Общение

    — Ну скажи — зачем тебе эти письма? — заворчала старая бабушка. — Вот в моё-то время и грамоте не все разумели. -

   Младший правнук продолжал писать.

    — Вот зачем писать? Можно было б и съездить, даже и далёко. А тут — вон они, приди, поговори! И чаю нальют, и гостинцев дадут. Али к нам бы приехали. Нет жеж! -

   Правнук молча сложил тетрадный лист, запечатал конверт. Встал из-за стола.

    — Ну что за поколение пошло! А замашки-то… -

   У крыльца на скамейке сидела бабушка.

    — Внучек, снова на почту? Молодцом! Нынче-то кто ж письма посылает… Все с ума с ентим телефоном сошли. Мы-то письма всё писали, что срочное, или поздравления — так телеграммой, гостинцы — посылкой, подарок побольше — так багажом. А нынче что? Вот, помнится, иногда телеграммой на переговоры вызывали — придёшь на пункт в назначенное время, пять минут поговоришь. А как в дом провели — всё наперекосяк пошло. Ни тебе писем, ни телеграмм — только звонок, и понеслись все. Болтают часа по три. А как встретятся — так и слова сказать не могут. -

   Внук кивнул, пошёл дальше.

    — О, сынок! Опять на почту? Зачем оно тебе? — спросила мать, возвращающаяся с покупками. — Завёл бы себе вацап. Или в сетях аккаунт — много их сейчас. Там бы и поговорили. -

   Сын кивнул, и пошёл, постукивая белой тростью по бордюру. Дорогу он знал с точностью до сантиметра — где какая ямка, или бугорок. Это хорошо, но это же и плохо — вдруг что-то новое появится, яма, и куча земли?

   Точным движением он нащупал почтовый ящик, и старый выпуклый герб СССР на нём. Сейчас таких не делают — плоская наклейка. Опустил письмо в щель. Потом стукнул раз по скамейке, провёл ладонью. Уселся, вытащил из кармана конверт. Конверты подписаны заранее. Когда закончится запас — он ещё попросит на почте подписать.

   Разорвал бумагу, вытащил лист. Пустой белый лист, но если приглядеться — то увидишь сложный узор из точек. Проведёшь пальцами — и узор польётся речью. Если знаешь язык.

   «Привет, Ваня! В том ничего удивительного нет, что родные не могут привыкнуть, что ты ещё и оглох. Я каждое утро тягаю штангу вот уже десять лет, и каждый раз меня жена спрашивает — ты что это вдруг атлетикой занялся? Я уже привык — дежурный вопрос. Потом ещё несколько — почему это, как это ты решил и т. д… Не знаю, почему такой эффект, но есть, ничего не поделаешь. А вот с компьютером для слепых, причём с тактильным экраном и клавой — этот вопрос в больнице обещали в ближайшее время решить. Оно и надёжней — прошлое моё письмо, как ты говоришь, так и не дошло. С интернетом тоже будут проблемы, да и где их нет? В следующем месяце загляну, хоть в коляске и неудобно в автобус лезть. Ты сам пока никуда не суйся — будь ты просто слепой, оно бы и ничего, а ты ж ведь ещё и глухой. Ладно, будь здоров!

                Твой верный товарищ Михайло.»

   Человек сложил лист, попытался поглядеть на солнце, повернув лицо к наиболее жарким лучам. Попытался прислушаться к пению птиц. Потом осторожно дотронулся пальцами до цветов. Ибо пальцы — это теперь его единственные глаза и уши.