Давнее, волшебное моё детство. Полезная крапива

                «Полезная» крапива.


                Юра решил научить сестру кататься на своём велосипеде. У него «Школьник», настоящий мальчишеский, с рамой. Дети направляются на школьный стадион. Юра ведёт свой «велик», а Люська  вприпрыжку бежит рядом. Она возбуждена и тараторит без передышки, что у неё тоже есть велосипед, только он поменьше, но дядя Алёша уже поднял у него сиденье и руль. «А цепь у твоего велосипеда не спадёт?» интересуется она. «А то, как же она сумеет остановиться?» Брат успокаивает её: папа всё отрегулировал, да он и сам уже разбирается во всём этом.

                В школе идёт ремонт, и отец каждый день ходит на работу. На школьном дворе, у крыльца, стоит старенький грузовик. Задний борт у него откинут и по широким крепким доскам трое мужчин в чёрных сатиновых халатах пытаются перекатить бочки с краской на школьное крыльцо. «Завхоз, учитель по труду и директор, он же отец»,- комментирует Юра. Девочка оборачивается. Действительно, в одном из сатиновых халатов она узнаёт отца. Он широко улыбается и велит, чтобы его подождали, он сейчас придёт на стадион.

                Школьный стадион довольно большой. Люська садится на скамью, а Юрик на велосипед и, накручивая круги по стадиону, показывает сестрёнке, на что способен он и его железный конь. Солнышко припекает. Люська оглядывает всё кругом и терпеливо дожидается своей очереди. Деревянные скамейки покрашены, а вот буйные заросли крапивы по бокам стадиона не выкошены. И штакетины у забора вкривь и вкось висят. За забором, чуть поодаль растут две высокие ракиты, и в тени их шатра лежат два телёнка.

                Вскоре приходит отец, подъезжает брат, и девочка с их помощью взбирается на высокое седло велосипеда. Но ноги её только носками сандалий достают до педалей и отец, достав инструменты из кожаного пенальчика, висящего на ремешках сзади седла, специальным ключом развинчивает гайки и опускает седло вниз. Девочка опять садится на велосипед. Кажется нормально.

                И тут происходит неожиданное. Отец изо всех сил толкает велосипед и кричит вслед: «Давай-давай, крути педалями, крути сильнее!». Велосипед словно выпущенная стрела несётся по прямой дорожке школьного стадиона. Испуганная Люська нажимает ногой на педаль и вдруг, с ужасом понимает, что там, внизу, куда педаль провалилась, нога не достаёт до неё. Она съезжает набок на неудобном седле, пытаясь дотянуться до неё. Мешает рама. Руль начинает дрожать в её руках и быстро вилять вместе с передним колесом. Сзади что-то отчаянно кричит Юрик. Приближается поворот и девочка понимает, что ей не справиться с большим велосипедом. На полном ходу она врубается в матёрые заросли крапивы и валится набок вместе с ним.

                Ошалев от боли, с трудом высвободившись из-под рамы, она вскакивает на ноги. Жгучая боль, обида, недоумение душат её. Девочка громко кричит и плачет, прыгая на обожжённых ногах и щипая и хлопая себя по голым рукам. Увидев, что к ней бежит отец, не желая видеть и слышать его, Люська поворачивается, и громко крича и не обращая внимания на ожоги, продирается сквозь крапиву к забору. Выбравшись сквозь дырку наружу, она быстро убегает от того, кто называет себя её отцом.

                Измученная и обессиленная появляется она в сторожке деда Укола. Всплеснув тонкими руками, он без лишних слов откидывает крышку погреба в полу, помогает девочке тихонько спуститься вниз и вскоре появляется, осторожно держа стеклянную банку с чем-то белым. Люська тихонько плачет и подвывает от боли, пока дед аккуратно намазывает покрытые крупными волдырями лицо, руки и ноги бедолаги. «Это простокваша, простокваша», - мягко «окая» приговаривает он. «Ничего, ничего, моя хорошая, это всё заживёт, «ишшо» крепче кожа-то будет. Меня знаешь сколько раз стрекала крапива-то? У-у-у, без счёту, а я вона, «глякось», живу, да живу себе. И ты «ишшо» крепче будешь. Она, крапива-то, очень полезная. А ты считай, что витаминов в себя приняла! Вот, тебе и полегче станет. Пройдё-о-о-т, всё пройдёт, миленькая моя, всё как есть заживёт».

                Люське действительно становится легче, то ли от простокваши, то ли от прохладного погреба, то ли от тёплого воркования деда Укола. Дедушка берёт с полки кринку и даёт попить прохладного молочка девчушке. Люська сидит на нижней ступеньке погреба в одних трусах, намокших от стекающей ручьями со всего тела простокваши. Глаза у неё распухшие, слышны ещё редкие всхлипывания, но она уже успокоилась.

                Наверху послышались голоса, и в погреб спустился Юрик. Взглянув на удручающую картину, он торопливо говорит, что не сказал отцу, где она может быть, но бабушка сама догадалась и скоро тоже придёт сюда.


                Увидев внучку, бабушка Надя заплакала, потом накинула на неё принесённый с собой кусок какой-то старой простынки и, жарко поблагодарив Терентия Вуколовича, повела страдалицу домой. Несколько дней она пролежала с температурой. Отец порывался зайти к ней, но Люська отворачивала лицо к стенке и, молча, начинала разглядывать прикроватный коврик. Она слышала, как за дверью бабушка что-то втолковывала отцу, но всё это было ей не интересно.

продолжение следует