Чемодан с осложнениями

Отредактированный, сильно переделанный рассказ 2013-го года. Один из самых первых.
***************************

Анна Владимировна перебирала фотографии. Распотрошили альбомы, отсканировали, а обратно разложить никто не удосужился. Мужики, одним словом.

Селфи-шмелфи… А ей нравятся вот эти, бумажные, выцветшие цветные и не изменившиеся чёрно-белые. Глянцевые и матовые, с зубчиками и обрезанные ровно, с белыми полями и без них.
За каждой — целая история. Конечно, другие  просто не сохраняли.
Альбомы сына. Старые с уголками и новые, с пластиковыми карманами.
Новые…Смешно.
Вот! Она с кинокамерой на лётном поле возле планеров, Молдавия, 1976.
Хороша, чего скрывать.
А это Сергей. Выбирает кадр на узенькой Таллинской улице.
Более поздние, дом на разных стадиях строительства. Они уже купили квартиру на двенадцатом этаже и по выходным «принимали работу». Серёжка даже вскарабкивался по лестнице посмотреть что да как внутри. Он высовывался из оконного проёма и орал во всю ивановскую: «Анюта! Поднимайтесь! Картины развешивать пора!»  Сын хохотал, а она фотографировала.

А это кто? Ольга! Точно! Соседка со своей любимой кошкой. Они давно переехали в Новосибирск.
Связь прервалась быстро, а казалось — дружба до гроба.
До гроба… Уже не смешно.
С ней, с Ольгой, и с именно этой кошкой связана одна давняя история. Подруга-то наверняка не помнит…


  ***               
   Ранним вечером в квартире Кругловых зазвонил телефон. Анна, с трудом преодолевая дрёму и лень, взяла трубку.
— Привет, я к тебе минут через пять забегу? – звонила Ольга, соседка и подруга.
— Давай. Чайник ставить? —  вздохнув, ответила Аня.

   Отношения у них прекрасные, но до чего же не хочется ничего делать! Так бы и смотрела в сторону телевизора, пока никто не тревожит. Умоталась на работе, аж глаза сводит.


—Нет, я на минутку. Можешь не переодеваться, Только дверь оставь открытой, не пожалеешь!  — хмыкнула соседка и отбилась.
   Пять минут у Ольги  длятся не менее пятнадцати, так что Аня успела сменить затрапезный, но такой уютный халатик  (натуральный хлопок!) на джинсы и рубашку и поставить чайник.

   Обе Олины руки оказались заняты большим прозрачным контейнером, набитым каким-то печевом, так что входила она спиной вперёд.

— А сказала: чайник не ставить. Таки что? – съязвила хозяйка.
— Так и не будем пить, я на минутку. Это печенье. Не выбрасывать же! Все равно зачерствеет, а твои мужики его любят, – отозвалась подруга. – Короче,  мы завтра утром уезжаем и вернемся только в воскресенье вечером... Тазик какой-нибудь дай, мне эта коробка нужна… Благоверного моего пригласили на дачу к начальнику на очень длинный у-ик-энд. С супругой. То есть со мной,— Ольга говорила, перекладывая печенье в большую миску. —  От таких приглашений не отказываются. Девчонки у бабушки...

Она откусила кусочек печенья:
—  М-м-м, удачное какое! Позавчера пекла. Жалко, зачерствеет. Наливай чаёк. Ага, и мята есть.

   Дальнейшие объяснения уже делались сидя.
— И все бы ничего и здорово, вот только домоуправительница  наша кайфует в Анталии…

— Хорошо же ты ей платишь! – не удержалась Анна.

— А не завидуй! Она не только у нас убирает, на ней ещё три квартиры. И муж работает. Может себе позволить. К тому же тур горящий…Ну, это в сторону.
Дело в том, что у нас гостит Роксана. Потому как мои маменька с папенькой изволили отбыть на воды в Пятигорск, а кошку свою сплавили нам. А она тоже пить захочет. Боюсь, что и есть — четыре дня все-таки. А мы все в загуле, кто где. Поняла?
Я тебе оставлю ключ, ты, пожалуйста, в пятницу ближе к вечеру зайди, просто насыпь ей сухую кормежку и налей воды. У мадам биотуалет, с этим проблем не будет. Все в кладовочке под окном, ошибиться невозможно, но если хочешь, сейчас спустимся, продемонстрирую…

   Аня уже какое-то время порывалась что-то сказать, но Ольга, увлеченная чаепитием с действительно очень вкусным печеньем, не замечала.
— Оля! Да остановись ты! – наконец повысила голос хозяйка. – Я не смогу!

— Чего не сможешь? - не поняла подруга. – Вы что, тоже уезжаете?! Ничего себе, совпаденье! Вот блин, что же мне делать?

— С тобой невозможно разговаривать! Никуда мы не уезжаем, я просто не могу! — В голосе звучало отчаянье.

— Подожди-ка, это интересно. Ты что, кошек боишься? Или воды? Так и не пей, только в мисочку плесни...

— Да нет же, я просто не могу войти в твою квартиру! Вдруг кто увидит, как я открываю, что я скажу?

— Анька, а зачем что-то говорить? Кому какое дело? Чепуха какая-то!

— А вдруг, не дай бог, — Аня постучала по столу, подергала себя за левое ухо и почмокала губами, — квартиру потом обворуют?! А?! Я к родной сестре со своим ключом не захожу никогда! Не могу я! – в голосе уже звучали истерические нотки.

  Ольга  взглянула на огромные наручные часы, отставила чашку.
— Так, девочка, теперь забываем Роксану, дачи и прочие развлечения. Остаемся только я – психотерапевт и ты, без одной минуты моя пациентка. Обойдемся без спец.приемов,  ты все-таки вменяемая. По крайней мере, мне так казалось. Давай, рассказывай, что там у тебя случилось.

   Ольга действительно была врачом, но офтальмологом, а вовсе не психотерапевтом.  Эх, да какая разница-то?!

Анна, полноватая блондинка с ясными голубыми глазами в пол-лица, медлительная и безотказная, и Ольга, тоже русоволосая, только худющая, энергичная, с резкими движениями, сдружились сразу после вселения в новый дом. Они откровенничали друг с другом, не выходя за интеллигентные пределы, и доверия не обманывали. 
Так что Аня повоздерживалась от рассказа не более минуты.


***
   Летняя сессия закончилась, общежитие стремительно пустело. Анна уже уложила сумку для самолёта. С собой она возьмет только два летних платья. Все, что надо для жизни на каникулах, есть дома,  а что-нибудь новенькое можно будет и у сестрицы позаимствовать.

   Ох, домой-домой-домой! Утром пораньше сбросить в камеру хранения свой оперативный чемодан и до сих пор не собранный рюкзак с общим барахлишком: чашками-ложками, покрывалами, купленными на стипендию… Летом здесь будут жить абитуриенты — желательно не оставлять ничего ни в шкафу, ни в тумбочке. Проверено.
   Три девочки, с которыми Аня делила комнату, уже уехали, завтра вечером и она будет дома.

   В коридоре раздались быстрые шаги, дверь распахнулась. В комнату влетела Лариса Полторанина, взмыленная, в нарядном платье и босоножках на высоких каблуках.
— Ой, Анютка, слава те господи, ты еще здесь! – затараторила девочка. – Нет, ну ты представляешь? Камера хранения закрыта! Меня дядя привез, через полчаса вернётся — и мы на вокзал, а тут объявление! И наших уже никого! Хорошо, я радио твое услышала!

   Аня села, выключила висевшую на спинке кровати «Селгу», вытерла полотенцем вспотевший от тяжелой работы лоб.
— Ларка, ну ты даешь, объявление с четверга висит: «В воскресенье закрыто. В понедельник открою в 6.00. Комендант». Мы еще с девчонками до их отъезда Надеждин лаконичный стиль обсудить успели. Как это ты не заметила?

— Так я же три дня у дяди отсыпалась! А потом мы с его женой по магазинам мотались, маме подарки от них покупали. И мне, конечно, тоже, — Лариса покрутила рукой с браслетом. –  Я у них выспалась, нажралась от пуза, только курить охота, сил нет! Дай сигаретку!

— Чокнутая на всю голову, какой сейчас перекур? Мне некогда – это раз, ты чего-то от меня хотела – это два!

— А, ну да. Я как тебя увидела, весь напряг и соскочил. Ань, сбросишь мой чюмайданчик вместе со своим, а? Сможешь?

— Не вопрос, тащи сюда. Я завтра часов в семь-восемь спущусь, заодно позавтракаю и к одиннадцати на Аэровокзал... Домой хочу-у-у! — завопила Аня дурным голосом и спокойно добавила, доставая из тумбочки начатую пачку ВТ, – можешь забрать, я уже до осени в воздержании, не хочу, чтобы мама знала вообще.

   Со словами: «Не одобряет? Мудрая женщина» Лариса схватила пачку и побежала в противоположный конец длинного коридора, громко топая каблучищами.

   Аня в последний раз заглянула в опустевший шкаф, проверила тумбочку. Всё. Каникулы.
   Она услышала скрежет и открыла дверь: Лариса, девушка невысокая, плотного телосложения, спиной вперед волокла по полу огромный «чюмайданчик».

— Вот он. Ты его не береги, за ручку не поднимай, сволоки по ступенькам, и все дела. Ну, я побежала, дядя через десять минут будет ждать внизу. Увидимся первого!
   Лариса пнула свое имущество, чмокнула ошеломленную Аню в щеку и убежала.

   Анна попыталась поднять чемодан. Выполнимо, но очень тяжело. Придется сдавать в два захода. Сначала спустить этого монстра, зайти в буфет, отдохнуть-поесть, потом вернуться за своими вещами. Все-таки с пятого этажа стаскивать. Она осмотрела чемодан.  Сбоку и сверху прилеплены аккуратные бумажки с данными хозяйки: фамилия, номер комнаты.
Аня улыбнулась: Лариса тоже добавила необязательную информацию — номер учебной группы. Приятно лишний раз увидеть вместо прошлогодней двойки тройку – третий курс.

   Наутро все сложилось как нельзя лучше. Еще не было семи, когда Аня начала осуществлять план. На площадке четвертого этажа разговаривали двое парней, один — знакомый  старшекурсник, второго не встречала ни разу. Дальше Ларкин чемодан путешествовал с бОльшим комфортом, на руках  и  под возгласы «майна», «становь его на попа», «вбок заноси! куды ж ты, ёшкин кот!».

    Развеселившаяся Анна  (она за один этаж «майны» замучилась с неповоротливым чудовищем)  вернулась за своим компактным чемоданчиком и с рюкзаком на плече сбежала вниз раньше добровольных помощников. Камера хранения была открыта, комендант Надежда Ивановна Козловищева — в обиходной речи «Козлища» — указала места на втором этаже длинного стеллажа, выписала Ане квитанцию.
В этот момент прибыл и полторанинский кофр. Студенты уже не развлекались, а старались поскорей от него отделаться. Надежда Ивановна мельком глянула на сундук и указала на последнее свободное место на нижней полке, почти возле самой двери. 
— Анна, выписываю квитанцию на твое имя. Значит, в этом году ты попала под раздачу. Я этот приметный чемоданчик уже в третий раз принимаю. И ни разу Полторанина сама его не приносила! А еще говорят, это евреи хитрые…

   Аня вернулась в Москву двадцать седьмого августа. Соседка из Севастополя уже прилетела, две белоруски должны приехать сегодня. Надо привести комнату в порядок после абитуриентов, купить тетрадки, просто погулять. Аня положила на стол сувениры для подруг и побежала на первый этаж за постельным бельем и чемоданом.

   Странно, камера хранения открыта настежь, но внутри никого.  Аня топталась в коридоре, пока не сообразила заглянуть в большую кладовку, расположенную  рядом. Юный студент держал толстую пачку постельного белья на вытянутых руках, а очень худой парень пересчитывал наволочки и все время сбивался. Наконец они закончили, и Аня спросила, где Козловищева — чемодан с рюкзаком забрать.

— Надежда Ивановна уже два месяца как рассчиталась. Комендант четвертого корпуса теперь я, - ответил парень, и Аня заметила, что угол рта у него все время подрагивает. 
— Вот и славно. А как вас зовут? – приветливо осведомилась девушка.

   Какая разница, кто выдаст имущество и кто раз в неделю будет менять постельное белье. Надо полагать, стёкла вставлять и за отоплением следить он сможет. А если не справится, немедленно вступит в конфликт со студсоветом, что никому не рекомендуется.  Но почему бы не поприветствовать нового человека.

— Можете звать меня Саша. А вообще Александр Петрович,  — ответил парень. — Давайте квитанцию.

   Пока новый комендант разбирался в нумерации мест на стеллаже, Аня бросила взгляд на Ларкиного мастодонта. Значит, подруга ещё не приехала. И как она его на пятый этаж втащит? Э, кто-нибудь поможет, чего о них, о Полтораниной и ее пожитках, думать?!

   Тридцатого августа 507-ю комнату разбудил громкий стук в дверь.
- Аня! Анна-Ванна! Это я! Я уже здесь! – оповещала весь этаж Лариса Полторанина. – Просыпайся, мне чемодан забрать надо!
   Анна достала записную книжку, с полузакрытыми глазами дошлёпала до двери, молча сунула квитанцию, погрозила кулаком  и вернулась в постель. 

   Днем, часа в два, когда все обитательницы 507-й отдыхали, курили  и разговаривали, снова раздался стук в дверь. Лариса остановилась на пороге и поманила Аню:
— Ань, ты точно мой чемодан сдавала? – шепотом спросила она. 

   Анна уставилась на Полторанину:
— Не поняла. Я тебе еще утром квитанцию отдала. Ты о чём спрашиваешь?

— Анечка, а чемодана моего нет! Там какой-то новый хмырь, контуженный, после армии, всю камеру обыскал.

— Да чего искать! Я когда свой забирала, твой сундучище видела. Он внизу возле двери, номер четыре, кажется. Ты что такое говоришь? – занервничала Анна. – Квитанция у тебя?

   Лариса вынула из кармана уже изрядно помятую бумажку.
— Ну вот, смотри, — Аня тыкала в нее дрожащим пальцем,—  получено от меня, мест — один, чемодан  Полтораниной Л., дата, Козлищина закорючка, штамп. Вот координаты, П1-4, то есть правый стеллаж, первая полка… Ларка, я не знаю… Пошли вниз!

   Анна вернулась через полчаса, совершенно обескураженная. Чемодан, с таким трудом доставленный с пятого  этажа, исчез. Лариса Полторанина, вся в слезах, вынуждена была признать, что у нее нет никаких оснований обвинять в пропаже Анну, квитанция в порядке, и корешок, заполненный Козлищиной рукой, на месте.

   Аня рассказала всю историю подругам по комнате, получила три одинаковых совета «не брать в голову» и комментарий, что Лариска с этого дела ещё и выиграет: у нее мать председатель райпотребсоюза, все новое купит, не обеднеет. А они Анку и такую любят, с подмоченной репутацией.

   Приходила милиция, разговаривала с Анной, просила точно описать процесс сдачи имущества Полтораниной Ларисы Викентьевны в камеру хранения. 
Тот самый  старшекурсник  подтвердил, что он с товарищем тащил большой чемодан с наклейками Полтораниной с четвёртого этажа и до камеры хранения. Товарищ к общежитию отношения не имеет и из Москвы давно уехал.

   Учебный год набирал скорость. Лариса с Анной  не разговаривали, но той уже было все равно. Один раз она имела неосторожность поинтересоваться  судьбою сундука —  и зареклась.


***
   Аня замолчала. Конечно, она рассказывала очень кратко, чуть подробнее, чем «еще в институте сдала в камеру хранения чужой чемодан, а его украли. Нет, её не обвинили, да, на неё косились».

—  Что значит «косились»? – спросила Ольга. – Пока я совершенно не усматриваю связи. Ты хочешь сказать, что из-за какого-то дурацкого чемодана, свистнутого сто лет назад, у тебя развился комплекс?!

—  Эх ты, офтальмолог, а в душу заглянуть не можешь…  То и значит, что косо на меня поглядывали! Счастье еще, недолго. Мы с Серёжей сняли комнату, в общежитие только в гости захаживали или по делу.
   А до этого еще такая неприятная история случилась. У нас украли стипендии, все две. Деньги лежали у Сергея в пиджаке, пиджак висел на стуле. Стул стоял у него в комнате, — Аня хмыкнула. – Не знаешь ты общежитейских порядков, поди объясни тебе. Попытаюсь.

   К Ирине, красотке из полторанинской комнаты, приехал школьный друг, и она решила на пару ночей устроить его в общаге. А ребята из Серёжиной комнаты уехали на выходные куда-то в Подмосковье, и три кровати были свободны. Конечно, это запрещено, но если нельзя, но очень хочется...
Так вот, «друг» ушел по-английски рано утром в воскресенье. А часов в девять прибегает мой Круглов, весь красно-белый, и сообщает, что наши денежки исчезли. Я к Ире. А она на меня поглядела и говорит: «Наверное, деньги там же, где и Ларкин чемодан. Поищи получше!»  Впервые кто-то вот так впрямую выдал, о чем, оказывается, шептались.
    Я думала — задохнусь и умру. К тому времени уже больше полугода прошло, была уверена, что все забылось.  Да я же и не виновата ни в чем!..  Во-о-от, а ты говоришь...
    Ровно с тех пор и началось. В аэропорту кто-то попросит сумку посторожить, я извиняюсь — и в туалет, ну или в буфет, что там поближе. На пляже то же самое, никаких «присмотреть за вещичками».
А уж что-то материальное кому-нибудь передать или тем более деньги – ни за что и никогда.
Поняла, мозговед доморощенный? А ты требуешь «возьми ключи». Не возьму.

— Бумажку дай! – скомандовали Ольга после минутных раздумий, —  и ручку. Вопросов не задавай, мне некогда с тобой дурью маяться.

   Удивленная Анна принесла  подруге лист бумаги для принтера и ручку. Ольга сдвинула чашку и быстро написала несколько строк. Потом прочитала вслух:
 — Всем заинтересованным. Справка. Анна Круглова проникла в квартиру
Nо 77 по моей просьбе для ухода за кошкой Роксаной. В случае любых непредвиденных событий, связанных с этой квартирой или с кошкой, никаких претензий г-же Кругловой не предъявлять. Дата. Подпись.
Могу свою печать приложить, если хочешь. Но, как сказал классик…

— «с числом бумага станет недействительной», с числом, а не с печатью! Вечно ты все путаешь! – попыталась отыграться Аня. —  Оля, справка  это прекрасно, но…

— Анька, завязывай.  Взрослая женщина, вот-вот внуки пойдут. Я-то думала, что-то серьезное в детстве произошло. Позвоню в пятницу вечером, доложишь. Все, бегу.
   Ольга покрепче обняла Аню и неожиданно, как ребенка, погладила по голове: 
— Вот же русская интеллигенция… А чемодан тот, как я понимаю, так и не объявился. Ну и чёрт с ним. Пока!
И убежала, не забыв прихватить из кухни контейнер и сунув в рот еще одно печенье.

   В пятницу она действительно позвонила.
— Ну, как там наша кошатина? Привет передала?
— Да, всё в порядке.  Насыпала и налила, Роксану не видела, она где-то пряталась… Оль, я Серёжу попросила со мной спуститься. А потом еще раз сбегала,  дверь подёргала… Вообще-то два раза. Второй раз сын дёргал… Как по-твоему, прошёл бзик?


***
— Алло. Да, я… Галочка! Рада тебя слышать. На неделю? Чудесный отпуск, отдохните хорошенько… Не расслышала, поливать какие цветы? У вас дома? Галя, ты исчезаешь, телефон садится. Точно, я же забыла подзарядить! Алло! Ал-ло.

Анна Владимировна, ухмыльнувшись, отрубила связь. «Ключики-цветочки у тебя в садочке…»  Ага, вот прям сейчас и побежала. Нет уж, пусть кто-нибудь другой заходит в чужой дом хоть кошку кормить, хоть цветочки поливать, а она воздержится.

Анна вставила в пластиковый карман Ольгу с кошкой и отложила альбом.
Встала перед солнечным окном, сделала несколько селфи. Выбрала  самую грозную фотографию и отправила мужу, сопроводив текстом: «Большому начальнику Сергею К. Не смей есть шоколад вместо обеда! Твоя Анюта».


2013-2017