Сугубо личные впечатления

        Психология северных народов для меня осталась такой же непонятной, как и людоедов племени ням-ням. То есть Миклухо-Маклая из меня не получилось. Тот был парень хоть куда. Не ясно только, зачем он поехал так далеко. Можно было бы куда ближе. К нашим северным народам. У которых имеются свои, не менее интересные представления об устройстве этого мира, свой фольклор и прочие атрибуты любого этноса. Пришествие белого человека на север было воспринято аборигенами как стихийное бедствие, против которого бессмысленно бороться. Никаких теплых чувств к белому человеку они не испытывают. Просто терпят. Бедствие есть бедствие.

        Кое-что прояснилось для меня после одного разговора с весьма образованным якутом, окончившим местный университет. Разговор шел за бутылкой спирта, весьма способствующего откровенности и доверительности.

-  Объясни мне, почему у вас такое негативное отношение к русским. Вымирал же народ. Сифилис, трахома, эпидемии. Врачей не было. Письменности не было. Религия – шаманство.
-  Ну и что! Вымирали, да не вымерли. И старый уклад жизни нас вполне устраивал. Дичи и рыбы было много. Не то, что сейчас. И это для нас главное. Не было бы вас русских, сюда бы пришли американцы. Сравни сейчас жизнь на Аляске и на Чукотке. Если ее вообще можно сравнивать.
-  Даешь ты, паря! Прикинь, сколько коренного населения осталось на Аляске после вырубки лесов, золотой лихорадки, усмирения индейцев. С ними там не церемонились.
-  С нами тоже не церемонились. На своей земле мы могли бы жить лучше. И свое государство иметь. В наших недрах есть все. Золото, алмазы, олово, уголь… Проще сказать чего нет. Вот и продавали бы все это. Лет на триста хватило бы, а то и больше.

-  Недра бесподобно богаты, это точно. Но кто бы занимался их разведкой, добычей, прокладывал дороги, связь, прочее?
-  Нашлись бы желающие. Но мы бы поставили условие. Не трогать тайгу. Не загрязнять реки. Не лезть в нашу жизнь.

        В таком вот плане. Оказывается им нужна государственность. Конечно, тем, кто уже получил образование. Чиновникам. Надо сказать, это занятное зрелище – якут-чиновник. Обязательные атрибуты: галстук, шляпа и портфель. Независимо от ранга. Хоть смейся, хоть плачь. Но лучше плачь. Потому как бюрократы они отменные. Почище наших. Впрочем, дело не в этом. Рассуждения о независимости Якутии я услышал в 1963 году. В те времена они попахивали серьезным криминалом. О сепаратизме тогда и не слыхивали. Был поголовный интернационализм и дружба народов. Ханты с мансями разделяться еще не помышляли. А в Якутии такие настроения были. И  надо сказать не без основания. Работать туда приезжали главным образом шабашники. С девизом: После нас хоть трава не расти. И не росла. Варварское отношение было к природе. Об экологии в те годы никто не задумывался.
О варварском к ней отношении я и сам могу многое рассказать.

       Еще несколько штрихов. Прилетает на таежный пост вертолет. Там сидит якут, насоливший две бочки сигов. Ему говорят – продай. Он не против. По шесть рублей кг. Пилоты, ребята не бедные, но и те хватаются за голову. В магазине эти сиги стоят по четыре рэ. Правда, редко бывают. Сдай этот рыбак сигов в кооперацию, ему заплатили бы максимум по три рэ. Откуда же шесть? А ниоткуда. Просто ему так хочется. Переубедить невозможно. Ребята улетели ни с чем. А сиги через неделю протухли. Хозяин их ни грамма не жалел. По его мнению он выглядел крутым парнем. Хочу продам, хочу нет. И точка.

        Другой штрих. Охотник пытается купить у меня ружье. Отличная “Хелиге”.
Красная цена ему в Питере двести. Ну двести пятьдесят. Тот мне сразу предлагает четыреста. Не соглашаюсь только потому, что это подарок. Охотник повышает цену.
-  Слушай, ну что ты ко мне пристал? У тебя же отличное ружье. Кстати, дай посмотреть.

        Дает. Зауэр три кольца. Не слабо. Разламываю и смотрю стволы. Мама миа! Их похоже отродясь не чистили. Раковины. Пороховой нагар.
-  Ты уже в таком виде Зауэр купил? Сколько он у тебя?
-  Два года, однако. А купил новый.
-  И что, ни разу не чистил? Этим же стволам цены нет!
-  Не чистил. Зачем? Другой куплю. Деньги есть. Отдавай свой ружье за пятьсот. Хороший цена. Больше никто не даст.

      Вот и пойми его. Охотник-профессионал. Цену оружию знает. А чистить не хочет. Может не типичный случай? Да нет, оказалось – довольно распространенное явление.

       Вообще народ добрый, отзывчивый, гостеприимный. В большинстве домов чистота не хуже европейской. Придешь в гости, хозяева выставят на стол все самое лучшее. Любят детей. Впрочем, в таежных поселках несколько специфично. Семьи там, как правило, многодетные. Почему бы и нет? Дети школьного возраста все в интернатах. Государство их кормит, поит, одевает с ног до головы, учит. И еще родителям приплачивает за многодетность. Как же. Вымирающий народ! А как они вымирают?

        Приезжаю зимой на таежный пост. Двое малышей возятся на полу у самых дверей. Дует из них так, что я через теплую одежду чувствую. А дети в одних рубашонках. У меня всего один рабочий день. Не буду же я учить родителей, как одевать детей. Знаю лишь, что их должно быть семеро. На всякий случай переспрашиваю:

-  Так у вас семеро детей? Мне надо подарки к Новому году готовить.
 -  Пятеро, однако. Трое в интернате, а эти дома.
-  А где остальные? У родственников?
-  Умерли, однако. Маленько болели, потом умерли.
-  Как умерли? Ты хоть кому-нибудь сообщил?
-  Зачем сообщил? Похоронил. Дети болели маленько. Потом умерли. Откуда я знаю отчего.

        Ни тени сожаления. Ну, умерли и умерли. Было семь. Стало пять. Бог дал, бог взял. Может он и переживал их смерть, не знаю. Говорит совершенно спокойно. И не боится, что и оставшиеся, того и гляди, простудятся. А он их сразу в поселок не повезет. Сначала подождет – авось обойдется. А потом уж везти поздно будет. М-да, папаша!
        В аптечке полно всяких лекарств. А что толку? Он даже названия их прочесть не может. Малограмотный. Если точнее, совсем неграмотный. Лечится так. Глотает пачку первых попавшихся (они для него все одинаковые) и ждет, полегчает или нет. В любом случае к таблеткам больше не возвращается. Не верит он в них. Рассортировал я эти лекарства по кучкам: от живота, от простуды, от головной боли. Подписал. А дети? Кто ж его знает детскую дозировку? Что я, врач-педиатр? Если этот деятель и больным детям дал по пригоршне таблеток, то не исключено, что сам их и угробил.

        Деятель показал себя и с другой стороны. Отказался продать мне ондатровые шкурки на шапку. Хотя я давал больше, чем в скупке. Но зато охотно обменял их на мою сумку. Я думал, сумка – детям, для школы. Ничего подобного, для себя. С этой пижонской сумкой он намерен ходить на охоту. На черта ему в тайге пижонская сумка? Точно – козе баян. За спирт при мне отвалил кучу пушнины скупщику. Детям даже конфет не купил. Не говоря уже о жене. Очевидно, и в России таких жлобов полно, но с этим я столкнулся в Якутии.

        Знайте, граждане. Север – это тоже дело тонкое. Загадочная северная душа подносила мне сюрпризы не раз. Почему считаю впечатления сугубо личными? Потому, что смотрел на все только со своей колокольни. Мерил все своей меркой. Может и пристрастной. Но не сужу, а только удивляюсь. Разумеется и сам надеюсь быть не судимым.

Из книги "Избранное"