Каждый день такой же как вчера - Хьюс

Мне ****ец – говорит мой приятель. Мне ****ец – говорит он голосом диктора на ТВ, такая монотонность и четкость в иных случаях внушает доверия к говорящему, его слова четки без дефектов и ты готов слушать его голос как убаюкивающую мелодия для твоих уставших от этого заполненного шумами дня ушей. Такой голос заставит вас купить ненужный вам плазменный телевизор за сумму с пятью нулями, такой голос убедит вас в необходимости замены вашей машины на более новую. Он убедит вас в том, что это моющее средство справляется с пятнами крови на ваших джинсах лучше других, этот голос… Этот тембр… Ему ****ец. Мой приятель который последний год с тех пор как его выперли с колледжа, с того колледжа с которого выперли меня на два года раньше, он тот человек который курит дурь регулярно последний год – говорит, что пора включать песенку «She Lost Control» британской группы «Joy Division».

А ты слышишь это сквозь звон в ушах в тот момент когда твои губы обхватывают горлышко бутылки, а твои легкие как пылесос затягивают в себя дымную смесь. Сквозь твои зубы проходит белый дымок – отход горения травы, мусор ради которого все и затевалось, с помощью огня зажигалки мы тут творим чудеса. Отход проникает в твои легкие и легкие горят, он дерет твоё горло, он оседает на эмаль твоих зубов. Магия уже внутри, твоё лицо красное – но не от стыда, твоя вена в центре лба набухла от того количества крови которое поступает к твоей бошке сейчас, еще немного и твоя черепушка разлетится разбрызгав все твои мозги по стенам этого железного склепа. Твои легкие готовы взорваться как жерло вулкана в любой момент, по твоему пищеводы скользит вниз груда стекла которая сдирает каждый сантиметр твоих тканей и ввергает их в пучину за собой. Твой организм отчаянно не хочет принимать чудеса, твой организм пытается избавится от магии, но еще нельзя поддаваться – держи это в себе, дай всему необходимому сквозь стенки тканей впитаться в твою кровь. И только когда почувствуешь, что ты задыхаешься и тонешь – выпускай мощной струей горячего пара все то что впустил. Выплесни из себя все, что скопилось внутри струей. Как из гейзера наружу и прямо к солнцу – к небу выйдет белый дымок, меньше чем раньше, выпускай его. Магия уже внутри тебя и расходится по всем системам твоего организма, остался только пустой дым. Дыши так будто ты младенец только, что вылезший из лона матери, теперь как пылесос всасывай воздух и запей – залей это горящее жерло.

Мне ****ец – это точно не то, что ты хочешь услышать вдыхая или выдыхая. Не то, чего ждешь от приятеля со стажем, который сделал одну затяжку как и ты. Если он так говорит то Хьюстон, у нас скорее всего проблемы. Хьюстон нам необходим подходящий саундтрек для этого. «Born Slippy» от «Underworld» подсказывает кто то на другом конце нейронной связи твоего мозга. Хьюстон проблемы у вас. Эта песенка уже слишком попсовая, обойдемся без ваших советов впредь. Спасибо. И зал с компьютерами осуществляющий контроль над всеми системами постепенно ретируется, оставляя комнату в темноте, кое где горит еще парочка лампочек и несколько мониторов, но внутри остался только один старый седой уборщик с белыми усиками, в бейсбольной кепке который смотрит на тебя и говорит – дальше сам дружище, а я тут пока приберусь. И он заливает все еще работающую аппаратуру из своего ведра какими то мутными помоями, жмет на все кнопочки свой шваброй которой елозит со скоростью крылышек колибри по огромным пультам. Системы клинит, ты видишь как он танцует, а вокруг него все искрится и вспыхивает огонь, а он в танце пожимает плечами говоря, что у пожарников перерыв, а системы автоматического тушения списаны в утиль, он танцует в этом огне со своей шваброй как испанец со своей партнершей в страстном танго.

Я выдыхаю и горю внутри, чувство будто внутри меня печка которая сжигает дровишки выпуская через трубу моего рта весь этот дым – это точно не тот камин в который захочет залезть Санта. К черту его и черта к черту, у нас тут своя мифология. Я запиваю огненную саламандру в себе парой глотков белого виноградного, и тут же отплевываю это на стену. Виноградный сок стекает по стенам этого железного пристанища, он захватывает за собой кусочки ржавчины и кусочки уже осыпающейся краски. По бокам от этого водопада висят какие то ремешки для джинсов – много ремешков, видимо чья то коллекция, на некоторых ремешках виды следы ржавчины как на стене, а бляшки уже потеряли свой внешний лоск – покрылись рыженькими прыщиками. Снизу небольшой столик, точнее это даже лавка которую используют не совсем по назначению. На ней лежат молоточки, ключики, и отвертки разных размеров, как Вавилонская башня красуется бутылка разрезанная по центру. Нижняя часть наполнена водой, верхняя часть пустая и без донышка - вставлена сверху и на месте крышки сверкающий и блестящий колпак из фольги – как корона, фольга издырявлена заточенной спичкой, корона из самой дешевой магазинной шоколадки с названием «Корона», сверху фольги над дырочками красуется прах вещества которое вызывает трудности при потреблении. Но оставляет послевкусие из счастья, вызывает ударную дозу эндорфина в твои засохшие от серости мозги. Вещество в лучших традиция сгорело полностью и без остатка, прах вещества отправляется на пол этой железной коробки, на полу он смешается с прахом себе подобных и этот пол станет склепом, настил весь усеян пеплом вперемешку с пылью. Добавьте ветра и включите «Dust in the Wind» группы «Kansas». Но единственное движение воздуха в этом скплепе будет производится губами и легкими посетителей, никакого спасительного сквозняка выметающего эти скверные останки, они тут навсегда. А посетители пришли не для скорби по усопшим.

Он повторяет – мне ****ец, и смотрит на меня своими широкими зрачками. Белков почти не видно, лицо красное.Сквозь пыль и остатки дыма между нами пробивается луч солнца, пыль снегопадиком летит к полу и вздымается назад к потолку от наших движений, пыль играет на солнце, этот солнечный свет преодолел миллиарды километров только для того, что бы проникнуть сквозь щель, щель от приоткрытой двери и устроить танец с этой трухой. Пыль оседает и пыль подымается, как в той игрушке наполненной водой, которую если потрясти можно устроить небольшой снегопадик. Он смотрит на меня, а я смотрю сквозь него, не удивлюсь если мои зрачки такие же как и его, в моих зрачках скорее всего отражается весь этот ****ец и он смотрит в мои зрачки как в зеркало.

Через два часа я буду ехать в прозрачном лифте торгового центра и на меня как в зоопарке будут смотреть две девушки которые будут смеяться с моих глаз, возможно они тоже будут под чем то, а возможно я просто забавная маленькая обезьянка выставленная на потеху публики, я буду поливать своей мочей раковину в женском туалете, а затем блевану на белоснежную дверь.

Через четыре часа я буду валятся на своем диване без каких либо сил встать и смотреть какой то мультик на своем проекторе, проектор будет проецировать картинку на потолок, а я буду лежать на спине и смотреть на движение картинок под музыку группы «Morphine» тоня в мягком войлоке своего дивана покрытого искусственной кожей, но Хьюстон мы зашли слишком далеко вперед – верни нас нааааааазааааааааад.

Мы стоим во дворе двухэтажного дома на шесть семей, такой тип постройке «сталинками» называется, а может и нет. У каждого такого дома есть небольшой огражденный дворик, во дворе растут деревья, а по дому карабкаются прутья виноградной лозы или какого то другого растения которое любит цепляется своими щупальцами за, что то и так вот паразитируя расти в верх к солнцу. Дворик пустой и тихий, птички поют и солнышко светит и прочая яркая лобуда которую можно оставить живописцам. Мой приятель держит в руках коробок, на лицевой стороне коробка изображен красный цветок на черном фоне, на задней стороне бесполезная информация с номерами телефонов и адресами поставщика спичек. В коробке с серными линями по боками - не серные палочки для зажигания костра, по крайней мере не для разжигания костра в привычном понимании. Звонить по тем номерам телефона или искать продавца этого вещества по тем адресам нет никакого смысла, короб забит другим. Нас вообще трое – я, мой приятель и приятель моего приятеля. Моей приятель говорит – тут. А приятель моего приятеля спрашивает – точно тут?

Если вы частенько покупаете не самые легальные увеселительные вещества то скорее всего вы делаете это у одного человека которого нашли как то через подпольные связи. Никто не дает объявлений в бегущую строку новостного выпуска с сообщением – «шмаль – три сотни за короб», никто не печатает маленький квадратный блок в рамочке в газеты и никто не расклеивает подобных сообщений на досках объявлений, буклетики с номерами поставщиков вам не вручат в большом торговом центре или на улице, а если кто то так и делает то скорее всего вас пытаются наебать. Нет, вам надо немножко потрудится, что бы «затарится», если у вас «все на мази» то ваш дилер выдаст вам короб и подскажет место где можно «кайфонуть», он просто скажет адрес и как туда добраться. Этот адрес будет ближайшим к вам и там будет все необходимое кроме самого вещества и желательно притащить с собой колпак из фольги – это быстропортящейся инструмент. Если вас не смущает возможность подхватить одно из кожных заболеваний присосавшись к горлышку после предыдущего посетителя которого вы даже не знаете то можете затащить с собой еще и горлышко от бутылки – но если вы боитесь то скорее всего вы просто не знаете, что все инфекции передаваемы через контакты также легко можно подхватить в общественном транспорте, при рукопожатии, да и вообще где угодно, мы тягаем за собой целые колонии бактерий для которых наше тело является планетой.

Здесь? – говорит мой приятель переворачивая коробочек в руках. Здесь где то должен быть железный сарай – говорит приятель моего приятеля вытягивая фольгу и зашвыривая шоколадку за забор. Зря он это. После вдыхания дымка обычно хочется есть, вообще курение вредно для вас если вы толстяк. Через час я буду сидеть в ресторанчике и всеми своими зубами буду жадно потрошить шаурму потому, что каждый её грамм будет щекотать мои вкусовые рецепторы, а слюна будет выделятся как влагалище девушки при виде Райна Гослинга в фильме «Место среди сосен», я буду обжираться шаурмой и шоколадом как сука, эта вещь пробуждает желание поглотить как можно большую гамму вкусов и смешать их в одну картину внутри своего раздувшегося желудка. Но Хьюстон ты уходишь с орбиты, вернись к нити повествования

Мы подходим к маленькому железному сарайчику который находится слева от двухэтажки на шесть семей, внутри этих домов высокие потолки и лестница ведущая в квартиры сделана из дерева. Я это знаю – потому, что когда мы будем сваливать мы вбежим туда и позвоним в каждую - хреновая идея. Наш дилер не оценит такое привлечение внимания к его месту. Но когда ты уторчан тебе нет до этого дела. Ты Алиса, а веселье это твой кролик – беги за ним семеня своими ножками. Мы открываем железную дверь в эту стальную коробку, на двери раньше была щеколда – теперь её кто то спилил. Внутри сарая всюду развешаны ремни, а на столе-скамейке валяются инструменты. По правде стремное место, если вы когда ни будь видели фильмы вроде «Пилы» или, что ни будь где маньяк с хирургической точностью и скурпулёзной педантичностью пытает свою жертву отрезая от неё кусочек за кусочком то вы уже знаете какое ощущение оставляет после себя этот склеп – ощущение страха с послевкусием отвращения.

Мои приятели подобно хирургам готовящимся к многочасовой операции подготавливают фундамент для постройки чуда, они ставят ступени для полета ракеты в космос, они дезинфицируют руки, проверяют свои стальные инструменты, проверяют вещества необходимые для операции, все должно быть слаженно - работать как один механизм, никто не хочет разбиться не вылетев из верхних слоев. Все готово и мы идем на старт 3,2,1. Начинает мой приятель, затем я, а после к нам в догонку летит его приятель. Он Алексей Леонов, я Гагарин, а его приятель - Герман Титов. Ну а дальше вы знаете. Хьюстон уже все рассказал.

Мой приятель говорит, что ему ****ец. И ты явно не ждешь такого от человека который два года сдавал свою кровь в донорский центр ради денег которые ему платили. Схема простая – ты добровольно отдаешь свою алую жижу, а тебя угощают сытным обедом. Но у нас все работает ***во и поэтому вместо дозы калорий, витаминов и минералов поданных в теплой тарелке тебе выдают купюру на которую ты по идее все купишь себе сам. Но купюру ведь можно потратить на вещи и повеселее чем мурлыканье твоего пищевода. Мой приятель все это время так и поступал пока не нашел себе вполне неплохую работу, но это не важно. Хьюстон любит по ****еть, но ты не ждешь от того человека который жертвовал собой ради веселья когда то, что от одного затяга его унесет за пределы стратосферы.

Дальше происходит обрывы пленок первого полета, я выпиваю свой виноград, мы вываливаемся из гаража, тревожим людей в квартирах. Скользим мимо нарядов полиции которые попадаются как грибы в лесу в центре города. Неудачно смешиваемся с потоком клерков и офисных рабочих. Сидим на лавках почти в самом центре этого муравьиного улья, пройди вперед и налево и там будет мекка культуры этого города – театр, пойди вперед и налево и ты придешь на подземный базар этого города стены которого увешаны рекламой, а углы которого уставлены кофейными автоматами, над которым пересекаются четыре дороги. Бла бла бла и все такое, но пленка повреждена, а черный ящик этого самописца упал на дно Марианской впадины поэтому Хьюстон расскажет эту историю когда ни будь позже.

У меня все нормально? – спрашивает меня мой приятель. А у него бошка трясется как у той собаченки-игрушки которую водители ставят на бардачек своей машины и которая кивает каждому ухабу на дороге. А меня кажется дергает как холодец который вибрирует от ударов барабанной палочки и я говорю - а как я? Он говорит – все хорошо, а я сквозь свой взгляд на который наложили десяток фильтров косящих под ретро съёмку говорю, что и он в норме.