По другую сторону магии

 По другую сторону магии.

Пролог.
Проказливый бес,
или
Пари под мухой.

Покровитель справедливого воздаяния - бог не из самых слабосильных - в сей день был бессовестно, совершенно бесстыдно пьян. То есть пьян в драбадан, в стельку, до положения риз...
- И не стыдно тебе, твоё божествие, этак-то скотски надираться?  А ну, как сам Единый Отец, сам Одриин про твоё беспутство проведает? Не страшишься?..
- У?.. - выдал наисуровейший глагол бог, грозя кому-то безразмерным, густо покрытым рыжими волосяными завитками кулаком, размером, превосходящим собственную, в этом его воплощении, голову.
- Кому грозишь? Там стена с голой нарисованной бабой. Я в другой стороне. - Держатель придорожного трактира, праведной божеской лютости ничуточки не испугался.  - С чего нажрался-то так, спрашиваю: с радости, аль с горя?
Покровитель стриганул здоровенным мохнатым ухом, качнул кудлатой   головой с амплитудой завидно широкой - верх-влево-вниз-вправо и снова чуть вверх, - и поймал плывущий образ трактирщика одним, едва приоткрытым глазом. Второе око бог открыть то ли поленился, то ли было ему это деяние сей момент не по силам.
- У-у... с-с бабой своей, а... Нет, не с бабой, а с этой, которая тоже... вроде баба... ну... в небесных чертогах со мной обитающа... кровь мою пия. С богиней семейных радостей, супружницей моей, поцапался...
- Ну это случается, - дежурно успокоил трактирщик, завсегдатая, пустившего скупую мужскую слезу из помутнелого ока. - Что у вас, что у нас, что у людей... Тут, да простит меня создатель мира сего за слова не совсем почтительные...
- Папка, что ли, мой? - Шеф всех справедливо воздающих, встрепенувшись, всё-таки раздраил второе покраснелое буркало. - Он простит. Он отходчивый и вообще старикан добрый. Прижжёт тебе задницу один раз и навечно пламенюкой неугасимой и забудет твоё словоблудие, хренов ты критикан.
Трактирщик в опасении захлопнул свой жабий рот с неисчислимым количеством мельчайших зубов, растущих прямо из губ, и пару раз в беспокойстве дёрнул толстым хвостом-обрубком.
- Чего заткнулся? - нагло вопросил бог, снедаемый неудовлетворённым заспиртованным любопытством. - Не боись, ежели чего, то я перед родителем своим за тебя слово замолвлю. Дескать, не своей волей ты язык распустил, а понуждаемый к тому моими капризами. Моё слово крепко. Ну да ты в курсе... Пива добавь и трынди далее, демократ перепончатокрылый.
- Крыльев у меня нету, - с непонятной тоской изрёк трактирщик, наполняя безразмерную, пузатую кружку амброзией, доступной простым смертным. - Лапы вот - да есть... с перепонками. И бородавок не счесть, а крыльев... - он прерывисто вздохнул, - нету... нету. Так я мысль свою продолжу озвучивать, коли ты сам в заступники напросился...
- Я?.. В заступники?.. Сам!? А ведь и правда!.. Вот ведь гадство!
- Ну дык в продолжение душеспасительного трёпа хозяина сего зпведения с... с тобой, твоё божествие: папаня твой и... мой... отчасти, и вообще всехний, раз уж он всю эту тему с миром сущим замутил, - к делу создания нашей реальности подошёл, как-то излишне... э-э-э... творчески... что ли... Креативности, руку на сердце если положить, можно было бы и поубавить.
- А... да. Того не отнять. Он у меня... у нас... дядька с юмором. А ежели сей момент под мухой тогда вообще...
- Бесов в таком состоянии сотворил?
Покровитель бесконтрольно помотал башкой:
- Я родителю своему не судья. Но да, подозрение такое и сам имею. Хотя, батёк от этой хитрозадой братии всегда открещивался истово, мол они сами, как-то просочились. Но в оправдание его могу сказать, что дело миросотворения оно, брат Жабоух, самое, понимаешь ли, сложное. И недочёты могут вылезти не сразу, а, скажем, лет через... через много лет... вот... Пива плесни...
- Тебе не будет? - трактирщик Жабоух, владелец корчмы "Сумеречье" - территории нейтральной, территории для всех - опасения имел обоснованные. Уж больно клиентура здесь была неординарная, и дней спокойных, чтоб с утра и до вечера он за сотню лет и пары не помнил.
- Я никогда не бываю достаточно пьян, - сурово возвестил бог, обращаясь к грудастой собеседнице на стене.
- Я в другой стороне, - устало проговорил Жабоух, с тяжёлым сердцем подливая пиво капризному небожителю.
- И ладно, - голова детины крутанулась в ритме вальса, - главное ты меня слышишь и... и всё ещё понимаешь. Чего-то я заскучал: занавесь отдёрни...
Трактирщик нехотя сделал лапкой и одна из стенок в отдельном кабинете, для особых гостей, пошла рябью и сделалась почти прозрачной.
- О! - возликовал покровитель. - Щас повеселимся. Люблю я, знаешь ли, брат Жабоух, воочию наблюдать комедию жизни. Всё-таки папа мой большого таланта режиссёр. Хотя... - он густо измарал рыжие усищи пивной пеной, - как драматург, он всё-таки не очень... Так мне кажется.
Посетителей в придорожной забегаловке "Сумеречье", что кривобоко высилась во все свои два с половиной этажа, как раз у въездной в человеческую столицу заставы, всегда было преизрядно. Вот и день сей был радостью для поваров и взмыленных официанток - биток. Гуляли в общей зале демобилизованные ветераны. Гуляли широко, денежно и покуда без мордобития. Но к тому всё склонялось. То за одним столиком, то за другим раздавались голоса излишне громкие и всё с вызовом. Относительно тихо было только там, где сошёлся ушлый народишко для игры в покер. Эти господа, в основном, умели держать лицо, во всяком случае, пока, кто-нибудь из них не продувался в дым.
Покровитель, долго промаргивался, но всё-таки зрение сфокусировал и... кажется, определил для себя цель.
- Ага, вот ты каков, герой нового папиного романа про всё на свете... Глянь-ка на парня, Жабоух. Что про него скажешь?
- Про которого? - насупился трактирщик, подозревая, что нежданно вляпался в какую-то тухлую историю. - Тут сегодня столько мужиков - у меня и шлюх-то на всех не наберётся. Опять придётся к Матроне Бьё на поклон идти, чтобы бабский "десант" в "Сумеречье" отрядила. Ох, и задерёт же она после этого нос...
- Ты мне зубы не заговаривай, - боженька подпустил строгости в бас. - Понял ведь уже, о ком судачу. Пока судачу... Без конкретной мысли. Ох, ты ж до чего ловкие у него пальчики. Жулик! - добавил бог восхищённо. - Без грана магии... А-а, да юноша Дара-то чародейского напрочь лишён. Тяжко ему должно быть в нашем мире обитать. Гм... а если папина задумка осуществиться, то и вовсе... Ага-ага, вот и второй деятель, как Одриин и предвидел...
В таверну бочком-бочком втиснулся хромоногий господин, одетый, как клерк почти средней руки в подстрелянном, изрядно поношенном сюртучке, при манишке, не особо чистых манжетах и котелке на щедро напомаженной голове, к которой так органично подошли бы небольшие кривые рожки.
- Бес, - поморщился Жабоух. - Не к добру его черти притащили.
- Хрен его знает, - изрёк небожитель густо рыгнув. - К добру или к худу, а только его появление в "Сумеречье" папа предрёк ещё на прошлой неделе. Так что двигай-ка к народу, потолкайся там, байками обменяйся, заказ бесовской исполни, только добавь в него это, - и он вложил в лапу или руку трактирщика ультрамариновую горошину. -  А после волоки этого господинчика сюда хоть за шкирку. Но обо мне до поры ни гу-гу.
Жабоух так скривился, что широко расставленные его глаза, едва не слились в один. Нет, он так и знал. Он, отсутствующей у всех жабоухов печёнкой, ощущал, что пьянство Одриинова сына в его забегаловке - это прелюдия к... К чему? Комедии?.. Или...
- Жабоу-ух, оттай и двигай булками...
Чёрт бы сделал, что-нибудь нехорошее с этим, лохматым типом! Но этого, битый жизнью трактирщик, вслух, конечно не сказал. Ругаться с богом, оно любому не с руки.
В стене, - а именно она была доступна взору смертных, - открылась вполне обычная дверь и в общую залу вступил округлый дядечка в меру розовощёкий, в меру округлый, в меру пронырливый и жадный. Мистер Жбакс, обыкновенный трактирщик.
Бес Пух-хест, в день сей не особо для себя удачный, шлялся среди людей под личиной мистера Дэвона, кассира одной финансовой конторы, недавно запродавшем душу Властителю геенны за право плотски обладать одной грудастой четырнадцатилетней особой. Греховные и грязные его помыслы были полностью удовлетворены согласно договору, но от похотливого клерка нечистая на руку противная сторона утаила одно ма-аленькое и практически ничего не меняющее обстоятельство: в теле несовершеннолетней искусительницы мистера Дэвона ублажила знакомая Пух-хесту суккуб. Однако о подмене кассир не догадался, и, стало быть, буква договора была соблюдена. Печально было только то, что для беса эта оказалась единственная успешная сделка за весь год, и адское начальство, не отличавшееся особым терпением, уже предупредило Пух-хеста о возможности скорого и близкого знакомства его седалища с раскалённым добела вертелом. Словесные внушения в преисподней от чего-то были не в чести.  Подобная перспектива кого угодно подвигнет на деяния отчаянно героические. На соблазнение отца-настоятеля одной малой церковки прелестями курения высушенного и растёртого в порошок дурь-гриба, к примеру. Но добрый падре, с виду такой округлый, улыбчивый, мягкий внутри оказался несокрушимый кремень, и, быстро раскусив, что за птица залетела в его яблоневый сад, он от всей души благословил гадкого искусителя кадилом по выпуклому лбу, прямо между рогов. Во-от, а ведь предупреждал словленный экзорцистом папа, что гордость эту бесячью, попам показывать негоже. Не ценят они её и за мужество нисколько не почитают. Сокрушения, произведённые священником, были не смертельны - всё-таки ему противостоял настоящий бес, - но болезненны и крайне обидны. А уж насколько поражение это оказалось несвоевременным и не высказать. Пух-хест ретировался, и, предчувствуя скорую, излишне горячую встречу своей персоны в преисподней, натурально впал в отчаяние. "Сроки, - вопил он беззвучно в тоске безысходной, - пребывания моего в мире сём к концу неумолимо стремятся, а я в полном минусе! Развели бюрократию, диалово отродье, - дозрел он уже и до конструктивной критики существующего миропорядка. - Им бы лишь очередную галочку в манускрипте поставить, а ты тут, на земле, утруждайся, рога обламывай". Он потрогал под шляпой обломок собственного рога и надумал вспрыснуть горе. В конце концов, во хмелю даже адское начальство не такое страшное. Пух-хест вздохнул, слабо успокоенный этим последним своим измышлизмом, и направился в  "Сумеречье" - единственную таверну в округе, где соблюдался Большой Договор о Нейтралитете. Относительно соблюдался... Обитатели Заоблачной выси и Лавовых чертогов  пакостить друг дружке всё-таки пакостили, но без излишнего фанатизма. Опять же на смертных можно было отыграться за не успешность этого своего вояжа "в мир".
- О, мистер... э-э... Кто вы ныне?
К бесу подвалил трактирщик Жбакс, как всегда дежурно приветливый, лоснящийся, скользкий. Ему бы самому не монстром, а именно бесом на свет появиться.
- Мистер Дэвон, - без тени любезности буркнул Пух-хест. - Пива налей.
- А серебро в ваших карманах имеется? - Трактирщик и с места не сдвинулся.
- С чего это, мистер Жбакс с вашей стороны ко мне такое оскорбительное недоверие? - Дэвон принял вид разобиженной на всех невинности, но с лавки за столом не поднялся и вообще сыграл без вдохновения. - Я, хоть раз вам не заплатил?
- Не было такого, бес, - тихонько прошептал трактирщик.
- Вот, видишь...
- Но удрать, не расплатившись, пытался многократно. Так что ежели бабки маешь, будь желанным гостем. А коли карман твой ныне пуст... - Жбакс состроил строгое лицо, поздновато спохватившись: не переперчил ли?
- Серебро нам не по масти, - мрачно буркнул бес. - А золотишко... золотишко в кошеле позвякивает, и ассигнации хрустом своим слух радуют... Не боись, торгаш, не фальшивые.
Жбакс бесу на слово не поверил. Вот и всегда так, даже несуществующее сердце тоской щемит. Ах, это не бесов орган, а  тушки им занимаемой. Мистер Дэвон огорчённо вздохнул:
- Расизмом пованивает, Жбакс.  Предвзятым к представителям моего народа отношением. Ну да ладно, я отходчивый. Бренди принеси... бутылку... полную. Снедь не нужна.
- Трудный день? - надумал проявить толику сочувствия Жбакс.
- Трудный год, - признался бес. - Тащи пузырь.
Через час, приговоривший три бутылки янтарного бренди бес, натурально заскучал без понимающего собеседника и трактирщик, не снимавший руку с пульса, понял, что нужный момент настал. Пух-хест и сам не успел понять, как оказался за непроницаемой для всяких недоделанных Одриином человеков занавесью в компании пьяного в умат... Бога!?
- Э-э...  что-то я не узнаю вас в этом... - проныра рукой обрисовал контур собеседника, - костюме.
- Иуллорон, - качнувшись всем своим большим телом, дохнул  винными парами боженька.
- Покровитель справедливого воздаяния? - не поверил мистер Дэвон. - Сын самого...
Рыжий здоровила из-под косматой брови мельком глянул на торчавшего рядом Жбакса. Тот едва заметно кивнул, мол, про поручение не запамятовал и всё исполнил - горошину в бутылочное горло незаметно обронил.
- Именно... - поняв, что его признали, приосанился детина. - У тебя деньги есть? - вдруг перешёл он на тон задушевно-доверительный.
- Понятия не имею, - легко соврал бес. - Я вчера с горя столько бухал, что вполне мог выкинуть нечто предосудительное в финансовом отношении. Так что о наличии у меня сей момент наличности я ничего определённого сказать не могу.
Глаза Одриинова пацана к концу бесовского спича приобрели идеально круглую форму.
- Чего толкнул? - переспросил он, стараясь удержаться на грани сознания.
- Денег нету, - глядя прямо в глаза громиле, честнейше солгал мистер Дэвон и лихо сдвинул котелок на самый затылок.
- Не ври богу! - посуровел распоясавшийся  от семейных неурядиц небожитель. - Еще раз этак вот мне сбрешешь, прижгу тебе задницу  от хвоста и во все стороны.
"Да что же это такое!? - тоскливо-зудящей струной пронизало всё гнилое нутро хромого беса. - Что же это за мир такой, из одних несуразиц сотканный? И здесь - в миру, тем же самым грозят!" Но деваться было некуда и мистер Дэвон - кукла бездушная, заполненная рогатой горбоносой мерзостью, мучимая корчами жадности, была вынуждена распатронить свой бумажник.
- О-о, - углядев его содержимое, - воспрял духом Одриинович, - да ты у нас богат. А я вот чего-то поиздержался... А хочешь пари? - вдруг вспыхнули шалым огнём залитые бельма Иуллорона.
Хитрый бес такую приманку сразу не заглотил, но губами надумал попробовать: не обманка ли?
- Так вам, богам лучезарным, вроде как азарт неведом...
Покровитель болезненно поморщился:
- Не то чтобы неведом, а... запрещён.
- Что, - не удержался от шпильки бес, - папка не велит? Ругается, поди, старик, на чём свет стоит.
Бог запустил лапищи в жёсткую нечёсаную шевелюру:
- Можно и так сказать... кхе... не особо против истины погрешив. Ну, так как насчёт пари?
- Об заклад побиться, конечно, можно. Какой уважающий себя бес от такого откажется? Но... во-первых, о чём спорить будем? И главное, во-вторых... На что, ежели, как ты базаришь, у тебя ни гроша за душой?
- А на чужую душу, сгодится? - кажется, хмельной Иуллорон совсем потерял берега.
У Пух-хеста вдруг закружилась голова. Он даже дышать перестал, запамятовав, что без воздуха его нынешняя оболочка долго не протянет. Это... Это что же у него, мелкого хромого неудачника, получившего кадилом по черепу, появился реальный шанс уделать, обмишурить, развести Бога! О-о, Владыка геенны, всё-таки вспомнил ты о своём самом верном слуге и пособил  в исканиях его в мире проклятущих человеков. Только б сердце из груди не выскочило. А то где тут быстро новое тело сыщешь? Да и вдохнуть бы надо...
- На чью душу спорим? - с придыханием выговорил бес.
- Хрен его знает... - равнодушно брякнул бог. - Жабоух, занавесь приоткрой...  Вон, смотри полон зал кандидатов. Что ни индивид, то сосуд полнейший всяческих мерзостей. Солдатня. Ветераны. На каждом грехов больше чем блох на целой стае дворовых собак. Вон хоть бы на того деятеля глянь... Ну в углу в карты мухлюет. Видишь?
- Угу, - сощурился бес, не понимая, что случилось с его обычно зоркими глазами. А ну второе зрение? Ага и с ним не порядок. Видать бренди с пивом - букет нездоровый.
- Видишь, нет?.. - наседал неуёмный покровитель. - Так с колодой без магии обращаться ни один человек не способен. Вдвойне шулер. Не видать ему райских врат. Разве что во сне. Вот его душу я и ставлю.
Пух-хест напряг тело мистера Дэвона до предмогильной синевы. Да, что-то совсем ему нехорошо. Человечек и впрямь мухлюет. И да - тут, скорее всего, без магии не обошлось. Так-то вытягивать деньги из карманов заслуженных вояк разве правильно? Не хорошо этак с боевыми товарищами поступать. Грех это. Прав Иуллорон - этот пацанчик, есть прямой кандидат на выигрыш билета в ад. Так почему бы не ускорить естественный ход событий?
- Сгодиться мне этот крендель, - решил бес. - О чём заклад будет?
Одрииныч в мах единый опорожнил здоровенную посудину и, словно в прорубь шагнув, выпалил:
- А лиши-ка ты его способностей к волшбе. Тебе такой фортель по силам? И посмотрим, сколь он на свете этом протянет. Но чтоб было по справедливости, я как бог светлый и со всех сторон правильный, ему чего-нибудь от себя добавлю... Не-нет-нет, не журись - способности к колдуванству я ему не верну, зуб даю. А сговоримся мы с тобой на срок... Ну, скажем...
- Месяц! - торопливо выпалил бес, которому здесь по воле собственного шефа осталось гулять тридцать семь денёчков. Ну теперь-то это уже и не пугало. Теперь-то ого-го... Как ставки-то его подскочат по возвращении в родные пенаты. Может, начальство, достижение его оценив, даст ему под команду  первую за всю тысячу лет жизни чертову дюжину!?  Хорошо бы...
- Месяц, так месяц, - легко согласился Иуллорон, к этому времени уже утративший способность с первого раза произнести собственное имя. - Приступай...
Где-то в неизмеримой и недостижимой для смертных вышине, могучая рука миры сотворяющего, прикрыла переплёт огромной книги, на странице которой рыжий мужик чокался пивной кружкой с рогами адского жулика. Та же рука медленно огладила роскошную седую бороду, волнами стекающую чуть ли не к подножию трона.
- Хм... молодец.
- Пил бы всё-таки поменьше, - неожиданно раздался звонкий женский голос с явными нотками сварливости.
- Помолчи, женщина. Твой муж не соврал, когда говорил монстру из жабоухов, что он никогда не бывает достаточно пьян.

Глава 1.
Три года спустя
или
Настырный зов Сумеречья.

...От горной подошвы уйти ему удалось без особых потерь. Ведьма, конечно, ярилась, но что она, лишённая сил чародейских, могла ему противопоставить? Ну успела выкликнуть лесовика и только-то... А... жест отчаяния... Йен Харбит, по прозвищу Харон человек, по мнению околоточного полицейского, хороший, но лучше бы он обитал, где-нибудь в другом месте, ловко обошёл, похожего на еловую шишку громилу с дубиной и бодренько припустил к границе Изумрудного леса. Дремучий дядька, вымахавший в две косых сажени ещё долго мычал ему в след, выражая своё недоумение, как простому смертному удалось не попасть в его ловушки, увернуться от дубины и не обратить никакого внимания на совершенно надёжное заклятие  Кривобокого Заворота. Да не мог  ни единый человек ли, гоблин или ещё какой не лесом порождённый крендель, устоять против блуждания вечного по Изумрудным дебрям, без дозволения лесовика и его немытой подружки. До сего дня никто не мог. Чудеса, корягой его по лбу! Истинные чудеса. Да-а не без причины обворованная ведьма так истерично блажила. Не действует на похитителя магия, совершенно не действует. Лесовик закатил огромные свои глазищи под массивный в костных наростах лоб и в полной прострации уставился в мутное, желтоватое небо... впервые в своей жизни. Человек утёк из Изумрудного леса без последствий для своего здоровья, и это было чертовски необычно. Где-то не вдалеке жалостливо скулила чародейка, пытаясь сотворить заклятие. Ну хоть какое-нибудь. А лесовик к огромному своему удивлению чувствовал, что в неохватной его груди зарождается... Нет, вспыхивает уже бывшее там когда-то, но накрепко позабытое чувство полной свободы и независимости ни от кого.
- Гм, - озвучил он свои ощущения, - это что ж, ты и меня на колдовском поводке держала, чтобы я как обезьяна твои прихоти исполнял. Магией меня, значит, привязала и убедила, что я тебе друг по воле собственной? Гевра, - рявкнул он и ведьма, почувствовав запах жареного, сразу притихла и затаилась. - Чего замолкла? Подь сюды. Разговор про меж нами сейчас будет сурьёзный. Не хоронись - это мой лес. Снова - только мой. Не выползешь на зов, отыщу - хуже будет.
Йен вопли чащобного обитателя услышал и тут же умерил аллюр, а после и вовсе остановился. Теперь можно и не спешить. Некого более опасаться, кроме обыкновенного лесного зверья. Он отёр со лба пот, медленно выдохнул и с облегчением взглянул вверх, туда, где сквозь густые кроны деревьев-исполинов проглядывало небо. Очередную экспедицию по укрощению бесчинств расшалившейся ведьмы, можно было с полным правом считать благополучно завершённой. Харбит даже позволил себе присесть между высокими, плоскими древесными корнями, давая роздых гудящим ногам. Откинувшись спиною на несокрушимое древо, Йен прикрыл глаза и, кажется, задремал. Как же мало в его суматошной жизни было вот таких тихих мгновений! Ох, и потаскала его судьбина по городам и странам. С чего же начать?.. Харон несколько удивлённо хмыкнул: что, воспоминания накатили? А и пусть. В таком райском месте от чего бы и не копнуть прошлое?.. Так с чего приступить к "раскопкам"? Может, с начала самого, ведь так будет правильно.  Правильно-то оно правильно, только уж больно не хочется вызывать перед мысленным своим взором картины связанные с приютом для подкидышей. С начала самого Йен оказался на отшибе суетящегося человеческого скопища. Монахиня, взявшая его на руки с монастырского крыльца, тщетно выискивала в мокрых и уже пахучих пелёнках хоть какой-то знак, записку - некоторые мамаши оставляли хотя бы имя брошенного отпрыска - мельчайшую метку, - ничего. Йен был никем, но это не мешало ему счастливо улыбаться. Мальцу нравилось жить... может потому, что он ещё не знал, что это за сука - жизнь.
- Здравствуй, Йен, - приветствовала его всё та же монахиня, развернув пелёнки. - Добро пожаловать в мир.
Фамилию Харбит, - свою фамилию, - мальцу дала всё та же сестра ордена Страждущих во Благо. И для Йена закрутилась карусель, которую он и не пробовал остановить. Зачем? Ведь жизнь хоть и сука - теперь-то он  это знал доподлинно, - но штука всё-таки весёлая. Прозвище Харон к нему прилипло через пятнадцать лет. Но сегодня вспоминать об этом совершенно не хотелось.
Сверху раздался печальный переливчатый клич. Ему тут же ответил второй: пара чешуехвостов возвращалась с охоты в своё горное гнездовье. Мерзкие они твари - жрут всё, что шевелится от кроликов до вилорогих быков, воняют неописуемо, видом тошнотворны, но бесстрашны совершенно и преданы друг другу до самой смерти.
- И всё равно, они вонючки, - упрямо проговорил Харон, будто стараясь убедить в этом невидимого, упрямого собеседника. - А мне пора. Хватит в душе ковыряться и пустые разговоры разговаривать.
Он подкинул на ладони старинный, грубо сварганенный амулет, чему-то грустно усмехнулся и резко поднялся на ноги.
- Древняя вещица. Довольно дорогая... Но... - тут он неожиданно замолчал, будто мысль его, нет, не засбоила, не наскочила на не замеченное ранее препятствие, а словно обнаружила себя на некоем вражеском поле, где на каждом шагу её поджидали опасные западни, возможно западни смертельные. - ...что же с тобой не так?
Впрочем, вопрос этот к бездушному амулету касательства никакого не имел. Йена Харбита всё больше беспокоило то, что происходило с самим Йеном Харбитом.
Из лесу он выбрался без всяких приключений. Обыденно, как селянин-грибник. В последнее время - года три как - обыденность была для него редкостью неописуемой. Как вернулся из армии, так и завертелось...
Дорога, шедшая по самой лесной закраине, вывела его к малой заставе у человеческого поселения. Да, Сумеречье отсюда недалеко и людям нужно соблюдать осторожность. Расшалившаяся ведьма и её ручной лесовик были проблемой не большой, но регулярно досаждающей. Мелкое воровство, разрушение хозяйственных построек за пределами невысокой крепостной стены и регулярные пакости одинокой обитательницы Изумрудного леса истощили терпение и без того задёрганного местным бабьём старосты и он накатал "офицьяльную" бумагу главе кантона с ябедой на её бесчинства. "Наверху" кляузу приняли к рассмотрению, с неделю чесали затылки, соображая, что предпринять.  Посылать воинскую команду с магом ради усмирения единственной неудовлетворённой жизнью колдуньи? Лорд-казначей при королевском дворе в ярость придёт от подобной расточительности. А ссориться с таким могущественным вельможей простому чиновнику из провинции нет ни малейшего резона. Потому мудрый администратор надумал обойтись подключением собственных связей и при посещении града Лангранда - столице всего цивилизованного человеческого мира, - он заскочил на огонёк к одному своему приятелю, по совместительству инспектору районного полицейского участка и за распитием контрабандного коньяка передал тому народную слезницу. Инспектор жалобщику внял и обещал вопрос разрешить к обоюдному удовольствию.
- Направлю к тебе Харона, - объявил он. - Человек он непростой, но с такой задачей справиться и даже не вспотеет. Это ему, как высморкаться. И возьмёт за работу сумму, которую ваши бухгалтеры от любого ревизора без труда спрячут в своих гроссбухах. Только...
- Что "только"?.. - насторожился провинциал. - Всегда это "только"... И прозвище мне его не нравиться. Что это за прозвище такое - Харон? Склепом отдаёт.
Инспектор поджал губы.
- Кхм... Беспокойством душу не тереби. Для добропорядочного обывателя наш Харон не опаснее котёнка. Кхе-кхм... ежели обыватель сей ему дорожку по собственной глупости или неоправданному задору не перейдёт. Но вот для братии колдовской Харон... гхм... действительно - Харон.
- Что такое? - волосатые уши администратора встали торчком, едва не взгромоздившись на плешивую макушку.
Инспектор глотнул коньяку:
- Признаться, я и сам всего не понимаю.  Хотя, руку на сердце положа, пытался копнуть этого мутного господина поглубже. Но ничего необычного в его биографии не накопал. Подкидыш. Карточный шулер. Мелкий воришка. Была там какая-то тёмная история с одним или двумя городскими гоблинами, а, может, с целой бандой гоблинов... Помойку про меж себя не поделили... - Инспектор позволил себе усмешечку, но при этом надёжно упрятал её в густых усищах. - У отбросов случился конфликт из-за территории. Но к тайне нашего Харона этот случай никак не пришьешь. Далее - бегство. Вербовка в армию. И на семь лет он из столицы пропадает. Там Йен себя паинькой вёл не всегда...
Тут уж староста улыбкой озарился, припомнив и свои армейские проказы. А и было, что припомнить. Впрочем, как и любому в строю шагавшему; кто в армии служил, тот в цирке не смеётся.
- Однако вернулся с двумя медалями и карманами полными серебра. Карточные свои фокусы он так и не забросил. Что, безусловно, друзей ему не добавило. Но опять же, ничего из ряда вон. И тут... тут с мистером Харбитом начинают твориться чудеса самого необъяснимого свойства... Гм-гм, в общем, он тот, кто тебе поможет...
...Йен выбрался из чащобы на тропу. Кликнул ездовую зверюгу - скалистого панцирника, - животину толковую, но для перемещения в зарослях совершенно неприспособленную, и, взгромоздившись в седло на его широченной спине, двинулся по направлению к дороге. Миль с десяток ещё до неё. Можно даже и вздремнуть. Сверху донёсся металлический скрежет, уханье парового двигателя и явственно потянуло угольной копотью.
Харон и голову задирать не стал: современные, безбожно чадящие летающие посудины, так любимые чванливыми богачами, его ничуть не интересовали. Как, впрочем, и другие уродливые детища технического прогресса, как-то - самодвижущиеся повозки и эти ужасные паровозы. Боже, куда катится этот сумасшедший мир!? С магией было куда привычнее.
- М-да... было... Но вот уже три года, как... - Харон досадливо сплюнул. - Так ведь нужда и заставит подойти к кассе и купить - подумать страшно! - билет на поезд. Или... взять и махнуть в Сумеречье!? Там нечисть, нежить, монстры, чокнутые на весь извращённый ум колдуны. Уж они-то точно изобретут способ, как излечить тебя от твоего недуга... или уродства. Надёжно излечить - с гарантией. Им такой сосед, как  вы, мистер Йен Харбит, словно битым стеклом по пальцам.
Путь до мощёного тракта показался Харону каким-то особенно нескончаемым. Но там дело пошло веселее. Одна перебранка с возницей какого-то благородного альва чего стоила. Мистер Йен карете коронованного сноба путь не уступил, вот лакей и надумал проучить невежу-человека сначала от сердца обругав того словами самыми народными, потом решил огреть его кнутом, а лишившись этой чудной вещи - ишь размахался на ветерана удостоенного двух медалей "За лихость" и " За безрассудный героизм"! - заблажил с повизгиванием, взывая к помощи эскорта. Из-за кареты тут же выдвинулись четверо высоких стройных мужчин верхами на вороных своих рысаках при острых пиках, а двое и при устаревших, но от того не менее смертоносных луках. Альвы до сих пор не признавали огнестрельного оружия. Этой их причуды Йен не понимал, тяги к соблюдению традиций не разделял, но кнут с резной рукоятью вернуть посчитал за благо. Не то чтоб он сильно испугался грозных неулыбчивых сыновей Сумеречья, просто серьёзная потасовка в сегодняшние его планы не входила. Что-то томило его сей день. Тянуло на постель или нет... На луг. На травку кости кинуть и соломинку в зубы. Да, именно так!
"Старею, наверное, - подумалось двдцатипятилетнему "старцу". - Что-то к бездеятельной созерцательности влечёт. Тем чуднее, что на трезвую голову".
Орудие кучерского труда вернулось к разобиженному владельцу, но дорогу брюзжащему аристократу Йен так и не уступил. Проигнорировав обещание всех кар небесных на свою голову, хамоватый мистер Харбит въехал во владения нанявшего его старосты и сразу двинулся к его дому, получать вполне заслуженный гонорар. На его беду... хотя, как знать? - трудолюбивого администратора там не оказалось: староста, по словам служанки, отправился на ежедневную инспекцию местной таверны.
У Йена что-то противно заныло под ложечкой. Нехорошее то было чувство. И не чувство даже - предчувствие. Писк встревоженной интуиции. А ей, всею своей жизнью проверенной, мистер Харбит привык доверять безоговорочно.
- Ну хоть бы раз ошибиться, - сквозь зубы процедил Харон, когда подъехав к харчевне, увидел ту самую проклятущую карету и уже знакомых ему альвов. Сероватые, резцом выточенные лица этих господ с момента их последней встречи добрее не стали.  - День вам добрый господа.
Соскочивший на землю Харбит с усмешечкой коснулся пальцами широких полей своей шляпы.
- И что это вы такие буки.
Ответом ему послужили совсем недоброжелательные взгляды. Проходя мимо стражей Йен из кожи вон лез, чтобы не поёжиться. Похоже, что продолжение их истории всё-таки последует. Эх, а он так надеялся хотя бы на один, пусть и относительно спокойно прожитый день.
- Твою мать! - не сдержался Харон, едва переступив порог харчевни. - Это уже перебор.
Привалившись спиной и возложив локти на стойку бара, в образе ничем непримечательного клерка в поношенном сюртучке и котелке на мистера Йена Харбита по прозвищу Харон, не моргая, таращился бес.

Глава 2.
Клубок колючей проволоки.

Как бывает приятно, когда ты кому-нибудь нужен. Скажем, переполненному негодованием бесу. Пух-хест назойливо нависал своей не особо крупной тушкой над нагло рассевшимся за столом Хароном и пытался выдуть из ноздрей дым и пламень, дабы устрашить и повергнуть ниц. Ничего не выдул, кроме... Н-да, а носового платка он не прихватил.
Харон не сумел сдержать улыбки. Не каждый день увидишь безуспешно пытающегося тебя впечатлить несуразного беса с большой зелёной каплей на носу.
- Утирайся рукавом, - без всякого душевного содрогания бросил выходцу из преисподней Йен. - Такому как ты я даже грязной салфетки не предложу.
- Да ты... - бес задохнулся от возмущения. - Ты вообще знаешь, с кем сейчас говоришь, смертный!?
Йен сделал вид, что внимательно изучает согбенную персону, тщащуюся о собственном величии. Харон даже шею вытянул, что твой рассерженный гусь, и посмотрел сбоку стола на ноги разгневанного Пух-хеста в разбитых штиблетах.
- Ты бы хоть копыта спрятал, - бросил после с брезгливостью. - Башмаки твои давно каши просят, а из них это... - подбирая сравнение он пощёлкал пальцами, - короче, искривлённая фигня выпирает.
Раздвоенные и перекрещенные из-за болезни копыта беса действительно нахально выпирали из прорех изношенной обувки.
Пух-хест сдвинул котелок на выпуклый лоб и озадаченно почесал в затылке. Он столько всего перетерпел. Три года всевозможных, удивляющих разнообразием мучений, воспринятых всем организмом за то, что позволил себя надуть проклятущему Иуллорону! Ну и что, что он бог - один хрен мерзавцем оказался. До сих пор присесть боязно от забав преисподней Властителя. Шутка ли - раскалённым железным прутом... у-у-у... всё для пробуждения проклятой интуиции, чтобы впоследствии она его более не подводила. Князинька он ведь тоже о своих-то печётся. Своеобразно, юморно, но всё-таки... Затем, суетные поиски беспокойного, не задерживающегося на месте человека, с той надеждой, чтобы... сделать ему, виновнику бесовых страданий, что-нибудь из ряда вон пакостное, но для начала напугать, явив смертному свою истинную личность после обильных возлияний за его счёт. Всё должно было быть иначе. А идёт через пень-колоду. Отчего бы так? Пух-хест и подойти не сумел к прощелыге-человеку, а тот ему уже всю игру изломал, сразу обозвав мелкотравчатым бесёнком. И это не было просто фигурой речи. Окаянец его явственно видел... Пух-хест, настороженно заозирался, подозревая едва ли не смертельную ловушку, устроенную именно на него - хромоногого неудачника. А что?.. А вдруг?.. Испугались имени его и... зауважали... Тот факт, что Князь тьмы и не думал объявлять во всеуслышание о вышвыривании его продырявленной, подкопчённой шкурки за порог потустороннего узилища, бес мысленно проигнорировал. И без того самооценка занижена. Зачем же себя самого с... этим самым мешать. Охотников  такое с именем его проделать довольно. Вон один сидит - местный колдунишка,  неотрывно пялясь на него, благородного в некотором смысле беса, - и до того этим делом увлечён, что никак не может побытом магическим запалить трубочку старосты. Щёлкает пальцами, а толку - пшик. Нету искры. Не возгорается пламень.
Слабак!
Пух-хест почувствовал краткий всплеск гаденького удовлетворения: не токмо ему разъединственному в неудачниках и неумехах хаживать.
Та-ак, далее - полдюжины сиволапых. Сельский сброд - в расчёт не берём. Священника приходского ангелы, носы свои везде сующие, на кой-то сюда занесли. Но он и сам из обычных и амулет Адриинова ока у него на шее болтается - просто ювелирная цацка - символ сана, не более. Ему истинный образ беса сейчас не виден. А вот это уже нехорошо... Альвы! Они по природе своей истинный образ чад преисподней видеть способны. И набралось же их здесь именно сей день! Досадливо поморщившись, бес разведку не прекратил, поскольку источник его беспокойства так и не был определён. "Ну это, пока", - успокоил он себя. Сколько этих дылд? Альвы, близкие родственники лесных эльфов и, заодно, пещерных дроу, ростом отличались преизрядным. Ага, заезжий аристократ при охране. Пятеро! А за порогом, наверняка, ещё кто-то из них остался: кучер и лакей. Как благородному мужчине без лакея в пути обходиться? Очень плохо. Альвы бесов не любят. Совершенно необъяснимая антипатия.
"И за что нас остракизму подвергают? - не удержался от горестного вздоха Пух-хест. - Без всякой совести расово дискриминируют. Мы ведь ежели и шкодим по малости, так только в интересах всех в мире обитающих, чтобы бытие их разнообразить. Душам  прокиснуть не позволяем. А нас чуть, что - на костёр, али святыми реликвиями обратно в ад изгоняют. За что!?. Думают, в аду бесу мёдом намазано, - Пух-хест осторожно потрогал себя за саднящее уседнее место и досадливо поморщился. - Какое там!.. Начальство лютует, спасу нет. Надо с этим что-то делать. Лады, помозгую на досуге о внедрении в массы необходимой доли толерантности".
Так страдания духа и тела мелкого хромоногого паскудника, зародили в его рогатой голове цивилизаторскую мысль глобального значения. Но и с благоприобретённым нимбом философа-социолога перед альвами всё едино пятачком в  грязь падать было не позволительно... тем более не позволительно... Значит, ни в чём, собственно, не повинному человеку предстоит искупать грех божеского лукавства. Иначе никак, вся бесова натура ко мщению взывает, а отомстить богу, пусть и жаждется, - шибко боязно. Только почему всё-таки он Пух-хеста-то разглядел. Не должно было так статься. Да и ангел с ним, всё рано это ему не поможет. И опять беспокойство необъяснимое терзает. Однако - к делу!
Бес заготовленную, но испорченную наглым Йеном речь свойства для всего человечества уничижительного, решил приберечь до другого раза и для следующего смертного. Нечего этого охальника ораторским искусством ублажать. Сейчас вот соберётся он с духом, да ка-ак приложит его скверным заклинанием. Пух-хест и руками заводил, магическую мощь в них нагнетая и вызывая профессиональное любопытство сельского волшебника, и вербальную формулу затянул вдохновенно с выражением, а проклятущей жертве почти справедливого мщения хоть бы хны. Сидел Йен Харбит, супчик меланхолично хлебал и над стараниями бесовыми потихоньку посмеивался, ничуть его не пугаясь. Дурак -  человек. Как  есть дурак! Сейчас-сейчас...
Все, кто в момент этот в сельском трактире волею Одрииновой или по судьбы капризу оказался, были вовлечены в бесовское представление. Как не полюбопытствовать, чего этот городской вертопрах руками так забавно размахивает и мычит устрашающе - о, уже верещит, едва на визг не срываясь, - грозно глазищи выкатив.
Тушка греховодного мистера Дэвона ручонками размахивала на манер ветряной мельницы. Глас его, в начале волшбы, чуть глуховатый с лёгкой хрипотцой, теперь звенел перетянутой струной, от натуги готовый перейти в режущий слух фальцет. А окаянец перед ним будто и не замечает его стараний - откусит хлебушка и ложку - в рот. Кушает, мерзавец, с завидным аппетитом и знай Пух-хеста подбадривает, мол, не ленись, поддай жару.
А поддавать-то белее и нечего. Бес Пух-хест в аду не большая шишка. По чести сказать - вообще не шишка. Персона его в родных чертогах и на мелкий прыщ  тянула едва-едва. Откуда бы такому деятелю мощи магической, настоящей горы сокрушающей набраться. Но ведь и того, что имелось, должно было хватить на обычного человека без навздёванных амулетов с большим запасом. Но не хватило...
- Всё?.. Спёкся?.. - с ленцой вопросил посиневшего от подкатившего к горлу вдохновения мистера Дэвона простой смертный Йен Харбит. - Чем ты меня колдануть-то хотел? А, можешь не отвечать. Наверняка не наговор притягивания денег накладывал. Что ж... Я тебя знать не знаю. Никогда тропки наши не пересекались. Плохого я тебе ничего не делал. С исполнением  желаний не приставал. Контрактов не заключал. Так?..
- И-и... - надсадно начал  бес, преодолевая боль в горле. - Насчёт пересечения тропок... кхе-кхе... неувязочка.
- Брехня, - оспорил Пух-хестово утверждение Харон, меланхолично облизывая ложку. - Я с вашим племенем никогда не водился.
И тою ложкой со всей душевной щедростью приложил мистера Дэвона по не шибко широкому лбу.
- Ой, - ожидаемо пискнул бес, придя в щенячий восторг от буйного разноцветья искр, брызнувших из его глаз.
- Начнём благословясь. - Харбит и не думал останавливаться на содеянном, тем более что взбаламученная публика радостно поддержала такой весёлый ход событий колотьём о столы пивными кружками.
Всегда приятно посмотреть на задорный мужской диалог, особенно если метелят не тебя.
Никогда, ни при грешном земном существовании, ни после заимствования его никчёмного тельца бесом, мистера Дэвона не били кулаком по розовощёкой физиономии. А вот сегодня привёл Одриин отведать и этого деликатеса. Вкус хорошо приперчённого блюда Пух-хесту не понравился, но найти в себе силы для возражений умелому шеф-повару бесу не удалось. Чёртушка испытал такую беспомощность, с какой водил знакомство только в прокопчённых казематах дражайшего Князиньки. Но там  понятно, большие специалисты трудились над возбуждением его каверзных талантов. А тут-то - в миру!?. Где это видано, чтоб человек - не маг, не лютый искоренитель нечисти инквизитор, даже не аколит-демонолог - запросто лупит лукавого гадёныша по мордасам на потеху деревенскому мужичью. О, за шиворот ухватил, безобразник и ещё за это самое место. "Куда повлёк меня грешного!?" - возжелалось завопить несчастному Пух-хесту, да воротник сорочки плотно сдавил его горло. А после случилось лобовое столкновение с тяжёлой, кованными навесами укреплённой, трактирной дверью. И на кой в деревнях такую прочную мебель варганят? Потом был обидный пендаль под тощий зад, короткий полёт - ну чисто ангел запорхал - и безболезненное, но для чувств оскорбительное падение в не до конца подсохшую "ароматную" лужу. Приземлившись, Пух-хест на краткое время затих, опасаясь продолжения спектакля. Но ничего такого не последовало. Вышвырнув нечестивого хромца из трактира, как последнюю пьянственную шваль, грозный человечище угомонился.
- Буль-буль-буль, - шумно выдохнул в жижу несостоявшийся мститель. - Бесу начистили рыло!! Владыка сернистых отложений, куда катится этот прогнивший мир!? Ещё один такой случай и двину в церкву каяться. При такой жизни всерьёз задумаешься о смене верховного шефа. А ты чего уставилась!? Отворотись, а то щас как дам в рожу.
Лежавшая рядом свинья, встряхнула лопухами ушей и равнодушно перевернулась на другой бок.
- Вот так, - удовлетворился этой маленькой победой бес. - Лежи и не чирикай. А я в Лангранд двину. Надо тушку помощнее сыскивать.
Выбравшись из грязищи, мистер Дэвон двинулся в столицу по дороге обдумывая план мести всему человечеству и не особо надеясь, что его подбросит попутный дилижанс. Впечатлённый неожиданным взбрыкиванием затейницы судьбы, бес не обратил никакого внимания на колыхание плотной занавески в окне кареты альвийского аристократа.
Расправа над неожиданно нарисовавшимся хромоногим бесом несколько улучшила настроение Харона, но от тревоги не избавила. Что он там плёл про пересечение их тропок?.. Йен дрогнул жёстким лицом, пытаясь припомнить хоть что-то. Нет, ничего в памяти не всплывало. Проходя мимо столика, за которым сельский маг так и не смог зажечь табак в трубке старосты, он кивнул обоим, дескать, инцидент полностью улажен, и более никаких чудачеств с его стороны не предвидится. Хорошие они всё-таки местные жители. Не особо умом проворные, но незлобивые. А это главное.
Йен со вздохом опустился на занятый ранее стул и вежливо попросил подавальщицу обеспечить себя пивом. Ему требовалось привести мысли в прядок, а как это сделать без душевного успокоения Харону было неведомо.
Итак, маленькое дельце с безобразящей лесной ведьмой было счастливо и без особых хлопот завершено. Гонорар, пусть и не великий получен и положен в карман. Что дальше?
Жизнь Йена Харбита никогда с самого момента его появления на свет не отличалась размеренностью. Он и привык существовать, будто болтаясь на волнах вечно не спокойного моря. От успеха к провалу. От ночи потной и не очень чистой любви с проституткой не самого фешенебельного борделя, до острого пера в лапе ворюги-гоблина где-нибудь в тесном ланграндском переулке. Загадывать далеко вперёд он не любил, да и не умел. Но привычку иметь на горизонте какое-нибудь прибыльное дельце он усвоил накрепко. Безденежное существование его категорически не устраивало и повергало в глубочайшее уныние. Заработка от лесного его приключения надолго не хватит. Нужно внести плату за квартиру - пару маленьких комнат самой под  самой крышей старого дома, стоящего на границе кварталов не многим менее гнусных, чем Трущобы Полукровок, с минимумом удобств - зато с отличным видом на купол кафедрального собора. В число достоинств этого места обитания можно было так же включить  редчайшее явление природы, почти сравнимое с божественным чудом - сговорчивым управляющим, иногда позволяющим Харону задерживать взнос на недельку. За это благодарный Йен, иногда подбрасывал ему информацию о бегах змееголовых ящеров.
Но сейчас Харбит никому ничего не должен. Банда Шона Плащеноса, правда так не считала, но на мнение криворуких громил Харону было наплевать. Не умеешь честно мухлевать - не садись метать картишки... во всяком случае, не садись против Харона. Крутые парни, в общем и целом с этим утверждением были согласны, но почему-то только в том случае, если сами не оказывались по другую сторону карточного стола. Поэтому периодически неугомонный Йен чувствовал себя будто внутри клубка из колючей проволоки: куда не сунься - везде недобрые взгляды и острые пики. В плотной связи с этим зарабатывание насущного хлеба нервным трудом профессионального каталы Харбит не считал особо надёжным. Время от времени большие боссы нет-нет, да приглашали его под своё тёплое крылышко, обещая сытую безбедную жизнь и покровительство. Но упрямому, и, может быть, слегка подозрительному Харону мерещилось, что крылья эти потяжелее свинцовых будут, а перья из них торчащие... Ох, уж эти перья... Лучше уж привычный колючий клубок. Его-то, худо-бедно он уже научился распутывать, пусть иной раз и обдирая кожу с пальцев.
Три бутылки толстого, тёмного почти чёрного стекла материализовались перед его озабоченным взором, вовремя отвлекая ненужных сейчас хмуроватых мыслей. И то, была бы причина кукситься? Ведь всё идёт хорошо... Н-да... насчёт "хорошо" - это конечно не совсем верно. Это розовый, ни чем не оправданный оптимизм. Но ведь и каких-то особых горестей на горизонте покуда не маячит. Так откуда беспокойство?
"От приближения  зрелости! - сам себя огорошил Йен и не подозревавший наличие у себя в голове хоть какого-то царька. - Пора становиться человеком, а не обитателем съёмной, сырой халупы размером с голубятню без перспектив и целей в жизни". От мыслей таких пугающе мудрых Харон даже пивом поперхнулся и зашёлся в приступе бурного кашля с обильным орошением всего вокруг пеной, слюной и слезами.
Городской залётный щёголь продолжил давать сольное представление, радуя местную, дремучую публику.
- Возьмите это...
Харон с изумлением разглядел через мутную слёзную завесу кусок белоснежной ткани. Его чуткое обоняние уловило тонкий аромат дорогущего мужского одеколона, чем, на краткое время совершенно парализовало все мыслительные процессы.
Какой-то незнакомый мужик осмеливается предлагать ему свою обсопливленную тряпицу!? Йен незамедлительно вскипел и тут же перестал кашлять. Отдышавшись и утерев рукавом своей охотничьей куртки, ненавистные слёзы (а помнится, недавно такое бесу советовал!) суровый столичный мужчина разглядел-таки, что платок, ему предлагаемый, чистоты совершеннейшей. А мужиков к нему подошедших - двое и они альвы. А намерения у них вполне себе благолепные. Нет, то есть о намерениях Йен, конечно ничегошеньки не знал: может они его вообще укокошить собрались сразу после того, как носопырку вытрут? Может у них у альвов этих самых пунктик такой - сопливых мужиков не убивать, пока божеский вид не обретут? Тут всякое быть может. Народов в мире тьма! И обычаев чудных не счесть. Ему ли обитателю улиц большого портового города об этом не знать...
- Пиво будете? - Не разобравшись в ситуации полностью, Харон решил сразу в бутылку не лезть.
- Отчего бы и нет? 
Альвийский аристократ, весь такой высокий, стройный лощённый, надменно-неприступный, отчего-то решил припрятать свой врождённый снобизм глубоко во внутренний карман. Он придержал серебряный эфес церемониальной шпаги и спокойно уселся на шаткий трактирный стул. Его телохранитель остался стоять рядом высоченной мрачной колокольней.
- Только я не уверен, что ваше финансовое положение таково... Простите, я не хочу вас обидеть, но это скорее я могу вас угостить. Пиво, кстати, в этой харчевне на удивление хорошее. Я только что его попробовал. Так, что скажете? Могу я вам предложить выпить?
Харон приподнял брови и равнодушно двинул рукой. Почему бы и нет, раз уж этот дворянчик сам намерен раскошелиться.
- Так в чём, собственно, причина такой трогательной заботы о моей скромной персоне? - Из вежливости отхлебнув заказанного альвом пива, задал вопрос Йен. - Платочек, дармовая выпивка, - он качнул бутылкой.
- Вы подозрительны, молодой человек. - Альв к своей бутылке пока не притронулся, а поставил руки на локти и, сложив их в замок, уткнулся в пальцы длинным носом.
Широкие, кружевные манжеты тут же смели со стола целую гору хлебных крошек. Да, народец этот сумеречный был приверженцем старины во многом, если не во всём. И здесь эти четыре альва в черных бархатных кафтанах с серебром, с маленькими воротниками-фрезами на шеях в старомодных ботфортах выглядели комично. Вот только насмехаться над ними никто из посетителей и не подумал. Вызывать гнев альвов все считали большим геморроем и шли на склоки с ними с некоторой неохотой. И пусть сейчас у чинно обедающей в харчевне четвёрки при себе не было их знаменитых копий и луков - из вежливости, а может из соображений удобства они сложили своё громоздкое оружие на крыше кареты, - но ведь шпаги, кинжалы и маленькие арбалеты у поясов при них. И всему свету известно, что кодекс чести истинного альва не запрещает ему пускать оружие в ход без всякого предупреждения.
- Вы подозрительны и это хорошо.
- Хорошо?.. - Йен чуть наклонил голову.
- Я намерен предложить вам работу, - просто объявил аристкрат, отлепив, наконец, свой нос от указательных пальцев.
- Работу... - Харон не спрашивал. - Это после того маленького недопонимания на дороге? Собственно этим происшествием моё знакомство с альвами, как народом вообще и с вами в частности, исчерпывается. Не слишком ли вы спешите с моим гипотетическим наймом?
- Хм... Недопонимание у вас возникло с моим кучером, а не со мной. Но это так - к слову. Наше с вами знакомство, если быть формалистом, не состоялось и по сю пору, поскольку мы друг другу так и не представились. Но если вы примете моё предложение - а я не вижу объективных причин для вашего отказа, - то я обязательно исправлю эту оплошность.
- Вы не видите причин для отказа... М-да... - Харон откинулся на спинку стула. - Я же не вижу, возможно, пока не вижу причин для согласия. Обрисуйте...
- Деньги, - просто сказал альв. - Много денег - это причина номер раз.
- Большое вознаграждение само собою предполагает хлопотную работёнку.
- Не без того. Лукавить не имеет смысла. Однако если мне удалось пробудить ваше любопытство, подробности... э-э-э ... нет... Общие сведения о работе я бы хотел изложить не здесь. Слишком много посторонних ушей. Было бы разумней продолжить нашу беседу в моей карете. И ещё одно: решение о вашем найме...
- О возможном найме, - уточнил Йен.
- О возможном найме, - согласился альв. - Я принял по одной весьма веской причине, - он для чего-то приподнял и осмотрел массивный медальон, болтавшийся у него на груди.
Ого! Вот это цацка! Да тут одна цепь стоит не считанное количество фунтов!
Но альв отдёрнул от медальона пальцы едва ли не с брезгливостью.
- И об этом тоже я не хотел бы здесь...
- Говорите, в карете?.. Что ж, до неё не далеко. Можно и пройтиться.
Харон поднялся, прихватил со стола пару пивных бутылок и расслабленной походочкой двинулся к выходу, за ним невидимым и неотвязным игривым щенком покатился почти ручной клубок колючей проволоки.
Несчастный маг до мозолей стёр свои пальцы, но проклятущий табак в трубке старосты даже не затлел.

Глава 3.

Причуда титулованной девицы.

Охрана альва обступила Харона плотным кольцом, как только он высунул нос из харчевни. Такое излишне предупредительное поведение парней с жёсткими рожами и причёсками конским хвостом у болезненно подозрительного Йена одобрения не вызвало и он схватился за старый верный солдатский револьвер. Бог знает, чем всё это могло обернуться, если бы лорд - а как его ещё навеличивать? - не успел перехватить руку порывистого человека.
- Спокойней, крутой парень... А вы - расступитесь. Он со мной.
Стылые рожи охранников теплее не стали, но отойти они соизволили... на пару шагов.
- А вы быстры, юноша, уже и курок взведён.
- Вы тоже, - вынужден был признать Харон, не ожидавший такой прыти от изнеженного аристократишки. - И хватка, как у бойцового пса.
Тот только тонко усмехнулся.
- Армейский пятизарядный револьвер, - произнёс он со знанием дела. - Не самовзводный... устаревшая модель. И не очень надёжная. К его точности так же есть претензии.
- На что-то более... модное, - Харбит не удержался и добавил в голос толику яда, - я ещё не заработал. К тому же я к нему привык. А что до точности? Тут я с вами соглашусь. Но ведь многое и от самого стрелка зависит.
- Возможно, если вы примите моё предложение, для вас многое переменится в плане финансов и вашего... э-э-э... полевого оснащения. Прошу вас...
За разговором они уже подошли к карете, и лорд успел отмочить штуку собственноручно открыв перед безродным ублюдком её дверь. Да-а, нужен ему Харон, ой, как нужен!
В карете был пассажир и вовсе не слуга аристократа. Уж слишком прилично он был одет и совсем не по странной альвийской моде. Да штырь ему в ноздри он и альвом-то не был.
Неизвестный господин, что развалясь занимал своей дородной персоной весь диван, принадлежал к тому же роду-племени, что и бродяга Йен Харбит.
Человек, путешествующий с альвом!? День чудес продолжался...
А душка-альв действительно оказался лордом. Лорд-посланник Жарх Несгибаемый при дворе его благочестивого величества короля арклодского Черза 1, в миру - Чери Лопоухого. Жарх представлял союз кланов, поскольку жёстко централизованного государственного образования альвы не имели в силу географического положения ими занимаемого, колючести своего национального характера, обидного недоверия к любому соседу и отсутствия в их языке понятия "гостеприимство". С альвами легко было ужиться... на почтительном расстоянии. Но вести международные дела им всё-таки было нужно. А это непростое занятие требовало хоть мало-мальски скоординированных действий.  Поэтому и появилось это странное объединение родов, не имеющее, кстати, даже определённого названия. Всё держалось исключительно на крепости альвийского слова. В нерушимости его сомневаться не приходилось. Ещё не было в истории случая, чтобы альв нарушил обещание, пусть даже произнесённое  в частном порядке по распитии бочки пива и со слезливыми обнимашками. Поэтому этот непростой народец обещалок направо и налево не раздавал.
Жарх устроился на диване рядом с нетитулованным гостем как-то очень уж запросто. И недоверчивый продолжатель сорного корня решил, что это только из-за соблюдения собственного удобства. Уж больно округл и упитан был ещё не представившийся пассажир; сухопарому лорду и тому пришлось бы ужаться.
Розовощёкий, налитой здоровьем господин, вскормленный отменными бисквитами, вертел в холёных пальцах, упёртую в пол трость с массивным серебряным набалдашником в виде лежащего единорога, несколько болезненно морщился, внимательно изучал Йена и не спешил начинать разговор. Лорд, ошарашив Харбита именем и титулом тоже умолк, выжидательно пялясь на округлого господина. А тот продолжал изучать Харона точно под микроскопом.
- Не надоело ещё? - грубовато поинтересовался объект детального исследования,  напоминая всем, что он не особо подходит на важную для науки роль подопытной крысы.
- Что, простите?.. - потешно оторвался от увлёкшего его занятия лучистый господинчик. И тут же, не дожидаясь никакой реакции от Йена, обратился к Жарху: - Друг мой, вы точно уверены, что он тот, кто нам нужен?
Лорд промычал что-то утвердительное, но с явными сомнениями в голосе.
- Эй! - Йен пощёлкал пальцами перед носами забывших об элементарной вежливости господ. Его окончательно вывела из себя эта манера двух прохиндеев разговаривать о нём так, как будто его не было рядом. - Я вообще-то здесь. И если вы не перестанете вести себя, как полные засранцы - я отчаливаю. Но сделаю это не раньше, чем зашвырну вас обоих во-он в ту лужу, в которой я сегодня уже искупал одного мерзкого беса.
Лорд надулся, как разобиженная мышь и гневно запыхтел, но рвавшиеся из груди чувства удержал. А кругляш с тростью вообще радостно заулыбался.
- Бес, говоришь?.. - и тут же снова обратился к Жарху. - Да, гонора ему не занимать... Всё-всё-всё, - отгородился он руками от привставшего Йена. - Немедленно прекращаю... Позвольте представиться, Кол Лейбер. Антиквар.
Кол! Трудно было подобрать имя более не подходящее к персоне его носителя. Но фамилию Лейбер Харон знал, пусть и понаслышке. С забавным персонажем столкнула его судьба в этой лесной глуши. Или... не судьба!? Настало время вступать в игру скаженному колючему клубку. А эта проволочная пакость никогда не заставляла просить себя дважды. Укол в растревоженный ум удался на славу:
- Фараон настучал!
Влиятельные господа удивлённо и вместе с тем уважительно переглянулись.
- Инспектор - как бишь его? - Кол в деланном раздумии попытался наморщить свой выпуклый блестящий лоб. Лоб воле человеческой не подчинился и продолжил нагло сверкать, словно выпуклое зеркало. - Троммель... Да, мистер Троммель не солгал нам о вас.
- Слишком длинный язык у этого Троммеля, да и у нашего околоточного не короче, - проворчал Йен, не особо осчастливленный такой своей известностью.
- А как вы, собственно, догадались? -  решился на вопрос альвийский аристократ.
- Я в случайность подобных встреч не верю, - отрубил Йен. - Ну, ладно, ещё на дороге... Там всё случается...
- Инцидент на лесном тракте действительно был случаен, -  честно признал антиквар. - Как и наша встреча в этой непрезентабельной забегаловке.
Скепсис, отразившийся на физиономии Харона, лучше всяких слов говорил о его простодушной вере всему сказанному.
- Хм... Да... Неловко беседа началась, - вынужден был признать мистер Лейбер. Давайте попробуем с самого начала... Итак...
Эта необычная парочка, сведённая волей обстоятельств, ими же была поставлена перед задачей отыскать человека, способного на многое, умеющего держать язык за зубами и...
- ...несклонного к шантажу. - К лорду-посланнику вернулась его врождённая суровость.
И если индивидуумов наделённых первыми двумя способностями в нищих кварталах Лангранда было хоть пруд пруди, то...
- ...людей, коих не сжирал бы червь алчности, оказалось ой, как не густо. - Мистер Кол всё-таки сумел сморщить своё лицо, когда вытягивал вперёд затёкшую ногу.
Так, ещё один непростой хромец. Не много ли таковых для одного бедного Харона?
-  А кто вам сказал, что аз есмь бриллиант бессребничества? - Харбиту припомнились его недавние размышления о собственном обеспеченном будущем.
Господа дружно развели ручками. Нет, никто из них не был доверчивым лопушком.
- Но и делом шантажа, по словам знакомых вам правоохранителей, невзирая на объективные трудности вашей жизни, вы всегда брезговали.
- Хм... - Йен не нашёлся, что сказать.
- И это ваше внутренне благородство, - мистер Лейбер не сразу выговорил последнее слово, - возможно, убережёт вас от многих и многих неприятностей... кг-хм... если вы выполните предлагаемую вам работу.
Тонкий намёк на толстые обстоятельства.
- Можно подумать, что моя кристальная честность гарантированно убережёт меня от пера в бок... после выполнения предлагаемой мне работы. - Детская розовая наивность с Хароном никогда не могла ужиться. - Работы, о которой я пока не услышал ровным счётом ничего. Господа, может довольно воду мутить? Я уже давно понял, что перед тем, как мы с вами здесь "случайно" встретились вы, из шкур вон вылезли, чтобы изучить мою подноготную.
- От пера в бок, как вы изволили выразиться, вас защитит моё слово. Во всяком случае, с нашей стороны вам ничего подобного не угрожает. А "здесь", - лорд указал рукой в сторону харчевни, - мы встретились совершенно случайно. Можете нам в этом верить. Но вы, верно догадались, - она планировалась. И - да, действительно в ближайшее время, и где-нибудь за городскими стенами. Но вышло, как вышло. У нас были дела на выезде. Ну и вот... не буду лукавить - я рад, что всё сложилось подобным образом. Почему?.. Я вам отвечу. Бес!
- Тоже ваша домашняя заготовка, натравить на меня ручную шавку?
- Отнюдь, - Жарх Несгибаемый подогнул колени. Мистер Кол Лейбер никак не мог отыскать удобное положение для больной ноги. - И поэтому я бы хотел понять, что же произошло. Как вам, человеку, к тому же напрочь лишённому магического начала, удалось разглядеть в этом пропойце-клерке беса? Что, рожа была чересчур жуликовата? Так вся эта чернильно-бумажная братия вся так выглядит...
Харон поёрзал на очень удобном диване. Проклятый колючий шар, да когда же ты отцепишься! Но два таинственных господина смотрели на Йена неотрывно, и, кажется, даже не моргая. Пришлось сознаваться:
- А хрен его знает.
Честнее ответить было нельзя.
- Вижу и всё.
- И давно это с вами? - мистер Лейбер блеснул любопытными глазками.
- Точно не знаю. Года три как...
- А что вы ещё видите или... можете? - лорд зачем-то снова тронул дорогущую висюльку на своей груди и не удержался, состроил досадливую мину.
Ох, как не хотелось Харону полностью раскрывать свои карты. Не в его это было привычках. К тому же непрекращающийся допрос уже порядком ему поднадоел.
- Может, перейдём уже к сути?
Жарх поджал губы и с некоторой неохотой всё-таки выразил своё согласие со справедливостью требования. Маститые и влиятельные джентльмены помялись, взглядами выспрашивая друг у друга кому из них будет ловчее начать и сошлись на том, что вступить нужно антиквару.
Мистер Кол Лейбер, эсквайр! Антиквар, поставляющий исторические редкости и диковины в коллекции самых известных фамилий королевства Арклод. Поговаривали, что его услугами не брезговали ни лорд-казначей, ни члены королевской фамилии, ни даже сам Чери Лопоухий. Чем таким занимательным этот хромоногий колобок мог потрафить монарху, Йен даже знать не желал. От политики, - а всё, что имеет хоть минимальное касательство до сановитых господ, неизбежно отдаёт затхлым политическим духом, - Харбит всю жизнь бегал, как чёрт от ладана. Ещё мистер Лейбер был известен своей причудой разгадывать старинные загадки, касающиеся исключительно захороненных кладов. Такое вот примитивное хобби. Поговаривали, и не без оснований, что найдя парочку этих самых кладов, он и приобрёл своё оч-чень нескромное состояние. К слову о состоянии... Антиквар жил на широкую ногу, плюс расходы на удовлетворение самых странных запросов сильных мира сего - попробуй, отыщи статуэтку богини порока, изготовленную из цельного изумруда и украденную при доставке свихнувшимися сектантами-евнухами, где-то в песках другого континента. Милейший и такой простодушный антиквар её нашёл, не покидая собственной каминной. Так вот, финансовые свои дела эсквайр Кол подправлял, когда того требовали обстоятельства, тем, что продавал всем желающим разгаданные им ребусы. Охотников до такого товара всегда было с избытком. У мистера Кола Лейбера была РЕПУТАЦИЯ! Он практически не ошибался. А успех экспедиций, жадных до сокровищ авантюристов? Что ж - это уже на риске клиентов.
- Ещё я обожаю музыку виолины и сам немного музицирую...
Вот так поворот! Йен почувствовал себя пойманным за руку воришкой.
- Не удивляйтесь, молодой человек. Никакой магии в этом нет.
Пришлось скромно прокашляться. Уж в отсутствии колдовства Харбит был железно уверен.
- Просто вы излишне пристально ко мне присматривались. Тут любой бы догадался, что вы перерываете в голове все известные обо мне сведения, точнее - сплетни. Итак - к делу... Если вами будет дано согласие и... кхм... подписан соответствующий документ о неразглашении...
Харон равнодушно развёл руками. Бюрократия - обычное дело. Интересно другое: откуда этой парочке известно, что он умеет писать, фараоны его квартала об этом ни сном, ни духом?
- ...то вам предстоит отправиться...
Шар колючей проволоки обвил Йена неразрываемой паутиной и добрался до самого сердца:
- Дайте угадаю. В Сумеречье!
Колобок и Жердь снова затеяли игру в гляделки. Будь проклята твоя интуиция Харон.
- Ладно, бес с вами, - Харбит был вынужден смириться с очевидным. Выкладывайте, что и где я должен там отыскать и доставить?
Оказалось, что всё несколько сложнее.
- Что доставить? - Жарх снова поджал губы. - Это по части мистера Лейбера. - Для меня гораздо важнее, что бы вы нашли и доставили кого-то...
Дело с самого начала стало выбиваться из ряда привычных. Ещё можно было открыть дверь и ускакать в леса счастливым, беспечным зайчишкой на радость зубастым хищным тварям. Но вместе с обострённой колючей интуицией в бродяге Йене Харбите не очень счастливо, но всё-таки соседствовало неуёмное любопытство.
- Девицу? - ляпнул он первое, что пришло в голову.
Сухие губы альва превратились в почти исчезающую нить:
- Девицу?.. Гм... Мистер Лейбер?..
- Да, девицу тоже, - кивнул антиквар. - Обязательно в целости... кхм-кхм... насколько это возможно при сложившихся обстоятельствах.
О, как всё оборачивается!? Любопытство Йена захлопав в ладошки, запрыгало на одной ножке. А интуиция окатила его сердце снежной, холодной до гусиной кожи волной: берегись!!
- При них ещё есть слуга, - продолжил лорд. - Точнее, он так представляется. В действительности же - это очень сильный чародей умеющий, к тому же, недурно владеть кинжалом, пистолетом и не брезгающий ядами.
Какой занимательный дядечка. Прямо добрый волшебник из детской сказочки на ночь.
- Но, сдаётся мне, что с ним вы совладаете.
Альв взглянул на Харона, как-то очень странно. Показалось тому или же в глазах лорда мелькнула мольба?
- Что за парочка? Опишите... - кажется, кто-то уже принял за Йена решение.
В его ладони оказалось сразу два уже раскрытых медальона. На портретах были изображены молодые люди... Стоп! На одном - альв, как две капли воды похожий на собеседника Харона. Йен понимающе кивнул:
- Ваш сын. С этим понятно. А дамочка?..
- Дочь лорда-канцлера! - Антиквар произнёс это премиленько улыбаясь и сложив на округлом животике холёные ручки. - Я его официальный представитель в этом, как вы уже поняли, чрезвычайно щекотливом деле.
Опа, политика! Большая политика!
Харон услышал, как щёлкнули челюсти стального капкана, накрепко - не дёрнуться, - защемляя его самое чувствительное место.
- Девочка совершила ошибку, - свободно лилась трель добряка-антиквара.
- Хороша ошибка! - ощетинился альв. - Соблазнила моего сына - и дёру. Колдун ещё этот за ними увязался. И артефакт спёрли. Да ещё какой!! Из самой королевской сокровищницы уволокли диадему Мёртвых! А потом не придумали ничего лучше, как рвануть в Сумеречье. Теперь вы понимаете, что на вопрос: где находится эта троица и реликвия? - мы не можем дать точного ответа.
Шомпол тебе в глаз, проклятущий альв! Ещё и дорогущая магическая цацка до кучи! Дело изначально выбивалось из ряда обычных для Харона художеств, а теперь и вовсе утратило сияющий ареол романтического приключения.
- Всё это, к моему великому сожалению, чистейшая правда. - Мистер Кол, наконец, перестал улыбаться.
- А почему бы вам, и аристократическому папаше великосветской вертихвостки не обратиться к профессионалам тайного сыска, а не к такому бродяге, как я?
До чего разумный вопрос. Только Йену казалось, что задал он его с бо-ольшим опозданием. Надо было ещё там, за столиком в харчевне, озадачить им альва и сразу по получении ответа сматывать удочки. "Нет, - ясно высветилось в мятущемся уме Харбита, - скорее всего, и тогда было уже поздно".
- Политическая обстановка ныне такова, - занудил мистер Лейбер, - и отношения между фракциями парламента столь напряженны, что лорд-канцлер счёл неловким обращение к шефу тайной полиции, поскольку тот принадлежит душой и телом к противникам моего работодателя. И если бы он или его люди пронюхали об этом... э-э-э... инциденте, то на ближайших выборах партия короля, к которой примыкает лорд-канцлер, обязательно потеряла бы места в парламенте. Это вкратце и без подробностей... Так что нам всем нужен... э-э-э... независимый агент. И вы на эту роль подходите, как нельзя лучше.
Ага, если с улиц столицы исчезнет безродный отщепенец, кто же это заметит?
Йен болезненно сморщился. На неискреннюю озабоченность тощего упыря и толстого людоеда печалью в его взоре, пришлось фальшиво сослаться на зубную боль.
- Я не хочу, - альв, видимо, решил забить последний гвоздь в крышку гроба. - Я не хочу вас излишне напрягать (да, ну, заботливый ты мой, не тяни, добивай уже!), но это дело находиться под неустанным контролем Самого, - Несгибаемый ткнул длинным острым пальцем куда-то вверх. - Ну, так вы согласны?
Похоже, что согласие несчастного Йена с самого начала было простой и ничего не значащей формальностью.
Действительно, капкан!
Харон сдавил пальцами виски и плотно зажмурился:
- Конкретизируйте задачу...

Глава 4.
Попутчики были не обязательны, но...

Белые холёные пальцы так и этак крутили большущий перстень с сапфиром и тончайшей вязью заклятия, сокрытой в сложном узоре платиновой оправы. Мистер Кол Лейбер недовольно надувал сочные губы и недоумённо фыркал.
- Это вообще как!? Как такое могло случиться? Я ведь за этот камень целое состояние отвалил. Мне его не абы кто мастерил - сам Фондиус Златорукий, великой силы и огромных знаний чародей! Да у него за последние два века ни единого прокола. Он у самих монархов в большом почёте. А тут... Нет, расскажи я ему о произошедшем, так он меня на смех поднимет или в нечистоплотности обвинит. Булыжник. Теперь это просто красивый булыжник. И что мне с ним делать? Как простое украшение загнать ювелиру? Да я за него и десятой доли его прежней цены не возьму.
Развалившийся на диванных подушках Жарх Несгибаемый только мрачно отмалчивался. С его нагрудным амулетом тоже произошло неладное. Магия, отводящая стрелу и пулю, иссякла бесследно, и теперь на тощем его пузе возлежало полтора фунта золота и драгоценных камней, совершенно ни к какому делу непригодных. Разве что, как пращу использовать для повержения во прах полумифических горных великанов.
- У вас, мистер Лейбер, артефакт для чего создан был? - наконец не выдержал альв человеческих страданий.
- Яды в еде, питье и воздухе определял и нейтрализовывал. Штука при моей жизни  совершенно необходимая. Столько вокруг явных и скрытых недоброжелателей. А я теперь перед ними беззащитен, аки младенец.
- Да, большая потеря, - дежурно буркнул лорд. - А скажите-ка мне, мистер Лейбер, у какого чародея вы брали консультацию по поводу нашего нового, мать его в душу, друга?
Кругляш повёл покатыми плечами и с неохотой назвал имя. Брови альва тут же поползли вверх. Фрагг Буреносец! Да, о связях антиквара ходили легенды, но убедиться в этом самому...
- Фрагг Буреносец принял вас в своей резиденции!? - Самого-то лорда посланника капризный и влиятельный чародей в упор не замечал, полностью игнорируя присылаемые ему визитки.
- Нет. Он был настолько любезен, что посетил моё скромное обиталище лично.
Опа! Антиквар заработал сразу три очка!
Миляга Кол ничуть не лукавил и не красовался; Фрагг Буреносец действительно изредка забегал к нему в гости, так... по-приятельски, музычку послушать. У мистера Лейбера пятая симфония Жакаро ди Сибела очень недурно выходила. Вообще Кол был бы способен выступать со своей виолой соло на любой... ну почти любой сцене королевства и, наверное, полуострова. Во всяком случае, сам он в этом был абсолютно уверен. Но, руку на сердце, положа, Буреносец, когда расточал похвалы его таланту, всё-таки слегка лукавил. И полубожественные переливы виолы в руках Кола Лейбера были далеко не главной причиной их встреч и бесед.
Информация! Именно она правила цивилизованным техногенно-магическим миром. И мистер Фрагг любил быть в курсе всего. А мистер Лейбер умел, - если, конечно, считал нужным, - заполнять иногда возникающие пробелы. Двух этих очень сложно сотканных джентльменов ни в коем разе нельзя было назвать друзьями. Но знали об этом только они двое. Мистер Лейбер был абсолютно убеждён, что когда-нибудь, и скорее раньше, чем позже, их интересы обязательно столкнутся лбами и не чурался накапливать взрывоопасный компромат на этого лояльного ему музыкального критика. А мастер Буреносец,  не то чтобы лелеял мечту раздавить, как клопа, этого упругого кругляша, но вполне допускал мысль, что такое возможно в не очень отдалённой перспективе. Два слишком влиятельных теневых игрока на одном поле. Им трудно было ужиться. Однако, пока это удавалось, на зависть многим, включая в их число и одного лорда-посланника.
- Мастер Фрагг, - продолжил Кол, - был так любезен, что поделился со мной некоторыми сведениями. И по их осмыслении, я и пришёл к выводу, что чёртов баламут Йен Харбит по прозвищу Харон... кхм... наверное...  может быть... учитывая сложившиеся обстоятельства... может оказаться не бесполезен нам с вами.  М-да... но полной уверенности я до сих пор не испытываю. Хотя, при личном, пусть и кратком знакомстве, он произвёл на меня впечатление.
- И какое же? - Несгибаемый чуть склонил свою гордую голову.
- Э-э... сложное. Интересный он человек, этот самый Харон. М-да, а перстенёк действительно только на продажу ювелиру. Кстати, многоуважаемый сэр, не поторопились ли вы с известием, что намерены отправить с Йеном в это непростое путешествие одного из своих людей?
Лорд Жарх досадливо поморщился и в раздражении громко хрустнул пальцами.
- Хорошо хоть одного навязать удалось. Он оказывается большой упрямец, наш Харон.
- Я не о том спрашивал... - вся бархатистая теплота вдруг испарилась из голоса мистера Лейбера, антиквара.
- Я понял, - буркнул альв, признавая свой маленький промах. - Нужно было поставить его перед фактом в самый момент отправления в экспедицию. А так...
- А так вы, сами того не желая, дали ему повод сформировать собственную группу. Просто, для страховки.
- Но ведь я дал ему своё слово. Нельзя же быть настолько недоверчивым к... Ну, к нам...
- А вы бы, Жарх. Вот лично вы, нам бы доверились, не знай вы наш тандем заранее?
- Гхм...
- Вот и я тоже бы засомневался. Так что кое-кого, невзирая на запрет о разглашении сведений, я бы с собой пригласил в противовес навязанному вами альву. К тому же есть ещё один заусенец: я-то ему никаких обещаний, кроме денежных, не давал.
*     *     *
Лангранд был городом, разросшимся, как короста на месте впадения реки Троуз в Свинцовое море; утопающим в грязно-сером тумане и чаду. Испорченный воздух - плата за технический прогресс и прорывы в области экспериментальной и практической магии. Верфи, металлургические заводы, лаборатории алхимиков и магов-изыскателей будто устроили между собою безумное соревнование кто больше изрыгнёт из своих недр ядовитой гадости в атмосферу и без того уже отравленного города. Впрочем, обитатели богатых кварталов находящихся довольно далеко от промышленного района, до сих пор проживали в относительном благополучии. Лишь изредка морща носы из-за слишком резких ароматов, исходящих из алхимической кухни какого-нибудь особо влиятельного колдуна. Но, поскольку, чародеи из кожи вон лезли, чтобы всячески ублажать сильных мира сего, то и они, в свою очередь, готовы были принести небольшую жертву и чуть-чуть потерпеть малое и кратковременное неудобство.
Да, социальная пропасть в арклодской державе была широка и глубока. Наверное, об этом думал Йен Харбит, старательно обходя помойную лужу на выщербленной мостовой и вдыхая тошнотворные "благовония" улицы Медной Лилии. Ему-то, порождению этой клоаки, и представить невозможно мучения какой-нибудь жеманной девицы, дочери лорда-охранителя,  начальника столичного гарнизона, когда из лаборатории папочкиного ручного колдуна случайно выползет один-единственный белёсый дымовой клуб - следствие наговора для привлечения женихов, втравленное в её ожерелье. Страдалице и личико не сморщить от быстро разгоняемого чародеем резкого духа - как бы морщинки на лбу не появились!  Поневоле приходиться весь день донимать домочадцев особо сильной, пусть и совершенно небожители притворной мигренью. Душевно жаль, бедолагу.
То ли дело в закоулках Медной Лилии!? Иди себе, как хочешь. Гляди только ногу в канаве не сломай. Не хочешь или уже не можешь идти - лежи, как во-он тот бездомный тощий мужчина  с бледно-фиолетовой кожей и чертами лица, в которых присутствуют признаки десятка рас; причудливы, бывают взаимоотношения в кварталах Полукровок. Здесь можно делать всё, что твоей душе угодно. Не забывай только поглядывать на тускло-жёлтые небеса. Нет, вовсе не в ожидании неминуемой божьей кары, небожители на расправу обычно ленивы, а из разумной предосторожности. Зазеваешься на мгновение, и весь день будешь благоухать ароматами чужого ночного горшка. К условностям вроде вежливости, гигиены или такому пустяку как неприкосновенность личности в этих краях отношение игривое. Вон из щели, которую и переулком назвать язык не повернётся, выглядывают чьи-то озорные глазёнки; девчушка лет семи: милое создание. На первый взгляд чистый ангел в слегка потрёпанном, но чистеньком платьице. Само очарование. Если не знать, что кроме неё в сумраке узенького прохода между домами скрывается полдюжины подростков, готовых в любую секунду напасть на одинокого прохожего, срезать его кошелёк и самого выпотрошить, коли в подпитии или силёнкой не благословлён, просто так забавы для.
Они не страшны Йену Харбиту. Он здесь свой. Эта клоака его родной дом. Конечно, сейчас он стал человеком респектабельным, имеющим крышу над головой ещё и с видом на соборные купола. Но корней своих, пущенных в этой трясине, он не позабыл и не оборвал. Во-первых, Харон не сноб. А во-вторых, ему частенько приходиться возвращаться домой именно этой улицей. Так что прерывать старые связи не стоит, хотя бы из разумных опасений нарваться на искромётный диалог на местном колоритном жаргоне с плохо прогнозируемым его финалом. Да и для работы полезно. Медная Лилия - кладезь информации, если знать, у кого спрашивать.
Старичина Доз, который стариком ещё не был, а приобрёл кличку за чрезмерную сутулость, встретил Харбита щербатой улыбкой. Она стала ещё шире, когда Йен ссыпал ему в ладонь плату за жильё.
- Здесь много, - прошамкал страхолюдный домовой, чьи уши были плотно задрапированы длинными седыми патлами, отросшими по бокам его шишковатой башки. На остальной голове, размером с пивной котёл волосы отказывались расти категорически. Соскальзывали?
- Аванс на следующие две недели.
- Куда-то отчаливаешь? - Доз не надеялся на подробный ответ, но спрашивал не из праздного любопытства.
- Да. Работёнка подвернулась. Боюсь, хлопотная.
Старичина оттопырил толстую нижнюю губу.
- Добро. За комнатками я присмотрю, чтоб не обнесли. Помощь нужна?
Сам Доз в чужие дела нос не совал. Но занимая такую ответственную должность в не самом благополучном месте в мире, он поневоле узнавал некоторые аспекты жизни своих квартирантов.
- Я краем уха слышал, что монастырь Одриина Воителя, снова отпустил Железяку на вольные хлеба.
Харбит не сумел подавить смешок:
- Кончилась, стало быть, его епитимья за прегрешения, взятые на душу во славу веры.
Доз ощерился и вовсе бессовестно, отчего стал похож на похабного извращенца.
Монахи ордена Одриина Воителя кротостью нрава и поведения смиренностью вообще не отличались, ибо принадлежали к братству воинствующему. Этакой церковной армии головорезов, подчинявшихся только своему настоятелю и верховному богу. Уклад  ордена был жесток по части наказаний за проступки, но в уставе своём, на шкуре изничтоженного инкуба писанном, предполагал многие послабления для братии, находящейся на служении в миру.
Железяка был божьим бойцовым псом, многократно проверенным в деле. Йен кивнул. К этому фрукту действительно стоило зайти. Поговорить о том, о сём, да и пригласить к участию в той авантюре, на которую он уже подписался, протестуя против этого всей печенью. Кто-то ведь должен прикрывать ему спину. Не надеяться же, право слово, на пристёгнутый занудой-лордом хвост. Спору нет, альвы - вояки, что надо. Но ведь альв чужак. И как на него положиться?
"Решено, - подумал Йен. - Железяку надо вербовать. И сделать это нужно ещё сегодня, а то он парень известный. Глазом моргнуть не успеешь - перекупят". Харон тяжело вздохнул, - медным тазом накрылся вожделенный отдых, - и стал подниматься по скрипучей лестнице. Да, недолог будет его визит в родную голубятню. Дел предстояло ещё много. Дай бог к ночи управиться. Делом первым нужно было сгонять к Бро, холмарю-оружейнику. Огневой запас требовал экстренного пополнения, да и ружьецо, отданное ему на хранение, теперь может пригодиться. Далее - харч. Без него ни один уважающий себя мужчина в дорогу не тронется. Пиво! Ну, сколько-то надо прикупить. Но с этим продуктом всегда возникают сложности: сколько его в запас ни бери, всё равно, больше чем на пару дней не хватает.  Многократно проверенная истина! Что ещё... Ездовой зверь - не проблема. Уже договорено. Дзакуир Сквалыга обещался давешнего панцирника для него придержать. Дзакуир, конечно, тот ещё пройда, но в этом деле он Харона пока не подводил. Сказал - придержит, значит, так оно и будет.
По причине обширности прорех в своих карманах, Йен не мог содержать собственную ездовую скотину. Приходилось арендовать, когда того требовали обстоятельства, платя за это втридорога, и получая в довесок слюнявое брюзжание вечно недовольного жизнью Дзакуира, легализованного в столице троглодита. Им он кого угодно был способен довести до состояния полной невосприимчивости мира. Но Харон его терпел. Что делать - издержки профессии свободного художника.
Куртка, повешенная на вешалку, благополучно свалилась на пол: петелька порвалась. Йен не стал её поднимать. Лень было нагибаться. Его манила кровать с тощим, но таким желанным матрацем. Дьявол! С каким удовольствие он бы сейчас услышал скрип проржавелых пружин.
Полусапоги долой. Ногам нужен роздых. По городу можно шляться и в ботинках, пусть и ношенных, но ещё не просящих каши. Пояс с револьвером - на маленький шаткий столик. К чему ему большой дубовый мастодонт? Бухгалтерию он не ведёт. Шумных компаний не собирает. Да и не войдёт в его клетушку ничего по размеру большее, чем журнальный столик, на которых в элитарных клубах перед джентльменами складывают вечернюю прессу.
А-ах... хорошо. Кровать всё-таки сумела соблазнить Йена Харбита. Он даже задремал. Но уже через полчаса встрепенулся и с неохотой восстал с королевского ложа. Ведро для воды оказалось удручающе пустым, как и умывальник. Что ж к Железяке придётся тащиться с неумытым рылом. Ну да ничего, он парень понятий простых - поймёт. Харон кое-как пригладил непослушные вихры, шалопайски, чуть набекрень, нацепил старенькое охотничье кепи, - в шляпе по городу ходить не с руки, местная братия в пижонстве заподозрит, застегнул на плоском и твёрдом животе много раз чиненный пояс с кобурой, поднял с пола видавшую виды, когда-то бывшую тёмно-зелёной, а ныне цветов неопределяемых, куртку и для бодрости резко выдохнул. Рыцарь в залатанных доспехах был готов к совершению подвигов во имя собственного светлого будущего. Да, главное - найти цель в жизни, а неприятности найдут тебя сами. 
Мастерская холмаря находилась довольно далеко от места проживания самого достойного из ланграндских авантюристов. Через десяток кварталов нужно было пробираться петляя в немыслимых лабиринтах самостроя и  отрявкиваясь от настырных побирушек. Публика с зубами поострее, по раннему времени из своих нор ещё не повыползала, но отдельные, самые оголодавшие личности  уже высовывали свои носы из сырых заплесневелых углов, точно озлобленные на всех и вся крысы.
Без дубинки, ножа, револьвера или особой репутации соваться в  эти воровские кущи нечего было и помышлять. Револьвер у Харона естественно был при себе, а репутация, как оказалось, уже бежала впереди него.
- Могла бы и поубавить прыти, - раздражённо бурчал он себе под нос, припомнив с какими непростыми бобрами свела его известная в Лангранде шутница Лори Затейница, богиня удачи.
От сурового дядьки тут же порскнула в разные стороны стайка чумазых пострелят, возмечтавшая чисто из детского любопытства прощупать его карманы. Для этих уличных бродяжек авторитетов не существовало, но кому захочется связываться с вооружённым злобным типом выше шести футов ростом и разговаривающим сам с собой. Ясно, что у парня не всё в порядке с головой. Такому отнять жизнь у малолетнего воришки проще, чем высморкаться.
Конечно, до берлоги Бро можно было бы добраться и с иной стороны. Но для этого пришлось бы делать большой крюк через половину города и пересекать два моста. Один, из которых мост Святителей, имевший в народе прозвание Коромысло Святош, за свой несуразно взгорбленный профиль, был платным. А Йен ещё не обзавёлся таким количеством деньжат, чтобы раскидывать их направо и налево. Бедность может сделать человека неоправданно скупым. До такой степени Харбит ещё не дошёл, но некоторая прижимистость в его характере проявляться уже начала. И это ему категорически не нравилось.
- Обратно на извозчике поеду! - принял он героическое решение, тщетно пытаясь отряхнуть с подошвы отвратительный котях собачьих испражнений. - И чёрт с ними, с потраченными на мосту медяками. В конце концов, именно благодаря стараниям служительницы церкви я в младенчестве не загнулся от детских хворей.
Спору нет, Страждущие во Благо делали много добра. И, в отличие от целой тучи других орденов, вершили его с истинным бескорыстием.
"Нужно будет, что-то пожертвовать сёстрам. - Йен надумал собственноручно выкорчевать проросшие всходы омерзительной скаредности. - И сестру... матушку Марту навестить, - неожиданно дрогнул он сердцем".
- Завтра с самого утра, - постановил Харон. - Пусть благословит перед дорогой и свиданием с парочкой богатеньких людоедов.
Впереди возникло массивное, изрядно прокопчённое здание с несколькими безбожно чадящими кирпичными трубами.
- Здорово, мастер Бро! - во всю силу своих лёгких заорал Йен Харбит, только переступив порог и стараясь перекричать металлический шум технологического ада.

Глава 5.
Бесово коловращение.

Из подвала обветшавшего рыцарского замка Пух-хест выбрался в настроении неопределённом. Прихрамывая сильнее обычного, он как-то кривобоко шагал по плохо выметенной садовой дорожке к густым зарослям, в которые превратился некогда роскошный сад. Мистер Дэвон неестественно до позвоночного хруста вывернул шею, чтобы неугомонный бес в последний раз сумел посмотреть на величественное, даже в своей не лучшей поре, строение.
- Подзапустило семейство благородных бездельников и вертопрахов своё родовое гнездо. Подзапустило, - мистер Дэвон осуждающе чмокнул лиловыми губищами. - Эх, а я бы его прикупил. Чес-слово прикупил бы... И дело-то ведь не особо хлопотное; графинюшка, старая перечница, ликом и телом уже давно на мумию похожа, а всё туда же, так и норовит согрешить плотски с кем ни попадя. Тьфу, срамота. Даже мне, бесу, совестно делается. А племянничек её?.. Тоже личность презанятная. Негде пробы ставить на ворюге, казнокраде и... И любым пороком его награждай, не ошибёшься. Э-эх, судьбина моя криво сшитая!
Последнее горестное восклицание мистера Дэвона было вызвано тем, что проклятущий демон Исфермель - его куратор в Лангранде, сам положил глаз на это имение, и строжайше воспретил всем своим подчинённым заключать контракты с этим прогнившим насквозь семейством. Поди, ослушайся его! Тут же начальству кляузу накатает. А ежели его в имущественном вопросе на вороных прокатить? Нельзя сказать, чтобы Пух-хест не думал, как бы Исфермеля с носом оставить. Думал, конечно, иначе каким бы он был бесом. Да, ангел его порази, он прямо сейчас об этом думает! Хотя, лучше бы соображал, как бы с собственными делами разобраться. Но Исфермель - демон, от самой сути своей. А Пух-хест?.. М-да, нет кайфа в лайфе, хоть фэйсом об тэйбл. Но мечтать-то ведь не запретишь. К тому же, пусть и чисто теоретически, возможность заполучить воплощённое в камне меркнущее великолепие, всё-таки остаётся. Скажем, если ему, Пух-хесту пофартит заполучить такую душу... такую!.. Или обжулить собственного куратора. Или, вот вариант - куратор от хворей ласты склеит. Н-да, возможность слишком уж теоретическая.
Пух-хест разглядел среди совершенно одичавшей растительности,  кирпичный забор, а в нём маленькую кованную калиточку. Уходить отсюда не хотелось, но дела того требовали настоятельно.
...Человеческие, неискоренимые пороки, точнее неумение или не желание их обуздать, вот та замочная скважина, через которую демоническая гниль захватывает беззащитную в своей наготе душу. Исфермель был большой дока по части соблазнения и, главное, долговременного контроля определённых индивидуумов, до поры не внесённых им в писки окончательно загинувших.  Он вообще был большим буквоедом этот тщеславный и властолюбивый демон, мечтавший когда-нибудь занять место в Свите. Потому три года назад он и взял на карандаш беса-неудачника Пух-хеста. Точнее обратил своё внимание на один факт из греховного жития этого обормота - провальную, во всех отношениях, сделку с богом справедливого воздаяния. Чем-то она его зацепила. Чем? Исфермель ни за что бы не ответил... во всяком случае, по началу. А вот после проведённого расследования и взятия за грудки владельца "Сумеречья", монстра Жабоуха, демон уже восхвалял свою проницательность. Да - история выходила занимательная. Хотя, что в ней к чему для него понятнее не стало. Одно было ясно - Иуллорон сжульничал. Пусть для шефа всех справедливо воздающих - это и не особо великий грех, - кой-какие поблажки для справедливо мстящих имеются, - но всё-таки ожидать подобного от бога, не каждому в голову взбредёт. Хотя, признаться, мутны скрижали Одрииновы, сей пункт обмусоливающие. Сам чёрт в них ногу сломит.
Демон Исфермель в богословии был не силён. Он - практик. И пусть не сразу, но понял, как обвели вокруг пальца мелкого беса Пух-хеста; ему просто отвели глаза, как дитяте малому, подсунув пилюлю с наговором. Он ввязался в спор, будучи полностью уверенным, что лишает человека его магических способностей. Такое возможно, если смертный с магией знаком едва-едва и большой внутренней силой или знаниями не обладает. Но у якобы случайно выбранного из толпы смертного Йена Харбита никаких способностей от родясь не было. Да-а, заморочил пьяненький Иуллорон беса. Развёл на заключение липового контракта. Аферист! Так может, и не такой пьяненький он тогда был, каким хотел показаться? И чем таким таинственным бог вознаградил безродного бродягу? Тогда, три года назад Пух-хест ничего вразумительного на этот вопрос ответить не смог и за проигрыш Иуллорону, ожидаемо отправился в дьявольскую метрополию, получать свою порцию горячих профилактических компрессов. А демон остался в мире людей и на какое-то время, и думать забыл о каком-то там Харбите-Хароне. Но периодически кое-какие слухи об этом беспокойном человечке до его ушей доходили. Но всё из области мелких человеческих проказ. И вот опять... Бес Пух-хест из преисподней вылупился и надумал обидчику счёт выставить, а тот его мордой - в лужу. Но даже не то странно: бесёнок не особо силён. Удивительно другое: не знавшийся с магией человек беса под личиной разглядел.
- Что-что?.. - не поверил услышанному Исфермель, когда Пух-хест притащился к нему с жалобой на людской произвол.
- Говорю, увидел меня, не устрашился ничуть и давай ругаться... грязно, беспредельщик. Исфермель, он даже не удивился, будто появление беса или демона для него... Страшно вымолвить... Для него привычно. И добро бы пьяным был, а то ж тверёз, аки младень, только суп и жрал не остановимо. Куда катиться мир, Тёмный, если смертные перестают нас за силу почитать? Что вообще происходит?
Мелкий бес, в простодырости своей, может, и слегка истерично озвучил мысль, закопошившуюся в уродливой демонской голове, но ведь баял-то правду.
- А ну, цыц! - Потеря лица в планы Исфермеля не входила. - Прекрати блажить. Давай разбираться.
- Чего там разбираться!? - завопил Пух-хест. - Ясно, как божий день, - кончать его надо.
- Ты, ботало, звони, - Исфермель принял образ рогатого дымного столба, - да меру знай. Кто тебе, лишенцу, право такое дал в обители нашей имя Его произносить?
- А чё я такого сказал? - Бес не осознал, в чём провинился, но на всякий случай поджал остатки хвоста.
- Божий день!!! - прогрохотал демон. И тут же со страхом захлопнул безразмерную, клыкастую варежку. - Ну вот и меня до греха довёл. А что если Одриин услышит, да заявится в нашу скромную обитель самолично, просто глазом глянуть, кто тут такой языкастый не боится его имя всуе поласкать и нас узрит? А за ним, как пить дать и наш Князинька приволочётся из ревнивого любопытства. Ты ж знать-понимать должен, как они друг дружку жалуют-почитают. Вот тебе и мировой кабабум. Ну мир-то может, и устоит - орешек крепкий, на совесть сляпан. А вот нам с тобой горячо придётся. Тебе-то уж точно хана. Я всё-таки демон, пусть и не архи. А твоя шкура и в базарный день даже с доплатой с прилавка не уйдёт. Мех-то, крысиный, в цене никогда не бывал. Обделался? Эт правильно... Давай-ка, лучше носа особо не высовывая, займёмся делами нашенскими, делами скромнейшими. 
Исфермель, слегка успокоившись, вновь принял форму красавца мужчины, неизменного предмета вожделений хозяйки поместья.
- Сам я с этим подозрительным Йеном Харбитом возиться не стану - не мой калибр, мелковат он для меня. Но тебе кое-чем пособлю. Есть у меня на примете человечек один занятный. Маг силы впечатляющей! Он вроде бы и не наш ещё... гм... а вроде бы и наш уже. Я его Полумраком зову. Для конспирации. Дам я тебе его адресок. Сегодня же можешь его навестить. Изложишь ему всё в подробностях, ничего не упуская. Он дядька головастый, и страсть, как всякие загадки любящий. Хлебом его не корми, дай какую-никакую магическую задачку. Ночи спать не будет, покуда не решит. Я его на этой-то любознательности в сети и уловил. Узла последнего ещё не завязал. Однако и до этого недалеко.
Исфермель метнул свой длинный, чёрный язык к противоположной стене подвала. Смахнул с неё большого, жирного паука и с аппетитным похрустыванием - у Пух-хеста даже слюнки потекли, - его скушал. А потом скептически и с налётом презрения оглядел тщедушную и сутулую фигуру мистера Дэвона.
- М-да, отвратно. Ты бы хоть перед визитом к достойному сэру костюмчик поменял что ли. Очень уж он у тебя затасканный. Вон и ухо уже отвалилось.
Хитрющий, как все бесы Пух-хест добавил в тухлые очи клейкий сироп и стал смахивать на побитую дворняжку. Таким видом можно было разжалобить  и ростовщика. Хотя, нет. С ростовщиком всё-таки перебор, как и с демоном. Исфермель не купился. Но понял всё правильно.
- Ох, до чего же ты мерзкий люзоблюд, - с отвращением вытолкнул он из себя. К тому же совершенно обленившийся. Чем ты занимался последние три года? Пузо чесал на родине?
Бесу вовсе не хотелось припоминать адский спа-курорт и процедуры, коим подвергалось его хиленькое тельце, поэтому он не ответил, лишь добавил искательности во взор.
- Ладно, замахал на него руками демон. - Серафим тебя вылюби! На что только не пойдёшь ради истинно греховного дела... Есть у меня достойный кандидат. Но ты мне будешь должен.
Быть должным демону - счастье из особо сомнительных.  Однако выбирать бесу не приходилось. Он собрался с духом и кивнул рогатой башкой соглашаясь.
- Только тушка должна быть крепкой. Харбит парень резкий.
Демон лишь пожал плечиком. Его подобные заботы не тревожили.
- Тушка что надо. Зуб даю. Не без закидонов, конечно.  Строптив, но вполне... Короче для этой задачки он в самый раз. Только... Пить ему много не позволяй. До определённого момента ты его контролировать сможешь. Но если не уследишь, и он хватит лишку, то в него точно бес вселяется... хе-хе... Фигурально выражаясь.
Пух-хест досадливо поморщился: и здесь ему не доверяют, но дарёному коню зубы не смотрят:
- Давай адресок. Сегодня же навещу обоих.
И вот, прикрыв за собою заветную калиточку, благоухающий, как общественный нужник мистер Дэвон встал на распутье. Да, случаются такие судьбоносные моменты и в существовании бесов.
Бездушное тело греховодного клерка прикрыло не знающие стыда очи, плюнуло через правое плечо, желая отогнать от себя вечно вьющихся рядом пакостливых ангелочков, и шагнуло в пропасть Большой Игры.
Примерка нового "пиджачка", предложенного демоном Исфермелем, могла бы пройти и менее конфликтно. Могла бы, но не прошла. "Костюмчик" для хромого беса оказался великоват во всех смыслах. От габаритов физических - излишне в плечах широк и ногами длинён, управлять не особо способно, - до силы характера и не желания подчиняться. Умел бы Пух-хест потеть - взмок бы, как скаковая лошадь. Ни в какую не желал Прип Табакер - мелкий бандит и уличный забияка, подпасть под власть рогатого лиходея. Это при всех своих прегрешениях противу закона и некоторых моральных норм. Оказывается, душу свою он ценил и, бывало в церковь заглядывал исповеди не чураясь. Но, один раз попав во хмелю под власть демона Исфермеля, в конце концов, вынужден был принять и беса.
Покорив своевольную тушку Табакера, хромоногий бесёнок несколько воспрял духом. Давненько он не чувствовал сладкого, кружащего его рогатую голову, вкуса победы.
- Что ж, мистер Прип, - сказал он новому своему отражению в мутном зеркале, - выглядите вы куда лучше, чем это... тело.
Он брезгливо сморщил обширную физиономию, пламенеющую множеством прыщей. В маленьком зеркальце для бритья умудрилось поместиться и сброшенная с его костистых плеч "одежонка". Мистер Дэвон, лишённый поддержки Пух-хеста, мирно разлагался в углу захламлённой комнаты.
Да, Табакеру сюда больше не вернуться. Нужно подыскивать новое обиталище и, возможно, в скором времени, скрываться от полицейских ищеек.
- Кхе, так и будет, - Пух-хест всё никак не мог налюбоваться своим не по мерке скроенным нарядом, - когда управляющий, влекомый сюда трупной вонью, вскроет комнатушку. Ну да к тем порам я уже далеко буду. Что, господин Табакер, готовы вы к визиту к таинственному Полумраку? Думается, нет. В той рванине, что на вас сейчас навздёвана вы и шагу в приличном квартале не сделаете, не будучи задержаны полисменом. А это нам никак... Это нам совсем против шерсти. Значит, первым делом идём облачаться. Благо для вас, я бес щедрый. Приодену. Кормить обещаюсь от пуза.
Пух-хест почувствовал ещё пару скрытых желаний не до конца покорённого Табакера и милостиво соизволил удовлетворить одно из них.
- Баб в борделях посещать можно. А вот пить, что-то крепче чая, только по большим праздникам. И не вой мне! - припустил в голос лютости набирающийся наглости бес. Мне теперь о твоих подвигах всё ведомо... Ладно, ладно... не верещи истерично. Чуть-чуть дозволю, поскольку бренди и сам шибко уважаю. Но меру знай, а не то...
Угроза жуткая в уме горбоносого победителя полностью оформиться не успела, но покорённый мистер Прип затих испуганной мышкой.
- Так-то лучше, - Пух-хест в широкой улыбке обнажил гнилые пеньки зубов Табакера. - Приступаем к выполнению плана под кодовым названием "переправь Харона". Как?.. Звучит? Да чтоб ты дубина понимал в стратегии!?
Приодетый всё тем же клерком средней руки - сказалась бесовская привычка и его не умение следить за веяниями моды, - мистер Прип Табакер появился в квартале Корсаров, месте обитания вышедших на пенсию шкиперов, дам полусвета и магов не особо скованных заветами Одриина. Народец здесь проживал не бедный, но склонный к различным авантюрам, вроде безобидной контрабанды всем в королевстве запрещённым.
Дверь двухэтажного особнячка, притаившегося в маленьком дворике за плотной, непроницаемой взглядом стеной колючего, аккуратно подстриженного кустарника, мистеру Припу  открыл слуга с ног до головы затянутый в ливрею не привычно угольного цвета. "Ещё один перевозчик, - недовольно подумалось бесу. - Не многовато ли их на моём жизненном пути?" Слуга был длинён, неулыбчив и весь какой-то восковый, желтовато-прозрачный. Неприятный тип. Так и хочется его за шеёнку ухватить и... Пух-хест встрепенулся. Плотоядное желание было не его - это Табакер лютует. Правдой оказалось предупреждение Исфермеля. Неугомонным, непокладистым мужчиной был мистер Прип. Глаз да глаз за ним. Пух-хест усилием воли заставил Табакера вежливо раскланяться с сухостоем-привратником, и вошёл в обитель таинственного Полумрака. Там, где и свет, казался каким-то рахитичным, его встретило существо, обмотанное странной тряпичной мешаниной. Ни головы, ни тем более лица, у этого проводника по чародейским хоромам Припу различить не удалось. Вообще было не понятно существо ли это или какая-то неизвестная форма призрака. Он и отвёл заробевшего Табакера и странно притихшего беса на второй этаж к покоям своего не чистого на руку хозяина.
- Здравствуйте, - некто неопределимый в рассеянном свете, тускло истекающем из маленького, плотно занавешенного окна, вежливо приветствовал Припа.
Это удивило беса. Ему отчего-то мерещилось, что встреча с Полумраком обязательно должна была состояться в подвале. Ну, ровно, как со своим нечестивым куратором. И это обывательское "здравствуйте". Вот уж к чему ни Пух-хест, ни мистер Табакер не были приучены сызмальства. Бес растерялся и не сразу нашёлся, что ответить. А когда взял себя в руки (тоже, была охота всякую мерзость без перчаток лапать!) промямлил что-то невнятное. Да-с, начало делового свидания как-то не задалось. А ведь ещё и образ вежливого хозяина перед глазами плывёт, голову кружа и подступающей тошнотой попугивая, никак нее удаётся его ухватить. Да, сильный маг. Очень сильный.
- Проходите, - Полумрак понял замешательство посетителя и от правил вежливости не отступил. - Присаживайтесь.
Из затенённого угла комнаты, а других в ней и не было, самостоятельно выбралось кожаное кресло и, неуклюже переставляя сильно искривлённые ножки, засеменило к дорогому гостю.
- Благодарю. - Пух-хест, кажется, обрёл себя. - Прошу прощения, как мне к вам обращаться?
- Давайте без формальностей. Зовите меня Полумрак. Этого вполне довольно. А вас?.. Вас, как при рождении нарекли?
- Прип, - буркнул бес. - А на улице погремуху Табакер повесили. Трубочку очень смолить люблю.
- О, а не желаете ли сигару?
- Со всем нашим уважением господского добра отведаем - округлил глаза Табакер.
- Закуривайте, - продолжил Полумрак, явно сдерживая понимающую усмешку.
В крупных лапах Припа появилась сигара размеров впечатляющих.
- Закуривайте, закуривайте. Не стесняйтесь.
К дорогому гостю подплыл по воздуху серебряный подсвечник с горящею свечой. Табакер потянулся к пламени прыщавым рыльцем, не рискуя прикасаться к вычурной безделице.
- Что ж, так я и думал, - довольно прошелестел хитрюга Полумрак. - Будьте любезны назвать своё настоящее имя... бес. Вы ведь бес, не так ли?..
- А с этим может возникнуть проблема? - рассекреченный агент преисподней весь подобрался, приготовившись к бесславной и поспешной ретираде.
- О, нет-нет, что вы... Никаких проблем. Так, как вас действительно зовут?
- Пух-хест, - буркнул Пух-хест.
  - А-ха-а-а... Хромой бес, что ж, наслышан. Я так понимаю, у вас ко мне есть дело, касающееся... - Полумрак взял выжидательную паузу, позволяя бесу самому назвать причину своего визита.
- Дело есть... И скажу вам,  против истины не погрешив, - дело не токмо моё личное, но занимающее внимание персон куда более влиятельных.
Всегда полезно придать себе чуток значимости.
- А поконкретнее...
- Нужно отыскать одного интересного персонажа и по возможности помочь накрутить ему хвоста.
- Персонаж этот таинственный к какому народу принадлежит?
- Человек он, - недовольно выпалил бес, признанием этим роняя собственное достоинство до уровня той пресловутой лужи с обитавшей в ней свиньёй.
- Человек?.. Хм... Не маг?
- Точно не маг! - бес замотал башкой. - Совсем-совсем не маг. Но геморрою от него ничуть не меньше, если не больше.
- Так кто же он таков есть, ваш таинственный недруг?
Световая серость выпукло двинулась в сторону посетителя. Пух-хест почти услышал, как заверещал со страху перепугавшийся мистер Прип. Пришлось волю напрягать, чтобы сдержать этого здоровущего зайца. Оказывается, Табакер панически боится чародеев. Вот так новость. Ну Исфермель, чёртова шишка, удружил.
- Йен Харбит по прозвищу Харон, - ответил бес после секундной заминки. - Авантюрист и бродяга.
Кто-то, скрывающийся за световым занавесом натужно заквохтал. О, как проняло, болезного.
- Харон, - прошептал Полумрак плотоядно, после того как совладал с приступом душившего его кашля. - У меня к нему свой счёт. Вот и предъявим ему к оплате сразу два векселя.

Глава 6.

Четверо ещё не табор.

На небе громоздились чёрно-янтарные горы грозовых туч. Денёк предстоял тот ещё. Всё о том говорило. А доходчивей всего об этом талдычило выражение глаз пышущего злостью альва и раскрасневшегося ярче обычного антиквара Кола Лейбера. Обоих этак-то распирало праведное негодование и неуместное, по их мнению, спокойствие окаянца Харона. Джентльмены громко выражали своё неудовольствие и стращали Йена значительным урезанием гонорара. Харбит держал марку, равнодушно пялясь в потолок.
Эта их встреча, последняя перед отправкой Харона на поиски лёгкой на ногу и нравом девицы, проходила на маленькой и аккуратной, словно детская игрушка вилле принадлежавшей... Да чёрт её ведает, кому она принадлежала, только на кованых воротах красовался миниатюрный - издалека и не приметишь - герб королевского дома. К месту указанному Йен Харбит прибыл вовремя. Так чего спрашивается, разоряются эти двое? Подумаешь, он явился не один. Делов-то... Да, с ним изъявил желание отправиться брат Железяка. Может, у него сердце отзывчивое? Может он за спасение Хароновой души радеет? Он ведь какой-никакой а монах. Служитель Единого Отца!  Нет, какие же они все недоверчивые эти самые господа во властные круги вхожие. Всё норовят Харбита в нечестной игре заподозрить. Прям даже совестно за них. Мало того, что отправляют с ним своего альва, которому немаленький Йен едва до подбородка, если не причёсываться, так ещё норовят и словесно зашпынять. И чего пристали к холмарю в повозке. Повозка нужна для... Для всего нужна. Одного пива три бочонка прихватили. На горбу их волочь прикажете? Что, почему три? Знали бы, что ваш альв тоже к пиву расположен, взяли бы четыре. А холмарь? А холмарь при ней, при повозке. Должен же кто-то панцирниками править.
- Ты нам зубы не заговаривай!!! - сатанел Жарх Несгибаемый. - Халтуру какую-то попутно прихватил. Все вы люди одинаковые. У всех сердца золотым червём трачены.
- Можно подумать, - обиделся за людской род антиквар, - что альвы - идеал альтруизма.  Сами за медяк удавить способны.
- Ой-ёй-ёй, - брызнул кипятком Несгибаемый, - кто заговорил! А не вы ли, мистер Кол Лейбер, эсквайр, по слухам иной раз ссужаете копеечкой самого Чери Лопоухого под такой грабительский процент, от которого его величество всего болезненно перекашивает.
- Вот именно, что по слухам, - неубедительно отпёрся розовый колобок, раздражённо в пол тросточкой пристукнув. - Но давайте вернёмся от дел частных к делам общим. - Умница антиквар решил погасить наметившийся международный скандал ещё в зародыше. - Йен, действительно, на кой тебе сдался этот холмарь?
- Говорю же, при телеге он состоит. - Харон вовсе не желал признаваться, что въедливый Жарх его сразу раскусил. - Но если он вам не по душе пришёлся, то я готов от него избавиться. Миль через тридцать есть городок Холлтаун, там его и оставлю. Раньше не могу. Обидится юноша. А мне ли вам рассказывать  насколько они, холмари обидчивы. Потом всю жизнь каверзы чинить станет. Нужно оно мне?
- Холлтаун! - возопил великий альвийский провидец и лорд-посланник по совместительству. - Вот куда ты, шпынь, подрядился его сопроводить!
- Зв шпыня сейчас ответишь, - потемнел лицом Харон, заметно приблизившись к воображаемому образу своего мифического тёзки.
Дело, как-то непредсказуемо стремительно, приняло дурной оборот. Гроза на улице ещё не началась, по-прежнему удушая всё живое кисельным жарким маревом. Зато здесь, под крышей чудесной виллы, созданной для романтических утех, электрические искры уже потрескивали. Так ведь и полыхнуть могло - уж больно горячий и гордый народ собрался тут для прощальной беседы. Вон альвы-охранники уже и за эфесы шпаг схватились. И железо, из ножен извлекаемое металлически зашептало, до самого спинного мозга пробирая этим не мелодичным звуком. И проклятущий задира Йен униматься не собирается: совсем страх потерял в своих вонючих трущобах?
Мистеру Лейберу, единственному, сумевшему сохранить крупицу здравомыслия, поневоле пришлось взваливать на свои плечи тяжкую и неблагодарную ношу миротворца. К делу он подошёл серьёзно, со всей ответственностью умудрённого жизнью человека. Треснул своей палкой по запястью торопыги Храбита, выбивая у него из руки уже взведённый револьвер. Движения не прекращая, как гвозди в доску забил обе шпаги в ножны, заставив зашипеть от боли телохранителей Жарха. Благословил серебряным единорогом в лоб третьего бодигарда, кинувшегося врукопашную. И вежливо улыбнувшись, попросил взбешённого лорда-посланника, прикрикнуть на своих молодцов, не пожелавших сразу внять голосу холодного разума.
- Своего пса попридержите, мистер Лейбер, - из всех сил давя в сердце разрушительную ярость, сквозь зубы процедил альв. - И мои с цепи не сорвутся.
- О, мистер Жарх, - расплылся в улыбочке хищный пончик, - обещаю вам - он будет паинькой.
И легонько надавил на тросточку, что аккуратненько держал подмышкой.
- Ведь будете, мистер Харбит?
- Угу... буду, - несколько сдавленно, однако предельно честно пообещал антиквару крутой парень, всею печенью ощущая остроту лезвия, выскочившего из трости и теперь небрежно покалывающего кожу на его плоском пузе. Стоит антиквару заиграться, надавить чуть сильнее и миляга Харон лопнет, как полковой барабан. - Буду-буду... перо убери... И давайте обойдёмся без "мистера". Просто - Харбит или Харон. Идёт?
Кажется, пусть и хрупкое, но перемирие между не нашедшими общий язык сторонами было заключено. Йен, через себя переступив, принёс свои извинения и повинился, что да, согласился на халтурку.
- Сам я её не искал. Слово даю. Просто знакомый оружейник, к которому я часто обращаюсь, попросил сопроводить племянника с образцами его нового охотничьего ружья в Холлтаун. Там какая-то выставка... ярмарка... или ещё что, не знаю. Я лишних вопросов не задаю. Отказать такому нужному человеку мне было неловко. К тому же Холлтаун по пути. Никакой необходимости сворачивать с тракта, нет.
- Ехал бы на поезде этот ваш племянник оружейника, - кисло заметил ещё не угомонившийся лорд. - Кой век на дворе стоит. Цивилизовываться пора. Идти нужно в ногу с прогрессом. - И принялся длинными пальцами взбивать кружевное жабо на груди, вышедшее из моды всего каких-то  полтора века назад.
Паровозы! Адские колесницы!
- Ага, - не удержался от шпильки Йен, - с дюжиной стволов за плечами. Кондуктора заругают.
Жарх энергично пожевал губами, признавая свою ошибку, но, не желая сдаваться.
- Господа, господа, - развёл руки антиквар, как рефери на ринге, - ближе к делу.
К делу эта весёлая компания  перешла не ранее, чем выразила своё искреннее удивление такими способностями мистера Лейбера к установлению спокойствия, каковыми он недавно блеснул.
- Это была импровизация со страху, - очень убедительно соврал мистер Кол.
И всё благородное собрание, включая телохранителей лорда, дружно закивало головами, так же искренне выражая свою фальшивую веру в это его кондовое объяснение.
...Задача, поставленная Харону, в общем, была ему известна и в целом понятна. Отыскать, изловить, уговорить и доставить двух беглецов без малейшего вреда для их здоровья, дабы ещё больше не огорчать и без того обеспокоенных родителей. Но, как известно, дьявол кроется в деталях. Ювелирное изделие!.. Тут два достойных джентльмена нерешительно начали между собою переглядываться.
- Йен, - неуверенно начал мистер Лейбер несколько раз кашлянув в ладошку,  - мы изрядно наслышаны о ваших несколько не ординарных отношениях с представителями магического сообщества...
- Гм... Ну-у, друзей среди магов у меня нет.
И это было ещё очень мягко сказано.
- Да-да, мы понимаем... И мы не могли не заметить вашего... некоторого вашего влияния на магические предметы. Э-э-э, прошу понять и нас, - при этих словах антиквар закатил глаза под лоб, давая понять, что подразумевает не только присутствующих в комнате, - диадема Мёртвых это... это вещь чрезвычайно неоднозначная. Конечно, исходя из интересов обороноспособности королевства, иметь её в арсенале, безусловно, выгодно, но... кхе-кхе... Предмет, такой чудовищной силы, имеющий массу не поддающихся контролю особенностей и не до конца изученных свойств - это...
- Бомба с часовым механизмом, - подсказал Харон.
- Ну, это было бы ещё полбеды, - вступил в разговор пропыхтевшийся лорд. - Беда в том, что этот механизм тикает.
Йен непонимающе приподнял брови.
- Возможно, я не совсем удачно выразился, просто ваш язык мне не родной, - Жарх досадливо прикусил уголок верхней губы, обнажая очень острый клык. - Диадемой Мёртвых способен воспользоваться каждый, - наконец выпалил он.
- Каждый? - недоверчиво прищурился Харбит.
- То есть абсолютно, - поддержал Несгибаемого Мистер Лейбер. - Для тог, чтобы её использовать, не нужно обладать никакими мистическими силами.
Харон пристально посмотрел на господ нанимателей.
- Вы правы, лорд Жарх, - Йен понял озабоченность альва, как и понял его раздражение по поводу участия в деле посторонних лиц, - часовой механизм действительно тикает. Так, что, как я понимаю, все не особо огорчатся, если диадема... э-э-э... слегка ослабеет. А теперь главное: кто тот маг, который маскируется под слугу? - Интуиция истерично визжала в хароновы уши, что беглая баба и альвийский бычок на её верёвочке, могут быть и не самыми важными персонажами в этой комедии жизни.
Снова эти переглядки двух взрослых дяденек, не особо довольных его сообразительностью. Йен сдвинул брови. Секретничать?.. Сейчас!? Нет, этого он им позволить не может. Однако его поняли правильно.
- Эрреро Чудаковатый, - сказал, словно сплюнул, Жарх Несгибаемый.
Йен с досадливым смешком хлопнул себя по бедру смятым кепи:
- Н-да, господа аристократы, а кого попроще мне во враги вы назначить не могли? Просто интересуюсь...
Эрреро Чудаковатый, симпатичный мужчина, от вида которого импульсивные дамы королевства с похвальной регулярностью падали в притворные и не очень обмороки, теряли головы и совершали прочие невинные глупости вроде ограбления собственных семейств и убийства мужей. Эрреро частенько журил их за эти необдуманные поступки, но и не думал отказываться от их щедрых пожертвований. Но если оставить в стороне его несколько подгнивший моральный облик и сосредоточиться на фактах биографии, то вырисовывался очень занятный портрет. Чудаковытый числился академиком и не только почётным в десятке национальных академий разных королевств, сатрапий и даже одной республики. Эрреро был гением, пусть и с чудинкой - любил снимать котиков с высоких деревьев, дарить кислые леденцы чужим сопливым малышам и... разверзать могилы, в которые укладывал некоторых недоброжелательно относящихся к нему людей посредством... О-о, средств для этого у него было предостаточно. Поговаривали, что в деле умервщления живых он ещё ни разу не повторился. Чудаковатый был корыстолюбивым маньяком.
- И теперь мне его ловить?
Йену отчего-то сделалось грустно.
- Он ведь не постеснялся привести к герцогу Кронмайлю  родного брата прямиком на бал в честь шестнадцатилетия его дочери. А братишку, к тому времени, скорбящие родственники разместили в родовом склепе уже полгода как. Этого Эрреро вы так ловко мне сейчас сосватали?
- Эпизод с покойным герцогом на балу не был на прямую связан с выходками Чудаковатого, - официально заговорил антиквар. - Во всяком случае, никаких фактов, подтверждающих его участие в этом безобразии, обнаружено не было.
- Угу, как и вообще во всех эпизодах.
Ещё одна, если так можно выразиться, чудинка мастера Эрреро: умение изменять собственную магическую ауру. Именно эта его врождённая способность ставила в тупик всех магов-дознавателей королевства. Нет основного доказательства причастности мага к совершению злодеяний, а значит, нет никакой возможности отправить его адские пределы - на вертел Добрейшему Князю.
- Вот, значит, для чего я вам в действительности понадобился. Для грязной работы.
- Для очень грязной, - мистер Кол Лейбер вдруг превратился в округлый айсберг. - Его величество лично заинтересован в прекращении бесчинств этого господинчика. Методы выбирать вам. Но результат должен быть один - нейтрализация. И - да, если у вас, что-то... хоть что-то пойдёт не так, кое-кто умоет руки. Все мы - умоем руки...
Кто бы сомневался. Йен удвоил сумму гонорара. Антиквар согласился. Йен подумал и удвоил денежную компенсацию за свои моральные страдания ещё раз. Мистер Кол Лейбер досадливо крякнул, но головой всё-таки кивнул.
- Ещё одно...
- Не наглейте, сэр...
- Речь не о деньгах.  Мне нужна будет лицензия на осуществление трудовой деятельности. Должен же я на что-то существовать, когда по молодости лет, промотаю свалившееся на меня дармовое состояние. - Да ядовитости Харбиту было не занимать.
- И какого рода деятельностью вы хотели бы заняться? - ехидно осведомился антиквар.
- Понятия не имею, - легкомысленно бросил Йен. - Может, займусь частным сыском. Почему бы и нет?
- Гм, действительно: почему бы и нет? - Кругляш попытался сморщить своё лицо, как всегда безрезультатно. - Лицензию я вам обещать могу.
- И освобождение от налогов на три года.
- Не борзей...
- Ладно-ладно, - Харон отгородился руками от злобного шара. - Теперь вы лорд-посланник, - потребовал Харон. - Вашему слову я верю больше.
Альв не побрезговал и лично подошёл к аборигену нищих кварталов, чтобы рукопожатием закрепить новые условия договора.
- Только, пожалуйста, мистер Харбит... Ах, да, помню, никаких мистеров. Харбит... Мой сын. Пусть с ним всё будет хорошо... и с девочкой... тоже. Молодые они, глупые. Наворотили дел, но... но даже это можно ещё исправить если... - Ком в горле не дал лорду закончить его сумбурную речь.
За него это сделал Харон:
- ...если они будут живы. Вы ведь понимаете, что при сложившихся обстоятельствах я ничего, - он особенно выделили это слово, - ничего не могу обещать. Но я сделаю всё от меня зависящее. Я не альв, господин посланник, но моему слову можно верить не меньше вашего. Сумеречье странное местечко с характером Эрреро Чудоковатого. Но я там уже не единожды бывал и значит, мы будем на равных. Дайте мне две недели, и если я не вернусь, заказывайте панихиду по всем нам. Но... я вернусь.  Мы - вернёмся. А теперь, господа, будьте ласковы, представьте мне того парня, которого вы собрались назначить мне в няньки...
Панцирники опасливо косили глазами на альвийского скакуна - странную, пугающую, будто вынырнувшую из горячечного кошмара помесь лошади и вампира, если такое вообще возможно, - нервно задирали головы, дико взрыкивали и влачили телегу, как-то неровно. Холмарь Грубби от соседства этой обсидиановой твари тоже был не в великом восторге, но будучи мужчиной отменной физической и нервной крепости держал марку. Единственным, что выдавало его некоторую душевную неуверенность, был слишком быстро пустеющий пивной бочонок. Йен поглядывал на это с некоторым неудовольствием, но осуждать холмаря не собирался. Просто решил пополнить пивные запасы в ближайшей придорожной корчме. "Всё-таки надо было брать четыре бочонка", - думалось ему. И тут альв, приписанный к его отряду, наклонился в седле и вежливо попросил глоточек. Холмарь протянул ему только что наполненную флягу - за знакомство. Агжар принял её с почтением, приподняв, поблагодарил и... не отрывая губ от горлышка опорожнил пузатую посудину на две трети. "Возьму четыре, - убедился в правильности своих расчётов Харон. - Ещё четыре..."
Вообще, Агжар произвёл на Йена неожиданно приятное впечатление. Мордой альв издался великолепно - по всем канонам любимой художниками мужественности, - рубленной топором с глазами чернее предстоящей им грозовой ночи без зрачков и извилистым шрамом от виска через всю щёку. Если бы ещё не пламенеющая на лбу огромная гуля от "поцелуя" серебряного единорога на рукояти трости одного прыгучего колобка. Сухой - ни капли жира, одни мышцы и сухожилия, прямой, как палка, затянутый в дорожный костюм, будто созданный магом-кутюрье из чистого антрацита, он в седле держался на удивление ловко, и вовсе не выглядел вбитым в спину несчастного животного гвоздём. Вооружился альв сообразно представлениям своего народа, не признающего огнестрела и по старинке пользующегося луками. Разве, что лук в этот раз был несколько короче и сейчас покоился в кожаном саадаке возле седла. Шпагу он заменил тяжёлым палашом, да прицепил к поясу широкий листовидный кинжал, и пару метательных ножей.
Кто-то тронул Йена за ногу. Железяка, кто ж ещё? Монах не пользовался верховыми животными, всегда путешествуя пешком. Причину он никогда не объяснял,  и Харон приписывал эту несуразность, взятому братом Железякой обету. А что, вполне приемлемое объяснение? У них там, в Ордене  полным-полно всяких чудиков.  Эрреро в лице Железяки ждёт тот ещё сюрприз.
- Да, святой брат?..
Голый по пояс, если не считать за одежду природную растительность завидной густоты, брат кивнул в сторону альва:
- А он вроде ничего. Пиво лычит почти как я. Столкуемся по дороге. - Он тронул знак пламенеющего солнца, утонувшего в волосах на его груди. - С божьей помощью. Надо столковаться. Ты с таким лицом из королевской хибары выбрался, что я сразу понял - что-то пошло наперекосяк. Дичь будет кусачей?
- Эрреро Чудаковатый.
Йен не видел смысла скрывать этот факт от неустрашимого монаха.
- Хм, - рассудительно изрёк брат Железяка, - тогда, пожалуй, стоит взбодрить дух животворящей молитвой и... - он стукнул в дорожную пыль тяжеленным кованым посохом, - ...о теле тож забывать не след. Эй, Грубби, там, в бочонке, ещё хоть, что-то плещется? Нет... Ну ты и лакать! Ах, вы вдвоём. Тогда простительно. Откупоривай следующий, нам с Хароном тоже надо растрёпанные чувства умиротворить.
"Пять бочонков, - продолжил свою арифметику Харбит. - Или всё-таки уже шесть?"
- Чего там меркуешь? - Обратился Железяка к задумчивому Харону.
- Трое нас... Ах, да, пока четверо...
- Почему "пока"? - Встрепенулся Грубби. - Меня дядюшка с вами отправил для закалки характера, обретения жизненного опыта и испытания его изобретений в реальных боевых условиях. А что он вам об этом не сказал?
- Вот же... - ругнулся обведённый вокруг пальца  Йен. - На выставку племянника проводи... Старый пройда! Темнила замшелый! Хотя, не скажу, что я этому не рад.
Четверо их было. Четверо - ещё не табор. А Йен Харбит уже начал жалеть, что не нанял хотя бы дюжину головорезов.

Глава 7.

По пути в страну Сновидений и Грёз.

Кому из больных на всю голову поэтов первому пришло на ум этак возвышенно обозвать Сумеречье  неизвестно. Ясно, как белый день было только одно: этот скорбный неудержимым стихоплётством парень или девица - тоже вариант, - никогда не бывал в том очаровательном краю, который так сладкоголосо воспевал. Ну да не о нём разговор. Страна из сновидений путешествовала из одного сопливо-сиропного дамского романа в другой, но и только. Солдаты, коих сюда загоняла воля монарха, беглые каторжники, которым просто деваться было больше некуда и романтически настроенные первопроходцы, тоже те ещё чудики, эти места  именовали по-разному и в основном эпитетами непечатными. Приводить их здесь в правдивейшей из летописей - суть моветон и неуважение к читателям. Так что пусть Сумеречье остаётся Сумеречьем.
Вопреки напрашивающимся ассоциациям на клочке земли общей площадью в тысячу квадратных миль сумерки, невзирая на название этой области, случались не каждый день. Потому как наступление ежедневных, точнее, ежевечерних сумерек, предполагало наличие хоть какого-то, пусть и маломальского порядка. А в Сумеречье, даже без особого старания, можно было отыскать всё, что угодно, за исключением его - порядка. В регулярно возникающих там климатических, геологических и биологических безобразиях Единый Отец Одриин нет-нет да поругивал Князя Преисподней, обвиняя того во всех смертных и не очень грехах. Тот, чесал рогатую репу, не в силах припомнить, было, что после вчерашнего, али только привиделось, и вяло отругивался, в памяти ничего криминального за собой не обнаруживая. А простой смертный народишко, терпеливо снося капризы забавного местечка, знай себе материл обоих антагонистов, купно с их сверхъестественной челядью, за неспособность разгрести весь этот бардак. И в кои-то веки был прав. Ни Одриин, ни Князь Тишины ни черта не могли поделать с клятым на все лады Сумеречьем. Хотя и не признавались в этом даже самим себе, постоянно придумывая нелепые и крайне запутанные отмазки, кои с завидной регулярностью отправляли в Мир в виде глиняных и обязательно древних скрижалей, которые окончательно делали не разъяснимыми, призванные именно для этого пророки. В конце концов, оба Верховных деятеля махнули руками на бесконтрольный участок суши, совершенно оставив его без своего внимания и попечения. Вон, люди - племя беспокойное, любопытное, почти повзрослевшее, - пущай оне и разбираются. Решение истинно божецкой и диаволовой мудрости!
И Сумеречье продолжило жить своей никому не понятной жизнью, то уменьшаясь до размеров деревенского огорода, то вновь расползаясь, при этом редко выбираясь за пределы облюбованных границ.
- Ну вот и оно, - с чувством сплюнул брат Железяка, по случаю прохладной со снежком погоды, облачённый в некое подобие укороченной рясы.
Йен только раздражённо дёрнул щекой.
- Клубок колючей проволоки, - таинственно изрёк он, недовольно морщась.
Нужно сказать, что повод для некоторого беспокойства у Харона был.
...Виолина, работы мастера Строцци, на которой не погнушался бы играть и солист королевского оркестра, была небрежно брошена на пуф. Мистер Кол Лейбер стоял у окна держал в руках две официальные бумаги и делился своими музыкальными вкусами с полицейским инспектором. Троммелю и дела не было до пристрастий антиквара. Он устроился в глубоком и очень удобном кресле у камина, однако очевидно нервничал и вообще чувствовал себя, как на иголках. Бренди ему никто не предложил. Недобрый знак.
- Мне не нравится Мельер! - Заявил мистер Лейбер категорично. - Особенно его вторая симфония. Эта смесь пафосности и романтичности, походного пехотного марша и лирики, по моему, далеко не скромному мнению, насквозь искусственна. - Он взял паузу и ещё раз прочёл оба документа. - М-да... мёд, сахар и горчица в одной дырявой кастрюле. Вот, что такое это его произведение.
- А пятая? - блеснул инспектор эрудицией. И тут же пожалел об этом.
Антиквар не упустил возможность продолжить отвлечённые разглагольствования:
- Это та, что начинается с соло трубы? Потом уныло-бравурно - и как ему подобное только удалось? - вступают тромбоны? Пфу... она вообще похожа на похоронный марш. - И вдруг без всякого перехода продолжил, потрясая бланком телеграммы: - Тётушка до Холлтауна добралась без происшествий, а там слегка прихворнула. Инспектор, я внимательно прочёл вашу докладную записку, - он указал на Троммеля его же собственным донесением. - Внимательно прочёл и не единожды. Сдаётся мне, что вы правильно поступили, придя сюда, ко мне, а не отправили её сразу по служебным инстанциям. Её вообще никуда отправлять не стоит. Сожгите документ в камине. Немедленно. Итак, как оказалось, слишком многие люди в курсе путешествия нашего безродного приятеля.
Кол Лейбер протянул бумажный лист инспектору.
- Сжигайте, сжигайте. Надеюсь, вы не стали её регистрировать в канцелярии перед визитом сюда? Но даже если и так - в огонь её.
- Но... могут возникнуть осложнения... Официальное делопроизводство, знаете ли... Начальство... Недоброжелатели... Они не упустят такой повод. Это должностное преступление.
Антиквар пристукнул пухлым кулачком по подоконнику.
- Случись что  с этим вашим опусом, начальство и не мяукнет. А с недоброжелателями вы уж, как-нибудь и сами управитесь, при такой-то протекции. Или я не прав? - он подозрительно скосился на нахохлившегося Троммеля. - Я в вас не ошибся, инспектор... надеюсь. Лучше, вот что. Изложите-ка мне то, что вам известно об этом происшествии своими словами. Живым, так сказать, языком. А то я в вашей бюрократической тарабарщине мало, что понял.
Угу, гутаперчивый ты пузырь. Так тебе и поверил поседевший на службе, стреляный воробей Троммель. Что-то ты уже надумал, просто, в очередной раз взял театральную паузу, скользкий фигляр.
- В Холлтауне служит констеблем кузен моей жены, - несколько издалека начал комиссар. - Не глупый малый, вполне достойный носить сержантские нашивки. - Какой неприкрытый протекционизм. Мистер Лейбер сделал вид, что ничего не понял. - Так вот... гм-гм... не далее как вчера прибыл он в холлтаунскую гостиницу по вызову её владельца...
Да, были основания для беспокойства у Харона всю жизнь спинным мозгом чувствовавшего опасность. До Холлтауна всё шло гладко. Члены маленькой не спаянной команды постепенно нашли общий язык, что оказалось совсем не так трудно, как Йену представлялось в начале. Альв оказался совсем не таким угрюмым парнем. Старина Агжар обладал даже некоторым специфическим и трудно уловимым, но всё-таки юмором. Холмарь  знал нескончаемое количество весёлых побасёнок, которые он мастерски выдавал за случаи из собственной жизни. Оставалось только удивляться, как такое количество приключений им пережитых уместилось в два десятка лет. Особенно, если доподлинно знать, что Грубби пределы столица покидал от силы три раза, включая теперешнее путешествие. А брат Железяка был способен найти общий язык даже с каннибалом-язычником, если тот не будет забывать подливать ему пива. Причём, у Йена сложилось впечатление, что несчастный каннибал к концу посиделок, обязательно бы проникся презрением к самому себе за невинно сожранных недругов и, скорее всего, сам начал бы напрашиваться в монахи, дав клятву пожизненного травожорства. Во всяком случае, тот же Агжар, несколько кривовато держась в седле, несколько раз к ряду спросил брата Железяку, принимает ли их Орден таких конкретных пацанов, как он. На что благочестивый брат, ответил, что доподлинно не ведает, но словечко перед приором за неофита из альвов всегда готов замолвить. На радостях, что они оба такие хорошие, Агжар и Железяка решили заключить друг друга в стальные мужские объятия. Что у них обязательно получилось бы, и, возможно даже дошло бы дело до целомудренных мужских поцелуев, кабы альв, на своё и Железякино счастье не выпал из седла. Далее он ехал в повозке, оглашая окрестности песнями, исполняемыми сразу на трёх языках вперемешку с богатырским храпом. Альв, был закалённым бойцом и потому бдел... почти неусыпно. То есть засыпал каждые три минуты и просыпался ровно через пять. Песню до конца он допеть не сумел. Впереди замаячили врата града Холлтауна.
Ратуша - символ и оплот незыблемой королевской власти. Церковь всех святых заступников скопом. Полицейский участок с тремя полисменами. Лекарский пункт с фельдшером и почти постоянно от кого-то беременной сестрой милосердия. Почта и почтмейстер, бодрый старичок, разменявший девятый десяток счастливо прожитых лет.  Десяток лавчонок. Семьдесят с копейками домов, заселённых благонамеренными обывателями. И один постоялый двор, с полудюжиной номеров и примерно таким же количеством жриц продажной, холодной и скользкой, как солёная селёдка, любви. Таков был Холлтаун. Для непривередливых господ типа Йена - просто парадиз. Если бы не одно "но"...
Постоялый двор "Щедрый Шломо" с радостным скрипом распахнул перед путешественниками свои слегка покосившиеся двери.
- Вот, твою ж... - благочестиво изрёк брат Железяка, оказавшись в переполненном зале. - У них тут действительно, какое-то оружейное сборище! - крикнул он через плечо, оставшимся на улице Харбиту и Грубби. - Что другого места отыскать не могли? Там, где народу побольше. Торговлишка побойчее...
- Может, они как раз и выбрали Холлтаун из-за малого числа жителей. - Квадратный, большерукий и большеногий холмарь, подхватил увесистый баул и выпрыгнул из своей повозки с лёгкостью и грацией обожравшегося носорога. - Чтоб когда начнут свой товар демонстрировать, случайных жертв поменьше было. А ну ребятки, хватайте своё оружие, что-то я местной публике не доверяю. И ещё у меня возник вопрос: где мы, чёрт возьми, будем коротать сегодняшнюю ночь? При таком наплыве коммерсантов, вряд ли остался свободным хоть один номер в гостинице. Да и в ближайших домах, наверняка все комнаты уже сданы.
Кто бы рассчитывал на такой форс-мажор?
- Ладно, - Харон привязал своего панцирника к фонарному столбу. Места у коновязи не было. - Берём пожитки, чтоб воришек лишний раз не соблазнять и заходим. Перекусим, чего бог пошлёт, заодно расспросим хозяина, где тут ещё можно кости бросить.
Он перекинул через плечо ремень старенькой однозарядной крупнокалиберной винтовки, на второе повесил перемётные сумы и шагнул вслед брату Железяке, который уже громогласно обещался отпустить все грехи двум перебравшим коммивояжерам "вот этим самым кулаком".
- А не внемлете, греховодные чада, так и посохом, - грозил он, приняв вид обуянного религиозным вдохновением проповедника и потрясая кованым пятифутовым аргументом с навершием в виде солнца, украшенного плоскими, широкими, искривлёнными лезвиями... э-э... лучами.
Псов Одриина Воителя в королевстве побаивались все, даже полицейские... даже офицеры армии... даже гвар... Ой, господам офицерам гвардии по чину нельзя было никого пужаться. И всё-таки, пусть и не страх, а так... некоторую душевную неуверенность и они иногда могли перед монахами Ордена испытывать. Чего уж говорить о пьяненьких торгашах? Место у стойки бара для всей бравой четвёрки (альв уже мог перемещаться почти самостоятельно) нашлось почти мгновенно. Заказ сделал смиренный инок, со своей скромностью не особо советуясь. Чего переживать, коли за всё контора "Харон и ко" расплачивается? И всё бы прошло тихо, мирно, если бы не злая судьба или происки заскучавших на небеси богов. Случилось не в меру широкому холмарю, в момент его лавирования между столами, зацепить ружейным прикладом колено одного мрачного видом типа. Если бы Йен видел момент начала этой сцены, то, скорее всего, дела бы приняли иной оборот. Хотя... это вряд ли... Тип, получивший деревяшкой по нарочно выставленному колену, зашипел, как пролившееся на горячую плиту масло, дёрнул головой и... уронил со своей блестящей лысины довольно дорогую шляпу. Опа! Казус белли! К делу незамедлительно подключились его приятели. И откуда, только набежали, он ведь только что в полном одиночестве в себя спиртное вливал, закусывая жиденьким супчиком? Вон как красиво капусту на усах развесил! Грубби вмиг оказался окружённым щетинистыми личностями при множестве револьверов. Их покуда не извлекли и не взвели, но дело к тому катилось стремительно.
Далее последовал стандартный набор не остроумных но обидных едкостей. А когда он не сработал - холмари, они народ терпеливый и выдержанный - грубостей. Тут уж не только Харбит с Железякой в беседу пылко вступили, но и Агжар припомнил, что к пацифистам он, собственно, никакого отношения не имеет, потому и схватился за нож.
Хозяин "Щедрого Шломо" исподлобья на всю эту кутерьму глянул с осуждением, и взглядом отправил сопливого полового за констеблем. Дуэли в благословенном королевстве Арклод запрещены не были, но проводиться должны были в присутствии представителя закона. Полисмен прибыл с похвальной быстротой. И вовсе не от того, что так уж жаждал установить прежний порядок и спокойствие. Просто он страсть, как любил это простецкое мужское увеселение - дуэль. Да, торопыгой оказался служащий королевской полиции, тот самый, достойный сержантских нашивок констебль. Дело едва дошло до разминочного мордобития. Грубби был типичным представителем своего племени. Можно сказать, классическим образчиком холмарей. А народец этот по крови близок гномскому подгорному этносу. Они и телосложением схожи: поставь рядом шестилетнего холмарёнка и побритого ради такого случая гнома, так ведь не сразу и различишь, кто пиво только распробовал, а кто его уже лет сто бочками дегустирует. Разница меж этими родственничками только в росте. Самый высокий гном самому низкому холмарю по подвешенные к поясу кинжальные ножны будет. То есть Грубби был футов семи росту, а в плечах таков, что сграбастать одним охватом брата Железяку и стройняшку-альва ему ничего не стоило. Йена сразу напрягло, что задира так безбоязненно на холмаря попёр, последствий для своего здоровья не опасаясь. Интуиция успела пропищать Харону, что дело нечисто, да вмешаться в диалог он не успел. Пришлось ввязываться в потасовку, поскольку добряк Грубби получил в нос от крепкого, щетинистого дядьки, напялившего на свой бильярдный шар запылившуюся шляпу, и несколько озлился.
Нет ничего на белом свете, что мастеровой-холмарь берёг бы больше собственных детей, разве что... свои руки. У Грубби лапищи были огромны даже для его шкафоподобной комплекции. Сила в них таилась на зависть таёжному любителю мёда. Только как же можно ими бить по мордасам всяких бесстыжих жуликов, если ты своими пльчиками-колбасками способен расписаться на маковом зёрнышке? А ну как повредишь... и всё - пропал мастер. Останется только горе-ремесленник. Не-е... так не пойдёт. Это пусть излишне импульсивный и крайне не дальновидный шулер Йен Харбит кулаки так безрассудно мочалит. А он, разумный, уравновешенный холмарь столь бестолково поступать не станет. Он сейчас... Ох, ты ж, а дядька им разобиженный до чего на руку скор: уж и вторую плюху Грубби отвесил. Этак и синяк под глазом может получиться! Ну, так он сейчас стол перевернёт... Что там Йен блажит, дескать, не надо, дескать, он сейчас сам, мол, всем дешевле обойдётся. Ну да за честь свою, холмарю и отдуваться персонально. И потому...
Массивная ножка, пережившая без вреда для себя многие кабацкие недоразумения, на этот раз не сдюжала. И в лапе семифутового дитяти появилась кем-то на совесть выточенная дубина.
"Твою ж мать... - обречённо подумалось Харону. - Не далеко же мы от столички укатили, а уже как близко к каторге оказались!"
- Железяка!.. - проревел он, надеясь только на сообразительность бывалого монаха. - Задиру спасай. С остальными я сам... Агжар, орясина! Брось ножик. Бутылкой?.. Бутылкой можно.  А за перо хвататься не смей.
И, очертя буйну голову, кинулся в водоворот, предотвращать, разъяснять, втолковывать всем и каждому сообразно собственным понятиям о конкретном мужском диалоге. Окна лишились стёкол и рам. Дверь долетела почти до самой середины улицы, где и приземлилась, из жалости не стряхнув с себя бесчувственное, но так живописно разлёгшееся тело. Тело было лысым и опять без шляпы. Ещё один объёмный мужчина вольготно разместился у самого порога, мешая войти в заведение представителю власти. Констебль глянул на него с осуждением и пронзительно засвистел в визгливый казённый свисток, призывая расшалившихся подданных его величества к узаконенному монархом благолепию.
Не известно доподлинно, чем в действительности были вразумлены, азартно беседующие джентльмены; полисмен естественно считал, что их загипнотизировала волшебная трель его свистка, подкреплённая блеском маленьких петличек. А злые языки, позже, утверждали, что на дискутирующих, куда большее впечатление произвели два двуствольных обреза с уже взведёнными курками в руках Шломо и его сынули, вставшего рядышком с папашей. Какая собственно разница. Главное - законность была восстановлена. Далее последовал дотошный опрос всех присутствующих на предмет свидетельских показаний, поразительно поспособствовавший уменьшению числа посетителей и даже  - о, чудо! - освобождению двух номеров. Однако констеблю так и не удалось установить причину внезапно вспыхнувшего в людях недовольства друг другом. Пришлось обойтись без ареста и соглашаться на проведение дуэли. И тут возникла заминка, страшно огорчившая и самого блюстителя порядка и азартного Шломо: из зачинщиков массового безобразия на ногах остался только холмарь, мужчина робкий и почти безответный. А его визави, по-прежнему безмятежно возлежал на двери посреди улицы в состоянии полнейшего умиротворения, изредка пуская ртом большие красные пузыри и выплёвывая ставшие лишними зубы. Ножка стола - мечта любого начинающего дантиста!  Его друзья, ещё совсем недавно горячо вступившиеся за честь оброненной шляпы, отстаивать её пропылённое достоинство с револьвером в руках отчего-то не пожелали. И маленькое забавное недоразумение разрешилось само собой.
Йен вовремя подсуетился и занял освободившиеся номера с разрешения не особо тому обрадовавшегося Шломо. Харбит должен был себя чувствовать абсолютно счастливым, но... вот ведь капризный молодой человек, - не чувствовал. Что-то никак его не отпускало. Поднимаясь по лестнице, он всей спиной ощущал, что к ней пристало нечто до отвращения липкое. Взгляд?.. Или просто расшалившиеся нервы играют с ним свои непонятные игры? Йен резко обернулся, не побоявшись показаться смешным, снова заполняющей зал клиентуре "Щедрого Шломо". Вроде всё было нормально. Плотник уже принялся вставлять новые оконные рамы. Интересно, каким будет счёт, представленный утром, путешествующим столичным штучкам "щедрым" хозяином? Коммерсанты - представители самого беспокойного племени в мире - уже бойко расхваливали свой товарец. И дела у них, похоже, шли. Народ на ярмарку начал собираться. Йен машинально отметил, что к тому воронёному револьверу, что сейчас вертит в руках тип в живописных обносках, он и сам хотел бы присмотреться внимательней. Однако снова спускаться в зал он не решился. Провоцировать ещё один скандал? Нет уж, дудки! Так, что ещё?.. В углу самом затенённом, за маленьким столиком на одного, дремал джентльмен, нахлобучив на глаза бесформенную меховую шапку. В жару!? Хм, этот гусь точно из Сумеречья. Там без тёплой одёжки носа за порог не высунешь. Ни одного из тех, кто громогласно предъявлял претензии неловкому холмарю в помещении не было.
- А значит, нет повода и для беспокойства, - утешал себя Харон, отпирая дверь снятого номера. - Тогда, почему сердце не на месте?
- Беспокойство гложет? - спросил брат Железяка и по его озабоченному тону Йен понял, что монах разделяет эту его необъяснимую тревогу.
Харон дёрнул щекой, мол, пустое. Но спали они эту ночь вполглаза, не расставаясь с любимыми мужскими игрушками.
Несмотря на то, что рука, сжимавшая рукоять револьвера сильно затекла, Йен проснулся в настроении приподнятом. Ночёвка прошла  спокойно, что не могло не радовать. Никто не покушался на их священный сон и даже мыши скреблись под полом тихонько-тихонько со всем уважением. Намыливая щёки для ежедневного бритья перед заляпанным зеркалом, Харбит даже насвистывал, что-то весёленькое. Напрасными оказались все его тревоги. "Вчера" минуло и никогда более не вернётся. А та маленькая перепалка уже вспоминалась, как некий забавный случай из его неспокойной жизни. Вскоре она и вовсе забудется, как забылись десятки подобных ей несуразностей. Он продолжал насвистывать, когда развешивал на себе свой нехитрый багаж. Он свистал, как краснопузый вьюгунок по весне, когда ступил ногой на лестницу, последним покидая своё временное пристанище. И он проглотил последнюю ноту незатейливой мелодии, когда увидел...
Нет, дядька за столиком на одного, был другим и вместо шапки его глаза прикрывала сильно потёртая кожаная шляпа. Он по-хамски поместил ноги в сапогах на этой и без того не особо чистой мебели и старательно делал вид, что дремлет.
Альв, шедший чуть впереди, приостановился на лестнице и, чуть  повернув породистую голову, со значением скосился на Харона. А он оказался глазастым, этот Агжар, вчера лыка не вязавший... Или просто прикидывался? А, всё равно! Главное, что он тоже оказался встревоженным и... наблюдательным.
- Оставь его, - одними губами прошептал Йен. - Лишние колдобины на дороге нам ни к чему.
Они, вчетвером, молча, прошли через зал. Молча, рассчитались с хозяином, от огорчения столь быстрого с ними расставания, даже забывшим испросить благословения у святого брата Железяки. Счёт оказался на удивление скромным, что, учитывая обстоятельства, вовсе не способствовало уменьшению хароновой тревоги и подозрительности. Молча, оседлали и впрягли животин на конюшне. Йен заговорил лишь, когда они отъехали от "Щедрого Шломо" ярдов на триста.
- Сейчас пошлю телеграмму антиквару.
- А я своему боссу, - альв не забыл о том, что и он на службе.
Харон кивнул. Они хоть и вместе, но всё-таки у каждого из них собственный работодатель.
- Отправляйте, - дал добро брат Железяка. - Им нужно быть в курсе.
- В курсе чего? - заинтересовался простоватый холмарь, для которого беспокойство приятелей было вещью совершенно необъяснимой.
- Нас прощупывали, - тяжело уронил Агжар.
- ...их прощупывали, - закончил свою начатую чуть раньше фразу круглый, цветущий здоровьем мистер Лейбер. - Надеюсь, инспектор, это вам совершенно ясно. Вы, может быть и не гений сыска, но человек далеко не глупый. Нам предстоит найти шелудивую крысу.
Троммель тяжело вздохнул. Он уже перебирал в уме все возможные кандидатуры.
- У меня есть кое-какие мысли, - произнёс он не особо обнадёживающе. - Но если я прав то... - Он сделал многозначительную паузу.
- Все мои ресурсы... - Неожиданно инспектор замотал своей лобастой головой. - Ясно... Все мои связи, - то есть абсолютно все и во всех сферах, - будут к вашим услугам, мистер Троммель. Начинайте работать. До Сумеречья не так далеко. И сдаётся мне, что наш Харон на тёмной территории тоже долго не задержится. Не в его характере тянуть кота за хвост. А на обратном пути его может ожидать очень неприятный сюрприз.
- Надеюсь, мистер Лейбер, он это понимает. Йен, парень сообразительный.
- Да, инспектор. Он сообразительный, иначе бы не прислал мне эту телеграмму с предупреждением. Сообразительный, - антиквар обернулся к собеседнику всем телом, - но ведь не бессмертный. Да, не смею вас больше задерживать. А мне нужно привести мысли в порядок. Пожалуй, стоит сыграть сюиту Брамсиана.
Виолина Строцци покинула бархатное ложе и оказалась в чутких, умелых руках. Через миг после того, как за уходящим инспектором, которому так и не предложили бренди, закрылась дверь, она благодарно запела.
С неба, на втянувших головы в плечи путешественников, сыпались дождь, снежная крупа и... лягушки. А навстречу неустрашимой четвёрке бодро маршировал куст шиповнику, насильно тянущий за собой задумчивый кактус.
Сумеречье распростёрло перед гостями свои горячие объятия.

Глава 8.

Хароновы поиски и бесовы происки.

- С железнодорожного полотна скатилась окровавленная голова...
Как же не хотелось продирать глаза. Сон хоть и был тяжёлым, но всё-таки какой - никакой отдых. А кто-то нудный продолжал гнусаво нести отсебятину:
- Стекленеющие глаза смотрели в след уходящему поезду...
О-о, проклятый садист! А ещё этот хор рассерженных мужских голосов, обещающих громы небесные на чью-то лысую квадратную голову. Почему квадратную? Даже смешно.
- А посиневшие губы шептали, - неустрашимо вещал злобный инквизитор, всю душу вынимая своим непередаваемым занудством. - Вот тебе на - сходил за хлебом.
В мире существовал только один индивид ненавидящий паровозы столь же чистой ненавистью, как и сам Йен Харбит.
Йен в полголоса матюгнулся, признавая своё полное поражение и со скрипом, слышимым, наверное, и в королевских чертогах разлепил глаза. Первое, что он, пусть и не чётко, но различил было что-то очень ярко-сиреневое, кудлатое и жутко косматое. Похоже, с пивом он вчера всё-таки несколько перебрал.
Харон лежал на подстилке из пахучих еловых ветвей, прикрытых ради комфорта попоной и поместив гудящую голову на тёплом, упругом пузе своего панцирника. Чёрт, кажется, только что веки смежил! Всю вторую часть ночи он провёл в карауле, беседуя с пивным бочонком и пялясь на чехарду, которую устроили на расчистившемся небосводе созвездия. Такое - ночь без вечера, но с весёлым звёздным хороводом, можно было наблюдать только в Сумеречье. Ну, насчёт хоровода он, может, и погорячился. Тут всё дело в количестве принимаемого на грудь. Караулить было не скучно, но спать всё равно очень желалось, и с час назад его сменил альв. Неужели вояка кого-то проглядел. Верить в это не хотелось, но факты - вещь упрямая. Харбит медленно сел и нос к носу столкнулся с пузатым гномом.
- Здорово, Брулли, - мрачно сказал столичный житель. - Агжар, будь добр не ори. И вообще все не орите. Башка раскалывается.
- Ты его знаешь? - Над несчастным Хароном нависла глыба по имени Грубби.
- Ну просил же потише... Знаю-знаю... Брулли. Гном.
- Это мы и сами видим. - Брат Железяка вбил в несчастную черепушку Йена последний стальной костыль, которым обычно крепят рельсы к шпалам,  и она, несчастная, не выдержала...
Йен на четвереньках прогалопировал за ближайший извивающийся, словно актиния куст, и опорожнил желудок. Собственно, так далеко мог бы и не путешествовать; гадкое растение всё равно брезгливо отползло в сторону. Да, мешать пиво с бренди - идея не из лучших.
Гном, так нахально проскользнувший мимо Агжара, который теперь не знает, куда глаза девать от стыда, приспокойненько восседал на панцирнике Йена, болтал коротенькими ножками и почёсывал урчащую от удовольствия животину прутиком между многочисленных шипов не её морде. Он явно забавлялся, то и дело хитро поглядывая на озадаченные рожи искателей беглых девиц.
Прополоскав рот водой из фляги, и вылив остатки её содержимого в пересохшую глотку, Йен обрёл способность выражать свои мысли пусть и не особо стройно, но белее менее понятно.
- Брулли, - с паузами начал он представление своего таинственного знакомца. - Гном...
- Слышали уже, - злобно каркнул альв, сейчас сильно смахивавший на тощую рассерженную ворону.
- В бытность мою солдатом его величества... Есть ещё у кого вода?.. О-о, Железяка, ты истинный служитель господа!! Благодарю... Короче... Следопытом он был в нашем батальоне... пока не дезертировал.
- Дезертировал!? - вскипел толстячок Брулли. - Ты, дылда, выражения-то выбирай. Я гном и твоему монарху присягу верности не давал. Служил, пока платили. А перестали радовать мне сердце хрусткими ассигнациями, так я и отвалил с чистой совестью.
Харон развёл руками, признавая правоту раскудахтавшегося горлопана.
- Следопытом он был от бога. - Харбит не счёл нужным принижать гномское достоинство. Ноги только коротковаты, а так молодчинка... Носом землю рыл, что твоя ищейка, и не было случая, чтобы он нас подвёл. Признать нужно, что многие жизни он спас. Потом, во время очередного нашего рейда в Сумеречье, вышло у него недоразумение с батальонным командиром... Чего-то наш гном у него спёр, чего воровать было не положено. И во избежание отправки бурлаком в торговый речной флот, наш коротыш смазал пятки салом. Я правильно всё излагаю?
Брулли растянул рот от уха до уха, предъявив, как визитку крепко прореженный зубной ряд.
- Значит, ты в Сумеречье прижился?
- Ага, - Брулли встопорщил свою не уставного цвета бороду и проводил взглядом кривобокий клин летящих зайцев. Зайцы летели низенько-низенько, суматошно хлопали длинными ушами, верещали от страха, но всё равно, похоже, были довольны. - Хорошее тут место, Харон. Как раз для такого неорганизованного парня, как я. Один мой знакомый фермер прошлой весной посадил здесь тыкву. Выросла репка большая пребольшая. Чудо, какая оказалась вкуснятина. А тебя сюда, каким ветром забросило? - гном прищурился и тут же стал похож на оценивающего дичь охотника.
- Попутным, Брулли, попутным. Решил вот тебя навестить. Вспомнить старые деньки, послушать новые побасёнки. Ты ведь всегда был мастером заливать. В этом деле с тобой разве, что Грубби соперничать под силу.
- Я правдивейший из всех когда-либо живших, живущих и будущих жить, - надулся старина Брулли. - Не в пример тебе, бессовестному вралю. Так, чего такие серьёзные мужчины, как альв, монах, холмарь и балабес, вроде тебя, позабыли в этом чудесном заповеднике? Ищите кого или... чего?
И снова этот взгляд, за которым обычно следует точный выстрел.
Божий воитель и до сих пор досадующий на собственную невнимательность альв, - надо же, гнома проворонил! -  скорчили скептические мины, предостерегая Харона от излишней болтливости. Не сказать,  чтобы Йен не разделял их точку зрения; выкладывать всё на чистоту пройдохе-недомерку он особым желанием не горел. Кто бы оказался настолько глупым, что стал бы делиться государственными секретами с дезертиром? С другой стороны, без помощи странных местных жителей в деле поиска благородной девицы задавшей стрекача от зануды-папеньки и перечниц-гувернанток всё равно не обойтись. Так почему бы не начать расследования... О, как! А ведь действительно - расследование. Может, и правда, удивить весь Лангранд, этакой неоднозначной своей выходкой - заделаться частным детективом? Ладно, после об этом думать станем. А теперь же...
- Насколько я тебя знаю, ты всегда старался держать нос по ветру, - осторожно начал Харбит.
Монах махнул рукой и отошёл в сторону. Он уже всё понял и откровенно не одобрял действий начальства. Агжар вообще не стесняясь, начал материться. А гном хитро ощерился. То есть ещё хитрее, чем лыбился до этого момента.
- Ну дык, иначе-то как?.. Будешь таким ротозеем, как вот эта альвийская каланча, мигом носопырку отчекрыжат. - Да без острой булавки в адрес мужественного высокого воина с роскошным конским хвостом и лицом настоящего героя не обошлось. Маленькая, но болезненная шпилька от злоязыкого прыща.
- Тогда, может, до тебя доходили какие-то слухи о чужаках? - осторожно подбирая слова, произнёс Йен.
Гном непонимающе округлил свои бесстыжие очи и потёр большим пальцем об указательный, давая ясно понять, что бывший сослуживец очень уж туманно изъясняется и вообще зашёл не стой стороны. Пришлось Харону рассупонивать мошну, извлекать из неё розовенькую купюру и, развернув её, подёргать за края. Сиреневая борода такую наживку заглотил сразу.
- Чужаков тут много шастает. Только по мою голову три воинских команды заявлялись...
- Три!? - брат Железяка был искренне изумлён. - Чего ж такого ты исхитрился спереть, пенёк облысевший?
- Не твово монашеского разумения дело, - отрезал наглый Брулли, не имевший почтения к служителям любого культа и считавший их дармоедами. - Но сдаётся мне, что вояки вас не занимают. Тогда кто?.. Контрабандисты? Уголовники?
- Беглая баба! - рубанул, ухнув с дуба прямолинейный холмарь, но ожёгшись о тяжёлый взгляд альва, надумал слегка исправиться. - В смысле, девку... благородных кровей с альвом и ещё одним подозрительным перцем из магов. Не слыхал про таковских, цветок сирени?
Произвольно назначенный кустарником гном глухо и враждебно заворчал и вообще собрался раствориться в сумеречной необъяснимой действительности, но не полученная ещё купюра, как магнитом удержала его от импульсивного решения.
- Что-то такое  слышал, - начал он ворчливо, - но подробности мне не ведомы.
Видно было, что Брулли не врал и Йен разочарованно вздохнул: "Быстро отыскать беглецов не выйдет. Не бывает чудес на этом свете. По крайней мере, с ним они не случаются".
- Но... - Гном не отрывал алчных глазёнок от вожделённой бумажки, - сдаётся мне, я знаю парня, который в этом деле может оказаться вам полезным.
- Кто таков будет? - брат Железяка проявил вполне понятную осторожность и чуть-чуть недоверия к такому правдивому источнику информации, каковым являлся беглый армейский следопыт.
- Тутошний фермер, - огорошил столичных туристов сиреневобородый абориген.
- Фермер!?
Кажется, этот вопрос был задан всей четвёркой одновременно.
- Ну да... У него, что-то вроде договора с самим  Сумеречьем. Во всяком случае, он, как подопьёт собственной медовухи, трындит об этом неумолчно.
На  дельный вопрос альва о том, каким таким образом крестьянин способен помочь им отыскать беглецов, гном таинственно усмехнулся.
- Давно они по Сумеречью ползают? С неделю, больше?..  О, а жрать они чего-то должны, или как? Потом, пёрли они от Лангранда. Правильно я понимаю? А тут в округе миль на... Чёрт его знает на сколько - Сумеречье постоянно ползает туда, сюда. Только всё равно двигаясь с этого направления продовольствием можно запастись только у старины Грасбо.  Ну вот и меркуйте: знает он о них, или нет?
Конечно, это могло оказаться и пустышкой. Но выбирать не приходилось. Йену случалось играть и при худшем раскладе. Играть и... Ну хотя бы не проигрывать.
- Выкладывай сплетни, что до тебя дошли, а потом веди к этому аграрию...
- А-а... А?.. - лапка гнома потянулась к денежке.
- По факту нашего прибытия.
Зайцы всё никак не могли добраться до горизонта, но теперь их клин верещал уже не так беззаботно. За стаей увязался колючий, как дикобраз, волк размером с альвийского скакуна. Явных враждебных намерений он не обнаруживал. Просто вальяжно топал за ушастыми на двух лапах, флегматично понюхивая ромашку, но при этом никак не отставал. Сумеречье не уставало чудить...
...Князинька, миленький! Как же не хотелось бесу лезть в проклятущее Сумеречье. Прип Табакер, он же бес Пух-хест даже начал подумывать попросить помощи у самого главного босса. Но не нашёл веских аргументов оправдывающих это его нежелание и передумал беспокоить неуравновешенное начальство. Благо хоть с подельниками повезло. Пусть и не со всеми, но с одним-то - точно. Джидидайя Штасс, по прозвищу Жутяга, парнем оказался головастым. В смелости этому жёсткому дядьке никто бы не отказал. Но лезть на рожон без веского к тому понуждения Жутяга не любил. Мистер Джидидайя очень ценил свою жизнь и потому был весьма осторожен в своих решениях и действиях.
- Полумрак сказал, Харона на тот свет спровадить, - Жутяга перекинул ноги на одну сторону седла. Выглядело это очень лихо, можно сказать, - круто. - Но ведь он не сказал, где именно его замочить.
Ох, что за умница этот плохо выбритый господин в широкополой шляпе, поношенной одежонке, но с револьверами замечательной чистоты. Это он спровоцировал маленький скандальчик в "Щедром Шломо", сам оставшись в стороне и наблюдая за действиями окаянной четвёрки. Приглядывался. Подмечал. Делал выводы.
Сейчас вся банда числом в дюжину не особо вымытых рыл остановилась у того самого рубежа за которым простиралось непредсказуемое Сумеречье. Люди свободной профессии пытались составить, что-то наподобие плана. Джидидайя Штасс был у них за главного, что несколько нервировало беса, ревниво относившегося к собственному положению нанимателя и официального руководителя. Но переть против слаженного коллектива сейчас было бы несколько неумно. Мало ли, как толковище обернуться могло? Воткнут тебе, касатику, ножик вострый в спину и придётся снова тащиться к проклятущему Исфермелю, как побитая собака, выклянчивать новый костюм и сносить обидные для гордости и самомнения оскорбления.
- Полумрак, дядька таинственный и много чего знающий. - Пух-хест с седла соскочил и теперь сосредоточенно жевал травинку, пялясь на маленький торнадо, что весело крутил голубиную стаю, не убивая птиц, но и не выпуская, ни одной из своей прожорливой воронки. Бесу смерч не нравился. Но пока тот не пересекал невидимую границу, с ним можно было мириться. - Но и ему неведомо, какого беса... хм... каламбурить чего-то начал?.. какого беса Харона потащило в Сумеречье. В этом важном вопросе он меня только слухами попотчевал.  Н-да...
Штасс принял правильное положение и взялся за повод:
- Вот, что я тебе скажу, друг Табакер. Должно, дело это ой, какое не простое раз к нему монах присоединился. Опять же альв... Про него тоже забывать не след. Альвы - мужчины серьёзные, по пустому, в такое легкомысленное место, каково наше Сумеречье, где башку сложить проще, чем нос почесать, они соваться не станут. Так?
Отрядец понимающе загудел.
- А раз так, то почему бы нам не проявить благоразумие и предусмотрительность? Я имею в виду - дождаться, пока они там геройствуют и принять их здесь, на выходе тёпленькими. Может и число их сократится? А может, нам повезёт - мы ведь тут все  мужчины фартовые - и наших подопечных Сумеречье само и без нашей помощи упокоит. А нам останется только гонорар за хорошо проделанную работу получить. Ведь нанимателям важен результат, а не знание деталей самого процесса. Главное - ликвидация самой проблемы.
Нет, до чего же Пух-хесту повезло с компаньоном. Всё-то он понимает без слов и понимает правильно.
- Согласен. Но... Нам нельзя полагаться на случай. Это не профессионально. Поэтому, для вящего спокойствия, неплохо было бы отправить кого-то из наших парней вслед Харону и компании. Просто для того чтобы приглядеть за этими беспокойными ребятами. Есть у тебя подходящая кандидатура?
Жутяга вытянул губы и шумно втянул носом воздух.
- Есть парочка достойных джентльменов. Господа, заслуживающие всяческого уважения. Когда-то они самовольно покинули королевские каменоломни, не найдя общего языка с тамошней охраной, и теперь обитают в этом неспокойном краю, изредка выбираясь оттуда  в поисках относительно честного заработка.
Пух-хест растянул рожу Припа Табакера в широчайшей счастливейшей улыбке. Дело может оказаться вовсе не таким сложным, как ему представлялось в начале. Нет, поистине правы те мудрые люди, которые утверждают, что кадры они, дьявол их употреби, решают всё!

Глава 9.

Любовь, эго и диадема.

Строго говоря, о любви в их случае говорить не приходится, но некую романтическую нотку в эту мелодию всё-таки вплести нужно для удовлетворения душевного запроса разных чувствительных, романтически настроенных натур. Итак, Любовь... Ну и довольно об ней.
В основе разыгрывающейся трагедии лежал второй после удовлетворения голода базисный инстинкт - похоть, подкреплённая стяжательством и разбавленный квасным патриотизмом. Гремучая смесь, способная свернуть горы и изменить угол самой земной оси.
Дочурка лорд-канцлера мисс Изабелла Драмм, за глаза прозванная прислугой Изодреллой или даже - Извергеллой, видимо за мягкость нрава и душевную чуткость к людям, унаследовала черты характера обоих своих благородных родителей. От мамы она восприняла ангельскую красоту и животное влечение ко всему, что шевелится в штанах у мужчин, а от папы отхватила неудержимую тягу к экзотике. Поэтому первым мужчиной благородной мисс стал... полутролль. Эдакая фантастически притягательная смесь дроу и троллиного рода. Учитывая её характер по-другому, наверное, и быть не могло. От притязаний широкоплечего и клыкастого портового грузчика семейству канцлера удалось откупиться по-тихому, даже газетчики ничего не прознали. Грузчик после этого любовно-денежного приключения прожил недолго и был аккуратно удавлен в каком-то грязном притоне. Дело о его преждевременной кончине местные полицейские даже заводить не стали. Мало ли какие отбросы этого мира помирают ежедневно в таких же клоповниках? Никто о них и не вспоминает. Но во дворце лорда-канцлера без шума всё-таки не обошлось и состоялся домашний и очень громкий скандал между родителями с битьём раритетных ваз и взаимными обоснованными обвинениями в дурной наследственности и... обсуждение нового ухажёра неугомонной дочуры с цветом кожи чуть светлее изумрудного. Тут без последствий уже не обошлось, и где-то в сельской местности одна бездетная пара была финансово заинтересована в том, чтобы взять на воспитание глазастенькую девочку с изумительным раздвоенным язычком и подвижным хвостиком.  А в далёком Лангранде благородные маман с папа всерьёз задумались о законном браке своего неуёмного чадушки. Слухи, пусть и несколько неопределённые, но всё-таки касающиеся необычных предпочтений мисс Изабеллы, в этот раз в общество всё-таки просочились, и, невзирая на всю известность фамилии, молодые люди как-то не особо толпились у ворот их дома. Что не особенно помешало мисс увеличить число не афишируемых ценителей её прекрасного тела. Но... всё это было не то. И заботливым родителям пришлось давать бал. Вот когда их постигло истинное разочарование, поскольку увеселительные танцульки для молодёжи посетили в основном члены парламентской партии, убелённые сединами и благословлённые подагрой. Им, поддерживающим короля, а стало быть, и лорд-канцлера просто нельзя было не прийти, но привести с собой неженатых сыновей они как-то не догадались. Кто-то сослался на служебную необходимость, дескать, отпрыск офицер в гвардии, а там полковник лютует. Кто-то, шамкая беззубым ртом, промямлил, что по забывчивости не пригласил внучка. Ай-я-яй, стыдно, но что поделать, все мы люди, все человеки. А кто-то, не придумав ничего вразумительного, стремительно набрался дармового бренди по самую макушку и с чистой совестью задремал на кушетке. Кушеток в тот вечер всем не хватило. Не жаждали государственные мужи связывать жизнь своих сыновей с такой сомнительной верности супругой. Чистота собственных фамилий перевесила в этот раз политические виды.
После такого провала папа-канцлер ругался матом, не особо представляя, что ещё можно предпринять для восстановления чести своей фамилии.
- Дура ты, доча, - резал он правду-матку, отхлёбывая прямо из графина. - Блудливая дура. Молчи, чучундра! Думаешь, я не заметил, как ты намедни в окно кареты на гоблина пялилась. На гоблина!!! До этого даже твоя маман не опускалась. Даже я, уж на что новизну в отношениях жалую, а и то с этим позорным племенем ни-ни. Брезговал.
Извергелла, воплощение самого равнодушия, слушала горланящего папика, развалившись на бархатной кушетке. Надо сказать, слушала не очень внимательно. От кушетки, как-то подозрительно попахивало, будто её кот пометил, и это несколько отвлекало. Мисс Изодрелла Драмм беспокойно крутила носом и брезгливо морщилась.
- На гоблина! - никак не мог успокоиться достойный родитель и удивлённо уставился на посмевший опустеть графин. - Вот сволочь. Ой, да не шипи. Это я не тебе. Хотя и тебе тоже... Не могла на кого поприличнее запасть? На сына государственного советника Тройса, к примеру?
Тут мисс Изабелла встрепенулась. Юный Броздий Тройс и впрямь был душкой. Но он ею не позволительно  пренебрегал, привереда и чистоплюй, аж противно, и потому это её оживление длилось не долее мига.
Папа, увлёкшись бульканьем из второго графинчика, интерес дочурки проглядел    и понёс ахинею дальше, невольно спуская с горы первый малюсенький камешек, предвестник и первопричину дальнейшего грандиозного обвала.
- Ну не нравится тебе Броздий - пусть. Хотя в ум не возьму: почему? Мне так он очень даже симпатичен. Гм... хотя сейчас вроде не об этом. Чёрт с ним, с Броздием. Глянула хотя бы на сынков зарубежных дипломатов. И сама не заскучала бы, и державе арклодской несомненная польза от зацепленного за губу какого ни на есть посольского хлыща. Вон, у нашего двора натянутые отношения с альвами. Окрутила бы какого повесу из них. С таким красавцем и в свете можно появиться на зависть всем подругам, и папе твоему какое облегчение - одной головной болью меньше... Даже двумя: в политике и дома. О, как! Несомненная польза от разумного поведения.
Зерно, пусть и без всякой задней мысли, было брошено. И угодило - чего уж там! - на почву хорошо унавоженную.
Мисс Изабелла Драмм впервые воспользовалась головой по прямому её назначению. Она ею подумала. Что в дальнейшем привело к катастрофе. Но не пророк же лорд-канцлер в самом деле. Как можно было такое предвидеть. Действительно: как!? Хотя, опосля двух графинов без закуски грешно требовать от человека конкретности мысли. Тут если и возможно умственное движение, то токмо в границах категорий общих.
Этим же вечером очаровательная и безупречная почти во всех отношениях мисс отправилась в театр на премьеру... Хотя, кого интересует название какого-то скучного представления в исполнении жалких комедиантов? Разве для того был придуман неугомонным человечеством театр, чтобы бездумно пялиться на сцену растрачивая в бессмысленных переживаниях бесценное время собственной жизни? Не-ет, мисс Извергелла  была не настолько глупа. Театр, с первого своего посещения по достижении, кажется, лет двенадцати, она рассматривала исключительно, как свои личные охотничьи угодья. Но в последнее время за всеми этими непредвиденными заботами, связанными с несвоевременной беременностью и родами - фи, как это было скучно! - она, что-то подзапустила эти свои пажити. Но, взбодрённая патриотическими речами, распалённого бренди папеньки, проникшись дипломатическими нуждами королевства и припомнив, что уж с неделю не крутила хвостом, мисс расфуфырилась по-боевому. Нацепила платье в алмазной осыпи и с декольте до пупа, благо было чем потрясти... страждущую публику, вооружилась огромным веером и метнулась на подвиг во имя обожаемого Арклода и славной королевской фамилии.
Расчет был верен: на премьере присутствовали господа из дипломатического корпуса множества держав. Изабеллу со сладостной мукой потянуло к угольно-чёрному послу Ржавых островов, чьё облачение состояло из коротенькой юбочки, кое-как сляпанной из пучков перьев, вырванных из хохолков цветастых тропических птиц. Наряд дополнял официальный, выглаженный до стрелки посередине галстук. Но мисс во время вспомнила о добровольно возложенной на свои оголённые плечи священной миссии - разрешить все недоразумения между её горячо любимой родиной и альвиским союзом.
Истинный патриотизм, патриотизм до самоотречения, до полного забвения собственного эго не может быть смешон!
Мисс Изабелла Драмм, раздувая ноздри подобно боевой и уже взнузданной кобыле, двинулась на штурм ещё неизвестной ей крепости. И цель очень скоро явственно обозначилась на её горизонте. Сын лорда-посланника... Как там его величают? Запамятовала. А ведь когда-то их уже представляли. А, было б, о чём печалиться. Сейчас всё исправим. Жаль только долговязый красавчик не один. Прилип к нему - не оторвать этот противный Эрреро Чудаковатый. Мага Изабелла знала довольно близко. Ну как близко?.. Полторы минуты натужного сопения сзади в её ушко и потом неприятно влажно-липкие ощущения под юбкой, вот, собственно, и всё знакомство. Не силён оказался в этом деле красавчик-маг. Перебрал нюхательных бодрящих порошков. Но формально - знакомство было тесным. Во-от, а сейчас он её глазами ест, и работать мешает. Но дело есть дело! И Изабелла, вздёрнув парусом юбку, взяла курс на абордаж. А прилипчивый маг? Да бес с ним... Когда там между ними что-то было? Ох, давно уже. Мисс Драм в ту пору сколько?.. Пятнадцать стукнуло?.. Молодая была, глупая. Решено - всё списываем на ошибку молодости. Главное - альв!
С высоты его роста, мистеру Прожеро, сыну лорд-посланника Жарха Несгибаемого, открывался вид завораживающий, особенно когда трепыхание дамского веера позволяло, поэтому продержался он недолго. Пять с плюсом миссис Драмм за старание при сотворении дочери. После спектакля парочка отбыла в одной карете. Ах, да-а... не парочка. Проклятущий Эрреро с ними увязался. Прилип, словно перцовый пластырь, и жжёт, и отодрать никаких сил нету. Прожерчик чего-то мямлит невнятно, никак не желает понять, что девушке с ним наедине побыть хочется, глупышка. Совсем умом размяк от любви. Или?..
Порой, совершенно без предупреждения, на дамочек типа красавицы Изодреллы сваливается умственное озарение. Зачем оно им, тут мозг сушить смысла никакого нет. Некоторые вещи просто случаются. Случилось и с мисс Драмм. Вот так в дипломатической повозке в сопровождении шепчущихся о чём-то мужчин - о-о, да у этих двоих общая тайна! Ой, как интересно. Любовь или политика? Уж если она сама себе сегодня жизненную стезю выбрала - благополучие королевства, то ей сам Одриин велел быть в курсе всего занимательного.
Забегая вперёд... Впрочем, какое же "забегание" в ретроспективе? Так что рассказываем, как оно было. Речь эти двое вели вовсе ни о чём-то романтическом. Когда Изабелла это поняла, а поняла она это на удивление быстро, то даже губки надула от некоторого разочарования. Пришлось утешиться, ушки навострив, что тайна касается дел политических. Но и это предположение оказалось несколько не верным. Когда же до мисс Драмм, - колдуном с намерением из кареты не высаженной, - дошло, о чём эти двое на самом деле языками треплют, то соскакивать, пусть и на ходу, было уже поздно. Изабелла лучом своего разума поражённая, всею своей формацией влипла в большую игру. И её понесло... Ох, лучше б ей и дальше в дурах оставаться.
Увидеть эту искрящуюся красотку в театре именно этим днём для мага с криминальными наклонностями было удачей без преувеличения фантастической. Давненько его казуистический ум занимала одна нездоровая идея.  А именно: приделать ноги и присвоить лично себе одну занимательную вещицу из королевского арсенала. Диадема Мёртвых! Произведение ювелирного искусства на грани магии, науки и ещё чего-то необъяснимо мистического. Было доподлинно известно имя мастера давшего ей внешнюю форму, но тот или те, кто наполнил её истинным содержанием, оставались неизвестными. Ходили слухи, подпитываемые господами к трону близкими,  что к зачаровыванию драгоценной поделки приложили руку мистики с далёкого юга, где яйца можно испечь просто зарыв их в песок. Другие, которым тоже хотелось предстать людьми к государственным тайнам допущенными, баяли с видом самым таинственным, что тут не обошлось без тайных знаний неких северо-восточных волхвов, про которых только то и ведомо, что бороды у них зело густы и пьют они колдовской напиток "водка", закусывая её солёными мухоморами. Третьи, с пеной у рта доказывали, что зачаровывали диадему мрачные жрецы из полярных храмов Вечной Ночи и Северного Сияния, мужи и жёны, имеющие ледяные сердца и полупризрачную природу.
Где тут была истина, и была ли она вообще, в действительности мало кого из обывателей интересовало. Во всяком случае, не настолько, чтобы ради разгадки этой тайны рисковать своей головой. Но, то мирный мещанин или вечно занятой фермер. А граждане иных государств, те, кто привык добывать хлеб свой насущный, разгадыванием чужих секретов? О, эта крайне любопытная и беспокойная братия регулярно делала попытки поменять волей своей местопребывание Диадемы Мёртвых. И Черз 1, частенько получал доклады об очередной такой попытке - хвала Одриину! - всегда неудачной. И вот дамским украшением с неизведанными возможностями всерьёз заинтересовался маг с непреодолимой тягой к авантюрам и мрачным розыгрышам...
...Томатный супчик, наскоро сварганенный Эрреро Чудаковатым, оказался на удивление вкусным. Роль слуги, принятая магом в самом начале их путешествия из соображений конспирации, его и по сию пору не тяготила.  Тут бы и зародиться подозрениям у влюблённой парочки. Да куда там... Чувствами-с были вскружены. Не до ясности соображения. Некая тень, - точнее и не опишешь, - неправильности происходящего, как-то накрыла собою молодого альва; взгляд у него изменился, от не вовремя проснувшейся мысли. Но миг этот Эрреро не проспал и услужливостью своей все подозрения развеял. Тут и влюблённость мисс Изабеллы свою роль сыграла. Она быстренько озабоченность альва свела на нет, закатив ему истерику, по поводу пренебрежения её телесными потребностями.
- Кушайте, молодые господа, кушайте. - Странный слуга, знай, подливал парующее варево в тарелки. - Давненько ничего горячего не снедали. Всё по-походному. Всё всухомятку. А молодым организмам то не всегда полезно. Опять же, мисс Изабелла, девица из высшего общества, совсем к другой пище привыкшая. Тяжко ей приходилось всю дорогу. Но, заметьте, мистер Прожеро, насколько терпеливо сносила она все тяготы нашего путешествия. Вот, что истинная любовь делает.
Пропеть дифирамбы глупой, тщеславной бабе вовремя - дело большого ума не требующее, а польза от такой арии очевидна. Особенно, если у тебя на эту бабу вполне определённые виды. На альва, кстати, тоже. Не-ет, ничего романтического. Один голый интерес естествоиспытателя. Чудаковатый про Диадему Мёртвых знал не много, но чуток побольше, чем колдун без учёной степени. И этих сведений ему вполне хватило, чтобы понять - в изучении самой таинственной вещицы в этой части мира, ему без расходных материалов, без подопытных мышек и кроликов, просто никак. Хотя... о нужности этих самых расходных мышек он бы и так догадался. Практической смётки был чародей, прямо, как крестьянин от сохи. Всё методом научного тыка, собственным горбом. Чернорабочий от магии, право слово.
Кстати, о трудовом крестьянстве и о несознательной прослойке общества - домохозяйке. Во-он они валяются: один в углу, рядышком молоток, видать перед тем, как к нему гости незваные завалились, он табурет чинил, вторая... хм... у плиты колдовала. Шти своему бородачу варганила. Так тут её маг и угомонил. Он-то ладно, его сердце всегда наподобие булыжника было. А эти-то, детки?.. Ведь рядом с убиенными жрут, чавкают. Кусок у них в глотке колом не встанет. Чуткая молодёжь пошла, с сердцами нежными, трепетными. Достойная смена родителям вымахала.
- Кушайте, кушайте, - заворковал Эрреро, утирая рот ладонью и скрывая тем самым гримасу отвращения. - Наголодались в пути. Ну, ничего. Скоро на место прибудем. Там и отдохнёте. Там всё по-другому будет.
Место, где Чудаковатый чувствовал себя в сравнительной безопасности и даже в некотором покое действительно существовало. И находилось оно здесь в Сумеречье. Впрочем, зная эксцентричный характер мага, этому удивляться не приходилось. Силами соблазнённых дармовой кормёжкой троллей, он возвёл себе приземистую, в три этажа, пузатенькую башенку, со стенами толщиной в шесть футов, сложенными из плохо обработанных камней. Чудо тролльской архитектуры! Можно было смело утверждать, что ничего более грандиозного этот замечательный своей криворукостью народец не возводил за всё время своего существования. Конечно, некоторые недоработки пришлось потом устранять самому,  кощунственно применяя магию для выравнивания кривых дверных проёмов и перекошенных оконных рам, но, в общем и целом, всё вышло на удивление добротно. Особенно многоярусный подвал.
Про башню эту кособокую в Лангранде не знал никто. Что вполне соответствовало желанию самого владельца. Одриин! Как же ему хотелось оказаться там, и как можно скорее. Таскать с собой Диадему Мёртвых становилось тяжелее день ото дня. Уж сколько раз проклятая вещица выкидывала собственные магические фортели, удивляя Эрреро, трудностью их последующей ликвидации. Раз от разу это становилось всё сложнее. Но и мчаться в башню сломя голову галопом или хотя бы ускоренным маршем Чудаковатый считал несколько опрометчивым. Ведь к его поиску наверняка подключили самых маститых чародеев. Его ищут. Обязательно ищут. И вести их к собственному порогу... Не-ет... нужно попетлять. Нужно сбить легавых со своего следа. Нужно...
Эрреро и предположить не мог, что его сильный интеллект, его тонкий изощрённый ум в этот раз сыграет с ним злую шутку. Его действительно искали. Да только не маги и не ищейки из королевской полиции, привыкшие и, главное, внутренне готовые к разгадыванию криминальных ребусов. Его преследователю и дела не было до распутывания тех петель, что набросал на своём пути излишне предусмотрительный маг. Харон пёр прямо на него как... как Харон, его мрачный тёзка, которого не обмануть, не запутать и не запугать. Если уж он пассажира для своей лохани наметил, то фунт за сто - найдёт, веслом по темени благословит и куда потребно доставит. Чудаковатый перехитрил сам себя.
- Докушали? - Заботливость тона давалась ему всё труднее. - Давайте выдвигаться.
Но не успел Эрреро произнести эти слова, как разомлевшая от горячего мисс сначала запросилась в уборную...
- Как, на улице!? Что за ужас!? И как мне прикажете?.. - И далее в том же ключе.
А после, когда наивный чародей посчитал инцидент улаженным, сладкая парочка заголосила о необходимости отдыха.
- Хотя бы ночку на кровати... - ныла Изабелла, не подозревавшая ранее, что приключения в жизни несколько отличаются от тех, про которые она читала в дамских книжках с цветными картинками.
Эрреро, скрепя сердце, дал добро на ночёвку.
- Только если на одну... м-да...
Мисс Драмм никогда не была неблагодарной сукой. Она порывисто поцеловала милого чудика в носик, вызвав вспышку ревности в горячем альвийском ухажёре и на одной ножке упрыгала в хозяйскую спальню, по пути прокричав мужчинкам, что неплохо бы что-нибудь сделать с трупами.
- А то я жуть, как боюсь покойников. Есть рядом с ними и то было страшновато. А уж под одной крышей ночевать...
Альв и маг тяжело вздохнули. Оба-два одинаково признавая полное своё непонимание сермяжной логики девиц высшего ланграндского общества.

Глава 10.

Чёткий след мага.

Грубый крестьянский башмак шагнул на возделанную грядку, безжалостно попирая некогда нежно лелеемый урожай лука. Старина Грасбо кривобоко вышагивал по собственному огороду, равнодушно уничтожая плоды своего тяжкого труда. За ним, будто верёвкой привязанная, тяжело топала мамаша Грасбо. На её остановившемся глазу сидела большая жирная чёрно-синяя муха. Старики оказались неразлучны даже в самой смерти.
Поднятые мертвецы! Йен на эту пару глазел из-за забора с безопасной высоты седла и всё равно ему было не по себе. Брат Железяка истово молился за души не получившие посмертного покоя. Альв тоже чего-то произносил со страстью, но слова его хоть и были не понятны людям и холмарю, однако за молитву никак не могли быть приняты.
- Чего ты нашему магу пообещал? - проницательно спросил Харон. - А чего бы не пообещал, я к твоим пожелания присоединяюсь.
- Магу? - вскинул носопырку малорослый Брулли.
- Угу... - буркнул холмарь. - Однозначно его проделки.
Йен был с ним согласен и теперь озадаченно тёр переносицу, не понимая, от чего старики всё ещё бродят? О, кажется, они новых гостей заприметили. Головёнки медленно повернули и припустили в сторону визитёров, видимо не желая прослыть на всё Сумеречье негостеприимными грубиянами.
- Наро-од, - встревожено протянул гном, - мне одному мерещиться, что они нас не поприветствовать спешат, а просто жрать захотели?
Было очень похоже, что Брулли прав. Слишком уж целеустремлённо двигалась примершая недавно парочка.
- Железяка, -  в голосе большого ребёнка Грубби явно послышались панические нотки, - ты знаешь чего с ними делать, чтобы они такими шустрыми не были?
Монах молитву прервал и в растерянности развёл руками.
- Святое слово здесь... - он с омерзением огляделся, будто только что понял, где, собственно, находится. - Оно... не так сильно, как... везде. Слова Чёрного - это тоже напрямую касается. М-да... Вопрос для теософов, а не простых вояк, каков я.
- Вообще-то я тебя не о том спрашивал, - холмарь явно остался недоволен невежеством Железяки. - Я тебя спрашиваю, - он заорал монаху прямо в лицо. - Я спрашиваю, чего делать станем, когда они забор разломают?
Парочка стариков уже вовсю расщепляла доски голыми руками, плотоядно при этом урча. Картина была живописная, чего уж там. По внешнему виду старины Грасбо было заметно, что его уж как два дня, а то и все  три нет среди живых.
- Может... того... просто уйдём? - робко предложил гном.
Ответом ему было общее пожелание счастливого пути. Брулли никто задерживать и не подумал. Более того, Йен, соскочив с седла, сунул в гномскую руку обещанную купюру и сразу забыл о его существовании. А чего мозг засорять? Дезертир свою работу сделал и более был не нужен. Посещал ли гнусный чародей эту обитель мирной старости? Два оголодавших трупа - белее, чем чёткое свидетельство, что - да. Значит, они безошибочно шли по его следу - очень чёткому следу.
С разбуянившимися покойниками нужно было что-то делать.
- Ох, и не жалую я их, - выдал Грубби, брезгливо пятясь от руки фермеровой бабы, что исхитрилась просунуть её в образовавшуюся щель. Грасбо ликующе забулькал и умножил усилия по сокрушению преграды. - Не жалую сильнее всего, даже сильнее чиновников акцизного департамента. Сильнее, чем налоговых инспекторов. Сильнее... Они  ж уже воняют. Не должно такое под солнцем ходить! Почему не сгинут никак!?
Альв рубанул своим широким тесаком по отвратительно распухшей старушечьей руке.
- Эрреро их поднял, - тут к гадалке не ходи.
- Это и так ясно. - Харон ногой отбросил в сторону не переставшую двигаться конечность. - Не ясно, отчего заклятие продолжает действовать, когда я здесь. Раньше такого не было.
- Не ясно ему, - Агжар с отвращением посмотрел на лезвие верного тесака. Да, такое оружие выбросить придётся. Осквернил он нож. Осквернил. Теперь и не помыслишь кусочек ветчины им отрезать. - Диадема здесь всему голова - не маг.
И Харона будто луч света озарил, крепко так озарил, на вроде теплового удара. До тошноты... или это от покойников так несёт, что кишки наружу просятся - подышать? Нет, всё-таки от понимания этак заштормило: вот оно ка-ак, магия-то враждебная его не страшится и не иссякает при первом появлении Харона, Чародеев Погубителя! Ядрён батон, так ведь и убить могут! Чудаковатый - парень простой до безобразия. Долбанёт, диадемой подкреплённый, чем  ни будь жутко скверным на расстоянии. А после заставит, просто шутки для, вышагивать по всему Сумеречью, как вот этих двух бедолаг.
Бездушное тело Грасбо бессмысленно боднуло лбом доски. Что?.. Ага... кажется, всё-таки действует, пусть и не сразу, но действует. Однако страшна сила в Диадеме Мёртвых. Её в крестьянской халупе уж давненько нету. Может сутки, может более. Почему Харон так решил? А чёрт его в самом деле знает. Втемяшил себе в забубённую голову непременно стать приватным детективом, бабёнок неверных, купно с гулящими мужьями выслеживать. Чем не способ зарабатывания на хлебушек с маслицем в большом и не особо могущем похвастаться нравственной чистотой столичном и, уж до кучи, ещё и портовом городе, каков был Лангранд? Теперь вот карточный шулер, человек кристальной честности и непоколебимых нравственных устоев Йен Харбит, упражняется в наблюдении за проявлениями жизни и пытается делать логически верные выводы. Ой, вэй! Блестящая карьера этому кренделю обеспечена! Первым пунктом было отсутствие дыма из трубы грасбова обиталища.  Вполне бы сошло за отправную точку дедуктивного исследования кабы не особо тёплая сегодняшняя погода. Для этих мест большая редкость. Может, поэтому Йеном в своих рассуждениях факт не учтённый. Пункт второй: мертвяки по огороду гуляющи и сразу из-за забора не замеченные. Харон рассудил, что никакой даже самый полный магический извращенец не станет терпеть подобную нежить под собственным носом. А ну как из-под контроля вырвутся и покусают?
Тут альв попытался стройность рассуждений нарушить и... и вообще всё разломать, завистливым оказался Агжар. Не допускающим мысли, что кто-то, скажем Харон, может оказаться куда как умнее, какого-то там телохранителя. Нет ну надо же выплыть с бестолковой идеей, что Эрреро, мужчина своеобразных представлений обо всём на свете, мог выставить дедков, просто в качестве неподкупных, усталости не ведающих сторожевых псов. Хотя... может что-то в этом и есть. Но!.. Там ведь и дама присутствовала, неужто она бы такое вынесла. Это кем надо быть?
- И альв там есть, - попытался подкусить оппонента Йен. - Он-то уж точно бы возмутился.
На что Агжар только хмыкнул довольно равнодушно.
- У нашего народа свои представления о смерти, - сказал он холодно.
И Харбиту этот ответ почему-то совсем не понравился. Хотя, как позже выяснилось, правым оказался именно он, прозорливый и непререкаемо логичный Харон, будущая звезда ланграндского частного сыска и гроза всех преступников континента. Преследуемая дичь успела покинуть нору.
- Похоронить их надо, - грустно сказал Грубби, когда престарелая пара угомонилась. - А то как-то неправильно это.
- Они ж тебя сожрать мечтали! - цинично выдал альв.
На что добряк-холмарь только плечами шевельнул, и двинулся в хозяйским постройкам в поисках лопаты или заступа.
Домишко, хоть и был размеров вполне себе серьёзных, - зажиточно обитал единственный на всю волость огородник - обыскан был споро. Гости особой аккуратностью не отличались, видимо здесь, в землях королевским... да что там!.. любым законам не подчинённым, они совершенно перестали опасаться преследования. И то, чего мандражировать? Здесь их взводной воинской командой не ухватишь, только солдат на встречу к Одриину отправишь. Не армию же со знамёнами, капелланом и пушками за ними посылать. Хотя, у короля такая мысль мелькала.
Диадема! Уж больно не простая штукенция. Но кое-кто из вельмож, ясность мышления сохранивший - и это точно не был лорд Драмм, - предложил, пока не спешить, и излишне не волновать всяких там послов и атташе, а озаботить, для начала, этой проблемой умницу-антиквара. Черз 1 подвижную шкурку на любу в гармошку собрал. Антиквар был ему хорошо знаком по другим делам столь же щекотливого свойства.  Тонкие губы его величества внутрь рта втянулись. Так всегда было, когда монарх серьёзно задумывался; при этом король делался похожим на морщинистый скелет с шевелящимися от мыслительного напряжения ушами, и принял решение мудрейшее: "А подать ему во дворец Кола Лейбера, прямо сейчас, невзирая на... А плевать, что ещё петухи на королевском птичьем дворе не кукарекали! Тут объект значения оборонного спёрли. Не до сна таперича!"
И вот "таперича" Йен вынужден носом землю рыть... Образно выражаясь.
- Ни хрена их здесь нет! - твёрдо заявил он, отплёвываясь от пыли и снимая с бровей паутину. Чулан у стариков был порядком захламлён.
- Сутки уж как, - не стал спорить с мудростью начальства смиренный Железяка. - Вон яблочко женскими зубками трачено. Заметь, как потемнело. А зубки отметились ровненькие и числом все. Точно - не бабка редкозубая его перед смертным часом грызла. И что-то не заметил я, чтобы по Сумеречью девки молодые с полным зубовным набором табунами шастали. Так что - они это были. Они. И ушли недавно.
Йену вдруг сделалось нехорошо. Так стало смурно и тягомотно внутри, будто сердце из тела вынули, а зияющую пустоту ничем не заполнили. Что ж такое выходило?..
- Ни хрена себе дамочка! - тихо проговорил он, внимательно вглядываясь в посуровевшее своё воинство. - Она тут яблочки трескает, в саду с деревца сорванные, а хозяева этого сада, считай уже сутки, как...
- Я же тебе говорил, - Агжар тяжело присел на скамью у стола и принялся рассеянно передвигать грязную посуду, - он их вместо цепных кобелей выставил. И это никому здесь аппетита не испортило...
- И любовный пыл не погасило. - В кухню втиснулся Грубби. - В спальне все простыни перекручены. Молодёжь тешилась.
Заниматься любовью на кровати только что убитых стариков!? Трахаться, когда они неупокоенные под окнами бродят!?
- С какой мразью мы имеем дело? - Взгляд Харона стал тяжелее чугунной чушки.
- С представителями золотой молодёжи, - брезгливо выплюнул монах, - и развращённым чародеем, считающим, что в жизни и в науке запретных тем нет.
- Прокисший компот. - Было ясно, что Йен Харбит только что пересмотрел методы доставки молодых людей назад к их переживающим родителям. - Парни, нам придётся здесь задержаться. Ненадолго. Дичь не упустим. Они за собой такой след оставляют - их и слепой гоблин отыщет. В Арклоде ещё таились, преследования опасаясь. А здесь, в Сумеречье распоясались. Но я собственно не о том... Все видели, что с поднятыми было?
Как же было не заметить, что покойнички оказались излишне бодренькими. Но оказалось, что Харон имел в  виду нечто иное.
- Я уже привык, что при моём появлении в радиусе дюжины, а то и больше, ярдов магия нивелируется к чертям собачьим сразу и зачастую навсегда. От того в магическом сообществе у меня огромное, бессчётное, можно сказать, количество явных и тайных недоброжелателей. Только самые сильные чародеи, могут мне что-то противопоставить. Да и то на короткое время. А здесь... Эрреро Чудаковатый, безусловно, парень  даром отмеченный, но ведь день минул, как духу его на этой ферме не осталось, а они ходили. Тут не просто магия. Тут магия совершенного иного порядка. Магия в самом чистом её виде. Магия кристаллизованная, если хотите.
Он снял кепи, взъерошил волосы и откинулся затылком на стену, плотно зажмурившись, как от сильной боли. Вообще от самых ворот этого, ставшего таким неприветливым, дома его не покидало зудящее, постоянно беспокоящее чувство, которое он никак не мог уловить за мерзкий скользкий хвост.
- Мы с вами играем в игру. Не перебивайте, парни. Я и сам ни черта не понимаю. Скажу одно -  это не наша игра. И не развлекуха приближенных к власти и иже с ними. Не-ет... они такие же пешки, как и мы. Игрок здесь один...
- Эрреро Чудаковатый, - предположил Железяка. - Или...
- Сдаётся мне, что "или". - Йен, не открывая глаз, отлип от стены.
- Кто ещё за Или такой? - встрепенулся холмарь. - Почему не знаю?
- Боюсь, что нас всех играет вовсе не кто-то, а... что-то, захотевшее стать кем-то.
- Тресните его по чану. Не видите - пацана заколодило?
Да-а, в конструктивности такого своевременного альвийского предложения усомниться было сложно.
- Всё-всё... - Харон позволил себе прозреть и примирительно поднял ладони. - Говорю же, сам ничего не понимаю. Но, хочу быть готовым к неизвестности.
- Это как? - спросил монах, пристукивая посохом по полу, видимо прикидывая с какой силой, он будет вправлять мозги, обретшему способность к отвлечённому мышлению, начальству. - Как быть готовым к тому, о чём ты и понятия не имеешь? Яснее выражайся, пожалуйста, а то я начинаю разделять озабоченность Агжара.
- Магия враждебная при моём появлении всё-таки слабеет, - попытался перейти к вещам материальным Йен Харбит. - Однако, далеко не сразу и на очень близком расстоянии. Стало быть...
- ...будем бить издаля,  - закончил его мысль брат Железяка, доказывая всем, что и он мудрости не чурается. - Правильно я ситуацию обрисовал? А скажи-ка мне, Грубби, каков ты есть в деле пуляния по целям из этого самого проклятого "даля". Хорош или так себе?
Грубби скромненько поводил ручищей в воздухе. И всем стало ясно, что на помощь с его стороны тут особо рассчитывать не приходиться.
- Из ружья папиного могу шмальнуть ярдов с восьмидесяти не более. Могу даже попасть, - он шмыгнул носом. - Если ветра сильного не будет. Если солнце не в глаза. Если... если повезёт, в общем.
- А с револьвером управишься? - Йену стало казаться, что папаша-холмарь таки зря отправил своё дитятко набираться ума-разума именно с ним, Хароном.
К "плавающей" ладошке добавились растянутые до ушей толстые губищи, покачивание лохматым кочаном и откровенная робость в глазках. Юноша начинал осознавать, что умение легко ломать толстые ножки столов в этом турпоходе ему больше может и не пригодиться, поскольку, до этого счастливого момента у него просто не будет шансов дожить. Отметить надобно, что подобные сложные чувства вдруг посетили ещё двух серьёзных мужчин, которым покуда не доводилось проверять себя на такое-то специфическое умение. Пёс одриинов, по роду своего служения, всё больше обходился освящённым ломом с шипастым солнышком, а альв тот всё больше из лука. То есть никто из них в реальном бою на приличном расстоянии добрым подспорьем для Йена не был. И бродяга острейше ощутил собственное одиночество. Вот те раз - сюрприз из табакерки! Но не таков был Харон, чтобы сразу впадать в истерическое дамское уныние.
- Грубби, - велел он несколько раздражённо, - расчехляй арсенал. Тренироваться станем. Маг от нас теперь никуда не денется. Отыщем и накостыляем. Если только хотя бы на ружейный выстрел к нему подобраться сумеем.
Чем мог порадовать обожаемого руководителя несчастный холмарь? Именно...  папиными огнестрельными поделками самого лучшего холмарского качества. О пресловутой дюжине стволов, приписанных ему Хароном ради аргументации для въедливого Жарха Несгибаемого, тут речи, конечно, не шло, но кое что в повозке Грубби всё-таки имелось. И уже через десяток скоротечных минут всё нестроевое спецподразделение азартно лупило свинцовым боем по столбам в заборе покойного Грасбо.
Агжар недовольно кривился, всею душой не принимая громыхающее, воняющее серой железо, однако после первого своего попадания ярдов с пятидесяти несколько оттаял. Лук - это да. Это для него. Но будучи альвом практичным, он прекрасно понимал, что дойди диалог между их командой и недовольным их приставанием магом до градусов обжигающих, дедовское верное оружие может оказаться и не столь грозным.
- А ну с сотни ярдов пальну!
Ага, хоть одного веселящий азарт охватил. С сотни ярдов Агжар успешно поражал забор, но проклятущие столбы от него подло ускользали, будто ходить научились, а заодно уж бегать, приседать и уворачиваться. Вполне возможно, что этот бесчестный трюк проклятущие деревяшки освоили от скуки, долго проторчав в коварной земле Сумеречья. Но у вечно всем недовольного Харбита было своё мнение.
- Довольно патроны тратить, - рявкнул он. - И так всё уже понятно. Теперь револьвер возьми...
Но после десятка впустую потраченных выстрелов, - их даже голокожие птицы на крыше овина не испугались, хотя альв, устав от бесчестных выкрутасов заборных подпорок, и по ним целил, - он отобрал чудную поделку у сопящего в негодовании Агжара.
- Не твоё. Железяка, покажи класс.
Тут дело обстояло несколько лучше, но тоже не фонтан. Дырки в столбах появлялись, спору нет. Только для того чтобы поймать их на мушку у монаха уходило...
- Да, брат, чудный дуршлаг выйдет... из твоей тушки. Пока ты целиться будешь Эрреро твою шкуру в десятке мест продырявит... после того как горячего чайку попьёт. Дай мне. Всё приходится самому... Всё самому...
Револьвер, сработанный мастером Бро, оказался штукой странной - всего-то на четыре заряда. Калибр патронов вызвал у Йена опасение: не оторвёт ли ему руку, ежели он из этой штуки бабахнет? Но приняв его от брюзжащего Железяки, он тут же успокоился; ухватистой оказалась рукоять револьвера. Да-а, холмари знали толк в оружии.
Бам! Бам-бам-бам... Четыре выстрела и пули оставили огромную дыру в крепком дереве.
- Хм... Жаль нету времени руку набить, чтобы на скорость... А так, просто чудная вещица. Может прикуплю такую у твоего батяни, когда из этого омута вынемся.
- Ну, значит, ты её... его и возьмёшь, прямо сейчас, - толково рассудил Грубби. Остальным - по ружьецу. Хорошо, что я захватил с собой несколько. Ну, прямо, как чувствовал. Хотя, чего уж там... Я ведь всё-таки на ярмарку собирался.
Харон, готовившийся в этот момент поразить неумех своей точной стрельбой из любимой винтовочки, услышав это, чуть её из рук не выронил.
- Чего?.. Что ты сказал, мелкий спиногрыз!? На ярмарку!? А как же "папа меня отправил, чтобы я опыта поднабрался"? Ах ты ж прохиндей! Ты самовольно за мной увязался. Ты...
Далее пошёл в ногу длинный строй цветистых армейских идиом, приводить которые здесь было бы не совсем уместно.
Рассекреченный холмарь картинно поник плечами, всем своим видом выражая самое искреннее раскаяние и на каждое, заслуженное им ласковое слово, отвечал только живописным кривлением губ. Прощения, у нагло им обманутого Йена, неслух ростом с водокачку, так и не попросил.
- Как бы сейчас дал тебе прикладом по башке за враньё, - прошипел уже выдохшийся Харбит. - Да винтовку жалко.
Первую цель разозлённый Харон наметил ярдах в трёхстах... и не промахнулся. Железяка одобрительно кивнул и решил, что несколько рановато поверил в их неизбежный трескучий провал.

Глава 11.

Гамбит Диадемы Мёртвых.
Акт 1.

Озорной дождик с солнцем игриво сбрызгивал искристой божьей благодатью пропылённый и прокопчённый Лангранд, заставляя всплакнуть оконные стёкла от нахлынувшей светлой грусти. Как же волшебно точно угадал именно это общее настроение чародей от музыки великий и неподражаемый Жакаро ди Сибел. Мистер Кол Лейбер, эсквайр с едва приметной тенью неудовольствия самим собой отложил в сторону любимую виолину. Нет, надо признать, что первый концерт кудесника Жакаро всё-таки лучше слушать в исполнении более талантливого музыканта. Да-да-да, и он мистер Лейбер не совершенен. Но... он ведь способен это признать. Пусть и не во всеуслышание, пусть даже не шёпотом, а только в глубине собственной души, но - способен. Да, безмерна скромность его гения. Кто бы оценил!
Виолина царственно разлеглась на большой и неопрятной куче всевозможных газет, а так же документов официальных и не очень, но без исключения, секретных. Мистер же Лейбер, антиквар и истинный поклонник всего возвышенного и прекрасного, запахнув старую, но такую любимую домашнюю куртку, степенно устроился в глубине великолепного кресла, естественно, изготовленного каким-то бессовестно именитым мастером лет эдак двести назад. А как же иначе; менее дорогого вместилища для своего округлого, довольно объёмистого тельца сибарит Лейбер не представлял. Коротковатые (кто бы знал, как он переживал по этому поводу в свои юные годы!) ноги, обутые в мягкие домашние туфли, антиквар разместил на скамеечке, обитой фиолетовым бархатом. Колено поднывало, но вполне терпимо. В пухлой руке, будто сам собой материализовался толстостенный стакан с ароматнейшей жидкостью живого густо-янтарного цвета. Н-да, отрада измученной души и тела. И всё-таки чего-то недостаёт? Может граммофон завести, поставить на него пластинку с тем самым прерванным концертом ди Сибела? Нет. Фи. Слушать эту музыку нужно только вживую. Спору нет,  граммофон - изобретение, сравнимое с творениями самых выдающихся чародеев. Но... он не для такой музыки. Гм, и всё-таки нет чего-то ещё... Ах, да-а... Камин. Он не растоплен по причине тёплой погоды и было бы неуместным его разжигать сейчас, исходя из простого каприза. Обойдёмся без него. В конце концов в обстановке надвигающегося политического кризиса можно чем-то и пожертвовать; толикой телесного комфорта, к примеру.
Антиквар сделал довольно большой глоток. С блаженством выдохнул и полностью отдал свою округлую тушку на попечение кресельной неги. Он начал работать, не зная устали и отдыха.
С самого утра у мистера Лейбера не было свободной минутки. Сначала, ещё до завтрака, прибыл посыльный от крайне обеспокоенного лорда-посланника. В письме Жарх Несгибаемый выражал свою весьма сильную озабоченность отсутствием, каких либо сведений от Йена Харбита, увязывая этот, беспокоящий альва факт, с некоторыми неприятными событиями происходящими здесь, в столице. В частности с посещением его особы неким полицейским инспектором, о котором его предупреждал он, Кол Лейбер. Пришлось спешно писать ответ. Разъяснять, уговаривать, внушать уверенность, которую, кстати, и сам антиквар не испытывал. Позже, вот же какое невезение, чуть ли не одрииново наказание, уже во время завтрака прибыл взъерошенный, как лохматый дворовый пёс и сам комиссар полиции Троммель. Штиблеты грязные. Котелок на голове сидит несколько на бок. Стало понятно, что и этот чиновник, чем-то сильно встревожен. Делать было нечего. Для воцарения спокойствия в его душе мистер Кол пригласил инспектора за свой стол. А тот возьми и вывали на него кипу полицейских докладов. Чуть аппетит не испортил, негодник. Угомонился неутомимый сыскарь только после того, как перекусив, чем бог послал, ополовинил бутылку бренди. Экое, однако, похвальное служебное рвение. Хотя, вести он принёс, вне всякого сомнения, важные и крайне прелюбопытные. Надо бы отметить этого служаку. Он своё дело знал и был цепким на зависть любому клещу. А некоторый недостаток проницательности успешно компенсировал трудолюбием и потрясающим упорством. И да, похоже, Троммель был неутомим. Что тут сказать? В министерстве для такого бульдога наверняка найдётся ответственная должность с приличным окладом жалованья.
Но взяться за осмысление и приведение в относительный порядок всего вороха фактов антиквар позволил себе не ранее, чем за Троммелем закрылась входная дверь. Далее, ещё не успокоившись, он принялся за разбор бумаг. Дело, для кого-то скучное, у старины Кола никакого внутреннего протеста не вызывало. Потом звуки виолины несколько пригладили "взлохмаченные" нервным утром эмоции; антиквар снова почувствовал вкус жизни, обрёл некое подобие душевного равновесия и погрузился с головой, если так допустимо выразиться, в мыслительную работу. А подумать ему действительно было над чем. И главным вопросом, точнее, уже проблемой, была вовсе не экспедиция ланграндского безродного бродяги в вертеп самой алогичности - Сумеречье. Не-ет. Это путешествие - удачным оно окажется или же не особо - было всего лишь следствием, какой-то очень запутанной интриги. А распутывать подобные клубки мистер Лейбер любил даже больше, чем музыкальные фантазии Жакаро ди Сибела. Именно распутыванием таких вот комков липкой и зачастую ядовитой паутины он и создал себе имя, положение в обществе и состояние.
- Итак, что мы имеем? - Розовощёкий кругляш сложил пухленькие ладошки, разместил указательные пальцы в ямке между переносицей и лбом, а большими подпёр гладко выбритый подбородок. - Имеем проблему государственного масштаба, связанную с похищением едва ли не самого опасного и плохо контролируемого магического артефакта в этой части света. Озабоченность монарха сим прискорбным фактом совершенно понятна. Попытка, и пока условно удачная, хоть и не без странной утечки, избежать огласки - тоже. В прессу пока ничего не попало. Тем неожиданней появление ещё одного игрока на нашем поле. Подключение к делу моей не шибко скромной персоны... Гм... логичнее ничего и быть не может. Пока только одна шероховатость: кто-то подразнил нашего Харона. Тот самый третий?.. Списать бы этот инцидент на случайность? Можно было бы, да только в подобные вещи верить я разучился ещё в сопливом младенчестве. Тем паче, что некоторые обстоятельства намекают мне этого не делать ни в коем разе. А именно... Слежка за Троммелем. Понятно, что он так разволновался. Калач тёртый, а тут к нему кто-то хвост прицепил, да не простой - магический. Фантом. Ага, ага шавку беззащитную нашли. Инспектор его и сам быстренько заприметил, и оберег им на шее носимый, ему просигналил, дескать, держи ушки на макушке и штатный колдун-дознаватель из его участка при утренней проверке тишком сообщил о соглядатае. Попробовали отыскать путями магическими, кто это такой смелый, но ничего не вышло. Фантом быстренько рассеялся, не оставив после  себя и следа. Так уж у них, у фантомов заведено.
...Троммелю стало ясно, что "прощупывают" не только команду Йена, но и его самого, да, пожалуй, можно предположить, что и всех, кто с этим липким и крепко пахучим делом связан. Разве что, кроме его величества. Того просто не достать из-за колючего забора всевозможных телохранителей. Кинулся инспектор к Несгибаемому. Просто так кинулся, по наитию. В другое-то время дипломат полицейскую ищейку к себе бы и на пушечный выстрел не подпустил. Но что-то подсказывало Троммелю - в этот раз всё будет по-иному. Так и вышло. Видать, не обманул антиквар, когда обещал ему всяческое содействие. Ишь, какие двери отворяться начали! Нет, встретили его без широко раскрытых объятий и с рожами, ну точно у палачей при прилюдном и неудачном преступной главы усекновении. Опозориться при исполнении любимой работы! Тут, какое душевное состояние будет?  Но на все эти вещи невзирая, разговор получился содержательным. Помимо обнаружения за собою слежки - х-ха, и за послом, стало быть, ну никакого почтения к положению! - Жарх Несгибаемый поделился воспоминанием о маленьком происшествии в момент его знакомства с Хароном.
- Хм, - инспектор потёр пальцами лоб, - беса, говорите, в луже выкупал. Хм-хм...
- А что такое? - альв остался холоден, как ледяная глыба, но при этом дал понять, что готов и продолжить разговор, если он имеет, какое-то практическое значение.
- Не знаю, - Троммеля одолевали сомнения. - Какой-то колокольчик в мозгу тренькает. Не сумеете ли вы, господин посол, описать, как выглядел тот бес?
- Учитывая, что они могут менять личину? - Несгибаемый был переполнен скепсисом через край.
Инспектор только плечами пожал. Им, простым, приземлённым ищейкам, с какой только информацией работать ни приходиться. Порою и с чистейшим бредом. Но ведь работают и преступления раскрывают.
- Ну, хорошо, извольте, коли так...
И альв довольно живо обрисовал портрет мистера... Дэвона.
Пресловутый колокольчик в мозгу полицейского обрадовано усилил перезвон. После выданного ему властями карт-бланша, опытный трудяга-инспектор, накрутил хвоста всем своим стукачам на улицах, а так же подключил подобный контингент из других участков, воспользовавшись служебными связями. Конечно, сведения потекли лавиной. По большей части, они были совершенно бесполезные, или помогающие в раскрытии других дел, но Троммель был терпелив и педантичен. Он умел ждать. И вот  теперь это его умение, кажется, оправдалось. Раскланявшись с лордом-посланником, по профессиональной привычке так ничего ему и не объяснив, сыщик кинулся на другой конец Лангранда, в район куда менее респектабельный. Потратил там кучу времени и выбрался оттуда уже за полночь и с кипой мелко и неаккуратно исписанной бумаги. Бежать к антиквару было уже поздновато, да и не хотелось - ноги от усталости передвигались с большим трудом. Поэтому Троммель решил навестить мистера Лейбера с утра, но не раньше, чем он получит сведения ещё от одного своего "барабана". Он должен был сообщить... Хотя, нет, даже не сообщить, а скорее подтвердить догадки инспектора Троммеля.
...Итак, полицейский с хваткой, как у бойцового пса, нашёл-таки ниточку и не одну. За них уже можно не только мыслью ухватиться, но и потянуть с осторожностью.  И мистер Кол Лейбер, эсквайр, почти счастливо улыбнувшись, приступил к своей любимой работе.
...Как понять, что ты нечто? Наверное, для начала принять, как данность тот факт, что ты нечто мыслящее, а стало быть... ЖИВОЕ! Но тогда, логично будет признать, что ты вовсе, ни какое-то там нечто, а... М-да, с запасом нужных слов дела обстоят ещё не важно. И почему для его охраны ставят тупых дуболомов. Вот слово "дуболом" на ум сразу пришло. Оно из их словарного запаса. Правда есть ещё несколько магов. Этот народ явно образованнее. Но уж очень они скрытные и молчаливые. А ещё ж, безобразники, мысли умеют блокировать. А зачем? Кого им опасаться? Страхополохи, по-иному и не помыслишь. И всё-таки: кто же я. Кто!? О, кажется, нашлось словечко. Не нечто, а некто. Да. Уже лучше звучит.
Для неё, как для существа, начиналось всё примерно так. Со смутного самоопределения, до гендерной принадлежности, спустя какой-то век после прозрения. Но свой путь в этом мире она начала, как магический артефакт в виде женского головного украшения. Диадема. Диадема Мёртвых. То есть - бездушный, ничего не чувствующий предмет. Кусок серебра и какого-то чёрного металла, добытого рудознатцами гномами из осколков упавшего в седой древности метеорита. Пригоршня неярких и не выразительных камней, поражающих разве что своей тусклой унылостью, но лишь до тех пор, пока их не коснулась рука великого ювелира. Немного золота, платины и мелких алмазов, так, для отвода глаз. И много, много жесточайших заклятий меняющих саму суть металлов и камней. После, всему этому была придана форма. Каким трудом и не описать. Звёздный металл коваться не желал совершенно. Но мастер от бога, он мастер и есть, чтобы сердцем чувствовать, как надо с ним работать, пусть умом ещё и не понимая. Этим гений отличается от таланта. И венец был создан.
Таким венцом не постеснялись бы украсить свои очаровательные головки первые красавицы всех народов мира. Это был шедевр! Невозможное стало реальным. Но работа, настоящая работа с диадемой только началась. Один мастер с болью в сердце передал её по уговору мастеру другому. Руки, которые ещё можно было принять за человеческие пусть и с изрядной долей допущения, с дрожью преподнесли своё творение... Кому?.. Это осталось тайной для всех. Во всяком случае, из рук ювелира диадему никто не принял. И ему пришлось положить её на простой деревянный стол, поражавший своей неопрятностью. Потом на это сверкающее чудо было наброшено покрывало из материала, который определить сразу как-то не выходило, но ювелир каким-то шестым чувством понял, что ни за какие блага мира он не сумеет заставить себя к нему прикоснуться. Несло от тряпицы, чем-то запредельным, от чего мурашки побежали бы даже по шкуре демона.
Возможно, именно тогда диадема что-то ощутила впервые, и это было омерзение. Хотя, вряд ли. Просто сейчас в ней говорили эмоции. И всё-таки, ведь откуда-то у неё взялось знание, что проклятое покрывало с устрашающими изображениями и текстом содержания просто ужасающего, было изготовлено из кожи мертвеца; адского младенца - порождения обычно бесплодного инкуба и вампирши. Да, в прошлом Диадемы Мёртвых было полно тёмных тайн. Тайной для всех было и то, что весь следующий век Диадема впитывала гнилые, сумеречные эманации древнего кладбища, давно сгинувшего народа. И руки, иногда совершавшие над ней пассы в такт с тягучим низким завыванием, уже совершенно точно нельзя было назвать человеческими.  Они всегда были, словно окутаны лохмотьями чёрного с сединой тумана. Этот туман живыми неопрятными прядями тянулся к изменённому заклятиями металлу, пропитывая и отравляя собой великое произведение гениального мастера.
Диадема звенела от чудовищного перенапряжения не в силах более воспринимать эту циклопическую мощь. А таинственный чародей всё напирал, исходя липким потом и мерзейшими заклятиями. И однажды она не выдержала!..
Чародея, принадлежащего двум мирам сразу - миру материальному и миру призрачному - вдруг без всякого приглашения с его стороны посетил сонм рассерженных духов... Это были постоянные обитатели кладбища, которое он самовольно избрал для собственного постоя и научно-магических треб. Они поднялись не сами. Их вызвал бесконтрольный выплеск магической силы. Нет, и тогда ещё Диадема Мёртвых не обрела собственную осознаваемую сущность. Выброс маны был спонтанным... Архимаг это понял и не насторожился. Первый визит раздражённых хозяев кладбища он прервал быстро, совершенно с ними не церемонясь, и продолжил свои изыскания.
Надо ли говорить, что второго посещения долго ждать не пришлось. Оказалось, что исчезнувший народ своих покойников мумифицировал... Здесь уже захватчику чужих склепов пришлось повозиться. Но, в этот раз, доказать силой правомочность своих притязаний на засыпанный песком могильник он не сумел, как ни старался. Пришлось удирать от бестолковых перебинтованных мумий, имея в пассиве лишение крова, сломанную ногу и оскорблённое самолюбие, а в активе спасённую диадему.
Следующий век прошёл под сводами глубокой пещеры. Правда, чародею недолго пришлось наслаждаться любимой работой и красотой чёрного венца, лет с десяток от силы, поскольку его совершенно неожиданно, без приглашений и уведомлений, посетили давненько примершие кобольды со своего подземного погоста.
С кобольдами, да ещё дохлыми никакому магу было не совладать, будь ты хоть в телесной оболочке, хоть в призрачной, хоть сочетай в себе образом противоестественным обе эти ипостаси. Не совладал и он, гений и почти состоявшийся отец нового научно-магического направления наномолекулярной алхимии.
И диадема осталась одна... в кромешной темноте. И вдруг ей стало страшно. Да-да-да... Это он тот самый первый миг ещё не обретения себя, но начала пробуждения. Начало новой жизни. Только благодаря стараниям и титаническим усилиям почившего мага, чей дух в самом конце земного своего пребывания был с жадность впитан его драгоценным детищем, жизнь эта оказалась мёртворождённой; но вопреки всем законам божьим, человеческим и даже дьявольским -  это, всё-таки, была жизнь.
Сколько прошло времени?.. Бессмысленный вопрос для вычурной поделки, вдруг начавшей чувствовать. Однако серебро успело почернеть и цветом стало совершенно неотличимо от звёздного металла. А ещё диадема заскучала. Оно и понятно, будешь тоской обуян, когда компанию тебе составляют лишь дохлые кобольды с черепами замечательной величины и пустоты почти космической. Ужас, правда?  Но скука была её вторым ощущением.
- О, диадема!? Откуда бы ей здесь взяться?
Кто её нашёл? Гном?.. Наверное, это был бы совсем недурной вариант. Но, нет. Гоблин? Вот, что оказалось бы идеальным. Гоблинские шаловливые ручонки и стремление к познанию сути вещей без малейшего намёка на логичность мышления их обладателя, просто бы расковыряли совместный шедевр художника и чернокнижника, избавив мир от большой кучи неприятностей. Но Мир оказался не настолько везучим, а боги этот момент прозевали. Впрочем, последнее вовсе не удивительно.
- Ох, сколько тут трупаков навалено! Будешь ты у нас Диадема Повелевающая Мёртвыми. Нет...  Выговаривать долго. Диадема Мёртвых. А что?.. Звучит.
Нашедший эту оживающую моровую язву с взбалмошным и непредсказуемым характером, принадлежал к племени от веку не ведающему покоя. Постоянно, без перерывов на обед, сующего свой любопытный нос во все места, куда даже самая бестолковая собака ни за что не сунет свой хвост.
Какого хрена человека, ходящего под погремухой Швах, потянуло в мрачный колодезь неизведанной пещеры, не знал и сам Швах. Хотя ответ, как всегда был на поверхности: потому, что он человек.
Диадема получила имя и снова оказалась под величественно красивыми, золотистыми небесами.
Странным оказалось то, что авантюристичный, безалаберный Швах, постоянно попадающий в забавные жизненные ситуации, ей положительно нравился. По крайней мере, какое-то время. Хотя, как можно вообще говорить о каких-либо странностях в связи с Диадемой? Она сама есть одна сплошная и очень большая странность.
Вскоре замечательный своей красотой артобъект - таким таинственным словом её обозвал один держатель художественной галереи, которому Швах постарался загнать венец по сходной цене, - почувствовал некоторое неудовлетворение. Чем? Оказалось, что она начала различать, исходящую от любого существа ауру. И аура Шваха показалась ей пресной. Отчего так? Диадеме Мёртвых в этот раз не понадобилось много времени, чтобы во всём разобраться; Швах был пустым. В нём не было магии.  Ну, ни капельки. И Диадема Мёртвых напряглась в потуге впервые заставить кого-то сделать то, что нужно именно ей. Простоватый Швах сопротивлялся не долго. С владельцем галереи искатель приключений не сошёлся в цене. Слишком мало предложил ему напомаженный скаред. Но тогда Швах торговался сам. Зато подчинившись волевым импульсам диадемы он, буквально на следующее утро, снёс её в ломбард и заложил за смешные деньги, если представлять себе, каким сокровищем он владел. Да-с, но всё-таки не стоит снисходительно усмехаться и крутить пальцем у виска, дескать, какой же он был дурак. Заграбастав пачку измятых купюр, без всякой надежды выкупить драгоценность обратно, безалаберный Швах, сам того не подозревая, избежал довольно больших проблем и, будем честны, продлил свой земной век.
Владелец ломбарда, прожжённый хорёк, сразу смекнул, что к нему попала оч-чень не простая вещь. Металл... Да такого он в жизни не видывал. Камни!? Чёрт возьми, что это за камни вообще. Видно только, что всё это вкупе цены не мерянной. Но насколько не мерянной?.. Ясности не внесло и клеймо мастера - улыбающийся ангел, воздевший крыла и вонзающий кинжал себе в грудь. М-да, что-то такое в памяти всплывало, но никак не желало принимать чёткий образ. Конечно, и речи быть не могло сразу выставить чёрный венец на продажу. Нужна была оценка специалиста. И он пригласил холмаря. Кого же ещё!?
Мастер Кубби брал за свои консультации безумные деньги. Но и слово его ценилось дороже, чем слиток золота. Он был ювелиром. И он обладал магической искрой. А ещё мастер Кубби сотрудничал с королевской пробирной палаткой.
Если бы не последнее обстоятельство, счастливое для всего королевства, беды вокруг диадемы Мёртвых начали бы клубиться чёрным мороком куда раньше.  Взяв её в руки, Кубби понял многое и не понял куда больше. Поэтому настоятельно рекомендовал хорьку продать не простую эту вещицу казне и не искать особо прилипчивых приключений на свой тощий зад. Скупщик редкостей был жаден, но умён и осторожен. Никаких таких осложнений и, упаси бог, приключений он и на дух не выносил, потому решение, им принятое, оказалось единственно верным.
Так Диадема Мёртвых оказалась в Алмазной каморе его величества, скрытая от всего света. Это обстоятельство ей не очень понравилось.  Но, на ту пору, своего она добилась, теперь вокруг неё было очень, очень много магов.

Глава 12.

Гамбит Диадемы.
Акт 2.

До чего же, конкретно, докопался въедливый полицейский инспектор, разрабатывая такую неверную, почти неприметную нить, как обнаруженный где-то в дешёвых меблированных комнатах сильно траченный разложением труп блудливого мистера Дэвона? Штатный маг, только, что вылупившийся из Белой Башни, дознавателю многого сказать не мог, но определить, что это тельце долгое время заселял нечестивый квартирант, он оказался вполне способен. Констебль, так, на всякий случай, сообщил об этом Троммелю. А тот, в свою очередь, припомнил, что о казусе с неким бесом ему рассказывал антиквар. Лорд-посланник инспектора в подозрениях укрепил и пошло-поехало. Комнату эту, не особо презентабельную, занимал некто Прип Табакер, личность полиции известная. К тому же связи его с одним благородным, но полностью  разложившимся семейством, обитавшем в ветшающем особнячке, тоже особой тайной ни для кого не были. Опа, Троммель напал на след. Далее была телеграмма в Холлтаун с подробным описанием этого подозрительного дядьки. А телеграмма, оттуда пришедшая, с похвальной оперативностью, дала ещё один повод для профессиональной гордости. Участники потасовки, а так же странно хладнокровный тип, скромно просидевший всю драку в уголочке и не сделавший ноги, до странности напоминали членов группировки, которую возглавлял Джидидайя Штосс, он же Жутяга. И группу эту, до сих пор не уловленную в сети правосудия, частенько использовал в своих тёмных делишках некто Полумрак.
Клац!
Мистер Кол Лейбер, эсквайр, почти услышал, как сомкнулись челюсти Троммеля на горле незадачливого Припа, теперь, скорее всего, служащего сменной одежонкой проказливому бесу. Итак, впервые появились имена более-менее значительные. Семейка из запущенной усадебки. Ну, это загаженное гнёздышко давно тряхнуть надо. Однако, не сейчас. Не будем в спешке поднимать волну в этом гнилом болоте. Но зарубку на носу, что там всё далеко не чисто сделать нужно. Большую зарубку. Далее...
Полумрак!
- М-да, - антиквар выбрался из кресла без ожидаемых при его комплекции охов и ахов. Живенько так выскочил и, как мячик, подкатился к столу. - Где же?.. Где же я видел это донесение... Ага, вот оно...
Мистер Лейбер бегло просмотрел чьи-то каракули.
- Угу, угу... прав Троммель. Трижды!.. Четырежды прав в своих предположениях. Не удержался Полумрак. Занервничал. А значит, может и наследить. А вдруг уже?..
Антиквар сграбастал свой подбородок. Ходить вокруг да около, он считал делом бестолковым и не достойным настоящего мужчины. Если вопрос требовал прояснения, то делать это нужно было без промедления.
- Решено. Еду. Ох, и браниться будет Чистейший Светоч. Давненько я у исповеди-то не был.
Собирался мистер Лейбер в непривычной для себя спешке. Путь его лежал в кафедральный собор. К самому Чистейшему Светочу, Столпу Веры и... главе шпионов церкви, неусыпно бдящих за вечно анархичным и суетным магическим сообществом.
...Алмазная камора оказалась местом поразительно унылым, чем совершенно не понравилась Диадеме и она испытала очередное неприятное чувство. Раздражение. Старалась, старалась и на тебе - пшик на выходе. Магические барьеры были здесь настолько сильны, что на полтора десятка лет Диадема Мёртвых была вынуждена впасть в состояние летаргии. Она ничего не ждала, поскольку ещё не знала, что такое ожидание. Она просто была... диадемой - женским украшением.
Её исследовали скрупулёзно. И, отметить нужно, разузнали многое. А кое-что из этого многого, было для Диадемы ой, каким дорогим секретом. Но она была ещё так юна и так легкомысленна. Да к тому же и дремала. Имеет же право девушка на вполне заслуженный отдых; познавание мира - штука запредельно утомительная.
Да, потрудились седобородые старцы на славу. Было за что Черзу 1 сказать им, опытом умудрённым, своё большое королевское спасибо. Они научились управлять пусть и худо-бедно той беспросветной теменью, что наполняла собой звёздный металл и каждый камешек Диадемы. Это ли не достижение!? Если бы так и дальше продолжалось, глядишь, и докопались бы чародеи до самой сути. Нет - это дело не быстрое; много чего ещё хранил в себе этот траурный венец. Но шанс был. Однако люди, есть люди. Человеци всему человеческому и подвластные. Первым с дистанции сошёл тогдашний Верховный Архонт. Искупавшись в лучах славы всенародной, изрядно набив сундуки  презренным металлом и пририсовав к своим и без того не малым банковским счетам ещё несколько дивно округлых ноликов, он решил, что довольно послужил интересам Короны и подал в отставку. К морю поехал, заслуженный муж и несколько эксцентричный муж, подальше от задымлённой столицы, греть на солнышке обросшее жирком тельце и провожать маслеными глазками стройные тела юных дев, прикрытые к его радости лишь лёгкими купальными костюмчиками. Достойное занятие для такого, всего из себя заслуженного, дядечки. Там, на Янтарном побережье, обладатель великого ума и окончил дни свои от самой благородной из болезней - от сифилиса.
Остальной народец тоже изыскательские обороты поснижал и действовал уже не с тем рвением. К чему было пуп надрывать, когда финансирование от казны и так завидно-регулярное? Опять же нынешний Верховный Архонт на королевские милости в прежнем их изобилии уже не рассчитывал, поскольку лимит орденов за изучение головного ободка, скорее всего, был уже исчерпан. Да и таланта, того таланта, что схож с гениальностью, у нового чародейского изыскателя не было. И интерес к диадеме стал пропадать. А значит, ослаб и магический контроль.
Снижение чародейского давления Диадема почувствовала сразу, но не сразу поняла, что же ей всё-таки делать. Понятно - нужно было что-то или кого-то искать. Но - кого? Кто поможет ей покинуть пропылённое хранилище и увидеть мир? Хм, Диадема впервые задумалась и познала радость самостоятельного мышления.
Да, да, да ей нужен был человек одарённый магическим даром, но при этом несколько не осторожный. Среди опекающих её магов таких простаков, пока, не находилось. И она познала ожидание.
Чародеи были настырны, въедливы, педантичны и докучливы, но и они кое-что проглядели. Эти пройдошистые дядьки и тётки быстро поняли, что артефакт, оказавшийся в их руках крайне непредсказуем и способен выкинуть любую штуку, потому они обращались с диадемой вельми осторожно. Но относились-то они к ней, как к предмету. А таковым она уже не была. Диадема Мёртвых изыскала способ обследовать мир внешний, не покидая собственного застенка. Ментальная её сила покуда не была значительной, но и её хватило с избытком, чтобы преодолеть магические препоны. Х-ха, а ведь это была её первая победа над людьми. Ох, и нагородили они барьеров и стен. Только всё больше, стены эти были призваны защищать саму Диадему от посягательств извне. Кое-что сдерживало, правда и её колдовские спонтанные выбросы. Только всё это гарантировало успешную изоляцию мёртвого металла. Никто ведь так и не предположил наличие некоей жизненной искры в вычурном венце.
Диадема Мёртвых с осторожностью, стала прощупывать людей вне Алмазной каморы. С кого же она начала? Да всё с тех же хитроумных исследователей, докучавших ей ежедневно. Во-первых, они были ей хорошо знакомы. А во-вторых, за стенами сокровищницы они всё-таки вели себя менее осторожно. Хотя... Здесь без некоторых осложнений не обошлось. Опытные маги всё-таки почувствовали некое ментальное давление на себя и предприняли попытки доискаться до того, кто же так нагло пытается проникнуть в их мысли. Пришлось спешно втягивать внутрь только, что отрощенные щупальца. Диадема снова притихла. Но на этот раз совсем ненадолго. И уже через неделю она снова принялась за своё, на этот раз "просвечивая" помыслы не настолько недоверчивых и куда менее чутких молодых магов. А заодно уж и просто - людей.
О-о, это оказалось довольно занимательным и полезным делом. Диадема получила, пусть и куцые, но знания и представления о социальном устройстве общества. И поняла, что если ей жаждется хоть чего-то. А чего именно, она пока и понятия не имела, просто снедаемая бесцельным и от того особо нервирующим беспокойством. Так вот, если она чего-то хочет в этой жизни, ей требуется смена места дислокации. Просто так её, конечно, из Алмазной каморы не вынесут, а вот из Арсенала...
Диадема Мёртвых едва не заставила засвистеть от собственной радости одного юного аколита. За неимением собственных губ вполне могут сойти и позаимствованные.
Юноша, понуждаемый невидимым ментором и собственным безразмерным тщеславием, развил деятельность бурную, не всегда логически обоснованную, но принесшую результат вполне удовлетворительный. Объявив, что Диадема Мёртвых - артефакт, ох, как для обороны королевства нужный, - тут и она в дуэте сыграла, подкинув пару показательных номеров, - и, стало быть, храниться сия могучая вещица должна в арсенале, где будет доступна военному командованию при возникновении угрозы границам Арклода. Охрана там, тоже что надо - не уворуют недруги. А бюрократии для применения в лихую минуту в разы меньше.
И поехала Диадема в Арсенал.
Нет, берегли её ничуть не хуже. Даже, пожалуй, и строже; понагнали чародеев из армии для наглядного ознакомления с диковинкой. Вот только были эти дамы и господа сорта иного. Не высокомудрые, яйцеголовые умники, ко всему новому относящиеся с огромным подозрением, а чистейшей воды практики. И мысли они имели практические, далёкие от сухой, пропылённой теории. К тому же у боевых магов вообще не могло в мозгах поместиться, что они имеют дело с постепенно обретающим себя объектом. И Диадема смогла куда смелее и активнее познавать мир, в который она уже стремилась вырваться.
Раскинув ментальные сети, она прощупывала людей и не только их, пытаясь выискать того, кто поможет ей в этом благородном деле. Диадема Мёртвых обнаружила многих, даже, наверное, очень многих персоналий движимых, в основном, собственным тщеславием. Но на роль её избавителя подходило число удручающе малое. Кто-то был слишком слаб. Кто-то откровенно глуп. А кто-то просто не имел допуска в Арсенал. И этот последний пункт стал почти не разрешимым вопросом. Как притащить к себе того же Эрреро Чудаковатого, если его к Диадеме и на пушечный выстрел не допускают из-за подмоченной репутации. Диадема ругнулась с большим чувством. Благо подобных словес от чародеев-вояк и от оберегающего её офицерства она успела поднабраться. Кандидат, есть и какой! Они с этим красавчиком во многом схожи. Она, конечно посильнее будет, да и, наверное, покрасивее... Ого! А ведь действительно у неё естество женское. Что странно, поскольку, единственный относительно живой дух из всего, что её наполняло, принадлежал всё-таки полупризрачному мужику. Ну да это тонкости к  решению её проблемы касательства не имеющие.
Делать-то что!?
Диадема ещё не определила, но чувство тогда ею испытанное очень походило на человеческое отчаяние. Спасло её и погубило много разного народу то, что по неопытности своей чёрный венец ещё ничего не знал о капитуляции перед трудностями. Она задумалась, а после начала действовать. Поначалу всё оборачивалось обиднейшими неудачами. Диадема работала топорно, пытаясь организовать своё похищение руками агентов держав иностранных. Но маги и охрана не дремали. Следствием этой её суеты было лишь некоторое количество жмуриков и ужесточение режима допуска.
Ох, ты ж, лопухнулась, девонька! Пришлось сдавать назад.
Диадема Мёртвых почти физически ощутила невообразимо горький вкус своего первого поражения. И он ей не понравился категорически. Она стала осторожнее и... умнее.
Эрреро ей приснился во сне. Да, теперь, она измученная долгой и пока бесславной борьбой, стала нуждаться и во сне. Диадема Мёртвых, вычурный кусок холодного металла, стала по-настоящему живой!
Её должны вынести из арсенала те, кто её же и стережёт паче ока своего! Такая примитивная мысль была изложена чародеем-авантюристом.  И диадема Мёртвых не поняла то ли она сама до этого додумалась, то ли просто исхитрилась перехватить эманации Чудаковатого. К тем порам чародействующий бабник не особо ярой мужской силы, но бесовски притягательный и сам уже лишился покоя из-за такого человеческого чувства, как неутолимая жажда обладания самой большой диковиной королевства. Жадность и тщеславие - вот истинные двигатели прогресса! Реклама идёт гораздо после.
Легко сказать: "Охрана должна вынести". А ежели эта самая охрана именно этого и не желает, тогда, что? И вообще: куда выносить? В тот момент Диадема едва не обрела голос. То-то было бы диво, если бы она при всём магическом сборище заверещала от досады! Но голос ей не дался. Пришлось переживать горести в полном молчании. Было  бы сердце - в клочки бы разорвалось! Но сдюжала и в этот раз.
Место! Место!! Место!!! Лихорадочно билась мысль, раскаляя чёрный обод и доводя до тихой паники ничего не понимающих магов Арсенала. Она снова раскинула паутину ментальных щупалец. Кто только в неё ни угодил, но наибольший её интерес вызвало несколько особо любопытных персон. Продажные или просто глуповатые сановники, подверженные чужому влиянию... Ага, уже что-то. Тут поле деятельности Чудаковатого. Он совладает. Потом ещё один занимательный типаж - некто именующий себя Полумрак. Интересный дядечка. И как он её хочет, почти чувственно. Вот это страсть! Наверное, в этот момент Диадема хмыкнула. Ладно, не будем всё смешивать. От неконтролируемого хаоса добра не жди. Просто возьмём его на заметку, глядишь пригодиться... со временем. Ага, а это ещё кто такой?.. Неосязаемое щупальце Диадемы Мёртвых случайно коснулось чего-то совершенно необъяснимого. Коснулось и... умерло. Она застыла, как громом поражённая. Здесь, в этом городе, есть некто, обладающий способностью нанести ей вред. Открытие было случайным и от того ещё более пугающим. Оказывается её можно... убить. Диадема Мёртвых познала самый большой ужас, ведомый всему живому. Ужас самой смерти. Это заставило её заледенеть, заодно успокоив и магов, которые совсем уж было, собрались в качестве предосторожности от пожара вморозить её в ледяную глыбу.
Бежать! Отсюда надо бежать! Бежать туда, где не достанет этот... страшный, кем бы он ни был.
Это была паника.
Ей потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя и снова взяться за изучение мира, который, как оказалось, таит в себе опасности даже для мощнейшего магического артефакта... э-э-э... существа, конечно - существа. Её привлекла одна особа, охраняемая с почти маниакальной тщательностью. Король! Вот было бы здорово залучить его в союзники. Диадема попыталась, но получила болезненный щёлчок по носу. Ага, к нему в друзья набиваться было ещё рановато. Чёртов сноб, как в тулуп укутанный многослойными охранительными заклятиями. Зато побывать в гостях... Идея оказалась здравой.
Королевский дворец - вот то единственное место, куда Диадему Мёртвых могут доставить для того, чтобы монарх и его присные воочию увидели венец, почти гарантирующий победу над любым беспокойным соседом. Дело оставалось за малым: возбудить монаршее любопытство и найти кого-то, кто смог бы донести Диадему - естественно с её же помощью - хотя бы до ближайшего окна. Хм, наступало время действий. Время Эрреро Чудаковатого.
...Жадность. Тщеславие. Нечистоплотность в методах. И... любопытство. В этом весь Эрреро Чудаковатый. Да, было ещё кое-что. Гениальность или что-то очень на неё похожее. Его тянуло к Диадеме Мёртвых, как тянет наркомана к зажжённой трубке опия, как алкоголика к бутылке крепчайшего самогона. Он был болен этой странной и страшной вещью, природу которой так и не сумели понять величайшие умы королевства. И он жаждал ею обладать. Такой пустяк, как нарушение каких-то там законов его не смущал. Деньги для подкупа?.. Да вы бросьте. Для чего они вообще нужны как не для удовлетворения своих прихотей? Только бы знать, кого подкупить. Долго никто не находился. Не к магам же короны приставать со столь непристойным предложением? Не поймут эти замшелые стариканы и старухи такого сюрреалистического предложения со стороны мага с отвратительной репутацией. Не-ет, к этим обласканным властью господам соваться нет ни малейшего резона. Тогда к кому кинуться со своей слёзной нуждой? Не было ответа, хоть башкой об косяк. А ведь до чего дошёл в своём отчаянии, что даже этот сомнительный метод опробовал. Больно было страсть как!.. А искры-то, искры до чего дивной яркости пришлось наблюдать. Зато... результат оказался на удивление замечательным.
Ежели из цитадели, коей является Арсенал Диадему не выкрасть, то почему бы не внушить его величеству, через вельмож к коим он имеет обыкновение прислушиваться и, - ну так уж вышло, кое-чем обязанным Чудаковатому, - благостную мыслишку, самому полюбоваться на это чудо света. А заодно уж похвастаться таким дельным приобретением перед представителями самых родовитых семейств королевства и дипломатами держав дружественных? А амбассадорам властелинов враждебных дать повод для сильнейшей головной боли. Пусть-ка поумерят боевой задор в речах и политике.
На внушение Черзу 1 этой, в общем-то, обывательской мысли Эрреро Чудаковатый потратил неделю времени и кучу денег в ассигнациях и прощённых вексельных обязательствах. И что же он получил? Да. Да. Да! король изъявил как свою, кем-то исподтишка навязанную, волю. Демонстрационному показу быть. О, боги, боги, как же всё-таки славно бывает, когда вы не следите за проделками смертных!
Но без ложки дёгтя не обошлось; Чудаковатый, как ни стремился, не сумел выхлопотать для себя пригласительного билета. Сказалась неоднозначность репутации. Твою душу наизнанку! Время уходило, а диадема по-прежнему оставалась недоступной. Пришлось повторить уже однажды успешно испытанный способ с косяком.  И в этот раз помогло. Хотя, с пола восстав и не сразу ясность взора обретя, он таки дал себе зарок больше так не делать. Но дело было совершено. С такой душевной тяготой ожидаемая мысль его посетила. Ага, коли не удаётся пролезть туда самому, то нужно отрядить верного  человека. Впрочем, почему обязательно человека? Вон Прожеро скольким ему обязан, страсть. Тут и деньги и спасение доброго имени. Шаловлив издался мальчонка у лорда-посланника. Решено - выдвигаем в первый ряд альвийского хулигана. Это и с политической точки зрения куда как лучше, да и для собственного здоровья пользительней. В случае чего, в суде защищаться будет проще. Но и с этим чудным планом у Эрреро как-то не задалось. Верные люди сообщили, что в момент посещения дворца альвами охрана будет утроена и всё боевыми магами. Не особо и доверял Чери Лопоухий своим союзникам.
Ну что за напасть!? Чудаковатый до крови сгрыз костяшки пальцев. Не было ему фарта, хоть тресни. Но упрямым он был мужчиной этот самый излишне любознательный чародей и потому, людей, на это дело подряжённых, он по-прежнему держал в строгости.
- Ежели что пронюхаете, пусть и пустячок какой, всё едино бегом ко мне! - внушал он им, грозно вращая мутными от бессильной ярости очами.
И какая-то сорока ему добрую весть всё-таки доставила. Оказалось, что когда на диадему будут любоваться зеваки, обличённые особым доверием государя, - всякие там лорд-канцлеры, смотрители финансовой палаты или акцизного департамента, - защита будет сведена к минимуму, дабы не оскорблять сановитых гостей демонстрацией недоверия.
Опа! Как засверкала счастливая звезда Чудаковатого. Только бы не ослепнуть... Стал он подбирать нужную кандидатуру из числа покрытой стразами гламура и насквозь прогнившей элиты. Тут выбирать было из кого, да не пришлось. Изабелла Драмм нашлась сама. А обработать эту курицу, ему, знатоку подобных дам, было проще, чем скушать тартинку.
Всё предусмотрел жуликоватый чародей. А когда дело выгорело, так возгордился, что не обратил внимания на некоторые странности.  И уже до Сумеречья добравшись,  он продолжал считать, успех авантюры, лишь следствием собственного гения. Эрреро действительно не понял, что в этой партии он не игрок. Пусть не пешка - фигура, не из последних, - но не тот, кто эти самые фигуры двигает. Чудаковатый просмотрел, что на большущей шахматной доске некто, ему неизвестный, мастерски разыгрывает гамбит.  А гамбит требует жертвы.

Глава 13.

В Сумеречье не заскучаешь.

Взмокший от трудов праведных по вбиванию благих мыслей в твердокаменные черепа Железяка, в который уже разок от души приложился своим посохом по оскаленной морде большущей, хищной и очевидно голодной зверюги. Короткий бивень он снёс напрочь, но живой таран не внял и этому увещеванию. Диалог продолжился на таком же высоком градусе с рычанием и словесами в храме не употребляемыми...
Агжар, с мордой, будто покрытой ледяной коркой, выпускал стрелу за стрелой, не позволяя плюющимся огнём юрким ящерицам, к тому же прыгающим, как заправские  кролики, подобраться близко к ногам ратующего монаха. Появилась спайка вколлективе.
Отчаянно матерясь Йен Харбит, остервенело тыкал наскоро сварганенным факелом в безобразные, раздутые туши двух полужидких паукообразных. Те отскакивали, пенились, когда их доставали огненные языки, но отступать явно не собирались.
А Грубби дрался с похотливой ёлкой.
Обычный день в Сумеречье и бесхитростное, незлобивое развлечение местных.
Оно бы ещё и ничего. К склочному и слегка неврастеничному характеру этой области привыкали все, если исхитрялись протянуть здесь первые сутки, но сейчас, ко всем неприятностям добавились ещё и никем не званые зрители. Кучка молодых бездельников, надумала произвести впечатление на подружек и припёрлась поглазеть на чудеса Сумеречья, так сказать, с безопасных высот вороньего полёта. Капитан безбожно чадящего дредноута, конечно, пробовал их отговорить, но кто прислушается к голосу разума из этой разноцветной стаи зажравшихся попугаев? Сынок хозяина, чмокнул в щёчку дочку одного из богатейших торговцев столицы и, голосом полным отравленного мёда, посоветовал наёмному работнику, заткнуть пасть и лететь, коли велят. Тот взял под козырёк и, срывая зло на команде, приказал отправляться.
- Когда над Сумеречьем будем, скажешь? - с брезгливостью бросил седому служаке "золотой" ребёнок возраста вполне зрелого, - во всяком случае, нарочито отпущенная для вящей брутальности, щетина была ого-го, - но с умишком и капризами недоразвитого шестилетки.
И вот они здесь. Кидаются пустыми бутылками в толпу дерущихся внизу, не особо заботясь на кого Одриин пошлёт этот толстостенный подарок. Пока метателям тары катастрофически не везло. И дело, собственно, было даже не в том, что кое-как стоять на ногах им было доступно, лишь вцепившись зубами в борт, а в постороннем, раздражающем вмешательстве. Ломать любые планы, невзирая на социальный статус, - в этом всё Сумеречье. Два смерча, танцевавшие вокруг побоища, вдруг обзавелись, чем-то наподобие рук и устроили собственную игру - кто больше поймает падающей стеклотары. Один из кружащихся близнецов в азарте даже втянул в себя, досаждавшего Йену паукообразного. Перемолол его до состояния жидковатого желе и с омерзением выплюнул в сторону Грубби. Не ожидавший такого зигзага удачи холмарь несокрушимым волноломом встал на пути запашистого цунами. И подвиг его был оценён по достоинству; ёлка всем стволом сумела изобразить омерзение, влепила недавнему объекту своих ночных грёз колючую пощёчину двумя мохнатыми лапами и, гордо воздев макушку удалилась с самым независимым видом, громко потрескивая толстыми корнями.
- Вот это да, - обалдел ото всего с ним приключившегося холмарь с неестественной для его народа тягой к приключениям. - Спросить бы за что такая немилость, да шибко не хочется, чтобы это сумасшедшее дерево снова вернулось. Что, стариканы, без меня никак... Подсобить, что ли?..
И позабыв о необоснованных притязаниях хвойной обормотки, Грубби кинулся в сечу. Вдвоём с монахом они быстренько умиротворили длиннорылого хищника, потоптали назойливых ящерок и отпугнули бестолкового паука.
- Кажись всё? - неуверенно выдал взопревший Харон, медленно опускаясь прямо на землю. - Ох, ты ж... - вяло возмутился он, когда прямо между его ног сверху сверзилась винная посудина. - Зеваешь, - попенял он торнадо, а я на тебя десятку поставил.
Крепости его нервов мог позавидовать любой, хотя, скорее всего, подобная выдержка, была следствием страшной усталости. Торнадо изогнулись, будто в гротескном поклоне и потянули жадные свои воронки к дымящей и скрежещущей яхте, до икоты перепугав её пассажиров.
Щетинистый юноша несколько побледнел смуглым своим личиком и дрожащей рукой пустил во вражин последнюю, ещё и не откупоренную бутылку. Смерчи смешно за неё потолкались, но упасть на землю так и не позволили. А потом...
- Зря они их так раззадорили, - изрёк бытовую мудрость, битый жизнью альв. - Теперь бы подштанники от сырости уберечь... и пассажирам и всей команде.
В небушке желтоватом с золотою искрою, два веселящихся торнадо, крепко прибавивших в росте и силе, беззаботно перебрасывались дорогущей игрушкой, под пронзительный визг девиц, верещание, утративших показное мужество маменькиных сынков и отборнейший мат капитана. Уж он-то сумел доказать, что не зря отдал тридцать лет жизни службе в военно-воздушном флоте его величества.
Брат Железяка хрипло прокашлялся. Всё-таки зацепила его разок живая торпеда.
- Ну... в общем и целом отмахались нормально. Сейчас по пивку... если чего осталось... и давайте уже догоним этих... ну тех, за кем мы прёмся... уже сегодня. Очень хочется домой к простым житейским радостям, на вроде банальной охоты на ведьм или инкубов. А то это Сумеречье...
- Тс-с-с, - Харон поспешно закрыл ладонью пасть разговорившегося монаха. - Услышит... оно и не дай Одриин, обидится.
Йену, наверное, показалось... Да что там, наверное! Точно - показалось, ведь никак не могло статься, чтобы что несокрушимый Железяка слегка побледнел. Однако, что-что, а нервировать натуры с чуткой душевной конституцией Сумеречье умело. Рефлексировать же в столь чудном месте начинали все, без исключения. Так что насчёт зеленоватого оттенка монашеской мордахи, может и не поблазнилось. Местные обитатели,  живущие исключительно ради постоянного впрыска адреналина, иногда показывали случайным и не очень забродам, скелет дракона, который при жизни мог запросто накрыть крылами средних размеров рыцарский замок. Что в нём было необычного? Да, собственно, ничего, кроме того, что, по словам тутошних долгожителей, дракон окочурился от инфаркта. Врут?.. Может быть... Только никто ещё ни разу не улыбнулся, когда травил эту байку. К драконовой не героической кончине у всех в Сумеречье обитающих отношение было самое серьёзное.
- Железяка, - поддержал Харбита Агжар, - не гневи вот это всё, целее будем... все. Ладно, парни, собираем пожитки и скотину, и действительно, выдвигаемся. Тут и мне, по правде, очень волнительно.
- Да, пора в путь. - Йен с кряхтением встал и принялся отряхивать штаны от налипших внутренностей, окаянных ящериц. - Чёрт, они здесь повсюду. А воняют!.. Или это от тебя, Грубби, так разит?
Холмарь, смущённо ковырнул пальчиком ладошку. Поиски беглецов пришлось отложить, до тех пор, пока зажимающим носы сорвиголовам не удалось загнать семифутовое дитятко в ближайший подходящий водоём. В маленьком озерце, куда окунули холмаря, рыба сдохла сразу, а пиявки строем кинулись на берег уже через минуту после его омовения.
Вообще, если не брать в расчёт обычные каверзы Сумеречья, дела отряда были довольно сносны. Дичь они выследили, и было дело, однажды чуть не настигли, но в этот момент в округе вдруг вздумала расти вся флора и населяющие эти дебри насекомые. Цветочки в полчаса вымахали до пятнадцатифутовой высоты, а рубакам Йена пришлось в рукопашной доказывать, что размер жука, когда он с лошадь, конечно, значение имеет, но не решающее. Почему в рукопашной?.. Так ведь парочка юных недоумков и один очень непростой чародей были совсем рядом. Могли выстрелы услышать и насторожиться. После своих фокусов на ферме Эрреро Чудаковатый перестал следы заметать. Здесь он явно никого из пришлых уже не опасался. Пёр к своей цели, едва ли не прямой дорогой. Если бы не шуточки этого места, наверное, уже бы и добрался, куда хотел. Но от разных безобидных выходок всего окружающего в Сумеречье никто застрахован не бывает. Доставалось и столичным штучкам, уворовавших, ценную фиговину.
- Давайте уже скорее догоним их, - обиженно хлюпал носом несчастный холмарь, - чтобы ежели опять, какая занозистая пакость с обнимашками полезет её можно было пулей пощекотать, альбо огонёчком подпалить. Сил моих больше нет со всякими деревяшками грудь в грудь сходиться, честь свою оберегая.
  Эти позитивные умонастроения, похоже, искренне разделяли все члены маленького отряда. Сумеречье, постоянным своим беспокойством и суетой, исхитрялось выматывать все жизненные силы даже из самых стойких. К тому же порхающие под облаками туристы уже наверняка привлекли внимание Эрреро. И теперь он, просто из осторожности, перейдёт на рысь, чтобы достигнуть цели своего путешествия. И ещё большой вопрос: сумеет ли сборная под командой мелкого жулика выкурить его из той берлоги?
- Они нас  перед  схваткой мили на три обгоняли, - Йен привычным жестом сдвинул кепи на затылок. - Так, Агжар?
Именно альв рисковал здоровьем, забираясь на вершину бука, единственного в округе дерева, которое вело себя как... как дерево.
Альв мимикой дал понять шефу, что тот не ошибается. Телохранитель лорда-посланника был занят очень важным, но крайне неприятным делом - очищением наконечников стрел от налипшей на них вязкой субстанции.
- Что  за место такое? - тихонько, из опасения быть услышанным кем-то не тем, бранился альв. - Что не животина, то какая-то вся склизкая.
- Три мили -  расстояние не абы какое большое. Добавить к ним ещё с милю, кою беглецы могли преодолеть, покуда Грубби отвергал домогательства хвойной стройняшки. Не пыхти. Из песни слова не выкинешь. Что ж, господа, похоже, в ближайшие часы, нас ждёт встреча, допускаю, - горячая, с юной порослью благородных родов и самим Эрреро Чудаковатым. Уши держать на макушке. Носы - по ветру. Хвосты, у кого есть, - пистолетом. Без особой необходимости в драку не лезть. Мага лупить издалека. Он кусается любому дракону на зависть. Молодёжь?.. Гм, с этими сложнее... Что скажете, мистер Агжар и святый отче, можем мы применить силу по отношению к сим заблудшим... овце и барану?
Брат Железяка перекинулся многозначительным взглядом с суровым альвом. Два разнородных перца за короткое время путешествия совместно вылакали столько пива, что просто не могли не сдружиться и теперь понимали один другого без слов.
- Во исправления душ их, ещё для отца нашего единого Одриина светозарного, не потерянных, умеренное рукоприкладство к филейным частям озорных чад, вполне дозволяется. А буде упорствовать станут в заблуждении своём, то и приветствуется.  Но... без фанатизма. Нам жмуров из них делать не зачем. Так... посечь для прояснения мыслей.
Такой человеколюбивый взгляд на ситуацию наполнил сердца суровых мужчин искренней радостью. Ещё бы не возликовать, ежели руки развязаны.
Ездовых своих панцирников решено было оставить у подножия холма под охраной надёжного Грубби. Остальные потянулись к вершине, чтобы с проплешины поглядеть, что да как и выбрать разумную стратегию по возвращении в родовые гнёзда бестолковых блудней и государственных ценностей. Перед взором Йена Харбита со товарищи открылась картина райская. Обширная долина с валами изумрудных холмов, словно зелёное море перекатывалась до самого горизонта. То добре. Будет, где скакунам разгуляться. По такой-то местности, да на полном аллюре - красота. А вон и цель их с ленцой на такой холм взбирается. Что-то не особо они поспешают. Даже странно, отчего так. Не может Чудаковатый быть таким разгильдяем. После шоу, устроенного смерчами с посудиной в небушке, неужто не встревожился?
- Глянь-ка туда, - брат Железяка тронул Харона за локоть и посохом своим указал направление. - Зришь?
Милях в шести-семи, а беглецам куда ближе, кособоко возвышалось нечто угрюмо-серое, каменное.
- Что-то вроде башни, - прищурился и альв. - Кривобокой во все стороны разом, но - башни.
- Похоже, к ней их Эрреро и ведёт.
В логичности Харону всё-таки не всегда можно было отказать.
- Близко они от неё, - поджал губы Железяка. - От того и не поспешают... мобуть...
- Ты бы не поспешал, когда до убежища рукой достать? - Сухой, как жердь Агжар был переполнен сомнениями. - Скорее уж нашего ушлого мага изо всех сил тормозят расхныкавшиеся аристократические неженки. Девица в седле попку натёрла. Хахаль ейный язык на плечо вывалил, умаявшись цветочки собирать для услаждения очей этой расфуфыренной куклы. Смекаете, господа, к чему клоню?
Трудно было не догадаться. Харон сплюнул с досады, обоснованно подозревая грядущие сложности. А монах-воитель, воспользовавшись моментом ненаказуемости, помянул предков девицы, Чудаковатого и, презрев дипломатические тонкости,  - папочку строптивого альва, самого Жарха Несгибаемого, словом таким, за которое, будь он сейчас в монастыре, его бы обязательно упекли в холодную месяца на три. Во исправление нравственности и души очищения.
Агжар от такой монашеской экспрессии слегка поморщился, но в дискуссию вступать не стал. Он и сам, чего греха таить, сейчас мысленно костерил любвеобильного альвёнка, перлами подобного же свойства. Но покуда, субординацию блюдя, папу его не поминал.
- Эрреро к поединку готов, как пить дать. - Харон поправил на плече ремень винтовки. - У меня бы и мыслей не было чародейских выкрутасов опасаться, столкнись мы с ним на улицах Лангрранда. Поупражнялись бы в стрельбе, может, и до ножичков бы дошло и только. Но тут я и сам парень не промах. Но сейчас... сейчас дело иное. Расклад нам неизвестен. Твёрдо понимаю только одно: доберись они до этой чёртовой мазанки, и выкурить их из неё придётся батальону регулярной королевской пехоты. Какое уж тут сохранение государственной тайны!? От чего, вот прямо сию секунду, посетили меня сумрачные фантазии на предмет того, как ласково нас встретят наши наниматели, когда мы гордо предстанем перед ними, после нашего феерического провала. Не знаю, как вы, а мне-то точно по любимым переулкам ходить останется недолго, как бы я ни прятался. Выбора у меня нет. В сёдла, господа. Играем втёмную.
Три проклятущие мили неслись они на всех парах, как выразился, Грубби, технарь с душой поэта. Неслись, на каждом шагу ожидая, какого-либо гадкого сюрприза. Но покуда Одриин миловал, а Сумеречье притихло, готовя новую каверзу. Далее пришлось замедлиться, поскольку, колымага холмаря громыхала, словно адская колесница. Оно, конечно, может, это только им так казалось, всё-таки нервы, они не железные. Но прыть умерили. И так еще милю отмахали. А после Харон, оставив всех в малой низинке, снова полез на холм - разузнать, откуда ветер дует. Однако ничего путного не разнюхал. Этот его вояж оказался скоротечным...
- Эй, ты вообще живой? - услышал он странно-обеспокоенный голос брата Железяки, доносившийся почему-то откуда-то сверху.
Да, что мне сделается-то, хотел Йен на корню пресечь такую неуместную заботу о своём здоровье. Ан, не вышло. Рот оказался плотно закупорен комом дёрна. С трудом вытолкав из пасти этот кляп, Харон с оханьем  сел и очумело огляделся.
- А почему я внизу? - спросил обалдело, любуясь на коленки приятелей.
- Дык, - хрюкнул Грубби, - прилетел.
- Как?..
- Как ласточка.
Положительно, холмарю можно смело подаваться в придворные скальды. Талант сказителя пропадает.
- Скорее, как куль с дерьмом, - внёс такую необязательную поправку,  грубый альв. - Насчёт ласточки - это он тебе польстил. К начальству подлизываешься, малой?
- Это приземлился он как куль, - обиделся юный холмарь. - А летел всё-таки красиво.
- И кто меня этак-то... запустил? - Харон жаждал конкретики, не собираясь вдаваться в подробности собственного вынужденного пилотажа. - Я ведь не своей волей крылья отрастил. Видел кто чего - нет?
- Мы в ямине. Ты - на вершине холма. Чего тут особо разглядишь? - резонно возразил, плюющемуся кипятком Йену, Железяка. - Вроде как сам воздух уплотнился и ка-а-ак по тебе жахнет. Ну ты и воспарил, аки херувим. Видать, на твоём примере всех нас вежливо предостерегают от излишнего любопытства. Кстати, чем удивлён: как корректно с тобой поступили, а ведь могли и насмерть зашибить. Магия, мать её!..
Оттеснив в сторону квадратного Грубби своим костлявым плечом, Агжар под локотки поднимал с сырой землицы обожаемое начальство.
- Ну и кто из нас подлизывается? - не удержался холмарь.
Альв вспыхнул, как порох, но грызне не позволил начаться суровый предводитель. Не до того сейчас. Тревожные думы обуревали Харона.
Магия!!!
Ошибался достойный брат в предположении своём, что Эрреро Чудаковатый, из соображений гуманистических, не укокошил любознательного не в меру бродягу. Били по Йену Харбиту без всякой жалости. Это он понял сразу. На убой по нему целили. Но не Эрреро. Вот в чём главная закавыка. У того силы бы не достало, этак-то мощно по Харону приложиться. Нету в мире такого мага, чтоб на таком изрядном расстоянии, да так впечатляюще, до противного бульканья в черепе, огреть заклятием Йена. Они ж, чародеи, силы своей напрочь лишаются, когда он от них в дюжине ярдов находится. А чтоб на милю его поцелить, об это вообще речи быть не может. Сколько раз издалека Харона пробовали в могилу свести. И что?.. Вся мощь смертоносная при своём к нему приближении обращается в ничто, иссякает бесследно. А тут...
Он избавился от заботливых рук альва.
- Маг здесь фигура не главная. Двор крестьянский помните? Та же петрушка. На крепость мою черепушку проверила та, проклятая железяка, которую наш Чудаковатый под мышкой волочёт, никому её не доверяя.
- Диадема!? - монах не то чтобы не поверил, всё-таки Харон с ними подозрениями и раньше делился, а скорее поверить побоялся. - С чем мы дело имеем, Йен?
- Думаю - с кем... Я её однажды уже почувствовал вот здесь, - он коснулся своей головы. - Она на меня случайно вышла и не была готова. Я её боль почувствовал... Нет, не так... Я почувствовал, что ей больно, как от ожога. Отросток - по-другому сказать не умею, я не чародей, - которым она меня прощупывала - умер. А  вот сейчас...
- А сейчас, она готова, - глядя куда-то за золотые облака, сказал монах. - И мощи в ней, поскольку она роду необъяснимого, вполне может достать, чтобы тебя на тот свет спровадить. Долбанёт вот так ещё пару раз - и баста! Правильно я понимаю?
Харон молча направился к своему панцирнику.
- Чего заледенели? - бросил раздражённо, неподвижным своим соратникам. - В седло, дамочки. Нужно всё-таки поближе подобраться к нашим приятелям. Теперь особо таиться нечего - они знают, что мы им в затылок дышим, и припустили к башне во все лопатки, но до неё им не добраться.
- У тебя есть план? - с великой надеждой спросил Грубби.
- Плана нету, - отрезвил его Йен. - Но кое-какая колченогая мысль в голове всё-таки блуждает.
Погоня была недолгой. Сообразив, что с таким грузом, какова изнеженная мисс Изабелла Драмм, от настырных преследователей не уйти, Эрреро Чудаковатый решил слегка притормозить и лично выяснить у неизвестных героев, какого чёрта им, собственно, надо. К разговору он подошёл, ни на йоту не отступая от глубоко укоренившихся привычек.  Первым делом, занял вершинку самого высокого из пологих холмов. Обвешался оберегающими амулетами, чтобы собственные силы не тратить на защиту здоровья от возможных неприятностей, кое-что подбросил и молодёжи; ещё не оставив надежды познакомить их с дизайном своего алхимического подвала. Поправил ремешок, на котором болталась сума с диадемой и приступил к работе творческой, работе созидательной. Отбиться в одиночку он не рассчитывал, поскольку вообще не являлся ярым поклонником дуэлей, хотя, при случае, был способен показать класс.
- Кого призвать-то? - перед чародеем вдруг встала довольно серьёзная проблема, о существовании которой он ранее и не догадывался. - Вызовешь духа, он может оказаться слаб. Вызовешь демона... к-кхе... Как ещё Сумеречье на такое хулиганство посмотрит? Будь оно трижды неладно. Монстра создать? Ну разве что... А ты чего бездельничаешь!? - Тревога всё-таки выглянула из-за маски злобного циника.
Вопрос был обращён не к побледневшей от волнительности приключения дамочке и не к молодому альву - тот каланчой торчал на холме не понимая, что ему вообще делать. Спрос был с диадемы. С неё, окаянной.
- Думаешь, я такой тупой? Не могу сообразить - моё заклятие сработало или его, кто-то другой, под меня маскируясь, создал. Не укокошило оно его, сама же понимаешь...
Молодые люди со страхом посмотрели на свихнувшегося мага, похоже разговаривающего сам с собой да ещё обращающегося к себе же в женском роде. Пожалуй, впервые до них дошло, что они несколько заигрались.
- Чего пялитесь, бездельники!? - О, а это уже точно к ним.
Бледный от рождения Прожеро едва в румянец не кинулся от подобного оскорбления, и потянулся рукой к эфесу шпаги. Но почувствовал бодрящий холод кинжального лезвия на своей тонкой шейке и передумал серчать. Только глазами так мужественно глянул на стремительного в словах и действиях мага и ладошки в стороны развёл. Да-а, неприятно, а признать придётся - он Чудаковатому не соперник.
- Мистер Прожеро, - ласково запел красавчик Эрреро, сильнее прижимая лезвие и для убедительности слегка отворяя кровь юному альву, - вам придётся дать честное слово... Понимаете, о чём я? Честное слово, - тут песня закончилась и грянули громы небесные, - что ты, бледный выплодок, не будешь путаться у меня под ногами, и заткнёшь к дьяволу свою истеричную подружку. Заткнись, кукла, - скосил он глаза в сторону благородной мисс театрально заломившей локти в приступе чего-то трагично-нервического и подумывавшей, не кинуться ли ей в обморок. Отсутствие на земле толстых, вычищенных ковров удержало её от этой заманчивой затеи...
На вершине соседнего холма расположился стрелок. Маг его проглядел. Зато острейше почувствовала Диадема Мёртвых. Как всё неудачно складывается. И почему на её поиски, - а в том, что ищут именно её, она ни секунды не сомневалась, - отрядили именно этого человека. Единственного, кого она... боялась. И было от чего почувствовать робость; ведь мощнейшее заклятие, отнявшее столько сил, оказалось бесполезным. О-о, а тут ещё и помощники с одной земляной волны на другую перебираются. Что ж, она не рассчитывала прожить свою вечность и не попробовать свои силы в настоящем сражении.
Война!? Что ж, пусть будет война!
А это ещё, что?..
Эрреро Чудаковатый, только что отпустивший от себя ошеломлённого альва, вдруг пустился в пляс, отчаянно матерясь. Мисс Изабелла Драмм, подбирает юбки и уже непритворно визжит, презрев приказ мага заткнуться. Бледный Прожеро, что-то яростно топчет ногами, то и дело, сигая в разные стороны. По земле ползали многоголовые змеи с бесчисленным количеством лапок, как у сколопендры.
Сумеречье почувствовало всплески чужеродной волшбы и проявило любопытство.
- Что... опять!? - истошно заорал несчастный Грубби, когда перед ним, прямо из-под земли стала вытягиваться колючая верхушка знакомой ему ёлки. - Зря, выходит, экологическую катастрофу в озере спровоцировал.
- На этот раз жёлто-зелёный мамонт, - обречённо вздохнул брат Железяка, взвешивая в руках посох вражеского просветления. - Агжар, за змеюками следи, мне не досуг.
- Снова вы? - устало вытолкнул из себя Йен Харбит, когда над ним склонились два небольших смерчика. -. Хорошо хоть не пауки. Любопытствуете? Ну и ладно.
Смирившись с тем, что не могли изменить даже боги, Харон плотнее прижал к плечу приклад винтовки.
- Не любите скучать? - Торнадо закружились быстрее. - Что ж, будет вам потеха.
Йен задержал дыхание и выбрал момент между двумя ударами сердца, как учили. Палец нажал на курок быстро и плавно. Харон не должен был промахнуться, но ожидал именно этого. Ожидания стрелка полностью оправдались; с противоположного холма раздался гневный вопль мага. Танцующий Эрреро осознал, что ко всему ещё стал и мишенью в тире.
- Забавное место - Сумеречье, - Йен усмехнулся. - Тут не заскучаешь.
Он неторопливо принялся перезаряжать винтовку.

Глава 14.

Здесь тоже есть погосты...

Плана не было, тут Йен не соврал. А мысль?.. Мысль, как одолеть чародея, пусть и несколько ограниченного в своих возможностях, но получившего мощную поддержку от незнамо чего?
Харон придавил зубом уголок нижней губы. Сомнения его покусывали, но другого ничего он так и не сумел придумать. Его отряд мужественно ломанулся вперёд, увлекая за собою сумеречных чад и превращая драку не на жизнь, а на смерть в кровавую буффонаду, в которой и сам Князь тьмы ногу не единожды переломить рискует и навеки остаться с загипсованным копытом. Приклад привычно лёг в плечо. Выстрел. Мощный толчок. Лютый ор раздосадованного колдуна. И полное отсутствие реакции со стороны Диадемы. Да, загадочную эту вещицу Йен Харбит именовал уже именно так, с большой буквы, будучи почти убеждённым в её живой природе.
- Чего молчишь? - На губе появилась рубиновая капля. - Почему не отвечаешь? Эрреро психует - понятно. У него силёнки заканчиваются. А ты-то... Сюрприз мне готовишь?.. Так знай: я сюрпризов не жалую. Хочешь, ближе подойду...
Харон начал спускаться с холма, на ходу перезаряжая старую, надёжную винтовочку.
Зачем он стрелял издалека? Ослабить защиту Чудаковатого? Но ведь для этого ему нужно было делать, как раз обратное - сокращать расстояние между собою и вороватым колдуном. Что, нервы не выдерживают? В тупик встал мистер Харбит, который, просто Харбит, и не знает, что ему делать? Вот и палит почём зря, тратя недешёвые патроны. Вряд ли... Йен многого в этой истории не понимал изначально, подкармливаясь лишь мелкими крохами информации, что ему сбрасывали со своего стола хитрослепленные политиканы. Но об Эрреро он был наслышан, что являлось не малым плюсом, а о Диадеме сумел сделать кое-какие умозаключения, после рандеву на ферме. Выводы эти были подкреплены и совсем недавним опытом личного с ней столкновения. Удар диадемы был чудовищно силён и не его бы дар-проклятие всё закончилось бы для Йена Харбита Харона у подошвы того приплюснутого холмика.
- Она... она мой главный враг сейчас. Ни бестолковые папины детки. И даже не ты Эрреро Чудаковатый, какой бы важной птицей ты себя ни почитал. Не-ет... В вашем квартете Диадема скрипица первая. Вот её и будем добывать.
Легко сказать, добыть злокозненную поделку из лап мага, способного и без колдовских фокусов на ножах прилично объясниться и ядовитыми иглами не брезгающего. К тому ж и сама вещица, как оказалось, характера прескверного и куда сильнее человека, таскающего её подмышкой для своих нужд и познавательных утех. Вот и надо ларчик с чёрным венчиком из той подмышки выбить... пулей. А для начала, убедить мистера Эрреро, что он, и только он, является основной и единственной целью ланграндского бродяги. И для этого... Йен не сбавляя шага, отправил в сторону Чудаковатого четвёртый свинцовый гостинец.
С многоголовыми трёхфутовыми гадами колдун при поддержке мистера Прожеро, худо-бедно совладал, одновременно исхитряясь отражать пули настырного выскочки. Первая... Вторая... Их Чудаковатый заметил после того, как артефакты уже отмели их в сторону. Не сдержав чувств мистер Эрреро сотряс золотистые небеса отборной матерщиной, но даже кулаком не смог погрозить окаянному пулятелю, который настолько обнаглел, что торчал напротив во весь рост, нисколько его Чудаковатого не страшась. Третья пуля пришлась в самого Эрреро. Оберег совладал - не допустил до тела. Но дела явно принимали недобрый характер. А тут и четвёртая... Ох, она была остановлена в десятой дюйма от носа. Чудаковатый смешно скосил глаза, вынужденно любуясь вращающимся свинцовым веретеном.
- Хрен с ним, с ларчиком, - огласил он философскую мысль. - Всю мощь - на защиту своего бренного тела!
Изменений, свойства магического, вокруг тушки мистера Эрреро, попаданиями пуль склонённого к бережению собственного драгоценного здоровья, Харон естественно заметить не мог. Он просто предположил, что колдун любит себя всё-таки больше, чем украденную финтифлюшку. Предположение оказалось верным; расчистив рядышком место, чтобы на ларец змеиные кишки не налипли и вломив мамонту, надумавшему поменять игрушку, сотворённым из земли молотом, про меж ушей, Эрреро аккуратно положил ношу возле ног. Перед пятым выстрелом Харбит целился очень тщательно...
...Сумеречные обитатели, преследовавшие обе враждующие группы, наконец, перемешались, и вступили в крайне оживлённый диалог между собою. Причём их количество и видовое разнообразие увеличивалось от минуты к минуте. К тому же злобный мамонт очухался и, презрев брата Железяку, возжелал мести скорой и кровавой. Веселилось Сумеречье на славу, но вдруг, что-то изменилось... Потускнело само небо.  Воздух сделался подобным липкому густому киселю. И подул ветер, так и заморозив живых стылой затхлостью заброшенного склепа.
Харон нажал на спусковой крючок, но лучше бы он сделал это тремя секундами ранее. Ларец был разбит в щёпу; крупный калибр, с ним не поспоришь. Диадема Мёртвых взвилась ввысь со странным звоном больше похожим на стон. Счёт между чёрным венцом и страшным человеком снова стал не равным. За усохшее ментальное щупальце она сполна расплатилась, отправив двуногого в полёт. Желалось, конечно, большего, но скаженный дядька уцелел. Этого не должно было случиться, слишком велика была ярость и мощь Диадемы, но - случилось. Её враг выжил и даже не особо пострадал при падении. Теперь же он расквитался с нею той же монетой и снова вырвался вперёд. Диадема летела красиво, выписывая в воздухе великолепные пируэты. Жаль, только, что сама-то она птичку из себя вовсе изображать не собиралась. Оскорблённое самолюбие! Ещё одно чувство, прожигающее, всё, словно "царская водка".
Ой, да хватит уже скулить и жалеть себя. Всё равно человек проиграл. Она, Диадема Мёртвых! И она не зря получила своё имя. Здесь тоже есть погосты. А над ними она королева! Да что там королева - богиня! Так что получите все и всё от неё горячий привет. Звон Диадемы Мёртвых, стал для неё чем-то заменяющим речь, и сейчас он был гневен, как никогда.
Само Сумеречье, казалось, замерло в изумлении, а владыка преисподней, всесильный Князь тьмы, выронил из когтистой лапы череп безымянного атеиста, наполненный молоком пегасовой кобылы, когда некая сила выдернула из самого небытия дух примершего от инфаркта дракона. А заодно уж, стала вытягивать из земли всех опочивших в округе монстров.
- Эть, - изрёк Князинька обеспокоясь. - Чё за фигня? На Одрииновы плутни  нисколько не похоже. Надо бы разузнать, что там к чему. А то пропью мировой катаклизм, меня мои же демоны и свергнут за непредусмотрительность. Никакого покою мне, нету. При таких сердечных волнениях есть большой шанс до пенсии не дотянуть.
Где-то в недостижимой смертным выси, или за занавесью самого мироздания, озаботился таинственными вибрациями в Сумеречье и сам Одриин. Озаботился. Наклонил голову, к миру единожды живущих приглядываясь, и гневно встопорщил бороду.
- Кто?.. - громыхнул он сурово, и всё затихло на земле, в предчувствии грозы. - Кто решился на подобное безумство?
И тут же скоренько захлопнул варежку, сообразив, что подобным вопросом, он сам напрочь, в пыль развеивает миф о собственном всесилии. Ясно же, что весь этот бардак мог возникнуть только по его недогляду.
- Ох, ты ж, как всё неудачно складывается. Ещё этот пакт с Князем о невмешательстве в дела смертных. Свобода воли и всё такое. А ведь он, чёрт остроухий, уже, поди, прослышал о сём безобразии. Кстати, где оно, конкретно, творится?.. Ну, конечно, опять рядышком с Хароном, кто бы сомневался.
Увидеть в небе огромный скелет дракона и не умереть - не фокус. Просто сознание и разум такую картинку сразу воспринимать отказываются. Вот осознав - не обделаться, это уже без всяких яких можно счесть за чудо вполне себе натурального, божественного свойства.
Неизвестно, что и как видел украденный у самой смерти дракон своими, исторгающими тягучие тёмные космы материализованной ненависти, глазницами, но гном Брулли, бес знает, как оказавшийся в самом эпицентре массового колдовскго безобразия, пока не видел ничегошеньки. Как, впрочем, и беглый каторжник, уснувший в пяти милях отсюда, а теперь моргающий молочно белыми буркалами, сидя возле окаянной башни. Собственно, на что там было смотреть? На выездную выставку музея восковых фигур? Все, в ком теплилась жизнь в данный момент представляли собой изваяния с глупо раскрытыми ртами. Так их  всех проняло. Или на марш разнообразнейших покойников, различной степени подпорченности? Такой аттракцион никак забавным не назовёшь... однако и взор сразу отвести не выходило.
Первым в себя пришёл волевой парень Эрреро Чудаковатый, с младых ногтей склонный к созданию подобных флэшмобов, разве что не таких грандиозных масштабов. К тому же врождённое стремление к параноидальному сюрреалистическому идеалу, сделало его чуть белее психологически устойчивым, чем среднестатистический ланграндский обыватель. То есть попросту - толстокожим. Маг рванул было к Диадеме, - не бросать же, право слово, с таким трудом добытый трофей? - но оказалось, что ей чародей уже и не нужен. Эрреро получил чёрной молнией в лоб и, осененный пламенем своей интуиции, не сбавляя скорости, заложил крутой вираж, направляя стопы свои к спасительной баше. Ну их, эти нескучные приключения. За каменной стеной из окошечка узенького, стрельчатого за всякими героическими деяниями наблюдать куда интереснее, о пользе для здоровья и говорить не приходится.
- Куда-а-а!?. - взревел Харон, узрев улепётывающего во все лопатки Чудаковатого. - Стоять, шельма!
Он уж и винтовку вскинул, не терзаясь совестью от того, что собирается стрелять человеку в спину, но сверху раздался рёв способный заглушить трубы судного дня. Костяк дракона узрел добычу и возликовал. Чем не повод для благородной девицы наконец-то кинуться в обморок. На этот раз, кажется, не притворный. А маг изменение ситуации обернул в свою пользу. Эвон, как дело оборачивается. Тут у всех новые заботы появились, может, рискнуть и увести проклятущий артефакт из-под носа преследователей. Да и самой Диадеме Мёртвых насолить крепко, за проявленное стремление к сепаратизму анархии. Эрреро сбавил темп и повернул назад.
Брат Железяка в компании хладнокровного альва и нежданно обретённого союзника с парой мощнейших бивней, сокрушал нечестивое воинство. Для таких битв и был создан орден монахов-воителей, грудью становиться на защиту всего живого от...
Из-под земли, вспучивая её, словно нагноившийся фурункул, стало выбираться нечто большое, горбатое, членистоногое.
- Наша кракозябра? - озабоченно спросил монах у мамонта, не особо иссушая свой ум идиотизмом начатого диалога и вообще всего происходящего.
Пятнистый, жёлто-зелёный гигант в раздумии замер на мгновение, шевельнул крохотными ушками и попёр на вылупляющуюся образину.
- Не наша, - пришёл к верному выводу Агжар. - Пошли, пособим, что ли. А то ведь здорова букашка, запросто может схарчить эту икебану с хоботом.
Членистоногий уродец воспринял треск своего панциря от бивней мамонта, монашеской дубины и палаша альва несколько болезненно. Тут же надумал потребовать внятных объяснений от грубиянов. И началась свалка.
Некогда было скучать и холмарю. Ёлка, в свистопляске торжества анархии, не встала на его сторону. Дерево, что с него взять! И теперь несчастному Грубби приходилось, наверное, тяжелее всех. И то: мадам вон без чувств космы по травке разметала. Красиво так валяется. Ну, чисто ангел... Кабы не знать, что стерва... Альвийский вьюнош мается бездельем. От чего-то все монстры его игнорируют. Вот он и торчит посреди урагана нечеловеческих страстей с бесполезной шпажонкой в руке, маясь, в нерешительности, кого бы уколоть. А всем на него начхать. Хотя альвёнок всё-таки ликом зелен, того и гляди последует примеру своей обеспамятевшей любовницы. Грубби невдомёк было, что Прожеро был избран Диадемой Мёртвых в качестве... ног. Закончится всё это безобразие и нужно двигаться дальше. Не валяться же ей, такой из себя драгоценной, в этой грязи вечность. Но силёнки Прожеро венец переоценил. Холмарю же было тяжко и не поглазеешь, чем там, у альва или колдуна дело оборачивается. Он уже самые длинные лапы дереву тесаком обкромсал. Кулачищем чей-то многорогий череп походя проломил. Ох, растёт числом театральная массовка! Прикладом ружья, клыки летучей мыши, ростом с фонарный столб, вышиб. А эта неошкуренная коряга снова за своё. С треском отвратнейшим новые побеги отпустила и ползёт, ползёт, гадина. Грубби ругнулся грязно, и полез в карман за огнивом...
- Нет, честно, достало всё, - объявил он обозлившейся на него вселенной. - Где палку для факела сыскать? - тут же переадресовал он вопрос разбуянившемуся хвойному. - Пристаёшь?.. Не угомонишься никак?.. У тебя и позаимствую.
Впервые ползающая ель почувствовала привкус угрозы в его голосе. Но где виданы такие деревья, чтобы быстро соображали? Прекратить свои грязные поползновения любвеобильное растение не успело.
...До драконьего радостного рёва, гном Брулли ощущал себя вроде как не в своей тарелке, пытаясь осознать, как же его занесло прямиком в мясорубку. Такими же мыслями мучился и каторжник. Странно... Хотя, что в Сумеречье вообще не странно? И всё же, друг дружку во всей этой неразберихе они углядели почти сразу.
Опа!
Брулли склонил башку набок и несколько раз медленно моргнул.
Ага! Брат по несчастью то же самое делает, то ли обуян такой же хворью, то ли просто дразнится, скотина.
И в этот момент несчастного гнома едва не повергло наземь потрясение от открытия.
- Твою ж налево! Я  же... Я же бог. Вроде был с утра гномом, а теперь чисто конкретный одриинов аватар!
Осознавший, в каком теле он сейчас расположился, Одриин незамедлительно скуксился. Вот до чего спешка проклятая довести может. Что, никого, кроме гнома-недомерка поблизости не оказалось? Вон, даже Князь тьмы и тот удачнее обосновался. Каторжник ойкнул в просветлении, или же наоборот, и лихо воспламенил левый глаз. Нет, всё-таки владыка преисподней обожает дешёвые фокусы. Ой, не время!
Дракон или его обретшие волей чужой и чуждой останки, лёг на крыло, вваливаясь с перестуком костей в последний перед атакой вираж.
"Прицеливается, сволочь! - с треском просверкнула в гномской голове инородная мысль. И тут же, диссонансом божественному озарению, всплыло его личное:  - Меня тут вообще быть ни разу не должно. Вот она, цена божественного любопытства - моя нечёсаная голова".
- Цыц! - повелел кривоногому недомерку Одриин. - Щас всё уладим.
Внутри, вылизанного ветрами, рогатого черепа уже вовсю клокотало чёрное, всепожирающее пламя. Ещё миг и...
И Одриин с Владыкой мира проклятых единомоментно осознали, что просто не знают, как его остановить. Проклятье Сумеречья - его полная бесконтрольность таки сыграло злую шутку с всемогущими.  Здесь на этой неизвестно кем проклятой тысяче квадратных миль  они были просто гномом и каторжником. Опаньки! А такого неказистого расклада никто из них, к всевластью своему привыкших, предвидеть не мог.
- Ни фига себе, - полепетал посиневшими от ужаса губами каторжника Князь мира сего, так ведь и помереть угораздит. А как же всё сущее без моих каверз обходится станет? Да и не по чину мне этак-то глупо концы отбрасывать. Одриин! - истошно завопил повелитель демонов. - Делай уже чего-нибудь. Сдохнем же к бесовой тёще, своей челяди на смех. Мир осиротим.
Одриин мольбу врага своего услышал, тупо моргнул и беспомощно развёл гномскими ручками. Он уж и улепетнуть из этой тушки пробовал обратно в свои чертоги. Не вышло ничего. И он бессмертный Одриин, сотворивший тысячи миров и установивший в них узаконенный порядок вещей, вдруг пупом своим от роду не имевшимся ощутил приближение... смерти.
- Ядрёны колобки, - гном плюхнулся толстеньким задом на травку, душевно переживая всю остроту момента. - Лучше бы следопытом в армии остался. И на кой я у командира женское бельё спёр - всё равно ж не пригодилось.
Вот когда Сумеречье всё-таки погрузилось в сумерки. Да настолько внезапно, что не особо зоркий по причине отсутствия глаз дракон, промахнулся своим первым залпом по врагам Диадемы, спалив к чёртовой бабушке, прибывающих в качестве подкрепления монстров. А второго залпа уже не последовало...
Само пространство изогнулось невероятной, непредставимой дугой. Гул от покорёженного мироздания сотряс небо и землю. Дракон рассеялся в прах, прежде чем приготовился плюнуть ещё разок, уже поточнее. Призванные Диадемой Мёртвых чудовища в корчах разваливаясь на части. Одриина и Князиньку вышибло из облюбованных тел, вышвырнув по месту постоянной прописки без всякого почтения у сану со скоростью, которую они по доброй своей воле ранее никогда не развивали, страшась умалить собственное достоинство. А тут едва радость сдержали, оказавшись каждый на насиженном троне.
С людьми Сумеречье тоже особо не церемонилось, хотя и не убило никого и даже не покалечило, предоставив им самим решать свои проблемы. Но по чёрному венцу, воплощению кристаллизованного зла, это мстительное местечко приложилось внушительно: с заоблачной высоты на неё был обрушен небесный кулак. Да-а... ямина образовалась, что надо. Даже родники подземные хрустальными фонтанчиками забили. А Диадеме хоть бы что. Во всяком случае, внешне. Правда безобразничать перестала, наверное, всё-таки без последствий не обошлось.
...Когда Йен нашёл в себе силы оторвать свинцовый шар своей головы от земли, первым, кто попался ему на глаза, был гном Брулли, что-то таинственно шепчущий типу самой уголовной наружности. Тип выглядел очень неуверенным, стуча зубами со всем услышанным соглашался, и заявлял, что чувствует себя изнасилованным.
- Даже хуже. А ты?
Гном предпочёл на этот вопрос не отвечать.
- Молчим обо всём, - зло стрельнул он глазами из-под лохматых бровей. - А ты ничего не слышал! - сурово бросил он в сторону зашевелившегося Харона. - И вообще, чего разлёгся, вон твой маг пятки салом смазал. Сбежит же. И, кажись, он снова к бабской цацке подбирается. Далось же ему это недоразумение.
Чародея нужно было останавливать любым способом. Харон опёрся левой рукой и, не тратя времени на дальнейший подъём не послушного тела, сжал рукоять армейского револьвера. Винтовка разряжена. Возиться заряжать - долго. Палец на курок. Привычное движение и... старый товарищ отвечает бессильным щелчком. Харбит и не заметил, как расстрелял все патроны. Куда?.. В кого?.. А Эрреро спешно ковылял к яме, проверить уцелела ли его  капризная, но всё едино драгоценная, добыча. Он уже влез на образовавшийся вокруг ямы бруствер. Харон отбросил ставший бесполезным револьвер. Чудаковатый издал, какой-то не то клич, не то стон и стал спускаться в каверну на пятой точке. Йен извлёк подарок холмаря. Колдуну деваться некуда, разве что рыть шахту, прямиком во владения властелина тьмы. Но что-то подсказывало бродяге, что Чудаковатый ещё не готов к этой горячей встрече.
- Придётся ему в этом поспешествовать, - зло шептал Харон, пытаясь разогнать противную муть, застилающую ему глаза. - Ну же, будь хорошим кроликом, покажи свои ушки.
Эрреро выбрался из воронки грязнее свиньи и, - вот же удивительно! - почти такой же счастливый. Диадема Мёртвых была у него в руках. Йен выругался коротко и мерзко. Ничего не берёт эту гадостную поделку. Проклятье! Однако нею потом будем решать! А сейчас...
Сегодня Чудаковатому таки было суждено словить пулю. Но умер он всё же, не от руки неугомонного Харбита. Магический щит его уберёг... почти. Диадема Мёртвых получила второй свинцовый привет и, обиженно звякнув  - за одно и то же деяние дважды наказывать противозаконно - отлетела на другой край воронки. Чародей взвыл от досады и бешенства. Зажал рукой фонтанирующую кровью рану на плече и кривобоко припустил к башне. Лучше бы он этого  не делал. Посланный по его душу народ суров был, безусловно, но к изуверам и людоедам не принадлежал. Ну, словили бы его. Ну, помяли бы бока от неуспокоенных чувств и переживаний, вызванных колдовским катаклизмом. Может быть, вышибли бы пару зубов за тлетворное влияние на "золотую" молодёжь. Может быть даже больше чем пару. Но ведь не убили бы... наверное. Хотя, приказ его величества двусмысленным не был.
Вот как раз это самое ненадёжное "наверное" Эрреро Чудаковатый и не рискнул проверить. Не настолько он оказался любопытен. И ведь зря... Башня, пристанище его неугомонной души, и так-то была выстроена с нарушением множества правил и плохо продуманного Создателем закона гравитации. Ну, строители-то каковы были? Чего ждать от этих гасторбайтеров? Держалась она чудом, в прямом смысле слова, то есть не рушилась побытом конкретно магическим. А тут такое колдовское хулиганство вблизи приключилось. Кто бы был так дальновиден, чтобы предвидеть появления потравителя магии купно с сумеречным кабабумом? Вот и Эрреро не смог. Нельзя человека в этот винить, поскольку он простой смертный, пусть и с самомнением архидемона.
До башенки он добрался походкой охромевшего краба; проклятый подкидыш палил, покуда у него патроны не кончились. Слава Одриину, более не попал, будучи далеко не в лучшем состоянии. Эрреро у покосившейся двери настолько в свою счастливую звезду уверовал и осмелел, что даже порога не переступив, показал грубияну неприличный жест и чего-то прохрипел обидное. Жаль, голос был слаб и обитатель трущоб его расслышать не мог, но эмоции выплеснуть было необходимо. Чудаковатый кривенько улыбнулся, ввалился внутрь и захлопнул за собою дверь. Теперь пару простеньких заклятий, чтобы надоеды сразу хлипкую эту преграду не вынесли - и он спасён.
И в этот момент башня, по стенам которой от всяческих магическо-геологических сдвигов поползли толстые трещины, ссыпалась внутрь.
- О, как, - округлил глаза брат Железяка, помогая Йену подняться на ноги. - Не мытьём, так катаньем ты его ушатал. Опасный ты тип, Харон. Напомни мне, как-нибудь, чтобы я с тобой по пустякам не связывался. Идти можешь? Нам ещё молодёжь с земли подбирать. На холмаря надежды никакой. Он всё ещё из ёлки костёр сделать пытается. Никак она от него не отстанет. Оба они упёртые в достижении эгоистических целей. Агжар, - повысил он голос, - жив?
- Угу, - буркнул альв, без всякого почтения, ногами, пытаясь привести в чувство, сомлевшего сынулю своего босса. - Вставай, скотина. Я через твоё головотяпство столько страху натерпелся. Признаться стыдно, едва панталоны не обмарал.
- Где Диадема? - первым делом спросил Йен, не скрывая своего беспокойства. - Я её из рук Эрреро выбил, а куда она упорхнула не заметил.
-Там где-то, - неопределённо махнул рукой Железяка.
- Там... Сам знаю, что там. А где конкретно?
- Воронку обойди. Там и сыщешь.
Харон подозрительно посмотрел на монаха.
- Обойди?.. А сам чего?.. Мы оба в этом де... ле по самые уши. Уже и ноздрями хлебаем. Взял бы да и сбегал сам. Не видишь, начальство в ногах ослабло от груза ответственности и  глубоких. травмирующих переживаний.
Брат Железяка на секунду забыл о своём особом положении в жизни и отряде. Воровато оглядевшись, не видит ли кто посторонний, мамонт, к примеру, или юный холмарь, он поднёс под самый нос командиру внушительную свою дулю.
- На-ка вот, - промолвил вкрадчиво, будто в храме проповедь читал, - нюхни этого. Сам сию диаволову непотребность сыскивай. Только, когда найдёшь, голой рукой не хватай. В тряпочку её оберни, что ли. А то мало ли...
Надо ли говорить с какой душевной теплотой Йен Харбит воспринял эту братскую заботу о своём здоровье.

Глава 15.

Погостили в закордонье, пора и честь знать.

Единственный Батёк всего им самим сляпанного с трона переполз на ложе, утонул в перинах ангельского пуха и предался сплину. Да, Одриин грустил. Точнее депрессивно пережёвывал испытанное им в Сумеречье и пытался прийти хоть к каким-то мало-мальски логическим выводам. Давненько этак-то жёстко не перепадало его божественному самолюбию. Да, почитай, - никогда. Просто смельчаков не сыскивалось. Тот же Князь Воздаяния-за-мелкие-пакости пиетет имел и до откровенных грубостей в его адрес не опускался. Реноме Одриина блюли все, даже сам Одриин. А тут... Никакого почёта и к тому же борода чешется. От сотворения мира не зудела, а теперь спасу никакого нет. К тому же цвет у неё сделался какой-то подозрительный. Белоснежная седина самовольно стала в сиреневый отдавать. От гнома, что ли заразу подцепил? А такое вообще возможно!? Кхе... тяжко осоозновать. что не всё в собственной вселенной понимаешь.
За дверями покоев, места себе в тревоге не находя, метался, просторы палат по диагонали измеряя, Иуллорон. В углу затенённом, - даже лампады попритушили, - тихо, словно две мышки попискивали Тармина, богиня семейных радостей и сестрица её Лори Затейница, патронирующая слепую удачу. Всем было беспокойно и чуть-чуть боязно. Отчего боязно? Да от того, что совершенно ничего не понятно. Ясно было только, что Одриин вёл какую-то хитрую, тончайшую игру. Против кого?.. Против Князя в преисподней обитающего. И вёл так - этими своими подозрениями с бабами поделился Иуллорон, принявши на грудь для приглаживания встрёпанных нерв - чтобы не спровоцировать ушлого рогача, но объегорить его, как младенца.
- Батя, чего-то большое задумал, - глуховато вещал Иуллорон, таская с собой кубок с... амброзией, размером с кафедральный собор. - Года три назад, помнится, попросил он меня на кривых объехать беса Пух-хеста. Я ещё тогда подумал, а не мелковато ли для меня, да и для него. Заподозрил папашу в мелком хулиганстве от безделья. Ан, нет, старикан не из таковских. И если уж шалить начал, жди большой веселухи.
- Сами знаем, - сдавленным шёпотом произнесла Тармина. - Ты нам чего нового расскажи.
- Нового?..
- Да, нового! - поддержала сестрицу ещё одна язвочка с непредсказуемыми психологическими вывертами. - К примеру: против кого, конкретно, ведётся эта его новая партия? Против каких чад?.. Бесов, демонов, монстров... страшно вымолвить, против его любимых оловянных солдатиков - людей? Как мне Удачу метать? Как Одриин на душу положит. Или же,  наоборот, - в пику ему, для большего интереса? Ведь никакх инструкций не дадено. А случись прокол: с кого он стружку снимать примется?
Иуллорон на это только плечами пожал. Папа Одриин не имел дурной привычки с кем-то делиться своими планами. Иной раз мог, конечно, втемяшить обрывок мысли своей в башку очередному горластому пророку не от мира сего, но и только-то. А чего в этом обрывке, кроме прикорма для фантазии? Поди разбери. И богам бывает не внятно, а уж всем остальным и подавно.
- Знаю только, что в учинённой им очередной перестройке... Тьфу-тьфу-тьфу, какое словечко-то гаденькое. Так и повеяло от него разрухой и обнищанием. Так вот вести игру мне было велено с соблюдением всех статей "Грандиозного Пакта о ненападении, а так же, невмешательстве в дела рас" с Властелином дьяволов.
- То есть, жульничать требуется особо искусно, чтобы вышло почти не заметно. -  Лори Затейница в силу своего положения отличалась особой остротой ума и несдерживаемого моралью цинизма.
- Угу, - кубок был ополовинен одним глотком. - Крап на картах долженб быть тончайшим. Или же наоборот, настолько, действовать настолько  примитивно, что никому и в ум не придёт доискиваться до какого-то там гипотетического секрета. Папенька ведь у нас характер имеет затейливый, всё кружавчиками. От него ожидают едкой иронии, а он р-раз и шутит, что твой дуболлом-фельдфебель. А нам после разгребай... Что-то долго не выходит. Маетно становится. Пойду, рискну ему пивка предложить. Авось, в шею не попрёт. На пивко-то старикан слабоват.
И бог справедливого воздаяния робко шагнул к Одрииновым покоям.
Покидая чертоги храма, мистер Кол Лейбер, эсквайр, уносил с собой целый букет разноречивейших ощущений. И самым сильным и неприятнейшим из них было ощущение досады.
- И особенно досадно то, - бурчал себе под нос антиквар, - что досадую я на самого себя.
Мистер Кол Лейбер не боялся прослыть тавтологичным, поскольку слушателей вблизи не оказалось, а о собственной персоне он мог говорить любым языком, пусть даже и таким, - нарушающими признанные всякими там эстетами литературные каноны. Главное - не утратить самоуважения. А причина к тому была. Антиквар едва не сплюнул прямо на мостовую. С трудом удержался, не пожелав скатываться к вульгарности. Но как же хотелось выплеснуть раздражение!..
Упругий колобок разместился в своей карете и с болезненной гримасой вытянул ногу. Да, теперь она болела вполне ощутимо. Так бывало всегда, когда умница Лейбер начинал нервничать.
- Высоко вознёсся в гордыне своей, - медленно проговорил антиквар и резко постучал в крышу набалдашником трости. Карета тронулась, а влиятельный господин погрузился в не очень приятные размышления.
Светоч Чистейший принял его, в общем-то, радушно. Нет, конечно, пожурил слегка за практически полное отсутствие религиозности.
- Как можно быть агностиком, прозябая в безверии, когда вы сами, сэр, в молодых годах были свидетелем явления одного из божеств, на далёком, прокалённом солнцем юге? Не понимаю этого, Кол. Совсем не понимаю. О душе думать нужно ежечасно, а не токмо когда подступит старческая, слезливая немощь. А, - махнул рукой одриинов слуга, - кому я всё это втолковываю. Погряз ты по самую макушку в суете мира сего. Но жди! - тут же погрозил он пальцем. - Разгребусь с делами и примусь за твоё спасение. Ох, и примусь.
Мистер Кол Лейбер тут же, всею своею фигурой изобразил боязнь, градуса, точно отмерянного.
- Страшишься? Правильно. Господь, он милостив. Он, по добросердечию своему, тебя, грешника записного, и простить способен. А я, по его умыслу, из другого теста слеплен. От того к всепрощению не особо склонен. Начну тебя спасать - не возрадуешься. Ну иди сюда, что ли, обнимемся.
Столп веры мужчиной был крупным, породистым. Однако сытое житьё не сделало из церковного иерарха набитый требухой пузырь. Силён был отче и суров. Но и его не обошли чувства человеческие. Узы дружбы, к слову будь сказано. Их он почитал первейшими, после любви к небесному света создателю.
Пути двух этих непростой судьбы господ переплетались уже не единожды и всякий раз как-то очень замысловато. В первую свою встречу, лет этак двадцать пять тому, Светоч, тогда ещё горевший не столь чисто и яро, вообще хотел прикончить круглолицего юнца на почве тривиальной бытовой ревности. Но в результате спас его от мстительного лича. Поступок, в общем-то, благой, но мистер Лейбер до сих пор не мог полностью придушить в душе своей гадостного червя бездоказательного сомнения, что поторопись сей молодой повеса (да-да, в те времена далеко не монах!) хоть самую малость и не мучился бы будущий антиквар от каждодневных болей в ноге.
Но теперь они были друзьями... наверное. Всё-таки некоторые сомнения оставались. Просто в следующую свою встречу уже Кол Лейбер всерьёз обмусоливал мыслишку: а не дать ли этому зануде отойти с миром в райские кущи? Тогда человеколюбие пересилило, и с щемлением сердца антиквар извлёк дражайшего приятеля из песочной ловушки в подземной пирамиде. А после ещё и за шкирку вытащил его на свежий воздух под солнышко.
Визит к другу беспокойной юности вышел плодотворным и не на редкость, а как всегда. Кол Лейбер, дав сигнал кучеру тронуться, не обозначил адреса. Кучер у него служил уже не первый год и подобному не удивлялся. Знал - хозяину нужно подумать. Правил себе по улочкам столицы, выбирая те из них, что тише и зеленее.
"М-да, - мистер Кол Лейбер, эсквайр привычно сложил пальцы, уперевшись в них упругой своей мордахой, - а куда, собственно ехать?" К делу, довольно поспешно развивавшемуся, теперь точно нужно было подключать полицию. Стало быть, выходило, что пора бы радовать инспектора Троммеля. Раз уж он его волок на своем горбу с самого начала.
- Ох, не хорошо как выходит, - причмокнул губами антиквар. - Дичь я и без помощи Троммеля, конечно же, выследить сумел, но... гхм... пришлось бы своими ножками по грязным улицам в дождь и туман... Бр-р-р... - Кол Лейбер передёрнул покатыми плечами. - И по справедливости если рассуждать, то и завершать дело должен служака Троммель. Это если по справедливости. Но информация такого рода ему, вроде как, не по чину. Мелковат инспектор. Большую птаху за жирный огузок брать предстоит. Пронюхай о ней его начальство... А как не пронюхает, если мне всё равно к нему на доклад?.. И ототрут его, трудягу, жирными плечами с колкими эполетами. Тут ведь, в случае удачи, от самого короля милости посыпятся. Н-да... придётся поспешествовать карьерному росту достойного сыщика. А и поспешествуем. Должен будет.
Мистер Кол Лейбер, эсквайр и просто большой умница, высунул свою круглую голову в окно кареты и крикнул:
- В управление... э-э-э... нет. Давай сразу в министерство внутренних дел. Гони!
Есть в министерстве некий департамент, рекомый в просторечье Серым Кабинетом. Вот туда и надумал заскочить мистер Кол, неутомимый и неостановимый кругляш. Ну чисто мячик для тенниса. Антиквар откинулся на пружинном диване. Да-а, завертелись жернова, и кто-то непременно про меж них угодит. Есть риск, что угодят и сорвиголовы, что сейчас любуются красотами Сумеречья.
- А там этих красо-от у-у-у... Хотя, загостился в закордонье Харон. Пора бы ему честь знать. А то, без сведений новых, рискует он угодить, как кур в ощип...
Через час, может и менее, произошло сразу несколько событий разной значимости. Во-первых, инспектор Троммель был спешно вызван в здание, олицетворяющее собой оплот правопорядка. Сыщик, получивший такое известие, несколько побледнел лицом, остро пожалел об уже принятом для оживления мыслительного процесса бренди и трясущимися от волнения пальцами так и не сумел завязать узел нового галстука. А в провинциальный, от момента основания, тихий Холлтаун на имя тамошнего констебля, того самого, как бишь его? - кузена жены инспектора Троммеля, вполне заслуживающего носить сержантские нашивки, - пришла первая в истории полиции этого города шифрованная телеграмма. Принявший её служащий, округлил воловьи очи, представления не имея, что вообще делать с подобной тарабарщиной. За всю его многолетнюю службу с подобной таинственной депешей он сталкивался впервые. От природного своего любопытства он решился сунуть нос в таинственный текст и был жестоко разочарован: шифр - дело странное - ему не поддался. "Может, того, - всколыхнула его сонное разумение дельная мысль, - просто начальству эту бумагу передать?" И то, от чего бы и вправду, не передать?
Начальство в Холлтауне, по получении сей депеши, испытало, что-то вроде нервного трепыхания. Не были местные чиновники приучены к такому, неподдающемуся осмыслению, режиму секретности. Война, что ли без их ведома учинилась? Один из писарей, на весь свой приплюснутый, обезжиренный ум скорбный административной проказливостью, даже предложил констебля и не звать, а самим...
- Книги-то, шифровальные, в участке взять, вроде, как для проведения тренировки местного телеграфиста, да и прочесть. Нет, ну любопытно же... не только мне.
Однако, благонамеренная, а в данном случае и разумная осторожность, всё-таки возобладала. Констебль был кликнут. Начальство насладилось видом ещё одного опешившего служащего, но и только. Полицейский тоже поначалу несколько обалдел, но, закалённый своей не простой службой провинциального фараона, быстро взял в руки себя и проклятущий шифрованный циркуляр и отправился в свой кабинет, где, за плотно притворёнными дверями, ему предстояла долгая, изнурительная работа по дешифровке. Когда-то, при самом приёме его на службу, тогдашний начальник местной полиции предупреждал его, что может произойти такой казус и из самой столицы провода принесут вот эдакое жутко секретное.
- Как заварится, какая-нибудь каша там, наверху, так начальство о режиме секретности и вспомянет. Не приведи Одриин, чтобы на моём веку. Потому, - веско вещал старый служака, искупав длиннющие усы в кружке с портером, - ты вот эти вот фолианты изучи тщательно. - И он похлопал по корешкам с полдюжины толстенных книг, на которых стоял глиняный кувшин. - Понял? Они, как лекарство от поноса; не знаешь, когда пригодится. Мне вот не пригодились...
Давно этот разговор состоялся. Года четыре как... Старый полисмен успел уйти в отставку, а его молодой сменщик, за делами так и не отыскал времени, чтобы хотя бы краем глаза в эти скрижали заглянуть. И вот...
Констебль почувствовал на себе, что означает медленный, но неумолимый вывих мозга.
- Чего бы эти закорючки значили!? - взвыл он в тоске, панически предчувствуя увольнение, как не оправдавшего собственные надежды. То есть яснее ясного увидел себя вышибленным со службы за дурь и некомпетентность. - Нет, не бывать тому. Не бывать! Не способен какой-то шифр сломать жизнь такому гению сыска, каков есть я. Та-ак... у любого шифра есть ключ.
Тут констебль надолго задумался, поскольку на этом факте исчерпывались все его знания в шифровальном деле.
- И где этот распроклятый ключ может быть?.. Э-э... - это был блеющий звук начавшегося мозгового штурма. - Наверное, в самой телеграмме. О! Каков я, однако!.. Потом отыщем его в книгах. Там Содержание было на последних страницах. Я видел.  Ага-ага... кажется вот... "Енот в сандалиях на босу лапу, опаснее кобры...". Хм. И не поспоришь... Увидишь такова в яви и в чём только не засомневаешься. Теперь - в тома, на поиски... хе-хе... истины.
Зело борзо двинулось с мёртвой точки дело расшифровки государевой депеши. Правда, скок этот был не долог. Торможение произошло по причине огромного числа этих самых томов. Но к вечеру констебль во всём разобрался. Только... всё равно ничего не понял.
- Ладно, - принял он решение достойное мудрейших монахов-схимников, - сделаю, как велят, добуквенно. А там... Там, может и нашивки на рукав... и оклад жалованья... А то и в саму столицу, правопорядок охранять. А пока - в "Щедрый Шломо", а после - в Сумеречье. Ах, да надо же форму снять для маскировки.
Метания умного констебля до поры до времени были тайной для кое-как организованного сброда под командой беса-неудачника и жизнелюбивого Жутяги. У них у самих появился повод для беспокойства - отряд Йена Харбита никак не желал проявляться на их горизонте. Известий от посланного по их следам сумеречного обитателя тоже покуда не поступало.
- Ничего не происходит, - маялся от безделья Джидидайя Штосс. - Ровным счётом ничего.
Пух-хест нытьё подельника меланхолично пропускал мимо ушей. Пройдя все круги ада и не только по долгу службы, но и в качестве получающего взыскания, он накрепко усвоил, что такие моменты провинциальной скуки и сытного ничегонеделанья нужно ценить более всего. Ибо редки они и в суматошной бесовой жизни подобны искоркам счастья. Не происходит? Ну и хрен с ним. Стало быть, высшему начальству так угодно. А им простым служащим, неча пятачком отсвечивать: сиди себе, голубь перепончатокрылый в тепле и сухости, пивком и отбивными котлетками наслаждайся. И лишний раз не дёргай Судьбу за усы, а то ответочку получишь и, вряд ли, возрадуешься. У неё, у Судьбы, юморок такого сорта, что сразу соль шутки и не воспримешь. А после, может статься, и воспринимать уже некому будет. Это у людей инициатива излечивается простой трудотерапией, а у бесов всё строже и куда как криативнее.
- Шломо! - вежливо окликнул старина Пух-хест добряка-хозяина. - А вели-ка ещё кувшинчик пенного на мой стол поставить.
Знал бы Жутяга об одной особенности Припа Табакера, сам бы сейчас бесу рыло начистил. Но он не знал. А Пух-хест, от сонного безделья разомлев, наставления патрона своего, демона Исфермеля, несколько подзабыл и теперь, опрометчиво заполнял желудок своего "пиджачка" прекрасным тёмным. Одновременно возбуждая не покорившегося ещё Табакера к активным действиям деструктивного характера. Да-с, ослабил бдительность осоловевший бес и Прип своего часа дождался.
- Пора бы, ох, пора бы им выбраться из Сумеречья, - снова затянул свою волынку Жутяга .
- Слушай! - рявкнул Табакер, только что пропивший благоразумие, купно со страхом. - За-аткнись!!!
Встрепенувшийся Пух-хест в страхе захлопнул пасть Припа, и зажал её сразу обеими руками. Но было поздно: пташка уже вылетела из гнезда, а Табакер был настолько хмелён, что не особо подчинялся своему непрошенному "квартиранту". Всё-таки странным парнем был этот самый Прип Табакер. Как бедокурить, так в очереди первый, а как за деяния свои пакостливые отвечать, так нет его. Слово молвить, так Прип, малым был не из числа приличных парней, и не сказать, чтоб уродился он трусоватым. Нет, из тех, кто обычно под золотым небом обитал он мало кого боялся. А вот нечестивого воинства, тут - да, трусил сильно. Зачем, спрашивается, при такой правильной жизненной философии колобродил? Да так, всё надеялся успеть отмолиться. Авось! Он для некоторых, порой бывает заменой всему. Прежде всего, заменой ума и совести.
Штосс попробовал горлопана урезонить. Пух-хест все силы прилагал, чтобы окаянец заткнулся, но Табакер во хмелю  оказался ему не по силам. Миг - и большая глиняная кружка уже летит в голову дражайшего приятеля Джидидайи. Увернуться Жутяга не успел и обзавёлся живописным лба рассечением, за которое, естественно требовалось расплатиться, и немедля. Шломо, как шёл к столу с заказом, так и замер, болезненно скривившись. Нет, ну что за неспокойная клиентура пошла. Опять придётся полицию вызывать. И только это ему так-то рассудительно подумалось, как приоткрылась дверь, и в помещение вошёл сам пресветлый ангел - холлтаунский констебль. Никогда ещё Шломо не был столь искренно рад видеть представителя этого ведомства. Их он почему-то недолюбливал, почти так же сильно, как чиновников акцизного ведомства. И пусть страж порядка был не в форме - что удивительно безмерно и подозрения вызывает! - но всё же он - полицейский.
Констебль недовольно глянул на творящееся без его ведома безобразие, и сурово сдвинул брови. Шломо немедленно бросился к нему и был отстранён властной рукой правоохранителя.
- Не путайтесь под ногами, мистер Шломо. - О, как же он был прекрасен в этот момент, наш героический констебль!  - Это дело профессионалов.
И рукой полез в задний карман, где имел обыкновение держать записную книжку. Ах, ты ж нечистый! Он же, вроде как, и не при исполнении. На какое-то время он так и замер в позе не самой живописной. А Прип, тем временем, здоровущим своим кулаком плющил мужественную физиономию мистера Штосса. Да, как-то неловко вырисовывается картина маслом. Ведь в депеше было ясно сказано: установить местонахождение некоего Припа Табакера и Жутяги, затем отправиться на границу Сумеречья, а при необходимости и углубиться на эту территорию. Передать Йену Харбиту или монаху Ордена Одриина Воителя, брату Железяке совершенно несуразное послание. И всё!.. А тут мордобой... И он, как местный человек закона, обязан принять меры. То есть подвергнуть зачинщика арестованию. Но разлучать этих двоих не велено. А если ничего не предпринимать?.. Не заподозрят ли сии тати, чего недоброго? И не сокроются ли в нетях? Кто тогда за провал ответственен станет?
Жизненный опыт, гаденько нашёптывал констеблю, что в таком разе целую стаю злющих собак, начальство повесит именно на его не особо ценную шкуру амбарной крысы, что не разойдётся и по полпенни за дюжину в базарный день. Время неостановимо текло и дела грозили принять совсем уж неблагоприятный оборот. Вот и Джидидайе Штоссу надоело получать незаслуженные плюхи от подельника, и он успел схватиться за рукоять ножа. И тут констебль, к стенке припёртый, решился на рукоприкладство. И тем удивительнее это решение было - Шломо даже глаз округлил, - что до этого хлопотного дня, ему драться ни разу не доводилось, а дубинки с собою не было. Ну как на грех. Констебль корявенько вмазал Жутяге. Шляпу с головы скинул, и то славно. Главное, отвратил его от мысли немедленного кровопускания. Потом, разохотясь, треснул Табакера. Тот вразумлению не внял и попёр на обнаглевшего полицейского в штатском. А, что, он в своём праве, ведь констебль ему не представился; тут вообще чистая самооборона. Положение окончательно сделалось не уютным. И если бы не божье вмешательство, в мудрости неизбывной надоумившее вступить в задорную игру самого Шломо, большая королевская игра накрылась бы медным, дырявым тазом в заштатной забегаловке. Какая ирония... Но героический трактирщик, сам того не подозревая, спас всех. В прямом смысле слова.
На голову буянящего Припа, с глухим треском опустился пивной кувшин. Джидидайя с матюгами спрятал в ножны свой тесак. А констебль сообразил, как ему вывернуться из ситуации, не давая тёмным личностям особого повода для подозрений.
- Уймитесь, господа, - начал он, как можно более официальным тоном. - Немедленно уймитесь. Ваше счастье, что я не при исполнении. А то, верьте моему слову, следующие полмесяца, вы бы спали на голых нарах в моём участке, без матрацев и одеял. Но оставить ваши безобразные выходки без внимания я не имею никакого права. И по тому, выписываю вам уведомления о штрафе, который вы обязаны погасить в течение следующего месяца. Господин Шломо, перо и бумагу...
Констебль наивным не был. Он прекрасно понимал, что этими бумажками два негодяя раскурят свои трубки, как только он покинет гостевой зал "Щедрого Шломо". Это был спектакль. И он ещё не окончен.
- Да, ещё одно, уважаемый хозяин. Велите собрать мне на вынос... Ну, что там у вас посытнее?.. Рыбный пирог?.. Сгодиться. Куда отправляюсь?.. Не нужно быть таким любопытным. Нет, не в столицу. В другую сторону. В Сумеречье? От вас ничего не скроется. Буквально ничего. Сколько я вам должен?.. О, а вы действительно щедры, мистер Шломо. Действительно, щедры.
Таверну, констебль покидал, с трудом удерживаясь от самодовольной улыбки и легкомысленного посвистывания. Здесь он сделал всё, что нужно и в лучшем виде. Теперь - в Сумеречье!.. Чёрт бы его драл за кроличьи уши. Где там на его просторах отыскать малый отрядец столичных заброд? Ох, не разминуться бы... Хотя, Холлтауна им не миновать, а дорога тут одна... Настроение полицейского скакнуло вверх беззаботным зайчишкой и сержантские нашивки уже почти легли на его рукав. Ну, лягут, как только он снова наденет форму.

Глава 16.

У головоломки новая грань.

Где-то далеко позади, опостылевшая холмарю Грубби подпалённая, но непобеждённая ёлка, с лёгким потрескиванием, озадаченно шевелила корнями в воздухе. Хвойное оказалось не в силах понять, как это его угораздило начать расти кроной вниз. Это же... "Это же противоестественно!!" - бурлило дурным соком, где-то глубоко внутри у дерева, и выпирало наружу янтарём смоляных слёз. Ага, а шляться по всей округе и приставать к незнакомым ремесленникам - это, блин, в порядке вещей!? Положительно, Сумеречье, в больших количествах, утомляет и дурно влияет на психику, пусть даже и еловую. Чего уж говорить о тонкой дамской натуре? Во-от, отсюда плавно переходим к душевным мукам мисс Изабеллы Драмм, которая в коей уже разочек надумала пуститься в бега.
Строго говоря, действие это было в высшей степени алогичным. Ну, куды вы сударыня дёрнули, подола не подобрамши? В глубины Сумеречья!?  Вы надеетесь в них выжить?.. Хотя... мелькает такое подозрение, что мисс Изабелла и неспокойное сие местечко рано или поздно нашли бы общий язык. Если бы изнеженной мисс повезло так долго продержаться.
Взобравшись на каменистую возвышенность - сейчас здесь преобладал именно этот ландшафт - Изабелла с большим чувством чертыхнулась. И то, выплеснешь эмоции, когда носиком - пусть и испачканном в пыли, - но всё равно очень миленьким, утыкаешься в грубую обувку проклятого тюремщика. Даже не хочется глаза поднимать. Знаешь ведь, что увидеть предстоит: усмехающуюся рожу скаженного бандюгана. С небес спустилась жилистая длань: "скаженный бандюган" предлагал такую необязательную помощь. Джентльмен из трущоб, чтоб его! Ну прямо тема для пьесы "Барышня и хулиган". Ай, кажется, подобное уже кем-то написано. Ну да ничто не ново под луной.
Вообще-то для мисс Драмм клятый этот мужлан - как там его? Харон, - оказался мужчиной занятным и притягательным. Нищеброд без роду и племени тоже ведь своего рода экзот. Но он исхитрялся её игнорировать, чем несказанно задевал девичье самолюбие. И, естественно, заслуживал за это самого сурового наказания. Изабелла ругнулась ещё раз, благо нахваталась терминов у своего портового воздыхателя. У них, у троллей-докеров, язык сочный и конкретно-проникновенный. Ишь, как к случаю-то пришлось. Шлепок по ладони и брезгливая мордашка тоже оказались кстати. А этот... Ну хоть бы обиду изобразил. Схватил за шиворот и на ноги вздёрнул, как тощего котёнка, без всякого почтения.
- В следующий раз, сударыня, - произнёс оскорбительно-равнодушно, - я вас отшлёпаю ремнём по филейным частям. Ох, как это было бы занятно для мисс Драмм, но тут сдержалась, виду не подала... - Топайте, покуда я с вами на "вы". И перестаньте меня смешить своими выходками. Вам не сбежать. Да и бессмысленно это.
К месту кратковременной стоянки Харон свою обузу притолкал в спину. Церемонится с благородной мисс он не собирался. Надоела она ему до оскомины, чего грубиян скрывать и не думал. У костерка, кроме кофейника, - пиво осмелилось преждевременно закончиться, - их, точнее, Йена Харбита, поджидал сюрприз. Его команда не дремала. Особенно двужильный альв.
- О,  а этого субчика, где надыбали?
Смурной дядька, явно приглашённый на чашечку кофе не по доброй своей воле, только шмыгнул разбитым носом, и обеспокоенно завозился. Тревожно ему сделалось на душе. Давненько он так-то не попадал. С тех самых пор, как был отправлен на каторгу за невинные прегрешения перед королевским уголовным уложением. Но тогда-то он был уверен, что на  эшафот и пеньковый галстук ещё не набезобразничал. А сейчас?.. Эти мужчины не судейские крючкотворы. Они бумажную волокиту разводить не станут. Сейчас спросят его, болезного, о чём-нибудь из чистого любопытства. К примеру: зачем он за ними хвостом увязался? Он упрётся, просто из разбойного своего гонора. А они?.. Посланный Жутягой каторжник, вдруг ощутил, что эта компания не очень и любопытствует; слишком у них спокойные, равнодушные рожи. О-о, это был плохой знак. Ежели б они с интересом на него поглядывали, то тут можно было бы и поторговаться, тут бы и понт воровской к месту. Сейчас же, битый жизнью сиделец оказался в состоянии неопределённости. Эх-ма, придётся положиться на фарт.
- Кто птицу эту залётную словить исхитрился? - Харон усадил брыкающуюся Драмм на коряжину возле костра. - Не кусайся... Ты, Железяка?..
Речь явно шла не благородной девице и не об альве Прожеро, - тот своему соплеменнику слово дал, что не сбежит, и теперь с ним хлопот не было.
- Сам ты птица, - дежурно огрызнулся разбойный тип, по привычке набивая себе цену.
Затрещина, ему отвешенная, была тяжела и до крайности огорчительна, потому как влепили её, походя, без злобы и ожесточения. Просто заставили заткнуться надоеду. "Эге ж, - колыхнуло тухлый мозг бегунца неутешительное, - вообще меня не ценят. Начну лишка кочевряжиться и до допроса не доживу. Укокошат без сожаления. Тут бравада не деньга. Тут торговлю за свою башку самому начинать надо. Шанс есть; я им ничего плохого не сделал. А те, под кем я последнее время ходил, мне не родня и толком, даже не подельники". Рассуждения были манера здравого, если судить с точки зрения попавшего в переплёт лиходея. Но как к делу подступиться, если эти супостаты, тебя повязавши, ни о чём не спрашивают?
- За что наказуешь? - начал ковать железо, пока оно горячо, уловленный на шпионаже каторжанин и тут же получил вторую медаль того же сорта, только весом потяжелее.
Брат Железяка воспитателем был от бога. Свою душу в святости относительной блюдя он в эгоизме не погряз, от того, при всяком удобном случае, старался исправить и чад ко греху склонных.
- Его Агжар повязал, когда он в трубу зрительную наш бивак в подробностях разглядывал. Художник, наверное. Картину задумал написать: "Герои на привале". Так я мыслю. А ты, пацанчик, ещё раз хавальник раззявишь, я тебе оставшиеся зубы в глотку вобью и шею сворочу, как каплуну. Босота!
И поди не внемли такому обещанию. Монахи ордена Одриина Воителя пустых словесных кружев не плетут. Воришка ещё разок носом шмыгнул и попритих.
- Кофейку плесните, - попросил Харон. - И этой... - он с презрением кивнул в сторону мисс Драмм, - тоже. И к слову... Более мы вас от себя отпускать не станем - развлекаться надоело.
- Что!? - взвилась столичная фифа. - Развлекаться!? - И увидела четыре мужских оскала. Ну и глумливые же рожи. - Вы... - прозрение разорвало её гладкую речь на отдельные слова и даже слоги, - вы... всегда... мен... ня... нарочно... нарочно, зна... чит, отпускали!?
- Забавы для, дочь моя. - Железяка умел быть не только сердобольным. - Не нравиться?.. Плевать. Ферму ту не запамятовала ещё? Бабку с дедом в хожалых трупаков обращённых, помнишь? Моя б воля, я бы тебя - на кол. Слову моему верь. Но у нас контракт: доставить тебя папеньке в любой степени подержанности, но всё-таки живой. Бить тебя, дуру... тьфу... с души воротит. А превратить в шутиху - самое оно. Смешно было наблюдать, как ты на каждом привале старалась ноги сделать.
Девица со злости прыснула слюной во все стороны и кинулась на гадкого монаха, под громкий гогот отвратительных мужиков. Хохотал даже только что пойманный шпик. Как же это больно стать всеобщим посмешищем, словно концентрированной кислотой на душу брызнуть. И царапины, оставленные на грубой монашеской ряшке, тут плохое утешение. Но хоть что-то...   
Отрядец живенько пробирался домой. Могли бы и ещё быстрее, благо никого уговаривать особо и не надо, да на каждом шагу отвлекали сумеречные чудеса, альбо - чудачества. Какое-то время отнял осмотр, потерпевшей крушение летающей яхты. Кое-чем в пожаре не сгоревшем, сумели пополнить заплечные мешки. Брат Железяка от подобного воздержался, остальные оказались не столь щепетильны, включая молодую парочку, принадлежавшую к сливкам общества. Мисс Драмм, кстати, быстренько сообразила, кому именно принадлежала это некогда роскошное судно. Когда-то и сама на ней путешествовала в одной милой компании. С тем большим рвение она облазила прокопчённые обломки. Нашла пару ценных побрякушек и не сумела скрыть разочарования по поводу, что никто из пассажиров в катастрофе не сгинул. Золотое сердце имела мисс Извергелла Драмм.
- Утащились все, - констатировала она печальный для неё факт. - Одно радует - не все на своих двоих. Иначе столько всего ценного тут не побросали бы.
Но это всё в прошлом. Теперь до сумеречного рубежа доплюнуть было можно и тут опять осложнение. Дядьку этого, по-походному снаряжённого, Харон помнил ещё по первой мимолётной встрече в "Щедром Шломо". Он и там за ними шпионил. Так что вопрос, кто послал его за отрядом Йена, отпадал как-то сам собою. Те самые недобрые мужчины, с которыми успел сцепиться холмарь Грубби, ну и остальные из солидарности к диалогу  подтянулись. Зато, во всю ширь разрасталась забота: кто стоит уже за этими деятелями? Не от рождения же своего они такие любопытные, что в кабаке поругавшись, сразу оппонентам "хвост" прицепляют. Не-ет, в такое не очень верится. Но Харон был воробышком стреляным, и народ, с ним путешествующий, ему под стать, окромя, разве что Грубби. Но тот, оказался умничкой, - не подвёл, подыграл, как должно. Харбит и виду не подал, как заинтересован в правдивейших ответах этого, в меха обряженного клоуна с мордой прожжённого жулика. Наоборот, нацепил маску усталого и ко всему равнодушного туриста, которому успели приесться красоты мира, и утомил сам поход. Кофейку испив, стали други, королевской волей чёрте куда отправленные, деятельно собираться в дорогу. Тут сиделец, с каторги утекший без дозволения, чуток обеспокоился. А когда его лютый монах без должного пиетету за шкирку одною рукою с земли поднял, так и вовсе встревожился не на шутку.
- Эй, дядьки, а меня-то с собой зачем влечёте, ась? Я ведь вам, по правде-то ежели говорить, и не нужен совсем. Совсем-совсем не нужен. Верьте слову моему, одна от меня тягость в пути и докука.
- От чего бы?.. - без особого интереса спросил альв Агжар, ледяной коркой на щеках слегка треснув. Ну, ему-то это легко, если припомнить каковы альвы юмористы.
- Ну как же? - возрадовался каторжник обретённому собеседнику. - Глаз да глаз за мной... Сбегу ведь. - Честность в этот момент он почёл за лучшее средство.
- А зачем тебе от нас бегать? - Снова вопрос от Агжара, седлающего своего страхолюдного рысака. И вопрос-то вроде простенький. И угрозы в голосе альва никакой. Хотя... тут сомнения имеются. От альвов угроза всегда как-то сама собой исходит. Это что-то вроде их национальной черты.
- Ну дык... - как-то даже растерялся шпик, - это... руки вот туго перевязаны. Опять же петля на шее, навроде украшения. А я человек воспитания простого - галстуков никогда не нашивал, от того чувствую себя некомфортно. И вообще... свободу люблю.
- Свободу, говоришь... - вступил в свою минуту монах, точно рассчитав время, и для неясных целей, видать, просто от нечего делать, зачем-то подкинул в руке свой посох-лом. Легко так подкинул. Играючи. И одной ладошкой его поймал. Ловко так, привычно.
Каторжник вес освящённой безделушки на глаз прикинул, и так захотелось ему сглотнуть, да во рту отчего-то пересохло.
- В... водички... кх-кх... дайте водички.
- Мисс Драмм, - обратился Йен к благородной шлюхе, - не откажите в любезности, поднесите страждущему флягу.
Извергела с готовностью извергла из себя водопад проклятий, обоснованно доказывая мужланам, что она не прислуга.
Харон горестно вздохнул:
- Видишь, - он чмокнул уголком рта, - она не хочет. И я не хочу. - И вдруг опытным зайцем в сторону скакнул: - Ты, скотина, для кого нас пас?
- Для Жутяги, - не успев сгруппироваться, ляпнул жулик. Сообразив, что проболтался, он выпучил глаза и грязно выругался.
Йен усмехнулся:
- Вот видишь... А ты лепечешь - "докука-докука". Ты мил-человек для нас просто кладезь с самоцветными каменьями.
- Ничего больше не скажу. - Пойманный на слове шпик, уставился на носки своих разбитых бахил.
- А и не надо, - бросил альв. - Воды тебе мисс Драмм подать отказалась. А больше на это благое дело ни у кого из нас сердца не хватит. Сейчас привяжу я твою верёвочку к седлу своего скакуна... А он у меня прыткий. Чудо зверь, право слово, не гляди, что на воскресшего вурдалака смахивает. Сердце у него доброе и... здоровое - долго в галопе держаться может. Так вот, привяжу верёвочку, и поскачешь ты за мной развесёлым зверем-тушканом, аж до самого Лангранда. Слово даю. А ты знаешь, сколько честное слово альва весит.
Уж лучше бы смертью грозился. Каторжнику вдруг сделалось нехорошо. Появилось тягомотное чувство в животе. Коленки утратили привычную задорную при бегстве упругость, зато приобрели свойства студня. А во рту вдруг слюны стало в большом избытке. Но была она тягучей, клейкой, горло забивающей и от чего-то, со вкусом подтаявшей рыбы. Фу, мерзость-то какая! Обладатель фасонистой шапки решился сплюнуть. Зря геройствовал. Только подбородок слизью измарал. Твою ж налево, не удержал форс.
- Вижу - знаешь. - Агжар уже вязал узел где-то под седлом. - Ишь, как тебя к земле пригибает. Что, брат, плющит тебя не нужное знание? - Сказано последнее было уже не равнодушно, а с некоторым значением. Поселенец сумеречный это понял, но с нужным ответом непростительно припозднился; всё из-за окаянного клея в пасти. И альв продолжил напирать. - Чтобы тебе, красавцу, одному бежать нескучно было... Брат Железяка не в счёт. Какой из него попутчик? Молчалив зело и челом смурен. К тому ж частенько в повозку к холмарю подсаживается. Ты-то всю дорогу пёхом будешь шкандыбать. А он-то на такое безобразие не подписывался. Вот, знание твоё, тебе путь долгий и скрасит. Ну и...
Разумные возражения каторжника на предмет того, что он тоже никаких таких соглашений не подписывал, оратором от альвов услышаны не были.
- Не перебивай старших, невежа. Чтобы, значит, твоё одиночество скрасить, я тебе в товарищи сексуально озабоченную ёлку определю. Она к нашему холмарю так и липла, так и липла, чувствами пылала. Наблюдать было забавно. А он, привереда, не оценил. Ветки пообрубал. Но не все. Ты не думай на твою долю осталось. Ещё он её пожёг. Но опять же, не до конца. Плохо она занялась. А потом, знаешь чего молодой удумал? Вот ведь потеха... Он эту самую похотливую деревяху в землю  вершиной воткнул. То есть натурально определил её кверху каком, ландшафтный дизайнер, ядрёны маковки! Так я чего тебе вещаю... Мы эту ёлку несколько позади оставили. Но для такого, крутого парня, как ты, я... Я самолично... Веришь, нет? Вернусь и эту ошибку природы откопаю. А она... Ты морду-то не отворачивай, твоя судьба на кону. Она, в благодарность за избавление, с удовольствием поменяет предмет влечения. Грубби, ревновать не станешь?
- Ради дела готов на такую жертву! - Холмарь был воплощением самоотверженности.
Обладатель мехового гардероба неопределённо вспикнул, начиная прозревать свою занозистую будущность. В Сумеречье он обитал уже какое-то время и на многое насмотрелся, поэтому в историю о ботаническом феномене поверил безоговорочно. Опять же, как в расчёт не брать завязанный под седлом узел. Пеший поход до обожаемой столицы высветился рельефно до полного отвращения. А там, новый срок, или вообще, рандеву с палачом. И это-то при том радостном раскладе, если в пути пятки до ушей нее сотрёшь
- Готов... - несколько невнятно вытолкнул из переполненного слюной рта беглый каторжник.
- Ась?.. - мерзкий альв ещё и ладошку к уху приложил.
- К сотрудничеству готов. Только... это... хотелось бы условия уточнить.
- Об каких таких условиях речь ведёшь? - О-о, и Железяка слово взял. - В смысле, ты мне, я - тебе.
Шапка шпика энергично затряслась, подтверждая догадку безмерно мудрого святого отца.
- Боюсь, чадо, что ежели я тебе посохом по горбу съезжу, ты мне уже ничего предложить не сумеешь.
- Э?
Йен понял, пришла очередь его вступления.
- Сдаётся мне, брат Железяка, что словленный вами  прохиндей не о колотье рассуждал. Правильно? Ты ведь под взаимовыгодным обменом нечто другое подразумевал? Видите, как кивает, голова б от тряски не отвалилась. А что ты в виду имел? Ну, смелее. Просвети нас.
- Отвечу на все вопросы, по каким сведения имею изложить! - почти по-военному отчеканил каторжник.
- А в обмен, чего желаешь?
- Воли жажду! - густо выдохнул каторжанин.
- Воли?.. Харон сделал вид, что борется со страшными сомнениями. - Воли, значит. Так ведь ты, если мы тебя распеленаем, небось, сразу к своим хозяевам на доклад поскачешь серым козликом.
- Козликом - не по понятиям, - вскинулся оскорблённый сиделец. - Но - да, к своим и кинусь. Куда ж мне ещё? Да и подозрения отвесть. А то на ножики подсадят.
- Ты мудр, -  сказал Йен Харбит, сжимая подбородок. - Мудр. Ну, ладно, начинай петь. А там посмотрим, насколько хороша будет твоя ария. Может статься и сторгуемся. Не душегубы же мы, в конце-то концов.
Что ж в суетной жизни босяка доводилось и с худшим раскладом выигрывать. Он собрался с духом и вывалил на стол весь набор козырей, включая имя человека отправившего сюда отряд Джидидайи Штосса, по прозвищу Жутяга.
- Слушайте, парни, мне по большому счёту с вами делить нечего. Так что оцените жест доброй воли. В деле этом замешаны многие. Не поверите, но есть даже один бес...
- Бес? - насторожился Йен.
- Угу. У меня амулет имеется. Он меня сразу об их бесячьем присутствии упреждает.
- Бес, говоришь... Ну-ну... Хроменький такой. Облезлый. На спившегося клерка мордой смахивает? - продолжил пытать Харон.
- Не-а... Этот здоровый. Припом Табакером называется. Хотя, иной раз на ногу и припадает. А что, знакомец твой?
- Не твоего ума дело, - дёрнул щекой Харбит. - Пой далее, соловей.
- Лады - пою. Так вот... Этот бес, вроде у нас, как за главного. Но только "вроде". Он к боссу, к Большому Папе, по чьей-то протекции прибыл, за поддержкой. И Большой Папа за это дело всеми клешнями вцепился.
- От чего так решил? - Альв встревожено окинул взглядом весь малый числом отряд.
- Чё тут решать? Папа Жутягу только к серьёзным делам пристёгивает. Такого свойства делам, где барыш не только баблом измеряется, но и авторитетом. Заказал босс добыть нам некую цацку. Бабскую фиговину, что на башке таскают. Чёрная такая, с серыми камушками. Но это для вас не самое главное.
- Есть, что-то ещё? - Йен был терпелив, но тут не сдержался.
Глаза каторжанина хитро сверкнули. Зацепил. Есть шанс шкуру сберечь, не попортить.
- Как насчёт воли?
- Ты ведь ещё не всё сказал.
- Не всё, но уже кое-что. И дальше будет значимей. Но... хотелось бы... кхе... гарантий. Слова альва будет довольно.
Игра в гляделки между Йеном и Агжаром была молниеносной. Умница альв всё понял правильно и обещался, особо не упорствуя. Будущее показало, что в этот раз они приняли решение верное.
- Что ещё, - навис над пленником Харон. - Что ещё нужно Большому Папе. И кто он, собственно, такой есть? Всего два вопроса и ты свободен, как муха в чемодане.
Каторжник оскалился:
- Ни "что", а кто ему нужен. Кто!.. И не эта светская зелень. Не-ет. Ему на них тьфу и растереть. Ты, Харон. Ему нужна твоя голова. А заказал тебя Полумрак. Слыхал про такого?
- В рот им ноги! - прошептал Йен. Ему вдруг показалось, что само небо надумало отдохнуть на его плечах. Вальяжно так распласталось - не стряхнёшь.
- Не пойми меня неправильно, парень, - совсем другим тоном заговорил пленник, - но, чем ты сумел насолить этому людоеду?
Харон и сам очень бы хотел это знать. В последнее время случилось у него две-три неприятные истории. Закончившиеся, в общем-то, благополучно для ланграндского бродяги. Но такой острый, с поножовщиной, интерес к своей персоне, не мог не возбудить ответного любопытства. Харбит порыскал в округе. Задал несколько наводящих вопросов, людям, которые только тем и жили, что старались быть в курсе всего. И пришёл к выводу, крайне не утешительному: каким-то, неведомым для себя образом, он исхитрился перебежать дорожку одному из самых могущественных королей теневого Лангранда.
- Полумрак, мать его!.. - Харон в злости сплюнул. - Нет, ну до чего ж я везучий перец! Только что одного мага определил на постой в персональный мавзолей, как тут же нарисовался следующий ещё мерзостнее.
Холмарь тихо тронул его за рукав. Юнец вообще был глазастым; приметил чего-то на горизонте, привстал в своей повозке - живая колокольня - и разглядел всадника. Тот явно направлялся в их сторону и отчаянно махал руками на манер ветряной мельницы, всячески привлекая к себе внимание.
- Йен, к нам гость. Ишь как поспешает. Должно, добрые вести с собой везёт.
Брат Железяка, сокрушённо мотнул башкой и вогнал в землю свой посох едва ли не на полфута. С добрыми вестями этак споро не летят, панцирников загоняя.
Харон досадливо скривился.
- Поеду, навстречу вестнику. - Он положил руку на рукоять подаренного ему револьвера. - Может, статься, он ещё и не по наши души. Хотя... - Йен досадливо сморщился. - Не с нашим везением.

Глава 17.

Приказ: "Потерять Диадему!"

- Чего-о-о?.. - Глаза Йена совершили вполне удачную попытку выскочить из орбит. - Какого, твою мать, хрена ты тут несёшь?..
Лицо констебля (всё-таки он полицейский - отыскал-таки харонов бродячий цирк) выражало смущение, непонимание, некую степень извинения, раздражение и покорность судьбе единовременно. Пояснять, что-либо он отказался, побуждаемый к тому личной скромностью, боязнью влипнуть в ситуацию с политическим подтекстом и полным неведением. Последнее обстоятельство всю дорогу надёжно оберегало его от инфаркта. Служитель закона нервически ёрзал в седле и ждал неизвестно чего. В проклятущей бумаге им, с таким усердием расшифрованной, было простым карандашом по серому бланку нацарапано, что он обязан только передать приказ Йену Харбиту, а далее констеблю ничего не предписывалось. Вот он и мялся,  не зная, к какому косяку сейчас прислониться.
А Йен чернел мордой от злости и мутными очами обозревал горизонт в поисках гранитного валуна, об который было бы  приятно разбить собственную голову.
- Ты ведь эту депешу в зашифрованном виде получил? - наконец выдавил из себя страдалец за чужие интересы.
Констебль энергично кивнул. Кивать он умел. С первых дней службы прилежно обучался этому нужному для карьеры  навыку.
- Может... это... Может... того... - Диво дивное. У Харона не хватало слов, чтобы выразить охватившие его чувства. - Может, - загнул он на третий заход, - ваши шифровальщики чего напутали? - О, Одриин, сколько надежды было в голосе бродяги!
- Нет! - Тут констебль оказался непреклонен и даже спину стал ровнее держать, чтобы показать олуху всю степень своего возмущения. - Наши шифровальщики - мастера своего дела. В департаменте полиции кого ни попадя не держат. К тому же, - счёл он нужным добавить, - я всё проверил лично. Два раза.
Последние слова произносить было не обязательно. Констебль понял это с некоторым запозданием, после того, как поймал на себе недоверчивый взгляд Харбита.
- Лично?.. Хм... Это и тревожит. Хотя... Серый кабинет!.. Тут пойди, ошибись. Ладно, сержант, - и тут констебль не счёл нужным поправлять своего собеседника, сочтя его оговорку добрым для себя предзнаменованием, - можете отправляться домой. Дело вы своё сделали хорошо. Раньше-то в Сумеречье бывать доводилось? Нет?.. Тогда не просто хорошо - отлично. Отлично... на мою голову.
-Да, ещё одно, - надумал добить бродягу радостью служилый вестник.
- Расстреливай, чего уж там.
Если бы Харону клюнуло в ум заковыристым дятлом  стать провидцем, пророчил бы он исключительно о конце света.
- Никакой полицейской поддержки в этой операции вышестоящее начальство не предусматривает. Более того, грозиться карами ежели я вмешаюсь, буде всё выйдет излишне шумно.
- Ага, а то вы раньше из кожи вон лезли, чтобы мне жизнь облегчить. Помогли хоть раз, а? Вы что ли на выручку пришли, когда мадемуазель Изабелле на голову ёжик с пальмы упал? Кому пришлось спасать несчастную животину, выпутывая её, перепуганную, из косм этой визжащей ведьмы? Он меня вон даже за пальчик тяпнул, больно. А помощи от властей я так и не дождался.
Полицейский, конечно, понял, что над ним издеваются, но всё равно испытал некое облегчение, и, тронув бока панцирника шпорами,  вельми быстро умчался в мутноватую сумеречную даль. Пусть этот едкий дядька сам во всём разбирается. Вон и облачка стали какого-то затейливого цвета, обещая очередной необычный дождик тьфу-тьфу-тьфу... Окружающее природное безобразие снова готовило путешественникам какую-то забавную пакость.
- Ну и как я эту лажу своим парням преподнесу? - Йен не отрывал взгляда от проклятущей бумаги. - Серый кабинет... - повторил он в тоске, не постеснявшись разбавить голос почти паническим подвыванием.
Суть приказа до понимания обычно сообразительного Йена Харбита в этот раз добиралась какими-то немыслимыми закоулками, видимо, заплутав в извилинах его воспалившегося мозга. В какую яму с политическим помоями он умудрился попасть, находясь в самой дикой части мира, где ни о каких королях от веку не слыхивали? Причём здесь Чери Лопоухий? Да притом, чешись он колом, что Серый кабинет - это его личная секретная служба, имеющая с его величеством прямую связь, минуя всех бюрократов, включая лорда-канцлера. И эти непростые ребята уж точно не занимались возвращением под отцовское крылышко подпорченных дочек.
- Во что ты меня втянул, проклятый антиквар!? Я ж думал - надыбал цацку, детишек бестолковых родителям с рук на руки спихнул, гонорар получил - и всё! Конец роману. Так и только так должно было быть! Таковы законы жанра, - сказал он зловещим шёпотом, проплывавшему мимо пустынному миражу с верблюдами. И вдруг усмехнувшись недобро, произнёс уже совсем по-иному: - Должно - но не стало. Жизнь продолжается, и плевать ей на литературные каноны. А каторжник, кажется, пришёлся к месту.
Серый кабинет, сейчас с чувством поминаемый Йеном и чуть ранее посещённый мистером Колом Лейбером, был секретом в запертой шкатулке министерства дел внутренних. Много десятилетий, а то и веков, всякие влиятельные люди королевства пытались его подмять под себя и наложить волосатые лапы или нежные дамские ручки с коготками на его секреты. Но короли Арклода береглись и не уступали, какой бы силы политические бури ни трепали их корабль. Может, по этой  причине, ну ещё по одной-другой, их династия была самой древней в северо-западной части цивилизованного мира. И подданные, благословлённые их мудрым правлением, о введении республиканского многоголосья шептались только на кухнях. Господ чиновников Серого кабинета утверждал сам монарх. Число этих таинственных людей всегда было не велико, и всегда многократно превышалось базарной всезнающей молвой. Их уважали. Но их же, и побаивались. Не потому, что были они склонны к необузданности или неразборчивому людоедству. Того про них не скажешь. Однако, при воплощении в жизнь решений во славу Арклода, господа эти незаметные, редко сверкали гуманизмом. И с лёгкостью шли по черепам во имя высшего государственного блага. Черепа, известно, штука для хождения по ним приспособленная плохо. От того и похрустывали они иной раз, фальшивостью звучания пугая робкого обывателя.
Принимая решение обеспокоить этих занятых парней своим визитом, мистер Лейбер не сразу преодолел душевные сомнения. Всё-таки и он имел разумные опасения, ничуть не сомневаясь, что где-то в архивах Кабинета лежит папочка и с его досье.
"Ох и толста должна быть стопка бумаги, - думалось ему иной раз в дождливый ветреный вечер, и антиквар, невзирая на пылающий камин всегда поёживался. - А ведь занимательно было бы глянуть на неё... Хотя, чего на обложку картонную таращиться? Любопытно ведь внутрь проникнуть. Прочесть пару абзацев из повести собственного бытия".
Конечно, вопрос Харона... точнее Диадемы Мёртвых, но коли уж бродяга к ней намертво припаялся, так и его вопрос, - можно было бы решить и через само МВД. Но в свете, пролитом на это дело Чистейшим Светочем, антиквар засомневался, что удастся избежать такой не нужной сейчас утечки. О вале информации, что обязательно хлынет в газеты после всего, и говорить не приходится. Узнав, что за фигура скрывается под невыразительным прозвищем  Полумрак, Кол Лейбер, ни секунды не сомневался, что в министерстве сидят доброхоты, способные его упредить обо всём. Ведь пронюхал же он о пропаже Диадемы! Все локти, поди, себе изгрыз от того, что не ему удалось её умыкнуть. Тщеславный сукин сын!
Господа из Серого кабинета приняли достойного члена общества без проволочек, выразив удивление, объёмом и качеством проделанной им работы. И, в свою очередь, поразив его собственной осведомлённостью, а так же оперативностью. Мистер Кол Лейбер и заскучать ещё не успел, пот со лба платочком вытирая, а в кабинет уже пара юрких типов заскочила и положила на стол перед антикваром развёрнутый план оперативных мероприятий.
- А? - мудро изрёк, ошалевший эсквайр, поняв, что не только ему подвластно использовать в тёмную всяких там Харонов, и вынужденно пересматривая собственную значимость в этой партии. Ему ясно дали понять, что он далеко не ферзь.
- А вот и директива от... самого. Неужели вы оспорите Его решение?
Мистер Кол Лейбер с трудом взял со стола тоненький лист бумаги, узрев королевскую печать и личную подпись, и всем своим существом ощущая его почти неподъёмную тяжесть. Текст был краток и сух. Обычно его величество писал куда сочнее, а тут, похоже, и его допекло.
- Прочли? - заботливо улыбнулись румяные чиновники Серого кабинета. - Ну тогда чего же мы время теряем?
- Гм... да, действительно. - Мистер Лейбер спешно засобирался уходить. - Мне ещё ведь и к инспектору Троммелю заглянуть нужно. Ну и день сегодня. Сплошная суета.
- Хлопоты, мистер Лейбер, - поправили его. - Хлопоты... Которые, как мы полагаем, и как полагает его величество, обязательно принесут свои плоды. И мы надеемся... Да что там!? Мы уверены, что плоды эти не будут горькими. Вы ведь в своей карете прибыли? Не в наёмном экипаже? О, как это предусмотрительно с вашей стороны. Тогда вам не доставит лишних трат взять с собой к инспектору ещё одного гостя.
И попробуй откажи...
Когда порог дома, в котором счастливо обитало семейство Троммель, переступили два визитёра, инспектора от чего-то потянуло в непролазные дебри теософии. Разогнав домочадцев по жилой периферии Троммель плеснул себе две трети стакана бренди, и, не спрашивая, наполнил посудины для "дорогих" гостей. Мистер Лейбер не возражал - понятно, но ведь и господин из Серого кабинета, тыкая в ноздри хозяина служебным, магическим удостоверением, тоже не стал строить из себя институтку. А он, вроде бы, как бы находился при исполнении. Но, мысль, накатать на этого крепкоголового, отменно сложённого человека с глазами-буравчиками, чернильную "телегу", почему-то миновала головы антиквара и полицейского.
Так вот, о религиозно-философском спиче инспектора Троммеля...
Он ведь ещё и приветствия официальные не дослушал, а уже всей печенью ощутил необоримую потребность высказать претензию на свою судьбу самому Одриину и, по возможности, лично.
- Знал бы, где он обитает, чесс слово сейчас бы заявился и всё ему выложил, прямо в глаза.
- Конкретного адреса проживания Одриин не имеет, - ни единым мускулом лица не дрогнув, просветил инспектора тайных дел вершитель, поудобнее устраиваясь в хозяйском  креслице и скрещивая ноги на миленькой подставочке. - Бренди вполне себе не дурён. Жалованье инспектора такой напиток позволяет?
Троммель вежливо пропустил мимо ушей вопрос о своём финансовом благополучии.
- Так вы, господин... - он сделал многозначительную паузу, в надежде услышать имя этого субъекта, которое, ему так и не удалось прочесть в удостоверении, как он ни старался. Но чиновник, только ручкой показал, что он легко, почти игриво относиться к некоторым нарушениям формальностей. - Так вы считаете, что наш бог - бомж?
Представитель Серого кабинета ничуть не смутился:
- Как и все остальные боги... в той или иной степени. Работа у них такая: шляться по мирозданию, отвечая на слезницы смертных. Кому помогая. Кого наказуя. Привносят в мир благодать, по мере сил и понимания. Ну и куролесят, бывает, от скуки.  Сами посудите, шутка ли: существовать Вечность? Мы попримрём, им же  совсем от тоски хоть пропадай. Вот и ловят момент... Но, мистер Троммель, мы здесь не для рассуждений о божественном бытии. И вас побеспокоили по причине совершенно земной...
Троммель тяжело вздохнул, одним глотком опустошил стакан и вытянул руки по швам.
- Есть, препроводить Йена и его отряд на малую виллу с гербом, как только в столицу прибудут. Если будет, кого препровождать... А до того сидеть ровно и дышать через раз, но не спускать глаз с рыцарского замка одного обедневшего семейства, якшающегося с нечистой силой. Хотя, это вроде и не моя епархия, но ежели Чистейший Светоч не против нашего содействия, то... И Полумрака держать под прицелом, сморгнуть не смея.
- Вы очень понятливый офицер, мистер Троммель, сэр, - поднялся "серый человек". - И я надеюсь такой же исполнительный. До определённого момента, это гнилостное гнездо не тревожить, а мистер Йен Харбит по прозвищу Харон предоставлен самому себе.
Он надел свой котелок и игриво пристукнул тоненькой тросточкой:
- Я вижу вас, что-то тревожит, господа. - А он был наблюдательным этот самый разбитной господинчик в ловко сидевшем на нём костюме. - Уж не вопросы ли морали, нравственности и, прости господи меня, грешного, - этики? Не кажется ли вам, что вы... Ах да-а... теперь уже мы... Хотя я вроде бы и не брал на себя никаких обязательств, но ведь мы же теперь одна слаженная команда, не правда ли? - Нехорошая была усмешка у этого человека со змеиной душой. - Не кажется ли вам, что мы нарушаем некоторые договорённости с Йеном Харбитом и его людьми?
- Нарушаем договорённости!? - Мистер Кол Лейберр, эсквайр округлил и без того круглые глаза. - Конечно, нет!.. Мы просто суём его голову в мешок с роем разозлённых шершней, и сложив лапки на животах, благолепно надеемся, что те зажалят его не до смерти. Но разве нам, старым циникам, есть хоть какое-то дело до жизней бродяги, холмаря, монаха и альва?.. Ах да... там ведь ещё и пара беспутных молокососов, положительно заслуживших прилюдной порки... или даже смерти, а? Как вы считаете?..
Чиновник коснулся пальцами полей шляпы и, сухо раскланявшись, вышел вон.
Троммель поспешно запер за ним дверь, будто опасаясь, что он сейчас передумает и вернётся.
- Сдаётся мне, что нам с вами сегодня одним стаканчиком не обойтись, - сказал он, щедро наполняя опустевшие посудины.
- После общения с этим душным господином, мне страсть как возмечталось погрузиться в освежающий туман алкогольного бреда. Но... дела, мать их... дела, требуют ясности мысли. Впрочем, - дрогнул он ноздрями, уловив кружащий голову аромат, - ещё один стаканчик, пожалуй, можно. Как думаете, ваш родственник с заданием справится?..
Родственник справился,  чтоб ему остаток жизни на сене из чертополоха спать! И теперь Йен Харбит стоял перед строем своих обалдевших соратников с глупо вытаращенными глазами и разведёнными руками. Рот его при этом, то раскрывался, то закрывался, но уже в течение пары минут из него не доносилось ни звука. Харон был растерян. Его воинство, последним приказом из столицы было повергнуто в шок и ступор.
- Потерять Диадему?.. - С точностью скопировал интонации обожаемого начальства, с которыми оно чуть ранее пытало холлтаунского вестника, некий смиренный брат.
- Угу... причём потерять так, чтобы она попала в лапы некоего Джидидайи Жутяги Штосса. А он бы и не сообразил, что мы ему её подсунули с коварным умыслом.
Альв уже давно перестал моргать, яснее ясного обозначая, что не может взять в толк смысл с ними происходящего.
- Нет, - наконец родил он мысль, - точно пора постригаться в монахи.
- Ага, - вспылил брат Железяка, - ну вот я монах и что?.. Уберегло это меня от безудержной фантазии высшего руководства? Йен, идеи есть?..
Идей было хоть отбавляй. Во внутричерепном пространстве Харона их паслись стада - и все на одну масть, что твои зебры.
- Сбежать мечтается. Да куда кинешься с таким довеском... - Он имел в виду шальную, непредсказуемую молодёжь, пленённого шпика и, конечно, клятую на все лады Диадему Мёртвых. - Только в омут головой.
- Не конструктивно, - высказался имеющий домашнее начальное инженерное образование Грубби. - Понимаю, запал у тебя кончается, однако сдаваться ещё рано... Просто сдаваться нам некому - в плен никто не возьмёт. В округе, кроме сумеречных чудачеств, ничего нами интересующегося, не наблюдается. Появись враги сию минуту, я бы, может, и вскинул руки в гору, потому, как совершенно ошарашен. Так ведь нету рядом избавителей от королевского произвола. Нету!.. Кхм... вот, так, наверное, демократами и становятся - от безысходности.
Перекрашиваться из роялистов, к которым никогда и не принадлежал, в какие-то там поборники всеобщего равенства, огорошенный судьбой Харон не собирался. Мало что ли реальных забот?
- Значит так... - заговорил он тихо, прикрывая рот ладонью, чтобы ушлый каторжник по губам не прочитал, - надо чтобы этот деятель, углядел в наших дисциплинированных рядах некоторую небрежность. В глаза она нарочито бросаться не должна, но...
- Небрежность?.. - брат Железяка наморщил лоб и вздыбил мех по всему своему мускулистому торсу. Трудно давалось ему стратегическое мышление. - Даже и представить себе не могу... У нас пиво и то кончилось. Эх, знать бы заранее о таковской королевской подлости, так всё до донышка бы не вылакивали. Сейчас бы напились до приличного состояния и всё: воруй, босота мерзкий артефакт.
В кондовых рассуждениях монаха Йен Харбит исхитрился углядеть некое крохотное рациональное зерно. И едва удержался от искренних братских обнимашек.
- Действовать придётся без пива, - с печалью в голосе признал он горький факт. - Но так, словно бы и хлебнули. А что может вызвать подобную реакцию?
- Вот озадачил? - Альв потёр пальцами лоб. - Что может вызвать у нас восторг? Смерть Изабеллы Драмм - вполне бы подошла. Но она, как на грех, вроде пока помирать не собирается. Она сейчас трудную задачу решает: как бы ей соблазнить тебя, Йен, нашего холмаря, монаха, меня до кучи, а потом нас всех скопом скормить местной фауне. Красивая девушка, даже мне понравилась, но какая-то она не добрая. Аж мурашки по хребту.
- А, что, господа, - вдруг оживлённо заговорил Грубби, повернувшись спиной к костру, где спелёнатый каторжник упрашивал связанную мисс разгрызть верёвки у него на ногах. Мисс материлась, как ломовой извозчик и плевалась в нахала, как верблюд. - Что если нам изобразить сдержанную радость по поводу завершения нашей экспедиции? Ведь никто из подопечных не в курсе, с какой именно вестью прибыл посыльный. Может он от отцов церкви, с каким поручением для брата Железяки?
- Голова, - похвалил парня альв. - А далее, что?..
- Далее? - Глаза Харбита Хитро сощурились. - Далее, при отправлении, у меня от радости, что всё уже позади, будут трястись руки... Это и разыгрывать не нужно, и так всего колотит. Правда, от других чувств, но не менее сильных. И я совершу глупость... Х-хе, а ещё, кому-то из вас,  к примеру, тебе, достойный брат, сегодня на привале нужно будет постараться спасти душу этого завшивленного грешника. И стараться на совесть. В душу ему влезть, чтоб он взвыл от твоей доброты и с побегом поторопился. Ты же, распалясь, от устремлений праведных, должен не приметить сущего пустячка...
- Скажем, не затянутых верёвок... - подхватил сообразительный брат. - Как мы поступали всю дорогу с когтистой девицей.
- Точно-точно... Только за каторжником мы не помчимся. Если нас заставляют играть, то мы сыграем по своим правилам.
Распределяя поклажу по спинам панцирников, ватага авантюристов балагурила, как всегда. Ну, может, чуть оживлённее и зубастее. Холмарю доставалось за его не умение соблазнить такую сладкую красотку, какова столичная штучка. Йену за криволапость: всё у него сегодня падало. Засовывая винтовку в седельный чехол, он исхитрился выронить свёрток с Диадемой, что держал подмышкой. Тут на него так накинулись, что Харону и не отгавкаться.
- А ну цыц все, - прикрикнул он на расшалившееся воинство. - Нет бы, помочь. Дождёшься от вас. Мисс, будьте добры, подержите произведение искусства.
И сунул Диадему в лапки обалдевшей девицы.
Беглый каторжник, уже подвергаемый атакам святого брата во спасение своей заплесневелой души, от неожиданности, даже согласился с Железякой, что для него ещё не всё потеряно. А после, снедаемый острейшим сожалением, что у него связаны руки, кивками забубённой своей головы подтвердил ещё несколько столь же спорных постулатов.
- Эй, да ты меня совершенно не слушаешь! - обиделся монах. - Я спрашиваю, за что ты, прыщ гнойный, последний свой срок отхватил?
- А? - не сразу вернулся в мир каторжник. - А-а... ни за что. С соседом как-то вместе выпивали и не сошлись во мнении касательно международного положения. Я его молотком по башке и треснул. А он, скотина, возьми, да помри.
- А говоришь - "ни за что"? - изумился Железяка. - Это ж убийство чистой воды. Тебе повезло, что каторгой отделался.
- Какое убийство!? - искренне возмутился спасаемый от геенны огненной. - Он сам виноват. Я ж его и раньше этим же молотком бил, он же не помирал...
Да-а, сложное это дело, удерживать собрата своего на самой границе между божьей благодатью и его собственным идиотизмом. Брат Железяка горестно вздохнул. До привала было ещё очень далеко, а пиво они легкомысленно выжрали ещё позавчера.

Глава 18.
Сомнения ведомы всем.

Блуждания по саду постепенно превращающемуся в некое подобие джунглей, для демона Исфермеля стали привычны и сделались, чем-то вроде приятной необходимости. Приятной, и во многом полезной. Пристрастился княжеский резидент к философскому обдумыванию собственных забот, вышагивая по неровным, выщербленным дорожкам. Забот всегда было непочатый край; беспокойный шеф скучать своим присным не дозволял. Не в его характере было пестовать лень бесов, к тому сильную склонность имеющих, и демонов, от веку привыкших от любой работы, как от ладана бегать. В этот раз с Исфермелем было тако же... Получил он известия важные и получил их к сроку, но по врождённой беспечности сразу не растревожился. И то, чего моментально в панику впадать из-за мелкого происшествия в королевстве арклодском? Тут этих происшествий по дюжине в четверть секунды, одно другого чудеснее. Подумаешь, кто-то  спёр какую-то там диадему. Повод ли это для нервного трепыхания? Потом только днями несколькими позднее, что-то укололо ленивого демона пониже спины. Он давненько уже подозревал, что Князь Тьмы, из озорства расположил его ум несколько не в черепе. К замедлению мыслительной деятельности демона так же склоняла очередная жаркая перепалка в благородном семействе, чьим гостеприимством он беззастенчиво пользовался. За склоками нерадивого сыночка и скандальной старушенции наблюдать всегда оказывалось в высшей степени забавно. Но проклятущий зуд покоя не давал, и Исфермелю пришлось склонить свою натуру к некоему подобию труда. Задёргались ниточки агентуры. И вот тебе радость! Оказывается, что украдена не какая-то там ювелирная безделка, призванная украшать собой пышную причёску светской дамы, и не заговорённый предмет, отгоняющий комаров по вечерней поре, а самый всамделишний магический артефакт силы не мерянной и полностью не изученной. Вот непруха. И как он подобное проспать исхитрился?
- В сад, - принял демон решение неоспоримой мудрости. - Нужно двигать в сад и трудить мозг логическими размышлизмами.
И теперь он гулял, не имея возможности любоваться буйством сорняков. Мысли покоя не давали. И первая по тревожности была о том, какой степени взыскания подвергнет своего нерадивого миньона адски требовательный патрон? Даже если всё ограничится стандартной формой,  предусмотренной для мелкого начальства, и то триста лет в серных застенках преисподней. Кто подобному возрадуется!? А если дела примут оборот куда более суровый?.. Тут ведь и до полной нейтрализации не далеко. Хорошо мелким бесам, вроде того же Пух-хеста: пострадал чуток почти исключительно нравственно, и всего делов. А при их бесячьей морали, это можно считать и не наказание. Так, баловство одно. Хорошо, однако, отстранённо рассуждать о чужих проблемах. Сам-то Исфермель ещё ни разу обструкции подвергнут не был. Извиваясь подобно змию, этот хитрющий демон благополучно избегал нагоняя от почитаемого начальства лет триста, а то и все пятьсот. Ровно столько, сколько прокоптил своды адских палат. На земле же он обитал сравнительно недолго, и особо провиниться не успел. Однако сейчас было, похоже, что нашла коса на камень. М-да-а-а.... тут мозговать нужно не шуточно. И как на грех Пух-хеста под лапой не оказалось. Он-то, зар-раза, при деле. Не на ком и зло сорвать.  Не на кого при оказии стрелки перевести. Невезуха!..
Кстати о Пух-хесте... Исфермель сбился с шага, в слепую нащупав выход из этого мысленного лабиринта.
- За кем он там охоту учинил? - шепнул себе под нос встрепенувшийся демон. - За Хароном. А кого я ему в союзники предложил? - Пасть Исфермеля раскололась в довольной улыбке едва ли не до затылка. - О-о, оказывается, если начать соображать, то ситуация может вывернуться к моей выгоде. Гм-гм... не сразу, конечно. Мозгой ещё пошевелить предстоит.
И хвост Исфермеля, высвободившись из штанов нервно захлестал по бокам, сигнализируя о чрезмерной активизации умственной работы.
Отсидка на адской киче вдруг перестала казаться неизбежной. Ну, разжалование, конечно, ещё настырно маячило на горизонте демонского существования. И шанс попасть в младшие помощники к чертям-кочегарам оставался до отвращения, велик. Однако, продолжить службу, пусть и в таком чине - это лучше, чем... э-э-э... раствориться в орде неудачников, а то и вовсе перестать быть.
- Чёрт-кочегар - должность, безусловно, не из самых почётных... кхм... точнее, одна из самых презираемых. К тому же она довольно опасна.  И то, с каким отребьем приходиться напрямую контактировать? Мерзость гольная, а не существа. Даже померев многие из них нрав не смиряют. Сидят в котлах, негодяи, и только о том и помышляют, как у трудяг, к их кострам приставленных, вилы отобрать. Да тем инструментом их же, и в бок. Ну, или хотя бы спички спереть. Глаз да глаз за ними. Однако при таком назначение вопрос карьерного роста полностью не снимается. Лет через тыщщу можно снова выпросить воплощение в демона.
Не задалась прогулка. Деятельность мыслительная, после первого проблеска, более никакого заметного облегчения не приносила. Туманно было будущее, с неприятными росчерками карающих молний. И хвост обречённо повис, собирая мусор, коим изрядно была посыпана давненько не метённая дорожка.
- Не заслуженно туманно, - в сердцах скрипнул голосом демон. - Не заслужил я такого перелома в судьбе. Надо, что-то предпринимать. И немедленно.
Легко вымолвить. Хотя - враньё! Сказать подобное по отношению к себе, до вечера вчерашнего всего из себя такого успешного, - это далеко не просто. Это страшно.
- Но... я ведь демон. Демон я! Смелостью не обделён.
И снова заткнулся, словно споткнувшись на ровном месте. Мантра о собственном тёмном величии в этот раз не помогла.
- Так, о чём я рассуждал, когда сообразил, что могу избежать первой ходки? О Пух-хесте, будь он проклят! Э-э-э...
Кажется, от великого волнения Исфермель утратил нить рассуждений.
- И причём тут мелкий бес?
Нет, не кажется. Таки утратил...
- Сначала, снова начну думать, - решился демон. А дав слово, незамедлительно приступил к его выполнению. - Итак... Пух-хест притащился ко мне вымаливать помощь. Бездарь, с человеком в одиночку совладать не смог. Я ему помог. Значит, он мне должен. Должен - это хорошо, но всё не то. Что далее?..
А далее, вдохновлённый мрачными перспективами своей будущности Исфермель, восстановил прерванную логическую цепь и припомнил...
- Полумрак, язви его в печень!
По обрывкам слухов этот теневой деятель тоже проглядел момент пропажи. С досады изгрыз костяшки пальцев и принял решение вмешаться в ситуацию, слегка подправив главную цель своего подручного Жутяги.
- Мистер Джидидайя, человек осторожный, но при необходимости решительный и... жестокий всегда. Харону с ним совладать будет чертовски сложно. Если... перед этим головорезом по-прежнему стоит задача уничтожить этого человека, костью застрявшего в глотке каждого ланграндского мага. Однако сдаётся мне...
Исфермель, гулявший в дебрях в своём истинном виде, неуверенно шевельнул двумя парами крыльев, сложенных за спиной. Он знал Полумрака достаточно давно, чтобы выделить основную его черту.
- Полумрак - человек приоритетов, никогда не разменивающийся на мелкие цели. А сейчас ситуация такова, что эти цели сложились. Харон и Диадема! Цель важная, да будет поглощена наиважнейшей. За раз прихлопнуть двух мух?.. Заманчиво... Заманчиво для азартного дурака. Полумрак кто угодно, только не дурак. Он-то ведает - за двумя зайцами погонишься, от обоих п... по мордам получишь. Специально за Йеновой шкурой Полумрак гоняться не станет не-ет... Разве, что Харон будет упорствовать... Стоп! А с чего я решил, что Диадема окажется у человека?
Мысль эта оказалось столь неожиданно острой, что несчастный демон встал, словно рогами в каменную стену воткнулся и башкой замотал на манер ошалелого козла. Он, конечно, знал, что за успешной авантюрой с кражей Диадемы Мёртвых стоит неоднозначная фигура Эрреро Чудаковатого. Как знал и то, что окаянец Харон был отправлен сильными мира сего именно по душу неуравновешенного мага с криминальными наклонностями, поскольку в его компании по собственной глупости оказались два молодых оболтуса. Но с какого перепугу демон Исфермель, решил...
- Почему я решил, что ему удалось... удалось добыть Диадему? Почему мне взбрело в башку, что он вообще будет за ней охотиться?
Окружающая птичья многоголосая мелочь вынуждена была заткнуться, уступив сцену новому солисту. Исфермель сжимал голову, словно боясь, что она расколется, как  гнилой орех и протяжно, утробно выл. Так ему не хотелось туда - вниз, что хоть богу земно кланяться начинай. Концерт был непродолжительным. Демон заткнулся, опасливо огляделся и сумел взять себя в руки. В прямом смысле слова, крепчайше обхватив себя за покатые плечи не сообразно тощими лапами.
- А с того, раскрошись мои рога!.. С того, что пославшие его за Эрреро чудаки не могли не знать о хулиганском поступке неуравновешенного мага! И, стало быть... Стало быть непослушная детвора - не более, чем повод. Предлог. Совладает ли Харон с Чудаковатым? Непредсказуемо. Однако, народ, его  в погоню отправивший, к лику блаженных полудурков никогда и никем причисляем не был. Они уверены. И я, за компанию, с ними эту уверенность разделю. Ничего другого мне всё равно не остаётся.
Выдавив из себя эти не лишённые разумности слова, демон, будто снова обрёл себя. Во всяком случае, он сумел двинуться дальше, продолжив нервно подметать дорожку длинным, колючим, раздвоенным  хвостом. Птахи, сначала робко, но с каждой секундой всё более смело, завели свою очаровательную какофонию. И Исфермель позволил себе улыбнуться. Кажется, он нащупал такую нужную для себя твердь под раздвоенными копытами.
- Итак... Харон - Диадема - Жутяга - Полумрак. Цепочка выковалась - не разорвёшь. И лишнее звено, то есть мой горячий интерес, в неё уже не впаяешь. Так, что же мне делать? Стырить безделушку у шайки бандитов? Так, поди, их после выследи. Полумрак не идиот, он своих молодчиков магическими покровами укутал - издалека не разглядеть. Пух-хест там маячит - это верно. Но, что если он не выживет? Тогда как быть? Воевать в открытую?.. Хм... Сомнительно. Он ведь могуч, Полумрак, а поняв откуда серным смрадом понесло, может и к конкурентам под крылышко кинуться. С таким-то козырем на руках, чего только для себя не выторгуешь. А у меня, что есть, кроме опять же придурковатого Пух-хеста?
Будь неладен этот хромой бес. Куда бы мыслью не кинулся, всюду она натыкалась эту не симпатичную рожу. Что  с ним не так? Или быть может, это весь мир сошёл с ума, если центральной фигурой в деле демона Исфермеля стал бес-неудачник. О-о, как она жестока - жизнь, и сколь неразборчива!
- И с какого боку мне его пристегнуть? В дело с Диадемой Мёртвых он замешался совершенно случайно. Гм... как, впрочем, и я сам. И что вытанцовывается? Нету у меня козырей... нету...
На этот раз демон остолбенел надолго. Крылья его обвисли. Хвост бессильно валялся на земле, как что-то чужеродное. Исфермель в растерянности отрастил себе нос и принялся сосредоточенно чесать им кустистую бровь. Признавать неизбежность своего разжалования ему очень не хотелось.
- Не хочу в ад. Буду барахтаться, покуда не спасуся... - Волевым существом оказался Исфермель. Очень уж он жизнь любил. - За бандюганами следить не выйдет. Факт. За Хароном... А как его выследишь, если он магически непроницаем. Бес там... Он может. Но полностью посвящать его в детали - абсурд. Заложит боссу незамедлительно. А что если?..
Брови демона стали карабкаться ввысь от проблеска нелогичного, но, кажется, - решения.
- Бродягам деваться некуда. Они, что одни, что другие будут держать путь в Лангранд. Поставлю шпиков на единственной дороге и буду знать каждый их шаг. Фу-у-у... уже легчает. Кто из них Диадему добудет... Да какая разница! Если Жутяга, то с Полумраком можно сторговаться. Если Харон и его свора, то до Лангранда они не доберутся. Тут уж я во всю силу разойтись могу. Ставка высока. Князинька одобрит. Та-ак, с этими решено. Теперь нужен предмет торга. Должен же я чем-то прищучить тщеславного чародея. Не будь он столь влиятелен, можно было бы просто подкупить, посулив место в парламенте. Нет, не тот случай...
Снова твердокаменные копыта пошли мерить шагами путаные тропки старинного парка.  Нужно было отыскать нечто такое, что могло поколебать надменность вельможного интригана. Что-то особенное и связанное с высшим магическим искусством.
- О, от подобных редкостей нашего парнишу в дрожь швыряет. - Уж демон-то доподлинно знал, о чём сейчас говорил. - Ах, как было бы хорошо иметь в распоряжении, что-либо непосредственно касающееся этой чёртовой Диадемы. Опа!..
Исфермель сбился с шага. Он нащупал. Он нашёл. Он гений! Какое там разжалование!? О нём более и речь вести не стоит. Исфермель - на коне.
- Только понять, где можно раздобыть эти сведения. Ни в королевский же чародейский архив в очередь записываться. "Здравствуйте. Я демон Исфермель, пришёл прочесть рукописи результатов исследования Диадемы Мёртвых". Угу... Ещё и алой ленточкой обвязаться; готовый подарок для монахов Чистейшего Светоча. Тут мне и кранты. Не-а,  не вариант.
И всё-таки глаза Исфермеля не прекратили излучать тускло-жёлтый свет потусторонней радости. Нить, что он сейчас, образно выражаясь, держал в своих руках, была куда как прочна. Демон это ощущал всем естеством. Только не спешить, не спешить...
- Кто там из смертных начинал исследования клятой фиговины? Правильно, брат Исфермель, - демон погладил себя между рогов всё ещё удлиненным носом, - Верховный Архонт. Ныне покойный. М-да, это несколько усложняет задачу. А может, и совсем наоборот...
Конечно, ушлый миньон Князя Тьмы не мог не знать, что все документы, касательно зловещего дамского украшения Архонт не мог не сдать на вечное хранение. Но...
- Знаю я этих яйцеголовых умников. Педанты все как один. Перестраховщики. Зуб даю, что у этого толстого кренделя несколько копий своих исследований припасено. Так, на всякий случай. Осталось только их отыскать. Во-от... Появился лучик надежды. Королевский архив мне не по зубам, а частный... Жизнь прекрасна и удивительна. И для бездельника Пух-хеста работёнка нашлась.
Исфермель был твёрдо уверен, что колченогий бес только тем и занимается, что пытается разглядеть дно в любой бочке с пивом, до которой сумеет доползти. Нечестивый крылан сильно ошибался, но кто бы оспорил его авторитетное мнение в этом чарующем полудиком месте. Разве что певчие птицы. Так им никакого дела не было до метаний рогатого, воняющего серой существа. Демон постепенно обрёл нечто напоминающее внутренний (эх, сказать бы - душевный!) покой. Дела его, из-за лени подзапущенные стали отдавать розовым умилительным светом.
- Кстати, о навязчивом бесе...
Пух-хест, бедолага о его терзаниях ни сном ни духом, а вот поди ж ты, кажись виноватым сделался в начальственных мучениях. Ну всё, как у людей!
- Довольно ему прохлаждаться, за Хароном хвостом увязавшись, пора и к настоящему делу прислониться. Во славу самого Князя. Ну и мою... славу... чуть-чуть...
В не очень и отдалённом Холлтауне царило непривычное оживление. Многочисленный, оборужный по самое небалуйся, народ спешно седлал своих панцирников. Разбойнички находились в настроении приподнятом; застоялись в сём унылом городишке, где, по воле Жутяги, и пошалить не моги. Заскучали по лихой работе, чтоб со стрельбой и радостным мордобитием. Джидидайя Штосс их разухабистого, шапкозакидательского отношения к Харону и его отряду не разделял, но успешно маскировался. Зачем боевой дух подрывать. Вообще-то разбойного предводителя, как и одного незнакомого ему демона отчего-то стали одолевать самые настоящие душевные терзания. Неуверенность окутала его колючим, удушливым покрывалом. И тем беспокойнее ему было, чем меньше он понимал причину своего мандража. И то, чего так сердцем подрагивать, если очевидно всё хорошо? Очевидно, но... Жутяга на дело это был отправлен с целью вполне определённой. Добыть голову Йена Харбита? А-а, да, конечно... Это для бестолкового беса. Ну и приятный бонус для Полумрака. Этот господичник подобному исходу только рад будет. Но Йен - именно бонус. Пух-хесту, бесу-неудачнику, об этом знать совершенно ни к чему. Приостановив своего верного головореза, после ухода Припа Табакера,  Полумрак яснее ясного дал ему понять, что бестолковый хромец - это их общий билет в счастливое завтра.
- Судя по всему у него просто личный счёт к Харону. Тут я его понять могу. Мистер Харбит та ещё заноза в заднице. Он, признаться, и мне поперёк горла и раздавить его было бы чертовски приятно. Однако,  мистер Штосс... - Тут маг соизволил контурами обрисоваться, правда, без особых подробностей. - Ваша цель Диадема Мёртвых. Да-да-да та самая Диадема. Харон послан за ней... Не спрашивайте откуда мне это известно. Примите как данность. Эрреро Чудаковатый будет драться за неё, словно бешеный. Но я возьму на себя смелость поставить на Харбита. Впрочем, если он облажается - в дело придётся вступить вам.
Подобный оборот дела мистера Джидидайю не особо пугал. Эрреро, слов нет, парень непростой и характера заковыристого. Однако бодаться с ним после того, как  чародей пообщается с Хароном - души отдохновение, ибо если он и уцелеет, то в состоянии близком к физическому и магическому истощению. Помнится, тогда мистер Штосс только хмыкнул. Задачка ему представилась не особо сложной. Эх-ма, святое неведение! Далёкому, от дворцовых интриг и чародейских изысканий, Жутяге, про искомую Диадему Мёртвых было ведомо исключительно то, что про неё брехали правдивые арклодские газеты. То есть, практически ничего. Но берясь за дело, он предпочитал иметь информацию об объекте максимально конкретизированную. А разузнав о бабском венчике подробнее, Штосс едва не сказался больным. Удержало только то, что Полумрак последних, модных веяний с профсоюзами не разделял и похоронную деньгу родственникам излишне осторожного своего служащего, обязательно бы зажилил. О больничном и говорить не стоит; выписка из элитного санатория "Полумрак сознания" только - в морг.
Теперь же дело галопом приближалось к развязке. Во всяком случае, Жутяге так думалось. Ещё один ушлый парень, не ведающий, что Верховный режиссёр, где-то посеял сценарий и теперь вся труппа несёт отсебятину... э-э-э... импровизирует.
Примчался, посланный следить за передвижением Харона, сумеречный поселенец и ну брызгать слюной из щербатого рта:
- На подходе оне, батько. Подымай хлопцев, атаман. Сам Харон движется, ни разу не покоцанный. С ним молодняк кровей благородных... Каков куш отхватить можно за две-то бестолковые головы, а!?
- Цацка при нём? - грубо оборвал словоохотливого каторжанина Жутяга.
- Угу-угу-угу... - затряс башкой шпик.
- Тьфу на тебя, неясыть. По человечьи балакать можешь? Хотя, лучше заткнись и показывай дорогу. Прип, хорош на меня дуться. Выдвигаемся за скальпом твоего главного обидчика.
Табакеру всё-таки досталось по сопатке. Жутяга не любил тянуть с выплатами долгов такого сорта. Прип сплюнул вязкую розовую слюну - кровь ещё не перестала сочиться - и прошамкал сквозь прореженный зубовный строй:
- Меня два раза просить не надо.
Он люто зыркнул по сторонам, будто ожидая встретить проклятущего Харона прямо тут у стойки бара и припадая на ногу, тяжело двинулся к выходу. Но едва приблизился к своему панцирнику, как замер, точно вмёрз в землю. Прип, он же Пух-хест не верил своим глазам; на фонарном столбе, ничуть людских глаз не таясь, расселся мелкий как воробей, хвостатый нетопырь - зверюга более схожая образом с раскрылатившимся змеем, нежели с летучей мышкой и служившая посыльным у демона Исфермеля.
- Вот так -  в открытую? - Пух-хест уже почувствовал неприятную пустоту в груди, но всё ещё не хотел верить очевидному.
Исфермель, в угоду собственным интересам, менял правила игры. И он, подчинённый ему бес, будет обязан оставить свои дела... Прип глухо зарычал, перепугав до писка двух прохожих дамочек.
- Неужели сейчас, когда цель так близка!?
Нетопырь перестал вылизывать зазоры между щетинок на своём теле, спланировал на плечо Табакера и деловито принялся, что-то нашёптывать в его волосатое ухо. Прип мрачнел. Пух-хест сатанел. Штосс селезёнкой чувствовал, что в командирском хоре сплошная разноголосица. А Шломо, неизвестно за какие прегрешения, прозванный Щедрым, не мог дождаться момента, когда они все уберутся чёртовой тёще, чтобы послать за местным священником для проведения обряда очищения.

Глава 19.
Заблуждение проклятого венца.

Сумеречье провожало их со слезами и душевной мукой. Без града или ещё каких-то неприятных неожиданностей, на кои оно неистощимо, а с дождичком лёгким с розовыми лепестками. Брат Железяка от подобной романтичности даже прослезился. Альв, уж на что мужчина-гранит, и тот скуластой рожей оттаял и вздыхать принялся с искренней сердечной горестью. Ко двору знать пришлась непутёвая харонова команда. За одним нервным капризным исключением. Мисс Изабелла Драмм, туристка по собственной глупости, сумеречными переживаниями тронута не была. Язвила всклокоченная мамзель неостановимо, воспользовавшись "железным", по её соображениям, поводом - хвастливое мужичьё каторжника прозевало.
- Утёк, рисковый, - жалила она без пощады. - Доберётся до своих. Всё им передаст. Тут вам и кранты.
Понабралась дамочка сочных выражений, общаясь с неотшлифованными личностями.
- Лихой народ вам такого безответно не спустит.
Йен изо всех сил крепился, чтобы не улыбнуться. Весь план, им на жиденькую  ниточку сшитый, держался лишь на одной видимости правдоподобия. Дело предстояло опасное. Его отряд никто жалеть не станет. И ноги предстоит уносить скоренько, в сумбурной поспешности. Только так и можно было убедить охотников за чужим добром, что Диадема попадёт им в лапы по счастливому случаю и по харонову разгильдяйству. Чёрт бы побрал всех интриганов скопом! Убить же могут. И как потом воспользоваться благами, которые сулит финансовая состоятельность. Опять же, обещанная антикваром лицензия на право легальной трудовой деятельности бесхозной останется. Сплошные огорчения.
- Меня-то они не тронут... кхм... В смысле не убьют, поскольку я дама и вся из себя в нужных местах видная. А ещё, - пыхтела пропотевшая мисс, - я для такого случая от нижней юбки кусок тряпицы оторвала. Во-первых, замена белому флагу. Во-вторых, ножки приоткрыла.
И она самодовольно показала язык несчастному холмарю, уже который час пускавшему по ней обильную слюну. Белая нога манила, слюна не иссякала.
Агжар, кулаком погрозил взревновавшему Прожеро, глазами метавшего в возничего отравленные стрелы. Им сейчас только петушиного боя недоставало. Хвала Одриину, малец Грубби ничего не замечал, не то  неминуемо быть большой склоке. А после, по прибытии в Лангранд, ещё и дипломатическому недоразумению. Пока от такой беды бог миловал, но внимание альву ослаблять было никак нельзя.  Стервозная дочка лорда ни в какую не желала угомониться. Ей галантно предложили место в повозке и мисс, вроде бы согласилась, но поняв, что в коробушке она никому, кроме своего, похоже, бывшего ухажёра, не видна, Изабелла выдвинула абсурдную теорию, что в колымаге холмаря ей тряско и согнала с седла самого Йена Харбита. Никакого почтения к авторитетам! Этим юная, но такая опытная, мисс не ограничилась. Минут десять укладывала обрывки поистаскавшейся верхней юбки с особым расчётом; и теперь сверкала далеко не только соблазнительно  оголившимися лодыжками.
Прожеро чуть инфаркт не хватил, в паре с одним семифутовым гиперсексуальным подростком. Да и остальным тяготно приходилось. Даже стойкий, закалённый в трактирных бдениях и монастырских молитвах монах и тот изредка, как-то странно поскуливал и шею выворачивал в луга с явно слышимым треском.
"Хороша же ты Изабелла Драмм. Ох, и хороша, - так и читалось на лицах, подвергнутых лютой пытке мужчин. - Славная была бы подруга... не будь такой распутной, взбалмошной и просто дурой". Но все перечисленные выше скромные недостатки фантастической женщины, не могли помешать им, поедать её глазами.
Йен первым не выдержал испытание плотью. Осознав, какую злую шутку с ним сыграла хитрющая бабёнка, он силком стащил её с отвоёванных высот и почти затрамбовал обратно в повозку. За что был обруган словесами цветистыми, вылившимися из коралловых уст вешним, грязным потоком. Компаньоны по авантюре, со своими эмоциями справились, однако наградили самоуправного начальника парой огненных взоров. Опасаясь быть испепелённым, предусмотрительный шеф вонзил шпоры в бока ни в чём не повинного панцирника, якобы для разведки местности и приведения  их общего плана в более-менее приемлемый вид.  Ага!.. Так ему кто-то и поверил, дезертиру.
Йен прогнал панцирника с четвертушку сухопутной мили и дал скотинке передохнуть. Сам же предался изучению горизонта перед собою и глубочайшим размышлениям. Что-то крутилось в его голове, не останавливаясь и не давая покоя. Порванная юбка мисс Драмм...
- К чёрту такие фантазии. Пособи Одриин!..
Молитва вышла краткой, но искренней.
В Лучезарной обители бородатый бог, теперь уже сидя на перине, постепенно обретал себя. Подспорьем ему в этом непростом деле служили бочонок пива...
- Там ещё есть? - грохотало по  чертогам. - Так чего расселся - волоки. Да гляди с амброзией не перепутай. Сладкая она. Бабский напиток. У меня от неё изжога.
Да-с... ничего не попишешь - бог, к тому же вправе своём. Так вот, вторым важным элементом его эмоционального воскрешения была задушевная беседа с любимым сыном. Ну как - задушевная?.. Насколько это позволяла Одриинова скрытная натура.
- Принёс. О це добре... Глянь-ка сюда, - и батяня помовал рученькой, создавая в полу нечто наподобие большой линзы. - Да не торчи ты верстовым столбом. Рядом садись... Прямо на кровать и садись. Отсюда лучше видно. Пиво по братинам разлить не забудь... Посмотрим, как наш херой будет из заварухи выбираться.
Иуллорон скосил лукавое око в пол. А-а, его старинный знакомец! Тот самый смертный, которого он использовал, как приманку для колченогого беса. Шулерски, нужно отметить, использовал. Пух-хест, пари заключая, так и не осознал, что человек, которого он якобы способностей к чародейству лишает, этими способностями от рождения не обладал.
- Папа, - насмелился он задать Одриину давно занимавший его вопрос, - почему всё так сложно? Нечистых подтянули... Это вообще в голове не укладывается. Будто мы без бесов озорничать не способны?
- Пакт, - для чего-то напомнил сыну бог. - Пакт о невмешательстве в дела смертных.
Шеф всех справедливо воздающих тупо смотрел на Одриина. Ну Пакт... Ну о не вмешательстве... Яснее-то всё равно не становится.
- Это потому, что ты, Илюша, всей картины не видишь. Цели моей великой не зришь. От того непониманием и маешься. Это хорошо...
- Чего ж хорошего?.. - мяукнул совершенно сбитый с толку Иуллорон.
- Ну дык... - самодовольно ощерился папаша, ежели планы мои и тебе невдомёк, так Князю и его своре - тем паче. Он вообще до сих пор не спохватился. Меж тем дело обороты набирает. Не скажу, что всё идёт гладко - вмешиваются тут всякие разные... Смертные они, суетные. Нетерпеливые, словно детвора. Но тут пенять особо не приходиться. Сам их такими создал.
И умолк, конспиратор, уставившись на представление внизу. Вот всегда он так. Сколько себя помнил великовозрастный Иуллорон его батяня никогда и никому своих карт не открывал. Старик был болезненно скрытен. Даже имени Иуллоровновой маменьки, которую тыщщу лет не разглашал. На вопросы прилипалы-сыночка, всегда отвечая таинственно, мол, не задалось. Мол, не для семейной он жизни. Мол, работа всё свободное время отнимала; вселенную надобно было сотворять, после, мир слепливать, а планы вечно горели. Ну и... не задалось, в общем. И на том всё. Вот и пойми его, хитромудрого.
...Как легендарный рыцарь Непонях Мудранутый, в веках прославленный чудесными деяниями во имя веры и чужих жён, стоял Йен Харбит Харон на перепутье, и гадал: куда же ему теперь двигать? Напролом? Прямым, как стрела путём? Было бы занятно, но непривычно. А в данных обстоятельствах ещё и не совсем правильно. Нет, для народа, его отряд поджидавшего - это, как раз замечательно. Выцепить легкомысленного субчика на торной дорожке - дело простецкое. К тому же подобный образ действий не вызвал бы у них никакого подозрения. Ведь по их представлениям, Харон ничего о засаде знать не должен. Да-с, для них - хорошо. Для Йена и его людей - плохо. Просто хуже некуда. Ему, безродному плуту, от чего-то, по капризу совершенно необъяснимому, жить хочется. И втемяшется же такое. Вот ведь дурень, право слово.
Не-ет, путь прямой отпадает, как-то сам собою. Нужно искать лазейку, мышиную норку. Но такую, чтобы маленький отряд и обнаружен был, и потом сумел оттуда ноги унести. Желательно без особого вреда для собственного здоровья.
Йен стянул с забубённой головы своё мятое кепи и в душевной тоске едва не швырнул его на землю. Это ж после из седла выкарабкиваться, да пыль с него сбивать. Тем и удержался, возблагодарив себя за мудрость, что в это путешествие не напялил любимой шляпы. Пропала бы вещица, как пить дать.
Тропку подходящую он в этих местах знал. Хорошая тропка, укатанная. Крестьяне ею пользовались, чтобы овечьими отарами главную дорогу не прудить. Для стад она не очень годна, - есть там узенькое место с крутыми поворотами, однако, платить штрафы, ежели какому курьеру путь перекрыть, кому ж охота? Вот и пробирались с матюгами, зато оставаясь при своих кровных. Харон сжал переносицу пальцами. Вроде, что-то вытанцовывается. Поворот на тропу милях в полутора от границы Сумеречья. Многовато. Если дозорные расположены так близко - а где им ещё располагаться? - то они успеют просигналить основному отряду. Этот овечий тракт... Тут Харон усмехнулся... Тропинку эту обходную, разбойный люд уж всяко догадается перекрыть. Надеяться на то, что они все сплошь болваны - глупо. Вряд ли там много бойцов. С боем можно и прорваться. Но стоит на минуту задержаться и с тылу подопрут их сотоварищи. Тогда беда. Не уйти. Харон грязно ругнулся, и кепи всё-таки оказалось на земле. Ещё ведь нужно как-то поклажу обронить. Тут вся надежда на криволапость одной особы, которую в известность о её роли никто поставить и не подумает. Ввиду абсолютного к ней недоверия. К тому же всё должно выглядеть максимально естественно.
- От меня требуют состыковать не стыкуемое. - Харон спрыгнул со спины панцирника. - И ты, красотуля, - он похлопал животину по клювастой морде, - мне должен в этом помочь. Ишь, как судьба выкрутилась? Нас обоих используют, как разменные фишки. Ты зачем наступил на мой головной убор, скотина!?
Выбранная Йеном Харбитом дорожка большей частью пролегала по относительно ровной местности. Ни овражков тебе, ни зарослей. Так - луга, да редкий кустарничек. Место для засады не самое лучшее. Но близ одной деревеньки она начинала змеиться между двух невысоких, но обрывистых холмов. Перегораживать тропу, ожидающие их не особо благородные господа станут именно там. Будет их не густо. Отряд, посланный по души Йена сотоварищи, вряд ли велик числом. Однако двунадесять лихих парней вполне может набраться.
- Повороты... - бурчал не громко Харон, стараясь извлечь чудо кепку из-под трёхпалой лапищи. Панцирник, делал вид, что любуется облаками, довольно похрапывал и даже не помышлял приподнять свою ходулю. - Крутые там повороты! - распрямившись громко заявил Йен, за узду притягивая к себе морду ездовой тварючки, у которой вдруг обнаружилось чувство юмора. - Отдай шапку, лишенец.
Никакой реакции. Панцирник с успехом изображал дебила.
- Издеваешься?.. Одриин, только бы никто не увидел, что я со скотиной беседую. Так значит?.. Ну и ладно. Если сейчас не сойдёшь, клятвенно обещаю, по прибытии в Лангранд я тебя выкуплю... Рано лыбишься, - предупредил он оскалившуюся в приступе счастья клячу. - Выкуплю, и в тот же день продам гоблинам на сосиски. Они вас, панцирников, жрут - только щурься.
Осёдланный хулиган ещё мгновение неподвижно таращился, на не известно с чего лютующего Харона, будто проверяя, насколько серьёзна его угроза. Видимо, он пришёл к неутешительным для себя выводам, потому что его тяжеленная ножища медленно оторвалась от земли.
- По морде бы тебе за такие проделки, сокрушённо сказал Йен, поднимая бесформенный тряпичный предмет. - И как мне его теперь носить прикажешь?
Панцирник тут же прикинулся глухим.
- Повороты... - снова затянул свою волынку, занудливый бродяга. - Крутые они. А дорожка узковата. Понял, нет, оболтус?
Здоровенный оболтус наимудрейше отмолчался. Йен, прощая его выходки, потрепал зверюгу по жесткому волосяному гребню на самой макушке.
- Дождёмся, когда нас остальные нагонят и тронемся не спеша. Тебе сегодня силы беречь нужно. Побегать нам предстоит? Шустро, доложу я тебе, побегать.
Отрядец подобрался ближе и скромненько стал в отдалении. К Йену на своём добродушном кошмаре подъехал только альв.
- Это что? - указал он на бесформенное безобразие, украшавшее голову неформального лидера.
- Последний крик моды. Прямиком из Прангижа.
- Да?.. А, кажется, будто её твой панцирник пожевал, да выплюнул... возможно, даже сзади. Должно из-за дурного вкуса.
- Хохмишь?.. Ну-ну... Погляжу я, как ты веселиться станешь, когда я тебе свою задумку изложу.
- Пакость приготовил?
- Что-то вроде того. Скажи, наш монах беглому каторжнику на отсутствие пива шибко жалился?
- Не приведи господь, как шибко. Всё тебя попрекал, де склонен ты к алкоголизму чрезмерно. И о нуждах прочих страждущих не радеешь.
- Гхм... Это я-то... Хотя... Нет, всё-таки перегнул палку. Значит, если что, наш поворот к ближайшей деревушке подозрения не вызовет. Ага... Туда и двинем. Всё вроде складывается более-менее. Однако без заковыки не обойдётся.
Альв, как боевой скакун застриг ушами.
- Понимаешь, дорожка там узковата. А перед самым въездом ещё и змеится. Мы-то проскочим. Надо будет, так и с боем... А холмарь со своей повозкой... Если в спешке не уследит, да наедет колесом на камень, или, убереги Одриин - опрокинется?
К удивлению Харона, это ничуть не смутило его в горне закалённого приятеля.
- На руках вынесем. Если вдуматься, то такой расклад для нас самый выгодный. В сутолоке, да под огнём мудрено ли добытое обронить?
С этой точки зрения Йен на предстоящее дело взглянуть, как-то не догадался. А ведь верно говорил невозмутимый альв. В суматохе, что угодно посеять возможно. И всё-таки...
- Риск велик, Агжар. Они в нас палить взаправду станут. Мы же особо усердствовать не сможем. Если сцепимся - время потеряем. Остальные подтянутся. И тогда вопрос встанет уже не о подсовывании недотёпам адской поделки, а о своих голов сбережении. Опять же, беда будет, если подопечную нам молодь подстрелят.
Альв ответил не сразу. Смотрел, не моргая, в неясную даль и поглаживал обожаемый лук. Ружьё ружьём, а своего верного товарища он по-прежнему держал под рукой, притороченным к седлу.
- Вот что, - наконец ожил каменный истукан. - Оно, конечно, мне не по нутру и принимаю я это с сердечной болью, но раз для дела нужно... Харон, совсем не попадать не обещаю. Мало ли как дело обернётся. Да и вообще, парочку негодяев подстрелить мне всегда в удовольствие. Но большую часть стрел положу так, чтобы не дать им прицелиться. Пусть порох жгут в азарте. Ты холмаря упреди. В этой комедии без него никак. Я Прожеро за ворот удержу, чтоб очертя башку в драку не лез. Монах и так всё понимает. А с дамочкой... С ней не знаю, как быть. От неё ничего, кроме зловреднейших выходок не жду.
- Да лишь бы не зашибли, - отмахнулся Харон. - Ладно, клич остальных. Поедем Диадему варнакам дарить.
Диадема!
Творение или, точнее, уже сказать - порождение великого ума и грандиозного таланта. Создание могучего гения, не осознававшего собственной силы. И может быть по этой причине, не чувствовавшего никакой ответственности... ни  перед кем: ни перед собственным металлическим чадом, ни перед ныне живущими, ни перед теми, кто уже мёртв, но юдоль свою покинул ещё не полностью. А может, причина тому была совсем иная. Может, у него просто умерла душа?  Диадема была во многом похожа на своего создателя. Уж по части бездушия они точно были, как отец и его кровная дочурка.
Диадема пережила справедливую гневливость Сумеречья. Она поняла, что здесь ей не рады. Это ей ясно дали понять. Да, уничтожить её не просто. Быть может и вообще невозможно. Скорее всего, именно так. Отрадно так мыслить.
Она была ещё юна. Взросление ювелирной поделки, вдруг начавшей осознавать  себя в этом мире, проходило медленно. Тем паче, что наставников у неё не было. Иногда она ощущала некую зыбкую тень. Что-то неуловимо похожее на сожаление. Во всяком случае, смертные назвали бы это чувство именно так. Для Диадемы Мёртвых название не имело никакого значения. Ей просто не нравилось это ещё не оформившееся чувство. И всё-таки... Наверное, это был призрак сожаления. Сожаления о том, что приведший её в этот мир чародей сейчас находится несколько не в том месте, где был бы наиболее потребен.
А, нечего покрываться преждевременно патиной древности!
Диадема ведь жива. Назло всем! Всему проклятому миру и его создателю!!
Но сейчас ей было плохо. Очень... Виной тому близкое постоянно присутствие человека, чьё существование вообще не возможно. Но он был, чтоб ему околеть! И таскал Диадему, словно ничего не значащую вещь, словно поломанный примус - подмышкой. Венец, казалось, уже начал ощущать его запах. Но ничего, совершенно ничего не мог поделать. Диадема утратила даже способность негодующе звенеть. Харон - она уже знала его прозвище - ничего не предпринимая, не обладая ни силами, ни знаниями выкачивал из неё... Жизнь?.. Но разве возможно было назвать её живой в полном смысле этого слова? Нет, всё-таки не жизнь. Сознание? Это слово подходило больше. Именно сознание - инструмент, с помощью которого она уже привыкла осваивать этот мир, вдруг ставший для неё таким неуютным. Мысли её утратили чёткость. Что бы ни заплутать в собственном багровом и  отчего-то нестерпимо горячем тумане ей приходилось прилагать невероятные усилия.
И Диадема Мёртвых осознала, что такое беспомощность...
Но она не сдалась. Почему? Да просто потому, что ещё не умела. К тому же ей нравилось существовать. Причин к тому было великое множество. А после магической контузии к ним добавилась ещё одна - серые, такие невзрачные, казавшиеся бесполезными камни, не особо собой её украшавшие обрели зрение. Ещё не чёткое, перевёрнутое, будто у новорожденного, но - зрение.
Диадема Мёртвых притаилась. Она выжидала. О, это она умела. Века тренировок! Разве они могут пройти бесполезно? Только не в её случае. К тому же в этот раз ждать пришлось совсем недолго. Вокруг неё снова началась какая-то возня, и Диадема с трудом разогнала, окутавший её разум морок. Было бы хорошо получить ясное представление о происходящем из самого верного источника - головы проклятущего Йена Харбита. Но венец не пожелал более обжигаться. Монах? Не-ет, с этим племенем связываться себе дороже. Альв? Ходячая устрица! Не только внешне застёгнутый на все пуговицы, но и внутренне, словно айсберг. Рождаются они, что ли такими? Грубби... Холмарь, не глуп, полноправный член отряда. Может его черепушку взболтать? Диадема рискнула, но быстро прекратила исследования, оставив юнца с кратковременной болью в голове. Ничего в этом кочане не было, кроме потных подростковых мыслей о голой горячей девице. Тьфу, на этих белковых. Тьфу, тьфу, тьфу... Гадость какая. Оставалась только знакомая молодёжь. Альв по понятным причинам отпал сразу же, зато мисс Изабелла... Чудо девица! По характеру - родная сестра Диадемы. Они могли бы даже подружиться не будь мисс Драмм такой непроходимой дурой. Но на безрыбье и сам раком станешь... венец принялся зондировать ту мешанину, которой оказалась переполнена очаровательная головка светской красавицы.
И первое, что её взбодрило было то, что беспокойная дочка лорда-канцлера, невзирая на массу неудачных попыток, так и не оставила мысль о побеге. Вот это да!
Смело можно было сказать, что у венца перехватило дыхание. Ещё не всё потеряно. Далеко не всё. И она продолжила наблюдение. Возня усиливалась. Появились и исчезли новые люди. Суровые мужчины ни с того ни с сего вдруг принялись секретничать друг с другом, как гимназисты среднего звена. А потом произошло событие, которому никто не придал никакого значения. Харон, возясь возле своего панцирника, сунул зловредную драгоценность в руки Изабеллы - подержать. Хотя... нет. Кое-кто его всё-таки приметил. Диадема? Ну это само собой. Но был и ещё кто-то. Каторжник. Глазастым он оказался мужчиной. А на следующем привале он продемонстрировал ещё ряд своих положительных качеств. Изрядную ловкость при выпутывании из верёвок и поразительную резвость ног при бегстве.
Диадема уже неплохо знала людей, чтобы смело предположить: скоро у неё появится шанс к освобождению. Или... она создаст его сама. Ах, оказывается, есть такая штука, как головокружение.
Всё налаживалось, и досадно было только то, что сейчас она так слаба. Но слабость не оправдание бездействию. Эх, будь многократно проклят этот мерзавец Харон, снова сунувший её подмышку.

Глава 20.
Она всё-таки сбежала!..

Пересекая невидимую, но всем телом остро ощущаемую границу Сумеречья, Харон клялся дьявольским анусом, что более сюда ни ногой. Клятва была тем горячей, что его не покидало предчувствие - клятва не поможет. Ему ещё предстоит оказаться в этом милом взбалмошном местечке, совершенно наплевательски относящемуся к законам божеским, повелениям княжьим и предписаниям человечьей науки - физики. Харон не хотел оборачиваться, но не удержался... Позади ему махал множеством лап незнакомый сухопутный спрут, то и дело, утирая выступающие слёзы носовым платочком и громко сморкаясь в дорожную пыль.
"Чур меня, - истово прошептал Йен, испытывая непреодолимую тягу приложиться к кружке пива. - И не одной, - внёс он поправку". Поворот к пастушьей деревеньке стал ему представляться более чем оправданным. Уж пиво-то там точно будет. "И церква", - внезапная тяга к божьему благословению, оказалась для Йена почти шокирующей.
Первого, вроде бы ничем не занятого бродягу, они приметили, как раз возле нужного им поворота. Сидел он на обочинке в пыльной травке, курил трубочку и заинтересованно пересчитывал ворон. При столь очевидной скуке, "счетовод", будто в упор не увидел разношёрстный табор. Брат Железяка к нему специально подошёл и даже, чтоб заметнее была, выпутал знак своего сана из волосяных зарослей на груди. Почитатель орнитологии отвлёкся от своего интересного занятия, дабы монах-воитель не счёл его мерзким атеистом. И даже к ручке потянулся губищами в коросте. Железяка, пречистый инок, десницу не отдёрнул и, чванливого попа из себя изображая, свысока благословил грязного проходимца. Любитель ворон быстренько подобрался, и мелко-мелко кланяясь, стал пятиться задом в сторону Холлтауна. А чего тут задерживаться? Дело справлено... Ворог обнаружен, числом сочтён, напутствие святого, пусть и туповатого брата получено. Теперь - только бежать. И дай бог ноги!
Он ещё несколько раз обернулся, когда улепётывал. "Придурковатый" поп торчал на месте, словно вкопанный, так и не сообразив, как ловко его объегорили. Остальные, потихоньку втягивались на уходящий вдаль просёлок. Бегом, бегом сейчас каждая секунда на вес золота. Там среди холмов всего-то полдюжины народу. Парни надёжные, но и дичь - не кролики. Жутяга медлительности не простит. Хотя сам с основным воинством в городишке холлтаунском подзадержался, чего-то настырно у Припа Табакера выясняя. Да-с, пробежала между ними чёрная кошка. Во вред всему делу пробежала. А так бы славно было всей стаей на дичь накинуться. Эх, не бывает фарта, когда две головы про меж себя собачатся. Нет кайфа в лайфе, хоть фейсом об тейбл.
- Ускакал, зайчишка, - оповестил всех, догнавший отряд брат Железяка. - Вскорости будем дорогих гостей поджидать. Али нет?.. - Он с лукавинкой прищурился. - Не-ет, не станем. На кой нам сейчас приблудная орава. Сами на сухомятье сидим.
И не ведающий телесной устали брат  прибавил шагу. Да так, что за ним с трудом поспевали панцирники, до того уныло влачившие повозку. Теперь время шло уже не на часы - на минуты. Вон и холмы впереди виднеются. За теми холмами спасение. Туда им надо.
Но кто-то решил не пускать хароново воинство в сельские, почти райские кущи. Только промеж выпуклых каменных лысин они втиснулись, как по обеим сторонам дороги нарисовались два мрачных деятеля с двуствольными ружьями в руках.
- Жаль, что среди нас ни одного мага нету, - прикрыв рот ладонью, произнёс альв. - Тут даже для аколита работы не много.
- У нас задача иного свойства, - напомнил соратнику Йен. - Ладно, поеду, пообщаюсь с ними для виду.
- Только не очень там рассусоливай. Помни, что нас вот-вот с тылу подопрут.
Харон с тяжёлым вздохом выбрался из седла, передал поводья Железяке, а постылый свёрток с Диадемой - Грубби и настроился изображать из себя парламентёра.
Разговор, если бы Йен оказался чуточку глупее, мог оказаться бессодержательным, но непозволительно длинным. А будь он самую малость сообразительней, то... Но нельзя же всё взваливать на одни плечи, к примеру государевы тайные помыслы и умную голову за раз. Такого груза ни один хребет не выдержит.
Харону сразу стало ясно, что вышедший вперёд жёсткий малый с наглым взглядом и вызывающими манерами, вовсе не собирается пускать в ход револьвер. И уж тем более не намеревается ввязываться в кулачную авантюру. Что до двух его приятелей, уже явивших свои малосимпатичные физиономии, а так же тех кто - как подозревал Харон - притаились за валунами вблизи дороги, то, пока, они были вне игры. Дробовик - штука убойная, но не на дальних дистанциях. Далековато для прицельного выстрела встретились стоящие друг друга авантюристы.
Шаг, ещё шаг навстречу... и вдруг Харбит понял, как он ошибся. Да, всё-таки сказалось отсутствие командирского опыта. "Зачем я вообще остановил своих людей!? - досадуя на себя, вопрошал Харон. - Нужно было делать как раз наоборот. Промчатся мимо засады галопом. На крутом, подковой изогнутом повороте окаянную поделку обронить. Всё! И не нужно было огород городить с этими, выгодными только врагу, переговорами".
Сзади донёсся не громкий топот тяжёлых лап панцирников; вояки Йена тоже сообразили, что сморозили глупость и теперь потихоньку продвигались по дороге, стараясь аккуратнее вписаться в первый поворот и раньше времени не растревожить разбойный люд.
А люд этот самый, всякими словесами клятый, был недоверчивым и нервным  до полного неприличия. Вон, один на холме, уже глотку дерёт и грозно так приклад к плечику прижимает. Грозится кровавую баню устроить. А ведь может, сукин сын.
Йен не сдержался и скрипнул зубами. Надо же, как глупо получилось. Н-да, возможно где-то и водятся индивидуумы, способные предусмотреть абсолютно всё и за всех. Возможно... где-то в идеальном, логичном, математически просчитанном и выверенном по непогрешимым формулам мире. Но не здесь...
Идти становилось всё труднее. Каждый шаг приближал Харона к трясине, из которой ноги уже не вытянешь. Нужно было на что-то решаться и немедленно. Йен Харбит это понимал прекрасно. Шаг... ещё... И Харон совершил маленькую подлость, потянулся медленно, демонстративно, к солдатскому револьверу. Он откровенно провоцировал бандита на необдуманные действия, способные ускорить развитие событий. Бандюган того не понял и сработал на инстинктах. Смертоносные игрушки почти одновременно плюнули раскалённым свинцом. Йен оказался проворнее, однако никого убивать он не собирался.  Выпустил пулю в ногу несостоявшемуся переговорщику от враждебной партии. Подскочил к нему, заваливающемуся на бок, и для верности отвесил добрую плюху всё тем же безотказным револьвером. Череп не проломил, по всему, исходя из прогрессивных гуманистических воззрений. А может, просто для того, чтобы вопящий от боли гад не надумал палить в спину, но после, начальству всё бы обстоятельно доложил. Оружие его Йен отшвырнул подальше. Но не ногой, с лёгкой тенью презрения к поверженному неудачнику, а рукой и согнувшись в три погибели. Глубоко укоренившиеся солдатские привычки дали себя знать: в тебя стреляют - пригибайся, дурень. И пусть для дробовика расстояние критическое. От шальной картечи лучше поберечься.
Бывалые, тёртые калачи Агжар и Железяка на резкое изменение оперативной обстановки среагировали правильно, устремившись вперёд, навстречу опасности. Не подвёл и молодой холмарь. За ружьё, за спиной висящее, он браться не стал, памятуя об удивительном своём косоглазии, но от сердца вытянул спины ленивых панцирников бичом, которым до сей поры не пользовался по прямому его назначению, ни разу. И Прожеро оказался молодцом, успев схватить мисс Драмм, от неожиданности надумавшую выпасть из повозки. В этот раз пронесло. Однако глаза девицы, после того, как она отравила воздух очередной порцией проклятий, вдруг загорелись шалым, недобрым огоньком. Похоже, её нелогично устроенный ум посетила очередная сумасбродная идея, не сулившая никому ничего хорошего.
Эх, медленно шло сближение, по такой-то дороге, где только пустынным змеям и ползать. К стрелкам на склонах холма успели присоединиться их, таившиеся до времени в засаде, товарищи. И быть бы сейчас большой крови, кабы не альв! Вот ведь человек... Хотя, вроде бы и не совсем человек. А, чего к мелочам цепляться: замечательным он дядькой оказался. За свою не особо длинную, но насыщенную разными событиями жизнь Йен Харбит наслушался и повидал многое. Доводилось ему наблюдать воочию и мастерство альвов. Их стрелы, выпущенные из невероятно тугих, угольно-чёрных, как истинный предвестник смерти, луков, разили врагов практически без промаха. Искусство стрельбы альвы начинали постигать ещё в материнской утробе: беременные мамочки использовали некую донельзя таинственную медитативную практику, якобы способствующую развитию особо острого зрения у своих чад. Так это или нет, у Харона не было возможности проверить. А спросить у Агжара он как-то постеснялся. Но о плохо скрываемой зависти лесных эльфов, всегда заявлявших о себе, как о самых точных в мире лучниках, к умениям их дальних родственников из каменистых долин юго-востока, знали все. Доводилось, доводилось...  Но сейчас всё было иначе.
Знаменитое хладнокровие альва не покинуло Агжара в момент, когда натянутая струна лопнула, и всем стало нестерпимо горячо. Он спокойно перенёс первое отрывистое гавканье бандитских двустволок. Оставаясь в седле, как идеальная мишень, приковал к себе все недоброжелательные взгляды, давая возможность холмарю удержать перепуганных панцирников и хоть как-то вписаться в первый из множества поворотов. Агжар, сократил дистанцию до потребной для прицельной стрельбы и в своём презрении к смерти дошёл до того, что позволил разбойному скопищу пару-тройку раз пальнуть в себя из револьверов. Тут Йену пришлось вмешаться, загоняя за валуны расхрабрившихся неприятелей огнём, пусть и неприцельным, но частым. Ага, пора перезаряжать... А как такое дело спроворишь, когда в тебя, красующегося на дороге, словно прыщ на носу, целятся несколько разозлённых парней. Тут надежда уцелеть ох, как мала! О-о, Агжар на сцену и выступил, ловко продырявив пару шляп, преждевременно высунувшихся из-за больших камней. Харон откинул барабан подаренного револьвера. Раз патрон... Грубби нахлёстывает животин, всем своим видом изображая панику. Второй лёг в гнездо и  повозка, ведомая крепкой рукой, объезжая верещащего на дороге раненого бандита, опасно накренилась. Холмарь удержал возмущённо заскрежетавший рыдван, но выронил клятую Диадему. Ай, молодец!.. Всё, как условились. Нечестивая поделка болталась, где-то в ногах сжавшейся, побледневшей от страха молодёжи. Брат Железяка, вроде как оставшийся в этой кучемале не у дел, на ходу успел выхватить из повозки оказавшееся бесхозным ружьё, одновременно зацепив прикладом свёрток. Хорошо. На следующем валуне колесо подскочит, того и довольно станет. Третий патрон... Агжар недовольно кривиться - не по нутру ему этак бестолково растрачивать стрелы. Хотя Харбит его уже десяток раз поблагодарил за то, как ловко он исхитряется "промахиваться", каждый раз попадая то в ствол выставленного ружья, то оцарапывая плечо уже прицелившегося стрелка. Четвёртый и последний...
- Они подошли! - доносится до Харона, как сквозь вату крик Железяки. Честнейший брат напрасно нажимает на спусковой крючок. Тот лишь сухо щёлкает. От слов, в следующий миг слетевших с  уст монаха-воителя, порох мог бы воспламениться сам собой. Ружьё было не заряжено.
Сколько там ещё осталось? Два поворота. Йен понял - они чуть-чуть не успели. А всё из-за его глупости. Нет времени сокрушаться. Ещё не увидев, скорее печенью почувствовав приближение помощи, разбойнички осмелели. Одна из револьверных пуль с визгом пронеслась мимо, обдав ухо Харона выстужающим душу жаром. Вторая, сбила с его головы многострадальное кепи. Близко смерть подобралась. Кабы не проворство альва, сумевшего в миг последний, сбить прицел бандита, тут бы харонова история и закончилась.
- Грубби, - взревел он, опорожняя барабан и уже не заботясь о сохранении чьей-то там жизни, - гони-и-и!..
Холмарь наддал так, что терпеливые панцирники завизжали от пронзившей их боли. Повозку трясло, как булыжник в камнедробилке. Засаду он промчал с лихим гиканьем, собрав под колёса все выступающие булыги. И Диадема не упустила свой шанс...
"Вывалилась, слава те Одриин, - облегчённо подумал Йен. - Теперь только бежать".
Он улучил миг, чтобы обернуться. Всадники, настёгивая своих чешуйчатых рысаков, неслись к ним в клубах пыли.  Самые нетерпеливые уже вскидывали ружья.
- Ничего, один поворот остался. Уйдём, - хрипло прошептал Харон, знаками подгоняя своих. - Должны уйти.
И вот именно сейчас, надумал вылупиться из скорлупы до времени сдерживаемый скверный характер одной взбалмошной аристократки. Долго же он терпела. Сколько ужаса перенесла, стараясь ужаться до размеров пылинки. Пули-то, они ведь не разбирают, кого разят. Вон, вся повозка живописно продырявлена. И как ещё не зацепило. Чудо. Право слов, истинное чудо. Но, наверное, довольно испытывать судьбу.  Именно так решила пустоголовая дамочка и при очередной встряске лихо сиганула на дорогу.
- Куда!? - завопил, прозевавший этот её рывок Прожеро. - Стой, человечья бестолочь.
Но юная авантюристка уже не слышала поднадоевшего ей любовника. Подобрав обрывки юбок до того, что стало заметно не поражавшее чистотой нижнее бельё, она во все лопатки припустила к свёртку с Диадемой. А всадники были близко. Сам Жутяга, во главе своего воинства, остервенело хлестал плетью по ушам панцирника, поспешая исполнить волю Полумрака.
Харон ничего не мог поделать. К тому же, вырвавшиеся из узды обстоятельства, продолжали истово колобродить. Агжар уже выбрался из-под огня. Слава богу, цел и невредим, но теперь он никак не мог повлиять на происходящее. Между тем ещё ничего не было кончено. Воспрявшие духом бандиты, опасаясь суровой расправы со стороны Джидидайи за упущенную дичь, принялись поливать отставших частым свинцовым дождичком. И одна из пуль нашла свою цель. Несчастный холмарь и охнуть не успел, как был сметён со своих козел выстрелом в спину. Молодой альв не растерялся, и, перехватив поводья, остановил мчащихся животных, едва не опрокинув повозку. Харон бросился на выручку.
- Прикрой! - вдруг донеслось до него поразительно спокойное.
Брат Железяка. Тысячу раз прав оказался Йен, позвав с собой этого простого парня. Револьвер Харона на секунду заставил замолчать вражеские ружья. И монах не подвёл; кинулся к обеспамятевшему Грубби, и, не тратя времени на проверку жив ли здоровила, поднял его на руки. Рот Йена сам собой округлился в изумлённом, немом "о". В одиночку воздеть семифутового кабана!? У брата Железяки должно быть стальные тросы вместо сухожилий и паровой двигатель вместо сердца.
- Подсоби, - прохрипел монах молодому альву.
Вдвоём они втащили тушу холмаря в повозку.
- А теперь, мчи! - рявкнул Железяка, протягивая длань Харону. - Самое время уносить ноги.
В спешке никто из них не обратил внимания на бегающий взгляд несчастного Прожеро. Юного альва нестерпимо мучила жажда подвига в память уже прошлой любви, то есть. донимала бестолковая тяга к совершению самоубийственной романтической глупости. С какого перепугу юнец решил, что бросать в беде бывшую пассию есть моветон, никто бы объяснить не сумел. Мисс Драмм неслась по дорожке встреч самостоятельно выбранной судьбе, вовсе не полагая себя несчастною, нуждающейся в помощи девицею.
Прожеро с боевым кличем, способным устрашить воробьиную стаю, сиганул из повозки. Но не успели его ноги коснуться земли, как ему пришлось крепко с нею обняться. Йен, на счастье, ещё не успел забраться в возок. Потеряв -  теперь уже точно - канцлерскую дочурку - Харон вовсе не собирался терять и взбалмошного сына альвийского посланника. Он просто подсёк ему ноги и без всякого почтения за шиворот втащил брыкающегося бестолкового рыцаря в рыдван. Ему ещё пришлось какое-то время удерживать рвущегося на волю спасителя благородных леди. И даже, да простит его Жарх Несгибаемый, нанести его упрямому чаду несколько чувствительных тумаков.  Рукоприкладство помогло; альв затих, взглядом обещая проклятому мужлану жестокую, кровавую и скорую кончину.
Вывернувшись из змеиного изгиба последнего поворота, они уносились вдаль.
Предводитель разбойного воинства, из непонятно откуда взявшихся у него галантных представлений, лихо соскочил с седла и с улыбочкой  прирождённого ловеласа подгрёб к несколько небрежно одетой девице. Слегка опьянев от запаха обретённой свободы мисс Изабелла Драмм выглядела сногсшибательно. И как ей шли разметавшиеся космы. А эти чудесные, огромные глаза с расширенными от возбуждения зрачками. Мистер Джидидайя Штосс всеми фибрами своей огрубелой души почувствовал первые признаки неотвратимо надвигающейся любовной катастрофы. Примерно, то же самое творилось и с его людьми. Гомонили они более обычного, а кое-кто уже набрасывал план по скорому устранению нежелательных соперников. Но о восстановлении порядка Жутяге сейчас не думалось. Ну никак... Однако, если говорить начистоту, причиной такой его рефлексии была не только пропылившаяся бабёнка с повадками пожирательницы мужчин, но и свёрток в её руках. Ткань кое-где была порвана. И в прорехи явно просматривался антрацит Диадемы Мёртвых.
Это был успех!
Кто-то из его парней не к месту вякнул, де чего топчемся? Можно же ещё нагнать беглецов. Поди за дохлого Харона Полумрак на премиальные не поскупится. Вообще-то, пацанчик был прав, чего уж там... Но заполучив главный приз, мистер Джидидайя посчитал дополнительный риск излишним.
- Харон - Табакеров головняк! - отрезал он. - А где ты тут Припа видишь? Смотался, скотина. Говорит, какое-то особое распоряжение от начальства.
- Врёт, поди... - раздалось из толпы.
- Может, врёт. А может, и нет. Я в дела этой кодлы нос не сую. А если среди вас таковые охотники имеются - флаг вам в руки, барабан на шею и паровоз навстречу. Идите имайте Харона с его братвой. Только не мне вам рассказывать - Харон хищник зубастый. О у самого эрреро Чудаковатого главный приз перехватил и , как видите, не особо упарился.
После такого мудрого предупреждения, охотники за Йеновым скальпом, если таковые и были, публично объявляться не пожелали.
-То-то же... - ухмыльнулся Жутяга. - Но, где наши манеры, джентльмены? Среди нас прекрасная дама, а мы...
- Мадемуазель...
- Чего? - переспросил не привыкший к тому, что его прерывают Штосс.
- Говорю, не дама я. Мадемуазель! Понял, дубина? - и продолжила столь же возвышенно, не дав Джидидайи и рта раскрыть: - Ты, что ли тут на ребре?
- Гы? - не многословно, однако очень выразительно мистер Штосс, урка по убеждениям, потребовал прояснения ситуации.
- Я тут, чисто по фарту, одну дорогущую цацку с брюликами надыбала. Так, готова её обменять... на одну незначительную услугу.
Только что начавшиеся переговоры на этом месте были не вежливо прерваны плохо воспитанными хулиганами. У них откуда-то взялись претензии к несчастной обездоленной девице. Они громогласно обвиняли её в грубости и не почтении. Кое-где засверкала сталь ножей. Кое-кто из рисковых парней, больше всего в жизни ценящих уважение, неосмотрительно взвёл курок револьвера. Но таких было не много. В основном бандюганы просто орали, обещая использовать наглую стерву по прямому её назначению, а после, шутки ради, порвать в лоскуты за посягательство на святые пацанские понятия. Вот этих-то фантазёров, а также мужчину с взведённым револьвером и ждал большой сюрприз...
Диадема Мёртвых признала во взбалмошной девице временную союзницу и вообще, товарку по несчастью. Вкусив горьких плодов пресловутой женской доли, побывав в полоне грубейших из всех животных - мужчин, Диадема  познала солидарность. А коли так, то как не помочь подруге в тяжёлом диалоге с этими скотами, которые хуже Харона? Нет... всё-таки Харон остаётся на первом месте по зловредности. А эти идут сразу следом. Но проклятущий Йен Харбит трусливо бежал, даже не помыслив отбить её, великолепную Диадему Мёртвых у этих грубиянов.  За что со временем с него обязательно спросится. Да, теперь ей была присуща и парадоксальность женской логики... Но эти-то вот они  здесь, рядом. Так почему бы и не наказать, дьяволово семя, за вербальное посягание на девичью честь? Честь!?. А. чего уж там. Да проститься им обеим.
Ровно у половины жутягиной банды тут же начались проблемы со здоровьем, свойства самого жидкого и отменно запашистого.
- Ой... - многоголосо пронеслось по толпе. - Ой-ё-ёй... - А это уже было похоже на истерику.
Что произошло с лихими парнями, мисс Изабелла поняла на удивление быстро.  Видимо, тут ей помогли инстинкты. А может Диадема по-дружески нашептала, ментальными своими щупальцами найдя в черепе девицы Драмм бесформенное нечто, заменяющее той мозг.
- По прямому моему назначению, говорите? - продолжила она свою речь, презрительно подтянув к себе Жутягу за шейный платок.
Штосс был ошарашен произошедшим, и о сопротивлении не помышлял. Словить прилюдно пулю или там перо - дело, конечно, малоприятное. Но в нём всё-таки есть некий героизм. Да и для воровской чести не ущербно. Но вот так, в толпе соратников, да - в штаны!.. Не-ет, лучше послушать эту кулёму. А счётец за покушение на самолюбие он ей позже предъявит.
- По прямому не выйдет... Хотя я бы с тобой и не против. Но, вот же зараза,  красные дни подкатили.
Узнав столь интимную подробность, мистер Джидидайя Штосс несколько нервно сглотнул.
- Да и ванну я не принимала, считай полмесяца. Или ты у нас по этой части экстримал? - Девица продолжала нагло давить.
- Э-э-э... давай лучше о деле. - Жутяга всё-таки надумал сменить тему.
- О деле так, о деле. - Мисс Драмм вдруг стала сама сговорчивость. - Только пусть твои орлы подальше отойдут.
- А... да... п-шли вон. Тут базар не для чужих ушей.
- Правильно... наверное, - деваха в глубоком раздумии рискнула наморщить лобик.  - Только я немного другое имела в виду... Несёт от них, аж слезу вышибает. Ну, так слушай сюда, крутой парень.  Есть у меня одна выгодная для нас с тобой идея...
В далёком далеке один ланграндкий бродяга со злостью волок, свалившийся ему на плечи куль неприятностей. Остро Харон переживал беду с холмарём и окончательную утрату своей фасонистой кепки.
- И вот же ж, твою же ж, сюда же до кучи, - плевался он кипятком во все стороны. - Просадили-таки чёртову бабу!!

Глава 21.

Бесова рокада.

Что такое эта самая рокада, колченогий рогатый плут узнал как-то по случаю. Помнится, война была. Кто с кем и в каких  краях за чужие интересы друг дружке морды плющил Пух-хест, вот так, с наскока, уже припомнить не мог. То же была охота табакеров неповоротливый ум трудить. Правда, цвета мундиров одной из сторон бесу отменно, на века, запомнились. Потому как он по своей всегдашней безалаберности угодил в самый центр сражения. Спрашивается: чего там делать уважающему себя нечестивцу? Этот вопрос Пух-хест не уставал себе задавать ещё полсотни лет после тех событий. Сначала ядром чуть не поцелили. И непонятно с какой стороны оно вообще прилетело. Потом - бомбой, с хвостом чадящим едко, чуть не пришибли. Кавалеристы очумелые едва панцирниками не стоптали и палашами в лапшу чудом не распустили. Но истинные страсти претерпел несчастный хромец, когда пехотинцам надоело в противника попусту палить, и учинилась рукопашная свалка. Тогда бес Пух-хест, опрометчиво заселившийся в тушку развращённого подпоручика, наловил столько гостинцев прикладом, тесаком и багинетом - и всё по местам зело чувствительным, - что ему, несчастному до сих пор страшные сны с перепою видятся. А после был плен... И он, что не удивительно, тоже приятных воспоминаний не вызывал.
Сейчас, по прошествии множества сумбурно прожитых годов, Пух-хест так и не мог объяснить самому себе на кой он впутался в дело с искушением полкового капеллана... Дядька оказался столь опытен во всяческих непотребствах, что бес самому себе показался едва ли не ангелом. С ним даже некий казус приключился; надумавши в следующий раз поменять изношенный "сюртук", он обнаружил, что на его искривлённых кожистых крыльях пробивается  - стыдно признаться - белый пушок. Как он его потом свечкой-то опаливал!?. Торопился, чтобы никому из своих в столь неприглядном виде на глаза не попасться. Н-да... положение. Но это, собственно, так - ностальгия по прожитым годам  и к делу не пришивается.
Из плена он бежал. Поступок, безусловно, героический, поскольку без драки не обошлось, и бес показал себя большим молодцом пиная часового, ухватившего его за мохнатую ногу, копытом по роже. Потом... Собственно потом и состоялось его близкое знакомство с рокадой.
Заподозрить мелкого неудачника Пух-хеста в наличии сильного интеллекта, мог только неисправимый оптимист. Рванув от охраны по болотистому кочкарнику, бес быстро притомился, оставляя на колючих кустах развесистые лохмы волосатой шкуры. Вдоволь наматерился, проклиная неизвестно чью причуду -  комаров, чьи полчища встретили его радостным нескончаемым гулом и, не вынеся не человеческих мук, выбрался на торную дорогу. Ф-ф-у-у... Только он успел облегчённо выдохнуть, как был тут же повязан военным патрулём.
В переполненной подозреваемыми в шпионаже кутузке, воюя с сокамерниками за каждый кусок заплесневелого хлеба, и отражая атаки безжалостных клопов, он и услышал это проклятущее слово - рокада.
- Какого лешего, ты на рокадной дороге делал, драный нечестивец? - надоедливо выспрашивал его священник от инквизиции, кастетом поправляя Пух-хесту измочаленный пятачок.
- Чего?.. - бес непонимающе выплюнул слово вместе с парой, оказавшихся лишними зубов.
Инквизитор был настолько добр, что соизволил провести небольшой ликбез. И тёмный, беспросветно не образованный бес узнал, что на языке военных рокада - это любая дорога в прифронтовой полосе, идущая аккурат вдоль линии фронта.
- Имеющая особое стратегическое и тактическое значение... - Увесистая плюха, как дополнительный стимул к пониманию... - и, стало быть, особо тщательно охраняемая.
Бежать из плена, чтобы потом переться по дороге буквально напичканной патрулями!.. Это кем надо было быть?.. Правильно - Пух-хестом. Вместо того, чтобы вприпрыжку мчаться отсюда подалее бестолковый бес нагло пёрся у всей армии на виду.
- Параллельно линии фронта? - в отчаянии округлил он жёлтые с мутью глазищи.
- Именно так, - кивнул добрейший инквизитор, - помешивая кочергою угли в печи, чтоб жарче пылали. А на углях тех лежали  различной, неприятной формы металлические поделки и так добела раскалённые. - Так я тебя в очередной раз вежливо спрашиваю: чего ты забыл на этой важнейшей для всей нашей армии транспортной артерии?
Пришлось на ходу сочинять правдоподобную историю о своём шпионаже. Пух-хест, вдохновлённый видом и запахом излишне разогретого металла, быстро и складно слепил горбатого про своё больное, полное лишений детство и о тайном умысле адской оппозиции супротив самого Князя. А для того окаянным оппозиционерам требуется раскачать лодку миропорядка. Никак не меньше. Приплести САМОГО КНЯЗЯ ТИШИНЫ!? Тогда это показалось хорошей идеей. Но с истории этой, под страхом пытки из беса вынутой, и начались его многовековые злоключения. Большой босс не простил мелкому трусливому обормоту поминания имени своего всуе.
Пыток огнём Пух-хест тогда избежал; инквизитор упарился чернилами бумажные свитки марать его складным враньём, и надумал перенести продолжение развлечения на день завтрашний. А ночью брехливый бес был извлечён из узилища волей патрона своего для сердечного разговора с глазу на глаз и для получения строгого выговора с занесением в грудную клетку.
- Охо-хо, - горько вздыхал Прип Табакер, вынужденно разделяя бесовы моральные страдания. Всё у меня вот так - рокадой и проходит. Как какая внезапная княжья милость - так параллельно моему курсу. И никак я с нею пересечься не могу. А как патруль на пути - так, зараза, обязательно, ему на глаза попадусь. И опять выплывет, что я рокадой двигаюсь и чего-то снова нарушил. Даже личные счёты с Хароном и то свести не удалось.  А так всё хорошо продвигалось до последнего момента. И на кой хромой бес, Исфермелю потребны стали дневники и научные записи опочившего Архонта? Да столь срочно, что он операцию по ликвидации занозистого элемента грубо прервал, не посчитав её сколь-нибудь важной.
Бес Пух-хест, кое-как найдя общий язык со своим строптивым "пиджаком", кособоко трясся в седле, направляясь на курорт. Ему бы радоваться, в  кои-то веки начальство волей своей отправило его, всего такого заслуженного, подышать морским воздухом, а он сомнениями терзается.
Радость и правда не была большой. Не сказать, чтобы хромец совсем был в не расчёсанных чувствах - всё-таки охота на Йена, точнее, исход её тревожила его своей непредсказуемостью, а тут такой шанс облаву отложить, - но что-то его упорно кололо, где-то в груди. Он даже со страхом начал подозревать наличие у себя беспокойной душ...
- Нет! - заорал он в неподдельном ужасе. Хорошо просёлок был пуст, а то приняли бы за буйно помешанного. - Нет-нет-нет... И ещё раз нет. Этому должно быть другое, рациональное объяснение, не идущее в разрез с моей бесовской натурой и со всеми мировыми религиозными представлениями купно. Я - бес и моя рокада с путями всяких там неощипанных ангелов никак пересечься не способна. Ясно тебе!? - спросил он у панцирника за неимением другого собеседника.
Панцирник покладисто кивнул плоской хохлатой башкой. Лучше согласиться с этим придурковатым калекой, от которого противно несёт серой, чем вступать с ним в теологические препирательства. Панцирники вообще были мудры и осторожны, видимо по этой причине они никогда не принимали участия в диспутах сомнительной тематики. О религии там, или о политике, а ещё и об экономике - ни-ни, боже упаси. Поэтому, наверное, их стегали плетьми между ушей только за лень, а никак не за собственное мнение, не совпадающее с официальной точкой зрения. Вот, прямо, как сейчас... переполненный, до того, что из ушей плескалось, отходами жизнедеятельности бес, выместил распиравшее табакерову тушку раздражение на равнодушной к его тяготам скотине, и продолжил дедуктировать.
Да, ему в очередной раз  не повезло и вместо того, чтобы, приписать себе пару выигрышных очков приходиться бросать всё начатое и мчаться, куда глаза глядят по воле окаянного во всех смыслах начальства. Но с другой стороны... Тут бес даже хмыкнул осторожно. Ехать-то ему нужно не абы в какие заснеженные дали, а прямиком в славный курортный городишко, населённый людьми респектабельными: политиками, отошедшими от дел по причине набитых до отвращения карманов и возрастного слабоумия, поизношенных светских львиц с фальшивыми улыбками, зубами и волосами, но, чёрт возьми, с настоящими бриллиантовыми колье на морщинистых шеях. Кто там ещё может подвернуться? Отставные полицейские чиновники. М-да, всё удовольствие самому себе изгадил. Чтоб их этих фараонов, пусть даже и бывших!
Хотя, они не могут стать для него какой-то непреодолимой преградой. Задание, полученное от Исфермеля, в этот раз удивило Пух-хеста своей простотой. Делов-то, найти дневниковые записи почившего умника! А буде таковые не отыщутся, тоже ни малейшей беды. Демон ясно дал понять, что особой уверенности в успехе он не испытывает.
- Он всегда работал халтурно, - пользуясь своим весьма удалённым местоположением Пух-хест насмелился покритиковать начальство шёпотом. - Конечно, у него прислужников довольно и сейчас они весь Лангранд кверху дном переворачивают. Ему же, Пух-хесту, несчастному ветерану и инвалиду адского труда, опять достался вариант из разряда "надо проверить, чтоб босс не журил". - А и проверю, - тут физиономия Припа расплылась в широченной и самодовольной улыбке.
В этот раз Пух-хесту может и повезти. Если не знать некоторых деталей, то радость беса была необъяснимой. Неужели чины полицейские столь глупы, что после смерти Архонта они не прочесали весь его коттедж под мелкую гребёнку и не изъяли всё, вплоть до исчирканных клочков туалетной бумаги, ежели таковые обнаружатся? Вовсе нет. Хромец надеялся на другое. Когда-то довелось ему копаться в грешках одного молодого повесы. Вынюхал он тогда, если руку на сердце положить, не много. Но кое-что всё-таки было. Одна причуда имелась у подающего надежды магического исследователя. Исследователь с годами надежды оправдал. С грехами молодости покончил... До самого момента своей отставки...
- Чем, чёрт не шутит, пока бог спит, - наглаживал себя по макушке, расцветший, как майская роза Пух-хест. А вдруг с грешками вернулась к нему и старая привычка. Мне только это и нужно выяснить. Потом... Потом - на пляж. Гадский Исфермель подождёт. А я заслужил пару дней блаженного ничегонеделанья на великолепном пляже белого песка. К чёрту Харона. Потом его прибью. А сейчас у меня отпуск. Ну почти...
Всего через пару дней бес Пух-хест прибыл в чистейший городок Сильвервилидж. Когда-то на этом месте кособочились убогие рыбацкие домишки. Деревенька была не из богатых. Промышляли местные жители в основном ловом рыбы серебрянки. Отсюда название и пошло. Рыба водилась в этих водах в изобилии. Существом она была красоты дивной, но мало на что пригодной из-за ужасающего запаха. Использовали её единственно для варения клея. Мануфактура, по причине адского зловония, от неё исходящего, находилась в тридцати милях от этих мест. Так продолжалось лет двести. Потом рыба как-то неожиданно перевелась. Народишко погоревал, потом собрал нищенские пожитки и двинулся в большие города на заработки. И Сильвервиллидж почти умерла. Но только почти. Пронырливые, ушлые горожане, прослышав об этом местечке от тугодумных бывших его обитателей, быстро смекнули, что к чему. И в скором времени здесь вырос просто кукольный в своей идеальности городок. И жизнь в нём была уже совершенно иной. А название так и осталось прежним.
Соваться в Сильвервиллидж в теле ланграндского безобразника, облачённого с шиком бедных кварталов - идея не из самых разумных. Нужно было бесу потратиться на покупку одежды. Всегда и везде нового человека встречают по пышности его тряпичных перьев. Припу это пришлось по душе. А вот кража служебного удостоверения у одного командированного полисмена, встреченного ими по дороге в таверне для мучимых жаждой путешественников, восторга у мелкого жулика не вызвала. Но он был трезв и бес его пересилил. Теперь Табакер в сильном смущении разглядывал официальную корочку, в которой значилось, что она удостоверяет личность некоего Офраима Брезза, детектива... О, господи!.. старшего детектива королевской криминальной полиции.
"Ты теперь большой чин, - шепнул Пух-хест Припу. - Не вздумай мне заикаться, когда будешь представляться всяким там леди и джентльменам. Особенно джентльменам из местной охраны". - "Ага, - ворчал в ответ невольный носитель нечисти, и чего я скажу этим самым ушлым и въедливым джентльменам?" - "Как, что!? - Гениального Пух-хеста возмутила такая непроходимая тупость. - Что ты есть детектив... А, да... старший детектив Офраим Брезз. Чего тут непонятного?"
- Непонятно то, по каким таким надобностям прибыл в Сильвервиллидж этот самый Офраим? - Прип сделал очередную попытку освободиться и  ослабил контроль беса до того, что смог самостоятельно говорить вслух.
- По служебным, - стал внушать полудурку раздосадованный бес. - По каким же ещё? Нам ведь кое-какой опрос населения предстоит.
- Сам ты... - геройски возвестил Табакер. - Но не полудурок, а круглый дурак.
Это уже был неприкрытый бунт так и не смирившейся с потерей внутренней свободы грешной приповой индивидуальности. И бесу пришлось изрядно попотеть, чтобы не выпустить узду. Правда, в ходе подавления волнений Пух-хест выяснил, что таки да он несколько не того. Несколько... э-э-э... не умён оказался. Командировочное предписание он по не знанию тонкостей полицейской бюрократии оставил в кармане обворованного детектива.
- Эть... как неловко получилось.
Пух-хест раздосадовано сплюнул. Плевок послушался нашёптываний встречного проказника-ветра и тут же повис на лацкане серого в чёрную полоску костюма. Бес погрозил кулаком расшалившимся небесам - вот я ужо до вас доберусь - и принялся составлять новый гениальный план. Собственно, трудиться много и не пришлось. План в общих чертах остался неизменным. Но от прогревания своего пуза на пляже Пух-хесту пришлось отказаться.
- Справимся и так, - вынужденно подвёл он черту. - И будем слёзно просить Князя Тишины, чтобы обокраденный нами старший детектив не успел добраться до телеграфа, ну хотя бы до сегодняшней ночи.
Место проживания опочившего учёного мужа бесу на ухо нашептал, присланный Исфермелем посланник. Поиски коттеджа были не долги. Но, что он рассчитывал там отыскать? Признаться Припу самому стало любопытно. Скрытный Пух-хест его в свои мысли не допускал. "Ничего мы там не отыщем!" - категорически заявил он рогатому паразиту. Бес только рожу скривил. Он и сам всё прекрасно понимал - здесь обыскано всё. И все допрошены, самым дотошным образом. И всё-таки его надежда почему-то только крепла.
Украденное удостоверение открыло перед пройдохой двери пока ещё пустовавшего жилья. Новые постояльцы не спешили заселиться в дом, где скончался великий   муж. За коттеджем наблюдал старенький смотритель, получавший небольшое жалованье от владельца и, очевидно, скучавший по живому общению. Щедрая мзда золотой монетой, при виде которой у дедка округлились глаза, развязала не особо прочный узел его языка.
- А, что диду, - доверительно приобняв старика за плечи лил словесный елей хромец, когда проведал, что тот же старикан состоял слугой при Архонте, - поди, не всё ты рассказал моим коллегам про житие этого великого человека?
- А чего я им соловьём-то петь стану, сквалыгам. Даже медью карман не отяжелили. А уж пытали всяческими вопросами весь день, даже и без обеда, будто я убивец какой.
- Ну, старче, - успокоил разошедшегося в обидах трухлявого мухомора Пух-хест, - скаредность, она, конечно, грех. Но за излишнюю подозрительность ты всё-таки моих коллег душевно  прости. На вот тебе ещё кругляшок. Это уже не от меня лично. Считай, от самого главы нашего департамента. Так, чего ты утаил-то, старинушка?
Дед зашевелил дряблыми губами, не особо представляя с чего бы начать.
Пух-хест эту его пантомиму расшифровал правильно:
- А начни-ка ты, пожалуй, вот  с чего, - пришёл он к нему на помощь. - Не было ли у Архонта такой причуды, как черкать карандашом или там способом магическим у себя на манжетах?
Тут дед столь энергично закивал блестящим шаром своей лысой головы, что Пух-хест всерьёз встревожился, не переломится ли тонкая старческая шеёнка. В такой момент это было бы крайне не желательно - знания беса, кажется, начали плодоносить.
- Тише-тише...  понял, что - да. Далее двигаться готов? Значит, вопрос следующий: а была ли у него женщина... Не пищи, сам знаю, что таковых - легион без дюжины! Я не про всех. Я про одну, ото всех отличную. А? Была таковская?.. Ты ведь моим коллегам про неё ни-ни? Хорошо. Знаешь ведь - не здоровая конкуренция, карьеризм, то сё... У нас в департаменте, можно сказать, все друг дружку поедом жрут. А где  она проживает?
- Ничего не понимаю, - нудел сбитый с толку Табакер. - Бабы какие-то... Манжеты грязные. Ты, бес, сам одной ногой в бедламе и меня туда тащишь.
- Заткнись, - беззлобно посоветовал Пух-хест Табакеру. - Если я прав в своих предположениях, то очень скоро Исфермелю придётся начать считаться с моим мнением. И порукой тому будет слово самого Князя Тьмы.
Тушка ланграндского жулика бодро вышагивала по мощёным улицам Сильвервиллидж.
- Здравствуйте, - сняв котелок, приветствовал он видную даму более чем средних лет, когда она сама открыла дверь маленького подобия романтического замка. - Вы, мисс Арни Вайс? Я старший детектив Офраим Брезз. - Он даже не дал ей ответить, стараясь задавить лавиной слов и не позволить собраться. - Мисс мне стало известно... Точнее департаменту полиции Лангранда стало известно, что вы утаили от властей несколько значимых для обороны королевства вещей, начиная с мужской сорочки с исписанными манжетами... Или их было несколько? - Бес хитро и  с толикой угрозы прищурился.
Женщина была сражена наповал. Если уж полицейские ищейки пронюхали про столь интимные подробности, то запираться смысла уже не было.
- Входите, - сказала она ледяным тоном. - Столько лет прошло. Неужели вы конфискуете всё, что связано с его именем.
- Всё будет зависеть от значимости сокрытого, - сухо отговорился фальшивый детектив.
Но подобная сухость далась бесу с большим трудом. Он ликовал.  И как же тяжко было скрыть, не выпустить наружу это самое ликование. Ему удалось главное. Сейчас, вот именно в эту секунду он сворачивает в сторону со своей проклятущей рокады.

Глава 22.
Харон требует ответов,
или
Чёртов крепостник.

Три дня спустя колымага холмаря без всякой лихости подкатила к воротам малоприметной виллы с королевским гербом на воротах. Из неё на твёрдую землю ступили двое, раздражённо-решительный Йен Харбит и молокосос из древнего рода лучших в мире лучников. Рядышком, в ожидании когда их впустят, переминался с ноги на ногу пеший двужильный монах и гладил морду ездового монстра, мрачный, как душа чернокнижника, альв. Сказать по чести, всему личному составу неофициальных сил специальных операций тут делать было нечего. Исходя из грамотной оценки завершения операции, никто из них на премиальные рассчитывать не мог. Впрочем, наивных простачков, желающих выторговать себе лишний золотой среди них не было. Монах остался добровольно, поскольку не посчитал для себя возможным оставить нанимателя в непростой ситуации. Холмарь заявил, что не простит себе упущенной возможности поглазеть на персоналии сильных мира сего вот так вот - в живую. А альвам всё равно нужно было на виллу, поскольку именно здесь возвращения своего блудного сына дожидался лорд-посланник Жарх Несгибаемый.
- Зря вы со мной увязались, - последний раз упредил друзей Йен Харбит. - Ой, зря.
- Да, ладно, тебе, - усмехнулся брат Железяка. - Толпою-то оно веселее по башке получать. К тому же поздно уже - ворота открываются.
...Дни предыдущие мистер Кол Лейбер провёл не выходя из дома. Точнее, почти не покидая маленького садика во внутреннем дворе. Компанию ему составляли цветы, кустарники, звуки музыки - на этот раз он предпочёл виолончельный концерт, записанный на граммофонной пластинке - и постоянно пополняемый лакеем графин бренди. Мистер Кол Лейбер почти ничего не ел. Он осунулся. Кожа его приобрела нездоровый сероватый оттенок, казавшийся ещё темнее из-за небритой щетины. Антиквар осознал, что оказался втянутым в чужую игру, которую до последнего момента считал собственной блестяще задуманной интригой. Его переиграли король и его Серый кабинет. А он-то в гордыне своей думал, что сам всех дёргает за ниточки. Врачующие душу звуки виолончели смолкли. Закончилась пластинка. Пухлая рука снова потянулась к графину. Антиквар всё ещё был не достаточно пьян. Пожалуй, раз уж бренди отступил перед неуёмной мыслью, пришло время самому браться за виолину. Рано господа из Серого кабинета начали оттирать его своими неподатливыми, каучуковыми плечами с колючими золотыми эполетами. У мистера Лейбера имеются обоснованные подозрения, что эти почти всемогущие господа несколько увлеклись. Порукой тому были новые сведения, которыми предусмотрительный Троммель не переставал снабжать антиквара. Полицейский инспектор не доверял никому ни круглому, как мяч катающемуся Колу Лейберу, ни расплывчатым, но от того не менее опасным господам секретной королевской службы. Но антиквару он не доверял меньше. К тому же его он всё-таки знал довольно давно и кое-чем был ему обязан. Опять же, никто не снимал с повестки его дня явно обозначившиеся карьерные перспективы. А здесь уж точно без поддержки мистера Лейбера было не обойтись. Мысль, что его, простого служаку, обойдут на вороных, люди допущенные до ушей его величества, была настырной, неотвязчивой и отвратительно горчила.
Именно поэтому, как только инспектор прознал про странный случай со старшим детективом Бреззом, а после о некоем господине, выдававшим себя за рекомого полицейского в Сильвервиллидж, он предпринял все возможные шаги и употребил все средства к его задержанию. А ударив, к великому своему огорчению, по хвостам, незамедлительно дал знать обо всём антиквару. Тому не потребовалось много времени, чтобы понять - Серый кабинет сработал небрежно.
Что же не изъяли во время оно, доверенные лица его величества? Оказалось - манжеты с каракулями Великого Архонта, а так же - копии записей магических изысканий. С копиями всё было ясно. Ужасающий прокол секретной службы. Но манжеты поставили мистера Лейбера в тупик. Что за бред?
По описаниям, полученным от полиции Сильвервиллидж, фальшивый детектив подозрительно сильно смахивал на уже знакомого беса в обличии Припа Табакера. Незадолго до всей этой неразберихи наружка, выставленная возле обиталища развратного семейства, отметила, что демон разгуливающий там в собственном обличии (совсем обнаглел!), отправил куда-то посланца. Констебль Холлтауна сообщал, что проклятущий Табакер отделился от шайки Джидидайи Штосса после  встречи с подобным же посланцем. Отделился... А куда направился?.. Вполне допустимо предположить - в Сильвервиллидж. Для чего? Вероятно, для обнаружения и захвата каких-то документов. Но каких!? Что такое могло быть в дневнике и - на дьявол их дери! - манжетах, что так срочно занадобилось демону?
Вопросы. Вопросы. Вопросы.
И ни единого ответа.
Мистер Кол Лейбер в великом душевном волнении разорвал струну на бесценной виолине. Он чувствовал собственное бессилие. А ведь ему ещё предстояла встреча с Йеном Харбитом. И что он должен был сказать этому бродяге, который на удивление хорошо справился со свалившейся ему на плечи ношей? Ах, да... по сообщению всё того же констебля - всё-таки придётся похлопотать о присвоении ему звания - в кавалькаде сорвиголов он не заметил дамы. А её-то, куда черти уволокли? Нет, довольно себя терзать. Без получения дополнительных сведений ответов не нащупать. Зато есть реальная возможность свихнуться.
- Завтра встречусь с Хароном, и может быть, что-то прояснится.
Так постановил для себя мудрый антиквар, и, собрав остатки мужества, отправился спать.
...Встреча оказалась менее холодной, чем она мерещилась опростоволосившимся авантюристам. Нет, конечно пропажа изворотливой бестии, порченной дочки лорда-канцлера, никого из влиятельных господ не порадовала. Мистер Лейбер, выглядевший далеко не так румяно, как в последнюю их встречу, довольно долго шмыгал носиком и нервно постукивал в пол тростью. Охрана лорда-поланника, памятуя о её чрезвычайной крепости сделала попытку отступить от непредсказуемого колобка, и, по тесноте помещения, вжалась в стену. Альвийский амбассадор, трости не испужался, не таков гусь, но на бесконечно долгую минуту заледенел бледной статуей, предвидя бо-ольшие дипломатические осложнения. Папаша-канцлер обязательно спустит на папашу-посла всех собак. А как не спустить, коли альвийское дитятко непутёвое до хаты доставлено, а его дочура - драгоценный ячмень на глазу и чирей на... где-то до сих пор шляется. И кого в сём горе винить? Не себя же, право слово!
- Как ускользнула? - спросил альв голосом, готовым вот-вот рассыпаться колкими льдинками.
Вперёд выступил Агжар, высокой, но не особо массивной своей фигурой, исхитрившись прикрыть весь смущённый отряд, даже и холмарь за его спиной, как-то поместился. У невпечатлительного Жарха от подобного сверхъестественного съёживания бровь совершила попытку к покорению макушки.
- В перестрелке за Диадемой кинулась.
- Перехватить пробовали?
Агжар больно наступил на ногу, вздумавшему высунуться поперёд батьки, Прожеро.
- В той суматохе сразу не углядели. А после было уже проблематично. Да и естественность... Она же, мисс Драмм, венец уже сцапала. Отбирать, а потом снова на дорогу её швырять,  что ли у неприятеля на виду?
Лорд-посланник всем своим видом показал, что неудовлетворён подобным чахленьким оправданием. Но возражения при себе удержал. Тут большие игры короля сопредельной державы, до которых он прямого касательства не имеет. Нужно ли соваться?
Раздался громкий стук - это мистер Лейбер тростью своей прервал пустой разговор.
- Мне понятно ваше состояние, лорд, - сухо произнёс антиквар. - Верьте мне. Однако, в сложившихся обстоятельствах, команда Харона сыграла свою партию почти без фальши. Ваш сын и наследник доставлен к вам в добром здравии. Что, как я понимаю, не может вас не радовать. Не так ли? Вот и славно... А теперь -  к делу... Да-да, господа, история ещё не завершена. И я искренно надеюсь на продолжение вашего в ней участия.
Вот это поворот!
Не готовым к подобному ледяному душу авантюристам захотелось испариться отсюда и немедленно. Поговаривают, что магессы из дальних приполярных скитов на подобные штуки горазды. Вот к ним и нужно кидаться с просьбой о принятии в аколиты.
- Грубби и брат Железяка, - монотонно гудел мистер Лейбер, - как вольнонаёмные могут быть свободны, после подписания документа о неразглашении.
Холмарь тут же вырос из-за спины альва.
- Не, не пойду. Хотя и хочется. Но это как-то неправильно будет.
- И я не пойду. - Голос воинствующего брата напоминал скрежет проржавленного железа. - Раз ничего ещё не кончилось, значит, Харону поддержка кровь из носу будет нужна. Хотя - да, Грубби прав, сделать отсюда ноги ох, как желается.
Альв Агжар ожидаемо промолчал, исхитрившись на своем неподвижном лице изобразить всё то, о чём пропели два его излишне болтливых товарища.
В комнате на краткое время повисла почти осязаемая, упругая тишина; мистер Лейбер собирался с мыслями. И тут вперёд шагнул Йен Харбит.
- Господа! - И тон, которым он произнёс это слово, заставил насторожиться всех присутствующих. - А я вовсе не собираюсь дальше тянуть эту лямку. Контракт исполнен. Более или менее... И его продление не входит в мои жизненные планы.
Трость, обретя собственное сознание, вырвалась из сильных пальцев антиквара, и, с громким стуком упала на пол. Подобного оборота событий достойный эсквайр мог ожидать в самую последнюю очередь. Взбрыкнувший Харон, может и не какое-то особенное диво, но...
- Но не сейчас же, - выдавил из себя кругляш. - Мистер Йен... Ах, да, я помню, без мистера. Не сейчас, Йен. Ты... Ты просто не понимаешь...
- Чего я не понимаю? - Глаза бродяги подозрительно сузились. - Чего?.. Сделайте милость, объясните, хотя бы раз без утайки.
Антиквар издал несколько булькающих звуков. Было видно, как  в нём борются желание рассказать правду и въевшаяся под кожу страсть к конспирации.
- Дело в великосветской девице? Но нашей вины в её вторичной пропаже нет. Да она и не исчезла бы, не веди все вы, благородные джентльмены, своих подковёрных игр. Скажете, что я не прав? Так что - нет. Она здесь ни при чём. Или почти ни при чём.
Лорд-посланник и мистер Лейбер потупились. Странное это было зрелище. Ведь никак нельзя было заподозрить наличие у двух этих пройдох простой человеческой совести.
Альв, так тот и вообще все границы, себе в детстве начерченные, переступил и начал розоветь, высеченным из айсберга ликом.
- Ну... кхе-кхе... признаемся или как? - Жарх Несгибаемый, похоже, был склонен углубить сотрудничество с "полевыми игроками".
Антиквар сморщился. И в этот раз ему это удалось. Признаваться?.. Одриин!! Как же он этого не любил! Но спорить с бродягой, у которого сейчас полны рукава козырей, и который, вообще может бросить карты на стол и выйти из игры, не просто бессмысленно, а контрпродуктивно. Мистер Лейбер поднял с пола верную трость.  Мистер Лейбер выругался довольно грязно, ощутив укол боли в ноге. Мистер Лейбер, собравши волю в кулак, нанёс страшный удар молотом тяжкой необходимости по калёному острию собственной гордости. Гордость возмущённо зазвенела и нехотя убралась в ножны.
- С самого начала, - начал вещать кругляш, - первую скрипку в этом деле играл Серый кабинет и... САМ.
Лорд-посланник прожёг компаньона по мышиной возне убийственным взглядом.
- Ты об этом знал... Знал и ничего мне не сказал!? Не сказал про Серый кабинет!?
- Да, знал. - Антиквар вовсе не собирался признаваться всем и каждому, что его и самого обвели вокруг пальца, как глупого котёнка. - И не сказал, прекрасно осознавая долго перед своим государем.
Ну, правильно. В такой ситуации лучше сразу спрятаться за патриотическим занавесом и непререкаемым именем его величества.
Альв эту ура-патриатическую кашу проглотить и не подумал. Ага, нашли простачка. Взгляд его стал ещё выразительней, обещая круглому приятелю все муки земные. Но после... после... При посторонних, да ещё из сословий нижайших, гордый лорд никогда не опустится до мелкой мести во славу своей оскорблённой гордости. Месть должна быть большой и колючей. Но подобные вещи требуют холодного разума. Так что, пока, стоит благоразумно взять паузу.
- Так вот... м-да... Серый кабинет. Естественно, этих господ судьба дочери лорда-канцлера интересовала... - Ну, если уж врать, то с размахом. - Да, интересовала... Но, не в первую голову. Возникла угроза всему королевству. Не побоюсь этого слова. И даже скажу больше... - кажется, хромоногому интригану удалось взобраться на спину пегаса, курирующего такую специфическую сторону творчества, как бытовое враньё. - Больше скажу. Возникла угроза и землям сопредельным. - Плохо прикрытая попытка подластиться к послу земель как раз сопредельных.
- Про диадему мы слышали, - вступил баритон наглого Харона. - Кое о чём и сами догадались. Хотя, по чести, могли бы и заранее предупредить, что эта железяка вполне себе живая.
Ещё один много говорящий взгляд альва. Кажется, у заигравшегося в страшные тайны мистера Лейбера к концу разговора вся шкура окажется в мелкую дырочку.
- Догадались? - До этого  в голосе мистера Кола робости не было. А тут, гляди ты, и она появилась. - Ну да, живая она, с-с-сволочь. И тем ещё более опасна, поскольку имеет свой собственный характер и цели. Цели же эти темны и  неочевидны. Прибавьте к этому то обстоятельство, что ею интересуются иностранные шпионы, наши не совсем чистые на руку подданные - весьма могущественные, нужно отметить поданные, - и... - тут он взял паузу. Дыхания ему действительно не хватило, без всякой актёрской игры. - И демоны.
Опа! Демоны, оказались сюрпризом для всех. И это сработало.
- Демоны? - недоверчиво переспросил Харон. - Точно демоны? Не бесы?..
- Будьте благонадёжны, юноша, - мистер Лейбер сумел овладеть собой и ситуацией, - именно - демоны. Надеюсь, теперь вам не нужно объяснять, насколько высоки были ставки в  этой игре? - Видя никуда не исчезнувшее с лиц собеседников недоверие, антиквар  нанёс решающий удар. - И эта игра ещё не окончена. Его величество, весь Лангранд и скромный я, надеемся на вашу отвагу и решительность. Вы нужны королю и самой церкви.
Пожалуй, с пафосом слегка переперчил.
- Вот они, всей толпой пусть собственную кучу и разгребают.
Подобный ответ стал для мистера Лейбера полнейшей неожиданностью.
- Что... простите?..
- По домам, парни! - Харон уже направлялся к двери. - Мистер Лейбер, не забудьте о моём гонораре. Пришлите мне чек и обещанную лицензию. Адрес вы, наверняка, знаете.
Лицензия! Ну конечно!.. Лицо антиквара озарилось лучиком надежды. Он пристукнул по полу тростью, привлекая внимание Йена.
- Мистер Харбит... - тон был сухим и до отвращения официальным. - Мистер Хрбит, сдаётся мне, что вам придётся остаться.
- С чего бы?.. - Йен приостановился. И это было ошибкой. Круглобокий клещ тут же впился в него мёртвой хваткой.
- Лицензия, мистер Харбит. Отныне вы имеете право осуществлять частную детективную и охранную деятельность в пределах державы арклодской.
- Замечательно. Теперь не останусь без куска хлеба.
- Если вы сейчас уйдёте, то на этот самый хлеб, возможно даже с маслом вам, конечно, хватит. Но, опасаюсь, ненадолго. Ровно до тех пор, пока вы не потратите всё до последнего медяка из своего, вполне заслуженного, вознаграждения.
Взгляд Йена Харбита стал неотличим от взгляда одного высокопоставленного альва. Харон ещё не понимал почему, но придушить антиквара ему уже хотелось. Очень хотелось.
- Собираетесь зажилить бумажку с печатями?
- Пфуй, какого низкого вы обо мне мнения. Нет, конечно. Она будет прислана на ваш адрес уже сегодня. Только... - Лукавый шар сделал вид, что глубоко задумался. - Меня начали безжалостно грызть сомнения, в том, что ваше предприятие ждёт финансовый успех.
- От чего так? - Вкрадчивость, тоже может звучать угрожающе.
- Ну... Поставьте себя на место потенциального клиента... И вот этот потенциальный клиент, попав в сложную жизненную ситуацию, начинает подыскивать, компетентного человека, способного решить его проблему. Что делает в таком случае любой правоверный ланграндец? Правильно - раскрывает утреннюю газету на страннице с объявлениями. Там довольно много сообщений о конторах подобных вашей, что сразу понижает  шансы некоего Харона, человека не с самой лучшей репутацией. О, прошу вас, не перебивайте меня.
Вообще-то Йен не собирался перебивать антиквара. Он хотел его убить. 
- А теперь напрягите своё воображение. Предположим... Только предположим, что пролистывая газетные страницы, мягкотелый обыватель натыкается на статью о... скажем так, не совсем удачной вашей экспедиции по спасению дочери самого лорда-канцлера. "О, - всплывает в его ленивом мозгу, - если этот парень не сумел, как следует потрудиться на самого канцлера, то стоит ли рассчитывать на его усердие... или компетентность мне - простому клерку, маклеру, торговцу, ремесленнику..."
- Вы этого не сделаете...
- Сделаю.
- Ну и подонок же вы, мистер Кол Лейбер.
- Насколько я помню, я никогда не утверждал обратного.
Харон отпустил дверную ручку и одним огромным шагом преодолел расстояние, отделявшее его от зловредного кругляша.
- Вы хотите мне, что-то сказать, частный детектив мистер Йен Харбит по прозвищу Харон? - Лейбер был воплощением самообладания. - Если да, то сейчас самое время.
Харон с шумом выпустил воздух, и, не спрашивая позволения, сел в кресло. С минуту он кусал губы и яростно сжимал кулаки.
Мистер Лейбер смотрел на его мучения со снисходительной усмешкой. Антиквар победил. Но, как деловой человек, он понимал, что ещё предстоит обговорить изменение условий. Торговля! Хм... ею всё начинается. Ею же всё и заканчивается. Меняются только торгующиеся стороны: Серый кабинет и облапошенный антиквар, тот же антиквар и городской бродяга. А в будущем - городской бродяга и хромой бес. Кол Лейбер усмехнулся - ещё один хромой бес.
- Что я должен сделать? - Харон обрёл способность говорить, а не рычать.
Антиквар позволил себе усесться рядом новоиспечённым частным детективом.
- Всего лишь повидаться с вашим старым знакомым хромцом.
- Одного я вижу прямо сейчас.
- О... Нет, я имел в виду известного вам беса.
- Одного я вижу прямо сейчас. - Упрямо повторил Йен. - Меня так и подмывает отправить вас в горячие объятия Чистейшего Светоча в подарочной упаковке, перевязанной яркой ленточкой и с запиской абсолютно конкретного содержания: "Спалить в печи, как можно скорее!"
Уязвлённый антиквар досадливо поджал губы. Нет, и этот туда же... гм... сравнивать свою персону с нечестивым обладателем рогов и копыт, мистер Лейбер считал исключительно личной прерогативой. И об этом он прямо заявил этому выскочке. Выскочка и не подумал усовеститься. Да, этот парень умел быстро восстанавливаться после пропущенного кросса.
- Кхм... - мистер Лейбер сделал усилие по восстановлению потрескавшейся штукатурке самообладания. - Кхм, кхм... Беса зовут Пух-хест. По заданию демона Исфермеля он, что-то нашёл и вывез из Сильвервиллидж. Чистейший Светоч... чтобы у вас больше не возникала неконструктивных идей - мой добрый знакомый, - сумел установить, куда он направился после своего вояжа на курорт.
- К работодателю, - предположил Харон, - как ответственный исполнитель.
- Да. Но не сразу...  Он отклонился от прямых путей.
- Заметал следы, - напомнил о себе и обо всей команде брат Железяка.
Антиквар посчитал нужным проявить своё недовольство, тем, что его грубо перебивают и добился только того, что увидел оловянные очи монаха, в коих нельзя было приметить и грана совести.
- Мы тоже так подумали... сначала. Однако след привёл магов-дознавателей к развалинам древнего капища.
- Он что-то там прятал. - Это Агжар блеснул остротой ума. - Х-ха, демон получил не всю посылку. Бес повёл свою игру. Надо же, какой бессовестный! Напоминает мне кое-кого из людей. Хромого такого, толстого...
Антиквару пришлось проглотить эту горькую пилюлю. Будь проклят, Харон! Он сумел внушить симпатию даже альву. Обозвать мистера Лейбера толстым!.. Вот ведь... Дальнейшие эпитеты мистер Кол озвучить поостерёгся.
- От меня требуется отыскать это... чем бы оно ни оказалось. Это я понял. - Йен поставил локти на колени и упёрся подбородком в сцепленные пальцы. - Что ещё? По опыту общения с вами, мистер Лейбер, я знаю, что простым поиском дело не ограничится.
- Ни в этот раз, Харон, - усмехнулся подлый крепостник, внутренне ликуя от одержанной победы. - В дальнейшем... может быть. Тут ничего обещать не могу. Ну, что займёмся оформлением вашего первого контракта на новой для вас стезе, мистер частный детектив?

Глава 23.

Божья скука - Харона докука.

Таки настал тот самый страшный день, когда Йену Харбиту пришлось купить билет на поезд.
Перед отправлением ему ещё предстояло выдержать пытку ожиданием, толкаясь на перроне и поминутно оглядываясь. Нет, преследования Харон не опасался; вероятность того, что его выследит, кто-то из недругов  в этот раз стремилась к нулю. Ну разве, что совершенно случайно. Однако кто из смертных от случайностей заговорён? Нет-нет, причина такого его душевного не спокойствия была свойства иного. И свойства для Йена довольно странного. Озирался он потому, что по необъяснимой причине был готов вот-вот увидеть одного знакомого гнома, имеющего причуду появляться незваным в самых неожиданных местах. Умом Харон понимал, что никаким образом Брулли не может появиться на центральном железнодорожном вокзале, но не мог себя заставить прекратить вертеть головой. Иной раз ему даже мерещилось, что он замечает его густую сиреневую бороду. Но нет - это был всего лишь обман зрения. Мимолётный мираж. Игра неукротимого в своём хулиганстве воображения. Ну... оно, может статься, и к лучшему. Охота за небритым миражом отвлекала, не позволяя кинуться в панику от вида чудовищного, злобно пыхтящего и извергающего дымы зверя-паровоза. О, жуть нагоняющая машина!
Дали третий звонок, и Йен Харбит, повинуясь направлению толпы, двинулся навстречу злодейке-судьбе, облачённой в форму кондуктора. Цветовая гамма облачения этого госслужащего тонов исключительно угольных с проблесками адского пламени на петличках, делало его похожим на...
- Одриин! - глухо и с хрипотцой вытолкнул из себя чуть бледный Йен Харбит. - Вот кто истинный Харон.
- Что, простите? - вежливо улыбаясь переспросил привратник адского механического чрева.
- Ничего-ничего...  - пролепетал совершенно подавленный герой, трясущейся десницей, протягивая мятый перемятый билет демону в человечьем обличии.
Потом, в прямом коридоре, он долго разыскивал своё купе - сказалось отсутствие опыта подобных поездок, - чувствуя себя предельно глупо, досадуя на собственную неуравновешенность и уже не находя нужных слов для выражения кипящих эмоций.
Но после долгих мытарств, с помощью всё того же кондуктора, когда не ведающее сострадания ко всяким там мужественным мужчинам из ланграндких подворотен, злобное паровозное чудище уже сердито свистело, готовясь рвануть в далёкие дали, Йен Харбит, частный детектив, занял своё в купе на двоих, судорожно сжимая в холодных, потных руках новенький саквояж.
Где-то очень далеко - хотя, кто его знает, где именно? - за пределами человеческого бытия, всеведающий Одриин, в паре со своим не особо путёвым сынулей, так и прилипли к линзе дальнего видения.
- Ишь ты, - восхитился биг босс, несказанной человеческой храбрости, он и паровоза не устрашился! Далеко пойдёт, если в пути с рельс не съедет.
Одриин был доволен; дела шли отменно. И воля Его, никому не ведомая, исполнялась, как по писанному. Пусть и с мелкими помарками. Но подобные заусенцы в любом предприятии вещь неизбывная.
- Не пойму, папа, чему вы так радуетесь.
Иуллорон, всё больше оскорблялся отцовским недоверием.
Одриин лукаво скосился на надувшегося недалёкого потомка:
- А ты ум-то напряги, чадо, глядишь, кусочки мозаики и сложатся. Нет? Не беда... Знать не время ещё.
Как же этот древний дед умел раздражать молодёжь. Если и был у Одриина какой завалящий талант, то именно этот.
- Ну, отправили этого горемыку на поиски, чего-то уворованного колченогим бесёнком. А как он нужное отыщет, ежели и понятия не имеет, что именно ему потребно?
Всемогущий, бородищу в кулак сграбастал, и поведал со значением:
- Отыщет. Обязательно отыщет. И поможет ему в этом угодном мне деле сам Пух-хест.
- Это как же?.. Пух-хест вона где. У Исфермеля на орехи получает за самодеятельность.
И снова ответом Иуллорону была хитрая улыбка папаши.
- В кои-то веки бес, позабыв про своё раздолбайство, отнёсся к делу со всей ответственностью, чем и навредит всей нечестивой рати несказанно. Да-да, сынок, иногда и добросовестность может сыграть с тобой злую шутку. Хотя... - он, как-то странно глянул на дующего пиво сынка, - как раз с тобой такого не случится. Ума не приложу, как же ты у меня издался таким... ответственным.
Иуллорон, от кружки отлипнув, каким-то, видимо, божественным наитием, понял, что его сейчас не хвалят, но, как ни напрягал свой мускулистый ум, так и не понял причину тайного неудовольствия родителя.
- Ты вот интересовался первопричиной всего мною затеянного... - Одриин перескочил с темы на тему, заботливо не позволяя отпрыску излишне утруждать заколодивший разум. - Предположим... Только предположим, что я заскучал...
Бог справедливого воздаяния задумался и... не поверил. Однако виду не подал. Во всяком случае, героически попытался не подать. Сомневаться в словах папаши в их семье было не принято. Уважение и всё такое.
Одриин попытку сына не выдать своих истинных чувств оценил, но врать не перестал и попытался подвести под своё утверждение мало-мальски годное основание.
- Вот ты сколь годов существуешь? Напомни, а то я чего-то запамятовал.
- Шесть тыс, - недовольно буркнул Иуллорон, - с малозначащим хвостиком. Стыдно всё-таки, тато, о возрасте дитяти своего не помнить. Поди, и день моих именин не помнишь?..
- Чего стыдного!? - возмутился бог. - Вон вас у меня сколько! На многие миллиарды счёт пошёл. Ты у меня даже не первенец. Не дуйся... Подрастёшь - отправлю тебя в иную вселенную собственный мир творить, тогда проникнешься моими страданиями. Так вот... Чегой-то мне заскучалось и надумал я пристальнее глянуть на самых не послушных моих детей - людей. И до того мне стало занимательно... Ты не представляешь. Глянь хоть на этого... Как его там? Харон, кажется, он прозванием. На глазах растёт. В государственных вопросах самое активное участие принимает, езду в поезде осваивает. Не побоялся колом на мягкий диван сесть, пусть и на самый краешек. Чисто королевский гвардеец за обеденным столом его величества. Того и гляди станет полезным членом общества. Кхм... пусть и не совсем своей волей. А я ведь на него таких планов и не строил. Думал, подключу временно к деяниям своим во имя... - Тут он резко осёкся, прервав поток божественной болтовни.
Но было поздно, сынок смекнул, что папаня едва не проболтался. Ага, скука, значит, тебя одолела. Грусть-тоска зеленью унылой объяла. Знаем мы, как ты скучаешь. Континенты прошлый раз кто местами поменял, ногтем на глобусе срамную картинку выцарапывая? А потопом регулярно, кто балуется? И сейчас, наверняка, что-то подобное затеял, только в... А уж не надумал ли Одриин сдвинуть тектонические пласты в социуме? А Харон это первый камешек, после которого...
- Ты меня вообще слушаешь? - Папа, заметив мечтательность Иуллорона, изволил явить неудовольствие. - Так о чём я трындел... э-э... то есть вещал и вообще глаголил? А, да... О Хароне. Этот мелкий винтик, оказался прелюбопытнейшим типом. И сдаётся мне, что рискну-таки я, вселенской мудрости самим собой сподобленный, увеличить ставку на эту мелкую крыску, бестолково бегающую в лабиринте моих великих замыслов.
Такой вот хорал во имя себя, наискромнейшего. Хотя, вроде, говорили о деле.
...А ведь Йен Харбит задремал на мягком диване, в двухместном купе, купленном на одного,  под мерный перестук железных колёс. Чего так ритмично громыхают? Квадратные, что ли?.. И даже сон увидел, полный благости и чего-то пушисто-светлого. Но ощущение счастья было только вначале. Потом в его розово-паточные грёзы нагло вторглась мисс Драмм, в том наряде, в котором он её видел в последний раз, и бесцеремонно порушила зыбкие замки парадиза. Наглая дамочка впёрлась не постучавшись, заслонив всё своей фонтанирующей эротичностью. Когда дело дошло до расшнурованного лифа, в сон Харона ворвался звон колокольчика и чей-то нудный голос выдернул его из этого потного болота.
- Что!?. А?.. - встрепенулся он.
Оказалось, что поезд подходил к какому-то городу, где Харбиту, предстояло сойти и далее уже мерить землю своими ногами. Так быстро, подивился Йен. Нет, положительно в поездах всё-таки что-то было. Но они по-прежнему не завоевали его сердце. Ещё эта Изабелла прицепилась. Да до того реально, даже неловко. Хорошо, что он путешествует в одиночку. Харон утёр вязкую слюну с подбородка - чёрт, до чего довела проклятущая бабёнка! - и решительно двинул к выходу.
- Вы куда, мистер? - остановил рассеянного пассажира кондуктор, для разнообразия примерив крыла ангела-хрранителя. - Ваш билет де следующей станции.
- Что?.. А?..  - Харон тупо уставился на предупредительного служащего.
- Зачем я вас обеспокоил? Работа такая - предупреждать пассажиров за четверть часа до прибытия, чтобы они сумели собраться без спешки. Вы, мистер, городской вокзал проезжаете, а до цели вашего путешествия, остаётся минут десять. У нас поезда ходят точно по расписанию, - не без гордости уведомил он Йена.
Господи, вот заспал-то, даже пункт прибытия перепутал! А кондуктор молодец, спас от позора. За Йеном благодарность не заржавела, обретя вполне себе материальную форму в виде хрусткого банковского билета. И всё-таки хорошо, что в этой ситуации его не увидел никто из злоязыких знакомцев.
В эту свою экспедицию Йен Харбит решил двинуть в героическом одиночестве. Получив, как всегда размытые инструкции от круглобокого нанимателя, Харон пришёл к выводу, что ничья помощь ему не понадобится. Обнадёжив расстроенного холмаря и поджавшего губы монаха, что он с ними обязательно свяжется после своего прибытия в Лангранд, и крепко пожав руку альву, Харон отправился на поиски, того, что заныкал в развалинах хромоногий бес. Что это было такое, мистер Кол Лейбер и сам имел представление до нельзя смутное. Может, какой артефакт... Хотя, вряд ли. Скорее всего, дневниковые записи. Именно их удалось раздобыть Пух-хесту.
- Ты развалины исследуй со всей тщательностью, - внушал антиквар Харону. - Благо они невелики. Отыщи и доставь. А уж я, верь слову моему, о клиентуре для тебя позабочусь. О богатой клиентуре, заметь.
Посулам хитрющего интригана, Йен особо не поверил, но дело представлялось ему простеньким. Деньги за него заплатили приличные. И газетной, компрометирующей статьи, в случае его успеха, уж точно не будет. Уже хорошо. Правда, оставались ещё вопросы по проклятущей мадемуазели, но это было не к спеху. К тому же троица лихих парней обещалась помочь при какой недоброй оказии.
И снова усыпляющее покачивание вагона. Йен решил для себя, что если вдруг когда-нибудь он будет мучиться бессонницей, то обязательно найдёт в себе силы для покупки второго билета на поезд. Так и клонит в сон. Но засыпать сейчас было уже нельзя. Близко оказался требуемый полустанок. Нет, к подобным скоростям Харон никак не мог привыкнуть. Станцию он едва не проспал...
...Капище, точнее молельное место, какой-то растворившейся в далёком прошлом секты, он отыскал без всякого труда, не обеспокоив местных жителей расспросами. Селение располагалось в долине, а путь к нему шёл через малую возвышенность, с которой открывался идиллический вид. Его не портили, а, скорее даже придавали ему ореол некоей романтичности, развалины молельного сооружения, не впечатлявшие грандиозностью, но радующие глаз красотой статуй неведомых Харону богинь. При ближайшем рассмотрении лики божественных баб красотой не впечатляли. Скорее даже отпугивали. Уж больно клыкасты и чертами остры, но с фигурками у каменных изваяний был полный порядок. Однако Йен не стал терять времени на их созерцание; близился вечер. Нужно было приступать к поискам. Ночное время Харон никогда не жаловал. К тому же у него появилось неприятное чувство, что за ним наблюдает пристальный и далеко не дружелюбный взгляд.
... Прип Табакер неожиданно зауважал своего незваного квартиранта. Во-первых, у него уже давно в карманах не было столько денег. Да, к чёрту, - никогда не было! Правда, серебро их не отяжелило, всё больше медь. Но, бес побери, тушку Табакера... Ах, уже побрал, или прибрал... Среди мелочёвки, отсвечивали и три толстеньких, как здоровенькие двухдневные поросята, золотых кружочка. К тому же и некоторое количество банкнот радовали душу умилительным шелестом. А во-вторых, Пух-хест оказался не таким уж дураком. Бес, в который уже раз смиряя бунтующую гордость "пиджака", пообещал негодующему Припу райскую жизнь в одном присмотренном заранее старинном поместье. Для вящей убедительности Пух-хест открыл своему вынужденному компаньону, часть собственного плана. И Табакер вынужденно признал его гениальным. Ну уж если такой интеллектуал, каков Прип, одобрил, то сомнений быть уже не могло - Пух-хеста ждало скорое и стремительное возвышение в адской иерархии. Сначала он смирился, а позднее, и свято уверовал, что его отправка за писаниной покойного книжного червя, это, ни что иное, как благоволение к нему самого Князя. А как иначе отнестись к подобному телячьему скоку собственной судьбы, когда тебе в кривые лапы попадает такое!?.
Дневниковые записи, обманом изъятые у мисс Арни Вайс, Пух-хест проглядел мельком и мало что в них понял. Озарение на него снизошло, когда он приступил к изучению исчирканных манжет, ранее принадлежавших эксцентричному учёному. Да! Бес с трудом погасил полыхнувшее в его глазах адское пламя. Без этих корявин, частью нанесённых магическими письменами, а частью намалёванных простыми чернилами, весь массивный том дневника - просто теория. Причём теория мёртвая. Дунь на неё - в тончайшую пыль рассыплется.
Тогда и посетила беса гениальная мысль - отдать опостылевшему Исфермелю только эту рукописную книженцию. Плод беспокойного ума Великого Архонта, ничего не стоивший без испачканных манжет гениального, эксцентричного развратника.
- Пусть магическое образование повышает, скотина хвостатая, - не скрывая радости, сообщил он Табакеру, имея в виду демоническое своё начальство. - А мы-то похитрее будем. Мы, вот эти грязные манжетики схороним до времени в месте надёжном. А чтобы никакой случайности не произошло, приставим к тайничку стражу. А после двинем на встречу с Исфермелем, заносчивым тщеславнымм лодырем. Всё бы ему каштаны из огня моими руками таскать, и попросим... Нет! Не попросим... Потребуем, повышения нашего статуса и... вообще всего, что к этому повышению должно прилагаться. Больше Исфермель ничего от меня зажилить не сможет, а то... А то я самому Князю накляузничаю и он меня за это отблагодарит. Могу в том поклясться левым копытом.
В каком-то смысле недалёкий бес оказался провидцем. Исфермель, получивши долгожданную посылочку, в ту же секунду забыл о существовании нечестивого хромоногого курьера, и вгрызся в кабаллистически невнятный трактат о "Сути изничтожения венца Омрачителем на погибель рода человеческого сотворённую". О, как! Не больше, ни меньше. Демон задрал кверху уродливую голову и глухо заурчал, с трудом превеликим сдерживая рёв радости. Это ж какое сокровище к нему в лапы попало, а? Куда теперь денется упрямый Полумрак, когда у демона на руках подробнейшее изыскание Великого Архонта!?  Страницы стали переворачиваться быстрее. Демон спешил. И чем больше он спешил, тем мрачнее становилась его рожа. Дойдя до самого переплёта и даже обнюхав его в недоверии, он на мгновение замер гротескной статуей.
- Где?.. - прошипел он люто, не отрывая пламенеющего чистой злобой взора от каменной стены.
- Что "где!? - натурально включил "дурака" нагло развалившийся в хозяйском кресле Пух-хест. - Или кто "где"? Поясни, что-то я тебя не очень хорошо понимаю...
Демон сообразил, что мелкотравчатый гадёныш над ним измывается. Как понял и то, что у беса в рукаве припрятан неубиваемый козырь. Ярость вырвалась из него почти осязаемым потоком. Но ярость тихая, молчаливая. Всё, что позволил себе взбешённый Исфермель, это метнуться к наглому хромцу, нависнуть над ним чёрной грозовой тучей и попробовать устрашить взглядом изголодавшегося по убийствам маньяка.
Прип Табакер подобное испытание перенёс с большим напряжением трепещущей сердечной мышцы. А наглый Пух-хест, впервые в своей никчёмной жизни, встретил гнев демона со спокойствием гранитного идола. Он собирался торговаться за своё... своё, кровное. Во всяком случае, за то, что таковым считал.
Исфермель выдохнул непроглядно-чёрным дымом с тусклою искрою, надеясь, что бес хотя бы закашляется. Но тот и глазом не моргнул. Ой, да ладно... Правда что ли? Х-хе, такого ли он насмотрелся отбывая срока в княжей кутузке?
Бывалый сиделец даже не моргнул, а достав из табакерова кармана трубочку, деловито набил её из кисета и раскурил, поднявши с пола тлеющий уголёк.
- Ты бы, Изя поаккуратнее что ли, с искрометанием-то в помещении. А то полыхнёт к бесовой маме халупа сия. Гляди, как бы бомжом на старости лет не остаться. Я-то бродяга тёртый. Ко всему привычен. А ты у нас существо изнеженное. Как ещё такой казус переживёшь? Не трёкнешься ли умишком под кладбищенским забором поселившись? Большая будет потеря... х-хе... для всех нас.
- Такого подарка от меня Чистейший Светоч не дождётся, - демон с трудом выталкивал раскалённые слова из сжимаемого лютой судорогой горла. - И ты - не дождёшься. Где ключ, скотина худая?
- Опять же вопрошаю в недоумении: о каком ключе, сударь мой, вы меня пытаете? Разъясните, будьте ласковы. А ещё лучше... - Тут бес вскочил и - вот же чудо истинное - вдруг стал ростом вровень с далеко не маленьким демоном. - Ещё лучше измени как сам вопрос, так и тон, коим ты его задаёшь. Внял, мерзавец? Мы, чтоб ты вспомнил, за одну сборную играем. А отныне ещё и в одной весовой категории.
Тут Пух-хест, конечно лишку хватил. Но кто бы подозревал наличие скромности у беса.
И демон не то чтобы сразу сдулся, но логике событий поддавшись, пошёл на попятную.
- Иной вопрос, глаголишь? Что ж, может сегодня ты и прав... Тогда, давай начинать сначала.
Пух-хест шевельнул бровями, мол, давай. За чем дело стало?
- Ни присесть ли нам, старина Пух-хест, да не поговорить, как старым... - сначала Исфермель хотел сказать "старым приятелям", но отчего-то передумал. - Поговорить, как старым... э-э-э... сослуживцам. Практически однополчанам.
Эк, мелодию на лирику вывел! Заслушаешься.
- Так, где он... ключ к заклятию Возвращения?..
...Поиски незнамо чего редко вызывают воодушевление у ищущего. Во всяком случае, так полагал один обитатель ланграндских загаженных тупичков и переулков. Сейчас он имел возможность на деле убедиться в собственной правоте и житейской мудрости.
С чего же начать эти самые поиски?
Харон недолго трудил мозг. На это занятие у него никогда не хватало выдержки или... он просто умел быстро соображать. Беглого взгляда на окрестности разрушенного капища оказалось довольно. Харбит понял, что в округе уже давно никто не появлялся. Пройти в зарослях травы и низкорослого кустарника и не оставить следов никому не под силу, если только у тебя нет крыльев или ты не призрак. Не-ет, бес прошёл прямиком по узенькой, выщербленной дорожке. Вот они его следы: один явно чётче другого.
- Ну здравствуй старый недруг.
Харон уже внимательно осматривал постаменты статуй. Эти изваяния тоже не причастны к бесовой тайне. Толстый, девственный слой пыли и мелких камешков вокруг и на самих постаментах, ясно сигнализировал - никто его не тревожил и ловить тут нечего. Придётся заглянуть внутрь.
Отчего-то Харон поёжился и провёл пальцами по рукоятке револьвера холмарской работы. Именно его он выбрал в эту свою деловую поездку. Очень уж глянулся ему в прошлый раз тяжёлый четырёхзарядный приятель. Точен в стрельбе, надёжен, а калибр таков, что и демону, правильный заряд, подобрав, можно надолго испортить настроение. Ага, а вот и причина, из-за которой Йен Харбит всем загривком ощущает чьё-то присутствие.
На остатках мозаичного пола -  а ведь когда-то богата была секта - уродливо распласталась октограмма призыва.
- Чёрт, - прошептал Йен, озираясь по сторонам, - грани стёрты, свечные огарки опрокинуты. Твою ж налево... Ну и где ты? - продолжил он уже в полный голос.
...Те, кто считал Пух-хеста придурковатым неудачником, были, безусловно, правы. Но иногда, изредка, раз в два-три века, на него нападала не свойственная ему по натуре предусмотрительность. Вот такая, как сейчас.
Грязные манжеты, за которые сам король мог отвалить цену трудно представимую, отдавать вот так за здорово живёшь проклятому Исфермелю, честолюбивый дурачок, посчитал делом не правильным. Не такой уж он и дебил. Так или примерно так думал хромой бес, ховая перепачканные тряпочки под камушком в разрушенном капище. Тут-то уж их никому не отыскать... или отыскать? Бес досадливо крякнул. Сколько у него врагов? И все один другого лютее, безжалостнее и хитрее. А ну как у кого-то из них достанет коварства подключить к его поискам мага? А как не достанет, ежели он большого полицейского начальника публичному унижению подверг, его именем для княжьих происков прикрывшись. Обязательно подключат. А проделавши это, неминуемо выйдут на его след и кого-то пришлют сюда, задавшись вопросом: чего это хитроумному Пух-хесту занадобилось в таком захолустье.  Кого-то обязательно с проверкой пришлют, тут к галке не ходи?  Какого-нибудь местного констебля, чурбана-деревенщину, поглотителя пива. Он, конечно, ничего не отыщет. Однако, к чему дополнительный риск? "А не поставить ли мне, какую ни на есть стражу, для острастки всяких праздношатающихся? От чего бы не поставить?"
Малевание кривобокой октограммы заняло у Пух-хеста довольно много времени. Геометрия на пару с черчением не входили в число его талантов. Заклинание призыва, тоже вышло не особо мелодичным. Бес с пятого на десятое проблеял вербальную формулу, вытаскивая из преисподней такого нужного сейчас помощника. И немедленно возгордился собой, когда в контуре материализовалось сразу два чёрта-охранника низшей квалификации, выпускников охранного училища для не поддающихся коррекции особо одарённых идиотов.
Эти колючие, в прямом понимании, парни были гордостью нижайшей касты преисподней. То есть ниже падать уже некуда, если только ты не самый злокозненный грешник. Они со всем доступным им вниманием выслушали нового босса, и с похвальной готовностью приступили к исполнению возложенных на них обязанностей. Парочка исправно несла службу возле тайника, ровно до тех пор, пока Пух-хест не скрылся за ближайшим поворотом. Имея собственное представление о дисциплине, два бичехвоста пришли к выводу, что нести караул в условиях, когда сюда вообще может никто не заявиться, в образе трезвом - глупая трата времени.
- Слышь, Бззю, - толкал речь один из них, тот кому она вообще была доступна. -Карауль тута, а я в деревню слетаю... Сопру у кого чан с брагой.
- Ух-фых-фых, - радостно закивал рогатой головой напарник. - И зи зю-ю...
- Я всегда считал тебя умным парнем. Пугать простачков по пьяни - сплошное удовольствие. Ну... я пошёл...
...До чего же большая дырка в револьверном стволе, если он направлен точно в твой лоб! Чёрт-охранник, возбуждённо хлестал себя по бокам длинным, змеящимся хвостом и трепыхал рваными крыльями, позабыв для чего они потребны и не зная, что ему предпринять. Этот человек появился так неожиданно. И так бесцеремонно прервал его глубокие, похмельные переживания, что несчастный Бзюю целую минуту не мог собрать в кучку вольно расползающиеся мысли. Оказалось, к его удивлению, что их в толстолобом черепе ни одна. Если бы он был способен к арифметике, то сообразил бы, что их минимум две. Но такая грандиозная цифра была недоступна его исчислению.
Одриин довольно ухмыльнулся:
- Глянь-ка, сынку, до чего потешно сейчас дела обернутся. Хе-хе... А последствия буду-ут... ух, залюбуешься.

Глава 24.

Мисс Драмм повышает ставки.

Труп неудачливого головореза Жутяга оставил  у городской стены. Пусть его вороны хоронят. Ишь, чего удумал: клинья под канцлерскую дочку подбивать у сурового шефа на то нижайше дозволения не испросив? У мистера Джидидайи на неё свои виды.
Волнения в анархичном воинстве Жутяги, после присоединения к нему взбалмошной девицы, как начались на той кривой дорожке, так  и не прекращались до самой столицы. Заполучив переходящий приз - Диадему Мёртвых, Штосс тут же отправил по норам большую часть бунтующей шайки. Те, что волей послабее, ему подчинились сразу, хоть зубы и оскалили. Уже тогда Жутяга почувствовал неладное. Не было ещё такого, чтобы его лиходеи против воли вожака в открытую попёрли. А тут, гляди, что деется!? Так и до кровопускательного бунта недалеко. И какому богу молиться, что всё прошло без шума и пыли? Во всяком случае, трое, оставшихся типа самой грозной наружности, терпели целых два дня, обеспечивая охрану артефакта и обильной слюной исходя по не знающей удержу аристократке.
Поведением добродетельным Изабелла с детства похвастаться не могла, а тут на природе, в окружении таких брутальных мужчин, да без родительского опостылевшего надзора. Ух, развернись душа, отведись бедро!
Столкновение горячих характеров и дубовых голов было предрешено.
Первого конкурента, оказавшегося несколько не осторожным в винопитии, мистер Джидидайя тихонько удавил верёвочкой, когда тот в придорожной забегаловке отправился осмотреть отхожее место. Потом ещё и возмущался громче всех, проклиная медлительность подельника. Странное дело, никто из лихих парней кореша своего шукать не пошёл. Посидели в сёдлах, готовые в путь отправиться, глотки подрали, матерно изругались, с тем и отъехали. Явив миру солидарность разбойную во всей её красе неприкрытой. Второй, сам дал повод, войдя с Жутягой в откровенную конфронтацию и посмев оспорить его право на лидерство. Мистер Джидидайя доказал претенденту, что для отправления начальственных обязанностей тот не достаточно хорошо владеет револьвером. А третий, тот самый каторжник, который, поддавшись чарам столичной мисс, надумал променять жизнь в Сумеречье на прозябание в столице, получил узкое лезвие в основание черепа.
- Через главные ворота в город не пойду, - закапризничала Изабелла Драмм, тем самым разрешая затруднения Штосса. Он-то голову ломал, как от последнего конкурента избавиться - столица-то была уже рядом, доплюнуть можно. А этот хвост всё не удавалось купировать. И вдруг - шанс.
- Понятно, что стороной проникнем, - обстоятельно заговорил босс. - Знаю я одну неприметную дырочку в стене. В миле отсюда. Не далеко от берега реки.
- В воду не полезу, - поставила ультиматум мисс Драмм. - Вот ещё была охота ноги мочить.
Двое джентльменов удачи в голос заявили, что они обязательно уберегут мисс от такой несусветной напасти.
Джидидайя подвёл группу к тайному лазу, когда-то "прогрызенному в стене вездесущими гоблинами и галантно пропустил даму вперёд. Отверстие, кое-как замаскированное, находилось футах в четырёх над землёй. Это не смутило великосветскую авантюристку, и она смело двинула в узкий лаз, красиво поболтав в воздухе стройными ножками и совершенно случайно оголив пленительный зад. Как тут не пособить даме? Каторжник, шумно сглотнув слюну, с готовностью двинулся на помощь, двумя руками подталкивая мадемуазель под упругие окорока. Тут его и прикончил безжалостный Штосс.
Потеря ещё одного ухажёра ничуть не смутила Изабеллу Драмм. Людей она давно привыкла считать материалом расходным и быстро восполнимым. Тем более что самый проворный, а значит и перспективный, всё-таки остался при её укороченной юбке.
- Веди к нанимателю, - не особо церемонясь с матёрым бандитом, приказала Изабелла, для убедительности, чуть приоткрывая краешек Диадемы.
Джидидайя спорить не решился. Слишком "колючим" был дуэт взбалмошной девицы и опаснейшего магического артефакта.
- Да так веди, чтобы я на глаза легавым не попалась... Ну и знакомым, которые по улицам могут слоняться.
- Да неужто ж я вас, сударыня, через центральную площадь повлеку? - обиделся предусмотрительный Джидидайя. - Конечно же, пойдём проулочками-переулочками.
- Ты моих знакомых не знаешь, - не весело усмехнулась Изабелла. - Я в самом Сумеречье разбитую летающую яхту видела, на которой тоже бывала раз или два. Их и туда черти затащили. Что уж говорить о злачных местах столицы. Мы, золотая молодёжь, народ беспокойный и любознательный от роду и папенькиных бо-ольшущих возможностей, куда только свои носы не суём. Оно бы нам и на фиг не надо, но запретный плод сладок. А  папашины связи из любой передряги позволят выйти в целости, лишь обогащёнными ценнейшим жизненным опытом и яркими впечатлениями.
Штосс двинул бровями в некотором удивлении. В его понимании мисс Драмм и приобретение жизненного опыта, как-то не очень уживались... и бог с ними, с впечатлениями.
- Не тревожьтесь. Проведу, словно невидимку. Только... - Он слегка замялся.
- Что не так?
- Захочет ли мой наниматель общаться с вами? Да и вообще, будет ли он на месте?
- А это уже не моя забота! - отрезала Изабелла.
Никакие объективные факторы не могли её смутить. Хилая, "не доношенная" логика этой девицы никогда не смела соперничать с её капризами. Штосс остро ощутил, что попал с этой дамочкой в крепкий переплёт. Пожалуй, стоит оценить ситуацию объективно... пока не поздно. Откусить от этой тартинки, конечно, хочется, но гораздо благоразумнее будет сдать этот клубок  кусачих проблем с рук на руки шефу. Он человек могущественный. У него хватит возможностей столковаться с её папашей и самому уберечься от абсурдных идей мисс Изабеллы, что хлещут во все стороны подобно молниям и разят без разбора и своих и чужих, и правых и виноватых. А уж после, когда проблемы её гонор пооботрут, можно будет пойти и на второй приступ.
Мистер Джидидайя, напрягши волю, смирил, казавшееся неуёмным желание, и, утешившись щедрым вознаграждением, которое ему отсыплет Полумрак, ускорив шаг, погрузился в лабиринт ланграндских трущоб. Бандит знал их, как свои пять пальцев, однако путь до обиталища Полумрака сокращался не достаточно быстро. Жутяга вполне серьёзно отнёсся к трескотне Изабеллы о том, что её знакомцы могут оказаться в самых неожиданных местах. Поэтому старательно избегал распивочных, публичных домов и, главное, опиумных курилен. А и понасыпано их было в трущёбной клоаке Лангранда!
- Сколько же всякого непотребства насеяно на этих грязных улицах, - сокрушался он в полголоса. - Шагу приличному человеку сделать невозможно, чтобы не напороться на рассадники разврата.
Однако, попетляв и протащив мисс Драмм чуть ли не сквозь крысиные норы, он через пару часов всё-таки вывел её к заветному порогу.
- Ну, теперь лишь бы он дома случился, - почти взмолился Жутяга, дёргая верёвочку колокольчика и подозрительно оглядывая улочку. Ничего внушающего опасения не обнаружив -  бездомные на месте, незнакомых рож не наблюдается, - он перевёл дух, и снова позвонил.
Ему повезло. Их впустили.
Как только за бандитом и злобной куклой закрылась входная дверь, один из нищих натужно закашлялся, с усилием выталкивая из себя мокроту и проклятия. Другой, сидящий от него ярдах в десяти, запустил руку в свои лохмотья, остервенело почёсываясь и кляня полчища вшей, видимо, пожравших его заживо. А ещё дюжиной ярдов далее... Да, чего, собственно перечислять всех принявших активное участие в этой волне беспокойства? Главное, что последним оказался человек иного образа. Вполне приличный господин в добротном сюртуке, при галстуке и котелке, с тросточкой и начищенных штиблетах. Он стоял за углом этой беспокойной улочки, наблюдая из-за него за скучнейшим бытием ланграндского дна. Из его кармана слегка выглядывал уголок записной книжки. Видимо, он был журналистом, какого-то вполне солидного издания. Тут на днях в редакции разных газет стали стекаться слухи о возможном оживлении строительства... Да-да, этот господин точно был журналистом, приписанным к экономическому разделу. Во всяком случае, сегодня... Господин возню бездомных не пропустил, тут же что-то пометив в своей книжечке. Но как только улеглось волнение дурно пахнущего человеческого болота, он скорым шагом отправился к ближайшему отделению почты.
Серый кабинет не дремал.
...Запаха склепа в этом строении не было, но ощущение, что ты попал в каменный мешок, из которого без дозволения его обитателя уже и не выбраться, вязко и тяжело обнимало любого сюда входящего. Обстановку что ли Полумрак подбирал такую. Так не скажешь ничего дурного о его вкусе. Не было лишнего. Не было вычурного. Может, дело в освещении?.. Со светом внутри дома действительно творилось, что-то неладное. Сквозь сиявшие чистотой окна солнечные лучи пробивались в комнаты с большим трудом, по пути теряя львиную долю своей яркости и тепла. И звуки... Их едва было слышно. Топот шагов и вовсе умер сразу, как предосудительная парочка порог переступила.
Не естественность окружающего угнетающе действовала на нервы. Жутяга всегда чувствовал здесь себя не уютно. И даже мисс Драмм слегка присмирела и осматривалась с видом испуганной бродячей кошки. Впустившая посетителей особа неопределённого вида и пола, только указала костлявой рукой в сторону лестницы ведущей на второй этаж и тут же исчезла, словно растворившись в густом, умирающем свете, кое-как наполнявшем собой этот дом-склеп. Привычного, как старая мебель, слуги на месте не оказалось. И опытный Жутяга смекнул, что более его не никогда не увидит. Вполне возможно, что лакей отправился обживать уютный подвал этого особнячка в качестве подопытного кролика.
В момент, когда сильная рука Джидидайи толкнула дверь в хозяйские покои, другая рука - белая, холёная с ухоженными ногтями - поднесла к лицу бланк только что полученной телеграммы.
- Ага, - довольно произнёс господин в сером костюме, да-да, тот самый  господин с упругими плечами, что так сильно не поглянулся антиквару и некоему полицейскому инспектору, - первые пташки залетели в клетку. Всё идёт хорошо. Ждём остальных.
Шестерёнки правоохранительной системы в королевстве арклодском вращались с размеренностью точнейшего, отлаженного механизма. Но главное - они вращались совершенно неслышно для простого и не очень обывателя.
В дверь постучали.  Господин в сером костюме дал позволение войти. Он принял ещё одну бумагу. Кивком головы отпустил служащего и бегло пробежал глазами текст.
- О, как!? - он чуть приподнял одну бровь.  - В неблагородном семействе шкандаль. Это нам на руку. Гм... безусловно, на руку. И куда кинулся наш беспокойный Исфермель? Ах, на квартиру Припа Табакера. Забавно. Сам демон на такую глупость не способен. Так чудить позволительно только бестолковому Пух-хесту. И что же хочет отыскать в берлоге этого неудачника исчадие преисподней? Гм-гм... вероятно то, что туда доставили после проведённых полицейских мероприятий, связанных с обнаруженным там ранее трупом. Это что-то должно быть важности колоссальной, раз демон метнулся на "засвеченную" хазу. Сам метнулся, не доверив это дело  ни единому из своих подручных. Что ж, хорошо. Остался последний вопрос: как далеко сейчас от Лангранда пострел Харон?
Харон, которого пострелом никто не называл уже лет пятнадцать как, мучился телесно, борясь одновременно с болью по всему телу - особенно донимали его ещё не подсохшие ссадины на ладонях и глубокое рассечение над бровью - и со сном на диване  в купе. Да-да, он уже подъезжал к столице и опять на поезде. Купить второй билет за два дня!? Он не был уверен, что у него достанет на это храбрости. Попутно им было совершено ещё одно открытие - как только безбожно чадящая адская колесница начинает отмерять свой путь по стальным нитям дороги, Йен Харбит, мгновенно засыпает. Чтоб тебя!! Хоть спички в глаза вставляй...
Каким образом Харон оказался в вагоне? Да тем же, что и все остальные пассажиры на свете. Гораздо важнее то, что приключилось с ним до этого. С ним, ну и с парочкой не особо сметливых, но злых парней,  прибывших в мир по настоятельному приглашению беса, прямиком из ада.
...Чёрт на револьвер таращился, как баран на новые ворота, не зная, что же ему, горемыке, делать. Прободение большущей гулей собственной драгоценной тушки в планы адского аборигена никак не входило. Бросить пост? Вариант вполне приемлемый. Ну его этого Пух-хеста, с его проблемами на уровне свинцовых пилюль. Однако за дезертирство можно было получить по шипастому загривку от куда более представительного кренделя: архидемоны трусость не поощряют и карают за неё не соразмерно совершённому проступку. Бззю панически заозирался, то и дело, останавливая взгляд на неприметной в общей свалке кучке крупных булыжников. Харону большего и не надо. Он быстро понял - вот он тайник. Тут. Рядышком. Оставался вопрос, что делать с чертякой. Да пристрелить, исчадие, и вся недолга. Йен взвёл курок и... поддавшись шестому чувству, кинулся в сторону, перекатываясь через плечо. Он ещё успел выстрелить и медлительный Бззю подавился свинцовой конфеткой в медной обёртке. Но чёртов припозднившийся друг оказался куда ловчее, и, главное, сообразительнее. Не имея ничего из оружия кроме длинного, колючего хвоста, он принялся кидаться в Харона большими камнями. И тому пришлось туго. Чёрт был на удивление метким. Булыжник угодил ему в плечо. Плеть хвоста, ожёгши руку, вырвала револьвер. Следующее попадание для Харона и вовсе оказалось едва ли не фатальным; камень попал ему лоб и глубоко рассёк кожу над левой бровью.
Баста! Игры пора заканчивать.
И тут чертяка показал, что он к тому же и на кулачках мастак. Второй удар хвоста Йен пропустил под ногами, исхитрившись во время подпрыгнуть. Два тяжких хука принял на предплечья, закрывая и без того гудящую голову. Расшиб кулак о каменную челюсть чёрта, из которой к тому же высовывались короткие бивни.
Да, чтоб тебя!.. На ровном месте вляпаться в такую передрягу!
Пришлось припомнить, что ведение честных поединков в лабиринтах ланграндских переулков не очень и приветствовалось. Желаете драться грязно, господин чёрт. Бойтесь своих желаний, они могут осуществиться. Но сначала... Как там говаривала матушка Харбит, умеряя беспокойный нрав своего воспитанника? Остуди кровь свою кипящую,  Йен. И верни её в пределы сердца своего... Харону это всегда помогало. Должно сработать и сейчас. Уворачиваясь от тяжеленных, способных расколоть ледяную глыбу кулаков чёрта, Йен исхитрялся осматриваться в поисках хоть чего-нибудь, способного послужить ему оружием. До револьвера и недалеко вроде, да он за спиной этого, сукина сына. Когда только ему кулаками махать надоест. Ишь, лыбится, скотина вонючая.
Харон всё-таки словил ещё одну плюху. Вскользь она прошла, по затылку. Однако многострадальная его голова загудела, как церковный колокол, но сквозь кровавую пелену, застившую глаза, Йен увидел его - деревянный, расщеплённый обломок, видимо когда-то бывшей сиденьем скамьи. Схватить бы его, расклад и поменяется, но для этого необходимо круто повернуться, оставляя врага, практически за спиной. А-а, была ни была!.. Бродяга прикинулся юлой, одновременно сгибаясь в три погибели - тот ещё цирковой номер, - и кинулся к спасительной деревяшке, как прервавший воздержание пьяница к дармовому не початому штофу. Пинок в зад несокрушимым копытом Йен Харбит всё-таки получил, и распластался возле спасительной дубины, ссадив кожу с ладоней. Но хоть чем-то увесистым он обзавестись сумел. Чёрт вроде и кинулся - добить противника, - но получив трескучее приветствие по рогатому лбу, решил подойти к этому делу чуть основательней. Не получилось с кавалерийского лихого наскока, приступим к грамотной осаде. В ход снова пошли камни.
Ланграндец лихо сплясал дикарский танец, ловко перепрыгивая через обломки идолов и вызывая своей неуловимостью поток грязных ругательств. Чёрт взбеленился ещё больше, когда проклятый попрыгунчик исхитрился отбить пару булыжников своей деревяшкой, отправив один их них точно в горбатину носа распалившегося метателя. Не-ет! Надо заканчивать  эту канитель... И чертяка принялся отыскивать камень побольше. Такой, чтобы врезать по этому кузнечику и размазать его по стенке. Камешек потребный, да не один отыскался возле стеночки, где всё ещё дрыгал кривыми ногами упрямо не желавший признать свою кончину Бззю.
Йен воспользовался паузой, чтобы перевести дух и отереть залитое кровью лицо.О, руки-то до чего не подъёмны. Сказались чертячьи тумаки. Похоже, что и второй раунд остался за гостем из адских глубин. Только и радости, что у того на лбу замечательной синевы шишка набирается. Ага... а вот это уже дело!
Подозрения, что убиенный чёрт не просто так у пирамиды из булыг околачивался, полностью подтвердились, как только рогатый охранник снял с неё верхний камешек, коим можно было раскроить голову и кабану. Там, что-то такое забелело. Но что? Йену никак нельзя было разобрать; далековато, да и оставшиеся камни мешали. Тянуть кота за хвост дальше было нельзя, и Харон двинулся в решительную атаку. Чёрт начало его спурта прозевал. И когда разозлённый Харон оказался на ударной дистанции, он всё ещё по инерции вздымал облюбованный метательный снаряд над своей не особо сообразительной тыквой.
Ох, до чего ж смачно прилипла деревянная дубина к его неблаговидной роже. И звук получился такой сочный, век бы слушал, кабы этак-то от сердца да по вражьей морде! Но морда оказалась своя, и было ей очень не хорошо. Больно было, чёртовой мордахе. И, кажется, во рту вдруг нашёлся лишний зуб. А ещё ж круги перед очами поплыли таких цветов, что не всякий раз грибов отведавши, наблюдать доводится. О... О-о и ноги в коленях слабеют... И мутит, и прилечь желается, прямо тут, среди поверженных бесшабашной деревенской пацанвой идолищ да идолиц. А этот-то, напарника угомонивший, куда лыжи навострил? Экой, однако, неуёмного характера юноша.
Цели оказалось две. И хоть были они на расстоянии не великом, однако ухватить разом револьвер и содержимое тайника не представлялось никакой возможности. Вот был бы у Харона такой же гибкий хвост, как у его слегка обалдевшего врага, тогда другой разговор. Но поскольку угораздило тебя родиться человеком, то не сетуй, что тебе чего-то недостаёт. Вон, у ангелов крыла есть, зато, ниже пояса, гладкие, как детский пупсик. Об этом в армии солдатам капеллан по пьяной лавочке трындел, очень этих самых ангелов через их ущербность жалея. Бывало, даже слезу пускал мутную. Но это только в том разе происходило, когда он собственную меру несколько превышал. Мера его и так была зело не мала, поэтому и скорбел капеллан по страшной ангельской доле не часто.
Тайник оказался ближе...
Йен сунул руку в каменное нагромождение, схватил нечто бесформенное и жёсткое, на краткое мгновение сверкнувшее огненными не то узорами, не то письменами, и тут же перекатился в сторону. Вовремя... Глыба возмездия за расхищение чужих кладов, разнесла холмик старательно возведённый архитектором Пух-хестом. Чёрт, ещё в себя не придя, решил доконать, вечно ускользающего человечка.
Мало камня - добавим хвост. Видимо так рассуждал неутомимый страж и обжигающе зацепил руку Харона. Да, револьвер был по-прежнему недосягаем. А чёрт наступал. Он уже совсем рядом и его ухватистые лапы уже тянутся к добыче Йена...
- Да отвяжись ты, наконец!.. - в отчаянии завопил Харон и врезал надоеде дубиной по голени.
Чёрт изошёл на визг и ещё раз стегнул хвостом. Теперь - тщетно. Ланграндец с раскрашенной в чарующее разноцветье мордой уже рвался к револьверу. И цель была достигнута. Но для этого пришлось отвернуться от врага. А враг, - как во время оно и предупреждал Йена старый фельдфебель, - это такая скотина, которая даже пьяной никогда не спит. Чертяка сообразил, что дядьку с пушкой ему вряд ли одолеть, и решил ретироваться с честью. То есть  пуститься в бега, но сначала вырвать у него добытое, если повезёт - то с мясом. Пух-хест его так и инструктировал: "Хватай и беги до моей хаты". И адресок продиктовал. Только чёрт надеялся, что без этого обойдётся; бежать бы пришлось в самый Лангранд. Далековато, язви его, даже и для его неутомимых и резвых ног. А на крылах соваться в человечью столицу - моветон, грозящий осложнениями для телесного здравия. Сколь колдунов по королевству посеяно? Страсть. Засекут и высекут без жалости и сострадания.
Борьбы, как таковой, не получилось. На удивление рассудительный адский выползень просто вырвал из руки Йена что удалось и зигзагами поскакал вон из рассыпающейся молельни. Харон, как измотан ни был, а выстрелить успел. Успел, и, невзирая на заячьи скоки, не оставил чёртово подхвостье без презента. Убить нечестивца не удалось, но хоть за попорченную мордаху рассчитался. А потом глянул на оставшееся в руке и слабо улыбнулся. Да, всех, кому так важны были эти замызганные... манжеты!?. - м-да... теперь их измятые и не опознать с первого взгляда, - ждало огромное разочарование.
А потом была провинциальная станция, подозрительные и опасливые взгляды пассажиров и провожающих, нездоровый интерес кондуктора и полицмейстера. Вот, где сгодилась лицензия детектива. Оказывается, польза от гербованной бумаги есть и немалая. И вот усыпляющее покачивание мягкого вагона. Наверное, сон бы всё-таки сморил Харона. Измотанные нервы требовали успокоения. Если бы не так сильно жгло ссадины, и так тупо и тяжело ни болел рассечённый лоб. От вязкой туманной тяготы средства никакого не было, а добираться до Лангранда в таком состоянии - пытка почище гауптвахты. Мысль, никого не спросясь, бойким зайчишкой сиганула в прошлое. Хорошо всё-таки было в армии. Всё ясно, понятно. Всё по полочкам и ранжиру. Ото всех болестей, что телесных, что душевных у ротного лекаря всегда было единственное, но безотказное средство - клистир. Спирт был бы ещё эффективнее, но он - субстанция летучая, легко испаряющаяся, оттого у их эскулапа долго не задерживающаяся.  А клистир - всегда, пожалуйста.
По клистиру Йен не скучал нисколечко. А по армии?..
Тут было над чем подумать...
...Всего этого не знала, да никак и не могла знать одна юная, но уже такая многоопытная особа - мисс Изабелла Драмм.
Сейчас она поднималась по лестнице, устланной тёмной, неопределимого цвета дорожкой. Перед ней распахивалась дверь, ведущая в туманное, романтическое будущее. Ещё бы эта тупая скотина не сопела над плечом. Всю возвышенность романтики рушит, чурбан неотёсанный, повергая чистейшие девичьи грёзы в подплинтусную грязь!
Под мышкой у неё заветный свёрток. А в нём ключ от всех дверей арклодского королевства. Мисс застыла на пороге, изображая из себя героиню театральной трагедии вот-вот готовой совершить роковой шаг в бездну ради несчастной любви.
Передержала паузу. Из плывущего маревом магического сумрака к ней навстречу вышел сам мастер Полумрак.
- Когда я понял, что за леди почтила своим посещением моё скромное обиталище... - Он согнулся в галантном, каком-то очень естественном поклоне. Затем выпрямился и уже открыл рот для продолжения учтивых речей. Да так с ним, раззявленным, и застыл.
- Вы!? - взвизгнула девица. - Ха... Вы, значит... Полумрак, за которым гоняется вся полиция королевства...
- Тсс, - он поднёс палец к губам. - Не нужно имён.
- И то... - мисс Изабелла решительно, по-хозяйски перешагнула порог и оглядела кабинет в поисках кресла. - Обойдёмся без них. Кому они тут нужны. Все друг друга знают. Где тут можно присесть. А впрочем... Давайте о деле... У меня есть то, что так нужно королю, его ручным колдунам, врагам державы арклодской и... вам. Я никого не забыла.
Полумрак, умевший сохранять самообладание, успел приложиться к ручке своей вульгарной гостьи, взглядом пообещать Жутяге неприятный разговор наедине и начать обдумывать план по обведению вокруг пальца одной великосветской дуры.
- Нет, сударыня, никого более-менее значимого. Вы сразу взяли быка за рога... Что ж, подобный стиль ведения дел и мне не претит. Что вы хотите?
Мисс Драмм сделала шаг навстречу магу, и, оказавшись с ним почти одного роста, пристально посмотрела в его глаза.
- Пока я шла сюда, не зная с кем, буду иметь дело, я примеривала на себя герцогскую корону. Всё равно какую. Денег у меня и у самой довольно, а замуж хочется... Хотя нет, не хочется... Но пусть папа с маман отстанут, и больше не будут совать носы в мои дела. А с муженьком, которого вы должны были мне обеспечить... 
Полумрак с трудом сдержал пару крепких слов, заменив их вполне приемлемым покашливанием. За кого только его не принимали в этой жизни - за чародея, одного из самых-самых... за одного из малого числа, на одной руке пальцев хватит для пересчёта, владык преступного мира, тоже, пожалуй, самого-самого, за человека, в чьих руках, возможно, сосредоточены богатства едва ли не целого мира (незначительное преувеличение!), но никто и никогда не считал его... свахой! Свахой, мать её промеж ног кривым дышлом!!! У этой бабы вообще есть мозги!?
А мадемуазель выводила арию дальше:
- ...я и сама управлюсь. Но теперь... Теперь на кой мне вообще сдался муж, пусть даже и герцогского семени поросль. Хоть будь он наследник престола. Э-э, нет... Если наследник клинья подбивать станет, то я ещё подумаю... Но вообще, мои планы резко изменились. Я повышаю ставку! Вы сделаете меня принцессой теневого Лангранда. Нет, не принцессой - королевой! Королевой преступного мира. Добыв Диадему Мёртвых я доказала своё право стать рядом с вами.
Ёксель-моксель, вот так оборот! А ведь Полумрак, в своей светсткой ипостаси, и вправду, до сих пор не был скручен узами брака.
"Убить бы её, - пронеслось в его голове. - Прямо здесь и сейчас".
- Только попробуй, - раздался оглушающий металлический шёпот.
Мисс Драм с неприлично пронзительным визгом выронила бесценный, надумавший обрести голос и не выбравший для этого места лучше, чем потная женская подмышка, венец.
Диадема не упала на пол. То же была охота, валяться на паркете, подобно неуместному сору. Страшное творение могучего колдуна повисло в воздухе и всем показалось, что бездушная побрякушка недобро улыбается, довольная произведённым эффектом.

Глава 25.

И снова о грязных манжетах...

Господа из Серого кабинета и вышколенные монахи Чистейшего Светоча в этот раз сработали идеально. Исфермель, как ни маскировался под спившуюся грязнулю в разорванной юбке и с вываливающимся из драной кофточки бюстом, был отслежен. Сначала нечестивца повлекло в каморку Припа Табакера. "А где же черти таскают самого Припа?" - слегка недоумевали шпики. После того, как бес нырнул в сырую темень подвала, где по привычке обитал его патрон, Пух-хеста  никто не видел. "Может быть, - осмелился кто-то озвучить радостную мыслишку, - Исфермель его уже в пыль растёр, за бесподобную глупость. Вот было бы славно. А то, что-то развелось нечисти в последнее время, шагу ступить некуда".
Служителям короны и бога очень бы хотелось закрыть вопрос и с демоном. Обнаглел Исфермель, в открытую по улицам столицы шастает. Божьего суда не страшась. Пресечь!!
Но пока такой команды не поступало. У начальства сверху свои виды. И оно, начальство, завсегда лучше знает когда, и какого комара ловчее всего прихлопнуть. Демона велено было не беспокоить, но следить неусыпно. От того все малометражные клоповники расположенные по соседству от норы Табакера были заняты сейчас далеко не простыми постояльцами. Да и соседние чердаки серые, незаметные люди обсидели плотно, как рой мелких мух. И они не пропустили момент, когда в ночной темени появилась согбенная фигура в каких-то фантастических обносках и мешковине, заменявшей ей плащ. По позднему часу, людей в этом переулке было не много, А те, что и шлялись были либо подшофе, либо на работе, то есть высматривали бедолаг, которых можно было потрясти на предмет нескольких монет. Чёрта в живописном тряпье, за потенциального клиента, никто из воришек естественно не принял. А шлюх такое кривобоко перемещающееся создание тем паче не заинтересовало. Но глазастые службисты его не проворонили.
- Чёрт, - едва слышно прошептал монах, растянувшийся на крыше, своему коллеге из Серого кабинета, натурально изображавшего ленивого нетопыря. - Ей-богу - чёрт! Берём?
Шпик из Серого кабинета глянул на нечистого с  прищуром, ровно прицеливаясь и отрицательно мотнул головой.
- Не-а. Чует моё сердце - это субчик тоже до табакеровой норы ползёт. Если так, то ясно, для каких целей здесь красавчик Исфермель нарисовался.
Чётртушка доковылял до входа, с  давно вышибленной дверью, потоптался на пороге, воровато озираясь, и поразительно шустро юркнул внутрь. Какое-то время ему пришлось поплутать в путанице кое-как сляпанного дома, но, в конце концов, он нашёл ту самую комнату, которую ему назвал Пух-хест, в качестве запасного варианта. Дверь, как и ожидалось была не заперта. Чёрт аккуратно её приоткрыл и... Тут его ожидал сюрприз. Какой бы ни была замечательной маскировка демона Исфермеля, но свой своего всегда признает.
- А где вызыватель? - недоумённо спросил чёрт, не обнаружив хромого беса.
- Я за него, - глухо и грозно рыкнул демон. - Как я понимаю - без проблем не обошлось.
- Ничего такого, - с бравадой ответствовал адский сторож, - с чем бы я ни совладал.
- Принёс?
- Естественно.
-  Давай сюда, - замызганная запивашка требовательно протянула грязную лапку.
- А что мне за это будет? Как я понимаю, Пух-хеста тут нет. Так кто меня домой отправит?
- Я! Как только получу требуемое.
Чёрт скривил рожу, снедаемый врождённым недоверием к брату своему, но вырванные из рук Харона тряпицы демону отдал.
Тот вцепился в них, как голодный краб в кусок подвернувшейся падали. Но уже через миг вперился в незадачливого вестника пламенеющим бешенством взором.
- Эт... - из пасти адской грязнули вырвался клуб чёрного дыма. - Это что!? Что ты мне приволок?
Перепуганный чёрт только руками развёл.
- Что было в схроне, то и приволок. И более ничего не знаю.
- Это заклятия... - простонал Исфермель. - Заклятия с магическим ключом. Но они... они мёртвые.
И вдруг замер, словно заледенев.
- Так, что за проблемы возникли, а?
- Да мужик какой-то объявился. Бззю порешил. Я на него в драку... Он мне доской по роже. Я, вижу такое дело, хвать эти тряпочки из тайника и дай бог ноги.
- Демон при упоминание врага своего во облацех обитающего, скривился, будто горсть клюквы разжевал.
- Ты со словами бы поосторожней... Мужик, говоришь?.. - и сплюнул зелёной слюной. - Харон, будь он проклят!
Баба поправила выпирающиеся свои роскошества и снова тупо уставилась на манжеты. А чего там высмотришь, ежели они у Йена в руках побывали. А пусть даже и не в руках, а просто он рядом с ними околачивался, всё едино толку от магических записей уже никакого. Э-эх, непруха
- Ты ничего этому гаду не оставил? - подозрительно воззрился Исфермель на чёрта.
Тот честнейше округлил бесстыдные буркала и энергично затряс головой:
- Как на духу отвечаю - ничегошеньки. И сразу сюда, как Пух-хест и велел.
Отправить посланца с ценнейшими данными на "засвеченную" хату могло прийти в голову только такому "гению", как колченогий бес. Да - это в его репертуаре. И демон не ошибся, когда выведал у недотёпы, что именно тому удалось раздобыть, и предположил, что рано или поздно, кто-то явится именно сюда. Но... всё пошло несколько не так, как желалось. М-да... Ой, поползут слухи по преисподней, греха не оберёшься. А может и не поползут, если не оставлять свидетелей.  Исфермель зловеще усмехнулся.
- Как на духу, говоришь?.. - Я ж тебя предупредил, чтобы ты за языком своим поганым следил. Предупредил? Ну, теперь не обессудь, - и одним лёгким мановением руки он заставил тело мелкого лгуна растечься в зловонную лужу. - Ф-фу, вроде полегчало... Надо подумать, как при новом раскладе сыграть. А то ведь Князинька и со мной может тако же. А что собственно, думать? Дело уже завертелось. Не остановить. Придётся с этим хламом нанести визит Полумраку. Блефовать-то демону, что с горы катиться. Мы ещё поиграем.
И расстроенный, но не сдавшийся Исфермель двинулся навстречу судьбе. Это его движение не осталось тайной для всевидящего государева ока.
Сказать, что Йен Харбит Харон пребывал в настроении далеко не приподнятом, значит, не сказать ничего. Йену было тяготно. Йену было плохо. Йен ярился и с большим трудом сдерживался, чтобы не сорвать зло ну хоть на ком-нибудь.  Вот только под руку никто не подворачивался. Разве, что круглый колобок с тросточкой, своевольно рассевшийся на хозяйской кровати. Ох, как бы сейчас, кстати, оказались рисковые ребята Шона Плащеноса. Слово чести, Харон не удержался бы и от убийства.
- Некая помесь кого-то с гоблином пыталась сказать мне, что вас всё ещё нет дома, но я настоял на том, чтобы он открыл вашу дверь. - Мистер Кол Лейбер легонько пристукнул своей знаменитой тростью. - Не вините его ни в чём. Я умею быть убедительным.
Винить Старичину Доза, что он не сумел сдержать этого прохиндея, Харон и не собирался. Старичина предупредил постояльца о незваном госте, как только Йен появился на пороге. И вид смотритель дома имел при этом самый пришибленный. Похоже, Доза мучила совесть.
- Не стесняйтесь, располагайтесь поудобнее. - Харон не собирался быть учтивым с тем, кто вламывается в его жилище. Он вообще сначала хотел пристрелить этого наглого антиквара, но обошёлся только ядом сарказма. Однако зуд в руках это ничуть не уняло. - Чего опять стряслось, мистер Лейбер? У королевы спёрли её драгоценную умывальню? Я слышал - она инкрустирована всеми известными драгоценными металлами. Или, не приведи Одриин, из-под самого зада его величества злоумышленники уволокли трон? Или всё это барахло умыкнули разом? И теперь его нужно отыскать и доставить по адресу уже к утру. А то одной поласкаться будет не в чем, а другому и не присесть вовсе! Так я готов. Я же всегда готов подставить свою голову под заклятия, пули или... булыжники, чтобы спасти девицу, цацку или что-то в том же духе, что умудрился прошляпить какой-нибудь великосветский ротозей. Выкладывайте, чего уж там... Я от вас только и жду сюрпризов вроде перечисленного. Но сначала уйдите с моей койки. Сил нет, как хочется прилечь и поспать.
Противный круглобокий антиквар и не шевельнулся, чтобы привстать. Вообще за последнюю неделю с мистером Колом Лейбером произошли некоторые изменения, которые трудно было не заметить. И перемены эти были далеко не в лучшую сторону; он как-то поблёк, кожа его приобрела нездоровый сероватый оттенок, а вся упругая фигура антиквара, словно уменьшилась в размерах и несколько одрябла.
Йен уселся рядом с колобком:
- Дерьмово выглядишь.
- Беру уроки у признанного мастера, - вяло отгавкался мистер Лейбер. - Крепко тебя потрепали.
Харон дёрнул щекой:
- Есть малость.
- Добыл чего?
- Даже и не знаю... Тайник в развалинах действительно был. И тайник охраняемый.
- Призраки?
- Не-а... Черти. Парочка... Одного я угомонил. Второй оказался парнем шустрым. - Харон не удержался и потрогал внушительное украшение над своей левой бровью. - Он, кстати, у меня охраняемое из рук вырвал и смотался.
- Всё... вырвал? - Антиквар повернулся к собеседнику всем своим внушительным корпусом.
- Всё... - беспечно бухнул Йен, сознательно вонзая в сердце мистера Лейбера отравленную стрелу мщения за снобизм, скрытность и... мало ли ещё за что...
Антиквар с тяжёлым вздохом прикрыл глаза рукой.
- Перестарался-таки Серый кабинет. Заигрались мальчики и начудесили... Что там хоть было-то, в тайнике?
- А вы не знаете? - Йен попробовал невинно округлить наглые зенки. Получилось не очень. Левый глаз лишь чуть приоткрылся. - О-о, чванливый, высокомерный, весь из себя такой таинственный и всезнающий, на поверку оказывается...
- Ну хватит, - Кол Лейбер угрожающе сжал трость.
Харон только усмехнулся:
- Что, драться начнём? А может, перед началом вселенского побоища взглянешь на это... - и он извлёк из кармана пару изрядно перепачканных тряпиц.
- Это... Это что?.. Ты же сказал, что потерял всё.
- Потерял, - энергично закивал пройдоха. - Причём всё... Тут я нисколечко душой не покривил. Я профукал всё, что было исчиркано магическими загогулинами. Представляю разочарование тех, кому будут доставлены эти грязные тряпки. А эти... эти исписаны простыми чернилами. Я в магической каббалистике не силён, сами понимаете. Так скажите мне, что там написано? За что я рисковал жизнью и бесчеловечно лупил деревяшкой чёрта, который, от обиды, кидался в меня большущими каменюками? Хотя, нет - это я от обиды. Он же, сволочь первым начал. Хотя, если помозговать, то всё-таки я виноватее, поскольку первым его дружка в расход пустил...
Антиквар не обращал никакого внимания на трёп Харона, да оно ему и не требовалось. Йен просто молол языком, постепенно ослабляя скрученную пружину, давно сдавившую его сердце.
Что-то изменилось в мрачноватой комнате. Светильник, что ли начал ярче гореть или это так засветился кругляш-антиквар, когда продрался сквозь паукообразные иероглифы, выписанные, к тому же, совершенно неудобочитаемым почерком. Но разгадывать загадки, добираясь до смысла - в этом ведь и был талант мистера Кола Лейбера.
- Говоришь, магические письмена... Говоришь, побывали в твоих руках... Друг,  Харон, ты даже не представляешь, что ты совершил.
- Спас мир? - Йен с мученическим видом крутил шеей. Шея протестующе хрустела.
- Кхм... Этого я утверждать не берусь. Но... Великий Архонт сумел открыть тайну уничтожения Диадемы Мёртвых. И она записана здесь, на этих самых манжетах. Гениальные люди имеют иногда странные причуды, не правда ли...
- Хрен вас знает, - Харон протяжно зевнул. - Мне бы поспать...
В дверь кто-то решительно постучал. Два коротких стука и она распахнулась, пропуская в комнату некоего господина в сером костюме, начищенных штиблетах и безупречной формы котелке, на котором не было ни пылинки. Отталкивал он их, что ли?
- Мистер Лейбер, - вошедший чуть приподнял свой котелок. - Харон... - лёгкий кивок в сторону недоумевающего хозяина. - Прошу прощения, что без приглашения, но дела, знаете ли, дела не терпят никакого отлагательства. О, мистер Лейбер, я вижу, вам удалось добыть... э-э-э... чем бы оно ни было.
- Удалось.
Антиквар поднялся с кровати и многозначительно улыбнулся.
- И как я понимаю, ваши расчёты тоже оказались верны. Все пауки сами влезли в одну банку.
- Да, мистер Кол. И смею вас уверить, крышку этой банки мы уже закрутили плотно. Остались сущие пустяки... Передайте мне эти... артефакты, как вещественные доказательства и... мне бы хотелось выяснить...
- Гм... Это нечто большее, чем просто вещественные доказательства, - Антиквар подошёл вплотную к сотруднику Серого кабинета. - Я, безусловно, передам вам эти манжеты, но сначала я хотел бы получить ответы на два вопроса
- Я не ясно выразился? - Господинчик в серой паре уколол обнаглевшего толстяка ледяной иглой взгляда. - У меня нет времени. Операция должна начаться с минуты на минуту. И я бы хотел выяснить...
- Какая, прошу прощения за мою глупость, - операция? - Мистер Кол Лейбер, человек умнейший, прекрасно умел разыгрывать из себя дурачка. И сейчас перед пижоном причащённого государевых тайн вдруг обрисовался рыночный убогий. Вот же, дьявол,  у мистера Кола даже глаз слезливой мутью затянуло; ничего в нём не разобрать. Придётся втемяшить этому... слишком много о себе возомнившему, простецкую истину.
- По захвату, нейтрализации, а буде возникнет необходимость, то и уничтожению нечестиво-магического криминального элемента. Соответствующие силы уже подтянуты и готовы...
- Готовы, к чему?.. - Мистер Кол Лейбер, видимо, поставил перед собой цель своей тупостью довести  очень важного чиновника до белого каления.
- К началу и проведению означенной операции. - Чиновники Серого кабинета обладали железной волей. - Полицейские силы, монахи Чистейшего Светоча и королевские маги готовы излечить демоническую скверну.
- Кхе-кхе, - вежливо покашлял в кулачок мистер Лейбер. - Это хорошо. Безусловно, хорошо. Скверна, она такая... только попусти... Но вы там, в Сером кабинете, хлеб даром не едите. Столько умелого и ответственного народу подогнали... э-э-э... собрали.  Маги, говорите, королевские... Ну а как же без них, без магов-то. При наличие демона без магов - никак. То есть вы готовы ко всему? И к огромным разрушениям? И к многочисленным жертвам среди обывателей... К этому вы тоже готовы. Гнездо-то примерзостное, считай, в самом центре густонаселённого квартала располагается.
Как, однако, быстро может поменяться человеческое настроение. Только что дяденька в котелочке светился самодовольством и вдруг, как-то насторожился, подобрался весь, словно кто-то своевольно в нём струну натянул до самого отказа. Не тронь ту струну, даже не дыши на неё - лопнет.
- Ущерб, конечно, возможен... - начал он сухо.
Но въедливый колобок и тут его оборвал, грубо поправ правила вежливости.
- Сдаётся мне, что его величество не одобрит кровавую бойню в своей столице. Или у вас на этот счёт, какое-то отдельное мнение? Я так и думал. Карьерные виды - дело понятное, но ведь недурно бы и о народе хоть чуть поразмыслить. О том народе, который сейчас спать укладывается, детишкам колыбельные поёт, носы им утирая. Глупцы, право слово. Они ведь, дурни этакие и в ум не берут, что в интересах державы эта ночь для них определена, как последняя в жизни. Так, или нет? - И глаз мистера Лейбера, которым он искоса, снизу вверх поглядывал на чиновного хлыща, вдруг сверкнул чистой яростью. - Вы, что... - сорвался на крик антиквар, - совсем ума лишились!? Брать с боем одного из опаснейших головорезов, демона средней руки, мага, которому в Арклоде много ли равных сыщется и... Диадему Мёртвых, о возможностях которой мы и догадываться не можем!? Это и есть ваш продуманный, гениальный план? Если так, то вы кромешный, беспросветный идиот!
- Э... - потерял весь лоск особо засекреченный чинуша. - Так ведь другого нету. Как по-другому-то?
Мистер Кол Лейбер долго смотрел на Харона, который уже давно понял, к чему тот клонит, но искренне надеялся, что ошибся.
- Чего раскорячился у порога, как Ерошка возле печки? Подходи уже ближе, не побрезгай нашей серостью. - Да, антиквар умел бить по чугунным лбам не только тростью. - Йен, не желаете ли закончить это гнусное дело раз и навсегда?
Зря, выходит, надеялся.
- Чтоб вас всех!.. - Харон едва удержался от плевка на пол.
- Простите, - поднял указательный палец, потерявший апломб, представитель Серого кабинета. - Я что-то не улавливаю.
- А тебе и не надо, - отрезал антиквар. - Обложите квартал поплотнее, чтобы мышь не проскочила. С вас и довольно станет. А мы с Йеном займёмся делом для взрослых мальчиков.
Харон вынул из поясной кобуры тяжёлый револьвер и со вздохом крутанул барабан. Ни для чего, просто беря себе лишний миг на раздумья.
- Добро, мистер Лейбер. Я в деле. Только мне подсоба нужна... для страховки. - И обернулся к вспотевшему чиновнику: - Вестовых пошлите к мастеру Бро, пусть Грубби отпустит. Брат Железяка... м-да, этот мне не простит, если я в адово пекло свою башку в одиночку суну. Ну и Агжара из постели вытаскивайте. Его стрелы нам всем, ой как пригодятся.

Глава 26.

Стикс - река бурная.

Крамольная, малоконструктивная мысль о возвращении в тесные ряды королевской пехоты, прочно обосновалась в голове ланграндского бродяги. И клевала растревоженный его мозг нещадно. Всю дорогу до  обиталища, в коем собрались алчные до власти и почестей аристократы всех мастей и прожжённый уголовник, эта гаденькая мыслишка никак не желала отпускать разумение Харона.
А как бы оно было, если бы?.. А, что ежели на контракт податься?.. Может, вообще записаться в экспедиционный корпус, куда подалее, на другой конец мира?.. Пусть даже в гарнизон на Малярийном архипелаге. И всё в таком же бодрящем духе. Если бы до цели их путешествия было чуть дальше, то вполне вероятно, что Йен Харбит соблазну бы и поддался. И так пару раз порывался отстать от своей команды, и, свернув в переулочек, дёрнуть к ближайшему вербовочному пункту. А там только дверь за собой прикрой и всё - новая жизнь; подъём-отбой, всё по команде, зато ни малейших забот о благе королевства, которому на тебя совершенно наплевать. Но, чьей-то воле подчинясь, он всё-таки дотопал до скаженного особнячка и теперь, в какой-то подворотне уже минут пять внимательно таращился на развёрнутый прямо на колене план окаянного домишки.
Господин из Серого кабинета, что-то занудно бурчал, тыча пальцем в мятую бумагу, поясняя, где там туалет, а где кладовая. Он был очень педантичен этот чиновник, проедая плешь каждому из членов отряда самоубийц. Тяжелее всех приходилось молодому холмарю. Агент отчего-то именно его избрал объектом своего самого наивысшего недоверия и третировал Грубби, как мог.
- А ну покаж, где тут, на плане, умывальная комната? Это спальня, оболтус...
Некий комизм ситуации заключался в том, что Харон вовсе не собирался запускать в обитель зла юного мастерового. К чему так рисковать его башкой? С Грубби будет довольно, если он перекроет центральный выход. Холмарь с этой задачей совладает. Силы ему не занимать, а случись какая неприятность, пустит в ход ружьё. Грубби его прихватил для пущей уверенности, и на всякий случай, вдруг придётся кому по черепушке обитым медью прикладом приложить. Сказать по чести, стрелять юный холмарь не собирался. Но прилику для тяжеленная двустволка вполне годна, да и уверенности придаёт пусть даже и в качестве дубины. Альву, с его луком - в этот раз Агжар выбрал совсем коротенький, для уличных боёв - они с антикваром, не сговариваясь определили контроль чёрного хода. Сколько существ внутри дома, никто с уверенностью сказать не мог. Начнётся большой шухер, самые хитрые кинутся именно туда - к малой, неприметной дверце. Тут их и уговорят от бегства не знающие промаха стрелы прирождённого лучника.
Сам Харон постановил для себя проникновение со взломом и... Там, как получится. В пару к нему напросился и мистер Лейбер. Когда агент Серого кабинета про эту фантазию антиквара услышал, то удержался от смеха с большим трудом. Но мистер Кол настаивал и чиновник согласился, при этом с большой жалостью поглядывая на несчастного Йена. Тот тоже не пришёл в восторг от такого круглобокого довеска. Добро, хоть брат Железяка, пусть и не твёрд на ногах, поскольку бдел возле пивного бочонка, когда был вызван на бой с вселенским злом надоедливым словно муха курьером, - но всё равно будет рядом. Есть кому тылы прикрыть. К тому же освящённый самим Чистейшим Светочем посох - орудие против демона наипервейшее. Демон же там предполагается.
Однако, наивысшее беспокойство Харона вызывал даже не Исфермоль, и не потерявший берега маг. Тоже была морока колдуна страшиться! Не-ет, вся эта подлейшая шушера отчаюгу Йена Харбита не пугала. Несколько беспокоила мощь Диадемы Мёртвых. Такое было. К чему скрывать. Пободавшись с ней разок в Сумеречье, Харон этот венец зауважал, как противника. Однако и не она была основной причиной душевного его не спокойствия. Хотя вкус недожёванной в Сумеречье травы... Чёрт, так и тянет отплюнуться...
Изабелла Драмм! Чтоб её все черти ада искренне возлюбили! А точнее - приказ: "Мисс Изабелла, должна выжить при любом коленкоре!" Вот что было настоящей занозой в заднице.
- И чтоб на ней, на мисс Изабелле, после завершения всего этого... - серый человек покрутил пальцем в воздухе, - ни царапинки.
Харон было вскинулся опротестовать, в случае крайнем, послать всю эту затею куда подальше путём извилистым, но ему и рта раскрыть не дали. Да ладно бы, только чинуша, а то ведь и клятый Лейбер подключился. Поди с ними поспорь.
Пришлось осадить и умерить гонор.
- Добро! - сказал он веско. - Хватит бухгалтерию разводить. Выдвигаемся.
Да, нужно было поспешать, пока эти, канцеляррской пылью присыпанные, ещё чего-нибудь не удумали.
Человек в котелке, недовольно поджал губы, не одобряя покушение на принцип единоначалия, но был вынужден согласиться, оставив, однако, за собой последнее слово:
- Я буду осуществлять общий контроль в непосредственной близости от... от всего. Вот тут под окнами буду... если что...
Последние слова он говорил уже в пустоту.
...Магические ловушки при подходе Харона оказались обезврежены. Ну тут неожиданностей быть не могло. Вот и заветная дверь. Йен было пригнулся поковырять отмычками в замочной скважине, но антиквар остановил его, положив пухлую руку на плечо.
- Секундочку, коллега. Тут я сам, - прошептал он. - Сдаётся мне, опыт у старого толстяка в этом вопросе несколько богаче вашего.
Харон в сомнении великом всё-таки вздёрнул руки к плечам. Пусть колобок потешиться. Если провалит всё дело он, Йен Харбит, здесь ни при чём.
Возня с замком отняла у полного загадок антиквара менее минуты. И Харон не мог не оценить работы мастера:
- Ух, ты...
Мистер Кол чуть улыбнулся.
- Почти в полной темноте, на слух, вскрыть и... обезвредить сюрприз... Видите, пороховой заряд, чуть ошибся - словил пулю. Хитрая система. Но старик ещё что-то может. Не спешите. Дверь я тоже приоткрою сам.
Предосторожности ценителя классической музыки не оказались напрасными. Тонюсенький волосок стальной проволоки, обещавший массу неприятностей незваным гостям, антиквар не проглядел.
- Вот теперь, добро пожаловать, - он так и лучился самодовольством. - Далее начинается самое интересное.
Бесполое существо в отрепьях, оказавшееся обладателем чуткого слуха, Харон "приласкал" револьверной рукоятью по тому месту, где у человека обычно находиться голова. И передал обмякшее тельце на руки брату Железяке. Тот без особого пиетета перебросил его Грубби, а холмарь, очень заботливо сдал его ухватистым парням инспектора Троммеля.
Слаженно сработали, ничего не попишешь.
- В дом никому не соваться, - прошипел Харон, остужая пыл полицейских служак. - Тут столько магии, что я не ручаюсь, что смогу нейтрализовать все сюрпризы.  - Ворвётесь, когда завертится большая карусель, тогда уж всё равно будет. - И, обернувшись, к монаху и антиквару продолжил: - Крадёмся наверх. Там вроде свет в окне горел. Только перед самой дверью дайте мне немного времени.
Оба согласно кивнули. Необнаруженное присутствие Харона даст им преимущество, да ещё какое. Это и был главный козырь, на который рассчитывал хитроумный мистер Лейбер.
Подкидыш без роду и племени, был существом сообразительным, что и позволило ему выжить на улицах холодной сердцем столицы. Он давно понял, что маги, теряющие в его присутствии колдовскую мощь, ничего при этом не ощущают. Как старался деревенский колдун запалить табачок в трубке старосты?.. Да и про осечку Диадемы Мёртвых, как позабыть? Эта зловредная поделка ведь не в божий свет, как в копеечку целилась.  Но сколько того времени для размагничивания потребно, поди угадай. Тут всего магического на каждом шагу понатыкано и три колдуна самой ярой силы в одном клоповнике зажаты.
Харон медленно выдохнул и отёр вспотевший лоб. Сколько у порога протоптались? Минуту?.. Вечность?.. Всё, довольно ждать, себя накручивая, а то нервы сейчас лопнут.
Дверь Йен Харбит вшиб ногой! Как давно мечталось, да всё повода не было.
- Именем его величества, - зычно возвестил мистер Лейбер, возомнив себя лицом официальным. - Вы, мистер Фрагг, носящий прозвание Буреносец, и все здесь присутствующие, арестованы.
- А меня-то за что? - не совсем в тему вывел свою трель пьяненький монах. - Я же вроде тоже тут, но я-то как раз по государеву делу.
- Заткнись! - злобно зашипел на непонятливого служителя культа антиквар. - Всю малину обо...
Завершение фразы возмущённого мистера Лейбера заглушил револьверный выстрел.
Такой вот краткой оказалась прелюдия бурного представления. Йен ещё толком и всех действующих лиц взором охватить не успел. Ещё и не подивился, что Диадема Мёртвых сама между полом и потолком витает. А из толстомясой тётки - ах, ты ж нечистый дух, это ж демон! - уже чёрт знает что полезло. И серьёзного вида мужчина, видать, тот самый Жутяга, за револьвер схватился. Тут уж не до политеса, когда собственная шкура на кону. Знай, орудуй скоренько, да успевай поворачиваться. Подарки нужно раздать по возможности всем, а то обидятся, и нападут толпой в претензии. Пойди после - отмахайся.
Выстрел-то был предназначен самому Жутяге, поскольку особо его персону беречь указа не было, но пришёлся он отчего-то в револьверный барабан. Кто или что было тому виною, выяснять Харону оказалось недосуг. Всё им видимое вдруг странным образом изогнулось, будто само пространство в комнате сделалось кривым, как коромысло. Понятно - магические трюки. И скорее всего Диадема чудит, поскольку Полумрак, или как его там? -  тупо уставился на свои руки и чего-то из пальцев плетёт замысловатое, но результатом, похоже, не доволен.
Джидидайя Штосс, тоже себя чувствовал не лучшим образом, будучи совершенно не готовым к тому, что мир вокруг него в миг станет выписывать презабавные кренделя и откаблучивать такие вот коленца. Но когда пуля вышибла верное оружие из его рук, он каким-то участком мозга понял, что остался в живых, только благодаря этому пространственному фокусу. Не мог Харон с такого расстояния маху дать. Конечно, рука покалечена - это Жутяга ощутил, даже не глядя на неё. Но боль была какая-то не настоящая, будто отдалённая и тягуче тупая. Х-хе... Ежели так, то ещё не всё и потеряно. Можно будет, при необходимости, и на кулачках изъясниться. Но это вариант крайний и совсем-совсем не желательный. Гораздо занимательнее врагу пощекотать рёбра ножом. Мистер Джидидайя, был человеком проворным, толк в своём неблаговидном ремесле понимал. К тому же подспорьем ему служило преображение, явившегося на огонёк к Полумраку демона...
Совсем не так представлял себе эту ночку хитроумный Исфермель, когда заявился, не зван, не прошен в гости к вороватому магу. Он-то в своей рогатой голове уже составил хитроумный план по захвату всего и вся. Под чем подразумевалась Диадема Мёртвых - чарующе злобная, но анархично-бесконтрольная штуковина, и пара тройка душ - в довесок. А то начальство начинает косо посматривать и подозревать в лености и манкировании обязанностями. Однако всё сразу пошло не так, как мечталось. Для начала его никто не собирался пускать в дом. Это, конечно, объяснимо; демон - не тот гость, которого жаждут увидеть, к тому же визитку заранее он не прислал. Пришлось проламываться сквозь магическую защиту, одновременно оценив немалую силу чародея, сподобившегося её возвести. Да-а, такого бы да рекрутом в адские орды!.. Грудастая мадам даже языком пощёлкала. Пожалуй, сегодня он-она Исфермель, одной только Диадемой не ограничится. Этого мага надо залучить в свои сети. Довольно ему без хозяйского надзору самостийно колобродить.
Проникшего под свой кров демона, неустрашимый Полумрак поначалу вознамерился вышвырнуть вон, как нагадившего в углу котёнка. Ан, не вышло... Исфермель успел перед его носом махнуть испачканными тряпицами и маг мельком углядел магические письмена. Факт, что под его взглядом они не засветились Буреносца, безусловно, напряг, но полностью любопытства не притушил. Уж больно заковыристыми выглядели таинственные каракули. По их непередаваемой сложности, Фрагг тут же определил, что написать их мог только академик среди не хилых ланграндских чародеев.
Остальных - девицу и бандита - появление демона, не сказать, чтобы потрясло, но из колеи всё-таки выбило. Но никто из них дёру не дал и в обморок не кинулся, что заставило Исфермеля испытать лёгкое чувство досады. Эх, не доработал... А Диадема, вот же поделка, без ругани и не опишешь, та вообще сразу звенеть начала, что всяких серой провонявших, она видеть не желает. Мол, у самой характер гадкий и не предсказуемый, от того личностей в этом на неё похожих она на дух не выносит. Профессиональная ревность, понимаете ли.
Тут Исфермелю удержаться от угроз уже не было никакой возможности, и обозвав чёрный венец никчёмным металлоломом, он заявил, что вообще способен отправить его в утиль.
- Вот ты у меня где! - потрясал он грязными тряпками, блефуя как никогда в жизни. - Я теперь запросто могу тебя изничтожить!..
- А ну-ка, - встрепенулся Полумрак, - с этого места поподробнее...
О, как был счастлив в этот миг демон; вся его афёра строилась лишь на природной наглости и вранье, но и этого достало, чтобы рыбка заглотила наживку. Теперь осторожней... Выбрать момент и подсечь... Но чёрт толкнул под бок свою любимую игрушку - мисс Изабеллу Драмм!
- Уничтожить!? - взвилась наклёванная многими воробьями вишенка. - Мою диадему уничтожить!!
И столько лютой ярости было в её голосе и всей фигуре, что пьянчужка, оторопев, отступила на два шага.
- Я те уничтожу, корова комолая. - Мисс упёрла руки в боки и грозно двинулась на Исфермеля. Ей и дела не было до того, что замарашка сверкала очами и скалилась, явно давая понять, что она не просто гулящая подзаборная баба, а существо порядка высшего, способное в запале и головёнку открутить, всяким горластым аристократкам, словно кухарка цыплёнку.
Но прикрываемая подружкой-диадемой Изабелла неумолимо гнула свою линию. Демон с некоторым запозданием сообразил, что в этом своём виде выглядит он для людей не особо представительно и решил слегка приоткрыть вуаль личины;  пусть молодёжь полюбуется и проникнется... У грудастой неряхи стали пробиваться рога и проявился явно мужской профиль с оскалом добрым, предынфарктным.
- Твою ж налево! - С придыханием, вытолкнула из себя Изабелла. - Трансгендер!
- Попрошу не выражаться, - потупив воловьи очи, протяжно  заговорил Исфермель. - И вообще от вашего тона разит дискриминацией. А я эту форму выбрал исключительно по служебной необходимости... Ну и исходя из собственных, глубоко упрятанных предпочтений... чуть-чуть... не много совсем.
- А ну, - рыкнул равнодушный к чужим закидонам чародей, - прекратить базар! Ты вообще зачем сюда заявился?
Вот так вот - в лоб, без всяких экивоков.
- Диадему хочу, - так же, без увёрток поставил всех в известность демон. - Потому, как она очень бы пригодилась властелину моему.
- Угу. И тебе чуть-чуть... немного совсем, - не удержалась от осиного укуса мисс Драмм.
- Размечтался, рогатый. Припёрся на всё готовенькое и давай права качать, - попенял Исфермелю Полумрак.
- О, как! - в негодовании зазвенела Диадема Мёртвых. - А меня вы спросили? Желаю ли я, вполне себе сформировавшаяся личность, отправляться в геенну на потеху кому-то там, или здесь прозябать в чьём-то услужении? У меня у самой на всех вас свои виды имеются.
На лицо обозначился конфликт интересов и поколений. И только горячая свара вывернула на новый виток, как какой-то невежа вышиб дверь.
...Хозяин этого замечательного особнячка, пристанища всяческих человеческих мерзостей, всю жизнь мнил себя гением. Гением среди магических изыскателей. Гением мира политического. Гением криминального паучьего сообщества. Но сегодня, то есть в минуту сию, вдруг ощутил себя всего-то владельцем дешёвого низкопробного вертепа, в коем разыгрывается пьеса бездарного автора. Как бы он удивился, узнай, кто в действительности был сценаристом и постановщиком этой трагикомедии. А что до игры актёров... То чего, собственно, с них взять, кое-как слепленных по образу и подобию?
Капризы великосветской дурочки и не взятое в расчёт одушевление Диадемы Мёртвых никак не вписывались в жизненные планы Фрагга Буреносца. Он ведь о чём возмечтал: прибрать к рукам мощнейший артефакт и с его помощью начать диктовать... О, нет - это всё-таки через край. Точнее будет так... Не диктовать, а время от времени подёргивать за верёвочки самого Чери Лопоухого, постепенно набирая политический вес и становясь серым кардиналом. Это для начала. Полумрак мечтал стать теневым властителем всего королевства. Простенькие мечты обывателя. Дочура лорда-канцлера, сначала показалась ему приятным бонусом, если бы не её склочный характер и безудержные фантазии. Ну да ладно, не велика и беда. Убрать её с дороги - разве это забота? Гм... Оказалось, что - да. И ещё какая.
Вон она, истинная проблема, болтается между полом и потолком и дребезжит, что-то совсем несусветное. У венца, видите ли, свой взгляд на будущность мира имеется. И в будущности этой, как скоренько сообразил Фрагг Буреносец, ему самому отведена почётная роль халдея при обнаглевшей железяке.
Вот так выверт! Тут, кое-кому мозгами послабее простительно и разумом потускнеть. Но Полумрак не таков. Его и визит демона из седла не вышибет... разве, что покачнёт. Однако, равновесие, обретя, Полумрак себя ещё покажет...
Показал бы, кабы с ярой его силой чего-то не приключилось. Полумрак времени не терял, зубы демону заговаривая. Заклятие, тонко им сотканное, должно было изгнать надоедливого Исфермеля в ту вонючую дыру, из которой он выполз. А вместо этого...
Когда в кабинет, миновав все ловушки, вломилась окаянная троица, чародей как раз тупо пялился на свои руки, вдруг ставшие бесполезными и с душевной мукой осознавал, что демон никуда не делся, а Диадема, ранее уверенно торчавшая на уровне его лба, звеня от возмущения праведного, отчего-то начала крениться, постепенно снижаясь. И видно было, что чёртов венец уже с чем-то отчаянно борется, искажая вокруг себя саму ткань реальности. Чтоб тебя, ещё и тошнота подкатила.
Харон!!! Так и хотелось закричать чародею, уже в мыслях своих, обретшего небывалое в этом мире могущество. Он мог предполагать всё, что угодно. Фрагг Буреносец был готов встать против сплочённых рядов полицейских магов, но он и в кошмарном сне не смог бы вообразить, что король и его присные додумаются призвать безродного отщепенца.
И вот же, как всё обернулось...
...Второй выстрел (а их же всего четыре!) пришлось произвести в некое существо, заглянувшее на эту вечеринку прямиком из горячечного бреда опившейся собственных отваров ведьмы. Пуля сшибла один из рогов демона, повергнув этот ужасающий гибрид наземь, но сознания не лишив, а только добавив лютости. Ох и рожа... да и весь фантасмагорический облик. Да-с, отвар гипотетическая ведьма закусывала сырыми мухоморами.
К нему тут же кинулся неустрашимый монах со словом божьим на устах и кованым посохом в стальных лапах. Вот таким набором он Исфермеля сходу в лоб и отоварил. Демон, лбом освящённый лом приняв, вынужденно погрузился в размышления, отчего это его глазам предстала картина серого бугристого поля испещрённого, не особо густо надо отметить,  извилистыми руслами высохших ручейков.
Вид полуобернувшегося демона с женскими роскошествами и закатившимися под лоб глазами был явлением редким и любопытным до крайности. Жаль, любоваться такой чудной картиной у Харона времени не хватило. Досталось же ему разгребать такую живописную кучу, что и не вымолвить. За кого хвататься в первую очередь прикажете? Из хулиганствующего чародея душу вытрясать? Оно бы и правильно со всех сторон, но, поди, доберись до него, когда некий злобный дядька в тебя уже ножиком проворно тычет. Штосс, мужчина тёртый, времени терять не привыкший. Он за дело спасения своей шкуры взялся с большим вдохновением и ответственностью. По пути как-то исхитрившись рассчитать, что тылы свои, ежели вырваться ему улыбнётся, лучше всего чем-нибудь прикрыть. Чугунная сковорода - самое оно. И на её роль сообразительный бандит избрал некую бестолково визжащую дамочку. Она, конечно в жизни размеренной с утренним кофейком и булочками, как запашистый  довесок к хвосту прилипший, способный и линкор в луже утопить, но в данную минуту, нагрузкой может оказаться очень полезной. Из кабинета выскочишь, с божьей помощью, а далее чего?.. Мистер Джидидайя почему-то не верил в наивность королевской полиции, подозревая её в сложности характера и гнусной подозрительности. А стало быть, и в том, что вокруг этого домка есть кольцо охранения. Вполне может статься, что второе таковое же есть и вокруг всего квартала. Но Джидидайе лишь бы за порог выскочить. А уж в самом-то квартале, его мало кто отыскать способен. Тут, во весь рост вопрос выживания стоит. А кто ему в вопросе сём более всех поспешестовать способен как ни канцлерское непутёвое чадо. В неё-то чай, ни полицейские чины, ни тем паче приписанные к департаменту колдуны ничем враждебным палить не посмеют. Объяснительные записки после такого казуса объёмом будут с толстенный рыцарский роман с продолжением. Чернил не напасёшься. Потому и действовать надобно так... Жутяга пёр на Харона, как вепрь на охотника: в левой лапище ножичек вострый, куда там кабаньему бивню, а правой, покалеченной своей грабкой, он исхитрился ухватить за космы некую аристократическую авантюристку. Благо, Диадема говорящая - та ещё невидаль - похоже, в большом магическом раздрае пребывает и надёжно защитить горлопанку пока не способна.
Посадить на перо Харона с первой попытки не удалось. Ловок, чертяка, увернулся. Но без "комплимента" от Жутяги Йен всё-таки не остался; углядел тёртый калач полузатёкший глаз противника и тем удачно воспользовался, нанеся надоеде чувствительное сокрушение в область правого ока. Лучше бы конечно было врезать по рассечению, как тут выкрутить, ежели приходиться сражаться с захваченной девицей. Не брыкалась бы вопящая бестия, может и с ног бы свалил окаянца. А так, тот только качнулся и незамедлительно ответил левой. Джидидайя  презент от Харона принял в ухо с матюгами и без всякой благодарности. В голове и так мешанина от всего происходящего. Тут бы наказать негнущегося бродягу, так ведь ввязываться в серьёзный разговор сейчас - всё равно, что смертный приговор себе подписать. Не-ет, потом поквитаемся. Теперь одна задача - до двери добраться. А там вниз, хоть кубарем. Но напротив двери этот скаженный столб. Не срубив его - о побеге и не помышляй. Снова в ход пошёл нож, а в челюсть прилетел второй совсем не обязательный презент.
При деле оказались все вторгшиеся. И хоть было противников в избытке, но, кажется, справлялись они неплохо. Тот же мистер Лейбер такую прыть показал, позабыв даже о больной своей ноге, что ввёл в изумление крайнее бывшего своего собутыльника. Фрагг Буреносец, почуявши собственную немочь, от благородной дуэли решил воздержаться. Ну их, хулиганов и безобразников. Расшалились больно. Тоже была охота до омерзительнейшего мордобития опускаться. Шанс выбраться у мага ещё был. Им он и предпочёл воспользоваться. Только и нужно было прихватить катавшуюся по полу Диадему, да задать дёру через тайный ход. Мужчина комплекции внушительной, он при необходимости мог перемещаться довольно споро пусть и не долго. Венец ему ухватить удалось, хоть и не без риска для своего здоровья. Очень уж азартно обменивались плюхами сволочной монах и проклятый всеми богами демон. В такой раж вошли, что могли и зашибить любого под руку им подвернувшегося. Но пронесло. Вот она Диадема. Самый желанный приз в его авантюре. Пальцы чародея ухватили чёрный обод и потянули к себе. И тут в дело вмешался антиквар, больно врезав Фраггу по пальцам своей знаменитой тростью. Венец со злобным звоном откатился в сторону, а Полумрак сообразил, что первого места ему в этой гонке всё-таки не видать. Обидно признавать, но эта скачка оказалась не для его лошади. Шипя от боли и грязно ругаясь от великого разочарования, он метнулся к стене и сдвинул неприметный рычажок, отворяя себе путь к спасению. На ходу прихватив кипу бумаги с письменного стола, он швырнул её в Лейбера, и скрылся во тьме тайного хода. К чёрту всё и всех. Воля дороже. После-то, имея такие связи, как у Буреносца, он себе и юридическую неподсудность выторгует. Судейские крючки пособят. Ну поболтается пару лет в изгнании, грея пузо на песчаном пляже чудесного островка в южном море. И только-то. А возвернувшись, Фрагг восстановит своё имя и влияние, после чего настанет черёд отдавать долги. И горе тем, кто посмел перейти ему дорожку. Уж чародей-то изыщет способ осложнить жизнь своих врагов.
Дверь потайная захлопнулась перед носом антиквара, но мистер Лейбер самообладания не утратил. Тростью расколотив оконце, выходящее в переулочек, он громко призвал, притаившегося там альва к бдительности, в выражениях самых доходчивых. Маг его трелей из-за толщины стен слышать не мог, а то бы от души посмеялся. Ага, такой он дурак, чтобы из задней двери ломиться, как безмозглый лось во время гона. Не-ет, Фрагг Буреносец простаком не был. Вынырнув где-то во чреве дома своего, он пинками поднял двух омерзительного вида големов, внешне, ежели издали да в темноте смотреть, схожих со своим создателем, и направил их к выходу. Сам же метнулся в неглубокий подвальчик и давай в темноте руками по стеночке шарить. Огня не зажигал нарочно, чтобы с улицы какой излишне любопытный шпик его не углядел. Ага, вот он тот самый уступчик. Сейчас Фрагг на него надавит и угловой камешек отодвинется. Норка, конечно, узковата. Да и выползать предстоит на мостовую. Однако для того и големы, чтобы внимание отвлечь. О, более-то хитроумному Буреносцу ничего и не надо.
Агжар уже начал маяться от бездельной тоски, когда прямиком на затаившегося аьва вышла парочка в колбе зачатых. Будь на его месте кто-то человеческого племени в такой темнотище, наверняка бы принял големов за сбегающего чародея в паре с подельником. Но зрение альва людскому не чета. Подвох он заметил сразу. Пару стрел всё-таки выпустить пришлось, уж больно настырными оказались неуклюжие эти создания. Стрелы их не убили, но вразумили, что буром переть на этого злого дядьку - идея не из лучших. Големы остановились и не представляя, что им делать дальше, стали бестолково топтаться на месте глухо сопя. Тут-то, ярдах в десяти, возле самой брусчаточки и откатился в сторону один из камней. Предусмотрительный Агжар треснул големов по головам малым заспинным мечишком, заставив их увлечься ощупыванием своих расколотых горшков и неслышно двинулся к образовавшейся норе. В узком проходе уже кто-то суетно копошился. Дождавшись, когда любитель спелеологии выберется наружу альв, с тенью усмешки на скуластом лице, выпустил в него с полдюжины стрел, надёжно пришпиливая одёжку беглеца, кое-где и со шкуркой вместе, к каменной кладке. Всё-таки альвы - народ таинственный и в обращении с луком равных себе не знающий - все стрелы угодили в места стыков между каменными блоками, прочно застряв в цементе. Попробуй, отцепись, когда ни рукой, ни ногой... Ногами шевелить особенно неприятно, про меж них стрела торчит и до того колко, хоть плачь. И ведь заплачешь тут, понимая, что тебе, соколику, к стенке пришпилили.
- Ты куда-то собрался? - спросил стрелок у тоненько попискивающей дичи. - Погодь маленько, пока начальство не дозволит. - Прибавив мощи в голос он позвал до поры затаившихся полицейских.
Наверху дело тоже подбиралось к логической развязке.
Обругав, улизнувшего противника, словами для печати мало подходящими, мистер Кол Лейбер бросил взгляд на поле боя, стараясь понять, кому из сотоварищей его помощь сейчас нужнее. Оказалось, что тяжелее приходиться брату Железяке. Очухавшийся демон, ловко уворачивался от длинного посоха, изредка принимая удары этого лома на высвободившиеся лапы, собственным лбом более рисковать не желая. Исфермель от боли шипел и плевался искрами, но очевидно начинал брать верх над неуступчивым монахом. Внизу, что-то загрохотало и раздались отчаянные вопли. Кто-то не утерпел и сунулся на штурм здания.  Прав оказался Харон - не все ловушки были обезврежены. Хотя, возможно, к магическим творениям они и не относились. Так, подмоги пока ждать не приходиться. Что ж, антиквар обнажил короткий серебряный клинок, до поры скрывавшийся в его трости и напал на демона с тыла. Брат Железяка, почуяв поддержку, воспрял духом и наддал. Удача отвернулась от Исфермеля. Лишённый магических сил, он был вынужден сражаться, как простой смертный, надеясь только на собственную немалую мощь. Но монах оказался дюж и сразу не согнулся. Дождался, сволочь, когда Буреносец сбежит, тем самым развязывая руки неустрашимому толстяку. Вдвоём они быстро загнали демона в угол и...
Звон разбиваемого стекла, треск и скрежет ломаемой рамы на краткий миг отсрочили его гибель. Мистер Лейбер чуть задержался перед тем, как воткнуть острейшую смертоносную иглу в шею нечестивого выползня, а монах на один вздох позднее опустил свой лом, удачно угодив заточенными солнечными лучами в середину исфермелева лба.
В следующую секунду победители уже обшаривали глазами опустевшую комнату. Ни Харона, ни Жутяги, ни даже бестолковой авантюристки в помещении не было. Только ночной ветерок, подражая ласковому котёнку легкомысленно игрался с единственной уцелевшей шторой.
Брат Железяка сломя голову кинулся вон из комнаты. Как сумасшедший преодолел лестницу, прыгая через три ступеньки. На последнем пролёте угодил посохом в балясины перил и далее катился горластым колобочком с божбой и оханьем. Какое-то время он пролежал странно собранной кучкой, с неестественно торчащими руками и ногами. Потом с кряхтением пошевелился, сыпанул матерными перлами, доказывающими, что он жив и ещё не утратил бойцовского задора.
И тут раздался выстрел, заставивший монаха позабыть о собственных горестях и хрустящих суставах. Стреляли явно не из полицейского револьвера. Это бабахнуло крупнокалиберное ружьё Грубби. Железяка скоренько воздел себя на четвереньки, а после, по стеночке, поднялся и на ноги. Голова кружилась, но стойкий Железяка уже двигался к выходу. Если Грубби палит, значит, что-то неладно. А памятуя о его фантастической меткости...
-  Ох, твою ж всяко разно... Не приведи Одриин никакого несчастья...
...Сигать сквозь оконную раму, чтобы сверзиться на мостовую, Харон сегодняшней ночью никак не планировал. Само как-то получилось. Драка с неуступчивым Джидидайей, никак не желавшего знакомиться с тощей дамой, носящей пеньковый галстук - так в народе нарекли виселицу - явно затянулась. Обмен любезностями уже оставил свои следы на физиономиях и рёбрах двух крутого нрава джентльменов. Премией шли затейливые узоры царапин, которыми их поочерёдно награждала вопящая мисс, никак не способная выбрать, кто ж из них ей противнее. Таким своим иррациональным поведением она уже не единожды спасла жизнь господину Жутяге. Сковорода работала, что надо. Джидидайя быстро смекнул, что Харон из своего страшного револьвера не палит в страхе зацепить заполошную курицу. Однако, и выйти не дозволяет, Цербер. Его маму вошь кусала! Мистер Штосс умел соображать быстро. "В окно надо, - догадался он. - Всего-то второй этаж. Бабу, конечно, придётся бросить. Да и чёрт с ней. В окно! В окно! Полцарства за воз сена!!"
Трудно сказать, как Йен Харбит догадался о тайных намерениях Джидидайи. Физиогномистом он до сей поры себя не считал. В чтении чужих мыслей его тоже пока не уличали. Догадался и всё тут. Не иначе, как божьим необъяснимым промыслом. Но в ту же секунду как Штосс надумал отказаться от штурма недоступной двери и двинулся к окну, стараясь попортить шкурку Харона ножичком, бродяга исхитрился ухватить его за шею. Ох, ещё бы Изабелла так больно не царапалась и за ухо зубами... Ну не наглость ли?.. Её уж и не держал никто. Своей волей в мужской драке колобродила. Так, неразрывной троицей, они в окошко и выпали. Мужички, падая, испугаться успели - а ну как неудачно на каменюки рухнешь, можно и шишку набить! А дамочка, будучи крайне занятой особой, сообразила, что всё пошло как-то не так только после того как воткнула коготки в незнакомое лицо. И лицо это имело наглость не заорать от пронзительной боли. Гастролирующее трио грохнулось на голову агенту Серого кабинета, нетерпеливо болтавшегося под окном. Два центнера тебе на макушку!.. Что тут скажешь? Котелок всмятку...
Грубби, неустанно подогревавший в себе боевой дух, как вчерашний томатный суп, сразу кинулся к куче человеческих тел, не особо представляя, что собственно, он собирается предпринять, но воинственно воздев над головой приклад ружья. Ну правильно, ружья, они ж для того и созданы, ружья, чтобы ими да по головам кому не попадя. С минуту холмарь стоял возле копошащихся авантюристов, тщащихся понять, где чья нога и много ли чего сломано.
- Вы... это... разберитесь, наконец, где из вас кто. - Не выдержал пытку ожиданием семифутовый дитятя. - Кого мне лупить на убой, а кого только в целях воспитательных? Ни хрена же не понятно.
Кто-то пребольно укусил Харона за ляжку. Изабелла? Так, вроде её голова только что маячила перед его глазами. Неужто так заковыристо извернуться способна? Да-а, нескончаемы таланты канцлерской дочки! От второго укуса, уже несколько выше, Йен взвыл благим матом, и, напрягши последние силы, постарался вырваться из удушающей человеческой трясины. Подняться на ноги ему удалось. А вот освободиться - нет. Жутяга уцепился, словно клещ, прилипнув к врагу своему всем телом, будто к родному брату. Чем теснее, тем надёжнее. Теперь-то они на улице, здесь полицейские могут и не церемониться. Пустят в тебя профилактический заряд свинцовых пилюль - выковыривай их потом всю остатнюю жизнь.
За Жутягой восстала из городской грязи и благородная мисс, чьё призвание - портить существование всем её окружающим, - чётко обрисовалось в последние дни. Полицейские Троммеля уже успели окружить дерущихся неодолимой преградой, а они продолжали яростно сражаться не замечая ничего вокруг. Эта свара сделалась для них чем-то совершенно личным, и прекратить её было выше их человеческих сил.
- Ты сделай чего-нибудь. - К холмарю пробился инспектор Троммель.
- Чего сделать-то?.. - беспомощно покосился тот на инспектора. - Может, ты сам кого по загривку взгреешь? Дубинка-то, чай, при тебе.
- И кого?.. Тут же не разобрать, где чья голова, а где седалище.
- И-эх, - в каком-то бесшабашном отчаянии выкрикнул Грубби, бросая приклад к плечу и нажимая на курок...
Когда что-то ощутимо тяжёлое пролетело над его головой, обдавая её жаром и срезая волосы с макушки, Харон никакого трепета не испытал. Не успел просто. Однако, он почувствовал, что на миг краткий свою хватку ослабил ошалевший Джидидайя.  Жутяга прижимался спиной к стене и отчётливо видел  сольное выступление Грубби. Йену этой паузы хватило, как умирающем от удушья первого глотка свежего воздуха. Без всякой жалости, с не испытываемым ранее остервенением, он всадил кулак в ненавистное лицо Жутяги, повергая того в состояние грогги. Не потерял бы при падении револьвера, видит бог, пристрелил бы, мерзавца. Но оно оказалось и к лучшему, потому что переставший соображать Харон, чьё лицо успело превратиться в сплошную кровавую маску, не останавливая безумного па, развернулся и...
Мисс Драмм обрела новый жизненный опыт. Нокаут - штука презабавная.
Ноги больше не держали измотанного Йена, он без сил опустился на тело поверженного Джидидайии.
- Всё... кажется... - Харон провёл ладонью по лицу, потом по занывшей макушке. Зацепило всё-таки. - Кто палил? - спросил он разглядывая пучки волос на ладони.
Кто-то большой извинительно шмыгнул носом.
- Я, - смущённо признался холмарь.
- Кгм... Спасибо... и... это... Больше никогда так не делай.
Сквозь толпу, как лев сквозь стаю гиен прорвался брат Железяка.
А ну расступитесь. Дайте воздуха. Троммель, чего твои бездельники тут ошиваются? Пусть валят на хату, там Кол вашу диадему караулит, чтоб не улизнула. Тросточкой её к полу пришпилил - в руки брать страшится. Дамочку в себя приведите. Вспрысните её чем-нибудь, а то окочурится. Да вяжите этого... А, на нём Харон сидит. Ну сейчас,  - и несгибаемый брат подхватил Йена под руку. - Вставай приятель. Домой пора. Всё закончилось.
- Револьвер... - слабо произнёс Харон. - Нельзя потерять, подарок же...
- Отыщем, отыщем... Обязательно. Грубби, подхвати его. Валим отсюда, Йен. Выпить не желаешь, а то я тут неподалёку...
И они двинулись вдоль улицы не помышляя о славе, наградах или о составлении официального рапорта о том, по какой такой причине у дочери лорда-канцлера нос оказался расплющенным в лепёшку.
Из-за угла вынырнул альв, что-то прокричал инспектору, озадачив его судьбой пришпиленного к стенке колдуна, и присоединился к друзьям. Они ещё и до перекрёстка не дошли, а улица уже услышала их первые, ещё слабые смешки, вскоре переросшие в раскаты хохот.
Они были счастливы. Сегодня, сейчас...

Глава 27.

Входят воды в межень.

Нищенскую комнатёнку с окнами выходящими на собор Йен оставил за собой. Нет не из какого-то смутного ожидания провальной будущности, а исходя из интереса практического. Мало ли для чего она может сгодиться при неспокойной жизни частного детектива.
Теперь же он сидел в собственной конторе, располагавшейся пусть и в не самой фешенебельно части Лангранда, но райончик был вполне себе респектабельный. Обиталище людей относящих себя к вершине среднего класса. Теперь он мог себе позволить подобное. И сейчас, обследовав, буквально обнюхав каждый дюйм двух комнат на первом этаже - его рабочий офис, - Харон поднялся к себе. Это очень удобно - снимать двухэтажные апартаменты. Только... Только до ужаса непривычно.
Йен Харбит, устроившись на стуле, взгромоздил ноги на подоконник. Привычки босяка изжить не так-то просто. Для первого за день сеанса самокритики довольно. Вообще-то он уже два дня вёл себя большим молодцом; посетил сестру Харбит, вот обрадовалась старушка. И, главное, обрадовалась именно ему, а не сумме пожертвования на обитель.
После был неприятный разговор с мастером Бро. Харону удалось отстоять несчастного Грубби, подвергнутого родительскому взысканию за своеволие и тягу к авантюрам. Внушительная пачка ассигнаций смягчила отцовское сердце. Ну и хорошо. Теперь можно было заняться делами насущными. И первым из них в списке частного детектива Харбита значилось нахождение названия для своей конторы. Ах, да-а... не конторы - агентства. Иначе, как подавать объявление во все серьёзные газеты столицы. Вон их сколько на журнальном столике - целая кипа. И во всех на первых страницах красочно сочинённое враньё о событиях времени недавнего. Чего только не напридумывали бойкие борзописцы о крахе некоего Полумрака, оказавшегося влиятельным в королевстве чародеем Фраггом Буреносцем. Большую же часть переведённых на статьи чернил была потрачена на прогнозы, чем вся эта история для него закончится.
- Да ничем, - скептически усмехнулся Харон. - С его связями в высших эшелонах власти от петли он увернётся.
Каторга Фраггу тоже грозила едва ли. Ежели б так - парился бы он сейчас в каземате, а не страдал духовно под домашним арестом, под присмотром семейного врача. Добро хоть Агжар ему шкурку попортил. теперь вороватому чародею до скончания жизни думать кому из племянников наследство оставлять. Молодчина всё-таки альв. После произошедшего стал он большим человеком... то есть... э-э-э... персоной, возглавив личную охрану лорда посланника. И у брата Железяки всё в порядке; снова на вольных хлебах, где-то какой-то нечисти мозги вправляет. Живёт так, как считает нужным и в ус не дует. Счастливчик. Тут же мучайся - название подбирай. А в голове, как на грех, ни единой толковой мысли.
Колокольчик, висевший возле двери, весело сообщил, о приходе посетителя. Харон вскинул голову. Удивительно. О его агентстве ещё никто и слыхом не слыхивал. Значит - это не клиент пожаловал. Тогда кто?
- Любопытно. Пойду гляну.
Визит частному детективу нанёс один не простой гражданин не имеющий никакой официальной должности, но которому никак нельзя было отказать в умении портить жизнь всяким там бывшим бродягам и начинающим сыщикам.
- А, это вы... - кисло протянул Йен, впуская мистера Кола Лейбера, эсквайра. - Солгал бы, если бы объявил, что рад вас видеть.
- И вам добрый день, - ничуть не стушевался круглобокий антиквар. - Вижу - обустраиваешься. А названия ещё нет?
- В процессе сочинения. Бренди?
- Не откажусь. Ты последние новости слышал?
- Какие именно? Присаживайтесь...
- Касающиеся нашей общей знакомой... мисс Изабеллы Драмм.
Харон болезненно сморщился:
- Змея. Истинная змея. Всего искусала.
- Угу, - согласился антиквар. - Скользкая. Ото всюду вывернуться способна. Папаша всё устроил так, что она не только не воровка, но и героиня в глазах общественности и короля.
- О!
- Да-да, мой друг. Героиня. Награждена орденом Сверкающей Зарницы и произведена в кавалерственные дамы за возвращение ценнейшего и опаснейшего артефакта.
- Хм... То есть это не мы Диадему Мёртвых кровью добывали, а исключительно аристократичекская шлюшка с риском для своей бесценной жизни. Ловко.
Мистер Лейбер одним глотком осушил стакан:
- Ловко, Харон. Кстати о Диадеме...
- Ничего знать не хочу, - запротестовал Йен, наполняя посудину гостя.
- Бросьте, юноша. Вы теперь детектив. Вам любая информация на пользу. Манжеты, помните. Те перепачканные тряпицы... На них был записан самый большой секрет этого венца. Архонт, пусть и был развратником, но  в гениальности ему отказывать грех. Старикан выяснил, что уничтожить Диадему возможно, если вытянуть из неё дух её же создателя. Вот этот-то призрак и является главнейшим её врагом. Ну а формулу извлечения он магии доверять не стал, а может, просто по рассеянности записал тем, что на тот момент под рукой оказалось. Мне ли не знать, что такое творческий беспорядок.
На какое-то время Йен забыл о налитом бренди и погрузился в раздумья.
- Надеюсь... гм-гм... надеюсь наши яйцеголовые умники не станут этого делать.
- Делать что?.. - Лейбер пристально взглянул на детектива.
- Извлекать дух этого чёртового создателя на свет божий.
- Боюсь, именно этим они сейчас и занимаются.
- Идиоты! Иметь самую смертоносную штуковину в мире... Она ведь со временем восстановится. Ну... после общения со мной.
Антиквар кивнул, давая понять, что понял о чём речь.
- Она восстановится, а тут уже и её папочка во всей красе, люто стосковавшийся по любимой работе. Вы понимаете, что эта парочка сможет натворить?..
... - О! - округлил губы Одриин. - Понял, меньшой? Наш малыш далеко не так туп, как кажется.  - Что ж, - он с удовлетворением потёр руки. - Он справился... Они справились. Они - все. Я был прав; детки подросли. Даже, как-то взгруснулось. Защемило отцовское сердце. Люди способны решать любые проблемы обходясь без магических костылей.
И тут в мозгу Иуллорона, что-то щёлкнуло.
- Я понял, - тихо произнёс он. - Я всё понял, отец. - Ты надумал лишить этот мир магии. Но почему... Ах, да - Пакт о невмешательстве. Ты не мог этого сделать не нарушив правил игры с Князем Тьмы.
- Я всегда говорил, что мой сын никогда не бывает достаточно пьян. Они повзрослели, сынок. Они требовали свободы воли, но при этом постоянно цеплялись за магические бирюльки. Капризные малыши, не способные расстаться с любимой игрушкой. Но магия - это первейший путь соблазна. А кто у нас самый великий искуситель? Кня - а-азь... Убери я этот наркотик единомоментно и не избежать большой войны. А так, исподволь, не заметно, на протяжении длительного времени, да ещё не без активного участия нашего нечестивого друга...
- Пух-хест... - просветлел лицом бог справедливого воздаяния. - Так вот зачем было нужно то мелкое жульничество с отводом его глаз.
Одриин хитренько улыбнулся.
- Когда до Врага рода человеческого дойдёт, что же произошло, окажется, что мы тут особо и ни при чём. Простой спор двух малолетних оболтусов, представляющих обе заинтересованные стороны. Что до последствий?.. Ну, как родитель я тебе попеняю за легкомыслие. Тем и ограничимся.
- Маленький камешек покатившийся с горы?. Гм... Умно. И всё-таки, отец, не могу не спросить... Ты ведь никогда войн не страшился, так почему сейчас?.. Почему стараешься избежать большой крови и... славной победы?
Одриин не донёс до рта чашу с пивом.
- Почему? - переспросил он задумчиво. - Наверное, я повзрослел. У меня не хватило решимости сразу отнять у детишек их магические ходунки. Со временем они сами... Сами. Ведь людей, подобных Йену будет с годами всё больше. И магия уйдёт сама. Мы же с тобой просто подождём. У нас времени много. И потом... вдруг я снова заскучаю и надумаю всё переиграть. Бог я или не бог!? Имею я право на свои маленькие капризы?
... - Ещё как понимаю, но изменить что-то сейчас не в наших с тобой силах. Будем жить дальше и... надеяться на лучшее. Прозит! - и мистер Лейбер поднял стакан с бренди. - А хочешь ещё одну новость? Одно благородное, но низко павшее семейство, вдруг взялось за ростовщичество и принялось за реставрацию собственного поместья. Ранее-то в нём, по слухам, конечно, обитал некий демон, которого Железяка благословил святою дубиною. А теперь, выходит, там жилец сменился.
- Пух-хест?
- Он самый. Наш хромоногий бесёнок оказывается неравнодушен к комфорту. Да и чёрт с ним. Придёт и его черёд. Но это будет уже не нашей заботой. Пусть о бесах болит голова у Чистейшего Светоча. О, кажется, кто-то звонит?
Йен удивлённо вскинул брови. Он никого не ждал. А клиента?.. Уж точно не сегодня.
- Кто бы это мог быть?
- Возможно, господин сыщик, - первый алчущий вашей профессиональной помощи, - произнёс антиквар с самым невинным видом.
- Но... я ведь ещё не давал объявления... Откуда... кто мог знать?
Мистер Лейбер допил бренди и поднялся:
- Мистер Харбит... Теперь-то уж точно - мистер... Мистер Харбит, иногда, нечасто, но такое случается, человеческие отношения бывают крепче газетного листа. Честь имею.
И антиквар откланялся, пропустив на пороге молодую особу под густой вуалью.
Йен, чувствуя определённую неловкость - всё-таки первый настоящий клиент, - смущаясь предложил ей стул и приготовился слушать.
Суть дела оказалась простой и, в то же время, не особо для него радостной. Дамочка из высшего общества, смущаясь поведала начинающему детективу, о том, что она... "Не сама, нет-нет... Не подумайте ничего плохого!" ...поддавшись увещеваниям одного хлыща и порывам бестолковой юности, отправилась с группой повес на некую экскурсию.
- Яхту он у папаши своего позаимствовал, - вела она свою арию. - Мудрого капитана не слушал. И занесло нас в место для полётов не особо пригодное.
У Харона что-то неприятно заныло под ложечкой.
- Дайте угадаю, - сказал он, кривя губы. - Вас занесло в Сумеречье.
Мисс посмотрела на него с уважением.
- Вы проницательны.
- Работа такая.
Как не набить себе цену?
- Мы там... э-э-э... Упали, в общем. Страху-то было. Но дело, собственно, не в этом. В катастрофе никто не пострадал. Но я лишилась одной ценной вещи... Диадемы...
Чтоб её!.. Йена накрыло дежавю.
- Она слетела с моей головы и... её уволок какой-то мелкий пронырливый тип со странной сиреневой бородой.
- Брулли, - тихонько пробормотал Харон. - Вот же пройдоха.
- Что? - не расслышала девица.
- Ничего, мисс. Я говорю, что берусь за ваше дело. Как выглядела диадема?..

15.05.2017.