Гансик и девочка

Судьба свела их в одной точке планеты случайно. Был весенний день 1946 года. Ростовская улица Красноармейская. Впрочем, за три года до этой встречи улица носила другое название…
А еще за три десятка лет до этого улица из Степной стала Скобелевской. Когда прадед девочки стал строить здесь свою мазанку, это была глухая окраина уездного города.
Рядом была городская ночлежка, скотобойня. Так на плане города Ростова - на  - Дону 1913 года.
-Девочка, девочка, подойди сюда, тихо позвал Гансик ее. Он был худ, бледен и робок. Он был в форме цвете амбарной мыши. Он был за забором. Гансик там разбирал руины здания.
- Девочка, дай мне, пожалуйста, немного хлеба. Я очень хочу кушать – просил Гансик.
Девочка несла хлеб, полученный по карточкам для бабушки, мамы сестры и себя. Папа девочки пропал без вести в 1941 году под Ельней. Бабушка и мама двадцать лет верили, что пропал без вести не значит, что вернется.
Гансик повторил свою просьбу.
Дома мама ругала девочку напоминала, как бежали они двадцатого ноября 1941 года по улице Красноармейской. С проспекта Чехова. Проспект другая бабушка девочки звала Малым как в мирное время.  Так бабушка называла то, что было до 1914 года. Тогда  перед Германской войной родился папа девочки Иван.
Он был третьим сыном  Алексея и Евдокии Родионовых. Были еще старшие Никифор и Александр. Родом они были из села Слепуха, Орловской губернии. Потом эти местности попали во вновь созданную Липецкую область.
Девочка видела в этот день ноябрьский 1941 года лицо летчика. Рядом били по земле пули. Пули из пулеметов самолета. Летчик стрелял по бегущей девочке, ее маме и сестре. Других целей не было. Сестренке совсем недавно, в начале ноября исполнился годик. Ходила сестра Танечка еще плохо, а говорила совсем мало. Она еще долго молчала потом. Потом, после того, как взорвалась авиабомба. Долго Таня непонятно зачем водила рукой  возле лица.  Догадались – она так крестилась. Помогла детская молитва, легла дальше эта бомба, били мимо пули. Других целей на дороге не было.
Бежали не просто так. Их предупредили, что расстреливают немцы семьи коммунистов, командиров, сотрудников НКВД. Спрятались ненадолго, добрые люди сообщили, куда следует новой власти о женщине с двумя девочками: жене командира, коммуниста, сотруднице милиции. Повестку вручили на тридцатое ноября 1941 года с вещами и двумя детьми.  Раньше вызвали тех, кого раньше выдали.
Освободили Ростов-на-Дону двадцать девятого ноября 1941 года…
   Девочка снова  шла мимо стройки. Снова несла хлеб. Снова жалобно просил человек в заношенном мундире без знаков различия. Хлеб снова получал.
Снова и снова ругала мама, напоминая, как уехали в эвакуацию в Ставрополь, их увез старший брат, работавший на Ростов товарный.
В Ставрополе девочка бегала на вокзал, когда объявили о Победе, встречала папу, хотя вернуться он должен был на проспект Чехова, 17-19. Или на Красноармейскую 67, к маме. Мама ходила к гадалке. Та обещала, что сын вернется, когда полетят белые мухи. А мама согнется и будет ходить с клюкой. Ждала она двадцать лет.  По двору бегал внук, бабушка говорила ему  - Ванечка, ты вернулся, ты опять маленький. Гадалка говорила правду, только правда эта девочке папу не вернула.
Гансик снова просил хлеб, снова говорил, что никого не убивал. Дома мама напоминала, как прятали Ирочку Ширман из дома 69 на улице Красноармейской как увели навсегда двух девочек с Чехова 17-19. Вся вина девочек была в национальности их мамы, папу тоже увели, хотя он- то был казак. Зато «еврейский» дом на Чехова 21 пережил страшные годы. Кто там жил, знал весь квартал, но соседей не выдали…
Потом Гансика и других военнопленных куда – то перевели, или отвезли на родину…
  Рассказ был бы полуправдой, если не сказать о водителе грузовика. Возили по булыжной мостовой грузы со станции Ростов Товарный на Ростов Главный и обратно.
Девочка перебегала дорогу перед машинами. Кто тормозил  и ругался, кто то сворачивал в сторону, объезжая советского ребенка.
Один из грузовиков свернул слишком круто на большой скорости. Врезалась  машина в столб. Из кабины выскочил офицер с пистолетом в руке, но стрелять в русскую девочку не стал. Не пострадали и жители соседних домов. Жившие рядом на улице Красноармейской, три ребенка войны вспоминали много лет спустя подобную игру. Светлана Павловна жила рядом с заводом «Рубин». Анатолий Васильевич на углу Кировского. Девочка на углу Семашко. Кто учил детей опасной забаве? Может члены партизанского отряда. О штабе этого соединения недолго сообщала табличка на одном из домов улицы.
 Но Гансик этого не знал…
Кем был этот водитель, спасший жизнь русской девочки ценой порчи военного имущества Вермахта? Может француз мобилизованный на оккупированной территории Франции. Это мог быть поляк из генерал – губернаторства. Или чех из протектората Богемии и Маравии. А может австриец, попавший на службу после аншлюса. Но мог быть и немец. Знают ли об этом случае его дети и внуки. Дожил ли он до Победы. Победы советского народа. Больше девочка не бегала. Мама сказала, что убьет ее сама за такую игру.