Пионер и бабо чка. 50 плюс

   Скажу честно. Автору стыдно за то, что он написал. Автор – не Набоков, и не Казанова. Автор – октябренок, пионер, комсомолец и подкаблучник. И если, что преступил, то только «волею пославшей жены», … женщины... «Невиноватая я …». Темные силы так привлекательны и могущественны…
    Автор спасовал перед ними не первый. Наши патриархи, глядя внутрь себя и возмущаясь своей непоследовательностью, создали Тёмную Богиню. Но так испугались, что не вставили её в Библию. И её официально нет ни у Маркса, ни в христианстве. Лилит. Мой  Word  подчёркивает это слово красным, тоже утверждая, что его нет. Первая жена Адама. По преданиям это – сущность, которая создана из той же глины, что и он. Равная ему, и отвергнувшая его главенство. Воспротивившаяся Замыслу Божьему и ставшая женой Ангела Смерти. Патриархи всех мастей боролись с её Духом кострами инквизиции, жгли красивейших ведьм … и отступили. Только Великий Сталин прекратил хаотичное обобществление комсомолок, разложил сущность по полочкам, обязал священными обязательствами, заковал в «облико-морале», и повёл стройные нравственные колонны к светлому будущему. И даже настал момент, когда «у нас секса не было». Вот об этом моменте автор и написал пару рассказов.

   Верить учителям хорошо на уроке. Верить родителям хорошо, пока они рядом. Верить в книжки - хлопотно всегда. Сны, правда, интересные. В детском садике Эрик подрался, когда поведал аборигенам о том, что Солнце больше Земли, а Земля вращается вокруг Солнца. Доказательство истины произошло в три этапа. Вначале он дал кулаком в нос оппоненту и добился внимания аудитории. Потом указал на то, что когда Солнце находится рядом с домом Славика, который едва виднелся вдалеке, то оно больше его. Поэтому оно явно больше тарелок на его кухнях, а не как говорили некоторые с разбитым носом. Все знали пятиэтажный дом Славика, произошло брожение умов. Помня о разбитом носе, некоторые стали сомневаться даже в неподвижности Земли. Невнятные объяснения воспитателя довершили процесс просвещения и обращения в новую веру.

В садике есть воспитатели, во дворе их не было. Во дворе было труднее. Там были старшие школьники, а астрономию проходили только в десятом классе. В общем, после нескольких драк борцу за правду и справедливость стало не с кем играть в футбол. Одних футболистов боялся Эрик, другие футболисты боялись его. С тихими, скромными мальчиками было не интересно. Они не лазили там, где лазил Эрик. Однажды, предаваясь грустным философским раздумьям о судьбах, он залез к девочкам. Вернее слез. Спустился. Где-то даже снизошел. С крыши гаража, рядом с которым они играли в свои непонятные игры.

В советском дворе всегда была старшая. Для тех, кто младше. Она знала все. Всё умела, но избегала игр со своими сверстниками. Лучше быть первой в деревне, чем второй в городе. Неля, была королевой юго-восточных задворок с гаражами и баркасом. На юге дома над местностью господствовал стол домино, контролируя песочницы, качели и места выгула совсем маленьких. Парадный центр с асфальтом занимала площадка с газом. На севере располагались владения детского садика. Пятна «диких» футбольных полей подростков были между и для всего, включая небольшие взрывы. На востоке, «за домом» впритык через тропинку цвел частный сектор. 
Свиту у Нели составляли младшие девочки, были несколько девиц с разницей в год и одна, совсем тихая, ровесница. Для запаха вокруг терлась пара маленьких мальчиков, братьев или знакомых по родителям. Маленькие подданные подлизывались и пиарили легкую сексапильность царствующей особы в качестве общей игры. Вместо взрыва карбида в бутылке здесь раскрывали спичечный коробок с большим жуком. С тем же психологическим эффектом и отбеганием морально нестойких в сторону. Коробок был или подарком сильной половины или выменивался. В основном же здесь собирались и обрабатывались сведения о событиях вокруг. Выносились вердикты, что правильно, а что нет. Кто красивый, на кого посмотрел и даже с кем поцеловался. В такую тихую заводь и прибился потрепанный бурной жизнью изгой дворовой компании, сломанный в жестокой борьбе лидер. Впрочем, тоже маленький, у которого все настоящие неприятности еще были впереди.

Всклокоченный дикарёнок никак не вписывался в почти библиотечные нравы. Но, он был младше, меньше и его как-то приспособили для игр в качестве пейзажа за окном. Женское любопытство не открывает Америк, оно направлено на иное. Королева заинтересовалась пришельцем. По-настоящему ей нравились большие красивые старшеклассники. Однако, безопасней всего было познакомиться с их устройством на чем-нибудь поменьше. И потом властвовать сразу - без досадных ляпов и промахов. Будущие хирурги изучают строение организма, потроша лягушек. «Лягушонок» ей понравился.
 
Беспокойный нрав сорванца предполагал некоторую информированность и наблюдательность. Белобрысая и голубоглазая повелительница мелюзги не была блондинкой. Она была выгоревшей рыжей. Второй рыжей в его жизни. Время биотуалетов еще не настало. Федька однажды подглядел ее письку, о чем и сообщил всем заинтересованным лицам. Почему подобное знание порождает щенячью уверенность в общении с другим полом – загадка. Тайны из трусов востребованы и взрослыми - многие журналы делают на этом бизнес. Уличные теоретики успели познакомить Эрика с коварными свойствами крашеных блондинок. Но самыми опасными были замаскированные рыжие…
 Последнее время он стал замечать, как взрослеют одноклассницы на мероприятиях, подразумевающих танцы. Их превращение в белые, холодные, таинственные и прекрасные айсберги вводило в ступор. Приблизиться к ним в это время могли только мальчики постарше. Удивляло, что на следующий день в классе эти зловредины, снявшие боевой раскрас, донимали вопросами - почему он ни с кем не танцевал?
Было лето и городок с множеством пустырей, заброшенных и родительских сараев. Ловили и учили курить отличников. Иногда они даже переплывали Великую. Вспыхивали мятежи и ломались скрипки. …А кто-то начинал играть в шахматы. Во дворах появлялись новые игры. Но, в основном, время текло своим порядком. …Летним порядком.
Необычное тягучее любопытство удерживало сорванца в непривычной для него компании. Вкрадчивый иногда игривый голос новой знакомой гипнотизировал, завораживал. Иногда ощущения были как на уроке. Иногда было просто любопытно. Его спросили о том, кто ему нравится в классе. Он честно ответил кто. Собеседница была из другой школы. В советское время это было как на Марсе. Никто не узнал бы. Потом ему рассказали, какие мальчики нравятся девочкам. Затем стали рассказывать, какие глупости можно увидеть, если подглядывать за ними. …Как можно целоваться. В такие моменты летняя тень делала черты лица собеседницы мягкими и загадочными. Зрачки глаз большими и абсолютно черными… Классика актуальна всегда - Эрик вглядывался в Бездну, а Бездна вглядывалась в него. Красивой была сокамерница по классу Фомкина. Неля была загадочной.

Однажды хозяйка его новой игры привела в родительский сарай. Ключей не было, в сарай залезли через маленькое окошко, примыкающее к забору сада. Там были оборудованы спальные места для гостей под потолком, чтобы под ними еще встала машина. Дети забрались туда и просвещение продолжилось.
- А, ты когда-нибудь целовался?
- Угу. С мамой, папой, бабушкой…- Эрик не любил этих слюнявых нежностей, и вопрос его покоробил. Он чувствовал существование подтекста, но не понимал его. Это раздражало.
- А с девочкой? - не дождавшись ответа, Неля придвинулась и поцеловала в губы.
- Понравилось?
- Ничего особенного… - быстрое влажное прикосновение было необычным, даже приятным, но слишком скоротечным и действительно не оставило ничего кроме удивления.
- Ты не бойся. Это не считается. Я большая, ты маленький. Это не считается. Это все понарошку. …А понарошку тебе понравилось?
- Наверное, - задумался Эрик, - Было быстро, я не распробовал. …А зачем это?
- Чтобы показать человеку, как он тебе очень нравится. …Понарошку. И надо уметь это делать. Когда получается, то хочется еще.
Маленький житель Большого Двора попытался вписать новое знание в свою жизнь,
- Я не хочу никому это показывать. Смеяться будут…
- Я же не смеюсь…Я красивая?
- Это не считается. Ты сама говорила. Я - маленький.
- Мы же играем. Представь, что мы оба в десятом классе.
- Ну…Лицо красивое, - скромник отвел взгляд в сторону.
- А остальное!? – возмутилась Неля.
- А остального я не видел, - Эрику захотелось подколоть набивавшуюся на комплименты девчонку… Он только недавно начал различать толстых и тонких. Лицо пока определяло всё. …Было ещё одно интересное место, но оно было отдельное и нормы красоты на него не распространялись.

Неля лежала на боку, подперев голову рукой. В свободной позе платье скомкалось и задралось. Чуть-чуть. Оно было коротеньким, девичьим. Светились беленькие трусики. Эка невидаль! Это было просто неприлично и не более того. Пионер вежливо и корректно смотрел в маленькое окошко. На птичек. Опыты над мировоззрением представителя сильного пола продолжились. Совратительница села и стянула через голову платье, растрепав волосы и обнажив маленькую упругую грудь.
- Жарко, а здесь никто не видит. Ну, как? - она встала на колени и подалась вперед беленькими торчалками. Ее улыбка была уверенной, вызывающей. Через прикрытые ресницы глаза смотрели куда-то внутрь маленького мужчины. Глубоко туда, куда он сам не заглядывал. На речке летом еще не все четвероклассницы прикрывали свой вакуум купальниками. Поэтому никакого отношения к демонстрации голых сосков подросток не ощутил.
 
Любопытство с аналитическим уклоном удержало эмоции в исследовательском русле. Эрик ожидал увидеть маленькие твердые темные соски как у него. Но, они оказались бледными, большими, с плохо выраженной формой, на двух маленьких аккуратных сферах. Он некоторое время разглядывал их как энтомолог новый вид бабочек. Ну. Бывает и такое…
- Да, это красиво, – сделал он равнодушное заключение. У его сверстниц там было ровное место, которое пока не учитывалось в конкурсе красоты.
Недооцененная Афродита быстро накинула платье. Они молча покинули лёжку, разошлись в плохом настроении. И, разумеется, встретились на следующий день.

Лето - не просто маленькая жизнь. Каждый его день первый, новый. Встретились так, словно ничего не было. Да, ничего и не было. Никак не поздоровались. Увидели друг друга, и пошли рядом. Молчали, улыбались, щурились на солнце, пинали мусор на дороге. Остановились. Неля испытующе посмотрела на подростка и сказала, что у нее есть тайна. Кто бы сомневался! Тайн Эрик знал много и недолго. В детстве они или очень быстро становятся общеизвестными, или очень быстро забываются. Тайну надо было рассказать или хранить, очень редко - помочь. Чтобы никто не подслушал, они снова пошли в сарай. Сели на одеяло, друг напротив друга. Платье было еще короче, поза свободней и белые трусики опять фосфорецировали в полумраке.
 - Знаешь, мне нравится один мальчик. Он из параллельного. Мне очень хочется с ним дружить. Но он уже дружит с моей подругой. И я не знаю, что мне делать. У них все по-взрослому. А я так ни разу не пробовала. Я ему нравлюсь. Он один раз подошел ко мне… И… Я его оттолкнула…Он обиделся и мне теперь плохо. Вот…
- А, я здесь с какого боку? - заскучал Эрик. В параллельном все мальчики и девочки были красивыми и необыкновенными. Их могли ставить в пример, а могли и вот так…
- Ты хороший. Честный. Смелый…
- ??? – чтобы пацаны во дворе назвали смелым, надо было спрыгнуть с такой высоты, что Эрик на всякий случай считал себя трусом. А тут столько медалей на одну шею!!! Во дворе старшие так подписывали на какой-нибудь подвиг…
- Понимаешь… Я знаю всё. Но ни разу не пробовала. Не хочу сделать что-то не так… И, я должна остаться девушкой. Что бы он был у меня первый. Мне сказали, что если всё попробовать с тем, кто младше, то будет незаметно и вообще не считается. …Я выбрала тебя.
- Чего я то? - несмотря на все любопытство, захотелось откосить.
- Ты маленький, но интересный. Ты мне нравишься. Ты даже тоже красивый как он. Девочки говорили, что в первый раз нельзя с кем попало.… Даже если это не считается. …И ты никому не скажешь.
- Чего в первый раз-то? – приговоренный смутно догадывался о чём речь. Эта тема постоянно всплывала в разговорах и по телевизору в виде набора непонятных слов, жестов и драм.  Он же не любил мутных тем и боялся - маленьких во дворе часто подставляли в рискованных приключениях.
- Не важно. Все будет хорошо. Я ведь хорошая?
- Угу.
- Поэтому все будет хорошо. Ты мне веришь?
- Угу.
Она придвинулась и погладила по щеке. Поцеловала. В висок. В губы. Задира и уличный боец закрыл глаза, впадая в оцепенение. Было необычно. Просветительница расстегнула верх платья и положила его ладонь себе на грудь. Шумно вздохнула.
- Погладь меня. Только осторожно. Мне может быть больно. …Теперь вторую, - озорница вылупилась из платья и раскинулась, на серых застиранных подушках. Острые бугорки сосков торчали вверх и в стороны. Парализованный тряхнул головой, стал неуверенно, но старательно, выполнять указание. Эта была неизвестность, не предусмотренная школьной программой и даже дополнительной литературой. Что-то похожее встречалось только в похабных, хулиганских анекдотах. Однажды Эрик испытал похожее волнение – когда впервые читал стихи на сцене городского театра по случаю чего-то.
 
Под его руками соски стали твердеть. Взгляд соблазнительницы остановился где-то на потолке, на нем появилась выражение умеренного блаженства. Неожиданно она прижала к груди его руки. Сморщила носик. Шумно вздохнула. Прикрыла ресницы и сомкнула губы в неподвижной улыбке. Положила руки на покрывало. Эрик успокоился. Осторожно сжимая и, поглаживая маленькие, упругие груди, ощутил запах летней кожи, почувствовал неприличное напряжение у себя в штанах. Но все равно не поверил в рекомендации трудных подростков…Выдохнув, клиентка села. Очарование непознанным кончилось.
- Хватит. Ты молодец, ты все делал правильно, - она довольно посмотрела на своего прилежного ученика.
Вольный дворовой обитатель ощутил себя новеньким красным велосипедом. Вообще, было приятно быть подарком, если бы не тень странной    тревожной несвободы.
 
Когда они снова встретились, Эрик старательно делал вид, что ничего не было. Он не был воспитанным мальчиком, но слышал, что это такое. В детстве ставится множество экспериментов - маленьких, коротких, не имеющих продолжения. То один, то другой куда-то залезает, откуда-то прыгает. При этом вокруг стоят сверстники. Они - послушные дети, наблюдают - почему этого делать нельзя. Когда оказывается, что можно, все начинают испытывать легкое чувство зависти, или, в случае неудачи, злорадство и уверенность в правоте родителей. Некоторые из них становятся залезунами и прыгунами в следующий раз, но большинство остается зрителями на всю жизнь. А еще «нельзя» можно пробовать тайно, одному. В этом есть своя прелесть. Но, самое волнующее - пробовать что-то вдвоем. В тайне, которую знаешь ты один, нет интриги.
 
…Однако, браконьерка вдохновилась новичком. Ей срочно потребовалась помощь в массе маленьких дел. Надо было что-то подержать, подать, подсадить, дать руку, помочь залезть или слезть. Есть масса не вызывающих подозрений ситуаций в подвижных играх. И так получалось, что вертихвостка все время оказывалась у мальчика в руках, или тыкалась телом в его нос… Он запомнил этот запах чистой, обветренной на теплом солнце, кожи на всю жизнь. В обед все разошлись. Они остались вдвоем. Искусительница медленно пошла к сараю. Сорвала запоздавший одуванчик, забавляясь сорвавшимся роем парашютиков. Спотыкаясь о камушки, Эрик поплелся за ней. Залезли внутрь. Стряхнув с голых коленок пыль, Неля победно оглядела материал для своих опытов. Материал растерянно переминался с ноги на ногу.
- Жарко…Ну, ты это все равно видел, - засранка стянула с себя маечку, поколыхав голенькими «всеравновидел». «Тема сисег» была раскрыта. Молча, забрались на застеленный помост…
- Представь, что я самая красивая девочка в мире. Сможешь?
- Угу.
- Что бы ты хотел со мной сделать?
- …?
- Ну, хорошо. Ты будешь самый красивым мальчиком, и хотеть буду я.
- Угу.
- Тебе сколько лет?
- Десять.
- Маловато. Но девочки говорили, что уже может получиться. …Не бойся, это …интересно, - она погладила его по щеке. Чуть-чуть – кончиками пальцев. По его спине побежали мурашки. Неля сняла с него рубашку и положила руки на тело.
- …У тебя писька бывает твердой? – девичья ладошка осторожно накрыла гульфик. Через штаны это было не страшно. На этом месте иногда перелезали через заборы. И вообще – почти сидели.
- …По утрам, - перечень всех ситуаций оглашать не хотелось.
- …Я тоже буду считать тебя самой красивой, - справедливость была важным компонентом жизни двора и требовала утверждения, а не «угу».
- Угу, - девочка увлеклась пальпацией и экономила слова.
Школьный спортсмен, моделист, художник и скульптор осторожно прикоснулся к талии. Ни для чего. Не знаешь, что делать – делай как все вокруг. Тогда тебя не съедят. Модернистка нравов прикоснулась к его соскам, он также нежно и мягко к её… Пара встала на колени, и их руки стали касаться тел ниже. Первой до края штанишек дошла Неля.  Расстегнула пуговицы, провела пальчиками под штанишками. Коснулась кончика начинающей твердеть пиписьки. …Вздохнула и приспустила их вместе с трусиками. Скользнула взглядом по подробностям и великодушно подставилась, подавшись вперед бархатным животиком. Симметрия обмена – залог дворовой справедливости. Эрик, неловко дергая, стащил с нее белую полоску материи, скрывавшую задорные рыжеватые кудряшки на лобке. С трепетом прикоснулся к запретному месту, наполнил ладонь вьющимися волосиками. Осторожно запустил палец в манящую, влажную щелочку... Неля шумно вздохнула, уткнулась в его щеку, поймала пальцами надувшийся писюн. У Эрика от странной неги перехватило дыхание…Страх пребывания в руках товарища ушёл – его девица была явно не товарищем.

- …Ложись и закрой глаза, - хрипловато выдохнула начинающая входить в азарт нимфа. Положив руки на грудь мальчику, она мягким кошачьим движением опрокинула его на спину. Затем уселась, наложив свой кучерявый бутон на отвердевшую подростковую сосиску. Прижала его, и стала скользить вдоль него, раскачивая расставленными бедрами. Зажмурив глаза, она больше не смотрела в лицо. Рот был открыт маленькой буквой «о». Потом дыхание участилось, движения стали резче и требовательней. Девичье тело выгибалось, все сильнее прижимаясь к стойкому оловянному солдатику, в которого превратился Эрик.

Вдруг наездница остановилась и темно посмотрев на подопытного, приподнялась, оторвав срамные кудряшки от его тела. Расправила пальцами свои влажные дольки, по-другому зажав в тьме неизвестности самый важный кончик Эрика. Навалилась на полученную конфигурацию телом, вильнула ягодицами. Тихо охнула. Вынула из-под себя руку, плотно зафиксировав середину подопечного ногами. Уперлась ладонями в грудь. Дышать, шевелить ногами и руками было можно. В детском садике в таких случаях сдавались.
Попавший в переплет ног подросток почувствовал, как что-то влажное мягкое навалилось и обволокло его выросшую и затвердевшую письку. Возникло ощущение скользкого упругого колечка, которое легло на самый кончик и натянулось вокруг. Когда, вскрикнув, на него сели, эта узость сбежала ниже. Основание затвердевшей письки сдавило, её обволокло влагой и упругой теснотой. После нескольких прокатов колечко стало ослабевать, почти слившись с общей скользкой теснотой. Дойка ускорилась и через некоторое время бесстыжая всадница уже почти прыгала на нем, резко выдыхая воздух. Ее глаза были крепко зажмурены. В радостном оскале показались верхние зубки. Сладостное напряжение охватило всю нижнюю половину пионера. В верхней половине улетучились остатки стеснения. Он положил ладони на тонкую талию, все сильнее прижимая к себе растопыренный источник странного, безумного счастья… Неожиданно сильно защипало головку.
- Больно,- неуверенно сообщил он.
- Еще немного, - шумно дыша, выдавила из себя его руководительница.
В ее голосе было нечто такое, что заставило Эрика открыть глаза.
- Больно, - осторожно повторил он.
- Еще… Еще… Еще, - просительный тон сменился жестким, требовательным, почти истеричным…Мальчик впервые в жизни увидел на лице выражение сладкой муки.
Было очень больно, но он не посмел спугнуть это маленькое стыдное счастье и вытерпел все до конца. Неля продолжала натирать его торс судорожными движениями. Наконец замерла. Резко сжала бедра, крепко охватив его коленями. Замерев на несколько секунд, обмякла. Мешочком как насосавшаяся пиявка со стоном отвалилась на одеяло. Перевернулась на спину. Тихо засмеялась.

Если бы у Эрика были раны, он бы их зализывал. Яички свело как от удара ногой, головку щипало как от скипидара. Положив руки на свои страдания, заменитель любовника с трудом приходил в себя.
- Дуры, это почти не больно. Но, такой кайф…Хорошо, что я не остановилась в самом начале. …Ты – классный, - оценивающая ухмылка заставили слегка поежиться мученика ранней любви. Он привык к тому, как оценивают его смелость, силу ловкость, ум или отсутствие таковых. Сейчас в нем оценили нечто такое, что заставляло напрягаться. Пугала странная Власть, которая как липкая нить связала их и откровенно забавляла Нельку. Было ощущение, что она куда-то залезла без него, а он только помогал…
- Тебе понравилось?
Это было утверждением, а не вопросом. Русский язык богат и могуч. Слово неизреченное отличается от изреченного, а изреченное очень сильно от писанного.
- Фигня, не считается, - успокоил себя будущий мужчина и суровый строитель коммунизма.

Штат королевы был расформирован почти наполовину. На вкус Эрика изгнали самых симпатичных. Остались самые младшие, тихие и терпеливые. Заметно прибавилось капризов и придирок, тяготивших независимого подростка. Было тяжело признаться, что он чего-то не распробовал и просто хотелось забыть непонятое… Когда стало очевидным, что они поссорятся, Неля без перехода предложила,
- Пошли в сарай.
В детстве редко, что делают шагом. Они побежали туда так, как будто долго договаривались о правилах игры в «казаки-разбойники» и после заключения пакта кто-то крикнул «три!».
- Давай как раньше! – это было самое действенное заклинание детства, страхующее от неудачи. То, что получилось раньше, должно было получиться еще раз. Впрочем, в прелюдию были введены слюнявые элементы из каких-то девичьих стандартов, которые ничему не помешали. В этот раз Эрик чуть поберегся и оказался довольно стойким. Его усилия оценили,
- Здорово!
Наверное, оценка была завышена, и её откорректировали,
- Но ты ничего такого не думай, мы – только друзья.
Рецидив действительно ничего не поменял. Он не стал закономерностью. Когда это произойдет, решала только она. Самому думать об этом было как-то страшновато. Впрочем, некоторые паузы были настолько длинными, что Эрик очень живо представлял, как сомневается в правильности происходящего его пассия. Даже думалось, что она читает соответствующую литературу и советуется с компетентными товарищами, которых во дворе всегда хватало. Вообще, в старших классах полагалось знать больше, и девочки в разных глупостях были старше мальчиков… В этой ситуации он не был уверен в себе    и просто доверял лидеру. После посещения сарая в их отношения приходило некоторое умиротворение. Так прошел почти месяц.

Эрик стал испытывать неловкое чувство какой-то обязанности. Иногда заставлял себя откладывать свои планы и шел к внеплановой повелительнице исполнять назначенную роль. Он абсолютно не понимал важности того, что ему говорили. Этот треп не мог быть настоящим. Тем, что ему хотели сказать. Поэтому он больше молчал или отвечал невпопад и только внимательно смотрел в лицо, заглядывал в глаза. В полумраке тенистой зелени лета лик девушки становился загадочным, зрачки - большими и бездонными. С непонятным сладким томлением он пытался прочитать в них неведомые истины. По памяти, день за днем делал карандашные наброски завораживающего образа. Рвал неудачи и начинал снова, все больше и больше приближаясь к оригиналу. К лучшему, чем оригинал. Впрочем, рисовать по-настоящему он научился позже. Если бы ему кто сказал, что он влюбился, то обидчик получил бы кулаком в нос. Ведь это была просто игра…

Напрягало, что их компанию начали посещать Пита со Светкой. Светка – никто, а Пита был в авторитете и мог дать по шее. Они сразу отодвигали его на задний план. Неля болтала с ними о своём «ни о чём», мгновенно забывая о верноподданном. На заднем плане доставала маленькая Леночка, которая почему-то считала его самым умным и самым сильным. Однажды она неосторожно попала в компанию его дворовых одноклассников. Делать всем было нечего. Забавы ради Женька загнал ее на скамейку в угол беседки и стал донимать страшилками. Даже ущипнул пару раз, доведя ребенка до слез. Было противно, но вмешиваться коллектив постеснялся и только Эрик, буркнув «ненадотакделать», взял несчастную за руку и отвел к её подъезду. Малявка была на два года младше и находилась за горизонтом сексуальных оценок. Однако, сама считала иначе. В конце концов, Эрик тоже был младше «королевы». И не могут девушку спасать просто так. Без причины. Это невежливо. Она имела право на вопросы и задавала их.
 - А ты сильнее Питы?
- Нет.
- А Федьки с третьего подъезда?
- Нет!
- А Виталика?
- Да.
- Вот! Я же говорила, что ты - самый сильный! А, правда, что ты самый умный по математике?
- Нет, просто я занял первое место. Случайно.
- В Москве?
- Нет. В Пскове.
- Я знала, что ты самый умный!!!
- Это - неправда. Просто, для «ботаника» я неплохо дерусь. А, для хулигана неплохо учусь…
- Я знала, что ты самый, самый… - сделала пигалица логический вывод и добавила,
- А она – старая! …Ей почти тринадцать!
После таких диалогов Леночка обиженно уходила, а спаситель не мог избавиться от чувства вины до самого конца дня.

Пите уже было тринадцать. Он был томным, гламурным заморышем, на четверть головы выше десятилетнего Эрика. Сверстники относились к нему пренебрежительно, и он тусовался с теми, кто помладше. Когда он сжёг кошку, его на три месяца исключили из пионеров. А вот девочки млели от его гладкой бледности и схожести с Алленом Делоном. Его родители приехали в город из Палкино, там много было таких. После войны с Наполеоном в этом районе расселили пленных французов.
Эрик изредка занимался в фотографическом кружке. Однажды его одноклассница, умная и приятная девочка, пряча глаза, полушепотом спросила - нет ли у него фотки Питы. Фотка была. Он отдал ее поклоннице, но почему-то стало грустно.
 
… Всё успевает случиться летом, до зимнего небытия на уроках… Неля сидела на теплом бетонном блоке, лениво жмурилась на солнце, чуть улыбаясь двумя передними зубами, рассматривала зачарованного Эрика. Пита появился внезапно. Подошел, и, ткнув гаражную русалку в плечо ладонью, процедил,
 - Ты что тут Светке наболтала? По барабану давно не получала?
Испуг, обида и непонятная покорность отразились на лице девочки. Наверное, она была другом, и за нее следовало заступиться.
В его школе №7 измеряли себя поступками друзей и врагов. С ними надо было стоять вровень. Старшеклассники любили устраивать «петушиные бои» наиболее бойкой малышни. Однажды, спасая Эрика от их послешкольной облавы, Вовик Куракин, тихий, незаметный хорошист, взял его красный портфель и одел выпендрежную кроликовую шапку. Непосредственные ловцы Эрика не знали и ориентировались по приметам. Будучи разоблачен заказчиками боя, этот пионер с христианским смирением принял «за други своя» подзатыльник. Это было достойно - как в кино, и Эрик был должен.
Пита был заведомо сильнее, и проигрыш в драке неминуем. Впрочем, до того, как будет разбит нос, или его сунут мордой в землю, пройдет немало времени…
- Отстань от нее. Ты, конечно, сильнее. Но, будешь драться со мной, а она в это время уйдет. Даже если разобьешь мне нос, будет по-моему.
Маленький, но уличный боец встал между хулиганом и своей «избранницей-понарошку». По дворовым канонам разница в возрасте была наглая, но томных красавцев правильные пацаны не любили – был шанс. Завязалась драка. Возня продолжалась долго и нос бойцу таки разбили. Неля не ушла. Пока ее поверженный поклонник утирал кровь, Пита, уходя, дал даме сердца довольно жестокий поджопник. Всхлипнув от боли, девочка присела. На её ноге появился кровоподтек…
- Ты почему не ушла?
- Мне больно.
- Ты должна была уйти. Я дрался для этого, а не чтобы победить.
- Я не знаю. Я не хотела тебя бросать…
Защитник чести запрокинул голову, втянул и сглотнул кровь через носоглотку. Не поверил. Это было нелогично, неправильно. Была в этом фальшь.
- Я из-за тебя проиграл дважды. Мне разбили нос, и получилось не по-моему. Я зря дрался.
- Мне больно…
Они перестали встречаться.

Как-то проходя задними дворами мимо гаражей, Эрик увидел Нелю и Питу. Они болтали и время от времени смеялись. Напряженное любопытство охватило мальчика. Кажется, он догадался, кого имела ввиду его пассия, рассказывая о своих сердечных делах. Его носом кокетка просто набила себе цену и стала интересной. Некоторые его одноклассницы тоже заигрывали с одним, чтобы понравиться другому. Это было не первое предательство в жизни. Оно не вызвало бури эмоций, осталось только холодное любопытство. Да и не было прямого предательства. Его честно предупредили – все понарошку. Случайных людей надо быстро и решительно вычеркивать из своего круга. У тех, кто много дерется за правду, и неправду тоже, этот навык образуется быстро. Зачастую своих врагов такие люди уважают больше друзей. В библиотеке, в углу страницы, какой-то древний, но неправильный, великий сказал: «Государю надо быть твердым и в хорошем, и в дурном». Пара остановилась, украдкой поцеловалась и направилась к знакомому сараю. Эрик решил испить чашу реальности до дна. Трудно отказываться от тех, кого считаешь другом или учителем. Эмоции мешают. Нужно именно чувственное потрясение, чтобы решение стало окончательным, бесповоротным и поэтому легким. Он стал шпионить до конца.
 
В задней стенке сарая, примыкавшей к глухому забору сада, была пара щелей. Кошачий рай, на шуршание которого посетители не обращали внимания. Оттуда было видно, как открылась дверь, и зашли старшие товарищи. В этот раз ключи были. Бывшая подружка заложила руки за спину и выпятила грудь навстречу вошедшему.

… Парень сразу прижал девицу к столу. Запустил руки под платье. Неля обмякла, уткнувшись лицом в его грудь, и чуть развела ноги. Ее ладошки довольно уверенно легли на плечи соблазнителя. Пальцы школьника сжали маленькую напряженную жопку. Проникли под белые трусики, комкая и сбивая своими движениями коротенькое задравшееся платье. Трусики мешали, но с каждым моментом сползали все ниже и ниже. Когда они упали до колен, властитель девичьих грёз отстранился и, скосив вниз глаза, лапнул треугольник рыжих волосиков. Неля чуть присела, разводя ноги и растягивая трусики до предела. Бесцеремонные пальцы скользнули по выгнутому вперед лобку и сжали его...
 
Города были тихие, стенки сарая тонкие и Эрик мог слышать каждое слово. Шумно дышала его единственная, сопел ее овладеватель... Пита развернул девочку за плечи и, толкнув вперед, заставил опереться руками на стол. Неля потопталась белыми ногами, спущенные трусики упали на пол. Раскорячилась, раздвинув ноги. Ее избранник задрал на ней платье и, надавив на талию, принудил оттопырить белую попку.

Резко затарахтел мотоцикл. В проем между сараями было видно, как мужик, гремя ключами и засовом, открывает в гараже напротив замок. Возникла и затянулась пауза. Школьница прилежно раздвинула ноги еще шире. Однако головка достоинства все так же неуверенно выглядывала из расстегнутой ширинки и даже пыталась спрятаться. Ее тянули и подбадривали, но это не помогало. Резкие звуки изрядно напугали это робкое животное.

Неля обернулась и присела возле расстегнутых штанов.
- Хочешь, я тебя поглажу как Оля?
- Откуда знаешь? - парень враждебно отодвинулся.
- Она рассказывала.
- Трепло… - большой ребенок окончательно разлюбил весь девичий род.
- Я никогда этого не делала, ты у меня первый. …Но, я попробую. Ты мне очень нравишься. Ты красивый, - девочка лукаво опустила глаза. Эрик хмыкнул, но одернул себя и подумал; что вероятно существует размер, которым в данном случае можно пренебречь. В научных книжках часто пренебрегали несущественными параметрами.
Она осторожно взяла в руку повисший орган. Прикоснулась к нему щекой. Поцеловалась с ним, едва коснувшись губами. Встала на колени. Вздохнула, и осторожно охватив пальцами мальчиковую «соску», стала надаивать её мелкими частыми движениями.

Подростковое достоинство стало медленно подрастать. Когда объект манипуляций окончательно напрягся, он оказался заметно толще и длиннее, чем у Эрика. Бойкая девица быстро встала, расставила ноги, упершись руками в стол. Приободрившись, совокупитель взял рукой своего небольшого гиганта и как слепой палочкой стал нащупывать путь. Не нашёл. Остановился. Неля, еще больше растопырилась и сама стала искать место стыковки, покручивая задом. Наконец, по всем признакам, покоритель сердец и других органов впихнул писюн в тесное влагалище. Эксджульетта несколько академично сказала «ой!». Пита охватив руками талию резко, несколько раз, по лыжному, потянул её на себя, с разгона шлепаясь о ягодицы. Прекрасная половина этого процесса начала попискивать. Не обращая внимания на посторонние звуки, школяр рывками плющил худенькие телеса поздней пионерки.
Он быстро устал. После двух десятков таких толчков Неля не выдержала и робко попросила,
- Может, хватит?
Дворовый мачо ещё плотнее прижал ее к столу, перевел дух и стал более размеренно елозить по вспотевшей попке. Страдалица, безвольно растеклась по столу. Потом её тело стало медленно выгибаться. Жрица свободной любви все выше задирала копчик, приподнимая навалившуюся на неё мечту. Боль становилась наслаждением. Личико напрягалось и разглаживалось, напрягалось и разглаживалось… Охающий ротик сменялся полуоткрытым, улыбающимся, скалящимся, когда глаза зажмурены, и виден верхний ряд зубов. Ей нравилось быть дырочкой, дарить избраннику свое терпение и бесстыдную ласку, ощущать власть наслаждения. Радостное судорожное томление формировало позу и выворачивало её тело навстречу простенькому счастью.

Эрик вспомнил, как каждый раз долго и осторожно вел к этому моменту свою искусительницу, помня о каждом ее указании, удачах и неудачах прошлых встреч. Начинать надо было с легких поглаживаний указанных мест, поцелуев в уголки губ, глаза. Потом спускаться ниже. Первой для более откровенных процедур заголялась Неля. Потом он. Счастье наступало, когда руководящая фея забывала свои поучения, требования нежности или силы и, как сейчас, отдавалась моменту близости. Это возбуждало невероятно. Он часто заканчивал первым, и тогда начинались настоящие мучения. Надо было остановиться, чтобы не было больно и чуть-чуть обозначить движения, сохраняя остатки запала. Потом, преодолевая тошноту бытия, под понукания распаленной подружки, медленно восстанавливаться и наращивать темп. Финал всегда приходил неожиданно. Постельная повелительница закрывала глаза, начинала извиваться, постанывала, закусывала губу. Наваливалась сверху и до боли в лобке вдавливала толчками в кровать, широко разводя согнутые в коленях ноги. После странного выдоха наступало расслабление, и она падала рядом. Позже было принято решение, что потом ей надо гладить грудь. Эрик очень уставал, хотя, ему нравилось…

Наблюдаемый секс развивался быстро, бурно и простенько. Оказалось, что все изыски совершенно излишни. Их тренировки не пригодились. Пацаны называли это - «****ь». Книжки в этом вопросе соврали больше всего, а двор в очередной раз оказался прав. Всё было так, как тренировался Пита. Не надо было гладить по спине, лобку, проводить кончиком пальца по щёлочке, щекотать языком ушко. …Не надо было никаких приличествующих заклинаний. Вообще не надо было ничего из дрессировки маленькой мечтательницы.

Через минуту Пита громко засопел и замер. С хлюпаньем вынул свою мужскую драгоценность из промежности. Раскоряченная Неля в оцепенении осталась стоять, не веря в отсутствие чуда. Некоторое время парень мутно смотрел в мокрые ягодицы. Вытер о подол платья свою сырую мужскую гордость. Отодвинулся и снисходительно процедил,
- Подмоешься после. Мне одна тетка сказала, что от школьников почти не залетают.
Грезившая продолжала стоять с заголившейся задницей, пытаясь совместить мечту с реальностью.
 
Её утомленный идеал посмотрел на немой укор разрумянившейся попки и, ухмыльнувшись, ткнул в нее указательным пальцем. Неля дернулась, ойкнула. Распрямилась, неуверенно покачивая телом.  Мелькнули острые соски и краешек рыжей мочалки между ног. Смятое платье прикрыло живот и неряшливо свисло на правый бок. С непониманием прелестница посмотрела на самодовольное лицо шутника. Впрочем, кумир был великодушен и в знак благоволения помял её маленькую сиську. Неля неловко села голой жопкой на стул, и казалась растерянной…
Стало неинтересно, и следопыт, неслышно покинув пост наблюдения, через десяток шагов громко и бодро топал домой. Ложь это – некрасивая сказка. Сейчас сказка, все её «понарошку» стали некрасивыми и хотелось уйти. Учебники и методическая литература учили другому. Перед ним был враг. Враг его детства. Как Пита.
Мальчики часто бывают врагами. Он дрался с ними во дворе, но потом дружил, и они вместе дрались с соседним двором. Потом дружили дворами и дрались с другим районами - «Молочниками», «Корытовым», спортивным интернационалом «Святыми Отцами»… В мужском мире все было как в книжках. Или почти как в книжках. С Нелей можно было только состоять в одном пионерском отряде, читать стихи на торжественных линейках и клясться Красному Знамени.

Эрик, после увиденного, стал избегать общения с женским полом за исключением мамы, учителей и разных теток, выражавших неудовольствие по поводу его поведения. Бурная независимая жизнь выработала в нем навык уклонения от нежелательных встреч. Они не виделись месяца три. В октябре Неля надела новую желтую курточку и её бывший «понарошку» не сумел увернуться от встречи. Одежда сильно меняет облик. Дети столкнулись нос к носу возле гаражей. Осеннее солнце было ярко как летом.
 - Привет! – девочка с удовольствием и интересом рассматривала свое бывшее приключение. С момента их знакомства дворовой волчонок заметно изменился. После унизительной драчки физические упражнения, ежедневный жим в упоре, скакалка и субботний забег стали регулярными и жесткими. Эрик набил опилками волейбольный мяч и радовал своего папу боксера тренировками через день. Вначале учебного года он увлекся геометрией, потом математикой вообще. Подтянулся русский. Его сочинения учительница зачитывала перед классом. Во дворе был торжественно разбит нос Ореха. Даже на Питу Эрик иногда посматривал независимо. Он заметно окреп, немного вырос, иногда становился капитаном одной из дворовых футбольных команд. Над его шутками стали смеяться. Остатки летнего загара делали лицо резким и выразительным.

- Здравствуй, - это было вежливо. Поневоле Эрик посмотрел на свою прошлую королеву. Неля чуть поблекла за это время. Ее зрачки на солнце стали маленькими колючими точками, голубые глаза – утратили глубину. В них угадывались желтые зернышки. Лицо казалось широким и плоским. Впрочем, она, наверное, была красива. Просто его это не касалось. Игра закончилась.
 - Ты куда пропал? - понаивничала дворовая бабочка.
- …? – по прикидке ей надо было ответить «здравствуй» и идти. К Пите…
- Классное было лето. Особенно июль, - погода веками выручала людей из затруднительной ситуации.
- Начало или конец? – съехидничал Эрик, сделав каламбур из последнего слова. У него стали получаться литературные упражнения. Учителя, правда, жаловались.
 Они расстались в середине месяца. Похоже, Неля не различала этапы своего летнего приключения. Легкое непонимание мелькнула на лице. Девочка-одуванчик непосредственно удивилась,
- Да без разницы. …И сейчас еще тепло.
- Погода хорошая, - Эрик с раздражением услышал от себя эту взрослую затасканную фразу. Быть остроумным и веселым не получалось. Летняя приятельница почувствовала уверенность. Она явно думала об этой встрече.
- А в сарае все нагрелось, почти как дома. Зайдем? Нам там было хорошо, - это было сказано бесстыдно, требовательно и пренебрежительно. Старшеклассники так требовали денег. Ничего не осталось от весенних трепетных ноток их первого знакомства.
Эрик удивился своим ощущениям. Он был благодарен своей знакомой за что-то большое и непонятное. А мрачное, тяжелое чувство, связанное с этим случайным знакомством, сменилось вдруг эйфорией. Радостью свободы. Он ничего ей не был должен. Хмурое понимание того, что Неля может выбирать любого, уравновесилось осознанием свободы своего выбора. Чужая свобода тягостна, только если чувствуешь свои обязательства. Повзрослевший за лето пионер немного выпрямился. Внутри тоже. Хотя был чуть ниже, смотрел сверху вниз. Осанка это - состояние души.
- Нет. Мне рассказали…Ну…Знаешь, я не могу… Дружить. С такими девочками. Это неправильно, - хотелось поставить точку, а не обидеть. Он мямлил, но нашел нужную фразу и твердо отрапортовал,
- Не считается все. Сама говорила, - происшедшее представилось мутным тревожным сном, который касается только его. Было только неловко, что посторонняя девочка знает об этом.

Покорительница сердец как-то сразу стала жалкой. В ней что-то погасло. Она отвернулась, и зашагала к дому. Кажется, заплакала. Эрик пожал плечами. Когда у него появились секреты от матери, ему очень захотелось иметь друга. Он подружился. Но, оказалось, что друг дружит не только с ним. В этом не было ничего плохого. Они остались в хороших отношениях. Но, иногда хочется быть не лучшим, а единственным. Этого не получилось. Он пошел к приятелям. Туда, где можно быть первым, или вторым, и даже третьим. С ними было удобно быть снисходительным. Все дети должны дружить - так учили. Но, про себя Эрик верил, что друг должен быть один. Нет – два. Мальчик и девочка. …И еще Земля вращается вокруг Солнца… В книжках было написано много правил. Кого-то за эти правила даже жгли на кострах.
К зиме он все забыл. Эта история не могла быть правдой. Он жил совершенно в другом мире. Люди очень искренне и надолго забывают то, что не укладывается в рамки. Только много позже, когда стало понятно, что такое тоже может быть, он вспомнил о Неле. Но это уже не считалось.