Серая Мышка Книга 5 Глава 10

СЕРАЯ МЫШКА   
Книга пятая: Каменный гость

Глава 10. Центр Земли. Колумбия, джунгли
Наталья Крупина. Старые друзья

   Меньше года прошло с тех памятных дней, когда два черных минивэна мчались по прямой, как полет стрелы, автостраде, что тянулась от столицы Колумбии к побережью океана. Сейчас в них не было посла, и других официальных лиц российского посольства. Двум пассажирам, расслабленно разглядывавшим буйные заросли, тянущиеся по обеим сторонам гладкой трассы, никакого сопровождения не требовалось. Но посол, встретивший Мышку в ее нынешнем виде с искренней, граничащей с почти мистическим трепетом, радостью, конечно же, не мог отправить такую высокопоставленную персону без сопровождения. Этой персоной была Наталья Крупина – человек, ради которой уже во второй он принимал звонок из Москвы; принимал, вытянувшись в струнку, хотя его собеседник не мог видеть картинки посольского кабинета.
   Спутник Натальи тоже удостоился внимания посла. Скорее всего, этого худощавого корейца приняли за телохранителя Мышки. Ню Го Лай, категорически заявивший о том, что одну Наталью он в эту поездку не отпустит, действительно весьма успешно исполнял эту роль. Он скользил за девушкой неотступной тенью, с невозмутимым лицом, в котором никто сейчас не смог бы прочесть величавое достоинство настоятеля буддистского монастыря. Лишь в темном салоне «Форда» он несколько расслабился, и теперь с любопытством разглядывал крепкие ворота усадьбы. Автомобиль негромко урчал; Наталья остановила движение руки водителя, собравшегося посигналить хозяевам. Дверца минивэна поехала в сторону, и Мышка легко спрыгнула на прибитую недавним дождем пыль обочины. Рядом тут же оказался учитель. Ворота, между тем, без всякого скрипа распахнулись, и напротив двух «незваных» гостей встали четыре монументальные фигуры. Парни,  чуть карикатурно одетые в кожаные  одежды, вызвали у Мышки едва заметную улыбку своей картинной бравадой; мускулами, которыми эти «ковбои», незнакомые пока Наталье, играли, напрягая их так, чтобы красотка, остановившаяся в трех-четырех метрах, могла оценить их несокрушимую силу. Лицо Ню Го Лая опять было непроницаемо-каменным, но Серая Мышка каким-то образом (спиной, что ли?) почувствовала не только эту «профессиональную» гримасу своего теперешнего охранника, но и такую же, как у нее, ироничную улыбку внутри. И такое же веселое желание свершить что-нибудь хулиганское, чтобы у ворот поднялась пыль от короткой схватки, в которой кровь струилась бы лишь в жилах, и синяки потом показывали бы с гордостью – вместо орденов и медалей. Ковбои, конечно; сама Наталья, и ее учитель таких наград, конечно же, избежали бы.
   Ее улыбка вдруг расцвела пышным цветом; раньше, в свои сорок с небольшим лет Крупина вряд ли смогла бы так непосредственно порадоваться встрече со старым знакомым. Дон Алеандро резко окрикнул парней, тут же отступивших в стороны, и образовавших короткий живой коридор, в который и вступил хозяин поместья. Вступил и замер с поднятыми в приветствии руками. Наталья его хорошо понимала. Она и сама бы поразилась не меньше, если бы увидела себя в зеркале помолодевшей на два с лишним десятка лет.
   - Точнее, - усмехнулась она, протягивая руки навстречу «дядюшке» Алеандро, - я и поразилась; чуть не упала, когда действительно увидела себя вот такой.
   Мышка едва удержалась, чтобы не огладить  ладонями свои формы, такие привлекательные для любого нормального (что уж говорить о горячих колумбийских!) мужчины. А в следующий момент уже утонула в объятиях дона Вильямара, с изумлением для себя наслаждаясь запахами причудливой смеси табака, какого-то терпкого алкоголя и пота – человеческого и…
   - Конского, - сознание само зафиксировало этот нюанс, неведомо откуда всплывший в памяти, - вот откуда ковбойские костюмы.
   - Донна Наталья, - воскликнул, наконец, Алеандро, отстраняя девушку на расстояние вытянутых рук, - вы чудо как похорошели!
   Мышка вдруг вспомнила, как ревниво поглядывал на этого бодрого старика майор Корнилин, ее первая любовь; вспомнила и свои тайные мечты, которым она, конечно же, не собиралась следовать, и еще раз прижалась к крепкой груди, в которой гулко (обрадовано – определила для себя Наталья) бухало сердце.
   - Здравствуйте, дон Алеандро, - она непонятно как (для колумбийца, конечно – свои движения агент три нуля один всегда контролировала) выскользнула из кольца рук, - вспомнила о вашем предложении, и решила заглянуть... на пару минуток, со своим учителем.
   Она махнула в сторону Ню Го Лая, и на последнего метнулись несколько взглядов; один из них был не только оценивающим, но вмещал в себя еще изрядную долю изумления, и даже почтения. Взгляд Алеандро Вильямара словно вопрошал: «Это каких же высот боевого искусства достиг скромный азиат, если Наталья, непревзойденный боец, считает его своим учителем?!». Потом выражение его лица стало недоуменным, а больше обиженным; мысли явно метнулись в другую сторону, восприняв теперь другие слова Крупиной.
   - Что значит на пару минут?! – вскричал он, - какие минуты? Не отпущу! Отсылай свои машины назад, в столицу. Я сам отвезу тебя куда надо – хоть на край земли. Но только после того, как ты погостишь у меня…
   Вильямар замолчал, явно пытаясь сообразить, какой минимальный срок вытребовать сейчас у гостей; точнее – какой срок не станет уничижительным для его гостеприимства. Наконец он, очевидно понявший бесплодность таких размышлений, повернулся к дому, и закричал во все горло:
   - Марианна! Донна Марианна!
   Наталья, которую когда-то не обошли стороной первые бесконечные сериалы (латиноамериканские – а как же!),  улыбнулась шире; она вдруг представила, что вот сейчас окунется в волшебный мир «мыльной оперы», что  в двери выплывет дородная негритянка, железной рукой правившая всем в поместье  - начиная от кухни с ее лязгом кастрюль и восхитительными запахами до тех самых ковбойских костюмов, в которых щеголял и сам хозяин, и…
   Парней, впрочем, гостям еще не представили, а вот Марианна – Мышка словно увидела ее сквозь толстые деревянные двери, за миг до того, как они распахнулись – действительно словно сошла с экрана телевизора. Необъятная – и в талии, и в широком толстогубом лице с улыбкой, которая, наверное, никогда не покидала негритянку – она удивительно шустро скользнула по лестнице, и оказалась в том же проходе из взиравших на нее с почтением парней. Ее руки были сложены на белоснежном передничке, а на голове, склонившимся сейчас перед хозяином в почтительном внимании, был надет самый настоящий… Нет – Наталья не знала названия этого чуда местной моды еще колониальных (может, даже рабовладельческих) времен; хотя видела не раз его по телевизору. Казалось, именно этот чепчик внимал скороговорке хозяина; ее Мышка для себя перевела на обычный разговорный русский, который, как оказалось, не смог во всей красе передать смачности команд дона Алеандро:
   - Мечи на стол, Марианна – все, что есть в доме, и побыстрее…
   Хозяин распорядился накормить и определить для отдыха водителей и охрану, сопровождавших Наталью с Ню Го Лаем, а потом – даже без согласия Мышки – отправить их всех обратно, в столицу. Без гостей, естественно. Наталья не стала протестовать; она разрешила себе почувствовать на какое-то время обычной девчонкой; без своих способностей быть все время готовой к схватке, и без неподъемного груза ответственности.
   - Теперь, черт побери, - грустно улыбнулась она, - за все человечество – как бы пафосно это не звучало.
   Прежде, чем пойти следом за доном Алеандро, который решил сам проводить гостей в отведенные им покои, она нырнула в передний минивэн, так и стоявший у ворот, и появилась уже с багажом – с длинным, и явно тяжелым свертком. Плотной тканью были упакованы два древних меча. Мышка их не называла сейчас японскими; почему-то она предчувствовала, что в предстоящей битве ей придется схватиться с врагом грудь в грудь, и что самое сокрушительное оружие современности в этой схватке не поможет.
   - Нет, - погладила она рукой, а больше сознанием – сквозь ткань и деревянные ножны – древние мечи, - только сталь, в которую вложили душу древние мастера… а может, не только они.
   Наталья почувствовала, что что-то в пространстве вокруг дрогнуло. Поначалу рядом – это «ответили» на прикосновение мечи, а потом и рубиновое ожерелье на груди. Это было единственное украшение девушки; оно же служило средством связи с далеким союзником. Потом в висках противно заныло, заполнивший все вокруг внимательный взгляд был невообразимо чуждым. Если бы чувства, что заполняли его, можно было соотнести с человеческими, то Мышка прежде всего выделила бы в этом взгляде презрение со снисхождением, и лишь потом кровожадное ожидание ее – очередной жертвы неведомого пока монстра. Наталья не удержалась; прежде, чем снова окружить себя аурой беспечной, любознательной девчонки, она послала туда, в неведомое, сейчас такое близкое убежище врага, собственное ощущение, родившееся в тот миг, когда она пнула его под виртуальный зад – там, в пещере Гудвина. И в гостеприимный дом дона Алеандро Вильямара шагнула в прекрасном расположении духа, отрезав дверью, и оставив во дворе яростный крик врага, полный обещания немыслимых страданий…
   Обед действительно был великолепным. Крупина себя не ограничивала, как и полковник Николаев, кстати. Обменом веществ в собственном организме - в отличие от абсолютного большинства людей на Земле – они могли управлять.
   - Ну, или помашу пару лишних часов руками-ногами, - Мышка лениво откинулась на спинку стула, лишь краем сознания отмечая, с какой жадностью внимали Ню Го Лаю четверо парней, оказавшихся племянниками дона Алеандро.
   Сам Вильямар, кстати, делал вид, что тоже увлекся системой тренировок, которую когда-то давно корейский мастер опробовал именно на ней, на Мышке. В глазах же старого хозяина, все чаще останавливающихся на ее фигуре, агент три нуля один читала жгучий вопрос: «Как, как это удалось тебе, донна Наталья?! Как вообще возможно такое чудо?!!». И еще – какую-то ребяческую обиду: «Я тоже хочу!». Наталья села на стуле поровнее, и ответила Алеандро – тоже взглядом, попытавшись вложить в него и собственную радость от чуда, которое подарила ей легенда корейского народа в виде тягучей капли крови; а больше того – те немыслимые тяготы, которые пришлось перенести Мышке, и неподъемную ответственность, что теперь была возложена на хрупкие девичьи плечи. И Вильямар явно понял, прочел что-то в серых глазах гостьи; а может быть, это чуть нагревшееся на груди ожерелье заставило его воспринять зримые образы, от которых дон Алеандро сначала отшатнулся, как от самого ужасного, что мог представить, а потом все-таки сосредоточиться на чем-то исконно земном. Хотя бы на словах Ню Го Лая…
   Эти слова обрели материальную форму следующим утром. Наталья вышла на высокое крылечко в благостном настроении. Она прекрасно выспалась; выпила в компании с донной Марианной пару чашек колумбийского (лучшего в мире!) кофе с плантации, что были разбиты совсем рядом, и съела… не считала сколько воздушных, тающих во рту булочек.
   - С пылу, с жару, - перевела она на русский теперь слова Марианны.
   Сейчас, с крыльца, она наблюдала за тренировочным боем полковника Николаева с четверкой «ковбоев». Последние сегодня были обнажены по пояс, и сейчас, отметив появление на крылечке красотки, гостьи, принялись картинно подчеркивать рельефность и мощь собственных мускулов. Там действительно было на что посмотреть – до тех пор, пока Николаев не приступил к завершающей стадии этого необычного урока. Наталья вышла как раз к кульминации этой тренировки; скорее всего, учитель именно к этому выходу и подгадал ее наиболее эффектную часть. Ню Го Лай, тоже демонстрировавший сейчас свой торс (не такой мощный, как у его новых учеников, но не имевший ни единого изъяна) явно успел показать базовые приемы, и теперь перешел к их демонстрации в бою. Парни тут же полетели в стороны, теперь уже напрягая мускулы не для красоты, а пытаясь сгруппировать их – чтобы иметь возможность опять оказаться на ногах, и еще, и еще раз «лететь» на коротко постриженный газон.
   Наталья негромко хлопнула в ладоши – один раз, но этого хватило, чтобы все замерли. Ню Го Лай – с одной поднятой, и другой согнутой в коленке ноге, и руками, разведенными в стороны, от которых только что в очередной раз улетели два парня. Четверка ковбоев – в самых невероятных позах, в которых их застал этот хлопок, наполненный (это действо Мышка произвела вполне осознанно, проверяя новые возможности) магией ожерелья. Через мгновенье – долгое лишь для Натальи – наваждение спало, и она сбежала вниз, к месту «боя», жаждущая окунуться в непередаваемую атмосферу схватки. Два великих воина застыли друг против  друга, и парни, а вместе с ними и Вильямар, и немногие работники, оказавшиеся в это раннее утро во дворе усадьбы, стали свидетелями удивительной, фантастической по красоте и отточенности движений, схватки. Здесь не было подражания ужимкам животных, как это советовали большинство восточных школ единоборств. На зеленом ковре газона торжествовала школа человеческого таланта, раскрытого до самых глубоких укрытий души и тела. Это касалось Ню Го Лая. А Серая Мышка… она пошла еще дальше; словно все то, что человечество придумало за тысячелетия противостояния силам природы, и подобным себе, жило в ней, и сейчас позволяло легко отражать атаки учителя, а потом, натешившись восхищением зрителей, пойти вперед самой. Теперь Ню Го Лай уподобился птицам, летающим не очень высоко над землей. Он один, наверное, смог оценить, как бережно исполняет свои приемы агент три нуля один; как отточено каждое ее движение, способное при желании прервать нить человеческой жизни в долю мгновенья, названия которому нет в человеческом языке. И Ню Го Лай вскочил после очередного броска, но не бросился вперед в тщетной попытке достать Наталью хоть вскользь, а низко склонил голову, признавая безусловное превосходство ученицы.
   Потрясенные зрители молчали. Дон Вильямар первым очнулся от грез волшебного действа. Он подскочил к Наталье, схватил ее за плечи – без всякой опаски – собираясь то ли прижать в восхищении девушку к груди, то ли разглядеть получше это чудо на расстоянии вытянутых рук. И разглядел, и воскликнул в великом изумлении, даже некотором испуге. Он оторвал одну ладонь от расслабленного плеча Мышки, и  невольно ткнул пальцев в ее грудь – прямо в ожерелье, на котором чуть вспыхнул приглушенным огнем, и растаял, растворился в воздухе один из крупных рубинов. А лицо Натальи расплылось в счастливой улыбке. Ведь очередное чудо, сотворившееся сейчас с драгоценным камнем, означало одно – где-то далеко, на Кубе, а может, уже на пути домой, Лешка Корнилин нажал на такой же рубин, и сейчас с изумлением смотрит на пустую ладонь. Для Мышки это означало сигнал: «Все в порядке; семья Емельяновых в полном составе мчится сейчас в назначенное место».
   Крупина усилием воли прогнала остаток мысли; запретила даже себе думать о том убежище, где два Николая и Лида будут ждать ее, если только…
   - Будут! И дождутся, - пообещала Наталья и себе, и Емельяновым, и тому чуждому и могучему, что зашевелилось было опять вокруг.
   Зашевелилось и пропало, словно испугавшись громкого тревожного возгласа:
   - Синьор Алеандро! Индейцы!
   Мышка почти обрадовалась:
   - Теперь уже не мелодрама, а настоящий вестерн. Где тут мой верный винчестер; ну, или парочка кольтов?
   Лицо хозяина окрестных земель между тем стало растерянным.
   - Какие индейцы? Последнего караиба я видел…
   - Это не караибы, дон Алеандро!
   Пожилой охранник, вооруженный ружьем, марку которого Наталья не смогла определить, остановился рядом с хозяином и его гостями. Именно он сейчас кричал, надрывая глотку. Теперь в его голосе не было паники, которой были заполнены крики. Он, очевидно, тоже на миг успел представить перед собой картинку Дикого запада позапрошлого века, а может быть, и другие, еще более мрачные кадры местного противостояния белой и красной рас. И теперь отходил от ужаса, что объял было его при виде картины, которую уже давно не видела эта земля.
   У ворот усадьбы действительно росла толпа индейцев. Внешне они не были вооружены ничем опасным; что хранилась в одеждах, стилизованных под старину, а может, вынутых из запасников предков, не могла бы сказать даже агент три нуля один. Потому что свое внимание она обратила прежде всего на выражение лиц представителей этого народа. Уже не неведомого, потому что оправившийся от первого изумления Вильямар, явно хорошо знакомый с историей своей страны, пробормотал вполголоса:
   - Индейцы племени чибча. Или чибча-муиски, как они сами себя называют. Самый древний и таинственный народ Америки…
   - А как же инки, майя, ну… или ацтеки? – спросила Наталья, понявшая, что время на такую познавательную беседу пока есть.
   Она, кстати, сама собиралась погрузиться в глубины этнографии – сразу после завтрака и утренней разминки. Потому что, изучая заранее историю мест, где – по утверждению Гудвина – тысячи, если не миллионы лет обитал враг, Мышка невольно задалась вопросом. Почему именно здесь – на землях араваков, карибов, или тех же чибча? Народов относительно мирных, не склонных к пролитию потоков крови. В отличие, например, от майя, проживавших чуть южнее, и «прославившихся» своими многотысячными жертвами во славу пернатого бога Тетначтиклана? Собственная догадка подсказывала – враг, как самый дикий зверь, не пакостит рядом с собственным логовом; ищет, и находит жертвы чуть в стороне. В данном случае это «чуть» означало пару-тройку тысяч километров. В масштабах космоса – практически ничто. Теперь Мышка ожидала подтверждения от коренных жителей континента, ну, и от дона Алеандро тоже.
   - Ацтеки, майя.., - хмыкнул хозяин поместья, - их империи возвысились и канули в вечность совсем недавно. А народы, что жили здесь (он обвел рукой широкий полукруг, показывая прежде всего в сторону центральной части континента) уже тридцать тысяч лет назад  знали, что такое красота.
   Он не стал ждать, когда лица гостей наполнятся неверием; поспешно продолжил:
   - Да, именно столько лет наскальным рисункам в парке Факатативо. А еще учеными – не только нашими – установлено, что именно отсюда, из Колумбии, которая тогда, конечно же, называлась совсем по-другому, распространились по всей Америки ремесла – гончарное, металлургическое… и ювелирное! Донна Наталья, вы не были в музеях Боготы, не видели золотые изделия, поднятые со дна священного озера…
   Вальямар не договорил; он уставился вслед за Мышкой, поменявшей выражение лица на торжественное (совсем как у индейцев), на толпу, дрогнувшую и раздавшуюся, подобно волне, надвое. По возникшему проходу шел, едва передвигая ноги, чудовищно старый индеец. У Натальи даже промелькнула мысль, что этот человек когда-то выбивал, или, по крайней мере, присутствовал при создании тех самых наскальных картин, которыми только что хвалился дон Алесандро. Этого, конечно, быть не могло по определению. Но какую-то часть тех секретов, которые предки его народа передавали из поколения в поколение, он, несомненно, в себе нес. Нес с достоинством; нес, чтобы выплеснуть их перед Натальей, оказавшейся впереди других. Мышка явственно расслышала скрип суставов, но не изменила выражения лица, не шагнула вперед, чтобы поддержать высохшее тело старика. Индеец медленно сложил свои члены и опустился на колени перед девушкой, которая поняла, что этот поклон предназначен именно ей, и что этот старик, кажется, счастлив – потому что дожил до того момента, о котором мечтали, но так и не смогли достичь его деды и прадеды. Следом шумно, подняв небольшое облачко пыли, рухнула на колени толпа.
   А старик поднял к Мышке голову; в удивительно молодых глазах сверкнула, и пропала слезинка. Тонкая линия рта, совсем затерявшаяся среди морщин, избороздивших лицо во всех направлениях, открылась… Пальцы Натальи, не заметившей, когда ее рука вцепилась в крайний рубин на ожерелье, сомкнулись, и вместе с растаявшей в воздухе дымкой к ней пришло понимание – сейчас она знает не только те полтора десятка языков, которое  прилежно учила на подмосковной базе, но и любой другой земной… или неземной.
   - Дочь Матери вод, - согнулся еще ниже старик, - мой народ счастлив приветствовать тебя на земле твоей прародительницы.
   В краткий миг передышки, которую позволил себе индейский вождь, или колдун, Наталья успела вспомнить лицо, которое нарисовало ей воображение в тайном убежище Гудвина. А старик словно подглядел эту картинку. Он кивнул, и сказал почтительным, но в то же время не терпящим возражения голосом:
   - Мать ждет тебя, воительница.
   - Где?! – невольно вырвалось из уст Натальи; обострившиеся чувства подсказали ей, что за спиной изумленно вскинул брови и дон Алесандро, и его племянники, и охранник.
   А глаза учителя загорелись гордостью за ученицу, которая сейчас демонстрировала знание языка, которым могли общаться на все планете лишь два человека – коленопреклоненный старый индеец и девушка, в которой он очень давно разглядел искру божьего дара. Сейчас в ней горел уже целый костер, готовый сжечь… все, на что покажет Серая Мышка. Пока же она с понятным волнением ждала ответа.
   - Священное озеро моего народа, - индеец повторил слова так и незавершенной мысли Вальямара, - сейчас его называют Гуатавита. Я буду ждать тебя там, воительница.
   Он с таким же, если не с еще более громким, скрипом поднялся на ноги, выпрямился, и объял фигуру Натальи взглядом, который Мышка встретила с совершенно независимым видом. Что-то не позволило ей поклониться в ответ старику; и это «что-то» явно успокоило индейца, не дало ему заполниться неверием. Назад старейшина шагал намного бодрее, чем пятью минутами раньше. Толпа теперь смыкалась за ним, а потом унесла, или увела в заросли, которые начинались по обе стороны давно не ремонтировавшейся дороги.
  И только тогда, когда последний силуэт растворился не в таких уж и густых здесь джунглях, Наталья повернулась к друзьям. Первым воскликнул – на правах хозяина, и старшего тут по возрасту (только внешне – Ню Го Лай собственными годами не хвалился) – Алеандро Вильямар.
  - На каком тарабарском языке ты говорила с ним, дочка? Я из вашей беседы понял только Гуатавита – это то самое озеро, о котором я не успел рассказать.
   Это «дочка» опять едва не вызвало к жизни картинку женщины, склонившейся над детской люлькой. Оттуда, со ступеней Рязанского детского дома, по лицу Мышки словно хлестнуло ноябрьским снежным зарядом, и она зябко повела плечами.
   - Об этом озере и мы и говорили, дон Алеандро, - ответила Наталья, не собираясь посвящать никого в свое предполагаемое родство с предками аборигенов здешних мест, - мне надо попасть туда, и как можно быстрее.
   - Не мне, а нам, - поправил ее Вильямар, оглядываясь назад.
   Все – и племянники, и охранник, и даже работники, оказавшиеся поближе - дружно кивнули. Ну, а настоятель буддистского монастыря Ню Го Лай, он же бывший полковник КГБ Николаев свое согласие идти по жизни рядом с Натальей выразил еще раньше – даже если эта жизнь закончится за первым же поворотом.