Часть пятая

…Габриэль возвратилась с прогулки какой-то задумчивой и молчаливой. Это не ускользнуло от Клод и встревожило ее. Она даже спросила у подруги, уж не заболела ли та. Габриэль покачала головой и сказала ей, что все хорошо, и она просто устала. Тогда Клод пришла в голову одна мысль — мысль почти что верная — о том, не повстречался ли Габриэль по пути кто-нибудь неприятный ей или расстроивший ее.

— Ты никого не видела? — спросила она, с нежностью заглядывая в глаза своей белокурой дриады.

Габриэль-Анжелика некоторое время молчала, отведя взгляд. Это обеспокоило ее любимую подругу еще сильнее. Габби явно хотела что-то скрыть от нее или чего-то боялась. Но чего или кого?

— Почему ты молчишь? — стала допытываться она.

Ей во что бы то ни стало, нужно узнать правду, чтобы знать, от чего нужно защитить Габриэль.

Та, наконец, оживилась и заговорила:

— Нет, я никого не видела, никого не встречала, за исключением одной дамы, которая шла мне навстречу, но потом почему-то повернула назад… Я не успела рассмотреть ее лицо, как следует. Но у меня было такое странное чувство, будто кто-то смотрит на меня, и взгляд этот недобрый. На какое-то мгновение я ощутила чьи-то невидимые руки на своей шее… Кто-то хотел удушить меня, но потом это наваждение прошло. Должно быть, Господь защитил меня.

Габриэль говорила взволнованно и со страхом, словно вновь переживая эту сцену. Видя это, Клод испугалась уже за душевное здоровье подруги. Правда, в последнее время с ними, в особенности, с ней самой, происходило столько необъяснимых и пугающих вещей, что описанное Габриэль могло быть и реальным. Могло быть, а могло и не быть…

Клод частенько доводилось слышать о некоем господине Месмере. Был это немецкий врач и целитель, который не так давно перебрался в Париж, где снял квартиру на Вандомской площади и стал лечить там простой парижский люд и аристократов. Многие, включая американского героя Лафайета, которого глубоко уважала Клод, записывались к нему в пациенты. Благодаря этому, состояние Месмера, конечно же, росло, и все говорило о том, что однажды он станет самым богатым ученым во Франции, если не во всей Европе. Но, как бы там ни было, слава о творимых им исцелениях и о количестве спасенных им больных гремела повсюду.

Клод, как ученица философов, не была легковерной, но сейчас речь шла о здоровье Габриэль, и она стала подумывать записать ее на прием к этому господину. Правда, перед этим она решила просто побывать в жилище этого таинственного ученого и увидеть его за работой. Тогда она сама сможет сделать вывод о том, кем он является — чудо-лекарем или шарлатаном. Габри она не хотела сейчас оставлять одну ни на минуту, а потому подумала, что не будет ничего плохого в том, чтобы взять ее с собой. Как бы невзначай она предложила подруге отправиться к Месмеру, потому что ей-де любопытно у него побывать. Как видит читатель, она почти что и не лгала подруге, ведь так оно и было. Габриэль всегда было интересно все новое и необычное, а посему она с радостью согласилась.

Выбрав день, они поехали в фиакре на Вандомскую площадь. К смущению кучера девушка и переодетый юноша — Клод решила не облегчать Месмеру работу и решила предоставить ему разгадать эту маленькую тайну — всю дорогу о чем-то ворковали и тихонько смеялись, то и дело обнимая и целуя друг друга. Когда, наконец, показался величественный особняк Месмера, он не удержался от вздоха облегчения — уж слишком они его стесняли.

Перед домом целителя стояло множество других фиакров, портшезов и прочих тогдашних средств передвижения. Клод и Габриэль вышли, и первая подала своей подруге руку. Вместе они направились в салон Месмера, где сейчас происходило прелюбопытное действо. Посреди салона находился так называемый «ушат здоровья» — огромный чан, заполненный бутылками с особенной водой, заряженной магнетическими флюидами. Бутылки соединялись со стальными пластинами вокруг железного прута, от которого к больным органам пациентов вели провода. Больные — и дворяне, и простолюдины, которые оказались сейчас равны перед болезнью — усаживались вокруг этого агрегата, касаясь друг друга руками. При этом некоторые из них впадали в какое-то восторженное, исступленное состояние и что-то бормотали, либо издавали вздохи, сотрясаемые нервной дрожью. В это время сам господин Месмер — нестарый еще человек с серыми, проницательными глазами, полноватым, довольно привлекательным лицом и орлиным носом — обходил круг пациентов, пристально глядя каждому из них в глаза своим завораживающим взглядом.

Вот в салон вошли еще две пациентки, сопровождаемые женщиной средних лет, напоминавшей дуэнью или ханжу и, скорее всего, являвшуюся и тем, и другим. Были это молодые женщины, по сходству которых можно было понять, что они приходятся друг другу родственницами. Обе были стройны, смуглы, темноволосы и обладали красивыми, бархатными глазами, на дне которых, увы, притаилась грусть. Подойдя к мэтру, дуэнья отвела его в сторону и что-то зашептала ему на ухо. Тот молча кивал с серьезным видом, слушая ее.

Наконец, дослушав ее слова до конца, он громко заговорил своим выразительным, звучным голосом, обводя взглядом всех собравшихся:

— Дамы и господа, минуточку внимания! Эти две молодые девушки… — он сделал небольшую паузу и простер руку над головами новоприбывших. — Эти две молодые девушки поражены ужасным недугом, отчего молодость, являющаяся утром их жизни, не приносит им радости. Обе они глухонемые.

Толпа пациентов тут же зашумела. Несмотря на собственные хвори, все сочувствовали молоденьким девушкам, которых так обидел Бог.

Убедившись, что его слова произвели должное впечатление, Месмер призвал всех к тишине, после чего проникновенным голосом проговорил:

— Но сейчас, дамы и господа, с помощью чудодейственных флюидов к ним вернутся слух и голос!

— Шарлатан, — тихонько прошептала, презрительно усмехнувшись, Клод.

Сейчас она почти жалела, что пришла сюда, да еще и притащила с собой Габриэль. Впрочем, во всем можно найти свои плюсы: теперь она будет знать, что обращаться к этому сомнительному лекарю не стоит.

Сомнение, должно быть, явственно отразилось на ее лице, поскольку Месмер посмотрел на нее внимательным, изучающим взглядом. В ответ на это Клод смело подняла на него свои ярко-голубые глаза и стала глядеть ими в его глаза, даже не думаю опускать их, хоть взгляд у мэтра и был суровым.

— Шевалье, — обратился медик к Клод, чем снова вызвал у нее усмешку, — вы, похоже, сомневаетесь в том, что эти бедные девушки действительно больны, но я предлагаю вам убедиться в том, что мои слова правдивы и в происходящем нет никакого мошенничества. Проверьте же сами то, как служат им речь и слух!

— Вы предлагаете мне заговорить с ними, сударь? — спокойно спросила Клод. — Если это так, они будут знать, что от них требуется и просто станут молчать. Но вы сами предложили мне убедиться в том, нет ли здесь мошенничества, и сейчас я это сделаю…

С этими словами она с пленительной улыбкой взяла со стола Месмера колокольчик и что есть силы позвонила в него над самым ухом у одной из девушек. Раздавшийся звон был до того оглушителен, что мог бы разбудить мертвого, но, к изумлению Клод, обе больные никак не отреагировали на него и продолжали стоять с безучастным видом. Другие пациенты стали восхищенно перешептываться, а сам Месмер победно улыбнулся. Габриэль же, раскрыв рот, наблюдала за происходящим.

— Ну как, вы убедились, шевалье? — спросил мэтр.

— Вполне, — отвечала Клод, хоть это было и не совсем так. — Продолжайте.

«Посмотрим на второй акт этой занимательной комедии!» — сказала она себе мысленно, решив, что если девушки и притворялись, то весьма искусно.

Что же, талантливая ложь тоже в своем роде нуждается в уважении!

Получив это позволение, без которого он будто-бы не мог обойтись, Месмер подвел девушек к чану и стал, неотрывно глядя им в глаза, тихо шептать что-то на латыни.

Внезапно, старшая из них встрепенулась, глянула на младшую и… заговорила:

— Аглая, я… я разговариваю! Ты слышишь меня?

— Да… — с изумлением и радостью вымолвила та. — И я тоже могу говорить!

Со слезами радости девушки обнялись, а потом стали обнимать уже чудо-медика. Аглая даже хотела целовать его руки, но он успел их отдернуть… впрочем, нехотя.

— Не стоит благодарности, — очаровательно улыбнувшись, сказал мэтр, — я был лишь орудием в руках Провидения. Сказав эти полные скромности слова, он вновь обратился к присутствующим: — Итак, дамы и господа, теперь вы сами убедились в том, что чудеса происходят на самом деле! Давайте же порадуемся за этих молодых дам!

Все принялись рукоплескать кудеснику, и салон наполнился криками «браво». Месмер весь сиял, наслаждаясь своим триумфом.

— Как ему это удалось? — восхищенно спросила Габриэль. — Это же настоящее чудо!

Клод пожала плечами и с иронией произнесла:

— Магнетизм и никакого мошенничества!

Сама она была настроена далеко не столь восторженно и своего мнения о мэтре не собиралась менять.

Но тут произошло нечто такое, чего сам мэтр предугадать не мог. Что до Клод, то она поначалу посчитала это продолжением трюка, но потом ей стало понятно, что здесь она точно ошиблась. А случилось вот что. Старшую из девушек вдруг стали сотрясать какие-то дикие судороги. При этом она издавала вопли и ругательства из лексикона одержимых. Все были настолько ошеломлены и напуганы происходящим, что не сразу отреагировали на творящееся с девушкой должным образом. А Клод, как уже было сказано читателю, думала, что это какое-то шарлатанство.

Первой опомнилась Аглая и решила попытаться как-нибудь успокоить свою люто беснующуюся родственницу. Но та, сейчас сама на себя не похожая, будто не узнавала ее.

— Сударыня, если это шутка, то она уже несколько затянулась, — решил вмешаться и перевести неприятный инцидент в шутку Месмер.

Слова его, похоже, не очень понравились даме, поскольку она зарычала, словно раненая пантера и с жутко расширившимися зрачками набросилась на него, явно намереваясь удушить. Увидев, какой поворот принимает происходящее, Клод рванулась к ним, чтобы оторвать безумную от ее жертвы. Ей это, пусть с трудом, но удалось. Перепуганный Месмер тяжело дышал и был сильно бледен. Он все еще не мог отойти от испуга. Одержимая очутилась на полу и забилась в корчах. На губах у нее выступила пена, как у эпилептика. Это было довольно жуткое зрелище, и некоторые особо чувствительные дамы лишились чувств.

— Я не понимаю, что произошло, что пошло не так… — в растерянности бормотал Месмер. — Это какое-то потустороннее явление!

«Заткнись ты, проходимец!» — едва не выкрикнула вслух Клод, склонившаяся над девушкой и думавшая, как ей помочь.

Тут к ней присоединилась и Габриэль. Ей было страшно, но она заставила себя побороть этот страх, чтобы облегчить страдания бесноватой. Однако, едва Габриэль-Анжелика коснулась своей прохладной рукой ее лба, как конвульсии, сотрясавшие тело молодой пациентки Месмера, сделались еще сильнее. Мгновение спустя на глазах у всех тело девушки с пронзительным воплем, казалось, исходившим из самого ада, покинула какая-то сущность, имевшая вид прозрачной субстанции. Она взлетела прямо над головой Габриэль, после чего будто растворилась в воздухе. Девушка вновь стала самой собой и теперь, привстав, изумленно оглядывалась вокруг. Похоже, она ничего не помнила… Преисполненная радости Аглая подбежала к ней, подняла и с нежностью прижала к себе. Затем она принялась осыпать благодарностью Габриэль.

— Вы, должно быть, святая или ангел небесный! — воскликнула она, молитвенно сложив руки. — Вы исцелили ее, изгнали из нее беса, словно Христос из Марии-Магдалины!

— Вы… вы ошибаетесь! — растерялась Габриэль. — Я не знаю, как это произошло! Я ничего не делала!

— Вы святы! — продолжала восторженно восклицать Аглая. — Должно быть, сама святая Женевьева — покровительница Парижа снова явилась к нам!

Другие пациенты Месмера, напрочь забыв о своем враче, также обступили Габриэль и принялись с ахами и вздохами называть ее святой и спасительницей. Казалось, что они готовы молиться на нее и поклоняться ей, как королеве. Клод, знавшую о том, что фанатизм — дело опасное и что фанатики способны растерзать даже того, кому совсем недавно повиновались, этот неожиданный триумф подруги не особенно радовал. Взяв Габриэль за руку, она хотела было увести ее из жилища псевдоученого, когда одна вещь заставила ее повременить с этим. Словно в подтверждение ее мысли об опасности всякого фанатизма, недавние поклонники Месмера вдруг воспылали к нему гневом и явно собирались устроить над ним самосуд.

— Это он виноват в том, что в Мари вселился бес! — закричала Аглая, и почтенный медик, должно быть, в этот момент пожалел о том, что она снова говорит. — Его дела неугодны Богу — вот в его жилище и поселились демоны!

— Она права! — поддержал ее другой из уже бывших пациентов, похожий на простолюдина. — Жилище этого колдуна должно быть предано огню, как и он сам!

Толпа одобрительно зашумела, и множество рук потянулось к незадачливому немцу, тщетно пытавшемуся улизнуть. Времена Средневековья уже прошли, но колдунов все равно не очень жаловали, а наш представитель нетрадиционной медицины представлялся сейчас разгневанному сборищу именно таковым.

— Постойте, погодите! — в отчаянии закричал Месмер. — Я никакой не колдун, я просто лекарь и… фокусник! У меня нет волшебных сил, а если бы и были, я не стал бы вредить людям!

Увы, эти правдивые слова не только не помогли ему, но и повредили еще сильнее.

— Так ты никого не лечил, а просто дурачил нас! — крикнул кто-то.

Вскоре немцу стало бы совсем несладко, и понявшая это Габриэль громким шепотом сказала Клод:

— Мы должны вмешаться! Не можем же мы позволить им расправиться с ним!

— Да, не нравится мне все это, — согласилась Клод, обнажая шпагу.

— Погоди, — остановила ее Габриэль. Она решила обратиться к возмущенному собранию, чтобы повлиять на него с помощью своего неожиданно приобретенного авторитета.

— Остановитесь! — закричала белокурая девушка, и толпа тут же притихла, внимая ей, как Богородице. — Вы не можете учинить расправу над человеком только потому, что он вам не нравится. К тому же он сам признался в том, что является обычным фокусником, а значит… его действия слишком мелки, чтобы он мог оскорбить ими Бога.

Люди — знатные господа и простолюдины — притихли, прислушиваясь к словам своего нового кумира. Несмотря на свое возбуждение, они не могли не найти их правильными.

Клод все же решила, что будет неплохо, если она подкрепит слова своей подруги своими словами… а, помимо этого, своей шпагой.

Положив руку на эфес, она звучно проговорила почти мужским голосом:

— Господа, этот человек, — она кивнула в сторону Месмера, — отныне находится под моей защитой. Я — офицер на службе ее величества и являюсь здесь представителем власти. Этот господин с недавних пор находится под наблюдением полиции и, если окажется, что в его действиях есть что-то противозаконное, он ответит за это!

Бывшие пациенты весьма неохотно расстались со своим лекарем, после чего торжественно, словно принцессу и ее рыцаря, проводили Габриэль и Клод до фиакра. Затем они сами стали потихоньку разъезжаться по своим домам.

— Вот это приключение! — восхищенно произнесла Габби, очутившись в фиакре, в объятиях любимой подруги. — Как думаешь, это и вправду я изгнала беса из той девушки?

— Милая моя экзорцистка! — с легкой улыбкой проговорила Клод, а потом запечатала ей рот поцелуем.

Дома они бросились в объятия друг друга. Губы Габриэль с жадностью отыскали губы подруги, и она впилась в них долгим, жарким поцелуем. При этом Клод-Зена ощутила, как язык Габби проник в глубину ее рта. Это изумило темноволосую амазонку, потому что этот поцелуй был непохож на те, что дарила ей любимая до сих пор. В этом лобзании чувствовалась какая-то несвойственная Габриэль похоть. Но Клод отогнала от себя эту мысль и позволила Габриэль-Анжелике раздеть себя, попутно освобождая от одежды ее саму. Вскоре они очутились в одной постели и принялись нежно ласкать друг друга.

Клод отметила, что ее возлюбленная стала более раскованной и страстной. Это одновременно и порадовало, и насторожило ее, потому что подобное поведение было непохоже на прежнюю невинную Габриэль. Блондинка нежно и вместе с тем уверенно ласкала большую и красивую грудь брюнетки язычком, целуя и покусывая ее. Затем она стала осыпать своими сладостными поцелуями каждый сантиметр красивого тела своей возлюбленной, от чего та издавала томные стоны. Наконец, Габриэль раздвинула Клод ноги и теперь целовала уже ее клитор. К своему удовольствию плутовка заметила, как он отвердел и налился кровью. Клитор у Клод-Зены был очень большой и похожий на маленький член, и сейчас самым большим желанием Габриэль было сосать его, полностью вобрав его в свой маленький, алчный ротик. Девушка поспешила воплотить это желание в жизнь, теребя этот любовный орган вправо-влево, полизывая своим жадным язычком сверху вниз и засасывая бордовую ягодку губами. Обезумевшая от наслаждения Клод огласила их спальню громкими, сладострастными стонами.

На мгновение оторвавшись от своего упоительного занятия, Габриэль приподнялась и прильнула к губам Клод, чтобы дать ей ощутить собственный вкус. Брюнетка залюбовалась прелестным лицом подруги, казавшемся совсем юным в свете канделябров. Внезапно, она отпрянула, будто увидав перед собой призрака. Взгляд Габриэль показался ей взглядом какой-то другой женщины — жестокой и порочной. Сейчас из глаз любимой на нее смотрел кто-то чужой.

— Кто ты? — спросила она машинально.

— Кто я? — самым естественным что ни на есть тоном произнесла Габриэль, и на губах ее заиграла мечтательная улыбка. — Та, кто жаждет любить тебя, как путник в жаркой пустыне жаждет глотка воды!

Клод снова подняла на нее глаза и к своей радости увидела прежнюю Габриэль — ту, которую она знала и любила.

— Я тоже жажду мою Габриэль! — прошептала она, делая ударение на последних двух словах, и накрыла губы милой своими.

…Клод не знала, сколько времени прошло, прежде чем она — довольная и усталая от ласк — смогла уснуть на этом любовном ложе. Девушка не заметила, как погрузилась в мир снов. А снилось ей, будто она находится в каком-то темном готическом зале, и стоит перед ней женщина, блистающая страшной красой — женщина, сыгравшая роковую роль и в прошлой ее жизни, и в настоящем — Жозефина Богарне, когда-то звавшаяся Алти. Клод- Зена вздрогнула и поискала оружие, но здесь его у нее не было. Она безоружна перед этой непобедимой темной силой.

— Боишься? — с сатанинской улыбкой спрашивает у нее шаманка. — Правильно делаешь, Зена. Сейчас ты спишь рядом со своей чудной, маленькой сучкой, а скоро ты уснешь навеки. Да, скоро, совсем скоро, Зена, новый Цезарь сделает меня своей женой и императрицей. Ты думала, что он будет твоим, но нет! Он мой и только мой! А скоро моей будет и Франция, которая станет новым Римом!

Проснулась Клод с криком, в холодном поту, заставив пробудиться и Габриэль. Светловолосая девушка испуганно смотрела на свою подругу. Теперь уже она задавалась вопросом, уж не заболела ли та.

— Что с тобой, Клод? — с тревогой спросила она.

— Все хорошо, просто дурной сон, — стараясь говорить спокойно, отвечала ей Клод. — Иди ко мне! Я хочу одного: чтобы ты была рядом и меня любила.

В ответ Габриэль нежно обняла подругу и коснулась ее губ своими. Это был не тот страстный, порочный поцелуй, подаренный ею накануне, а светлый и полный чистой любви поцелуй…

***


Новый день принес подругам две неожиданные встречи. Первой в их дом, сопровождаемая братом, пришла молоденькая девушка — довольно миловидная, но, увы, слепая и не видевшая ни окружающего мира, ни собственного отражения в зеркале.

— Моя сестра Мария-Тереза слепа от рождения. Мы обращались за помощью к доктору Месмеру, и он лечил ее с помощью своих магнитов. К неизъяснимой радости всей нашей семьи она прозрела, но время спустя вновь утратила зрение… увы… — с грустью поведал брат несчастной девушки.

— Нам очень жаль, но… чем мы можем вам помочь, сударь? — участливо спросила у него Клод.

«Должно быть, этот мошенник Месмера внушил его бедняжке-сестре, что она здорова, но истина быстро выяснилась», — подумала она.

Молодой человек оживился, и его глаза заблестели.

— Да, нам неоткуда ждать помощи, — проговорил он. — Мы можем получить ее только здесь, в вашем доме.

Клод и подошедшая к ним Габриэль вопросительно посмотрели на него.

— Послушайте, — продолжал юноша. — Я знаю о произошедшем у Месмера — знаю, что он оказался шарлатаном. Знаю и то, как ваша прекрасная подруга изгнала беса из одержимой. И вот я здесь, чтобы просить ее помочь моей сестре!

Клод вздохнула. Она знала, что после случившегося у них будут неприятности, и вот они, похоже, начались! Габриэль же просто растерялась и смутилась.

— Но я… я не знаю, как это у меня получилось! Я ничего такого не делала! — пролепетала юная блондинка, густо покраснев.

— Но вы сделали это! — вскричал, забывшись и схватив ее за руку, молодой человек. — Так сделайте же это и для моей сестры!

— Хорошо… Я попробую, — ответила Габриэль, которой и вправду очень хотелось ему помочь.

Клод что-то пробормотала и возвела очи горе. Ее подруга подошла к слепой девушке и сделала первое, что пришло ей в голову, то есть просто провела рукой по ее глазам.

— Я хочу, чтобы ты прозрела, — тихо сказала Габриэль.

Тут — о чудо! — глаза гостьи широко распахнулись, и взгляд ее стал осмысленным. Некоторое время он блуждал по комнате, в которой она сейчас находилась, и по лицам окружавших ее людей. Наконец, взгляд ее задержался на лице любимого брата. Оно у него просветлело, как только он начал понимать, что только что произошло.

— Я снова вижу! — только и вымолвила его сестра, кидаясь ему на шею.

Тот, плача от счастья и не стыдясь слез, с братской нежностью прижимал ее к себе. Клод-Зена изумленно смотрела на них. Она должна была ликовать вместе с ними, но что-то подсказывало ей, что во всем этом есть что-то нечистое… Габриэль была далека от ее переживаний и сейчас испытывала искреннюю радость, к которой примешивалась известная доля гордости. Теперь она сама уверовала в то, что может целить людей.

— Вы вылечили мою сестру! Вы, должно быть, святая! — восторженно проговорил брат Марии-Терезы, с бесконечной благодарностью глядя на новоявленную целительницу. — Чем мне отблагодарить вас, мадемуазель?

— Мне не нужно ничего, кроме… — Габриэль запнулась. То, что она собиралась сейчас сказать, удивляло ее саму.

— Кроме?..

— Кроме жемчужного ожерелья или просто браслета, или кольца с жемчугом… — мечтательно проговорила блондинка. — Жемчуга — моя маленькая слабость.

Габриэль очаровательно улыбнулась и вся засияла. Клод пристально посмотрела на нее. Раньше ее любимая не была сребролюбивой…

— Такая прелестная девушка, как вы, мадемуазель, может себе позволить эту слабость, — весело проговорил юноша, отметивший и редкую красоту спасительницы сестры.

Он поднес нежные пальчики Габриэль к своим губам, но тут Клод, чье терпение уже окончательно лопнуло, мягко выпроводила их с сестрой. Они ушли, кланяясь до самой земли, причем молодой человек обещал вернуться с жемчугами.

— Жемчуга — твоя слабость? — протянула Клод, когда дверь затворилась за ними. — Что-то новенькое…

Но тут в их дом вместо нового гостя пришло письмо — письмо от того, от кого Клод точно не ожидала его получить. Развернув это послание, она принялась его читать. Теперь ее внимание переключилось на него, что избавило Габби от необходимости отвечать ей.

— Что там? — спросила она, выглядывая через ее плечо.

— Да ничего особенного, — отвечала Клод, складывая письмо. — Королеве что-то нужно, так что я еду во дворец.

— Буду ждать, — улыбнулась Габби и поцеловала ее.

Клод солгала Габриэль — письмо было от Месмера. Он просил ее о встрече, причем не где-нибудь, а в его салоне. Это привело ее в легкое замешательство. После увиденного ею она стала считать этого человека обычным мошенником и относилась к нему с насмешкой. Однако же, получив это письмо, Клод почему-то захотела его увидеть. Одетая мужчиной, как и в прошлый раз, она поехала к нему.

Решительно переступив порог уже знакомого ей особняка, Клод направилась в салон, на сей раз пустовавший. Пациентов у медика сегодня что-то не было, и он сидел в гордом одиночестве.

— Добрый день, сударь! — поздоровалась Клод, войдя. — Вы хотели меня видеть, и вот я здесь.

— Так и есть. Добрый день, сударыня, — ответил ей, лукаво улыбнувшись, доктор.

Девушка изумленно посмотрела на него, не веря собственным ушам. Неужели он был кем-то большим, чем ловкий проходимец? Неужели он знал?..

Словно угадав, о чем она думает, Месмер произнес:

— Да, я знал о вашей тайне… с самого начала. Просто не хотел компроментировать вас.

— Что же, допустим это так, — сказала девушка, уже овладев собой. — Так для чего вы искали встречи со мной, сударь?

— Я бы хотел… — он сделал небольшую паузу. — Во-первых, я бы хотел поблагодарить вас за то, что вы с подругой, можно сказать, спасли мне жизнь. Во-вторых, мне хотелось бы поговорить с вами о ней же. Она уже стала признанной целительницей. Я слышал о том, как ей удалось вернуть зрение Марии-Терезе… снова.

— Как?! Вы уже слышали об этом?! — воскликнула Клод. — Это ведь произошло не далее, как сегодня!

— Вести распространяются быстро, и я не удивлюсь, если завтрашние газеты запестреют заголовками о чудесах, творимых ею.

— Вы говорите так, будто вам завидно, — усмехнулась Клод.

— Может быть, сударыня, — сказал он, вернув ей улыбку. — Белая зависть. Но, скажите, вам-то самой приносит удовольствие то, что происходит с вашей подругой в последнее время?

Брюнетка не сразу смогла ответить на этот вопрос. Впрочем, ответ на него она знала с самого начала, но не решалась заговорить об этом с человеком, которому все же не совсем еще доверяла.

— Вам кажется, что в этом кроется какая-то чертовщина? — ответила молодая женщина вопросом на вопрос.

— Чертовщина, сударыня, причем в самом что ни на есть прямом смысле, — проговорил Месмер. — Но разве вас так уж волнует мнение шарлатана?

— О, простите, сударь, я ошибалась на ваш счет, — немного смущенно произнесла Клод, хоть в глубине души у нее еще и оставалось предубеждение против него.

— Не нужно, не нужно, — мягко улыбнулся немец. — Это не совсем неправда, но знайте, что я всегда искренне хотел помочь людям и иногда мне это удавалось. Скажите, сударыня, вам доводилось слышать о магнетическом сне?

— Немного.

— А не хотели бы вы испробовать на себе его воздействие… ради подруги?

Клод немного призадумалась. Уж не заставляет ли этот сомнительный ученый спать девушек для того, чтобы похитить у них то, чего он не смог бы получить от них, находись они в обычном состоянии? Если это так, она его хорошенько проучит! Благо, шпага у нее при себе…

— Не беспокойтесь! — опередил он ее. — У меня есть свой кодекс чести и вы сейчас для меня святы!

— Тогда довольно лишних слов! Я готова сделать то, что вы хотите, если это может помочь Габриэль.

Получив это разрешение от Клод, мэтр усадил ее рядом со своим пресловутым чаном, после чего впился в ее голубые глаза пронизывающим взглядом своих серых глаз. В этот раз Клод не смогла выдержать эту дуэль взглядов и ей стало как-то не по себе.

Месмер приставил два пальца к ее груди и прошептал одно-единственное слово:

— Усните.

Клод почувствовала, как силы оставляют ее, и она, не помня себя, проваливается в какую-то пропасть. Веки девушки отяжелели, и глаза ее закрылись, но через минуту открылись. Сейчас в них не было видно зрачков… Девушка действительно спала, но сон этот был совсем необычным. Ее тело спало, но душа бодрствовала.

— Итак, — начал Месмер. — Я приказал вам уснуть, Клод. Вы спите?

— Да, Клод спит, — отвечала девушка, отчего-то говоря о себе в третьем лице.

— Отлично. Теперь пусть ваша душа заглянет в мою и увидит, не замышляю ли я что-нибудь дурное против вас.

— Нет… ни против меня, ни против кого-либо еще.

— Отлично, отлично, — снова повторил Месмер. — Теперь перенеситесь в тот день, когда вы с Габриэль приехали сюда.

Клод и вправду вновь переживала этот день, снова видя и чувствуя все то, что видела и чувствовала тогда. А посему наш ученый узнал и о мыслях, посещавших ее тогда, то есть много нелестного о себе.

— Можете пропустить это, — немного нервно сказал он. — Переходите к тому моменту, когда в девушку вошел бес, а Габриэль изгнала его из нее. Скажите мне, как она это сделала?

Та покачала головой и произнесла:

— Клод не знает этого.

— Как так не знаете? Вы должны это знать!

— Клод не понимает. Она видит какую-то сущность, входящую в тело девушки, а потом… потом она покидает его и входит в тело Габриэль!

— Что это за сущность? — нахмурил брови Месмер.

— Это… служебный демон. Он был призван каким-то злым чародеем.

— Кто же этот чародей?

— Скажите это вы сами! — выкрикнула Клод не своим голосом и задергалась в припадке.

Испуганный Месмер поспешил разбудить ее.

— Как вы себя чувствуете, сударыня? — заботливо спросил он.

— Сносно, — пробормотала она с блуждающим взглядом.

— Тогда пойдемте, я вам кое-что покажу.

Клод была удивлена, но, не задавая лишних вопросов, последовала за ним. Вместе они вошли в узкое помещение, заставленное иконами. Иконы эти были не совсем обычными. Они были вроде тех, что довелось ей увидеть однажды в проклятом жилище новой Алти. Иконы с бесами. Посредине стояла украшенная драгоценными камнями статуя Вавилонской блудницы, восседавшей на Звере-Антихристе. Статуя была вырезана с таким искусством, что казалась живой. Поражали черты лица блудницы — отвратительные, но в то же время прекрасные. Клод показалось, что она кого-то напоминает ей. Девушка присмотрелась внимательнее, чтобы проверить свою догадку. Так и есть, это Жозефина-Алти! Невеста Зверя восседает на своем женихе… В одной руке она держит кинжал, а в другой — чашу с вином, похожим на кровь. Она кажется хмельной от него… Его вид тоже поражал воображение. Восемь голов зверя не были головами чудища, нет. На них были надеты лавровые венцы, и они имели человеческие лица. Одно из лиц Клод не могла не узнать… Наполеон! Нет, Цезарь… Юлий Цезарь!

— Вавилонская блудница на звере багряном… — медленно проговорил Месмер, хотя Клод знала об этом и без его слов. — Пьет вино своего блудодеяния.

— Почему? — слабо улыбнулась Клод. — Она ведь невеста Антихриста, а не его блудница… Но вы хотели что-то показать мне! Я должна была увидеть эту статую или что-то другое?

— Ее самую, но и не только, — отвечал немец. Затем он указал ей рукой на адописные иконы и проговорил: — Это иконостас зла. Здесь все демоны, и среди них есть тот, кто вселился в вашу подругу, Клод!

Слова Месмера заставили Клод содрогнуться. Очнувшись от магнетического сна, она не помнила увиденного ею в нем, но слова врача заставили ее вспомнить все… В Габриэль вселился демон, отсюда и все эти мнимые чудеса! Она должна была догадаться об этом, увидев в ночи глаза чужой женщины на любимом лице своей Габби!

Меж тем, Месмер подвел ее ближе к этим проклятым иконам и проникновенно произнес:

— Присмотрись к каждому из демонических ликов… присмотрись внимательнее.

Клод стала покорно всматриваться в изображения демонов. Иные из них были похожи на адских богов, иные — на чудовищ, а иные — на некоторых святых, но выражения их лиц были мрачными и устрашающими… над головами у них были черные нимбы. Одна из таких икон поразила воображение Клод. Вначале ей показалось, что она видит перед собой Мадонну с младенцем, но потом девушка пригляделась и поняла свою ошибку. Алти… снова Алти! Одетая, словно Богородица, с темным нимбом над головой и зловещим блеском в глазах, она держала на руках младенца с золотистыми волосиками и голубыми глазами. Нежность детского личика говорила Клод о том, что это девочка. Их с Наполеоном-Цезарем ребенок? Клод ощутила боль при мысли об этом. С болезненным любопытством она стала всматриваться в черты этого младенца, ища в них сходство с чертами родителей. Но ребенок совсем не был похож ни на Наполеона, ни на Жозефину! И все же Жозефина-Алти прижимала его к себе, как своего…

Клод бросила вопросительный взгляд на Месмера, но тот, поняв ее немой вопрос, сказал ей лишь следующее:

— Я сам бьюсь над разгадкой этой тайны, но ответа пока не нахожу. Думается, на руках у Черной Мадонны наследник Зверя, а может… наследница. Его проклятое семя… Но внешность младенца и вправду смущает… Быть может, Невеста Антихриста бесплодна, и этого младенца для них выносит и родит какая-то дева? Кто знает… Но продолжайте свои поиски!

Клод снова принялась разглядывать адописные иконы, и вскоре одна из них привлекла ее внимание. Она изображала молодую красавицу на троне. Одета она была в восточные одежды, но золотые волосы делали ее похожей, скорее, на европейку. А лицо… лицо заставило Клод побледнеть. Это было лицо Габриэль, только ярко накрашенное, дышавшее негой и сладострастием, лицо женщины, знающей о том, как она красива и желающей, чтобы на эту красоту молились, служили ей. С ног до головы она, словно идол, была увешана драгоценностями и жемчугом. Это делало ее похожей на индийского божка…

— Кто это? — чуть дрожащим голосом спросила Клод.

— Это одна индийская демоница. Она не принадлежит к высшим демонам, но довольно сильна, поэтому призвать ее может только опытный маг.

— Татака… — задумчиво произнесла Клод, как-бы что-то вспомнив.

— Да, она самая, — подтвердил Месмер. — Промышляет тем, что обманывает всех своим милым личиком и добрыми делами. Волк в овечьей шкуре.

— Добрыми делами — это исцелением людей, к примеру?

— Вполне может быть. Но исцеляет она их не по доброте душевной, а для того, чтобы превратить в послушных себе зомби. При этом для того, чтобы исцелить человека, эта милашка может вначале наслать на него болезнь, — поведал мэтр.

— Как с Марией-Терезой…

— Да, как с ней. Истинная же ее цель, если она призвана магом, чаще всего состоит в том, чтобы убить неугодного ему человека.

Месмер внимательно посмотрел на Клод, словно желая спросить ее, нет ли у нее врагов, которые желали бы от нее избавиться. Что-то подсказывало немцу, что жертвой демоницы должна была стать именно она. Ответ на этот вопрос Клод знала и без него…

— Скажите, сударь, — внезапно произнесла она, — а эта демоница любит жемчуга?

Тот утвердительно кивнул головой.

…Когда она покидала его особняк, мысли теснились в ее голове и все они были о Габриэль и о той, что заняла ее место. Татака! Так, значит, это была она и это она ласкала ее этой ночью… Но… почему до сих пор не убила? Ведь было столько благоприятных для этого моментов! С мыслью об этом она вошла в собор — не столько для того, чтобы помолиться, сколько для того, чтобы хоть немного обрести душевное равновесие. Кроме того, здесь она могла взять одну вещь, а именно — пузырек со святой водой…

Подходя к дому, она увидела около него целую толпу людей. Все они восторженно выкрикивали имя Габриэль и, судя по всему, готовы были устроить в ее честь торжественную процессию, словно в честь архиепископа. Многие держали в руках жемчуга и букеты лилий для того, чтобы вручить их своей маленькой богине. А виновница этой суматохи стояла с отрешенным и величавым видом и упивалась собственными красой и славой. Ее лебединую шею украшало жемчужное ожерелье. Жемчуга были и в ее нежных, розовых ушках. Каждый хотел чем-то услужить ей, словно паж своей королеве, либо просто поцеловать ей руку или хотя бы дотронуться до края ее одежды. Габриэль-Татака милостиво позволяла это своим слугам.

Клод подошла ближе, и на мгновение их взгляды встретились. К своему удивлению брюнетка увидела в глазах золотоволосой демоницы смятение. Татака жестом велела толпе расступиться, чтобы Клод смогла приблизиться к ней. Преданные ей поклонники тут же выполнили ее волю, и подруга той, в чьем теле она поселилась, очутилась возле нее.

— Зачем ты так вырядилась? К чем все это? — хрипло спросила Клод, сама не зная, что говорит.

Габриэль-Татака как-то виновато улыбнулась и сказала ей почти ласковым голосом:

— Глупый вид, да? Но что поделать? Это дары тех, кого я исцелила. Разве я могу отказаться и обидеть их этим?

— Конечно, не можешь. Ты ведь любишь жемчуга, правда, Татака?

Последнее слово было произнесено Клод совсем тихо, но мнимая Габриэль вздрогнула, когда оно прозвучало. Но слова, которые брюнетка услышала в ответ, были совершенно неожиданными.

— Я так полюбила тебя, Клод… О, как же я тебя полюбила! — страстно произнесла Татака. — Я хочу, чтобы ты была рядом и разделила со мной мои славу и удовольствие!

Сказав так, она провела языком по алым губам Клод, а потом впилась в них жгучим поцелуем. Казалось, знойная демоница напрочь забыла о том, что они не одни. Впрочем, толпа почитателей взирала на эту соблазнительную сцену все с тем же подобострастным видом.

Какое-то время Клод наслаждалась поцелуем лже-Габриэль, но потом опомнилась и оттолкнула ее от себя.

— Даже не мечтай, Татака! — крикнула она и молниеносно вытащила заветную бутылочку со святой водой.

Увидев ее движение, демоница выбила склянку из ее рук, но несколько капель все же вылились и попали на ее лицо. Татака пронзительно взвизгнула. На одной из ее лилейных щечек образовался ожег, который, впрочем, минуту спустя затянулся, будто его и не было.

— Тогда мне придется тебя убить! — вскричала она.

Слуги Татаки, увидев такое непочтение Клод к их госпоже, хотели было кинуться на эту дерзкую, но в последний момент демоница остановила их:

— Стойте! Я хочу убить эту отступницу сама!

Покорные ее воле слуги отступили, и Татака с каким-то звериным рычанием бросилась на свою противницу. Габриэль-Анжелика была нежной и хрупкой, словно фарфоровая статуэтка, но сейчас ее тело казалось железным, а тому, как она дралась, мог бы позавидовать самый опытный воин. Она била Клод ногами в грудь и живот, и каждый удар сопровождался ужасным богохульством. Выхватив у одного из своих почитателей дагу, она пустила в ход и ее. Дага Габриэль-Татаки и шпага Клод скрестились, и последняя была выбита. Однако, демоница не стала сразу убивать свою противницу, решив поиграть с ней, как кошка с мышкой.

Клод, не ожидавшая такого натиска, просто растерялась, но быстро пришла в себя и атаковала ее. Увы, для демоницы ее действия были ненамного опаснее булавочных уколов. Вскоре она обрушила свою врагиню на землю и с адским хохотом принялась топтать ее своими стройными ножками, будто танцуя на ней. Но Клод все равно не собиралась сдаваться. Изловчившись, она сбросила с себя свою прекрасную мучительницу, словно иноходец седока. Теперь на земле оказалась уже Татака. Не дав ей опомниться, Клод нажала на нужные точки на ее шее. Человеческое тело подвело демоницу, оказавшись бессильным перед этим бесхитростным приемом. Сейчас она была беспомощной. В ее широко раскрытых глазах, вернее, в глазах Габриэль застыли растерянность, испуг и некая долька грусти… Склонившейся Клод нестерпимо хотелось поцеловать эти манящие губы… Поцеловать, а потом убить, ведь другой возможности изгнать демона она не знает… Да нет же, она никогда не поднимет руку на свою Габби!..

Тут из толпы выбежал какой-то запыхавшийся человек. Когда он приблизился, Клод узнала в нем Месмера.

— Сударыня! Сударыня, подождите! — кричал он. — Позвольте мне попробовать изгнать ее!

— У вас есть тридцать секунд… — выдохнула Клод.

Присев над одержимой рядом с ней, Месмер стал произносить какую-то индийскую мантру. Внезапно, бесноватая, из ноздрей которой хлынула кровь, угрожающе и насмешливо заговорила с ним, вперив в него ненавидящий взгляд:

— Ты — жалкий обманщик и шарлатан, а сила, которую ты ищешь, лишь обман!.. Ты хорошо знаешь это… Элай!

Напуганный этими словами и тем, как они были произнесены, Месмер на миг остановился. Его тело сотрясала мелкая дрожь. Клод поняла, что нужно приободрить этого робкого ученого, если она хочет, чтобы он продолжил.

— Не слушайте ее, сударь! — крикнула она. — Продолжайте обряд!

Тяжко вздохнув, Месмер снова забормотал слова мантры. Когда он дочитал ее до конца, тело одержимой забилось в конвульсиях, похожих на предсмертные судороги. Но девушка не умирала. Это подходило к концу земное существование поработившей ее демоницы. Теперь она должна была возвратиться в ад, откуда ее вызвала черная магия. С омерзительным визгом сущность вышла из тела Габриэль и растворилась в пространстве. Когда это произошло, Клод вернула телу девушки подвижность, но та некоторое время просто лежала… так, будто спала с открытыми глазами. Тогда Клод коснулась ее губ своими. Казалось, что это поцелуй самого ангела любви. Он заставил новую Спящую Красавицу очнуться ото сна и первым лицом, которое она увидела, было лицо любимой.

— Все хорошо… — зашептала ей та. — Я здесь, рядом, и я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, Клод.

…Жозефина глядела на колдовское пламя, бросавшее свой кровавый отблеск на ее лицо. Да, в этот раз она проиграла, но это еще не конец!

Примечания:
Глава имеет маленькую отсылку к роману Дюма "Джузеппе Бальзамо".