Либерталия

Оказался я там почти случайно. На «Фризии» под командованием бравого капитана Фаса Ленстра мы шли в голландскую Индию, но в районе Коморских островов неожиданно налетели на риф, получили две огромных дырки в днище нашей никчемной посудины и для ремонта вынуждено повернули к Либерталии, единственному месту в этой части Африки, где есть место для  швартовки, не рискуя столкнуться с англичанами или французами. Хорошо, что был тухляк, то есть, спокойное море. Так тихонько и добрались. Пока шли к Либерталии вся команда, включая офицеров, и днём, и ночью, не зная отдыха, вычерпывала воду из трюма. В другом случае матросы подняли бы бунт, а тут и минутную передышку не могли сделать. Но даже при таких усилиях, корма корабля опустилась до самой ватерлинии и не будь полнейшего штиля, пошли бы на дно кормить рыб.
Либерталия предстала нам на рассвете в небольшой гавани на северо-западной оконечности Мадагаскара. Со времени её основания там можно было вести беспошлинную торговлю, делать ремонт и просто пережидать непогоду. А началось всё с того, что лет сто назад, а может и больше, недалеко от этого места затонуло какое-то швейцарское корыто. Несколько матросов выбрались на берег бухты без малейшей надежды, что их кто-нибудь когда-нибудь отсюда заберёт. Верховодить всем стал гарпунер Миссон, который считается основателем Либерталии. Ему приписывают слова, ставшие девизом благословенной страны: «Здесь дарованные Богом земля и свобода!» Спасённые божьим провидением соорудили флагшток и подняли на него тельняшку – единственная ценность, которой они в то время могли пожертвовать. А уже потом кто-то придумал использовать как эмблему лемура. Вот так и возникла эта свободная республика. Флаг её – полотнище с маленькими бело-синими полосками и лемуром посередине.
 Либерталия была открыта для всех флагов и оставалась абсолютно независимой территорией. В ней не было англичан и французов, немцев или русских, индусов и арабов, негров и малайцев. Все, кто пришвартовывался у её берега, становились либертанцами. Жила республика по своим законам, понятным морякам и одному Богу известно, кем написанным. А может и не написанным вовсе. Только оказавшиеся тут знали, что ко всем нациям, религиям и моралям Либерталия соблюдала нейтралитет. За это её ненавидели французы, хозяйничавшие на острове, которые неоднократно пытались захватить свободолюбивую республику. Они много говорили о равенстве и братстве, а в действительности несли рабство и угнетение. Не отставали от них и англичане, покорившие со своей королевой Викторией многие соседние страны. Индия и Австралия, Капская область и Арабийский берег, Маврикий и Сейшелы – все они находились под властью «Юнион Джека». Только сколько бы французы и англичане не нападали на Либерталию, её жителям всякий раз удавалось отстоять свою самостоятельность.  Со стороны острова республику окружали высокие горы, непроходимые джунгли и неуступчивые племена дикарей. Так что подобраться к ней было непросто.
Одно время здесь предводительствовал легендарный Робер Сюркуф, который соорудил вокруг гавани из острых кольев что-то вроде крепостной стены и дважды отражал атаки злых арабских пиратов. Он подарил Либерталии несколько новых дальнобойных пушек, направленных на море для защиты бухты. На золотые этого храброго и в высшей степени справедливого человека было построено первое и единственное каменное строение в республике – лепрозорий, позднее сгоревшее вместе со всеми своими обитателями от удара молнии. В Либерталии капитана Сюркуфа чтут как героя. Только что памятника не поставили и где его могила никто не знает. Да и где может быть могила у моряка, не иначе как в море…
Республика Либерталия – всего три-четыре десятка обычных хижин под пальмовыми листьями и примерно столько же дощатых маленьких контор и ночлежек. Со стороны гор посмотришь – узенькая полоска вдоль бухты. Единственная улица – Бич-роуд. В центре располагалась дюжина трактиров, банк мистера Пайерса, да два молельных дома для католиков и лютеран. Впрочем, вроде и мечеть была, или что-то наподобие её. Только я в этом ничего не понимаю. Арабы хоть и посещали Либерталию, но были редкими гостями и где они молились Аллаху мне не ведомо. На центральной площади городка находилось единственное посольство, только в моё время оно стояло заколоченное. На маленьком домике с двумя деревянными колоннами висела старая вывеска на голландском языке, что-то вроде «Оранч штад». Это означало Оранжевое государство. Я про такое не слышал, но говорили, что такое есть где-то в Южной Африке. У странного посольства рос здоровенный баобаб, под которым в шезлонге обычно отдыхал наш шериф. Расскажу о нём позже.
Население городка – сотни две «быков», то есть, разных там матросов неопытных, да бродяг. Да ещё грузчики, ловцы жемчуга, менялы, золотоискатели, разные там романтики… Имелось несколько плотников, при этом весьма умелых, два гробовщика. Только эти оба страшные пьяницы и драчуны. Работы им хватало, честная поножовщина была в Либерталии в порядке вещей. При мне каждый день кого-нибудь хоронили после ночных матросских дуэлей. До заката солнца гробовщики вкалывали как сумасшедшие. Потом вместе шли в трактир и пили.  И каждый раз одно и то же: дрались отчаянно, только что не убивали друг друга. Оба гробовщика – шотландцы и когда-то проживали там в одном маленьком городке, и представьте, на одной улице. И тоже постоянно дрались. А потом разными путями отправились странствовать по свету и вдруг снова встретились здесь. Вообще, в жизни добродушные, веселые парни…
Жил в Либерталии фонарщик. Здоровенный негр, из местных, по имени Бой. Фонарь был всего один на весь городок, возле пристани. И тот не работал. Странный был этот Бой. Единственный приверженец католической миссии. Поговаривали, что старый пастор Джон платил негру за это деньги. Боялся потерять последнего прихожанина. Он же выхлопотал Бою у шерифа и место фонарщика. Негр за свою должность деньги не получал, а принимал её как почёт. Лютеран в Либерталии имелось больше. Может от того, что их священник, забыл его имя, был молодым и балагуром. В прошлом – кок. Я-то с церковью как-то тогда не очень дружил. Мне и сейчас, что католики, что лютеране. Бог-то один!
Конечно, там, где мужчины, рядом ищи женщин. Таких красавиц как в Либерталии я не встречал нигде! Молодые стройные мулатки с тёмными игривыми глазками и спелыми грудками обретали в свободной республике у известного заведения красавицы мадмазель Абигайл. Единственной европейки и самой дорогой женщины Либерталии. Мне пришлось месяц работать, чтобы всего один раз прийти к ней в гости на ночь. А вот чем она занималась – вам знать необязательно. Красивая и гордая женщина! Настоящая басконка. Очень страстная.
Рабов в Либерталии не было. Это не позволялось неписанными законами республики. Поэтому арабы и обходили нас стороной. По всему восточному побережью Африки, от Наталя до Кении, они занимались работорговлей. Все жители республики считались свободными людьми. Так что нищий грязный негр мог свободно сидеть в кабаке за одним столом с торговцем-португальцем или матросом-арабом, а владельца самого популярного трактира на Бич-роуд, китайца Линя, называли «господином».
Говорили граждане Либерталии на пиджин. Это язык такой. Откуда он взялся – никто не знает. В нём можно услышать слова разных народов: европейских, азиатских, африканских… Каким-то образом все друг друга понимали. У нас на корабле финн служил. Год с нами плавал, а совершенно ничего, ни одного слова не понимал, что по-английски, что по-французски. И сам говорил, как птичка чирикал. Так что никто разобрать не мог, чего он хотел. Всё равно как в экипаже глухонемой. Ох и намучались мы с ним! Во время шторма бегал бестолковый по палубе, не понимая никаких команд. Кричишь: «Палундра!», а он на мачту, лезет к парусам! Несколько раз мы его пытались прогнать с корабля. Когда стояли на рейде в Дурбане сговорились между собой уйти в море без него. Так он каким-то образом почуял это и вообще не спускался на берег… И что вы думаете, в Либерталии этот финн уже на второй же день заговорил на пиджин так, что не остановишь. За день выговаривал все, что намолчал за год. Потом даже торговлю открыл и преуспел в ней.
Да, вот еще: с деньгами в Либерталии была полная свобода. От того, что свои деньги не выпускали, хождение имели все известные в мире банкноты и монеты. Пусть даже из Японии или какого-нибудь Уругвая. Возможно, и из Оранжевой республики, если такая действительно существует. Наибольшей ценностью обладали британские фунты, голландские гульдены и французские франки. Деньги разменивали произвольно. Обычно меняли все на все. Впрочем, я соврал, местная валюта также имелась. Называлась «вдолг».  Трактирщики обычно говорили: «Ты был мне должен два вдолга, а теперь – три». Больше, чем пять «вдолг», ни один трактирщик не давал. Такое существовало правило. Тогда иди к другому трактирщику… И лишь господин Линь, да мадмазель Абигайл обслуживали всех не иначе как за живые купюры. И налоги в Либерталии никто не платил. А какая это свободная республика если платить налоги?
Кем Либерталия управлялась в то время, что я там жил, никто не понимал. Я так думаю, что кем-то из трактирщиков или пастырей. А может все в своих руках держала мадмазель Абигайл, которая была для всех жителей республики и женой, и матерью, и сестрой. Уж точно, в своем авторитете басконка не проигрывала пастырям! Да, вообще, это и неважно, кто в Либерталии был правителем. Я всегда мечтал жить в стране, не зная её царей. Для меня все эти короли и президенты на одно лицо. Все они тираны! Лучший правитель по мне – это шериф. В Либерталии его работу исполнял старый боцман – голландец Якоб-одноглазый. Огромного роста и недюжинной силы человек. Говорили, что в прошлом он пиратствовал где-то на Праслене. Во время одной из стычек с арабами Якоб потерял глаз. Большую черную повязку носил; всегда пьяный. Целыми днями валялся в своем шезлонге, а к ночи перебирался в заведение мадам Абигайл. Только вот своим единственным глазом шериф видел лучше, чем наш кайзер своими двумя. В Либерталии Якоба-одноглазого все уважали. Может поэтому в республике и порядок был.
В Либерталии мне пришлось задержаться. Сначала чтобы снабжать «Фризию» строительным лесом для ремонта. Таких богатых тропических лесов я не видел нигде. Внизу, у подножья гор, располагались настоящие рощи из баобабов! Только что их никто специально там не высаживал. Чудесным образом гигантские деревья сами выстраивались ровными рядами, словно живые разумные существа. А выше, в горах, в джунглях царил животный хаос. Шагу без мачете нельзя было ступить, всё переплетено лианами. Наверх посмотришь и света белого не видно. И повсюду цветы, не иначе как с человеческий рост! Там в непроходимых зарослях я находил сандаловое и красное деревья.
Наше судно было старое и едва держалось на воде. Поэтому мы долго вымачивали якоря. Все джунгли в горах разворошили – столько деревьев пришлось перетаскать! Плотников стоило пожалеть. Им было бы легче построить новый корабль! Но как мы не латали посудину, ничего не помогало. И всё время работали на дохлую лошадь, хотя бы что-то получили! А так получается, что даже не за еду. Всё впустую… Потом, спустя пару лет, как я слышал, «Фризия» благополучно камнем ушла на дно вблизи Цейлона.
Ходил я вглубь острова и за провизией. На Мадагаскаре много разных фруктов, которые растут повсеместно посреди джунглей. Можно было самому собирать сколько хочешь или выменивать у местных. Чего там только нет! Диковинные орехи, размером с кулак, плоды, наподобие апельсинов, но гораздо большие, с приятным лимонным привкусом, да много всего необычного... Туземцы ценили разные никчемные безделушки, которые моряки привозили для мена в больших количествах из Европы: медные кольца, зеркальцы, мелкие стертые монетки, гвозди, цветные ленточки. Особую ценность имели топоры, ножи, а за одно ружье можно было купить половину острова. Договариваться с дикарями было непросто, но всё же они не такие агрессивные, как племена с мозамбикского берега и при умении с ними находили общий язык. Мне повезло с помощью виски и пустяшных бус угодить их вождю. Тот держал в страхе всю округу, аж до восточного побережья острова, так что у меня проблем не возникало. Я даже фирму открыл и снабжал строительными материалами и продовольствием другие суда и городские заведения, пока мою контору однажды не сожгли, а я не разорился. В конце концов, мне пришлось покинуть Либерталию… 
Да, Мадагаскар – удивительный остров! Он совсем непохож на наши земли. Большой и красивый. Полно разных зверей и птиц, самых что ни на есть экзотических. А какие горы: с водопадами и заснеженными вершинами. Сказочная земля. Эдем!
 Живут там такие чудные зверьки – лемуры. Их больше нигде нет. Только там, да, как говорят, на соседних Коморских островах, которые совсем небольшие. Мы перед Либерталией останавливались на Майотте, так её за день можно было обойти вдоль и поперек.  Лемуров, по всей видимости, там очень мало, и прячутся они высоко в горах. Может поэтому я их там и не встретил.  А вот на Мадагаскаре этих зверьков много, так что этот остров ещё называют Лемурией. Сразу не поймешь кто они: не то кошки, не то обезьяны. Несколько вытянутые мордашки и длинные разноцветные хвосты – больше напоминают кошачьи, а туловище и лапы – обезьяньи. Лемуры лазают по деревьям и у них круглые, очень большие и светящиеся в темноте глаза. И чуть не забыл, еще у них пронзительный, похожий на плач капризного ребёнка, голос. Иной раз слышишь и так их жалко становится!
Когда я в первый раз увидал лемуров, а случилось это во время похода в горы, где мы должны были заготовить древесину для ремонта мачт, то сильно удивился. Хорошо помню, как несколько лемуртят сидели на большой ветке баобаба и смотрели на меня своими удивительными глазами. Это были рыжие вари. Редкий и красивейший вид! Шерсть у них черно-огненная. Видели бы вы как она переливается под лучами тропического солнца!
В обычных условиях лемуры довольно пугливые и близко никого к себе не подпускают. Вы же знаете, люди встречаются очень злые. Я ведь многое в жизни повидал. Люди убивают не только животных, но и друг друга. Иногда из-за сущих пустяков. Вчера делили между собой последний сухарь, а сегодня он тебе готов глотку перерезать. Я видел очень злых людей, которые охотились на лемуров забавы ради. Это очень плохо. Может поэтому лемуры и боятся людей. Но когда я повстречал лемуров, они меня не испугались.   Мне удалось подойти к ним на расстояние вытянутой руки. Я рассматривал этих чудных зверьков, а они с любопытством смотрели на меня. Потом я ещё много раз встречал их в джунглях Мадагаскара. Видел большие стаи руконожек, или ай-ай.
Руконожками их называют за то, что их лапки, что задние, что передние, точь-в-точь как ладонь у человека. Размером ай-ай с рысь, но они совершенно безобидные для человека. Эти лемуры отличаются сообразительностью и хитростью. Под покровом ночи могут забираться в жилища людей и воровать продукты и вещи. Может, это нехорошо, но что сделаешь, если лемуры наивные. А потом в Либерталии воровство не наказывалось, если совершалось от голода. Такой закон. Голод выше собственности.
Ай-ай часто имитируют человеческий голос и это у них здорово получается. Неопытный путник может принять их голос за зов помощи. Это подводило многих путешественников, которые принимали лемуров за людей и шли за ними в горы. А лемуры до глубокой ночи в шутку водили людей по кругу. Такая у них игра.
Знаете, для жителей Мадагаскара лемуры всё равно, что волшебные существа. Люди придумывают о них удивительные истории и поклоняются как богам. Например, многие убеждены, что лемуры владеют секретами врачевания. И вправду, я знал моряков, которые подхватив лихорадку уходили в лес и некоторое время жили среди лемуров. Зверьки принимали больных людей в своё племя и ухаживали за ними. Взрослые лемуры собирали лечебные травы и клали их поверх ран больного.  После этого моряки выздоравливали. А однажды я видел, как на восходе солнца лемуры протягивали свои руки к небу, словно молились.
В своём обществе лемуры развили изощренный язык, с помощью которого постоянно общаются друг с другом. Как настоящие люди. Только добрые. Лемуры строят искусные дома в кронах высоких деревьев. Перед тем как родить, самки лемуров плетут люльки и вешают их на ветки деревьев, предварительно устлав их так, чтобы колыбели не снесло ветром. У них крепкие семьи. И вообще они верные: когда один лемур погибает, второй впадает в страшную меланхолию: жизнь для него теряет всякий смысл.
Иногда, в период засухи, когда в джунглях было мало еды, лемуры забредали в саму Либерталию и попрошайничали. Одного я даже приручил. Он не сразу доверился мне. Такой был маленький симпатичный лемурёнок с большим полосатым хвостом. Брал еду из моих рук и давал себя гладить. Мне он очень нравился. Только что не мяукал, а жалобно «пел», словно жаловался на что-то, а скорее капризничал. А, может, что-то выпрашивал. Даже не знаю, как вам это объяснить. В комнате у меня стояла плетёная кресло-каталка. Так вот он приноровился спать на ней. Днём лазил по окрестным деревьям, а ночью приходил ко мне домой. Я утром просыпаюсь, а лемурчик спит на своём месте в каталке. А днём случалось заберётся мне на спину или спокойно сидит на плече… Я даже хотел поводок ему сделать… Только животных не хорошо держать на цепи.
Когда уезжал из Либерталии, хотел забрать лемурчика с собой. Очень привязался к нему. Только вот ничего из этого не получилось. Дело в том, что я спешно покинул Либерталию. Сидел на месте и ни о чем не помышлял, а тут вот…  собрался за полдня и ушёл в море на проходящей шхуне. Мне и вещи-то свои забрать не удалось. Всё пришлось бросить. Всё потому, что шхуна торопилась на черепаший промысел на Альдабру. Это такой коралловый атолл недалеко от Мадагаскара. Туда всего дня два ходу при хорошем попутном ветре. Люди на Альдабре не живут, а черепах очень много. Там, на белоснежных пляжах, они собираются со всего Индийского океана откладывать яйца. Черепахи – это лучшая еда для моряка; мясо у них нежное.  У нас их называли живыми консервами. Черепахи на кораблях могут долгое время обходиться без еды и воды. Ими набивают трюмы и питаются по мере необходимости. А на рынке, в Адене или Бомбее, ценятся черепашьи панцири. Из них делают разные ювелирные и прочие штучки для женщин: гребешки, браслеты. Каюсь, на деньги соблазнился. Мне тогда большие деньги пообещали за этот промысел.
Когда отправились на Альдабру, думал, наберём черепах и быстро вернёмся, а получилось совсем не так.  Почти сразу наткнулись на пиратов и те нас погнали в сторону острова Занзибара. Спасибо крепким парусам что ноги унесли! Без денег возвращаться не хотелось, и с Занзибара мы с грузом пряностей отправились в Аден. Ну и дальше пошло-поехало. В конце концов, застряли на Сокотре. Жуть какое жаркое и совершенно безлюдное место! Поначалу ведь думали заработать и насладиться черепашьим мясом, а получилось так, что пришлось сушить весла и жевать корицу. Как говориться: в море дорог много и никогда не угадаешь в какую сторону тебя позовет попутный ветер. Так на Мадагаскар я уже не вернулся...
Конечно, хотел бы я назад в Либерталию. Да вот прибило волной на этот берег, где нашёл я свое личное счастье.  Видимо, здесь моя последняя пристань…


Рассказ старого моряка (отрывок из повести "О лемурах").
апрель-июнь 2017.

рисунок Татьяны Никольской