Последний автобус

Он встречает меня у станции понурившись, по колеса в мокром снегу.
Он старенький: ему, наверное, тридцать лет. А может быть, даже больше.
Вдали от Москвы автобусы – как собаки: у них один год идет за семь лет.

Молодые мускулистые соперники выстроились поодаль: одни ждут поезда из Москвы, другие – из Углича. 
Снег красиво падает в свете тридцати зажженных автомобильных фар.
Почти все взрослое население городка, имеющее собственное средство  передвижения, по вечерам подрабатывает частным извозом.
Таксисты иногда потешаются над «извозчиками», а те уверяют своих пассажиров, что таксисты – мафиози.
Но каждый вечер выстраивается на вокзале шеренга шоферов: все ждут, когда к перрону неторопливо, с достоинством изгибая железный хвост, подползет электричка. В зимних сумерках она похожа на  мудрую, поседевшую от инея, змею. 

Иногда шоферы разъезжаются ни с чем: публика выкатывается с поклажей из вагонов и рысью мчится мимо их автомобилей к автобусу, кротко прикорнувшему у станционного забора.
Под тяжестью влезающих в него тел автобус каждый раз скорбно, но терпеливо кренится на правый бок.

Когда пассажиры набиваются в салон под самый потолок, кто-нибудь ударом кулака задвигает хрупкие двери-гармошки и командует водителю: «Езжай!»
- «Еще чего, езжай! – заводится полузадушенная кондукторша. – Сел сам – так сразу и поехал! Надо всех подождать».

Еще не было случая, чтобы провинциальный привокзальный автобус кого-нибудь не подождал.
Двери-гармошки захлопываются только тогда, когда электричка выпотрошила на перрон все свое содержимое, пассажирский скарб торчит из автобусных окон, и водителю ясно: еще один попутчик – и машина лопнет.

- «Мать! – кричит кондукторше последний из втиснувшихся, - у тебя будет сдача? У нас только сто долларов. Из Москвы едем, с работы».
Парни начинают хохотать: это их любимая шутка.
Автобус трогается с места, как нагруженная рабочая лошадь.
Он пытается объехать большую лужу на привокзальной площади  - и при первом же толчке владелец ста долларов вылетает наружу, раздвинув двери-гармошки собственной спиной.
- «Водитель, осади! – громко командует кондукторша. – Человек выпал!»
Водитель колеблется: он боится загнать несчастную, уставшую за день машину в привокзальную лужу, обширную и глубокую, как Женевское озеро.
Сколько лет станции, столько же и луже. И еще с благословенных рыцарских времен в ней отражается водокачка – единственная достопримечательность  вокзала.
- « Да это наш Серега, из Цыганова, - объявляет пассажир, высунувшись по пояс из дверей. – И не из Москвы он, а из бани. – И громогласно, на весь салон, разрешает: - Езжай, водитель!»

Водитель решает езжать, пока на сложном участке  трассы, между водокачкой и заводом, не выпал еще кто-нибудь.
Серегу оставляют лежать, на радость торговцам из привокзальных киосков.
Летом эти торговые точки снабжают окрестных дачников водкой, мороженым и бананами. Зимой торговля затихает.
Ста долларов у Сереги нет, но бутылку он купит, это точно, а, может, еще закусит сосисками гриль.

- «Обилечиваемся! – кричит толстенькая кондукторша, распихивая пассажиров локтями и пробираясь по салону, как по джунглям, обвитым лианами. – Все обилечиваемся! Пока все билеты не купят, остановок не будет!»
В это время заднюю часть автобуса встряхивает на ухабе, как круп лошади, которая только что перепрыгнула через препятствие в стипль-чезе. 
Пассажиры терпеливо молчат.
- «Водитель, - с упреком обращается кто-то к кабине, - не дрова везешь!» - «Ехал я ухабами, - начинает другой гражданин, выпустив из зубов поручень. – Не один, а с бабами. Как ухаб, то я – на баб…» - «Мужик, - возмущается сосед, - ты чо выражаешься? Тут дети в автобусе. Сейчас мы тебя высадим, пешком пойдешь».

Во время этого разговора пассажиры ложатся то на правый, то на  левый бок.
Иногда они даже подпрыгивают вместе с автобусом, громко щелкая зубами.
Автобус выписывает вензеля, пытаясь проехать через жилой микрорайон. По обочинам не горит ни один фонарь, а в асфальтовом покрытии зияют ямы.
Наш рулевой старается сохранить равновесие и не угодить ни в одну из них.

- «Люди добрые! – взывает хорошо поставленным голосом кондукторша. – Караул! Вы на него посмотрите! Ты чего мне пенсионное удостоверение суешь? Тебе сколько лет?»
Начинаются обычные разборки с желающими  прокатиться на автобусе бесплатно.
- « Не кричи, - басит безбилетник, - я ветеран чеченской войны». – «Да ты школу еще не закончил! Люди добрые, гляньте на него. Он в школу с соседским Вовкой ходит… Водитель! Останови машину. Пусть выходит!» - «Водитель, не останавливайся! – требуют пассажиры. - Так к полуночи домой не доедем».

Водитель глушит мотор.
Автобус проезжает по инерции десяток метров. 
Все ждут, что скажет человек за рулем. 
По столичным представлениям, он должен разразиться многоэтажным народным выражением.
Но провинция, чем она провинциальнее, тем менее привычна к сильным выражениям.
- «Голова от вас, - сетует шофер, - болит…»
С этой исторической фразой автобус вновь пускается в путь.         

- « … А была у меня замечательная кошка, - продолжает фермер свой прерванный рассказ, - назвал я ее Исидорой, в честь Исидоры Дункан, подруги нашего замечательного поэта Сергея Есенина. Вы, наверное, знаете, кто такая Исидора Дункан? Не знаете?.. Я вам потом расскажу. А теперь послушайте про мою Исидору. Однажды я принес ей из деревни кота. Вижу: лежат они поодаль и даже не смотрят друг на друга. Я его уговариваю: «Пойди, Вася, к Исидоре.  Для чего же я тебя сюда принес?» Она подняла лапу, когти выпустила и как цап его по морде!.. Васька обиделся, залез под плиту и больше к ней не подходил. Такая она гордая, моя Исидора…»
Пассажиров снова встряхивает так, что чьи-то шапки взлетают под потолок.
- « Вот, - поясняет фермер своим попутчицам, - самое опасное место мы проехали. Следующее будет на мосту. Я вас предупрежу».
Свет в салоне гаснет, и несчастный автобус ползет вниз с горы. Заглох мотор.
- «Врежемся в фонарь», - предсказывает кто-то.
– «Нет, к аптеке съезжаем», - прогнозирует реалист.

Остальные пассажиры хранят стоическое молчание.
Никто не будет метаться или визжать, даже если автобус грохнется в обморок и на боку поползет под мост к Волге.
В конце концов, чего такого? Дело житейское.
Пассажиры, привыкшие решительно  ко всему, только приспособят как-нибудь свое положение в пространстве к новому положению автобуса.

Скольжение на задних колесах замирает.
Свет в салоне зажигается вновь. Мотор начинает урчать, как десять довольных кошек Исидор.
Продышав теплый кружок в покрытом инеем окне, вижу, что  фонари горят только на левой стороне моста.
Так в городке экономят электричество. 
- «Давай, давай!» - подбадривают автобус нетерпеливые пассажиры.
Когда обессилевшая машина сползает со склона в седьмой раз и свет снова гаснет, пассажиры молчат уже тревожно.

В сумраке остывшего салона раздается старушечий голос, обращенный в морозную темноту.
Древняя, как Сивилла, старуха начинает свою речь с оттяжкой на букву «я» - так говорили ее прадеды и прапрадеды, веками жившие в этом городке на Верхней Волге.
- «МанЯ, а МанЯ, - спрашивает она, - ты где? Чего ты там замолчала? Козел твой, слыхала, опять гулЯЯть?»
- «И-и, не говори,  - скорбно отзывается в темноте Маня. - Я его в доме запираю, ухожу на рынок, а он – из окна, да к соседке. Я ему намедни сказала: зарежу тебя, паразита бородатого, как видит Бог, зарежу. Хоть шестнадцать кило мяса с тебя будет. А он повалится на диван, копыта на покрывало положит – и смотрит на меня так нагло! Только газету не читает!»
- «Позвольте, - говорит фермер, - у меня тоже есть козы. И они тоже ужасно любили валяться на тахте. Но я их отучил. Могу рассказать, как…»

- «Бывает, - оправдывается перед пассажирами кондукторша, - мотор замерз. Холодно ведь…»
Наконец водитель признал поражение своего автобуса перед   обледеневшим склоном.
Он открывает двери-гармошки.
Ежась, таща за собой свои вещи, начинают выбираться в ночь пассажиры.
Им было спокойнее, пока автобус катился с горы: если уж помирать, так вместе.
А идти по ночному городу каждому придется в одиночку.       

Водитель засучивает рукава и начинает толкать автобус в гору.
В салоне остался единственный преданный ему друг: кондукторша со своей необъятной сумкой.
Обоим надо во что бы то ни стало вызволить несчастную машину, а  затем мчаться по темным улицам, огибая ямы.

Надо будет подобрать и подвезти тех пассажиров, которые к тому времени еще не успеют дойти до дому пешком.