Всегда вторая

   Осень постучалась в окно с неожиданной силой. Створки распахнулись, впустив в спальню юной девушки неласковый ветерок. Лежавшая в постели Бетти поежилась и сквозь дрему позвала:
   – Барбара!
   Служанка не отозвалась. Вероятно, она видела сейчас десятый сон и сладко храпела в комнате для прислуги. В этом помещении было всегда тепло из-за жара печи, распространявшегося из кухни, которая находилась через стенку.
   Девушке было лень тянуться за колокольчиком, да и пользовалась она им только в крайних случаях, считая пережитком прошлых дней. Однако папенька считал иначе. Он обо всем имел особые суждения, а она не смела ему противоречить. Впрочем, с отцом Бет никогда не ладила. Его любимчиком всегда был Ричард – высокий брюнет с вьющимися волосами и юношескими усиками, который не так давно уехал учиться в город. По окончании престижного учебного заведения его ожидали звание и власть над всем имуществом семьи, в том числе, над любимым поместьем, где сейчас так нравилось жить Бетти. Так распорядился папа. И спорить с ним не пристало членам состоятельного и уважаемого семейства. Впрочем, в последнее время дела шли не очень хорошо. В основном, из-за карточных пристрастий мужской части семьи. Также недавно был уличен в воровстве очередной управляющий, который пускал по ветру их состояние с особым цинизмом. Папа даже намекнул, что, возможно, не сумеет подобрать для дочери ту партию, о которой она мечтала, и ей придется довольствоваться наследником каких-нибудь нуворишей. Бет знала таких людей, и иметь с ними ничего общего не собиралась. В конце концов именно эта нестабильная среда выскочек наградила ее ярмом почти с самого детства.
   Девушка натянула одеяло до самого подбородка и перевернулась на другой бок, надеясь, что Барбара все же заглянет к ней под утро, чтобы проверить, как спит-почивает дочка хозяев. Тут-то она все ей и выскажет. Возможно, даже запустит в эту неповоротливую клушу туфелькой, чего не позволяла себе никогда. Но она так продрогла, что не смогла сомкнуть глаз. Пришлось вставать и самой закрывать створки окна. Морфей не спешил навестить ее вновь, вероятно, продолжая веселиться с беззаботной служанкой. Провертевшись в кровати до рассвета, Бет вспотела под одеялом и почувствовала, что ей нестерпимо душно.
    – Барбара! – закричала она, но не слишком громко, чтобы не потревожить никого из членов семьи.
   А прислуга в этот час все равно уже должна была быть на ногах – заботиться о животных, начинать готовить завтрак и заниматься прочими повседневными делами. Бет поежилась от мысли, что она могла бы родиться в семье простой прачки, ведь вся ее жизнь превратилась бы тогда в сплошной кошмар. Ей бы пришлось вставать ни свет ни заря, заниматься самой грубой работой. Руки ее стали бы похожи на мужские. В мужья бы ей нашли какого-нибудь рыбака или лесоруба. В лучшем случае – слугу или повара в хорошем доме. И то, если бы она очень сильно понравилась жениху, ведь никакого приданого за ней бы никто не дал. Если бы богатый землевладелец не пожелал поучаствовать в судьбе голодранки. Она слышала о таких случаях. Ее отец не был исключением и удачно женил двух парней, служащих у него, на совсем не богатых невестах, но по взаимной любви сторон. Папенька подарил молодым семьям внушительные для их доходов денежные суммы, которые заменили приданое. Тогда еще он мог себе это позволить, да и средства требовались не столь огромные. А вот для того, чтобы составить счастье собственной дочери, нудно было гораздо больше. И сил, и желания, и звонких монет. Но Бет, казалось, мало волновала уважаемого владельца поместья. Он соблюдал этикет и семейные традиции в отношении дочери, повысил на нее голос всего два раза в жизни и дал ей прекрасное образование и воспитание. Но что с того, если достойного купца на этот товар он не сможет заманить, так как его кошелек не столь полон, как прежде. Что с ее знаний и талантов, если муж окажется чурбаном, который будет заставлять ее вести расчетные книги, рожать одного за другим наследников и гонять сапогом по двору, когда напьется на праздник. Бетти перекрестилась, настолько явственно перед ее глазами предстала нарисовавшаяся в ее воображении картина.
   – Не допусти! – зашептала она и даже выдавила из себя слезу.
   Вопреки ее происхождению, хорошим манерам и утонченным увлечениям, она вовсе не была той самой леди, о которых еще не так давно слагали легенды и сочиняли прекрасные поэмы. Она не падала в обморок при виде крови, была совершенно равнодушна к тому, от чего с ума сходили девушки ее круга. Сладости она терпеть не могла, а над любовными романами посмеивалась. Украшать же себя и использовать различные женские штучки ей попросту приходилось, чтобы никого не шокировать в дамском обществе, в котором разговоры крутились чаще всего вокруг фасонов, тканей и побрякушек. Но, казалось, дай ей простую рубаху, штаны, как у последнего землепашца, да флягу воды, и она бы скакала на своей милой лошади прямо на закат, пока не загнала бы бедное животное. Впрочем, Бет вряд ли бы пожалела кобылу. Свои чувства и ранимость она оставила где-то в раннем детстве. Она уже и вспомнить бы не смогла, что послужило виной зарождению внутренней черствости и даже определенной эмоциональной ограниченности. Но она точно знала, что сделало из нее полноправную хозяйку своих чувств. Наблюдение за Барбарой. Благодаря ей Бет еще в восемь лет сделала вывод, что все мужчины хотят от симпатичных женщин лишь одного, прикрываясь возвышенными словами и сладкими комплиментами, на утро превращающимися в холодные прощания, а брак вовсе не является следствием любви или даже особо желания вступающих в него. Барб, то ли особенно переживая за молодую леди, то ли просто он небольшого ума, рассказала ей столь многое, подкрепляя примерами из жизни, что Бетти начала по-другому смотреть на жизнь, подмечая то, что девочке еще было рано подмечать. Взгляды, недосказанность, мотивы и цели окружающих. Она училась читать их, как открытую книгу, и постепенно начала испытывать к противоположному полу почти научный интерес, даже заявляя поначалу, что мужчины в ее жизни вообще не нужны. Она мечтала путешествовать, изучать астрономию, да мало ли какие планы могла строить избалованная юная мисс. Но женщина в ней все же проснулась. Женщина расчетливая, с ледяным сердцем, бравшая уроки у ушлой двуличной служанки, никогда не упускавшей собственной выгоды, в чем бы она не состояла. Слова Бет могли иметь и второй, и третий смысл, а об истинном ее отношении к себе не догадался бы ни один человек. Она старалась довольно ровно держаться со всеми, проявляя дружелюбие только к тем, кто был ей для чего-либо нужен. Конечно, она могла сказать прислуге «пару ласковых», и вполне была готова использовать свой хлыст не по назначению, если понадобиться защититься от какого-нибудь зарвавшегося пьяницы, не распознавшего с ней леди. С Травинкой – своей кобылой, она не церемонилась, как и с собаками отца. Тот подмечал, что девочка растет немного грубоватой, но юная проказница моментально начинала улыбаться в ответ на подобные укоры. Ее румяные щечки, пухлые губы и копна великолепных кудряшек цвета белого льна делали свое дело. Папа тоже начинал слегка улыбаться и только грозил пальцем своей наследнице. Впрочем, на этом его внимание к отпрыску обычно и иссякало. Он тут же начинал искать взглядом Ричи, если тот был в поместье, и обычно проводил с ним очень много времени за общими увлечениями. Девчонок они в свою компанию не брали. Поначалу негодуя, Бетти научилась не проявлять эмоций и по этому поводу. Она стала чаще смотреться в зеркало, даже попыталась сунуть нос в «типично дамские дела» и взяла за привычку обсуждать покрой платьев и прически со сверстницами своего круга, коих было не так много. Часто к их беседам присоединялись и тетушки, и матери, и Бет благодарила создателя за то, что имеет возможность приобщиться к их жизненному опыту, не набивая тех же шишек самостоятельно. В этом плане изнеженные ровесницы не могли ей дать меньше, чем дочери прислуги. А иногда состоятельные юные леди становились и причиной для ее беспокойства, не столь необоснованного, как показало время.
   Она уже и не помнила, когда познакомилась с рыжеволосой Эйден. Ее семья была родом откуда-то из Ирландии. Ее отец продал все, как и многие, чтобы попытать счастья. Бет разочарованно качала головой, иногда вспоминая, как он чуть ли не умолял ее папу уступить ему в рассрочку участок земли по соседству. Глава их семьи никогда не был жадным или жестокосердным, поэтому, видя положение потенциального соседа, уступил ему, вдобавок подарив прилегающую часть леса. Не такую уж и большую, но именно с помощью этого отрезка семья Эйд пошла в гору. А тогда она, ее сестра и их измученная мать, обнищавшая аристократка, буквально еле стояли на ногах. Они были в шоке от того, что придется жить в простой бытовке неопределенное время. А вскоре должен был появиться на свет третий ребенок. Папа не был бы собой, если бы не пригласил новоиспеченного покупателя скоротать в их поместье пару дней, чтобы освоиться и отдохнуть с дороги. Каково же было удивление Бетти, когда затем незваное семейство поселили в гостевом домике! Их собственное жилище только строилось, глава семьи пропадал на участке день и ночь. А все дамы, от мала до велика, устремились в на их кухню, в их гостиную, в их библиотеку. Это по началу злило Бет. Внимания родителей ей и так никогда не было достаточно, а теперь пришлось делить его с самозванцами. На Эйден она сначала не обращала никакого внимания, считая ее кем-то вроде служанки. Папа велел отдать ей и ее сестре ненужные вещи и одежду. Разумеется, Бетти не преминула рассказать от этом знакомым, и вскоре уже все знали, что ее семья приютила голодранцев, донашивающих за ними обноски и питающихся с их стола. Впрочем, одно время это было действительно так. Бетти, не очень отзывчивая и понимающая, фыркавшая при виде гостей, снова пришедших на чай к ее маменьке, постепенно начала задумываться, как из этого знакомства извлечь хоть какую-то пользу. Она даже осторожно попробовала выпытать что-нибудь у Барб, однако оказалось, что соседка-спесивица не станет общаться по душам со служанкой. Она была предельно вежлива, но держать дистанцию с персоналом считали обязательным все ее предки, что передалось и ей по крови. А ее дочери были слишком юны и наивны, чтобы вообще знать что-нибудь лишнее. Эйден раздражала Бет более, чем ее молчаливая и скромная сестра, не отходившая от родительницы. Но рыжекудрая улыбчивая юная мисс с глазами цвета ледяных озер легче шла на контакт. Отец способствовал их общению, день за днем твердя, что нужно помогать нуждающимся, что господь наградит ее за доброту, что она обязательно встретит прекрасного принца, который полюбит ее за сердечность и мягкость. Она не верила папеньке. Ведь тот был мужчиной. Она тогда еще не ждала принца, а если и ждала, то только для одной цели – заставить его заплатить за все ограничения, которые наложила на нее женская доля. За все «нельзя», «не лезь», «это не для леди», «ты слабая», «куда тебе». Все эти слова на разные лады произносили мужчины, так или иначе общавшиеся с ней. Она не собиралась с ними спорить, это было бесполезно. Она собиралась только дождаться своего часа и обратить против сильной половины человечества их высказывания. Ее называли глупенькой? Хорошо же! Она рассчитывала быть так глупа, чтобы спустить половину состояния будущего мужа на лучшие наряды и украшения. А еще лучше – на открытие своего салона, как в Европе. Она где-то читала о подобном, и идея запала ей в душу. Ее называли слабой? Хорошо, она вырастет «слабой на передок». Ведь она не собиралась ни в кого влюбляться. Она мечтала о выгодной партии, зная от Барб, что любовь может прийти к ней потом. В самых неожиданных местах с самыми разными людьми. Хотя до поры до времени она полностью отрицала потребность своего тела в мужчине, рассчитывая наградить своего суженого, максимум, одним наследником, ведь в противном случае он мог потребовать развода.
   Эйден особо не разделяла никакие ее взгляды, она была обычной девушкой, разве что с легким говорком и поначалу очень зажатой. Понимая, как ей повезло по сравнению с рыжей приятельницей, Бет приняла на себя командование в их паре. Она блистала своим образованием, знанием языков и умением играть на фортепиано. Все, даже мать Эйд, нахваливали ее. А уж в танцах Бетти не было равных. Она долго не признавалась себе в том, что находила в этих занятиях особенную радость, когда преподаватель приглашал кого-нибудь из юношей, чтобы отрабатывать движения в парных танцах. Чаще всего выбор строгого старика в парике и пенсне падал на сына повара, который уже до того натренировался, что готов был сопровождать юную леди на любой бал. Так он утверждал, во всяком случае.
   Когда отец попросил занять Эйден чем-нибудь, подобающим леди и будущей невесте, Бет только ухмыльнулась. Ну какой мог быть у этой побирушки жених? Разве что сын повара. Или торговец. Рыжая бестия все еще ходила в ее платьях, ела с ее стола, а рождение еще одного ребенка полностью оторвало от нее мать. Так что теперь Бетти главенствовала над сверстницей в полной мере. Она не возражала, чтобы та посмотрела, каких успехов достигла богатая юная леди, и с удовольствием пела и танцевала перед гостьей. Она рассказывала о своих достижениях, декламировала стихи на французском и немецком, но не торопилась обучать приятельницу. Так было до того момента, как у Бет поменялся гувернер. Новый джентльмен не собирался с ней миндальничать, но и знал он поболее предшественника. Для него главными были выполнение заданий и дисциплина. Приведя на занятия Эйд один раз, объяснив это просьбой хозяина поместья, он уделил ей столько же времени, сколько Бет, а на следующий раз велел юной леди сходить за приятельницей и строго спросил с той урок. К удивлению блондинки, ее ровесница неплохо подготовилась. Оказалось к тому же, что ее немного обучали латыни и греческому, от которых Бетти с истерикой отказывалась несколько лет подряд, считая скучными и бесполезными. Другие языки гостья тоже начала стремительно учить.
   Впервые ревность девушки начала вырываться наружу. Ее больше всего раздражало, что оборванку в ее собственных лохмотьях стали ставить ей в пример.
   Отец белокурой мисс был, наоборот, счастлив. Он надеялся, что юная знатная леди благотворно повлияет на его избалованное чадо. А вот своему сыну он категорически запретил приближаться к молодым гостьям, планируя очень выгодно его женить и не желая затуманивать юные головы какими-либо ложными надеждами и преждевременными привязанностями. Тогда он еще не знал, каких успехов достигнет сосед.
   Глава семейства настоял, чтобы девушки ходили везде вместе. Однако сестра Эйден чувствовала себя довольно скованно в отсутствие матери и не могла даже поддержать разговор. Она высиживала на уроке, словно отбывая наказание, а затем неслась в гостевой домик помогать с младенцем. Ей нравилось читать и рисовать, а вот к пению и танцам девушка не проявляла интереса. Два соседа только качали головами, в общем-то зная, какая партия ждет незаметную, небогатую и не блещущую способностями дочь мелкого землевладельца.
   Эйд, напротив, стала стремиться разделить все увлечения приятельницы и получить все те же знания, что и она. Возможно, ее в этом наставляли ее родители, кто знает. В любом случае, постепенно самозванка стала практически частью семьи Бет, она пела, плясала, сыпала иностранными изречениями. Ричи общался с ней довольно безразлично, казалось, относясь, словно к еще одной сестре. Так что беспокойство его отца по поводу ранней  бесперспективной влюбленности быстро сошло на нет.
   Бетти постепенно тоже переборола раздражение. Поделать она ничего не могла. К тому же сосед почти достроил дом, и Эйден вынуждена была там проводить изрядное количество времени, чаще возясь с братиком или помогая хоть как-то обустроить и украсить комнаты. Земля стала приносить ее новому владельцу хоть какой-то доход, и тот стал держаться увереннее. Вовсе не грубее или заносчивее, нет. Просто он стал постепенно тем, кем был у себя на родине, и отец Бетти начал с ним вести себя почти на равных. Как-то ирландец подъехал к их крыльцу на новой повозке, в которой расположились члены его семьи. Кучера у него не было, он подходил к гораздо проще ко многим вопросам. Так, наравне с работягами помогал поднимать доски и бревна, лично посещал всех арендаторов и интересовался их нуждами. При этом поговаривали, что он не давал работникам спуску, и воровать или лентяйничать при нем никто не осмеливался. Отец Бет только за голову схватился, поняв, какого превосходного управляющего он не разглядел в новом знакомом. Но было уже поздно. Тот встал на ноги. И в гости явился не для того, чтобы просить о чем-то или набить живот. Он привез подарки. А его счастливая супруга, наконец-то позволившая своему грудничку няню и кормилицу, с восторгом начала рассказывать матери Бет о том, что ее муж нашел одного предприимчивого человека, который будет производить посредством их участка леса бумагу совершенно новым способом. Отходы же пойдут изготовление различных материалов для изготовления недорогой мебели, очень востребованной все пребывающими переселенцами.
   Рассматривая Эйден в новом ожерелье и красивом платье изумрудного цвета, подчеркивающем белизну ее кожи и медный отлив волом, Бет подумала, что никогда не признает эту выскочку равной себе. Несколько коробок, перевязанных шелковыми лентами, которые ей вручил гость, она безразлично отставила в сторону, даже не посмотрев, что в них. Визит был быстро завершен, но, похоже он оставил не у всех приятный осадок. Вскоре соседу удалось за бесценок скупить в рассрочку другие участки леса. Их хозяева не видели в них прока. Но он сам, вероятно, знал, что неподалеку скоро откроется мебельная фабрика, поэтому ничтоже сумняшась вкладывал свои не очень большие средства в строительство локальных лесопилок и кустарных цехов по производству бумаги. Спустя всего лишь два года сосед купил мебельную фабрику. За это время две семьи стали заметно реже общаться, но Эйд по-прежнему бывала дома у приятельницы каждую неделю и участвовала в различных занятиях. Именно через девушку хозяин поместья решил передать приглашение на ужин в честь крупного приобретения ее отца. Ирландец с радостью согласился, так как ни с кем в округе так и не смог наладить столь хороших отношений, как с папой Бет.
   После дегустации изысканных закусок хозяйка дома попросила девушек сыграть что-нибудь на фортепиано. Младшая сестра рыжей сослалась на плохое самочувствие и была отправлена в гостиную с Барб и тарелкой пирожных. Две ровесницы, вот-вот готовые оказаться рядом и на ступеньках социальной лестницы, были вынуждены вдвоем развлекать своих родителей. После упражнений в пении Бет предложила продемонстрировать танец, который они начали разучивать недавно. И если отпрыск повара уже отлично двигался и, по крайней мере, не мешал своей партнерше, то молодой помощник конюха, которого привлекли к занятиям специально по просьбе Бет, вообще не совсем понимал, что от него требовалось. На прошлом занятии он отдавил партнерше все ноги, а, при кратковременной смене кавалеров, оказавшись рядом с юной леди, вообще чуть не заехал белокурой мисс в ухо, неловко выбросив вперед руку. Бетти ни чуть не обиделась на него. Она предвидела такой исход событий и планировала лишь посмеяться над приятельницей. Каково же было ее удивление, когда при первых же звуках музыки работник конюшни сделал галантный поклон и начал очень осторожно, но все же верно повторять все движения за парой Бет и поваренка. Та настолько удивилась успехам парня, что таращилась на него, не переставая, пропускала свои движения и отдавила партнеру все ноги.
   Когда позорный для белокурой леди танец завершился, а гости отправились в сад, жена хозяина незаметно отвела свою дочь в уголок и провела с ней нравоучительную беседу, суть которой сводилась к следующему: теперь Бет будет заниматься в два раза чаще. Также ей придется как можно ближе сойтись с Эйден и посещать ее дом. На вопрос, зачем, женщина процедила сквозь зубы, что старшая дочь соседа расцвела. И рядом с такой красивой, грациозной, воспитанной и способной девушкой, как она, наверняка со временем объявятся завидные женихи, и, возможно, если она отвергнет одного из них, то у Бетти тоже появиться шанс выйти замуж хоть за кого-нибудь достойного.
   – Но мам, я ведь умнее, красивее и лучше ее! – возмутилась юная девушка.
   – Дорогая, конечно, для нас с папой ты самая лучшая. Но люди, не зная тебя, будут выбирать между вами. Пока мы богаче, а это многое решает. Но скоро, я это чувствую, наши семьи выйдут примерно на один уровень. Ты знаешь, что отец сам предложил папе Эйден купить еще один участок леса? Нам это сейчас нужно. Понимаешь? И ты должна быть очень, очень обходительна со своей лучшей подругой. И будь готова к тому, что, стоит ее семье поднять голову, как ты окажешься на втором месте. И всегда на нем будешь. Пока не выйдешь замуж, удачнее, чем Эйд. Запомни это. 
   Девушка не понимала, к чему весь этот разговор. Она ушла в свою комнату и залилась слезами, чего с ней почти никогда не случалось. Она не понимала, как так, пустив в свою жизнь затюканную иноземку, она в итоге проиграла в сравнении с ней. И перед кем! Перед собственной матерью. Бетти подошла к зеркалу и внимательно, словно впервые, посмотрела на себя. Она изменилась за последнее время. Округлились и стали женственными ее формы, но вместе с этим ее и без того мощные голени стали еще  более заметными. Ноги у нее, если присмотреться, были не очень ровными. Впрочем, под одеждой этого никто не видел. Зато тот факт, что она не подросла ни на сантиметр за последнее время, а талия ее расширилась, сделав тело больше похожим на квадрат, можно было скрыть, только затягивая корсетную шнуровку до потери пульса. Ее красивые белокурые локоны стали почему-то со временем желто-серого оттенка. Лицо, приобретя более взрослые черты, сыграло с ней злую шутку. Нос, от природы курносый и немного широкий, придававший ей ранее особый шарм и наивный вид, теперь казался ей просто картофелиной по сравнению с точеным аристократическим носиком Эйд. Она не понимала, когда успела растерять всю красоту, и больше не нравилась себе. Перед ее глазами стояла только ирландка. Она стала для нее мерилом добродетели, только она задавала критерии успеха. Стоило ее отцу начать нанимать на работу откуда-то взявшихся в этих краях мексиканцев, для чего пришлось выучить азы испанского языка и заставить сделать то же самое всю семью, как Бетти упросила мать взять еще одну кухарку-мексиканку. Любые модные веянья девушка старалась узнавать первой, а, если Эйден в чем-то превосходила или опережала ее, Бет, не задумываясь, копировала то, что могла, им старалась наверстать то, что не могла. В случае неуспеха она начинала ненавидеть себя все больше, впадала в ярость и часто срывалась на прислуге и матери.
   Изображая дружелюбие, она так в душе не любила Эйд, что порой просто заставляла себя к ней ездить. К слову, дом у ирландцев стал образцом утонченности и особого шика. Глава семьи выписал многие вещи со своей родины, и Бетти могла только кусать локти от зависти. Впрочем, чему именно она завидует, девушка не могла сказать. Ей сто лет не сдались старая посуда или прялка. Но она сама не могла понять, чего именно хочет. К чему стремится. Она видела перед собой только рыжую голову Эйден. Эта голова маячила всегда впереди. И никак было эту бестию не догнать, что бы Бет не делала. Она уже не могла заучить столько новых иностранных слов, сколько раньше. Лицо ее то и дело сводило от фальшивой улыбки. Она то переставала есть, то наедалась, за что только больше не любила себя. Занимаясь танцами четыре раза в неделю, она как-то растянула связки так, что еще долго хромала, смотрясь на фоне грациозной Эйд колченогой крепко сбитой поселянкой с волосами цвета мышиной шерстки. Так, во всяком случае, она сама о себе думала. Вопреки воле матери, Бетти попыталась отстраниться от ненавистной приятельницы. Но что-то ей подсказывало, что мир в ее душе продлится недолго.
   Вот и в то утро, когда ее разбудил прохладный ветерок, не выспавшись, девушка села на кровати. Настроение у нее было ужасным. Поэтому, когда в спальню ввалилась с кувшином довольная Барб, которая явно провела ночь не одна, и сообщила о том, что семья Ирландца скоро прибудет в их поместье, Бет совсем не удивилась.
   – Сейчас я вам помогу, мисс. Только велю горничным приготовить комнаты для гостей, – произнесла она с улыбкой.   
   – Зачем комнаты? – удивилась дочь хозяев. – Разве кто-то останется на ночь?
   – Да, обе дочки, мисс. Их мать и малыш нездоровы, чихают, кашляют. Глава семьи послал мисс Эйден с сестрой к нам, чтобы они чего не подхватили. А завтра приедет доктор и уже точно скажет.
   Позавтракав, Бет подошла к матери и спросила, почему ирландкам не занять гостевой домик, если они могут быть больны, как и их мать.
   – Девочки здоровы, уверяю тебя. Надеюсь оставить их у нас еще на пару дней. Не думай, что я легкомысленна. Завтра доктор навестит нас в тоже. До этой поры близко с гостям не будем контактировать. Но я же была вчера у наших соседей! Поверь, Эйден даже ни разу не чихнула. С ней все в порядке. Ведь нас сейчас интересует именно она, помнишь? Общайся. Учись у нее. Я, правда, надеялась, что вы и вовсе скоро станете родственницами. Было бы отлично.
   – Ты о чем?
   – Да так, забудь. Отец Эйден посчитал, что Ричард не очень хорошая партия для нее. Точнее, он так не сказал, но намекнул на это. Я как раз вчера сопровождала к ирландцам твоего папу, который ехал к ним в дом с предложением. Но, к сожалению, весть об его долгах распространилась быстрее, чем он сумел что-то предпринять. Еще и Ричи туда же. Да и есть уже жених, все решено. Какой-то перспективный магнат. Ладно, попытайся хоть ты ударить в грязь лицом. Может, уговоришь подругу выйти за твоего брата? Неужели ее семья ей откажет?
   Бетти вышла  встречать гостей в смятении. Это она считала, что выскочка Эйд не является подходящей парой для Ричарда! Да где она была всего несколько лет назад? Клянчила у Бет обноски и заглядывала ей в рот!
   Сухо поздоровавшись с подругой, девушка отстранилась от нее, объяснив, что хочет подождать визита врача. Ужин сестрам подали в отведенные им комнаты. Соблюдая предосторожность, они ни с кем не общались.
   Ночью Бет проснулась от того, что ей было очень жарко. Она открыла глаза и дотронулась до своего лба. Он был горячим и мокрым от пота.
      – Они все же смогли заразить нас! Барб, воды! Барб! Воды и уксуса. Ты оглохла? – ее голос перешел на хрип.
   Не дожидаясь служанку, Бетти выбралась из-под одеяла и вышла в темный коридор, пнув бросившуюся ей под ноги зашипевшую кошку.
   – Барб! – позвала дочь хозяев, рискуя разбудить Эйден, которую мать семейства поселила в гостевой комнате рядом со спальней Бет.
   Вспомнив о заклятой подруге, девушка решила наведаться к ней, чтобы узнать, как та себя чувствует, и осторожно повернула ручку. Но, едва приоткрыв дверь, она услышала какое-то бормотание. Напрягая слух, Бетти замерла, старалась не дышать.
    –   Ребеночек мой, – всхлипывала Эйден, которая тоже не спала. – Что же теперь будет? Я так люблю тебя… Я люблю тебя… Не дай мне заболеть, не дай заболеть! Мы сбежим, только я и Вилмер.
   Бетти осторожно прикрыла дверь и отправилась обратно к себе. Забравшись под одеяло, она сладко потянулась. Все недомогание как рукой сняло.
   Она утопала в мягких подушках, погрузившись в свои мысли и довольно улыбаясь.
   Да, в последнее время она была всегда второй. Судьба не изменила ей. На ниве материнства она тоже займет второе место. Потому что родит позже. Но,  по крайней мере, в браке, и уж точно не от помощника конюха. Да, пусть у нее не сложились отношения с симпатичным Вилмером, на которого она положила глаз с того самого дня, как тот появился в поместье. Да, пусть он даже сам отказал ей, возомнив себя способным разбрасываться такими любовницами, как она. Пусть так. Эйден победила, она заполучила симпатичного парня. Она родит первой. Бетти выдохнула, представляя, как ирландец будет гонять дочь по двору, замахиваясь на нее хлыстом. От зависти не осталось и следа. Она вдруг смирилась со своей долей. Не так уж плохо быть на вторых ролях. Совсем скоро ее подругу ждет торжественное событие – пышная свадьба. Разумеется, о помощнике конюха речь не идет. Все же Эйд достойна подходящего жениха. Например, Ричарда. Он совершенно точно на дух не переносил рыжую, даже, кажется, больше симпатизируя ее младшей сестре. Но ему придется жениться на деньгах ее отца. А кто сделает так, чтобы свадьба двух голубков состоялась против их воли? Она, скромная дурнушка Бет. Она будет стоять рядом с красивой невестой, скрывающей живот под свободным нарядом, к которому будут прикованы десятки любопытных взглядов. Она будет всегда рядом, всегда на подхвате. Чтобы время от времени напоминать подруге, что та нагуляла бастарда от конюха, с которым у той больше не будет никаких отношений. Ребенка же придется отдать в семью простых работяг.
   Бетти перевернулась на другой бок. Она будет теперь любимой дочкой своих родителей. Ведь она выручит их и сделает так, чтобы нужный им брак состоялся. Приданое Эйден решит все трудные вопросы и откроет все двери. Выдавать Вилмера, однако, будет тоже не очень хорошо. Пусть для него Бет и будет всегда на втором месте после ирландки. Вряд ли та захочет, чтобы ловеласа запороли плетьми. Нет, конечно, Эйд отдаст ребенка и будет молчать о том, кто его отец. А Вилмер останется в поместье, чтобы Бетти случайно не проболталась о его подвигах. Он будет исполнять все ее желания и оттачивать ее танцевальное мастерство. Ведь скоро у нее тоже свадьба. Пусть ее отпразднуют после торжества Эйден. И Бет придется выйти замуж за жениха, которому будет вынуждена отказать ее подруга. Ведь она внезапно воспылает страстью к Ричарду. А Бетти будет скромным вторым номером в списке невест молодого магната. Но что поделать. Что поделать. Придется смириться с тем, что она всегда вторая.