Имя Поьеды

 
Это эссе - ответ на пагубный пессимизм наших апологетов  западной демократии, которых я не могу даже назвать россиянами, поскольку они, по существу, таковыми не являются.
Как можно считать себя русским человеком, презирая её историю и коверкая её в угоду западной пропаганде. В данный момент я имею в виду историческую память воистину великих  военных побед России, которые не просто  замалчиваются, а вообще не  упоминаются. В противовес им в  современных СМИ, особенно в  познавательных исторических передачах,  только и слышишь о целом ряде  «гениальных»  западных фельдмаршалах, в том числе и тех, которых  били наголову   русские  полководцы. Только вот  про этих россиян почти ничего не известно на Западе и мало кто  знает в родной им России. И дело тут не в отсутствии стремления к познанию, а в грязной политике. Приуменьшая  мощь российского духа, что  явно проявляется только в больших и тяжелых войнах, либеральные политологи само упоминание о нем относят к  имперским «порокам» России.
Хотя именно это, наиболее часто используемое  упоминание, и есть, по существу, признание  России как мощной  Империи, а, следовательно, и «имперского» духа её нации.
По большому счету  мощь нашего  государства всегда держалась на высоком патриотизме русского солдата. Этот патриотизм неотделим от духа нации и проявляется  не только в защите  отечества от внешнего нашествия, что  характерно  почти  для всех наций, но и в патриотической стойкости  в борьбе за интересы  своего государства «по велению государеву».
         Некий аналог  такому  патриотизму я нахожу у американской нации (см. эссе «Тайны американской конституции»).  Только  действительной силы  «патриотического» духа США история ещё на «свой зубок» не испытывала, не в пример  России, которую она – история, покусала как никакую другую державу.
       Американский дух «имперского патриотизма»  перешел им по наследству от дутого  патриотизма Британии, империи «над которой никогда не заходит солнце».
Маленький остров, с уникальным климатом, дарованным природой, в начале своей истории  много-кратно завоёвываемый всеми кому не лень, волею судеб сумел обзавестись мощным военным флотом. Это, в конце концов,  позволило  защититься от более сильных  европейских соседей и захватить множество  дальних колоний в малоразвитых и вообще полудиких странах.
Мыльный пузырь британского  воинского духа лопнул, как только эти колонии стали  набирать  силу. Британия вернулась на свой островок, от которого скоро  отделится  половинка в виде  государства Шотландии. Поэтому испаряющемуся духу имперской державы остается только помпезно  сохранять «величие» королевы, да безмерно «трубадурить» про своего  единственного  адмирала Нельсона, действительно одержавшего три крупные победы над  французским и датским флотами.
        Подобное же раздувание патриотического духа великодержавности, при всем «петушином» задоре нации,  прослеживается  и во Франции. Пол дюжины  восстаний - революций, всякий раз меняющих  порядок  государственной власти и каждый раз  поддерживаемый ликующим народом, который через  десяток лет  опять  организует баррикады в Париже и свергает эту власть, чтобы с ликованием встреть новую, судьба которой  повторяется,  как в калейдоскопе. Оттого возможные всплески боевого духа  нации позволяют Франции в начале 19-го века стать  настоящей империей, захватившей пол Европы,  а в 20-м за 1 месяц бесславно капитулировать перед германским вермахтом.
Остается только славить, не боясь греха, величайшего полководческого гения всех времен Наполеона Бонапарта.
        Патриотизм имперского  духа - это  Знамя победы, его герои победители. Пока есть кому поднять  Знамя победы, будет существовать и империя. В русской армии в нужный момент, всегда  по-являлись гениальные полководцы. Но  генералов и маршалов без армии не бывает. А в русской ар-мии специфика солдатского духа была основной составляющей Знамени победы.
      К чести русского солдата, коренным образом отличающегося от любого западного военнослужащего, можно  указать на следование своему солдатскому долгу в любых тяжелых, иногда даже нечеловеческих, условиях.
Скажем, в  американской армии существует целый ряд условий (бытовых, снабженческих, технических), при отсутствии достаточной обеспеченности которыми,  солдат может, в принципе, не выполнять  боевой приказ, как  «преступный».
Ничего подобного никогда в русской армии не было. Более того в Красной армии  сплошь и рядом в атаку поднимались, имея  одно  ружьё на двоих, и прорвали оборону противника. Этим самоотверженным  боевым качеством русского солдата  советское командование пользовалось  в большей степени,  чем  царское, но оно  почти всегда лежало в результате окончательной  победы над врагом.
         Этот исторический парадокс используется русофобами  в своих целях, представляя  всех поголовно русских высших генералов в карикатурном виде, в качестве свирепых дикарей, и это в лучшем случае. О чем  можно найти массу карикатур в газетах прошлого и позапрошлого веков и в современном интернете  любого происхождения: от США до Англии или Польши.
Конечно дикость самой этой «порнографии» очевидна парадоксальностью  своего двуличия в изображении одного и того же персонажа то «в ангельском» чине, когда он сражается на моей стороне, то в «дьявольском»,  - если на противоположной.
Оголтелая массовость такой пропаганды прививает, итак мало верующему в свою государственность россиянину,   негативное отношение   к своей  великой истории.
          В этом плане это эссе я пишу под влиянием  патриотического начинания  наших СМИ, которые представили на суд общественности  выбор  «Имени  победы» - наиболее знаменитых военноначальников  из 100 русских полководцев разных эпох. Я тоже проголосовал в интернете за трех, с моей точки зрения, наиболее достойных.
        Мой критерий отбора был - Победа не числом, а умением, с наименьшими потерями.
И чтобы не быть  односторонне голословным в своих оценках, я сравнивал  победы россиян с наиболее  популярными «великими»  полководцами Европы. Именно Европы, поскольку «великая» американская армия, даже в своем  беспредельном самообожании, назвать таковых не может.
В Европе они имеются, так что некие сопоставления реально возможны.
      Ну, начнем с самого прославляемого в Европе  полководца. Это, как вы уже догадались, не Александр Македонский и не Ганнибал. Это  император Наполеон.
Ниже я приведу  широко известные исторические  факты его  военной карьеры в сравнении с его со-временником - Александром Суворовым.
      Вообще славословие  «гениальному таланту» Наполеона беспредельно по его, «мягко сказать», не состоятельности.  Согласно современным «исследованиям» в интернете он  дал 60 сражений. И указывается, что  это число больше сражений Суворова, Кутузова и еще дюжины  русских полководцев вместе взятых.
При этом, весьма характерно, не упоминается число проигранных им сражений.
Я не военный историк и не могу точно подсчитать  это число. Но согласно  достоверным историческим данным Александр Суворов дал 93 больших и малых сражений, начиная от  командования казачьим полком до объединенных союзных армий, и не проиграл из них -  НИ ОДНОГО!
Только одно это обстоятельство не оставляет никаких сомнений в гениальности  военных способностей  русского полководца и раскрученности мировой популярности западного.
Поэтому акцентируем своё внимание на поражениях Наполеона.  При этом мы не станем мелочиться и делать акцент на деталях.  Сделаем  подсчет  только выигранных и проигранных им  военных компаний.
        Вспомним его «блистательный» Египетский поход, где он  в разной степени успешно воевал с турецкими мамелюками и турецкой армией.
стати следует заметить, что французское славословие Наполеона в этой части его  боевых действий не говорит, что он воевал в Египте «с какими - то турками», что неизменно присутствует в оценках аналогичных побед  Румянцева, Потемкина, Ушакова и других русских полководцев. 
Мы не станем объяснять, что в то время турецкая Османская империя в разы превосходила по территории и мощи  Францию и оставим  эту двойную мораль  и двоякое расщепленное   мыследействие на совести русофобских политологов.
       Обратимся к независимой  оценке результатов Египетской компании Наполеона, который, вообразив себя стратегическим гением после  захвата  Северной Италии, и изнасиловав Правительство Директории родной Франции обещаниями в перспективности захвата  колоний в Африке, от-правился во главе  большого  армейского корпуса в Алжир.
Все его громкие начальные победы  происходили пока он  боролся с местным населением и мамелюками в Египте. Но как только в дело вступила  регулярная армия  Османской империи, да ещё  с поддержкой  Турции английским   флотом адмирала Нельсона, его дела стали совсем «швах» и он бежал из Египта.
        Вот как оцениваются результаты кампании в военной историографии:
  Отрезанность от Франции, борьба местного населения, которое воспринимало французов как захватчиков, поставили французский корпус в безвыходное положение. После уничтожения англичанами французского флота в битве при Абукире капитуляция французского корпуса в Египте была лишь вопросом времени. Бонапарт, понимавший истинное положение дел, старался вначале блеском своих побед замаскировать безнадежность положения и размеры навязанной им Франции стратегической ошибки, но при первой возможности покинул свою армию, не дожидаясь печальной развязки. Такие операции, как Египетская экспедиция, должны быть отнесены к разряду авантюрных.
       Обращаю внимание на одну деталь наполеоновского гения. Он ставил своё «Я» выше жизни руководимой им армии. Когда победа – он во главе славы, как  катастрофа – бежит  сам, оставляя ар-мию на растерзание победителю. И эта черта стала присуща ему не только тогда, когда его верно-подданные прожужжали ему уши в «Его  Императорском Величии», но и в начале своей карьеры ещё не будучи «Великим императором». Просто он  ставил «своё величие» выше жизни своих солдат.
      Но  Египетский поход Наполеона не был единственным  его стратегическим поражением. Поэто-му меня удивляет беспардонность славословия в честь полководца, проигравшего  все свои основные военные  компании в первоначально  захваченной  Европе:
- В России в 1812 году, когда он  бросил  разгромленную армию и в бегстве только чудом  избежал плена при переправе через  р. Березину;
- В «битве народов» 16-19 октября 1813 года, завершившей кампанию 1813 года тем, что под властью Наполеона осталась одна только Франция, что  привело к первому отречению Наполеона от престола:
-  В битве при Ватерлоо (18 июня, 1815 года), положившей конец всем его «великим» деяниям. 
        Я здесь говорю только о  стратегически проигранных  военных компаниях, каждой из которой было бы достаточно в любом европейском государстве для того, чтобы  отправить  проигравшего  главнокомандующего в отставку, а в России – и в ссылку. Но Наполеон сам был императором, так что, как сказано в нашей гениальной кинокомедии: «он же памятник, кто ж его посадит»!
       Но оставим  покойного  императора в покое и  посмотрим,  в чем  состоит гений действительно  великого  полководца.  Что такого и как делал  Александр Суворов такого, что не знал никогда поражений……?.
Встретится с Наполеоном  Суворову  было не суждено, хотя и его ученик-соратник  Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов-Смоленский доказал, что разгром А. Суворовым всех французских маршалов  и освобождение им  от французов Италии, есть предтеча соответствия  уровня талантливости того и другого.
Суворов воевал с наполеоновскими маршалами в Северной Италии, которую Наполеон отбил у австрияков ценою широко воспеваемого  «героического броска»  вдоль  «альпийского карниза» – про-хода  по побережью  Средиземного  моря  в опасной близости от английского флота, плохо различимые силуэты которого в тумане горизонта,  французы смертельно боялись.
Видимо основной героизм Наполеона в этом походе состоял в преодолении  английской «морской болезни».
       Совершенно логично сравнить с этим маршем  действительно героический переход  армии  Суворова через заснеженные Альпы, где все перевалы и возможные  обходные пути  оборонялись  французами. Парадоксальная фантастичность  истории этого  похода связана вообще с человеческим, очень неординарным характером  Александра Суворова.

         
Будучи воспитанником славных традиций  екатерининских полководцев и завоевавший себе славу непобедимого генерала  в сражениях с турками, он при  Павле I  впал в немилость. Причиной  была открытая и  острая на язык критика вводимых  царем прусских порядков в армии.
А. Суворов за полной ненадобностью был отправлен  в ссылку в своё имение деревню  Кончанское Новгородской губернии. Корреспонденция  опального  фельдмаршала Суворова перлюстрировалась, ему не разрешено было выезжать дальше 10 километров от села, обо всех его посетителях докладывалось.
Вот как описывает этот опальный быт историк А. Петрушевский: Он вставал за 2 часа до света, пил чай, обливался водою, на рассвете шёл в церковь, где стоял заутреню и обедню, причём сам читал и пел. Обед подавался в 7 часов, после обеда Суворов спал, потом обмывался, в своё время шёл к вечерне, после того обмывался раза три и ложился спать. Скоромного он не ел, был весь день один и разговаривал лишь со своими людьми, несколькими отставными солдатами. Носил он обыкновенно канифасный камзольчик, одна нога в сапоге, другая (раненая) в туфле; по воскресеньям и другим праздникам надевал егерскую куртку и каску; в высокоторжественные дни куртку заменял фельдмаршальским мундиром без шитья, но с орденами. Свой простой ежедневный костюм Суворов  ещё упрощал до минимума: ходил без рубашки, в одном нижнем белье, как делывал обыкновенно в лагерное время.
         Так бы и закончилась уже немалая слава  екатерининского фельдмаршала.  В селе здоровье Суворова ухудшилось, усилилась скука и раздражительность.  Суворов принимает решение удалиться в монастырь и пишет прошение Павлу I. Ответа сразу не последовало, что было  вполне в норме исторического правления русских царей, не очень жалующих своих воевод, особенно  явно затемняющих их «величие».
 Так было бы и  на сей раз, если бы  русский император Павел I, как его описывают некоторые зацикленные  историки, был взбалмошным дураком. История показывает как раз обратное, его экспансивность была сродни таковой у  Александра  Суворова, что их  по характеру  роднило. Но хандра проходила и не влияла на принятие иногда совершенно  неординарных решений.
 Поэтому 6 (17) февраля в Кончанское приехал флигель-адъютант Толбухин и привёз Суворову письмо императора:
 «Граф Александр Васильевич! Теперь нам не время рассчитываться. Виноватого Бог простит. Римский император требует вас в начальники своей армии и вручает вам судьбу Австрии и Италии…».
      С наказом Павла – «Иди спасать царей»….. Фельдмаршал Суворов во главе русско-австрийской армии отбыл в северную Италию, только что  завоеванную Наполеоном.
Я не стану  за неимением места  пересказывать известную историю его побед над  наполеоновскими маршалами. Скажу только, что за одно лето 1999 года он очистил от них  всю северную Италию. При этом  соотношение потерь  сторон просто ошеломляющие по своей статистике: бравые  французские вояки  теряли в среднем на порядок больше убитыми, раненными. И это не считая  дезертировавших и  сдавшихся в плен!
        После окончания похода император Павел I повелел, чтобы Суворову оказывались такие же по-чести, какие до этого оказывались только императору, что опять же характеризует человечность Павла, который  временно подавил в себе ревность к  очевидной славе  фельдмаршала.
Именным Высочайшим указом, от 8 (19) августа 1799 года, генерал-фельдмаршал граф Александр Васильевич Суворов-Рымникский возведён, с нисходящим его потомством, в княжеское Российской империи достоинство с титулом князя Италийского и повелено ему именоваться впредь князем Италийским графом Суворовым-Рымникским.
        Описывая отношение современников к победам Суворова в Итальянском походе, А. Петрушевский приводит следующие факты.
"Не только Россия и Италия чествовали русского полководца и восторгались при его имени; в Ан-глии он тоже сделался первою знаменитостью эпохи, любимым героем. Газетные статьи, касающиеся Суворова и его военных подвигов, появлялись чуть не ежедневно; издавались и особые брошюры с его жизнеописаниями, и карикатуры. Имя Суворова сделалось даже предметом моды и коммерческой спекуляции; явились Суворовские прически, Суворовские шляпы, Суворовские пироги и проч. В театрах пели в честь его стихи, на обедах пили за его здоровье; по словам русского послан-ника в Лондоне, графа С. Р. Воронцова, Суворов и Нельсон были «идолами английской нации, и их здоровье пили ежедневно в дворцах, в тавернах, в хижинах».
       Последняя ремарка весьма характерна для менталитета Англии, у которой  не должно быть  друзей или врагов, но  всегда имеются свои интересы. Поэтому нежданная  любовь к фельдмаршалу, громящему французские войска, на данном  этапе перевесила совершенно противоположную пропаганду его в форме карикатур на людоеда, пожирающего свободолюбивых  поляков во время  восстания Костюшко.
Про особенности  военных действий Суворова в подавлении вооруженных восстаний мы еще поговорим.
       Сейчас вкратце опишем  действительно героический переход  Суворова чрез Альпы.
Он состоялся благодаря, как обычно бывало в  союзнических отношениях России, элементарно подлой измене союзников.
После освобождения Северной Италии Суворов сообщил  императору  свой стратегический план дальнейшей войны, предполагавший наступление на Францию, нанося главный удар в направлении Гренобль, Лион, Париж. Но этот план был сорван союзниками, опасавшимися усиления влияния России в районе Средиземного моря и появлении нового  государства союзника  России - Италии. Великобритания и Австрия решили удалить русскую армию из Северной Италии.
Суворову было предписано, оставив в Италии австрийские войска, во главе русской армии направиться в Швейцарию, соединиться с действовавшим там корпусом А. М. Римского-Корсакова и от-туда наступать против Франции. То есть война против Франции не отменялась, но Италия  отдавалась Австрии.
Это просто  одна из исторических ремарок на тему стратегической беспечности  Российской импе-рии в союзнических отношениях.
       Но приказ есть приказ и русские войска за шесть суток прошли 150 км от Алессандрии до Таверно. По прибытии в Таверно обнаружилось, что австрийцы, в нарушение достигнутых договорённостей не доставили туда 1429 мулов, необходимых для перевозки провианта и артиллерии.
Частично в количестве 650 штук мулы нашлись через неделю. Другая «помощь» союзников заклю-чалась в том, что австрийские офицеры дали умышленно или  по незнанию, неправильные сведения о численности французской армии (почти на треть её преуменьшив) и о топографии маршрута (утверждая, что вдоль Люцернского озера идёт пешеходная тропа, которой на самом деле не было).
       31 августа (11 сентября) двумя колоннами русские войска выступили. Начался героический Швейцарский поход Суворова 1799 года, ставший великой страницей русской военной истории. Первым крупным столкновением с французами был штурм перевала Сен-Готард, открывавшего путь в Швейцарию. Оборонявшая его французская дивизия Лекурба насчитывала более половины всей русской армии. Но с третьего  приступа перевал был взят.
14 (25) сентября русские войска, соединившись в один отряд, двинулись к Швицу, где на пути вновь предстояло штурмовать французские укрепления в исключительно трудных условиях: в районе Чёртова моста.
        Вот как описывается  этот подвиг в нашей исторической литературе, ни какого-то  отдельного  отряда горных егерей, а  20 тысячной армии……Но прежде следует  просто взглянуть на картину Художника А. Е. Коцебу, поражающую, в первую очередь, своей грандиозной  ландшафтной неприступностью для ведения  вообще каких-либо наступательных действий.
Вообще-то Чёртов мост  - это название трёх исторически существовавших мостов через ре-ку Рёйс в Швейцарии близ селения Андерматт, в Альпах, в 12 км к северу от перевала Сен-Готард.
Деревянный мост у Андерматта существовал с 1230 по 1707 год. Первый каменный мост был пере-кинут через ущелье Рёйс в 1595 году. 
         С его строительством связана легенда, по своей мрачности соответствующей  окружающему ландшафту.  По преданию, давшему название мосту, местным жителям долгое время никак не удавалось построить этот мост.

 
Переход Суворова через Чёртов мост
Сумасшедший бурный поток многократно сносил постоянно возобновлявшуюся постройку. Тогда в сговор со строителями вступил чёрт. Он предложил помочь в строительстве моста, с тем условием, что заберёт душу первого, кто перейдет по мосту.
Мост был построен, однако местные жители долгое время не решались на него вступить. Перехитрил чёрта  пастух, пустив по мосту козлёнка. В память о легенде на скале возле Чёртова моста красной краской были нарисованы чёрт и козлёнок.
Эти изображения сохранились до сих пор.
Но во времена Суворова Чёртов мост представлял собой узкую каменную арку длиной около 25 метров, переброшенную над ущельем на высоте 22 — 23 метра над бурным грохочущим потоком.
Дорога вдоль реки Рёйс от деревни Урзерн к Чёртову мосту проходила через узкий (шириной до 3-х метров) туннель «Урзернская дыра» длиной около 60 метров, пробитый в отвесной скале и оборонявшийся французским отрядом.
По этому пути и предстояло  пройти русской армии.
Ситуация напоминала историческую оборону 300 спартанцев против армии  персов, которая в узком   Фирмопильском проходе задержала на несколько дней  проход  целой армии персов.
Но  Суворов сымитировал лобовую атаку на забаррикадированный тоннель, а тем временем егерские роты  сумели обойти туннель по горам и по ущелью реки и, внезапно появившись с противоположной стороны туннеля, разгромили французский отряд. 
Французские войска, находившиеся на противоположном берегу, начали разрушать мост.
И тогда проявилась основная суворовская черта  воспитания войск: инициатива и боевая солдатская смекалка в нестандартных ситуациях.
       Братья  Мещерские со товарищи быстренько  разобрали находившийся поблизости сарай, попросили у офицеров шарфы, связали  шарфами настил из досок и под прикрытием прицельного огня егерей, перебросили настил через провал в арке моста.
 Первым, ступивший на эту перекладину один из братьев Мещёрский-третий, был смертельно ранен и упал в пропасть, успев прохрипеть: «друзья, не забудьте меня в реляции».
Стремительным броском под огнём противника егерские части взяли Чёртов мост и отбросили французов от мостовых укреплений. Затем Чёртов мост в течение нескольких часов был отремонтирован более капитально и  по нему стали переправляться главные силы Суворова.
      И это только один эпизод героического перехода.
Не менее тяжёлым испытанием на Сен-Готардской дороге был сам по себе переход, даже без вооруженного противостояния, через наиболее высокую и крутую заснеженную гору Бинтнерберг, против и посередине водопада. При переходе погибло множество русских солдат.
Но, перейдя через гору и вступив в деревню Альтдорф, Суворов не обнаружил дороги вдоль Лю-цернского озера, о которой ему говорили австрийцы.  Все лодки забрали при отступлении прижатые к озеру остатки французской дивизии Лекурба.
        Между тем у русской армии  начал заканчиваться провиант, а французы подтягивали резервы, которые уже  многократно превосходили силы Суворова. И он принимает решение направить войска через мощный горный хребет Росшток, чтобы перейдя через него, выйти в Муттенскую долину, а оттуда уже идти на Швиц, на соединение с корпусом Римского-Корсакова.  Во время этого тяжелей-шего перехода Суворов (которому уже исполнилось 68 лет) тяжело заболел. Переход через Росшток занял 12 часов. Спустившись к деревне Муттен, занятой французами, русские взяли её штурм, что стало полной неожиданностью для французов. К вечеру 19 (30) сентября все суворовские войска сосредоточились в Муттенской долине и здесь узнали о поражении корпуса Римского-Корсакова.
Суворовские войска оказались блокированными французами в этой долине!
       Но русская армия не сдалась, а сумела прорваться через французские позиции и с боями стала уходить через заснеженные горы и перевалы. Уже практически не осталось провианта и патронов, одежда и обувь износилась, многие солдаты и офицеры были полубосы, в каких-то обмотках.
Но боевой  дух армии оставался высоким.
 20 сентября в Муттенской долине 7-тысячный арьергард русской армии под командованием Розенберга, прикрывавший Суворова с тыла, разгромил догнавшую их  15-тысячную группировку французских войск под командованием Массены, едва не попавшего в плен.
          О подробностях боя Розенберг  доносил Суворову: «……В этих боях в плен чуть не попал и сам Массена, которого гренадер Махотин пытался стащить с лошади. У русского воина остался в руках оторванный генеральский эполет. „Неприятель,  более 8 верст до самого Швица гнан был“.»
Только в этом бою погибло от 4 до 5 тысяч французов и 1,2 тысяч, в том числе генерал Лекурб, были взяты в плен (русские потеряли  убитыми 650 человек).
        После этого последняя австрийская бригада покинула русских. И генералитет русской армии принимает решение пробиваться через перевал Паникс (Рингенкопф) в долину реки Рейн на соеди-нение с остатками корпуса Римского-Корсакова. Это был последний и наиболее тяжёлый из перехо-дов. В пропасть были сброшены все пушки, свои и отбитые у французов, потеряно около 300 мулов. Французы нападали на арьергард русской армии, но, даже имея артиллерию, обращались в бегство русскими в штыковых атаках.
        Последним испытанием был спуск с горы Паникс (изображённый на всем известной картине Сурикова «Переход Суворова через Альпы»), наглядно показывающий по каким «дорогам» при-шлось идти суворовской армии.
В начале октября 1799 года прибытием к австрийскому городу Фельдкирху Швейцарский поход Су-ворова завершился.
Этот поход  был исключительным для Суворова в том плане, что это было стратегическое отступление  перед превосходящими силами противника, что противоречило  атакующей стратегии Суворова.
Тем не менее, в Швейцарском походе потери русской армии, вышедшей из окружения без продовольствия и боеприпасов и разбивших все войска французов на своём пути, составили всего 5 тыс. человек (до 1/4 армии), многие из которых разбились при переходах.
Однако потери французских войск, обладавших подавляющим превосходством в численности, превосходили потери русских войск в 3-4 раза. Было захвачено в плен 2778 французских солдат и офицеров, половину которых Суворов сумел прокормить и вывести из Альп, как свидетельство своего великого подвига.
     Вот как докладывал Суворов о  своем  переходе  в реляции Павлу I:
«Войска Вашего Императорского Величества прошли через тёмную горную пещеру, заняли мост, удивительной игрой природы из двух гор сооружённый и проименованный Тейфельсбрюкке. Оный разрушен неприятелем. Но сие не останавливает победителей, доски связываются шарфами офи-церов, по сим доскам бегут они, спускаются с вершины в бездны и, достигая врага, поражают его всюду……… Утопая в скользкой грязи, должно было подыматься против водопада, низвергавшегося с рёвом и низрывавшего с яростью страшные камни и снежные и земляные глыбы, на которых мно-го людей с лошадьми летели в преисподние пучины…»
        За этот беспримерный по трудностям и героизму поход Суворов был удостоен высшего воинского звания генералиссимуса, став четвёртым генералиссимусом в России.
Но это по формальному счету, который состоит из 6 российских генералиссимусов. Фактически  Александр Суворов  - единственный абсолютно достойный награжденный этим почетным званием - высшим чином, стоявший вне системы офицерских чинов.
        Первые 3 звания  генералиссимуса были  присвоены  Петром1 своим соратникам, двум из низ -  Ф. Ю. Ромодановскому и  И. И. Бутурлину чин «генералиссимусов потешных войск» был присвоен  в 1694 году.
А в 1696 году этот чин получи воевода А. С. Шеин за успешные действия под Азовом, где  Петр командовал флотом, а Шейн осадой крепости.
12 мая 1727 года Петр II  дарует этот титул князю А. Д. Меншикову по случаю его помолвки  с дочерью князя. Но доблестный  князь был лишен этого титула в том же году и сослан в далекое Березово.
11 ноября 1740 года этот титул был дарован  принцу Антону Ульриху Брауншвейгскому. Звание генералиссимуса присвоила ему жена  Анна Леопольдовна, провозгласившая себя правительницей России. Но принц владел этим титулом  несколько недель до  государственного переворота с воцарением Елизаветы Петровны.
В СССР звание генералиссимуса учредили 26 июня 1945 года, чтобы на следующий день присвоить И.В. Сталину - главе государства и верховному главнокомандующему в Великой Отечественной войне. Но это было исключение, кроме Сталина, его никто не получил.
     Оттого следует  несколько слов сказать про генетическую исключительность такого  воинского дара на примере  Александра Суворова.
Его отец, Василий Иванович Суворов — генерал-аншеф и сенатор — отличался высокой образован-ностью, был автором первого русского военного словаря, крестником Петра I.
По родословной легенде Суворовы происходят от древней шведской благородной фамилии. Предок их, Сувор выехал в Россию в 1622 году при царе Михаиле Фёдоровиче и принял российское подданство.
       Отец назвал  сына Александром в честь Александра Невского.
Но одной генетической родословной  маловато, чтобы  развить в себе истинную  воинскую доблесть. Здесь необходима  сильная воля и чуточку везения, которое  обычно сопутствует тому, кто чего-то страстно желает.
 Детство Александр провёл в отцовском имении в деревне. Внешне неказистый и никак не гренадерского  вида он рос слабым, часто болел. Поэтому отец стал готовить его на гражданскую службу. Однако Суворов проявил несгибаемую тягу к военному делу. Пользуясь богатейшей отцовской библиотекой, он самостоятельно изучал артиллерию, фортификацию, военную историю. Решив стать военным, Суворов стал  заниматься физическими упражнениями и закалкой организма – «в тихую» от челяди, по утрам,  валялся в холодной росе и выдумывал  другие подобные штучки.
Большое влияние на судьбу Суворова оказал генерал Ганнибал — друг семьи Суворовых.
Заметив, что во время игры в солдатики Александр неплохо разбирается в тактических сложностях манёвра, Ганнибал уговорил его отца, чтобы тот избрал для сына военную карьеру.
       Василий Иванович согласился, но службу заставил сына начинать с самого начала!
В 1742 году Александр был зачислен мушкетёром в лейб-гвардии Семёновский полк. В Семёновском полку Суворов прослужил шесть с половиной лет. В это время он продолжал своё обучение, как самостоятельно, так и, посещая занятия в Сухопутном шляхетском кадетском корпусе, где изучил несколько иностранных языков.
        Характер юного мушкетера раскрывает эпизод, описанный А. Петрушевским:
 «Будучи в Петергофе в карауле, он стоял на часах у Монплезира. Императрица Елизавета Петров-на проходила мимо; Суворов отдал ей честь. Государыня почему-то обратила на него внимание и спросила, как его зовут. Узнав, что он сын Василия Ивановича, который был ей известен, она вынула серебряный рубль и хотела дать молодому Суворову. Он отказался взять, объяснив, что караульный устав запрещает брать часовому деньги. „Молодец“, — сказала государыня: „знаешь службу“; потрепала его по щеке и пожаловала поцеловать свою руку. „Я положу рубль здесь, на земле“, — прибавила она: „как сменишься, так возьми“.
Крестовик этот Суворов хранил всю свою жизнь».
       Преданность воинскому долгу и службе были в крови у Александра Суворова. Может быть, по-этому он, как солдат, выполнял  любые приказы  верховного главнокомандующего и императора, которому дал присягу.
В том числе он принимал участие и в подавлении всяческих восстаний против имперского режима. В этом его пытаются очернить современные любители-толкователи прав человека, которые  очевидно не представляют себе, что такое  революция, с её пушечным мясом простолюдинов, приносимым в жертву интересов кучке  экзальтированных «интеллектуалов».
       Суворов принимал участие в подавлении трех восстаний: Пугачевского в России и двух в Поль-ше.  Правда, к пугачевскому он опоздал, поскольку перепуганная Екатерина II слишком поздно  вы-звала на подмогу Суворова, занятого войной с турками. В это время Пугачев уже был взят в плен.
В двух других «демократическая» общественность «свободолюбивой» Британии, всего за 10 лет по-забывшей собственную кровавую войну с восставшими  колониями в Северной Америке, обрушилась с градом  карикатур на кровавого Суворова.
       Посмотрим на  исторические факты второго польского восстания «генералиссимуса» Костюшко.
Этот тип, окрестив себя  таким  пышным воинским званием, под флагом освобождения  Польши от власти России, Австрии и Пруссии, спровоцировал мятеж в Варшаве и Вильно, перебив  части воинских гарнизонов вперемежку с мирным русским населением. Объявив всеобщую мобилизацию и собрав 70-тысячную армию, вооруженную на деньги Англии, он разбил два отряда русским войск.
При этом весьма характерна  шовинистическая избирательная направленность «освободителей» Польши. Ни один гражданин Пруссии, получившей  большую часть при разделе Польши, в  погромах не пострадал. Весь его «благородный» гнев был направлен против россиян.
Все это хорошо было известно русским солдатам.
Оттого  и подавление  выглядело настоящей кровопролитной войной, одной из множества таковых  между Россией и Польшей.
     Я опускаю  весь ход военных действий, в которых армия Костюшко союзными войсками была разбита, а сам «генералиссимус» сдался в плен. Опишу только штурм  Праги (предместья Варшавы), который и послужил предметом  английских карикатур на Суворова.
 23 октября (3 ноября) войска Суворова (до 25 тысяч солдат при 86 орудиях) подошли к Праге и начали артиллерийский обстрел самого города и его стен. На  расцвете следующего дня, приблизительно в 5 часов утра, семь колонн пошли на приступ полуразрушенных артиллерийским огнём укреплений, обороняемых гарнизоном и вооружёнными городскими ополченцами (30 тысяч при 106 орудиях).
Русские колонны под огнём ворвались в Прагу с разных сторон. Среди защитников Праги началась паника, и уже к 9 часам утра 24 октября (4 ноября) польские войска капитулировали.
В бою погибло по разным данным  до 20 тысяч поляков, с русской стороны согласно официальной реляции, убито 580 солдат и ранено 960.
     Жестокости боя  в Праге российский генерал фон Клуген  вспоминал так:
В нас стреляли из окон домов и с крыш, и наши солдаты, врываясь в дома, умерщвляли всех, кто им ни попадался…… Ожесточение и жажда мести дошли до высочайшей степени……. офицеры были уже не в силах прекратить кровопролитие…… У моста настала снова резня. Наши солдаты стреляли в толпы, не разбирая никого, — и пронзительный крик женщин, вопли детей наводили ужас на душу. Справедливо говорят, что пролитая человеческая кровь возбуждает род опьянения. Ожесточённые наши солдаты в каждом живом существе видели губителя наших во время восстания в Варшаве. „Нет никому пардона!“ — кричали наши солдаты и умерщвляли всех, не различая ни лет ни пола».
       Именно события в Праге и последующая польская и французская пропаганда сформировали об-раз Суворова в глазах западноевропейцев как жестокого военачальника. А на самом деле на просьбу короля Станислава освободить одного польского офицера, Суворов освободил 500 пленных офицеров, ещё до того по домам были отпущены 6 тысяч польских ополченцев.
Демонстративные действия Суворова имели эффект и 29 октября (9 ноября) на берегу Вислы магистрат поднёс Суворову хлеб-соль и городские ключи, которые символизировали капитуляцию Варшавы. Магистрат от имени жителей Варшавы подарил Суворову золотую табакерку с бриллиантами и надписью «Варшава — своему избавителю».
 Как это вам нравиться?
Мне не очень, но я не поляк…..
       После окончания сражения генерал-аншеф Суворов направил императрице Екатерине II письмо, состоявшее из трёх слов: «Ура! Варшава наша!» и получил ответ «Ура! Фельдмаршал Суворов!».
Таким образом, за взятие Праги Суворов был удостоен высшего воинского чина фельдмаршала, а также пожалован имением в 7 тысяч душ в Кобринском повете. От союзников он  получил прусские ордена Чёрного орла, Красного орла и другие награды.
      Вот такова суть этой «мясорубки», которая по соотношению  потерь сторон не на много отличается от других  воинских побед  Суворова.
Ниже я привожу  табличку соотношения потерь воюющих сторон, составленную из наугад выбранных сражений Александра Суворова.
     Из таблицы не очень заметна разница между эффективностью побед Суворова  над разными  армиями. Ещё раз подчеркиваю, что Суворов  руководил 93-мя сражениями разного уровня: от  казачь-их и гренадерских  отрядов до  многотысячных армий, и ни одного не проиграл.
Он мечтал  сразиться с Наполеоном, говоря (в моей транскрипции): «Широко шагает  парнишка, как бы штаны не порвал».
      Но возраст, ранения и болезнь, полученная в Швейцарском переходе, сделали свое дело, и гене-ралиссимус Суворов вскоре скончался. Может в том и заключается собственный контроль жизни, когда сделав все что мог, можно спокойно и уйти……..
Когда то в городе Нейтингене Суворов осмотрел гробницу австрийского фельдмаршала Лаудона.
Читая многословные, пышные надписи, прославлявшие Лаудона, Суворов задумался и тихо, едва слышно сказал правителю своей канцелярии:
— К чему такая длинная надпись? Завещаю тебе волю мою. На гробнице моей написать только три слова:
 «Здесь лежит Суворов».

Суворов вошёл в мировую историю как выдающийся полководец и военный мыслитель. Это был один из образованнейших людей своего времени. Суворов оставил огромное военно-теоретическое и практическое наследие, обогатил все области военного дела новыми выводами и положениями. От-бросив устаревшие принципы кордонной стратегии и линейной тактики, Суворов разработал и применил в полководческой практике более совершенные формы и способы ведения вооружённой борьбы, которые намного опередили свою эпоху. Суворов оказал значительное влияние и на иностранную военную мысль. Русский военный историк Ф. Н. Глинка в «Кратком начертании Военного журнала» (1877) писал: «Теперь уже ясно и открыто, что многие правила военного искусства занял Наполеон у нашего Суворова. Этого не оспаривают сами французы; в этом сознаётся и сам Наполеон; в письмах из Египта, перехваченных англичанами, он явно говорит Директории, что Суворова до тех пор не остановят на пути побед, пока не постигнут особенного его искусства воевать, и не противопоставят ему его собственных правил».
Своему императору вторят и битые  Суворовом французские маршалы.
Моро называл марш Суворова к Треббии (стратегический манёвр) вершиной военного искусства.
Маршал Макдональд: «Я был очень молод во время сражения при Треббии; эта неудача могла бы иметь пагубное влияние на мою карьеру; меня спасло лишь то, что победителем моим был Суворов».
Маршал, Массена говорил, что отдал бы все свои победы за один Швейцарский поход Суворова.
      Это я так, к слову, для непонятливых, чтоб ясно было, что к чему. Я не военный теоретик и для меня основная заслуга Суворова состоит в том, что он видел в солдате не  «пушечное мясо», а чело-века, которого  нужно научить не слепо выполнять приказы, а с необходимой долей творческой со-ставляющей. Недаром он требовал от командиров доводить  приказ до подчиненных в таком виде, чтобы каждый знал свой маневр.
Вот по этому, мало кому из великих полководцев качеству – беречь, как только можно, жизнь каждого солдата, и при этом добиваться  ярких побед, я и отбирал «Знамя победы» в российской нации.
Итак, первым, стал Александр Суворов.

      Думается, вторым следует назвать его современника – адмирала флота Федора Ушакова. Это особенно ценно для меня, поскольку  есть полноценное иностранное сравнение с прославленным западной пропагандой  британским адмиралом Нельсоном.
      Фёдор Ушаков родился 13 (24) февраля 1745 в сельце Бурнаково (сейчас Рыбинский район Ярославской области), в небогатой дворянской семье, крещён в церкви Богоявления-на-Острову в селе Хопылево. 
Отец — Фёдор Игнатьевич Ушаков (1710—1781), сержант лейб-гвардии Преображенского полка в отставке, дядя — старец Феодор Санаксарский. Вся его родня в отличие от Александра Суворова не принадлежала к полководческому роду, но по своему дворянскому положению обязана была служить  государю. Поэтому Фёдор окончил  Морской кадетский корпус (1766) и стал служить на Балтийском флоте.   
Но проявил себя только в боевой обстановке жесточайшего  военного противостояния  на Черном море с подавляющим, в те поры, превосходством турецкого флота.
Первый его успех как командующего эскадрой состоялся  8 (19) июля 1790 года в Керченском сра-жении. Турецкая эскадра насчитывала 10 линейных кораблей, 8 фрегатов, 36 вспомогательных судов. Она шла из Турции для высадки десанта в Крыму. Её встретила русская эскадра (10 линейных кораблей, 6 фрегатов, 1 бомбардирский корабль, 16 вспомогательных судов) под командованием Ушакова.
Используя наветренное положение и превосходство в артиллерии (1100 орудий против 836), турец-кий флот с ходу атаковал русский, направив свой главный удар на авангард. Однако тот выдержал атаку неприятеля и точным ответным огнём сбил его наступательный порыв. Но Капудан-паша про-должил свой натиск, используя на направлении главного удара корабли с большими орудиями.
В разгоревшемся сражении оказалось, что ядра с русских фрегатов, поставленных в линию, не доле-тают до неприятеля. Тогда Ушаков подал им сигнал выйти из линии для возможного оказания по-мощи авангарду, а остальным кораблям сомкнуть образовавшуюся между ними дистанцию.
Не подозревая об истинных намерениях русского флагмана, турки очень обрадовались этому обстоятельству. Их вице-адмиральский корабль, выйдя из линии и став передовым, начал спускаться на русский авангард с целью его обхода.
Но Ушаков  подал сигнал фрегатам резерва защитить свои передовые корабли. Фрегаты подоспели вовремя и заставили турецкого вице-адмирала пройти между двумя линиями под сокрушительным огнём русских кораблей. Используя благоприятную перемену ветра, Ушаков  сблизился с противни-ком на дистанцию картечного выстрела. И как только дистанция позволила, был сделан залп всей артиллерией. От перемены ветра и решительной атаки русских турки пришли в замешательство. Они стали разворачиваться всей колонной, подставив себя под мощный залп флагманского 80-пушечного корабля Ушакова «Рождество Христово» и 66-пушечного «Преображения Господня».
Получив при этом большие разрушения и потери в живой силе (на борту турецких кораблей находился десант, предназначенный для высадки в Крыму), турки дрогнули и пустились в бегство к сво-им берегам. Попытка преследовать противника в боевом ордере оказалась безуспешной. Легкость в ходу турецких кораблей спасла их от разгрома.
      В этом первом крупном сражении Ушаков сразу же проявил себя умелым флагманом, способным творчески мыслить и принимать неординарные тактические решения. «Не удаляясь главных правил», он смог нешаблонно распорядиться силами флота. Осуществляя устойчивое управление флотом, он стремился поставить флагманский корабль в голову колонны и вместе с тем дать определенную инициативу в маневре своим командирам («каждому по способности случая»).
В сражении ярко проявилось преимущество русских моряков в морской выучке и огневой подготовке. Сосредоточив главный удар на флагманских кораблях противника, Ушаков в максимальной сте-пени использовал мощь артиллерии. Победа русского флота в Керченском сражении сорвала планы турецкого командования по захвату Крыма.
       Сражение у мыса Тендра.
Утром 28 августа 1790 г. турецкий флот под командованием молодого капудан-паши Гуссейна, со-стоящий из 14 линейных кораблей, 8 фрегатов и 14 мелких судов стоял на якоре между Гаджибеем и Тендровской косой.
 Неожиданно для противника со стороны Севастополя появился российский флот под всеми паруса-ми в походном ордере трёх колонн, состоящий из 5 линейных кораблей, 11 фрегатов и 20 более мел-ких судов под командованием Ф. Ф. Ушакова.
Соотношение орудий было 1360 против 836 в пользу турецкого флота.  Но появление севастопольского флота привело турок в растерянность. Несмотря на превосходство в силах, они спешно стали рубить канаты и в беспорядке отходить к Дунаю.
Ушаков, продолжая сближение с неприятелем,  отдал приказ перестраиваться в боевую линию. Используя оправдавшее себя в Керченском сражении изменения в боевом порядке, Ушаков вывел из линии три фрегата — «Иоанн Воинственник», «Иероним» и «Покров Богородицы» для обеспечения маневренного резерва на случай перемены ветра и возможной при этом атаки неприятеля с двух сторон.
В 15 часов, подойдя к противнику на дистанцию картечного выстрела, Ушаков принудил его к бою. И уже вскоре под мощным огнём русской линии турецкий флот начал уклоняться под ветер и приходить в расстройство. Подойдя ближе, русские корабли со всей силой обрушились на передовую часть турецкого флота, поскольку здесь находились капудан-паша и бо;льшая часть турецких адмиралов.
Флагманский корабль Ушакова «Рождество Христово» вёл бой с тремя кораблями противника, за-ставив их выйти из линии.
К 17 часам вся турецкая линия была окончательно разбита. Этому поспособствовали резервные фре-гаты, которые Ушаков вовремя пустил в бой. Теснимые русскими передовые неприятельские кораб-ли вынуждены были повернуть и пуститься в бегство. Их примеру последовали и остальные суда.
 Но во время поворота по ним был сделан ряд мощных залпов, причинивших  большие разрушения. Неприятель обратился в бегство в сторону Дуная. Ушаков преследовал его до тех пор, пока темнота и усилившийся ветер не вынудили прекратить погоню и встать на якорь.
          На рассвете следующего дня произошел  удивительный случай, подчеркивающий  суворовско-ушаковский  стиль  самостоятельности  в бою (каждый должен знать свой маневр) - оказалось, мало того, что турецкие корабли находятся в непосредственной близости от русских, фрегат «Амвросий Медиоланский» и вовсе стоял на якоре  среди турецкого флота!
 Но выучка и находчивость капитана М. Н. Нелединского помогла ему выйти из столь сложного положения. Так как флаги  с рассветом ещё не были подняты, то турки приняли его за своего. Сняв-шись с якоря с прочими турецкими судами, он продолжал следовать за ними, не поднимая флага. Понемногу отставая, Нелединский дождался момента,  поднял Андреевский флаг и ушёл к своему флоту.
       Ушаков отдал команду поднять якоря и вступить под паруса для преследования противника, ко-торый, имея наветренное положение, стал рассеиваться в разные стороны. Однако от турецкого фло-та отстали два сильно повреждённых корабля, один из которых, 74-пушечный «Капудания», был флагманским Саид-бея. Другим был 66-пушечный «Мелеки Бахри» («Царь морей»).
Потеряв своего командира Кара-Али, убитого ядром, «Царь морей» сдался без боя.
А «Капудания», упорно сопротивлялся до тех пор, пока полностью сне был охвачен огнём. Перед взрывом шлюпка с русского корабля сняла с него турецкого адмирала Саид-бея и 18 офицеров, после чего корабль взлетел на воздух вместе с оставшимся экипажем и казной турецкого флота.
      Красной строкой это сражение  вписано в историю военно-морского искусства. Тактика действий Ушакова имела активный наступательный характер. Если в предыдущих сражениях Черноморский флот осуществлял первоначально оборонительные действия с переходом в контратаку, то в данном случае изначально имела место решительная атака с чётким тактическим замыслом.
В ходе боя Ушаков, применил так называемый «корпус резерва», оправдавший себя в Керченском сражении, который впоследствии получит дальнейшее развитие.
В этом бою в максимальной степени использовалась огневая мощь кораблей и фрегатов за счёт со-кращения дистанции залпа. Учитывая тот факт, что боевая устойчивость турецкого флота определя-лась поведением командующего и его флагманов, главный удар наносился именно по флагманским кораблям противника.
        Ушаков активно участвовал во всех эпизодах сражения, находясь в самых ответственных и опасных местах, являя подчиненным образец храбрости. При этом он предоставлял младшим флаг-манам и командирам кораблей возможность поступить «каждому по способности случая», не сковывая их инициативы. В ходе сражения опять со всей очевидностью сказалось преимущество в морской выучке и артиллерийской подготовке русских моряков. Кроме того, их стойкость и мужество значительно способствовали достижению победы.
В результате турки потеряли 2 тыс. человек ранеными и убитыми, русские — всего 21(!) человека убитыми и 25 ранеными. Столь огромная разница объяснялась исключительной смелостью и реши-тельностью атак русских кораблей, заставлявших турок приходить в смятение и стрелять без должной наводки, часто по своим.
        Следующее крупное сражение произошло  у мыса Калиакрия  31 июля 1791 года. Турецкий флот состоял из 18 линейных кораблей, 17 фрегатов и 43 более мелких судов, стоящих на якоре у берега под прикрытием береговых батарей.
Черноморский флот  Ф. Ф. Ушакова имел 16 линейных кораблей, 2 фрегатов, 2 бомбардирских кораблей, 17 крейсерских судов, брандера и репетичного судна. Соотношение орудий было 1800 против 980 в пользу турок. Состав сил турецкого флота был усилен за счёт алжирско-тунисских корсаров под командованием Сеит-Али, успешно действовавших в Средиземном море в противоборстве с французским флотом.
Для сокращения времени подхода к противнику Ушаков стал сближаться с ним, оставаясь в поход-ном ордере трёх колонн.
 Неожиданное появление русского флота привело противника «в замешательство». На турецких кораблях в спешке стали рубить канаты и ставить паруса. Не справившись с управлением на крутой волне, при порывистом ветре, несколько кораблей столкнулись друг с другом и получили повреждения.
       Алжирский флагман Сеит-Али, увлекая за собой весь турецкий флот, с двумя кораблями и не-сколькими фрегатами попытался выиграть ветер и, как в предыдущих сражениях, обогнуть головные корабли Черноморского флота. Однако контр-адмирал Ушаков, на самом быстроходном флагман-ском корабле «Рождество Христово», вопреки устоявшемуся в морской тактике правилу, согласно которому командующий находился в центре боевого порядка, вышел из кильватерной колонны и пошёл вперёд, обгоняя свои передовые корабли. Это позволило ему метким огнём с дистанции 0,5 кабельтова  (примерно 100 метров)  нанести турецкому кораблю значительный урон. В результате алжирский флагман был вынужден отойти внутрь своего боевого построения.
В районе 17 часов  весь Черноморский флот, сблизившись с противником на предельно короткую дистанцию, атаковал турецкий флот.
         Ушаковский флагман «Рождество Христово» вошёл в середину турецкого флота, ведя огонь с обоих бортов. Этим манёвром Ушаков окончательно нарушил боевой порядок передовой части ту-рок. При этом турецкие корабли были настолько стеснены, что часто стреляли друг в друга. Вскоре сопротивление турок было сломлено и они, обратившись к русскому флоту кормой, пустились в бег-ство.
Густой пороховой дым, окутавший поле боя и наступившая темнота воспрепятствовали продолжению преследования противника. Поэтому в половине девятого вечера Ушаков был вынужден прекратить погоню и стать на якорь.
На рассвете 1 августа на горизонте уже не было ни одного неприятельского корабля. 8 августа Ушаков получил известие от генерал-фельдмаршала Н. В. Репнина о заключении 31 июля перемирия и повеление о возвращении в Севастополь.
        Как и в предыдущем сражении тактика Ушакова носила активный наступательный характер, а использование тактических приёмов определялось конкретно складывающейся обстановкой. Проход между берегом и флотом противника, сближение в походном ордере, постановка флагманского корабля в голову кильватерной колонны позволили русскому командующему в максимальной степени использовать фактор внезапности, атаковать противника из тактически выгодного положения.
Это позволило нарушить строй турецких кораблей и, несмотря на существенное преимущество про-тивника в артиллерии, осуществлять его эффективное огневое поражение с коротких дистанций.
        В 1798—1800 годах — императором Павлом I Фёдор  Ушаков был назначен командующим российскими военно-морскими силами в Средиземном море. Задачей Ф. Ф. Ушакова была поддержка на море действий войск антифранцузской коалиции.
Это назначение открыло  другой  полководческий талант Ушакова. Ему предстояло стать  первооткрывателем военных действий морского десанта, с помощью флота штурмующего крепостные бастионы.
Во время Средиземноморского похода 1798—1800 годов, он показал образцы организации взаимо-действия армии и флота при овладении Ионическими островами и особенно островом Корфу (Керкира), при освобождении от французов Италии, во время блокады Анконы и Генуи, и при овла-дении Неаполем и Римом.
 В ходе похода он контактировал с британским флотом адмирала Нельсона и имел с ним принципи-альные разногласия в стратегии. В частности, Нельсон стоял за безопасную  морскую блокаду Кор-фу, а Ушаков - за атаку крепости  морским десантом.
         Взятие крепости Корфу.
Крепость Корфу  располагалась на восточном побережье в центральной части острова и включала в себя фактически две крепости:
«Старую крепость», расположенную на восточной оконечности города, отрезанную  от города искусственным рвом, созданным в естественном стоке с морской водой. И «Новую крепость»  — на северо-востоке, состоявшую из трех отдельных укреплений, соединенных подземными переходами, чрезвычайно укрепленными и переоборудованными  французами по последнему слову крепостной фортификации. От новой крепости к старой, по самому берегу, тянулась высокая стена. С моря крепость  прикрывал хорошо укрепленный остров Видо, горные возвышенности которого господствовали над городом и крепостью Корфу. Кроме того, в двух милях от берега располагался хорошо укрепленный остров Лазаретто.
        В целом  крепость  считалась совершенно неприступной со стороны моря. В Корфу французы имели следующие силы: 3 000 солдат, 650 орудий + 500 солдат и 5 артиллерийских батарей на острове Видо. В гавани находилась французская эскадра в составе 2 линейных кораблей (74-пушечного «Женере» и 54-пушечного «Леандра»), 1 фрегата, брига и четырёх вспомогательных судов.
Командовал гарнизоном губернатор островов генерал Шабо и генеральный комиссар Дюбуа.
          24 октября 1798 года русско-турецкая эскадра в составе 3 линейных кораблей, 3 фрегатов и ряда малых кораблей начала блокаду Корфу, а к 9 ноября к Корфу подошли основные силы объединённого русско-турецкого флота под командованием вице-адмирала Ф. Ф. Ушакова.
Вскоре к ним присоединился отряд кораблей капитана 1 ранга Д. Н. Сенявина (3 линейных корабля и 3 фрегата) и отряды кораблей контр-адмирала П. В. Пустошкина (2 линкора и 2 фрегата). Таким образом союзная эскадра насчитывала 12 линейных кораблей, 11 фрегатов и множество мелких судов.
        Учитывая мощные укрепления острова и недостаток сил для десанта, было принято решение подвергнуть Корфу временной блокаде, дожидаясь подкрепления десантных сил от турок.
В первый же день блокады впечатлительные  французы бросили свои укрепления на Лазаретто, ко-торый тут же был занят русскими, и на нём была сооружена батарея.
        27 ноября из бухты неудачно попытался прорваться французский линейный корабль «Женере».
Но в отличие от нервной французской пехоты, оставившей Лазаретто, капитан «Женере» оказался стойким  бойцом. В темную ночь 26 января «Женере», покрасив паруса в чёрный цвет, вместе с бри-гом предпринял ещё одну попытку прорваться из бухты, и на этот раз удачно.
Только эти два корабля французов прорвали  блокаду бухты.
       10 февраля на Корфу прибыли обещанные турецкие войска (около 4250 человек). Но основной  ударный штурмовой кулак составляли 1700 морских гренадер Черноморских и Балтийских морских батальонов и часть команд кораблей, которые за 2 месяца блокады прошли ускоренную десантную подготовку. Кроме того около 2000 солдат было получено от греков-повстанцев на острове.
На военном совете 17 февраля, состоявшимся на флагманском корабле «Святой Павел», был разработан план операции. Было принято решение: на первом этапе  силами корабельной артиллерии по-давить береговые батареи и высадить десант на остров Видо — ключ к обороне Корфу.
       Штурм Корфу начался в 7 часов утра 18 февраля 1799 года. Все линейные корабли и фрегаты подошли на расстояние  картечного  залпа и начали обстрел  батарей острова Видо.
В результате 4-х часового боя все пять береговых батарей острова были подавлены. Поддержку острову попытались оказать линейный корабль «Леандр» и фрегат «Ла-Брюн», но, получив повреждения, были вынуждены отойти под защиту батарей Корфу.
В 11 часов на Видо с двух сторон был высажен десант в количестве 2160 человек.
К 14.00 после 2-х часового боя остров был взят. Из 800 человек оборонявших остров 200 человек было убито, в плен было взято 402 солдата, 20 офицеров и комендант острова бригадный генерал Пиврон.
Около 150 человекам  удалось переплыть на Корфу. Русские потери составили 31 человек убитыми и 100 ранеными. Турки и албанцы потеряли 180 человек убитыми и ранеными.
        После падения Видо ключ к Корфу был в руках Ушакова. Расположившиеся на захваченном острове русские батареи открыли огонь по укреплениям Новой и Старой крепостей. Их поддержали корабли  эскадры.
 На штурм бастиона Св. Рока пошли албанцы, но были отбиты.
Повторный штурм русско-турецких сил заставил французов, заклепав пушки и взорвав пороховые погреба, отступить к укреплению Св. Сальвадора. Но русские гренадеры ворвались в бастион на плечах отступавших и через полчаса ожесточенной рукопашной схватки также овладели им.
Через некоторое время последний передовой форпост Новой крепости — укрепление Св. Авраама пал под натиском штурмующих.
        На 19 февраля был назначен  завершающий штурм старой и новой крепостей, но утром французы, поняв безнадежность дальнейшей обороны, прислали парламентеров для обсуждения капитуляции. После переговоров 20 февраля 1799 года была принята почетная капитуляция.
Согласно её условиям французам разрешалось покинуть остров с обещанием не участвовать в боевых действиях в течение 18 месяцев.
В плен сдались 2931 человек (в том числе 4 генерала). Военными трофеями победителей стали: 114 мортир, 21 гаубица, 500 пушек, 5500 ружей, 37 394 бомбы, 137 тысяч ядер и т. д. В порту Корфу были захвачены линейный корабль «Леандр», фрегат «Брюне», бомбардирское судно, 2 галеры, 4 полугалеры, 3 купеческих судна и несколько других кораблей.
Потери союзников составили около 298 человек убитыми и ранеными, из которых 130 русских и 168 турок и албанцев.
      За этот штурм Павел I произвел Ушакова в адмиралы и наградил бриллиантовыми  знаками  ор-дена  святого Александра Невского, неаполитанский король — орденом святого Януария 1-й степе-ни, султан — челенком (высшей наградой Турции).
Взятие Корфу завершило освобождение Ионических островов из-под власти французов, что имело большое военно-политическое значение. На освобожденных островах под протекторатом России и Турции была создана Республика Семи Островов, в течение нескольких лет служившая опорной ба-зой для русской средиземноморской эскадры.
          Получив известие о взятии Корфу, А.В. Суворов писал:
Ура! Русскому флоту!.. Я теперь говорю самому себе: Зачем не был я при Корфу, хотя бы мичманом!
Удивительное единство стратегии и духа двух великих российских полководцев, не знавших ни одного поражения!
         В ходе русско-турецкой войны 1787—1791 годов Ф. Ф. Ушаков сделал серьёзный вклад в развитие тактики парусного флота. Используя накопленный тактический опыт, Ф. Ф. Ушаков без колебаний перестраивал флот в боевой порядок уже при непосредственном сближении с противником. Вопреки сложившимся тактическим правилам нахождения командующего в середине боевого по-рядка, Ушаков смело ставил свой корабль передовым и занимал при этом опасные положения, поощряя собственным мужеством своих командиров. Его отличали быстрая оценка боевой обстановки, точный расчет всех факторов успеха и решительная атака. В связи с этим адмирала Ф. Ф. Ушакова по праву можно считать основателем русской тактической школы в военно-морском деле.
       Именно с этого утверждения  я и начну сравнение Федора Ушакова с английским адмиралом  Горацио Нельсоном.  Этот герой  английской нации прославляется как  непревзойденный  флотово-дец, не проигравший ни одной  битвы.
Это такая же ложь, как и  «непобедимость»  Наполеона, вдрызг проигравшего  три  основные свои кампании, дважды лишившись при этом своего «императорского величия». И эта ложь, являющаяся частью  пропаганды западного образа жизни, бестолково  повторяется  во множестве «исторических» файлов в интернете. Видимо, русскоязычный социум кроме пустозвонной болтовни не ведает про  историческую литературу по причине утраченного навыка к серьезному чтению.
       Но не можешь  читать, соображай!
Судьба командора, слепого на один глаз от ранения, и потерявшего в другом бою  руку, наконец, убитого  в начале  последнего своего самого грандиозного боя, который  его флот выиграл  самостоятельно – не может быть блистательно безоблачной, и тем более не знать поражений.
Ещё раз делаю акцент на полководческой гениальности Суворова и Ушакова, действительно не знавших поражений!
Этим они принципиально отличаются от персонажей народных героев Франции и Англии, раскрученных до «мирового величия».
       Итак, к слову, о ранениях Нельсона.
 Я выше упоминал о несогласии его с планом Ушакова по штурму крепости Корфу, которую Нельсон предлагал уморить блокадой.
И не зря! Суеверный страх перед десантными операциями Нельсона как раз и объяснялся историей  полученных ранений.
В 1974 году он командовал десантом при осаде крепости Кальви на Корсике и был ранен в правый глаз песком  от взрыва гранаты. Поврежденный глаз восстановить так и не удалось. Повязки он не носил, хотя и прикрывал  раненный глаз от солнца шляпой. Повязку на глаз  ему навесили  англичане при установке памятника национальному герою на Трафальгарской площади, видимо, для  большей впечатлительности.
Но это  уже потом, а при штурме Кальви его десант, не в пример побед Ушакова, потерпел поражение.
         Вторая темная полоса жизни Нельсона  случилась опять же при десантной операции.
В июле 1797 года адмирал Джервис узнал о том, что в порт Санта-Крус на острове Тенерифе из Америки следует испанское судно с большим грузом золота на борту.
В точном соответствии с пиратским духом англичан адмирал предоставил Нельсону для этой опера-ции эскадру из семи судов. 
20 июля Нельсон попытался высадить десант, но не учел погодных условий и подводных течений. Он потерял время на размышления, приказав перенести высадку на ночь 24 июля.
Испанцы тем временем успели организовать оборону. Поэтому они смогли не только обнаружить десант в полной темноте при штормовой погоде, но  уничтожить его оружейным огнем - англичане потеряли 150 солдат.
Шлюпка с адмиралом была уже в намеченной точке высадки, когда  мушкетная пуля попала ему в правую руку. Под ураганным огнем  Нельсона вывезли на флагманский корабль, на котором мест-ый эскулап без зазрения совести ампутировал всю руку, так как это, видимо, был единственный шанс спасти раненого.
Это крупное поражение, лишившее его к тому же руки, повергло Нельсона в глубокое отчаяние. В письме командующему он назвал себя адмиралом с одной левой рукой, который никогда и никому не будет нужен. Однако Джервис поддержал Нельсона: «Победу посылает только Бог. Вы продемонстрировали отвагу и душу, которая может принадлежать только герою».
        Когда Нельсон возвратился в Англию на лечение, его встречали там с ликованием, почти как национального героя.
Это обстоятельство я особо выделяю, как урок русской пессимистической  психологии: командующего завалившего операцию в царской  России снимали с должности или отправляли в ссылку, а в СССР могли запросто поставить к стенке!
В Англии же  Нельсон – почти национальный  герой?!
А подлинным героем он стал   после сражения 14 февраля 1797 у мыса Сент-Винсент (крайней юго-западной оконечности Португалии).
По собственной инициативе, в нарушение приказа  командующего, он вывел свой корабль из линейного строя эскадры и осуществил маневр, имевший решающее значение для разгрома испанского флота. Два из четырех захваченных англичанами испанских кораблей были взяты на абордаж под личным командованием Нельсона, получившего за этот бой рыцарский крест ордена Бани и чин контр-адмирала.
Про себя отметим, что за похожую боевую «выходку» Ушакова у мыса Калиакрия  31 июля 1791 года он не получил никакого отличия!
      Но у англичан свои порядки и они умеют поддерживать  полезные начинания. Конт-адмирал Нельсон с тех пор получил полную свободу своего  сент-винсентского маневра, который стал основой его знаменитой тактики, взахлеб  расхваливаемой любителями  дилетантами.
На самом деле суть его стратегии  понятна простому.
Английский флот атакует соединенный франко-испанский двумя колоннами. Это принципиально отлично от традиционной    баталии, когда два флота обстреливают друг друга  одним бортом в параллельном кильватерном строю.
Но не есть новация, поскольку  и Ф. Ушаков атаковал  часто турок 2-3  походными колоннами.
Но при этом Ушаков преследовал цель  быстрейшей  неожиданной атаки, а у Нельсона идея была другого рода.
Его корабли целенаправленно врезаются в строй  союзного флота, паля с обоих ботов. Такая тактика  приводит к полному  смешению порядков противоборствующих сторон, что  Нельсону и нужно!
Дело в том, что эта тактика, кстати,  в принципе отличная от  тактики Ушакова, который руководил маневром всего  флота, создавая резервы, постоянно вводя и выводя из боя корабли, смыкая или размыкая строй, у Нельсона рассчитана на  противоборство - корабль на корабль.
А в этом случае  победа в руках уже не  командующего, а командиров кораблей, поскольку по боль-шей части всё  кончалось  абордажным боем, которым мог руководить только сам капитан, а адмирал мог выступать только в роли  «болельщика». 
На первый взгляд  не тактика, а полный бардак! Однако тут сказывается полнейшее превосходство англичан. Нельсон  воспитал в каждом капитане  ответственность за свои действия (точь-в-точь как Суворов). Он не отдавал подробных приказаний перед боем, не предписывал своим капитанам определенной линии поведения, но раскрывал перед ними свои планы, разъяснял тактику и передоверял им подготовку своих экипажей к предстоящим испытаниям.
Поэтому они знали и выполняли свой маневр, а его противник полагался на своего флагмана.
Но это только полбеды французов, которые, в отличие от англичан были  пешими вояками.
И хотя придуманная  Нельсоном тактика на самом деле не являлась тактикой флота, так как  не со-держала  сложных маневров флота как такового,  она основывалась на богатейшем двух вековом опыте  пиратских атак.  В основе этих нападений – именно борьба корабль на корабль, меткая и быстрая стрельба, и абордаж.
        Поэтому  славословие  полководческому  таланту Нельсона явно преувеличено.
Поэтому я ещё раз акцентирую, что в отличие от пиратских тактик англичанина, Федор Ушаков внес большой вклад, именно, в развитие боевого управления флотом. В основе которого, я несколько повторяюсь, лежит:
 – Применение единых походно-боевых порядков, предусматривающих сближение с противником на короткую дистанцию без перестройки походного строя в боевой, что обеспечивало внезапность нападения.
-  Нанесение сосредоточенного огневого удара по флагманскому кораблю.
-  Сочетание прицельного огня и маневра.
-  Создание резерва (эскадра кайзер-флага).
-  Преследование противника до полного его разгрома.
        Очевидно, что тактические качества флота Нельсона принципиально отличаются от тактики русского флота Ушакова. Нельсовскую  тактику  не мог использовать  ни один другой флот в мире.
К примеру, пиратское мастерство англичан в Трафальгарском  сражении при равенстве орудий (даже у франко-испанского флота  было некоторое преимущество) было очевидным: на каждый залп  французов следовало три залпа  англичан. Если при том учитывать большую дальнобойную мощь чугунных  пушек англичан, то  в борьбе один на один у союзного флота никаких шанцев не было.
       В результате Союзники потеряли 18 кораблей (всего один потоплен, а остальные захвачены) и около 15 тысяч человек убитыми, ранеными и сдавшимися в плен. Англичане не потеряли ни одного корабля, потери убитыми и ранеными составили около 2 тысяч человек. 
 Франция и Испания навсегда утратили морское могущество. Наполеон отказался от своих планов высадки войск в Англии и вторжения в Неаполитанское королевство. Великобритания окончательно приобрела статус хозяйки морей.
Но нас сейчас интересует другой вывод - в трех основных сражениях Нельсона, которые он выиграл, победа имела так сказать «коллективную»  заслугу, а не гениальное  руководство боем адмирала. Недаром это грандиозное сражение было  выиграно  англичанами без  Нельсона, убитого в самом его начале.
       Тем не менее, два других были не менее впечатляющие.
Особенно предшествующее сражение с французским флотом при Абукире, в котором Нельсон продемонстрировал и свои недюжинные  способности  командования  флотом.
У него для этого был особый повод, так как он только что  получил  взбучку от  адмиралтейства за то, что «проворонил», а по-военному, не выполнил поставленную перед ним задачу.
         9 мая 1798 года он покинул Гибралтар во главе эскадры, состоявшей из трех линкоров и четырех фрегатов,  получив приказ наблюдать за действиями французов.
Он барражировал в Лионском заливе до  20 мая, в 120 километрах западнее Тулона,  пока не попал  в сильный шторм, сломавший мачты на его флагмане «Вэнгард». Корабль лег в дрейф и потерял связь с сопровождавшими его фрегатами.
А буквально накануне из Тулона вышла армада из 13 французских линейных кораблей и 280 транс-портных судов с 30 тысячами солдат на борту под командованием Бонапарта. Целью экспедиции было вторгнуться в Египет и перерезать транспортные пути между Англией и Индией, самой важной английской колонией.
     Нельсон  этот переход «проспал», поэтому, когда он обнаружил также мирно «дремавший» у ост-рова  Абукир в дельте Нила, французский флот, он времени терять не стал.
Тем более что французский адмирал Франсуа Брюи, приказав 13 кораблям встать на якорь в заливе у этого  острова, был почему-то полностью уверен в безопасности. Он не организовал ни разведки, ни дозорной службы. К бою были изготовлены лишь орудия правых бортов, обращённые в сторону моря. Треть экипажей находились на берегу, остальные занимались ремонтом.
        Используя благоприятный ветер, Нельсон внезапно атаковал французские корабли уже традиционно  двумя колоннами с двух направлений — со стороны моря и берега. Ему удалось частично окружить флот французов и уничтожить десять линейных кораблей, в том числе французский флагман «Ориент», который взорвался и затонул в Абукирском заливе вместе с 600 тысячами фунтов стерлингов в золотых слитках и бриллиантах, экспроприированных французами у римского папы и в Венеции для финансирования экспедиции Наполеона Бонапарта.
Адмирал Брюи погиб. Лишь командовавший французским арьергардом — адмирал П. Вильнёв с двумя линейными кораблями и двумя фрегатами смог прорваться и уйти в море.
         Именно этот  Вильнёв, по иронии судьбы впоследствии, оказался командующим  союзного флота при Трафальгаре.
Он  страшно боялся Нельсона как один из немногих, кто уцелел в битве при Абукире, и всячески из-бегал встречи с Нельсоном. Видимо у Наполеона  не было других  командующих  флотом, поскольку он понимал  трусливые увиливания Вильнева от сражения, но заменить его  никем не мог.
Поэтому отданные Вильневу приказы Наполеона были очень жесткими. Император приказал своему флотоводцу либо начать боевые действия, либо пойти под суд.
Вильнев, покинул порт Кадис, навстречу своему давнему сопернику, обреченно  соображая как ему выпутаться из  патовой ситуации. Видимо поэтому в самый разгар  абордажного боя флагман союз-ников  «Bucentaure» спустил флаг, и Вильнёв сдался в плен……
      По возвращении в Англию Нельсон был произведен в вице-адмиралы (1801) и назначен на пост 2-го флагмана Балтийской эскадры, направлявшейся против держав «вооруженного нейтралитета».
2 апреля 1801 в примерно равном бою он сжег датский флот в гавани Копенгагена; за эту победу Нельсон получил титул виконта.
        Вот это все его ТРИ победы!
 Больше ничего не было. Я не хочу ничего отрицать, но и не преувеличивать того, чего не было.
Тем более то, что сделал для Англии Нельсон, достойно всяческого уважения. Уважения, но никак не божественного  почитания.
Это не герой «нашего времени».
Правда, он человек с могучей волей, фактически  выросший  в открытом море. Двенадцати лет  уже служил гардемарином на линкоре  под командованием собственного дядюшки  в Вест-Индии.
При всем при том, что  сила воли никак не  соответствовала его физическим возможностям: он был хилого телосложения, с повышенной возбудимостью, хронической бессонницей, перемежающейся лихорадкой и…… что уж совсем смешно для капитана — подвержен морской болезни, от которой страдал большую часть жизни.
       Тем не менее, никогда у Нельсона не было трудностей с поддержанием своего авторитета.
 Английское  адмиралтейство терпеть не могло Нельсона в Лондоне, именно по причине настырно-сти его требований. Что принципиально, в моральном отношении, отличало его от Суворова и Уша-кова с их снисходительно критичным самомнениям к своим заслугам, принимавших  милость и не-милость государей и никогда не выпрашивающих  себе почестей, даже,  безусловно, заслуженных.
       В этом плане характерно  сопоставление человеческих качеств  Ушакова и Нельсона.  Если Фе-дора Ушакова  православная  церковь возвела в ранг святого, то  про «человечность» Нельсона обли-чающе говорит только один  общеизвестный  случай.
В мае-июне 1799 года союзный англичанам и туркам русский отряд в количестве всего 570 человек под командованием Григория Белли при подходе к Неаполю разгромил войска французов, вынудив их капитулировать.
С моря захват Неаполя поддерживался  флотом Ушакова. Англичане при том не присутствовали.
Но адмирал Нельсон, узнав о почетных условиях сдачи французов, прибыл со своим флотом в Неаполь и, в нарушение заключенного ранее договора, позволил неаполитанским властям провести зверскую расправу над побежденными: перед тем как жестоко казнить, их подвергали страшным пыткам.
Нельсон лично приложил к этому руку, повесив республиканского адмирала Караччиоло на рее линкора «Минерва», удивив этим даже турок.
Видимо, пиратский дух  генетически присутствует в крови адмиралов флота «её величества»!?
        Такова  вкратце беспощадная суть войн начала 19-го века……
 К сожалению,  жестокость в войнах  со временем  не уменьшалась, а, напротив,  в 20-м веке возрос-ла  многократно. Поэтому при выборе  Знамени победы  в самой жестокой 2-ой мировой войне я проголосовал  в  интернете за самую «неизвестную» военную операцию – разгром Квантунской японской армии группой советских войск под командованием маршала Александра Михайловича Василевского.
За победоносную операцию с наименьшими потерями и взятием, а не уничтожением,  огромного числа военнопленных…….
         Маршальский путь А. М. Василевского – указывает на неистощимый источник  воинских талантов в генофонде русской нации. Он не принадлежал к наследственной полководческой элите. Напротив, рожденный в семье священника, окончил духовную семинарию и готовился стать сельским учителем. Но Первая мировая круто изменила и планы, и всю дальнейшую судьбу будущего маршала Советского Союза.
Вернувшись с фронта в 18-м году, Василевский все же успел поработать несколько месяцев  сельским учителем начальных классов в Тульской губернии.
Но в 19-м его призвали в Красную Армию, которой будущий полководец и остался предан до конца жизни.
Он проявил себя очень способным командиром, быстро постиг все премудрости современной  войсковой стратегии и тактики, и вскоре  стал начальником Генштаба  Советской  армии.
Все крупнейшие военные операции  разрабатывались с его участием. Александр Михайлович спланировал контрнаступление под Сталинградом. Координировал действия фронтов в битве на Курской дуге. Планировал и руководил операциями по освобождению Правобережной Украины и Крыма.
10-го апреля в 44-м, в день освобождения Одессы от фашистов, Василевского наградили орденом "Победа". Этот орден - главная военная награда СССР. Ею удостаивали за успешное проведение боевых операций в масштабах одного или нескольких фронтов.
Орден, врученный Василевскому, был вторым по счету с момента учреждения этого воинского знака отличия. Обладателем первого ордена «Победа» был маршал Жуков, третьего - Сталин.
Всего этим орденом были награждены 17 полководцев. И лишь три из них дважды: Сталин, Жуков, Василевский.
Второй орден "Победы" был вручен Александру Михайловичу за разработку и руководство операци-ей по взятию Кенигсберга в 45-ом.
       Для сравнения - в августе 1945 года он провел блестящую  операцию по разгрому Квантунской  армии Японии, разгромив  миллионную группировку  всего за 2 недели и не получил за это, скажем, 3-й орден Победы.
Меня  этот парадокс нисколько не удивляет, исходя из особенностей российской исторической  значимости побед по количеству  жертв войны, по количеству человеческих  потерь. Это в первую оче-редь относится к русской нации, но свойственно психологии любого тоталитарного режима, мало ценящего жизнь своего гражданина.
Могу привести юмористический, но весьма характерный эпизод из французского комедийного фильма «Фанфан тюльпан», когда король на доклад маршала о взятии неприятельской крепости без единого  выстрела, недовольно спрашивает, как же быть с обещанными 50-ю тысячами, павших в сражении, отвечает:
- Ваше величество, это сбудется обязательно в следующий раз!
        Блеск французской сатиры не только впечатляет, но и становится нарицательным в истории войн. Грешно и безнравственно подобное отношение  к жизням  тысяч людей в реальной действительности. Ведь недаром существует рефрен, что  убийство одного человека – это преступление, а  уничтожение  сотен тысяч – это политика. Видимо, поэтому в историографии военных успехов советской армии прославляются моменты героической гибели  сотен тысяч солдат, добывших  долгожданную победу, и остаются незамеченными операции с минимальным количеством  жертв.
Может быть оттого, что в войне с лучшей  армией в мире – германским вермахтом у нас не было  почти ни  одной  победы, одержанной с меньшими потерями, чем у немцев.
Все основные,  так сказать, «переломные» моменты в истории этой войны: оборона Москвы, Сталинградская или Курская битвы достигались с нашими наибольшими потерями в живой силе и технике. И только  Белорусская операция «Багратион» летом 1944 года, в результате которой была вдребезги разбита вся группа армий «Центр», обошлась нам  примерно равными, но  огромными потерями.
      В этом плане войну с Японией в августе-сентябре 1945 года с точки зрения освещения в отечественной литературе можно назвать странной.
Или забытой.
Или незнаменитой.
И это несмотря на то, что по величине противоборствующих сил она превосходила знаменитую операцию «Багратион».
Оставаясь «не знаменитой», эта война с Японией по пространственному размаху, темпам наступления советских войск, соотношению потерь своих и противника не имела себе равных за весь период Второй мировой. Не только для Советской армии, но для всех армий, участвовавших в войне, хотя Вторая мировая уж точно не страдала от дефицита грандиозных по размаху сражений.
Но только в ходе этой операции, единственный раз за войну, нам удалось реализовать предвоенный лозунг: «Бить врага малой кровью, на его территории».
И, тем не менее, про Маньчжурскую наступательную операцию у нас пишут мало.
С моей точки зрения ситуация  парадоксальна: хотя, именно этой операцией Вторая мировая и за-кончилась, день 9 августа отмечается в нашей историографии  ни как  день окончания Второй миро-вой, а как праздник дня победы русского флота над шведским, у Гангута.
       Значение и масштабы Гангутской победы в нашей историографии откровенно преувеличены, со значением и масштабами победы над Японией они уж точно несопоставимы. Но этот дисбаланс – есть наследие  большевистской  пропаганды, ставящей  факты с ног на голову.
Фактический день позора (23 февраля 1918 года) не просто объявлен одним из дней воинской славы, но и стал Днем защитника Отечества.
На самом деле в этот день «красная армия», сформированная из питерских рабочих, без боя оставила немцам  Нарву и продолжала откатываться к «колыбели» русской революции по рубежам, намеченным немецким командованием. Неторопливое шествие немцев, кровно заинтересованных в сохранении «завоеваний революции», остановил только позорный Брестский мир.
       Точно по такой же «логике» в Маньчжурии, оказывается, никакой воинской славы не было добыто. Исходя из выше изложенного, объяснением такому парадоксу может служить только, удиви-тельные для красной армии, малочисленные собственные потери.
Всего двенадцать тысяч погибших и пропавших без вести, в семь раз меньше, чем у противника.
      Другой видимой причиной недооценки тактического наступательного мастерства и гения А. Василевского является извращенное отношение к японской военной мощи.
 Ведь мы разгромили наивысшую тевтонскую мощь  Европы, что до неё какие-то там японцы!
 Франция  сдалась, слабо пикнув (если не применять  более точного слова) фашистскому  рейху, Ан-глия при Дюнкерке  едва спаслась бегством от почему-то остановившихся  немцев через спасительный Ламанш, а «доблестная» Польша продержалась  на фронте 2 недели.
       Но с другой стороны  забывается, что  США со всей своей военно-морской и  воздушной армадой, многократно превышающей  возможности Японии, 4 года вели тяжелые бои на крошечных островах Тихого океана и окончательно смогли добить  Японию, только двумя атомными ударами.
       Конечно, Квантунская армия  к 1945 года потеряла целый ряд наиболее боеспособных частей, отправленных на защиту Окинавы, но смотрим, что из себя представляла долговременная оборона Маньчжурского района боевых действий.
К лету 1945 г. японцы имели в Маньчжурии 17 укрепрайонов, стратегически  связанных и прекрасно оборудованных, 4,5 тысячи дотов и дзотов,  многочисленные аэродромы и посадочные площадки. Квантунская армия располагала 1 миллионом  солдат, 1,2 тысячами танков, 1,9 тысячами самолетов, 6,6 тысячами орудий.
Чтобы преодолеть годами создававшуюся, глубоко эшелонированную оборону, нужны были не только мужественные, но и опытные войска. Советское командование к началу войны на Дальнем Востоке перебросило сюда многоопытные и победоносные (что  совсем не малозначимо) дивизии, освободившиеся на западе после победы над фашистской Германией.
В соединении с местными  дивизиями Дальневосточного округа, знакомых с районом предстоящего наступления, эти части, имевшие победоносный опыт штурма Берлина и Кёнигсберга,  представляли  огромную  военную мощь.
      Именно эта мощь, как ни странно, в психологии русского воинства и определяет, мягко выражаясь» прохладное отношение к этой великой победе.
С таким огромным перевесом да не победить……. Это ведь знаете, что!?....
При этом как бы забываются  расчеты теоретиков  позиционной войны, по которым победа добывается в среднем тогда, когда перевес наступающей  армии по численности в 3 раза превосходит  обороняющуюся. Такой перевес советская армия имела только в технике, а в численности личного состава  только на 70%.
И это в разы  меньше  перевеса в оснащенности группировки войск американцев, чью  «славу» в «грандиозных» боях с японцами на крошечных островах Тихого океана американская пропаганда никогда, видимо, не устанет  прославлять  в веках.   
      Общая численность объединений Красной Армии на Дальневосточном театре военных действий  достигла к началу августа 1,7 миллионов человек, 30 тысяч орудий и минометов, 5,2 тысяч танков, более 5 тысяч самолетов, 93 корабля.
В июле 1945 г. было образовано Главное командование советскими войсками на Дальнем Востоке, его возглавил Маршал Советского Союза А. Василевский.
      Я не стану описывать подробности этого  могучего наступления. Остановлюсь только на фактах подчеркивающих масштабы, скорость и грамотность тактического маневра  наших войск.
На рассвете 9 августа 1945 года советские войска начали интенсивную артподготовку с моря и с су-ши, после которой последовали активные наземные боевые действия Маньчжурской операции.
Учитывая опыт войны с немцами, укреплённые районы японцев обходились подвижными частями и блокировались пехотой.
        Из Монголии в центр Маньчжурии наступала 6-я гвардейская танковая армия генерала Кравченко. Это было рискованное решение, поскольку впереди были труднопроходимые Хинганские горы, которые японцы считали  непроходимыми для танков. С другой стороны японская оборона тут была  наиболее слабой, так что риск был, но он оказался  оправданным.
Действительно, 11 августа танки армии встали из-за отсутствия топлива. Но тут был использован опыт немецких танковых частей — доставка горючего транспортными самолётами. В итоге к 17 августа 6-я гвардейская танковая армия этим броском  продвинулась на несколько сотен  километров и до столицы Маньчжурии города Синьцзина оставалось уже около ста пятидесяти километров.
Просто давайте сравним эти сотни километров с десятком – другим, что преодолевали американцы при штурме Окинавы!   
        Первый Дальневосточный фронт к этому времени сломил сопротивление японцев на востоке Маньчжурии, заняв крупнейший город в том регионе — Муданьцзян. В ряде районов в глубине обороны советским войскам пришлось преодолевать ожесточённое сопротивление противника, осно-ванного  на хитростях оборонных сооружений и многочисленных ловушках, на которые  дошлые японцы были весьма горазды. В полосе 5-й армии с особой силой оно было оказано в районе Муданьцзяна. Японская армия предпринимала и неоднократные контратаки. Но уже 9 августа 1945 го-да в Мукдене советские войска взяли в плен императора Маньчжоу-Го  Пу И.
         14 августа японское командование обратилось с предложением о заключении перемирия.
Но практически военные действия с японской стороны не прекращались. Лишь через три дня Квантунская армия получила приказ своего командования о капитуляции.
Однако здесь проявился самурайский дух японцев. Также как и на отдельных островах  в зоне боевых действий с американцами, они   действовали  вопреки приказу.
         Японские части продолжали сопротивление, и  18 августа была начата Курильская десантная операция, в ходе которой советские войска заняли Курильские острова.
Южно-Сахалинская сухопутная операция была проведена для освобождения южной части Сахалина.
В Северной Корее были осуществлены также три тактические десантные операции — Сэйсинская, операция в Юки и Расинская.
         В развитие успеха 18 августа, главнокомандующий Василевский отдал приказ об оккупации японского острова Хоккайдо силами двух стрелковых дивизий. Эта высадка не была осуществлена из-за задержки продвижения советских войск в Южном Сахалине, где японцы жестоко сопротивлялись.  Задержка спасла  Японию от  советской оккупации, так как эта операция была отложена до последующих указаний  Ставки, которых так и не последовало.
        Основные боевые действия на континенте велись 12 дней, по 20 августа.
Обращаю особое внимание: за 12 дней  миллионная армия Японии перестала существовать. По советским данным, её потери убитыми составили 84 тыс. человек, взято в плен около 600 тыс. Безвозвратные потери РККА составили 12 тыс. человек.
Советско-японская война имела огромное политическое и военное значение.
Так 9 августа на экстренном заседании Высшего совета по руководству войной японский премьер -
министр Судзуки заявил:
Вступление сегодня утром в войну Советского Союза ставит нас окончательно в безвыходное по-ложение и делает невозможным дальнейшее продолжение войны.
Американские руководители и историки не раз заявляли, что без вступления в войну СССР она продолжалась бы еще не менее года и стоила бы дополнительно нескольких миллионов человеческих жизней.
Главнокомандующий американскими вооруженными силами в бассейне Тихого океана генерал Ма-картур  считал, что «Победа над Японией может быть гарантирована лишь в том случае, если будут разгромлены японские сухопутные силы».
 Государственный секретарь США Э. Стеттиниус утверждал следующее: Накануне Крымской конференции начальники американских штабов убедили Рузвельта, что Япония может капитулировать только в 1947 г. или позже, а разгром её может стоить Америке миллиона солдат.

За отличия в боях в составе 1-го Дальневосточного фронта 16 соединений и частей получили почётное наименование «Уссурийские», 19 — «Харбинские», 149 — награждены различными орденами.
В результате войны СССР фактически вернул в свой состав территории, аннексированные Японией у Российской империи по окончании Русско-японской войны 1904—1905 годов п, а также ранее уступленную Японии в 1875 году основную группу Курильских островов.
      Вот при таких  поистине глобальных успехах  армии под командованием блестящего военного стратега А. Василевского завершилась вторая мировая война.
Но по сей день она никак не отмечена  государством по имени Россия, не в пример  того же Китая, который этой  военной операцией был освобожден от многолетней аннексии огромной части его территории и вообще дискриминации китайской государственности в лице японо-манчьжурской  династии императора Маньчжоу-Го  Пу И.
Китаем, который  ценит и  помнит это освобождение  Памятником братским могилам  советским воинам в Чанчуне……
       
       Теперь мы  попытаемся найти  некие параллели подобным действиям в иностранной армии этого времени. Конечно, самой правильной будет сравнительная  оценка военных успехов достигнутых американцами в войне против той же Японии.
Сразу оговорюсь, что при всей помпезности  американской  историографии, на все лады прославляющей  полководческие достоинства  целого ряда генералов, руководивших боями, достойных сравнения я не мог найти по одной простой причине.
На мелких островах  тихоокеанской гряды просто негде было бы поместиться японской миллионной армии, поскольку классический фронт обороны  такого контингент равен 1000 километрам. Если к этому добавить  ещё многократное превосходство  войск США, то  это была бы просто толкотня локтями, а не война.
      Поэтому  масштабность  войсковых операций в войне на Тихом океане, которые кроме  США вели союзные: Англия, Голландия и Австралия, не идут ни в какое сравнение с  материковой  маньчжурской операцией.
Война на Тихом океане велась с огромным техническим преобладанием союзников.
Экономические потенциалы их  и Японии оказались несопоставимы. В результате несопоставимыми оказались и военные потенциалы сторон.
К августу 1945 года американцы с союзниками полностью разгромили ВВС и ВМС Японии.  На го-рода Японии обрушивались массированные удары не только стратегической, но и авианосной авиации США и Великобритании. Флот союзников совершенно свободно гулял у самых берегов Японии. А она, к тому же, задыхалась из-за полного отсутствия топлива, поскольку ВМС США перерезали коммуникации между Японией и Индонезией, где японцы добывали нефть.
        Тем не менее,  давайте посмотрим на  интенсивность боевых действий на самом большом из фронтовых островов, который пришлось брать десанту  американских войск.
Описаний этого сражения в отличие от «неизвестной войны» в Маньчжурии множество.
Я выбрал самые впечатляющие…….
Поздней весной и летом 1945 года развернулась крупнейшая кампания, проведенная американскими вооруженными силами в войне на Тихом океане, — овладение островом Окинава.
Этот остров, лежащий примерно в 500 километрах южнее Японии, был жизненно необходим союзникам для подготовки вторжения в метрополию. На Окинаве, имеющим в длину 110 километров и в ширину до 30 километров, можно было разместить значительные контингенты войск для предстоящего штурма Японии. Японский гарнизон, состоявший из разношерстных частей, был явно недостаточен для обороны острова площадью 1140 квадратных километров — 77 тысяч человек 32-й армии, личный состав базы флота до 10 тысяч человек и еще 10 тысяч во вспомогательных частях.
Против Окинавы были сосредоточены вооруженные силы США, насчитывавшие в общей сложности  550 тысяч человек, 318 боевых и 1139 вспомогательных кораблей – почти 7-кратное превосходство!
Непосредственно  десантные экспедиционные силы генерала Бакнера, предназначенные для действий на острове, имели 287 тысяч человек.
Далее все по описаниям американской историографии.
И вот как описывается  высадка десанта очевидцами…..
«Рано утром 1 апреля взошедшее солнце осветило союзнический флот, сосредоточившийся у западного побережья острова. Стояла идеальная для высадки погода — абсолютно спокойное море, умеренный ветер. Куда доставал взор, везде стояли транспорты и боевые корабли.
По приказ главнокомандующего вторжением адмирала Тернера с громадных транспортов, стоявших в десяти километрах от берега, спускаются на воду десантные суда. Своим ходом они следуют к месту сбора в четырех километрах от берега, где формируются штурмовые волны. Здесь они ориентируются по контрольным десантным судам — на каждом из них условный флаг, цвет которого означает район высадки данного подразделения, — желтый, розовый, белый и т. д. А когда войска достигнут берега, солдаты первой волны установят по разграничительным линиям трехметровые, ясно видимые с моря флаги тех же цветов».
      Прямо как в кино!
Но это не кино…..
«Построение десантных судов происходит под грохот канонады — с 6.40 флот ведет огонь по берегу, дополняя предшествующую семидневную огневую подготовку. В 7.35 грохот прекращается, в воздухе рев моторов сотен самолетов: они штурмуют побережье, буквально заливая его напалмом. Едва возвращается последний самолет, артиллерийский огонь возобновляется».
Японский  берег молчит….!
Тем временем беспорядочное движение в районах сбора кораблей заканчивается, и ровными волна-ми — их восемь — десантные суда направляются к берегу.
«Сосредоточенные, молчаливые солдаты привстают, вглядываются вперед; впрочем, в двух километрах от берега стоят линкоры и крейсеры, громящие побережье с дистанции прямого выстрела. В 8.00 первая волна десанта проходит в интервалах между кораблями артиллерийской поддержки, направляясь к берегу. Трехдюймовые орудия, установленные на десантных судах, включаются в артиллерийскую подготовку. В этой канонаде звук их выстрелов не громче пистолетного — над головой проносятся снаряды с линкоров. В 8.28 приходит сообщение: первая волна в 75 метрах от берега. Обстрел прекращается, на борту линкоров и  крейсеров артиллерийские офицеры внимательно следят за побережьем, готовые немедленно подавить огнем очаги сопротивления».
Воистину апокалиптическое светопреставление, но  берег молчит!!!
« В 8.32 солдаты первой волны достигли берега. Доставившие их десантные суда торопливо отходят, освобождая место для следующих волн. К девяти часам на берегу выгружаются танки, артиллерия. Снуют бульдозеры, устанавливаются краны. Войска зацепились за побережье»……

Это описание  красноречивей  любого красноречия: стандартное мышление «доблестного» американского командования натолкнулось на элементарную азиатскую хитрость.
В течение первого дня наступления на Окинаву, прошедшего при огромной по мощи артподготовке 50 тысяч солдат заняли значительный плацдарм.
Но противника нет и в помине!
Американский корреспондент Э. Пайл торжествующе доносит: «Мы на Окинаве, без единого вы-стрела и даже не замочив ног». Через три недели он был убит.
В чем дело?
Командующий японской обороной Усидзима задумал стратегическую уловку «стрельбы по воробь-ям». Хорошо понимая   подавляющее превосходство  американцев в технике, он дал возможность врагу высадиться, а затем сковал его затяжными боями в укреплениях, сооруженных в южной, гори-стой части Окинавы.
Тактика  обороны состояла в том, чтобы заманить американцев в район, где они не могли бы пользоваться поддержкой морской артиллерии, и там уничтожить их.
Он, вероятно, надеялся, что в результате американское командование будет вынуждено сосредоточить у острова крупные силы, которые попадут под удар авиации с близкой родины.
Даже в конце  боев генерал просил помощь  резервов в размере  дивизии, гарантировав при этом  удержание острова, но  японское командование просчиталось: ожидая вторжения на Тайвань, оно осенью 1944 года перебросило туда с Окинавы боеспособную дивизию и вернуть её обратно уже не было возможности.
 Поэтому до десятых чисел апреля, пока солдаты генерала Бакнера «героически» оккупировали равнинную, северную часть острова, боев на Окинаве почти не было.
        Этот хитроумный план не сразу дошел до американского командования. В результате, если на овладение Окинавой (операция «Айсберг») по плану отводилось 30 дней, то в действительности же потребовалось 82 дня.
С выше приводимыми темпами наступления  армии Василевского это никак несравнимо!
      У меня эти описания вызывают некую антипатию к нашим союзникам - американцам и наоборот  даже некоторую симпатию к, врагам, японцам, чьё сопротивление сродни народному русскому упорству немецким захватчикам. 
       Приведу несколько  особо выдающихся примеров. 
На Окинаве уже с утра 6 апреля 355 камикадзе атаковали американский флот. Летчики-смертники практически не имели навыка не только воздушного боя, но и простых  навыков самолетовождения.  На своих старых самолетах они добирались до Окинавы вдоль цепочки островов, использовавшихся в качестве ориентиров. Поэтому большую часть из них сбили уже в пути, некоторые погибли при подходе к целям, другие промахивались и падали в воду, и лишь немногие успешно выполнили свою миссию.
Из тех 355 камикадзе 6-го апреля только 22 самолета поразили цели. Их жертвами стали эсминцы и вспомогательные суда.
        А вот как описывает командир авианосца «Энтерпрайз» самую удачную атаку камикадзе.
 «Около 7 часов утра 14 мая 1945 года юркий японский истребитель, чудом миновав американские перехватчики, появился вблизи «Энтерпрайза». Его отогнали зенитным огнем, и он скрылся  в облаке.  В 6.56 оперативное соединение повернуло к северо-западу и пошло вблизи облака, куда ушел «зеро». Как будто дождавшись этого момента, маленький зловещий самолет выскочил из облака и стал полого пикировать на «Энтерпрайз». Бортовые 40– и 20-мм зенитки открыли стрельбу, а ко-рабль круто повернул влево.
Камикадзе продолжал ловко маневрировать с учетом поворота корабля. «Энтерпрайз» весь сотрясался от изменения курса на полном ходу, а 35 автоматов калибром 20 миллиметров, 16 — калибром 40 миллиметров и 4 пятидюймовых орудия поливали истребитель сталью, пока весь левый борт корабля не пожелтел от дыма.
С мостика казалось, что смертоносный коричнево-зеленый истребитель с подвешенной к нему круп-ной бомбой промахнется и врежется в море. Но  пилот сумел сделать «бочку» и спикировать прямо в люк носового лифта. Доли секунды слышался треск ломавшихся переборок, а затем пятью этажами ниже грянул  взрыв. Потрясенные зрители на соседних кораблях увидели, как из люка носового лифта на высоту полутораста метров взметнулось облако густого черного дыма».
Корабль тяжко пострадал, через пробоины хлынула вода. Было убито и ранено около 100 чело-век. Автор заключает:
«Старший пилот Томи Зай (его останки и документы были найдены на дне колодца лифта) добился того, чего не могло достичь самыми напряженными усилиями командование императорского флота на протяжении трех с половиной лет, — он вывел «Энтерпрайз» из войны».
От себя замечу, что это был не новобранец, а старший пилот, то есть  человек, умеющий  хорошо летать. И не представляю себе, если бы у Японии нашлось бы в это время  2-3 тысячи  таких «старших пилотов», где бы прятался флот союзников?
        Всего в боях за Окинаву было отмечено свыше 1700 боевых вылетов летчиков-самоубийц. Они нанесли довольно серьезный ущерб американскому флоту. На их счет отнесено 80 процентов его потерь. В водах у Окинавы флот США потерял 12 эсминцев, множество тральщиков, больших охотников и десантных судов. Повреждения получили около 200 кораблей, включая 10 линкоров и 13 авианосцев, большинство из этих кораблей так и не вернулись в строй до конца войны.
       Эта  патриотическая тактика камикадзе, гибнувших вовсе не во славу императора, а отечества, не может не восхищать историка.
Что стоит одно только  решение японского командования  бросить в качестве камикадзе практически последние исправные корабли!
 Был разработан план прорыва к Окинаве крупнейшего японского линкора «Ямато», который огнем своих 18-дюймовых орудий должен был рассеять американский флот у острова. Адмиралы не теши-ли себя иллюзиями относительно конечного исхода боя. Они знали, что линкору и его эскорту не суждено вернуться. Поэтому, чтобы  не тратить дефицитного топлива, корабли получили горючее только в один конец — до Окинавы.
     Но уже утром следующего дня пилот американского разведывательного самолета  сообщил о движении  японской эскадры. Донесение об обнаружении «Ямато» вызвало необычайный подъем настроения в американских штабах: наконец пришло время расправиться с крупнейшим оставшимся кораблем японского флота!
 Вероятно, всеобщее ликование от предчувствия идущей в руки «добычи» стало причиной то-го, что на авианосцах перестарались — против японской эскадры бросили 386 самолетов!
Около 12 часов дня они нашли «Ямато» и устремились в атаку. На месте боя, исторического для японцев и обыденного для американцев, небо буквально потемнело от бомбардировщиков и торпе-доносцев, которые, дабы не столкнуться друг с другом, вынуждены были дожидаться своей очереди, чтобы сбросить бомбы и торпеды.
Результаты боя предвидеть было нетрудно: «Ямато» и 5 из сопровождавших его кораблей пошли ко дну с развернутыми флагами, имея на мостиках уцелевших капитанов.
Четыре, изрядно потрепанных эсминца, спаслись бегством.
Американцы потеряли всего 10 самолетов, сбитых зенитчиками.
Японская авиация к месту схватки так и не подоспела.
      Мне думается, что если бы подобным героизмом отличались американские солдаты, то  война кончилась много раньше. А так только 22 июня 1945 года командующий японским гарнизоном ост-рова и его начальник штаба признали поражение.
«На рассвете оба генерал-лейтенанта — Усидзима и Те — вместе с группой офицеров штаба вышли на уступ перед выходом из пещеры, обращенным к морю. Присели на чистой простыне, отбили по-клоны в сторону Японии. Расстегнув мундиры, специальными ножами для харакири они вспороли обнаженные животы, затем склонили головы, и адъютант мечом отсек их».
        Американские солдаты, прятавшиеся в 30 метрах за гребнем скалы, пропустили это зрелище самурайской доблести. Через два дня они разыскали могилы двух генералов. Один из них успел сочинить себе  достойную случая эпитафию: «Умираю без сожаления, страха  и стыда. Настоящим удостоверяю вышеизложенное».
       В ходе овладения Окинавой японский гарнизон, при героическом сопротивлении, был почти це-ликом перебит, захваченные несколько тысяч пленных не меняли картины — то были в основном ополченцы из местных формирований.
Общие потери японцев американское командование исчислило, аж, в 131 303 человека убитых, и всего 7401 взятых в плен. Но как всегда здесь  американской  пропагандой приносится в жертву не-добытой славы - правда. Многомесячные площадные бомбардировки «сверхкрепостей» и  авианос-ной авиации, затем последующие обстрелы острова артиллерией линейных кораблей уничтожали почти все живое на острове. Американцы по мере занятия его территории подсчитывали число японских могил и заносили похороненных в списки убитых. Так местные рыбаки и крестьяне вместе с семьями  после своей смерти попадали в численный состав японской армии, поверженной  во «славу американского оружия».
       Смотрите сами, при численности японского гарнизона: 77 тысяч человек 32-й армии +10тысяч личный состав базы флота + 10  тысяч во вспомогательных частей это составляет 97 тысяч военно-служащих. Отнимаем из этого числа непатриотичных японцев, сдавшихся в плен, у нас получается 41 тысяча приписки в пользу «славы» американского оружия. Это те самые 42 тысячи  местных жи-теля или почти 10 процентов населения Окинавы. Они, как сочувственно объяснял адмирал Нимиц, «имели несчастье находиться поблизости от японских войск и сооружений»…….
Тем не менее, потери вооруженных сил США достигли 13 тысяч убитыми, из них 5 тысяч на флоте. Был убит и американский командующий генерал Бакнер.
Сравним эту статистику с данными маньчжурской операции маршала Василевского.
В ней потери  японцев убитыми составили 84 тыс. человек, взято в плен около 600 тысяч. Безвоз-вратные потери советской армии составили 12 тыс. человек.
То есть по примерно равным потерям победителей, слава советских войск во главе с  Василевским в 7 раз выше таковой всех вместе взятых  адмиралов  командующих  десантом на Окинаву. Это тем более  очевидно, что  маньчжурская операция была проведена СССР самостоятельно без участия возможных союзников. Гоминдан, как мог, обозначал войну с японцами на юге, а народная армия Китая, во главе с Мао Дзэдуном, вообще в войне не участвовала, сидела по домам, выжидая,  чем де-ло кончиться.
После войны на местах, где прошел «стальной тайфун» (так местные жители вспоминают о боях на острове), было поставлено множество памятников.
Поблизости от американского памятника генералу Бакнеру возвышаются еще два японских.
Один из них — в память о школьницах 1-й женской школы Окинавы, которых мобилизовали рабо-тать санитарками. При приближении неприятельских войск 125 девушек спрятались в большой пе-щере, где были заживо сожжены американскими огнеметчиками…...

         Опыт боев на Окинаве показал союзникам, что сопротивление противника не ослабевает, а воз-растает по мере приближения к Японии. Оттого  перспектива дальнейшего развития событий выгля-дела мрачной. Измотанные и измученные американские войска с глубоким опасением думали о предстоящем вторжении на Японские острова.
 Но 2 сентября 1945 г. в Токийской бухте на борту американского линкора «Миссури» японские правители в присутствии полномочных представителей СССР, США, Китая, Великобритании, Франции и других союзных государств подписали Акт о безоговорочной капитуляции Японии.
Так закончилась вторая мировая война, длившаяся шесть долгих лет.
       Что, в конечном счете, стало основной причиной капитуляции Японии, понять, по-видимому, не удастся никогда. Скорее всего, атомная гибель Хиросимы вызвала у японского командования силь-ный шок, но это было еще не смертельно. А вот события 9 августа — Нагасаки и советский удар — дали кумулятивный эффект.  Стало ясно, что сопротивление бесполезно в принципе, спасения боль-ше нет. Японцы не знали, что других атомных бомб на тот момент у американцев не было!
        Но никто при этом не отменял того факта, что Маньчжурская наступательная операция стала лучшей наступательной операцией Второй мировой. Почти все вышеприведенные оговорки относят-ся к области политических игр и интерпретаций истории, причем интерпретаций послевоенных, ко-гда бывшие союзники-победители начали холодную войну между собой.
Ведь даже относительная слабость Квантунской армии не отменяет пространственного размаха и высочайшего темпа операции в очень сложных природно-климатических условиях, отличной боевой выучки и абсолютно грамотной стратегии и тактики продемонстрированной советскими войсками. Они научились воевать против немцев и отработали это на японцах.
       Поэтому забывать об этой войне, тем более стыдиться ее в высшей степени странно. Стыдиться надо как раз ее фактического забвения.
 Тем более постыдно не знать её творца – советского маршала Александра Михайловича Василевского, которого по  принципу «бить врага не числом, а уменьем» с минимальными потерями, я приравниваю к двум другим великим полководцам России в новейшей истории!
       Я прошу  правильно понять меня.
Я  вовсе не утверждаю, что  все наши  полководцы  были таковыми. Бездарей  среди них я могу назвать не одну дюжину. И это нормально для  любой нации. Но я утверждаю, что  лучшим из них не находится, и равных никогда не находилось, ни в одной армии мира!
Они есть синоним  Имени победы в  САМОСОЗНАНИИ  РОССИЙСКОЙ  НАЦИИ.
Всей пропагандистской «чернухе»  могу ответить, что в плане  военной доблести мы лучшие!
Мы лучшие, если смогли уберечь огромную страну с плотностью населения  в 8 человек на 1 квад-ратный километр. При том, что более половины нашей территории имеет плотность менее 1 человека на  2 квадратных километра.
Мы лучшие, если по этой  богатейшей  «пустыне»  всякий враг  мог пройти только в один конец, к своей гибели!
Мы лучшие, имея армию солдат, способных жертвенно защищать свою страну!
Мы лучшие, если наш генофонд способен  порождать непобедимых полководцев!
И я не представляю себе, что может изменить геном россиянина, чтобы он забыл своё Имя Победы.
Имя Победы это всё, что у нас осталось от Российской империи.
Оно в каждом россиянине, даже если он  об этом и не догадывается!!!

Январь 2014 года