Автобиографическое эссе

     Капельки выжимала медсестра из намоченной в воде марли. Они тут же впитывались, оказавшись на языке. Мама очень хотела пить, но роженицам не положено давать воду.

     Так было в Малинском родильном доме Ступинского района Московской области 25 августа 1964 года.

     Первые годы жизни я провела в доме, который располагался в селе Большое Алексеевское Ступинского района Московской области. В нем жили мама и бабушка - Матвеюк Елена Даниловна (21.05.1909 - 10.12.1976).

     У дома был небольшой садик, за которым ухаживала бабушка. Напротив дома находился сельский клуб – бывшая церковь, западный вход которой в настоящее время отреставрирован. Недалеко, под крутым бережком, протекала самая чистая в Подмосковье речка Северка.

     Дом, где жили отец и его сводные брат с сестрой вместе с матерью,  располагался по той же улице, что и бабушкин.

     Младшая сестра бабушки - Панна Даниловна - проживала в г. Электросталь, старшая - Дора - в Петропавловске-Камчатском.

     Отец – Иванов Геннадий Иванович – родился в г. Бежецке Калининской (Тверской) области 26 января 1938 года (сохранилось повторное "Свидетельство о рождении", полученное Н.А. Соловьевой). Геннадием нарекли по желанию матери, Надежды Арсениевны Соловьёвой (02.09.1916 - 04.07.2001), что означало «ген Надин». Позже в семье родился еще мальчик, но в 1941 году он заболел скарлатиной и умер.

     Иван и Надежда учились в одном, Калининском, государственном педагогическом институте. Надежда была комсоргом, и ее боевой характер держал сильную половину на почтительном расстоянии. Иван поспорил на шапку, что эта девушка выйдет за него замуж.

     Надежда стала его женой. Окончив институт, оба работали в г. Калинине. Однажды, вернувшись домой после  работы, Надежда увидела на столе записку: «Ушел добровольцем. Иван».

     Иван погиб в первые дни войны, в Балтийском море.

     В 1941 году Калинин захватили немцы. Надежда с Геннадием попали в концентрационный лагерь. Папа рассказывал, как немецкий радист брал его из барака к себе в радиорубку, когда все взрослые уходили на работу и дети оставались одни, и он внимательно наблюдал за оборудованием и за работой радиста… Кстати,  впоследствии он стал отличным механиком и разбирался во всех исключительно механизмах от швейной машинки до телевизора и автомобиля.

     В 1943 году в концлагере разразилась эпидемия тифа. Заключенные устроили бунт, повергнув фашистов в бегство. Уходя, фашисты подожгли лазарет. Ждать, пока догорит, не стали. Испугавшись Красной Армии, побежали без оглядки в свою Германию. Женщины из соседних деревень, завидев пламя, поспешили на помощь. Сломали обгоревшие ворота. Сквозь стон и треск горящих перекрытий они услышали тихий детский плач. Это мой папа изо всех своих силенок пытался тащить к выходу больную мать. До обрушения крыши спасти успели несколько человек.

     Совершенно незнакомые, чуткие люди выходили Надежду. После болезни она  уехала с ребенком к свекрови, где еще до войны у родителей мужа был свой дом и крепкое крестьянское хозяйство.

     Геннадий оказался полностью на попечении бабки с дедом. Дед был строгий, мог и ложкой по голове ударить за непослушание за столом. Однажды отец сбежал от него на печку и не слезал до тех пор, пока дед не пообещал ему не драться.

     Несколько лет Надежда работала учителем в соседней деревне, затем снова вышла замуж, родила двоих детей и вскоре после смерти мужа перебралась с детьми в Подмосковье. В Ступинском РОНО ее распределили учительствовать в Больше-Алексеевскую вечернюю школу. Шел год 1954-й.

     Моя мать, Иванова Валерия Вениаминовна, родилась в селе Трахонеево Краснополянского района Московской области 12 июня 1940 года.  Детство ее прошло в Большом Алексеевском, с Пелагеей Павловной (бабушкой), Еленой Даниловной (мамой), Панной Даниловной (01.07.1911 - 10.11.1987) и  Владимиром Даниловичем. Владимир Данилович был инвалидом,  Павла Даниловна учительствовала в Больше-Алексеевской школе и вела театральный кружок в местном клубе. Жили бедно. Мама носила одежду из тонкого войлока и такую же, шитую, обувь. Володя приютил перепелку, которая будила всех по утрам, забираясь на подушки, и кошку Карнаушку, у которой собаки отъели одно ухо. У Карнаушки родилась Мурка – белая большая кошка с темными пятнами на боках и спине. Обе прожили в доме всю свою кошачью жизнь. С Муркой в детстве была знакома и я. Летом делала ей "домик" на крылечке под опрокинутой табуреткой, а зимой Мурку пускали ночевать в дом, она забиралась на дымоход жарко протопленной печки, сворачивалась колечком и отогревалась там до утра.

     В школьные годы Валерия быстро научилась вышивать, танцевать и рисовать. Ей уже исполнилось 13, когда в школе появился Геннадий.

     Одноклассники запрещали новичку подходить к Валерии, они даже грозились вырезать звезду у него на груди. Но он упрямо танцевал с Валерией головокружительные вальсы, и танцевали они лучше всех. По окончании школы Геннадий поступил в Подольский механический техникум (техническое училище), и окончил его в сентябре 1958 года. Они поженились 31 декабря 1958 года.

     В первый год замужества мама устроилась работать писарем на завод "Серп и молот", у нее был красивый почерк. Папа - механиком на  Подольском механическом заводе. В 1959 году его призвали в армию. В армии он стал десантником, служил под Дрогобычем (в/ч №32104). В моих архивах сохранилась фотография отца с автоматом в руках у Красного Знамени СССР (4 августа 1962 г.), подаренная ему войсковой частью "За отличные показатели в боевой и политической подготовке".

     Мама, тем временем, поступила в Серпуховское педагогическое училище, по его окончании вернулась к Елене Даниловне и преподавала рисование в Больше-Алексеевской вечерней школе, директором которой была Надежда Арсениевна. Работа под началом свекрови не предполагала для Валерии "привилегий". Даже в холодные зимы дров ей доставалась только треть от заявленного количества (наряды на дрова подписывались директором школы).

     После моего рождения в 1964 году папа подал документы на сверхсрочную службу. Проверка анкетных данных прошла успешно - его пригласили в подмосковный военный городок, а через год обеспечили жильем его семью. Мама и я переехали в городок.

     В 1969 году мои родители впервые отправились отдыхать на Черное море, взяв с собой меня и бабушкину сестру Дору, вернувшуюся с Камчатки. Мое пятилетие мы отметили в Адлере. Из всего путешествия запомнилась горячая кукуруза, постоянная жажда и сладкие груши, которых мне не покупали. А еще засохший куст фундука в сарае у хозяйки, поставившей нам раскладушки, огромное плоское и пёстрое яблоко в ее саду, точь-в-точь, как в сказке про Кощея Бессмертного. По утрам мы ходили на море. Папа учил меня плавать и держаться на волнах. Днем поднимались в горы. В тени южных деревьев над самой пропастью на обочине тропы то и дело встречались продавцы орехов. Они ставили свои столики на обочину и садились на стульчики спиной к пропасти. Свои стульчики они ставили настолько близко от края пропасти, что мелкие камушки из-под ножек осыпались  в обрыв.

     Величайшую радость я испытала, когда мы снова вернулись к бабушке - Елене Даниловне. Все следующее лето я провела у нее. Подруги - Ольга и Ирина - часто бывали у нас в палисаднике, мы играли в "секретики", "дочки-матери", "магазин", пока за ними не приходили их родители. Бабушка работала в яслях, дома оставалась с нами её старшая сестра Дора Даниловна (15.08.1907 - 12.02.1988).

     Все лето 1971 года мы с мамой готовились к школе. 31 августа она отправилась по своим делам в школу и взяла меня с собой. По дороге меня сбил велосипедист, и первого сентября, с щербиной на носу, в парадной школьной форме я встретила свой первый школьный звонок.

     Особым событием моей школьной жизни стало вручение октябрятской звездочки. Учебник для чтения  тогда тоже назывался «Звездочка». В нем было много интересных рассказов и сказок, и, конечно же, близких моему сердцу рисунков счастливого детства, порой даже фантастически счастливого. И символом этого нескончаемого живого счастья была маленькая октябрятская звездочка.

     В конце первой четверти получила Благодарность педагогического совета, комитета комсомола и совета дружины школы за отличное начало учебы,  с портретом Владимира Ильича Ленина и письменным пожеланием оправдать «самые лучшие надежды своих учителей и родителей, комсомольской и пионерской организаций, стать активным строителем коммунизма».

     Не знаю, что изменилось, но после каникул учиться я стала хуже. Учительница кричала на меня за «грязь» в тетрадках и ставила единицы, которые я, почему-то, грубо стирала, до дыр. За это меня уже наказывала мама в группе продленного дня, таская при всех за косы.

     Не помню, чем закончился первый класс, но во втором - училась уже в двух школах: общеобразовательной и музыкальной, а мама получила свое первое классное руководство в новой начальной школе.

     Игра на скрипке увлекла меня так, что уже в середине года я могла без фальши исполнить перед жителями городка «Мазурку» Баклановой. Короткими зимними вечерами в моем распоряжении были снежные горки, каток и спортзал.

     Родственников в городок не пускали. Только самые близкие - бабушки - имели право приехать к нам на 10 дней один раз в году. Елена Даниловна приезжала всего один раз – в 1975-м. В следующем году, в декабре, она умерла.

     Долгие годы мамины глаза не высыхали от слёз. С бабушкой от нас ушел целый мир, с которым были связаны мои лучшие воспоминания о детстве. Дом с пирогами, новогодними ёлками, георгинами под окнами и антоновскими яблоками в саду, опустел. Так же, как и раньше, издалека в автобусном окне в надвигающейся тьме светились огни родного села, но уже холодным, леденящим светом…

     В доме осталась жить бабушкина сестра Дора. Младшая, Павла, с 1956 года проживала в г. Электростали и приезжала весной в Большое Алексеевское помогать засеивать огород - 9 соток рядом с домом и 10 - недалеко от него, на высоком берегу речки Северки.

     Мои родители часто навещали тётю Дору в Большом Алексеевском, обрабатывали огороды по весне, а я оставалась у тети Доры на все время летних каникул. Под новый год тетя Дора так же наряжала ёлку, как бабушка.

     В 1981 году закончилась моя учеба в школе. Благодаря новым соседям, познакомилась с Людмилой Николаевной Фатеевой - корреспондентом чеховской районной газеты "За коммунистический труд". После моих выпускных экзаменов мы вместе пришли в редакцию.

     О приеме на работу в 16 лет не было и речи, но, внимая моим настойчивым просьбам, редактор Евгений Федорович Оксененко предложил должность курьера-уборщицы с возможностью познакомиться с основами журналистского мастерства. Предполагалось, что в том же году я поступлю в Московский Полиграфический институт.

     ...Приемная комиссия РИФ МПИ отказалась принимать мои документы  (РИФ - редакционно-издательский факультет) - работать нужно было год или два. Вернувшись, я едва не отчаялась, увидев в углу редакции знакомую швабру...

     Евгений Федорович исполнил обещание и активно поддерживал в течение года мое стремление стать журналистом. В благодарность за качественную работу,  обучал приемам репортажа, зарисовки, интервью. Заместитель редактора Вера Михеева пригласила в группу юнкоров рубрики "Красная гвоздика".

     Зима прошла незаметно.

     Весной погибли мои родители. Собираясь навестить Надежду Арсениевну в Ступинской районной больнице, где её должны были оперировать, отец - после ночной смены, мать - по согласованию с руководством начальной школы, 7 апреля 1982 года выехали из городка, не дожидаясь моего приезда с работы, несмотря на то, что у меня был короткий рабочий день. В последний момент Надежда отказалась от операции, покинула операционный стол и вернулась в Большое Алексеевское. Они этого не узнали.

     Вечером раздался звонок в дверь. Пришли две мамины подруги и сказали, что мои родители попали в аварию на Каширском шоссе в 14.30, и что больше ничего не известно.

     Утром следующего дня сослуживцы отца, врач и сотрудники школы в составе специальной комиссии отменили мой выезд на работу, сообщив, что мои родители погибли. Спросили, есть ли  у нас сбережения. Очень удивились, когда ответила, что ни сберкнижек, ни тайников в квартире нет. Срочно пришлось продать гараж, старенький мотороллер "Турист", нашелся кандидат и на покупку изуродованного аварией мотоцикла "Урал"...

     Родителей похоронили рядом с бабушкой – Матвеюк Еленой Даниловной на кладбище в Авдотьине-Тихвинском. Как и положено военным, под орудийный залп винтовок.

     Решался вопрос о моем дальнейшем пребывании в городке. В случае поступления в Московский государственный университет руководство воинской части пообещало квартиру в доме с переселенцами в Одинцово.

     Продолжая работу в редакции, начала готовиться к вступительным экзаменам в университет. Цель была больше, чем цель. За полтора месяца восстановила весь школьный курс по истории, английскому языку, литературе. Каждое утро начиналось пробежкой по периметру городка и гимнастическими упражнениями. Вечером перед сном - 20 минут гимнастики.

     Однажды кто-то из соседей передал мне на улице у подъезда тарелку, полную свежей клубники. Сколько веры и доброты было в этом поступке! Как было эту веру не оправдать!

     В июле состоялся творческий конкурс, прошли экзамены. Для зачисления не хватало полбалла из-за четверки по сочинению на тему «Кутузов – герой Отечественной войны 1812 года». Проверяющий – внук Л.Н Толстого.
 
     Зачислили. Вероятно, по письму из воинской части.

     Сразу после экзаменов знакомые предложили поехать на отдых в Крым. Вместе с подругой Ириной мы отправились в местечко Ленинское между Феодосией и Керчью и пробыли там 10 дней. В первые три дня посетили Керчь, где взбирались на гору Митридат, Золотой пляж Феодосии, на котором долго любовались морскими пейзажами под палящим крымским солнцем, вкушая спелые помидоры с нарезанной половиной буханки серого хлеба. Оставшиеся дни я провела в постели, обмазанная с ног до головы кефиром и натертой картошкой. Ирина продолжала загорать в саду, вдали от моря. Спасибо хозяйке дома, каждый вечер она готовила для нас незабываемый ужин.

     Вернувшись из поездки, принялась готовиться к переезду в Одинцово. В течение трех дней нужно было собрать и упаковать вещи. Не представляя, как это делается, за два дня устроила такой беспорядок, что дело показалось абсолютно безнадежным. Вечером, накануне переезда, ко мне неожиданно нагрянул весь мой класс, с коробкой конфет, и потребовал угощения. На кухне было несколько картофелин. Мы их сварили. Прощались трогательно, от души, до полуночи, передавая коробку с конфетами из рук в руки. Когда многорукая говорливая толпа покинула мой дом, сон тут же сковал меня до утра.

     Утром к дому подъехало несколько машин. Пока военные снимали карнизы и разбирали пустые шкафы, я всё подряд сложила в коробки и отдала ключи коменданту.

    ...Учебный год в университете начался, как первый класс, с приключения. Обычно меня будила мама, но в новой квартире ее не было, и, проспав до 10 часов, я вдруг растерялась, куда же ехать – на Ленинские горы или на факультет...

     Постепенно жизнь наладилась. Мебель из двухкомнатной квартиры поместилась вся в одной комнате. Дома стало уютно и опрятно. Студенческие поездки на картошку, теплый сентябрь, занятия в стрелковой секции, доступность театральной среды, замечательные лекции Елизаветы Петровны Кучборской и Людмилы Евдокимовны Татариновой, соответственно, по античной и древнерусской литературе, способствовали успешному началу учебы.

     Надежда Арсениевна, тем временем, решила похлопотать о моем наследовании  дома, в котором проживала Дора Даниловна. Получив в сельском совете справку о том, что дом принадлежал Елене Даниловне, она отвезла исковые документы в Ступинский народный суд.

     Судья признал дом принадлежащим Матвеюк Елене Даниловне и, соответственно, мои права на наследство. Мамины тетушки - Дора и Панна Даниловны - с его решением были не согласны.  Возникла такая суровая тяжба, что мне за 4 года учебы в университете пришло 360 повесток в суд.

     Перемирие наступило, когда единственный документ, подтверждающий «право собственности»  - справка из сельского совета - загадочным образом исчез из дела. Дом признали "бесхозным" и разделили на три части. Об исчезновении справки в Ступинском народном суде я узнала лишь несколько лет спустя, нотариально оформляя наследство от Панны и Доры, а заодно перелистывая в секретариате суда материалы дела (страница 50 или 55...).

     ...По окончании первого курса за успехи в стрелковой секции, а также за первенство в командном зачете 45-й спартакиады МГУ по пулевой стрельбе, кафедра физкультуры и профком МГУ предложили путевку в спортивно-оздоровительный студенческий лагерь "Солнечный".

     Невообразимым счастьем было увидеть в августе 1983 года горные ущелья Абхазии, пройти 2 километра по безлюдной береговой полосе по щиколотку в морской воде от мыса Пицунды до деревянных террас, обвитых виноградом, и каждое утро встречать всходящее из-за гор солнце, которое появлялось в небе неожиданно, словно огненная капля, оторвавшаяся от земли.

     Особенное чудо – кусты ежевики. Оттянешь веточку – а там – свернувшиеся клубочки спящих змей. Осторожно отпускаешь веточку... Идешь дальше. Змеи спят.

     Бегали без страха, в босоножках, по густой траве. Никто не кусал. Ходили за грибами, собирали цезарский гриб, похожий на мухомор, и совсем обыкновенные подберезовики среди необыкновенных южных деревьев. Перескакивали с камня на камень под брызги разбивающихся волн, путешествуя к пещерам, дрожали в шторм, промокшие от морской воды на палубе мелкого суденышка, возвращаясь вдали от берега с экскурсии в Новый Афон… Так отдыхали студенты 80-х в советской Абхазии.

     В начале третьего курса, после успешных соревнований по пулевой стрельбе в университете им. П. Стучки в г.Риге, секция ДОСААФ МГУ предложила обучиться в автошколе. В МГУ тогда пришли четыре новенькие "Волги" ГАЗ-24. Оплатить следовало только бензин. И - пустячок - представить справку о прохождении медкомиссии по месту жительства. Очередь за справкой оказалась уже расписанной на полгода. Пройти медкомиссию вне очереди можно было, сдав донорскую кровь.

     В Одинцовском отделении переливания крови моё внимание привлекла полная широколицая дама в накинутом на плечи цветастом платке. Слово за слово, мы разговорились. Женщина пришла сдавать кровь за дочь, и тоже, ради внеочередной медкомиссии. Мы говорили о домашних заготовках, о даче в Алексеевском, а когда за ней приехал сын, она предложила пообедать всем вместе. Предложение было принято. На следующий день вечером мои знакомые пришли ко мне в гости. Еще через несколько дней женщина наказала сыну после работы заезжать за мной на факультет. А через месяц они пришли вместе и принесли два чемодана его вещей. Он улыбался...

     Так, на третьем курсе, 23 февраля 1985 года я вышла замуж. Брак этот продлился три года. Летом семью постигло первое разочарование: дача оказалась неприступной. Дора Даниловна не желала принимать гостей, в особенности, Надежду Арсениевну.

     У свекрови в Одинцово были клубничные грядки. Как-то раз, собираясь в Алексеевское, в гости к Надежде Арсениевне, она решила попутно набрать навоза на местной ферме через дорогу от учительского дома, где в новой квартире проживала Надежда Арсениевна. Пошла на ферму одна, поскользнулась и упала в навоз. Вернувшись, наказала сыну забрать с фермы наполненный навозом бак. Переоделась, постирала платье. Когда платье высохло, мы уехали домой. Ехали полтора часа.

     Вскоре мои новые родственники предложили принять на постоянное проживание бабушку мужа, с целью получения квартиры большей площади. Но это была не моя бабушка, и мы с ней не были знакомы, к тому же, я не собиралась "расширяться" так скоро.
 
     Узнав про средства, положенные на мою сберкнижку жителями городка, свекровь стала убеждать меня отдать ей деньги, чтобы муж получил от своего отца машину, на которой мы везли навоз…

     Эти средства собрал городок. И они не были потрачены безотчетно. В скором времени я ожидала телеграмму из Ногинска на покупку новенького "ЗАЗ-968М".

     Поработав полгода ночным комендантом в общежитии МГУ, четыре месяца - корреспондентом "Заводской правды" на заводе "Знамя труда"(РСК "МИГ"), в 1987 году получила, наконец, диплом журналиста и, по приглашению издательства «Колос» ("Агропромиздат"), пришла  стажером в редакцию журнала "Достижения науки и техники АПК".

     Страна была огромна. Сельское хозяйство - на пороге больших перемен. Первыми городами моих многодневных командировок стали Винница, Краснодар, Киев, Пермь.

     В ноябре в Электростали умерла Панна. Похоронили ее в Авдотьине-Тихвинском, рядом с бабушкой. Дора перед самым новым годом уехала в Электросталь принимать наследство от сестры.

     Критическая точка в этой истории была поставлена 31 декабря - мой муж не пришел домой встречать новый год. Появившись через две недели, он заболел ангиной, его госпитализировали. После госпитализации, в феврале, он вернулся к маме, а мне пришло известие, что в Электростали умерла Дора.

     Хлопоты, связанные с Электросталью,  полностью легли на мои плечи. Маршрут Ступино-Алексеевское - Одинцово - Электросталь в течение года помогала преодолевать отремонтированная в г. Серпухове машина "ЗАЗ-968 М".

     Квартиру в Электростали оценили в 2 тысячи рублей, из которых 400 потребовалось отдать за организацию похорон. Гроб с телом Доры Даниловны был доставлен в Большое Алексеевское и, после прощания с домом, предан земле в Авдотьине-Тихвинском, рядом с могилами Елены и Панны.

     Весной у дома в Большом Алексеевском прохудилась крыша, и остаток средств ушел на замену крыши и ремонт забора. Летом мелкие воришки из школы имени Н.И Новикова подожгли забор, сбили замки с двери дома, сарая и калитки и вынесли на глазах у всех инструмент и посуду. Приехала в школу, поговорила с ними, в кабинете директора, об ответственности. Прошло тридцать лет. Все живы, здоровы.

     Крышу починили рабочие из г. Серпухова. Вскоре местное руководство приняло решение о сносе дома. Попросила у совхоза и сельсовета участок в соседней деревне Благовское. В этой деревне мои родители в 1974 году провели со мной летний отпуск в палатке, на берегу реки Северки. Несколько раз к нам в гости приезжала бабушка со своей подругой Марией Павловной (Емельяненко) и ее мужем Григорием Анисимовичем. Маленькая, из четырех домов, деревенька Благовское подавала большие надежды. Хотелось открыть в ней мельницу и хлебный магазин, так как ближайший магазин находился в четырех километрах, на другой стороне реки.

     ...Лето 1990 года ознаменовалось рождением сына в моей новой семье.     Участок был выделен, осталось выбрать место. Мы с мужем его выбрали,  перевезли разобранный дом, и уже собирались строить фундамент, как стало известно, что эта земля отдана московским организациям под строительство дач. Оставив вырытый экскаватором котлован, мы переместились на участок с противоположной стороны улицы. Нам было выделено место пожарища дома матери проживающего в деревне Благовское плотника Володи.

      Бревна, окна с наличниками, длинные половые доски все еще оставались в Большом Алексеевском напротив сельского клуба, едва скрываемые разросшимися кустами сирени. Дом разобрали сезонные рабочие. К сентябрю, первым делом, исчезла печка, за ней - массивная деревянная дверь, плотно входившая в столь же массивную коробку. Сельчане рассказали, что солист и первая гитара местного вокально-инструментального ансамбля, подъехав на самосвале, погрузил деревянную туалетную кабинку, взяв, вероятно, ее "на память". 

     Ранней осенью деревенские трактористы кое-как, волоком, перетащили бревна на новый участок в Благовское.

     Три лета моя семья приезжала в Благовское. Ночевали мы в туристической палатке "WARS 3" и занимались всем, чем могли - огородом, рыбалкой, засыпкой фундамента. Даже в гости к Володе сходили дважды. Бригаду плотников от совхоза так и не дождались, а коммерческих в округе не было. Володя помогать отказывался - не мог строить чужой дом на месте дома своей матери.

     Сохранить труды и материалы помогла сделка. Участок купила Суворова Тамара Васильевна - главный бухгалтер Московского оформительского комбината. Все расходы по переоформлению она взяла на себя.
 
     Вырученные средства были потрачены на недостроенный садовый дом под Можайском.

     Ранней осенью 1993 года мы освоили новый путь, добираясь на  дачу в Облянищево из Можайска на переполненных автобусах, или пешком, черпая кроссовками пыль, от станции Шаликово, и однажды встретили женщину, которая мечтала купить этот дом у прежних хозяев. Так, садовый дом с недостроенной мансардой к концу следующего лета достался совладелице небольшого асфальтового завода.

     Обновив памятник родителям в Авдотьине-Тихинском - металлический был заменен каменным - мы с мужем занялись книжной торговлей в Одинцово. Бизнес, несмотря на полученную нами лицензию, в течение года атаковали местные рэкетиры. 

     Особый период моей жизни был связан с  "Медицинской газетой". В конце февраля 1995 года газета "Из рук в руки" опубликовала объявление. "Медицинской газете" требовался корреспондент отдела науки и образования. Книжный бизнес еще продолжался, когда 1 марта я вступила в новую эру работы в международном медицинском издании.

     Отбор был жесткий, редакция выбирала одного из 27 кандидатов.

     ..."Медицинская газета" располагала к изучению истории естественных наук в читальных залах Российской государственной библиотеки ("Ленинки"). В свете первоисточников математика и физика значительно отличались от предметов, преподаваемых в школе. Физические и математические постулаты уже не представлялись незыблемыми, а кое-что я даже была готова оспорить. Если не приходилось провожать ребенка в музыкальную школу им. Д.Б.Кабалевского, вечернее время проводила за чтением, что, в целом, положительным образом сказалось на результатах деятельности отдела науки и медицинского образования "Медицинской газеты". За исключением одной ошибки, или опечатки, прокравшейся в материал "Геометрия пирамиды" 20 февраля 1998 года (№ 15 "МГ") о том, что удвоенное отношение высоты пирамиды Хеопса к длине стороны ее основания есть корень из числа Фибоначчи, а не "постоянная Планка".

     В 1996 году "Медицинская газета" под руководством главного редактора, профессора медицины Георгия Алексеевича Комарова, вернула российским врачам традицию Пироговских съездов. Первый (17-й) Пироговский съезд врачей прошел в Москве  с участием академика Б.В. Петровского, президента РАМН В.И. Покровского. В издательстве "Медицинская газета" вышла книга "XVII Всероссийский Пироговский съезд врачей" под редакцией ответственного секретаря, члена-корреспондента РАЕН Ю.Е.Корнеева. Мои публикации по значимости и по содержанию оценивались читателями как лучшие после публикаций  Г.А. Комарова. Российская Академия Естественных Наук предложила стать её членом-корреспондентом, Гильдия медицинской журналистики России вручила подарок - диктофон.

     В 1997 году я стала подумывать о защите кандидатской диссертации в качестве соискателя и 14 мая сдала первый экзамен кандидатского минимума по философии (биоэтике) в Московском медицинском стоматологическом институте им. Н.А. Семашко.

     "МГ" уже была акционерным обществом. Приближался день, когда акционеры должны были выбрать Генерального директора и утвердить новый Устав. В одночасье победил кандидат, обещавший поднять зарплату вдвое. Избранный на должность Генерального директора редактор рекламного отдела А. Полторак через год после избрания красноречиво тряс передо мной на планерке распечатки моих текстов, заявляя, что моя "работа ничего не стоит". Это означало, что мои публикации не приносят газете прибыль. В 1998 году вернула редакции три суммы своего годового оклада, извлеченные из рекламных проектов.

     Ремонт крыши и помещений дома №1/2 на Б. Сухаревской площади, два верхних этажа которого занимала редакция, проведенный на средства "Медицинской газеты" в 1997 году в присутствии сотрудников, самым неблагоприятным образом сказался на моем здоровье. Неистовый кашель, граничащий с удушьем, врывался на заседания планерок, конференций, в интервью, настигал в общественном транспорте. Говорить, молчать, смеяться становилось невозможным. "Громовые раскаты", вызванные даже маленьким глотком кофе, серьезно препятствовали общению.
    
     Ремонту предшествовала командировка среди зимы в Египет ("МГ" №24, 22.03.96 г.). Подарив немало впечатлений от поездок в Каир и Луксор, она не обошлась без "сюрпризов". От укуса москита в отеле "ШЕДВАН" половина моего лица сморщилась, как у столетней старушки. Обратно в Москву самолет из Хургады прибыл с опозданием, ночью. Последним рейсом из аэропорта автобус доставил на покрытый инеем Белорусский вокзал, опустевший до первой утренней электрички.

     "Диагноз" поставил академик Н.Ф. Измеров, в Президиуме РАМН. В первые дни после поездки на этом визите в своем сопровождении настоял ответсек "МГ" Юрий Корнеев. "Какой герпес!" - заметил Николай Федотович и перевел разговор на другую тему.
 
     ...В 1998-м ушел из жизни бессменный зам "МГ", военный хирург Владилен Григорьевич Бородин,- умер от инсульта на троллейбусной остановке. Осталась светлая память, несколько строк замечаний на полях газеты и несколько рифм в поздравительной открытке на мой день рождения, начертанных его рукой...  Человек, с уходом которого трудно было смириться. Прощание проходило в морге НИИ скорой помощи им. Н.В.Склифосовского. Новоизбранный главред демонстративно вложил в гроб с телом покойного сложенный номер "Медицинской газеты", в которой уже не было воодушевляющего ЛИДа: "Omnium artium medicina nobilissima".   

     Зимой 2001 года я окончательно рассталась с "Медицинской газетой".

     После нескольких публикаций в сборниках Всероссийского Научно-исследовательского Центра Традиционной Народной Медицины «ЭНИОМ» профессор Яков Григорьевич Гальперин пригласил поработать в качестве корреспондента. Центр выпускал журнал "Вестник народной медицины России",  книги, буклеты.

     В мае, по договоренности с московской организацией "Химопторг" о командировке в Евпаторию,  провела неделю в Крыму, изучая условия формирования кристаллических зерен в рапе солевых чеков кооператива "Галит".

     Председатель кооператива Николай Иванович Собко собирался разработать и утвердить в Институте питания РАМН Технические условия производства пищевой морской соли.  А я охотно знакомилась с историей крымского соляного промысла, состоявшего в СССР из 13 предприятий, в число которых входил Сакский химический завод. К моему визиту в Крыму остался только один кооператив - "Галит".

      Николай Иванович обеспокоился моим обустройством на пригородных дачах, и  при его содействии я перебралась в городскую гостиницу в Евпатории, оставив хозяйке дачи предоплату за сутки. Обойдя розовые озёра, покрытые белеющим солевым "льдом",  подернутые у берегов, словно растительной пыльцой, желтой серой, и отведав в Евпатории знаменитые краимские пирожки, благополучно вернулась домой.

     Летом при странных обстоятельствах в подмосковной больнице умерла Надежда Арсениевна, о чем сообщила ее московская сестра Нина, попросив о материальной поддержке. Поддержка, которую могла я оказать, состояла из коробки конфет и пяти тысяч рублей моих сбережений. Последние годы жизни Надежда провела с Ниной среди ее детей и внуков, но за полгода до кончины Нина поместила ее в Троицкую больницу, где навещала по вторникам. Однажды врачи ей Надежду не показали, а на следующий день сообщили, что она умерла.  Надежду Арсениевну похоронили в Авдотьине-Тихвинском, рядом с детьми, а не с матерью, за могилкой которой её сестра Нина ухаживала на одном из московских кладбищ. К моменту захоронения фотографии, место для которой Надежда прижизненно предусмотрела на памятнике похороненному внуку, не нашлось.

     В августе 2001 года, оставив народных целителей,  занялась редактированием рукописей в издательстве "Либерея". Готовились к выходу свет  журнал "Библиотека" и два его приложения - "Библиофил" (№5(2)2001 г.) и "Книгочей" (№1 - 2002 г.).  В декабре, во время легендарной выставки меда в Московском Манеже,  на "Моховой, 16" внезапно отключилось отопление. Неделю в редакции было всего семь градусов тепла. Вернулся кашель. Пренебрегая этим обстоятельством, дирекция настойчиво требовала моего участия в издании новой "Библиотечной газеты".

     Журнал "Библиотека" уже освещал все стороны библиотечной жизни. Появление газеты, с моей точки зрения, было абсурдным. Стране не хватало средств, чтобы завершить многолетний ремонт библиотеки им. В.И.Ленина. И совсем было непонятно, почему на одну зарплату следовало редактировать рукописи для журнала "Библиотека", быть выпускающим редактором двух альманахов и становиться корреспондентом "Библиотечной газеты", штат которой еще даже не был утвержден.

     Зарплату к новому году, вопреки ожиданиям, получила очень маленькую, не обнаружила себя и выпускающим редактором альманаха "Книгочей", первый номер которого в 2002 году вышел без указания выпускающего редактора. Контракт закончился.

     В январе 2002 года увольняющаяся из издательства коллега сообщила, что в Хамовниках создается новая многотиражная газета, которой требуются корреспонденты. Другой коллега, не собиравшийся увольняться, сразу же был приглашен в качестве главного редактора. В редакции журнала "Библиотека" нашелся поддержавший нас не пьющий и некурящий журналист - Галина Якушева, к рекомендации которого я решила прислушаться и стала частью нового творческого коллектива.
 
     В марте вышел первый номер газеты с названием "Хамовники - День за днем", заверстанным на вершину первой полосы в момент своего рождения. Восемь страниц из шестнадцати были заняты моими материалами...

     В дальнейшем, глава местного телевещания и спонсор газеты решил, что газета не нужна. Тогда одному из моих коллег, главному редактору газеты в Хамовниках, потребовалась творческая поддержка. Весной 2002 года в составе четырех соавторов мы завершили работу над монографией "Словарь рифм", которая вскоре вышла в свет в издательстве "Слово".

     ...В 2012 году сын окончил МФТИ, поступил в аспирантуру, работая на базе научно-исследовательского института уже с третьего курса. Кстати, гимназию в Одинцово и музыкальную школу им. Кабалевского в Москве он окончил с отличием.

     В том же году, после болезни и частичной реабилитации, пришла знакомиться в Одинцовский центр эстетического воспитания. Директор ОЦЭВ Юлия Юрьевна Клишина очень обрадовалась, узнав, что моя специальность - журналистика. Центру нужен был педагог дополнительного образования в объединение "Юный журналист".

     Сентябрь ознаменовался посещением пятнадцати школ г. Одинцово. В результате, к октябрю сформировалось объединение «Юный журналист»  - две группы школьников, 31 человек.

     Занятия проходили два раза в неделю, по два часа с каждой группой, и через пару месяцев мои ученики достойно показали свои умения в районной прессе, на телевидении и радио. Екатерина Димарчук была отмечена на осенних Пушкинских чтениях в усадьбе Большие Вязёмы, получив Диплом I степени за доклад "Бородинский хлеб и Александр Сергеевич Пушкин", Софья Бурлуцкая получила гонорар от "Одинцовской Недели" за очерк о мастер-классах на выставке рукодельных кукол. Государственный музей-заповедник М.А. Шолохова заочно признал наше объединение Лауреатом конкурса "Шолоховская весна" за публикации о возрождении народных ремесел, отправленные в станицу Вёшенскую по почте.

     В январе 2013 года лимфорея, люмбалгия, астма  создали непреодолимые препятствия моей работе до лета. 

     В сентябре мои ученики вспомнили обо мне, и мы продолжили занятия в Одинцовской средней школе № 1. Сделали новогодний выпуск школьной газеты, где каждый юный журналист выпустил свой уникальный номер, и были очень благодарны директору школы Романовской Оксане Владимировне за поддержку нашей инициативы.

     Летом 2013 года моими журналистскими исследованиями и расследованиями заинтересовалась распространяемая бесплатно в г. Одинцово и Одинцовском районе информационная, культурно-просветительская газета «Диалог. Слово – Дело». Работа закончилась 25  марта 2014 года (редакции нечем было оплачивать мой больничный лист). Сотрудничество продолжалось.

     Через год "Диалог" оставил аллею бронзовых фигур на бульваре Любы Новосёловой, располагавшуюся недалеко от ОЦЭВ, и переместился в здание железнодорожного вокзала, построенного в XIX веке купцом Якунчиковым по проекту архитектора Кекушева.

     Исчез из истории Одинцово и символический купол выставочного центра, занимавшего юных журналистов мастер-классами народных умельцев, на его месте возникла автостоянка.

     По решению администрации города было полностью разобрано здание, в котором, тоже рядом с ОЦЭВ, располагалась редакция районной газеты "Новые рубежи", где появлялись на свет публикации юных журналистов, их "первые ласточки".
    
     Участие в Коллегии присяжных Московского областного суда в первой половине 2015 года вызвало рецидив онкологического заболевания - повысился уровень лейкоцитарной эстеразы (фермента) и онкомаркера.

     Лекарством стали труд и отдых, полезные для здоровья. Словно "две розы", они расцвели в том чудесном саду, что открывается взору чистых и благородных сердец.