Космос. 8

   А потом я сошёл с ума.
   Меня устроили каким-то грузчиком, я таскал мешки с едой по ярусом вместе с молодым и сильным юношей, Никитой, мы таскали мешки, и таскали мешки, и таскали мешки. Дни напролёт, ведь всем хотелось есть, толстеть, а еды (у меня был пропуск на кухню), как я видел, становилось всё меньше и меньше, её, казалось, не хватало даже на это поколение. Особенно есть хотели на шестом ярусе. Туда мы таскали мешки, которые были тяжелее остальных, и Орнт, он становился всё шире, по мере того, как мы таскали туда мешки. И начальники становились толще, а мы, мы лишь худели. Я таскал мешки.
   Никита, он был добрым парнем, у нас были приятельские отношения, мы разговаривали, пока мешки отягчали наши спины. Потом я познакомил его со Стеффаном, который к тому времени стал моим другом, и они сдружились.
   Примерно в то время сошёл с ума.
   Сошёл с ума.
   Сошёл с.
   Сошёл.
   На самом деле, мне показалось, что это все сошли с ума, а я остался разумным. Будто бы я по ошибке оказался в психбольнице. Но я знал, что если тебе кажется, будто у всех поехали крыши, то это значит, что она поехала у тебя. Так я и понял, что обезумел.
   – Интересно, а куда едут крыши? – спросил я у Никиты, когда мы поднимались с тяжёлыми мешками на пятый этаж.
   – Как понять? – Он уставился на меня.
   – Ну, говорят: «Поехала крыша», то есть сошёл с ума, обезумел, потерял рассудок... Вот я и спрашиваю, куда они могут ехать?
   – Не знаю... Странный вопрос. Может, они съезжают с головы, падают на землю и разбиваются вдребезги, так, что их уже никогда не вернёшь.
   – Просто мне кажется, что у меня как раз-таки крыша и поехала, а по твоей версии, она уехала навсегда.
   – Да? Мне тоже так кажется. В глазах двоится и мысли совершенно глупые в голову лезут. Например, мне хочется разбить эти иллюминаторы и выпрыгнуть. Мне кажется, что это просто проекция, что мы сейчас на Земле, и это не иллюминаторы, а круглые телевизоры, и я хочу разбить их и вернуться на Землю... Представляешь, такие мысли? И как бы я себя не убеждал, что это стекло, я думаю именно о телевизорах.
   Тогда я и понял, что сошёл с ума, и может не один, а с этим пареньком, Никитой.
   Нет, я не сошёл с ума! Нет! Нет! Нет! Это все сошли с ума, Никита, Орнт, Лебедев, начальники, все из всех корпусов, все.
   Все, сошли, с, ума, и, я, один, остался, с, крышей, над, головой, она, никуда, не, уехала.
   Потом я метался и не мог определиться, кто сошёл с ума.
   Я или все?
   Я таскал мешки, пока заправилы с шестого яруса проворачивпли свои махинации и показывали их нам в виде листков, развешанных в Углу Объявлений, я таскал мешки, пока все сходили с ума, или это я сходил с ума, или мы все сходили с ума, я таскал мешки, пока наш корабль летел к Артону, которого никто из нас не увидит, нёсся на своих двигателях к этой обитаемой планете, к нашей цели, которой мы не достигнем.
   Но по-крайней мере мы знали, что люди всё равно будут на Артоне. Вместе с Россией на Артон летят китайцы, американцы, французы и канадцы. Пять сверхдержав, жители которой на суперскорости летят на Артон. Хоть кто-то там будет, думал я, таская мешки.
   Но, возможно, там будут наши дети. Или дети детей. Они будут на Артоне вместе со всеми, ведь иностранцы сейчас спят, спят в своих капсулах, и будут спать ещё 192 года. А нам ещё 192 года жить тут.
   Этот корабль, «А-735», он наш Артон.
   Наша планета.
   Тогда-то все и сошли с ума.