Неразгаданная логика. Глава 7

Глава 7. ОДИНОКИЕ ШАГИ


Как только мы переступили черту, отделявшую нас от внешнего мира, мое обоняние дало знать, что Тельма совсем недавно покинула дом. Я не очень хотел знакомить их с Мартином, поэтому был несказанно обрадован обстоятельствам, складывающимся не так уж плохо. Небольшое опоздание Мартина, наш затянувшийся с ним разговор, пробки на дороге, все эти факты спускались в мое сознание со знаком плюс, учитывая, что нечто или некто заставили Тельму покинуть дом гораздо позднее, чем я предполагал.

Обходясь без излишних церемоний, я уютно, с комфортом устроился в небольшом удобном кресле, а мой друг разместился на слишком вычурной, на мой взгляд, софе. Когда с этим было покончено, мы вернулись к нашему, прерванному этим утром не столь уж внезапно, разговору.

- Ты все еще хочешь вернуться к той теме, Джо? – слегка небрежно выдал Мартин.

- Exactement. { Именно так (фр.) } Как я уже говорил, речь пойдет о Тельме. Мне нужно разобраться в наших отношениях, слишком странных, если сравнивать их с общением с другими представительницами противоположного пола.

- Что ты имеешь в виду? Она что, дикая, ненормальная, сумасшедшая, тронутая, безрассудная, помешанная, безумная?

- Да, ты только что описал мою жену. И еще она красивая, нежная, требовательная, обаятельная, очаровательная, пленительная, потрясающая.

- Слушай, Джозеф, а тебе несказанно повезло с ней. Может, оставишь свои сомнения, а то она уже начинает нравиться мне.

- Мартин, хватит, ты ее даже не видел, - с долей обиды в голосе откликнулся я, огорченный слишком легкомысленным отношением Мартина к моей проблеме, - память моего сердца хранит безнадежно все, что связано хоть каким-то образом с Тельмой, девушкой, которую я, живя с ней бок о бок долгие месяцы, так и не смог разгадать.

- Не расстраивайся, Джо, впереди еще целая жизнь, - попытался подбодрить меня Мартин.

- Иногда я боюсь за нее. Ты еще не знаешь, так вот, она – скульптор.

- По-моему, не самая опасная профессия. Если бы она была, скажем, танцовщицей, тогда была бы вероятность сломать ногу, а тут, ну, продолжай.

- Ради любви к своему этому искусству Тельма может несколько дней питаться духом святым, погруженная в саму себя и оторванная от остального мира и от меня, она заставляет волноваться и переживать за нее.

- Многие девушки так делают – прикрываются искусством, когда сидят на диете, плюс заставляют пострадать и поревновать к скульптурам вторую половину, - объяснил человеческим языком Мартин.

- Нет, ты не видел ее утомленного заплаканного печального лица, похожего на облики тех одиноких падших ангелов, которыми она платит за свое здоровье. Когда смотришь на нее, или на ее изваяния, возникает непреодолимо гнетущее и в то же время несколько чарующее ощущение тайны, способной взволновать до такой степени, что забываешь обо всем на время, видя перед собой только магнетический взгляд. Мне хочется приподнять завесу с ее души, но робость и скованность, а еще стеснение и страх превращают мой язык в каменный, заставляя мое тело не повиноваться мне, когда она рядом, когда она смотрит прямо в глаза.
 
- Когда-нибудь тебе придется сорвать с нее покрывало Изиды, противостоять ее колдовскому взгляду, по-другому ничего не выйдет; если ты хочешь выведать секрет, нужно действовать, - с видом опытного знатока произнес Мартин.

Я чувствовал, что он прав, но знал определенно – только Тельме стоит посмотреть на меня одним из своих взглядов, и мои планы рушатся, как сотни карточных домиков у меня в мозгу.

- Je crains que oui. { Думаю, да (фр.) } Нужно сорвать с нее маску, - в конце концов, согласился я, - но мне надоело играть в Пигмалиона и Галатею, это переходит все границы, хотя я чувствую и свою вину тоже.

- Джозеф, не забывай, что любовь Пигмалиона была настолько сильна, что статуя, созданная им самим, и которую он без надежды боготворил, стала живой девушкой, - говорил Мартин, беспрерывно жестикулируя.

- Это все заманчиво, но хочу тебя разочаровать. Я люблю Тельму, а она уже «живая девушка». Мне иногда кажется, что она не любит меня совсем, просто смотрит на меня, пугая своим равнодушием, изучает своими темными холодными глазами, сочувствует, а может даже завидует мне.

- Последний вариант исключается, Джо. Вот если бы на твоем месте был я, тогда другое дело, - с неким самодовольством похвастался Мартин.

- Не подливай масло в огонь, ведь я терплю фиаско со своим планом, - сказал я, не в меру низко наклонив голову.

- А ты плати ей той же монетой! – вдруг словно осенило Мартина, он даже подскочил на своем месте, - игнорируй, не замечай, возможно, даже презирай, ну я не знаю, - стушевался Мартин, когда увидел на лице мою реакцию на его слова.

- Non, merci. { Нет, спасибо (фр.) } Чем слушать такие полезные советы, лучше разбираться во всем самому. Ты, наверное, еще не понял, что я люблю Тельму по-настоящему, а она меня не «игнорирует», как высказался ты. Мне не хватает чего-то, какого-то элемента, чтобы разгадать, наконец, тайну ее глаз, понять сокрытые водовороты ее прошлой жизни, излечить, если я способен, ее разбитое сердце, оградить, если смогу, от искусства, отбирающего жизненные силы и лишающего покоя.

- Не излишне ли ты взял на себя, Джозеф Совье, может, ты позволишь ей самой решать, на что тратить свою жизнь, что выбирать – тебя или искусство? - распаленный акцент Мартина возобладал над чистотой звука.

- Нет, ты не понял, Мартин, она создала для себя некий идеальный мир, в котором живет, перестав воспринимать реальность, замирая от любого возможного туда проникновения со взломом, а ведь иначе туда не войти, - мое сердце забилось учащеннее в словесной схватке, - я никогда не видел ни ее семьи, ни ее друзей, нет, прости, я их не то что не знаю в лицо, я не слышал даже их имен, пусть даже придуманных. Я теперь вообще сомневаюсь, есть ли у нее родственники в этом мире, я имею в виду тех, кто хотя бы чувствует, как она. А ее стремление видеть все вокруг и себя, в том числе, в черном цвете, не наводит тебя на размышления? Ты видел ее гардероб? Нет, я бы смирился с преобладанием темных оттенков, если бы не был знаком с ней лично, но теперь это не имеет ровным счетом никакого значения.

- Может, Джо, секрет в ее загадочной улыбке? – попытался все-таки разрядить накаленную жарким спором атмосферу, Мартин.

Но я сдержанно и невозмутимо молчал, выдерживая паузу и борясь с кипящими внутри потоками воспоминаний, чувств, мыслей, стихов, прозы, но не той, составляющей художественный замысел, а прозы жизни… моей жизни.

Словно в забытье прошло несколько секунд, а может, минут, но когда я взглянул на софу, Мартин все еще сидел там. Чувствуя себя не вправе оставлять друга в таком опущенном состоянии, возникшем, по большей части, из-за меня, точнее из-за моих слов, я сделал первый шаг, встав с кресла, подошел ближе, и уселся рядом с ним на диван.

Пока я думал, с чего начать свои извинения, в гостиной послышался тихий, едва уловимый шум, но вскоре он стал различим – к нам приближались чьи-то шаги, и звучание это с каждой долей секунды становилось все более ощутимым. «Тельма!» - вскрикнул я про себя от страха и досады из-за моей расчетливости, тактичности и пунктуальности (в такие минуты я иногда жалею, что не родился англичанином). «Не может быть!» - отголоском донеслось из моего подсознания.


Продолжение следует...