Паучиха и мотылёк

"Увы, любовь! Для женщин искони. Нет ничего прекрасней и опасней: На эту карту ставят жизнь они. Что страсти обманувшейся несчастней?"
Байрон Джордж Гордон, "Дон Жуан".

Паутинка мерцала бриллиантовой росой в свете закатного солнца и едва заметно дрожала под быстрыми и резкими движениями сидевшей на ней паучихи.
Огромная и черная, как ночь, она с хищной улыбкой подбиралась по кругу к мотыльку, не отрывая от него пристального внимания всех своих глаз, пока наконец не остановилась перед оплетённой жертвой, почти в упор смотря на неё.
Бедняга дрожал, предвкушая смерть, которая уже протягивала свои жёсткие острые лапы к нему.
- Красивая ли я? - спросила Арахна немного игриво, словно обращалась к своему возлюбленному.
Мотылёк с трудом открыл глаза, слегка поднимая взгляд на паучиху, которая всё еще смотрела на него, не мигая.
Чёрные волосы спадали ей до плеч, подчёркивая бледное и аристократичное лицо, не выражающее почти никаких эмоций и глаза похожие скорее на капли дёгтя.
Нельзя было сказать, что она была красивой, и мотылёк сам прекрасно это понимал, видя в неё в первую очередь монстра, который вот-вот сожрёт его.
Но он боялся сказать это, чтобы ненароком не навлечь на себя её гнев.
- Красивая ли я? - спросила паучиха еще раз, дернув паутину так, что кокон с мотыльком быстро заколебался.
- Возможно! - крикнул он, пытаясь смотреть на Арахну в ответ, -...прости, но я не могу думать о таком, когда понимаю, что вот-вот погибну. Это противоестественно!
Паучиха ухмыльнулась, подбираясь еще ближе к жертве.
- Почему же? - она слегка наклонила голову набок, продолжая смотреть на него с превосходством и неким непониманием, словно она была не от мира сего.
- Почему же? - повторил её слова мотылёк, раскрывая глаза в удивлении, - представь себя на моём месте, ты бы смогла думать о таком?
- Конечно же, - снова лукаво улыбнулась паучиха, поправляя упавший на лицо локон, - это всего лишь паутина — выбраться из неё не составит труда.
- Но ведь я не паук! Я не могу так просто из неё выбраться. - взмолился мотылёк, понимая, насколько же они разные.
- А если я тебя отпущу, то ты скажешь? - неожиданно вдруг предложила Арахна, проверяя свои острые, но аккуратные когти.
Мотылёк некоторое время был в шоке от такого предложения, но очень быстро пришёл в себя.
- Да, конечно! Я буду говорить это хоть сотни раз, если ты этого хочешь!
- Ну хорошо, - она довольно улыбнулась уголком рта и стала медленно отдёргивать паутину, освобождая свою жертву ниточка за ниточкой.
Путы начали потихоньку становиться слабее, позволяя мотыльку уже почти свободно дышать и начать хоть как-то разминать затёкшие конечности.
- Какой он..., - начала паучиха, немного грустно смотря на уже ночное небо, полное облаков, кажущихся серебряными в свете полной луны, -... ваш мир?
Мотылёк расправил крылья, которые больше не оплетали шёлковые путы паутины, и посмотрел на Арахну, подсознательно ощущая всю её боль.
- Полный разных цветов и оттенков, которые больше похожи на радужную карусель. Там, - он указал на небо, на котором с трудом можно было заметить далёкое сияние огней других миров, - есть лишь свобода, путешествия и ветер, что играет с тобой, как со старым другом. Но правда он, порой, может не рассчитать силу и сбросить тебя. Как меня к примеру, но твоя паутина спасла тебя, я благодарен тебе, - он изящно поклонился, вспомнив снова про свою гордость и манеры.
Паучиха хихикнула, сделав вид, что смутилась.
- Завидую я вам, - честно сказала она, не отрывая взгляда чёрных глаз с небосвода, - я всю жизнь живу тут, редко появляясь днём, в свете солнца, который делает больно моим глазам. Но я хотела бы попробовать... Каково это жить, как вы.
- Я могу рассказать тебе! - С энтузиазмом предложил мотылёк, улыбаясь и усаживаясь рядом, но всё же на почтительном расстоянии, - если ты хочешь, конечно. Я сомневаюсь, что смогу научить тебя летать, хотя так было бы в тысячи раз лучше, поэтому я расскажу тебе всё о нашем мире.
Арахна лукаво улыбнулась и, задумавшись, кивнула, соглашаясь.

Много часов они были вместе. Паучиха внимательно слушала и спрашивала у Мотылька особенно волнующие её вопросы, которые появлялись сами собой в процессе повествования. А он с удовольствием отвечал на каждый, стараясь даже самую маленькую деталь описать в красках.
А закончив свой рассказ, он начал расспрашивать свою собеседницу, в конце концов далеко не всем его собратьям везло так же сильно, как ему. А вокруг пауков витали настоящие зловещие легенды, полные ужасов и страхов, но сейчас он убеждался в том, что всё это лишь глупые выдумки.
- Красивая ли я? - спросила паучиха еще раз, смотря в глаза своему невольному новому другу.
Мотылёк почувствовал, как сердце начало выскакивать из груди, ведь Арахна казалась ему совершенно другой теперь. Её безжизненное лицо, на которой застыла гримаса лукавой улыбки, теперь казалось ему совершенно иным, полным какого-то милого интереса и страха, что остальной мир её не примет, что он пережуёт и выплюнет её, как ненужнюю деталь в механизме.
Он ощутил потребность оберегать её от всего мира, потребность быть как можно ближе.
- Да, - ответил с какой-то странной нежностью, - ты самое прекрасное, что могло только произойти со мной. Если бы я знал, что ветер сегодня предаст меня, и я упаду, приготовившись умереть дважды, то я всё равно бы летал на том самом месте лишь ради того, чтобы снова увидеть тебя, - он подсел ближе к ней, взяв её за холодную ладонь.
Паучиха улыбнулась, отводя взгляд и прижимая его тёплую ладонь к своей щеке.
- Спасибо... - сказала она, чувствуя какую-то странную гармонию внутри, смешанную со спокойствием.
Мотылёк подсел еще ближе и смотря в её глаза, он поддался на встречу её лицу, чувствуя как эмоции бурлят в нём, словно Везувий.
Арахна ответила на его действия, ласково поглаживая его лицо своими ледяными ладонями. А затем ласково впилась в его губы своими.
Мир на мгновение замер, а время остановилось, позволяя наслаждаться этим моментом почти вечность. Мотылёк ощущал, как эйфория захватывает его, как он в сотый или в тысячный раз влюбляется в неё, чувствуя, как Любовь с каждый разом растёт в геометрической прогрессии.
Он закрыл глаза, плавясь в этом безумии, как масло на сковородке, пока неожиданно не почувствовал, что тело окаменело и безвольно упало на паутину.
Паучиха еще некоторое время была неподвижна, стараясь запомнить каждое прикосновение, но затем вытерла рот, который был полон крови.
Мотылёк был парализован, жизнь покидала его очень и очень быстро, но он пытался перевести взгляд на Арахну, чтобы хотя бы еще чуть-чуть, хотя бы еще один раз увидеть её снова.
Она словно почувствовала это и нависла над ним сверху, почти в упор смотря в его глаза и улыбаясь.
- Красивая ли я? - спросила лукаво паучиха перед тем, как вонзить клыки в его плоть.