Ромашка

Дернул же меня черт срезать дорогу. Вот она – вечная спешка. Хотелось пораньше вернуться в город. Нет, дни на отдыхе прошли очень хорошо: веселая компания, беззаботные вечера, девушки. Самое главное, что я же видел, что погода портится, но нет, послушал местных, которые уверяли, что дорога, ведущая через лес к трассе прямая, как линия. На этой прямой я уже встретил как минимум две больших развилки. Кроме того, на небе собирались плотные тучи, откуда-то издалека доносились отголоски грома. Гроза приближалась, в лесу начало резко темнеть. Навигатор вообще показывал будто я нахожусь в поле и дорог вокруг не наблюдается. Внезапно среди деревьев мелькнул свет. Я притормозил и посмотрел в сторону света. Оказалось, что за неплотной полосой деревьев, была опушка леса, закрытая со всех сторон. На этой опушке стоял небольшой дом. Нет, это не была какая-то древняя изба – обычный кирпичный дом, с верандой, беседкой во дворе, даже спутниковой тарелкой. Ну вот, может кто-то подскажет мне дорогу из этого леса. Заглушив машину, я направился к дому. Ветер подымал уже успевшие опасть листья, шумел ветвями деревьев. Двор дома был огорожен естественным забором из кустарника. Внутри я обнаружил много цветочных клумб. Они были не то, чтобы заброшенные, но было ощущение, что какое-то время назад за ними перестали ухаживать – местами пробивалась трава, цветы чуть завяли. Я прошел красивой каменной беседки, в греческом стиле, с колоннами. Дорожка к дому тоже была из камня, называемого в округе «дикарь», ровная и красивая. К гулу ветра, неожиданно прибавился странный звук, доносившийся откуда-то сверху. Я поднял голову, и увидел закрепленный на крыше ветрогенератор. Надо же, продвинутые люди здесь живут. Вход в дом закрывала красивая деревянная дверь, над которой покачивался, поскрипывая, электрический фонарь, сделанный под старину. Про себя я заметил, что местечко, несмотря на глушь, очень уютное. Я постучался.
- Входите, - раздался из глубины дома спокойный голос.
Я открыл дверь и вошел. Внутри дом был очень уютный. Деревянная мебель, ваза на столике, развешенные картины. На некоторых полках стояли различные безделушки, вроде статуэток, как раз и создающие домашнюю атмосферу, а не офисную. 
- Проходите в зал, - снова сказал голос.
Я повернулся и пошел в сторону голоса. Зал меня также не разочаровал. Старинный сервант, кресло качалка, лампа с абажуром. На полке над камином стояли фотографии в рамках. На них были изображены молодые парень и девушка. Они везде улыбались и выглядели счастливыми. Причем на всех фотографиях эта пара была только вместе. Но среди подобных вещей также обнаружился современный телевизор с большим экраном, в углах стояли акустические колонки. На диване, лежал человек. Это мужчина, на вид сорок-пятьдесят лет. У него были каштановые волосы слегка тронутые сединой, глубокие светлые глаза и немного грустное выражение лица. Он лежал, сложив руки на груди, словно знал, что я появляюсь у него. По крайней мере, он не выразил удивления  моим появлением.
- Добрый вечер, - сказал я, немного смущенно, - извините, что потревожил, но не могли бы вы…
- Заблудился в лесу – перебил меня мужчина, продолжая оставаться все таким же спокойным, - и теперь ищешь выход на трассу?
- Именно! – обрадовался я, - Наверное, не первый уже к вам захожу?
- Меня почти тридцать лет никто не навещал, сюда можно попасть только случайно
- Тридцать лет? – поразился я, - вы живете в этом лесу уже тридцать лет?
- На самом деле больше. Тридцать лет прошло с тех пор, как никого нет в этом доме кроме меня, - ответил мужчина и немного закашлялся.
- Вам плохо? – я подошел поближе, - может воды или таблетку...
Мой собеседник прокашлялся и взглянул на меня. Во взгляде читалась просьба, граничащая с мольбой:
- Ты не останешься ненадолго со мной? Я хочу рассказать кому-то…историю. Пожалуйста.
Не могу сказать, что мне хотелось задерживаться, но почему я кивнул и присел на кресло, стоявшее рядом с диваном.
- Наверное, после того, как я сказал про тридцать лет, ты думаешь, что я живу здесь с юности? Чудной мужик, живущий на отшибе и разговаривающий сам с собой – спросил он.
Я кивнул, именно так я и подумал.
- Я не психолог или психоаналитик…не знаю между ними разницу – усмехнулся хозяин дома, - И не пытаюсь строить из себя догадливого человека. Здесь все намного проще. Ты, наверное, удивишься, узнав, что мне уже почти сто лет.
- Сто?! – непроизвольно вырвалось у меня. – Это…здорово. Наверное, не буду оригинальным, сказав, что Вы не выглядите на свой возраст. Сто лет!
- Не так уж много людей видело меня в последнее время. Да и как должен выглядеть человек в сто лет? Лежащий, не видящий, не слышащий, немощный? Я расскажу тебе про себя и свой возраст... Правда, начать придется немного издалека.
Я уселся поудобнее. Сейчас выслушаю его и поеду дальше.
- Когда я был еще молодой, а это было еще в начале века, я жил довольно беззаботно. У меня были и хорошие моменты в жизни, были также и неприятности, в общем жил вроде как все. В годы моей юности я устроился на сталелитейный завод. Та еще работенка была, но я был молодой, море казалось по колено. И вот однажды, прогуливаясь после работы по пути домой, я увидел её. Это была милая молодая девушка. Я просто засмотрелся на ее лицо, глаза, волосы. Вероятно, я выглядел глупо, стоя посреди улицы и таращась во все глаза, но она мне улыбнулась. Лишь потом я заметил, что в руке у нее был докторский саквояж. Она была помощником врача. Вот так, посмотрев друга на друга и не сказав ни слова, мы прошли дальше. Эта девушка не покидала моей головы. Я видел ее во сне, искал глазами на улицах, надеялся на встречу, где я буду не таким робким. Однажды на заводе, когда мы сгружали металлические заготовки, один из тросов, держащий их, лопнул и огромная масса металла рухнула на меня. Я успел уберечь тело и голову, но одну ногу мне сломало во многих, местах и почти раздробило ступню. Меня отвезли в больницу. В то время не стоило и мечтать, что меня восстановят после такой травмы. Я морально готовился к тому, что смогу хотя бы хромая, но ходить. И вот, лежу я в палате после перевязок и операций, и входит она. Со все тем же прекрасным взглядом. Я заметил, что ее глаза как-то особо пристально смотрят на меня. Клянусь, я даже видел в них интерес ко мне! Она спросила у меня самочувствие, еще что-то – я даже не обращал внимание на всякие мелочи, вроде сломанной ноги. Но я прекрасно помню, как она сказала, что с удовольствием встретиться со мной и за пределами больницы. Я ответил, что как только нога позволит мне встать, я тут же приду. Она в свою очередь сказала, что будет всей душой желать мне и моей ноге выздоровления. И что ты думаешь – спустя два месяца нога восстановилась на сто процентов. Врачи хватались за голову, хотели написать обо мне в научные издания, объясняли это явление каким-то необычным костным составом и прочее. А я верил, что в тот момент я просто очень хотел подняться на ноги, чтобы прийти к ней.  Мы начали встречаться. И ты знаешь, нам очень хорошо, словно никогда не существовало ничего плохого. Затем началась война. Мы старались все время быть вместе. Однажды в машину, которая перевозила нас, попал снаряд. Все погибли, кроме нас. Мою девушку сильно побило осколками. Я донес ее до ближайшего расположения войск и, несмотря на огромные открытые раны, потерю крови, отсутствие медикаментов она полностью выздоровела. Война закончилась, мы продолжали жить и работать. Но ни на секунду мы не переставали любить. И вот как-то, сидя вечером вместе, разговаривая о наших мечтах, планах на будущее, я заметил, что она прекрасно выглядит. И это не было просто комплиментом. Мы были уже далеко не подростками, а выглядели на восемнадцать лет. Продолжив тему, мы осознали, что с момента нашей встречи, любая беда отступала. Причем трудно было списать это на везение, ведь это касалось всего – здоровья, поступков. Мы тогда не осознавали, что все это возможно величайший дар. Наверное, в нас все еще жила романтика, казалось, что так и должно быть у любящих людей. Время шло, сменялись правители, менялась страна, менялся мир, менялись люди. Но у нас все шло по-старому. На работе все было прекрасно, в личной жизни – еще лучше. Однажды мне пришлось уехать на несколько месяцев в командировку. Я не хотел, но пришлось. По возвращению я с ужасом узнаю, что у моей дорогой и любимой развилась сложная форма пневмонии. Я проводил дни и ночи возле ее постели – и болезнь ушла. Мы уже не удивлялись этому. После этого случая, мы решили купить дом за городом, чтобы все время быть вместе. Нам ведь не много нужно было. Мы переехали и стали жить здесь.
Я поймал себя на мысли, что я даже не заметил, как затекли мои мышцы. Я был словно поглощен рассказом, он захватил меня всего, я даже не мог сказать, сколько прошло времени.
- И вот представь – все, что мы делали вместе, все обязательно получалось. Мы никогда не задумывали ничего плохого, всегда мечтали о чем-то хорошем. Мы были счастливы. Даже этот дом, в котором мы сейчас разговариваем, был построен именно так, как мы хотели. Каждая деталь здесь это часть нас. Все наши мечты о вечерних прогулках по лесу и подобное стали реальностью. Любой пожар или другая неприятность всегда обходили нас стороной. Мы хоть и стали практически отшельниками, но любили помогать людям. Мы не старели, не болели.  Но вот настал день, когда она сказала мне, что уходит. Я испугался, уже хотел везти ее по всем больницам мира, но она мне не позволила…. – мужчина ненадолго замолчал, - Она сказала, что так надо, и поездки по больницам лишь убьют то драгоценное время, что нам осталось. Где-то в глубине души я понимал, что это правда. Она оставалась все такой же молодой, как и я сейчас. Мне было очень тяжело, я делал все, что мог, но в один день она ушла…
- Но почему же она умерла? – воскликнул я, - ведь у вас все так шло, вы вместе обладали невероятной силой! Вы могли уходить от смерти!
- Наверное, хорошие люди всегда уходят раньше, - горько усмехнулся мужчина, - знаешь, ведь я всегда знал, что готов ради нее на что угодно, даже на что-то плохое, лишь бы мы были счастливы. А она нет. То есть, она любила меня не меньше, чем я ее, просто она неспособна была ни на что плохое. Скорее она погубила бы себя, чем кого-либо… Кроме того, мы не уходили от смерти, мы просто к ней не приближались наверное. Да и мы никогда не думали о том, что с нами происходит как о средстве жить вечно, мы просто радовались жизни.
Мой собеседник выдержал паузу, словно переваривая свои же слова. Наверняка, ему было нелегко на душе. Он продолжил:
- Ей очень нравились ромашки. Не огромные, как в цветочных магазинах, а самые обыкновенные, полевые ромашки. Я иногда находил такие неподалеку и приносил ей. Она очень их любила. Однажды, она привезла мне колокольчик, самый обычный. Даря его, она сказала, что я для нее как звонок, который зовет ее туда, где все время хорошо, и что теперь я смогу и правда звонить.
Он остановился и снова немного закашлялся. Я же в свою очередь с трудом сглотнул застывший в горле ком.
- Когда она умирала, - продолжил чуть охрипшим голом мужчина, - то сказала, что ей очень будет не хватать ромашки, которую я регулярно приносил ей все эти годы. После ее смерти мне было очень плохо. Дела пошли из рук вон плохо, я тяжело болел. Я был уверен, что и мне осталось недолго на этом свете. Однажды, гуляя в округе, я увидел ромашку, такую же самую как я обычно дарил своей любимой. Сам не знаю почему, я сорвал ее и пришел с этим цветком на могилу. Погрустив, я отправился в дом, уверенный, что завтра уже вряд ли встану с кровати. Судя по моему состоянию, у меня было нечто вроде рака. Но какого же было мое удивление, когда утром я проснулся абсолютно здоровым! Я даже подумал, что мне все это кажется, что это сон или иллюзия.
Я удивленно продолжал слушать. На улице снова вспыхнула молния, осветив фотографии на камине.
- С делами тоже начало все налаживаться. Неожиданно некоторые моменты переигрались, все пошло так, как надо. Почти год я прожил в таком состоянии, и вот что интересно – практически ровно через год я снова стал ослабевать здоровьем, у меня сильно ухудшилось зрение и слух. Я пытался чем-то заняться: писать стихи, рисовать, выращивать цветы, столярничать – но практически все потерпело крах. В первый момент я снова подумал, что пришел мой час. Но поразмыслив, я опять нашел ромашку и принес ее своей милой. И опять я стал абсолютно здоров, мои сорта цветов прижились, стихи приняло одно из издательств. Рисовать, правда, так и не научился. Много вечеров я провел в раздумьях. Я пришел к выводу, что дело не в самом цветке. Я думаю, что она ушла лишь телом, а душа осталась где-то неподалеку. И когда я приношу ей ромашку она спускается ко мне и мы вновь становимся одним целым. И наша любовь снова побеждает все, помогает преодолеть все плохое. Я даже уверен, что делай я что-то нехорошее, то наказание нашло бы меня, и ничего бы от этого не спасло. Но я не делал, я лишь продолжал любить ее, а она меня.
Мой рассказчик тяжело вздохнул, посмотрел на меня и продолжил:
- Я осознал, что настоящая любовь – это невероятный дар. Этот дар помог мне победить не только неприятности, но даже тяжелые болезни, смерть. Я словно могу создавать саму жизнь внутри себя. К сожалению, для осознания этого мне пришлось пережить потерю любимой, ведь вместе нам казалось, что все так и должно быть. Я не какой-нибудь медиум или целитель, все что происходило со мной касалось только меня. Я не научился видеть души, лечить или еще что-то. Этот дар был уникален только для меня, точнее для нас. Я продал все, что считал ненужным, вроде авторских прав, недвижимости в городе, машину и прочее и вложил деньги в этот дом. У меня здесь ветрогенератор и солнечные батареи, что позволяет мне быть независимым от общего электричества, спутниковое телевидение. Естественно своя вода, небольшое хозяйство. Хотя иногда конечно я кое-что покупаю, но все это крайне редко. Вот уже около тридцати лет, как я живу в своем собственном мире, в мире в котором я практически бессмертный, в котором мне не грозит ничего плохого, где пусть духовно, но есть моя любимая женщина. Каждый день я делаю все также, как мы делали, когда моя ромашка была жива. Я зажигаю в холодные вечера камин, нахожу какой-нибудь интересный фильм или просто готовлю какой-то вкусный ужин. Правда иногда мне бывает грустно сидеть одному у камина, звоня в свой колокольчик…
- Но…, - я растерянно посмотрел на него, - если все так, как вы рассказали, то почему вы…сейчас…умираете?
На улице в очередной раз сверкнула молния, за которой последовал раскат грома.
Мой собеседник иронично и одновременно грустно усмехнулся и снова закашлялся. Посмотрев куда вдаль, он ровным голосом сказал:
- В этом году я впервые не принес ей ромашку, - мне показалось, что в его глазах что-то промелькнуло, возможно, какие-то чувства. Я молча смотрел. Сделав паузу, во время которой в глазах можно было увидеть какой-то внутренний всплеск, он продолжил, - я не смог нигде в округе найти ни одной ромашки, и что-то словно оборвалось в моей жизни. Я стал слабеть. У меня нет рака или другой смертельной болезни. Я просто словно понемногу ухожу из этого мира. Шаг за шагом, день за днем. Я словно откуда-то сверху смотрю на наш с ней дом, места, где мы любили бывать, беседка, где мы проводили много времени летом…
Мне было нелегко говорить. Комок подступил к горлу, защемило сердце. Сам не знаю почему, но я проникся его рассказом, ни секунды не сомневаясь в его правдивости.
- То есть, вы думаете, что без ромашки…без этого действия вы словно потеряли свою любимую? Потеряли ее дар, защиту, какую-то связь с ней? – кое-как, немного охрипшим голосом смог сказать я.
 - Сначала я именно так и думал, - ответил он и снова посмотрел куда-то в сторону, - но немного позже, мне начало казаться, что все совсем наоборот. Я думаю, что прервав свое обещание, я теперь обязан прийти к ней, где бы она ни была. Возможно, это мне только кажется, ведь моя любовь не дает мне быть объективным, не дает мне смириться с тем, что мы не можем быть вместе. Но я так хочу верить, что это она зовет меня из этого мира к себе и ждет, улыбаясь мне навстречу. Моя ромашка ведь не любит быть одинокой.
По его щеке скатилась слеза. Я почувствовал, как у меня перехватило дыхание, словно невидимая волна накрыла меня с головой.
- Дай руку, - попросил он.
Я протянул ему ладонь. Мужчина сунул свою правую руку в карман, что-то достал и положил мне в ладонь. Я почувствовал теплый металл и перевел взгляд вниз. В моей руке лежал старый сувенирный колокольчик. В некоторых местах у него стерлась позолота, местами блеск потускнел. Я посмотрел на собеседника. Он словно прочитал мой вопрос и кивнул:
- Это тот самый. Возьми его себе. Раз нет ромашки, то я не хочу, чтобы он один оставался в этом доме.
Я кивнул.
- А теперь уходи, погода ухудшается с каждой минутой. Я не хочу, чтобы кто-то наблюдал за тем, как я покину этот мир. Все останется как есть, включая меня на этом диване. Езжай по той же дороге, по которой и ехал и на ближайшей развилке сверни направо. Затем, старайся придерживаться накатанной дороги и ты выйдешь на трассу.
- Вам может быть что-то нужно? – спросил я, положив свою руку на край дивана, - Может, закрыть где-то дверь или что-нибудь такое?
- Включи свет над крыльцом, - сказал он и тепло улыбнулся, - мы не любим темноту на пороге.
Я улыбнулся в ответ и встал. Мне захотелось сказать ему слова прощания, но почему-то из моего рта не донеслось ни звука. Я лишь еще несколько раз кивнул и заставил себя направиться к выходу. Сзади скрипнул диван, наверное, мой недавний собеседник улегся поудобнее. Я больше не видел умирающего человека, я видел человека уходящего. Даже сам дом виделся мне по-новому. В каждом предмете я видел, если хотите, душу. Я видел, как люди сидят у камина, обнявшись, как кто-то готовит на кухне, а кто-то убирает из беседки опавшие листья, которые принес ветер.  Возле двери перед выходом я увидел включатель. Щелчок и над крыльцом загорелся свет.
- Не волнуйтесь, вам не будет темно, - тихо сказал я и осторожно, словно боясь кого-то разбудить, закрыл за собой дверь. Гроза уже не на шутку разбушевалась, растрепывая мои волосы и одежду, но я словно не чувствовал этого. Я шел мимо через двор, который громко шептал мне что-то шелестом кустов и деревьев на ветру. Я думал о человеке, оставшемся внутри, сравнивая его жизнь и взгляды со своими. Горевшая над крыльцом лампочка словно символизировала, что дом не пустой, даже если в нем нет живых людей.
Я подумал, что в некоторых моментах я почти не отличаюсь от него. Я также нахожусь в огромном лесу, совсем один, в своем доме, где есть все, кроме чьей-то еще души. Один, среди толпы. Я не знаю, может быть где-то и есть человек, чья душа ждет мою, верит, что мы встретимся, готова быть со мной вечно. Сев в машину, я посмотрел на соседнее пассажирское сидение. Пустое место, никого, кто бы в нем меня ждал. И никого, кого бы я ждал на этом сидении. Думая об этом, я на автомате завел машину и тронулся с места. На небе ходили практически черные тучи, где-то недалеко прогремел гром. Я никогда не думал об одиночестве так, как сейчас. Не о том одиночестве, когда ты живешь в лесу, а когда ты одинок внутри, в сердце. Что это, наказание или избранность? Я всегда считал себя общительным человеком, душой компании. А сейчас казалось, что я просто биологический вид с повышенными характеристиками к общению. Мне вдруг стало как-то очень грустно на душе не от того, что некому меня пожалеть, а от того что мне некого защитить, отдать всего себя. Почему-то я почувствовал себя каким-то слабым. Может мы все в той или иной степени можем получить тот дар, которым владел этот человек? Просто мы воспринимаем наши чувства как должное и вполне обычное явление, тем самым не давая им раскрыться? Не знаю, я просто никогда не задумывался над этим. В небе очень ярко сверкнула молния, буквально ослепив меня. И тут мой взгляд поймал что-то, я сам даже не понял что, но нога инстинктивно нажала на тормоз. 
Лишь спустя секунды, я осознал, что дало мне сигнал к остановке. Я увидел ее. Она была совершенно одна. Одинокая, словно забытая кем-то среди поля, полного высокой и подчас грубой травы, будто бы грустно смотрящая вдаль. Она пригибалась от ветра, словно побаиваясь грозы.  Я подошел к ней и уже протянул руку, но задумался. На небе еще раз грянул очень сильный раскат грома.
Я с удовольствием ощущал тепло и тишину внутри автомобиля, в момент, когда снаружи бушевала гроза. Но мои мысли были далеко за машиной. Я не знаю, как долго продержится в траве тот колокольчик. Я также пытался представить, смотрит ли все так же грустно та ромашка, которую я заметил из машины, или склонилась к колокольчику. Как бы там ни было, я думал и наделся, что они теперь навсегда будут вместе, одним целым. Пускай сейчас поле накроет гроза, от воды заржавеет и раствориться металл, пригнется к земле цветок, под тяжестью больших капель, но души будут вместе. Возможно не здесь, а где-то очень-очень далеко, где их уже никто не разлучит.