статья

«Я не робот с криогенной памятью… »
В заголовок вынесена строка из юношеского стихотворения гостя нашей газеты — члена Союза писателей России Юрия Марахтанова. Тема не «криогенной», а живой человеческой памяти, пульсирующей в висках, не дающей уснуть, тревожащей совесть и душу, проходит через все его творчество.
Юрий Евгеньевич — сормович в третьем поколении, в молодые годы работал в цехе СКМ завода «Красное Сормово». Впечатления той поры нашли отражение в его повести «Аккорд». В творческом багаже Юрия Марахтанова два романа, две повести, рассказы, прозаические миниатюры, стихи. Вышли в свет его книги «Нетипичные истории» (1989) и «Опять надо жить…» (2003).
Человек пишущий
Юрий Марахтанов родился в тот год, когда широко отмечался вековой юбилей «Красного Сормова», в Ильин день, но назвали его Юрием, в честь дяди — летчика, погибшего на фронте. «Я ровно на 100 лет моложе завода», — говорит Юрий Евгеньевич.
На Сормовском заводе работал еще его прадед, П. В. Салтыков. В 1905 году он приводил в исполнение приговоры народного суда «сормовской республики»: так, закоренелого взяточника, заведующего центральным складом, рабочие вывезли на тачке и сбросили в мусорную яму. После подавления революции дорога на завод для Павла Салтыкова, как и других «неблагонадежных», была закрыта. Семерых детей надо было кормить, и до конца жизни прадед прожил в Мышьяковке, сапожничал.
На заводе, в конструкторском бюро работали отец и мать Юрия Марахтанова. Сам же он с детства бредил морем. Видимо, вдохновлял пример деда — Н. А. Марахтанова, который служил на Балтике, участвовал в революционных событиях в Ревеле и в Кронштадте.
— Я даже собирался поступать в Нахимовское училище, — вспоминает Юрий Евгеньевич. — Перечитал все книги о знаменитых моряках-путешественниках. Но отец пожалел меня, десятилетнего, отпускать на «казарменное положение»…
С детства Юрия интересовала их фамилия — редкая, нетипичная для Сормова. Занимаясь своей родословной, он выяснил, что в Индии есть такое племя — маратхи. Много Марахтановых осело на Автозаводе, в селе Малиновка под Лысковом, есть они и в Баку. На одном из азербайджанских наречий слово марахта (или маратха) означает — писарь, человек пишущий. Видимо, стать писателем ему было судьбой предназначено. Среди родственников Юрия многие связаны с писательством. Один его дядя, Алексей Распевин, работал спецкором газеты «Известия», другой — Геннадий Косолапов, заведовал отделом культуры в «Горьковской правде».
Особо следует сказать об отце — Евгении Николаевиче Марахтанове, который приучил сына к чтению, привил хороший литературный вкус. Е. Марахтанов был в первой пятерке мужчин, еще до войны закончивших Высшие курсы стенографии в Москве и получивших диплом профессионального преподавателя стенографии (до того стенография считалась исключительно женской профессией). Кроме того, он закончил СМТ по специальности «конструктор».
— Он был очень интеллигентным, добрым и мудрым человеком, — об отце Юрий вспоминает тепло и с гордостью. — Люди тянулись к нему. Дома было много книг. Отец считался лучшим стенографистом не только на заводе, но и в городе. Он стенографировал на совещаниях при директоре, а работал при таких директорах как Рубинчик, Смеляков, Юрьев. Вел стенографические записи на профсоюзных и партийных конференциях городского и областного уровня. К нам в дом приходили московские писатели, которые создавали книги по истории завода «Красное Сормово». Отец сопровождал Магида, автора нескольких книг о сормовичах, когда тот брал интервью у ветеранов труда или передовиков производства: ведь диктофонов тогда не было. Свои записи отец хранил в огромном сундуке и чрезвычайно дорожил ими. Однажды, когда неожиданно вспыхнул керогаз, он бросился спасать самое ценное — свой архив. Помню, по ночам родители часто работали: отец расшифровывал свои записи и диктовал, мама, профессиональная машинистка, печатала…
Начало: Стихи на печке
Сначала родились стихи. Юрию было 12 лет, когда разразился Карибский кризис. Под впечатлением событий на Кубе он сложил свои первые строки и записал их химическим карандашом на белой печке:
«… если врагов подковы
Оставляют на Кубе след, Голос народа скажет
Войне поджигателям — «нет»!
Родные творчество оценили, но печку побелили. Потом пошли стихи о любви. Юрий учился в школе № 77 им. Хмелева, затем — в 82-й. Русский язык и литература давались хорошо, сочинения писал легко. Увлекался шахматами, боксом. О серьезных занятиях литературным творчеством и не помышлял.
У Юрия был свой план: после окончания школы — влиться в ряды рабочего класса, отслужить в армии, а уж потом — в институт. Отец был в шоке, он не верил, что из этого «плана» что-либо выйдет.
Тем не менее, сын «пошел в рабочие», его трудовой стаж судосборщика на заводе «Красное Сормово» начался в январе 1967 года, с начала в цехе СК-3, потом в СКМ. В армию не брали лет до 20-ти. Юрий сам пошел в военкомат и, можно сказать, напросился — в 1969 году его отправили в Ковров, в сержантскую школу. Служил в батальоне сопровождения воинских грузов, был начальником караула. Сопровождали составы от 12 до 56 вагонов. Исколесил всю страну от западной до китайской границы, от Крайнего Севера до Кушки.
— За два года наш караул «намотал» больше трех экваторов, — рассказывает Юрий Евгеньевич. — Сопровождали военную технику, оружие, боеприпасы, обмундирование. В карауле был «полный интернационал» — москвич, волгарь, казах, узбек, украинец, киргиз — и никаких межнациональных проблем не возникало!
Впоследствии и заводские и армейские впечатления дали богатейший материал, легший в основу произведений Ю. Марахтанова. Например, повесть «Заезд» (к слову, «зарубленная» военной цензурой) рассказывает о специфике службы в батальоне сопровождения грузов… Окончание службы было омрачено трагическим событием: за 10 дней до демобилизации пришло известие о смерти отца.
Вернувшись домой, Юрий поступил в университет, на «промэк». Учился и работал в ЦНИИТС слесарем-гуммировщиком, вступил в партию. Дальше его карьера как «технаря» складывалась так: старший инженер в управлении исправительно-трудовых учреждений, начальник отдела труда и зарплаты в управлении местной промышленности. Это дало возможность исколесить всю область, познакомиться с сотнями людей — сколько человеческих судеб, коллизий, жизненных историй прошли перед его глазами! И все они ждали своего часа, чтобы стать сюжетом, темой будущих повестей и рассказов.
Впоследствии Ю. Е. Марахтанов был генеральным директором акционерных обществ «КОММЕР» и «Полимертех», директором ЗАО «Полимер-НН». К 30 годам жизненные впечатления, духовный опыт, результаты внутренних нравственных поисков заставили Юрия взялся за перо. Его первый рассказ «Не обмани себя» был напечатан в нижегородском альманахе «Современник-86».
Пропустив через сердце…
— Я пришел в литобъединение «Воложка» при Доме ученых, которое возглавлял тогда писатель Валентин Арсеньевич Николаев, — вспоминает о начале своего пути в литературу Юрий Евгеньевич. — Показал ему повесть и весьма незрелые рассказы. Но он в них что-то сумел увидеть. Пригласил на занятия «Воложки»…
Сегодня Юрий Марахтанов — автор нескольких десятков рассказов, повестей «Аккорд» и «Личная жизнь в эпоху развитого социализма», романов «Посредник» и «Твой след еще виден». Практически завершена работа над повестью «Флэшка и марафон». В планах — несколько рассказов.
— В нашей стране нет такой профессии — «писатель», его не найдешь ни в одной бюджетной строчке, — сетует Юрий Евгеньевич. — Если только ты не пишешь детективы, писательским трудом семью не прокормишь. Поэтому приходится заниматься и предпринимательской деятельностью. Как это совмещается? Трудный вопрос! Но человек, Богом помеченный, не писать не может. А все, о чем пишешь, надо пропустить через сердце…
Самым масштабным своим произведением Юрий Марахтанов считает еще не вышедший в свет роман «Твой след еще виден». Сам он определяет его как философский, историко-психологический роман. Действие происходит в нескольких временных пластах — в ХХ, ХХI веке и даже до нашей эры.
— Стихи могут остаться без названия, — считает автор, — вместо него ставят «звездочки» или называют по первой строчке. Проза непременно требует названия. 1971 год я встречал в армии, в тундре. Вечером пошел по снежной целине в соседнюю деревушку, на огни местного магазинчика. На обратном пути на меня набросилась свора упряжных собак. Выручили ребята. Стали стрелять в воздух из карабинов. А выстрелы каждая собака уважает… Утром вижу, в сторожке сидит местный житель, играет на каком-то струнном инструменте и поет. Я спросил у проходившей мимо женщины: о чем песня? Она объяснила, что он видит мои вчерашние следы и поет: вот прошел человек, а его след еще виден…
В романе четыре главных героя. Кирилл Николаевич — наш современник, предприниматель, с кучей своих проблем. Коммунист, он ищет отдушину в этой жизни. Ищет дорогу к храму, к Богу — нелегкую, с ошибками, но свою. А в IV веке до нашей эры, во времена завоеваний Александра Македонского, живет его пращур — индусский жрец Маратха. Еще два героя — молодые люди, им еще нет и 30-ти: сотрудник фирмы Александр и Таис — художница. И все они стремятся к «нулевой» отметке в системе временных координат — к Рождеству Христову. Один из пращуров главного героя даже становится свидетелем рождения Иисуса, так как он был другом его земных родителей — Иосифа и Марии.
Пересказывать содержание романа — задача неблагодарная. Его главная идея — необходимость сохранения памяти: об истории человечества, об истории государства, отдельной семьи и отдельной личности. И человек, и целый народ, не желающий помнить своего прошлого, не имеет будущего.
— Сегодня даже члену Союза писателей опубликовать свои произведения практически невозможно, — продолжает разговор Юрий Евгеньевич. — В советские времена у писателей не было необходимости «пробивать» свои книги в печать. Сегодня ситуация изменилась. На роман «Твой след еще виден» есть хорошие отзывы писателей, литературоведов, издателей. Он посвящен нашим землякам, в нем высвечены судьбы целых поколений нижегородцев. Романом заинтересовался журнал «Север» (Карелия). Это серьезное издание, с 70-летними традициями, стоящее на позициях не авангардной прозы, а классической русской литературы. Уже одно то, что в его редколлегию входит Василий Белов, говорит само за себя. Журнал планирует опубликовать мой роман в нескольких номерах, начиная с мая. Но при одном условии: если библиотеки Нижнего Новгорода подпишутся на журнал «Север», пусть даже не на весь год, а на те номера, в которых будет опубликован роман (Автор обращается к районной и городской администрациям с просьбой оказать финансовую поддержку для публикации романа. «Красный сормович» присоединяется к этой просьбе — прим. редакции).
Я — «красный» сормович,
так говорит о себе Юрий Марахтанов. Почему? Частично ответ дает миниатюра «Рекомендация», где автор рассказывает о том, как его принимали в партию: «… родословная не подкачала — до третьего колена сплошь все коммунисты в роду, а глубже копнуть: народники, каторжане, крепостные». Он искренен, когда говорит:
— Я приверженец социальной справедливости, о которой написано в старой мудрой книге: «Все… были вместе и имели все общее. И продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого. И каждый день единодушно пребывали в храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца» (Новый Завет, Деяния, гл. 2, стих 44—47). Предназначение писателя — всегда быть неудобным для власти, всегда быть к ней в оппозиции. Эта доля нелегка. Но поиск недостатков — не для того, чтобы оплевать, а чтобы их не было.
Писатель должен быть искренним, иметь убеждения и не менять их в зависимости от политической ситуации и состояния кармана.
— Прожитая нами жизнь, духовная жизнь каждого поколения должна оставаться не только в официальных архивных документах, но и в стихах, и в прозе, — убежден писатель. — Все мы перед кем-то виноваты, у каждого из нас — свои долги, и мы еще при жизни должны осознать эту вину и принести покаяние. В этом и призвана помочь литература. Она как «скорая помощь» для души. Человек узнает себя в моих книгах и оттого радуется или печалится. Читатель сочувствует, сострадает моим героям — и от этого очищается его собственная душа. Что может быть высшей наградой для писателя?
Маргарита ФИНЮКОВА