Кого Павел именовал лжеапостолами и лукавыми делат

Автор:"Галилеянка".


Кого Павел именовал лжеапостолами и лукавыми делателями?



2кор. 11

"Ибо если бы кто, придя, начал проповедовать другого Иисуса, которого мы не проповедовали, или если бы вы получили иного Духа, которого не получили,
или иное благовестие, которого не принимали, — то вы были бы очень снисходительны к тому.
Но я думаю, что у меня ни в чем нет недостатка против высших Апостолов:
хотя я и невежда в слове, но не в познании. Впрочем мы во всем совершенно известны вам.
Согрешил ли я тем, что унижал себя, чтобы возвысить вас, потому что безвозмездно проповедовал вам Евангелие Божие?
Другим церквам я причинял издержки, получая от них содержание для служения вам; и, будучи у вас, хотя терпел недостаток, никому не докучал,
ибо недостаток мой восполнили братия, пришедшие из Македонии; да и во всем я старался и постараюсь не быть вам в тягость.
По истине Христовой во мне скажу, что похвала сия не отнимется у меня в странах Ахаии.
Почему же так поступаю? Потому ли, что не люблю вас? Богу известно! Но как поступаю, так и буду поступать,
чтобы не дать повода ищущим повода, дабы они, чем хвалятся, в том оказались такими же, как и мы.
Ибо таковые лжеапостолы, лукавые делатели, принимают вид Апостолов Христовых.
И неудивительно: потому что сам сатана принимает вид Ангела света,
а потому не великое дело, если и служители его принимают вид служителей правды; но конец их будет по делам их.
Еще скажу: не почти кто - нибудь меня неразумным; а если не так, то примите меня, хотя как неразумного, чтобы и мне сколько — нибудь похвалиться.
Что скажу, то скажу не в Господе, но как бы в неразумии при такой отважности на похвалу.
Как многие хвалятся по плоти, то и я буду хвалиться. Ибо вы, люди разумные, охотно терпите неразумных:
вы терпите, когда кто вас порабощает, когда кто объедает, когда кто обирает, когда кто превозносится, когда кто бьет вас в лицо.
К стыду говорю, что на это у нас недоставало сил. А если кто смеет хвалиться чем - либо, то (скажу по неразумию) смею и я.
Они Евреи? и я. Израильтяне? и я. Семя Авраамово? и я.
Христовы служители? (в безумии говорю): я больше. Я гораздо более был в трудах, безмерно в ранах, более в темницах и многократно при смерти".

Первое, что бросается в глаза, это "я... я... я..." Резкий антагонизм: "я - хороший, они - плохие".

Думаю, не многие христиане, читая эти строки, понимают, о ком речь, и кто эти "лжеапостолы".

Очевидно, что под "высшими апостолами" подразумевается Иерусалимская община Петра и Иакова. Павел опасался, что именно эти люди станут проповедовать язычникам "другого Иисуса", не такого, которого проповедует им он сам.

Именно членов Иерусалимской общины, тех людей, которые были избраны самим Иисусом, Павел окрестил лжеапостолами и лукавыми делателями. Почему? Потому что они "хвалятся". Чем хвалятся? Нет, не тем, что они евреи, как напрямую говорит Павел, хотя между строк подразумевает совсем другое. Они "хвалятся" исполнением Торы! Причем, он утверждает, что то, чем они "хвалятся", в том окажутся "как мы" - как язычники. Т.е. они окажутся беззаконниками (ведь Павел считает, что "Законом никто не оправдывается перед Б-гом"). Он не может сказать напрямую: "Они держатся за соблюдение Торы, ну и дураки!", поэтому использует свою обычную манипулятивную аргументацию. Он обвиняет апостолов в том, что они "принимают вид служителей правды", и "конец их будет по делам их". Что же такого ужасного делают эти люди, что Павел желает им страшного конца...

Удивительно, но Павел идентифицирует себя именно с язычниками ("как мы"), хотя чуть дальше и станет заявлять что он еврей и семя Авраамово. Он еврей, но Иудей ли? Будь он Иудеем, не думаю, что так легко отрекся бы от своего народа, уравняв их с нечестивцами. Выходит, Иерусалимская община продолжала считать себя именно Иудеями и настаивала на соблюдении Торы, что и послужило основной причиной конфликта между ней и Павлом.

Голословно обвинив апостолов в том, что они "хвалятся", Павел тут же легитимизирует и свое желание хвалиться. И он не просто хвалится, но превозносит себя над Иерусаимской общиной, унижая тех людей, которые были с Иисусом изначально, и перечисляет свои личные "достижения" на поприще миссионерской деятельности, которые "гораздо значимее" достижений апостолов.

М. Бейджмент и Р. Ли: "Евангелия, как признает большинство исследователей, являются весьма ненадежными источниками в качестве исторических документов. Первое из них, Евангелие от Марка, было создано не ранее 66 г. н.э., а более вероятно – и еще позже. Все четыре Евангелия повествуют о событиях, далеко – лет на шестьдесят-семьдесят – отстоящих от времени их создания. Они излагают беглый пересказ основных событий, составлявших исторический фон эпохи, и сосредоточивают все внимание на сильно мифологизированной фигуре Иисуса и его учении. Они представляют собой чрезвычайно поэтичные и возвышенные тексты, вовсе не претендующие на роль исторических хроник. Книга Деяний – памятник совсем иного рода. Разумеется, ее тоже невозможно считать абсолютно достоверной в историческом отношении. Во-первых, ей свойственна явная предвзятость. Лука, номинальный автор текста, несомненно, черпал сведения из целого ряда других источников, редактируя и перерабатывая материал в соответствии со своими собственными целями. В тексте не заметно особых попыток придать вероучительным пассажам и литературному стилю хоть какое-то подобие единообразия. Даже церковные историки признают, что хронология Книги Деяний нарушена, что ее автор не был участником и очевидцем многих исторических событий, о которых он пишет, и что он стремится расположить их в удобной ему последовательности. В результате разные исторические события оказались у него соединенными в один эпизод, а иногда одно событие, наоборот, распадается на несколько отдельных эпизодов. Все эти проблемы особенно остро заявляют о себе в той части текста, которая посвящена событиям, предшествовавшим появлению Павла. Далее, вполне возможно, что Деяния, как и Евангелия, представляют собой плод выборочной компиляции и что над ними активно потрудились позднейшие редакторы.
...
Книга Деяний апостолов, несмотря на то что главное внимание в ней сконцентрировано на ап. Павле, являющемся центральной фигурой второй части повествования, излагает историю отношений Павла с иерусалимской общиной, которая состояла из ближайших учеников Иисуса, а возглавлял ее Иаков, брат Господень. Это был своего рода анклав или тесная группа, членов которой впоследствии стали называть первохристианами, а сегодня в них склонны видеть «первоначальную церковь». Любопытно, что, рассказывая о непростых отношениях Павла с этой общиной, Книга Деяний излагает лишь точку зрения Павла. Таким образом, Деяния – это, вполне естественно, документ Павлова направления христианства, которое теперь представляется «нормативным». Другими словами, в Деяниях Павел всегда выступает в роли «героя», и всякий, кто противостоит ему, будь то другие авторитетные апостолы или даже сам Иаков, автоматически предстают врагами и злодеями.
...
В Деян. 9 рассказывается об обращении Савла. Вскоре после мученической смерти Стефана он отправился в Дамаск, чтобы продолжить там преследования членов «ранней церкви». Он отправился в сопровождении отряда карателей, имея при себе ордера на арест христиан, выданные его непосредственным начальником – первосвященником Храма. Как мы уже говорили, целью его похода была не Сирия, а другой «Дамаск» – тот самый, который фигурирует в Дамасском документе. En route (на пути) к месту назначения Савл пережил некий мучительный опыт, который разные комментаторы интерпретируют очень и очень по-разному: от солнечного удара до эпилептического припадка и мистического озарения (Деян. 9,1–19; 22,6–16). «Свет с неба» «внезапно осиял его», так что Павел, по-видимому, упал с коня, услышав «голос», раздававшийся откуда-то с неба: «Савл, Савл! Что ты гонишь Меня!» Савл обратился к голосу и спросил, кто с ним говорит. И услышал в ответ: «Я Иисус, которого ты гонишь». Затем голос повелел Павлу идти в Дамаск, где ему будет сказано, как ему действовать дальше. Когда видение кончилось и сознание понемногу вернулось к Савлу, он обнаружил, что ослеп. В Дамаске один из членов «первоначальной церкви» вернул ему зрение, и Савл принял крещение.

Современный психолог не усмотрел бы в приключении с Савлом ничего необычного. Подобное явление действительно могло быть вызвано солнечным ударом и эпилептическим припадком. С равным успехом его можно объяснить и галлюцинацией, и истерической или психотической реакцией, или, что еще более вероятно, комплексом вины человека, чувствовавшего, что его руки обагрены кровью. Савл, однако, воспринял это как реальное явление ему самого Иисуса, которого он, кстати сказать, прежде никогда не видел и который заставил его уверовать в Него. Савл даже отрекся от своего прежнего имени и принял новое имя – Павел. Впоследствии он сделался столь же ревностным распространителем учения «ранней церкви», сколь рьяным гонителем его был еще недавно. Павел вступил в их общину и стал кем-то вроде послушника или ученика. Как он сам рассказывает в своем послании к галатам (Гал. 1,17–18), он находился в послушании около трех лет, проведя большую часть этого времени в Дамаске. По свидетельству текстов свитков Мертвого моря, период обучения и, так сказать, «испытательный срок» для новичков в Кумранской общине также составлял три года. После трехлетнего испытательного срока Павел возвратился в Иерусалим и встретился с лидерами тамошней общины. Не удивительно, что многие из них относились к нему с подозрением, не вполне доверяя обращению недавнего свирепого гонителя. Павел говорит (Гал. 1,18–20), что виделся только с Иаковом и Кифой. Все прочие, включая и апостолов, избегали его. Ему приходилось вновь и вновь доказывать истинность своих слов. Лишь со временем у Павла появились приверженцы, и он смог начать свою проповедь. Однако его доводы казались некоторым недостаточными, и, по свидетельству Книги Деяний (Деян. 9, 29), некоторые из числа членов Иерусалимской общины даже угрожали ему. Стремясь разрядить потенциально опасную ситуацию, приверженцы Павла увезли его в Таре, его родной город (ныне на территории Турции). Там, оказавшись у себя дома, он продолжил свою проповедь.

Важно понимать, что подобная ситуация была равнозначна изгнанию. Иерусалимскую общину, как, впрочем, и Кумранскую, по большей части занимали политические события, происходившие тогда в Палестине. Остальной мир, и прежде всего Римская империя, волновал их лишь в той мере, в какой он мог повлиять на развитие событий в ограниченном мирке Палестины. Таким образом, ссылку Павла в Таре можно сравнить с тем, как если бы крестный отец ИРА (Ирландской республиканской армии) послал нового, плохо обученного, но зато излишне энергичного члена своей организации в Перу на вербовку новых сторонников из числа тамошних головорезов. Разумеется – если допустить невероятное, – при условии, что ему удалось бы собрать необходимых для этого людей, деньги, средства и прочее, что имеет хоть какую-то ценность. При условии, что он вскоре не вернулся оттуда ни с чем, убедившись, что эта затея может принести куда больше хлопот, чем проку. Так началось первое из трех (согласно свидетельству Деяний) миссионерских путешествий Павла за границу. В числе прочих мест он побывал и в Антиохии, и именно там, в Антиохии, «ученики… в первый раз стали называться христианами» (Деян. 11,26). Комментаторы обычно относят первое путешествие Павла к 43 г. н.э. К тому времени община «первоначальной церкви» успела уже несколько утвердиться, и роль лидера «секты» в Иерусалиме перешла к Иакову. Спустя примерно пять лет после того, как Павел начал свою проповедь в Антиохии, возник вопрос о содержании его миссионерской деятельности. Как сказано в 15 главе Книги Деяний, в Антиохию прибыл целый ряд представителей от Иерусалимской общины, – вероятно, как предполагает Эйзенман, с весьма специфической целью – проконтролировать действия Павла. Посланники настойчиво подчеркивали важность строгого соблюдения Закона и обвиняли Павла в пренебрежительном отношении к нему. В итоге Павлу и его сподвижнику Варнаве было приказано явиться в Иерусалим для консультаций с руководством общины. С этого времени в отношениях между Павлом и Иаковом появляется широкая трещина, и автор Деяний, рассказывая о конфликте между ними, выступает в роли апологета Павла.

При всех последовавших за этим разногласиях необходимо подчеркнуть, что Павел, по сути дела, стал первым «христианским» еретиком и что его учение, ставшее впоследствии богословским фундаментом для позднейшего христианства, представляет собой явное и несомненное уклонение от «первоначального», или «чистого», учения, которого придерживались лидеры общины. Независимо от того, был ли Иаков, брат Господень, настоящим братом Иисуса по крови или нет, совершенно очевидно, что он хорошо знал Иисуса – или человека, которого впоследствии стали называть этим именем. То же самое можно сказать и о большинстве других членов Иерусалимской общины, или «первоначальной церкви», включая, естественно, и Петра. Говоря об Иисусе, они обладали авторитетом свидетелей и очевидцев. Что касается Павла, то он никогда не встречался и не был знаком с человеком, которого вскоре начал именовать Спасителем. Единственное, на что он мог ссылаться, – это полумистический опыт видения в пустыне да звуки таинственного голоса. И приписывать себе на основе этого видения некие особые права было для него, мягко говоря, слишком самонадеянным. Однако это не помешало ему исказить учение Иисуса почти до неузнаваемости, по сути сформулировав свою собственную, резко индивидуалистическую и идеосинкратическую богословскую систему, а затем придать ей легитимный характер, приписав ее Иисусу. Ибо Иисус, строго придерживавшийся иудейского Закона, наверняка счел бы крайним богохульством создание культа и почитание любого смертного человека, включая его самого. Павел же, напротив, как бы отодвигает Бога на второй план и впервые устанавливает почитание самого Иисуса, причем Иисус становится иудейским аналогом Адониса, Аттиса, Таммуза и прочих умирающих и воскресающих божеств, которые были столь популярны на Среднем Востоке в ту эпоху. Чтобы иметь шансы соперничать с этими богами, Иисус должен был соответствовать представлениям о них, что называется, слово в слово, чудо в чудо. Именно в этот период с биографией Иисуса начали ассоциироваться многие чудесные моменты, в том числе и, по всей видимости, Его чудесное рождение от Девы и воскресение из мертвых. Эти детали, естественно, представляют собой изобретения самого Павла, диаметрально противоположные «чистому» учению, проповедниками которого выступали Иаков, брат Господень, и прочие члены Иерусалимской общины. Таким образом, неудивительно, что Иаков и его единомышленники были крайне удивлены узнав, что именно проповедует Павел.

И тем не менее Павел знал, что делал. Он прекрасно разбирался, причем на удивительно высоком даже по современным меркам уровне, в технике религиозной пропаганды. Он понимал, что необходимо для того, чтобы превратить человека в бога, и осуществлял это куда более умело и последовательно, чем римляне, насаждавшие культы своих императоров. Павел, как он сам признавал, не претендовал на то, что повествует о реальном Иисусе – человеке, которого и Иаков, и Петр, и Андрей знали лично. Напротив, во втором послании к коринфянам (2 Кор. 11,3–4) Павел прямо заявляет, что члены Иерусалимской общины проповедуют «другого Иисуса». Их посланники, говорит он, называют себя «служителями правды» – характерно кумранское выражение. Отныне они стали и по делам своим, и по учению открытыми соперниками Павла. В соответствии с данными ему инструкциями Павел, по мнению большинства исследователей, ок. 48–49 гг. н.э. возвращается из Антиохии в Иерусалим и встречается с лидерами тамошней общины. Неудивительно, что вспыхивают новые споры. По свидетельству Книги Деяний, Иаков, стремясь сохранить мир в церкви, соглашается пойти на компромисс, чтобы облегчить «язычникам» возможность вступления в общину. Трудно поверить, но он соглашается закрыть глаза на нарушение некоторых положений Закона, оставаясь непреклонным в отношении соблюдения других. Павел тоже вынужден идти на уступки лидерам общины. На этом этапе он также нуждается в ее поддержке – не с тем, чтобы придать легитимный характер его проповеди, а с тем, чтобы легитимизировать и тем самым обеспечить выживание общин (церквей), основанных им за пределами Палестины. Он предпринимает новое миссионерское путешествие, уча и проповедуя, а затем, по свидетельству Деяний (Деян. 18, 21), вновь возвращается в Иерусалим. Большинство его посланий относятся именно к этому периоду – между 50 и 58 г. н.э. Из его посланий со всей очевидностью следует, что к тому времени он практически полностью устранился и от связей с лидерами Иерусалимской общины, и от их строгостей в соблюдении Закона. В своем миссионерском послании к галатам, созданном ок. 57 г. н.э., Павел с грустью говорит: «…в знаменитых чем-либо, какими бы они ни были когда-либо, для меня нет ничего особенного…» (Гал. 2,6). Его богословские взгляды также коренным образом отличаются от воззрений ревнителей Закона. В том же послании к галатам (Гал. 2,16) он постулирует, что «человек оправдывается только верою в Иисуса Христа, и мы уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться верою во Христа, а не делами закона, ибо делами закона не оправдается никакая плоть». В другом послании, послании к филиппийцам (Флп. 3,9), он высказывается вполне определенно: «И найтись в Нем не своею праведностью, которая от закона, но с тою, которая чрез веру во Христа, с праведностью от Бога по вере». Это уже откровенно провокационные и вызывающие саморазоблачительные признания ренегата-отступника. Таким образом, «христианство», которое впоследствии будут связывать прежде всего с именем Павла, порвало со своими корнями и стало проповедовать не личность самого Иисуса, а образ Иисуса в представлении Павла.".

Послание галатам является апофеозом отделения Павла от Иудаизма, в чем он сам лично признается в начале письма, и дополнительно доказывает это в своей дальнейшей проповеди.

Свое презрительное отношение к апостолам Иисуса он выказывает следующим образом:

Гал. 1

"Павел Апостол, избранный не человеками и не через человека, но Иисусом Христом и Богом Отцом".

Здесь явно видно, что Павел проповедует "иного Иисуса", не того, который самолично избирал себе учеников, которых Павел не признает.

"У людей ли я ныне ищу благоволения, или у Бога? людям ли угождать стараюсь? Если бы я и поныне угождал людям, то не был бы рабом Христовым. Возвещаю вам, братия, что Евангелие, которое я благовествовал, не есть человеческое, ибо и я принял его и научился не от человека, но через откровение Иисуса Христа".

В связи с непрестанными конфликтами Павла с Иерусалимской общиной, он оправдывается тем, что, мол, у людей не ищет благоволения. Еще бы, община явно не благоволила к нему, считая врагом и отступником. Павел напрямую утверждает, что евангелие, которое он "благовествует", - "не есть человеческое". Т.е. оно явно не основано на предположительно реальном учении реально жившего человека. Оно "не человеческое", но подано ему "прямо с неба". Тогда зачем Иисус "воплощался" и ходил по Галилее, уча народ? Мог бы просто пару раз явиться нескольким таким супер-харизматичным людям как Павел, дать им "учение не человеческое", и пошло-поехало. Хотя, как видим, даже одного Павла оказалось достаточно, чтобы заразить этим "не человеческим" учением половину мира...

"Вы слышали о моем прежнем образе жизни в Иудействе, что я жестоко гнал Церковь Божию, и опустошал ее, и преуспевал в Иудействе более многих сверстников в роде моем, будучи неумеренным ревнителем отеческих моих преданий".

Такое чувство, что по его мнению, "Иудейство" только и состоит в том, чтобы "гнать церковь". Это как раз единственное, чем иудаизм никогда не занимался. Итак, Павел однозначно отрекается от иудаизма (слово, переведенное как "Иудейство", в оригинале на греч. "иудаизмос" - иудаизм), и от своего прежнего образа жизни, который, якобы, заключался в ревности по отеческим преданиям. Т.е. Павел отрекся от иудаизма, как "прежнего образа жизни" и стал христианином.

Весьма странно, что человек, который был "ревнителем преданий", вдруг, в один миг поменял свой менталитет, и стал проповедовать "учение с неба, которое не принял от человеков". Это, по меньшей мере, заставляет усомниться в его прежней ревности.

"Когда же Бог, избравший меня от утробы матери моей и призвавший благодатью Своею, благоволил открыть во мне Сына Своего, чтобы я благовествовал Его язычникам, — я не стал тогда же советоваться с плотью и кровью, и не пошел в Иерусалим к предшествовавшим мне Апостолам, а пошел в Аравию, и опять возвратился в Дамаск".

Павел автоматически диагностирует у апостолов всяческое отсутствие духовности, называя их "плотью и кровью". А ведь именно они - те, на которых "спустился дух" на Пятидесятницу... Но нет, они - ничто и никто, всего лишь "плоть и кровь", подумаешь... В общем, Павел к ним не пошел, и не поинтересовался - кем вообще этот Иисус был, чему учил, как жил. Все это он посчитал не важным, ведь с неба получил учение! Это, конечно, аргумент!.. Интересно только, чему он мог научиться в Аравии?..

"Потом, спустя три года, ходил я в Иерусалим видеться с Петром и пробыл у него дней пятнадцать. Другого же из Апостолов я не видел никого, кроме Иакова, брата Господня".

Только спустя три года Павел удосужился встретиться с Петром, и то, только потому, что Иерусалимская община возмутилась тем, какую ересь он проповедует под эгидой их учения.

"Церквам Христовым в Иудее лично я не был известен"

Не удивительно. Вполне вероятно, они считали его врагом, хотя он и пишет дальше, что они "прославляли бога за него".

Следующая встреча Павла с Иерусалимской общиной состоялась лишь через 14 лет! Он явно всячески избегал каких-либо контактов с реальными учениками Иисуса.

Гал. 2 "И в знаменитых чем - либо, какими бы ни были они когда - либо, для меня нет ничего особенного: Бог не взирает на лице человека"

В очередной раз Павел выказывает свое презрение к "некогда знаменитым" апостолам, в которых "нет ничего особенного", т.е. они совсем ничего не значат для него, хотя, по логике христианства, они должны быть "возлюбленными братьями". Павел утверждает, что "бог не взирает на лицо человека", однако, Иисус лично избрал именно этих конкретных людей. Значит, "взирает". Апостолы действительно стали "некогда знаменитыми", потому что отныне знаменитость Павла во много раз превзошла их известность, особенно среди множества язычников.

Дальше, в послании, Павел нападает на Петра, обвиняя его в лицемерии. В общем, противно читать, если честно. Что такого "назидательного" христиане усматривают в этих письмах, читая о перепалках и междоусобицах, о внутренней вражде первых христиан, о павловом превозношении себя любимого, и всяческом унижении Иерусалимской общины учеников Иисуса, не говоря уже об унижении подлинных Иудеев... Непонятно.

Да уж, сильна братская любовь между "столпами христианства", ничего не скажешь! Не мудрено, что их духовные дети - христиане, следуют по стопам своих учителей.