла и тут же напугала до такой степени, что костёр, который Иан пытался разворошить, вспыхнул выше его же палатки.
Тут же вспыхнуло и зелье – правда, уже внутри, заставив скрючиться на земле в попытке вздохнуть хоть немного воздуха. Приступ длился меньше минуты, оставшись незамеченным, но прошедшийся по спине холодок, не имевший с уколами зелья ничего общего, заставил замереть в странной, нелепой позе надолго.
Не так уж и не права была Винн, когда говорила, что зелье меня погубит, – горько усмехнулся Амелл, вновь разгибаясь на коленях у костра. Равнодушие, спокойствие на грани безразличия всегда были его спасением, позволяли жить, не боясь, что в любой момент, поддавшись эмоциям, сила вырвется и сметёт всё вокруг. Но сейчас, разглядев обратную сторону, Иан испугался, не желая платить такую цену. Но страх, пришедший с осознанием, постепенно уходил, а решимость что-то изменить так и не появилась. Пусть зелье и могло – лишь только призрачная возможность! – превратить его в монстра, помогало оно в большей степени. Да. Так и было.
Задумавшись, Амелл не заметил, что больше не один.
– Тебя что-то мучает? – мягко опустившись на траву чуть позади, Зевран склонил голову к левому плечу, будто специально, чтобы лучше слышать, когда маг заговорит.
– Я не могу понять людей, – Иан устало выдохнул, разглядывая какую-то корявую ветку, выглядывавшую из костра. Та уже почти обуглилась – как раз за исключением этого кончика, не желавшего сгорать. Протянув руку с зажатой в ней палкой вперёд, Амелл подтолкнул дерево в огонь. – Почему наши поступки так страшны? Почему мы сами не замечаем, как превращаемся в чудовищ...
Последние слова маг прошептал себе под нос, словно не желая, чтобы собеседник услышал. И, конечно же, забыл, что Зевран – не Алистер, слух у бывшего Ворона был просто феноменален.
Аранай придвинулся ближе, но на личное пространство не посягал. Пока.
– Тебе это не грозит, – голос эльфа был похож на приятную колыбельную, которая могла успокоить бившееся слишком быстро после кошмара сердце. – Ты слишком для этого добр. Даже спас собственного убийцу.
– Хочешь сказать, что это было глупо и мне стоит исправить оплошность? – Иан насмешливо приподнял бровь, наконец, оборачиваясь.
– Нет-нет, моя жажда крови вполне утолена после вчерашнего представления, – эльф дёрнул бровями и, наглея, придвинулся ближе, ластясь, словно большой кот. С трудом верилось, что этот расслабленный, мягко улыбавшийся тонкий эльф способен причинить хоть сколько-нибудь значимый вред.
Иан попытался отстраниться, но Аранай как-то незаметно перетёк на колени мага, насмешливо потягиваясь.
– Здесь неподалёку есть прекрасное озеро, – доверительным тоном сообщил эльф, наблюдая за чужим лицом сквозь полуопущенные ресницы. – Вода чудо как хороша.
– Зевран... – устало выдохнув, маг покачал головой. Настроения на обычные игры эльфа не было, но тот, не слушая, продолжал:
– Завтра ты, быть может, захочешь завершить начатое, так что я требую своё последнее желание, – мурлыкал эльф, раздевая Иана по дороге к воде, которая и правда оказалась чудо, как хороша.
***
Слова эльфа оказались пророческими: следующий день действительно оказался окрашен в тёмные краски. Как будто для Йована были другие варианты.
Иан с трудом удержался от того, чтобы закричать, снова начать просить, уговаривать, выторговывать для друга жизнь. Он просто не мог его бросить. В груди что-то тянуло, ломалось, скручиваясь, а в ушах стоял тихий шёпот призрака.
Впрочем, не только его: бледный, непривычно тихий Йован выглядел обреченным, ещё только входя в зал. Едва ли он надеялся на что-то, уж тем более – выйти за пределы замка живым. Наверное, даже обрадовался в какой-то мере: после всего, что он натворил, усмирение – что ещё могли сделать с ним маги? Если для обычных людей, не-магов, они и были исчадиями тьмы, почти порождениями (даже Алистер ухмылялся как-то по-особенному довольно), то выросшие в Круге знали: попасть к храмовникам – значительно худшая участь.
Но Йован выглядел почти довольным – насколько может быть доволен смертник. А потому в ушах Иана звучал и его успокаивавший шёпот: всё будет хорошо, поверь мне, хорошо?
Смотреть, как Йована уводят двое оставшихся за ним приглядеть храмовников и один из чародеев, было пыткой, но Амелл выдержал. Сжимая зубы, почти чувствовал, как они крошатся в пыль; дыша через раз, старался делать вдохи поменьше, чтобы не ощущать странную тяжесть.
Когда всё, наконец, кончилось, маг вышел, ни на кого не глядя. Этим вечером ему нужно будет, смеясь, говорить с Алистером и Стэном, старательно не смотреть на проницательную Винн и не слушать довольную Лелиану. Вечером. Но сейчас он мог себе позволить пару минут побыть собой, без зелья, без вечного горького страха причинить окружающим вред.
Дерево во дворе то вспыхивало, то покрывалось корочкой льда, пару раз в него ударила молния. Там, где кора не обуглилась, она растрескалась. Собравшийся внутри трещин иней почти не таял, когда бушевало пламя. Иан мог бы разбить руки, выпуская пар, но этот способ был много эффективнее.
Сзади раздались тихие шаги. Кто-то остановился за спиной мага, не делая попыток обратить на себя внимания. Амелл повернулся сам, меньше всего ожидая увидеть Морриган.
Ведьма стояла, обняв себя руками, и смотрела на отпертые ворота.
– Старая крыса говорила мне, что в знаниях силу можно найти, чтобы весь мир подчинить, – она поёжилась, будто от ветра, но вокруг удивительно спокойно. – Но я не нашла, как можно препятствия все устранять.
Жёлтые глаза Морриган были грустны, она не подходила ближе, но и уходить не стремилась. Иан ждал, когда же она скажет, за чем пришла, и удалится – прагматичность была их общей чертой, но, видела Андрасте, сейчас магу требовалось другое.
Но ведьма молчала. Они так и стояли напротив друг друга, пока, громко хлопнув дверью, во двор не вышел Алистер. Лишь тогда Иан поспешил уйти, боясь причинить ему вред. В конце концов, каждый оберегал, что имел.
Между Молотом и Наковальней
Морозные горы встретили Серых Стражей и их спутников почти приветливо: ветра почти не было, несмотря на поздний вечер, погода была тёплой, почти летней, умиротворяла. Возможно, то была заслуга растущего на склонах леса, но чувство покоя было приятным.
Разумеется, наивно было бы полагать, что атмосфера не разрушилась бы. Иан и не полагал.
Подходя к воротам, отделявшим Орзаммар от внешнего мира и наземников, обосновавшихся в нём, усталые путники всё отчётливее слышали полуистеричные крики, разносившиеся по округе какофонией бессвязных звуков.
Разодетые в пух и прах, надменно кривившие носы посланники Логейна (о чём они не уставали напоминать) в приказном порядке требовали немедленно пропустить их, угрожали войной. Иан скосил глаза на безучастно замерших стражей гномьего королевства и фыркнул про себя – видимо, посланники ошивались здесь не первый день.
Придержав за локоть кинувшегося было вперёд Алистера, пожелавшего восстановить справедливость, маг дождался, пока вопли стихнут (хотя бы для того, чтобы набрать побольше воздуха), и заговорил, почтительно склонив голову:
– Доброго времени и спокойной службы, – один из гномов лениво перевёл взгляд с опешивших людишек на новоприбывших. Компания была довольно странной, разношёрстной, но, было видно, путники шли издали, их одежды были покрыты дорожной грязью, а в глазах читалась усталость. Доверия они, как и все наземные жители, не вызывали, но, по крайней мере, вели себя более приемлемо, чем визжащие обезьянки этого нового людского королька. Перекинув топор из одной руки в другую, гном кивнул седовласому человеку, который и заговорил, показывая, что тот может продолжить. Юноша – безбородый, как ребёнок, смотревший лишь на него своими странными, проклятыми глазами – заговорил медленно, хрипловатым, будто сорванным голосом оповестил о цели визита.
– Я Серый Страж, пришёл к королю Орзаммара, чтобы просить его о помощи, как и сказано в древнем договоре, подписанном многие годы назад, – людишки заверещали в два раза громче, что-то доказывая, убеждая, но гномы, теперь уже все, кто стоял на воротах, сосредоточили своё внимание на Страже.
Не заставляя ждать, тот протянул руку из-под плаща, показывая печать. Краем глаза гном заметил висевшие у Стража на поясе странно мерцавшие пузырьки и мажеский посох у него за спиной. Что ж, в Стражи брали всех, не удивительно, что компания была столь необычной: для Серых без разницы, что за прошлое у новобранцев.
Рядом с седовласым пошатывался другой мальчишка, тревожно косившийся на недовольных обезьянок. Его рука, не поддерживаемая седым, то и дело опускалась на меч, но потом, будто обжигаясь, отшатывалась. С другой стороны безучастной статуей замер, возвышаясь над спутниками, кунарийский воин, чьего мрачного интереса явно побаивались вмиг притихшие людишки.
Позади угадывались три человеческие женщины, вот только в слабость их верилось с трудом, а сбоку, будто и вовсе сам по себе, разглядывал гномью архитектуру совсем безобидный эльф, прикрывавший плащом кинжалы.
Что ж, гном вздохнул, - не его дело. Быстро кивнув, он посторонился. Рука с пергаментом исчезла под плащом.
– Вы прибыли в неспокойное время, – гномы споро расступились, открывая узкий проход к вратам. – Но, быть может, именно ваше присутствие нам и поможет.
Внимание гнома сместилось со Стражей к хватавшимся за мечи людишкам. Не хотели, значит, по-хорошему...
***
Внутри Орзаммар был великолепен. Старинные залы, щедро украшенные добытыми богатствами, лавовые реки и отшлифованные скалы не могли не поражать своим величием простого обывателя.
Алистер не мог закрыть рта, то и дело вздыхая что-то восторженное, Лелиана с интересом оглядывалась, норовя прикоснуться едва ли не к каждому камню, даже Стэн был немного шокирован, ещё бы, ведь всё вокруг было сотворено руками гномов!
Иан был поражён не меньше спутников, но всё же предпочёл глотнуть лишний раз зелья. Так, во избежание непредвиденных случайностей. Не то, чтобы маг не доверял слову гномов, но чувство, что вместе с вратами за спиной захлопнулась очередная ловушка, клетка, в которую он зашёл добровольно, само по себе уходить не собиралось. Как Амелл заметил, Морриган, так же, как и Винн, заметно напряглась.
Невозмутимость сохранил лишь Зевран, привычно кривлявшийся где-то неподалёку. Да что с него, заразы, взять?!
Иан не торопил спутников, требуя побыстрее вспомнить о деле, но терпеливо ожидал, пока они насмотрятся и навосторгаются. Ему самому не слишком хотелось, чтобы некоторые из них были сейчас рядом. Произошедшее с Йованом выбило мага из колеи. С одной стороны, он прекрасно понимал, почему его спутники были рады такому развитию событий: Мор надвигался неумолимо, и отпускать на свободу малефикара было бы ужасной ошибкой, но... была и другая сторона, его, Иана взгляд. Мальчишки, которого, если быть честными, стоило прикончить ещё в пожаре, который всё изменил. Люди – да и не только люди, и гномы, и эльфы, все они – менялись. Не совершив ошибок, нельзя прийти на правильную дорогу. И от того находиться рядом, праздновать пусть и маленькую, но победу, отчаянно не хотелось. Что случилось бы, окажись всё иначе? Стал бы хоть один из тех, кто сейчас клялся в верности и обещал прикрывать спину, думать, прежде чем отсечь его голову, встреться они там, в том пожаре?
– Мой Страж чем-то озабочен? – неожиданно опустившаяся на локоть ладонь Араная вывела Иана из оцепенения. Вздрогнув, он посмотрел на эльфа мутным, непонимающим взглядом, будто только что проснулся. А тот игриво улыбался, словно издеваясь, провёл ладонью выше, сжимая плечо.
Маг фыркнул, покачав головой.
– Нам пора. Мы и так уже задержались.
***
Харроумонт показался Иану весьма рассудительным гномом. Его глаза были строгими, но в них не было злобы или жестокости. Он казался открытым и приветливым с гостями, чего от гнома было трудно ожидать. Впрочем, к Стражам здесь, внизу, было особое отношение, так что сильно маг не обольщался.
Слова лорда были наполнены уверенностью в своей правоте и горечью – ведь для благополучия Орзаммара требовалось расквитаться с Беленом. Амелл и хотел бы найти подвох в его словах, но подвоха попросту не было. Но всё же кое-что сбивало мага с толку.
Разделённый на части город поражал: Алмазные залы сияли великолепием; увидев гномью библиотеку, даже Иан в восхищении выдохнул, больше часа скользя меж полок; но были и трущобы, от одного взгляда на которые становилось не по себе, а от слов живших там бродяг и вовсе волосы вставали дыбом. Нет, Иан не хотел лицемерно кривить нос, заявляя, что в Ферелдене подобного не было. Было, и с избытком. Но всё же там была и другая сторона. Пусть это и было лишь слабыми отголосками перемен, что только должны были прийти, здесь, в Орзаммаре, не было и этого. Не было никого, кто смог бы хотя бы попытаться что-либо изменить. Ведь всех всё устраивало. Так думал маг, пока не нашёл записку того самого лицемерного, отвратительного принца Белена, готового идти по головам братьев и отца, лишь бы достичь своей цели.
Письмо Иан нашёл случайно. Забравшись в поисках компромата в комнату гномки, он случайно, роясь в сундуке, заметил лежавший на столе свиток. В конце концов, Амелл искал компромат, так что без зазрения совести сунул в него нос. И был несказанно рад, что Ал, замерший у дверей, чтобы предупредить, если кто-то решит зайти, не мог видеть того же. Вряд ли он бы пришёл к тем же выводам.
Маг не любил делать поспешных выводов, они редко оказывались верными, трудновато найти дурака, который сразу же показал бы всю свою подноготную, выпотрошился бы перед незнакомцами. Чужаками. Чего уж говорить о гномах – закрытом донельзя обществе, строгоподелённом на касты.
Но здесь, сейчас, казалось бы, какое может быть второе дно? Законный наследник, младший принц, явно добившийся своего интригами и заговорами, взбалмошный и эгоистичный принц Белен или честный, правильный и правый в своём деле лорд Харроумонт, за которым было стабильное будущее и процветание? Выбор был очевиден с самого начала, чем больше маг узнавал о принце, тем меньше тот казался Иану подходящей кандидатурой. Должно быть, поэтому он всё же решился помогать лорду. Однако же Амеллу было неспокойно. И прямо сейчас, вчитываясь в витиеватые строки, он начинал задумываться, а прав ли был, соглашаясь помочь Харроумонту – безусловно, прекрасному гному, честному и справедливому, умевшему добиваться своего, не опускаясь до подлости... Вот только Иан сомневался, что при этом гноме в Орзаммаре что-то поменяется: угнетённые будут угнетаться, традиции – соблюдаться, а отношения с внешним миром – накаляться. Лорд, при всех своих достоинствах, никогда бы не пошёл против древних законов.
Амелл осознавал, как глупо менять решение, принятое, выверенное, правильное, вот так, когда осталось сделать лишь последнее усилие - и союз будет заключён, достаточно лишь поступить верно. Верно ли?
Иан не понаслышке знал, какой вред могло нести в себе слепое потакание традициям, которые, изжив себя, лишь уничтожали всё. Безусловно, отбрасывать, забывать прошлое – идея, мягко говоря, не самая лучшая, но иногда, застыв на перепутье, стоило бы всё же выбрать будущее, а не прошлое. Помнить, но не позволять влиять на настоящее. Люди об этом забыли, храмовники этого не знали, гномы... Амеллу искренне хотелось, чтобы хоть здесь не трагедия стала толчком к чему-то новому, но, видимо, живые существа не способны иначе.
Осторожно свернув свиток, как тот был сложен изначально, маг отошёл от стола. Нужные бумаги уже были у него, оставалось отдать их тревожившемуся гному и вздохнуть с облегчением.
И всё же Иан сомневался, что, узнай Харроумонт причину, по которой один из его бойцов отказался выступать, он бы его пощадил. Такое поведение было не допустимо, оно порочило честь гнома, а значит... маг нахмурился. Нет. Это всё – не его дело, ему нужно лишь заключить союз, вряд ли гномы оценили бы столь резкую смену курса, злить их сейчас – не самое умное решение. Сейчас следовало поступить правильно – рационально, откинув всё, что мешало сосредоточиться на деле. Сейчас нужно было забыть о том, что странным шёпотом проносилось по краю сознания.
Уже выходя, Иан отхлебнул немного колючего зелья, чтобы прийти в себя. Накатившее спокойствие морозной волной окутало разум, заставив распрямить спину, откинуть сомнения.
– Ты всё? – тихо поинтересовался Алистер, вырывая из цепких лап удушливых размышлений. Маг встряхнул головой, поворачиваясь лицом к другу. На пару секунд прикрыв глаза, он что-то быстро для себя решил, а потом кивнул, натягивая на губы самоуверенную ухмылку.
– А ты сомневался? – Иан приподнял бровь, ехидно покачав головой.
– Чему вас только в Круге учат... – пробормотал Алистер себе под нос, быстро шагая вперёд. Времени у них, и правда, почти не осталось.
... Как бы мне хотелось, чтобы все эти касты, это убогое разделение, определяющее судьбу ещё до рождения, сгинуло на Глубинных тропах вместе со всеми своими твердолобыми, слепыми последователями. Никто не властен над тем, кем он родился, но лишь он может отвечать за то, кем стал.
Теперь, когда придёт моё время править, я сделаю всё, слышишь, всё, чтобы это исправить. И мне плевать, что для этого придётся сделать...
***
Разглядывая пошатывавшегося рыжего гнома, представившегося Огреном, мужем той самой сумасшедшей Бранки, Иан никак не мог понять, почему же вокруг него так стремятся собраться разного рода странные существа. Действительно, если подумать, единственным вменяемым человеком из них всех можно было назвать разве что Винн.
Алистер? Инфантильный придурок, который даже больше Аргона походил на мабари. А ведь Аргон был псом...
Морриган? Ведьма Диких Земель, говорившая не то пророческими загадками, не то витиеватыми оскорблениями из позапрошлого века, готовая при необходимости, прикончить их всех.
Леллиана? Иан всё порывался спросить у целительницы, нельзя ли этой бедняжке как-то помочь, пока Создатель не попросил её кого-нибудь прикончить.
Стэн? Зевран? Может, Шейла?
Иан пораженчески вздохнул, опуская голову. Да и как иначе, сам-то он тоже не был образцом вменяемости и правильности. Интересно, а существовали вообще подобные экземпляры? Или, как неспособные к жизни, они умирали ещё в младенчестве?
Задумавшись, маг как-то забыл о том, что было бы неплохо дать воинственно насупившемуся гному хоть какой-то ответ. Спохватился Амелл лишь после того, как Огрен, пьяно икнув, пробурчал своё требование ещё раз. Маг поджал губы.
Выглядел рыжий гном, естественно, не лучшим образом, но на ногах стоял твёрдо, губы сжимал упрямо, а взгляда не отводил. Что-то в нём было. Какая-то внутренняя сила, хоть и изрядно подъеденная частой выпивкой, но всё ещё державшая на плаву.
– У нас не пьют, – Иан всё же кивнул, уже представляя, как пожалеет о своём решении в будущем. Или же нет. В конце концов, про каждого из них можно сказать много нелестных слов. В Серые Стражи брали всех, вот только почему-то никто никогда не упоминал, что чаще всего это были смертники, решившие хоть так, напоследок, сделать что-то хорошее. Как бы кто ни отнекивался, так всё и было.
Огрен благодарно кивнул, так ничего и не сказав. На его лице была крайняя степень изумления, словно, не смотря на свой бравый тон, он не был уверен, что его план будет успешным.
Впрочем, Иана больше заботило другое: стоило подойти к выходу на Тропы, как путь им преградила стража.
– Слишком большой отряд, – покачал головой стражник, извиняясь и преграждая дорогу. – А вы ведь ещё и вернуться хотите.
Тяжело вздохнув, гном неодобрительно глянул на Огрена, но промолчал, ничего не сказав. Должно быть, его-то как раз пропустили бы без проблем, да только обратно бы и не ждали. Но сейчас тот был вместе со Стражем. И проблемой, соответственно, тоже был его.
– Ладно, четверо или пятеро, но больше – никак. Для настоящего отряда вас маловато, так что извиняйте, – гном отступать явно не был намерен, да и, признаться, Амелл и сам не горел желанием брать некоторых своих спутников с собой.
– Винн, Зевран, Стэн, Огрен со мной, остальные здесь, – голос мага был жёстким, он не раздумывал ни секунды, как будто наперёд прикидывал, кого брать с собой, а кого лучше оставить. Естественно, без споров решить всё не получилось.
Тут же к Иану подскочил Алистер, возмущённым воробьём оттаскивая мага в сторону.
– Что за вздор? Почему ты оставляешь меня? – парень был возмущён и обижен недоверием – а спутать его с чем-то другим было бы сложно даже для такого простака. Да и отнекиваться Амелл не собирался.
– Йован был моим другом, – маг отвёл взгляд, разглядывая замерших на страже гномов, одного за другим. – И хоть я понимаю, что он заслужил то, что с ним стало, это ничего не поменяло.
– Что? – Алистер, опешив, отступил на пару шагов.
– Ты защищал то, что было дорого тебе, я – того, кто был рядом со мной почти десять лет, – блуждавший взгляд, наконец, вернулся к бастарду. Иан буквально припечатал ему мрачным взглядом. Алистеру казалось, молнии в его глазах сверкали особенно свирепо, зло. Да и слова, практически выплёвываемые магом, тоже были малоприятны.
– Я понимаю, почему ты был рад, когда Йована увели, но это лишь напомнило мне о том, что ты – вы с Лелианой, на самом деле – служители Церкви. Ты – храмовник.
– Что за бред? – Алистер взвился, пытаясь найти слова, но, поймав ещё раз взгляд друга, замер, поджав губы. Понял, что решения он не поменяет.
– Я верю тебе и верю в тебя. Но сейчас на Тропы ты не попадёшь.
– Почему же тогда не берёшь столь обожаемую тобой ведьму? – Алистер был обижен, он не понимал, почему Иан ставит личное выше своих обязательств. Это же... это... было неправильно!
– Я ей не верю, – Иан пожал плечами. – Убедись, чтобы всё было тихо, пока мы не вернёмся.
– А эльф? – но вопрос так и остался без ответа. Быстрым шагом маг направился к гномьей страже, оставляя бастарда остывать в одиночестве.
Тёмное совершенство
Жизнь Зеврана Араная не была чересчур долгой, но зато играла самыми разными красками, протащив его почти по всем злачным тупикам, показала почти всю изнанку лоснившихся от благополучия лиц. И эльф мог с уверенностью бывалого путешественника заявить: Глубинные Тропы были самым неприятным из мест, где ему довелось побывать.
Места, где грань между реальностью и Тенью истончилась, редко кто мог бы назвать приятными. В них не было ни капли того, что можно было бы назвать влекущим: видения скорее пугали, чем приводили в восторг, почти все, кто встречался, стремились убить. На Тропах же приятные встречи и вовсе были исключены. Здесь можно было наткнуться лишь на чей-то ночной кошмар, запутаться в липкой мерзости тварей из иного мира, но никак не насладиться... видом.
Зевран не был специалистом в подобного рода вещах – как-то умудрился прожить жизнь и не встретить ни одного порождения, да и задания, в основном, как-то мимо Троп пролегали. До недавнего времени эльф и вовсе считал это чем-то вроде детских страшилок. А потом он решил взяться за самоубийственное задание – прикончить Серых Стражей и всех, кто с ними будет. Вот, лично убедился, что все эти детские страшилки очень даже реальны. Слишком реальны.
Аранай не был магом, хоть паре трюков и научился, но то-то и оно, что трюков. Он никогда не претендовал на звание знатока, знакомого с магией, да и сами маги его мало интересовали. Раньше.
Но даже те немногие встречи, короткие пересечения с чародеями, иной раз и по делу, никак не объясняли необычности Иана. Маг, тут Зевран мог поклясться, был не похож ни на кого, даже среди собственных спутников выделялся: ни Винн, ни Морриган не походили на странного чародея ни капли. Иан был словно пропитан магией, дышал ею. И, чем дольше они находились рядом, тем чётче Аранай понимал: вряд ли удастся найти второго такого. Было в Иане что-то такое... необычное... словно он был духом, который так и не определился, какому из миров принадлежит.
Маг был для Зеврана пусть и опасной, но интересной зверушкой, а уж какое имел тело... эльф ни на что не жаловался. Разве что иногда, приложившись к странной склянке, тот становился чересчур занудным и правильным, холодным. Как-то раз, пока Иан спал, Аранай украдкой дотронулся до переливавшейся серебром склянки, так потом полдня не могу рукой пошевелить, так она занемела. Пронзивший ладонь мороз, казалось, стремился добраться до самого сердца. Проверять, так ли это было на самом деле, Зевран очень уж не хотел, а потому отдёрнул руку, едва не разбив склянку. Конечно же, маг тут же проснулся, но убедить его в том, что ничего не произошло, оказалось довольно легко (и всё же Аранаю очень уж было интересно, где Иан стал таким опытным, неужто в Башне?), но неприятные воспоминания никуда не делись.
И сейчас, оказавшись на Тропах (за что, кстати, такое доверие? Эльф бы с удовольствием остался в тепле, уюте и безопасности недоверия со стороны мага на этот раз, но тот, видимо, что-то не поделил со своей шавкой-бастардом), Зевран понял, как мало знал своего (своего?!) мага. Иан был нервным, дёрганным и, отчего-то, не выпускал новой игрушки – какого-то заколдованного бла-бла, дальше было не интересно меча, едва не насаживая самого эльфа на остриё, так близко держался рядом с ним.
Не сразу, но Зевран понял: мага трясло. Дрожь была некрупной, но так и не спадала. Особенно во время кратких привалов, которые едва ли позволяли восстановить силы. Чего Иан пытался добиться, эльф так и не понял. По крайней мере, до того момента, как они наткнулись на странный коридор.
Свет от факелов освещал окружавшие их стены, пол, даже своеобразный потолок из огромных каменных глыб, нависших над спутниками, со странным красноватым оттенком. Должно быть, дело было в той слизи, что покрывала весь коридор. Кое-где она сваливалась в целые комья, слабо покачивалась от сотрясаемого спутниками воздуха. Выглядело это весьма неаппетитно, как будто кто-то долго страдал насморком, а потом его попросту стошнило. Запах тоже соответствовал. Пусть все были привычны к подобному, поначалу даже эльфа чуть не стошнило.
Слизь была мерзкой настолько, что Зеврану даже думать не хотелось о том, что он по ней ходил. А после как раз он опытным путём выяснил, что слизь покрывала весь коридор: случайно прикоснувшись к стене, эльф почувствовал что-то липкое на перчатке. Переведя взгляд на ладонь, он едва удержался от вскрика: слизь, будучи чрезмерно липкой, тут же покрыла почти всю перчатку, вызвав при этом мерзкие ощущения.
Брезгливым Араная назвать было трудно, но здесь он себя не сдерживал: пару секунд тупо наблюдал за происходившим, осознавая ощущение какого-то мягкого тепла, пару раз моргнул... через несколько секунд раздался довольно громкий вскрик – почти визг, Зевран как со стороны наблюдал за собой. От перчатки он, естественно, тут же избавился, но странное чувство – грязи, покрывшей ладонь – никуда не уходило. Эльф с трудом сдерживался, чтобы не начать оттирать ладонь прямо сейчас. Казалось, мерзость добралась уже до костей. Эльф сжал ладонь в кулак, уняв таким образом дрожь, но ощущения никуда не делись.
А потом коридор окончился просторным, освещаемым откуда-то сверху залом, куда они и вышли. Странные хрипы почти не отдавались от стен, всё та же слизь отлично скрадывала звуки.
А затем их ждало кое-что действительно мерзкое. Матка.
Рыхлое тело чудище, казалось, состояло из одного только живота, складками ниспадавшего на пол. Через бледную кожу проглядывали сосуды, а кое-где – и Зеврану очень бы не хотелось думать об их назначении – и небольшие тёмные шары.
Хрипами, конечно же, оказалось дыхание монстра (визжала она, естественно, тоже не слишком приятно), но с этим легко было справиться, достаточно прикончить это существо.
Аранай застыл, не в силах оторвать взгляда от странной твари, замершей в неестественной позе. Где-то рядом раздались отвратные звуки. Зевран деревянной марионеткой обернулся, желая узнать, кто же нашёл милую мамочку настолько привлекательной и аппетитной, но слова застряли где-то в горле.
Отойдя как можно дальше к выходу из пещеры, как будто стараясь стать менее заметным, скрючившись на корточках у стены, но всё же не дотрагиваясь до неё, покрытой мерзкой слизью, в судорогах трясся Иан, судорожно обхватив себя руками. Маг был бледен, он быстро и часто дышал, стараясь успокоить взбунтовавшийся желудок. Подойдя ближе, эльф заметил, что дрожащие ресницы были мокрыми.
Сначала Зевран собирался позвать Винн (мало ли чем Иан мог отравиться), но после всё же передумал, просто замерев рядом. Интуиция редко подводила Ворона, не раз выручая во время его работы наёмником. Сейчас она говорила: маг просто не справился. С собой, с происходившим, с маткой, подыхавшей едва ли не дольше, чем они шли по этому грёбаному коридору. И как-то само собой вспомнилось, что Иан был младше почти на пять лет, что вырос он в Башне, а подобные мерзости видел разве что на картинках в древних учебниках; что, как бы его ни потрепала жизнь, восьмилапая тварь с оскаленной мордой даже Стэна заставила выругаться от омерзения.
Неуверенно коснувшись чужого плеча, эльф сжал его чуть сильнее, отстранённо думая, как бы выпросить у Винн снотворного, а то их бесстрашный предводитель прикончит их всех своими кошмарами.
– Может, всё же двинемся дальше? – тихо спросил эльф, присаживаясь рядом на корточки. Собственный голос казался ему чересчур мягким, но менять ничего не хотелось. – Может, тебе эта милочка и пришлась по вкусу, но лично мне бы хотелось оказаться от неё подальше.
Осторожно положив вторую ладонь на шею дёрнувшегося в сторону мага, Зевран мягко погладил того по загривку, успокаивая, словно дикого, перепуганного зверька, приводя в чувство. Да и удержав заодно, что-то подсказывало, Иан вряд ли бы обрадовался, коснись он той же мерзости, что и эльф. Пару раз моргнув, маг потянулся к склянке, но Аранай его зачем-то удержал. Сам с удивлением обнаружил, что с силой вцепился в чужое запястье, но не отстранился.
– Не надо, – казалось, тело жило своей собственной жизнью, нагло выпихнув сознание эльфа. – Всё хорошо.
Иан дышал всё медленнее, плечи расслаблялись, взгляд становился более осмысленным. Наконец, он поднялся на ноги, благодарно кивнув эльфу, и отошёл к остальным, раздавая указания.
Зевран проводил его задумчивым взглядом, всё та же интуиция говорила: то, что произошло сейчас, было ненормальным, неправильным. И то, что именно он, Зевран был свидетелем случившегося – вовсе не случайность. Не самые приятные мысли заставили поджать губы. Эльфу определённо не нравилось, куда подобные рассуждения его могли завести.
***
Иан ощущал себя опустошённым после встречи с тем монстром, маткой. Тогда, едва отойдя от приступа, он задался вопросом, что могло бы вызвать омерзение, отвращение большей силы, чем та тварь? Может ли такое быть, что нечто подобное вообще существует? Иану хотелось бы верить, что это не так, но всё же что-то заставило его не продолжать размышления, отмахнуться от них, закинув подальше, чтобы больше не вспоминать о таком никогда. Побледневшие лица спутников сказали ему, что те придерживались схожих взглядов.
Вот только забыть не получилось. Казалось, всё в этих пещерах так и жаждало прикончить Амелла, не оставив после себя ничего.
Бранка, Совершенная, сумасшедшая изобретательница, погубившая весь свой клан в погоне за призраком, оказалась много хуже. Должно быть, она считалась красивой, но Иан не мог смотреть на неё прямо, без ощущения горечи на языке. Единственным, что он чувствовал, находясь рядом, было отвращение. Оно заполняло мага постепенно, не позволяя даже вздохнуть. Дрожь возвращалась вместе с тем самым сладковато-гнилостным ароматом, выворачивавшим наизнанку.
Должно быть, Бранка была красивой гномкой, но Иан видел перед собой лишь матку, захлёбывающуюся криками в своём логове.
Её слова, вроде бы правильные и рациональные, оправдывавшие всё, что она совершила, заставляли Амелла леденеть, замерев в попытках ухватить хоть немного воздуха, которого внезапно стало не хватать. То, что она предлагала, было... нет, нельзя, так нельзя! Это... это... – маг в растерянности переводил взгляд на своих спутников, внимательно слушавших гномку. Не только Огрен, но и Стэн, и Зевран, и даже Винн – все они слушали её внимательно, даже кивали, соглашаясь. Иан никак не мог понять, что же с ним не так, раз с каждым произнесённым гномкой словом ему всё сильнее хотелось просто разорвать её, прихлопнуть на месте, лишь бы она замолчала.
– Големы смогут остановить Порождений, их натиск будет контролироваться, гномы смогут жить, не оглядываясь на Тропы, смогут расчистить многие тейги! А вы, наземники, – Бранка развернулась прямо к Иану, сверкнув фанатично горевшими глазами, – вы сможете не опасаться больше этих тварей! Жить без оглядки на...
Амелл едва удержал себя, чтобы попросту не разорвать гномку голыми руками. Всё же не хотелось так поступать на глазах Огрена.
Бранка всё говорила и говорила, описывая, как прекрасно всё заработало бы, окажись Наковальня в её руках. Иан её уже почти не слушал. Перед глазами сами собой встали строки из найденных среди гор мусора записей, совсем старых, рассыпавшихся в руках листков, где Каридин с упоением описывал то, что творил: «…Камень и сталь не оживут, если не вдохнуть в них душу… наковальня становится их первой и последней колыбелью… они кричат, когда я заливаю расплавленный лириум через глазницы, рот, через каждый шов и каждую щелочку доспехов… если бы они могли взглянуть со стороны, они увидели бы совершенство. Моё тёмное совершенство…»*
Каридин заплатил страшную цену за то, что делал, пусть и ради общего блага. Что же, теперь его, Иана очередь? Становиться следующим слепцом, который мог бы открыть ещё одни ворота для Тьмы, Амелл не желал. Никто его, собственно, и не заставлял, но... Но всё же одна мысль на задворках сознания не давала покоя.
А не был бы он сам согласен с Бранкой, прими своё зелье там, в зале с мёртвой маткой? По спине прошёл холодок, Амелл дёрнулся в испуге.
– Нет! – нахмурившись, Иан повторил спокойнее, твёрже. – Нет.
Мага не слишком интересовала реакция спутников: если понадобится, сами же и лягут вместе с фанатичкой, решившей вертеть чужими жизнями, пусть и с благородной целью. Как уже показало время, позволять кому-либо владеть Наковальней было фатальной ошибкой.
Конечно же, ему возразили. Конечно, в этот раз всё было бы иначе, наученные горьким опытом, гномы стали бы бережнее относиться к этому бремени. Конечно же, пользы от неё много больше, чем вреда. Конечно же, её нужно изучить. Конечно же, уничтожать Наковальню нерационально.
Иан просто не слушал. Стоило магу представить себя на месте одного из тех несчастных, что непременно окажутся на Наковальне лишь за то, что родились в неправильной семье, представив себе, что чувствовала Шейла, запертая внутри своего тела, будучи не в силах ничего сделать, как его передёрнуло от ужаса. Сердце сжало тисками, дыхание горячей волной вырвалось из вмиг пересохшего рта.
Этого не произойдёт. Никогда.
Всё плыло в странном, почти непрозрачном тумане. Как-то отстранённо маг подумал, что, должно быть, всё же сорвался.
Откуда-то издали до него доносились панические крики Бранки, злые – Зеврана, особенно громким показался отчаянный вопль Огрена. Наверное, Бранка всё же решила не отступать.
Я этого не допущу.
Наковальня притягивала к себе, манила, сотканная почти из чистой силы, звала кого-то столь же похожего на неё – Иана.
Оказавшись рядом с ней, маг осторожно провёл кончиками пальцев совсем рядом с поверхностью Наковальни, но всё же не касался. Амелл почти слышал умиротворяющий перелив мягких нот, убаюкивающий, зовущий, обещающий подарить покой, вечную тишину, забыть прошлое. Резко отпрянув, маг скривился. Ах, значит, даже так...
Первый удар вышел смазанным, не умея, Иан едва ли причинил Наковальне вред. Шедший от неё звук стал тише, но как будто ехидней. Она словно насмехалась, почувствовав, что угрожает ей дилетант.
Второй удар вышел точнее. За ним, почти без перерыва, последовал третий, потом четвёртый, а потом...
Иан бил, не чувствуя усталости, с каждым ударом его злость всё возрастала, застилала разум всё более плотной пеленой. Маг уже не понимал, кого он бьёт: Наковальню или тех самых храмовников, что пытались воспитать из него – из них всех, ещё совсем детей – настоящего послушного мага, которым было плевать, кто выжил бы, а кто нет. Руки начинали дрожать, наливаясь силой, грозившей выплеснуться прямо в пещере, обрушив своды на потерявшего над собой контроль мага. А потом – неожиданно, всё прекратилось.
Очнулся Иан уже на другом конце пещеры, стиснутый стальными объятьями Стэна. Кунари озабоченно смотрел на мага и, казалось, предлагал ударить посильнее. Но Винн почему-то от этой идеи отказалась, всё пыталась заставить Амелла выпить какую-то дрянь. Не думая, маг сделал глоток. Знакомый, приятный холод прошёлся по телу, успокаивая, даруя свободу от странной одержимости, потребности уничтожать что-то и дальше.
Равнодушный взгляд мага скользнул по пещере, спутникам, мимолётно задев и Зеврана. Эльф был странно бледен, держался немного в стороне, но сейчас Иану это ни о чём не говорило. Сейчас ему хотелось просто сделать ещё пару глотков и больше никогда не зависеть от эмоций.
Амеллу совсем не было дела до того, что эльф был напуган и что причиной тому послужил он сам.
Зевран смотрел на мага странным, полупустым взглядом и всё никак не мог понять, что же произошло. Почему всегда спокойный и уравновешенный Иан, порой нервировавший своей тягой к рациональности, так вот, на ровном месте взорвался. Что такого страшного было в это грёбанной Наковальне Пустоты, которая, как эльф понял, действительно могла серьёзно помочь.
Что за сантименты, сам же вечно твердит, как сильно нам нужна любая помощь, а сам... – Зевран вздрогнул. Это сейчас, глядя в равнодушные глаза Стража, он мог привычно бурчать, недовольный им, но тогда, быть может, парой минут раньше, Аранай, одёрнутый магом, испугался. Чем горели глаза Иана, он так и не понял, но та сила, ярость, почти ненависть, направленные на него, пусть и всего на пару секунд, почти обездвижили, лишив даже призрачной возможности сдвинуться с места, хоть как-то помешать.
Эльф опустил взгляд на подрагивавшие ладони. Кого бы ни пытался прикончить Страж там, нанося один за другим удары, он его прикончил. От Наковальни уже почти ничего не оставалось, но маг только распалялся, почти искрился от готовой выплеснуться силы.
Такой Страж эльфа пугал почти до ужаса, но, что странно, пустой взгляд Иана, остановившийся на Аранае в эту минуту, пугал значительно сильнее.
***
– Совершенный Каридин выковал эту корону специально для того, кто займёт трон Орзаммара... – Иан переводил безучастный взгляд с одного претендента на другого. Белен замер, словно был одной из каменных статуй, охранявших покой на входе в гномье королевство. Вместе с ним напряглись ещё несколько гномов, очевидно, сдаваться без боя принц не был намерен. Харроунт же, хмурясь, в нетерпении подался вперёд, стремясь покончить со всем поскорее и навести уже порядок в развернувшемся хаосе.
Нет, он ничего не изменит, – подумал Иан, с грустью вздыхая. Вряд ли принятое им решение одобрят. – Он будет добр и справедлив, но не поменяет ничего, лишь запрёт гномов в ещё более крепкие оковы.
– Принц Белен, – разошедшийся по залу шепоток был удивлённым, кто-то в ужасе закричал, но и всё. Серый Страж поступился собственным мнением, выполняя волю Совершенного, чем не подтверждение причины, по которой Стражи – единственные, кого Орзаммар готов был принять всегда.
Подойдя к молодому гному ближе, Иан столкнулся с его хищным, подозрительным взглядом, ожидавшим любого подвоха. Маг вздохнул, вручив ему корону:
– Правьте так, чтобы можно было дышать: и вашим подданным, и вам, – гном удивлённо вскинул бровь, разглядывая замершего чужака, но всё же перевёл взгляд на корону, принимая, и кивнул, подтвердив, что услышал, а главное – понял Стража.
– Да будет так, – хриплый голос Амелла потонул в шуме взорвавшейся толпы.
Денеримский бордель
Как бы ни противились учёные мужи, всё в этом мире и всех, что существовали, не пересекаясь с ним, вершилось по одному закону, в народе почему-то ассоциировавшемуся с крайней степенью подлости. Вот, к примеру, почему Страж и его спутники нагрянули в Денерим, прямо к эрлу Эамону именно в то время, когда погода играла злые шутки, превратив город в котёл, где кипели несчастные жители, скрывавшиеся большую часть времени в своих домах?
Воздух был раскалён донельзя. Казалось, дышать приходилось жидким огнём. Любое движение вызывало нестерпимую муку: маг был уверен, появись у королевского дворца сам Архидемон, никто бы и пальцем не пошевелил, а сам Древний бог бы устроился в тенёчке и заснул на пару столетий, приняв город за излюбленное место отдыха – жерло вулкана.
Должно быть, именно эта жара, сводившая с ума, так злила привыкшего к внутреннему холоду мага, скрывавшего себя за доспехами. Капля безумия, как думалось иногда его спутникам, Иану бы только помогла, сделала чуть человечнее, но с пропорциями у Амелла всегда было плохо, и капля превратилась в океан. Спутники мага предпочитали держаться от него подальше, не попадая под его дурное расположение духа, обычно оканчивавшееся нешуточными разрушениями – вместе с настроением Иана бурлила и его сила, частенько вырываясь из-под контроля. И пусть обычно маг брал себя в руки уже после того, как что-либо ценное (или не очень) падало на пол, экспериментировать, проверяя выдержку Амелла, почему-то никто не желал. Его клинические идиоты предпочитали не нарываться. У верного Аргона хватало чутья, чтобы спокойно переживать бурю на кухне в замке Эамона, а Зевран с Морриган, щурясь по-кошачьи, изучали издали, ожидая времени, когда буря утихла бы.
Даже Алистер, для которого, как правило, перемены в чужом состоянии были тайной за семью печатями, старался не слишком напрягать друга. Да и друга ли? Пусть, вернувшись с короной Каридина, Иан и поговорил с Алом наедине, соглашаясь, что Йован сам был виновен в произошедшем, бывший храмовник не был уверен, что мир восстановлен. Особенно после того, как маг наорал на Лелиану лишь за то, что ей вздумалось попроповедовать во внеурочный час.
Однако же держаться в стороне у Стража не получилось. В один из дней, сопровождая мага к лавке оружейника, Алистер столкнулся с человеком, выбившим его из колеи на долгое время – Голданной, приходившейся ему сестрой. Их разговор нельзя было назвать мирным или хотя бы приятным: женщина почти уничтожила Стража своими словами. Ал был наивным парнем, верившим в то, что всё можно исправить. И столкновение с реальностью, тем более такое суровое, перенести в одиночку он не мог. А потому обратился за помощью к другу. И получил, соответственно, очередную встречу с реальностью.
Слова мага ещё долго стояли у Алистера в ушах: быть может, пора уже повзрослеть? Перед тобой на цыпочках прыгать никто не должен, как и ты перед другими! Вытри слёзки и прими хотя бы одно решение сам! А потом за его спиной, лишь чуть в стороне от Стража, взорвалась ваза, полная воды. Иан равнодушным взглядом проследил за выматерившимся другом и развернулся, уходя, оставляя разозлённого Ала в одиночестве.
И всё же, как бы зол Алистер ни был, он понимал: с Ианом что-то было не так. Пожалуй, не случись между ними разговора, Страж мог бы подумать, что маг всё ещё зол на него, но теперь...
Та ночь была беспокойной: шайка разбойников решила поживиться за их счёт, Иан с Алом были не прочь размяться... К счастью, никто так и не проснулся, а запыхавшихся Стражей, расслабленно растянувшихся перед костром, потянуло на разговоры. Первым, что особенно удивило Алистера, заговорил маг, обычно возводивший глаза к небу даже за попытку просто справиться о его здоровье. Не сказать, что Алистера это не обижало, но к шуткам друга он успел привыкнуть. И теперь, разглядывая напряжённое лицо Иана, повёрнутое к огню, он начинал понимать, насколько его отношение к Йовану – отступнику, малефикару! – могло задеть человека, привыкшего считать его другом.
Алистер впервые серьёзно задумался о том, что чувствовал маг, когда он, как и все, злорадствовал, призывая его радоваться... Бывший храмовник знал, что такое усмирение, и одна только мысль о том, что подобное могло случиться с кем-то, ему знакомым... даже Морриган он бы не пожелал подобной участи. Поднять глаза на друга оказалось почти невозможным. А тот, ухмыльнувшись, похлопал Алистера по плечу.
– Если маг поворачивается к храмовнику спиной, всё можно поправить, – ухмыльнувшись, Иан опередил встрепенувшегося возмущённого друга. – То, что ты не закончил обучение, не значит, что ты не храмовник.
– Ты говоришь так, будто каждый храмовник – едва ли не порождение Тьмы... – страж замолк под многозначительным взглядом мага. Отчего-то он вдруг понял нежелание Иана делиться своими переживаниями, сам был не против свернуть разговор и больше к нему не возвращаться.
– Ради того, чтобы защитить мир от чудовищ, каждый способен стать ещё большим монстром, – Иан поморщился. – Когда юных магов находят, поначалу они отправляются вовсе не в Круги. Сначала их следует обучить. Дети не способны понять причин многих поступков.
Маг вздохнул, рука на плече друга сжалась сильнее, то ли вынуждая слушать внимательнее, то ли ища поддержки. Где бы Иан сейчас ни был, он точно находился не перед костром рядом с наивным простофилей.
– Все мы разные, непохожие друг на друга, но один язык известен каждому. Язык страха. Послушание в нас вбивали силой. Уж лучше маг умрёт во время этой тренировки, чем потом, поддавшись демону, уничтожит десятки жизней, – страж ухмыльнулся, скривив губы в горькой гримасе. Голос его охрип, но стал лишь твёрже, решительнее. Иан словно не мог остановиться, как бы ни хотел. – Мы были детьми, Ал. И из десяти до Башни добрались двое.
Голос друга становился всё более потусторонним, каким-то далёким, но Алистер его не прерывал, жадно впитывая его слова, пусть они и казались всего лишь страшной историей, рассказанной у костра. Но Иан молчал, а тишина всё больше давила на уши. Пару раз Алистер пытался произнести что-то, но не мог. Он просто сидел рядом с замершим, вновь уставившимся в костёр Ианом, и беззвучно открывал рот, словно лишился дара речи.
Лишь через несколько минут, показавшихся бывшему храмовнику вечностью, когда маг заговорил, давившая атмосфера растаяла.
– Йован был моим другом многие годы. Я видел, что он творит, но так и не понял, не остановил, – Иан откашлялся. – Я знал, чем всё закончится, но принять это было трудно.
– Я идиот, – Алистер опустил лицо на сложенные ладони и простонал. – Как ты ещё не прогнал взашей?
В глазах мага, было потухших, сверкнули озорные молнии.
– Как я могу? Не будет тебя, и наша ведьма меня просто прикончит.
Тихий хохот расслабил, заставив обиженно засопеть, но на душе стало легче...
Не будь той ночи, тихого разговора у медленно затухавшего костра, Алистер подумал бы, что Иан его так и не простил, что ещё злится. Но разговор был, и бастард не понимал, что же произошло с другом. Но в душу не лез, эти чувства он понимал слишком хорошо, сам когда-то отталкивал близких. В те годы он был обиженным и напуганным ребёнком, но до сих пор порой вздрагивал, припоминая то время. Вот только причины, из-за которой Иан мог сорваться, он не видел. Да и никто не видел, одной лишь целительнице было известно, что же столь сильно изменило Иана в одночасье. Более того, Винн сама была косвенно виновна в том состоянии, в котором сейчас пребывал маг.
Всё началось ещё в день, когда они попали в Денерим. Какой-то глупый воришка посчитал серебрившееся на поясе Амелла зелье достаточно ценным, чтобы рисковать, нажив себе врага среди магов.
Чародейка с Ианом как раз выбрались на рынок, когда мальчишка якобы случайно налетел на мага. Вот только он не учёл возможную значимость склянки для разгневанного Амелла, сразу заметившего пропажу. Тот даже не стал преследовать юнца, просто кинул в него заморозкой посильнее. В башне Круга издревле говорили: магов извечный победитель – их собственная гордыня. Иан даже не подумал о судьбе, которая могла ждать его драгоценную склянку: зелье вместо того, чтобы замёрзнуть вместе с воришкой, взорвалось, окрасив площадь горкой быстро стаявшего инея.
В тот момент маг лишь пожал плечами, собираясь просто взять ещё одну склянку из своих запасов. Вот только забыл он: эта порция была последней. Винн надолго запомнила растерянного, удивлённого Амелла, в один момент превратившегося из сильного и уверенного в себе лидера, за которым пойдут войска, в мальчишку, потерявшегося в незнакомом лесу. Любой, оставшись без поддержки, становился уязвим. Иану, как бы целительница того ни отрицала, зелье было необходимо: его переживания и эмоции расшатывали выдержку мага, его сила выходила из-под контроля, оставляя после себя лишь разрушения.
– Винн... – голос Амелла был хриплым, умоляющим. – Скажи, что ты приготовишь его...
Вздох женщины заставил его вздрогнуть, как под ударом хлыста. Если это был урок, то слишком жестокий.
– Даже тебе не достать жилы ледяного дракона... – последнее слово потонуло в отчаянном стоне, маг замер, прислонившись к каменной кладке стены. Он закрыл глаза, будто надеялся, что так реальность сможет обернуться сном, но слова Винн – жёсткие, не оставлявшие даже лучика надежды, просачивались, отравляя своим ядом сознание.
– Чтобы приготовить зелье, потребовались бы месяцы, а у нас, быть может, нет и дней, – Винн вздохнула, подошла ближе, дотронулась до серебристых волос. – И покупку его тебе не забудут. Ты должен быть безупречен, чтобы за тобой пошли, лишние пересуды в этом не помогут.
Очередной стон заставил сердце целительницы сжаться, вот только она знала, что следующие её слова Иану понравиться не могли. Единственным советом, который Винн могла дать, были дыхательные упражнения, учившие терпению – именно тому, чего всегда так не хватало и никогда не будет хватать Амеллу.
Наблюдая за ним в последующие дни, Винн всё отчётливее замечала: чем раздражительнее становился Иан, тем страшнее ему было. В последний свой срыв он практически заставил меч с кухонного стола прошить насквозь Морриган. Та лишь хмыкнула, но мага это подкосило. Целительница ещё долго слышала его почти неслышный шёпот: что, если в следующий раз я кого-то убью?
Лишь с ней Иан был откровенен: больше о его проблеме никто не знал, а делиться с другими он не хотел. Целители – те, кто от природы был онаделён даром лечить, возвращать к жизни почти безнадёжно больных, не могли выносить чужих мук. Но им лучше прочих было известно: никто не причинял себе больше вреда, чем сам пациент. Не зациклись Иан на том, что зелья больше не было под рукой, страхуя одним своим морозным присутствием, он не начал бы переживать из-за каждой случайно слетевшей со стола книги, не накрутил бы себя до состояния, когда почти каждое слово могло вызвать бурю. И Винн точно знала, что могло его отрезвить, но изо всех сил желала, чтобы всё наладилось по-иному. Целительница знала: Амелл пришёл бы в себя, окажись кто-то по его вине в могиле.
***
Любое действие влекло за собой ответное. Порой, обманывая себя, народы, населявшие землю, старательно закрывали на это глаза. Ворона Араная, безусловно, умного эльфа, лишённого иллюзий касательно того, как был устроен мир, эта участь, к сожалению, не минула. После ужаса, испытанного им у Наковальни гномьего недобога Каридина, Зевран начал наблюдать за Ианом, стремясь узнать, что же было не так с этим странным магом, так не похожим на его собратьев по дару. Эльф хорошо запомнил склянку, обжёгшую его холодом, а потому даже представить боялся ощущения Иана в моменты, когда тот отпивал из неё немного, порой даже не морщась. Догадки так и витали в воздухе, но решиться и попытаться доказать хотя бы одну Аранай пока не мог, он прекрасно понимал, чем для него это наверняка закончится.
Зеврана порой тянуло на философствование. Обычно это происходило после пары-тройки бутылочек крепкого дорогого вина. Тогда, усевшись на полу поудобнее, он, найдя своим постепенно мутневшим взглядом окно, предавался размышлениям.
Каковы самые важные качества для Ворона? По каким признакам отбирали в эту гильдию детей, едва ли похожих на тех хладнокровных убийц, в которых их превращали? Безусловно, важным качеством были и хладнокровие, и терпеливость: шелохнёшься раньше времени, и ты труп. Рядом, конечно же, была способность просчитывать чужое поведение наперёд, но это не было главным, самым важным была интуиция, почти предвиденье. Удивительный каламбур, ведь сами воспитанники Воронов оказались-таки в их руках. Хотя, быть может, это было связано с тем, как мало в гильдии ценилась удача – лишь отточенное мастерство, лишь полное повиновение.
Зевран был хорошим учеником, вот только теперь ему это мешало: слишком долгое выжидание едва не стоило ему жизни. А ведь можно было просто поговорить со своим (своим ли?! ) магом. Быть может, тогда бы удалось обойтись без многих неприятностей. Ещё тогда, когда в Морриган полетел нож, что-то внутри дёрнулось, призывая поговорить. Для себя эльф так и обозначил это знаменательное событие: день, когда Иан окончательно слетел с катушек. Всё, что происходило после, было лишь набиравшим обороты безумием мага, но последней каплей стал именно нож. Зеврану посчастливилось или же не посчастливилось – зависело от точки зрения – стать свидетелей быстрого полёта лезвия в опасной близости от шеи ведьмы. Он даже не столько увидел его, сколько услышал удивлённый вскрик Морриган, до последнего так и не верившей, что Иан мог бы причинить ей вред.
Взгляд мага, в котором полыхали молнии, почти сразу наполнился осознанием, а потом и испугом. Но после... Аранай не понял, откуда взялся гнев. Столь сильный, что, эльф не сомневался, следующий нож прикончил бы ведьму на месте. Она видела то же, но, похоже, ей было известно больше: Зевран мог бы поклясться, в кошачьих глазах мелькнуло сочувствие. Иан тоже его заметил. Скривившись, он с силой ударил по безвинному столу и быстро вышел на улицы Денерима, оставив их двоих наедине. Ворон почти видел, как со страшным грохотом вместе с захлопнувшейся дверью рушился и мост между ними и Амеллом.
На следующий день Иан отправился в воровские районы, чтобы разобраться с воришками и рыбками покрупнее. Он был жесток, почти упивался чужой болью. Зевран так и не смог взглянуть, как догорал, страшно крича, последний в тот день подонок. Не мог он и смотреть на горевшие больным огнём глаза мага. В тот день эльф впервые осознал, насколько его задание было смертоубийственным: порой казалось, сила, творившая заклятья, появлялась раньше, чем Иан замечал чужое движение. На следующий день это повторилось. И через день тоже. Рядом с магом могла находиться одна Винн, остальные предпочитали избегать его общество. Зевран решил, так будет лучше. Зевран ещё никогда не совершал таких ошибок: зачищая гнездо потерявших последнюю совесть наёмников, Иан его почти прикончил.
Маг прекрасно видел светлую макушку эльфа, расчищавшего пути к отступлению, но остановиться был не в силах. Один из разбойников ранил его. Быстрый и юркий, мерзавец смог всё же подобраться к Серому Стражу и нанести удар так, чтобы тот не смог его отразить. Зевран услышал вскрик Иана, а в следующий момент ощутил опаляющий жар пополам с обжигающим холодом. Потом, оказавшись у заботливых гру... глаз Винн, он узнал: маг просто выбросил руку вперёд, послав в сторону подлеца перемешавшиеся между собой пламенный и снежный вихри. Но тогда, оказавшись почти в эпицентре, Зевран едва ли осознал, что противник упал замертво, да и не только он: почти все ублюдки оказались лежащими на дощатом полу без дыхания. Мыслей в голове не было ни одной, эльф даже не осознавал, почему вдруг потолок оказался так далеко: ноги не выдержали, Аранай, придя в себя, осознал, что стоит на коленях, загребая ладонями пустоту. Иана, конечно же, рядом не оказалось. Лишь уже в замке эрла Редклиффа, любезно их приютившего, до сознания шокированного эльфа дошло: маг отправился помедитировать в сад, его лучше не беспокоить.
***
Иан и не думал скрываться, какой идиот бы к нему подошёл по доброй воле после того, что он сотворил лишь пару часов назад. Руки до сих пор тряслись, а сердце оглушающе билось. Маг и представить не мог, что бы делал, упади Зевран вместе с теми разбойниками. Но тот не упал, а Иан впервые прислушался к увещеваниям целительницы и отправился медитировать не для того, чтобы та отвязалась со своими советами.
С глаз будто спала пелена, только сейчас Амелл понял, что творил в последние дни. Винн изначально была права: полагаться на зелье было глупо; оставшись без его поддержки даже на столь малое время, он так себя накрутил, что едва не убил близкого... друга. Как бы Иан ни ворчал, каждый раз раздражаясь от того, насколько быстро разрослась их компания самоубийц, он привязался к каждому. И оправданий себе найти не мог: страх причинить вред другим, поддаться демону или же попросту потерять контроль над собственными, раздробленными многие годы назад силами стал настолько силён, что эти самые силы, как когда-то давно, в яростном пожаре, окружили его плотным коконом.
В ответ на боль он всего лишь отплатил болью, даже не сформировал в сознании нужные образы, просто пожелал смерти всем, кто находился рядом с несостоявшимся убийцей. Иан просто забыл о прикрывавшем их Зевране. Да и вряд ли его остановило бы это знание: и без того оголённая сила мешала думать трезво, вынуждала идти на поводу инстинктов. Амелл просто выживал. Как и раньше, любой ценой.
И сейчас Иан особенно сильно жалел, что рядом не было Грегора, способного в миг прекратить его безумие.
Но нет, больше предаваться саможалению маг не мог, его срыв зашёл чересчур далеко, едва не стоив ехидному эльфу жизни. И теперь нужно было действительно учиться сдерживать себя без зелья.
Но спокойно помедитировать магу, конечно, не дали. Из транса Иана вывел звук чьих-то шагов. Сначала Амелл решил, что это всего лишь слуга, но тот, кому принадлежала лёгкая, почти невесомая походка, замер у него за спиной, не шевелясь. И отчего-то магу казалось, он знал, кто это.
– Разве убийца должен так долго ждать, прежде чем устранить цель? – наконец, поняв, что незваный гость никуда не собирался деваться, со вздохом устало спросил Иан у зацветавшего куста.
– Только если жертва столь привлекательна, – хмыкнул эльф, заметно расслабляясь. Амелл никак не мог понять, что за самоубийственные желания жили в его голове, раз уж Зевран так сильно стремился нарваться на неприятности, которые могли бы стоить ему жизни.
– Тебе что-то нужно? – голос мага был безмятежен, должно быть, именно это разозлило Зеврана, почти выплюнувшего:
– Да. Нам нужно поговорить, – и, не дав магу что-либо сказать, быстро продолжил, удерживая свой надменный тон. – Не считаешь, что задолжал мне парочку объяснений?
Отвечать Иан не спешил. Скручивавшаяся внутри всё время с того дня, как зелье разбилось, пружина достигла своего максимума, а потом... Амелл почти чувствовал: его отпускало, напряжение просто улетучивалось, оставляя после себя лишь усталый покой.
– Так спрашивай, – устало выдохнув, маг покачал головой.
– Что сегодня произошло? – пытливый взгляд эльфа прожигал спину, но поворачиваться к нему Иан намерен не был. А Зевран тем временем продолжил. – Что вообще с тобой происходило с того дня, как мы прошли через денеримские ворота?
Амелл не спешил отвечать. Говорить правду он не собирался, но и врать тоже. Наконец, тщательно выверив свои слова, Иан заговорил:
– Я разбил последнюю склянку с зельем, охлаждавшим мой разум. Без него мои силы подчиняются мне... – маг поджал губы, решая, чем же закончить. С тяжёлым вздохом он всё же продолжил, – слабее. Достать это зелье сейчас невозможно. Я... немного запаниковал. Чем закончилось – сам видел.
Горький смешок ни капли не помог разрядить гнетущую атмосферу, однако Зевран, сочувственно вздохнув, легко дотронулся до чужих плеч.
– Безусловно, зрелище впечатлило мою тонкую натуру, даже дар речи потерял, не будь груди Винн рядом, не знаю, сколько бы пришлось молчать, – ехидный голос заставил напряжённые мышцы расслабиться, а может, дело было в умелых пальцах, взявшихся массировать его плечи... в любом случае, Амелл заметил, что был напряжён, лишь, когда расслабился.
– Паяц, – фыркнув, Иан всё же чуть откинулся назад, позволяя себе забыть и об идеально прямой спине, и о медитации.
– Ты паниковал, – мягко проговорил Аранай, опустив голову так, чтобы задевать ухо ощутимо вздрогнувшего мага, – но я остался жив, хотя и находился почти точно под твоим ударом. Не кажется ли тебе, мой Серый Страж, что ты слегка недооцениваешь себя?
Тихий смех эльфа расслаблял, приводил, наконец, Иана в чувство. Маг прикрыл глаза: ему было знакомо это чувство, чужая уверенность в нём. Когда-то давно хрупкий рыженький паренёк, задыхавшийся от дыма, застилавшего взор, так же верил, что у него получится выдержать, дождаться, когда же чародеи придут им на помощь. Тогда он просто сосредоточился на чужих словах, слился с чужой верой, забыв о собственных сомнениях.
Рецепт оказался проще, чем казалось поначалу, – кривая ухмылка разрезала губы. Впервые за много дней Иан поверил, что у него получится обуздать собственное безумие.
Треснувшая Сфера
Старые чародеи в Башне, из которых даже не песок – прах сыпался, любили говорить: лучше всего запоминается счастье. У Иана на этот счёт были немного другие мысли: лучше всего запоминался страх. Любое счастье, любую радость было так легко перекрыть тёмными крыльями ужаса, что становилось даже смешно. Амелл знал, о чём говорил, в памяти, подобно клейму, казалось, навсегда отпечатался единственный образ, который заставлял его терять рассудок – храмовники, вершившие судьбы магов. И образ этот перекрывал все иные. Их учили послушанию, не жалея, забыв, что вовсе не дети осквернили Золотой град.
Нельзя было сказать, что Иан считал всех храмовников чудовищами. Нет, он всего лишь был хорошим учеником, готовым к тому, что любой служитель Церкви может оказаться монстром. Временами Амеллу везло – Грегор, Каллен, даже верная псинка по имени Алистер, – были прекрасными людьми, которых маг в некотором роде даже уважал. Но везение ведь не могло длиться вечно... потому, должно быть, Иан почти не удивился, столкнувшись с белесым взглядом очередного… храмовника. В тот момент, когда их взгляды пересеклись, маг понял: добром эта встреча кончиться просто не могла.
Началось всё с того, что Лелиана нашла в Денериме какого-то своего старого знакомого ещё по лотерингскому приходу, а уже тот свёл девушку с Айваном – молодым мужчиной, что цепким взглядом изучал хмурого Иана, замершего перед ним. Просьбу свою он пока не озвучивал, лишь молча рассматривал раскосыми блёклыми глазами. Будь он немного выше, взгляд пришёлся бы аккурат сверху вниз, и сходство с монстрами из кошмаров Амелла стало бы абсолютным. Но вот Айван, вздохнув, склонил тёмную голову, прервав контакт взглядов.
– Я надеялся, удастся не впутывать в это дело магов.
– Что-то не так? – издевательски протянул Иан, приподняв правую бровь. – Маги не достойны вашего внимания или слишком ущербны, чтобы понимать всю важность вашей миссии?
Храмовник нахмурился, но промолчал, прекрасно осознавая, в каком положении он находился, и кто здесь действительно принимал решения. Или помогал их принимать.
– Моя миссия, – обратился он к Лелиане, Алистеру и Винн, замершим у мага за спиной, – благородна. Я ищу ребёнка. Его силы довольно велики, но без надлежащего обучения он может навредить не только себе, но и своим близким.
Амелл невольно опустил ладонь на полюбившийся Ткач заклинаний – меч, найденный в храме Андрасте. Несмотря на то, что его срыв, едва не стоивший одному остроухому существу жизни, остался в прошлом, магу всё же нужно было за что-то держаться. Он решил не мудрить и делал это в прямом смысле: вместо обжигающего холода несущегося по венам зелья его спутником стала лёгкая прохлада рукояти меча.
– Разумеется, ведь магов нужно обучать послушанию, – медленно проговорил Иан, сверля взглядом Айвана. Его семье говорили те же слова. Вот только обучение как-то не задалось, слишком уж хорошо его воспитали дома. – Но всё же чем мы можем вам помочь? Или нынче Круг больше не способен забрать себе юного мага без одобрения Серых Стражей?
Алистер нервно дёрнулся, неодобрительно глянув на друга, но промолчал. Должно быть, припоминал ещё причину, по которой Амелл сейчас был разозлён.
– Мальчик напуган, он сбежал по дороге к Башне, – тем временем продолжил храмовник, покаянно вздохнув. – Его нужно найти, пока не свершилось страшное, и отправить на обучение.
Иан вздрогнул. Он имел представление о том, как оно проходило.
Все через это проходили, и он выдержит, – ладонь сжала рукоять сильнее, мышцы напряглись почти до предела. Иногда грань между правильным поступком и падением в бездну была тоньше волоса. Амелл прикрыл глаза, пряча свои сомнения. – Как бы там ни было, парню действительно нужно обучение. Пусть Круг сейчас и разрушен, без должных учителей он наделает бед.
Когда-то Иану казалось: совершать правильные поступки легко и просто, они воодушевляли, придавали сил... когда-то он был тем ещё наивным мечтателем. Лишь с годами понявшим, что часто правильные поступки отдавали горечью. И, чтобы их совершать, нужно поступиться своими принципами, разорвать себя на несколько частей.
– Предлагаете бегать за ним по всему Ферелдену, пока Архидемон собирается с силами? – и всё же Иан цеплялся за соломинку, не желал сдаваться. И пусть что-то внутри шептало соглашайся, ты должен, соглашайся, Амелл упрямо старался найти причину для отказа, хотя прекрасно понимал: можно всего лишь сказать нет, просто отказаться, ничего не объяснив. Но осознавал также, что этого не сделал бы в любом случае.
– О нет, я бы не посмел... – Айван заметно побледнел и поспешно замотал головой, растеряв всю спесь. Просить Серого Стража пренебречь своей миссией он бы не посмел. Собравшись с силами, храмовник торопливо продолжил. – Мне сообщили место, куда он мог бы направиться, но не думаю, что мне позволят обыскать всё поместье...
– Так вам нужен ключ? – Иан фыркнул, забавляясь. – Так бы сразу и сказали.
– Не только, – Айван поджал губы, нахмурился. – Мне также необходимо сопровождение, дабы этот ребёнок больше не сбился с истинного пути.
Маг замер, точно такой же статуей перед ним замер и храмовник. Пауза затянулась.
Иан чутко прислушивался к себе. Он понимал: что-то во всём этом было не так, мага охватило странное, туманное чувство, будто это уже происходило, но где и когда... однако так же ясно он осознавал: без его вмешательства может случиться беда. Чаша весов наконец стала достаточно весомой, чтобы перевесить, Амелл облизнул бледные губы, медленно кивнул.
– Десять золотых.
***
– Разделиться? Ты в своём уме?! – возмущённый вопль Алистера, должно быть, достиг покоев Эамона, но тот тактично решил не беспокоить своих гостей в третьем часу ночи. Маг же стоически выдерживал оборону, понимая, что бесится друг вполне справедливо: после встречи с Голданной и последовавшего за ней разговора их общение сошло на нет. И даже сейчас, по прошествии почти двух недель после ссоры, Иан так с ним и не поговорил.
– Нас слишком много для такого пустякового дела, терять время мы не можем, гораздо удобнее будет послать с этим... – маг поджал губы, выбирая выражение. Для споров у них попросту не было времени, – человеком двоих или троих. Остальные пока направятся к Долам.
Сопение Алистера стал почти оглушающим, Иан, морщась, вздохнул.
– Нам нужно добраться до эльфов! – привёл он последний довод. Страж бросил недовольный взгляд на мага, но вроде бы согласился. Однако Иан обрадовался рано:
– Я иду с тобой! – тут же огорошил его Ал, и, пока его не перебили, продолжил. – И это не обсуждается.
– Хорошо, – выдохнул Иан, подняв руки. Подобный разговор казался ему не то, чтобы глупым, скорее безнадёжным. Но Алистера, похоже, это лишь подстегнуло.
– Кто ещё? – нетерпеливо поинтересовался он. Маг почти видел вертевшийся из стороны в сторону пушистый хвост.
– Зевран, – Иан поднял руку, пока возмущённый вопль Ала не разбудил Эамона во второй раз. – И это тоже не обсуждается.
– Это Лелиана привела его к нам, будет странно, если она останется в стороне, – Алистер согласно кивнул, но глаз с мага не спустил. – Но без Винн нам тем более нет смысла идти.
– А остальные направятся к Долам? – подозрительно прищурившись, Ал скрестил руки на груди.
– Мы управимся в срок, путь им предстоит неблизкий, – Иан слабо улыбнулся.
– Тебе нужно поменьше общаться с Морриган, – но чужое бурчание маг уже не слушал: решил, что на этот раз в разладе был виноват он сам.
– То, что я сказал... ну, тогда... – маг замялся, не зная, что сказать. – Я был не в себе. И...
– Да ладно, ты был прав, – вот только потерянный вздох Алистера говорил вовсе не о благодарности, скорее, он всё ещё переживал из-за грубых слов, сказанных в сердцах.
– Нет, – Иан дотронулся до чужого плеча. – Это не должно было звучать так, как прозвучало.
Взгляд Алистера заметно смягчился, а потому маг позволил себе поддеть друга:
– Хотя тебе нужно прекратить спрашивать, подходят ли доспехи к твоим глазам у меня, Морриган и так считает, что это ты отбил меня у неё...
***
Каждый хотя бы раз в жизни просыпался с ощущением, что в голове что-то взрывалось, ослепляя болью. Иной раз приходилось приложить силы, чтобы вспомнить себя и место, где случилось снискать приют. Пришёл и его черёд. Вот только память возвращаться не спешила. С трудом приоткрыв глаза, он тут же закрыл их, тихо простонав сквозь зубы какое-то проклятье. Следующая попытка оказалась успешнее, даже получилось разглядеть дрожащие ладони, с трудом поднесённые к лицу. Что-то подсказывало: нужно просто расслабиться и переждать, но это было бы непозволительной роскошью.
Он должен был что-то сделать. Что-то важное, без чего жизнь навсегда стала бы тяжким бременем. Он должен был чему-то помешать. А потому раз за разом сражался с собственным тщедушным телом.
Сознание было мутным, сосредоточиться хоть на чём-то казалось непосильной задачей. Всякая такая попытка оканчивалась тем, что голова взрывалась жгучей тупой болью, вынуждая скрючиваться всё сильнее на деревянном полу. Справиться с ней не получалось, но всё равно, едва боль притуплялась, он вновь начинал бороться. Безуспешно
Сколько прошло времени, прежде чем он смог прийти в себя – часы, дни или, может быть, минуты – осознать не получилось. Казалось, время просто исчезло и лишь вернувшись, позволило обнаружить себя умудрившимся свернуться в клубок. Первым ушёл заглушавший всё звон, оставив его лежать в блаженной тишине. Следом вернулись ощущения: боль в затёкших мышцах спины, слегка потянутой лодыжке... Последним вернулось зрение. Немудрено, ведь находился он в полутьме, источник света оставался таинственным и неизвестным.
Глубокое дыхание помогало мало, но теперь хотя бы получалось думать ясно. В некотором роде. Каша в голове, оставленная терзавшей его болью, с трудом позволяла даже просто присесть, чуть оторвав голову от жёсткого пола.
Единственным, что удалось вспомнить, было имя. Вот только полностью его он так и не вспомнил, достался лишь жалкий огрызок – З… иан. Иан.
Рассеянно подняв правую ладонь к волосам, он вздрогнул, скользнув пальцами по остроконечному уху. Ушедший было шум в голове начал возвращаться, но теперь звучал отчётливее. Не сразу, но пришедший в себя Иан – это ведь его имя? – понял, что это был всего лишь странный шёпот его собственных, далёких мыслей: ворон...
Мотнув головой, он нахмурился, старательно продираясь сквозь туман в голове. Что за бред?! Ворон и ворон... чем это вообще было? И почему это казалось таким важным? Особенно сейчас, когда...
Скрипнув зубами, он поднёс к лицу сжатую в кулак ладонь, едва сдержавшись, чтобы не запустить в неё зубы. С удивлением обнаружил вернувшуюся собственную, несдерживаемую дрожь. Наваждение было столь сильным, что отогнать его, просто махнув головой, было невозможно. Но злости – на себя, на всё происходившее – оказалось достаточно, чтобы взорваться. Что за польза была в этом слове, в том, чтобы знать, что такое этот самый ворон? Никакой. Ни капли. Для начала нужно было выбраться из странной каморки, где он потерял драгоценное время лишь потому, что собственное тело предало. Нужно было выбираться. С каждым мгновением внутри разгоралось всё большее пламя странного, необъяснимого беспокойства, мешавшего сосредоточиться на всём, кроме одного: нужно было выбираться, нужно было спасать… кого?
Развернувшись, Иан замер, изучая открывшуюся картину. Дверь каморки, лишь прикрытая на щеколду, проблем почти не доставила. Только в первый миг, едва коснувшись деревяшки пальцами, он вскрикнул, мгновенно отдёрнувшись: та была холоднее льда. И, словно по волшебству, этот холод проник в него, сковав внутренний пожар, но лишь на пару мгновений.
Где-то на задворках сознания мелькнула мутная мысль, точно подобный холод был ему уж слишком хорошо знаком, но Ворон сам же отмахнулся от неё. Не было времени размазывать сопли, ему нужно было попасть куда-то туда, за запертую дверь. Руки привычно потянулись к поясу, но пальцы замерли, хватая пустой воздух. Что бы он ни намеревался сделать, теперь это не было важным, всё равно что-то пошло не так.
Подойдя ближе, Иан ещё раз, уже с большей предосторожностью, дотронулся до деревянной пластины, мешавшей ему выйти. Лишь самыми кончиками пальцев, почти не дыша, он поглаживал старое дерево, уже успевшее растерять весь свой холод. Узор древесины заворожил.
Ворон сам не заметил, как начал мурлыкать себе под нос странноватую, но привязчивую мелодию. И только через пару минут осознал: с каждым прикосновением дерево становилось всё более старым, трухлявым. Он заворожённо, как со стороны, наблюдал за собственными пальцами, с силой подталкивавшими щеколду – а вместе с ней и дверь – вперёд, пока, наконец, деревяшка не рассыпалась практически в пыль.
Выйдя, Ворон быстро отряхнул руки, довольно ухмыльнувшись. Что бы это ни было, ему нравилось, как оно сработало, пусть понимание так и не пришло. Собственные действия были незнакомыми, чужими, точно принадлежали кому-то другому. Чушь, да и только. Он мгновенно сбросил с себя охватившее его нервное оцепенение, целиком и полностью отдавшись собственным инстинктам, которые вели его на каждое дело.
Иан оказался посреди широкого коридора с множеством ответвлений. Коридор был почти пустым – голым даже: стены обшарпаны, покрыты сажей; доски, служившие полом, истёрлись, кое-где просматривались крупные щели. Лишь чёрные провалы ответвлений заполняли пустоту, но только усугубляли ощущение заброшенности.
Где-то рядом, отвлекая, послышались клацающие звуки шагов, а следом за ними и невнятная речь. Откуда-то Ворон знал: попасться кому-то на глаза было бы ошибкой. Он действовал быстро, не думая. Тело двигалось автоматически, снова пришло ощущение смазанности, невесомости. Ворон почти чувствовал, как кто-то другой, много сильнее, мудрее него захватывал безвольное тело. Или же сам он всегда был просто гостем...
Но думать о таком было слишком больно. Сознание почти парализовало, но тело… оно продолжало действовать, движения были настолько чёткими и выверенными, точно всё происходившее сейчас уже когда-то случалось. Перед глазами плыло, картинка двоилась, иногда замирала, чтобы после пронестись вперёд стрелой. Но подводило так лишь зрение, остальные чувства исправно сообщали о том, что делало несносное тело.
Быстро сорвавшись с места, Иан кинулся к ближайшему повороту, скрываясь в его гостеприимной тьме. Сердце отчего-то колотилось в волненье, хотя сам Ворон не чувствовал ничего подобного, напротив, его охватило странное прохладное спокойствие. Прижав ладонь к горлу, он успокаивающе погладил его, немного сжимая горячие пальцы, постаравшись дышать глубже.
Ждать, пока беседовавшие ребята в доспехах обнаружат его пропажу, не хотелось, а потому Ворон осторожно двинулся вперёд, с каждым шагом подгоняемый странным, словно не своим, нетерпением.
Иан всё шёл и шёл вперёд, почти на ощупь, держась подрагивавшей ладонью за шершавые, влажноватые стены. Ему казалось, где-то наверху они сходились, образуя арку.
Быстро, с силой моргая, он пытался затормозить, идти медленнее, чтобы хоть как-то, хотя бы немного осмыслить происходившее, но это почти не помогало, один или два раза он чувствовал, что ладонь, безмятежно скользившая по стене коридора, начинала почти гореть. И то ли он слишком сильно пытался затормозить, то ли тело слишком рьяно рвалось вперёд.
Но была ещё одна странность: как-то незаметно коридор закончился небольшим залом, куда едва помещалась пара крестов. На одном из них, в самом углу, был закреплён повисший без сил подросток. Ворон не знал, был ли он рыжим, или же волосы впитали в себя заливавшую его лицо кровь. Точно так же, как и не помнил, как очутился в пыточной.
Иан чувствовал: паренёк был ему знаком. Но стоило только сделать один неуверенный шажок вперёд, как раздался пронзительный свист хлыста. Из угла, где был привязан мальчишка, донёсся слабый скулёж, а сам горе-спаситель почувствовал разгоревшийся внутри злой пожар. Это было уже слишком. Как бы сильно тот парнишка не был виновен, это было слишком. Наказать должны меня.
Иан дёрнулся, шаги стали уверенней, но вместе с тем скулёж превратился в настоящий вой. Но Ворона это не остановило; откуда-то он знал: невидимый мучитель не остановится. С каждым шагом ему становилось всё жарче, под конец Ворон почти чувствовал заливавший спину пот.
Быстро подойдя к мальчишке, Иан дотронулся до его плеча, но тут же вскрикнул, отдёрну руку: перед ним в неестественной позе замерла ледяная статуя, начавшая плавиться под его прикосновением. Иан отступил назад, не чувствуя больше жара. Тут же позади раздались страшные, полные боли крики, будто его пожар вышел в реальность. Вот только разил он всех без разбора.
Но время вновь смазалось, всё путалось, откуда-то издалека, как сквозь воду, к нему прорывались чьи-то выкрики. Через несколько секунд перед Ианом снова замер живой, трясущийся подросток, окружённый кольцом пламени. Ворон дёрнулся, протягивая к нему руки, но ноги завязли в чём-то, мешая сделать и шаг. Тело с силой тянуло куда-то вниз, каждое движение, казалось, лишь усугубляло его положение. Ворон начал куда-то проваливаться, а мир, словно издеваясь, вторя засасывавшей его трясине, начал гаснуть.
Сердце билось часто-часто, отдаваясь в висках, мышцы свело, он был почти обездвижен. Горло саднило, точно Зевран долгое время орал не переставая. Широко распахнув глаза, эльф подскочил, едва не ударившись лбом о голову заботливо склонившегося над ним мага. С губ срывалось страшно искажённое, почти неузнаваемое имя:
– ...рс, А...рс! – маг, скрючившийся над ним, прижал дрожавшего Араная ближе, укачивая. Тот лишь обессиленно повис на своём спасителе, рассеяно вслушиваясь в его речь.
– Тшш... это был сон, только сон.
Воспоминания постепенно блекли, точно кто-то заботливо подтирал их влажной тряпочкой. Дыхание тоже замедлялось, уходила дрожь, а вместе с ней исчезали и противно плясавшие перед глазами мушки. Сердце билось всё медленнее. Глубоко вздохнув, эльф прикрыл глаза, чувствуя, что проваливается в уже другой, спокойный сон без сновидений.
***
Иан был хмур, как никогда раньше, порой казалось, вокруг него было какое-то поле, высасывавшее все силы. Сам маг ничего подобного не чувствовал, слишком был занят, коря себя.
С самого начала он знал: добром их миссия кончиться не могла, но только он и подумать не мог, что во многом это случится по его вине.
На второй день их вынужденного путешествия на север храмовник объявил, что им следует поспешить. Айван, подобно демону, вырвавшемуся на волю, на отдых времени почти не оставлял, всё гнал их небольшой отряд вперёд и вперёд по лесным тропам (И чем ему просёлочные дороги не угодили?! ). Так что к вечеру, во время ночной стоянки, путники быстро расправились с ужином, пожелали друг другу приятных снов и разбрелись каждый в свой угол. Амелл видел, как за день вымотался его новый якорь, он сам предпочёл бы лишь спокойный сон в эту ночь, потому совсем не был удивлён, что напросился Зевран в его палатку, чтобы с удобством выспаться, прижавшись к тёплому, словно печка, магу. Проводив усмешкой усталый, но довольный стон потянувшегося эльфа, он сгрёб флегматичного Араная в кучку и, уткнувшись тому куда-то в затылок, отключился. Это было ошибкой.
После того, как безумие отступило, Иан старался держать Зеврана поближе к себе. Глупо было думать, что на него это никак не влияло: маги всегда оставляли свой незримый отпечаток на тех, кто приближался к ним чересчур близко.
Едва голова эльфа коснулась чужого плеча, его сознание отправилось в Тень. А следом за ним туда же отправилось сознание мага. Взбудораженное призраками и страхами прошлого, оставшееся без поддержки леденящего зелья...
Приходившие в ту ночь к Амеллу сны были тёмными, беспокойными. Они мучили мага с давних времён, и всегда сценарий был одним и тем же, но сегодня что-то пошло не так. Иан давно научился переживать кошмары тихо. Он не кричал, не дёргался, лишь дыхание становилось глубже, чаще. Привлекать к себе ещё больше внимания в Круге не хотелось до боли, и так почти каждое его движение пристально рассматривалось, а после с удовольствием обсуждалось.
Плавно перетекая в очередной кошмар, Амелл почувствовал слабый удар, приглушённый шум на краю сознания, но находившееся в плену Тени сознание не шелохнулось.
Маг проходил лабиринт своего личного собрания ужасов не в первый раз, но лишь сегодня его движения были слишком быстрыми, слишком ловкими. Несколько раз Иан чувствовал неслабые тычки из пустоты.
Ещё были звуки: невнятное бормотание, слабые вскрики. Поначалу они совсем не мешали – Амеллу было привычно внимание духов, населявших Тень, – но постепенно они становились всё громче. И шли вовсе не из Тени. Постепенно маг начал приходить в себя. Что-то тянуло его обратно, в реальность, прерывая обычный круговорот.
Проснулся Иан от особенно громкого вскрика рядом. Зевран метался из стороны в сторону, то ли за кем-то гнался, то ли от кого-то бежал. Маг не понимал, что же происходило, пока эльф не начал приходить в себя: с хриплыми всхлипами и бормотанием, в котором скрывалось хорошо знакомое, но давно забытое имя. И Аранай его точно знать не мог.
Когда-то давно Иан читал в одной очень старой, потрёпанной книге о том, что происходило, если чародей терял контроль над собой.
Сжимая бившегося в припадке Зеврана в руках, Иан сам холодел. Он даже представить себе не мог, что должен был чувствовать эльф: его сжирал чужой страх, его губили чужие чувства. Собственное сознание находилось в плену, отравившись ядом беспечного чародея.
Иан вздохнул: ему просто необходимо было научиться лучше себя контролировать безо всяких зелий, иначе до Мора они так и не доживут: его зараза распространится дальше, поразит всех и каждого.
Сила чародея всегда связана с его чувствами. И если чувства захлёстывают душу, туманят разум, мешая держать в узде данную Создателем силу, нужно воззвать к тому, что мешает чародею успокоиться. Нужно найти в его душе что-то близкое ему и поставить на пути бушующих сил. И как можно скорее отстраниться, пока взрыв от столкновения не поглотил всё вокруг.
***
Довольно часто получалось так, что близкие люди скрывали больше незнакомцев. И злиться на них особенно сильно почти никогда не выходило, ведь секреты есть у всех. Но тем утром будущему королю Ферелдена казалось, что самым большим секретом, который его друг мог от него скрывать, была прошедшая ночь.
Алистер то и дело кидал подозрительные взгляды то на злого, не выспавшегося эльфа, то на расстроенного чем-то мага. И всё никак не мог отделаться от желания прикончить наглого Ворона: что бы между ними не произошло, прошлый вечер они провели наедине. И не только вечер. И на утро оба выглядели не слишком счастливыми.
Но времени на то, чтобы как следует укорить Араная взглядом, никто не предоставлял: Айван вновь погнал их вперёд по лишь ему одному известному маршруту. Однако на этот раз, в отличие от предыдущего дня, дорога оказалась лучше, было видно: по ней часто ездили повозки. Алистер хмыкнул про себя: у кого же из эрлов скрылся тот мальчишка-маг? И как быстро их небольшой отряд отправится обратно ни с чем, пусть Стражу и казалось, что это будет провалом.
Нельзя было спорить: мальчишку действительно жаль. Особенно теперь, когда Алистер уже знал, что на самом деле приходилось переживать магам – и это было чудовищно. Однако же… да, всё было так, но ничто не могло отменить простой истины: совершаемое было необходимым злом. И даже сам Иан это признавал, раз согласился помочь. Да, с ним те ребята, церковники, собиравшие детей по городам, переборщили, но... это ведь был единичный случай, да?
Казалось бы, как можно оставаться вечно таким наивным и добрым парнем, но у Алистера получалось. Он всегда был склонен думать о происходившем лучше, чем то было на самом деле.
В отличие от мага, становившегося с каждым часом всё мрачнее. И, Страж мог поклясться, ничего общего с утренней апатией, виноватыми вздохами, тут не было.
Всё началось около полудня. Тогда Иан, просто севший на ближайшее бревно, обозначил: дальше без остановки они никуда не пойдут, даже рассмеялся чему-то, лишь ему одному известному, но вскоре замер, будто подавившись. Взгляд мага застыл, прикованный к какому-то сучку, но повёрнутый куда-то вовнутрь. И, что бы Иан ни видел, его это сильно напугало. Алистер подошёл было к нему, потряс за плечо, но, видимо, сделал лишь хуже: ощутимо вздрогнув, тот поднял на него полубессмысленный взгляд, пару раз тряхнул головой и быстро поднялся, отходя. Всю дальнейшую дорогу маг молчал, едва ли подавал какие-то признаки жизни.
Думать о том, что взбрело в буйную голову Амелла, не получалось: Айван гнал их вперёд, больше не останавливаясь. Да и не хотелось, если честно: тараканы у Иана были чересчур уж забористыми, растравливали что-то глубоко внутри, мешая оставаться полуравнодушным, наивно-беспечным парнем.
Лишь у поместья – богатого, добротного, отчего-то сокрытого в глубине леса, они остановились. Ворота были заперты, но во время Мора вряд ли можно было бы обвинить кого-либо в отсутствии гостеприимства.
Стучать, вызывая слуг, пришлось Алистеру. Однако же довольно долго создаваемый им шум игнорировали. Лишь после сотого удара ворота приоткрылись. Взору путников предстал пожилой мужчина.
– Господа не желают никого видеть, приносим наши извинения, – мягкий говор привратника ничуть не удивил, но и прислушиваться к нему смысла не было. Разумеется, если они желали войти.
Вперёд вышел храмовник; откашлявшись, он заговорил, важно раздувая ноздри:
– Именем Андрасте, откройте! В стенах вашего священного дома скрывается маг, которого требуется провести в Круг... – конечно же, подобная наглость вряд ли могла помочь им оказаться за воротами.
Алистер мог бы поклясться, что на лице пожилого мужчины на пару мгновений появилась презрительная гримаса, но голос его остался всё таким же спокойным.
– Господа просят их простить, но они никого не принимают... – словно в насмешку, именно в этот момент привратника перебили.
– Донник, я их выслушаю, – голос принадлежал юной девушке, которой, казалось, не могло быть больше семнадцати лет. Звонкий, острый, он был слишком серьёзен для столь юной особы, но, когда ворота приоткрылись, взорам путников явилась именно такая, совсем юная девочка. Что, впрочем, не мешало ей выглядеть достаточно убедительно и строго.
– Меня зовут Солона Амелл, что вам нужно? – девушка замерла, сложив руки в замок перед собой. Её тёмные глаза сурово смотрели на прибывших, словно приковывая к месту, лишь короткие волосы да веснушки портили картину строгой хозяйки. Её взор по очереди изучил каждого, пока, наконец, не остановился на Иане. Губы сжались в тонкую полоску, почти побелели.
Айван уже открыл рот, собираясь повторить свою тираду более угрожающим тоном, но девушка подняла правую ладонь, остановив его.
– Не ты. Он, – коротко кивнув в сторону Иана, она, казалось, замерла, даже не дыша. Маг поморщился, словно от зубной боли, но, откашлявшись, всё же заговорил.
– Мы ищем беглого мага. Мальчишку. Этот, – коротко кивнув в сторону храмовника, Иан продолжил, – говорит, что он нашёл укрытие здесь. Мы можем осмотреть поместье?
– Это зависит от того, кто вы, – голос Солоны взлетел, почти оборвавшись, осанка стала идеальней, руки сжались сильнее. Хотя, казалось бы, куда стремиться. – Назовитесь.
– Мы – Серые Стра... – но Амелл покачала головой, прерывая мага.
– Ваше имя.
Иан вздохнул, отвёл взгляд, не выдержав. С минуту он о чём-то напряжённо раздумывал, боролся с собой, а потом шагнул вперёд, будто решился на что-то.
– Моё имя – Далиан Амелл, – он поднял руку, дотрагиваясь, до плеча замершей девушки. – И тебе, сестрёнка, лучше нас всё же пропустить.
Далиан Амелл
Порой казалось: мир до обидного многогранен и даже в самых простых, казалось бы, вещах сокрыто много больше, чем виделось на первый взгляд. Даже вещи, и те не желали сразу показывать своего настоящего облика.
Поместье Амеллов было одним из таких мест: снаружи неприступное, грозное, оно почти кричало о том, что богатые люди решили уединиться, порвав все отношения с внешним миром только потому, что устали от его пестроты. Оно было серым, почти безликим. Внутри же дело обстояло совсем иначе. Дом, пусть и был довольно большим, почти замок посреди леса, оказался донельзя уютным. Здесь не было излишней вычурности, громоздкости, из-за которой всякий, кто оказывался гостем в доме, чувствовал себя неуютно – жалкая букашка, которая заползла в королевскую опочивальню. Дом Амеллов был настоящим, живым, но был ограждён непримиримым каменно-серым забором, скрывавшим всю его живость, неуловимо напоминавшим кого-то.
Контраст не мог не удивлять.
Но, конечно же, по большей части путники остались равнодушны. Пожалуй, кроме Айвана, поглощённого желанием найти своего беглеца, да Винн, знавшей Иана много лет, никому не было дела до того, каким был дом, откуда когда-то забрали юного десятилетнего мальчика с озорной улыбкой.
Даже хозяевам не было дела до происходившего. Всё внимание было приковано к седовласому магу, для которого эта встреча явно не была желанной: не зря же он так и не ответил ни на одно письмо из тех, что ему посылали. Даже не открывал, безжалостно сжигая.
И это было, пожалуй, самым странным. Иан – Далиан – вовсе не походил на того, кто стал бы рвать с близкими все связи из-за какой-то глупости! Но именно так он и поступил. Круг ли его изменил или же дело было в чём-то ином, но Лона видела: её брат стал другим не только внешне. Вместе с поседевшими волосами и потемневшими глазами в нём появились сдержанность и скрытность. А ещё властность. Десять лет – долгий срок, порой люди менялись и за одну ночь, но девушка и подумать не могла, что её любимый старший братик мог стать таким. И пусть во многом – в жестах, в словах, выражениях лица это всё ещё был её брат, он изменился настолько, что был почти неузнаваем.
Далиана, как и Лону, учили поступать справедливо, быть честным, защищая тех, кто в этом нуждался. Далиана ещё, как наследника, начинали учить управлять поместьем. Вот только получалось не слишком хорошо, мальчик никогда не умел раздавать указания, ему было гораздо проще общаться на равных, мягко предлагать, убеждать, но никогда не давить. Он не умел управлять и не желал этому учиться.
Порой их отец шутил: из Далиана хорошего наследника не выйдет, он скорее отдаст всё их состояние, чем будет конфликтовать. Ох, как же он ошибался: этот новый, свалившийся, будто снег на голову, Иан мог бы командовать и армией. И его бы слушались, за ним бы пошли.
Раньше Далиан был мягок и добр ко всем, в нём не было силы, способной подчинять себе, но теперь... теперь одного взгляда хватало, чтобы понять, кто принимал решения. И все последствия, что они за собой несли. Любое действие несло за собой ответ. Иан это понимал. Он был строг, почти равнодушен, но принимал всё, чем ему могли бы ответить.
Далиан не умел скрывать того, что чувствовал, если он радовался или же печалился, то делал это от всей души, ничего не утаив, показав всё, что испытывал. Иан же был скрытен. Он вёл себя так, точно они не были близки когда-то, всегда были чужими. Иан умел быть жестоким, если хотел.
Лона давно осознала, что потеряла брата, ещё тогда, когда вместо его ответа, пусть даже самого короткого, пришло первое письмо от чародея Ирвинга, обещавшего рассказывать обо всех успехах Далиана. Иана. Именно тогда она впервые увидела это нелепое, обрывистое прозвище. Её брату всегда нравилось его полное имя. В отличие от неё.
Лона давно смирилась с тем, что человека, бывшего почти её продолжением, не стало. Остался лишь Иан – чужой и совсем незнакомый. Она думала, что смирилась, пока не увидела его.
Но недоумевала не только его сестра. Спутники мага были шокированы не меньше, пусть и пытались скрывать свои эмоции: кто-то лучше, кто-то хуже.
Иан никогда бы не позволил сесть себе на шею, он не подпускал к себе близко первого встречного, но, заслужив его дружбу, можно было не сомневаться: он всегда готов прийти на помощь. Он был справедлив, казалось, он видел окружающих насквозь, он бы не поверил в любую чушь, которую мог наплести последний мерзавец, но видел, когда лежавший в грязи сломанный ворон был достоин получить второй шанс. Иан не был мягким, его доброта скрывалась глубоко внутри. Он не принимал всех такими, какими они были на деле, но он менял окружающих к лучшему.
Иан и Далиан были во многом похожи, но различались гораздо большим, словно были разными людьми.
Лишь Винн понимала, что это было правдой в большей степени, чем всем бы хотелось. Десять лет назад Далиан решил: прошлое должно оставаться в прошлом. Тогда ему было трудно держать себя в руках, читая письма из дома, места, где всё было совсем другим – проще и чище. Он не понимал, как мир мог так испортиться. Далиан просто пытался выжить.
Иан знал, что изменился, и обратно всё вернуть не получилось бы, даже если бы он этого захотел, а потому просто двигался дальше. Амелл осознавал, какую цену заплатил тогда, осознавал и сейчас, когда, найдя мальчишку, не стал пока об этом никому говорить.
***
В своё время Далиан засунул свой не в меру любознательный нос в каждую щель поместья и прилегавшего к нему сада. Единственным, что останавливало юного Амелла от того, чтобы продолжить исследование такого большого, почти бескрайнего мира, был немой укор в глазах отца. Желание порадовать близких порой побеждало любопытство, но часто его было недостаточно. И тогда мальца приходилось наказывать: Далиана запирали в его комнате, иногда и на целую неделю, оставив наедине с книгами. Сомнительное наказание для того, кто с радостью нырял в очередной пыльный фолиант, стремясь узнать больше. Однако больше всего мальчик любил иное: прочитав книгу, напитавшись ею, он обычно прятался в старом сарае, где слуги хранили садовые принадлежности и скошенную траву. Там, лёжа на ароматных стеблях, почти зарывшись в них, Далиан с горевшими от переполнявших его эмоций глазами отдавался своим фантазиям, иногда заставляя стебли двигаться самим по себе. Порой, когда полёт его фантазии затягивался, слуги приносили еду, подкармливая юного господина.
Иан точно знал, в поместье не было другого места, где мальчик мог бы остаться незамеченным долгое время. Или же напротив – замеченным и спрятанным. И Амелл едва ли мог обвинить хоть кого-то из живших здесь людей в недоверии к Кругу – сам был не лучше.
Быстро отстав от своих верных ищеек, решивших то ли остаться погостить, попутно перевернув его дом вверх дном, то ли выполнять свой долг, усердно создавая видимость действий, маг направился прямиком к сараю. Когда Амелл выбрался в сад, уже стемнело, и старое здание, обычно сразу узнаваемое, почти слилось с темнотой яблонь позади. Дверь всё также противно скрипела, не давая пройти незамеченным, а внутри по-прежнему пахло скошенной травой. На пару мгновений Иан замер, поплыв на волнах памяти. И в себя он пришёл лишь после того, как целая охапка хвороста едва не прилетела ему в глаз: магия всё ещё шалила, словно мабари, проверявший границы дозволенного хозяином. Мотнув головой, Амелл постарался взять себя в руки и сделал пару уверенных шагов вглубь сарая.
Конечно же, мальчишки там не оказалось. Иан бы разочаровался в маге, не способном почувствовать чужое присутствие. Или же в его покровителях. Но всё же след взять он смог, а потому дальнейшее было до боли предсказуемым и даже вызвало скуку. Мальчишку он нашёл уже у самого забора, отчаянно пытавшимся перебраться на другую сторону. Видимо, ему показалось, что ночной лес безопаснее общества храмовников и магов. Не самая удачная идея во времена, когда Порождения Тьмы свободно шастали именно по тёмным лесам. Да и обездоленных воров прибавилось…
Всё это маг доверительно сообщил свалившемуся с забора мальчишке. Будущему магу, умилительно пискнувшему что-то от неожиданности и свалившемуся на траву мешком.
Мальчишка оказался тощим и чересчур нескладным. В первый миг Иану даже показалось, что это какая-то злая пародия на нормальное живое существо, но нет, бледный, как поганка, мажонок замер, опёршись на забор, и приготовился защищаться до последнего. Как будто у него были шансы. Хотя бы один…
Иан вздохнул – так же, как и он сам когда-то, этот мальчик создал собственную судьбу. Тогда, почти одиннадцать лет назад, он должен был просто погибнуть. Ему не должны были позволить жить. Поэтому, должно быть, маг не любил воспоминания: что бы он ни натворил, это изменило не только его жизнь, связав с чем-то, что было много сильнее.
Что ж, как и многие люди, Иан был эгоистом, для которого собственные проблемы часто затмевали всё, что происходило в реальности. Вот только, в отличие от других людей – эльфов, гномов, даже духов, – он был вынужден держать себя в руках, чтобы не прикончить всё живое в округе.
Вздохнув, Амелл подошёл ближе к сжавшемуся мальчишке, присел перед ним на колени. Чтобы посмотреть ему в глаза, пришлось бы повернуть его голову, с силой ухватившись за дрожавший подбородок. Вот только Иану не было нужно заглядывать в широко распахнутые, полные страха глаза, чтобы понять всю испытываемую мальчишкой гамму чувств. Самому опротивело уже. Потому было даже удобно разговаривать с чужим ухом.
– Ты сбежал не из Круга, я понимаю, чем тебя так напугала их… – тяжело, натужено вздохнув, Амелл обречённо фыркнул, – учёба.
Последнее слово было наполнено горечью больше остальных. Прикрыв глаза, Иан поднял к лицу руку, потирая переносицу. Если он хотел, чтобы мальчишка пошёл вместе с ним, нужно было подобрать другие слова, говорить иначе. Пока что от беглеца шёл лишь сильный, ничем не сбиваемый ужас.
Собравшись с мыслями, маг продолжил, стараясь говорить мягко:
– Ты борешься с ними, чтобы остаться самим собой, тем, кем ты вырос, но чем больше ты противишься, тем больший отпечаток они оставят в твоей душе, – Иан осторожно дотронулся до дрожавшего плеча, тихонько поглаживая. – Ты уже не веришь, ни за что не поверишь, но скоро всё закончится. И ты сможешь дышать, сможешь смотреть по сторонам, думать. Ты даже поверишь, что всё это было лишь кошмарным сном. Днём ты будешь свободен от них. За всё это ты будешь расплачиваться бессонными ночами, они только немного поблекнут с годами.
Маг вздохнул, отводя взгляд. Ребёнок перед ним совсем сжался, но, кажется, бежать передумал.
– Но этого никогда не случится, если ты будешь сопротивляться сейчас. Кошмары не отпустят тебя, если сейчас ты продолжишь бороться, поверь мне. Пришло время отступить.
Потянув мальчишку вверх за плечо, Иан внутренне разрывался надвое. Он знал, какой поступок будет правильным, но отдать мальчишку Айвану без сожалений не мог. Амелл чувствовал,что в большей степени это ударило бы по нему: маг ненавидел вспоминать, но сейчас ничего с этим поделать не мог. Так же, как и с тем, что первыми из Круга, кто его действительно успокоил, были Ирвинг с Грегором. И что без них он, скорее всего, сейчас бы не стоял в собственном дворе, скрытый длинными тенями деревьев, крепко держа перепуганного, ребёнка, с каждой минутой выглядевшего всё более обречённым, смирившимся. Иан знал, что это за чувство. Он помнил, как оно могло высасывать досуха, лишая даже силы поднять руку. Из них всех тогда не сдавался лишь рыжеволосый упрямец. Иану до одури не хотелось, чтобы этот парнишка проходил через что-то подобное, но что-то ему подсказывало: с Айваном иначе не выйдет.
Иногда, чтобы совершать правильные поступки, нужно было бороться с собой, почти ломаться, сжимать зубы и терпеть. Но иногда правильные поступки совершались сами собой, их не получалось обдумывать или же осознавать. Они просто… получались. Живыми, совершенно непредсказуемыми, они вовсе не следовали написанным правилам и не были предопределены. Но всегда поворачивали жизнь с ног на голову.
Иан всё ещё стоял у забора, не двигаясь. Его мысли были где-то далеко, но хватка слабее от этого не становилась. Мальчишка в его руках пару раз, на пробу, трепыхнулся, да так и замер, ожидая приговора, которого почему-то не последовало.
Вместо того, чтобы позвать кого-то или же притащить его силой прямиком в лапы только того и ожидавшего храмовника, Иан накрыл глаза мальчишки другой рукой, погрузившись в его прошлое, ища что-то.
Амелл не особо вглядывался в чужую жизнь, ему нужен был лишь ответ: станет ли мальчишка, тот, каким он был сейчас, помехой. По всему выходило, что нет.
– Идём, – маг мягко потянул ребёнка куда-то в сторону от поместья. Он знал, что совершал, должно быть, одну из самых фатальных в своей жизни ошибок, но поделать с этим ничего не мог, да и не хотел. Заглянув в чужое прошлое, став тем парнишкой, которого силой увели из любившей его семьи в непонятное, мрачное место… Иан просто не мог отдать его храмовникам. И ничуть об этом не жалел. Почему-то на душе было спокойно, хотя должна была бушевать буря: столько лет он старательно следовал всем правилам, что вбивались в магов, лишь бы не сорваться, не стать на одну ступень с демонами, поджидавшими его в Тени… но сейчас Иан чувствовал необычайную лёгкость. Отчего-то магу казалось, демонам не удалось бы зацепиться за это воспоминание.
Доведя обмершего парнишку до сторожки, где обычно никого и не бывало, он осторожно подтолкнул его к скамье, быстро наложив мощный щит на стены старого здания.
– Побудь здесь пока, – Иан фыркнул, заглянув в чужие, всё ещё обречённые глаза. – Как бы тебе там ни казалось сейчас, учиться тебе действительно нужно. Обуздать магию без помощи трудно, тебе нужны учителя. Но учить они тебя будут совсем не послушанию.
Прекрасно зная, что сейчас никакие слова просто подождать убедить мальчишку не могли, Амелл прошептал ещё одно заклятье и быстро вышел, запечатав сторожку. Теперь время в ней текло совсем иначе, а потому, сколько бы времени ни прошло в реальности, следующая встреча с ним для мальчишки произойдёт всего через пару секунд после этой.
Быстро развернувшись, маг направился обратно, к дому, где как раз заканчивался ужин, который был им проигнорирован. На губах играла лёгкая улыбка.
Внезапно подскочившее настроение Иана успел заметить лишь Зевран, пробравшийся в его покои незамеченным. Эльф улыбнулся довольно, быстро подойдя к магу, и почти повис, обхватив за шею.
– Мой господин рад вернуться домой? – озорной взгляд из-под полуопущенных ресниц не позволил тяжким мыслям вновь завладеть вниманием Иана, но настроил его на игривый лад. Как ни странно, только в этот момент загруженное сознание осознало, что Зевран был лишь в лёгких свободного кроя штанах. В комнате резко стало немного жарче, несмотря на открытое окно, мага отовсюду атаковала духота. Вот только что-то подсказывало, с погодой это не было связано.
– Разумеется, – ладонь словно сама собой запуталась в светлых, мягких, как шёлк, волосах, чуть оттягивая, вынуждая эльфа склонить голову к плечу. Губы тронула такая же хитрая улыбка. – Вот только в дороге я слишком устал и потянул спину.
Горячие губы, осторожно дотронувшиеся до шеи, замерли на пару секунд, сцеловав едва сбившийся пульс наглого Ворона. Спешить отчаянно не хотелось: наконец у них было время отдохнуть в мягкой постели без необходимости отлучаться на дежурство. Должно быть, от этого обычный сценарий превратился в какое-то сопливое представление.
Движения были мягкими, лишёнными обычной поспешности, почти граничившей с грубостью. Никто никуда не спешил, казалось, прелюдия была намного жарче последовавшего действа. Многие годы оба – и эльф, и маг, - всё время куда-то торопились, прекрасно зная, что уже безбожно опаздывали, а потому сейчас искренне наслаждались выдавшейся минуткой покоя.
Но от себя убежать трудно: движения становились всё более жадными, быстрыми. Уступать никто не хотел, отстраняться – тоже. Сдерживаться попросту не получалось, потому сила вышла из-под контроля очень быстро, Иан даже не заметил этого, лишь утром, поднимаясь, с удивлением обнаружил опрокинутый столик и едва не запутался в упавшем балдахине.
Но и тогда лишь улыбнулся, оглянувшись на лениво развалившегося на постели, жмурившегося от солнца Зеврана, для которого всё происходившее явно было только интересной игрой.
Быстро опустив горячую ладонь на высунувшуюся из-под одеяла лодыжку, Иан склонил голову набок.
– Не боишься? Я ведь могу порвать тебя на кусочки, – эльф только лениво фыркнул.
– Не меня, – и, подумав, всё также медленно, лениво, не пожелав разрушать волшебного утреннего покоя, приподнялся, притянув мага к себе. – А потому бесить тебя всегда приятно, люблю проверять цепи на прочность.
Последние слова Зевран почти промурлыкал в чужие губы, укладывая Иана сверху. Отчего-то казалось, если хорошенько попросить, завтрак им могли сделать и отдельно.
***
Настроение Иана было прекрасным. Маг сам не знал, от чего: то ли дело было в приятных воспоминаниях, связанных с родным домом, то ли в принятом накануне решении, но даже постное лицо Айвана не выводило из себя. Амелл даже рассмеялся на тихое предложение Алистера сдать его поскорее Винн, а то, кажется, он где-то головой ударился серьёзно.
И даже сестра, смотревшая на него издали, но так и не решившаяся подойти, заметно расслабилась. Рядом с братом она уже могла говорить мягко, с улыбкой, почти шутя, а тот ей и не противился. И пусть между ними не было заметно какой-то особенной теплоты, было довольно легко увидеть: когда-то они были близки. И стен между ними выросло намного меньше, чем они не могли бы преодолеть.
В общем и целом, Иан был доволен жизнью. И уж тем более мага вряд ли могли бы огорчить возобновившиеся «поиски» мальчишки: кроме него одного, сторожку всё равно никто открыть бы не смог. Да и не полез бы туда никто – осмотрели ещё вчера.
Хозяева их не останавливали, лишь однажды Солона придержала брата за локоть, не давая пройти к беседке под яблонями.
– Прошу, не стоит там искать, лишь потратите время, – проигнорировав подозрительное бурчание Алистера, она тихо продолжила. – Там мама.
Но и не забыла уведомить остальных:
– Ей нездоровится уже долгое время, не нужен ей повод для беспокойства, – и, поджав губы, мягко попросила. – Пожалуйста.
Маг кивнул, бросив на беседку быстрый взгляд. Их мать болела уже многие годы. Что с ней, не смогли понять лучшие целители Ферелдена. Сам Иан уже не помнил её другой – весёлой, энергичной женщиной с тёплой улыбкой. Ему было около пяти лет, когда её глаза окончательно потухли, а в движениях появилось лишь равнодушие. Но почему-то по ней он всегда скучал больше всего. Кинув на беседку в тени ещё один взгляд, Амелл отвернулся. Им нужно было «обыскать» ещё много всего.
Но настроение начало портиться. Словно повинуясь его воле, солнце быстро скрылось за набежавшими тучами, а ветер усилился. Маг тут был ни при чём: погода на Севере всегда была переменчивой. И всё же вместе с воспоминаниями о медленно меркнувших глазах матери в душу Иана закралось дурное предчувствие, сжавшее сердце в тисках. И правда, когда это хоть что-то шло по намеченному раньше плану?!
***
Иан просчитался. Ну, конечно, сразу можно было бы догадаться: без добычи Айван уходить не собирался, магу, каким бы Серым Стражем он ни был, доверять не собирался. Так что же мешало ему самому пуститься на поиски, оставив всех, кто мог бы ему помешать, в доме?!
Неладное маг почувствовал далеко не сразу. Внезапное желание Айвана избавиться от их общества он лишь поддержал, пожелав ему хорошенько отдохнуть. И, желательно, не возвращаться.
Пусть некоторое беспокойство его и не отпускало, Иан всё же продолжил трапезу. Подорвался он лишь тогда, когда почувствовал, что его чары попытались развеять. Пока что неудачно, но кто же эту кару знает.
Конечно же, вслед за подорвавшимся с места магом не могли не рвануть и его спутники. Даже обычно спокойная Винн поспешила следом за всеми. Быть может, дело было в выражении лица Амелла, а может, тоже почувствовали что-то: мало кто мог бы назвать святую кару тихим, почти неслышимым и незаметным приёмом. В любом случае, оставлять мага одного не стоило.
Винн, хоть и не медлила, оказалась на месте последней, а потому ей не довелось видеть ни яростных обвинений и требований храмовника, ни поначалу мягких, почти спокойных просьб мага отступить, ни недоумевавших лиц его спутников. Пропустила она и, в общем-то, справедливые, обвинения храмовника. Вот только, как бы Айван ни злился, он всё равно был чужаком. И это чувствовалось: когда Винн подошла, обстановка уже накалилась до предела.
Уже не осталось никого, кто бы не понял причины, по которой Айван так разозлился. Лелиана выглядела поражённой, девочка была далеко не так проста, как могло показаться на первый взгляд, однако же она искренне верила: служители Церкви не могли быть жестокими монстрами, от которых следовало прятать детей. А потому и поведение Иана было ей непонятным, чуждым.
Алистер смотрел с пониманием, он ещё колебался, понимая, отчего такое простое и правильное решение выбило его друга из колеи. Он знал: мальчишка мог и не пережить наказания за побег. И вся его прошлая уверенность заметно пошатнулась от речи Айвана – злой, надменной. Тот явно хотел заполучить мальчишку не с благой целью. Что-то в самом облике храмовника изменилось: выражение лица стало хищным, пальцы то и дело сжимались, словно бы мальчишка уже оказался в его руках. Алистер не верил, что ему можно доверить ребёнка, но и открыто идти поперёк воли Церкви не решался.
Один лишь Зевран наблюдал за всем с большой долей равнодушия. Ему было плевать на доводы храмовника, что бы ни случилось дальше, он бы последовал за магом. И перерезал своих вчерашних приятелей, не задумываясь. Винн не было страшно, ей хватило бы сил, чтобы прикончить эльфа, но, всё же, встретившись с ним взглядом, она ему кивнула.
Происходившее было странным, оно никак не желало укладываться в голове. Даже у Винн. Хотя женщина и знала о том, что случилось, почему в год, когда Иан прибыл в Круг, им досталось всего с десяток перепуганных, молчаливых детей. Как-то незаметно всё отошло на задний план, стало почти неважным. Потому, должно быть, так никто и не понял, что же случилось. Даже сами участники.
Вряд ли кто-то смог бы сказать точно, что же так сильно разозлило мага, вывело из себя настолько, что он потерял над собой контроль. Последние услышанные им слова храмовника были совсем безобидными, даже не угрозы:
— Когда-нибудь ты поймёшь, что это было необходимо, — сказанные с уверенностью, надменно. Возможно, Айван собирался напасть на Стража, но пока только стоял перед ним, вскинув правую ладонь вверх. Ничто не предвещало беды, но Иан неожиданно отступил, резко схватившись за голову. Следом за ним дёрнулись его спутники, было решившие, что храмовник что-то на Амелла наслал. Но нет, тот и сам удивился.
— Страж? – обеспокоенный возглас храмовника, казалось, сделал лишь хуже: с губ мага сорвался тихий стон. Айван подошёл ближе, должно быть, желал помочь. Или же хотел оттолкнуть упрямого мага. Но так и не успел ничего сделать: слабый стон быстро перешёл в шипение, а реальность скрылась плотным туманом.
Их высадили прямо перед воротами. Как объяснил старик, сопровождавший их, это был ещё не Круг, а только перевалочный пункт. Некоторым вещам юных магов должны были обучить здесь, храмовники – служители Церкви, следившие за порядком в этом мире, – должны были показать им, что в Круге считалось бы преступлением.
Далиан всю дорогу до серой, почти безликой крепости пытался быть послушным. Он прекрасно понимал: правила появлялись не по пустой прихоти, а по необходимости. В отличие от бесившегося рядом рыжеволосого мальчишки, сбегать он уж точно не хотел, каким бы сильным ни было желание вернуться домой, к семье. Потому что это не было правильным поступком.
Но рыжик был не только непокорным мятежником. Он был ещё и дружелюбным, а потому вился вокруг, крутился и болтал, не переставая. Далиан мысленно вздыхал, но отвечал вежливо и приветливо, надеясь, что когда-нибудь ему надоест. В конце концов, у него дома был такой же неугомонный пёс: пушистый, добродушный, но абсолютно не поддававшийся обучению: даже у отца Далиана не вышло. И даже Пушистику однажды надоело, о чём мальчик и сообщил соседу, в очередной раз решившему сбежать. Точнее, придержав его за коленки, чтобы не пришлось ловить выпавшего придурка.
Тот лишь рассмеялся, пихнув Амелла в плечо. Что ж, Пушистик тоже не с первого раза успокоился.
Выйдя из повозки, Далиан повёл плечами, разминаясь. Следом за ним, болтая без умолку, практически выпал его новый «друг» и тут же куда-то понёсся. Амелл его не стал останавливать, лишь обречённо вздохнул. Конечно же, далеко уйти мальчишка не смог: его быстро схватили за плечи и отвели обратно. Подняв глаза, Далиан увидел перед собой мягко улыбавшегося мужчину.
– Меня зовут Захария… – взгляд его был мягким, почти отеческим, но на плечах Андерса, того самого беглеца, почему-то остались синяки.
Картинка быстро темнела, точно кто-то выкачивал из неё все краски. Откуда-то повеяло холодом. Но этот прыжок не был последним: едва успев вернуться в реальность, их снова накрыло волной чужого сознания.
Правила были строгими, выполнять их в точности оказалось тяжеловато. Да и не все они обладали нужными силами: среди прибывших были и девчонки, и эльфята. Далиан сам получил пару раз по рукам, когда действовал по привычке, задумавшись о чём-то своём. Запястья потом, конечно, болели, но он ещё легко отделался: в первый день наказали шестерых, на следующее утро увели ещё троих.
И вот тут уже было не до смеха, Амелл почти клещом вцепился в нового друга, почти не сводил с него взгляда, чувствуя: простыми тычками и ударами он не отделается. Что-то подсказывало, что Андерс даже не догадывался о том, что себя можно сдерживать и не нарываться на рожон. Далиан волновался за друга.
Сам Амелл проблем почти не доставлял. Почерк его был понятен, речам служителей Церкви всегда внимал, остальных старался успокоить. Вот только легче ему от этого не становилось: хотя похвала храмовника – Захарии – и была приятна, находиться рядом с ним было страшно.
Место, где их держали, было странным: серым, безразличным. Чужая воля давила, мешая дышать, почти душа. Даже Андерс, вечно весёлый и беззаботный, стал всё чаще хмуриться, грустить. Далиан его понимал. Раньше ему казалось: намного проще следовать правилам, чем создавать свои, но здесь всё было совсем не так, как дома.
На третий день принесли плети, к вечеру всех собрали во дворе. Амелл нервно дёргался, волнуясь: за весь день он ни разу не столкнулся с Андерсом, вознамерившимся сбежать как можно скорее. Предчувствие говорило Далиану, что его рыжее недоразумение как-то в это впуталось.
Их посадили полукругом, каждому, по очереди, положив руки на плечи, точно уверяя в безопасности. Вот только все уже поняли: безопасно тут не было никому.
В центре «площадки» установили какие-то палки. Их назначение стало понятно лишь тогда, когда вывели парнишку. Манса, кажется, так его звали. Он был бледен, почти сер. Даже с расстояния было заметно, как сильно дрожали его руки. Далиан видел: он не плакал, но подбородок его отчего-то дрожал. Впрочем, скоро эта дрожь отошла на задний план.
Мальчишка был раздет по пояс. Вечер был прохладным, потому, должно быть, чтобы Манс не мёрз, развели костёр. Жаль, он не оценил: едва храмовники выпустили его из рук, мальчишка тут же рванул куда-то в сторону, отчаянно сопротивляясь неизбежному. Чему, Далиан всё никак не мог понять. Даже когда Манса грубо скрутили, привязывая к тем самым палкам, установленным раньше.
Первого удара Амелл не видел. Слышал странный свист, видел, как дёрнулось тело мальчишки. Как издали до него донёсся громкий вскрик. Второй удар он разглядел гораздо лучше. Лицо Манса исказилось в жуткой гримасе. И пугала она намного больше, чем то, что происходило вокруг.
На третий удар Далиан вздрогнул вместе с ним. Чтобы не вскрикнуть, пришлось сильно-сильно сжать ладони в кулаки. Это помогло. Во всяком случае, шум, давивший на уши, стал намного тише, но лучше всё равно не стало.
Четвёртый удар заставил опустить голосу, в испуге прячась. Амеллу было страшно, страшнее, чем в тот день, когда он едва не обрушил на собственную сестру тяжеленный камень. Сейчас он не был виноват в том, что происходило, но и повлиять хоть на что-то не мог. Далиан был добрым ребёнком, чужая боль ощущалась им довольно ярко, ненамного слабее собственной. Именно поэтому он предпочитал уступать, даже во вред себе. Но здесь этого было недостаточно.
С каждым ударом Далиан сжимался всё больше, даже когда Манс перестал кричать. И только одно заставило его поднять голову: шипение, разрезавшее тишину.
Раздавшееся шипение заставило Амелла резко вскинуть голову: храмовник, проводивший наказание, зажёг факел от горевшего совсем рядом костра. Далиан замер. Как со стороны он заметил собственную, чересчур прямую спину, из-за которой поднимался, полыхая, огонь от полуживого факела. Оторвать взгляда от этого зрелища он так и не смог. Даже когда тело – странно тёмное, больше похожее на древесину, унесли, он продолжил наблюдать за остывавшими палками.
Следующим во двор выпихнули Андерса. Мальчишка выглядел напуганным, пусть и не так сильно, как Манс. Быстро найдя взглядом Далиана, он ему подмигнул. Вообще он выглядел намного лучше – даже не попытался сбежать. Не кричал, не проклинал никого. Только улыбался, словно относился ко всему происходившему, как к шутке, даже когда его привязывали. Храмовник размахнулся, разогреваясь, полоснул плетью по угловатой, костлявой спине, вырывая из мальчишки первый, пока что совсем слабый вскрик.
– Стойте! Это я виноват! – раздавшийся голос был усталым, но виноватым. Его обладатель долго время храбрился, но только теперь, осознав всю ответственность, готов был признать вину. В нос резко ударил запах горелого мяса. Далиан и не замечал его раньше, пока не столкнулся взглядом с храмовником, совершавшим правосудие. Им оказался Захария. И почему-то сейчас он насмешливо разглядывал именно его. Вообще все уставились на Амелла, даже Андерс удивлённо вскинул голову. Только тогда Далиан понял, что испуганный вскрик принадлежал именно ему.
Захария прищурился, подошёл ближе, покачивая рукояткой плети из стороны в сторону.
– Не хочешь рассказать?
– Я-я… – Далиан вдохнул глубже. Сердце билось где-то в горле, мешая говорить, но он должен был что-то придумать. И срочно – пока его друг не превратился в плохо прожаренное мясо. Пауза уже прилично затянулась, когда Амелл, наконец, смог говорить:
– Я поспорил с Андерсом, что он сможет достать цветок, о-он растёт за оградой, нам туда нельзя, н-но я подумал…
– Наказание за такое вы должны разделить оба. По три удара каждому, – Захария сокрушённо покачал головой. – За свои поступки нужно отвечать.
И медленно, понимающе, поинтересовался:
– Это ведь правда?
Далиан встретил его взгляд, дрожа, как лист на ветру. Но почему-то именно этот взгляд придал ему сил. Быстро кивнув, мальчик застыл. Внутри замёрз, почти ничего не чувствуя. Очнулся он уже у странного сооружения, к которому его должны были привязать. Амелл медленно моргнул. Ладони сами собой с силой впились в верёвку, которой его связали. Далиан стиснул зубы, напрягся, сам не зная, чего ожидать: дома ему никогда даже подзатыльников не доставалось.
Конечно же, он закричал. Первый же удар обжёг не хуже кипятка. Тело дёрнулось в сторону, перед глазами поплыло. На глазах вскипели слёзы, сморгнуть их получилось только с третьей попытки. Второй удар, казалось, вышел слабее. Мальчишка простонал что-то себе под нос, стиснул зубы с такой силой, что почти почувствовал вкус пыли, в которую они начали крошиться. Далиан понадеялся, что худшее уже случилось и дальше станет легче. Глупый ребёнок. И мир ему это тут же доказал.
Последний удар пришёлся на уже вздувшуюся, растравленную кожу. Боль вернулась с новой силой, облизнув от лопаток до поясницы. Далиан почти оглох от собственного крика: в ушах уж точно звенело достаточно долго, по крайней мере, до того момента, как он почти мешком свалился на землю. Осматривать его, конечно же, никто не собирался.
В голове было удивительно пусто и тихо.
Прийти в себя надолго не получилось: слишком сильно захлёстывало сознание мага. Дробясь, образы не желали отпускать своих жертв. Внутри то поднимался жар, то заглушал всё сводивший с ума холод. Забвение было почти подарком.
Дверь отворилась с тихим скрипом, точно вошедшему нужно было приглашение. Как будто приглашение было необходимо скверне, чтобы поразить несчастных. Хотя, кто же его знал…
Далиан медленно приоткрыл глаза, разглядывая вошедшего сквозь полуопущенные ресницы. Мальчишка лежал на животе, а потому видел всё под немного странным углом: сейчас, не напрягаясь, он мог разглядеть лишь доспех храмовника. Узнал Амелл его, лишь когда тот заговорил. Захария.
– Ты поступил благородно, – горячая ладонь коснулась затылка, поглаживая в попытке успокоить. Далиан сжался, тело напрягалось, а из-за этого вновь начали взрываться болью едва успокоившиеся раны. На самом деле одна рана, но легче от этого не становилось. – Но стоило ли твоё благородство тех жертв, к которым приведёт жизнь этого мальчишки? Его уже не изменить. Ты ещё можешь спасти многие жизни…
Голос мужчины был полон искреннего сострадания, просьбы поступить правильно. Ему хотелось верить, не подчиниться просто не получалось: губы сами двигались. Даже после всего, что он сделал, Амелл не хотел его расстраивать. Жаль, внутри всё заледенело.
Приподнявшись, мальчик опустил голову так, чтобы короткие пряди упали на лицо. Показываться кому бы то ни было он не хотел. И отнять это у него храмовник не мог. Пока.
Облизнув губы, мальчик с силой прикусил нижнюю.
– Всё было так, как я сказал, – по подбородку скатилась пара капель крови, но Далиан этого, похоже, не заметил. Мальчик ещё некоторое время не шевелился, глядя прямо перед собой, а потом всё же лёг обратно. Захария тоже был слишком занят, чтобы обращать на такие глупые заминки внимание.
– Ты храбрый и умный мальчик, – храмовник вздохнул. – И этого точно не заслужил.
Присев на край лежанки, он за плечи удержал резко дёрнувшегося в сторону ребёнка. Осторожно проведя ладонями вниз, к локтям, мягко закончил:
– Сначала будет немного больно, но иначе твою спину не вылечишь. Потерпи.
Далиан застыл. Тело медленно расслаблялось в жёстких руках храмовника. Он был прав: мазь была жутко жгучей. В первый момент ему даже показалось, что его снова ударили. Но гораздо противней снадобье пахло – Амелла едва не вывернуло наизнанку. Но от чего-то стало спокойнее. Прикрыв глаза, мальчик сглотнул, осторожно сжав ладони в кулаки, оставляя на коже новые царапины.
Храмовник втирал мазь в спину со знанием, будто делал это уже не в первый раз. Должно быть, так оно и было. Тишина съедала комнатушку совсем недолго: почти сразу Захария заговорил:
– Мне не было приятно делать то, что ты сегодня видел, но таковы правила. Ты ведь знаешь: когда-то давно маги навлекли на наш мир ужасные страдания лишь из собственного тщеславия. И теперь нам нужно потрудиться, чтобы подобное не повторилось. Всем нам.
Мужчина склонился ниже, заговорил намного тише, точно не хотел, чтобы кто-то ещё услышал его слова, хотя больше в комнатушке никого и не было.
– С тех самых пор, как меня отправили в это место, уже год я стараюсь помогать таким, как ты: верным, послушным детям, которые не способны совершить страшное, погубить чужие жизни…
Далиан моргнул, чужая речь с каждым мгновением становилась ему всё более чуждой, внутри разливалась странная прохлада. Мальчик чувствовал от неё большее облегчение, чем от жгучей мази. Сознание куда-то уплывало, наваливалась усталость, мазнув взглядом по замершему храмовнику, он приподнял бровь: уйдя в себя, он совсем прекратил слушать, что говорил Захария.
– Ты ведь согласишься мне немного помочь сейчас? – Далиан равнодушно дёрнул плечом, отворачиваясь. Что-то внутри шептало: завтра он снова высечет, а потом придёт утешать. Захария был храмовником, готовым пойти на всё, чтобы выполнить долг.
На зубах что-то горчило. Хотелось поскорее прополоскать рот, как следует натерев его перед этим острыми специями. И то, казалось, этого было бы слишком мало.
Далиан лежал почти без движения, не сводя взгляда с собственных пальцев. Ничего не менялось и, должно быть, меняться не должно было. Тихий шёпоток на краю сознания всё не унимался: происходившее и близко не было нормальным. А потому никто их отсюда выпускать не собирался, ни в какой Круг они не должны были попасть. Уже нет. Амелл, конечно, был наивным ребёнком, который верил в сказки, но даже он это понимал. Случившееся на третью ночь – плети, костёр… всё повторялось ещё пять раз.
Далиану досталось трижды, он вёл счёт ещё с первой ночи, когда, проснувшись поутру, обнаружил, что мир за одну ночь растерял все краски, он даже не был способен на самую слабую улыбку: губы просто не растягивались.
Андерс, виновато пробурчавший что-то при встрече, тоже не вызвал почти никаких эмоций, и всё же Далиан попросил его больше не влипать. Впрочем, их надсмотрщикам быстро стало мало серьёзных прегрешений. А оставить рыжего паренька в одиночестве почему-то не получалось. Пока что тот был единственным из всех них, кто мог бы сойти за живого человека. Как у него это получалось, Амелл не знал, но отпускать его от себя не хотел. Пожалуй, это было его единственным желанием за долгое время.
— Эй, Амелл, чего раскис? Я тебе обещаю, после сегодняшнего шоу они подобреют! – даже сейчас Андерс, чей голос раздавался через стенку, хоть и был приглушён, явно улыбался до ушей, очевидно, надеясь, что друга это развеселит. Глупая затея. Не вышло. Далиан лишь перевернулся на другой бок, продолжив разглядывать собственные пальцы. Но провалиться в небытие ему не дали.
Грубые руки подхватили его, вытаскивая в коридор. Вот тут Амелл и ожил: забился, мешая себя перетаскивать.
Конечности не были послушными, тело дёргалось само по себе, словно пыталось вырваться. Реальность окончательно отступила, став совсем безликой, серой. В то же время видения наполнялись яркостью и красками, точно готовились взорваться.
Руки неприятно тянуло, Далиан знал, что должно было произойти дальше, все иллюзии, какие у него были, уже успели раствориться, как утренний туман, но страшно всё равно почему-то было. Сглотнув, мальчик постарался выпрямить спину. Найдя глазами заплаканного рыженького паренька, постарался успокоиться. Вышло не особо успешно: губы, не прекращая, дрожали. И лишь Создатель знал, сколько сил приходилось прикладывать, чтобы дрожали только они.
Быстро подняв голову к потолку, Далиан, прикрыв глаза, принялся молиться. Откуда-то он знал: эту взбучку ему не пережить. Что ж, сам виноват. Мальчик прекрасно понимал: всё это происходило лишь потому, что он не смог просто заткнуться и молчать. Захарии он нравился, а значит, смог бы протянуть до конца. Видимо, внутри всё ещё оставался слабенький огонёк жизни, который не смогли погасить в этом страшном месте. А может, всё было как раз наоборот, Далиан сам не понимал, ждал ли он долгожданного покоя и прохлады забвения или же старался выжить.
— Ну, ты готов? – сладкий, почти сахарный голос Захарии всё же заставил вздрогнуть. Но глаз Амелл так и не открыл. Он почувствовал, как что-то твёрдое приподняло его подбородок, с трудом подавил потребность сглотнуть. – Ну же, посмотри мне глаза напоследок. Ты же помнишь, что должен считать до десяти, прежде чем начнётся самое интересное?
Глаза всё же распахнулись в ужасе. Пусть Далиан знал, что его ждало, сил не бояться этого у него больше не было. С трудом, но он заставил себя кивнуть. Всё также молча. Однако Захария не спешил уходить. Он медленно, смакуя, повернул его подбородок в разные стороны, тихо вздохнул, цыкнув: сетовал, что такой чудный и послушный ребёнок связался не с той компанией. А потом вдруг резко отошёл, загадочно улыбаясь.
Голова тут же опустилась вниз, к груди, сердце билось в ушах. Ожидание убивало, заставляло с каждой секундой что-то внутри умирать. Маг успокоился, лишь когда услышал свист хлыста.
— Раз…
Во рту чувствовался неприятный привкус металла, но никаких ран на самом деле не было. Это были чужие, навязанные ощущения. И это чужое сердце сжималось всё сильнее, не в силах справиться со всем, что происходило.
Далиан почти ничего не понимал, только считал правильно. Губы кровили, пот, попадавший в места, где кожа была раскроена, приносил боль едва, но зато постоянную – ноющую, зудящую.
Мальчишка сломался ещё на пятом ударе, но сознания до конца не потерял, почему-то милосердный Создатель не подарил ему такой роскоши.
Боль была просто невыносимой. Каждый раз, когда казалось, что хуже уже просто не могло быть, раздавался свист хлыста. Оставалось только считать, изредка умоляя о смерти. Хороший урок. Дома Далиан всегда от него бежал. Само слово ответственность казалось далёким и страшным. От серых стен этого места бежать не получилось.
— Ну-ну, чего же ты, самое интересное ведь ещё только начинается, — должно быть, он слишком ушёл в себя. Настолько, что даже не заметил, как Захария, отложив хлыст, вновь подошёл, приподнимая безвольный подбородок. – А я ведь почти поверил, что из тебя выйдет толк…
Склонившись ниже, церковник заговорил ещё слаще:
— Ну, ничего, после тебя займусь твоим дружком, герой, — Далиан дёрнулся, вызвав гортанный смех своего мучителя. Спину обожгло тёплым маслом. Мальчик уже понимал, что этот день ему пережить не удастся, но в груди всё равно разливалась жгучая, ничем не сдерживаемая ярость. Впервые в жизни ему действительно хотелось чужой смерти. Он даже рванулся вперёд, зарычав. Амелл продолжал шептать свои молитвы, вот только теперь уже он искренне просил о другом.
Ещё до того, как за спиной Далиана появилось пламя, оно загорелось в его распахнувшихся сероватых глазах. Раздавшийся следом жуткий, обречённый вой почему-то напоминал звон разбившейся вазы.
Боль была намного сильнее, чем раньше. Амелл почти чувствовал, что каждая его клеточка разрывалась от незнакомой, совсем новой боли – пульсировавшей, ненавистной, нараставшей с каждой секундой. Далиан почти не осознавал себя, его сознание, разлетевшись на осколки, парило где-то вдали, оставив тело корчиться в одиночестве.
А потом неожиданно стало немного легче, хриплый шёпот из разодранного горла превратился в тихий скулёж. И, наконец-то, получалось думать о чём-то кроме жадно пожиравшей его боли, без которой Далиан уже не представлял собственной жизни.
Его ярость и злость никуда не улетели, они проклятьем нависали над теми, кто с упоением разглядывал корчащийся от боли факел, кто попросту закрывал глаза, когда кто-то в очередной раз корчился от боли. Растрескавшиеся губы беззвучно шевелились, а глаза чуть прикрылись. Лишь на миг, но Далиан почувствовал странное облегчение. Чтобы после закричать снова, приветствуя возвращавшуюся боль. Вот только её он уже почти не почувствовал, провалившись, наконец, в прохладную, столь желанную тьму.
Никто не заметил поднимавшегося с земли дымка, с каждой секундой становившегося всё горячее. Лишь после того, как мальчишка окончательно замолк, безвольно повиснув на цепях, зрители отвлеклись на странный жар, который должен был бы поутихнуть после того, как «факел» затушили. Рыжего мальчишку выпихнули вперёд, поближе к замолкшему другу. Отпускать их живьём никто не собирался.
Вот только тот самый безобидный дымок уже превратился в пламя, обходившее лишь небольшой уголок, где лежали мальчишки.
Крики, поначалу удивлённые, злые, начали раздаваться практически сразу же. Лишь через пару минут они перешли в перепуганные вопли, умолявшие крики. Злая ирония – те, кто без жалости поджигал, мучил детей, сейчас молили Создателя о пощаде. Но отчего-то тот был глух к их мольбам: храмовники сгорали заживо, не в силах провалиться во тьму, они на себе чувствовали всё то, на что до этого лишь смотрели со стороны.
Горели и запертые в своих каморках будущие ученики Круг, их крики были намного тише: огонь перекинулся на здание почти бесшумно, многие, уставшие и измученные, покинули мир, так и не проснувшись.
Дал… иан… Иан, кажется, так его звали, всё же решился приоткрыть глаза, чтобы столкнуться с испуганным взглядом рыжего паренька.
Нечеловеческий крик привёл его в себя. Пару раз моргнув, фокусируясь, возвращаясь в реальность, Амелл обнаружил, что перед ним уже не было никакого Айвана. Собственно, храмовника не было нигде. В ноздри забивался сильный запах гари, трава почему-то посерела. Стараясь не слишком задумываться о том, почему такое произошло, маг сглотнул, прикрывая глаза. Вдох-выдох, что бы ни произошло здесь сейчас, этого уже не изменить, нужно было просто довести дело до конца. Так ты себя успокаиваешь, да?
Мотнув головой, Иан задрожал, опустившись на колени: ноги его держать отказывались. Его трясло, казалось, сейчас он просто упадёт замертво, провалившись в глубокий сон без сновидений. И никогда не проснётся.
— Иан? – тихий голос Алистера вывел из оцепенения. Дёрнувшись, маг осторожно заглянул в чужие глаза. Что бы он в них ни прочитал, но взгляд быстро опустил вниз, на «седую» траву. Для того чтобы ответить, пришлось откашляться:
— Скажи Лелиане, чтобы готовилась, в Башню она нашего беглеца повезёт одна, лишние люди им ни к чему, быстрее доберутся вдвоём.
***
Трава едва заметно шевелилась от лёгкого ветра, почти не трогавшего сильных веток яблонь. Шаги скрадывались, были почти неслышными, но тут, скорее всего, спасибо нужно было сказать вовсе не навыкам, а отсутствию тяжёлых доспехов: Иан временно сменил их на более удобный и тихий костюм.
Остановившись у старенькой беседки, он замер на пару мгновений, раздумывая, а потом всё же присел рядом, прямо на траву. Тяжёлый вздох вышел каким-то уж слишком громким, равно как ипоследовавший за ним гулкий стук – Иан прислонился затылком к старому дереву.
Он толком не знал, зачем пришёл именно сюда. И почему – именно сейчас. Просто в один момент то, что случилось, доглодало всё, что от него осталось, и маг почувствовал, что просто должен куда-то уйти. Оказаться подальше от сочувствующих взглядов Алистера и Лелианы, а главное – ставшего совсем неопределённым, закрытым взглядом немного раскосых глаз эльфа.
И вот так он оказался сидящим рядом с беседкой, где уже шестнадцать лет его мать проводила каждый день. В груди сильно тянуло, мешая дышать. Иан уже несколько раз открывал и закрывал рот, так ничего и не произнеся. Но вот, с очередным порывом ветра, кажется, решился.
— Чаще всего демоны приходят ко мне в твоём облике. Им нельзя верить, но то, что они говорят… это ведь не обязательно ложь. Иногда они говорят правду, но она никогда не помогает с ними справиться.
Тихий смех вышел совсем горьким, только штормовые глаза блеснули.
— Они говорили, что это, — легко проведя рукой по дереву, Иан сжал ладонь, чувствуя впивающиеся в пальцы занозы, – моя вина. Что всё произошло из-за меня. Раньше думал, что это только их обычные уловки, а теперь…
Ещё один вздох совпал с тихим скрипом старого рассохшегося дерева. Быстро отдёрнув руку, маг положил ладонь себе на колени.
— Я не знаю, что произошло в ту ночь. Даже не помню почти ничего. Иногда мне кажется, там был кто-то ещё. Когда я молился. Там был кто-то ещё. Он дотронулся до моего плеча и прошептал: «Я всё исправлю». Что-то такое. Иногда мне кажется, что ничего такого не было и всё это просто от того, что я спятил в ту ночь. И всё, что происходит сейчас, только у меня в мозгах.
Тихий смех вышел совсем отчаянным, осторожно дотронувшись до одной из застрявших в мягкой коже заноз, Иан вздохнул.
— Тогда всё пошло наперекосяк. Я чувствовал рядом ещё кого-то - намного сильнее, страшнее. И я его отбросил. Тот взрыв, он шёл изнутри. Мне уже потом рассказали: наши силы связаны с нашей жизнью, обычно ядро сил скрыто плотной сферой. У магов она намного тоньше. У меня её давно нет. Осколки моей сферы его задели, кем бы он ни был.
Маг пожевал губы, прикрыв глаза.
— Иногда он мне снится. Он благодарен мне и, почему-то, считает божеством, — прикусив верхнюю губу, Иан с силой стукнулся затылком о старое дерево. – Иногда я думаю, что лучше бы мне умереть до всего этого. Жизнь многих стала бы намного проще.
— Знаешь, я ведь даже не помню, что произошло, почему ты вдруг стала такой равнодушной, безжизненной, — после небольшой паузы продолжил он. Тишина захватывала всё больше, казалось, магом овладевал странно безразличный покой. – Просто в один момент всё поменялось. Я думаю, когда-нибудь со мной случится такое же… интересно, ему будет хотя бы немного жаль?! Хах, даже смешно от таких нелепостей…
В установившуюся тишину ворвался чей-то громкий, резкий голос, почти напугавший Иана:
— Ты сказал, что эта сфера берегла твою жизнь. Но ты всё ещё здесь, — твёрдый голос заставил мага вздрогнуть. Распахнув глаза, он встретился взглядом с сестрой. Напряжение тут же ушло, на губах появилась лёгкая улыбка. Тихо, почти неслышно он прошептал:
— Если бы в тот момент я пожелал, этот мир был бы мёртв. Это сожрало бы все мои силы. Но я не этого пожелал, вот и выиграл себе немного времени, — безмятежная улыбка почти не вязалась со страшными словами. – У меня есть ещё десять или пятнадцать лет, Лона.
Точка равновесия
Лес Бресилиан был удивительным местом. Всё здесь за многие века полностью пропиталось силой, неподвластной живым существам. Каждый камень, каждое дерево – всё скрывало внутри частицу этой силы. Иногда, высвободившись, она помогала создать что-то, чему раньше не было даже названия. Прекрасные, удивительные создания чистой силы заставляли попросту замирать перед ними в восхищении, почтительно склонять голову.
Эта земля любила своих детей – эльфов, во многом им потакала. Но древние силы всегда благоволили балансу: Свет и Тень не должны разлучаться. Именно потому здесь было место не только удивительному, но и тому, что не могло не страшить. Бешеный Клык – лесное проклятье, перекинувшееся почему-то на клан Затриана.
Иан со вздохом опустился на какой-то трухлявый пенёк. Отчего-то лес защищал злобного монстра, не давал пройти дальше: он почти чувствовал сопротивление древней силы, охранявшей лес. И ей не хотелось противостоять, Амелл не чувствовал угрозы, духи Бресилиана лишь тихо просили поберечь их… детище?
Иан покачал головой. Он умел чувствовать жизнь. Когда-то собственные, не сдерживаемые ничем силы сводили с ума, показывая едва заметные золотившиеся нити, проходившие через всё, чего касался взгляд. Лишь самого мага поначалу не окружало ничего. Спустя пару месяцев видения прошли, но способность чувствовать то, что должно произойти, частично осталась. Иногда от этой излишней чувствительности к магии были одни проблемы: Иан просто терялся среди ярких, красочных волн чужой магии. Или в чужих эмоциях. Без зелья Амелл частенько проваливался туда, куда заглядывать ему не следовало. И чем сильнее он нервничал, тем глубже погружался в чужие мысли. Потому поместье Амеллов они покинули уже через два дня – именно столько времени потребовалось Лелиане, чтобы довести перепуганного парнишку до Круга и передать его в понимающие руки магов. Едва девушка вернулась, Иан тут же сорвался с места, спеша покинуть родной дом.
Конечно, он не сбежал, трусливо прикрыв голову капюшоном, это было бы слишком жестоко. Пусть Иан и провёл с семьёй от силы трое суток, что-то внутри него всё же всколыхнулось. Должно быть, тот Далиан, каким он был когда-то, ещё сохранился где-то в глубине его сознания. Потому Амелл обещал: на этот раз он пропадать не будет. Впрочем, Иан совсем не удивился, когда услышал мягкую просьбу Солоны, загнавшей Алистера в угол во всех смыслах – девушка замерла в дверях, загородив проход.
Тихо отсмеявшись, маг мысленно извинился перед другом, всё равно никак иначе он попросить прощения сейчас не мог. Иан старался лишний раз не попадаться своим спутникам на глаза, они с чего-то решили, что именно сейчас ему требовалось выплакаться им в жилетку. Но отчего-то его друзья совсем не думали, с какой силой Амеллу хотелось просто навсегда об этом забыть. Прошлое пугало его. Не только тем, с какой лёгкостью оно вернулось, вновь порушив жизни, но и влиянием, которое оказывало. Иан не мог думать, почти не был в состоянии дышать и больше всего мечтал о смерти. Это состояние уж точно нельзя было назвать хорошим, но признаться в этом он мог одной лишь Винн – целительнице, которая действительно могла бы ему помочь. Остальным Иан, улыбаясь сквозь зубы, говорил: «всё со мной хорошо», – и торопливо растворялся. Смысла говорить о произошедшем с Айваном он не видел.
Конечно же, Алистер намёков не понимал. С упорством мабари он пытался достучаться до Иана. Поначалу маг не желал причинять другу сколько-нибудь серьёзный вред, но тот всё же сумел довести Амелла: в конце концов Иан просто припечатал Ала к стенке и посоветовал думать о себе. Как бы ему трудно ни было выполнить это пожелание.
Оставался наедине с собой Иан лишь в собственной комнате. Здесь он мог не сдерживаться, боясь навредить кому-то. Зевран, как мог, старался не отсвечивать, держась на некотором расстоянии, давая Амеллу прийти в себя. Вороны прекрасно обучили его, эльф умел подстраиваться под любую ситуацию и выживать даже тогда, когда это не было возможным. Вполне вероятно, имелась и иная причина: Зеврану было всё равно. Их не связывали какие-то там высокие и нежные чувства, Иан помнил, на что подписывался, когда начинал эти отношения: с самого начала он хотел лишь расслабиться. И пусть это немного печалило, жаловаться ему было не на что. Более того, маг во многом был рад ненавязчивости эльфа: кошмары Иана терзали его сознание, почти разрывая его на кусочки; и Амеллу очень бы не хотелось, чтобы они вторглись в сознание Зеврана ещё раз. А превращать Араная в пустой сосуд он не собирался.
Иан не мог спокойно дышать в доме, где когда-то вырос. С каждым сделанным здесь вздохом под кожу заползало что-то неведомое, тяжестью ложившееся под сердцем. Пару раз маг ловил себя на странном, страстном желании сделать что-то. Желание разрушить что-то, уничтожить на веки вечные, застилало глаза, а в себя Амелл приходил только от шума: упавшей книги, разбитой вазы…
Иану всё больше и больше становилось не по себе. Он не мог дождаться того часа, когда покинет, наконец, поместье. И когда Амелл всё же смог вырваться, он не стал оборачиваться. Почему-то казалось, делать этого не стоило: всё внутри скручивалось от смешанных чувств облегчения и тревоги.
Маг догадывался, что дело только в его собственных воспоминаниях, но успокоиться так и не смог, пока все они не застряли в бресилианском лесу. Здесь, несмотря на всё, что встречалось на пути, на всех, кто пытался прикончить их с завидным постоянством, Иан чувствовал себя… спокойно, защищённо. Здесь, он чувствовал, был его дом.
***
Раньше Иан редко показывал свои истинные чувства, порой казалось, этих самых чувств у него и не было: равнодушие, пусть и едкое, странно бесконечное смирение почти выводили из себя всех, кто имел несчастье общаться с магом достаточно близко. Амелл был невыносим в своём безразличии, но хотя бы не менялся. Оказалось, что благодарить за это следовало зелье, склянку с которым он всегда держал под рукой.
Теперь склянки не было. Вместе с ней в небытие сгинуло и постоянство. Пусть Иан и старался держать себя в руках, получалось у него преотвратно. Он словно вновь стал учеником, ничего не смыслившим в самом предмете, который собирался изучать. Казалось, вывести из себя его могла любая мелочь, простая песчинка, упавшая не на ту чашу весов. Это было почти правдой: мага попросту с ума сводили собственные спутники.
Чужие эмоции порой накатывали, вынуждая замирать живой статуей. Перед глазами прыгали искры разных формы и цвета, уши закладывало, а внутри взрывались отголоски непонятных чувств: однажды вечером, по пути к лесу Бресилиан, Иану даже показалось, что идея прикончить – или, на худой конец, оглушить парочку спутников, – не так уж и плоха.
После тихого разговора у костра с Винн, Лелианой и непонятно как к ним прибившимся Зевраном, Алистер до ночи ходил с каменным выражением лица, а Иан до утра мучился от головных болей. Ещё когда эта компашка только устраивалась перед костром, маг почувствовал неладное: глаза Лелианы горели фанатичным огнём, пока она что-то торопливо говорила, размахивая руками. Каждый всплеск её красочных эмоций отдавался тихим звоном где-то за ушами. Маг привычно скривился и отмахнулся от насмешек Стэна с Морриган.
Амелл бы не стал обращать излишнего внимания на очередной, пока ещё слабый приступ, если бы к девушке не присоединился Алистер: с каждым всплеском эмоций барда тот становился всё мрачнее. Иан почувствовал, как на виски начало давить, и стиснул зубы. Быстро кинув взгляд на замершую, будто что-то понявшую девушку, маг уже начал подниматься, чтобы разогнать опасную компанию, когда заметил потянувшуюся вперёд Винн. Целительница с сочувствием смотрела на Стража, поглаживая его по предплечью. Иан сидел слишком далеко, чтобы понять, о чём шёл разговор: до него долетали лишь какие-то вскрики, потому маг опирался лишь на свои ощущения: давление на виски стало заметно слабее. Чтобы Винн ни сделала, это помогло.
Однако на этом представление не закончилось; всё же Винн была не только целительницей, но и умудрялась справляться с юными неугомонными магами: разулыбавшийся Зевран, явно наслаждавшийся смятением Ала, получил от неё увесистый подзатыльник.
На этом бы всё и окончилось: Алистер, угрюмый и задумчивый, отправился бы на пост, дежурить; Лелиана, виновато потупившись, отошла бы подальше от костра; а сам Иан, приняв изрядно на грудь, отправился бы спать, уже зная: иначе уснуть просто не вышло бы. Но Алистер просто дежурить не мог: всё ходил из одного конца лагеря в другой и пинал камни, о чём-то вздыхая. Надо ли говорить, в каком настроении к утру был Иан, чью палатку Страж обошёл, наверное, пару сотен раз.
Что ж, Алистер хотел поговорить? Ну, так почему не сделать это ещё на стоянке, пока места, чтобы спрятать труп, было предостаточно?!
– Хочешь поговорить, так говори, чего тянешь? – дождавшись, пока Ал отойдёт достаточно далеко, чтобы умыться, Амелл последовал за ним, но близко подходить пока не решился: перед глазами и так рябило от тяжёлых мыслей товарища.
– Всё хорошо, – деревянным голосом отрапортовал бастард, хмуро зыркнув на Иана. – И это не я бегу от разговора: ты просил держать свои мысли при себе.
– Ну а теперь вот решил их узнать! – Амелл зарычал. – Тебя аж перекашивает уже! Что, хочешь подробности узнать?..
Тихого ответа Алистера он не услышал, тот, пожевав губы, сам повторил его, уже громче. Уже потом, остыв, маг сообразил, что их крики могли привлечь ненужное внимание, но тогда его душила злость.
– Ты мог изменить что-то у Остагара?
Иан, уже разошедшийся, в удивлении замер. Уж точно не таких вопросов он ожидал. И теперь вот стоял и изредка моргал, разглядывая друга, который явно где-то ударился головой.
– Ты едва не спалил нас к порождениям Тьмы, а лет десять назад – почти устроил свой собственный Мор! Сил в тебе – как в бочке бездонной. Так, может, ты просто бездушная скотина? Хотя Винн и сказала, что это тебя опустошит, а ещё призовёт какого-то монстра, но это же ты… – обвинительная речь, красочная, взрывная, отчаянная, под конец превратилась в обычное скомканное бормотание, которое Амелл слушать уже не стал, суть он уже уловил: язык свой Лелиана не контролировала.
– А сам как думаешь? – Иан прищурился, изучая совсем запутавшегося, замершего Алистера, начавшего ковыряться в ближайшем дереве. Запал постепенно развеивался, оставляя после себя спокойствие. Тишина начала напрягать, когда он всё же продолжил:
– Раньше я всегда отгонял от себя такие мысли, не хотел принимать того, что мой друг может оставить кого-то умирать. Ты не раз спасал меня – да и всех нас, даже этого своего эльфа… – Алистер поджал губы, пожевал их, собираясь с мыслями. – Ты готов на всё ради каждого из нас, даже Аргона, как бы ты ни сопротивлялся…
Иан не прерывал друга, внимательно слушая. Маг чувствовал странный покой, как будто мелкими глотками принимал холодившее разум зелье. И нельзя было сказать, что его это радовало. Алистер тем временем продолжил:
– Сколько раз ты заставлял других делать то, что было тебе нужно? Я могу поклясться, что не один раз ты игнорировал просьбы помочь! – подняв на Иана взгляд, он покачал головой, почти махнул рукой. – И теперь ты стоишь передо мной с этим своим каменным лицом, и я просто не знаю, кто ты…
Алистер выглядел растерянным, грустным, но смотрел он прямо и не собирался отступать. Иан хмыкнул, раньше бы он просто отступил, даже не стал настаивать, согласился бы с любой отговоркой, но теперь ему нужна была правда, какой бы она ни была. Что ж, рано или поздно им пришлось бы поговорить, так что…
Но Алистер воспринял его ухмылку как-то не так. Нахмурившись, он попытался быстро уйти, но Амелл успел его остановить, схватив за плечо.
– Я бы мог уничтожить всех у Остагара. Но я уничтожил бы всех. Высвободившись, эта сила может пощадить лишь то, что мне дорого, – Иан вздохнул, облизал губы. – А половину тех, кто там был, я бы с удовольствием спалил. И ты это знаешь.
Отступив от Алистера на пару шагов, маг запустил ладонь в волосы, чуть оттянув. Давление на виски никуда деваться не собиралось, а мысли для такого разговора должны были быть ясными. А вопросы на лице друга пока что только умножались.
– Но любая магическая вспышка отнимает мою жизнь, – приложив ладонь к груди, Иан встретился взглядом с Алом. – Серые Стражи, отравившись скверной, идут умирать на Глубинные тропы. Я до этого момента просто не доживу.
Взгляд Алистер удержать не смог, отвернулся, поджав губы. Иан мимолётно хмыкнул. Что ж, не всё сразу…
– В тот день, когда я спалил ту церковь, я едва не прорвал завесу, разделяющую наш мир от Тени. Может, и прорвал, не знаю, – Иан поморщился. – Но когда-нибудь это случится. И тогда, уж поверь мне, сам Создатель не знает, что может прийти в этот мир.
Разговор подходил к самой опасной своей части. Амелл знал, что у него не было прав просить о таком, но выбора не было. Ему нужно было чувствовать себя в безопасности, чтобы прийти в себя.
– Когда маги перестают быть учениками, они проходят Истязание, – дождавшись осмысленного кивка от друга, Иан продолжил. – Это экзамен. Любой маг должен быть способен сопротивляться демонам Тени. И ни один не должен вырваться.
В горле внезапно пересохло, чтобы продолжить, Амеллу пришлось откашляться. Быстро взглянув в глаза Алистера, он понял: тот догадывался, к чему шла их непринуждённая беседа. Но не перебивал.
– Если ты поймёшь, что перед тобой вовсе не я, убей меня без колебаний. Поверь, если какая-то тварь и вырвется через меня, то я сам уже мёртв. И ничто меня не спасёт.
Иан почти без удовольствия наблюдал за ошарашенным другом. Взгляд Алистера был полон страха, но он не был бессмысленным. Наоборот, с каждой секундой становился всё твёрже. Амелл напряжённо ожидал чужого решения. Сейчас от него зависело чересчур многое.
Наконец, решившись, Алистер попытался что-то сказать, но не смог: голос подвёл. Тогда он просто кивнул, не отпуская чужого взгляда. Как и тогда, его, перепуганного мальчишку, это привело в чувство.
Встрепенувшись, Иан подошёл к другу, похлопав его по плечу, «обнадёжил»:
– Командору Грегору так и не пришлось меня убивать, может, повезёт и тебе.
***
Разговор с Алистером Иана почти опустошил. Ему не то что не хотелось ни с кем говорить, а даже появилось желание наложить на себя заклятье глухоты. Маг с ужасом представлял, что подобное ему придётся выдержать ещё как минимум дважды: разговора с Лелианой теперь было не избежать, а Винн… сбежать от неё всё равно не получилось бы. Пожалуй, это не так уж плохо, что Зеврану на него плевать: одной головной болью меньше. Эльф иногда говорил что-то о себе, но вот вопросы задавал крайне редко. И всегда как подгадывал, выбирал время, когда Иану и самому хотелось поговорить. Их беседы не угнетали, были приятны, но в этот раз что-то пошло не так.
Началось всё как обычно, вечером, когда наглый эльф, пожаловавшись на холодную землю, скользнул в палатку мага. Болтая о какой-то ничего не значившей чепухе, он подобрался совсем близко к Иану, устраиваясь поудобнее. В свете огня кожа Зеврана почти золотилась, а голос походил на какую-то мягкую, усыпляющую мелодию. Ничто не предвещало смены курса, но эльф, замерев на пару секунд, немного отстранился, усаживаясь так, чтобы видеть чужое лицо, и лишь после продолжил:
– Знаешь, что общего у Воронов и шлюх? И те, и другие должны отлично разбираться в клиентах. Почти у каждого есть своя коллекция интересных личностей, – Зевран хитро сощурился, глаза из-под полуприкрытых век чуть замерцали. – Если тебе интересно, ты в моей на одном из первых мест, такой благородный рыцарь…
– И ты туда же? – Иан застонал, накрыв лицо ладонью. До ушей донеслось тихое хихиканье Ворона: тот, похоже, ситуацией просто наслаждался. – Сейчас начнёшь пытать?
– И не думал, – промурлыкал эльф, но почему-то резко стал серьёзным. – Прошлое... прошлое есть у всех. Так что теперь, шарахаться от каждой тени?
Зевран презрительно скривился на пару секунд, чтобы после рассмеяться.
– Уверен, твоя жизнь была не слишком идиллической, – ловко обойдя опасную тему, он продолжил, но уже без смеха в голосе. – Но сейчас тебе ведь намного лучше.
– Лучше, – как бы Зевран ни следил за магом, его движение он пропустил. А Иан, быстро подтянувшись, схватил Араная и резко опустился на импровизированную постель. – Но, если ты не против, давай помолчим. Голова от разговоров пухнет.
***
Лес Бресилиан был живым местом. Здесь особенно ясно чувствовалось: мир пропитан магией, един с нею. Её не стоило бояться, как не стоило бояться собственного зрения или слуха. Страх – вот чего стоило опасаться на самом деле: отказ от самих себя никогда не мог бы привести к чему-то хорошему. И это понимали все, кроме странных двуногих существ, заполонивших несчастный мир. Что может быть хуже страшащегося своей тени монарха?!
Раньше, многие века назад, все населявшие известные земли народы имели связь с природной силой, но время шло, шло… всё изменилось.
Сейчас таких мест, как этот лес, почти не осталось. Здесь даже те, кто не был чувствителен к той самой «силе», чувствовал себя странно: сам воздух, казалось, пьянил, умиротворял… но это-то и пугало. Возможно, дело было в вечном ожидании подвоха, а может, действительно верном предчувствии: в таких местах завеса, отделявшая мир живых от Тени, была наиболее тонкой: живые сами сделали мир жестоким и закрытым. А потому лес Бресилиан был опасным местом: чтобы выжить, нужно быть готовым ко всему, особенно со стороны тех, для кого гостеприимный лес многие годы служил почти домом.
Иан был взвинчен ещё до встречи с эльфийским дозором. В отличие от собственных спутников, пребывавших в блаженном покое, его умиротворявшее действие лесной магии только бесило: Амеллу вообще было малоприятно любое воздействие на собственное сознание, всегда казалось, что его одурманивали, принуждали к чему-то.
Иан был раздражённым, дёрганным. И если раньше зелье остужало его быстро воспламенявшуюся натуру, не позволяя совершать глупостей, то сейчас понять, что же чувствовал маг, не составляло труда: сдерживал собственные чувства он откровенно паршиво. И иногда – довольно часто, на самом деле, – это приводило к дополнительным проблемам. Встреча с одним из долийских кланов исключением не стала.
Затриан, хранитель клана, был странным. Он удивительно не подходил этому лесу, как ни старался: несмотря на все узоры, закрывавшие его лицо, несмотря на всю сквозившую в каждом его взгляде мудрость и безмятежность в движениях, Затриан был чужим. Он не походил на своих собратьев, даже говорил о них как-то… не так.
Иан на игры настроен не был, но хранитель имел на этот счёт явно какое-то своё мнение. И мага это не могло не разозлить. Точнее, довести до точки кипения, злился-то он и до встречи с ним.
– Зови меня Иан, – маг почти процедил приветствие сквозь стиснутые зубы. Амелл ничего не мог с собой поделать: всё его существо желало закрыться тысячами щитов, оказаться как можно дальше и от Затриана, и от его клана. Вокруг заметно похолодало, кое-где, на ближайших растениях, даже выступил иней.
Иан бы так и не понял, что перегнул палку, если бы ему на это не намекнули: едва хранитель отошёл, потирая руки, чтобы согреться, как на Амелла накинулась целительница. Винн, обычно понимающая и миролюбивая, сейчас не была настроена на шутки.
Отозвав мага подальше от остальных, она заговорила:
– Иан, ты перегибаешь палку, – голос Винн был полон преподавательского льда. Давно знавший её маг мгновенно замер, испуганно сглотнув. – С тех пор, как мы зашли в этот лес, ты никак не можешь успокоиться. И не мне тебе говорить, что здесь твои истерики могут закончиться плохо.
– Я не… – Иан было возмущённо вскинулся, но быстро остыл, встретившись с разозлённым взглядом целительницы.
– Твоя концентрация никуда не годится, – Винн поджала губы, казалось, возмущённая этим больше всего. – Мало того, так ты ещё и забываешься! И это – лучший ученик Ирвинга?
Покачав головой, женщина продолжила, осуждающе сощурив глаза. Вообще, сейчас она, казалось, была одним сплошным осуждением. Иан давно не чувствовал подобного чувства стыда. Пожалуй, что и вовсе никогда его не песочили с такой силой.
– Ты – Серый Страж, а ведёшь себя хуже Алистера! Вряд ли сейчас ты способен сделать хоть что-то полезное… – самым паршивым было разочарование, скользнувшее в голосе целительницы. Иан нервно поёжился, переступил с ноги на ногу. Возможно, он и правда, погорячился. Собственно, с чего бы это эльфам прыгать до неба только от того, что к ним заявился Серый Страж? У них ведь и без того полно забот. Бешеный клык уж точно больше достоин внимания: его нужно остановить, пока проклятье не захватило весь клан.
Вздохнув, Иан согласно опустил голову.
– Это от меня не зависит, ты знаешь, – и, помедлив, добавил. – Что ты мне предлагаешь?
– Не пользуйся силой, пока не сможешь себя контролировать, – ответ заставил Амелла отшатнуться, но он быстро взял себя в руки.
Иной раз, чтобы принять правильное решение, требуется чья-то помощь. Как страшно бывало даже подумать о том, чтобы поступить верно, просто потому, что сам поступок требовал не просто вывернуться наизнанку, но отказаться от чего-то столь же привычного, как дыхание. Но стоило кому-то озвучить это самое решение, как в душе наступало странное, мёртвое спокойствие, уверенность.
Иан понимал, что целительница права: в Бресилиане, где магия пронизывала воздух, собственная сила, ничем не сдерживаемая, могла сыграть дурную службу. Вот только Амелл с трудом верил в себя.
– Я буду стараться, – быстро кивнув, Иан развернулся. – Я пока прогуляюсь. Дай мне время.
Всё внутри просто клокотало, Амеллу требовалось время, чтобы успокоиться и прийти в себя. И, раз уж теперь взрывы или же заморозка чего бы то ни было оказались под запретом, ему стоило держаться подальше от любимых спутников. Иан выбрал самый безобидный способ успокоиться: прогулку. И не прогадал.
Клан Затриана во многом был отражением своего хранителя, но всё же неуловимая разница была. Эльфы казались намного живее, пусть и смотрели поначалу настороженно: шемленам здесь не доверяли. На их месте Иан тоже не был бы гостеприимен. Нет, окажись он на месте клана Затриана, он бы вряд ли заговорил с незнакомцами, что столь нагло вторглись в его… дом. Ну, насколько это место можно таковым назвать. Амелл не был силён в эльфийских легендах, но что-то всё же налипло за годы обучения в Круге. Единственное, что он помнил абсолютно точно: эльфы были связаны с Древними богами много сильнее, чем другие народы, населявшие мир.
И всё же эти эльфы заинтересовали мага: здесь, на опушке леса, среди тех, кого он видел в первый раз в жизни, Иан почувствовал умиротворение. Терзавшее Амелла раздражение уходило, оставляя после себя лишь слабые отголоски непонятного предчувствия. Дурного.
Иан почти ощущал лёгкое колебание воздуха. Было это волшебное влияние леса или же его собственное, оттаявшее, наконец, сострадание, Амелл не знал. Но постепенно его неспешная прогулка по лагерю, вдали от соратников, действительно захватила мага. С искренним интересом он подходил почти к каждому, кто оказывался у него на пути, спрашивая о той или иной непонятной странности.
Каждая мимолётная беседа открывала для Иана что-то новое. При всей своей закрытости, эти эльфы были удивительными существами. Амелл чувствовал исходившее от них недоверие, граничившее с лёгким страхом, но не чувствовал угрозы. Разговоры были быстрыми, никто не мог позволить себе болтать без умолку, но каждый запоминался по-своему. Один из них, последний, был самым важным для Иана.
В своей бесцельной прогулке маг наткнулся на костёр сказителя Сарела. Крепкий эльф, присев на бревно, завершал какую-то свою историю. Голос его был глубок, почти завораживал.
– …И тогда, – кивнув в сторону Иана, эльф продолжил, – души начали притягиваться друг к другу. Постепенно эти странники забывали себя, сливались в единого, сильного духа, чьё сознание уже не принадлежало одному, но вмещало всех.
Иан пожалел, что в своё время не уделял должного внимания эльфийским легендам: вряд ли Сарел стал бы рассказывать свои сказки специально для Серого Стража, пока проклятье зверя терзало его соплеменников.
***
Лес был словно живым. Не просто дышавшей силой землёй, но действительно живым существом. Глумливым, любознательным, безжалостным. Иан чувствовал: ошибки здесь не прощались. И всё же Бресилиан оставался последним приютом для самых разных существ. Как удивительных, так и опасных, коварных демонов Тени – <Сейзенерана. Амеллу совсем не нравились древние загадки, стремившиеся его прикончить. Особенно когда он соглашался сдерживать собственную магию.
Иан обещал, что до тех пор, пока он не сможет держать под контролем свои капризы, его верным другом вместо магии будет меч. С одной стороны, Амелл и сам понимал, что это было необходимым шагом, но с другой… всё же маги, как ни старалась Церковь, ставили себя на ступень выше «простых смертных»: Иан чувствовал лёгкое презрение к собственной беспомощности. Будто держать в руках меч, чтобы быть полезным, было недостаточно.
Покачав головой, маг фыркнул. Ясно теперь, почему демоны Гордыни опасней демонов Желания…
Сила Амелла приносила ему много проблем, подчас пугала и мучила больше воспоминаний, не дававших спокойно спать по ночам, но сейчас – здесь – могла и спасти. Как бы Иан ни сдерживался, как бы ни пытался совладать со своими способностями, они всё равно надёжно защищали его. Маг был вынужден убедиться в этом ещё раз.
Поляна, на которую они вышли, была замечательной: укрытая низкими ветками елей от посторонних глаз, окружённая с одной стороны горной породой, а с другой прохладным ручьём, она так и манила к себе. И те, кто решил обосноваться на ней, видимо, думали так же. Разожжённый костёр манил, уговаривал остаться. А действительно, куда спешить?
День лишь начинал сдавать свои позиции, отогревшийся за день ручей почти осязаемо уговаривал окунуться. Ведь ничего не случится, если мы здесь передохнём…
Время нещадно бежало вперёд. С каждой проведённой на поляне минутой уходить хотелось всё меньше: здесь было слишком хорошо, чтобы просто покинуть такое удивительное место.
И всё же Иана что-то беспокоило. Поначалу это что-то было неосязаемо, эфемерно. Амелл часто ощущал что-то подобное: лёгкий зуд где-то внутри появлялся каждый раз, когда кто-то решал последить за ним. Ничего, стоившего внимания, лишь раздражавшее внимание. Расслабиться не получалось.
Постепенно волнение усиливалось: пальцы начинало покалывать, точно маг вдруг оказался в Тени; контур костра расплывался, совсем как иллюзии, созданные демоном. Где-то на краю сознания, слишком тихо, чтобы распознать мотив, разливалась завораживавшая мелодия. Мягкие переливы, дурманившие разум, не давали сосредоточиться, это бесило больше всего.
Иан дёрнулся, выбросил вперёд ладонь, едва не угодив ею в костёр, но мягкого тепла огня всё равно почти не почувствовал. Поморщившись, маг отошёл к елям. Что бы ни происходило сейчас, ему это не нравилось.
У елей стало легче. Воздух больше не заполнял сладким дурманом грудь.
– Как жаль, что мы не застали здесь никого и не можем остаться, – язвительно улыбнувшись, Иан махнул рукой на гостеприимно приоткрытый полог палатки. – Нам пора.
– Уже почти вечер, ничего не случится, если мы задержимся здесь ненадолго.
Больше лес уже никому не казался безопасным и уютным. С ним нужно было считаться, как с равным. И только тогда он готов был приоткрыть завесу со своих тайн.
Иан, уходя прочь с треклятой поляны, чувствовал себя свободнее. Пока внезапно не осознал: уходил он в гордом одиночестве. Непонимающе нахмурившись, Амелл обернулся, осторожно, плавно, точно боялся спугнуть зверя, замершего на опушке, хоть и осознавал, что перепуганным животным оказался на этот раз он сам.
Так и вышло. Словно из ниоткуда, почти незаметно, вовсе не так, как у древних руин, у земли клубился слабый туман. Не туман даже, лёгкая дымка, укрывавшая от цепкого взгляда пробравшегося в такую глушь путника что-то. Разбираться в природе этого «прелюбопытнейшего» явления и подыскивать нужные слова, чтобы сохранить для потомков редкое чудо, Амелл не стал.
Сделав два шага назад, Иан попытался вернуться в дурман, из которого вырвался, но наткнулся на… что-то. Замершие фигуры спутников чуть смазывались, словно всё это было лишь искусно нарисованным полотном. Следующая попытка продвинуться вперёд вышла не лучше: Амелл не мог сделать и пары шагов, что-то мягко и упруго преграждало путь. И почему-то именно в этот момент в голове стало совсем уж пусто, никаких мыслей о том, что он мог бы сделать дальше.
Зло зарычав, Иан с силой ударил ладонью по стене. Сам он, без сил, без посоха даже, не справился бы с…
Внезапно замерев, маг взглянул на дымку уже совсем другим взглядом. Медленно выдохнув, чтобы загнать панику куда-нибудь подальше, вглубь сознания, сузить его до одной дрожавшей перед глазами дымки. Пришедшая в голову мысль была абсурдной. До крайности глупой, абсолютное, полное безумие. Объяснить своё решение он так и не смог, похоже, оставив Алистера в святой уверенности в собственной божественности.
Идея была простой, такие задачки обычно писали в книгах для совсем ещё юных, едва попавших в Круг детей. Простые логические цепочки: верные вопросы и верные ответы. Что могло заставить мага, для которого сила была чем-то вроде дополнительной руки, забыть об осторожности? Затуманивать сознание могли твари из Тени. Какое место в Ферелдене считалось пропитанным древней магией больше других? Бресилианский лес, в котором через завесу туда-обратно шныряло всё, что оказывалось чересчур близко. Что же нужно было сделать одурманенному в этом лесу магу? Правильно, осторожно приблизиться и попросить о помощи лес. Лес. Лес! Что ж, лучший ученик Ирвинга просто не мог быть заурядным.
Иан шептал, едва разжимая губы, пытался нащупать тонкие, едва заметные искры чего-то. Древней силы, оказавшихся по эту сторону завесы духов, что угодно. Он просил, уговаривал, отказываясь уступить. Кровь гулко стучала в ушах, оглушая: сердце билось, как сумасшедшее. Что происходило там, за грёбанной, нарисованной дымкой, Амелл не знал, пусть он и верил, беззаветно, всей своей душой верил в то, что его сопровождали удивительные, сильные существа, он ни капли не сомневался: совсем скоро спешить будет уже не к кому. Он ни капли не сомневался в том, что его помощь должна была закончиться на том, чтобы выпустить всех из захлопнувшейся ловушки, но…
Сердце с силой билось о рёбра. Каждый маленький, едва ли значительный шаг сопровождался спазмом. Иан был в ужасе. Нет, он готов был к потерям, но не так же, не на глупой поляне, не во время встречи с почти безобидным, слабым демоном, который даже напасть толком не мог, лишь выжидал, точно паук. Не так, уж точно не так всё было.
Самым странным было то, что страх никуда не делся, даже после – и когда Алистер хлопнул так вовремя вернувшегося друга по плечу, и когда в лагере Лелиана, присев поближе, решила начать сложение новой истории о поверженном демоне, и позже, уже в палатке, когда получилось выгадать пару часов на сон, – не отпустил из своих сетей.
Забыться просто не получалось, в голову лезли непрошенные мысли. Не мысли даже, почти развёрнутые возможности: что было бы, опоздай он сегодня? Не успей развеять дурман? Сколько ещё будет таких глупых, нелепых случайностей, из-за которых кто-то рядом может умереть? И сколько раз получится успевать…
Но самым паршивым было иное: на этот раз виновны были не духи Тени, не старые затаившиеся страхи. Нет, виной всему была его собственная ошибка. Всколыхнувшееся высокомерие, гордыня… Иан раньше вёл особую тетрадь, в которой подробно записывал все раздиравшие его противоречия, а потом тетрадь сжигал. Ему казалось, что так сгорали и глупости, приходившие в голову, если не шёл сон. Сейчас этой тетради ему не хватало, но заводить новую… что за глупости, ему же не десять лет, в конце-то концов!
Немного отпустило лишь к утру, когда, измотанный и изматывавший свой небольшой отряд, Амелл сумел-таки добраться до древних развалин, где скрывались оборотни. Азарт, ожидание, погоня… Иан знал, мысли вернулись бы тотчас, как он замер бы, вновь погружаясь в собственную глубину. Ну а пока… Пока Амелл рвался вперёд, спеша успеть больше, чем мог. Точно ищейка, шёл по следу, желал встретиться с древним духом. Интерес в который уже раз уложил на лопатки возвышенный бубнёж внутреннего голоса.
***
Глубокий вдох. Задержка. Не менее глубокий, плавный выдох. Снова задержка. Пальцы начинало покалывать от напряжения. Медитации редко когда помогали, сосредоточиться и выпасть из реальности всё равно не выходило, а усаживаться в этот спасительный для многих транс под зельем Ирвинг обычно запрещал. А без зелья расслабиться и сосредоточиться на дыхании у Иана не выходило. Подобные, бессмысленные с его точки зрения, упражнения вызывали лишь тихую злость, почти ярость и ничего больше. Но выбора же всё равно не предвиделось.
Встреча с духом, призванным Затрианом, обошлась Иану дороговато. Нет, он не растерял того спокойствия, которое дарил ему лес, не начал крушить всё вокруг и даже не лишился дара – что, строго говоря, было бы не таким уж жутким последствием.
Нет, Иан просто начал думать. Такое неприятное чувство вечного зуда где-то внутри. Лёгкой обиды, мягкого разочарования. Хозяйка знала, что могло бы ему помочь, Амелл мог поклясться, что знала, но ответ у неё был один, пусть обращался он лишь дважды: неспешно, рассматривая самое естество каждого, кто перед ней предстал, она, мягко, насколько могла, улыбнувшись, прошелестела какой-то совсем уж откровенный бред. Что-то вроде «у тебя уже есть всё необходимое, странник».
Иан ненавидел духов Тени ещё и за это. Да, пожалуй, это становилось решающим фактором: почему нельзя попросту сказать прямо, к чему нужны все эти витиеватые обороты, от которых сводило челюсти?
Амелл ничерта не понимал, но хотя бы пытался. Старался, высиживая непомерное время в одной позе, и пытался настроиться на… что-то там было дальше про высокие материи, но Ирвинга он в такие моменты мало слушал: либо уже уплывал куда-то, приняв-таки украдкой спасительного зелья, либо попросту уходил в себя слишком глубоко, чтобы не получить по шее от воодушевлённого учителя. Конечно, была возможность, что зря он не слушал, но… бред же! Какая вообще польза от этого, только злости больше.
Не выдержав, Иан всё же поднялся из неудобной позы, чуть слышно зашипев: ноги неприятно кололо, приди в голову Порождений напасть в этот самый момент, толку от него было бы не больше, чем от деревяшки Алистера. Казалось, даже собственная сила вяло подёргивалась, успев затечь, ощущалось это в разы хуже, но, по крайней мере, Винн могла спать спокойно: в таком состоянии Иан был безобиднее котёнка.
– Если хотел разжалобить меня на бесплатный массаж, мог бы просто попросить, – раздалось откуда-то сбоку. – Моё предложение всё ещё в силе.
Иан скривился. Видимо, он всё же выпал ненадолго из реальности, раз не заметил ушастую заразу. Возведя глаза к небу, он всё же повернулся к ухмылявшемуся Зеврану лицом, слегка качая головой. Тот притворно вздохнул, провожая взглядом… спину Амелла. И тут же, оторвавшись от дерева, к которому прислонился, подошёл ближе, укладывая ладони поверх напряжённых плеч Иана, в кои-то веки ничем не скрытых.
Эльф выглядел почти умиротворённым, но в глубине глаз явственно что-то таилось. Что-то наглое, хитрое и явно непристойное. Не сказать, что Иан был против, но в последнее время у них с Зевраном как-то совсем разладилось. Порой даже казалось, что эльф пытался его избегать. Порой. Казалось.
Всё происходившее было столь странным, что напоминало какой-то театр абсурда. Вот и сейчас: Зевран помурлыкал себе – и, соответственно, Иану, вокруг которого вился – под нос что-то фривольно-развратное, но стоило только поднять ладонь, прижать гибкое тело ближе, провести кончиками пальцев по пояснице…
Зевран, быстро вывернувшись, точно кусок масла, широко улыбнулся и, оказавшись на расстоянии пары шагов, обронил:
– Винн просила тебя найти, Алистер, кажется, вознамерился выжрать всё, что приготовил. Я-то своё урвать успел, но сколько Винн сможет прятать твою порцию, отвлекая его своей прелестной фигурой…
Поза эльфа была приглашающей, стоял он достаточно близко, чтобы вернуть негодника в объятья и не выпускать до утра. Только Иан прекрасно понимал, где заканчивалась игривость и начиналась глухая стена. Сейчас он замер перед стеной. Совсем как в Бресилиане, вот только сейчас духи не спешили помогать. Впрочем, интрижки были нужны, только пока удовлетворяли обоих, так ведь? Знать бы ещё, какого Маферата Зевран не сподобился сообщить об этом ему лично?! Ситуация немного злила.
Вздохнув, Амелл кивнул и, взъерошив волосы, прошёл мимо эльфа, проигнорировав пожелание не подавиться от жадности. В голове после разговора, несмотря на осадок, осталась лишь приятная пустота, не было желания что-то анализировать, обдумывать. Наверное, в медитациях всё же был какой-то смысл. Возможно, появлялся он лишь в компании скалившегося эльфа, внезапно ставшего недотрогой, но ради покоя Иан был готов и примотать к себе одну сопротивлявшуюся тушку. И ничего бы этот убийца ему не сделал.
Мысленно усмехнувшись себе и тому, что нарисовало ещё полусонное воображение, Амелл подошёл к Винн, едва заметно приподнявшей бровь при его приближении. От её понимающего, весёлого взгляда хотелось пошаркать ножкой и потупить глазки. Забавное вышло бы зрелище.
– Как медитация? Глубоко погружался? – елейный голос целительницы был настолько учительским, что было даже не смешно. Одна из немногих, она знала о трудностях Иана и когда-то даже покрывала его перед Ирвингом. Естественно, каждый раз не скупясь на подколы.
Покачав головой, Амелл забрал миску и уже хотел было отойти к костру, у которого устроились, в кои-то веки, все, за исключением Зеврана, но что-то заставило задержаться.
– Ты… – вздохнув, он медленно облизал губы, подбирая слова, – ты говорила как-то, что мне нужна точка равноценности что ли... что это поможет. Может, лучше её поискать?
– Ты совсем меня не слушал, да? – покачав головой, Винн вздохнула. – Но да, спасибо, что тонко завуалировал тот случай, когда я на тебя наорала.
Искоса поглядев на Иана, который с несвойственным для последних дней аппетитом уплетал жуткое алистерово варево, целительница покачала головой. Ладно, чего уж там, сам ведь пришёл за помощью.
– Я говорила о точке равновесия. У каждого она есть. То, что может умиротворить за минуты. Усмирить любое пламя, выдернуть из лап самого сильного холода.
Дворцовые интриги леди Аноры
Иной раз люди – как правило, таким маразмом страдали только они – закрывали глаза на то, что их пугало. Что могло быть лучше задвинутой в дальний шкаф проблемы? Иан отчего-то надеялся, что его шкаф когда-нибудь просто мог взорваться вместе со всем содержимым. Иной раз ему казалось, больше в этот самый «шкаф» ничего уже влезть не могло, но нет, каждый раз находилось место, предлог отложить решение чего-то жуткого, пугавшего до дрожи на… другое, более подходившее время. Конечно же, это самое время наступало примерно «никогда». И старательно гнал от себя одну простую мысль: время найдётся для всего.
Амелл сразу догадался: добром внезапная необходимость вернуться в Остагар окончиться не могла. Поначалу – из-за Ала, из-за Винн. Иан не смел перечить их грустному, больному желанию вернуться, отпечатать в памяти припорошенные едва пришедшей зимой руины. Иан не смел отвергать их горе, но сам он… Амелл чувствовал лишь пустоту. Должно быть, он помнил какой-то другой Остагар.
В Остагаре Иан впервые почувствовал себя свободным, мог дышать полной грудью, не ощущая давившего контроля храмовников. Как бы он ни был признателен им за бдительность, радость его едва могло погасить верное зелье. Здесь всем было плевать на режим, на то, что нельзя было принимать это адское пойло постоянно. Никто не обращал внимание на новичка, прибывшего вместе с Дунканом.
В Остагаре Амелл впервые за многие месяцы смог нормально поговорить с Винн и умудрился обзавестись двумя верными псами: Аргон до сих пор иногда приходил к нему в палатку по ночам, порой до чёртиков пугая чутко спавшего эльфа; Алистер всё ещё приходил с бутылкой, если становилось совсем хреново. Как ни парадоксально, но его Зевран выдворял обычно с бОльшим недовольством, чем пса.
В Башне Ишала Иан впервые умудрился окунуться в водоворот собственного безумия и вернуться обратно, никого не прикончив, а на болотах – сумел почувствовать себя не таким уж и неопытным юнцом. И пусть в конечном итоге многие той ночью погибли, он не чувствовал то время столь мрачным. Да, должно быть, он помнил совсем другой Остагар.
Но после, уже почти у заброшенной крепости, к Иану в палатку юркой змеёй пробралась ведьма Коркари. Поначалу Амелл решил, что его нынешнее одиночество оказалось слишком уж заметным, но быстро откинул эту затею: во-первых, почему тогда в его палатке не было ни Алистера, ни Лелианы; ну а во-вторых, Морриган никогда ничего не делала просто так. Разумеется, сейчас она тоже ничего менять не стала:
– Помнишь ты про обещание своё? – нахмурившись, она стояла почти у самого полога, который самолично и прикрывала. Голос ведьмы был, как и всегда, насмешлив, но чувствовалась в нём какая-то сухость, отстранённость даже. В глаза она тоже смотреть не желала, лишь поджимала губы и испепеляла взглядом мешок, заменявший Иану подушку. Нервозность Морриган Амелл пока постичь не мог, но чувствовал странное желание: обнять, успокоить. Сильные люди порой уставали быть сильными, им тоже нужно было время, поддержка. Вот только, с сожалением вспомнил Иан, она бы этого не позволила. Равно как и он. Всё же расстались они до того, как научились показывать друг другу свои слабости.
– Мать моя, Флемет, что бы ни задумывала, получить не должна меня, – дёрнув плечом, Морриган вновь замерла. Взгляд, сделавшийся чуть более безумным, чем обычно, метался по палатке. – Ты к ней вернёшься и…
Голос ведьмы всё же сорвался, продолжения Иан так и не дождался: мотнув головой, Морриган всё же подошла ближе. С минуту по палатке ходили лишь шорохи, доносившиеся откуда-то снаружи, из реального мира.
– Гримуар забери, не явлюсь я к ней, – наконец, отмерев, хрипло, отрывисто закончила Морриган. Внезапно оказавшись совсем рядом, мягко дотронулась до подбородка, поймав взгляд, будто это Амелл прятался. Сглотнув, она в последний раз отчеканила, – обещай мне, Страж, что не оставишь жизни в ней.
Иан замер. Это не было оцепенением, страхом или же чем-то ещё, что могло его сковать. Нет, Амелл изучал чужой взгляд – испуганный, но твёрдый, не желавший ни о чём слышать, безумно жадный… Раньше казалось, их связывало столь многое, но сейчас, в эту самую секунду… Иан лишь хотел её успокоить, не желал лишней крови, но понимал, ясно, как день: не согласись он, ведьма уже утром исчезла бы без следа. Это было опасно, а потому следовало избавиться от помехи уже сейчас. Вот только он не мог. Не с ней, пусть, окажись на его месте, Морриган и умертвила бы любого, сам Амелл не был уже столь безразличной сволочью. Не полностью. Потому, должно быть, и кивнул, не зная, что ещё может поделать.
Едва дождавшись быстрого кивка, Морриган буквально испарилась из палатки, оставив Амелла наедине со своими мыслями. А ему было, где развернуться. Вот только на этот раз его ничто не снедало, кроме осознания того, что утром Алистер устроит очередную истерику.
Почти так оно и вышло: Страж молча скрипел зубами, но молчал. Всё время, пока Иан распинался о том, что он сам не мог вернуться в Остагар. Нужно было сопроводить Стэна куда-то по его кунарийским делам. Естественно, Зевран прицепом отправлялся с ними.
На Алистера Иан старался не смотреть, его испепелявший взгляд и так не отрывался от припорошенной снегом макушки, куда уж больше. Но поделать ничего Амелл не мог. Язык жгло так и не высказанное вслух обещание, а после, впрочем, совсем скоро, ощущение некоторой ошибочности происходившего. Но, к чему бы убийство «безобидной старушки» ни привело, отвечать он собирался сам, лично.
Что-то в словах Флемет было странным. Что-то скрывалось за округлыми, точно выверенными фразами, но что, Иан не понимал вовсе. Он не желал ей смерти, не хотел убивать вот так сразу, ни в чём не разобравшись. Но и отступить не мог. Отвечать всё равно должен был он один.
Должно быть, потому он и не отводил взгляда, от разворачивавшейся битвы. В этот раз изображать целителя пришлось ему. А потому в кои-то веки Иан был правильным магом, прикрывавшим спины воинов, а не странным, немного дёрганным существом, которое просто не могло стоять в стороне. Должно было случиться что-то выходившее из ряда вон, чтобы он изменил своё решение. Что ж… случилось.
Сдерживаемый азарт боя отдавался щекоткой в пальцах, дыхание сбилось едва-едва, но голова отчего-то кружилась. Иан чувствовал себя не в своей тарелке, старался держать себя в руках, не выходить за рамки, из образа «хорошего» мага. И всё же невольно заглядывался, не мог удержаться. Стэн был грубой силой, его движения были профессиональны, практичны, укрыться от них было невозможно, он был сильным противником, но с этим никто и не стал бы спорить. Зевран был его полной противоположностью.
Гибкий, быстрый, почти незаметный, он всегда держался позади, почти в Тени, его удары были точны, выверены: порой он напоминал мага, так быстро и безошибочно работал. Сегодня, правда, что-то пошло не по плану: Ворон бросился в атаку едва ли не раньше кунари, вовсе не старался прятаться (хотя куда ж спрятаться можно было от дракона). Он не собирался отступать, начав свою практически пляску смерти. Зрелище было удивительным, оно завораживало: пусть поначалу Зевран и пытался что-то высчитывать, по привычке осторожничал, но постепенно он входил во вкус. Быстрой стрелой он носился вокруг дракона, казалось, вовсе забыв о том, что без мага, заботливо защищавшего их, прах бы уже успел развеяться. Впрочем, Амелл был почти спокоен за него.
Лишь однажды Иан дёрнулся вперёд, окатил невольно Стэна волной ледяного ветра, когда эльф, кажется, сам опьянённый происходившим, оказался на морде дракона, неспешно вытягивая из-за пояса очередной клинок. Разумеется, он даже не содрал кожу с рук, цепляясь за падавшего монстра, и получил очередную идеальную картинку. Амеллу, в принципе, было плевать. И будь у них больше времени, он бы обязательно что-то да натворил, но времени не было. Рамки устанавливали себе сам, но это ни на что не влияло: оставаться в хижине Флемет дольше необходимого он не желал.
Гримуар нашёлся почти сразу, можно было просто повернуть к Остагару, пройти знакомой тропой и оказаться в настоящей, жестокой зимней сказке, раз уж у Флемет застыло вечное лето. Довольно унылое, давившее зрелище, стоило признать.
Иан вздохнул. Вернуться в Остагар было нужно. В конце концов, в руинах, скорее всего, ещё сновали Порождения, отбиться от которых могло быть затруднительно. В конце концов, Стэн и Зевран могли оказать неплохую помощь, да только… Придумывать себе отговорки выходило откровенно паршиво. Амелл просто не хотел никуда возвращаться: ни в Остагар, ни в лагерь, где уютной змейкой свернулась Морриган. Не отдать ей книгу он не мог, отдать же… быстро присев на какую-то корягу, Иан пролистал пару страниц, стараясь не задерживать взгляда ни на чём, ощущая странное жжение. Может, Флемет что-то наложила на свой гримуар, и теперь тот должен был мучительно прикончить грабителя, а может, это просто совесть не вовремя решила проснуться. Он не знал, не хотел думать, потому, долистав старые, едва не рассыпавшиеся страницы, решительно поднялся, вздыхая. За спиной раздался тихий смешок.
– Так моё великолепное мастерство понадобилось, чтобы достать этот огрызок? – Зевран всегда появлялся позади. Видимо, считал, что подходить иначе – дурной тон. Иану порой хотелось запустить в неугомонного эльфа чем-то не слишком смертельным, чтобы отучить от пагубной привычки, но всё никак не выходило, да и привычным уже стало такое появление.
– Это настоящая растрата моих уникальнейших талантов, – притворно вздохнув, Зевран подошёл-таки ближе, заинтересованно поглядывая на гримуар из-за плеча Иана. Тело само немного расслабилось, ощутив приятную тяжесть пытавшегося стать повыше эльфа. На губах заиграла ехидная, довольная улыбка.
– Как будто ты сожалеешь, такое ведь представление устроил… – Амелл притворно вздохнул, немного поворачивая голову так, чтобы видеть собеседника, а не только ощущать повисшее на нём тело. Прекрасное тело, к слову, да только опять ведь сбежал бы…
– Грандиозное? – пытливо поинтересовался Зевран, протягивая ладонь к книге. И тут же обиженно надулся, отстраняясь, когда Иан мягко отвёл его ладонь. – Всё для нашей великолепной ведьмы?
Амелл мысленно вздохнул, возводя глаза к небу. Мысленно, чтобы не получить от разобидевшегося Ворона что-то отравленное в похлёбку. Строго говоря, Иан до сих пор не понимал, почему Алистер так сильно опасался ядов Морриган, но вовсе не думал о способностях Зеврана.
– Ты же себе подарков не просил, – Амелл пожал плечами, наблюдая за перемещениями эльфа. Тот спокойно устроился на коряге, с которой едва встал Иан. – Хочешь, и тебе достанем кинжальчик?
– А молчать о том, что тут творилось, мы будем… – Зевран замер, легко пошевелив в воздухе пальцами, точно подбирая слова. Голос его так и сочился ядом напополам с ехидством. – Из желания быть скромнее?
– Нет, – Амелл вздохнул, качнул головой и присел обратно. – Из желания благополучно дожить до конца Мора.
– Я привык быть исполнителем, который не задаёт вопросов, – Зевран вздохнул, опустив голову так, будто подставлял шею палачу. Голос стал тише, значимее. Понять, манипулировал он или же действительно был расстроен, не получалось. В конце концов, мог и совмещать. – Ты сам просил отказаться от старых привычек.
– Зев… – но эльф вскинулся, быстро остановив Иана, вцепился в предплечье. Не окажись брони, следы, должно быть, остались бы на долгое время.
– Нет! Ты скажешь мне, какого архидемона мы попёрлись сюда приканчивать разбушевавшуюся старуху!
– Гримуар, – приподняв книгу, Иан аккуратно дотронулся ею до чужого лба. – Морриган он был нужен для ритуала.
– А заодно для того, чтобы окончательно спятить, обвиняя в чём-то беззащитную старушку, – раздражённо фыркнув, эльф-таки выцарапал гримуар в свои загребущие руки и начал быстро разглядывать, мимолётно бормоча под нос себе какую-то ересь. – Смотри, как бы она тебя не прикончила однажды ночью, вдруг решит, что и ты ей смерти желаешь.
Не сразу, но до Иана дошло. А когда дошло, захотелось приложить упрямца к чему-нибудь твёрдому. Что-то подсказывало, истерил Зевран исключительно из-за своей внезапной целомудренности. То ли завидовал, что Амелл не мучился, как он, то ли сам хотел оказаться на предполагаемом месте Морриган. Впрочем, доказывать обратное Иан не спешил.
Вообще подобные истерики отлично лечились. Мягко выдрав заветный гримуар из цепких ладоней, Амелл осторожно отложил его в сторону. Сочувственно-понимающе кивая на каждое возмущение, которым покрывал его разошедшийся Зевран, Иан, мягко придерживая того за плечи, медленно прижимал его ближе. Конечно, потом эльф должен был обиженно уйти, гордо подняв голову, но в данный момент он что-то не спешил серьёзно вырываться или кричать, сам же тянулся к Амеллу, урча свои возмущения. Иан тоже не прочь был поворчать – место они выбрали чересчур неудобное. Жаль, обоим было как-то наплевать.
Зевран был чересчур взвинчен, Иан же, наконец, дорвался. Временами он, конечно, был засранцем, но эти выкрутасы били по обоим чересчур сильно. Амелл и представить не мог, как сильно ему не хватало упрямого эльфа под боком. В ушах звенело, перед глазами плыло – Иан чувствовал себя вновь подростком, дорвавшемся-таки до взрослой жизни. Не сказать, чтобы он скучал по быстрым, рваным движениям, слишком резким и иной раз доставлявшим одни проблемы. Впрочем, это пришло бы потом, сейчас получалось только с рыком притягивать гибкого эльфа ближе, оставлять синяки везде, куда мог дотянуться – руками, зубами… Иан знал, едва их общее безумие кончится, Зевран вновь будет готов сбежать в дальние дали. Но пока тот был ещё рядом, сам старался то ли разодрать Амелла на части, то ли вплавиться в него, жарко дыша в шею.
***
– Держи, – гримуар упал совсем рядом с костром Морриган. Та, быстро оттащив его от опасности, быстро обернулась, столкнулась с внимательным взглядом Иана. Тот цепко изучал что-то, не отрывал взгляда, будто придавливал к земле. Он что-то искал, но только найти никак не мог.
– Спасибо, – едва заметно кивнув, ведьма отвернулась. Позади послышался тяжёлый вздох, тихие шаги. Задерживаться дольше необходимого Амелл явно не желал.
– Без проблем, – голос звучал громче, будто говорил он уже издали. Необходимости не было, Морриган могла услышать много больше. Иан намеренно делал вид, что про эту её способность не знал, отгораживаясь всё больше. – Но постарайся нас не угробить.
– Ты тоже, – пробормотав себе под нос, Морриган уткнулась в свою новую игрушку. Вот только погрузиться в изучение не смогла – точно по нелепой закономерности, на лагерь напали.
На самом деле, подобное случалось довольно часто. Не всерьёз, разумеется, но частенько на лагерь набредала какая-нибудь тварь, от которой дежурно избавлялись без шума. Обычно таких тварей было не слишком много: одна, ну, две-три приползали к свету костров. В этот раз перевалило за десяток. Хотя на самом деле никто не считал: с места, где случилось побоище, хотелось побыстрее уйти, оставив всё позади. Вечер и так выдался нелёгким.
Иан был заметно напряжён, им владело странное, почти болезненное возбуждение, когда и усидеть на месте не выходило, и сделать что-либо – что угодно, на самом деле – просто не получалось. Винн, не будь она столь сильно занята едва шипевшим от боли Алистером, наверняка бы похвалила: за выдержку, за стойкость, ведь Иан так и не сорвался. Пока. Никто не задался вопросом почему, все были заняты своими делами. Возможно, и зря: Амелл едва дышал, дёргался от каждого звука и никак не мог отвести горевшего взгляда от напряжённого эльфа. Тот, похоже, просчитывал, как бы поаккуратнее избавитьсебя от общества Иана. Что ж, обойдётся.
Нападение вышло внезапным. Никто не планировал, не искал именно их костёр. Просто нужно было отойти чуть дальше, хотя бы к Лотерингу, на чьих развалинах, должно быть, ещё не успела остыть пролитая кровь.
Иан рвано вздохнул, поднёс ближе к лицу дрожавшие пальцы, сжатые в кулаки. Нужно успокоиться, просто упокоиться, пока ничего не случилось, с них хватило и одного нападения, на сегодня, пожалуй, им и так хватало впечатлений.
Поначалу всё шло, как и обычно. То есть, конечно, нападение было внезапным, но… да Маферат раздери! Это должно было случиться рано или поздно! Им ещё повезло, что никто не успел заснуть, не стал лёгкой и быстрой добычей. Иан не знал, смог бы сдержать рвавшийся наружу гнев, если бы это произошло. Даже мысленно он не мог представить. Не сейчас. Мысли скакали с одного на другое, сосредоточиться было попросту невозможно. Но необходимо: сейчас, в этот самый момент, самым опасным для усталых, но, в общем-то, радостных спутников был он сам. Амелл почти чувствовал закипавшее в голове пламя.
Поначалу всё шло, как должно было идти. Как-то так, за многие стычки, они научились работать слаженно. Ничего удивительного, верно? Целитель, пусть и способен дать отпор, никогда не полез бы на рожон, равно как и лучник, и маг не должны были приближаться к врагам слишком близко. Как-то так сложилось, оказалось само собой, что работать в паре – гораздо надёжнее, чем в одиночку. В паре, в тройке, да хоть скопом налететь, главное – не одному.
В этот раз ближе всех к Иану оказался Ал. Тот едва подошёл, должно быть, хотел поговорить. И тут на них налетели. Безумные глаза, злобное шипение, скрюченные лапы – полный набор ночных кошмаров кого-то более восприимчивого. Амелл не собирался заигрываться, не в этот раз: лагерь должен был оставаться безопасным, единственным местом, где они могли передохнуть. Играм здесь было не место.
Движения мага – в руках точно сам собой оказались полюбившиеся клинки – были быстрыми, верными, он не стремился что-то узнать, доказать или перед кем-то покрасоваться. Не сказать, что он хоть когда-то таким занимался, но сейчас он особенно сильно следил за тем, чтобы никто не смел даже задумываться о порождениях. Он привычно отрешился, забылся, просто защищаясь сам и защищая других. Конечно же, стоило сразу понять: что-то столь идеальное просто не могло существовать.
Взгляд Иана лихорадочно переходил с одного спутника на другого, раз за разом убеждался, что каждый был цел. Жив, по крайней мере. Но что-то было не так. Зудело где-то на задворках сознания, не давало покоя, хотя о каком покое может идти речь, когда всё вокруг, в прямом смысле всё, пытается убить?! Иан дёргался, пару раз почти пропустил сильные удары секирой от злобных тварей. Отрещённо думал: ещё немного – и с ногой можно было бы проститься, хорош был бы Серый Страж.
Иан уже в третий раз заканчивал осматривать цветной вихрь, в который временно превратился их лагерь, когда внезапно замер на месте. Рука дрогнула, меч соскочил, встретив на своё пути не податливую плоть, а сталь; беспощадная молния едва не попала в разошедшегося Огрена, заставив того спешно отскакивать в сторону. Амелл уже успел снять доспех, потому казался лёгкой мишенью, но сейчас действительно стал ею. Впрочем, Иану было плевать: он не видел эльфа. В первую секунду мага сковал страх, от которого не получилось отделаться. То, что Зеврана попросту не было в лагере, когда порождения напали, Амелл понял далеко не сразу. Как и не вспомнил собственную же просьбу набрать побольше нормальных веток.
Иан не знал, что случилось бы дальше, не отвлекись он на быстро осевшего Ала. Боковым зрением заметил быстрое движение, тело среагировало само, давно привыкшее отвечать ударом на удар. Вот только пробежавшая по мечу искра окончилась ярким, быстро расширившимся шаром, в итоге оказавшимся защитным полем. Вот только столкнувшихся с ним порождений раскидало к ближайшим деревьям уже мёртвыми. Это были последние твари. Алистеру помощь Винн требовалась немедленно, ведь булькавшие звуки и тихий присвист при дыхании нельзя было назвать хоть немного внушавшими доверие, да?
Бросить друга на целительницу и свалить не получилось. Паника накрывала волнами, накатывала, как перед приливом. И не отпустила, даже когда из чащи, сдавленно ругаясь, вылез расцарапанный, но вполне целый Зевран. Должно быть, он перехватил-таки пару тварей, потому и задержался. Вот только оправданием это Иан посчитать не мог. И сейчас, наблюдая за напряжённым эльфом, быстро переключаясь на уже вполне целого Ала, Амелл кристально ясно понимал: догонялки с Зевраном подходили к концу.
Иан никогда не любил делиться, всё, что попадало к нему, становилось его – вещью, зверем, человеком, заклятьем… Мальчику было проще присоединить что-то к себе, чем поделиться. Так, он просто притаскивал в дом щенка, захотевшего полакомиться его обедом, а после – вцеплялся в кухарку, возжелавшую этого щенка погладить. Потом, правда, случился Круг, но от дурных привычек Амелл так и не избавился: каждый раз, каждый грёбанный раз он просто забирал себе что-то новое и довольно устраивал в своей мысленной иерархии.
Делиться Иан не любил. А уж отпускать и вовсе не умел. С годами он, повзрослев и поумнев, начал понимать всю ненормальность, абсурдность того, что творил, но переделать себя уже не получалось. Зеврану только предстояло в этом убедиться на своей шкуре, как бы Амеллу ни хотелось остановиться. Он просто не мог, точка невозврата была пройдена и, кажется, он так и не заметил этого светлого мига. А теперь… как будто у одного Зеврана не было выбора…
Обычно Иан мог себя контролировать: доброжелательно улыбался, сжимая руки в кулаки, старался быть ненавязчивым и спокойным, но сейчас он вряд ли бы выдержал. И, выбирая между окончательным срывом и небольшым диктаторством, он был вынужден выбрать второе. Ну, или двое идиотов крайней степени просто забыли осознать, как же их привлекало безумие друг друга. Амелл отчаянно надеялся на первое, но самообман никогда ему не давался.
– Цел? – наконец, когда Винн отошла, Иан смог подойти к распластанному по лежанке другу и мягко дотронуться до плеча. Губы неслышно прошептали «прости», глаза напротив – мягко моргнули. Безмолвный диалог кончился, так и не начавшись. Слабо ухмыльнувшись, Иан отстранился, отошёл всего на пару шагов, собираясь с мыслями. Да к Маферату всё, надоело.
Зевран не вскрикнул даже – сдавленно пискнул, когда Амелл приблизился с самым суровым своим выражением лица. Должно быть, подумал, что его собирались прикончить. В принципе, он был не так уж далёк от истины: выволочка эльфа ждала преотвратная. Но не сегодня. Сейчас Иан был способен лишь на одно: упасть на вещмешок, заменявший подушку, прижать эльфа поближе, уткнувшись тому в волосы, и спать.
Что-то подсказывало, дальше ждало что-то совсем уже отвратное. Эти предчувствия накатывали на Иана редко, но почему-то были меткими, как никогда. В последний раз они посетили Амелла ещё в Круге, за пару дней до того, как Ирвинг вызвал его на Истязание. Обычно спать в такие ночи не выходило вовсе, лишь ненадолго проваливаться в темноту, чтобы вынырнуть в реальность едва ли через час, дрожа всем телом, едва не воя от озноба, выворачивавшего наизнанку. Что ж, всегда должно было быть место новому: этой ночью Иан спал на редкость крепко. И снилась ему лишь мягкая, полная щемящей нежности лёгкая песня, что как-то, совсем недавно, хоть и казалочь – бесконечно давно – им пела Лелиана, глотая солёные слёзы.
***
Конечно же, предчувствия Иана не обманули. Наивно даже было думать о таком. Строго говоря, он и не думал. Во всяком случае, как он и предполагал, встреча с королевской особой не задалась ещё на этапе планирования: Анору удерживал самый верный из сообщников Логейна. Амелл искренне сомневался, что ей грозило хоть что-то.
И всё же он не послал Эамона сразу же к Архидемону. Всё же относительно дворцовой жизни он был осведомлён значительно лучше. В своём презрении и ненависти, граничащих с острой неперносимостью интриг, Амелл был, как никто, похож на Алистера. Вот только, будто в насмешку, гораздо более сильной была скука: Иан никак не мог отделаться от ощущения, что даже Порождения лучше продумывали свои действия, чем дворцовые интриганы.
Потому Иан почти не сопротивлялся, когда его чуть ли не пинками сопроводили до замка Хоу. Единственный раз он взбрыкнул, когда Алистер вздумал рыпаться. Ничуть не стесняясь в выражениях, Амелл довольно доступно объяснил другу, почему не стоило на следующий день после получения смертельной раны, как бы легко её ни вылечила Винн, кидаться вновь на чужие клинки.
Винн, мягко положив руку будущему королю на плечо, мягко заверила:
- Я присмотрю за ним, не волнуйся.
Благодарно кивнув, Иан даже немного расслабился. Так стало намного спокойнее, пусть он и искренне жалел, что Винн тоже приходилось оставаться в стороне. Не только потому, что она, единственная из всех них, могла прилично залатать дырку в теле. Столь живой, озорной, куда-то спешивший человек искренне восхищал Иана, вынуждал двигаться вперёд, становиться лучше. Так бывало всегда, ещё в Круге одна лишь Винн могла его расшевелить. Всегда могла, даже ещё не зная о нём ничего. Она одна – ни Ирвинг, ни Грегор, ни кто бы то ни было ещё – могла одним взглядом подстегнуть, подтолкнуть, заставить сделать ещё один шаг. Казалось кощунством лишать её хоть толики их истории.
В общем и целом, их вылазка не должна была стать даже немного волнующей, потому Иан просто махнул рукой на все жалобы, даже не позавтракал толком, решив, что вернётся ещё до обеда.
Сейчас, сидя на студёном полу камеры, он думал, что его последней прекрасной идеей за день была та, в которой Алистер оставался под надёжной защитой Эамона.
Неприятные знамения преследовали попросту на каждом шагу: началось всё, конечно же, с мягких приветствий прошлого. Камеры, пыточные устройства, застоявшийся, застарелый запах крови… в один миг Иану показалось, что он вовсе не взрывал к Архидемону свой главный кошмар, что вот он, вернулся, и уже через пару минут настанет его очередь корчиться в оковах. Наваждение спало едва ли не в ту же секунду, но напряжение уже не уходило, грызло откуда-то изнутри. Амелл не боялся, не этого, но смотреть спокойно попросту не мог. Вообще не мог смотреть. Да только и поджечь, уничтожить тоже было нельзя. Не сейчас. Если до этого момента у Иана и оставались сомнения относительно Хоу, Логейна, да хоть кого-то, кто смел им помогать, то теперь они отпали полностью. Одержимые фанатики никогда не совершали благих поступков, лишь занавешивали собственные зверства чем-то условно прекрасным. Очередная точка невозврата оказалась позади.
Иан обыскивал замок быстро, бегло, так глубоко погрузившись в собственные мысли, так боясь вновь увидеть что-то не то, что едва не пропустил камеру Риордана, орлесианского Стража. Да и не слушал он того вовсе, о чём после очень жалел. Амелл понимал: даже верни он всё назад, ничего бы не изменилось, он не был способен совладать с собой в тот момент, но всё равно отчаянно жалел, что упустил ту возможность. Слишком много вопросов осталось без ответа, слишком много надежд и страхов скрывались за простым интересом, но Иан уже давно научился игнорировать собственные порывы. Было б в этом ещё хоть что-то хорошее…
Теперь, возвращаясь мыслями назад, Амелл осознавал собственную глупость: любой мог бы заметить тонкие нити ловушки, в которую они все угодили, едва переступили порог поместья. Но он был слишком озабочен своими страхами, своими желаниями, равно как и каждый, кто был с ним. Должно быть, ещё одно заклятье, которое он пропустил. Винить в произошедшем кого-то, кроме себя, было глупо.
Встреча с королевой, а до неё – с теперь уже мёртвым Хоу, – смазалась в памяти, Иану было слишком скучно вспоминать эти встречи даже сейчас, когда, казалось бы, времени было больше, чем нужно. Но нет. Амелл, очнувшись в камере практически голым, дрожал от холода и в первую секунду не понимал даже того, кто он сам. Сердце мгновенно сковал страх, лёгким инеем покрывая и без того не тёплый пол камеры. Но уже через секунду мир взорвался целой волной важных и ничего не значивших деталей, идей, мыслей, от которых попросту кружилась голова.
Сейчас Иан пытался воссоздать мысленно хотя бы кривое подобие произошедшего, на большее он был не способен: в ушах всё ещё звенело, мир рассыпался осколками, стоило сделать более резкое и необдуманное движение, чем он мог бы себе позволить. Получалось пока не совсем хорошо, но Амелл мирился с таким незначительным неудобством. Пока.
Иан припомнил один из уроков Ирвинга: чем ближе события были к наложенному заклятью, тем больше они смазывались, изменялись, превращаясь в дурной сон. Ту речь учителя Амелл мог воспроизвести едва ли не дословно, но так и не смог вспомнить запретного проклятья. Может, Ирвинг и не называл его, он часто говорил о чём-то запрещённом, пытался научить Иана противостоять дурному влиянию. Жаль, нужные мысли приходили в голову слишком поздно.
Что-то похожее было и с другими воспоминаниями: Иан помнил устроенную им драку со стражниками, помнил болезненный удар о мраморный пол, но никак не мог понять, что же послужило причиной его заторможенности, сонливости, странного равнодушия. Слышал ли он тихий шёпот где-то за пределами сознания? Нет. Видел ли хоть что-нибудь? Нет. И всё же что-то там было, кто-то был, прятался в Тени, шепча поганые слова себе под нос…
Ладно! Обдумать всё он сможет и позже, вернувшись к Винн, которой могло быть известно чуточку больше. Сейчас на пути к волшебному исцелению её рук, речи, от которой головная боль отступала сама собой, стояло… многое. Для начала – запертая решётка и отсутствие одежды. Иан от одной мысли о том, что с его Ткачом, заменившим в последнее время привычный посох, что-то случилось, чувствовал подкатывавший к горлу гнев. В любом случае, сидеть и ждать дальше он не был намерен.
Подскочив на ноги слишком резво для человека, ещё совсем недавно едва ползавшего по своей клетке, Амелл задумчиво улыбнулся прошедшему по коридору охраннику. Может, он и не был прелестной девой, но прекрасно знал, как реагировали ублюдки на беспомощного, скованного по рукам и ногам мага. Особенно если эти ублюдки мало разбирались в тех, кого держали.
***
Винн обычно не поощряла чужую кровожадность, старалась осадить зарвавшихся детей, ещё ничего не понимавших в жизни. Насилием никогда ничего не получалось решить, но сейчас, как никогда раньше, она хотела отступить от собственных принципов и хотя бы не останавливать озверевших Алистера и Зеврана. Быть может, Анора и могла быть полезна, быть может, её поддержка многое решала, Эамону всё же было виднее. Вот только целительница не желала понимать, что же за польза такая требовала принести в жертву самый важный кусочек механизма, который должен остановить Мор. Без Иана они…
Винн никогда не умела себе лгать, потому попросту махнула рукой на собственные отговорки. Этот ребёнок не заслуживал подобного обращения. Целительница видела, как Иан взрослел. Видела, как закрывался, зарываясь в книги, опуская глаза. Видела, как корил себя за любую, даже незаметную ошибку. Он мог быть своевольным, но от собственных мыслей не отходил. Каждый раз, смотря на него – будь перед строгим взором упрямый подросток или же вышколенный юноша – она видела изломанные кости и перебитые крылья. Звучало банально даже в мыслях, но Винн ощущала именно так. Она попросту не могла не переживать за Иана. И вот, сейчас, когда он начал справляться, должна была появиться эта самая Анора, для которой, казалось, ничья жизнь не была ценнее шахматной фигуры, и всё испортить. Винн боялась, что всё вернётся к началу. Голову посещали мрачные мысли: что бы там себе ни надумала королева, она, должно быть, сделала ставку на Алистера, но теперь, увидев его истерику, переключит внимание на Иана. Винн знала его, тот мог согласиться с ней. И уже за одно это Анору хотелось придушить, хотя бы чужими руками.
Вздохнув, целительница потёрла виски, где быстро билась напряжённая жилка. Нужно было успокоиться, гнев и злость можно будет выплеснуть и после. Сейчас – прямо в этот момент – Иан был совершенно один, окружённый глуповатыми и жестокими солдатами Логейна. Вряд ли они стали бы церемониться с мальчишкой. В прошлый раз это, как говорили, закончилось столбом огня до небес. Думать, что мог натворить уже осознанно разъярённый, неуправляемый маг, загнанный в угол, Винн не хотела бы.
– Мы сможем потом выяснить, кто виноват и в чём, – вздохнув, она поджала губы на пару секунд, борясь с собой. Всё же разум побеждал. – Алистер, Зевран, вытащите его для начала, наш Страж и сам можем разобраться с… тем, что случилось по недоразумнию. Это же недоразумение? – Винн холодно смотрела на Анору, пока та не кивнула, смущённо потупившись. Да уж, дочурка явно пошла в папочку.
И всё же целительница не удержалась, направилась следом. С одной стороны, не хотела, чтобы детишки – безрассудные, ослеплённые страхом, натворили чего. С другой – боялась опоздать, не могла попросту сидеть и ждать, когда же бравые спасатели явятся. Боялась увидеть жёсткий, затравленный взгляд, что навеки отпечатался в памяти, когда мальчишек только привезли в Круг. Тот полубессмысленный, безумный взгляд долго ещё снился целительнице.
Опыт часто играл злую шутку: порой от точности некоторых прогнозов хотелось выть. Нет, тот взгляд Винн не достался, но легче тоже не стало. Ещё даже не подойдя к форту, Винн явственно осознала: что-то было не так. Слишком тихо, слишком безлюдно для дворцового квартала. Слишком сильно пахло безумием напополам со смертью – очаровательное сочетание.
Иан встретил спасателей у входа. Дверь, едва прикрытая, колыхалась от ветра, но никто её не охранял. Что-то подсказывало: спрашивать, что стало с теми, кто его охранял, не стоит. Амелл, впрочем, и не скрывался: едва заметив пристальный взгляд целительницы, деланно ухмыльнулся и свято, как на отчёте, признался, что постарался не прикончить всех и вся внутри своей недолгой темницы. В насмешливом взгляде угадывалось ожидание: очередной нотации, очередного разочарования. Что ж, возможно, Винн его и разочаровала.
Подойдя ближе, целительница отстранила дорвавшихся детишек и обняла великовозрастного дурня сама, не давала вырваться ещё долго, пока, наконец, напряжённая спина не расслабилась, а дыхание не выровнялось.
Отстраняться она не спешила, всё ещё опасалась, но страхи были напрасны: взгляд Амелла был кристально ясен, он, как бы сильно ни ударил по нему этот форт, смог себя сдержать, не шагнул за грань. Его взгляд постепенно становился обычно насмешливым, осторожным, но в чём-то и мягко усталым, а вовсе не полупустым, безумным. Точно читая мысли, Иан едва заметно покачал головой: нет, ничего фатального, мир всё ещё был прекрасен, а сердце могло спокойно биться. От намётанного взгляда не ускользнуло, каким тихим сделался эльф, как отчаянно он старался отстраниться, отойти подальше, и как неосознанно, незаметно для самого себя тянулся к нему Амелл, но всё же не дотрагивался, просто был рядом. Ему этого хватало.
Теперь Винн могла быть спокойна: Иан не совершил бы ошибки, он даже не лгал сейчас, говоря, что постарался не убить всех. Целительница была уверена: этот монстр был не просто знакомым или ручным, он был своевольным, но держал себя крепче, чем все оковы, которые мог предложить ему мир.
Игры с огнём
Иан много раз слышал: предательства простить нельзя, утраченного доверия уже не вернуть. Никогда нельзя было поверить тем, кто легко отказывался от собственных слов. Иан не раз видел подобное, не раз сам был не готов простить (тому же многоуважаемому Логейну прощение не грозило ни в какой из перспектив), но вот друзья, те, кто нашёл путь к нему... Амелл просто не мог отказаться. Не от своей веры, нет – от чужой. Почему-то каждый раз – каждый чёртов раз – начинало казаться, что это его вина: не уследил, не понял, не разгадал. А если и разгадал, то не предотвратил. Виновен всегда был один лишь Иан.
И всё же прощать – по-настоящему, забывать чужие ошибки, смотреть сквозь пальцы, – он не умел, просто не получалось. Получалось помнить каждое несовершенство, каждый неверный шаг; получалось учитывать их, принимать, но не забывать. И даже на это требовалось время. Раньше Иан и не замечал подобного, но раньше его кровь остужало ледяное зелье, державшее чувства в узде. Сейчас такой привилегии у него не было, ему осталась другая, совсем бесполезная – наблюдательность. Он видел сожаления Эамона, неспособного нормально посмотреть в глаза Алистеру, видел, как уже Алистер закрывался, если требовалось прогуляться по Денериму, как его плечи будто каменели под невероятной тяжестью. Видел умиротворённые взгляды Винн, направленные куда-то вдаль...
Видел он и сомнения эльфа, замершего рядом. Лёгкое волнение, болезненную тягу – вон, аж вперёд наклонился немного. Амелл понимал, сам иногда хотел вернуться назад, в то время, когда можно было просто ходить по Башне и изредка доставать Йована. Действительно понимал тоску, скрытую во взгляде Зеврана: всё же наверняка было не только плохое. А перечеркнуть всё хорошее много сложнее, чем могло бы показаться: одной подлостью, одним предательсвом нельзя вымарать из памяти ни тепла, ни покоя. Можно было злиться, открещиваясь с силой от того, что прошло, но оставить окончательно... Иан понимал, но легче не становилось.
В груди становилось всё горячее, всё сильнее её сдавливало странное, тяжёлое чувство. Амелл видел хищный, уверенный взгляд Тал... Таль... старого знакомого его – его ли? – эльфа. Ещё до того, как мужчина открыл рот, Иан знал, что тот спросит. И это явно не было частью задания, тот просто был зол, больше никак не мог повлиять. И Зевран повёлся. Пусть всего на пару секунд, путь не всерьёз, но он раздумывал. Это видели Вороны, это видел Иан, возможно, ещё упёртая ведьма. Пожалуй, это злило больше всего. Потому что это было его, его одного, больше ничьё.
Амелл разозлился, а магов лучше было не злить. Никогда. В прошлый раз эти униженные-оскорблённые подтолкнули мир то ли Архидемону в пасть, то ли всё происходившее уже было лишь горячечным предсмертным бредом агонизировавшего мира.
Небо как-то в момент потемнело, почти так же стремительно, как лицо Иана. Вместе с ним тут же напряглась ведьма, следом за ней с секундным опозданием, Стэн, чувствовавшие обстановку много лучше Алистера, вечно лишь следовавшего за ними.
В обычной ситуации Зевран бы, едва не читавший мысли Амелла, уже оказался за спинами немаленькой вороньей стаи, но... не сейчас: неловко, для своего привычного уровня разумеется, дёрнувшись назад, он едва успел отпрыгнуть из-под атаки, едва не оставившей на месте небольшого грязного проулка дымящееся пепелище, но вряд ли кто-либо смог бы даже обратиться к Иану с укором по поводу вышедшей из-под контроля ситуации. Во всяком случае, не тогда, когда он, уже взяв себя в руки, второй волной попросту придушивал выживших воронят. Особенное внимание, конечно же, получил Тальесин: его жизнь Амелл забирал, не сводя тяжёлого взгляда с Араная. Вопреки ожиданиям, тот лишь наблюдал, даже не попытавшись вставить и слова.
Взгляд Зеврана был немного стеклянным, немного безумным, а то, что ещё там было, Иан предпочёл не разбирать: бравый Страж попросту боялся увидеть то, чего не хотел.
Страх всегда двигал историю: одни боялись оказаться в рабстве, другие – остаться без власти, третьи... да Маферат с ними, и на них грешок нашёлся бы. Боялись – боятся и будут дрожать от сковавшего лёгкие ужаса и дальше – все. Пожалуй, выберись со дна своей бездны тварь из Тени, вызывавшая ужас, мир был бы обречён. Да только ту тварь свои же собратья желали отправить в небытие едва ли не больше живых, ведь у каждого есть свои страхи. Почти у каждого, но Иан явно давно уже был рекордсменом дурного театра собственной жизни.
Тальесин задыхался непозволительно долго, хватался за жизнь, всё никак не желал подыхать. Что ж, в живучести Воронов Иан и не сомневался. Тяжело вздохнув, он, наконец, отпустил наёмника, потянувшись за кинжалом на поясе. В конце-то концов, грубая сила тоже была неплохим вариантом. Не дожидаться же, пока острый язык наёмника начнёт ужом извиваться, выторговывая себе жизнь. В перевоспитывающие подонков няньки Амелл точно не нанимался.
Зевран до последнего не отводил взгляда, даже потом, уже убедившись в том, что тело Тальесина начало холодеть, долго не мог отойти, не веря чему-то своему. Иан не видел, поспешив сорваться за гонцом Эамона, которому так удачно что-то понадобилось. Смотреть своему – теперь уже точно своему – эльфу в глаза не было сил. И желания увидеть там вовсе не облегчение.
Амелл отчаянно трусил, сердце заходилось где-то в горле, порой мешая дышать. Как-то отстранённо подумалось: хорошо, что страх был столь привычен, столь знаком; хорошо, что заставлял леденеть внутри едва ли не полностью, иначе Мор мог немного опоздать с разрушением мира.
Мысли в голове носились с бешеной скоростью, перепрыгивая с одной совершенно бесмысленной на другую точно такую же. Иан полупривычно-полузабыто отмахивался от них, временами потирая хмурый лоб. Проблем хватало и без собственного, совершенно не нужного страха, причины для которого, к слову, были попросту смешны. Судя по информации Аноры, в эльфинаже происходило что-то жуткое, времени на странные ужимки Араная не было. Оставалось лишь убедить в этом себя хотя бы на время и продолжать игнорировать вовсе не мягкие – прищуренные, внимательные, преследовавшие, но никак не мягкие – взгляды в спину.
Первостепенной целью был эльфинаж, и отправляться туда без целого живого эльфа было не слишком хорошей затеей.
Зевран был непривычно молчалив, почти не шутил, но не отходил от Иана и на шаг. То ли злился и примеривался, как бы поудачнее прикончить, то ли опасался, как бы тот не сбежал. Или его не "сбежали", тут уж как посмотреть, варианты были. Радовало лишь то, что времени обращать внимание на сопение за плечом не было. Вообще мало на что можно отвлекаться, когда ты – едва прошедший Истязание маг, всю свою жизнь стремившийся держать себя в узде, когда тебя весьма заинтересованно пытается прикончить тевинтерский магистр, для которого любое ограничение условно. Один бы он точно не справился, магистр даже не стремился скрывать своего брезгливого превосходства. И это даже не злило, на злость просто не было времени.
Как никогда раньше Иан был рад присутствию Винн. Она не только успокаивала, но и не давала никому из них сдохнуть. Мало что могло остановить магию крови (ничего доступного, по сути), но без целителя всё было бы как-то совсем печально.
И всё же у него получалось! Пусть не сразу, пусть поначалу казалось, что здесь – в тесном подвале, полном клеток и каменных выступов, всё и должно было закончиться, но получалось. Внутри взыграл детский восторг, дыхание сбивалось уже вовсе не от усталости, не от чужой давившей силы. Амелл напряжённо замер, восстанавливая дыхание. Магистр был ещё жив, а лучшим оружием всё ещё оставались слова. И слова его были до ужаса правильными, буквально мгновенно въедавшимися в кожу. Отказаться от них, попросту отбросить, было почти непосильно трудно. Никакой магии, никакой силы, лишь чёртовы слова: не обещание даже, не мольба, циничный в своей простоте договор с демоном Тени. Товар в обмен на доказательства, чистая сделка.
Иан замер недвижной статуей, донельзя похожей на запертую в Башне Круга предсказательницу. Предложение магистра было выгодным, рациональным. Разбрасываться такими козырями, тем более перед самым Собранием Земель, где каждая собака, оставшаяся преданой Логейну, могла получить свою кость, было неразумно. Отказываться от подобного могущества, когда в обозримом будущем маячил Архидемон – практически самоубийство. И пусть едва ли не наизнанку выворачивало от отвращения... не все решения в жизни приятны, а уж удерживать на лице маску Иан мог, как никто...
Внезапно в стройную цепочку размышлейний что-то попало, будто споткнувшись, Амелл потерял мысль, вновь вернувшись в реальность. И не сказать, что был сильно этому рад: повторно убедить себя в том, что ломать тело магистра не стоило, он вряд ли бы смог.
За спиной мрачной статуей застыл Зевран. До неодобрения Винн, Алстера, да хоть самого Создателя Иану дела не было, но легко дотрагивавшиеся до шеи тонкие, чуть дрожавшие пальцы не позволяли сделать последний шаг. Амелл многое отдал бы, чтобы эльф никогда не обнаружил, какой властью обладал над ним, но того, похоже, волновало больше что-то другое. Оставалось понять только, что.
– Ты же не собираешься согласиться? Магам крови, тем более высокопоставленным, верить на слово... я, знаешь ли, тоже на заданиях обещал золотые горы, оказавшись рядом с объектом, потом его живым уже никто не находил, – голос эльфа был мягким, почти безмятежным. В меру насмешливым и чуточку лукавым. В чём-то он хвалился, в чём-то – предостерегал. И был абсолютно спокоен. Только ладонь немного дрожала. Совсем слабо, почти незаметно, разве что так, совсем рядом, когда пальцы слегка касались кожи. В самом деле, не за руку же своего Стража хватать.
Иан мог подождать, вытрясти из эльфа душу, мог проигнорировать, сбросив ладонь, мог хотя бы припомнить чужие раздумья, но... не стал. Как не стал и разбираться, переживал ли Зевран с такой силой за эльфов или же за свою шкуру.
– Не мели чепухи, – Иан раздражённо покачал головой, отстраняясь. Кровь стучала в ушах с такой силой, что оглушала. Сожалений уже не было. Отчаянно захотелось вернуться назад. Туда, где можно было днями напролёт лежать на койке с книжкой и вполуха слушать причитания Йована. Туда, где даже мысль согласиться на сделку с магом крови была смешной... сейчас смеяться не хотелось вовсе.
Магистр дёрнулся с криком, видимо, тоже понял, что Страж уже не был готов соглашаться. С отвращением зашипел, пытаясь отползти, уколоть напоследок побольнее:
– Щенок, так навеки и останешься рабом, я мог бы дать тебе силу, кот... – захрипев, мужчина замолк, издавая разве что мерзкие булькавшие звуки. Не самым приятным было ощущение, когда кровь в прямом смысле вскипала в жилах. Амелл даже сочувственно вздохнул, покачивая буйной головушкой. Да так на пару мгновений и застыл, наблюдая последние мгновения жизни магистра. Вместе с его глазами стекленел и взгляд Иана. В голове противным шипением раздавался всё тот же хриплый голос: "Ну, сссстоило оно того? Ссссстоило?"
Быстро сорвав бумаги с пояса мертвеца, Амелл развернулся к замершим спутникам, ядовито ухмыляясь.
Должно быть, эльф всё же смог прочитать слишком многое. Как иначе можно было объяснить странную просьбу лишь десятком минут после? Иан не знал, да и знать не хотел, но покорно остался со своим убийцей наедине у тела магистра. Декорации получились весьма символичными.
Зевран немного помялся, переступил с ноги на ногу, не поднимая взгляда. Раньше подобная робость была редкостью. Показывать собственную ранимость, беспомощность... они оба были совсем иными, старались прятаться, читать между строк и никогда – не дай Создатель! – не говорить прямо. Эльфу было проще отмалчиваться, избегать близости, отговариваясь усталостью, Иану – понимающе кивать и проводить ночи, дежуря на пару с Алом или чему-то своему ухмылявшейся ведьмой.
Вот и сейчас оба настороженно замерли, молча переглядываясь.
– Ты хочешь оставить Ала одного с Анорой? – первым не выдержал Амелл. Вздохнув, он сделал пару шагов в сторону лестницы. Поиграть они с эльфом смогут и попозже. Но вновь его остановила слегка дрожавшая ладонь. Второй раз за день Зевран старательно ломал его планы и мозги.
Вздохнув, Иан повернулся, старательно избегая серьёзного, чуть грустного взгляда. Для этого пришлось даже сосредоточиться на том, что своенравный эльф ему протягивал.
– Серьга? – взгляд, должно быть, вышел красноречивым. Раз уж Зевран, наконец, возвёл глаза к потолку, издевательски хмыкая. – Что, уши мне всё же прокусывать будешь?
И тут же добавил, вмиг став серьёзным:
– Ничего не хочешь мне сказать? Или это и есть объяснение? – рука сама собой потянулась вперёд, хватая эльфа за плечи, небольшая встряска ему точно не повредила, хоть дрожать перестал. – Ты избегал меня почти месяц, чуть не свалил, а теперь просто не отходишь. Что за тварь в тебя вселилась, не подскажешь?
Голос громче не становился, интонации не менялись. Иану вдруг показалось, что от усталости он прямо сейчас, на месте, мог бы улечься рядом с магистром и отдохнуть пару часов, послав к Архидемону всех и вся. Но не сложилось. Зевран всё же отменно умел злить окружавших его людей.
– Да, – ухмыльнувшись, Ворон равнодушно повёл плечами, чуть морщась, будто и правда, решил в очередной раз позабавиться, – возьми, это... можешь считать талисманом, можешь выбросить.
– Ну, нет, обойдёшься, – вкрадчиво погладив напряжённые плечи эльфа, Иан ухмыльнулся, доверительно прошептав тому на ухо, – пока толком не объяснишь всё, можешь об этом забыть.
И, развернувшись, быстро покинул подвал.
Должно быть, Зевран знал о своём страже слишком многое. А может, вовсе ничего не знал, как и Амелл, каждый раз замирая от сковывавшего внутренности ужаса, не понимая, что же тот, другой делал, чего хотел.
***
Тихого разговора с Анорой не вышло. Безусловно, Амелл знал, с кем имел дело, уж после её "спасения" точно лишился всех иллюзий, но всё же он надеялся хотя бы на откровенные переговоры. Хотя бы на это. Конечно же, королева предпочла говорить полунамёками, ничего конкретного не сообщая. Их разговор был полон чуши, вычленять из которой смысл приходилось чуть не с лупой, куда уж там иголке...
– Мой отец совсем стал плох, военное прошлое его доконало. Я всецело предана стране, но так за него волнуюсь...
– Быть может, ему стоит уйти на покой? Своей верной службой он это точно заслужил.
– Но кто же доверит правление женщине? Вы? – тихий смех. – Окажетесь на соседней дыбе, не боитесь?
– Ну что вы, я, как и вы, прекрасно понимаю, что в одиночку править столь быстро развивающимся государством – нелёгкий труд. Но... если рядом будет надёжное плечо...
– Жаль, что вы маг, – быстрый, внимательный взгляд полностью огладил статное тело. – Ваша родословная, как и положение, могли сыграть добрую службу.
– Не магия человеком, но человек магией, – чуть нараспев, с лёгкой улыбкой. – Я лишь желаю Ферелдену процветания. А кто лучше Тейринов в этом преуспевал во веки веков?
Анора, ухмыльнувшись, чуть склонила голову, соглашаясь. Цепкий взгляд задержался на лице Амелла, ища что-то. Иан даже знал, что именно – ложь. Вот только скрывать её он умел великолепно. Когда каждый третий желает использовать в своих интригах, а каждый первый – узнать, в чём же секрет главного любимчика Башни, волей-неволей учишься лгать быстро и виртуозно. По крайней мере, для тех, кто не знал о нервной привычке покусывать щёку изнутри и выводить пальцем круги на бедре.
Иан привык лгать, но главное – умел это делать. Простой навык, как пение или вышивание, ничего сложного. Мягкая улыбка, слегка опущенная голова, расслабленная поза... Магов учили покорности, но ещё лучше учили скрывать любую неугодную мысль, мелькавшую в голове.
– И вы пойдёте на такие жертвы ради Ферелдена? – Анора довольно облизнулась, с интересом приподняв бровь. До подавлявшей силы отца ей, конечно же, было далеко, но этого и не требовалось, хватало и изворотливой расчётливости Логейна. Анора не верила в крайнюю степень альтруизма и преданность дружбе у мага. Действительно, как будто они на такое способны. – Вам нужна будет соответствующая... награда.
– Мне хватит и того, чтобы быть рядом с другом, – Иан чуть опустил подбородок, прикрывая глаза. – И служить ему... и вам, разумеется.
Королева чуть подалась вперёд, чтобы дотронуться до предплечья, будто поддерживая.
– Подобная верность должна быть сохранена в песнях, – Иан был уверен, с той же лёгкостью Анора приказала бы прикончить его, будь хоть малейшая возможность того, что он лгал. Королева была уверена: без неё Собрание Стража не поддержало бы.
Что ж, разубеждать её Иан не собирался.
***
Глупо было, конечно, думать, что Алистер мог бы пребывать в блаженном неведенье относительно своего будущего. Вопреки всеобщему мнению, деревенским дурачком он не был, а уж сложить два и два здесь мог бы любой. Не нужно было быть гением: поддержка Аноры стоила дорогого, а без присмотра оставить на троне её можно было лишь одним способом.
– И не мечтай! – быстро затолкнув Иана в какой-то незапертый чуланчик, Алистер грубо припёр его к стене, едва не рыча в лицо. – Этого не будет, даже не думай!
Тот, оглядев раскрасневшегося, покрасневшего друга, сглотнул и попытался сострить, вгоняя его в ещё большую краску:
– Да не в моём ты вкусе, не в моём, не переживай, – и тут же ехидно оскалился. – Или это я тебя сейчас только огорчил?
За что вполне заслуженно получил в челюсть. Получил бы и больше, но трясущийся от гнева и смущения Ал был слишком на взводе, чтобы соображать более-менее трезво. Впрочем, ворота тот так и не отпустил, всё крепче сжимая.
– Ублюдок! – услышать шипение из уст обычно правильного, неуклюжего, но неизменно простого Алистера было в новинку. Ничего нового он так и не породил. Всё те же эгоистичные истеричные вопли обиженного ребёнка, что и раньше. Иан, не выдержав, скривился, за что и был встряхнут с такой силой, что весьма болезненно ударился о стенку затылком. – Какого хера ты устроил? Я не собираюсь занимать место Кайлана!
– Есть предложение получше? – больше Амелл шутить не желал, но избавиться от издёвок не мог. В конце концов, обычно Ал начинал скрипеть мозгами поусерднее, иногда, и правда, что-то полезное понимая. – Может, Эамону предложим? Или нет, посадим на трон могущественного мага, которого никто и ничто не удержит!
– Но... – что бы там Алистер ни желал произнести, Иан ему не дал. Просто не видел смысла выслушивать очередной бред, на сегодня лимит вежливости и сочувствия к ближним баранам он исчерпал до конца.
– Думаешь, я хотел становиться Стражем? Или, думаешь, хотел уезжать из родного дома в Башню? – Иан почти брезгливо стряхнул с себя руки друга перед тем, как продолжил, уже тише, спокойнее, но всё ещё со злостью. Разжёвывать прописные истины он никогда не любил. – Даже в десять я смутно догадывался, что иногда нужно засовывать собственные желания куда подальше! Ты хоть представляешь, что будет дальше, если ты не сядешь на трон?
Впрочем, тут Алистер его удивил: не продолжил истерику. Как и Амелл, отодвинулся, насколько позволяли стены, устало выдохнул, покачав головой. Будто и правда, вырос, что-то понял.
– Ты мог бы просто поговорить. Со мной. А не лезть к этой... – поджав губы, попытался поймать нужное слово, лишь через минуту его выплюнул, явно сдерживаясь, – гадюке.
И тут же поднял руку, мягко покачав головой. Устало выдохнул, напряжённо сглотнул. Видно было, что переживал. Не за себя, не за чёртову корону. За друга, который в очередной раз решил всё самостоятельно. Не то чтобы у него плохо получалось, но от Аноры он ждал всего.
– Что ты ей пообещал? Я всё равно придушу её обожаемого папашу, пусть хоть сотню раз остановит Мор.
Голос Алистера окреп, отвердел. Может, это и не было такой уж плохой идеей, сажать его на трон... кивнув себе, Иан постарался смягчиться. Конечно, посвящать Алистера в план он не желал с самого начала, но теперь можно было отбросить любые сомнения: если леди Анора не была способна сохранить конфиденциальность беседы, то не стоило даже думать, чтобы выполнять условия сделки хотя бы частично.
– Что бы я ей ни обещал, тебя это не коснётся, – Иан вздохнул, морщась от лёгкой боли. Похоже, без припарки всё же не обойтись. – Твоё дело – принять корону.
И тут же добавил, пока Ал не начал истерить по новой. Создатель сохрани, иногда казалось, тому лучше было родиться девчонкой, даже Лелиана истерила меньше.
– Я не смогу стать правителем. Ни при каком раскладе, хоть сил лишусь, мне не простят прошлого... – голос был усталым. Выдохнув, Иан попытался усмехнуться, но махнул на всё рукой. Сил на это уже не оставалось. Впрочем, на этот раз он, казалось, всё же понял причину, по которой Алистер не мог держать себя в руках. Что ж, возможно, ударяться головой обо что-то твёрдое периодически даже немного полезно. Потому продолжил Иан куда мягче, спокойнее. – Но никто не запретит королю держать подле себя советника, чьи познания в магии будут не только теоретическими...
Ожоги
Каждое совершённое действие порождало последствие, иное действие, рождавшееся как бы в противовес. Правило кругов на воде: от брошенного в воду камня всегда расходились круги, а порой и вовсе поднимались волны, накрывавшие растущие поблизости травинки.
Иногда влага была желанной, долгожданной, а иногда оставалось лишь отплёвываться и стараться не захлебнуться вконец.
После каждой бури шло затишье, но несло оно за собой лишь ещё одну такую же бурю. Замкнутый круг, выхода из которого не находилось. Потому ни расслабляться, ни ожидать, что вот это, последнее затишье могло стать конечным, было, по меньшей мере, глупо.
Вообще, Иан мог так раздумывать долго. К этому вселенскому закону он мог бы придумать ещё сотни, если не тысячи синонимов. Благо, за многие часы, что он в первый год пребывания в Круге провёл в кабинете Ирвинга, он и так вытащил из своего сознания большую часть. Трудно не думать о вечном, когда всё внутри раздирает от боли, желания просто расплакаться и спросить умных и сильных взрослых: почему он? почему так? почему?
Но всё же казалось, что ответа у мудрых взрослых не было, и только он один мог это понять. Сам. Один.
Иногда Иан жалел, что не мог просто протранслировать в головы окружавших его детишек эти простые истины. Ну, или просто и незаметно ненавидел учителей, не удосужившихся впихнуть в головы своим подопечным хоть что-то полезное. Кто бы знал, как ему самому надоело разгребать проблемы этих вечно нывших детишек. Пожалуй, Иан в полной мере начинал осознавать, почему многие маги весьма... нелестно отзывались о тех, кому посчастливилось не жить по законам Башни Круга. Уж что-что, а отвечать за свои поступки магов учили прекрасно. И не только за свои, если уж на то пошло.
Иан искренне не понимал поднявшейся среди вполне осведомлённых, готовившихся к Мору людей, паники. Нет бы порадоваться, что Мор начался лишь сейчас. Реши Архидемон явиться на пару недель раньше, всё могло окончиться много хуже. Всё бы окончилось, так и не начавшись.
Иан умел быть благодарным. И уже давно привык не ждать от жизни ничего хорошего. О каком хорошем вообще могла идти речь?
В любом случае, времени на сантименты, размышления о вечном и прочие мелкие радости жизни, вроде истерик, попросту не было. Амелл это понимал так же ясно и чётко, как и то, что Архидемон появился чересчур вовремя, будто по чьей-то незримой указке. Иан не доверял таким вот нежданным подаркам судьбы, а потому был напряжён и раздражён больше обычного, ожидая какого-то подвоха. Ага, сейчас ещё Архидемон сам должен был подохнуть от старости. Ага, ещё жить потом без кошмаров, что за утопия?!
Иан ждал подвоха – он его дождался. Взбудораженный разум сразу успокоился, стоило только Риордану подойти, хмуро сведя брови к переносице. Взгляд Стража был полон сочувствия и непоколебимой веры в то, что происходившее было необходимым. Вообще, разговор – недолгий, но важный до крайности, откладывать который уже не было возможности, - требовал ещё одного участника, Алистера. Жаль, того вновь раздраконил планами на будущее Эамон. Закончилось это, конечно же, очередной истерикой, но Иан в этот раз был даже рад такому раскладу: пересказать разговор, завести речь по новой можно было всегда, а вот просчитать риски порой попросту невозможно. Да и не стал бы Риордан этим заниматься: самым важным сейчас было остановить Мор, что Ферелден и отдельно взятый, совсем запутавшийся Страж стали бы делать после, его не касалось никаким краем. Не сказать, что Иан не понимал, у него просто были свои интересы. И, конечно же, Амелл не прогадал: информация, пусть и предназначалась она обоим Стражам, на деле нужна была одному лишь Иану. Всё равно позволять Алу умирать тот не намеревался.
Он ожидал ощутить облегчение. Ожидал, что напряжённая пружина, застывшая на многие годы внутри, наконец, расслабится. Иан почти ждал этого момента: когда что-то случится и всё кончится. Как-то так получалось, что желание сводить счёты с жизнью никогда не посещало Амелла. Даже в самый тёмный, страшный час, когда получалось лишь открывать рот, пытаясь протолкнуть внутрь хотя бы немного воздуха, когда сознание почти отказывало, даже в ночь, когда он просил, молил о том, чтобы всё кончилось, просто кончилось, пожалуйста, лишь бы всё кончилось, он ни разу не задумывался над тем, чтобы самому прекратить свои муки. Отчего-то где-то глубоко внутри жило простое знание: любой его поступок скажется на других. На том рыжем мальчишке, что вечно попадал в неприятности, на вечно куда-то влипавшем Йоване, на вечно хмуром Грегоре, довольно часто кряхтевшем Ирвинге. На родителях, на других магах, что попадали в Башню. Порой Иан готов был проклинать самого себя за такие мысли, но чаще... они помогали выжить, снова давали дышать. И пусть иной раз он мечтал о том, что его смерть много кому поможет, это всегда оставалось лишь недостижимой мечтой. Недостижимой. До этого момента.
Оказалось, реальность была вовсе не такой радужной, как Иан думал. Но и не такой жестокой, как могла бы. Страшно не было. Радостно... тоже. Было никак. Хотелось пожать плечами, вздохнуть и отложить решение этой проблемы: ведь Алистер опять где-то истерил, ведь Морриган снова что-то вычитывала в своей книжке, ведь нужно было ещё обсудить с Эамоном пару деталей... В любом случае, Риордан вряд ли ожидал столь спокойной реакции. Должно быть, уже приготовился успокаивать перепуганного новичка, утирать слёзки и обещать сделать всё от него зависевшее...
Страж потоптался на месте, то открывая, то закрывая рот, точно что-то хотел сказать, но каждый раз решал, что это было лишним. Первым не выдержал Иан.
– Всё будет хорошо, я понял. Архидемон, неизбежная смерть, вы постараетесь этого не допустить, – вздохнув, Иан прикрыл на мгновение глаза. Ладони, лежавшие на коленях, мелко дрожали. Наверное, он всё же боялся. Но где-то слишком глубоко, чтобы осознать это прямо сейчас. Должно быть, это странное спокойствие скоро должно было иссякнуть, так что ему следовало пойти к себе и найти заклятье покоя. Не хватало ещё струсить во время решающей битвы. В конце концов, он был обычным мальчишкой, ребёнком, которого попросту выкинули во взрослый мир, забыв объяснить правила. Но вот ошибаться не разрешили. – А теперь я должен найти Алистера и рассказать обо всём ему.
И добавил, уже уходя:
– Не переживайте, в отличие от меня, он – нормальный человек. Будет отрицать всё, ругаться и втайне бояться.
Конечно же, ни к какому Алистеру он не пошёл. Иан понадеялся, что хоть на этот раз ничей длинный язык не испортит ему всё.
Амелл глубоко ушёл в свои мысли, что-то расчитывая, проигрывая в уме. Настолько, что не заметил, как налетел на своего эльфа. В первый миг, заметив, как тот побледнел, Иан решил, что Зевран услышал его разговор с Риорданом, но нет, что-то подсказывало, реакция на это была бы совершенно иной. Да и долго гадать тот не заставил, почти сразу выпалив:
– Нам нужно поговорить. Срочно, – и, пока ему не возразили, продолжил, уже значительно громче. – Нет, это не подождёт, мы скоро разберёмся с этим дерьмом и...
Сглотнув, эльф на пару секунд прикрыл глаза, выдыхая. Кончик языка быстро скользнул по губам, отвлекая, но Ворон не молчал слишком долго, всё же хрипло закончил:
– Кто знает, что будет дальше. А я... я очень хочу, чтобы ты взял эту чёртову серьгу с собой. И, если понадобится, готов самолично просверлить в тебе отверстие для неё.
Взгляд его был серьёзным, напряжённым, но главное – упрямым. Отступать эльф не желал. Амелл понимал, что разговор, должно быть, был для него не просто трудным, но сейчас уже точно необходимым. Вот только говорить как-то не получалось.
Иану хотелось остаться. Подойти к Зеврану, забрать так важную ему серьгу, притянуть ближе, поцеловать... отчаянно хотелось совершить глупость, о последствиях которой потом пришлось бы жалеть. Амелл видел такие парочки при Остагаре, решившие проститься перед бойней. Вот только сам он слишком хорошо понимал, какую цену могли они оба заплатить. Сейчас следовало сосредоточиться на ином, не на себе. Иан прекрасно осознавал: другого шанса могло и не быть, вряд ли своенравный, гордый эльф повторил бы попытку, вон, уже сейчас сощурился, поджал губы, готов уйти, аккуратно прикрыв за собой двери.
И всё же просто так отпустить его Иан не смог. Не получалось вырвать, даже мысленно, Зеврана из мыслей, выбросить куда подальше, попросту забыть. Дотронувшись до узкого плеча, Амелл мягко прижался губами к светлому виску.
– После... – хоть сам и не верил, что разговор мог бы состояться. Но отпускать его не желал. Собака на сене, кажется, так говорила матушка ещё совсем в другой жизни. – Я... мне нужно поговорить с Эамоном, приходи перед нашим отбытием ко мне, хорошо?
Кто бы знал, как много мог изменить один-единственный разговор... впрочем, решение Иана всё равно не изменилось бы.
***
– С каких пор ведьме Диких земель нужно прятаться? – Иан, не оборачиваясь, мог сказать, что цветок, замерший напротив двери в комнату, выделенную ему Эамоном, явственно фыркнул. Ну, точнее сказать, фыркнула Морриган, укрывашаяся от посторонних глаза за ним. Ведьма не сказать, чтобы скрывалась, но явно не желала быть увиденной. Конечно же, как нельзя лучше подошла густая зелень, надёжно скрывавшая её почти безо всякой магии. Почти, но Амеллу хватило, чтобы узнать её.
– А с каких самому Стражу с дырой вместо души бегать приходится за шлюхой своенравной? – в голосе Морриган не звучала ревность, лишь лёгкая насмешка. Было бы проще, будь то ревностью, быстрым всплеском женской обиды, но нет.
Иан не ответил. Не только потому, что ответ не был нужен, но скорее от сильнейшей усталости, больше всего ему хотелось просто заснуть, а проснуться уже в тихое и спокойное время: затянувшийся Мор порядком выбешивал. Или не просыпаться вовсе, уснуть, навеки оставшись в Тени. Не сказать, что Амелл был законченным пессимистом, но узнавать, что же должно начаться ПОСЛЕ, он не очень-то и рвался. Вряд ли за углом ждало лёгкое и безоблачное будущее, полное радуг и счастья. Иан даже не был уверен, кто устал бы от такой реальности раньше: Высшие силы или же он сам.
Морриган не могла не вернуть замечтавшегося Стража в реальность, где приходилось бороться всегда. Одной было слишком скучно создавать свой собственный, новый мир.
– Думаешь, кончится всё так просто? – склонив голову к плечу, она усмехнулась. Голос стал мягче, ладонь нежно коснулась сильного плеча. Не один Иан был способен замечать больше, чем следовало. Но сейчас маг лишь вздрогнул, вовсе не осознавая, что же хотела донести ведьма. А та и не думала загадочно исчезать, оставив Амелла в недоумении.
– Ты умрёшь, Алистер королём станет, Стэн к своим вернётся, крошка Лелиана путешествовать отправится... все, чего хотят, получат то, верно? – голос завораживал, совсем немного, почти неощутимо, будто готовил к чему-то, какой-то очередной проблеме, очередному удару. Мягкие переливы речи замерли лишь на миг, чтобы продолжиться ехидным вопросом. – Но... Все ли?
Невольно напрягшийся Иан сглотнул. Мысли невольно, сами собой, обращались к тому единственному, кто его волновал. Зевран. Вряд ли Морриган была настолько глупа, чтобы причинить ему вред, но... кто сказал, что виновной окажется именно она?
Захотелось зарычать, выпустить ставшие подозрительно послушными эмоции, обрушить на ничего не подозревавшую глупую ведьму, чтобы та, наконец, заткнулась. Вот только он не мог, как ни старался себя убедить, что это всё блеф и фарс, простая игра. Не мог, хоть имя эльфа даже не было произнесено. И понимал это не он один: слишком восторженной выглядела Морриган, чтобы принять её мягкую улыбку безжалостного хищника за какой-либо другой восторг. И это бесило больше всего. Ведьма не произнесла ничего из ряда вон, но они оба понимали друг друга без слов. И, окажись Иан на её месте, поступил бы точно также.
Посторонившись, Амелл распахнул дверь, пропуская ведьму вперёд. С чем бы Морриган ни пришла к нему, разговаривать в коридоре не стоило. Дверь скрыла обоих уже через пару секунд. Тот сумасшедший магистр был определённо прав: есть дела, в которых маги должны разбираться без посторонних. Должно быть, поэтому дальнейшая беседа напоминала фарс и дикую, непонятную игру чуточку меньше:
– Чего тебе нужно? – любые промедления и расшаркивания были лишними. Он знал, что она знала; она знала, что он знал; оба стоили друг друга – так стоило ли начинать игру? Моррган Амелл ценил именно за искренность, за честность. У неё были свои интересы, она не скрывала. Иан не был в обиде, он ожидал удара и был готов, как и всегда, предложить свою цену.
– Ты приручил зверька больного, думаешь, справится он с потерей новой? – но Морриган не желала открываться. Даже сейчас, оставшись наедине, юлила, играла, куда-то ускользала. И это бесило больше всего.
– Что. Тебе. Нужно, – Амелл выплёвывал слова по одному, точно избавлялся от яда: выверенные порции, точные движения... но его терпение было на исходе, а ведьме вдруг захотелось поиграть.
– Вороны совсем на нас похожи, да? – словно не замечая опустившейся на пару градусов температуры, почти погасшего в камине огня, она продолжала играть, говоря то ли слишком много, то ли слишком мало, а то ли откровенную белиберду. – Чувствуют... настроения, в воздухе витающие гораздо раньше, чем их природу понимают.
Она замерла, ожидая реакции, но Иан молчал. Метал глазами молнии, напряжённо дрожал, натянутой до предела струной и молчал, отказываясь вступать в обычную игру. Мор, Архидемон и доблестная смерть – слишком много новстей за один день, чтобы под конец расслабиться за чашечкой чая, беззаботно перекидываясь острыми, точно лезвия, фразами.
Должно быть, что-то такое проскользнуло на лице, что-то совершенно особенное, раз Морриган отступила. Улыбка исчезла с губ, в глазах появилось волнение – не за себя, за него. Морриган была конченной стервой и продуманой интриганткой, но, так уж вышло, они с Ианом оказались чересчур похожи. Настолько, чтобы быть снисходительными друг к другу.
– Уверен, что переживёт он хотя бы Мор этот? Уверен, что оправится, тебя потеряв? – голос ведьмы, сухой, безэмоциональный, становился всё громче и громче. Она злилась, совершенно точно злилась на Амелла. Они оба совершенно точно не любили терять близкие сердцу игрушки.
– Ты понял ведь, да? – быстро вцепившись в предплечье Иана, Морриган сжала его предельно сильно, оставляя царапины. Теперь она почти шипела. – Не понять не мог: тогда, заказ принимая, он смерти искал. Думаешь ты, станет иначе сейчас?
Ведьма морщилась. Иан понимал, почему – заботиться о Зевране она бы по доброй воле не стала, тот был ей едва ли не противен. Вот только Амелл уже всё решил. Пока быстро переговаривался с Эамоном и его стражами, с новоприбывающими... защитниками, он всё отчётливее понимал: страх не придёт, не успеет. Он просто должен был выполнить то, что сам для себя выбрал. Глупо было начинать ныть после того, как сам себя загнал.
– И ты предлагаешь прикончить Алистера? Ферелдену нужен король. Риордана? Стражей некому учить, – каждое слово было почти ядовитым плевком в сторону ведьмы. Жаль, у Морриган был иммунитет.
– Что, если скажу я: средство есть, помочь может оно, – Иан замер, словно столкнулся со стеной. По губам ведьмы расползалась довольная улыбка. Надо же, рыбка попалась на крючок. Как просто.
– Это невозможно, если что-то пойдёт не так, душа просто переселится в... – торопливое, злое бормотание Амелла она пресекла довольно легко, просто закрыла рот своей ладонью.
– Любой сосуд подходящий, – она продолжила, не отрывая взгляда, медленно прижимаясь к Иану. Взяв другой ладонью чужое запястье, уложила себе на талию, прижимая ближе. – Всё, что нужно от тебя – разделить ночь эту со мной.
– Что... я не... – растерянность быстро сменилась гневом: ведьму откинуло, едва ли не впечатало в противоположную стену, но останавливаться она не собиралась. Даже несмотря на полный злости рык. – МОРРИГАН!
– Ты бросить готов того, кто ради тебя положить жизнь готов? Мор окончится, но прибирать будет кто? Алистер? – тихий шёпот ведьмы почти гипнотизировал, ведь так легко убедить кого-либо, если он сам того хочет. Морриган видела, Иан тянулся за каждым словом, отчаянно хотел поверить, но всё, что он знал, мешало согласиться. – Ты знаешь и сам, что путь иной тебе закрыт. Ты согласиться готов уже.
– Уйди... – слабо, как-то совсем неуверенно попросил Иан. Он не знал, была ли виной тому усталость, всё же одолевший его страх или вечное горделивое ощущение: лишь он один мог держать мир в узде. Он не знал, применяла ли Морриган магию, но это, по сути, было не так уж важно. Как бы глупо это ни звучало, – а даже в голове Иана это звучало не слишком разумно, – ему казалось, что решающим было его собственное желание подчиниться. Выжить. Ради кого только: себя или... впрочем, разница была не велика. Какая, в конце концов, разница, трусость-то получалась одна...
И всё же Иан Морриган больше не отталкивал, хоть каждоее прикосновение и обжигало. А она точно не замечала чужой дрожи, прижимаясь всё крепче и крепче, едва не мурлыча. Амеллу не пришлось ничего делать, ведьма со всем справилась сама.
Быстро толкнув Иана к постели, она устроилась сверху, придавив плечи жаркими ладонями. Гибкое тело извивалось, то прижимаясь совсем близко, то отстраняясь. Ещё долго в покоях можно было услышать лишь хриплое, сбвшееся дыхание, да короткие вскрики. По крайней мере, Амелл так думал. В ушах оглушающе стучала кровь, спину неприятно холодил пот, а взгляд смазывался. Было даже странно: внутри ведь тоже было совсем холодно.
Едва Морриган съехала на постель, Иан тут же поднялся, стараясь не обращать внимания на немного трясшиеся ноги.
- Это всё? – стараясь не смотреть на ведьму, Амелл быстро собирался – возвращатсья сюда он не был намерен. Морриган, казалось, тоже это понимала, потому никуда и не торопилась, с удовольствием вытянувшись на постели. Вальяжно кивнув, она прикрыла глаза, потянулась, довольно мурлыча. Иана перекосило, потому он, ещё раз проверив оружие, быстро выскользнул из комнаты.
Внутри было неприятно пусто, сейчас, когда прохлада коридоров прочистила немного голову, мысль согласиться на странный ритуал Морриган уже не казалась удачной ни капли. Иан не понимал, как вообще мог на такое согласиться, чем думал. Точнее, это-то он как раз понимал слишком хорошо, но что теперь было делать с новыми неприятностями, он не знал. А в том, что они уже появились, сомневаться не приходилось. И пусть внутренний голос трусливо что-то нашептывал о том, что ребёнок ещё даже не родился, слушать его Амелл не желал. Наслушался уже. Но не это было самым плохим: Иан уже даже злиться на себя не мог, сознание сковывала странная усталость, какое-то равнодушие. Что могло быть лучше перед…
Иан замер перед плотно прикрытой дверью, путь до которой как-то упустил, уйдя в себя слишком глубоко в себя. Комната принадлежала Зеврану, приходить к нему после того, что успел натворить, Иан не хотел. Ему нужно было пойти к Эамону, встретиться-таки с Алистером, пока того не нашёл Риордан, да хоть перекинуться парой слов с Винн, но…
Иан глубоко вздохнул, мягко стуча. Он просто слишком устал для всего этого, хотелось хоть немного, всего пару часов побыть в тишине и покое рядом с единственным существом, которое могло если не прогнать, то хотя бы разделить кошмары на двоих.
Век Дракона Плач Света
© Copyright: Айранта, 2017
Свидетельство о публикации №217060601959
Свидетельство о публикации №217060601959
Рецензии