Гора

Гора была высокая и начиналась она прямо сразу, как говорят с места в карьер. Ничего привлекательного в этой горе не было, даже наоборот. Не успев подняться, она сразу скрывалась за облаками, и сколько не дери вверх голову кроме этих самых облаков ни чего не видать. Если и была какая-нибудь тропинка вверх, то она так заросла терновником и чертополохом, что отыскать её, нужна была великая сноровка.
Знающие люди говорят, что иногда, правда очень редко, из-за облаков струился свет и вся гора становилась сказочной красоты. Верилось в это с очень большим трудом. Мало верилось даже в то, что туда вообще кто-то лазил. Хотя где-то на середине и почти у самого неба виднелись какие-то доски, а на них если очень приглядеться надписи.
Да кому, собственно, нужно было приглядываться. Тем более, что про эту гору было всё известно до мелочей. В долине был целый поселок самых разных дворцов, домов, лачуг, палаток и даже шалашей, где жили всемирно признанные знатоки этой горы. Почти каждый, кто собирался влезть на самый верх, шёл к знатокам и там узнавал все тонкости восхождения.
Если бы не россказни старого хрыча Антоныча, про то, что каждый, кто на гору поднимется станет счастливым, то Митяй никогда в жизни к этой горе не приперся бы. Да и от одних россказней тоже мало бы что изменилось, потому, что сам Антоныч, хоть и улыбался всегда и всем был доволен ходил в заплатанных штанах и лаптях на босу ногу. А то, что все время улыбался, так чтож. Может просто с придурью. Хотя и не похоже вроде. Он туда на эту горку лазил, говорит, что аж до самого верху, что за облаками и слезать не хотел, но потом решил всё-таки поделиться радостью с теми, кто ещё там не был и рассказать, что такое чудо на свете есть.
Так вот не это главное, а приснился Митяю сон и какой-то очень знакомый голос сказал: «Чего сидишь, дурак, лезь на горку и тебе счастья обломиться»
После этого всё стало ясно – надо лезть. Да идти то далеко и не пришлось. Она оказывается здесь прямо за леском и начиналась. Раньше почему-то на глаза не попадалась, а тут здрастье - пожалуйста сразу и увидел.
Конечно, и ёжику понятно, что нужно сначала порасспросить как да что.
В хоромы сразу не полез, хоть и вороты настежь распахнуты и во дворе за десятиметровым забором клумбочки цветочки и всё такое, да как-то боязно.
Пошёл к шалашу. Вокруг шалаша было не многолюдно, но зато народ простой. Весь насквозь, правда нечесаный и не мытый, но без затей.
Прошка – главный тутошный знаток, сказал, что в горку залезть и дурак сможет. Мол, ещё его деды и деды ихних дедов говорили, что здесь ума никакого не нужно.
Шевели ластами и вся недолга, но сильно ногам колко. А самый первый пращур, который на горку как к себе домой ходил, сказал, что лазить туда совсем не обязательно, нужно не мыться, не стричься и не чесаться, кроме праздника. Вот тогда, как почешешься, счастье и подвалит.
Когда Прошка свой рассказ закончил с неба прямо Митяю по балде замертво сверзься голубь сизокрылый.
 - Знак – сказал Прошка –  духу святого не пережил, значит праздник скоро. Дух и правда, вокруг шалаша стоял ядреный, но если потерпеть, то привыкнуть можно.
На праздник все дружно стали чесаться сами и друг дружку чесать.
Митяю чесаться не позволили – рано, а других чесать допустили. Но не очень вышло. Когти были ещё короткие и коросту со спин счастливцев отрывали плохо.
На третий месяц, пока Митяй спал под лопухом его не обросшую, как должно коростой лодыжку искусал комар. Ну, Митяй и расчесал во сне зудливое место.
Прошкинцы получения досрочного счастья не простили и с улюлюканьем, а где и матерком прогнали. Митяй долго не горевал, а пошёл к ручью помылся и прикорнул на чистом песке под ласковым солнышком.
Проснулся он от шарканья, а как открыл глаза увидел десятка два народу, который у ручья скреб друг друга мочалками с мылом и стриг ножницами едва показавшиеся на лысине волосинки.
Митяй спервоначалу подивился, а потом поздоровался и спросил, не мешает ли им помывка добраться до счастья.
Ихний старший – косой Сенька ласково растолковал Митяю, что про счастье Прошка ничего ни понимает, а только брешет как сивый мерен и давно пора спалить весь его вшивый рассадник.
За вкрадчивым рассказом Сенька как-то невзначай напрочь лишил Митяя всякой волосяной растительности и начал скрести мыльной мочалкой.
Рассказ же был не мудреный и заключался в том, что для счастья нужно мыться восемь раз на дню из них пять раз на закате и семь на восходе, а остальное среди дня и два раза ночью. Сенькин пращур Демид достиг на этом пути высокого просветления и в теплую безлунную ночь лишил обычными ножнями своего брата последнего волоска, который только собирался вылезти на братовой лысине. Больше такого ни у кого не получалось, но если стараться то счастье обязательно когда-нибудь обломиться.
Когда Митяй спросил про гору Сенька скося оба глаза в разные стороны поднял вверх вспененную мочалку и длинно сказал О…! Из чего Митяй понял, что не всё так просто как думалось спервоначалу.
Жить с Сенькой оказалось куда как лучше, чем с Прошкой. Немного, правда настораживала опасность стереть мочалкой шкуру до костей, но пока терпелось, да и любопытно было узнать чего Сенька имел ввиду, когда про гору сказал О…!
На четвертый месяц на носу у Митяя выскочил прыщик, и это конечно здорово обеспокоило весь Сенькин народ.
Прыщ внимательно рассмотрели со всех сторон и решили, что зло надо искоренить, треснув горящей головешкой Митяя по носу, а самого Митяя целый год скрести не мочалкой, а железным скребком, чтоб другим прыщам неповадно было.
Митяй с таким оборотом был не согласен и, вырываясь из тёплых, но настойчивых объятий недавних соратников одного лягнул правой ногой, а Семёну плюнул в косой глаз.
Потом Митяй долго жил на пригорке, где день и ночь считали звёзды, чтобы правильно начать идти к счастью. Но со счётом у него не всегда получалось, где-то он здорово напутал, и его прогнали на все четыре стороны.
В другом месте он долго сидел, скрестив ноги, и ждал, когда гора сама к нему придёт. Но гора не пришла, а ноги затекли.
Во дворце, куда он попал напоследок, была ляпота - пели песни, хоть и не весело, но здорово. Горело много огней и весели портреты тех, кто на гору не раз хаживал. Народу во дворце было много. Друг дружку они называли братьями и сестрами и улыбались. Каждый договаривался с портретом, что бы ему при случае принести немного счастья или самого доставили к источнику. Договариваться нужно было правильно по книжке, а если что было не так, то просить прощенья и договариваться спервоначалу. Митяю здесь нравилось всё и портреты и песни и рассказы про то, как на горе здорово. Но самому не терпелось слазить не то, что бы из недоверия, а больше из любопытства.
Как надо лазить в горку Митяй уже выучил наизусть. Какую ногу ставить сперва, а какую потом. Где чертополох колючий, а где ласковый багульник, что делать в первый день, а что потом. С чего начать и чем закончить.
В общем, собрался он с духом и полез с утра пораньше.
Полез и сразу понял, что наизусть учил, помогает не здорово. Все ноги в кровь избил, всё наперекосяк. Потом осерчал, плюнул и полез, как получается, а тут и до привала добрался. На привале камушек только повернуться, но присесть передохнуть можно. Пришел, глядь доска вся мхом поросла, и какие-то буквы виднеются.  Митяй где ногтями, где камушком мох соскрёб, а там написано: «Не придумывай ничего – живи одним днём, и всё сложится». Курам на смех. Это кому рассказать, что за таким-то счастьем в горку перся - животы надорвут. Лучше у Прошки раз в год чесаться – радость понятная. А то – живи, дескать, как получится.
Пригорюнился Митяй и решил придумать чудную сказку о том, как счастье нашёл.
А пока он сам себе сказку придумывал, ноги несли куда не попадя. Почитай всю гору вокруг обошёл, правда, что колючки попадались пореже, а может, попривык уже.
Уходился весь, добрался до другого привала сел на камень, пот течёт, колени дрожат от такой натуги. Что сказку сочинял, забыл уже. Глянул вниз, а от прошлого привала по прямой всего ничего. Эх, досада взяла на сказку на эту, да и на себя, что столько времени как дурак по кущерям лазил.
А на доске, что над привалом, как очистил, прочитал: «Не бреши – дороже станется». Правда, что. Теперь то и так понятно. Почистил доску пошибче, да повернул, чтоб снизу лучше видно было. Мало-ли кому пригодится. Посидел чуток, да и полез дальше уже по прямой. Чего время зря тратить. Дальше лезть тоже нелегко было. Да как бы не потрудней прошлого. Но здесь, то уже знал что делает. То есть с умом лез.
По пути были и другие привалы и доски с подсказками. Была, например такая: «Не лезь со своей меркой других осуждать, и они к тебе цепляться не станут». Такая доска уже в облаках была. Кроме ходоков-то ее, конечно, там никто и не прочитает.
А уж когда на самую маковку влез там и без досок всё понятно стало.
 Там все кто давно залез и кто недавно, и кто всегда был всё одно. И сразу как влез радость такая большая сделалась и свет засветился чудесный и любовь такая славная ко всему появилась – всех обнять – расцеловать хочется даже того брата из дворца, который саданул Митяя по спине кулаком, когда он умную книжку читал да заснул. И Антоныч здесь на горе и много других и тот, который во сне Митяя в гору наладил. Много народу, но вот чудо все одно.
А внизу, под горой, вот потеха. Спорят все, серчают друг на друга. Из дворца кричат свет на горке зажёгся потому как надысь мы с картинками по двору ходили, а другие кричат нет, это от того, что мы все до одной звезды пересчитали, остальные тоже спуску не дают – гнут свою линию. Как дети малые, ей Богу. Ну да пусть себе, главное, чтоб не задрались. Ну да за этим Митяй присмотрит. А там глядишь, кто следующий на горку вознамерится.
11.12.2011