Сексотреш5. Ананасный волшебник

Один мальчик хотел ананасного секса. Его звали Эсмеральдом. Гибкий в талии, он облокачивался на подоконник и глядел вдаль в окно. Ветер, облака, птичьи всплески в небе – все это обволакивало его лицо и целовало кончики летящих волос и уголочки увлажненных глаз. Ананасный волшебник реял вдали, но не прилетал. Они смотрели друг на друга вштыки, не приближаясь и не удаляясь ни на микрон.
Рыть рылом с усердием кабана, а, найдя, жрать пастью бегемота удовольствия хотелось.
Запомните этот образ.
Большая боль сферой ложится мне в раскинутые на кровати руки. Огромная боль, - думал Эсмеральд, - ложится мне на грудь, шею, голову, органы брюха и мягкий пах. Не могу ее охватить, а она меня может. Это несправедливо. Она просачивается в меня, как воздух, она соединяется со мной, большая белая боль. Внутри нее, уже без всякого удивления, и сопротивления, и злости я корчусь, как слабая мошка в липком плевке, пытаясь облегчить себе состояние. Ты сделал что-то не то, что-то не так.
«Не ищи ничего в подворотнях, в грязи никакой херни не ищи. У меня полно всякой херни, приходи. Я дам», - шептал в самое ухо ананасный волшебник так горячо, что прошивало внезапной неприятной, будто предсмертной, бодростью вялые члены, неподготовленные еще к жизни вне сна.
Теплыми влажными пальцами шевелились в жестких колечках волос червячки мыслей. Червячки задумок.
«С шести до двенадцати лет, - пыхнул жаром сонного стона Эсмеральд, - с шести до двенадцати я ждал ее, предательницу, чтобы она похвалила меня, чтобы тяжестью грудей теплых придавила до страха смерти и успокоения. Ее никогда не было. Она реяла в высоте сисястым барашком, обещанием любить, символом идеальной женщины, но так и не приблизилась. Я навеки недохваленный ребенок теперь. Все дело в том, что мне больше не нужно от нее ничего, она больше ничего не может дать мне, а пустота и жадная, нищенская потребность заполнить ее остались. Не говори… Не говори. Не утешай чистосердечным плевком в глаза. Нет…»
Ранним утром, в пять часов, он сжал крепкими бедрами упитанный кожаный зад какого-то байкера, обвил руками, прижав обе ладони к чужому сердцу, надежно спрятанному под дубленой кожей, и едва успел шепнуть новому приятелю: «Ананас! Купи мне… Только один ананас!»
«Да хоть два!» - крякнул байкер. И заревело вокруг вместе с трепетом ожидания, зарычало.