Первое различение. Игра в шахматы

В Европе в конце 18-го века распространилась игра в шахматы.
Именно в эту игру играли в кафе «Режанс» в Париже.
Именно в эту игру играли в Лондоне.
Шахматы стали едва ли не единственной игрой, в которой оказались невозможны ни мухляж, ни случайность!
Стратегических игр достаточно много.
И то, что в них существует вероятность неудачной раскладки кубиков или карт, снимается длинными сериями. Именно при игре длинными сериями сказывается класс игрока даже при не самом удачном исходном положении.
То же самое мы наблюдаем в карточных играх, в домино, в нардах любых модификаций, в разнообразных версиях крестиков и ноликов.
Но карты открывают просто неиссякаемое поле для трюков и фокусов совершенно не связанных со стратегиями в игре.
Особенно в случаях сговора двух или трёх игроков против одного.
Со временем с развитием игры и её правил появились возможности для мухляжа и фокусничества и в шахматах.
В первую очередь при игре на время, когда объектом воздействия на ситуацию становятся механизмы.
Как вообще развиваются игры?
Идёт непрерывный Правилообразовательный процесс.
Именно этот процесс и составляет существо изменения игр.
Суть этого процесса в том, что каждый участник игры стремится в случае поражения немного подправить правила игры к своей пользе.
При этом на первый план выступает прямой конфликт интересов играющих и изменение Правил является как бы точкой достижения компромисса.
Так возникают игры с форами, игры с упрощенными и усложнёнными правилами, игры с ограничениями во времени и пространстве.
Но во всех случаях именно шахматы оставались игрой, в которой перевес достигался не за счет других факторов и правил, а именно за счет способности предвидеть развитие ситуации и просчитывать последствия перемещений своих и неприятельских фигур.
Именно это их отличие от других игр делало эту игру привлекательной для любителей поразмышлять самостоятельно.
И здесь среди прочих факторов выходила на первый план аксиома достаточной и необходимой сложности.
Казалось бы нет проблем: сделайте доску 12х12 и поставьте с каждой стороны по 24 фигуры. А то и по тридцать шесть! Добавьте другие «формулы хода». Вот вам и каскад новых более сложных игр!
По пути попыток такого рода модификаций двигались многие и очень много раз.
При этом участники правилообразовательного процесса как правило не рефлексируют то, чем занимаются на самом деле.
Так в японских шахматах  применяется другая начальная расстановка и немного другие правила перемещения отдельных фигур.
Забавны попытки «реконструкторов» «придумывать» новые ходы и фигуры и штамповать «новые игры».
Они никак не вчитаются в такой текст: каждая игра возникала миллионы раз, но выживали только те игры, которые отвечали нескольким аксиомам, суть которых скрыта в самой природе играющего человека.
Шахматы – не продукт досужего вымысла.
Они – результат тысячелетнего правилообразовательного процесса,
Это игровой комплекс решений отвечающих целой группе антропологических аксиом человека.
Игра должна быть достаточно короткой, чтобы человек успевал насладиться ею в пределах статистически доступного интервала времени.
Игра должна быть достаточно сложной, чтобы сколь угодно долгое её изучение не давало решающего результата.
Игра должна быть достаточно динамичной и не монотонной, чтобы играющий не утомлялся ею.
Под человеческую руку утвердились и размеры досок и размеры фигур.
Под человеческие размеры утвердились и поверхности для игры и позы играющих.
Под человеческие глаза утвердились расцветка и под человеческие пальцы утвердились материалы и формы.
Но при всём при этом главное отличие шахмат от других игр – требование неисчерпаемости с одной стороны и исключение случайностей – с другой стороны.
Единственная достаточно сложная игра, в которой проигрыш обеспечивается исключительно плохими ходами самого играющего.
Отдельная тема – шашки и другие игры на структурированной доске.
И потому именно шахматам в первую очередь посвящали свои исследования многие знаменитые мастера игры и прежних лет и наши современники.
И первоначально учебники по игре в шахматы создавались в логике «от начала к концу» и постепенно выработались конкретные руководства, в которых излагались конкретные варианты начал или «дебютов».
Затем к ним присоединились общие руководства по игре в окончаниях. И только затем стали возникать вменяемые руководства по игре между началом и концом – то есть миттельшпильные руководства.
Но всё это было ничем иным, как массивом учебных пособий по игре именно и исключительно в шахматы.
И потому, рассматривая «учебный корпус» шахматной литературы мы должны внимательнейшим образом отнестись ко всему массиву публикаций, ибо каждая является как бы фрагментом одного большого полотна.
И не будем забывать великого текста, произнесённого однажды трижды забытым у нас Лениным:
«Все наши споры повторятся потом на полях сражений»