Сделка - день первый. Начало

День Первый. Начало.

Облака были похожи на безе, густые и плотные, замешанные на лучах заходящего солнца, из-за чего их цвет из белого превратился в пурпурный, не реально яркий, как лак на её ногтях.
«Надоело, как же мне все надоело. И эти панорамные картины за окном. Вообще все. Бесит. Все бесит».
Она сидела на кровати и смотрела на облака. «Завтра будет ветер», пронеслось в голове.
Ветер портил всё, и причёску, и настроение. Она не любила ветер. Опять придется сидеть дома. Впрочем, она и так редко выбиралась из своего убежища. Не то что бы не любила гулять, скорее, здесь не поощряли ее вылазки за пределы стеклянной башни. Потом ей приходилось долго, с подробностями, в деталях рассказывать, где она была, с кем встречалась. А ей это не нравилось.
Она вообще любила сидеть в своей комнате. Одна.

«Почему я так люблю оттенки красного?», думала сейчас она. Свет закатного солнца мягко растворился в складках одеяла, и изящно подчеркивал мелкие морщинки алых простыней. «Они все замешаны на крови. Вся жизнь – это кровь. Кровавое рождение,  носовые кровотечения, разбитые коленки, красные от волнения щёки, покраснение кожи на солнце, менструальная кровь, и красное вино, помада, лак, одежда, красноречие, красивые соблазны. Всё это в жизни и в моей крови».
Поток мыслей прервался, будто от выстрела.
- Слышишь?
В комнате никого не было, к кому можно было обратиться, но она продолжила:
- Срочно, мне нужна ручка и бумага. Я хочу сделать признание.
- А что случилось?
- Я поняла, что со мной. Только сейчас я это поняла…Я больна! Я очень, опасно, смертельно больна, и только сейчас я хочу признаться….Но я не умру быстро, потому что моя болезнь - она такая медленная. И она совсем не мучительная, но она неизлечимая. И мне с  ней надо как-то жить. И я придумала как.
- Опять? Ну, не дуркуй. Сколько можно? - голос звучал непонятно откуда.

Она разложила на кровати, будто из воздуха взявшийся лист бумаги и начала что-то писать. Когда она закончила, то зачем-то скомкала листок и затем расправила его, убедившись, что написанное можно прочитать.
- Вот увидишь, у нас всё получится, - она снова заговорила в пустоту. - На этот раз должно сработать. Всё начнётся с капли.
Тишина была ей ответом.

Да, всё началось с капли, упавшей с неба. Так плакало небо, а потом капля чернил упала на бумагу и родилось стихотворение про дождь, про листья, про надежду…А надежда и есть та самая капля, которая камень точит. Из него потом получается удивительно красивая фигура, особенно мужская. Она вырисовывается на горизонте, и начинает к тебе постепенно приближаться. Тогда ты берешь каплю красного лака и украшаешь себя. На кожу ложится капля духов, в бокале по каплям собирается вино. Ни капли соблазна не отражается в твоих глазах, но желание вот-вот сорвется с губ, когда ты берёшь из ведерка со льдом кусочек льда и прикладываешь его к шее, сопровождая движение словами «слишком жарко сегодня». И тогда вода, еще недавно бывшая льдом, капля за каплей убегает от его взгляда и прячется под тонкой блузкой. И эта влага передается ему, испариной выступая на его теле, когда он растворяется внутри тебя, утонув в море, собравшемся из миллионов капель между твоих ног.

Он был в море…В море людей, пока ему в руки не попалась бутылка. В ней не осталось ни капли вина, его остатками пропитался кусок бумаги, свёрнутый в трубочку. Когда он разбил бутылку и поранился, то испачкал бумагу своей кровью, и чтобы её остановить сунул палец в рот, и удивился её солёному вкусу, ни на что не похожему. Любопытство, желание узнать, что скрыто  в послании, заставило  его аккуратно развернуть находку, в которой он не обнаружил ни крика о помощи с терпящего бедствие судна, ни каких-либо странных знаков, что бы говорили о шифровке. В клочке бумаги содержался текст, скорее похожий на вырванную из дневника страницу. Он прочитал следующее:

«Я не знаю, кто ты. А еще я не знаю, кто я…Но мы с тобой уже встретились. Я  в твоих руках. Ты чувствуешь меня? Здесь на бумаге капли моего пота. Мои пальцы вспотели от волнения, когда я это писала. Здесь на бумаге капли вина, что оставались на дне бутылки. И, если ты вдруг порезался о стекло, то это моя капля вины».

Эта строчка была последней, что он прочитал в найденном послании.
«Бред какой-то».
Зачем-то сейчас он вспомнил этот сон про найденную в туалете бутылку из-под вина.

- А налей-ка мне водки, - обратился он к бармену за стойкой.
- Как пожелаете, - ответил тот.
- И перестань мне «выкать». Мы с тобой уже давно знакомы. Забыл, как меня зовут?
- Нет. Как скажешь, Алекс. А что с твоей рукой?- поинтересовался бармен, бросая взгляд на руку, наспех, как попало перемотанную туалетной бумагой. - Подрался с кем-то?
- Да, нет. Порезался. Во сне.
Бармен на секунду притормозил протирать бокал и повторил:
- Во сне.
- Да, во сне. В сортире руки мыл, стоит бутылка на раковине. Ну, я пригляделся, а там записка внутри. Захотел её вытащить, разбил стекло и порезался. Глупо как-то.
- Да, уж, - задумчиво произнёс бармен. - А что в записке то было?
- Чушь какая-то…
- А бутылка какая?
- А тебе зачем?
- Да, так просто. Любопытно всё-таки.
- Не помню. Кажется, зеленая, из-под вина. **** называется.
- ****? Ты даже название запомнил?
- Ну, да. А что тут такого?
- Да, так, ничего. Хорошее, дорогое вино, редко его берут. Вот и отложилось в голове. Кажется, на днях девушка его покупала. Такая ничего, хорошенькая.
- Да и по фиг. Хоть бабушка. Я зачем-то полез и вот теперь....
Алекс залпом выпил стопку водки.
- Налей-ка мне ещё. И позови  проститутку.
У бармена было такое выражение лица, будто от него потребовали напитка, которого в природе существовать вообще не может.
- Я между прочим не шучу, - решил он подбодрить бармена. - Надо с кем-то поговорить. С тобой много не поговоришь, прости.
Он содрал с руки засохшую бумагу, рассмотрел шрам на пальцах и вылил водку на ладонь.
Бармен ничего не сказал, но посмотрел не одобрительно. И безо всяких напоминаний повторил, налив очередную порцию.

Она сидела напротив него, в пёстром ярком платье, напоминавшем гавайскую рубашку. Оно плотно облегало её шикарное тело, обнимая бёдра и сдерживая в декольте красивую напудренную грудь. Закинув нога на ногу, в красных чулках в сеточку, она смело выставляла напоказ белизну своей кожи, которая открывалась взглядам зевак там, где заканчивалось платье. Она курила тонкую сигаретку, стряхивая пепел длинными пальцами с ярко накрашенными ногтями  цвета «парижский красный». Её пухленькие губки, столь же яркие, обнажали белые зубы, когда она смеялась или просто улыбалась. Дита. Её звали Дита. Но ему это было неважно. Он не хотел ею обладать, ни  сегодня, ни завтра, никогда. Все, что он мог с ней сделать, это представить ее на черно-белых винтажных эротических картинках. Рядом с ней могла быть девушка, намного моложе или равного ей возраста, но никак не мужчина. Сама Дита, скорее всего, думала иначе.

- Ты знаешь, что значит вожделеть? Да, ни хрена ты не знаешь. А я знаю. Потому что сама испытала…Такое чувство возникает, что думаешь «ну, всё, сейчас умру». А-н, нет. От этого еще никто не умирал. Наоборот, воскресали.
Она засмеялась.
Он сидел и слушал, наблюдая за её движениями, жестами. Дита очень искусно выпускала дым из своего прелестного ротика. Красивая, холеная, искушенная блудница; всегда в поиске, всегда  готовая, всегда страстная, не знающая усталости для своего тела и всегда возбуждающая чужие умы и члены. У неё было правильной формы лицо, и не будь она так густо накрашена, её можно было принять за средневековую мадонну. В этом образе он почему-то представил её с большим животом, беременную, и продолжил изучать её макияж. Тонкие брови были начерчены, глаза с накладными ресницами были густо накрашены черным так, что местами тушь слиплась. Вокруг глаз сплошной линией пролегла подводка чёрного цвета, которая внизу обрамлялась линией красного, что придавало взгляду зловещий и вызывающий вид. Тени на веках были малиново-розовые до самых бровей. И во всём этом разноцветии её глаза, серые, какие-то стальные и холодные, были похожи на глаза дикой кошки.
- Это я сама придумала себе макияж. Многие девчонки пробовали сделать так, но они не умеют это делать как я. Рожи у них не те…
Она снова рассмеялась, видя, как он рассматривает черты её лица, точнее пытается их разглядеть сквозь краску. Потом Дита  достала из сумочки пудреницу и припудрила носик, затем нанесла на скулы яркие румяна.
Алекс смотрел на нее в упор, подогретый водкй, и думал, спросить или не спросить у нее то, что его волновало одно время так сильно, что он не мог понять женщин. Наконец, сделав глоток для храбрости, он сказал:
- Зачем ты стала шлюхой?
Диту ничуть не смутил ни сам вопрос, ни смелость Алекса. Ответ последовал тут же, как будто она отвечала уже тысячу раз и всегда ждала именно этого вопроса.
- Люблю я мужиков. В каждом из них есть что-то своё неповторимое. Не смогла я выбрать себе одного. Я часто думала, ну, почему нет такого мужика, у которого было бы всё от других мужиков вместе взятых. А ведь нет такого. Не смогла я найти такого типа.

Она затянулась и закрыла глаза. А потом выдохнула и сказала:
- А, к чёрту всё и всех! Что мне тебе рассказывать?! Сам много знаешь, только всё время молчишь. Алекс, ты даже мне заплатил, чтобы Я ГОВОРИЛА. Странно. Кстати, время закончилось. Я вижу еще одного потенциального клиента. Не хочу его упустить. Я пошла.Чао!

Она поправила платье, коснулась рукой коленки Алекса, будто случайно, и пошла в ночь.

И он тоже ушел, только ушел в себя. И в тот вечер и в последующую за ним ночь он больше не возвращался в море людей, куда странным образом попала бутылка с запиской.

«Лис, что делаешь? Ответь на мой звонок. Слышишь? Я нажрался. Есть разговор». Алекс сунул телефон в карман джинсов. Автоответчик в другом конце города пискнул и затих. Лис перевернулся на кровати, нащупал рукой выключатель у ночника и щелкнул. Пять часов утра. «Какого черта?». Что такого сверхординарного могло случиться, чтобы Алекс оставил сообщение в такую рань? Позвонить? Или взять и приехать? Нет. Лучше позвонить. А потом снова спать. Он набрал номер Алекса. Трубка выдала гудки. «Давай, чертило, отвечай. Ты же меня вытащил из постели. Какого хрена, спрашивается.»
 - Говори.
 - Что?
 - Не знаю, ты же звонишь.
 - Ты перебрал? Какого хрена? Пять утра и ты насилуешь мой автоответчик.
 - Есть след.
 - Какой еще след? Что ты сегодня пил?
 - Я уже протрезвел. У меня предчувствие, что скоро мы на них выйдем.
 - Алекс. Я понимаю, что у тебя в последнее время не все в порядке, ну с головой и вообще. Но ты прикинь, что я всю ночь трахал шикарную девку. Она тут рядом спит и я могу в любой момент ее разбудить и снова начать. Но я хотел чуток поспать, а вместо этого, сквозь сон, я получаю от тебя дурацкий месседж и потом, сам, как дурак, перезваниваю тебе. А ты вместо того, чтобы не брать трубку и дрыхнуть, несешь какой-то бред, что я подозреваю, без XX5 не обошлось.
 - Лис, ты дурак. Я уже давно не балуюсь ХХ5. Ты об этом знаешь. Было время, но оно прошло. Сегодня в баре…в баре, понимаешь?
 - Да, я слышу тебя.
 - Там кто-то был, из них.
 - Алекс, короче, я ни хера не понимаю. Давай утром обсудим. Все, пока.
 - Иди ты.
Лис выключил телефон и ночник. Потом залез под одеяло и приобнял свою подружку, которая спала на боку, к нему спиной. Он поцеловал ее в плечо и уткнулся носом в длинные каштановые волосы.
«Спать и никаких поползновений уже сегодня», успокаивал он себя. «А может все-таки разбудить и в очередной поход?», откликнулся внутренний голос. «Нет. Спать», настаивал Лис. «Девушка оценит твои возможности и  тогда…», не унимался внутренний голос. «Ни тогда, ни потом. Всё, я сказал, спать, значит, спать», Лис начал раздражаться. «Смотри, какие очаровательные изгибы. Как она удачно легла. Давай же. Не тормози, лови случай». «Нет, так уснуть невозможно», Лис решил, что пора сдаваться. Он притянул девушку к себе. Неожиданно она повернулась к нему лицом и растаяла в его объятиях, рассыпавшись на миллионы микроскопических частиц.
 - О, Боже, когда ты уже научишься делать девок по-настоящему живых, а не этих квазишлюх, которых едва хватает до утра? Опять какой-то баг не предусмотрел. Сколько можно?! Я же перебирал всех матерей. Ну что опять не так?
Разочарование было не столь болезненным, чтобы лишить Лиса сна. Поворчав и посетовав на свои неудачи, он еще какое-то время поворочался в постели, а потом уснул сном младенца и уже во сне смог удовлетворить свой аппетит с двумя и с четырьмя девушками, которые ни в чем ему не смогли отказать.

Алекс посмотрел на улыбающееся лицо Лиса в телефоне и вспомнил слова из шутливой песенки, которую они с другом любили кричать, когда напивались вместе по пятницам в баре у Хлои.

Лис Тьен
Таскает через плечо
Черную сумку от "Pierre Cardin".

В его плеере в loop(е) Placebo
Дышит жарким "Je T'Aime, Je T'Aime".

С детства Лис Тьен
Не любит гематоген,
Запахи из серии
"Elizabeth Arden"

Он путает слова
"гоблин" и "гобелен".

О Лис Тьен
Бредят девушки в стиле "Guerlain".

У него кольцо на шее из платины -
Там начертано "L & N".

Лис Тьен по субботам
на "блошках" скупает кримплен.

Предпочитает новости CNN,
В его коллекции фильмы с Вивьен.

Повсюду со стен его квартиры
Смотрят Вермеер или Гоген.

Если Лис Тьен
Заведет кота однажды,
То назовет его
Чемберлен.

Он мой застенчивый
Знакомый.
Зеленоокий и
Улыбчивый шатен
Лис Тьен из городов Галлю и Циноген.

Удивительно, что Лис полностью соответствовал этому образу, и был человеком.
Алекс тоже им был и все чаще убеждался в своем земном происхождении после выпитого накануне.