Пасынок. Альтернативная история. гл. 8

8.

На улице начинало смеркаться. В подвале, который освещался только через маленькие отдушины,  стало совсем темно. Где-то в углу, в груде грязного тряпья, набросанного на железной кровати,  Этери слышала тяжелое дыхание Гусарова.
- Эээй, просыпайся, - тихонько позвала она.
«Объект» не реагировал, продолжая тяжело, с хрипами дышать.
Тогда она встала, пошла на звук дыхания. Дыхание приближалось.
- Эй, Гусаров, нам, наверное, пора? – сказала она вопросительно, - Или мы будем здесь всю ночь?

В углу, сначала затихло, а потом, послышалось кряхтение и металлический скрежет.
Гусаров сел на кровати, застонал.
- Который час? Уже утро?
У Этери было феноменально развитое чувство времени, по её биологическим часам, как говорил Дари, «можно сверять атомные часы». Дари, конечно, немного преувеличивал, чтобы польстить ей, но был недалёк от истины: отклонение от точного времени составляло не более десяти минут.
- Девятнадцать часов десять минут поясного времени.
Гусаров в своём углу хмыкнул.
- К чему такая точность?
- Привычка.
- Вот и я говорю: шпиона выдают привычки, - он хрипло засмеялся своей шутке, - Люди вроде меня, детка, мыслят другими категориями. Я бы на этот вопрос ответил: вечереет.
Этери промолчала, не зная, принимать ли это как обвинение или это местная попытка пошутить.
- Ладно, нам действительно пора идти. Ты не против, если мы отложим ужин на более позднее время? – то ли шутил, то ли просто предлагал Гусаров.
- А что, есть выбор?
- А выбора, действительно, нет, - хмыкнул Гусь, - Может у Макса что-нибудь найдётся пожевать. И выпить.

Они вышли из подвала через какую-то небольшую дверцу, почти лаз, но, зато сразу за дверью был густой кустарник, растущий на краю пустыря. Пустырь был довольно обширный, даже не верилось, что они в городе. За пустырём начинался островок обшарпанных пятиэтажек, с увешанными стираным бельём балкончиками.
Минут через двадцать они оказались у подъезда одного из домов, густо обсаженного деревьями.  В подъезде с наполовину облупившимися зелёными стенами было неожиданно чисто. Окна светились прозрачными, чисто вымытыми, стёклами. Гусаров шел медленно, тяжело дыша,  лицо его становилось серым и выцветшим, губы сливались с лицом, делая его похожим на картонную маску. Они поднялись на четвёртый этаж. Уже перед дверью Гусаров остановился, прислонился к стене, знаком показал, чтобы Этери подождала.

Этери не на шутку встревожилась, так плохо он выглядел.
- Что плохо?
Он прикрыл глаза, показывая, что плохо. Надо было что-то делать. Дать ему таблетку энергетика? Но, во-первых, таблеток мало, их надо беречь. Во-вторых, лучше не принимать больше одной в сутки. И в-третьих, они нужны ей самой, для экстренных случаев.
А если он умрёт? Что тогда? Тогда ей придётся либо возвращаться с пустыми руками, либо искать картины самой, а две недели для этого слишком мало. Этери была в совершеннейшей растерянности, когда Гусаров сделал ей знак, чтобы она нажала на кнопку, торчащую в стене рядом с дверью. Раздался довольно мелодичный звук. Но, за этим ничего не последовало. Она нажала ещё. Тишина. Тогда Гусаров, которому, кажется, стало немного лучше, потянул дверь. Дверь оказалась не запертой и легко подалась, открывая вид на прихожую, когда-то, наверное, уютного жилища. Едва они переступили порог, как навстречу им хлынул запах грязной посуды, водочного перегара и ещё чего-то, что не поддавалось идентификации.

 На кухне, уткнувшись лицом в стол, спал человек. Руки его безвольно висели вдоль тела, почти касаясь пола. Грязная, когда-то белая, майка была порвана через всю спину и висела распашонкой.
Гусаров быстро подошел к столу, налил в стакан прозрачной жидкости из бутылки и резко вылил её в рот. Постоял, прикрыв глаза, налил ещё. На этот раз он выпил не одним глотком, а почти смакуя, постепенно запрокидывая голову.
Этери оторопело смотрела на то, как меняется этот человек. Казалось, что с каждым глотком он вливал в себя жизненные силы, даже, как будто, становился выше ростом. Но, когда он опустил стакан, она увидела совершенно дикое, искаженное алкоголем лицо.

- Оссуждаишшшь? – прошипел он.
Она помолчала, поняла, что лучше не конфликтовать.
- Твои проблемы. Не забыл, зачем мы пришли? Мне нужна одежда.
И…
«Помыться бы» - хотела добавить она, но сдержалась. Она не знала, где и как принимают водные процедуры в этом времени. Судя по запаху, здесь вообще не принято мыться. 
- Посмотри там, в комнате, в шкафу. У Таньки было много шмоток, Макс из загранки возил. Только они ей маловаты, она после родов порядком раздобрела. И… помыться тебе не мешало бы.
- А где можно помыться? – обрадовалась Этери.
- В ванной, где же ещё!
Гусаров снова налил себе в стакан прозрачной жидкости и, извиняющимся тоном сказал, что он сегодня, наверняка, «доберёт до кондиции», и чтобы она сама о себе позаботилась.
- Ты сама тут поищи, что тебе надо, а я….
Он не договорил, поднял стакан до уровня глаз, и снова выпил.

Ну, что ж, сама, так сама. Вопросы этики её не волновали.
Обследование жилища дало свои результаты: она нашла небольшое, но вполне прилично оборудованное помещение, называемое ванной, нашла чистое полотенце, женские вещи. Всё это было несколько непривычного, странного качества и фасона, но чистое и даже почти подошло ей по размеру. К счастью, была и горячая вода. Она долго и с удовольствием плескалась под струями, лившимися из металлического конуса с дырками. Это было ужасно неэкономно – лить столько воды. Она за один раз израсходовала свой обычный месячный лимит. В её времени мылись иначе: вода доводилась до состояния активного тумана, который очищал кожу так же хорошо, как и вода. Современные мыло и шампунь оказались вполне приличными.

«Ну, что ж, - подвела она итог, - Одежда в чужом веке кажется неудобной и странной только первые пару дней. Потом становится привычной. Кусок ткани на голое тело тоже казался странным одеянием, а через месяц ей было трудно представить что-то более комфортное».

Голубые грубые брюки с железными заклёпками были чуть великоваты, но это даже хорошо, не будут сковывать движения. Простая тонкая майка с каким-то логотипом была почти новая и тоже удобная. Тёплый свитер был весьма кстати – ночи ещё холодные. Сверху она прикинула лёгкую курточку с надписью «Москва-80». О, какое наслаждение после её нелепого наряда, быть одетой удобно! Ну, или почти удобно. Она посмотрела на босые ноги и на туфли с оторванными каблуками. Да…это проблема. И проблему эту надо решать. Где-то внутри шевельнулось подозрение, что рыться в чужих шкафах нехорошо. В её время вещи были одноразовыми. И, их утилизировали сразу, как только снимали. Новые вещи создавались тут же в гардеробной по индивидуальной программе. Поэтому она не знала, хорошо ли она поступает, беря чужие вещи. Но, обувь найти было необходимо, и она продолжила поиски. Минут через двадцать она нашла в глубине высокого деревянного ящика коробки с обувью. Обувь была не новая, но чистая и зачем-то набитая натуральной бумагой. Это были и большие мужские туфли, и туфли поменьше, на высоком каблуке, и удобные спортивные, и даже совсем маленькие детские, с  высоким верхом.  Из всего многообразия ей подошли туфли, похожие на спортивную обувь. Чуть великоваты, но, всё же лучше, чем было.

Она посмотрелась в зеркало, стоящее в прихожей, и осталась довольна своим отражением.
Память покопалась в программе и подсказала: так выглядят спортсмены - люди, которые занимаются тренировкой своего тела профессионально, для того, чтобы соревноваться с такими же спортсменами.
«Дикость какая, тренироваться ради соревнований. Ничего более нелепого придумать невозможно. Но, всё-таки лучше, чем гладиаторы. Те ещё и убивали друг друга».

Кстати, надпись на куртке тоже говорила о том, что хозяева  квартиры имели отношение к спорту: «Москва-80» - это год, когда в столице СССР проходила олимпиада. Хотя, это могла быть просто мода.

Этери заглянула в небольшую комнатку, где за столом спал хозяин квартиры и сидел Гусаров. Состояние Гусарова  она оценила, как «тяжелое отравление организма этиловым спиртом». Он уже не реагировал на окружающее, а тупо смотрел перед собой и тыкал вилкой в тарелку с какой-то едой, но всё время промахивался. Через какое-то время занятие это, видимо, утомило его, и он, по примеру хозяина квартиры, уткнулся лицом в стол и громко засопел.

«М-да, если так и дальше пойдёт, то я могу и не уложиться в две недели, - подумала Этери, - Но…с другой стороны… я без помех могу осмотреться».
Она прошла в соседнюю комнату, в которой стояли большие деревянные шкафы, заполненные книгами. Такого количества бумажных книг в жилищах ей видеть не приходилось. В библиотеках – да, но в тесной комнатке четыре на пять метров…
Книги на полках  были расставлены по цвету обложек. Она прошлась по названиям книг: это была и мировая классика, и книги спортивно-медицинской тематики. Мешанина была порядочная, сложно было определить круг интересов хозяев. Один из шкафов был заполнен блестящими чашами на ножках, на которых были выгравированы надписи. Она покопалась в памяти и нашла название: кубок – награда спортсменам за победу в соревнованиях. Ага, всё-таки, спортсмены.

На противоположной стене висели изображения молодого мужчины в странной, массивной одежде с кривой палкой в руке, поднятой над головой, и очень счастливым лицом. Иногда на изображениях была группа людей, почему-то только мужчины, и тоже с палками в руках. «Хоккей – игра на льду, при которой соревнуются две команды, стараясь загнать в ворота противника круглый кусок резины - «шайбу» при помощи «клюшки» – особым образом изогнутой палки» - подсказала программа.

Особняком висело изображение, которое отличалось от всех остальных: на нём были мужчина, женщина и ребёнок. Мужчина и женщина смеялись, повернув головы к ребёнку, который тоже смеялся. Чувствовалось, что им хорошо вместе. Внутри у Этери шевельнулось непонятное чувство: чему радуются эти трое? Ей было не знакомо и само чувство зависти к чужой радости, и непонятно, почему её это так задевало.
 
Изображение было небольшое, в простенькой рамке, оно сиротливо висело почти в углу, напротив кресла. Все прочие изображения, казалось, загнали это фото в угол.

«О чём это нам говорит? О том, что для этого человека его занятия спортом – главное в жизни, - сделала вывод Этери, - Эту женщину и ребёнка он отодвинул на второе место. Даже не на второе, а на последнее. Но…висит оно напротив кресла, в котором, видимо, любит…или любил сидеть хозяин, как раз на уровне глаз. И, повешено оно здесь недавно, раньше висело что-то, гораздо большего размера: прямоугольник невыгоревших обоев вокруг изображения - яркое тому подтверждение. А значит… «Что имеем, не храним, потерявши – плачем», всплыло в памяти неизвестное выражение». Этери хмыкнула: программа автоматически находила нужные понятия, слова и словосочетания.
«Итак, хозяин спортсмен. Во всяком случае, до недавнего времени был им. Выгнали из команды? За что? Какая разница. Потеря смысла жизни. Пьянство. Ушла жена, забрала сына. Запой. (Этери вспомнила слова Гусарова о том, что у кореша ушла жена и он в запое)». Память подсказала: «Запой – это употребление алкоголя в течение суток и более при развитии тяжелой алкогольной интоксикации. Приём алкогольных напитков сопровождается отрицанием проблемы и развитием депрессии». В свою очередь депрессия вызывает желание заглушить её алкоголем – замкнутый круг.

Как этот человек связан с её подопечным? Общие интересы? Какие? Алкоголь? Может, что-то ещё? Ну, то, что Гусаров не спортсмен, это ясно, «даже к бабке не ходи»…К какой бабке? Причём здесь старая женщина? – подумалось ей, но копаться в дебрях идиом ей было некогда, - Тогда что, если не спорт?

Она продолжила осмотр помещения. Книги, кубки, фотографии… Она наугад открывала шкафы, будто почуяв добычу. Ей казалось, вот-вот и…
Что будет «и…» она не знала, но, как гончая, почуявшая дичь, уже не могла остановиться. Над шкафами с книгами были ещё какие-то шкафы с закрытыми дверцами. Но они были высоко. Этери сходила на кухню, взяла не занятый стул без спинки. Гусаров и хозяин квартиры продолжали спать, издавая громкие хлюпающие звуки.
 
Этери встала на стул, потянула за ручку шкафа. Дверца подалась неожиданно легко, будто ждала, когда до неё дотронутся. На голову Этери посыпались сшитые между собой и отдельные листки бумаги. От неожиданности и произведённого шума она чуть не упала со стула. Сделав невероятный кульбит, как кошка, приземлилась на все четыре конечности. Замерев, Этери прислушалась к тому, что происходило на кухне.

 Но там всё было без изменений: хлюпанье сменялось густым храпом на два голоса.
Надо всё собрать и положить на место. Сшитые листки («журналы - периодические издания средств массовой информации определённой тематики» – подсказала программа) были двухгодичной давности. Все они были о спорте. Листки поменьше, разрозненные, были разлинованы типографским способом и исписаны вручную. Что-то знакомое почудилось ей в написании букв. В её время вручную не писали. Но, программа сразу же уловила индивидуальные особенности начертания отдельных букв. Точно! Это почерк Гусарова! Ей не верилось, что удача приготовила ей такой подарок. Ещё и суток не прошло, а она нашла рукописи стихов!

Этери стала разбирать бумаги, складывая отдельной стопочкой листки со стихами. Потом она обнаружила, что на обороте некоторых листков нарисованы картинки. При первом же взгляде она поняла: это то, за чем она прибыла сюда. Она была несколько разочарована. То есть, теоретически она знала, что картины довольно маленького формата, многие из них выполнены на простой бумаге, а не на холсте. Но… то, что она видела перед собой, показалось ей … убогим, что ли.

«Может быть это только эскизы? – подумала Этери, - А сами картины хранятся где-то в другом месте?». В любом случае надо провести экспертизу.

 Мобильная экспертная программа помещалась в универсальном устройстве, которое обеспечивало ей связь, навигацию, каналы перемещения и имело ещё множество весьма полезных функций, таких, как личный диагностер, шокер, гипновнушатель, анализатор химического состава, измеритель различных физических и мультифизических параметров, и много чего ещё. Но был у него и один очень существенный недостаток: если она лишалась этого прибора, то лишалась всего. Питание у прибора было вечное, он был водонепроницаем, термостоек, защищён от всех видов физического, химического, психического и любого другого воздействия, но… работал только в её руках. При попадании в чужие руки включалась функция самоуничтожения всех загруженных программ. Прибор превращался в простой камень очень правильной формы. Поэтому беречь его надо было особенно тщательно («как зеницу ока» - автоподсказка).

Этери встала, подошла к открытой кухонной двери: безопасность прежде всего. На кухне всё оставалось по-прежнему. Приятели спали тяжелым сном алкоголиков. Она хотела закрыть дверь, но заметила, что стекло в двери было выбито, и кое-где ещё торчали острые осколки.

«Закрою в комнате, - подумала она».Плотно закрыв дверь, Этери достала прибор из кармана снятого жакета. Жакет этот был совсем не прост. В кармане его было помещено «устройство компактного размещения». Если бы кто-то вытащил всё, что помещалось в этом кармане, то очень бы удивился: объём извлечённых вещей был бы больше, чем вмещает обычный карман обычного жакета. Внутри карман был гораздо больше, чем снаружи. Как это достигалось Этери не знала. Да и какая разница. Об этом знает тот, кому положено знать. Её дело разведка. И она своё дело знает хорошо. Вот только специализация у неё несколько другая. В области математики она редко прибегала к экспертометру, разве что для соблюдения процедуры. Но тут особый случай: надо провести экспертизу бумаги, чернил, почерка, времени написания, провести лингвистический, идиоматический анализы. Ну, и проформы ради - радиоуглеродный.

Только при стопроцентном совпадении всех параметров программа выдаст заключение: артефакт подлинный. Тогда можно давать команду на сканирование и оцифровку.
«Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается» - совсем некстати всплыло в её мозгу.
Тьфу ты, эти автоподсказки иногда так раздражают!

В её случае всё было наоборот. Можно долго рассказывать о процессе сканирования, но само сканирование занимает совсем немного времени.
Сканировала она механически, почти не вникая в содержание бумаг – это не входило в её обязанности. Да и интереса особого не вызывало. Главное было справиться с объёмом документов до того, как проснутся «эти субчики» (ну вот, опять автоподсказка).

Когда она закончила сканировать, было далеко за полночь. Её внутренние часы показывали два часа тридцать одну минуту. Усталости она почти не чувствовала, но понимала – надо поспать.