Рыбная косточка

- А вы, Анатолий Яковлевич, знаете такого Ивана Григорьева? Наверняка знаете. Ну хоть одного да знаете. Так я вам скажу - это не тот Иван Григорьев. Тот Иван Григорьев - это величайший учёный, который нашёл лекарство против рака, спида, а так же, в последствии, на основе его трудов, учёные нашли таки секрет вечной жизни! Да да. А вы не знали? Наш Иван Григорьев родился и долгое время жил в глухой деревушке под названием Лесьба, что в Норильской области. Можете не бежать за атласом, там её всё равно нет, настолько она глухая. Жил наш Иван, не тужил, и всё у него, знаете ли, было нормально. Ну, болел как все в детстве, дрался со сверстниками, дёргал за косы дочку доярки Натальи Никифоровны и так бы и надёргал до женитьбы, но дёрнул его чёрт, да так, что поехал он учиться после школы в Ленинград. Там поступил на биологический, закончил с отличием, потом Лондон, Амэрика, в общем, завертелось. И по прошествии восьмидесяти семи лет человечество узнало, что оно может жить вечно! Знаете что тогда началось? Да откуда ж вам знать, вы ещё не дожили. А началась эпоха развития, да такая, что несколько веков махом перепрыгнули за пару десятков лет. Марс изучили, колонизировали, марсианская культура, это вам не хухры мухры. А девки какие у них рясные, сочные, ммммммм, пальчики оближешь, наши земные им и в подмётки не годятся. В общем, браки тогда пошли межпланетные, свадьбы такие играли, это вам не это. А про войны и забыли все, были, конечно, парочка локальных, но там пару вакуумных мегатонок сбросили и затихло всё. Вот тогда то Единое Правительство Земли и решило увековечить имя Ивана Герасимовича Григорьева, так сказать, в летах. Машина времени, к слову сказать, на тот момент уже как надоевшая игрушка была, всю её в новостях обмусолили, а кто побогаче и прокатиться успел, но только сильно далёко, до рождения человеков этих ваших. А почему, спросите вы? Не знаете? Ну дык, кино ваших нужно было больше смотреть. Там ведь как? Эффект этой ёйной вашей бабочки, не на того взглянул, не тому махнул - и всё, трындец всей вашей истории человеческой, всё по новому пойдёт. Поэтому и катали этих богатеньких только в эру динозаврическую, то бишь, до событий начисто стёрших с лица земли всю ентую нечисть. Я разок, по блату конечно, бывал там, так я вам скажу как на духу - и правильно что с лица земли их начисто стёрло. Таких жутей нагляделся, аж до сих пор подёргивает, как вспомню, бррррр. Ну так вот, решили, значить, увековечить. А как? За барьер то никак нельзя. И то ли они там совсем умом обеднели, то ли от лени совсем страх потеряли, но решили они Ивану Герасимовичу памятник забабахать прям в эре динозавров. И так, мол, сделать хитро, чтоб и не понять, памятник это или монолитный камень какой-то. Ну, они ж там как дети, идея загорелась и пиши пропало, пока в кровь не расшибутся, своё переть будут. Тогда и хронолог этот выступал, не помню как его, в общем тёр им за временные континниумы и прочую ересь, как раз этот эффект бабочки, но те хитро так вывернулись, мол, а кто знает, что этот каменюка из будущего? А мы, мол, и писать ничего на нём не будем, микрочип только вставим с именем и годами жизни, эти, мол, питекнтропы если его и найдут, то и не поймут даже, что это носитель информации такой. Народ, помню, их тогда хорошо поддержал, с Марса даже целую делегацию выслали в поддержку и во благо. Ну и, стало быть, решилось. Вот только встал вопрос по поводу доставки, мол, кто доставит то? Мемориал, это вам не туда сюда, его водрузить надобно, и место запомнить и к координатам привязать. Ну, тут я и вызвался, мол, в ентом деле мне равных нет. Степашков, как щас помню, поморщился так, на меня глядючи (а он недолюбливал меня, ещё с той поры как я у его сына жену увёл), да и говорит: "А пусть Иван и доставит, тёска же". И как чуял он, а может и знал. В общем, транспортировали меня без проблем, зрителей в онлайне собралось пару миллиардов, смотреть как я ентот памятник водружать буду. А как только я его закрепил так и схлопнулось всё. Темнота вокруг - хоть глаз коли, не видно ни черта. А потом - хлоп! и на улице я. Только смотрю, а постройки ненашенские, грязные да шершавые, под ногами мусор, темень кругом, видать ночь. А из угла какой-то почтенный мужчина лет пятидесяти кричит мне что-то. Я и не разобрал сразу, а он повторяет, мол, "Вот да фак а ю дуин хиэ? Ху, как говорится, а ю, маза фака?" А я голышом совсем, да и холодно в общем то. Я ему и говорю, мол, "Гив ми ё факин клоз, ю сан оф зэ бич!" В общем, как потом выяснилось, этот почтенный папаша оказался очень важной фигурой в этом городе, потому что на его крик прибежали гладковыбритые вооружённые люди и стали меня бить, да так, что я еле вырвался. Как потом оказалось, звали их "полисменами", а почтенного дядечку важно величали "бомж", вроде как за главного у них. Но всё это не главное, да далеко я ушёл от главного нашего разговора. Как позже, намного позже оказалось, что мемориал этот нашли некие "альпинисты" и случайно его с места сковырнули. А сковырнув, нарушили временной континниум и... в общем, маленький Ваня Григорьев в это время как раз кушал рыбку у себя в Лесьбе. И маааааленькая косточка застряла у него в горле и Ваня начал задыхаться. Как раз аккурат в тот момент, когда мемориал то и сковырнули. А маманя то нашего Ванечки возьми да и влепи ему хорошего подзатыльника, мол, чтоб за столом рожи не корчил и дурилой не притворялся. Ваню это, конечно, спасло, а вот ума у него от этой затрещины решительно убыло. И стало быть, не придумал он ни лекарств от рака, ни вечной жизни, так с дочкой доярки и доживает сейчас свой век в Лесьбе. А из того мемориала ваши учёные микрочип то вынули! И, стало быть, война то эта не спроста. Вон и машины у вас прям как наши, автономные. Только наши руду добывали, а ваши воевать обучены. И человеков они не щадят, того и гляди, взбунтуются. А всё дело в этой несчастной косточке! И в лени людской. Вот тебе и весь расклад, начальничек, как хочешь, так и думай теперь.
Иван Афанасьевич, по кличке "Путешественник", тяжело вздохнул и осел в кресле. В его глазах читалась тупая усталость и покорность, сказывалось действие препаратов. Анатолий Яковлевич кивнул медбрату и тот вывел несчастного из кабинета. Ещё раз просмотрев дело номер одна тысяча шестьсот двадцать семь, главврач покрутил в руке карандаш и, с секунду подумав, написал на выписном листе: "В выписке отказать".