Кобэйн о Кобэйне. Интервью и встречи. 1

КОБЭЙН О КОБЭЙНЕ
ИНТЕРВЬЮ И ВСТРЕЧИ

ПОД РЕДАКЦИЕЙ НИКА СОУЛСБИ

ЧИКАГО РЕВЬЮ ПРЕСС
Книга издательства А Капелла


Другие Книги из Серии «Музыканты Сами о Себе»

Боуи о Боуи: Интервью и Встречи с Дэвидом Боуи
Колтрэйн о Колтрэйне: Интервью Джона Колтрэйна
Хендрикс о Хендриксе: Интервью и Встречи с Джими Хендриксом
Джуди Гарленд о Джуди Гарленд: Интервью и Встречи
Кит Ричардс о Ките Ричардсе: Интервью и Встречи
Led Zeppelin о Led Zeppelin: Интервью и Встречи
Леонард Коэн о Леонарде Коэне: Интервью и Встречи
Майлз о Майлзе: Интервью и Встречи с Майлзом Дэвисом
Спрингстин о Спрингстине: Интервью, Речи и Встречи
Том Уэйтс о Томе Уэйтсе: Интервью и Встречи



Копирайт © 2016 Ника Соулсби
Все права защищены.
Издано Чикаго Ревью Пресс Инкорпорэйтед
Норт-Фрэнклин-стрит, 814
Чикаго, Иллинойс 60610

ISBN 978-1-61373-094-2

Библиографическая Запись Библиотеки Конгресса
Кобэйн о Кобэйне: интервью и встречи / под редакцией Ника Соулсби.
страниц см.
Включает индекс.
ISBN 978-1-61373-094-2 (в пер.)
1. Кобэйн, Курт, 1967 – 1994 - Интервью. 2. Рок-музыканты – США -Интервью. 3. Нирвана (Музыкальная группа)
I. Соулсби, Ник, редактор.
ML420. C59C62 2016
782.42166092-dc23
[B]

2015029431

Внутренний дизайн: Джонатан Хан
Внутренняя компоновка: Nord Compo

Напечатано в Соединённых Штатах Америки
5 4 3 2 1

Этот цифровой документ был представлен Nord Compo.








СОДЕРЖАНИЕ

Введение

ЧАСТЬ I. ФЕВРАЛЬ - ИЮНЬ 1989 ГОДА - НЕОПЫТНЫЕ ЮНЦЫ

Трясущие Волосами Неандертальцы | ФИЛ УЭСТ
25 февраля 1989 года | «Daily» (США)

На Скамейке Запасных: Нирвана | ДЖОН РОББ
Март 1989 года | «Sounds» (Великобритания)

«Это - Классическая Панк-Рок-История «Из Грязи В Князи»» | ХЭНМИ ХАББАРД
22 апреля 1989 года | «Current» (США)



ЧАСТЬ II. СЕНТЯБРЬ - НОЯБРЬ 1989 ГОДА
- СТАРЫЙ НОВЫЙ МИР

«Две-Три Вещи, Которые Я Знаю О Курте Кобэйне» | ГВИДО КЬЕЗА
Сентябрь 1989 года | «Rockerilla» (Италия)

Вам Нужна Вода, Вам Не Нужны Альбомы | МАРК ШЭФЕР
6 октября 1989 года | Радио «WAIF» (США)

«Вы - Просто «Нирвана»?» | ЛЕНА ЙОРДЕБО
27 октября 1989 года | Радио «Sveriges P3 Bommen» (Великобритания)

Сладкие Как Мёд: Нирвана | СЕБАСТЬЯН ЦАБЕЛ
1 ноября 1989 года | «Spex» (Германия)


ЧАСТЬ III. ЯНВАРЬ - АВГУСТ 1990 ГОДА
- ЛЮБИМЦЫ АНДЕГРАУНДА

«Это не Рок-н-Ролл» | БИЛЛ РИД
28 января 1990 года| Радио «KITS» «Час Независимости» (США)

Длинноволосый Парень из «Нирваны» Бреется Наголо! Наступает Национальная Истерия,
«Нирвана Продолжает Движение» | ЛОРА БЕГЛИ БЛУМ И ЭНН ФИЛСОН
27 апреля 1990 года | «Dirt» (США)

«Где-То Году в 1985 Было Очень Круто»
25 августа 1990 года | Радио «CiTR» - «Диссонанс» (Канада)


ЧАСТЬ IV. ОКТЯБРЬ - НОЯБРЬ 1990 ГОДА - ВОСХОЖДЕНИЕ В ВЕЛИКОБРИТАНИИ

«Что Случилось с Восстанием? Что Случилось с Рок-н-Роллом?» | ДЖЕЙМС ШЕРРИ
23 октября 1990 года | «Metal Hammer» (Великобритания)

Нирвана | ФРЭЙЗЕР МАККЭЙ
29 октября 1990 года | «Eye Sore You» (Великобритания)

Небеса не Могут Ждать | ПУШ
Ноябрь 1990 года | «Melody Maker» (Великобритания)


ЧАСТЬ V. МАРТ - ОКТЯБРЯ 1991 ГОДА – ОБЪЕКТ НАБЛЮДЕНИЯ

«Меня Многое Бесит, Я Ничего Не Могу С Этим Поделать» | СТИВЕН Д. И ГАРТ МАЛЛИНС
9 марта 1991 года | «Offbeat» (Канада)

Золотые Двадцать Лет | МАРКУС KOЛЕР
16 августа 1991 года / 30 августа 1991 года | «No Trend Press» (Германия)

«Мы Прочитали Несколько Рецензий На Сингл, и Они Более Чем Положительные» | ДЖЕЙМС ШЕРРИ
24 августа 1991 года | «Metal Hammer» (Великобритания)

«Нирвана»: Короткая Поездка | Пол Кимболл
19 сентября 1991 года | «Hype» (США)

«Мы Никак Не Можем Касаться «Plastic Ono Band»» | МАРК КУАТЁ
21 сентября 1991 года | «MusiquePlus» (Канада)

«Вашингтонский Обстрел «Teen Spirit»» | РЭНДИ ХОКИНС
17 октября 1991 года | «State Press» (США)


ЧАСТЬ VI. НОЯБРЬ - ДЕКАБРЬ 1991 ГОДА - ЛАВИНА

Нирвана: Мурашки По Коже | ЛУКА КОЛЛЕПИККОЛО
Ноябрь 1991 года | «Blast» (Италия)

«Меня Смущает, Что На Нас Возлагают Такие Большие Надежды» | ГИЛБЕРТ БЛЕКЕН
10 ноября 1991 года | «Freakshow» (Германия)

Названия, Тезисы, Темперамент и Грандж как Поп | ЙЕНС КИРШНЕК
11 ноября 1991 года | «What's That Noise» (Германия)

Итог Десяти Лет Альтернативного Рока,
Название «Нирваны» У Всех на Устах | ДЭВИД КЛЯЙВЕХТ
12 ноября 1991 года | «Algemeen Dagblad» (Нидерланды)

Атомные | ЛУЧИО СПИЦЦА
19 ноября 1991 года | «Ciaо 2001» (Италия)

Нирвана | ДЖАНКАРЛО ДЕ КИРИКО
19 ноября 1991 года | «Tutti Frutti» (Италия)

«Это Не Такое Радикальное Изменение, Как Все Утверждают» | АНДЖЕЛА ДЗОККО
20 ноября 1991 года | Радио «Citt; Fujiko» (Италия)

«Если Бы Мы Не Были Друзьями, То Я Не Хотел Бы Играть в Этой Группе» | НИЛЬС ДЕЛЬФО
23 ноября 1991 года | «Studio Brussel» (Бельгия)

«Прими Меня, Широкая Публика, Потому Что Мне Нужны Деньги» | ФРЕДЕРИК БРЕБО
23 ноября 1991 года | RTBF «F;lix» (Бельгия)

АЖИОТАЖ, Но Не СОВСЕМ? | АННЕМИК ван ГРОНДЕЛ
25 ноября 1991 года | «OOR» (Нидерланды)

«Курт - Средний Ребёнок, Вот Почему Он Такой Трудновоспитуемый» | БРЭМ ван СПЛАНТЕРЕН
25 ноября 1991 года | VPRO «Onrust!» (Нидерланды)

«Они Кричали: «Предатель» и Плевали в Нас» | РОБИН ДОРЕАН
7 декабря 1991 года | «Hot Metal» (Австралия)

«Расизм, Половая Дискриминация и Национализм Ведут Нас
К Невежеству» | АЛИН ЖОРДАНО
7 декабря 1991 года | «Uzine» (Франция)


ЧАСТЬ VII. ЯНВАРЬ - ФЕВРАЛЬ 1992 ГОДА - УГРЮМОСТЬ

«Немного Печально, Когда Яппи Пляшут под Нашу Песню» | ДЖЕЙМС ШЕРРИ
Январь 1992 года | «Metal Hammer» (Великобритания)

«Ну Это Такой Же Панк-Рок, Как Элвис» | ДЖЕССИКА АДАМС
23 января 1992 года | «Select» (Великобритания)

«У Рока По-Прежнему Есть Отличные Истории» | ЮРИЙ ЛЕНКЕТТ
23-25 января 1992 года | «Best» (Франция)

«Ответ – Нет» | ДЖЕН ОЛДЕРШОУ
24 января 1992 года | «Triple J Шоу Джен Олдершоу» (Австралия)

«Он Подвинется и Столкнёт Его С ОБРЫВА. В Небытие».
25 января 1992 года | «SBS» «Noise» (Австралия)

«Слава Богу, у «Нирваны» По-Прежнему Есть Отличные Истории» | ПАТРИК ЧНГ
12 февраля 1992 года | «BigO» (Сингапур)

Просвещённое Трио | СУЕШ ПАВИТРАН
13 февраля 1992 года | «Star» (Малайзия)

«Они Просто на Своих Местах, и Это Очень Странно» | БЕАТРИС ПЕКЕР
22 февраля 1992 года | RTVE «Rockopop» (Испания)


ЧАСТЬ VIII. МАРТ - СЕНТЯБРЬ 1992 ГОДА
- ОТДЫХ И ВОЗВРАЩЕНИЕ К ЖИЗНИ

Интервью С … Куртом Кобэйном | КАРЛОС «КЭЙК» НУНЬЕС
Март 1992 года | «Flipside» (США)

«Ему Нравится Делать Всё Загадочным и Многовариантным» | САЙРУС ЭМЕН
3 апреля / 1 мая 1992 года | «Сайрус... Телешоу» (США)

«Мы Были Избранными Отверженными» | КЕНАН СИБЕРГ
26 июня 1992 года | Радио «Danmarks» (Дания)

«Грубый, Дикий и Бестолковый» | ЛАРС АЛДМАН
30 июня 1992 года | SVT PM «Intensiven» (Швеция)

«Есть Вещи, От Которых Нельзя Отказаться» | РАФА СЕРВЕРА
2 июля 1992 года | «Ruta 66» (Испания)

«Каждая Ванна - Это... Опыт сам по себе. Жизнь или Смерть».
30 августа 1992 года | ITV «Raw Power» (Великобритания)

Грандж Мёртв | ДЖИМ КРОТТИ И МАЙКЛ ЛЭЙН
11 сентября 1992 года | «Monk» (США)


ЧАСТЬ IX. ОКТЯБРЬ 1992 - ЯНВАРЬ 1993 ГОДА - НИЖЕ НИЗШЕГО

«Маленькое Путешествие Сюда на Уикэнд» | ХОРХЕ АЕДО
30 октября 1992 года | TVN «S;bado Taquilla» (Чили)

«Трое Обычных Парней, Сочинияющих Музыку, Которую Можно Напевать» | СЕЗАР ФУЭНТЕС РОДРИГЕС
31 октября 1992 года | «Madhouse» (Аргентина)

«Я Обычно Репетировал, Когда Впервые Взял Гитару» | СЕРХИО МАРКИ
31 октября 1992 года | «Clarin» (Аргентина)

«Проблема В Том, Что Теперь Ты – Карикатура» | ДЖИМ КРОТТИ И МАЙКЛ ЛЭЙН
Ноябрь 1992 года | «Monk» (США)

Incesticide | КУРТ КОБЭЙН
Декабрь 1992 года | Аннотация к Сборнику Нирваны «Incesticide»

Тёмная Сторона Курта Кобэйна из «Нирваны» | КЕВИН ОЛЛМАН
Декабрь 1992 года | «Advocate» (США)

Истинный Портрет Рок-Идола Девяностых, С Которым, По Словам Кортни, Ей Нравится Драться | АНТОНИО КАРЛОС МИГЕЛ И ЭВА ЖУРИ
19 января 1993 года | «O Globo» (Бразилия)

«В Моих Глазах Столько Яркого Света» | РОДРИГУ ЛАРЮ
23 января 1993 года | «College Radio» и Фэнзин «Midsummer Madness» (Бразилия)


ЧАСТЬ X. МАЙ - ДЕКАБРЬ 1993 ГОДА - АНТИКРИЗИСНЫЕ МЕРЫ

Тема: «Вы Называете Это Нирваной?» | КУРТ КОБЭЙН, ДЭЙВ ГРОЛ и КРИСТ НОВОСЕЛИЧ
Май 1993 года | «Billboard»

От Спрятавшегося на Чердаке | КУРТ КОБЭЙН
Июнь 1993 года | Переиздание Альбома «Raincoats»

«Возвращение к Состоянию Души, в котором Я Нахожусь Каждые Несколько Месяцев» | ФИЛ САТКЛИФФ
24 июля 1993 года | «Q» (Великобритания)

«У Меня Нет Желания Стать Гитаристом Чуть Получше» | ЭДГАР КЛЮЗЕНЕР
Август 1993 года | «RTL2» (Германия)

Бешенство Матки | ЮРИЙ ЛЕНКЕТТ
Август 1993 года | «Best» (Франция)

В Утробе с Новым LP | МАРКУС КЁЛЕР
3 августа 1993 года | «No Trend Press» (Германия)

Чёрт, Это Другие Люди | ЭММАНУЭЛЬ ТЕЛЬЕ
10 августа 1993 года | «Les Inrockuptibles» (Франция)

«Нирвана» Бьётся с Демоном Славы | ДЖ. БРАУН
3 декабря 1993 года | «Denver Post» (США)

Игнорируемое Разрушение | ДАВИД ДЮФРЕН
Декабрь 1993 года | «Rage» (Франция)


ЧАСТЬ XI. ФЕВРАЛЬ - АПРЕЛЬ 1994 ГОДА
- ДАЛЬШЕ - ТИШИНА

«Прямо Сейчас Это Неясно. Всё Ещё Загадка. Для Нас».
7 февраля 1994 года | «40 TV» / Радио «Prisa» (Испания)

Курт Кобэйн: Трибьют Герою Гитары Поневоле | ЧАК КРИЗАФУЛЛИ
11 февраля 1994 года | «Fender Frontline» (США)

Нирвана | САНДРИН МОЖИ
16 февраля 1994 года | «Uzine» (Франция)

БоддЕ | КУРТ КОБЭЙН
Апрель 1994 года

О Соавторах

Благодарности

Алфавитный указатель






ВВЕДЕНИЕ


Более двух лет «Нирвана» едва удостаивалась упоминания в прессе или в эфире. После шести месяцев репетиций группа набралась достаточно храбрости, чтобы сыграть на домашней вечеринке в марте 1987 года. Спустя целый год они, наконец, выбрали название группы. Спустя ещё год они сыграли всего три концерта за пределами штата Вашингтон. Кем они были? Две оригинальных песни и кавер через ограниченный выпуск релизов на студии, «Sub Pop», которая имела престиж только в местном масштабе и вечно балансировала на грани банкротства.
    Спустя два года, в 1991, «Нирвана» уже на крупной студии, с солидной репутацией в андеграунде как «те, за кем стоит наблюдать», готовила демо для второго альбома, который будет называться «Nevermind». Они гастролировали по Соединённым Штатам четыре или пять раз, и дважды по Европе, и за их первым альбомом, «Bleach», летом 1989 года последовал EP, несколько синглов и несколько треков на сборниках. Но большую часть 1991 года никто не обращал на них особого внимания, помимо тех кругов панк-фанатиков, грандж-зависимых, любителей рока и студентов колледжей, которые составляли их обычную аудиторию.
    Следующий двухлетний скачок был показательным: миллионы проданных альбомов, концерты на пяти континентах. Те песни 1991 года запустили группу в стратосферу, освещённую фотовспышками папарацци и эффектами стадионных установок. Лидер группы, Курт Кобэйн, был женат, стал отцом, богачом, знаменитым голосом поколения, автором гимна, который перестроил рок-музыку... и был осуждаем как оппозиционер, оказывающий дурное влияние, депрессивный, наркоман. К 1993 году «Нирвана» уже, сама того не зная, приготовила то, что станет их последним словом, «In Utero».
    Ещё два года: 1995. Фэны отметили годовщину распада «Нирваны» и вскоре стали отмечать годовщину смерти Кобэйна в своём доме в Сиэтле предположительно 5 апреля 1994 года - всего через шесть с половиной недель после того, как ему исполнилось двадцать семь лет.
    Что случилось?
    Ну, было не похоже, что Курт Кобэйн собирался стать сантехником. С самого начала его желание состояло в том, чтобы зарабатывать на жизнь своей музыкой, выступать и показывать своё искусство аудитории, быть оцененным по достоинству. С самого начала была заключена сделка с дьяволом: он хотел быть замеченным, быть услышанным, и ему нужна была помощь радио, газет, телевидения и журналов для того, чтобы это случилось.
    Эта сделка лежит в основе книги «Кобэйн о Кобэйне». В этой книге мы проследим за отношениями между Куртом Кобэйном, его группой «Нирвана» и СМИ, которые он будет то проклинать, то судить, начиная с самых ранних интервью группы до их последнего интервью. Нашим гидом будут слова самих артистов.
    Отношения между Кобэйном и СМИ были напряжёнными. После тех первых двух лет в глуши, Кобэйн измерял свой прогресс, бросив четвертак в щель телефона-автомата и заказав первый сингл своей группы на местном радио. Вот как функционировала группа: они играют, люди слушают, они сыграли, люди платят, они говорят, чтобы убедить побольше людей их слушать, смотреть, как они играют, слушать, платить. СМИ - это не то, с чем группа «находит общий язык» - они фундаментальны для существования группы, часть вида, звука, понятия и образа, который создаёт артист.
    И в ранние годы группы СМИ уделяли недостаточно внимания, чтобы понравиться Кобэйну. В 1988 году, как известно, группа заслужила отдельную статью в местном музыкальном журнале. В начале 1989 года рассеянные цитаты появились всего в полдюжине мест - по поводу первого тура группы тем летом было, может быть, два кратких комментария. «Нирвана» не была достойна комментариев прессы, потому что группа была неизвестным фактором; их первый альбом появился только после 15 июня 1989 года, и им нужно было гастролировать больше времени, чтобы у них появились поклонники.
    Кобэйн позже ссылался на эту нехватку освещения в СМИ как на причину, по которой он был недоволен «Sub Pop». Далее он утверждал, что студия звукозаписи представляет «Нирвану» как деревенщин или невежественных дикарей. Так это или нет, но ключевым моментом, ключевым фактором в отношениях Кобэйна с прессой было то, что Кобэйн хотел выступать и быть понятым на своих собственных условиях. Именно по этой же причине он отставал в школе, несмотря на свой очевидный интеллект, по той же причине он не испытывал желания придерживаться какой-либо формальной работы в юности - он был совершенно стоек к компромиссам, которые навязывали школа, семья, работа и работодатели. Музыка предложила путь, посредством которого он мог бы выразить себя, когда он хотел и как он хотел. Это было то, ради чего он был готов работать, не покладая рук. Понимание, что находиться на студии звукозаписи означает, что кто-то ещё играет роль в определении того, кем он был, пришло как нежелательное неудобство; «ты снова в школе», пел он.
    Однако он желал покориться и принять некоторые вещи в угоду своему желанию, чтобы ему позволили творить и сохранять свою свободу от существования от звонка до звонка. К тому же, он был симпатичным, хотя и застенчивым человеком без желания расстроить любого, с кем он входил в контакт - вот почему так много его жалоб и критических замечаний содержалось в его дневниках, писалось в песнях или озвучивалось в интервью спустя месяцы или годы. Он не был тем, кто вступал в конфронтации. Кроме того, как и в эти ранние годы, у него редко брали интервью, когда группа не была в туре, было нетрудно уделять время этому аспекту музыкального бизнеса.
    Ранние интервью показывают элементы, которые никогда не менялись. Крист Новоселич - Крис, пока он не изменил свое имя в 1992 году, чтобы отразить свои хорватские корни - был компанейским и разговорчивым представителем «Нирваны». Более того, Новоселич часто прикрывал Кобэйна в интервью. На фоне клоунады Криста Курт мог скрыться, говоря только когда, когда обращались непосредственно к нему или когда он искренне желал высказаться. Новоселич был очень преданным и верным другом, и не раз на страницах этой книги вы увидите, как он активизируется, чтобы защитить своего тихого товарища.
    Внимание, уделяемое «Нирване», постепенно увеличивалось на протяжение 1989-1991 годов. Курт по-прежнему часто был известен как Курдт, лёгкий псевдоним, который он взял на первых релизах «Нирваны» (а также на демо «Fecal Matter»), и который он использовал, пытаясь несколько отделить себя от своего публичного образа -  особенность, которая осталась неоткорректированной, учитывая скромное значение группы в то время. В 1989 году небольшое количество материалов в прессе постепенно стало увеличиваться, как только группа съездила на месяц в Европу. То же самое произошло в 1990 году - максимум одно-два интервью в месяц сменилось дюжиной или около того, когда «Нирвана» достигла Великобритании, Германии и Нидерландов. Примерно половина из всех интервью, которые когда-либо давала группа, была в неамериканских изданиях, и поэтому примерно треть интервью «Нирваны» существует только на языках, отличных от английского, потому что только за границей они заслужили более существенный уровень внимания музыкальной прессы.
    Та тенденция интервьюирования в туре также повлияла на характер освещения в прессе. Интервью были наскоро сделаны на точках, где выступала группа, за считанные минуты, чтобы журналисты представились (часто на иностранном языке), познакомились с группой, разобрались в подоплёке, потом задавали более существенные вопросы. Это помогало, однако, чтобы на данном этапе люди, заинтересованные в разговоре с «Нирваной», увлеклись андеграундной сценой, попутчиками, людьми, с которыми у Кобэйна и других обычно были общие музыкальные интересы. Поэтому, хотя «Нирвана» оставалась чем-то эпизодическим до 1991 года, это был счастливый период - интервью полны самобытного юмора, открытости, и явного интереса.
    Ещё в августе и сентябре 1991 года группа понятия не имела, что надвигается. Слава обрушилась на них в последние три месяца - достигнув максимума, когда группа была занята своим вторым европейский туром за год. «Нирвана» никогда не гастролировала ни так долго, ни так тяжело; они были истощены. Концерты были заказаны задолго до того, как славу можно было даже представить, поэтому точки были слишком малы, группа всё ещё совершала долгие многочасовые поездки между концертами, они по-прежнему спали урывками в тех же самых гостиницах. Аудитория поменялась с андеграундной публики, с которой Кобэйн и его друзья чувствовали родство, на поп-ребят, хипстеров, и тех, кого не волновала музыка, пока её не включали. Это изменение стало источником существенного дискомфорта.
    В этот момент все отношения между Кобэйном и СМИ меняются. До октября-декабря 1991 года единственный реальный интерес СМИ исходил от фэнзинов, колледж-радио и европейской музыкальной прессы. Теперь все хотели узнать группу поближе. Количество интервью за те три месяца взлетело до восьмидесяти. Интервьюирование отнимало целые дни - не было времени восстановиться между выступлениями - и разговор с прессой стал основной работой, проводимой в сжатые сроки, такой же частью жизни, как и фактические выступления. Свобода группы прекратила существование на фоне желания доступа и доступности.
    До сих пор группа только упоминалась как «Нирвана», объект, которому редко были гарантированы индивидуальные интервью. Теперь, когда Кобэйн стал символом известного по слухам музыкального движения, давление оказывалось преимущественно на него. Изменение в характере интервью группы произошло как логическая реакция на рабочую нагрузку; «Нирвана» хотела разделять и властвовать, и для каждого члена группы стало обычным давать интервью в одиночку. Курт решил, что он будет заниматься только материалами с иллюстрацией на обложке; Крист и Дэйв взяли на себя большую часть работы и защищали его от критики. Воздействие СМИ изменило интервью «Нирваны» от братского разговора с остальными участниками сцены до повторных многократных ответов общими усилиями людям, которые едва замечали сливки андеграунда - не говоря уж о «Нирване» до «Nevermind».
    Вместо того, чтобы гневно реагировать, часто товарищи по группе предпочитали развлекаться. Редко выражая что-то, помимо тёплого и дружественного отношения к тем, кто задавал им вопросы, они часто шутили и иногда поддразнивали - до расстройства или непонимания интервьюера, который поневоле превращался в партнёра комиков. Не имея времени для того, чтобы расслабиться между концертами, «Нирвана» вместо этого выпускала пар - пытаясь превратить очередной рабочий день в источник забавы.
    К сожалению, это создало группе репутацию трудной в общении, и «Нирвана» провела большую часть ближайших нескольких лет, то снимая, то усиливая остроту. 1992 год начался с австралийского тура, где опять-таки последовал существенный пресс-пакет. Отшельничество Кобэйна усугубилось; ища свободы посредством музыки, его музыкальные усилия теперь заставили его свободу считаться необязательной по сравнению с задачей быть лицом и голосом прибыльного коммерческого предприятия. Он отреагировал вытеснением музыки на задний план в пользу кокона семьи и химикатов.
    После короткого перерыва в январе перед австралийским туром последовал более длительный. Группа стала разборчивее в плане интервью, на которые она соглашалась; за один-единственный год желание группы получить освещение в прессе было удовлетворено с лихвой. Разделение обязанностей по интервью стало ещё более заметным, большинство из них выполняли Новоселич и Грол на протяжении большей части 1992 года. Это по-прежнему был просто случай регулирования рабочей нагрузки; освещение в прессе было одинаково душевным.
    Кобэйн и его коллеги почувствовали, что они могли бы использовать это чрезмерное внимание для пользы андеграунда посредством интереса к «Нирване». С этой целью группа пыталась игнорировать корпоративные музыкальные издания в целом в пользу разговора с непрофессионалами, фэнзинами и уважаемыми андеграундными изданиями, такими, как «Flipside». Это было одновременно и позитивным желанием привлечь других к той сцене, откуда пришла «Нирвана», и презрением к мэйнстриму.
    Ещё один урок, который группа извлекла из своего опыта в конце 1991 года, заключался в том, что они были не в состоянии осуществлять достаточный контроль над тем, с кем они говорили. В 1992 году возникали открытые конфронтации. Кобэйн ворчал, что его заставили говорить с «Rolling Stone», и поэтому, желая избежать борьбы со своим руководством, он демонстративно носил сделанную им самим футболку «КОРПОРАТИВНЫЕ ЖУРНАЛЫ - ПО-ПРЕЖНЕМУ ОТСТОЙ», дань уважения к лозунгу студии «SST» («Корпоративный Рок - ПО-ПРЕЖНЕМУ Отстойный»). Хотя среди мэйнстрим-журналистов это расценивалось как жест раздражения, это справедливо отражало чувства Кобэйна по отношению к журналам, которые, до «Nevermind», едва ли признавали существование андеграундной сцены.
    «MTV» заслужило такое же пассивно-агрессивное отношение. Кобэйн смирился с тем, что он не сможет избегать самого всемогущего национального музыкального СМИ. Поэтому он вместо этого сделал чуть больше минимума и при каждом удобном случае активно противодействовал штату сети. Это началось рано: он почти не говорил во время интервью группы на «Headbangers Ball», а потом отказался делать какие-либо пересъёмки на первом выступлении группы на «MTV». Полномасштабное выяснение отношений произошло перед церемонией вручения наград «MTV» 1992 года, когда «MTV» попросило «Нирвану» сыграть «Smells Like Teen Spirit», а группа отказалась в пользу более новых песен, включая скандальную «Rape Me». «MTV» угрожало убрать «Нирвану» с шоу, «Нирвана» согласилась и, в конце концов, был достигнут компромисс, когда обе стороны остановились на песне «Lithium». Однако Кобэйн сделал последний жест неповиновения, сыграв вступительные аккорды «Rape Me», а потом снова переключившись на «Lithium», прежде чем руководство в панике могло бы прервать передачу. Умеренный антагонизм циркулировал вокруг выступления на «Unplugged» год спустя, когда «Нирвана» настаивала на том, чтобы на сцену с ними вышла кантри-панк-группа «Meat Puppets», и на выборе репертуара каверов и нехитов. Наконец, на выступлении «MTV Live and Loud» в декабре 1993 года, Кобэйн перестроила репертуар тура «In Utero», чтобы сосредоточиться на более шумных песнях, потратив последние пятнадцать минут на исполнение шумного джэма и убрав «Smells Like Teen Spirit» (и даже «In Bloom»), продемонстрировав своё презрение. Его любезность по отношению к журналистам «MTV» как к личностям, как к людям, отражала его полную благопристойность, но он так и не помирился с каналом как с организацией.
    И не только «MTV» пострадало в этом отношении. На главном музыкальном шоу Великобритании, «Top of the Pops», Кобэйн был так рассержен необходимостью имитировать игру, что он, по существу, феллировал микрофон, выступая как робот с готическим голосом. Через несколько недель на «Шоу Джонатана Росса» группа разразилась яростной «Territorial Pissings», а не «Lithium», как планировалось. В Бельгии Кобэйн вёл себя так, будто он собирался напасть на камеру, которая подобралась слишком близко на сцене, и позже, на бразильской национальной телекомпании «Globo», он оголился перед камерой, преследуя её по сцене, и плюнув в объектив.
    Тем временем его пристрастие усугубилось, что, вкупе с отсутствием у него интереса к тому, чтобы его в сотый раз просили объяснить его тексты, означало, что он уклонялся от всех обязанностей по отношению к СМИ, хотя был редко менее обаятелен для тех, кто проводил с ним время. Его проблемой был дискомфорт с прессой как с аморфной массой, а не с каким-либо конкретным журналистом. Однако это изменилось осенью 1992 года, когда его жена, Кортни Лав, дала интервью «Vanity Fair». Её цитаты были приправлены тем, что было очень неудобно читать, настояшее письмо анонимщика, составленное из неназванных источников, предъявляющих претензии относительно того, что супруги принимают наркотики. Ряд заголовков «ребёнок-наркоман», циркулирующих до рождения ребёнка Кобэйнов, привёл непосредственно к тому, что их новорожденный ребёнок был временно изъят из-под их опеки властями, и они были ограничены в доступе. Курт и Кортни стали самыми известными наркоманами в мире.
    Отношения Кобэйна со СМИ теперь стали самым жёстким давлением в его жизни. Многочисленные названия песен, сочинённых в это время, сосредоточены вокруг слов, которые, как он чувствовал, использовались для того, чтобы охарактеризовать его в прессе или, как он чувствовал, в свою очередь характеризовали их: «Curmudgeon» («Скряга»), «Oh the Guilt» («О, Вина»), «Serve the Servants» («Служите, Слуги»), «Nine Month Media Blackout» («Девятимесячный Блэкаут в СМИ») (раннее название для в равной степени острой «Radio Friendly Unit Shifter»). Самая жёсткая из всех, “Rape Me (Изнасилуй Меня),” тогда невыпущенная песня "против насилия", написанная в 1990 году, получила новую вставку, нацеленную на “мой любимый внутренний источник,” и говорящая тем, кто выступал с критикой его семьи в прессе, “ценю твоё беспокойство, ты будешь вонять и гореть". Две журналистки, пытавшиеся написать биографию Нирваны, сочли врагами Кобэйна и его жены и в своё время пострадали от получасовых ожесточённых (и под сильным воздействием наркотиков) голосовых писем от Кобэйна, а также от нападения Лав в ночном клубе.
    После того, как он год почти не разговаривал с прессой, Кобэйн начал активно искать встреч с сочувствующими СМИ. Это не было совпадением; угроза его семье пришла через СМИ; поэтому СМИ должны были стать сценой для контратаки. Результатом стал шквал статей с конца 1992 до середины 1993 года, пока авторизированная биография, написанная уважаемым журналистом Майклом Азеррадом, готовилась изложить позицию группы. Поскольку его группа и музыка теперь стали общественной собственностью, Кобэйн надеялся сохранить свою семейную жизнь в полной тайне. Обнаружив, что даже его дом не защищён от пристального внимания, и горячо желая защитить своих родных, он махнул рукой на свою частную жизнь в попытке остановить причиняющие боль публикации в прессе.
    Выбор изданий – «Advocate», «New York Times» - показал, что это больше не о музыке. Ранее считавшийся достойным только освещения в музыкальной прессе или на «артистических» страницах, статус знаменитости Кобэйна как плохого парня с душой означал, что он заслуживает ведущих газет и глянцевых журналов. Он то с поразительной откровенностью делился интимными подробностями своей жизни и воспитания, то явно утаивал факты, особенно преуменьшая свою наркоманию. «Нирвана» играла вживую всего около десятка раз между февралем 1992 и октябрём 1993 года, и почти не писала или не записывала новую музыку, что только подогревало слухи.
    На сцене на церемонии вручения призов «MTV» в 1992 году Кобэйн наклонился к микрофону и сказал: «Знаете... очень трудно верить всему, что читаешь», потом криво и грустно улыбнулся и больше ничего не сказал. Чувствуя, что он почти никому не может доверить передачу своих слов, Кобэйн написал своё собственное послание в аннотации на обложке сборника «Incesticide» в декабре того года. Это было его самым прямым обращением в словесной войне: он высказался против гомофобов, расистов, насильников, мачо и своего имиджа в СМИ, осыпав их пространным словесным щебнем. Он усвоил ещё один урок: то, что он написал, будут повторять точно так же, как и то, что он сказал в интервью.
    На фоне личных сражений Кобэйна «Нирвана» как группа уже увязла в очередном конфликте со СМИ вокруг альбома, который появился как «In Utero». Шуточное название «I Hate Myself and I Want to Die» («Я Ненавижу Себя и Хочу Умереть») появилось в газете с явной нехваткой развлечений. Слухи об участии Стива Элбини в качестве продюсера просочились ещё до того, как об этом спросили самого Элбини, поэтому у него были различные публикации с его официальным заявлением, где он громогласно отрицал это сообщение. Потом, после его найма и записи альбома, статьи в прессе утверждали, что его сочли неприятным для слуха, что группа и Элбини не ладят, что группа и студия звукозаписи ссорятся, что альбому откажут в выпуске, что альбом будет смикширован повторно, и так далее. Вся группа была вовлечена в активность СМИ, разъясняя, что эти слухи были ложными. «Нирвана» даже арендовала целую страницу в журнале «Billboard», чтобы они могли опубликовать собственное письмо, категорически опровергающее слухи вокруг альбома; написать это самим казалось единственным путём к истине.
    В августе 1993 года бизнес группы продолжал набирать обороты. Хотя «Нирвана» могла бы предпочесть организовать пресс-конференции, чтобы закончить работу со СМИ в один присест, вместо этого они вернулись к модели своих лет, предшествующих славе. Для раскрутки «In Utero» они взяли на себя множество интервью, но теперь вся группа присутствовала перед каждым отдельным интервьюером. С одной стороны, это означало много работы в определённые дни в августе, но приоритет группы не был рабочей нагрузкой. «Нирвана» в 1993 году чувствовала себя беззащитной, уязвимой регулярными слухами о ссорах и распадах. Они реагировали, представляя собой объединённый фронт, группой братьев, которые держались все вместе. Это давало каждому участнику значительную силу при столкновении с надоедливыми микрофонами.
    Были сделаны промо-интервью, выбран сингл и записано видео, альбом был готов к выходу, и всё, что оставалось сделать «Нирване», это выходить и играть. Первый американский тур группы с 1991 года растянулся на последние три месяца 1993 года. В то время, однако, у группы редко брали интервью, и было заметно отсутствие Кобэйна. Даже разогревающие группы открыто говорят, что они редко видели Кобэйна, кроме тех случаев, когда он был на сцене. СМИ видели его ещё меньше: он встряхнулся, стремясь на MTV в декабре; в других случаях молчал.
    1994 год был хуже. Его товарищи по группе снова взяли на себя эту работу, но даже они не очень много времени уделяли СМИ. Кобэйн тем временем за первые три месяца года дал всего несколько коротких ответов на радио-интервью в январе и говорил о гитарах в ходе необнародованного телефонного звонка в феврале. В гораздо более выразительном комментарии в Париже во время европейского тура Нирваны, Кобэйн был замечен расположившимся на окне с муляжом пистолета, притворившимся, что он стреляет в журналистов, собравшихся на улице.
    Спираль истории «Нирваны» теперь развернулась до конца; отмена тура из-за состояния здоровья, передозировка и кома в Риме, существование группы под сомнением, вызовы полиции в особняк Кобэйна, проблемы Кобэйна с наркотиками в центре внимания - ещё в 1992 году. В тот первый год славы Кобэйн держался за свою семью, позволив себе отказаться от музыкального пути, который стал просто ещё одной работой, местом, где люди или говорили ему, что делать, или требовали ответов от него. Теперь, на наркотической интервенции в марте, его друзья рассказали ему о последствиях его постоянной наркомании, и его жена ясно дала понять, что она уйдёт от него и возьмёт с собой его ребёнка. В 1992 году он присутствовал при рождении своего ребенка, пытаясь убедить свою жену заключить договор о совместном самоубийстве, чтобы избежать боли от того, что у них отберут дочь; в 1994 году даже Кортни говорила, что Курт не смог бы продолжать свой путь и сохранить в неприкосновенности свою семью.
    Кобэйн сделал свой выбор. Он сбежал из реабилитационного центра, прятался с приятелями-наркоманами и отказался бросить единственное, что у него осталось, и что не контролировали другие. Даже сейчас он чувствовал, что за ним наблюдают СМИ. Вместо предсмертной записки своим близким он написал пресс-релиз для СМИ, чтобы ретранслировать его миллионам, которые теперь претендовали, что знают его, и кому он передал ответственность. Он знал, что вовлекает свою семью и друзей в очередной раунд публикаций в прессе, он знал, что ему будут перемывать кости в колонке некрологов - его записка ретранслировала им массу причин для обсуждения, и по сей день фэны и пресса так же пытаются выяснить, была ли эта записка честной декларацией чувств или просто последней попыткой защитить тех, кто его окружал. Это было одним из его последних действий: накормить ненасытный рот, который питался им около двух лет и сожрал его жизнь целиком. Он даже повторил сально-вежливый сарказм из проигрыша «Rape Me», закончив записку, благодаря людей за их «письма и беспокойство на протяжении последних лет». Это написал человек, который просто хотел, чтобы его оставили в покое.



    При создании книги «Кобэйн о Кобэйне», хотелось, чтобы читатель стал свидетелем ключевых моментов этой поездки на  американских горках, и рассказать о «Нирване» полностью словами Курта Кобэйна и его товарищей по группе, как они развязали бурю, которая будет затягивать их примерно два с половиной бурных года. Это самый полный сборник интервью с группой из когда-либо вышедших, каждое интервью - ещё один узелок на нитке, ведущей от того, что произошло сразу после записи их первого альбома, «Bleach», к коллапсу группы в европейском туре 1994 года. Были отобраны только лучшие интервью, чтобы обеспечить исчерпывающий охват событий тех пяти лет максимально близко к этим ключевым моментам - чтобы увидеть реакцию группы на детали каждого тура, каждого нового релиза, каждого общественного инцидента. Единственным ограничением, которое повлияло на создание этой книги, является то, что многие правообладатели не пожелали видеть свои интервью, руководствуясь и/или располагая собственными намерениями в отношении этих интервью, следовательно, они не могли быть сюда включены.
    За те годы «Нирвана» пять раз гастролировала по Соединённым Штатам, шесть раз по Европе, посещала Южную Америку с тремя концертами и провела месяц в Азии и Австралии. Запечатлеть те моменты - означало обогнуть земной шар в поисках статей, раскрывающих Кобэйна и его коллег в каждый момент времени. Хотелось попутешествовать с ними, прочувствовать их мир «вживую», поскольку они делились своими непосредственными впечатлениями о том, что происходит вокруг них. Эти интервью - самые близкие, которые можно было получить от общения с Кобэйном в его путешествии.
    Я должен поблагодарить Элизабет Эдер за её постоянство и великодушие, Изабель Этертон (и Джеймса!) за мудрость и благопристойность и Юваля Тэйлора за такое видение книги, которая собрала бы вместе лучшие интервью «Нирваны» и стала бы настольной книгой для каждого, кто стремится понять жизнь последней великой рок-группы. Кроме того, я должен поблагодарить многих людей, которые внесли свой вклад в качестве переводчиков этого проекта, позволив англоговорящей аудитории впервые изучить многие из этих интервью. Наконец, что очень важно, я должен поблагодарить многих людей по всему миру, которые помогали в этих поисках, обеспечивая их содержание, связи и энтузиазм. Спасибо.
    Книга ищет связь - понимание - с человеком: не вымышленным персонажем, не с тем, кто после смерти был провозглашён святым, а реальным человеком, живущим экстраординарной жизнью. Часто невозможно уловить истинный дух слов на бумаге без ощущения времени, места, настроения, и эмоции, с которой были произнесены эти слова. С этой целью везде, где возможно, сами интервьюеры любезно поделились своими воспоминаниями о своих встречах с группой; на всём протяжении повествования ваши гиды - это те, кто жил в тот момент в компании личностей, которые стали музыкальными легендами. Я надеюсь, что их воспоминания о давно ушедших моментах предоставят вам, читателю, с сочувствием к тем, о ком идёт речь в этой книге - Курту Кобэйну, его друзьям и прочим, находящимся в поиске, как и вы - более глубокое знание... «Нирваны».


                - НИК СОУЛСБИ



























ЧАСТЬ I

Февраль -июнь 1989 года -
Неопытные юнцы



ПОЗНАКОМЬТЕСЬ СО СЛАВНЫМИ ГОДАМИ ПОСЛЕДНЕЙ ВЕЛИКОЙ РОК-Н-РОЛЛЬНОЙ ГРУППЫ! Приходите пораньше, чтобы опередить толпы!
    Правда, это было не так. «Нирвана» в начале 1989 года была полностью зависима от великого плана «Sub Pop». «Sub Pop» добивалась расположения британской музыкальной прессы, продавая им «саунд Сиэтла», «грандж». Еженедельный формат «Sounds», «Melody Maker» и «NME» означал, что больше места в колонках заполнялось большим количеством информации о новых саундах, поэтому эти газеты были восприимчивы к экзотике Тихоокеанского Северо-Запада и оказались гораздо более пылкими ценителями раннего очарования «Нирваны» чем американские. Джон Робб, тогда работавший в «Sounds», обеспечивает ранний проблеск поддержки «Нирваны» за границей.
    Группа играла исключительно в штате Вашингтона с апреля 1987 до января 1989 года и почти полностью зависела от СМИ местного колледжа - представленных здесь записанным на пленку интервью Хэмни Хаббард, проведённого для «Current», студенческой газеты Колледжа Грин-Ривер, и статьёй Фила Уэста для «Daily», студенческой газеты Университета штата Вашингтон.
    Сразу бросается в глаза то, какие у группы невероятные развлечения, включая шутки о нефтяных танкерах и картофелеводстве в Югославии. Они также разыгрывают друг друга в групповых ситуациях - Крист Новоселич уже самый громогласный в группе, но нет никаких признаков более поздней застенчивости Курта Кобэйна, и участники группы в восторге из-за нового альбома, гастролей, других ожидающихся релизов. Примечательно, что на этой ранней стадии они по-прежнему считают Роберта Макфэддена своим первым ударником, друга, с которым Курт и Крист джемовали примерно месяц или около того в 1986 году под названием «Sell-Outs». Роб будет удалён из последующих статей. Также очевидно, что Чэд Чэннинг ведёт себя тише, чем его товарищи, но он не меньший шутник; вторая роль - это именно та роль, которую будущий ударник Дэйв Грол займёт в большинстве своих ранних интервью с группой. Джейсон Эверман, второй гитарист с февраля 1989 года до отказа от первого американского тура, производит впечатление приветливого человека, но обмен музыкальными вкусами показывает разрыв между его рок-инстинктами и погружением его коллег в «Pixies», «Smithereens» и другие более причудливые интересы.


ЦИТАТА КОБЭЙНА

«Вначале мы больше всего боялись, что люди могут подумать, что мы - пародия на «Melvins»».

                - из статьи «Это Может Быть Дьявол, и Это Может Быть Бог...
                Но Стопудово Не Человек» Дон Андерсон,
                «Backlash», сентябрь 1988 года





































ТРЯСУЩИЕ ВОЛОСАМИ НЕАНДЕРТАЛЬЦЫ
Фил Уэст | 25 февраля 1989 года | «Daily» (США)



Мне необычайно повезло заниматься освещением музыки в «Daily» (студенческой газеты Университета штата Вашингтон), когда «Sub Pop» начинала свою кампанию по прославлению Сиэтла. Я познакомился с «Нирваной» однажды перед интервью, однажды вечером зайдя в квартиру женщины по имени Тамера, которая, кажется, помогала им. Курт, Крис и Чэд сидели, положив ногу на ногу, вокруг вращающегося стола в центре её гостиной, ошеломлённые «Into the Void» «Black Sabbath». Я передал этот материал автору из «Daily» на десятую годовщину смерти Кобэйна, но автор неправильно расслышал и сообщил, что они сидели на лестнице, а это уже совсем другая история.
    Я брал интервью в офисах «Sub Pop» в феврале 1989 года - ещё когда студия находилась в одиннадцатиэтажном офисе в здании ар-деко в Беллтауне. Тамера дала мне их раннюю демокассету за несколько недель до интервью, и я заездил её до дыр на своём плейере. Интервью было с Куртом и Джейсоном Эверманом, который только что присоединился к группе и будет включен в живое фото на обложке «Bleach» - вышло спустя чуть более трёх месяцев после интервью - хотя он не играл на альбоме. Мы делали интервью в смежной комнате офиса, который использовался под склад. Без стульев; мы сидели прямо на полу.
    Курт (который в то время писал своё имя как Курдт) почти не говорил в течение интервью, но то, что он сказал, было забавно, метко, и подходило для цитирования в контексте того, как оформлялась «Sub Pop», и я в итоге использовал практически все, что он сказал в статье. Я бы сказал, что он был несколько ошеломлён, что кто-то в достаточной степени заинтересовался группой, чтобы взять у них интервью. Большую часть времени говорил Джейсон, но я использовал только несколько его цитат в самом конце интервью; как оказалось, Джейсон, в конце концов, отличился тем, что его выгнали и из «Нирваны», и из «Soundgarden». - Фил Уэст


«Нирвана» выходит за рамки всех претензий, которые сопутствуют рок-звёздности. Они производят впечатление этаких приземлённых психованных мерзавцев, которых вы хотели бы побить в средней школе. Они рассматривают музыку как тренд, думая, что движение «SubPop» - это искренняя, но «безусловная перефразировка» и «последняя волна рок-музыки», и основатель группы/вокалист/гитарист Курдт Кобэйн, в среднем, слушает три альбома в месяц. Они начали карьеру в отдалённом провинциальном городке Абердин, и их нынешняя база в Олимпии едва ли делает их причастными городской арт-моде.
    Хотя «Нирвана» не представляет собой ничего особенного в этом контексте, они могли быть самым большим вкладом, который ориентированная на грандж «SubPop Records» из Сиэтла может дать обществу. Курдт изобрёл саунд «Нирваны» в школьные годы в Абердине.
    «Я не преуспевал в социальном плане, поэтому я сидел в своей комнате и всё время играл на гитаре, - сказал он. - В то время я думал, что изобретаю новый саунд, который изменит весь взгляд на музыку. За последние несколько лет я обнаружил, что именно это и был саунд «SubPop» из  Сиэтла.
    Стержень саунда базируется в основном на примитивных панк/метал- риффах «Black Sabbath» и «Stooges», но он несёт в себе тёмный, сырой, приземлённый, гранджевый тон, который отделяет их от своих товарищей по студии. Курдт, после длительной паузы, решил, что у их музыки есть «мрачный, мстительный элемент, основанный на ненависти».
    Многое из этого коренится в его впечатлениях провинциального подростка. «В Абердине я страстно ненавидел своих лучших друзей, потому что они были идиотами. Много той ненависти просачивается до сих пор».
    И всё же это не ненависть. На их дебютном альбоме, «Bleach», есть две прямых, блоу-поп-мелодии, которые свидетельствуют об ощущении Курта, что всё идёт так, как нужно. Эта новообретённая позитивность привела к «весёлой фазе поп-песен, которая в итоге умрёт», однако они, вероятно, напишут их больше на следующем альбоме.
    Большая часть «Bleach» содержит стиль, который заставил «SubPop» разыскать группу, после демо, которое Курдт и басист Крис Новоселич сделали с ударником своих абердинских предшественников на «SubPop», «Melvins». Альбом, как и их первоначальные демо - это целый микс тяжелых заунывных песен, которые больше всего веселят нового гитариста Джейсона Эвермана, оптимистичного мощного гранджа, гортанный текстов, крика-пения и метких названий вроде «Swap Meet» и «Negative Creep».
    Тексты варьируются от простого повторения, какие придурки деревенские провинциалы, до детальных рассказов об ужасах-пытках. Конечный результат, воплощённый на их живых концертах, направляет разрушительный интеллект Курдта в агрессивное русло, хотя они очищаются в поисках отличного возвышенного божественного риффа. Даже во время таких концертов, как недавний концерт в театре «Annex», омрачённый неисправностью аппаратуры и чрезмерно фанатичной публикой, врезающейся в разбитые мониторы, они вкладывают саунд, больший, чем жизнь, в каждую песню.
    Хотя планируется национальный тур, и за ними следует волна позитивной прессы, они почти всегда остаются естественными. Крис и ударник Чэд Чэннинг по-прежнему работают мойщиками посуды, Джейсон живёт за счёт сбережений от четырёх лет «ада промышленного рыболовства», а Курдт живёт за счёт своей «красивой, милой, и замечательной» подружки.
    «Я хотел бы жить за счёт группы, - сказал Курдт, - но в противном случае я просто удалюсь в Мексику или Югославию с несколькими сотнями долларов, выращивать картофель и изучать историю рока по старым номерам журнала «Creem»».
    Но если «Нирвана» действительно станет частью последней волны рока, что их заменит? «Я думаю, что нам не придётся беспокоиться», - сказал Джейсон.
    Курдт чуть более нигилистичен. «Если бы это зависело от меня, то я бы напоил больше водителей нефтяных танкеров, - сказал он. - Я не очень ценю музыку. Мне нравятся «Beatles», но я ненавижу Пола Маккартни. Мне нравятся «Led Zeppelin», но я ненавижу Роберта Планта. Мне нравятся «Who», но я ненавижу Роджера Долтри».



































НА СКАМЕЙКЕ ЗАПАСНЫХ: НИРВАНА

Джон Робб | март 1989 года | «Sounds» (Великобритания)



В начале 1989 года Джон Робб - тогда работающий в «Sounds» - инициировал первый контакт между группами «Sub Pop»-сцены и британскими музыкальными СМИ, которые, как оказалось, были их самыми ярыми и горячими сторонниками в те ранние дни. Эта статья - именно то, что можно было ожидать по отношению к группе, только что покинувшей стартовые ворота - короткая, меткая, прямая. Как ни странно, она была впервые опубликована в тот же день, когда состоялось следующее интервью. Последний дерзкий проект Робба - это онлайн-журнал «Louder Than War», где можно увидеть часть материала этого очень раннего соприкосновения прессы и Кобэйна. - Ред.


ПОТЕНЦИАЛЬНАЯ козырная карта в колоде «Sub Pop», «Нирвана», уже создала сингл, настроенный на то, чтобы вызвать трепет.
    Неряшливые поп-прелести их семидюймовки с гитарными водоворотом, «Love Buzz», были быстро пережёваны продвинутыми тусовщиками.
    Но теперь, когда «Sub Pop» достигла более высокого уровня, и «Нирвана» готова вышвырнуть свой дебютный LP льстивому народу, всё могло бы пойти быстрее.
    Лидер группы, Курт Кобэйн, объясняет: «Этот альбом похож на сингл по песенному материалу, но мы записали его гораздо грубее. Он звучит лучше - тяжелее. Сингл теперь кажется очень коммерческим. Но он должен быть, поскольку это кавер песни «Shocking Blue»». И это те самые «Shocking Blue», которые отдали «Bananarama» свой хит «Venus»».
    Но что это за суета вокруг Сиэтла? В прошлом году он оставался родным городом Джими «Шесть Пальцев» Хендрикса и Стива Мэка из «Petrol», и ничем иным. Теперь этим местом безумно увлечены.
    «Это потому что мы здесь изолированы, в трудном положении. У местной сцены всегда был элемент рока, но это был мрачный элемент».
    «Вот почему я считаю что вам, ребятам в Великобритании, это нравится - потому что ваш рок тоже находится на мрачной стороне. Возможно, это погода - у нас такой же скверный климат, как и у вас!».
    LP «Нирваны», «Bleach», должен выйти в следующем месяце, и они играют свой первый большой американский тур для его продвижения. Надеемся, в сентябре они достигнут Европы.
    Если «Нирвана» сможет придерживаться стандартов, установленных «Love Buzz», квартет вполне может оказаться в авангарде гитарного поп-нойза в его лучших проявлениях.

«ЭТО - КЛАССИЧЕСКАЯ ПАНК-РОК-
ИСТОРИЯ «Из ГРЯЗИ В КНЯЗИ»»

Хэнми Хаббард | 22 апреля 1989 года | «Current» (США)


В первый раз я увидела «Нирвану» в «HUB Ballroom» в феврале 1989 года. У меня были ожоги второй степени на руке, которая была вся перебинтована, и меня усиленно пичкали лекарствами. Я пошла на этот концерт с группой друзей и обещала, что постою сзади, подальше от толпы, и уж точно подальше от толкотни у сцены. Но притяжение выступления «Нирваны» - прекрасного соединения приятного попа и неприкрытой тоски -  для меня это было слишком, чтобы сопротивляться. Вскоре я оказалась стоящей прямо перед Куртом Кобэйном, поражаясь его огромному сценическому обаянию, прижав свою больную руку к сердцу, будто в знак своей преданности. Я была уверена, что у него рост - семь футов. И у меня появилась новая любимая группа.
    Я взяла интервью у всех четверых участников группы в доме Курта в Олимпии для «Current», студенческой газеты Колледжа Грин-Ривер. Мне было всего семнадцать, у меня в активе было всего два интервью, и на самом деле я не знала, что, чёрт возьми, я делаю. Вообще-то, группа спросила меня, брала ли я интервью раньше, потом намекнули на запись интервью с группой.    Мы сидели в гостиной у Курта и Трэйси [Трэйси Мэрандер, подружка Курта], и по телевизору крутили хэви-метал-видео без звука. Случайные нелогичные комментарии на протяжении интервью были сделаны по поводу этого видео. Несмотря на иногда сардонические ответы, которые давали мне участники группы, они были очень добры и сказали, что это, наверное, их лучшее интервью на сегодняшний день. Я поддерживала связь с Куртом после интервью, и когда он узнал, сколько мне лет, он сказал, что мне надо написать книгу об истории своей жизни. О, ирония.
    Курт удовлетворил мою просьбу о копии демокассеты группы, и «Нирвана» сыграла концерт в моей школе. К плёнке и контракту он добавил записку, в которой он написал:

Эй, этот контракт - свобода от деталей по сравнению с соглашением с «Sub Pop», которое я только подписал. Три LP и три долгих года. Мне кажется, что я подписал договор, ущемляющий меня в правах.
Спасибо за то, что так быстро отправила официальные документы.
Мы с нетерпением ждём встречи с тобой 26-го.
А сейчас до свидания.
Курт Кобэйн
PS. на самом деле моё имя я пишу так.


                - Хэнми Хаббард

Трэйси Мэрандер: Раньше кошка с этим играла...

Хэмни Хаббард: Ладно, хм... Как давно вы, ребята, сформировались как группа?

Курт Кобэйн: Господи Боже...

Крис Новоселич: Может, нам представиться, чтобы ты распознавал наши голоса - ты когда-нибудь делал это раньше?

ХХ: Да... Но с другой стороны это были просто люди, которых я знал, поэтому -

КН: Обычно, когда мы даём интервью под запись -

КК: Да, когда мы даём интервью под запись, всегда кажется, что высказывание одного человека перекликается с другими. И потом, это просто то, что один человек -

Чэд Чэннинг: Ну, лучше вам ответить на это, потому что вы, ребята, гораздо раньше в группе, чем мы с Джейсоном.

Джейсон Эверман: Да... Пусть Крис ответит.

ЧЧ: Это какой-то год и название, которое вы дали.

ДЭ: Да, мы согласимся.

ЧЧ: Ещё в 1880 году-

КН: 1987 году-

КК: Как группа мы существуем около года. Мы с Крисом, в Абердине, пытались создать группу где-то... вот это да... четыре года? Боб считается группой, верно?

ДЭ: Мы будем представляться и всё такое?

ХХ: Да, мы могли бы это сделать.

ЧЧ: У вас была группа, которая называлась «Боб»?

ДЭ: Джейсон Эверман - гитара!

ЧЧ: Чэд... А я играю на барабанах.

КН: Я - Крис, басист.

КК: Я - Курт, эстрадный певец.

ДЭ: Кто это забыл?

КН: И меедиииатор...

ХХ: Так, кто первоначально был в группе?

КН: Мы двое, но, типа, три ударника. Боб был? Нам надо считать Боба?

КК: Нет... Давай просто скажем - три ударника.

КН: Да, три ударника.

КК: У них у всех были усы.

КН: Да, это было странно. У Дэйла [Кровера, из «Melvins» - Ред.] не было усов.

КК: О! Дэйла тоже считаем. У нас было четыре ударника. И Дэйл был чем-то вроде вечного почётного члена «Нирваны» - он получил золотой диск. Он даже будет упомянут на альбоме, потому что играет на двух треках.

ХХ: Где вы сформировались - Абердин?

КК: Нет, как «Нирвана» мы сформировались в Олимпии и Такоме.

ХХ: Когда Брюс Пэвитт впервые заинтересовался группой?

КН: Как он интересовался?

KC: Ну, вообще-то именно Джонатан [Поунмэн, из «Sub Pop» - Ред.] работал на нас некоторое время. (ХХ: Когда?) Почти год назад; фактически, в то время, когда у нас были неприятности с другим нашим ударником, мы как бы вели переговоры с «Sub Pop» о выпуске сингла, но мы были не совсем готовы. Но мы были не совсем готовы быть группой, быть постоянной группой, потому что они были не очень уверены, будем ли мы держаться вместе или нет, поэтому им нужна была гарантия. И мы взяли Чэда и сыграли несколько концертов и... [Курт зевает - все хихикают] и мы взяли Чэда и сыграли несколько концертов и -

ЧЧ: И это сработало!

КК: И это было нашей гарантией. А потом мы выпустили сингл.

ХХ: Итак, хорошо, типа, вас четверо, как и сейчас, было в «Нирване» уже около года, потом?

КК: Да.

ДЭ: Мы с Чэдом играли вместе в группе, в спид-метал-группе под названием «Stone Crow». Где-то четыре года назад.

ЧЧ: Вы знали вопрос номер пять?

ДЭ: Почему?

ЧЧ: Вот он какой - какими были ваши более ранние группы.

ДЭ: Да, я типа его прочитал. Я всё испорчу.

ЧЧ: Нет, ты, типа, на него ответишь, и мы увидим, правильный ли это вопрос.

ДЭ: Ты мог бы просто, типа, сказать тот ответ после того вопроса, и притвориться, что я ответил на него вовремя.

КН: Экстрасенс!

ХХ: Двое из вас играли в каких-то других группах?

КН: Нет…

КК: Ну, мы играли под разными названиями. Мы, вообще-то, играли концерты с нашим... вторым ударником. Под такими названиями, как «Skid Row», «Pen Cap Chew» -

КН: «Bliss»!

КК: «Bliss» -

ЧЧ: Больше названий, чем я могу сосчитать!

КК: Да, мы были известны просто как группа, которая меняет свои названия.

КН: Каждый концерт!

КК: Каждый концерт.

ДЭ: Это был рекламный трюк.

ЧЧ: Я играл в группе под названием «Magnet Men», когда встретил тех парней.

КН и КК: Да!

ДЭ: Да, я не играл - я встретил вас, ребята на том концерте, верно! Потому что -

КК: Мы играли с вами, и у нашего ударника была такая дрянная ударная установка, что он позаимствовал вашу.

КН: Да, и точно... мы были поражены, когда увидели ударную установку «North». Такую чертовски отпадную, чувак.

ХХ: Кто, по-вашему, оказал влияние на вашу музыку?

ЧЧ: Масса...

КН: Масса...

КК: Слишком многие...

ДЭ: Личные влияния?

ХХ: Личные или другие артисты.

КК: Ну, когда я ещё не был таким благоразумным, я думаю, что «Led Zeppelin» [все хихикают]...

ЧЧ: «Pixies»...

КК: «Melvins». «Melvins» действительно повлияли на меня, потому что они жили в Абердине, и я видел много их репетиций. [Хэнми показывает группе, что следующий вопрос в списке - о «Melvins».]

КН: Это стрррранно, чувак.

KC: Круги «Aquaman» лезут изо всех щелей...

ДЭ: «Malfunkshun»!

ЧЧ: Да, «Malfunkshun», они были на острове.

ДЭ: На меня и Чэда оказывают большое влияние «Malfunkshun»... Потому что они, типа, старше нас и крутая группа, и мы, в общем-то, поклонялись им.

КК: Вообще-то я был рокером-стоунером. А потом я увлёкся панк-роком, а теперь увлекаюсь и тем, и другим.

ДЭ: Я был рокером. Потом я был панком. Потом я был... идиотом. Ну, я всегда был идиотом.

КК: Просто у нас всегда кризисы идентичности. Мы не относимся ни к какой группе!
Д
Э: Просто не соответствуем.

ХХ: Вы слушаете какие-нибудь группы, у которых есть специфический стиль, который может удивить ваших фэнов или людей, которые слушают вашу музыку?

ДЭ: Я слушаю много рэпа и хип-хопа. «NWA».

КК: Мне нравится много чистого попа, такого, как «Vaselines» и «Beat Happening». Чэду нравятся «Young Marble Giants» - оо, я ответил за него!

ДЭ: Ooo...

ЧЧ: О, они классные, мне всё равно.

ХХ: [Хихикает]. Твоя очередь.

КН: Мне нравятся группы с большими толстыми ударниками. Просто все плёнки, которые лежат у меня в фургоне, я буду их крутить.

КК: Мне нравится, хмм, Лид Белли, блюзовый певец. Он - эстрадный певец. Я пытаюсь подумать о чём-то новом из того, что я слушаю... Я слушаю много альбомов для детей. Ну, просто альбомы для детей и альбомы со звуковыми эффектами - мне кажется, что прямо сейчас мне нравится слушать этот материал больше, чем рок-н-ролл. На данный момент я просто... мы просто как бы отдыхаем от прослушивания рок-н-ролла.

ХХ: Вы думаете, что это вообще повлияет на вашу музыку?

КК: Это, наверное, всегда влияет, потому что я на самом деле никогда не слушал... Я никогда не был большим поклонником музыки, чтобы я всё время был полностью одержим прослушиванием музыки, типа, каждый день. В смысле, я неделями не слушаю музыку вообще. Я не думаю, что это на нас влияет.

ЧЧ: Это довольно разумно, потому что -

ДЭ: Это совершенно разумно.

ЧЧ: Иногда это гораздо лучше - я не знаю... Я предпочитаю влияние на среду, в которой я нахожусь...

ДЭ: Внутренние влияния в противоположность внешним...

ЧЧ: Поэтому это на самом деле не влияние, это больше твой...

КК: Шанс создать своё собственное -

ЧЧ: Это больше то, что я вижу, и какую игру я выбираю в жизни.

КК: Я всегда боюсь отравиться слишком большим влиянием.

ЧЧ: Именно поэтому я не читаю!

КК: Я думаю, что это, возможно, подсознательная вещь.

КН: [Зевает]. Извините...

ЧЧ: Благослови тебя Господь.

ХХ: Когда вы начали играть?

КН: Когда мне было восемнадцать.

ДЭ: На гитарах?

ХХ: На чём угодно -

КН: Меня заставляли брать уроки аккордеона.

ДЭ: Мне было пятнадцать... Сейчас мне двадцать один, поэтому шесть лет.

ЧЧ: Я играл на скрипке, когда мне было лет пятнадцать. Я не играл на барабанах так долго, на самом деле. Я начал играть на гитаре, как и все остальные; мне очень нравится бас-гитара.

КК: Как давно ты уже играешь на барабанах, месяцев шесть?

ЧЧ: Нет! Год, ты сказал, что мы вместе год.

ДЭ: Моя мама, наконец, купила мне первую электрогитару несколько месяцев назад, поэтому я довольно возбуждён.

КН: Да! Мы были группой мариачи. [Прерывается из-за появления Дэймона - поздравления всех вокруг, объяснение того, что происходит.]

ХХ: Где вы видите себя, скажем, через год? Будете ли вы по-прежнему на «Sub Pop»?

КК: Мы надеемся, что мы будем вместе. Мы будем... у нас есть определённые планы относительно пребывания на «Sub Pop».

ЧЧ: Это благоразумный ответ.

КК: Да, это благоразумный ответ. [В его голосе явное веселье.]

ЧЧ: Это - всё, что я собираюсь сказать.

ХХ: Кто-нибудь подходил к вам с чем-то вроде контракта на крупной студии звукозаписи? Или на крупной независимой студии?

ДЭ: Прямо сейчас идёт довольно полномасштабная война предложений, о которой мы на самом деле не можем говорить.

ЧЧ: Ещё мы не скажем этого... просто из-за мелочи в их кармане.

ХХ: Вы планируете гастроли этим летом?

Все: Да.

ЧЧ: В мае!

КК: Мы планируем много гастролировать. Посмотрим.

ЧЧ: Два месяца летом.

КК: Мы уедем в июне-

КН: Июнь! Пятнадцатого!

КК: Пятнадцатого июня, и мы не знаем точно, как долго мы там пробудем.

ДЭ: Это хорошая круглая дата.

ЧЧ: Надеюсь, что так. [Все прощаются с Дэймоном.]

ХХ: Какие у вас планы на тур?

КН: Рок-н-ролл!

КК: Пока мы не поедем по проселочным дорогам в Северной или Южной Каролине.

ДЭ: Мы берём с собой большущего, толстого, сильного парня, чтобы он нас защищал. Посмотрите, посмотрите, посмотрите! Посмотрите на басовый барабан, посмотрите на это!

КК: Они похожи на маленькие леденцы на палочке -

КН: Вы знаете те мячики «Union 76»? [Имеются в виду антенные мячики из 1980-х - Ред.] Те штуки такие классные.

КК: Ладно, итак, мы будем ездить по этим необъятным Соединённым Штатам так долго, как сможем и, надеемся, больше месяца.

КН: От шести недель до двух месяцев.

КК: Мы вернёмся, а потом отдохнём, потом улетим-

КН: На континент -

КК: Мы поедем в Европу в сентябре.

ХХ: Вы планируете гастролировать с кем-то?

КК: Нет... мы хотим, но нам не найти достаточно популярную группу. Группу, с которой нам бы было выгодно гастролировать.

ХХ: Куда вы больше всего хотите поехать в тур?

ДЭ: В южные штаты.

КК: В Нью-Йорк. Просёлочные дороги южных штатов-

ДЭ: В Нижнюю Алабаму!

КН: В города, которые не так испорчены, как Сан-Франциско или Лос-Анджелес. Ну, где люди чувствуют себя обманутыми.

КК: В те места, где нет такого отношения. Где нет такого отношения, типа: «Я всё повидал».

ЧЧ: В Италию. Я всегда хотел поехать туда.

КК: Мы ищем истощённых, голодных ребят. Как в Элленсберге.

КН: Или в Сиэтле. Там вряд ли есть концерты для зрителей любого возраста.

ХХ: Вы раньше играли за пределами области Сиэтла?

ДЭ: Да, мы даже играли в Калифорнии.

КК: Мы играли в Сан-Франциско -

КН: И в Сан-Хосе.

КК: В Сан-Хосе.

ЧЧ: В Портленде.

КН: В Абердине.

КК: Не говори этого!

ДЭ: В Элленсберге.

КН: В Такоме.

ДЭ: В Оли.

КН: В Беллингеме.

КК: О, да... в Энумкло...

ДЭ и ЧЧ одновременно: Мы почти сыграли в Уолла-Уолла...

ЧЧ: Это было по стерео, между прочим.

ДЭ: Полный улёт.

КН: Мы должны были играть в Лос-Анджелесе, но заболели.

КК: Мы все подхватили бронхит, пока там были.

ЧЧ: Спать на улице - это не весело.

КК: Планировалось, что мы будем играть с «Living Color» в Лос-Анджелесе

ЧЧ: Но «fIREHOSE» выбили нас из программы - придурки!

ХХ: Где вам больше всего нравится играть?

КК: В Сиэтле. Это мой выбор, во всяком случае.

ХХ: Есть какая-то особенная точка?

ЧЧ: Я не возражаю против этого, да. Люди -

КК: Я не знаю, мы играли в разных местах. Определённо не -

ДЭ: [Заканчивая предложение Курта] – «Underground».

КК: О, правда?

ДЭ: «Raven»!

ЧЧ: Я думаю, что в Сиэтле довольно много крутых мест, где можно играть.

КК: Мне не нравится слишком много играть в барах.

ЧЧ: Нееееее.

КН: Неважно, где играть!

ДЭ: Крис, почему бы тебе не делать это? Чёрт побери...

КН: Слишком ленивый, чтобы репетировать.

ЧЧ: Я не знаю, люди, конечно, гораздо больше увлечены своей музыкой, чем это кажется где-то здесь, скажем, когда мы играли в Сан-Франциско. Это просто как даже когда мы видели концерт в «Ivy» - довольно большой концерт и много людей, и это как -

ДЭ: Стояли там?

ЧЧ: Да -

ДЭ: Хотя «Mudhoney» играли в значительной степени так же твёрдо, как и ты можешь играть рок, и люди просто стояли там.

КН: Просто пока там есть хорошая публика, это не имеет значения -  это там, где есть хорошая публика. Можно быть в Элленсберге и сыграть хороший концерт. Вот что важно.

ЧЧ: В Сан-Франциско не было!

ХХ: Есть ли у вас какой-то особенный концерт, который запомнился как особенно хороший?

КК: Наш последний концерт.

ДЭ: Концерт в [Театре - Ред.] «Annex»...

КК: Люди танцевали танец вуду...

ДЭ: Это было безумие...

КК: Мне в глаза попадал пот и обжигал.

ДЭ: Да, меня тоже.

КК: Вообще-то я в первый раз вспотел.

ДЭ: С грифа моей гитары свисали клочья волос.

ЧЧ: Клочья. [Хихикает].

ДЭ: Это было отвратительно.

ХХ: Как вам удаётся постоянно выдерживать все ваши концерты? Поскольку вы известны как одна из самых впечатляющих групп, думаю - вы столько прыгаете -

ДЭ: Стероиды! [Смех].

ЧЧ: Интенсивные тренировки.

КН: Комплексы упражнений. Тридцать отжиманий-

ДЭ: У нас есть тренер, которого мы собираемся взять с собой в дорогу. Мы много тренируемся, это именно так.

КК: У меня есть пластинка Джека Лалэйна; она мне помогает.

ДЭ: Аэробика.

КН: Ого. Ты её крутишь, типа, на скорости 78?

КК: Нет, это десятидюймовка, и это синий винил, это довольно круто.

ЧЧ: Собственно, вот поэтому мы такие худые.

ДЭ: Её выпустила «Sub Pop»?

КК: Эта вещь - Джек Лалэйн ограниченным тиражом с «Sub Pop» -

ДЭ: Сингл Недели - или Месяца. Это превосходно.

ХХ: Кого, в смысле, другие группы, вам нравится смотреть вживую?

КК: «Mudhoney».

КН: «Mudhoney».

ДЭ: «Soundgarden».

КН и КК: Да, «Soundgarden».

ЧЧ: Не местные группы.

ДЭ: «Forced Entry».

XX: Ну, если бы я мог знать, кого я хотел бы увидеть? Я хотел бы увидеть вживую «Angry Samoans», если бы это было возможно.

КК: Они всё ещё существуют?

ЧЧ: Я бы точно был бы рад увидеть «Bad Brains». Такой концерт невозможен. Я точно был бы рад увидеть «Shonen Knife». Это был бы классный концерт!

КН: Дааааа.

КК: «Shonen Knife». Вот с кем мы хотели бы гастролировать летом. Вот этого наши фэны не ожидали бы. Они показали бы большие пальцы вверх.

ДЭ: Мне нравится смотреть вживую «Slayer».

ЧЧ: Да! «Slayer» вживую, да, для меня это здорово.

КК: Я хочу увидеть Игги Попа.

ДЭ: Я видел Игги во Франкфурте. И Лемми был в зале. Это было превосходно. Лемми этим тут же заинтересовался. Следующим вечером я видел «Mot;rhead», так что это было очень круто.

ЧЧ: Кажется, Дэйв ходил на эти концерты; у него есть, типа, постер Игги Попа.

ДЭ: Да, он был на одном из концертов «Metallica», и я там был, он и Рене.

ХХ: Как долго вы работали над альбомом?

ЧЧ: Вечно -

КН: Примерно полнедели -

ДЭ: Мы были в студии примерно четыре месяца. Когда мы пришли, то поменяли замки в студии.

КК: Мы написали три новые песни на той неделе, когда мы записывали альбом. И я написал тексты к двум из этих песен за десять минут до того, как я записал вокал.

ЧЧ: Сидя в машине.

КК: Поэтому мы вообще не очень долго работали над альбомом. Два дня, кажется.

КН: Два дня и шестьсот долларов!

ЧЧ: Что касается иллюстраций и прочего, это, можно сказать, заняло мало времени.

ДЭ: Да, упаковка заняла гораздо больше времени, чем фактическая запись.

ЧЧ: Но я думаю, что самое большое препятствие - это «Sub Pop».

КК: Сделать свою работу - это занимает много времени; надо ждать выхода одного альбома -

ДЭ: Да, надо ждать денег, чтобы всё получилось.

ЧЧ: Это не то, что «Black Flag», которые могут выпускать по три альбома в год.

КК: Мы на самом деле ждали не слишком долго, в смысле, мы были «Нирваной» всего год.  Чтобы выпустить сингл и LP -

ДЭ: И «Sub Pop» только что выпустила альбом «Tad», поэтому я уверен, что они хотели, чтобы он немного поболтался.

ХХ: Когда вы только начали карьеру, где вы брали материал, чтобы играть вживую?

КС: Материал?

ХХ: Да.

КК: Ну, я написал - думаю, я написал все песни до этого... Я не понимаю, что ты имеешь в виду?

ХХ: Типа, что вы играли, когда вы только начинали? У вас уже были песни?

КК: Да, у нас уже были песни.

КН: Большая часть этих вещей уже были на нашем демо. Ты слышал то наше старое демо? На нём были, типа, «Hairspray Queen» и «Aero Zeppelin».

КК: Просто песни, которые не вошли в... [Хэнми и Крис тихо обсуждают
неофициальную запись сессий «Bleach».] Где ты это взяла?

ХХ: На «Sub Pop».

КН: О... там уже бутлеги.

ХХ: Это было перед пробной печатью; это была просто плёнка.

ДЭ: Это, наверное, была плёнка, которую я записал.

ХХ: Там надпись «LP «Нирваны»» -

ДЭ: Да, это та, которую я записал.

КК: О чём мы говорили?

КН: Где мы начинали делать этот материал. Мы начали джемовать с такой дрянной аппаратурой - у меня был басовый усилитель под названием «PMS» [буйный смех]; на нём было написано «PMS», чувак! И что это было?

ДЭ: ПредМаршаллский Синдром.

КН: Тогда у меня было - что? Бас «Epiphone» или бас «Hohner» -

КК: Это - классическая панк-рок-история «из грязи в князи».

КН: Ударная установка была просто дерьмовой.

КК: Это были консервные банки!

КН: Мы купили детали у ребят-курильщиков травы, которые хотели купить гашиш, и тогда продали стойку для барабана за десять долларов, и это было просто типа: «Хорошо!» Это был просто дерьмовая старая штука из «Sears». Потом после этого мы ещё покурили с ними траву, поэтому, понимаешь -

КК: Нас считали легитимной группой под названием «Skid Row» примерно три месяца с нашим вторым ударником; мы сыграли несколько концертов и написали много песен, которые были купюрами того, что мы - а их много - что мы играем до сих пор.

ХХ: Это не имеет никакого отношения к ныне существующей группе «Skid Row» -

КК: О да!

КН: Один оригинальный участник!

КК: Они хотели купить у нас название!

ХХ: Вы удивились, когда увидели это название?

КН: О да!

КК: Да, из-за этого я подумал: «Ничего себе, я рад, что мы не остановились на этом названии».

ДЭ: Но если бы оно у нас было, мы сейчас могли бы гастролировать с «Bon Jovi». Так что учитывайте этот фактор -

КК: Есть ещё одна группа из 1960-х под названием «Нирвана».

ХХ: Есть?

КК: Да, и они были не слишком популярны.

КН: Они - отстой.

КК: Они плохие; они были похожи на плохих ранних «Bee Gees», и я надеюсь, что они попробуют с нами судиться - это будет забавно.

ЧЧ: Вэлери за обедом сказала, типа, что один из её приятелей играл в этой группе.

КК: Правда?

ЧЧ: Да, это довольно странно.

СН: Ого -

КК: О да, ты мне об этом рассказывал.

ХХ: Оттуда вы узнали об этом?

КН: Нет, мы не знали об этом.

КК: Нет, мы в то время об этом не знали, а потом, когда мы услышали об этом, мы купили один из их культовых бюджетных коллекционных альбомов за пятнадцать долларов, и кто знает, где он теперь. Он был плохой.

КН:  У меня он есть.

КК: Мы это читали -

КН: О ней была статья в журнале «Strange Things» - ты когда-нибудь читал этот журнал? Он из Англии.

КК: Мы читали эту статью об одном из членов этой группы, и он казался очень изобретательным, напыщенным мужланом.

КН: Показался.

ДЭ: Никогда не был.

ЧЧ: Никогда не был, никогда не бывал.

КК: А о каких вещах он говорил, Крис?

КН: Что-то о переезде в Каталонскую область Испании, чтобы получить вдохновение от флюидов Сальвадора Дали!

КК: [Смеётся]. Да! Такие дела, чувак! И он был просто так близок к славе всё время в этой группе, но у них просто его совсем не было.

КН: [Замечая что-то другое.] Это могло быть крутой открыткой -

ДЭ: Это моё, приятель!

ХХ: Откуда вы взяли название группы?

КК: Оно хорошо звучало, я не знаю... Понимаешь, у меня была в самом разгаре трансцедентальная медитация, и я поднялся по спирали до потолка и сказал: «Нирвана!», и из моего пупка полетели искры.

ДЭ: Ничего себе, это было превосходно, я там был -

КК: Его ослепило.

КН: Фингалы под глазами.

ХХ: Есть ли какие-нибудь планы переехать в Сиэтл, чтобы вы все были в одном месте?

КН: Нееее... это крысиная нора.

КК: Нет, нам не нравится репетировать. Мы должны сегодня репетировать? Мы можем раскачаться и привезти тебя домой очень поздно?

ЧЧ: Это зависит от того, что ты имеешь в виду; ты имеешь в виду, что мне придётся ехать на пароме в 2:40.

КН: В 2:40 ночи?

КК: О! 2:40 ночи? Нет проблем!

ДЭ: Чэд, Чэд, Чэд. Ты будешь дома.

ЧЧ: Да, но, тем не менее, я не хочу этого делать, но это просто то, что я могу получить.

ДЭ: Ты сядешь на паром раньше. Нет проблем, потому что я не собираюсь засиживаться допоздна. Наверное.

КК: Ладно, у нас будет акустический марьячи-концерт.

КН: Нам надо пойти играть в «Reko/Muse» и -

КК: Или записать видео - сегодня нам надо записать видео. В любом случае я не против.

ХХ: [Разговаривая с ЧЧ] Тебе не нравятся субботы?

ЧЧ: Это общий выходной день.

КН: Мы никогда не репетируем - вот что тебе надо знать, мы не репетируем.

ДЭ: Я не сказал бы, что мы не репетируем. Я всё время репетирую под плёнку.

КК: Да, мы все репетируем у себя в комнатах под плёнку.

ДЭ: Это серьезный ответ. Да! Именно это мы делаем.

КК: Я думаю, что причина, по которой мы не репетируем - это -

КН: Когда мы играем, я злюсь на себя, что я должен больше репетировать.

ДЭ: Кстати, хорошо, что мы не репетируем, потому что нас на самом деле не тошнит от этих песен.

КК: Песни очень однообразные и лёгкие, так что легко... легко от них устать.

ДЭ: Да, когда мы играем их вживую, их по-прежнему весело играть. Проблема многих групп, которые репетируют пять раз в неделю, они просто полностью выгорают на этих песнях и -

КК: Это похоже на дежа вю: «О да, эти песни...»

КН: Может быть, именно поэтому это интересно, потому что нас должно быть интересно смотреть, думаю.

ХХ: Прыгая?

КН: Потому что мы никогда не играем, поэтому, когда мы играем, мы так счастливы, что играем, что мы просто на стены лезем.

КК: Начинает течь тестостерон...

КН: А ещё мы все холостяки, поэтому это помогает.

КК: Выходят все эти скрытые сексуальные расстройства.

ЧЧ: Пожирая наркотики.

ДЭ: Тяжёлые наркотики.

КК: Никто из нас не принимает. Мы с Крисом снова начинаем пить - если мы пьём два вечера подряд, это запой.

КН: Ещё я буду пить в понедельник вечером.

ЧЧ: Я курю время от времени.

КН: Мне уже всё равно.

КК: Мы, в общем-то - мы не против наркотиков, мы просто не хотим их принимать.

ДЭ: Именно так и есть.

ХХ: Кто придумал лозунги на спине рубашки?

КН: Я.

КК: Крис.

ХХ: Тогда это полная противоположность тому, что поддерживает группа?

КК: Да, точно. Однако не обязательно «поддерживает».

ЧЧ: Мы не против.

ДЭ: Мы просто хотели совершенно экстремальное заявление.

КК: Мы хотели быть непослушными.

ЧЧ: Мы хотели быть крутыми, и скучными, и непослушными.

КК: Я думал, что наша следующая футболка должна быть вся в цветах – и ничего больше. Для противодействия этому.

ЧЧ: Конечно, отличная идея.

ХХ: Кто-нибудь из вас учится в колледже? [Все хохочут.]

ЧЧ: [Почти извиняющимся тоном] Я некоторое время ходил в ОК [Олимпийский Колледж в Бремертоне, штат Вашингтон - Ред.].

КК: Почему бы тебе не сказать: «Кто-нибудь из вас окончил школу?»

ЧЧ: Я бросил школу, но поступил в ОК.

ДЭ: Я рано окончил школу.

КН: Я окончил школу годом позже. Типа, когда я был старше, девятиклассники все типа родились в 1970 году, понимаешь? А я был старше и думал: «Вот это да, я пошёл в школу в 1970 году… Я ходил в школу столько, сколько вы, ребята, живёте. В системе народного образования».

КК: Я просто не мог поверить, что у вас у всех математика была профилирующим предметом. Потому что у меня, типа, было театроведение.

ДЭ: Да, математика точно была моим любимым предметом.

ЧЧ: История.

КК: Мы - философы. У нас профилирующим предметом была философия.

КН: Просто напоите меня, я вас нахрен уболтаю.

ХХ: Тогда куда вы ходили в школу?

КН: Я ходил в Абердинскую Среднюю Школу.

КК: Я даже не помню школу.

ДЭ: Это было довольно-таки хреново.

КК: Я ходил в Абердин. Я жил в Абердине всю жизнь до последних двух лет.

ЧЧ: Классное место.

ХХ: Почему ты переехал в Олимпию?

КК: Ну, я три месяца не платил вовремя за своё социальное жильё и боялся, что хозяин вызовет полицию. И я переехал со своей подружкой в Олимпию.

ХХ: У кого-то из вас есть другая работа или что-то в этом роде?

КН: Я работаю в «Sizzler». [Недоверчивые усмешки.] Да!

ЧЧ: Я зарабатываю 5.50 долларов в час, занимаясь мытьём посуды в закусочной «Streamliner».

ДЭ: Я не работаю.

КК: Я не работаю.

ХХ: Значит, вы живёте за счёт концертов, или пытаетесь?

КК: [Смеётся]. Да, давайте просто скажем, что да.

ЧЧ: Джейсон - миллионер.

ДЭ: Да, я унаследовал миллионы.

КК: У одного из нас очень богатый родитель.

ЧЧ: Кто же это может быть? А - Курт. В - Крис. В - Чэд. Г - Джейсон.

ДЭ: Один из нас - ребёнок Ширли Темпл. [Лори Блэк из «Melvins» была дочерью Ширли Темпл. - Ред.] Шшшш! Вы не должны ничего рассказывать об этом!

КК: Не говори этого. Пожалуйста, не говори этого. Серьёзно. [Все явно удивлены.]

ХХ: Почему вы назвали альбом «Bleach»?

КК: Ну, я не -

КН: Мы мотались по Области залива -

КК: С бронхитом.

ЧЧ: Да, болея.

ДЭ: С Брюсом Пэвиттом.

КК: И Брюс предложил «Bleach».

КН: Это тоже было чертовски странно.

ЧЧ: Мы все были безумными, больными и грустными.

ДЭ: У нас на стерео крутилась «Merciful Fate».

КК: Брюс воспользовался тем, что у нас бронхит, и уговорил нас назвать его «Bleach».

КН: Нет, правда, мы ездили в Сан-Хосе зря.

ДЭ: Зря! Было жарко.

ЧЧ: Ну, вообще-то, зато это было круто - мне это нравится.

КК: Это крутое название.

ДЭ: Оно броское.

ЧЧ: Оно может обозначать почти всё, что вы хотите.

КК: Чистка ваших игл - и обработка кислотой.

ДЭ: Обработка кислотой. Мы получаем много бесплатной рекламы по телевидению и повсюду.

КН: Вы стерилизуете всё хлоркой, понимаете.

КК: Я просто хотел сказать, что мне не очень нравятся люди, которые обрабатывают одежду кислотой, вот и всё.

ДЭ: Особенно если они из «Celtic Frost».

ЧЧ: Да... да.

ХХ: Как долго вы собираетесь пробыть в Европе?

КК и КН в унисон: Мы не знаем.

ДЭ: Вечно.

КК: Как можно дольше; возможно, мы останемся там.

ДЭ: Переселимся в Германию.

ЧЧ: Да, мы знаем некоторых людей, которых мы могли бы попытаться -

КК: Мы могли бы попытаться стать картофелеводами.

ДЭ: Или переехать в Амстердам и стать наркоманами и в основном жить на улицах.

КН: Я собираюсь переехать в Югославию.

ЧЧ: Я собираюсь завести ферму на Франкфуртских холмах.

КК: [Со шведским акцентом] Поселись и гастролируй.

ХХ: В какие страны вы собираетесь поехать, пока вы там будете?

КН: В Польшу.

ДЭ: В Восточную Европу - Советский Союз!

КН: Мы собираемся на обратном пути, например, в Сибирь. Просто в такие странные места, как Китай, отдаленные части Китая.

ДЭ: Монголия, Тибет.

КК: Поход с буддийскими монахами.

КН: Потому что мы хотим передать послание рок-н-ролла. Музыка – универсальный язык!

ДЭ: Мы собираемся играть в местах, где нет электричества - это будет нечто.

КН: Мы будем распространять добрые вести, брат мой!

КК: Распространяй Евангелие, брат! [В итоге все называют друг друга «брат» опереточными голосами.]

КК: Мы кричим это людям из своих окон.

КН: Мне нравятся «Smithereens» - да.

КК: «Smithereens», да!

ДЭ: «Metallica».

КК: «Pixies»! Кстати, давайте пойдём на «Pixies».

ДЭ: «Pixies» и «Metallica».

КН: Это испортит плёнку?

ДЭ: Мы просто сделаем чуть потише. Просто для атмосферы.

КК: Этот альбом просто, типа, атмосфера криков.

ХХ: Есть какое-то место, куда вы хотите поехать, или то, что вы хотите сделать, пока будете в Европе?

ДЭ: Посетить моих друзей, людей, с которыми я обычно жил.

КК: Я хочу собрать религиозные артефакты.

ЧЧ: Я хочу поехать в Испанию и попрыгать на крыше, как Дэймон.

ДЭ: Это будет круто.

ЧЧ: Я хочу поехать в Испанию, чтобы меня взяли и похитили. Никогда сюда не вернусь.

ХХ: Почему это? Тебе не нравится Сиэтл?

ЧЧ: Мне здесь ничего не нравится, я просто хочу поехать домой. Нет, я хочу поехать туда, где я по большей части ничего не могу понять. Где я смогу сказать: «Ничего себе, это странно», просто куда-то, где всё совершенно по-другому. А потом и по поводу меня будут чувствовать то же самое, и мы просто отлично поладим. Я хочу совершенно новый мир - что-то, что можно открыть. [Теперь все на заднем фоне говорят об альбоме, который они поставили.]

КК: Эй, они действительно отрываются - его просто колбасило.

ТМ: О, это новенький?

ДЭ: Они довольно дорогие - можно менять гитару каждую песню. Это довольно круто.

КК: Кто они?

ДЭ: «Raven».

КК: Разве они не были популярны некоторое время?

КН: Ноги весят тонну, чувак.

ДЭ: Они, в общем-то, на пути к возвращению.

ЧЧ: Я тоже.

ХХ: Когда вы записали оригинальную версию «Spank Thru»?

КК: В январе 87-го.

ХХ: Больше года назад - два года назад!

КК: Нет, кажется, это был 88-й, январь прошлого года. Когда мы записывали демо с Дэйлом? Примерно год назад, верно?

КН: Да, в марте - в прошлом году.

КК: Ладно, думаю, это был март. Я думал, что это был январь. Я  узнаю для тебя.

КН: Нет, потому что меня уволили. Меня уволили из художественной мастерской.

КК: В январе 1988 года. 23 января 1988 года.

ТМ: А неделю спустя позвонил Джонатан.

КК: Да.

ХХ: Вы послали им демо или -

КК: Нет, мы заставили их понервничать.

ХХ: Они его просили?

КК: Нет, его им дал Джек Эндино.

ХХ: О, правда? Кто его записывал?

КК: Джек Эндино. [Все делают паузу, чтобы послушать альбом «Pixies» «Doolittle».]

КК: «Pixies» - моя любимая группа.

ЧЧ: Сейчас они офигенные. Они классные.

ХХ: Если бы вы могли выбирать продюсера, вы бы хотели, чтобы вашим продюсером был кто-то другой, а не Джек?

КК: Только не я.

ЧЧ: Вероятно нет.

КН: Куинси Джонс. Джон Пол Джонс. Том Джонс.

КК: Дэви Джонс.

ЧЧ: Может быть, тот парень, который продюсировал альбом «Pixies» «Surfer Rosa».

ТМ: Дэвид Боуи продюсировал «Raw Power».

ЧЧ: Правда?

ДЭ: Мы хотели в следующий раз, возможно, пойти в студию получше.

КК: Но всё равно нам нужно, чтобы Джек Эндино всё время стоял у нас над душой.

ДЭ: Пойти в студию побольше-побольше.

ХХ: Что ещё вам предстоит, ребята?

КК: Ну, мы думали о выпуске нескольких синглов перед Новым годом.

ХХ: Из альбома или новые вещи?

КК: Мы пока не уверены.

ХХ: Как насчёт работы над сборниками?

КК: О! Да! У нас будет один номер на таком сборнике из Австралии со всеми этими другими группами, которые делают просто каверы. Это будет круто. И мы также выпустим его на сингле с группой под названием «Alphabet Swill». Мы делаем кавер Нила Даймонда.

ХХ: Какую песню, вы ещё не знаете?

КК: Мы не знаем.

КН: Я не знаю насчёт «I'm a Believer», потому что -

ЧЧ: «Jazz Singer»!

КН: Да! Там есть орган - как мы это сделаем? Это типа целая часть песни.

КС: И что? Это неважно.

ХХ: Просто сыграйте это на гитаре.

КК: Да, просто сыграйте орган на гитаре.

ДЭ: У нас будет один из тех гии-тарных синтезаторов -

КН: Нет! Никакой технологии.

КК: Потому что это единственная хорошая песня Нила Даймонда! Все его прочие песни - отстой.

ЧЧ: Я не знаю хороших песен Нейла Даймонда.

КН: А что ты знаешь?

ХХ: Ещё выходит работа с «C/Z» в следующем месяце?

КК: Ну, да.

ДЭ: С Дэниелом Хаусом [владелец сиэтлской независимой музыкальной студии «C/Z Records» - Ред.].

КК: Я слышал это. Что это будет за песня? Я забыл.

ДЭ: «Mexican Seafood». Не так ли?

КК: О.

ДЭ: Это то, что хотел Дэниел?

КК: Это одна из купюр с демо Дэйла.

ХХ: Его можно как-то заполучить?

КК: Конечно. У меня есть.

ХХ: Я могу его получить?

КК: Да, я скопирую его. Там намного больше панк-рока, сырого -

КН: СЫРОГО! [Все начинают обсуждать стереосистему.]

КК: Это все вопросы?

ХХ: Почти. Как насчёт концертов в области, например, в колледжах, для зрителей любого возраста?

КК: Да, это практически всё, где мы вообще играем.

ХХ: И у вас будет концерт в «Vogue»?

КН: В «Vogue».

КК: И с «Mudhoney» в Театре «Moore»... 10 июня?

ДЭ: Девятого, изменили.

КК: Мы играем с «Mudhoney» девятого.

ДЭ: И «Tad». В Театре «Moore».

ХХ: О, правда? Это будет?

КК: 9 июня.

ДЭ: В пятницу. Шесть долларов.

КК: Это будет феерия года.

ДЭ: Презентация «Sub Pop».

ХХ: А что-нибудь между?

ДЭ: Мы надеемся.

КК: Какой был вопрос?

ХХ: Концерты?

КН: Если нас кто-нибудь позовёт, будем играть.

КК: Мы планируем дать концерт в Орегоне.

ДЭ: Ещё есть возможность сыграть концерт в «Central», 9 мая - кажется, я вам, ребята, ещё не говорил.

КК: О, правда? 9 мая.

ДЭ: Я не уверен. Мне звонил парень.

ЧЧ: Где?

ДЭ: В «Central».

КК: Мы не должны этого делать.

ДЭ: Не должны? Мне всё равно.

КК: Мы не должны играть в мае, потому что в июне будет крутая штука - нам надо заставить их подёргаться.

ДЭ: Это правда.

ХХ: Вам было бы интересно сыграть концерт, например, в Колледже Грин-Ривер?

КК: Конечно.

ДЭ: Он в лесу, не так ли? Мы почти играли в Уолла-Уолла.

ХХ: [Отвечая какую-то реплику Курта] Да, когда они крутили «Нирвану» в другой день, это было из-за меня. Нет, у них нет сингла - парень спросил, не мог бы я его достать. У Вас есть дополнительные экземпляры «Love Buzz»? Вообще, есть какие-нибудь?

КК: Да.

ДЭ: У Курта их до хрена!

ХХ: Я могу купить у вас два?

КК: Да.

ХХ: Один я должна «KGRG». Мне надо отдать его на радиостанцию.

КК: О, его не послали? Придурки! У меня примерно двадцать синглов.

ЧЧ: У меня десять.

КН: У меня один.

ЧЧ: О, подождите, я один продал. У меня девять.

ХХ: Ну, вот и всё. Какие-нибудь публичные заявления?

ЧЧ: Да, что я люблю себя.

ДЭ: И я люблю Чэда.

КН: Ешьте «porhk suckah»!

КК: Ешьте свинину?

КН: Эрон, мой сосед по комнате, пошел в такую бесплатную столовую в Лас Вегасе, и он спускается по такой лестнице, и там такая большая картина с такой свиньёй в униформе полицейского и в таком маленьком воздушном шаре с надписью «ЕШЬТЕ PORHK SUCKAH»! Потом он туда вошёл, и там были типа бутерброды с ветчиной, бекон, всё было похоже на ветчину.

ДЭ: Свинину.

КН: Да, ешьте па-ра-зита жирных свиней! (игра слов - por-ke sucker - Прим. пер.)

ДЭ: Свиные мясные продукты.










ЦИТАТА КОБЭЙНА

«Мы с Крисом играли в СЛИШКОМ МНОГИХ разных формах «Нирваны» за последние четыре года под такими названиями, как «Skid Row», «Ying Yang Valvestem», «Pen Cap Chew», «Bliss», «Tad Ed and Fred» и других, которые нельзя называть».

           - из статьи «Нирвана» Джо Престона, «Snipehunt», начало 1989 года





































ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Сентябрь - ноябрь 1989 года -
Старый Новый Мир



ПЕРВЫЙ ТУР ЗАКОНЧИЛСЯ ПЛОХО; ГРУППА ПРЕКРАТИЛА РАБОТУ и поехала домой, отменив концерты за целую неделю. Они сразу же избавились от гитариста Джейсона Эвермана и превратились в трио. Они сыграли всего два концерта между июлем и концом сентября, когда они отправились в свой второй американский тур, а потом в свой первый тур по Европе.
    Их волнение ощутимо. В Цинциннати они с явным оживлением обсуждали пребывание в туре и предвкушали совершение прорыва в Европе. Хотя в интервью с Хэнми Хаббардом в апреле они говорили о сингле с группой «Rainbow Swill», который так и не был записан, так опять-таки не было и сингла «Sub Pop» с каверами Лид Белли.
    Кобэйн, с согласия своих товарищей, желает попытаться избежать ярлыка «группы с «Sub Pop»», высмеивая природу расцветающего интереса к студии и дистанцируя группу от грандж-стереотипов. Он утверждает, что «Нирвана» пытается «быть менее... категоризированной, чем большинство групп», и клянётся в верности панку, «Beatles», даже «ABBA», хотя и указывает на то, что последняя музыка группы более мягкая. Продолжаются моменты инь-ян; Кобэйн утверждает, что с состоянием рок-н-ролла что-то не так, но отрицает, что его группа - особенно оригинальное решение для него. Он делится мыслями о жизни в маленьком американском городке и менталитетах, отрицая, что «Нирвана» - группа с посланием. Однако вместо того, чтобы просто быть  «против», Курт и группа утверждают, что ориентированы на аутентичность, эмоции, честность.
    Что касается отношений Кобэйна со СМИ, то они ещё только начинались. Выразительный момент, однако - когда он сравнивает интервью с сеансами терапии, с формой психологической оценки - уже есть дискомфорт, сформулированный как шутка, с мыслью о том, что он выставляет себя напоказ на оценку и на суд.











«ДВЕ-ТРИ ВЕЩИ, КОТОРЫЕ Я ЗНАЮ
О КУРТЕ КОБЭЙНЕ»

Гвидо Кьеза | сентябрь 1989 года | «Rockerilla» (Италия)



Мой друг написал статью для итальянского журнала «Rolling Stone», заявив, что я знал Курта Кобэйна, что верно лишь отчасти. Я действительно брал интервью у Кобэйна в 1989 году для журнала «Rockerilla» во время выпуска «Bleach» (по ошибке называя его Кобэйном (через «К» - Kobain, а не через «С» - Cobain - Прим. пер). Простите.). Это было телефонное интервью; я не встречался с ним лично. Позже, встречая множество музыкантов-наркоманов и зная о печальной судьбе Кобэйна, я вспоминал о нашем разговоре и общих факторах, которые я видел в других, кто стал связанным с наркотиками.
    По сути человек, с которым я говорил, не казался несчастным или нервным. В его голосе или его словах не было ничего, судя по моему опыту (хотя и на расстоянии), что указало бы мне на изоляцию, одиночество или заброшенность, что является следствием употребления героина. Я посмотрел на записку, которую оставил Кобэйн, когда умер, и в ней был изображён человек, который потерял всё ощущение своего искусства, своего творческого потенциала, этого мира. Это был не тот человек, с которым я общался.
    Я чуть было не встретился с ним лично в сентябре 1991 года, когда был приглашён «Geffen» принять участие в одной из их презентазий, на концерте, ознаменованном торжественной презентацией «Nevermind». Помимо прессы и многочисленных фэнов на концерте присутствовали самые прославленные представители нью-йоркской альтернативной сцены, включая Тёрстона Мура и Ким Гордон, у которых «Нирвана» играла на разогреве во время их недавнего английского тура. Перед концертом Мур сказал мне: «Они потрясающие!» И он был прав.
    Это утверждение - лучшее, что я могу предложить в память о Курте Кобэйне, с которым, к сожалению, я так и не встретился. - Гвидо Кьеза


Вступление перевела Илария Коломбо. Интервью перевела Сабрина Кьяварелла.


На страницах журнала «Rockerilla», где-то лет семь назад, пресса и представители прессы в нашей стране затеяли незначительный, но существенный спор относительно музыкального жанра, рассчитанного на короткую жизнь: «новая психоделия», иначе называемая «новый гаражный рок».
    Оглядываясь назад, мало того, что это явление было гораздо более ограниченным, чем могли себе представить и сторонники, и враги новой психоделии, но этот спор также продемонстрировал границы гораздо более широкого музыкального явления (рока) и добрался до чрезвычайно важного этапа своего существования, когда максимальное количество новостей соответствовало минимуму оригинальности.
    Теперь, по прошествии времени, очевидно, что эта дискуссия не была ничем иным, как следствием провинциальности, поразившей рок-вкусы неанглосаксонских стран с незапамятных времён. Однако, к слову сказать, большинство исполнителей «новой психоделии» переехали в Европу на профессиональной основе, поскольку у них было очень мало поклонников среди американской публики.
    Однако, присмотревшись, я думаю, что в этой дискуссия таилась ещё одна проблема, более интересная и определённая, но с которой никто не отважился встретиться лицом к лицу: если ли у рока будущее? Другими словами, какое будущее будет у музыки, которая на данном этапе, менее чем через двадцать пять лет после своего неофициального рождения, уже вынуждена перерабатываться?
    Семь лет спустя, учитывая слабую современную ситуацию мэйнстрим-рока и нестабильное состояние независимого разнообразия, вопрос сформулирован яснее, чем когда-либо из-за эфемерных модных веяний, личных интересов и сиюминутных чудес.
    В этом контексте, благодаря этому продолжительному спору, маленькая студия из Сиэтла в штате Вашингтон, «Sub Pop», появилась на американской независимой рок-сцене, которая всего за полтора года благодаря «Mudhoney», «Soundgarden», «Swallow» и т.д. заслужила видное место на американской андеграундной сцене. Как уже произошло с новой психоделией и бесчисленным множеством других явлений, публика и критики разделились на два лагеря. С одной стороны, есть те, кто превозносит психоделический хард-рок этих групп как что-то вроде противоядия упадку рока и его гомогенизации различными личностями вроде Мадонны и Трэйси Чэпмен. С другой стороны, есть те, кто считает, что эти группы – не что иное, как худшее из возможных смешение чужих идей и, опять-таки, это признак необратимого упадка рок-музыки.
    Кто прав? Делать заявления об этом - не в пределах моей компетенции. Я просто брал интервью у Курдта Кобэйна, певца, гитариста и лидера «Нирваны», группы, которая прямо здесь, на этих страницах, получила очень благожелательные комментарии к своему дебютному LP, «Bleach» («Sub Pop»). «Нирвана» вскоре отправится в тур в Италию с «Tad», ещё одними артистами с «Sub Pop».
    В следующем выпуске, в связи с первым LP «Mudhoney», «Rockerilla» будет организовывать специальное интервью с двоими доверенными лицами студии «Sub Pop», а именно Брюсом Пэвиттом и Джоном Поунмэном. Конечно, благодаря им продолжатся более масштабные споры.
    Разве это не то развлечение, из-за которого вы читаете музыкальный журнал?


Гвидо Кьеза: Как родилась «Нирвана»?

Курт Кобэйн: Это было приблизительно четыре года назад. Я и Крис, басист, попытались создать «Нирвану» в маленьком округе приблизительно в ста тридцати километрах от Сиэтла. Это было нелегко, потому что в Абердине (это название округа) трудно найти увлечённых музыкантов. Население состоит в основном из рабочих и менталитет довольно старый, закрытый и тупой. И приблизительно полтора года назад мы переехали в Такому. Здесь с помощью Дэйла Кровера из «Melvins» мы записали демокассету, которая привлекла внимание Джонатана Поунмэна из «Sub Pop». Тогда в Такоме мы познакомились с Чэдом, ударником, и с ним мы действительно основали «Нирвану». Вскоре после этого я уехал жить в
Олимпию, а двое других остались в Такоме.

ГК:  И что случилось с Джейсоном?

КК: Джейсон был нашим гитаристом приблизительно шесть месяцев, но совсем недавно мы его выгнали. В конце концов, мы начинали как трио, и спустя всего примерно шесть месяцев нас было четверо. Я полагаю, что формула с тремя участниками идеальна для такой музыки.

ГК: Мне кажется, что за последние два года штат Вашингтон произвёл больше групп, чем все остальные сорок девять штатов вместе взятые. Такома дала нам «Girl Trouble», Элленсберг дал нам «Screaming Trees», а Олимпия – «Melvins» и «Beat Happening», не говоря уж о Сиэтле. Вы находитесь в контакте с этими группами?

КК: Да, мы все друзья.

ГК: Есть ли чувство общности между всеми этими группами?

КК: Да, конечно. Все хорошо знают друг друга, и все обычно сотрудничают друг с другом. Например, я иногда играю в «Go Team», своего рода супергруппе, которую иногда собирает Кэлвин из «Beat Happening». Недавно мы с Крисом, Марком [Лэйнганом - Ред.] и ударником из «Screaming Trees» [Марком Пикерелем - Ред.] записали сингл для «Sub Pop», состоящий из двух каверов Лид Белли. Это будет частью серии «Клуб Синглов» «Sub Pop».

ГК: Вы в итоге записались на «Sub Pop», потому что это единственная студия в области, или это - та студия, которая, по вашим ощущениям, вам ближе всех?

КК: Когда мы начали играть, приблизительно три года назад, мы даже не знали, что существуют студии, интересующиеся нашим видом музыки. Потом, когда вышли наши первые записи на «Sub Pop», мы были застигнуты врасплох, и мы сказали: «Это - лучшая студия, на которой мы могли бы записываться!».

ГК: Вы чувствуете себя близкими другим группам на «Sub Pop»?

KC: Да, в общем-то, все мы играем более или менее тяжёлую музыку в умеренном темпе. У всех групп с «Sub Pop» есть свой собственный особенный саунд, и мне не нравится, когда нас всё время путают с другими, как будто нет никакой разницы. Я не думаю, что все группы с «Sub Pop» похожи.

ГК: Это верно, как ты сказал, что почти все группы с «Sub Pop» (возможно, за исключением прекрасных и недооцененных «Walkabouts») играют хард-рок с ровным ритмом. Ещё один общий элемент этих групп и, возможно, вообще, в сегодняшней постпанк-Америке - это смешивание трёх жанров в один уникальный саунд: хард-рок, психоделия, панк. Что ты думаешь?

КК: Я полностью согласен. Очень трудно в конце 1980-х придумать совершенно оригинальные идеи, поэтому единственная альтернатива - просто полагаться на свои собственные влияния и довольствоваться ими. Слава Богу, в этом отношении «Sub Pop» - и это вообще относится к штату Вашингтон – те влияния, которые были приняты - в числе самых честных и приятных.

ГК: Это почти как будто дожил до конца жизни рок-музыки -

КК: Точно. Последний пример -

ГК: И вы решили взять хорошие вещи, которые произвёл рок, соединить всё это и попытаться создать эту иллюзию ещё раз.

КК: Это именно то, что я пытаюсь объяснить. Возможно, рок отжил своё. В конце концов, нот на гитаре ограниченное количество.... Рок существует тридцать лет, и когда играешь бит четыре на четыре, рано или поздно исчерпаешь идеи; всё это становится неоригинальным в какой-то момент. Именно с этой проблемой сталкивается современный рок. У нас как минимум три или четыре года на сцене не было группы, которая очень отличалась бы от других.

ГК: И вы тоже?

КК: Да, и мы тоже. Но, возможно, мы олицетворяем самую большую оригинальность, которой можно достичь в конце 1980-х.

ГК: Как бы ты определил оригинальность «Нирваны», своими словами?

КК: Я не могу. Она внутри нас. Мы просто такие, как есть. Есть влияния, ясно как божий день. Мы - нечто оригинальное, и я не могу объяснить это, потому что всё это происходит внутри.

ГК: Ясно как божий день, но недостаточно, чтобы избежать банального вопроса: расскажи нам о том, кто на тебя повлиял.

КК: Прежде всего, «Beatles». Первые одиннадцать лет моей жизни я только и делал, что слушал «Beatles». Их влияние на то, как я пишу аккорды к своим произведениям, бесспорно. А потом я начал слушать «Led Zeppelin» и «Aerosmith» и, наконец, панк изменил мою жизнь. И даже когда этот этап закончился, я начал соединять всё в нечто, что я мог бы создавать сам, что было моим собственным.

ГК: С другой стороны, однако, также верно, что ты только и делаешь, что продолжаешь долгую волну панка... или скорее живёшь на волне панка... Или, по крайней мере, живешь на волне, которую панк привел в движение.

KC: Да, хотя я не думаю, что смогу объяснить, как. Панк нас освободил. Я открыл панк, когда мне было одиннадцать, и сразу же захотел стать его частью. Я читал журнал «Creem», и садомазохизм и колоритный облик этой музыки сразу же оказал на меня влияние. Я любой ценой хотел стать его частью и притворялся панком, хотя в моём городе никто не знал, что это такое. С другой стороны, я также боялся, потому что, в конце концов, я был всего лишь невежественным деревенщиной, как и все остальные. На самом деле я вступил в контакт с этой музыкой, только когда мне было лет пятнадцать.

ГК: В конце концов, тринадцатилетним ребятам из твоего маленького города в Вашингтоне, даже сегодня, панк не предложил очень отличающуюся от других форму бунта - хотя это слово изменило смысл и значение. Теперь «Guns N' Roses» тоже оказались на обложке «Rolling Stone»...

KC: Да, в этом смысле, группы с «Sub Pop» - лёгкое знакомство с восстанием, воплощением которого является панк. Это определённо больше поп-музыка, чем панк, но она поддерживает тот же самый дух. Панк, который я слушал в детстве, типа «Damaged» «Black Flag», он был слишком экстремальный, и это отчуждало большинство молодежи, которая уделяла ему внимание. Никто не мог его понять.

ГК: Да, но то, что ты говоришь, справедливо, только если ты пережил время «Damaged». Теперь, к сожалению, за тобой пустыня. Может быть, что вы - хорошее знакомство с чем-то более экстремальным, но с тем, что уже прошло. Музыка «Sub Pop» - самая экстремальная форма пост-панка, послушать которую у нас есть шанс в настоящее время.

КК: Это верно. Мне хотелось бы думать, что такие группы, как наша, заняли место, освободившееся после того, как панк открыл дверь. В то же время, однако, я понимаю, что мы не что иное, как тень чего-то, что уже было там. Каждый раз, когда я пишу какой-нибудь рифф, я не могу не понимать, что это - имитация какого-то другого произведения, что это неоригинально, что я уже это слышал. «Love Buzz», например - это просто переписанное произведение «Shocking Blue». Мы просто изменили половину его слов и партию баса.

ГК: Это не провокация, но учитывая то, что ты первый, кто признался, что каждый раз, когда ты пишешь произведение, ты понимаешь, что кого-то грабишь, почему ты продолжаешь играть?

КК: С одной стороны, потому что я больше ничего не умею делать, и ничего другого я делать не хочу. У меня нет ни других целей в жизни, ни иной деятельности, которая меня интересует. Я не хочу быть врачом или журналистом. И потом, с другой стороны, всегда есть вероятность, что среди трёхсот идей, которые я подсознательно украл у другого музыканта, одна будет полностью придумана мной. Это сложная задача [и ты справишься с ней, Курт – Редактор «Rockerilla»].

ГК: Именно такой экзистенциальный нигилизм предоставляет тебе возможность выпускать музыку, настолько искренне мучительную и выстраданную. Как будто другой возможности не будет?

КК: Да, особенно когда живёшь в Америке. Тебе постоянно напоминают, двадцать четыре часа в день, в каком мире ты живёшь: смешное общество, способное производить только разочарование и оболваненных людей. Соединённые Штаты состоят из идиотов. Мои суждения могут показаться резкими, но чтобы убедиться в их правоте, мне просто нужно включить телевизор или пройтись по улице и услышать, как мне в спину выкрикивают оскорбления по поводу цвета моих волос.

ГК: Это почти что ощущать себя частью меньшинства на грани исчезновения...

КК: Да, и я оставил всю надежду на изменение менталитетов людей. Когда я был ребёнком, я был вовлечён в политическое крыло панка... Это было нечто вроде глотка свежего воздуха, ощущения, что ты можешь изменить человечество, или что ты можешь сделать что-то конкретное. Но через несколько лет я понял, что мало того, что невозможно изменить большинство людей, но помимо этого я не испытываю интереса к тому, чтобы попытаться спасти этих людей, потому что они этого не заслуживают.

ГК: Это тот самый садомазохистский аспект панка, которым, как ты сказал, ты был очарован?

КК: Должно быть. В конце концов, это единственная форма садомазохизма, которая мне нравится.




ЦИТАТА КОБЭЙНА
О Гастролях

«Я вижу Америку, типа, бесплатно, и работая всего по два часа в день. Это как-то странно. Я ещё не скучаю по дому».

         - из статьи «Белое Каление» Джона Робба, «Sounds», октябрь 1989 года
























ВАМ НУЖНА ВОДА, ВАМ НЕ
НУЖНЫ АЛЬБОМЫ

Марк Шэфер | 6 октября 1989 года | Радио «WAIF» (США)


Паб «Murphy's» в Цинциннати как раз начал устраивать концерты, и мое интервью с «Нирваной» состоялось возле чёрного хода пристройки комнаты для дартса. Бар закрывался на ночь, поэтому мы сидели на холодной бетонной стене на парковке, и холод проникал прямо сквозь наши джинсы. Из-за этого интервью было коротким и вызвало ощутимую нервную энергию, главным образом, потому что наши зубы сильно стучали. Оно транслировалось в следующую пятницу в программе «Электрический Забор» на «WAIF» 88.3 FM, где-то между полуночью и 2:00.
    С того давнего интервью произошёл культурный сдвиг в плане человеческого общения, сродни переходу от железного века к бронзовому. Формировался век информации; мы по-прежнему живём в самом его разгаре. К тому финальному моменту, однако, мы подключились вживую и напрямую: мы использовали фэнзины, сетевые структуры, пользовались пробковыми досками объявлений, собирали рекламные объявления в магазинах, устраивали танцевальные вечеринки, торговали микстэйпами, делали пиратские записи концертов, общались с друзьями по переписке - и «WAIF» означала то, что у нас была радиостанция сообщества, позволяющая нам делиться знаниями.
    Поездка на интервью стартовала в июне 1989 года. Я посетил Питсбург с другом, Стивом Снайдером, который работал на «WRCT». Наша цель: «Sonic Temple» - бывший масонский храм, а теперь - музыкальный магазин - точка для выступлений. Мы приурочили визит к прибытию LP «Нирваны» и «Mudhoney» - мы взяли их с пылу с жару прямо из упаковочных ящиков. У каждого из нас были деньги только на один LP, но мы знали, что скопируем их друг для друга - Стив пошёл за «Mudhoney» на пурпурном виниле, а я довольствовался «Bleach» на белом виниле. Однако как только игла коснулась пластинки, у меня не осталось никаких сомнений по поводу того, что я сделал хороший выбор. На той неделе я крутил весь альбом на своём шоу.
    «Нирвана» должна была посетить Ньюпорт. Мы пошли туда с моим древним бумбоксом «Panasonic». (Моя мама купила его на периодические платежи с бензоколонки в 1980 году. Я не мог представить себе, что группы особо верили в меня, когда я сваливал на них эту реликвию). Но «Нирвана» отменила концерт - не приехала. Там был я, Дядя Дэйв Льюис (звукорежиссер), Питер Эрон («Sub-Fudge Productions» / «Chrome Chranks»), и такой рыжий парень по имени Майк, но тем не менее, мы провели хороший вечер, глядя на «Cows» и «Blue Othello», с Шэнноном из «Cows», который играл обеими руками в гипсовых повязках, и его труба была приклеена к верхней части микрофонной стойки. Наступила осень, точно. Питер заказал концерт в «Murphy's»; я поговорил с тур-менеджером «Нирваны», и он представил меня. Бедный парень был главной мишенью многих шуток; его привели в качестве потенциального второго гитариста, но так и не дали ему сыграть. Позже, когда мы сидели на стене, ребята казались взволнованными из-за того, что направлялись за Железный Занавес - эту таинственную разделительную линию между «ними» и «нами». Падение Берлинской стены спустя месяц и три дня, в то время как группа была в Ганновере, было не последним разом, когда «Нирвана» продемонстрирует такую удивительную способность быть в нужном месте, когда в мире происходили реальные изменения. - Марк Шэфер


Марк Шэфер: Мы здесь в Пабе «Murphy's»; только что мы видели довольно неплохой концерт «Нирваны». Здесь они заканчивают тур. Давайте, скажите, куда вы поедете дальше и что с вами. 

Чэд Чэннинг: Канзас-Сити. Лоренс, а точнее, в такое место под названием «Outhouse» («Сортир» - Прим. пер.). Думаю, что оно находится посередине кукурузного поля, где-то там. (Крис Новоселич: О дооооаааааааа...) Кажется, с «24/7 Spyz» (Курт Кобэйн: Звучит забавно).

КН: «27/4 Spiders».

ЧЧ: Нет! [Все перебивают друг друга.]

КК: Двести сорок семь пауков.

КН: Двести пятьдесят... с чем-то пауков.

ЧЧ: Миллион парней в фургоне. Я не знаю.

КН: Я видел их однажды на «MTV».

ЧЧ: Вы когда-либо слышали о них? [Бормотания] 24/7... это Двести Сорок Семь Пауков?

МШ: Я никогда о них не слышал.

КК: Ты не слышал? Ты должен слышать; у них должно быть фантастическое враньё. Кажется, они на какой-то крупной студии звукозаписи с какой-то стыренной...

МШ: Это тоже проблема; я не услышал бы об этом.
(ЧЧ на заднем плане: Оно сломано! МШ отвечает: Тебя могут здесь из этого застрелить)..

КК: Ну, крупные компании ползают по всем углам и закоулкам мира. Даже я не могу справиться, в смысле, даже я не могу убежать от этого.

МШ: Я бы, в общем, не возражал...

КН: Потому что ты - сильный человек.

МШ: Ну, это потому что у меня нет кабеля.

КН: О, опять за своё! Знаешь, мне нравится добывать телевидение антенны.

МШ: Это, хм... Я собирался спросить вас о [запинается] дискографии. Я знаю, что у вас есть альбом «Bleach», который вышел несколько месяцев назад. (КК на заднем плане: Эй, следи за своей сигаретой, ты мог меня ею обжечь!) И у меня есть один из ваших белых...

КН: О, правда? Они стоят пятьдесят долларов!

КК: [голосом продавца телемагазина] Они стоят «Пятьдесят Долларов!»

ЧЧ: Целых пятьдесят долларов!

КН: Пятьдесят долларов!

ЧЧ: Ты слышишь это, Крис? Я беру один прямо сейчас!

КК: Ты можешь удалиться!

МШ: О, правда? Ничего себе, я купил его за семь.

КН: Хорошо, я рад.

КК: Он купил его в «Sonic Temple» - в том музыкальном магазине, где мы играли? [7 июля 1989 года, в Уилкинсберге, штат Пенсильвания - Ред.]

МШ: Дэйв должен бежать в этот музыкальный магазин. Да, открыли новый музыкальный магазин… (ЧЧ: В Цинциннати?) Нет, он в Питсбурге. Открыли новый музыкальный магазин и место, чтобы играть. Там, в Питсбурге.

КН: Ну слава Богу, в смысле, переползая три пролёта, (ЧЧ: Четыре этажа, чувак) четыре лестничных пролёта...

МШ: Это - довольно грубое обращение...

КК: Ну, они хотели нам помочь.

КН: У нас было много помощников.

МШ: Да, это просто этажом ниже. Люди будут играть в подвале, я думаю.

КК: Наша дискография...

МШ: Да, я знаю, что у вас есть «Bleach», потом эта вещь с «Sub Pop» [сборник «Sub Pop 200» - Ред.], «Teriyaki Asthma» [сборник на «C/Z Records» - Ред.]...

КК: Мы и до этого выпустили сингл, это «Love Buzz» и «Big Cheese», и на нашем европейском релизе он... он заменил «Love Buzz», который на нём был...

МШ: Это было на «Glitterhouse» [европейская студия звукозаписи - Ред.]?

КК: Нет, это на «Tupelo» [британская студия звукозаписи - Ред.]. Там «Love Buzz» заменили на «Big Cheese» и также на CD.

КН: У нас, хм, выходит двенадцатидюймовый EP (КК: Это промо-EP для Европы), довольно скоро! Только в Европе; он выходит через неделю или около этого.

КК: На нём будут две новых песни с альбома, с будущего альбома.

КН: Две новых песни, плюс «Love Buzz» из «Bleach», потому что я думаю, что они очень популярны в Европе. Как EP с четырьмя песнями. Он будет выпущен, чтобы совпасть с нашим туром. Мы также имеем очень хорошие позиции в чартах. (ЧЧ: Нам очень не терпится отправиться в путь). Через несколько недель мы уезжаем.

КК: Полтора месяца с «Tad». (МШ: О, правда?) В том же фургоне. (ЧЧ: «Tad»-и-мы).

МШ: «Tad» в том же фургоне? (КК: Да). Ого...

КК: Мы собираемся арендовать для него прицеп и посадить его туда.

МШ: Вам надо поставить там систему вентиляции. (КК: Что?) Вам придётся поставить там систему вентиляции.

КН: Он пускает газы и много смеётся.

КК: И он оччччччень громко храпит! Вот так! [подражает сильному храпу, как у свиньи.]

КН: Ну, он храпит, а потом он сидел на полу в (МШ: свиновод!) Нижнем Ист-Сайде в Нью-Йорке и просто... [снова подражает] просто снимал, вот это да, черт возьми! Чёрт, чёрт возьми... Он классный парень, тем не менее, я имею в виду, понимаете.

КК: О да! Вся группа, мы с нетерпением ждём этого. Очень весело тусоваться.

МШ: Вы будете на материке или на островах? И там, и там?

КН: На всём континенте, чувак, на всём. У нас будет неделя в Великобритании, потом мы поедем в Нидерланды - примерно четыре-пять концертов. Потом мы едем в Германию. (МШ: Вы играете в Амстердаме?) Да, мы едем в Амстердам. (ЧЧ: И в Австрию!)

МШ: Где вы там играете? (СН: Что?) В Амстердаме, вы знаете?

КН: В том месте, где подают шоколадные пирожные с марихуаной, да...

КК: Шоколадные пирожные с гашишем [начинает притворяться, что кашляет и задыхается].

МШ: Это почти везде.

КН: Мы едем в Будапешт, в Венгрию. В Рим, в Милан, в Париж!

МШ: С вами говорили о поездке за Железный Занавес?

ЧЧ: Да, это будет весело!

КН: Венгрия - это круто. Они просто, ну, они там просто расслабились.

КК: Интересно, могут ли они там достать наши альбомы. Это, типа, вам нужна вода, вам не нужны альбомы.

МШ: Наверное, у одного человека в мире там есть один или что-то в этом роде.

ЧЧ: Нам надо продавать бутылки с водой, когда мы не будем играть.

КК: Да, я собираюсь надеть, типа, четыре пары джинсов и продавать им по пятьдесят долларов за каждую.

ЧЧ: Заработаешь дополнительные деньги.

МШ: Вы могли бы продавать синие джинсы «Нирвана» или что-то в этом роде, да. Штампуйте их.

КН: Это будут отбеленные, варёные джинсы.

ЧЧ: Отбеленные рубашки, банданы и...

МШ: Просто скажите, что это - концептуальная вещь?

ЧЧ: Бутылки с водой и всё такое...

МШ: «Мы здесь продаём свои синие джинсы...»

КН: Концептуальные-налично-цептуальные...

ЧЧ: Покупайте уровень-дзинь! Покупайте уровень-дзинь! Дзинь-дзинь-дзинь-дзинь-дзинь!

МШ: Это, наверное, первое интервью, которое я когда-либо брал, когда я озяб до смерти.

ЧЧ: Правда? Надень пальто.

КН: И это не потому, что ты нервничаешь.

МШ: Пытаюсь привыкнуть к здешней погоде. Вообще-то, у меня есть пальто, но носить его несколько болезненно для моей руки, такие дела.

КН: О, правильно! [Женский голос кричит: «Ээээй! Садитесь в фургон, поехали!»] Как ты травмировал руку?

МШ: Сломал, когда падал.

КН: Пьяный?

МШ: Нет, играл в футбол.

КН: Это не смешно, чувак.

МШ: На этой неделе я снова смогу ею двигать, так что я доволен.

ЧЧ: Ура!

МШ: Ну, давайте, ребята, двигайте. Я признателен вам за то, что вы потратили время после концерта. Уже довольно поздно.

КН: Ну, спасибо за интервью, а мы могли бы позвонить на радио? Это какая станция?

МШ: «WAIF».

КК: Спокойной ночи, «WAIF», да хранит вас Бог.

КН: Вы слушаете -

Все вместе: Вы слушаете «W-A-I...»

КК: Или «Y»?

МШ: «I».

Все вместе: «WAIF».

КН: В (ЧЧ: Цинциннати?) Цинциннати. Лони Андерсон -

ЧЧ: Какие телефоны? Какие телефоны?

КН: Она ваш... она один из администраторов на станции? [Крис и Курт начинают отвратительно петь на заднем плане.]

ЧЧ: Какие телефоны? Девяносто что-то там или восемьдесят что-то там?

КК: Спокойной ночи и храни вас Бог.



































«ВЫ - ПРОСТО «НИРВАНА»?»

Лена Йордебо | 27 октября 1989 года | Радио «Sveriges P3 Bommen» (Великобритания)


Странно, когда оглядываешься назад. Как ты занималась подготовкой радио-интервью с крошечной американской группой в доинтернетную эпоху? Я не могу вспомнить. Но я знаю, что мы с близким другом были в Лондоне в октябре 1989 года, чтобы посмотреть на разные группы с «Sub Pop», у которых был их первый европейский тур. И я знаю, что мне заказали интервью и с «Нирваной», и с «Tad», чтобы передать их в «Bommen», радиошоу, которое я вела. Честно говоря, группа, с которой мы действительно очень ждали встречи, это «Tad». Конечно, «Bleach» был хорош, но нам нравились «Tad». Тяжёлая группа.
    И мы приехали в такое странное место, какой-то университет, и все были снаружи во дворе. Не было ни закулисья, ни гримёрок. Предполагалось, что сначала я возьму интервью у «Нирваны», и мы сидели в гастрольном автобусе группы. Я, наверное, попросила об интервью одного или двоих из них - только с одним микрофоном, это проще - и они, наверное, отказались. Мои воспоминания об интервью туманны; они говорили об «ABBA», вот и всё. Они были просто тощими мальчиками в футболках, джинсах, и немодных куртках, смеялись. Это были двадцать неловких минут, и я, главным образом, почувствовала облегчение, когда всё закончилось - наверное, они чувствовали то же самое. После «Нирваны» следующими были  «Tad». Мы сели где-то снаружи, и да, мы очень хорошо провели время. Парни из «Tad» были очень забавны и умны. Именно это мне больше всего запомнилось в тот день.
    Интервью проходило на английском языке; именно поэтому голос за кадром резюмирует ключевые моменты для шведскоязычных слушателей - обычная практика в отношении радиопередач на иностранном языке. - Лена Йордебо

Перевод голосов за кадром Йонаса Соренссона.

[Звучит песня «Нирваны» «Blew» под вступительное слово Лены - Ред.]

Лена Йордебо: Сейчас «Нирвана» состоит из троих молодых парней. Четвёртый участник, который играл на гитаре на их дебютном альбоме «Bleach», был уволен. Басист высокий, гитарист тощий, а ударник невысокий - и у них у всех ничем не примечательный вид. Мы сидим в их гастрольном автобусе, болтаем, и атмосфера немного холодная. Они шутят, а я пытаюсь задавать умные вопросы. Одно можно сказать точно: им не нравится, когда их называют «группой с Sub Pop».

Крис Новоселич: Мы были группой до того, как оказались на студии звукозаписи, поэтому, понимаете, меня на самом деле не столько интересует эта студия звукозаписи, сколько я сам с нашей собственной музыкой и, м-м, поэтому... [прокашливается]... «Sub Pop», это много раскрутки и всё такое, но там тоже есть хорошие группы. Это не просто одна раскрутка.

ЛЙ: Что ты подразумеваешь под раскруткой? Почему?

Курт Кобэйн: Промоушн. Сверхпромоушн, это просто удивительно, как они стали такой популярной студией в течение полутора лет с тех пор, как они образовались. И многие люди утверждают, что они настолько раскручены, что их не поддерживают солидные группы.

КН: Люди придут в музыкальный магазин и спросят: «У вас есть что-нибудь с «Sub Pop»?» и просто купят это! В смысле, понимаете? (КК: Да). Почему я просто не прихожу: «У вас есть что-нибудь, м-м-м, с «Warner Brothers»?» «Да, вот этот новый альбом «ABBA». «Класс, большое спасибо, это здорово». Понимаете?

КК: «ABBA» из Швеции?

ЛЙ: Да.

КН: Мне они нравятся, мне они нравятся.

КК: Фантастика. Я тоже.

КН: Они фантастические.

КК: Они блестящие.
[Участники группы продолжают говорить на заднем фоне - KC: «У них есть хорошие мелодии»; КН: «Нам нравится этот имидж. Понимаете, нас очень интересует имидж и душа рока. Мы очень любим их музыку - у группы был мощный имидж...» - пока Лена комментирует на шведском - Ред.]

ЛЙ: Большой охват «Sub Pop» в СМИ - фальшивка; это коммерческие и таблоидные слухи, хотя многие группы замечательные, говорит «Нирвана». И, между прочим, на что похоже это соревнование между всеми этими группами, играющими рок 1960-х и 1970-х? Курт утверждает, что, главным образом, их вдохновил панк. Сегодня панк-музыка лучше, чем она была раньше, хотя «Нирвана» не желает передавать какое-то определённое сообщение.

КК: Возможно, мы больше похожи на что-то типа «Stooges» панк-рока. Раньше панк-рок был стильной заявкой на модность, и тогда люди рассчитывали попытаться вести себя по возможности как панк-рокеры. Типа того, когда Игги играл для своей аудитории, он нырнул в зал и поранился, потому что он хотел, чтобы эта аудитория вела себя так, или он хотел создать обстановку так, как он чувствовал, и в это время зал ответил тем, что просто в основном перебивал его и, гм, ради своего развлечения, не потому, что на самом деле они увлекались музыкой, и поэтому сейчас, в настоящее время, я думаю что... группа и, и зал вместе участвуют в этом. И это просто больше похоже на то, каким действительно должен быть панк-рок или то, каким панк-рок, наконец, стал - когда люди немного уважают друг друга и пытаются в то же время повеселиться, а не бросать друг в друга бутылки и не протыкать булавками носы.

ЛЙ: А как насчёт посланий?

КК: Посланий?

ЛЙ: Да, посланий. Ну, в текстах, например? [Курт задумчиво напевает.] В смысле, таким тоже должен быть панк. Десять лет назад - ну, больше, как, кстати говоря, тринадцать лет назад.

КК: Это правда. Хммм... [Тихо хихикает.]

КН: Послания? У нас нет послания, понимаешь?

КК: У нас определённо нет послания. [Смеётся].

КН: Мы не похожи на «U-T», м-м-м, «U2» или Джоан Баэз; они могут дать людям...

Чэд Чэннинг: Именно поэтому мы не панк-рокеры. [Все вокруг смеются.]

КК: Это почему?

ЛЙ: Вы - просто «Нирвана», хмм? [Группа соглашается.]

КН: В смысле, рок-н-ролл, я очень люблю рок-н-ролл, но...

ЧЧ: [Перебивая] Ты знаешь, что он мёртв?

КН: Это - ... [смеётся над комментарием Чэда] не так важно, в смысле, в жизни есть гораздо более важные вещи. (КК: О, да?) Да.

ЛЙ: Например?
[Курт и Крис говорят одновременно.]

КК: Например?

КН: Например, любовь.
[«Been a Son» «Нирваны» то появляется, то исчезает, пока Лена говорит на шведском языке. - Ред.]

ЛЙ: В жизни есть намного более важные вещи, чем рок-н-ролл, говорит басист «Нирваны» - такие, как любовь. Однако их музыка - совсем не любовные баллады и романсы.

ЧЧ: Спасибо.

КН: Ты слышала нашу новую песню?

КК: Тихую и... (Крис всё ещё говорит: Наш EP?) Фрустрированную. Да. И романтичную. [Смеется.]

ЧЧ: Тихую и романтичную. Всё время.

ЛЙ: Нет, она не такая. Я думаю.

КК: Я думаю, что она такая. (ЛЙ: Да?) Да. Я думаю, что в ней много сострадания. Хотя в этой музыке, возможно, нет послания, в чувствах и флюидах, которые от нас идут, я думаю, есть много сострадания и эмоции. И я счёл бы это тихим и романтичным. [Смеётся] Хотя она кажется негативной и полной ненависти.

ЛЙ: Так для группы, играющей с «Нирваной», это способ отвести чувства?

КК: Конечно.

ЛЙ: Да?

КК: Да, точно.

КН: Да, это правда. Чувствуешь себя намного лучше после того, как сыграешь хороший концерт - чувствуешь себя очень хорошо.

ЛЙ: Как будто идёшь на... терапию?

КК: Конечно! (КН: Да). Точно! Интервью - это терапия, ты... прямо сейчас ты - аналитик. (КН: Да, мы как, как...) Мы на самом деле ни на чём не зацикливаемся, пока у нас, собственно, не берут интервью, а потом это прямо как: «Ууу... Надо же, нам надо это говорить?» Мы не знаем, кто мы! Мы пытаемся это понять. (КН: Да, мы пытаемся.) Я бы сказал, что мы пытаемся быть менее... категоризированными, чем большинство групп. Кажется. Мы - мы имеем влияние - мы можем звучать как 1970-е, или 1960-е, но...но как мы ещё можем звучать? Потому что это было такое мощное время - это были такие мощные времена.
[звучит «Love Buzz» «Нирваны» и постепенно затихает - Ред.]








































СЛАДКИЕ КАК МЁД: «НИРВАНА»
Себастьян Цабел | 1 ноября 1989 года | «Spex» (Германия)



В ноябре 1989 года я отправился в Роттердам, чтобы посмотреть, как «Нирвана» играет в маленьком клубе под названием «Nighttown». Они гастролировали с «Tad», и я не могу вспомнить, кто был ведущим исполнителем в тот вечер. То, что я действительно помню, это неистовая группа и сильный вокалист, который стоял там, натянутый как тетива и кричал во всё горло, который меня потряс - и заставил меня написать, что эта совершенно новая группа с «Sub Pop» скоро будет «популярнее, чем «Pixies»».
    Мне нравилось в них то, что они не были просто ещё одной грандж-группой: они были сладкими как мёд. Они играли хардовый и чертовски мелодичный рок; они были гораздо попсовее, чем любая другая рок-н-ролльная группа из Сиэтла. И Кобэйн, казалось, был поглощён собой, чистые эмоции на сцене.
    За кулисами было иначе. После концерта я взял интервью у всех троих членов группы - Крист Новоселич был дружелюбным и забавным, шутил по поводу роста Курта Кобэйна. Когда мы делали фотографии для журнала «Spex», мрачному вокалисту пришлось взобраться на барный стул, чтобы компенсировать разницу в росте между ним и Кристом. Ему это не очень понравилось. И он мало говорил. Он казался застенчивым и в то же время надменным. «Такой я Отрицательный Тип», - проворчал он.
    Я встретил его снова спустя два года – «Нирвана» играла пока ещё не выпущенную «Smells Like Teen Spirit» на фестивале «Monsters of Spex» в Кёльне в августе, и Кобэйн был вежлив и шутил. Он, казалось, замечательно проводил время. Несколько недель спустя мое дерзкое пророчество сбылось: «Нирвана» стала популярнее, чем «Pixies». - Себастьян Цабел

Перевели Инга Овцворс и Йон Дарх.

Себастьян Цабел: И какой Джек Эндино?

Курт Кобэйн: Он постоянно ест плитки шоколада, сардины в масле и чипсы, смешивая всё вместе.
    Богатый, чётко структурированный саунд «Нирваны», в который не вкраплены ни раздражающий подтекст, ни сладкое искажение, а просто производящие впечатление флюиды чувственного крутого чувака - это был Трэш-Поп, крутой себи-секс, понимаете. [«Себи» - шуточная отсылка автора к собственному имени - Ред.] Трое (ранее четверо) ребят с американского Северо-Запада, которые достаточно круты, чтобы играть божественные понтовые рифф и, только когда смысловая сторона делает это неизбежным, позволяют проявиться своей чувствительной стороне (на «About a Girl», например). Но Курдт Кобэйн ничего из этого не хочет, не замечая меня, и бредит о «Buzzcocks».
    «Иногда я думаю, - размышляет Курдт, подперев рукой подбородок, - что наша музыка – это, может быть, танцевальный рок или что-то в этом роде».
    «Все мои друзья говорят, что я  слишком негативный, - говорит мне Курт позже. - Но по сути меня просто забавляют многие вещи, которые я нахожу смешным. У меня постоянно чёрное чувство юмора».

Крис Новоселич: Наши песни кажутся глубокими и тяжёлыми, потому что мы их так играем. К тому же, это также благодаря инструментовке самой по себе. С акустической гитарой и органом они определённо казались бы легче, но они всё равно были бы теми же самыми песнями. Мы - группа, которая пишет песни с довольно традиционным пониманием поп-песни.

КК: Мы хотим производить альбомы, которые вы будете слушать, не просто такие, под которые вы отрываетесь. Не такой альбом, где можно опустить иглу на любое место. И это всегда будет твёрдый, быстрый рок-н-ролльный саунд.

СЦ: Думаешь, у «Bleach» было такое многообразие?

КК: По-своему, да.



ЦИТАТА КОБЭЙНА

«СКОРО нам понадобится средство для отпугивания поклонниц. СКОРО мы приедем в ваш город и спросим, можно ли нам остановиться у вас дома и топить печь. СКОРО мы исполним на бис «Gloria» и «Louie Louie» на бенефисах со всеми нашими знаменитыми друзьями».


        - из биографии «Нирваны», «выпущенной Sub Pop» для прессы, 1989 год











ЧАСТЬ III

Январь - август 1990 года
Любимцы Андеграунда



ВЕСНОЙ 1990 ГОДА КУРТ КОБЭЙН УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО «НИРВАНУ» «вообще не интересует крупная студия звукозаписи». Это год трансформации, когда группа говорила в апреле, что состав менялся всего один раз - к тому времени они вообще игнорировали ранних ударников - потом в августе они вернули своего старого друга Дэйла Кровера, выгнав из группы Дэна Питерса. Но не было никаких признаков того, что будет в будущем; Кобэйн или лжет фэнзину «Dirt», или искренне верит, что следующий альбом группы выйдет на «Sub Pop» позднее в том году.
    Многое из последующей усталости Кобэйна от СМИ понятно, учитывая образование, которое получает группа. К концу 1990 года они по-прежнему отвечают на вопросы об альбоме, записанном в последние дни 1988 года просто потому, что это всё, что большинство людей знает о группе. Это не век мгновенной информации - членам «Нирваны» нужно давать людям информацию практически с нуля, потому что большинство фэнзинов и радиостанций, с которыми они говорили в Соединённых Штатах, имеют только местный охват или аудиторию. Кобэйн упоминает ту же проблему с «дистрибьюцией» - будь то слова или записи, преимуществом крупной студии было бы то, что она доставила бы их в большее количество мест быстрее и проще.
    Ключевой особенностью разговоров «Нирваны» с прессой было желание отстаивать и продвигать других друзей из андеграунда, другие музыкальные увлечения. Это очень хорошо видно в последующих интервью - как широк их интерес: они имеют полное представление о ведущих исполнителях рок-музыки на всём протяжении её тридцатилетней истории на тот момент.   
    О, и помните тот новый альбом? Он собирался звучать точно так же, как всегда у «Нирваны» - но ещё с одной-двумя поп-песнями. Причина озвучивается: Кобэйн заявляет, что «Love Buzz», на его взгляд - лучшая песня «Нирваны». Это также та песня, которая больше всего соответствует тому, что было потом, «формуле» «Нирваны» - громкое вступление, тихий куплет, рычащий припев. Несмотря на все разговоры о том, что «Нирвана» крадёт свой будущий новый саунд у «Pixies» или «Boston», возможно, справедливости ради стоит отметить, что «Нирвана» украла свой собственный саунд и просто поточнее его настроила.





«ЭТО НЕ РОК-Н-РОЛЛ»

Билл Рид | 28 января 1990 года | Радио «KITS» «Час Независимости» (США)



Я провёел это интервью поздно вечером в будний день в 1990 году. Я работал в эфире на мэйнстрим-рок-радиостанции в Сиэтле, и продюсировал и вёл «Час Независимости». Я записал это шоу в Сиэтле и отправил его на катушечном магнитофоне на «KITS» в Сан-Франциско, где его крутили каждую неделю. Сиэтл был отличным местом для продюсирования шоу в конце 80-х и начале 90-х, когда сцена «Sub Pop» - Сиэтла была очень популярна, сначала в андеграунде, а потом как мэйнстрим-сенсация. Сиэтл называли «новым Ливерпулем».
    Я устроил это интервью через «Sub Pop» и не имел никаких контактов с членами группы до того вечера. Они должны были появиться в студии в 22:00 и уже были там, когда ввалился я. Мне пришлось рано уйти с концерта «Smithereens», чтобы сделать это интервью. Курт и Крис были в шоке, что я рано ушёл с концерта «Smithereens», чтобы взять интервью у их группы, поскольку они были большими поклонниками «Smithereens». Я был поражён, что они удивлены этим, поскольку «Нирвана», несомненно, была в то время моей любимой группой. Группа уже была андеграундным феноменом в Сиэтле («Прославленный Сиэтл», как мы здесь говорим). Они были «нашей группой». Недавно вышел альбом «Bleach», и группа только что вернулась из европейского тура с тридцатью шестью концертами.
    Меня смущает, что говорили в основном мы с Крисом и Чэдом Чэннингом. Курт был самым тихим парнем в комнате. Самый незабываемый вклад, для меня во всяком случае, Курт внёс в конце интервью, когда мы сетуем на тот факт, что рок-н-ролл стал тем, чем и родители, и дети могли бы наслаждаться вместе. - Билл Рид

Билл Рид: [Смех] Я не собирался просить Криса считать! Ну, вот мы и в Сан-Франциско с «Нирваной»! [Курт, Крис и Билл: "Да!".]

БР: Рад вас видеть, ребята.

Крис Новоселич: Классный город. Мы тусуемся в Хэйт-Эшбери, бьём фэнов «Grateful Dead»...

БР: [Смеётся] Это было... если фэны «Grateful Dead» слушают, там был Крис. Откуда вы, ребята?

Курт Кобэйн: Сиэтл, штат Вашингтон.

БР: Да? Вы записываетесь, я думаю, вы на «Sub Pop»?

КК: Мы на «Sub Pop».

КН: Мы - артисты, записывающиеся на «Sub Pop»! [Кто-то хихикает.]

БР: Артисты, записывающиеся на «Sub Pop», «Нирвана». Как вы соединились с «Sub Pop»?

КК: Мы записали демо в Сиэтле на «Reciprocal» и, конечно же, Джон Поунмэн, главный на «Sub Pop records», позвонил нам спустя приблизительно неделю после этого и вроде как мы договорились выпустить сингл.

КН: [Перебивая] Всё равно ты не сможешь купить этот сингл, если захочешь, поэтому какая разница? Это как ограниченный тираж [говорит, будто объявляет радиорекламу] «Сингл с «Sub Pop» Ограниченным Тиражом!»

БР: У «Sub Pop» жёстко с тем, что иногда нельзя достать их вещь, потому что они делают очень много коллекционных синглов и вещей [«Нирвана» хором : «Верно»]. Поэтому просто одалживаешь, звонишь на «Reciprocal», чтобы купить там время. Вы работали с Джеком ЭнДЬИно?

КН: ЭнДино, Джик ЭнДино.

КК: Джиа Киневал...

Чэд Чэннинг: Он - тот, кто нас записывает...

КК: У него есть вторые имена.

БР: То, что я слышал - это что Джек продюсировал.

ЧЧ: Да, да. Он - тот, кто записал демо, о котором говорил Курт. Кайфанул, потом отдал главному.

БР: Кто ещё...

КК: [Перебивает] Джек работал с «Soundgarden», «Mudhoney», «Fluid», «Tad»...

КН: Он  сейчас в Англии, записывает «Blue Cheer»!

БР: Серьёзно?

КН: Да, и он записывает, он также... Пока он там, поедет в Голландию, и будет записывать группу под названием «Love Slug».

БР: Ты упомянул «Blue Cheer»; это одна из моих любимых старых групп 1960-х. Вы, ребята, много слушали «Blue Cheer»?

КК: Конечно.

ЧЧ: Они - что надо. Они крутые.

КН: «Vincebus Eruptum». Они из Сан-Франциско.

БР: Да.

ЧЧ: «Eruptus»?

КК: «Eruptum».

КН: Да, они играли в тавернах и всё такое здесь, в Сан-Франциско.

БР: Это безумие. Так кого ещё вы, ребята, слушали?

КН: «Vaselines». Они из Шотландии.

КК: «Young Marble Giants». «Smithereens».

ЧЧ: «Shonen Knife».

БР: «Shonen Knife», серьёзно? Чэд, почему бы тебе не объяснить, что такое «Shonen Knife», потому что, серьёзно, я не уверен, сколько людей это на самом деле знает.

ЧЧ: Ну, типа, значение этого названия, может быть? Ну, «Shonen Knife»...

КК: Группа.

ЧЧ: Ну, это три девушки, три японских девушки, которые берут отпуско на своих разных работах и всё такое, потому что все они работают и всё такое, и они утверждают что, типа, их группа и их музыка - это типа их хобби или что-то в этом роде, просто то, чем они занимаются как хобби. Но, кажется, они всё больше и больше увлекаются тем, что они играют, и всё такое. Типа они собираются выступить с очередным альбомом очень скоро, будем надеяться... Они снова ведут переговоры о его выпуске вот здесь, потому что  у них возникли небольшие проблемы. Но они недавно играли в Лос-Анджелесе, и на них пришло огромное количество народа, поэтому я думаю, что у них, возможно, не будет с этим проблем. Я не знаю. Я впервые услышал их в... 84-м, кажется, это было? Когда я достал эту кассету, я просто подумал: «А, это кажется очень интересным», потому что там типа было написано по-японски «Shonen Knife». А я всегда увлекался, типа, японскими штучками, и я посмотрел на это и сказал: «Ух ты, я должен её приобрести». И я взял её и положил, и это было просто типа самый прекрасный, красивый Барби-кукольный-жвачно-конфетный рок, который я когда-либо слышал.

БР: Да?

ЧЧ: Это просто удивительно! Классно!

БР: Вы, ребята, играете каверы «Shonen Knife»?

КК: Мы хотим. Мы играем каверы «Vaselines», мы играем один кавер «Vaselines». Но, чёрт возьми! Это хорошая идея. Мы сыграем.

ЧЧ: Надо же, я не знаю, есть очень много обалденных мелодий, которые они играют.

БР: Так эти альбомы я получаю от вас, ребята, у меня есть «Bleach», который вышел на «Sub Pop». И у меня есть «Blew», который... вышел на «Tupelo», это - импорт, EP...

КК: Это промо-EP. Для нашего последнего тура.

БР: О, правда? Именно поэтому он не вышел в Штатах?

КК: Да... Ну, вообще-то, он доступен в Штатах, но не слишком многие из них попали сюда.

БР: Теперь давайте...

СН: Теперь они тоже распроданы.

БР: Они уже распроданы?

КН: Да, это, типа, прямо как [зачитывает как радиорекламу] «стимулирующее средство для помощи группе в её европейском туре».

ЧЧ: И даже нам он не достался.

КН: Кто всё-таки хочет услышать свой собственный альбом?

БР: Ну, хорошо было бы иметь его в коллекции, не так ли? Хочешь поставить его для своей мамы, не так ли?

КН: Да, я подарил один своей маленькой сестре; ей он нравится. Моей маме на самом деле всё равно. Она говорит: «Ну, м-м-м, я не знаю, Крис, я... М-м-м... Мне он не очень нравится». «Хорошо, мама, ну, тебе нравится Хулио Иглесиас».

БР: Да, это как когда моя мама слушает меня по радио, и я кручу, например, «Butthole Surfers» и всё такое. Почему-то она тоже не может этим увлекаться!

КК: [Имитируя голос] «Нет, я не понимаю это, я просто не понимаю!» Существует большой конфликт поколений...

КН: Да! Рок-н-ролл теперь похож на мэйнстрим, чувак.

KC: Ну, как я говорил о конфликте поколений; я этого не понимаю. В первый раз в истории рок-н-ролла родители и дети слушают одни и те же вещи. Понимаете? В первый раз это случилось за тридцать лет. Это удивительно. Это не рок-н-ролл! Такого не должно быть...

БР: Для меня рок-н-ролл это то, что должны ненавидеть ваши родители. Каждому поколению, думал я, нужна своя собственная музыка, которую ненавидели их родители.

КН: Привет, меня зовут Крис Новоселич из «Нирваны», вот моя каррррточка... [Спокойно мурлычет.]

БР: Хорошо, спасибо за то, что зашли, ребята. Это была «Нирвана» на «Часе Независимости».



ЦИТАТА КОБЭЙНА
Кобэйн и Новоселич «Объясняют» Происхождение
«Нирваны»


Крис Новоселич: Это была долгая история. Мы с Куртом сажали деревья и подрались с этими мексиканцами.

Курт Кобэйн: Нас нанял «McDonalds», чтобы сажать деревья.

КН: Поскольку они чувствуют себя виноватыми, потому что коровы дышат, типа, метаном или ещё чем-то.

Коллин: Так это было на совести «McDonald’s». Вас, ребята, наняли, чтобы очистить совесть совесть «McDonald’s».

КН: И мы рылись в мусорном контейнере, пытаясь найти сумку, куда они выбрасывают хорошую еду. Поскольку её там оставляют всего минут на десять, а потом просто выбрасывают. И мы нашли огромные бигмаки, «McDLTs», всё, понимаешь? Мы пировали.

Коллин: Вы, ребята, столько съели, вы сказали: «Эй...»

КН: «Давай создадим группу».

                - с Радио «WORT», 9 апреля 1990 года





























ДЛИННОВОЛОСЫЙ ПАРЕНЬ
ИЗ «НИРВАНЫ» БРЕЕТСЯ НАЛОГО! НАСТУПАЕТ
НАЦИОНАЛЬНАЯ ИСТЕРИЯ, «НИРВАНА»
ПРОДОЛЖАЕТ ДВИЖЕНИЕ

Лора Бегли Блум и Энн Филсон | 27 апреля 1990 года | «Dirt» (США)


В апреле 1990 года мы взяли интервью у Курта Кобэйна перед проверкой звука «Нирваны» для концерта в столовой Гэмпширского Колледжа, в Амхёрсте, штат Массачусетс. Мы были ди-джеями «WOZQ», крошечной радиостанции в Колледже Смит, который был признан индустрией за свою приверженность появляющимся группам. «Sub Pop» устроили наше интервью с Куртом (который в то время писал своё имя Курдт Кобэйн) для выходящего два раза в год фэнзина нашей станции, «Dirt».
    Полутора годами ранее сингл «Love Buzz» / «Big Cheese» постоянно крутили по «WOZQ». Когда мы брали интервью у Курта в 1990 году, многие из наших самых любимых панк- и независимых групп начинали заключать контракты с ведущими студиями звукозаписи. Такая эволюция индустрии была довольно оскорбительной по отношению к нашему идеализму двадцатилетних и панк-идеалам, и мы жаловались на увеличение рекламы андеграундной сцены, которая казалась такой близкой. Мы не могли и догадываться о том, что вскоре после нашего интервью «Нирвана» последует этому примеру, подписав контракт с «Geffen Records».
    «Нирвана» поехала в Западный Массачусетс из Нью-Йорка после концерта в Клубе «Pyramid», который прошёл так ужасно, что это побудило Криса (также известного как Крист) Новоселича побриться наголо в качестве наказания. (Однако концерт, возможно, прошёл не так уж и плохо, потому что в тот вечер в зале был представитель A&R «Geffen» Гэри Джёрш). Ожидая своей очереди, мы смотрели, как группа загружается, пока мы покорно сидели рядом с двумя британскими авторами, у которых явно было намечено более высококлассное интервью с группой. Пока аппаратура перемещалась в кафетерий, мы на самом деле не знали, кто из них Курт, но предполагали, что он должен, конечно, быть тем высоким лысым парнем - пока очень худощавый белокурый парень не подошёл к нам для интервью. Мы, помню, были разочарованы, сначала подумав, что берём интервью у ударника. Мы не были полностью уверены до тех пор, пока позже Курт Кобэйн не вышел на сцену в платье и не сразил маленькую аудиторию приблизительно в сто человек.
    В то время участники группы все еще путешествовали в фургоне, и Курт признался, что они до настоящего времени давали очень мало интервью. Он был скромен, однако весел самым едким из возможных способов. Выходя за рамки нашего сарказма Поколения Икс, при обстреле со всех сторон в интервью, есть проблеск того, каким серьёзным, глубоким и точным был Курт, говоря о музыке «Нирваны».
    Вскоре после этого мы с удивлением и любопытством наблюдали, как эта группа, с которой мы познакомились в кафетерии колледжа, совершила свой эпический прорыв в мэйнстрим. А потом мы горевали со всем остальным миром, когда Курт покончил с собой, всего четыре коротких года спустя. Мы понятия не имели, что, застав Курта в такой специфический и, по-видимому, невинный момент времени, прямо на пороге огромной славы, что она приведёт к таким трагическим последствиям. - Лора Бегли Блум и Энн Филсон


Это интервью давал Курдт Кобэйн, ведущий вокалист и гитарист «НИРВАНЫ», в апреле прошлого года, когда группа играла в Гэмпширском Колледже. Мы втиснулись между ранее запланированным интервью с какими-то раздражающими, претенциозными британскими снобами из журнала «Sounds», и проверкой звука «НИРВАНЫ».

Курдт: Мне приснился ужасный сон в гастрольном автобусе. Мне снятся одни и те же сны. Я схожу с ума. Это как чары. На мне как будто чары вуду, потому что каждый раз, когда я засыпаю, я не сплю и могу слышать разговоры в группе. И я смотрю на себя уголком глаз, но я парализован и говорю: «Ребята, я парализован и не могу двигаться». Это сон, но я по-прежнему не сплю. Я чувствую, что нахожусь на грани смерти, потому что мои лёгкие разрушаются. (Послушав, как Курдт болтает о своих снах, мы начинаем совершенно другой разговор. В тот вечер играло примерно шесть групп, и ходят слухи, что именно «Нирвана» может не успеть сделать проверку звука).

«DIRT»: Что происходит сегодня вечером? Вам не дадут проверить звук?

КК: Плохая организация, как обычно.

«D»: Это часто случается с вами, ребята?

КК: Да. Когда я вижу плохую организацию на таком маленьком уровне, это заставляет меня понимать, почему мир такой охреневший.

«D»: Думаешь, если бы вы играли на точках побольше, люди были бы более организованы?

КК: Нет.

«D»: Вы, ребята, известны, фактически, как «группа с «SubPop»». Что вы думаете об этом?

КК: Ну, когда кто-то подходит ко мне и говорит: «Вы - моя любимая группа с «SubPop»», я думаю - блин, мы любимая группа из пяти? А как насчёт остальной страны? Я не знаю. Это просто пугает меня. Интересно, мы им нравимся, потому что мы - группа с «Sub Pop», или потому что мы - это мы.

«D»: Что ты думаешь о других группах с «SubPop»?

КК: Я их люблю. Не то чтобы я должен сказать: «О, наша студия классная. У нас хорошие группы». Мне действительно нравятся группы на студии. Это не потому, что Джон и Брюс (которые управляют «SubPop») - гении маркетинга. Это потому, что у них на студии хорошие группы. Они делают хорошую работу по промоушну.

«D»: Я слышала, что они основали всю студию на идее «Motown»... региональная вещь... взяв много групп из одного региона и продавая их всех в одной упаковке.

КК: Это не то, чтобы они все упаковали все эти группы и велели нам всем пойти и поиграть на фуз-гитаре.

«D»: Вы влияли друг на друга?

КК: Я на самом деле так не думаю, потому что вокруг было множество групп. Они не все начинали примерно в одно время. Я думаю, что на каждую группу из Сиэтла повлиял панк-рок. В Сиэтле всегда была хорошая, сильная панк-рок-сцена. Поэтому это было какое-то время.

«D»: Так сколько вы, ребята, существуете вместе как группа?

КК: Приблизительно три года.

«D»: Разве они начинали не с «MUDHONEY»?

КК: «MUDHONEY»,  вообще-то, не были первыми, кто выпустил альбом. Они просто стали самыми популярными, потому что поехали в тур с «SONIC YOUTH» и получили много рекламы.

«D»: Вы тоже были одной из первых групп (c «SubPop»)?

КК: Да. Кстати, мы собрались раньше «MUDHONEY».

«D»: Вы, ребята, играли вместе даже до того, как основали «SubPop».

КК: Примерно в то время, когда её только основали; когда они записали EP «SOUNDGARDEN». В смысле, мы определённо ни на кого в Сиэтле не оказывали влияния, потому что были совершенно неизвестными. У нас было несколько концертов, но мы на самом деле не относились к этому серьёзно. Мы просто решили записать демо. Мы даже не знали о существовании «SubPop», когда записали наш демо.

«D»: Интересовались какой-нибудь крупной студией звукозаписи?

КК: Мы не интересовались никакими крупными студиями звукозаписи. Было бы хорошо иметь дистрибьюцию получше, но всё остальное, что происходит на крупных студиях - просто куча дерьма.

«D»: У «НИРВАНЫ» скоро выйдет ещё один альбом?

КК: В сентябре 1990 года.

«D»: Он уже записан?

КК: Мы записали семь песен с Батчем Вигом, продюсером, который занимается «KILLDOZER» и многими группами с «Amphetamine Reptile». Он - классный парень.

«D»: Как ты думаешь, как будет звучать альбом?

КК: Ну, он не будет звучать по-другому. Мы записали семь песен. Пять - типично грубая, тяжёлая «НИРВАНА», где ещё больше гитары, и две - маниакально-депрессивные. Так что они немного отличаются.

«D»: Как бы медленные песни...

КК: Как бы рэггей-песни...

«D»: Какие-нибудь каверы есть на альбоме?

КК: Мы не знаем. Мы записали песню «VELVET UNDERGROUND». Песни будут звучать более попсово.

«D»: Попытка попасть на радио?

КК: Нет. Вообще нет. Это не имеет к этому никакого отношения. Мне нравится поп-музыка.

D: Вам нравится делать каверы?

КК: Мы сделали ошибку с «Love Buzz» (на последнем LP группы, «Bleach»), потому что это наша лучшая песня, насколько я могу судить. Нет ничего хуже, чем когда какая-то группа делает кавер, который лучше оригинала. По существу мы взяли эту окантовку - басовую линию - и переписали эту песню. Мы её раздели.

«D»: Мне показалось, что песня звучит немного по-другому, чем остальной материал на альбоме.

КК: Это намного более простой поп.

«D»: Так вы, ребята, раньше когда-нибудь играли в Западном Массачуссетсе?

КК: Я не знаю. Я здесь, в этой комнате. У меня не было возможности прогуляться. Понимаете, у нас на самом деле нет возможности осматривать достопримечательности. Мы в основном видим дорогу.

«D»: В каких городах тебе нравится играть?

КК: Я скажу вам, в каких городах мне не нравится играть. Нет, действительно. Города, которые мне нравятся: Сан-Франциско. Анн-Арбор. Это очень классное место. Люди полны энтузиазма. Они организованные.

«D»: Вы собираете больше народу с тех пор, как вышел LP?

КК: Это зависит от того, что за город. В некоторых местах мы популярны. В некоторых местах о нас никто не слышал. Это странно. У нас нет особой рекламы. Я, наверное, могу пересчитать по пальцам, сколько раз мы давали интервью.

«D»: Ты думаешь, что стоит просто играть, даже если у вас не так много зрителей? Тебе по-прежнему это нравится?

КК: Конечно. Мне нравится играть просто ради удовольствия. Но не в течение семи недель. Играть одно и то же каждый вечер - это так же скучно, как работа на стройке. От этого устаёшь.

«D»: Вы вообще не меняете репертуар?

КК: У нас не так уж и много песен. Мы убрали из репертуара пять песен (из «Bleach») после того, как мы их записали. Мы больше их не играем, потому что они скучные. Это просто тот же репертуар. Забавно. Забавно. Забавно. Но в Европе мы были популярнее, чем завтрак в подвале.

«D»: Это как когда «Dino. Jr» ездили в Европу. У них была невероятная посещаемость.

КК: «Dino. Jr» там популярны. Они там принимают андеграундные группы.

«D»: А что было за дело с Джейсоном Эверманом (экс-гитарист «НИРВАНЫ», теперь играющий в «SOUNDGARDEN») прошлым летом?

КК: Мы его выгнали, потому что ему не нравилось играть песни, которые нам нравились. Он хочет играть медленный, тяжелый грандж, а мы хотим писать поп-песни.

«D»: Вы немного устали слушать грандж-саунд?

КК: Да. Есть только очень много дисторшна, которым можно воспользоваться. Сейчас многие группы идут в разных направлениях и пишут в разных стилях песен. Всеобщее экспериментирование. Мы не хотим доить звук настолько, насколько это возможно. «FLUID» тоже записывались с Батчем Вигом в Мэдисоне. «TAD» записывались со СТИВОМ ЭЛБИНИ в Чикаго.

«D»: «НИРВАНА» пережила смены ещё каких-нибудь членов группы?

КК: Нет. Только одну, и Джейсон не играл на альбоме. Он примкнул к группе через неделю после того, как мы его записали. Но мы всё равно поместили его имя на альбом.

«D»: Он из Сиэтла?

КК: Да. Он очень хороший парень. Мы встретили его, возможно, за несколько месяцев до того, как записали альбом, и он очень нам понравился, и мы стали тусоваться с ним. Я начал думать, что, возможно, я хотел бы чуть больше петь и не хотел бы так много беспокоиться об игре на гитаре. Это была не очень хорошая идея. Нам пришлось больше репетировать.

«D»: Многие группы делают это втроём.

КК: Это несколько сложно. (Четвёртый человек) всё-таки очень может помочь. Было бы проще просто стоять и петь.

«D»: Вы прилагаете совместные усилия, чтобы прыгать по сцене?

КК: Да. Мы это режиссируем. По всему полу есть разметка.

«D»: Знаешь, я думала, что обычно у всех длинные волосы. Когда я видела вас, ребята, в последний раз, я клянусь, что у всех вас были длинные волосы.

КК: Да. Волосы растут, потом их подстригаешь. Крис (Новоселич, басист) просто брил брови и тело. Всем нам пришлось останавливать его.

«D»: Когда я впервые увидела его, я подумала, что он - один из охранников.

КК: Нацист. Да, он очень увлекался «MINOR THREAT». Он впервые услышал их только вчера. И он даже сомневался в этом.

«D»: Мы ходили на «FUGAZI» две недели назад. Они играли здесь - благотворительный концерт для женского приюта в Нортхемптоне. Вы, ребята, увлекаетесь какими-то движениями политических активистов?

КК: Мы вообще с этим не согласны.

«D»: Как вы провели День Земли?

КК: Мы собрали столько товаров из пластмассы и пенопласта, сколько смогли найти, и развели большой костёр.

«D»: Вы сортируете мусор в туре?

КК: Конечно, да. Мы выбрасываем всё прямо из окна. Вообще-то, мы сортируем мусор дома. Я думаю, что должны быть законы об обязательной сортировке мусора.

«D»: Но ты сказал, что не увлекаешься политическими идеями.

КК: О, нет. Нисколько. Я  не думаю, что это должно быть связано с музыкой. Никто не хочет слушать проповедника. Если ты играешь на гитаре, то ты должен получать удовольствие.

«D»: Это как на концерте «FUGAZI». Это было круто, но Йен Маккей стоял и читал всем лекции.

КК: В смысле, для кого-то это прекрасно. Но даже если мы хотели быть политически корректными, мы бы не смогли, потому что мы были слишком глупы. Мы были просто кучкой курильщиков травы в средней школе.








ГДЕ-ТО ГОДУ В 1985 БЫЛО ОЧЕНЬ
КРУТО

25 августа 1990 года | Радио «CiTR» - «Диссонанс» (Канада)


Это интервью имело место на последнем концерте, который «Нирвана» играла с Дэйлом Кровером на барабанах. Это - интересная встреча старых друзей - Кровер слегка поддразнивает своих товарищей по поводу их текущего статуса, будто приземляя их, напоминая им, откуда они. Спустя месяц будет один концерт с Дэном Питерсом на барабанах; через месяц после этого произойдёт вступление в должность Дэйва Грола. Сингл «Sliver» / «Dive» выйдет всего через несколько недель после того, как «Нирвана» вернулась из этого тура - их первый релиз, указывающий будущее. - Ред.


Говорят, что тяжелые, извращённые грандж-рокеры из «Нирваны» - в числе лучших предложений «Sub Pop». Будучи одной из немногих групп на студии, которая смешивает попсовые мелодии с тяжёлыми риффами, им удалось возбудить совсем немного интереса к своему дебютному альбому, «Bleach». «Диссонанс» застал их в Нью-Йоркском Театре в туре с «Sonic Youth», где они разразились мощным выступлением, изобилующим энергией, несмотря на то, что была заключительная часть тура. Крис на басу и Курдт на вокале и гитаре - основатели группы, но их старый барабанщик, кажется, загадочно исчез, поэтому я начал говорить с их временным ударником и, возможно, давним другом.

«Диссонанс»: Ты из «Melvins»?

Дэйл Кровер: Да.

«Д»: Как тебя зовут?

ДК: Меня зовут Дэйл, и все, что я могу сказать, это... КЛАСС!

«Д»: Что случилось с другим барабанщиком?

ДК: Он получил пинка под зад!

Крис Новоселич: Долгая история, не хочу отнимать твоё драгоценное время. Чувак, просто не нашли общий язык, просто не нашли общий язык...

ДК: Больше его в группе нет, вот и всё.

КН: Что за другой ударник?

«Д»: М-м-м, тот, кто играл на большей части альбома.

КН: Он утонул в бассейне.

ДК: Он внезапно сгорел на сцене.

КН: Он захлебнулся рвотой и умер.

«Д»: Но я что-то слышал о том, что к группе примкнул ударник из «Dinosaur Jr.»?

КН: Не, не.

«Д»: Почему распространяются все эти дикие слухи?

КН: Да, это ДИКИЕ слухи. Знаешь, нашим ударником собирается стать Джон Бонэм.

Курт Кобэйн: Джейсон Бонэм.

КН: Джейсон Бонэм. Мы вроде как говорили об этом с Джеем, но это так и не осуществилось. Вот как обстоят дела, понимаешь, что я имею в виду? Да, такова жизнь; никогда не знаешь, что случится. В смысле, в один день ты можешь гулять по улице, а на следующий день, бум, ты отдашь концы. Кто знает?

Д: Так когда у вас выходит очередной релиз?

КН: В следующем месяце у нас выходит сингл.

«Д»: Какие песни?

КН: У нас есть две новые песни: одна песня несколько попсовая, а одна песня несколько тяжёлая, поэтому это всем выгодно.

«Д»: Так в каком музыкальном направлении вы тогда двигаетесь? Или вы просто придумываете на ходу?

КН: В более мелодичном.

КК: Спид-метал возвращается в полном смысле слова в следующем году.

«Д»: Я заметил, что у вас были какие-то металлические обертоны, особенно на «Negative Creep».

КН: Да, но мы ненавидим хэви-метал. Нам нравится играть... тяжелую музыку.

ДК: В некотором влиянии металла нет ничего плохого, но кто хочет ограничивать себя? Мы хотим делать всё, что угодно.

КК: Песню переименовали в «Negative Crepe» («Негативный Блинчик») с клубникой и взбитыми сливками.

КН: Мы на самом деле не хотим, чтобы у нас были мрачные-мрачные песни, как на последнем альбоме.

«Д»: Одно дело - испытывать влияния металла, а другое - быть метал-группой.

КН: Есть хороший металл.

ДК: Есть «Black Sabbath», и есть плохие вещи «Danzig»... Немного металла - в этом нет ничего плохого. Тот, кому не нравится даже всего немного металла, лишён члена.

КК: Они лишены члена?

КН: Это означает, что девушкам не нравится металл... Но клитор - это просто маленький член?

ДК: [Смеётся] Да, это так.

КК: Как насчёт гермафродитов?

КН: Но не все мужчины рождаются женщинами, а потом неожиданно появляется хромосома XYZ, и тогда... [Смех]

«Д»: Да, что-то в этом роде.

КН: Что я пытаюсь сказать -

ДК: Что я пытаюсь сказать -

КН: Когда человек слуушает хэви-метал -

ДК: Если тебе не нравится ниимного хэви-метала, то ты глуп.

КН: Ты - эль тупицо. Ты подлец.

«Д»: Вам, наверное, миллион раз задавали этот вопрос, но что вы думаете обо всём явлении «Sub Pop»?

КН: Ммм... всё в порядке. Я не думаю, что это было движение или что-то в этом роде. Это была просто кучка групп на этой студии, и те парни создавали ажиотаж в СМИ: «Да, да, да, это - что надо!»

ДК: После того, как я увидел, во что превратилась публика в Сиэтле, это самое худшее, что могло случиться.

«Д»: Что ты имеешь в виду?

ДК: Потому что они просто -

КН: Он не с «Sub Pop» [Смех]. «Melvins» не с «Sub Pop».

ДК: Ну, «Melvins» нет, а я играю на нескольких песнях на их [«Нирваны» -Ред.] альбоме, вот поэтому я с «Sub Pop». В этих группах нет ничего плохого или что-то в этом роде. Просто люди там всё это принимают как должное. Они думают: «Мы очень крутые».

КК: Задействована социальная политика, чувак. Просто все внезапно сказали: «О, у нас есть сцена. Она очень крутая и новая, поэтому давайте теперь вести себя очень круто и клёво». Мы разговаривали с людьми по всей стране, которые говорят: «Я переезжаю в Сиэтл, потому что там есть сцена, и это будет очень классно, и там есть целая куча классных групп». Но на самом деле там, в Сиэтле, просто столько же групп, сколько в любом другом городе. Это не такой большой взрыв классных групп в удивительном типе сплочённости единения сцены, как когда панк-рок был крут несколько лет назад.

ДК: Насколько я могу судить, СМИ и все остальные пропустили эту сцену. Сцена возникла в 1985 году. И она была очень крута году так в 1985.

«Д»: Так вы думаете, что «Sub Pop» в некотором роде создана СМИ, и сейчас есть много позёров? Мне не нравится использовать это слово, это в некотором роде бессмысленно, но...

КК: Вообще-то, на самом деле нет такой вещи, как позёр.

ДК: Всё, что я должен сказать, это... КЛАСС!

КН: Следующий вопрос.

«Д»: Да, извините. Это был скучный вопрос.

КН: У нас было одно интервью, где на всё, что сказал парень, я сказал: «Нет! Следующий вопрос». Мы очень достали того парня.

ДК: Все задают этот вопрос, но вы не задавали его раньше, поэтому всё в порядке. Я думаю, что всё равно всем задают этот вопрос, каждой группе: «Так что вы думаете о «Sub Pop»?»

КК: Это доказывает, что по этому поводу есть смешанные чувства.

КН: Есть крутые группы, в смысле, «Mudhoney» - крутая группа, но тот, кто покупает альбом, типа, «О, это альбом с «Sub Pop», поэтому я его куплю» - это несколько странно.

КК: Люди не ходят в футболках «Sub Pop», они носят футболки «Mudhoney» и «Tad».

ДК: Да, но что у них на спине? Большое «SUB POP».

«Д»: Прямо как большая реклама?

КН: Да, я не знаю.

ДК: Там есть хорошие группы, и именно поэтому она популярна, потому что там есть хорошие группы.

«Д»: Например, вы, ребята?

ДК: [Саркастически] Да, мы просто чертовски классные, чёрт возьми, мы лучшие.

«Д»: Как вы оказались в туре с «Sonic Youth»?

КН: Нам позвонили и сказали: «Ребята, вы хотите поехать с нами в тур, просто сыграть несколько концертов на Западном Побережье?» И мы сказали: «Да, конечно». Вот и всё, что было. Это было очень классно. Я думаю, что они застали несколько наших концертов, слышали наш альбом, он им понравился, и они нам нравились, и мы сказали: «Как круто, как же круто. Поехали в тур».

ДК: Все, что я должен сказать, это... КЛАСС!

КН: Вот именно, они просто позвонили нам и спросили, не хотим ли мы это сделать, и после одной миллисекунды раздумий мы ответили - да, мы сделаем это. Это были классные, крутые концерты.

ДК: В «Palladium»  в Лос-Анджелесе было около 4 500 человек.

«Д»: Как долго вы были с ними в туре?

КН: Неделю или около того. Это - восьмой и последний концерт. У нас был один живой концерт, где мы играли, но без «Sonic Youth»: не играли «STP» [женская нью-йоркская панк-группа, которая гастролировала с «Sonic Youth» и «Нирваной» примерно в это время - Ред.]. Мы все были на пути в Сан-Диего, поэтому мы проехали всё расстояние Западного Побережья Соединённых Штатов от Сан-Диего, который примерно в десяти милях от (мексиканской) границы до Ванкувера. Мы играли в Лас-Вегасе. Мы были везде.

КК: В Лас Вегасе есть свингеры.

КН: Да, ёпт.

КК: Их много. Люди, которые просто меняют партнёров и не могут решить, с кем они хотят заниматься сексом; было очень интересно наблюдать.

«Д»: Вы ходили в клубы свингеров?

КК: Нет, они «свинговали», пока играли Sonic Youth. Девушки ходили туда-сюда между двумя такими мускулистыми парнями и целовали их, а потом трогали гениталии друг друга. Они не могли определиться. Я думал, что они все собирались пойти домой вместе. Но потом я потерял интерес и забыл о них.

КН: Они курили и пили.

КК: Я не мог понять, что они делали там на «Sonic Youth». Но наблюдать было в некотором роде прикольно, понимаете. «Sonic Youth» на заднем плане и эти люди, типа, желающие размножаться.

ДК: КЛАСС!






ЧАСТЬ IV

Октябрь - ноябрь 1990 года - Восхождение
В Великобритании


О ДЕТЯХ-АКТЁРАХ ГОВОРЯТ, ЧТО ИМ ДОЛЖНО БЫТЬ трудно переживать пубертат у всех на виду. Ну а здесь мы наблюдаем конец невинности Курта Кобэйна. Последнее интервью в августе закончилось тем, что он рассказывал, как наблюдал за «свингерами»; в первом интервью здесь с октября 1990 года он пересказывает одну из немногих историй о фанатках, которые он когда-либо рассказывал. К ноябрю он уже открещивался от такого поведения; было правило – «никаких фанаток» во время путешествия. Он также врастает в музыкальную сцену и другими способами: долгий разговор о наркотиках, правила долгих поездок и так далее.
    Дэйв Грол вошёл в группу приблизительно за месяц до этого; он принимает участие в интервью с Пушем и Джеймсом Шерри. Он веселится на заднем фоне, во многом как Чэд - моложе двоих своих друзей, не являясь голосом «Нирваны». Он также, возможно, не так прочно укрепился на этой позиции, как это предполагали позже - вот комментарий Фрэйзеру Маккэю: «Я не буду вас знакомить, потому что мы, кажется, на данный момент сменили больше ударников, чем «Spinal Tap»». На самом деле они сменили пятерых ударников (шестерых, если считать Боба Макфэддена), и тем летом было опробовано множество людей в качестве потенциальных ударников, были организованы прослушивания, по крайней мере, с полдюжиной человек; справедливости ради стоит отметить, что там было предостережение по поводу того, долго ли продержится Грол.
    Также примечательно, что меняется динамика интервью. В статье Пуша вместо того, чтобы объяснять, что это за группа, теперь у «Нирваны» есть релиз, который достаточно хорошо известен, по крайней мере, в Великобритании, что заставляет Кобэйна объяснять одну из своих песен. До сих пор это не имело значения - интервьюеры могли спрашивать об истории группы или об альбоме «Bleach», но «Sliver» была первой оригинальной песней, выпущенной группой, которая привлекает внимание людей. Участники группы также демонстрируют защитный механизм из-за того, что их слишком анализируют, простое отражение их относительного отсутствия эгоизма; они - обычные парни и немного ошеломлены тем, что кто-то может считать длину их волос чем-то особенным. С другой стороны, они под наблюдением и, возможно, с их стороны жеманство - симулировать удивление, когда их просят объясниться - никто не красит волосы, чтобы оставаться незамеченным.
    «Нирвана» теперь открыто признаёт, что они очень хотят заключить сделку с ведущей студией звукозаписи, хотя они по-прежнему на «Sub Pop», скоро должны уйти, обдумывая варианты, пока не вызвав интерес «Geffen». Они имеют успех, и уровень амбиций явно повышается: «Ну, у нас есть песни, которые могли бы стать хитом из Топ Сорок...» Они уже не просто говорят об этом сингле, о том EP или о следующем туре - они думают о том, чтобы песня попала в чарты. Какую-то форму успеха, наконец, стало возможно себе представить.









































«ЧТО СЛУЧИЛОСЬ
С ВОССТАНИЕМ? ЧТО
СЛУЧИЛОСЬ С РОК-Н-РОЛЛОМ?»

Джеймс Шерри | 23 октября 1990 года | «Metal Hammer» (Великобритания)


Люди меняют мир к лучшему - циничные предпочитают говорить, что «всё дело в том, кого вы знаете». «Metal Hammer» пристально наблюдал за глэм-метал-группами и другими остаточными продуктами конца 1980-х, когда пришла посылка от Энтона Брукса, который работал на «Bad Moon Publicity» и в то время контролировал «Sub Pop». Появился альбом «Нирваны» «Bleach», и я попал в такт их странного грува с первого прослушивания. При поддержке моего тогдашнего редактора, Криса Уэлша, я смог втиснуть андеграундный саунд в журнал. Поэтому, когда «Нирвана» поехала в тур, дружба, которую я установил с Энтоном - плюс мой статус постоянного офисного фэна сцены Сиэтла - означали, что я могу обеспечить интервью с группой. Это началось так же глупо, как и продолжилось - они немного потерялись по пути в офис, и мне пришлось выйти на улицу, чтобы их найти, в конце концов, заметив долговязую фигуру Криса и проводив их. Курт держал загадочную дистанцию на всём протяжении записи, играя с сигаретой, иногда вставляя замечания, присутствуя на заднем плане с жирно подведёнными глазами. Его компаньоны, однако, ржали на протяжении всего того времени, что мы провели вместе с лёгким панибратством, после чего они едва не умыкнули мой магнитофон, чтобы организовать пародийные интервью с персоналом. Говорят, что никогда не надо встречаться со своими героями. Ну, эти ребята не были моими героями в то время, поэтому всё в порядке, но, возможно, мой явный энтузиазм и интерес помогли дать им возможность легко дышать, весело провести время и просто наслаждаться вниманием. - Джеймс Шерри


[Долгий приступ кашля.]

Крис Новоселич:... Кровавое месиво. [Снова кашляет.]

Джеймс Шерри: У многих людей есть плёнка, которая распространяется...

КН: Это меня бесит, чувак! [Смех]. Нам теперь надо убить Энтона [Брукса, пресс-представитель «Нирваны» - Ред.]. Ты в нашем списке смертников! [Слушая запись, кажется, плёнку с самой первой сессии звукозаписи «Нирваны» - Ред.] У тебя есть какая-нибудь её паршивая копия?

ДШ: Нет, у меня нет, вообще-то, я слышал только часть.

КН: У нас есть DAT-копия. Знаешь, что это? Это перезапись с моего стерео, с плёнки, которую мы взяли на студии, которую Курт записал на своём дрянном стерео за сотню долларов [перебивает]... Нет, он послал её Энтону, и теперь люди копируют с неё, поэтому это всё ЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧ... Спасибо Господу за дегенерацию.

ДШ: Так вот как впервые был выпущен ваш альбом? Вы очень изменились за это время.

Курт Кобэйн: Ну, мы вообще-то идём назад к тому, как мы звучали; мы гораздо больше экспериментировали, мы были панками, мы на самом деле никогда не были такими техничными, больше похожими на... мы звучали больше похоже на «Butthole Surfers».

КН: Это помимо воли! О, «Mexican Seafood», ты её слышал? Это одна из наших первых песен.

ДШ: Я только что получил... [Неразборчиво - Ред.]

КН: «Paper Cuts» - это чуть позже после этого.

ДШ: Так что там сейчас за музыкальная сцена в Штатах?

КН: Понимаешь, она очень странная. На музыкальной сцене, похоже, все эти группы из ниоткуда подписали контракты с крупными студиями звукозаписи.

КК: Да, крупные студии берут под контроль андеграунд. Потом вы выпускаете альбом, выпускаете видео - вот и всё. Это может быть классный альбом, но что, чёрт возьми, они собираются делать после этого?

КН: Это, типа... Они «превращаются» в андеграундную группу.

КК: Они культивируют андеграунд, альтернативные образы для определённых групп. Эти крупные студии. Видите одно из отличий между -

КН: [Перебивает] Эй, знаете, что странно -

КК: Все колледж-радиостанции вращаются вокруг альтернативы -

ДШ: У нас на самом деле здесь этого нет.

КН: Скажи нам вот что, однако, когда ты в последний раз слышал «пледж-драйв» на колледж-радиостанции?

КК: Целую вечность...

ДШ: Чтобы заработать деньги?

КК: Есть «KAOS». Но у вас есть такая станция, как «KGRG», которая похожа на совершеннейший корпоратив, она похожа на альтернативную станцию, но -

ДШ: Её сделал колледж?

КК: Это мэйнстримное альтернативное радио колледжа. Они крутят только музыку с крупных студий, мягкую, банальную.

КН: Что ещё странно, так это здешние чарты. Потому что если ты, типа, с независимой студии в здешних чартах, в независимом чарте и крупном чарте, ты не будешь в независимом чарте, даже если у тебя продано как минимум приличное количество альбомов, и ты не будешь в крупном чарте, потому что у тебя должно быть продано астрономическое количество альбомов, чтобы войти в этот чарт. Поэтому можно быть здесь и можно пытаться быть активным, но ты не будешь в чартах. Ты, типа, в таком подвешенном состоянии. Это очень тонкая грань.

ДШ: О вас много пишет пресса за все эти дни?

КН: Немного. Ну, мы поехали в тур с «Sonic Youth», и стало чуть больше. И вот ещё что; у нас нет никого, кто, например... например, на «Sub Pop», у нас на самом деле нет никого, кто бы организовывал для нас прессу. Так что мы были в туре недель семь и дали всего одно интервью, и я не могу вспомнить, кто это был.

ДШ: И всё-таки, каково это для тамошних групп? Вам удаётся устроить много туров и всё такое?

Дэйв Грол: В Америке, где в один вечер играешь в Нью-Йорке, а на следующий вечер играешь где угодно - в Ричмонде, штат Вирджиния - и всё равно ты собираешь всего триста человек. Здесь у вас есть залы, например, на две тысячи мест, или, возможно, на тысячу - они есть не в каждом городе. Я думаю, это очень помогает. Ну, что касается групп, понимаешь. В смысле, для «Pixies», если «Pixies» должны были бы играть где-то в Америке, они, возможно, играли бы где-нибудь в актовом зале колледжа или что-то в этом роде. А здесь они могут играть в зале.

КК: Большую часть времени вы играете в барах.

КН: [Поёт] Мы надеваем женскую одежду и тусуемся в барах... [Смех]

КК: Да, ты не можешь играть в младшей возрастной группе.

ДШ: [Неразборчиво - Ред.]... Лазерное шоу?

КН: Скоро у нас будет новая антрепренёрская группа, поэтому мы собираемся обратить на всё это особое внимание.

КК: О, мы определённо собираемся удостовериться, что теперь все наши концерты - для зрителей всех возрастов.

ДШ: Да? Несправедливо, если большинству ваших зрителей будет больще двадцати одного и восемнадцати.

ДГ: Я из Вашингтона, округ Колумбия, где начинали «Minor Threat», и они так по-настоящему и не взорвали округ Колумбия; это было, без разницы, это были «Minor Threat», но потом они отправились именно в Калифорнию.

КН: Мы играли с «Jesus Lizard» -

КК: Мы играли с «Jesus Lizard»; они - классная группа. «Melvins» - Базз [Осборн - Ред.]. Заядлые металлисты.

КН: Наши мнения! Они - классные ребята.

КК: Они - наши друзья. Они также - более тяжёлая группа. Они - единственное будущее для хэви-метал. Они вообще самая тяжёлая вещь. Они медленные, они тяжёлые, они умные. Они блестящи. И во всех отношениях хорошие ребята.

ДГ: Мы позвонили несколько недель назад на хэви-метал-радиошоу в Нью-Хэмпшире, и все ребята хотели знать, как достать альбом «Bleach», или они хотели больше узнать о «Нирване» и -

КК: Есть много хорошего хэви-метала; это просто позор, что он весь старый.

ДШ: Да.

КН: Точно.

ДШ: Какие английские группы пользуются успехом в Штатах?

КН: Студии всегда подбирают таких, типа, поп и ла-ла-ла -

КК: Манчестерские группы... «Soup Dragons»...

КН: «Charlatans» очень хороши.

КК: Этот материал очень скучный, однако.

КН: Ничего на самом деле кайфового, однако.

КК: Я считаю это таким же отстоем, как Жослин Браун или «Carpenters».

ДШ: Вся эта манчестерская сцена...

КН: Как можно было полностью содрать «Hush» «Deep Purple»? Как можно это делать?

ДГ: Они могут, потому что всем на самом деле плевать. [Все соглашаются.]

КК: Это - красота плагиата; никто не слышит нечто среднее.

ДГ: Точно, MC Hammer записал «Super Freak» [поет партию баса «U Can't Touch This» - Ред.] и ребята такие: «Воооооо!»

КК: «Эй, это классная песня».

КН: Ванилла Айс записывает «Under Pressure», ту песню «Queen» / Дэвида Боуи. О, и ещё он сэмплировал «When Doves Cry» Принса.

ДГ: Для какой песни? «Pray»? [Соглашается].

КК: Это - музыка будущего. Будут ди-джеи, которые будут только возвращать новые танцевальные миксы старых хитов. Люди будут считать их рок-богами.

ДГ: Я думаю, что если делаешь это правильно... потому что я считаю «Public Enemy» очень хорошей группой, понимаете? Потому что то, как они всё делают, у них есть это преимущество перед ними. Я не знаю, что это. Но они взяли вставки и обрезки у Джеймса Брауна и -

КН: Конечно, то, что ты тут видишь - это то качество, которое есть где-то там. Если ты слышаешь Пэтси Клайн, это очень хорошо. Это - качество, и «Public Enemy» - качество, понимаешь?

КК: Люди могут обычно ощущать это.

ДГ: Если ты сэмплируешь вещь, пока ты дружишь с чёртовой головой, и ты ею пользуешься, и ты пытаешься сделать что-то другое вместо того, чтобы использовать восемь тактов из риффа, который был написан -

ДШ: [Неразборчиво - ред.]... Рэйв...

ДГ: Как четырнадцатилетний парень получает это и хочет выкрикнуть: «Дааааа!» Например, когда я услышал «AC/DC», я стал прыгать: «Рок!»". Теперь это [имитирует лёгкую, джазовую хаус-музыку - Ред.]... это какая-то хрень, чувак.

КК: Что случилось с восстанием? Что случилось с рок-н-роллом?

КН: Давай пойдем кайфанём и выпьем вина! Блеванём, удерём с уроков, понимаете?

КК: Ты в этом не участвуешь, а если нет, ты прирождённый наркоман, потому что ты должен им быть. [Смеются все на всём протяжении разговора.]

КН: Ну, я унаследовал алкоголизм... Мне нравятся люди, которые говорят: «Это генетическое!» Люди, которые говорят, что -

ДГ: Пристрастие к кодеину: «Это генетическое!»

КК: Мой чёртов папа был кодеиновым наркоманом!

КН: Знаешь, что делал мой папа? Мой папа был наркоманом «Vicks» для носа.

КК: Моя бабушка всё время потягивала «NyQuil». Микстуру от кашля.

КН: Почему? Он просто... используешь какие-то там препараты; привыкаешь к ним.

КК: Приобретаешь привычку или что-то в этом роде?

ДГ: Вероятно.

КН: Знаешь, как люди подходят к нам, они не пили ни капли алкоголя в течение пяти лет, так как у них было это лечение, и говорят: «Я – алкоголик». Это часть чего-то вроде их антиалкогольной промывки мозгов, понимаешь? Некоторые из них такие экстремальные в течение первых пяти минут, когда ты с ними встречаешься, что они вас просто поражают. Они по-прежнему в изумлении от этого лечения, понимаешь? [Воспроизводит электрический звуковой эффект] Дзззззз! «Хочешь выпить?!»

КК: С этим трудно завязать!

КН: Тогда они давят... Они помещают эти штуки вам в глаза.

КК: Глазные капли...
ДГ: Это будет названием следующей популярной английской рэп-группы – «Cattle Prod» («Рогатый Скот» - Прим. пер.) [имитирует акцент англичан высшего сословия].

КН: «Cow Pie» («Коровья Лепёшка»)!... «Hair Pie» («Влагалище»)... [Поёт:] «Она - мой вишневый пирог...» Ты уже слышал эту песню? «Warrant»?

ДШ: О да, я слышал. Я слышал.

ДГ: О, чёрт... это - типичное американское дерьмо! Чёртовы «Warrant»... Это просто цирк. А мы все увлекаемся хэви-металом, но все это - это большой цирк... чёртово дерьмо. Танцы.

КН: Они не музыканты. Они не музыканты. Они манипуляторы. У них нет чувств. (ДШ: Песни, от которых скучаешь через десять минут). Это очень плохо, и они сидят там и выпендриваются. Это так плохо, что мы должны ненавидеть этих ребят, мы должны сказать им прямо в лицо - чёртовы тупицы! И они придурки! Они - проститутки!

ДШ: Что вы думаете обо всём этом трэшевом материале - трэш-металле?

КК: Это ерунда.

ДШ: По крайней мере, там есть энергия. (КК признаёт: Да).

КН: По крайней мере, ты можешь кого-то разозлить.

ДГ: Когда впервые вышел «Hell Awaits»... oooo, «Slayer», «Hell Awaits». И тот первый рифф: «А, чувак, это трэш-метал!» А потом все начинают, типа: «Ого, посмотрите на «Candlemass», они такие медленные». (КН: «Тот парень звучит как Том Джонс!») А теперь это просто, понимаешь? Теперь у вас есть чёртов «Anthrax» с кавером чёртовой песни Джо Джексона, это, типа, какого чёрта? [Крис поет отрывок из «Is She Really Going Out With Him?» Джо Джексона - Ред.]

ДШ: О, ни за что!

КН: Нет, нет, они не играют эту песню. Это «Got the Time». Но я имею в виду...

КК: [Неразборчиво - Ред.]... Это влияние... [Неразборчиво, поскольку они все перебивают друг друга. КН: Ни в коем случае! Это так глупо. - Ред.] Это то, что он всё время играет.

ДГ: Я пошёл и увидел, как «Anthrax» играют на разогреве у Оззи, а я никогда не видел «Anthrax» раньше и подумал: «Да, хорошо, какая разница». И я пошёл смотреть «Anthrax» на моём первом концерте хэви-метал на арене - это было приблизительно два года назад - и я иду, и выходит «Anthrax», зажигаются огни, а у них на лицах такая огромная придурковато выглядящая чёртова мультяшная карикатура и всё такое, и певец типа сидит в стороне и мне видно, что певец сидит под лестницей, которая вся освещена или что-то в этом роде, ожидая выхода, и он, типа, выходит, это его условный сигнал, и он выходит из-под лестницы, и он такой [воспроизводит взрыв шума, и все впадают в истерику]... стукается головой, выходит такой: «Пррррривеееееттттт!» [Метал-фальцетом] А потом выходит Оззи, типа, Оззи Осборн, мистер Оззи Осборн, он выходит, у него, чёрт, у него тексты его песен на таких огромных листках бумаги, приклеенных к полу, это типа: «Что ты делаешь?!» Он очень толстый, между каждой песней он такой: «Я люблю вааааас!» Все такие: «Даааааа! Он любит насссс!»

КК: Хотя Оззи был таким классным в начале 1980-х, когда он побрился наголо и откусывал головы летучим мышам - просто возбуждённый!

ДШ: Хотя он суётся в ад; он не знает, что делает!

КН: В туре «Speak of the Devil» он вышел и говорит: «Я люблю вас!» Он схватил микрофон и крикнул: «Привет!» Потом он ушёл. Его глаза были просто такими возбуждёнными!

ДГ: Ну, это круто. Он был в одной из самых крутых групп всех времён. [Все соглашаются.]

ДШ: Он очень забавный, тем не менее, ребята это любят.

КК: Да, он как Гэри Глиттер, как Гэри Глиттер, одетый в большую палатку. Мне нравилось, когда он ходил на лыжах в Японии.

ДШ: То, как он двигается на сцене - блестяще, весь сгорбленный. «Я чёртов сумасшедший!»

ДГ: Он носит такой полиэстер... и их ударник вышел и сыграл такое соло на ударных, где у него была такая ударная установка со всеми такими типа электрическими барабанами на ней на всей, типа, снаружи, и он сидел там и играл такую [изображает, что барабанит как отбойный молоток] вещь на двойной бас-бочке, где они играют [изображает барабаны], и он осматривается, типа [ещё звуковые эффекты], и он выходит и встаёт перед своей ударной установкой, и у него такие огромные... он стоит спиной к залу, и он стоит перед своей ударной установкой и стучит по этим барабанам, и у него такие звуки, как удары молний, громовые раскаты, он играет, типа, [изображает шторм] и все такие: «Вот это даааа...» Всё в дыму, чёрт.

ДШ: Те большие металлические концерты очень забавны. Я ходил на «Clash of the Titans», «Slayer», «Megadeth» и «Suicidal Tendencies».

ДГ: О, Боже.

КН: Концерты из Ада.

ДГ: «Suicidal Tendencies», чувак, это чертовски... они на самом деле погорели. Они просто... потому что тот первый альбом, который они записали, был похож на такой качественный хардкор-панк-альбом, а потом внезапно они начинают просто... лажать.

ДШ: Между первым и следующим альбомом есть промежуток примерно в четыре года; это очень долгое время.

ДГ: Они думали, как они могли облажаться!

ДШ: Что дальше?

КН: Что дальше для нашей группы? (ДШ: Да). Подписать большой контракт. Тур.

КК: Вот именно.

ДШ: Получаете от этого удовольствие?

КН: Ну, то, что мы хотим сделать, это... да, это здорово, если это небольшие перелеты туда-сюда. То, что мы хотим сделать - мы просто хотим заработать денег, чтобы мы смогли приобрести аппаратуру для звукозаписи и место и просто обезопасить себя. Вместо того, чтобы жить впроголодь каждый месяц, чтобы мы могли расслабиться и на самом деле писать песни и работать над ними.

КК: Как только Америка начнёт войну, мы будем жить в горах.

КН: Я не могу дождаться. Я надеюсь, что это вызовет полный экономический коллапс. Ещё есть на это надежда.

ДШ: Это было бы круто.

ДГ: Мы должны быть в Топ Сорок, чтобы быть готовыми к такому удару!

КК: Ну, у нас есть песни, которые могли быть хитами из Топ Сорок, но они просто ими не будут.

ДГ: Ну, я не знаю, если мы будем просто играть по правилам... в Америке у вас должен быть [неразборчиво] - вы, ребята, просто должны поболтать с... как там её зовут [Все строят догадки.] Джули Браун! «Итак, это Джули Браун...» [Изображает телезнаменитость.]

КК: Иди нахрен отсюда, сука! Пошла нахрен!

КН: Для всех на... Попади в рай, руби лес или что-то в этом роде.

ДШ: Не было зрелой группы, которая стала бы очень популярной сама по себе, не играя по обычным правилам, как нужно.

КН: Да, это нельзя сделать в Соединённых Штатах, хотите верьте, хотите нет.

ДШ: То же самое будет и здесь. Пять, шесть лет назад у вас были «Dead Kennedys» и «Fugazi» и всякое такое. Я хотел бы, чтобы это было снова.

ДГ: А что делают «Fugazi», чем они занимаются?

ДШ: Ну, все эти группы были очень популярны в независимых чартах, и они попадают прямо туда, в главные чарты. «Fugazi» приезжали в прошлом месяце и играли на фестивале в Килберне, который чертовски огромный. Очень большое место, и они заполнили его, и они играли очень, очень хорошо. Но разве невозможно сделать это в Штатах?

ДГ: Ну, я думаю, что всё меняется.

КН: Видео на «MTV».

КК: Если у вас есть хорошая поддержка. Однако, я думаю, что у людей есть здравый смысл, и люди понимают, когда это дерьмо.

ДГ: Я всегда так разочаровываюсь, приезжая сюда, потому что на музыкальной сцене, здесь, в Англии кажется, что все гораздо непредубеждённее, здесь так много места, чтобы люди занимались тем, чем хотят, вместо того, чтобы ребята поддавались стадному чувству. Потом возвращаешься обратно в Америку... Приезжаешь сюда, всё так классно, и ты думаешь: «Класс, всё изменится!» Потом ты возвращаешься в Америку.

КН: О да. Наш последний концерт тура был несколько странным.

КК: Мы были в туре семь недель. Это было слишком. (КН: адский тур). Устал. У меня была всего одна гитара, которая пережила этот тур; я разбил все остальные. Я просто хотел вернуться домой. Это был наш последний концерт.

КН: Это был адский тур, хватит уже такого дерьма, набиваться в фургон, когда Тэд за рулём.

ДГ: Много раз было весело жить у кого-то дома, пока не случалось что-то волнующее и динамичное. Например... утечка газа из грузовика. Можно ломать их вещи и не обязательно надо за это платить.

КК: Или мы ломаем свои вещи, или в окна нашего фургона колотят.

КН: Пьяный сумасшедший растаман.

КК: Этот парень взял молоток и разбил все окна нашего фургона, потому что он думал, что у меня роман с его подружкой.

ДШ: Где это было?!

КН: В Коламбусе, штат Огайо. Я сказал этому парню: «Пошёл ты, придурок!»

КК: Это было также очень страшно! Я был в фургоне, я был в фургоне! Это было довольно опасно.

КН: Починка обошлась нам в двести долларов.

ДГ: Почему? Почему? Потому что ты трахал его жену?

КК: Не его жену, его подружку. Ну, она сказала мне, что они расстались.

КН: Он был хорошим парнем! Он был хорошим парнем, потом он дал нам свой адрес, и мы заявили на него в полицию. Тот полицейский был очень зол.

ДГ: Подожди, тот парень, который разбил окна, был хорошим парнем?

КК: Да, он оказался очень хорошим парнем.

КН: Мы потом поговорили с ним, и я стал его обзывать в какой-то момент, потому что мы пришли к нему домой, типа: «Выходи!» «Пошёл на хрен, чувак, поцелуй меня в задницу!» И мы пошли и вызвали полицию. И он сказал: «Вы знаете, в чём проблемы у людей?» Полицейский говорит: «Ну, некоторые люди психуют». А он говорит: «Нет, все психуют». И он дал нам свою визитку и сказал: «Если вы, ребята, хотите попробовать сообщить об этом, вот моя визитка, пойдите в центр, вы, ребята, должны написать заявление, я должен буду написать заявление». Забыли об этом. Мы пошли в роскошную гостиницу, и на завтрак были -

КК: Тосты с горбушей. Это было очень дорого.

КН: Калории и углеводы в каждом блюде. Но это было единственное место в шаговой доступности от магазина по ремонту стекла - и стекло до сих пор в грузовом отсеке фургона.

ДШ: Какие он разбил?

КН: Крыша... на боку, буфет, дверь.

ДГ: Что вы делали, когда он это делал?

КК: Я был совершенно голый, усыпанный стеклом. Я просто встал и говорю: «Не убивай меня!»

КН: Я был весь с похмелья.

ДГ: Он говорил что-нибудь?

КК: Он сказал: «Ты - сука, и я больше этого не потерплю!» Потом он ушёл. И она сказала мне: «Упс... да».

КН: Крэйг [Монтгомери, звукорежиссер «Нирваны» - Ред.] был там, когда это случилось. Крэйг многое повидал.

КК: Для нас лучше, когда он берёт на себя управление. «О, теперь смотрите. Спокойствие. Спокойствие. Ну, звони в это пластиковое место, Крэйг...» Вот и мы, все с похмелья, мёртвые в шесть утра.
[Неразборчивый разговор Джеймса и Курта - Ред.]

КН: Вчера у нас была сессия у Пила. Мы играли каверы.

КК: Кавер «Devo», кавер «Wipers» и два кавера «Vaselines».

ДШ: Как долго вы их делали?

КН: Нам дали около... может быть, десять часов?

ДГ: Но мы сделали это за пять. Мы записали все песни приблизительно за час.

ДШ: Как вы думаете, сколько пройдёт времени до выхода альбома - вашего следующего альбома?

КК: Вероятно, где-то в феврале. [Различные звуки психического расстройства.] Ты можешь взять кодеин со стойки?

ДШ: Я понятия не имею.

КН: У меня была бутылка жидкого кодеина, и я хотел взять чайную ложку. Я выпил целую туеву хучу; я был такой - уууууууу... Потом я выдохся, а потом я завязал, мне пришлось пережить кодеиновую ломку. Проснулся в холодном поту. Посреди ночи.

КК: Я действительно никогда не слышал об этом!

КН: О да, ты знаешь про Дженис Джоплин на Поп-Фестивале в Монтерее? Она ходила с, типа, бутылкой «Jack Daniel's», и она была наполнена микстурой от кашля с кодеином, чувак! «Oooooo! Детка!»

ДГ: Вот откуда у неё такой скрипучий голос - всё эта микстура от кашля! Представь кучу рвоты, просто микстура от кашля? [Громкое хихикание.]

КК: Кодеиновая рвота... Мне надо употреблять кодеин.

ДШ: Мне надо сейчас сходить и достать немного.

КН: Мне надо пойти в то место, «Music Room». Взять усилитель. Мне надо взять его в этот тур, потому что... Я просто собираюсь проверить его.

КК: Ты взял напрокат барабан?

КН: Нет, но хочу.

КК: Твой барабан не работает?

КН: Он негромкий.
[Дэйв начинает крутить микрофон и голосом Хаммера Хоррора говорит: «УБИВАЙ, НАСИЛУЙ, ПЫТАЙ, ОТКАЗЫВАЙСЯ ОТ ЛЕЧЕНИЯ...» - Ред.]

ДГ: Эй, теперь давай пойдем возьмём интервью у людей в офисе... Привет! Итак, как дела?

Неизвестный: Я заморачиваюсь по любому поводу.

ДГ: И привет, как тебя зовут?

Неизвестный: Меня зовут Александр.

ДГ: Привет, Александр, а что ты здесь делаешь?

Александр: Я администратор. Я принимаю посетителей.
[Плёнка заканчивается, когда Крис поёт «You Are So Beautiful» Джо Кокера, беспорядочными вокально-барабанными эффектами, болтовнёй о «Lawnmower Death» и прочей весёлой чепухой. - Ред.]

























НИРВАНА

Фрэйзер Маккэй | 29 октября 1990 года | «Eye Sore You» (Великобритания)


Как и многие подростки в 1989 году, я был увлечён подъёмом независимой музыки на волне прорыва «Stone Roses», но нашёл громкие риффы и тяжёлую сценографию реестра «Sub Pop» гораздо более волнующими, когда их смотришь вживую.
    Я пошёл на «Нирвану» и «Tad» в Центр Искусств Нориджа после того, как увидел, как их товарищи по студии «Mudhoney» сыграли один из лучших концертов, которые я видел на тот момент. Хотя «Tad», в буквальном смысле, было больше на сцене, Курт Кобэйн катался по полу с криками, хотя издаваемые чудовищные звуки гитары были гораздо более гипнотизирующими.
    Когда я услышал, что «Нирвана» возвращается в Норидж в недавно открытую точку «Waterfront» в 1990 году, я понял, что просто обязан взять у них интервью для фэнзина, который я выпускал со своим другом Мэтью Ивани. Подготовка интервью была относительно простой в те доинтернетные дни - звонок в крошечное пиар-агентство «Нирваны» - это всё, что понадобилось, и мы были на месте.
    Вспоминая это интервью, я поражаюсь, понимая, какими терпимыми были Курт и Крис. Та сессия за кулисами на этой точке была больше похожа на беседу с фэнами музыки в пабе, чем на опрос рок-гигантов альтернативы следующего года. Крис отвечал на большинство вопросов, в то время как более застенчивый Курт был изначально рад просто вступить в разговор с остроумными замечаниями, пока он был занят модернизацией обложек «Blew» и «Bleach» различными причёсками-ирокезами и зародышами. После того, как я исчерпал свой список готовых вопросов, а Курт закончил «обновлять» обложки моих альбомов, беседа стала даже веселее - или это, возможно, из-за пива, которые они совали мне в руки каждые несколько минут. Когда я спросил, кто этот высокий тип с длинными тёмными волосами, который сказал «привет» по пути в туалет в гримёрке, Курт сказал: «О, это - наш последний ударник, Дэйв; я не буду вас знакомить, потому что мы, на данный момент, кажется, сменили больше ударников, чем «Spinal Tap»». - Фрэйзер Маккэй


«Нирвана» играла в Норидже уже давным-давно, но скоро они выпустят второй альбом на «Sub Pop», и мы не видим причин, чтобы не нажиться на этом факте. Мы говорили с Крисом (бас) и Курдтом (песни и гитара) о многих вещах, и даже время от времени упоминали музыку. Чтобы постичь суть Шумного Рая читайте...

Фрэйзер Маккэй: Как вы попали на «Sub Pop»?

Крис Новоселич: У нас просто была идея пойти на студию звукозаписи «Reciprocal» в Сиэтле. Мы в то время жили в Абердине (не в Шотландии!), нам потребовалось два часа, чтобы добраться туд в таком потрепанном старом грузовике «Шеви» с печкой сзади. У прицепа сзади дымовая труба! Вы знали это?

Курдт Кобэйн: Нет!

КН: В общем, мы поехали туда и записали эту плёнку с Дэйлом из «Melvins», а потом Джек Эндино оказался продюсером, и он поставил её Джонатану Поунмэну с «Sub Pop»; и Джонатан Поунмэн с «Sub Pop» позвонил нам и спустя примерно год, кажется, мы, наконец, выпустили сингл. А потом мы выпустили наш альбом, а потом всё просто стало раскручиваться, и вот так мы это сделали. В смысле, мы даже на самом деле до этого не играли в Сиэтле. Джонатан устроил нам концерт в таком месте под названием «Vogue», это было с Дэйвом, другим ударником, с другим Дэйвом... другим ударником и, в общем, он был в группе не очень долго.

ФМ: Как вас (и другие группы с «Sub Pop») воспринимают в Штатах?

КН: Здесь это совсем по-другому. Это такая большая страна, что кажется, что всё как большие корпорации... На самом деле это очень странный вопрос! Понимаешь - восприятие это очень странная вещь. Как, например, люди будут понимать то, что нормально есть корову, но в то же время они также понимают, что есть собаку - это ненормально.

ФМ: Каков охват «Sub Pop» в Америке?

КН: Ни о какой реальной музыкальной прессе нечего и говорить, вам, ребята, очень повезло, у вас есть две газеты, выходящие каждую неделю. Именно поэтому столько рекламы и всё такое - они должны это делать, или иначе они будут очень скучными. Им приходится придумывать всякие разные вещи и заставлять людей подбивать на что-то, поэтому люди будут покупать их музыкальные журналы. Подумай об этом, когда твой журнал будет таким же популярным, как «Sounds», ты поймёшь!

ФМ: Как вам понравится «Waterfront» по сравнению с Центром Искусств Нориджа, когда вы приезжали в последний раз?

КН: Мне больше понравилось то, другое место. Она очень чистая, эта старая церковь. «Waterfront» - точно такой же, как и любой другой клуб, и не очень часто приходится играть в 500-летней церкви, но он на самом деле просто точно такой же, как и любой другой клуб. Не то, чтобы мне он не нравится, но просто там нет ничего очень примечательного. Это не то, что: «ТЫ был в «Waterfront» в Норидже?» И не похоже, что это очень жуткое место, но: «ТЫ когда-нибудь играл в той старой церкви? Там 500-летние надгробия!» Вот тебе вопрос - что случается, когда твоя машина перегревается, и погода не очень жаркая?

ФМ: Пожалуйста, расскажи нам!

КН: Что тебе надо искать, чтобы устранить эту проблему? Термостат может простреливать, таймер может быть выключен...

ФМ: Гастроли - это же мир чудес?

КН: Да... насос может простреливать...

КК: У нас есть очень строгие правила насчёт этого - каждые 300 миль мы должны остановиться, чтобы перекусить. Прижимаемся к обочине дороги, вынимаем всю аппаратуру из фургона и проверяем её по контрольному списку, чтобы убедиться, что она всё ещё там...

КН: Потом, когда мы останавливаемся на дозаправку, мы должны проверить масло, проверить воздух, проверить воду.

КК: Мы должны ехать на отличную заправочную станцию.

КН: И в фургоне ты можешь смотреть только вперёд, ты не можешь поворачиваться боком, ты не можешь вообще ни с кем говорить.

КК: Никаких фанаток, друзей, тур-менеджеров.

КН: Никого, кроме группы.

КК: Никаких радиостанций, никакой еды. У нас есть прицеп для буксировки, для фанаток!

ФМ: У вас есть любимые британские группы?

КН: Сейчас моя любимая группа – «Vaselines». Эй, а какой у тебя любимый альбом «Rolling Stones»?

ФМ: Хм, «LET IT BLEED».

КН: Да, мне тоже нравится «Let It Bleed».
(Кто-то из угла комнаты: «Let It Be»??»)

КН: «Let It Bleed»! Он хороший, да.

КК: Мой любимый – «... Satanic Majesties..»

КН: Мне он тоже нравится.

КК: Он такой чертовски странный.

КН: Мне ещё очень нравится «Flowers».
(Появляется обложка «Sub Pop Rock City» в поисках автографов).

ФМ: О, вот он! Легенда (Эверетт Трю, сущие злодеи!)

КН: О, ничего себе!!

КК: Ну надо же, этот парень очень популярен. Эту иллюстрацию выбрали, возможно, потому, что на ней он!
(Эверетт Трю на обороте «Sub Pop Rock City», если вам интересно).

КН: Прямо перед нами Легенда, чувак! Он прямо здесь! Добрый старый мистер Пончик собственной персоной!

ФМ: Последний вопрос, как вы поддерживаете группу?

КН: Раз в неделю, пишем песню.

КК: Или превратишься в дерьмо.

КН: Д.Е.Р.Ь.М.О. - дерьмо! «Они очень плодовитые», сказал кто-то о какой-то группе, и я подумал, что это очень жутко (... кто должен остаться неназванным). «Они очень плодовитые», понимаете. О боже!

И это была «Нирвана». Плодовитые, или как?












НЕБЕСА НЕ МОГУТ ЖДАТЬ

Пуш | ноябрь 1990 года | «Melody Maker» (Великобритания)


Я написал эту статью о «Нирване» для «Melody Maker» в конце 1990 года, рецензируя альбом «Bleach» для «Maker», когда он вышел в прошлом году. Я думаю, что встречался с «Нирваной» полдюжины раз между 1989 и 1994 годами, но это был единственный раз, когда я брал у них интервью. Интервью состоялось в ноябре 1990 года в маленькой, захудалой гостинице «ночлег и завтрак» на Шепердс Буш-роуд в западном Лондоне. Я помню, что сидел на односпальной кровати с ними троими в одном из их номеров. Кажется, что это была комната Дэйва. Курт был в хорошем настроении, смеялся, шутил и был очень разговорчив, и Дэйв тоже был довольно расслаблен, хотя он примкнул к группе всего несколькими неделями ранее. Я ничего не могу вспомнить о том, как вёл себя Крист. Курт покрасил волосы в зелёный цвет как раз перед тем, как я пришёл в гостиницу, но было что-то вроде беспорядка, и я помню, как он склонился над раковиной в номере и настаивал, чтобы мы с Дэйвом добавили ещё краски на некоторые из тех мест, которые он пропустил, прежде, чем мы начали интервью. Если мне не изменяет память, большая её часть в итоге оказалась на моей футболке. - Пуш


«Sliver» «Нирваны» - вероятно, единственный сингл, который возвысился над традиционной рождественской индейкой в этом году. Пуш говорит  с группой с «Sub Pop», за которой гоняются все крупные студии.
    Новый сингл «Нирваны», «Sliver» - на уровне более двух минут и конкретной поп-песни. Без шуток.

Курт Кобэйн: Нам тоже нравится так думать об этом. Это, наверное, самая простая песня, которую мы когда-либо записывали, но нам на самом деле всё равно, что люди говорят, что мы идём по наклонной. Мы всегда пытались достичь чего-то нового с каждым треком, и нам всегда нравилась идея, что каждый звучит так, будто он написан какой-то другой группой.


Великолепные гитары и яркие вокальные гармонии «Sliver» - выверенный прогресс, а не радикальный отход от своего весьма известного LP «Bleach» - и тот, кто думает иначе, может не очень внимательно слушать «About a Girl» или « Swap Meet». Но даже в самые мрачные, самых тяжеловесные моменты «Bleach»,  когда бас грохочет, и Курт воет с притворным сочувствием, всё ещё есть шанс, что мелодия внезапно ринется вперёд, поменяв настроение. «Нирвана» - эксперты в искусстве удивлять.
    Но в истории о «Sliver» есть ещё один укол. В ней говорится о травмах ребёнка, впервые оказавшегося вдали от своих родителей, и Курт думает, что она может быть воспринята как страшная, поскольку она попсовая.

    КК: Мама с папой куда-то уходят и оставляют ребенка с его бабушкой и дедушкой, и он запутывается и пугается, он не понимает, что с ним происходит. Но, эй, не надо слишком о нём беспокоиться - дедушка не обращается с ним жестоко или что-то в этом роде. И в последнем куплете он снова просыпается на руках у своей матери.

Крис Новоселич: Мы теперь специализируемся на счастливых концах. Нет, это неправда. Мы, вообще-то, на самом деле не знали, что будем делать с этой песней, когда мы её записали. Мы сделали это импульсивно.

КК: Да, в то время в студии были «Tad», и мы позвонили им и спросили, можно ли нам прийти и записать песню во время их обеденного перерыва. Потребовался приблизительно час, и мы использовали их аппаратуру, пока они сидели и ели. Но тут нет ничего нового - мы  подошли к записи «Bleach» так, как будто это была радиосессия. Ключ к  успеху альбома - это свалить к чёрту из студии, прежде чем ты будешь сыт песнями по горло. Сейчас я ужасно ненавижу «Bleach».

Дэйв Грол: Я по-прежнему люблю этот альбом, но это, вероятно, потому что я был в группе всего шесть недель. Я уверен, что скоро он мне надоест.

КК: Я тоже.


Дэйв Грол уже был с «Нирваной» дольше, чем последний ударник, Дэн Питерс, который примкнул к группе вовремя, чтобы записать «Sliver», и ушёл, когда плёнка охладилась. Дэн больше известен как участник собратьев по сиэтлской «Sub Pop» «Mudhoney». Было предположение о том, что раз он поменял свои многолетние пристрастия, «Mudhoney» в итоге распадутся.
    Так почему же Дэн пробыл в «Нирване» всего несколько дней?

КК: Не то чтобы мы были недовольны тем, как барабанит Дэн, просто Дэйв обладает такими качествами, которые чуть больше соответствуют нашим потребностям. Для начала, он следит за бэк-вокалом. Мы были поражены, когда увидели, как он играет с этой группой под названием «Scream» несколько месяцев назад, мы с Крисом сошлись на том, что попросим его примкнуть к «Нирване», если у нас будет возможность. Как ни странно, такая возможность появилась через неделю после того, как мы взяли Дэнни. Это была напряжённая ситуация, но теперь похоже, что Дэн воссоединится с «Mudhoney», и они продолжат существовать, как и прежде. Они -одна из наших любимых групп, и мысль о том, что эта группа перестанет существовать из-за того, что Дэн перешёл к нам, причиняла нам немалую боль.

Дэйв говорит, что один из лучших моментов пребывания в «Нирване» в настоящее время - это тот факт, что всё больше и больше ведущих компаний звукозаписи водят группу на обед, чтобы обсудить возможную сделку. Что нового?

КН: Ну, я не ем красного мяса и пытаюсь отказаться от курицы и индейки, поэтому у меня выбор небольшой.

КК: Сейчас нами интересуются шесть или семь студий, но мы не торопимся с решениями. Это - главным образом вопрос того, кто понимает нас лучше всего, личность какого представителя  A&R наиболее совместима с нашими.

ДГ: Но мы должны помнить, что крупная студия хочет, чтобы ты зарабатывал для них деньги, и если ты этого не делаешь, они могут тебя отыметь - и они жёстко тебя отымеют.

КН: О, конечно, но также имей в виду, что у нас хороший адвокат. У нас тот же адвокат, что и у «Rolling Stones», «Poison», «Kiss», «Bangles»...

КК: «Bangles»? Ух ты, это очень круто. Он также заполучил Питера Фрэмптона, и мы видели, что он сидел в офисе, только на днях. Он жался в углу с пластмассовой трубочкой, торчащей изо рта, везде пускал слюни и производил такие странные вау-вау-шумы. Я не смог понять, чёрт возьми, ни слова из того, что он сказал.

Независимо от того, на какой студии появится второй альбом «Нирваны», Крис хочет, чтобы это был бокс-сет из семи семидюймовых синглов, на каждом из которых будет поп-песня на одной стороне и гранджевый трек на другой. Эта мысль кажется почти такой же забавной, как и сессия Джона Пила несколько недель назад, для которой они записали дерзкие версии песен «Devo», «Wipers» и «Vaselines». На следующий раз, когда они будут в городе, рассматриваются Леонард Коэн, «Beat Happening» и «Fear». «Нирвана» также появляется на недавних LP-сборниках каверов «Velvet Underground» и «Kiss» с песнями «Here She Comes Now» и «Do You Love Me?» соответственно.

КН: Тот трек «Kiss» был чем-то вроде шутки. Мы выпили много красного вина и попали в эту колледж-студию бесплатно. Мы даже разрешили какому-то студенту смикшировать его для нас. В следующий раз мы услышали, что эта песня была на том чёртовом альбоме. Впрочем, кто бы хотел относиться серьёзно к такому треку, как этот?

КК: Да, вся эта идея о кавере - это чтобы повеселиться, попробовать что-то немного другое. Мы никогда не пытались сделать точную копию, и мы никогда не утруждали себя тем, чтобы делить эту песню на партии, чтобы выучить её как следует. Мы просто взяли и сделали это.

ДГ: Песни «Vaselines», которые мы записывали, по звуку вообще не отличаются от оригиналов. Поскольку я ни разу не слышал ни один из этих альбомов, пока мы не вышли из студии, у меня не было никакого выбора, кроме как барабанить и петь бэк-вокалом так, чтобы это отличалось от их вокала. Но «Vaselines» сами говорили, что им нравится то, что мы сделали с их материалом, и это было вполне кайфово. Я бы хотел, чтобы в нашем живом выступлении было больше каверов, но у Курта есть проблемы с тем, чтобы вспомнить слова к большинству из них.

КН: Чёрт, разве это имеет значение?

Ничто, казалось бы, не имеет для «Нирваны» ценности. Даже длинные светлые волосы Курта, который он недавно отстриг. Хотя Марк Арм из «Mudhoney» побил его за эту идею, он пошёл дальше, покрасив то, что осталось, в зелёный цвет.

КК: Я сделал это не для того, чтобы доказать, что мы не группа с начёсом с «Sub Pop», я сделал это, потому что я этого хотел.

КН: Я  ненавижу то, что всё без исключения, что ты делаешь или говоришь, рассматривается как нечто очень важное, просто потому, что ты играешь в группе. Нас изображали как неграмотных деревенщин просто из-за того, откуда мы родом, и хотя мне не стыдно признаться, что мы из провинциального городка, у нас всегда были проблемы, когда мы имели дело с отношениями, которые царят там. К тому же, мы не андеграундная группа, потому что у нас выходили альбомы на «Sub Pop», и мы не подростковая поп-группа, потому что теперь мы хотим заключить контракт с какой-нибудь крупной студией.

КК: Мы просто парни, играющие музыку.

И скромность редко звучала так хорошо.



ЦИТАТА КОБЭЙНА
«Панк - это музыкальная свобода. Она в том, чтобы говорить, делать и играть то, что ты хочешь. По Уэбстеру, «нирвана» означает свободу от боли, страдания и внешнего мира, и это достаточно близко моему определению Панк-Рока».

      - из биографии «Нирваны» для прессы «David Geffen Company», 1991 год







































ЧАСТЬ V

Март - октябрь 1991 года - Объект
Наблюдения


ПОЛОВИНА УДОВОЛЬСТВИЯ ОТ СЮРПРИЗА - ЭТО ПОНИМАТЬ, ЧТО КТО-ТО не знает, что произойдёт. В случае «Нирваны» это полная неожиданность. В какой-то момент Дэйв вскользь упоминает, что «Smells Like Teen Spirit» - «кажется, что у него есть такой жар», что указывает на то, что члены группы ещё не понимают, что они записали гимн десятилетия. Даже в октябре, на интервью для какой-то местной газеты в Соединённых Штатах, похвала доходит только до того, чтобы сказать, что «Нирвана» могла бы стать «известным именем среди групп альтернативного рока». Международная мэйнстрим-слава пока ещё не визуализируется.
    Эхо того, как позитивны они по отношению к «Sub Pop» - в том, как они говорят о своей новой студии; расстройства и ограничения взаимодействия с какой-либо коммерческой компанией еще не начались. Точно так же Кобэйн перефразирует все прошлые интервью за два года, предупредив всех, что «Нирвана» становится популярной. Он был прав в том смысле, что это была продолжающаяся часть разговора, но он был неправ в том, что он так и не сказал, как далеко «Нирвана» собирается зайти, чтобы этого достичь. Однако на тот момент он явно приветствует это изменение, этот вызов.
    Есть существенные изменения, однако, в характере интервью. В марте они - группа, рассказывающая о своих релизах эры «Sub Pop»; это вскоре заканчивается. Аналогично, при наличии информации о «Нирване», накапливающейся в более доступных музыкальных журналах, задаваемые вопросы более пытливые - школьные годы и детство, не просто дела группы.
    Вот такие они теперь: Курт Кобэйн на пике славы признающийся, что он живёт в старом фургоне за домом Криста Новоселича - вся группа собирается ехать в тур с дешёвым матрацем, брошенным на заднее сиденье арендованного фургона. Нет никакого обожания Кобэйна, никакого чрезмерного внимания к нему как к лидеру. «Нирвана» - по-прежнему единое целое, усталая, хотя и осознающая, что гастроли только начинаются; не сознающая, что только начинается безумие, и оно далеко не в зените.










«МЕНЯ МНОГОЕ БЕСИТ,
Я НИЧЕГО НЕ МОГУ С ЭТИМ ПОДЕЛАТЬ»

Стивен Д. и Гарт Маллинс | 9 марта 1991 года | «Offbeat» (Канада)



9 марта 1991 года  я провел вечер с малоизвестной группой, которая выступала в тихом колледж-городке Виктории, в Канаде. Я был ди-джеем на местной радиостанции и панком-альбиносом, антивоенным активистом с шестифутовым платиновым ирокезом.
    Я впервые услышал «Нирвану» на кассете, которую мой друг привёз из Сиэтла. Они были маленькой группой - точно такой же, как те, в которых все мы играли. Мы брали у них интервью для местного альтернативного еженедельника «Offbeat». Стив принёс магнитофон. Я принёс пиво.
    Мы говорили с группой за обедом в умеренно дорогом ресторане - за счёт студии звукозаписи. Сперва метрдотель нас не впускал. Наша панк/грандж-одежда не соответствовала дресс-коду. После того, как тур-менеджер забронировал нам столик, Курт предложил нам всем заказать самое дорогое из того, что мы сможем найти. Мы по очереди читали меню с фальшивым аристократическим английским акцентом. Неспособный заказать выпивку, Курт попросил пятьдесят кока-кол. На самом деле.
    После того, как мы поели, Курт рассуждал о музыкальном влиянии металлистов, которые околачивались у трейлера его папы, когда он учился в четвёртом классе.
    «Нирвана» сыграла громкий концерт в маленьком клубе в подвале с низким потолком. На разогреве у них играла кавер-группа «AC/DC». Там было очень много болтовни, пива и аккордов баррэ. Позже все мы тусовались в их дешёвом гостиничном номере. Курт периодически кричал из окна людям в переулке: «Заткнулись, там! Нам утром на работу!» Всего через два месяца после интервью «Нирвана» была в студии, записывая «Smells Like Teen Spirit». Я не мог не задаться вопросом, не подсказало ли то, что я был альбиносом, идею Курту для того текста. Думаю, что я никогда этого не узнаю.
    «Нирвана» гремела по всему миру.
    Внезапно все скупали части культуры, которую мы сделали, которая, как мы думали, была нашей. Панк был товаром, продающимся в торговом центре рядом с вами. Я наблюдаю за этим процессом с тех самых пор: продажа бунта. Это было началом конца того маленького сообщества, которое я знал. Это было трудно для всех нас. И я думаю, что это было также довольно трудно для Курта. Никто не знал тогда, что наступает - Гарт Маллинс


[Статья была первоначально озаглавлена «Нирвана» - Ред.]
Гарт и Стивен как раз допивали своё безмарочное пиво в переулке за «Forge», когда – топ-топ - пришли трое ребят с «Sub Pop».
    Привет, вы, ребята, из «Нирваны»?
    Со слегка недоумёнными взглядами, пожатием плеч и шмыганием носом они ответили: «Да, похоже на то».

Стивен Д.: Мы с одной стильной альтернативной радиостанции – «CFUV», и мы здесь, чтобы войти внутрь бесплатно.

Гарт Маллинс: И сделать интервью.

С: О. Да.
Так состоялось знакомство. Крис (бас), Курдт (гитара и вокал) и Дэйв (ударные) согласились позволить Г и С спросить их, что они ожидали таких же подобострастных, подхалимских вопросов, которые возмущали «Нирвану» с первого намёка на их успех. Ну да ладно.
    Позже тур-менеджер пригласил Гарта и Стивена присоединиться к «Нирване» в поедании очень дорогой еды, оплаченной неосведомлённой (однако щедрой) студией звукозаписи «Geffen».
    Итак, с тур-менеджером, чуваком, занимающимся звуком, и Крисом (бас), Курдтом (гитара) и Дэйвом (ударные) («Нирвана», дурак), Гарт и Стивен пошли к неофашистскому «Sticky Wicket», где их всех быстро выгнали за несоответствие «викторианскому» дресс-коду (на них были джинсы).
    Однако после того, как огромный гигантский тур-менеджер «посовещался» с хилым плаксивым хозяином ресторана, их усадили в дальнем углу.

Дэйв Грол: Вот меню.

Курдт Кобэйн: Что самое дорогое?

Крис Новоселич: Ну... гм... новозеландские отбивные гриль из молодого барашка в золотистом соусе провинсале... хм... или запечённая чавыча, подаваемая с тигровыми креветками на листьях шпината... или... подождите... даже красный луциан, запечённый по-каджунски, подаваемый горячим со специями... с креольским соусом...

КК: Какой-нибудь Королевский Краб?

КН:... или смесь морепродуктов с западного побережья в раковине из слоёного теста, обогащённый куриной грудкой в голландском соусе, подаваемый на сырной булочке.

ГМ: Все это кажется мне довольно глупым.
Все заказали самое дорогое, что смогли придумать.

Г и С: Так что там с вами, ребята, и с «Sub Pop»?

КК: Мы подстриглись, и они нас бросили. Вообще-то, мы говорили с ними впервые за четыре месяца на прошлой неделе. Если бы они не были такими обманщиками, то они были бы крутыми...

Г и С: Что ты имеешь в виду?

КН: Обманывают по любому чёртову поводу, всех, им просто плевать. У них были всевозможные действия, которые могли бы их реально чем-то сделать, но они просто хотели играть в первых парней на деревне.

С и Г: Какие-то другие группы недавно бросили Sub Pop?

«Нирвана»:... «Fluid», «L7»...

КН: Действия «Sub Pop» не умышленные, они просто не знают, что делают.

КК: Я не смог бы вести дела и вполовину так же хорошо, как они вели, или ведут.

КН: Они только хотели взять группы, которые, как они думали, были крутыми, и сделать для них альбом...

ДГ:... это не так уж и плохо...

С и Г: Так кто творческий центр?
(Все показывают на Курдта).

С и Г: А твоя мотивация?

КК: Меня вдохновляет на то, чтобы писать, в основном, то, чтобы пребывать в здравом уме. Типичный панк-рок; ничего нового, но в этом нет ничего плохого. Ты должен писать о правде. Меня многое бесит, я ничего не могу с этим поделать.

С и Г: Что вы, ребята, думаете о войне?

КН: Тьфу! Только не во время еды.

КК: Люди - овцы. (Хором – «Бээээ»).

КН: Буш сделал очень хорошую работу, реамериканизирующую всех. Здорово. Мы снова можем гордиться. Теперь США могут делать всё, что угодно, когда угодно, как угодно с кем пожелают.

КК: Самое лучшее в этом туре - это что мы несколько дней не видели американский флаг. Какое облегчение.

КН: Я устал от этого - везде эти проклятые желтые ленты... «О, повяжи желтую ленту... себе на шею... бэээ».

Г и С: Так что вы думаете о народной социалистической революции?

КН: О да, безусловно, мы должны порвать эту дерьмовую систему прежде, чем мы что-нибудь сделаем.

С и Г: Какие-нибудь разительные различия от города до города?

ДГ: Да, разные формы TГК.

С и Г: Как прошёл тур по Англии?

КК: Очень хорошо. Лучший тур, в котором мы когда-либо были. Одиннадцать концертов только в прошлом октябре с «Tad». И мы играли свой последний концерт в Англии с «Mudhoney» и «Tad».

С и Г: Где вы видите влияние «Bleach»?

КК: В Англии нас много крутили. Но я на самом деле не знаю о Штатах и Канаде. Мы как раз это выясняем. Мы были в нескольких турах по Штатам, играя в разных клубах примерно такого размера.

С и Г: Когда тур завтра закончится в Ванкувере... что дальше?

КН: Мы едем в Мадисон, Висконсин через несколько недель, чтобы начать запись. А потом начнём тур с «Jane's Addiction».

Г и С: Сохраняя характерный сладж-поп-саунд?

КК: Безусловно... конечно... он не будет конкретно таким. Мы всегда вносим разнообразие. Я уверен, что после следующего альбома мы будем отсеивать много упёртых грандж-фриков -  и это всё, что им нравится. Если они не могут оценить наш поп-материал, то и хрен с ними.

С и Г: «Love Buzz» - кавер, верно?

КК: Да, группы из шестидесятых под названием «Shocking Blue». Они написали ту песню «Bananarama» «Venus». Первый альбом «Shocking Blue» рулит. Я его люблю.

С и Г: Вам больше нравится поп-материал?

КК: Ну... не прямо сейчас. Мне нравился несколько месяцев назад, но я прохожу фазы. В смысле... Я слушал «R.E.M.». Есть много хорошей поп-музыки. Мне всегда она нравилась... группы вроде «Beatles», «XTC», всё такое. Мы не хотим быть полностью старомодными и преобразоваться в такой стиль... но я хочу, чтобы люди ценили разнообразный музыкальный диапазон.

С и Г: Как давно вы - группа?

КК: Приблизительно три-четыре года.

С и Г: И какие изменения в составе произошли за это время.

КК: Джейсон Эверман был в группе приблизительно шесть месяцев. Мы записали LP без него, но в то время, когда вышел альбом, мы решили поместить туда его имя, потому что он играл в группе. ПОТОМ мы поехали с ним в тур и поняли, что он за личность. У него было такое хэви-метал-рок-н-ролл-отношение, и мы его выгнали.

С и Г: Сожалеете?

КК: Было несколько стыдно, что мы поместили его имя на альбом, теперь люди думают, что он - гитарист. Мы как раз выгнали Чэда (Чэннинга).

Г и С: Почему?

КК: Музыкальные проблемы. Мы просто не ладили, и это становилось очень застойным. Мы просто чувствовали, что нам нужен ударник пожёстче и ударник технически получше. Потом пришёл Дэйв (Грол), и лучшего просто и желать нельзя... ни за что... он лучший. И он подпевает, это хорошо.

С и Г: Вы, ребята, даже знакомы с «Melvins».

КК: Все мы жили в Абердине (Вашингтон), и мы были друзьями последние несколько лет в школе. Они были группой, мы - нет. Просто друзья тусовались, поэтому мы видели много репетиций «Melvins».

С и Г: Вы джемовали с ними?

КК: Дэйл записал с нами первое демо... мы не могли найти ударника... поэтому мы репетировали несколько дней, а потом записались. И в течение недели нам на хвост сели «Sub Pop». Даже чуть позже, когда мы были в туре с «Sonic Youth», Дэйл играл для нас на ударных, потому что мы только что выгнали Чэда.

С и Г: Учитывая то, что вы цените  разнообразный диапазон музыки, вы, вероятно, были под влиянием разнообразия.

КК: Пока я учился в начальной школе, всё, что я слушал, это «Beatles», за исключением нескольких синглов, например, «Seasons in the Sun». Было несколько песен, которые я услышал. Моя тетя подарила мне кучу альбомов «Beatles», и я их всё время слушал.
    Потом я переехал к папе и тусовался с теми стоунерами, ребятами постарше... типа, прямо как в фильме «За Гранью». Когда-нибудь смотрели его? Он классный! Вот такими были эти ребята, и они приходили в наш трейлер и играли «Aerosmith», «Led Zeppelin» и «Black Sabbath». Я был в то время в четвёртом классе, поэтому я думал, что это очень круто.
    Они в основном приходили, чтобы использовать мой дом как место, где можно было трахаться с подружками и курить траву, но они на самом деле познакомили меня с очень крутой музыкой.

С и Г: Откуда взялся панк?

КК: В девятом классе. Я помню, что продал всю свою рок-коллекцию за двенадцать долларов, чтобы сходить на «D.O.A». Какое-то время мне не нравилось ничего, кроме панк-рока. Я никогда на самом деле не увлекался хардкором, когда он появился. Он не слишком волновал меня.

Г и С: Что еще сейчас выделяется?

КК: «Melvins» - фантастические. Есть много групп, которые я всё ещё слушаю, старый панк-рок-материал. Многие новые группы меня вообще не интересует.
    Мне нравятся «Pixies», «R.E.M.», «Vaselines»... «Shonen Knife». Собственно, много ерунды мы не играем.

Г и С: Ваш родной город?

КК: Абердин, Вашингтон, очень маленький уединённый город жлобов-лесорубов. Около 50 000.

С и Г: А сейчас...?

КК: Я жил в Олимпии последние четыре года. Это очень круто. Совершенно либеральный колледж. Там есть клуб для зрителей всех возрастов. Очень хорошая сцена с концертами каждый четверг. Это в некотором роде консервативный, чистый город, но полицейские - нацисты.

С и Г: Ничего себе. Похоже на Викторию... чистый город... либеральный колледж... Полицейские - нацисты. То же самое дерьмо, другой город.






































ЦИТАТА КОБЭЙНА

О Приходе Успеха


«Главное - то, что мы сейчас так же счастливы, когда играем свою музыку, как и тогда, когда я чистил камины в Абердине. Всё ещё есть то же возбуждение, поэтому уровень успеха, на котором мы находимся, на самом деле не имеет для нас значения. Это - прекрасная вещь, лестная вещь, когда тебя хотят заполучить ведущие студии звукозаписи. Но на самом деле это не имеет значения. Нас могли бы выгнать через два года, мы бы вернулись к выпуску альбомов самостоятельно, и это не имело бы значения. Потому что это не то, чего мы искали. Мы не хотели останавливаться в гостинице «Beverly Garland». Мы просто хотели, чтобы люди получали альбомы. И мы действительно делали это на независимом уровне. Вот это красота».

         - из статьи «Лучше Мертвый, Чем Крутой» Джины Арнолд, «Select»,
         интервью в июне-июле 1991 года (Опубликовано в январе 1992 года)



ЦИТАТА КОБЭЙНА

Об Обмене Энтузиазмом


«Я спросил свою четырёхлетнюю сестру - какая самая большая проблема в мире, Брайенн? И она сказала: «Люди должны больше концентрироваться». Это было так круто! Она вырастет и станет чем-то очень классным... И это будет не президент».

                - из статьи««Нирвана» Будет в Моей Команде?»
                Кит Кэмерон, «NME», август 1991 года












ЗОЛОТЫЕ ДВАДЦАТЬ ЛЕТ

Маркус Колер | 16 августа 1991 года / 30 августа 1991 года | «No Trend Press» (Германия)


Когда я впервые услышал «Bleach», он меня поразил - точно так же, как подсказало название первой песни альбома! В то время, в 1989 году, никто не предсказал бы, что «Нирвана» будет играть ведущую роль для целого поколения фэнов музыки. Когда я впервые встретился с членами группы на их концерте в Музыкальном Клубе «Schwimmbad» в Гейдельберге в ноябре 1989 года, они казались не более чем компанией бездельников с глубокой страстью к громкой, тяжёлой музыке, вдобавок с панк-взглядами. Когда я снова тусовался с ними почти два года спустя в Западном Лос-Анджелесе, на первый взгляд ничего, казалось, не изменилось. Фланелевые рубашки, много выпивки, и громкие треки с дисторшном. Но в воздухе витало какое-то возбуждение и интрига. Они только что закончили сессии звукозаписи для «Nevermind». Концерт должен был стать живой презентацией их новых песен. Кроме того, они раздавали рекламные листовки, чтобы собрать массовку для съёмок своего видео на «Smells Like Teen Spirit», которые состоялись на следующий день в Калвер-Сити. Среди тех, кто жил в ту эру, концерт «Нирваны» в «Roxy» 15 августа 1991 года считается лучшим рок-шоу из когда-либо увиденных - вершиной. Я согласен. Полностью! У меня всегда появляются мурашки, когда я его вспоминаю! - Маркус Колер

Перевели Инга Овцворс и Йон Дарх.


Кто бы мог подумать? «Нирвана» штурмует чарты «Billboard»! Не я, это точно. Ну, может быть, всего несколько человек, и уж точно не сама группа. «Nevermind» на самом деле совсем не коммерческий, и я уверен, что те люди, которые в настоящее время обвиняют его в этом, уж точно не сказали бы ничего подобного, если бы он вышел на «Sub Pop». И в любом случае все треки были созданы до или сразу после «Bleach». Ну, вот видите! И это не оправдание, базирующееся исключительно на косвенных доказательствах, а бесспорный факт, что довольно чётко доказывают бутлеги, появившиеся в это время. Точка!
    В день их первого концерта после записи альбома, который проходил в «Roxy’s» в Лос-Анджелесе, мы собрали всю группу у микрофона, чтобы узнать, чего они достигли за последние двенадцать месяцев. Потом, конечно, из-за обычных технических гремлинов, всё пошло не так, как планировалось, и всё пришлось отодвинуть приблизительно часов на восемь. Поэтому нам пришлось провести первую часть нашего разговора во время вечеринки в коммуне Вул (бывшие члены группы «Scream» и другие) где-то в отдалённом районе Северного Голливуда в чрезвычайно ранний час (4:00). И поскольку Курдт не смог там быть из-за хронических проблем с желудком, потом должен был состояться второй разговор, который имел место приблизительно две недели спустя в гастрольном автобусе в нюрнбергском Серенаденхофе (помощь в интервью оказывал халтурщик из «Gurtel» и компаньон в путешествиях «Нирваны» Йен Диксон). На сей раз все трое были снова вместе. И, в отличие от первой встречи, где, скажем, точно не было нехватки воплей, с их стороны, по крайней мере, они были несколько посвежее - проницательно время от времени подтрунивая друг над другом, и всегда говоря с должной долей цинизма. Трое проходимцев, как и их музыка, вообще симпатичные, но иногда также кажутся грубоватыми, и всем им по двадцать лет.


































Северный Голливуд

Маркус Колер: Почему Чэд покинул группу?

Крис Новоселич: Поскольку он теперь живет в коммуне, своего рода религиозной общине. На Острове Бэйнбридж. Пребывание с нами ему слишком много дало. Теперь он хочет сконцентрироваться почти исключительно на своей жизни там.

МК: Но несмотря на это он снова играет в группе...

КН: Верно. Она называется «Fire Ants», и в ней играют младшие братья Эндрю Вуд. [Вуд, который умер от передозировки героина в 1990 года, был вокалистом потенциальных передовых звёзд «Mother Love Bone» и «Malfunkshun» - Ред.]

МК: И что это за музыка?

КН: Довольно тяжёлая, и в то же время, однако, стильная. Можно даже сказать, что она очень в стиле «Malfunkshun» [Одна из первых рок-групп Сиэтла нового поколения, которая состояла из Эндрю Вуда и его братьев и распалась из-за того, что была сформирована «Green River» - Ред.].

МК: И они больше не могут гастролировать.

КН: У него просто было слишком много обязательств, которые он должен был выполнить. Он был бы не в состоянии с ними справиться. Теперь он живёт там, счастливый и довольный. У них там есть большой сад, животные...

МК: И тогда вы решили взять Дэйва?

Дэйв Грол: Я играл в группе под названием «Scream». Мы как раз возвращались из нашего европейского тура и решили зацепиться за ещё один американский тур прямо на обратном пути. Его заказали всего на несколько недель, поскольку мы хотели вернуться в дорогу как можно скорее. Но, конечно, всё это было спланировано в самый последний момент, и поэтому практически всё тогда пошло не так, как надо. Когда мы появились здесь в Голливуде, мы некоторое время жили с какими-то родственниками нашего вокалиста и гитариста. Ну, потом в какой-то момент наш басист объявил, что уходит.

МК: Что стало причиной распада.

ДГ: Да, я продолжил жить здесь, поскольку я никак не мог вернуться в Вашингтон, округ Колумбия. Потом однажды я услышал от Базза Осборна из «Melvins», своего хорошего друга, что «Нирвана» ищет ударника. Тогда я им позвонил, и из-за того, что им нравились «Scream», и они даже однажды видели их вживую, они сказали, что я должен приехать. И я быстро поехал автостопом в Сиэтл и живу там с тех пор.

МК: Где ты нашёл там место для жилья?

ДГ: Сначала я жил с Курдтом в Олимпии, небольшом городе примерно в часе езды от Сиэтла. А теперь - в самом Сиэтле, на окраине. Замечательный город. Когда я ездил сюда, в Штаты,  раньше со «Scream», мы вообще никогда не играли там, поэтому я не знал это место. Но я раньше часто обдумывал, где, кроме Вашингтона, округ Колумбия, я мог бы представить себя живущим. И когда я приехал туда, я подумал - да, это возможно.

МК: Крис, где ты живёшь в настоящее время?

КН: В Такоме. Это примерно в получасе езды от Сиэтла. Курдт живёт в нашем старом гастрольном автобусе прямо за моим домом. Ему это очень нравится.

МК: Как вы вообще решили подписать контракт с «Geffen Records»?

КН: В это время была куча студий, которые хотели бы подписать с нами контракт, но мы подумали, что «Geffen» будет идеальным выбором. У них могло не быть такого большого количества денег, как у других, но их штат, люди, которые работают на них, полностью посвящают себя этому и полностью преданы своей работе практически во всех отношениях. Многие компании, которые только начали связываться с альтернативной музыкой, наверное, ещё не знали, как с этим обращаться.

ДГ: Создавалось впечатление, что люди из «Geffen» действительно заинтересованы в музыке. У многих других, с которыми мы говорили, казалось, в глазах долларовые знаки, и они просто думали: «Да, на этом определённо можно заработать много денег!» Ребятам с «Geffen», с другой стороны, очень понравилась наша музыка.

МК: В последнее время было довольно много кампаний, направленных против индустрии звукозаписи, которые, в представлении многих производителей фэнзинов, независимых студий и прочих, которые действительно знают своё дело в этой области, разрушают альтернативную музыку. Я думаю, прежде всего «SST» и их лозунг КОРПОРАТИВНЫЙ РОК - ПО-ПРЕЖНЕМУ ОТСТОЙ! Что вы, ребята, думаете об этом?

ДГ: С одной стороны, я действительно должен согласиться с ними. Я с панк-сцены, в конце концов, и поэтому я хорошо разбираюсь в этой области и сформировал собственное представление об этом. В настоящее время ситуация действительно критическая для маленьких студий, их всё больше и больше, кажется, исчезает. Но, с другой стороны, нам также понравилось бы, что «Bleach» будет доступен в таком большом количестве музыкальных магазинов, насколько это возможно, что, к сожалению, не так. Совсем наоборот, на самом деле: его с трудом можно где-нибудь достать. И потом люди подходят к нам после концерта и говорят: «Это было классно, только я бы хотел также послушать это дома. Вы выпускали какие-нибудь альбомы?» Работать с большой студией означает, с другой стороны, необходимость иметь дело с кучей дерьма, но в то же время, что твоя музыка становится доступной для гораздо большего количества людей.

МК: Но в итоге музыка неизбежно пострадает.

ДГ: Я бы не сказал это так категорично. Всякий раз, когда группа переходит с независимой на крупную студию, люди немедленно списывают их со счетов: «О, они теперь на крутой студии! Можно о них забыть!» И это вообще не слушая эту музыку, даже если песни были написаны задолго до этого.

МК: Это вообще саунд, который немного отполируют.

ДГ: В этом отношении «Geffen» более чем услужливы. После того, как мы записали свой альбом, мы начали работу по микшированию. Примерно на полпути «Geffen» велел нам остановиться, мы микшируем неправильно. Мы думали, что нам скажут, что он звучит недостаточно профессионально или по стандартам крупного релиза. Но это была полная противоположность. Они сказали, что он недостаточно груб или тяжёл.

МК: То есть именно вы сами хотели приспособиться к саунду крупной студии.

ДГ: Это был наш продюсер, Батч Виг. Он раньше никогда не работал на относительно большой студии, и я думаю, что он поэтому всегда беспокоился по поводу того, чтобы сделать саунд альбома слишком неотполированным. В любом случае, студия реагировала таким образом, снова подтвердив наше предыдущее впечатление: они знали, откуда мы, где наши корни. Они понимали, что мы не особенно опытные музыканты, и что до того мы, в общем-то, вообше никогда не работали профессионально, что мы просто раздолбаи...

КН: Белая рвань.

ДГ: Они поняли это и не захотели превратить нас во что-то получше.

КН: Все мы из распавшихся семей. [Смеётся]. Это правда! Каждый из нас, даже Чэд.

ДГ: У всех родители развелись.

КН: Это можно даже привести в качестве решающего влияния. Наши Топ-Двадцать влияний? Ммм...смертельные случаи в семье, разводы...

ДГ: Махинации с разводом...

КН: Вышвыривание из средней школы - точно, школа - это было бы ещё одним важным влиянием.

МК: Вы ещё можете вспомнить какие-нибудь истории с того времени?

КН: О, чёрт!

ДГ: Тупизна, нахрен... напиваться... быть пойманным за этим... Мама злилась, потому что ты совсем пьян... просто тупизна...

КН: Курение травы на крыльце школы.

ДГ: Да!

МК: Вы действительно делали это?!

ДГ: Да, чёрт!

КН: Это было довольно безумно, но мы делали это.

МК: И после этого вас вышвырнули.

КН: Они не поймали нас.

ДГ: Я учился в католической средней школе. Два года. Надо было всегда носить униформу, с галстуком и всё такое. Я, между прочим, не принадлежу ни к какой конфессии; я вообще не религиозен.

КН: Что? Ты не веришь в Бога?!

ДГ: Нет. В любом случае, меня просто послали туда, чтобы наставить на путь истинный, потому что я был очень плохим мальчиком. Однажды мы были совершенно удолбаны, и нам пришлось идти к обедне. Впереди проповедовал какой-то парень, а мы просто сидели на своих скамейках и говорили: «Суупер!» Чувак, это было такое безумие. Было бы интересно услышать, какая у вас в Европе школьная система.

КН: Я некоторое время учился в школе в Югославии, поэтому я могу сравнивать. Ты знаешь, как всё тут работает в Соединённых Штатах? Получаешь рабочую таблицу с собой на дом после школы каждый день, и в ней надо ставить галочку - А, Б или В. На следующий день потом она исправляется, вот и всё.

МК: Ты меня разыгрываешь!

ДГ: Нет, так бывает! И я говорю тебе, что это причина, по которой так много американцев очень глупы. Моя мать учительница в школе, очень толковая учительница. Она приходит домой каждый день и рассказывает, какая на самом деле смешная вся школьная система и как шестнадцатилетний может сдать экзамен, не умея читать.

МК: Что?!

Оба: Да!

ДГ: Можно закончить среднюю школу, обманывая от начала до конца. Тебе не нужно слушать во время урока, уметь читать или иметь малейшее представление о математике, и несмотря на всё это ты, тем не менее, можешь сдать экзамен. И это не удивительно. Школы очень большие. В Вашингтоне, округ Колумбия, есть несколько, в которые ходит примерно пять тысяч учеников. Каждый день, у каждого учителя там шесть разных уроков где-то с пятидесятью детьми. Это как работа на бензоколонке. Никогда не запоминаешь каждое отдельное лицо.

МК: И получаешь свои оценки от начала до конца посредством альтернативных тестов?

КН: A, Б или В... возможно также Г.

ДГ: Есть более лёгкие предметы и более трудные. Вы можете сдать экзамен, занимаясь стряпнёй или играя в футбол.

КН: В выпускном классе у меня было три курса гимнастики. Я занимался на коне, параллельных брусьях и перекладине. А потом у меня также были обязательные предметы, например, «История Штата Вашингтон». С точки зрения уровня образования Соединённые Штаты одиннадцатые в мире. На самом деле, я думаю, они даже хуже, где-то пятнадцатые.

МК: Очень отличается от их положения центра экономического развития.

КН: У нас просто есть опыт воровства у других людей.

ДГ: Соединённые Штаты разрабатывают свою школьную систему так только потому, чтобы все те люди, которые покидают среднюю школу умственно отсталыми, должны потом работать в серийном производстве двигателей или на производстве напитков, таким образом заботясь о нашем экономическом буме.

КН: [Грубо отрыгивая] Вот дрянь, это точно!

МК: Прежде, чем мы закончим, можете ли вы вкратце поделиться с нами своими главными впечатлениями, оставшимися после вашего первого европейского тура?

КН: Одиннадцать человек в одном автобусе «Fiat»... шницель, картофель-фри, Берлинская стена... автобус «Fiat»... аахх... хорошее пиво в Германии... наркоманы в Австрии, хорошее вино во Франции [какая-то девушка перебивает, крича что-то о Франции]. Мы были во Франции всего один день! Курили много травы в Швейцарии...

МК: В Швейцарии?! Не в Голландии?

КН: [Обращаясь к девушке] Ты из Швейцарии?... Однозначно! [Теперь обращаясь к Дэйву] Ты можешь вспомнить ту странную швейцарскую девушку в Лондоне?


















Нюрнберг

«Gurtel»: Что вы думаете о том факте, что в Европе нет студии звукозаписи, которая чувствовала бы, что вы им соответствуете, или знает, кто вы?

КН: Жесть!

Курт Кобэйн: Ну и ладно!

ДГ: По крайней мере, люди в больших странах должны...

«G»: Германия - самая большая страна в Европе.

КН: Страны, на которые мы, вообще-то, нацелены - это те, которые находятся в Юго-Восточной Азии; Камбоджа, Таиланд, Вьетнам, и так далее. Понимаете? Вот где деньги, где можно реально получить прибыль. Люди там жили в течение многих лет под Красными Кхмерами или Правительством Ханоя. Они лишены приличной музыки! Если начать продавать там альбомы, аппетит был бы волчьим.

МК: А вы знаете, на чём вы могли бы несомненно заработать так много денег? На видеопрокате! В Камбодже «Рембо» сметали бы с полок!

«G»: И всё же я никак не могу понять, почему «Ariola» даже не знает, кто вы, ребята.

ДГ: Кто не знает, кто мы?

«G»: Звукозаписывающая компания, которая распространяет ваш альбом здесь, «Ariola»!

«Нирвана»: [Неловкое молчание, пока один из них не говорит:] Поскольку мы тоже их не знаем, это не страшно. Это всё уравнивает.

КН: В конце концов, у нас есть менеджер, который должен заниматься всем этим дерьмом. Главное, на чём мы концентрируемся, это знать, настроены ли наши гитары должным образом и когда время завтрака.

МК: Как вы можете себе позволить уничтожать столько инструментов? [В Лос-Анджелесе они разбили гитару и бас, в Нюрнберге - ещё одну гитару - Ред.]

ДГ: Мы не можем.

МК: Тогда кто же за них платит?

ДГ: Мы.

КН: Мы финансируем это, входя в магазины и разграбляя ящики для сбора пожертвований. И когда мы уже достаточно украли, мы автоматически получаем новую гитару.

ДГ: Мы отбираем деньги у детей-инвалидов по уважительной причине.

КК: Также мы вовлекаем в это старушек. Тех, кто принимает валиум. Они часто красят свои обесцвеченные волосы, и когда они потом принимают свой валиум, они внезапно становятся фиолетовыми. Вы просто должны высматривать старушек с фиолетовыми волосами, ловко заискивать перед ними, а потом утаскивать их сумочку вместе со всем их валиумом. Это, вообще-то, очень легко, поскольку они вообще настолько одурманены валиумом, что не замечают.

МК: А что, собственно, изображено на обороте двенадцатидюймовки «Blew»?

КН: Без понятия. Наверное, список названий песен и эмблема нашей студии звукозаписи.

МК: Нет, я имею в виду иллюстрацию, которую можно там увидеть.

КК: Моя бывшая подружка сделала это фото, когда была в женской консультации, чтобы сделать аборт. После этого она тогда также взяла несколько мёртвых зародышей из мусорных вёдер.

КН: Это вообще не так! Курдт хранил зародыш, бывшего Курдта Младшего, в банке в своей спальне.

ЗНАК: На каждую букву слова Сиэтл назовите что-то, что характерно для города и людей, которые там живут.
К
Н: [Начинает громко вопить] S означает море (Sea - Прим. пер.), сияющее море! E -  потому что они едят много яиц (Eggs - Прим. пер.), A - для того, чтобы ответить (Answering - Прим. пер.) на эти чёртовы вопросы, двойное T - для... потому что они пьют чай (Tea - Прим. пер.) десять (Ten - Прим. пер.) раз в день, L - для того, чтобы лизать (Licking - Прим. пер.) задницы, как собака лижет свою, и она ест Gravy Train... и E снова обозначает eeeee! И вот что означает Сиэтл.

МК: Если «Sub Pop» пригласила бы вас сделать полный кавер какого-то из своих прошлых релизов, что бы это было?

КК: «Blood Circus».

КН: «Blood Circus». Да!

МК: Что бы вы сделали по-другому?

КН: Ничего. Тот альбом - это религия. Играть что-то из него по-другому - всё равно что пририсовать усы Моне Лизе. Такое совершенство недостижимо.

МК: Когда вы дома и смотрите в окно, что вы видите?

КН: [Напевает про себя] За моим окном... большие деревья...

ДГ: Я живу на холме, и поэтому могу видеть город.

КН: Я вижу разбитые машины, большую груду мусора, кошек, выцарапывающих друг дружке глаза...

МК: Ты говорил, что деревья тоже.

КН: Два. Да, два красивых дерева. [Говорит голосом Шерлока Хемлока из «Улицы Сезам»] Вокруг одного были подпорки, которые вдруг сломались из-за гоблиноподобных корней, высунувшихся из земли. Я получил несколько заноз от этого дерева, которые были ужасно болезненными. После этого я жил как отшельник и заперся на шесть месяцев в своём шкафу, чтобы ждать там в боевой готовности того, что может случиться дальше. Они уже добрались до моей комнаты и посылали слизистый белый крем через дверь моего шкафа. И у них не было никаких мисок, в которых можно было это хранить. Нет! Они просто продолжали совать и совать пальцы. Всё, что я мог различить - эта пузырящаяся жидкость, которая непрерывно распылялась из этих тощих пальцев и вскоре, казалось, распространилась по всему полу. В итоге я так проголодался, что съел всё это.

МК: Что ты видишь, Курдт?

КК: У меня нет дома.

МК: Я знаю, что ты живёшь за домом Криса в вашем старом гастрольном автобусе. Но всё-таки.

ДГ: Он видит дом Криса, конечно.

КН: И такого немного отсталого парня, который дрочит каждое воскресное утро, когда соседская девушка ходит по своей комнате голая. Он - свинья. Вся его спальня оклеена только фотографиями девушек с обложек «Hustler».

МК: Почему в качестве названия группы вы выбрали «Нирвану»?

КН: Потому что оно ни с чем не рифмуется.

ДГ: Нет, рифмуется. Оно рифмуется с марихуаной.

КН: Правда.

ДГ: И с Мадонной.

КН: [Снова тем же странным голосом] Действительность такова, что однажды мы шли по улице, неся над собой фортепьяно. Потом в какой-то момент оно сломалось над нашими головами, и все клавиши застряли у нас во рту, и – «Ёёёё!» Казалось, что это были длинные заострённые продолжения наших зубов, просто ужасно. Ну, тогда в какой-то момент подошёл парень и сказал: «Нирвана»... и вот так оно и появилось.

МК: В прошлом году, когда я был на «Sub Pop», я видел у них в туалете трофей, который «Нирвана» получила за лучшую новую группу или что-то подобное...

КН: Я слышал об этом. Мы его туда положили.

МК: Но ты говорил, что вы ничего не знали об этом и даже были потрясены.

КН: Мы просто забыли. Ты освежил наши воспоминания. (Чушь!) Кстати, это не трофей. Это что-то вроде брызгомера, который изменяет разные плещущиеся звуки. Можно сказать, парень это или девушка, и также определить их вес. Можно также измерить точно, сколько там фунтов на единицу давления. Это очень полезно, поскольку он может также многое вам рассказать о вашей личности, вы понимаете. Люди могут читать по рукам, по картам, а теперь также и по туалету. Если у одного человека это звучит как водопад, то совершенно очевидно, что он - очень занятой парень. А если это в основном капает, то человек без сомнения такой вот непринуждённый. Это действительно крайне интересно. Я могу всё вам рассказать о вас, используя это устройство, даже то, чего вы раньше даже не знали.

МК: Вы, ребята, занимаетесь каким-то спортом, или есть ли какие-то виды спорта, которые вас интересуют, как большинство американцев - футбол или бейсбол, например?

ДГ: Нисколько.

КК: Мы терпеть не можем любой вид спорта, даже шашки.

КН: Эй, погодите! Мне нравится боулинг.

МК: А как насчет ходьбы или альпинизма, в горах Олимпик, например? В смысле, район, где вы, ребята, живёте, прекрасно для этого подходит. Вы могли бы также пойти на поиски йети. Это было бы вызовом, не так ли?

ДГ: Что? Йети? Ты имеешь в виду не снежного человека, нет? Боже, я думаю, ты слишком много смотришь телевизор, Маркус.

КК: Мы слышали, как йети кричит на спине лох-несского чудовища.

ДГ: Мы уже нашли йети. Он играет у нас на басу.

МК: Какое сексуальное поведение вы предпочитаете? Не то, что вы представляете себе, а что вообще делаете?

ДГ: Насколько я могу вспомнить, я никогда не делал ничего чрезвычайно извращённого. Связывать кого-то или причинять им какую-то боль. То, что я обычно делаю, это проливаю выпивку на девушку, пока мы этим занимаемся.

МК: Целые бутылки?

ДГ: Нет, конечно, не целые бутылки...

КК: Моё самое большое сексуальное извращение - это вообще избегать любых сексуальных контактов.















«МЫ ПРОЧИТАЛИ НЕСКОЛЬКО РЕЦЕНЗИЙ
НА СИНГЛ, И ОНИ БОЛЕЕ ЧЕМ ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЕ»

Джеймс Шерри | 24 августа 1991 года | «Metal Hammer» (Великобритания)



Моя следующая встреча с группой состоялась в саду за местным пабом в Хаммерсмите, и вокруг нас обедали семьи. Курт казался гораздо более довольным; он говорил пространно, делясь своими соображениями по поводу всего на свете - от недавно законченных сессий для «Nevermind» - по поводу которых вся группа была явно в восторге - до того, могла бы «Нирвана» обзавестись вторым гитаристом в составе, и даже пожалел добрые слова для «Guns N` Roses». Он стал мягче со времени нашей встречи год назад; его недовольство по поводу внимания, как к полузнаменитостям, которое группе уделяли в андеграунде, не казалось глубоко укоренившимся недовольством, и у него, казалось, было искреннее желание посмотреть, что будет дальше. Вот что было так замечательно в этом интервью: это настроение троих парней, гордящихся своей работой, без всякого понятия о том, что таит в себе будущее. Они действительно совершенно не представляли, что может произойти. Они были точно такими же, как любые молодые артисты - надеявшиеся, что люди смогут понять качество того, что они только что создали.  Они надеялись, что смогут стать «Sonic Youth», но они и не подозревали о том, что... - Джеймс Шерри


Джеймс Шерри: Итак, насколько вы облажались, когда играли на Рединге? Потому что это был полный хаос. Это было чертовски здорово, думал я.

Крис Новоселич: Я крепко выпил, но на самом деле не лажал.

Дэйв Грол: Я, типа, чуток выпил, потом, как только я вышел на сцену, посмотрел на то, какое всё массивное, я, типа, это, протрезвел. Памммм!

Курт Кобэйн: Да, да.

ДШ: Так или иначе, казалось, что вы веселитесь вовсю.

ДГ: Да, было очень весело.

ДШ: Вы раньше играли на таких фестивалях?

КК: В первый раз.

ДШ: Это было очень нервно или...?

[Дэйв пытается перебить.]

КК: Я был очень спокоен. Я не знаю, почему...

ДГ: Я сначала очень нервничал. В смысле, я проснулся в то утро очень рано, поскольку меня разбудил мой страх играть перед таким большим количеством людей. Я проснулся: «О Боже, я буду играть перед двадцатью тысячами человек!» Типа, Господи... но потом после первых двух песен всё было в порядке.

ДШ: Это круто. Как вы думаете, фестиваль был хорош в целом? Вам он в целом понравился?

КК: Да, разумеется.

КН: Замечательно. Мы были только там в первый день, нам надо было уезжать. Но -

КК: Но в тот вечер после того, как мы сыграли, играли «Sonic Youth», все наши друзья были там, понимаешь? «Babes in Toyland», и «Mudhoney», и «Hole». Все были там, поэтому мы все напились и замечательно провели время.

ДШ: Чертовски блестящая идея. (ДГ: Да)... Так как идут дела с «Geffen»? Всё идёт с ними очень круто?

КН: Идёт замечательно. [Все соглашаются.]

ДШ: Кого-то... вас много раз обвиняли в продажности, когда вы перешли на крупную студию?

КК: Нет, никто на не обвинял, никто вообще-то не подходил к нам и не говорил: «Теперь я вас ненавижу!»

ДШ: Да, «вы теперь подписали контракт с крупной студией», потому что некоторые группы действительно это получают.

КК: Да, это тоже ожидалось. Я обычно думал то же самое несколько лет назад. Но я думаю, что мы были поп-группой ещё до того, как записали альбом «Bleach». «About a Girl» на самом деле единственная поп-песня, которая в итоге оказалась на альбоме «Bleach», но мы написали раньше много таких, как эта, поэтому нам всегда нравилась поп-музыка.

ДГ: И ещё я думаю, что если люди, которые как раз купили альбом «Bleach», как ты говоришь, несколько месяцев назад и они думают: «Ничего себе, здорово», потом, когда они увидят, что новый альбом вышел на крупной студии, они подумают: «Ух ты, такая большая разница, что за кучка предателей». Но я думаю, а как же эти два года? Понимаешь? Это очень много времени.

КК: Уже больше двух лет...

ДШ: Что заставило вас выбрать «Geffen»?

КН: Там были «Sonic Youth»... Мы говорили со многими разными людьми и многими разными студиями, и казалось, что у них есть всё для того, что мы хотели делать. И они действительно понимали, откуда мы.

ДШ: В смысле, они подписывали контракты со многими хорошими группами.

КН: Да, они как раз подписали контракт с «Teenage Fanclub», и я слышал, что они охотятся за «Nine Inch Nails». Я надеюсь, что получится.

ДШ: Что? «Geffen»...?

КК: Да...

ДШ: Многое ли изменилось для группы, с тех пор, как вы подписали контракт с крупной студией?

КК: Не факт.

КН: Мы больше не паримся по поводу того, что нам надо делать теперь, нам не надо беспокоиться о своей звукозаписывающей компании.

КК: У нас, наконец, есть менеджер, и поэтому менеджер занимается всеми делами.

ДШ: Поэтому вам теперь не надо заниматься такими вещами.

КК: Ну, но он всё равно в контакте с нами каждый день, и мы принимаем решения. Это просто замечательно, что он должен принимать все эти телефонные звонки и посылать людей подальше.

ДШ: Да. Вы считаете, что люди относятся к нам немного по-другому с тех пор, как вы на крупной студии? Люди в бизнесе и всё такое?

ДГ: Мы заполучили очень хорошего ресторатора, пока были в Германии.

ДШ: Так когда выйдет альбом?

КН: 24 сентября.

ДГР: Двадцать третьего.

ДШ: Какую реакцию вы ожидаете на него?

КК: Я не знаю, на самом деле, трудно сказать.

ДГ: Надеемся, хорошую.

КК: Мы прочитали несколько рецензий на сингл, и они более чем положительные. Лучше, чем я ожидал.

ДШ: Я думаю, всё-таки после сингла «Sliver» люди будут в некотором роде ожидать, что на нём будет такой материал. Это не будет какой-то огромной неожиданностью.

КК: Да, я так не думаю. Кажется, мы предупреждали людей в каждом интервью, которые мы дали за последние два года.

ДШ: Так сколько времени вы тратите на производство альбома, чтобы сделать его блестящим, в общем?

КК: Мы потратили приблизительно три недели.

ДШ: Кто его продюсировал?

КК: Батч Виг.

ДШ: Вы все рады производству в целом?
[Все в унисон – «да», «да!», «здорово!»]

КК: Это - хорошая смесь коммерческой доступности и всё ещё допотопного гранджа.

ДШ: Классикой должна стать «Territorial Pissings». Я думаю, что она чертовски превосходная.

ДГ: Вам она нравится?

КК: Это - одна из наших любимых песен.

ДШ: Я  не думал, что вы будете делать её вживую, но когда вы её играли, это было безумие. Так когда вы собираетесь организовать тур?

КК: Мы возвращаемся в ноябре.

КН: Мы собираемся проделать весь путь до, например, Италии и Австрии. Мы собираемся вернуться в Соединённые Штаты и будем в Соединённых Штатах приблизительно пять недель, и в заключительный день тура или на следующий день после окончания тура мы прилетим сюда.

КК: Начнём всё сначала.

КН: Продолжим крутиться.

ДГ: Я думаю, вероятно, пребывание на крупной студии будет чем-то совершенно другим. (КН: О, и разница во времени! Аххххххх)... Все так внезапно... всё так распланировано.

КК: Всё так организовано. Мы вообще-то постоянно работаем.

ДШ: Насколько это в целом утомительно? Это довольно...

ДГ: Пока неплохо.

КН: Это становится довольно безумным.

ДГ: Когда мы придём сюда в следующий раз, я уверен, что мы будем чертовски разодетыми.

КК: Хотя представьте это: я готов ехать домой, мы были здесь две недели, мы получаем в четыре раза больше времени! Гораздо больше. В десять раз. Каждый день у нас должны быть интервью. Господи!

ДГ: Я завязываю!

КН: Понимаешь, мы играли живые концерты некоторое время, действительно, у нас не было нового материала. В смысле, мы играли новый материал, но не на публике; мы играли эти новые песни, по поводу которых мы очень волновались, и реакция людей была просто какая-то немного сдержанная, потому что, понимаешь, когда ты играешь новые песни, кто-то просто будет типа слушать.

ДШ: И если их не знают... (КН: Да)... и потом как только ты начинаешь песню, все знают, что это как...

КК: Так что это определённо придаст всему остроты.

ДШ: Но новые песни пока принимали действительно хорошо? [Все соглашаются.]

ДГ: «Teen Spirit» особенно, «Smells Like Teen Spirit» кажется - у него есть такой жар.

ДШ: Люди, которым я крутил этот альбом, и люди, которые слышали этот альбом, просто говорят, что из-за него такой ажиотаж в настоящее время, все постоянно о нём столько говорят... чёрт, поэтому когда он, наконец, выйдет, это должно стать чёртовым взрывом. Так у вас всё же есть планы относительно продолжения или чего-то в этом роде? (КН: Альбома?) У вас есть новые песни...записанные?

КН: Ну, у нас есть несколько песен...

КК: Да, у нас есть несколько песен.

КН: У нас как бы есть несколько идей, которые мы хотим сделать.

КК: Мы думаем о записи нескольких песен, о возвращении на «Reciprocal» и записи на том же оборудовании, на котором мы записывали «Bleach», нескольких песен. Это будет очень отличаться от этого.

ДШ: Каким образом?

КК: В обеих крайностях - чтобы он был и мягким и сочным, и тяжёлым и абразивным. Он будет таким, будто середины нет - на сегодняшний день, вот такими получились песни.

ДШ: Какой материал вы предпочитаете делать? У вас есть какой-то особый стиль, который вы предпочитаете?

КК: Да, мне нравится делать все это. В смысле... гм... более абразивный материал - это иногда может быть более скучным, потому что мы делали это четыре года. Но это не значит, что мы собираемся останавливаться. Просто мы будем больше с этим экспериментировать. Я не знаю... Типа, некоторые песни звучат как «Raincoats», а некоторые из них звучат как «Big Black».

ДШ: Что вы думаете о том, как пресса, наконец, осознаёт весь такой материал? (КН: Это здорово.) Теперь, когда эти группы заключили крупные контракты и всё такое, они, кажется, открывают глаза чуть пошире -

КН: Для публики хорошо, что ей их показывают. Потому что я думаю, что эта музыка - основательная музыка, очень высококачественная, очень основательная музыка. По сравнению со многим из того, что видишь в журналах, она довольно популярна.

ДШ: Корпоративный рок-материал - это... [Заглушается Крисом.]

КН: Если кто-то собирается пойти и купить альбом, они действительно не прогадают. Действительно получат что-то от этого. Вместо старых бесполезных вещей...

КК: Эти вещи, кажется, вымирают.

КН: Я счастлив, что нас стали больше показывать и всё такое; надеемся, что наш альбом выйдет, и люди будут распространять свои взгляды на все эти крутые группы.

КК: Когда мне было пятнадцать лет, я любил читать о всяких андеграундных группах.

ДШ: К вам подходят ребята за автографами и всем таким прочим? [Согласное жужжание.] Как к рок-звездам?

КК: Сейчас всё успокоилось. Сначала нас это смущало, мы не могли поверить, что люди - вроде бы панк-рок-люди - хотят наши автографы. Похоже, что андеграунд полностью изменился. В нём по-прежнему происходит много хороших жизненно важных вещей, но рок-звёздная часть этого - я вовсе не думаю, что это может рассматриваться просто как: «Мы - рок-звёзды, и они хотят наши автографы», просто они настолько ценят нашу музыку, что хотят чего-то ещё. Они просто хотят... это также повод, чтобы подойти и поговорить с нами. Я просто принимаю это, я бы просто поговорил с кем-нибудь, чем дал бы им автограф, поэтому обычно, когда я действительно даю автографы, я обычно просто беру у них ручку и ставлю X на их программку.

ДШ: Это, я бы подумал, это главным образом в основном ребята-металлисты подходят и делают что-то подобное?

КК: Трудно уже даже установить разницу между панками и ребятами-металлистами на наших концертах, особенно в Штатах, потому что вроде как есть такая новая порода людей, которые просто по природе нравятся оба стиля. И у многих из них есть... многие из них одеваются как «Mudhoney» и носят волосы средней длины, и им просто нравится рок-н-ролл, и им уже всё равно, как их классифицируют. Поэтому это - смесь рок-звезды и одновременно панк-звезды, и это не так скучно, как нечто переходное.

ДШ: Так вы останетесь группой из троих человек или есть какие-то мысли взять второго гитариста или что-то в этом роде?

КК: Это было... мы недавно говорили об этом. Мы никак не можем взять в группу ещё одного гитариста, если не будем на 100 процентов уверены, что они будут работать. Это должен быть тот, у кого есть оригинальный гитарный стиль. Прямо сейчас я и думать не могу о каком-то гитаристе из какой-то группы, с котором я хотел бы играть, поэтому мы просто должны случайно встретиться с кем-то - мы не собираемся кого-то искать - мы просто должны случайно встретиться с кем-то, тогда мы могли бы обдумать, но... мы не были квартетом, когда мы записывали «Bleach», мы, вероятно, рассказывали это тебе, поэтому... Мы всегда делали это как трио. Но, понимаешь, так мы довольно ограничены. Для меня сложно сконцентрироваться на пении и игре...

ДШ: Веселиться, зажигать... Не ты ли бросился на ударную установку на Рединге или...? Всё, что я видел - я отвернулся, и вдруг торчат эти две ноги. Когда вы играете, вы делаете такие вещи? Потому что кажется, что в последнее время, когда я наблюдаю за группами, они делают такие вещи и громят аппаратуру и тупеют, и это становится всё более популярнее у групп - что хорошо, по-моему. (КК: Да)...»Mudhoney» играли в «Astoria», в полностью набитой «Astoria», и просто валяли дурака примерно минут тридцать - это было чертовски здорово.

КК: Это классно, это приятное времяпрепровождение. Я думаю, это тоже естественная вещь. Для рок-групп очень естественно швырять свою аппаратуру и падать...

ДШ: Вы думаете, что это о группах из Сиэтла? Что, по-вашему, произошло в Сиэтле, что принесло столько этих групп? В этой области столько групп и столько всего происходит в этой отдельно взятой области; что там произошло, что разом вызвало весь этот взрыв?

КН: Я не знаю...

КК: Я думаю, что в течение долгого времени, в глубине души у каждого, пока они притворялись панк-рокерами, всем им нравились, хм, «Aerosmith» и Элис Купер, но признавать это было не круто и не клёво. Потом внезапно «Melvins» и «Soundgarden» начали играть медленный, тяжёлый материал, и это звучало во многом как... ну, похоже на «Black Sabbath» и всё такое. Тогда все сказали: «Хорошо! Теперь это круто. Я могу, наконец, это признать». Не то чтобы все сразу просто примкнули, это вообще не было похоже на тренд. Это было просто то, что было запретным, о чём никто не говорил, пока кто-то, наконец, не сделал это и все такие: «Да, мы свободны!»

ДШ: Так как далеко вы хотите завести группу? Вы видите её в качестве группы, сингл которой в Топ-Сорок, очень популярной вещью?

КК: Это не важно... это не важно. Мне очень не нравится играть на очень больших сценах, где есть барьер, разделяющий тебя и зрителей. Это не очень весело.

ДШ: Но это будет неизбежно со временем, не так ли? Если группа становится популярной, это те места, в которых приходится играть.

КК: Да, ну, в общем, я думаю, что нам придётся придумать, как мы будем играть две недели в [неслышно]... такая штука. Мы играем много, типа того. Но если мы действительно будем играть на больших точках, нам придётся заключать какое-то соглашение с секьюрити и точкой, чтобы убрать барьер или по крайней мере передвинуть его поближе, чтобы мы могли быть поближе. Поскольку мне надо прыгать в зал как минимум на каждом втором концерте, и если я не могу прыгнуть на двадцать футов над парнем-охранником, в чём смысл?

ДГ: Ты мог бы убрать его на Фестивале в Рединге?

ДШ: Насколько он был большой? Вы действительно не понимаете, какая большая эта яма -

КН: Там целых, типа, двадцать футов -

ДГ: И ещё сцена футов восемь высотой.

КН: Потом там, типа, маленький проход для прессы -

КК: И я прыгнул в этот отсек для прессы, и потом я был так далеко ото всех, и я попытался прыгнуть в толпу, но они были так сильны, что просто хватали мою гитару, мои волосы, мои руки, и просто начали тянуть меня к себе.

ДШ: О, чёрт, разве такие вещи в некотором роде не страшные?

КК: Ну, да, потому что я не понимал... Я просто чёртов гитарист, так почему меня рвут на части? Я просто хочу прыгнуть вам на голову, понимаешь? Нет, единственное, что меня в этом раздражает, это что у них нет никакого уважения к моим педалям эффектов, они всегда прыгают на мои педали эффектов, вырывают у меня гитару. Но нет никакого смысла в том, чтобы быть на рок-концерте, где есть сиденья, и ты не можешь даже курить. Вот именно так в том месте под названием «Moore Theatre» в Сиэтле. Вышибалы - нацисты, нельзя даже весело провести время, вряд ли можно двигаться, чтобы вышибала не побежал за тобой и не избил бы тебя. Это просто портит весь вечер. Поэтому мы больше никогда не будем играть в том месте.

ДШ: В «Astoria» обычно примерно то же самое. Обычно там некоторые проблемы с вышибалами. У вас вообще есть своя собственная охрана?

КК: Нет, у нас её нет, но у тебя действительно временами есть возможность нанять (КН: Это было бы неплохо!) людей, и ты можешь это сделать. Типа, я думаю, что именно это «Mudhoney» сделали в последний раз, когда мы играли с ними в «Astoria».

ДШ: Да, я думаю, что у них была своя собственная охрана, когда они играли здесь недавно, кстати, потому что охрана вообще-то помогает людям за барьером нырять, но контролируя это так, чтобы они не бегали по всей сцене и не топтались по педалям эффектов.

ДГ: Но знаешь, что было удивительно, в первый раз, когда я вообще увидел это, когда мы играли на Фестивале «Pukkelpop» в Бельгии? Там есть барьер – там, вероятно, что-то около двадцати тысяч человек - там есть барьер и всего лишь, наверное, около двадцати или тридцати охранников, стоящих у этого барьера. Вот, и если кому-то надо было перейти барьер, их просто мяли. Им приходилось перетягивать людей за барьер, потому что людей давили, и кто-то просто поднимал руку, типа: «Вытащите меня», потому что их давили и было очень жарко. И двое парней просто вытаскивали их.

КН: А это не там, где они пропускали людей, когда кто-то отрубился, и там были санитары, и они хватали их и клали на носилки. Скорая...

ДГ: Теперь я могу понять, как ребят убивали на... Фестивале в Доннинге или ещё где-то. (ДШ: Доннингтон). Если бы ты отрубился, ты бы просто проскользнул бы..

ДШ: Да, это было во время выступления «Guns N` Roses» - двое ребят умерли; это была такая общая давка.

КК: Правда?

ДШ: Да, это было вообще ужасно.

КН: Это отстой.

КК: Вы можете представить себе - умереть за «Guns N` Roses»? Такая потеря ни за что.

КН: Какая потеря!

КК: Да, те парни, вероятно, даже не, типа -

ДГ: Перестали играть.

КК: Послали семье цветы или ещё что-то. Как когда «Who», когда это... когда это ещё было?

КН: Погибли одиннадцать человек. Цинциннати. 1979 год.

КК: Да, концерт «Who», те парни были очень взволнованы. Чувствовали себя ужасно.

ДШ: В смысле, у «Guns N’ Roses» из-за этого было очень много проблем. Их запретили, они играли на Стадионе Уэмбли в субботу, и их запретили за ругань на сцене, они больше никогда не собираются там играть.

КК: За ругань?

ДШ: Это правда! Лондонский Совет послал им такое письмо, или кто-то послал, говоря, что «если вы ругаетесь на сцене...» И группа в итоге подписала все эти контракты, говоря, что они не будут ругаться на сцене, и Эксл вышел на сцену со своим контрактом, сказав: «Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт, чёрт...» Всё такое. Такие штуки - это круто.

КК: Это здорово, да.

КН: Это круто.

КК: У «Guns N` Roses» есть несколько бунтарских качеств, которые мне, типа, нравятся.

ДШ: Вы представляете себе, что когда-либо будете играть с группами вроде этой?

КК: Да! Мы думаем о том, чтобы отправиться на гастроли с «Guns N` Roses» на несколько недель просто ради удовольствия. Потому что это была бы смешная вещь, просто очень забавная. Если у тебя есть шанс, лови момент. Это не обязательно карьерный рост; это было бы забавно. Нам никогда не приходилось беспокоиться по поводу встречи с группой или чем-то подобным, потому что они всё равно никогда не тусуются друг с другом. Да. Это просто был бы в некотором роде кайф - играть перед таким большим количеством людей, это было бы похоже на шутку.

ДШ: И также ещё их реакция. Пригласить такую группу, ожидая, что это нормальная благоразумная рок-группа, а потом они начинают ругаться... Так вот, я имею в виду, этот сингл, который выделяется из альбома, это единственное, что вы собираетесь выпускать, или вы собираетесь выпустить парочку и попробовать (КК: У нас будет парочка) и сделать хитовый сингл и посмотреть, что будет?

ДГ: Я не знаю, есть ли в этом смысл.

КК: Мы планируем выпустить три сингла. Три видео в этом году после выхода альбома.

ДШ: Да, я собирался спросить о видео - какие у вас есть идеи? Вы собираетесь просто сделать видео непосредственного выступления или что-то немного другое?

КК: Ну, мы только что закончили видео, наше первое видео, на «Smells Like Teen Spirit» - оно вышло в американских форматах, поэтому его надо транспортировать, потом вы сможете увидеть его завтра. Но это было в некотором роде типично, мы просто... это было на тему собрания для поднятия духа. Мы пригласили прийти несколько сотен людей, фэнов, посидеть на открытой трибуне и посмотреть на нас. Мы снимали, как они смотрят на нас, мы играли, у нас было четыре танцовщицы из группы поддержки с Анархией A на свитерах, и они пытались завести ребят с собрания для поднятия духа. Школьники на этом собрании начинают танцевать и падать друг на друга, и они в итоге обступают нас, сбивают нас с ног и начинают танцевать вместе. Просто... несколько забавно.

КН: Нам уже надо идти... извини.

ДШ: Всё в порядке.













«НИРВАНА»: КОРОТКАЯ ПОЕЗДКА

Пол Кимболл | 19 сентября 1991 года | «Hype» (США)



Однажды вечером в 1991 году я вёл свою «Тойоту Терцел» из Олимпии в Такому брать интервью у «Нирваны» для «Hype». Я никогда не был у Криса и Шелли раньше, но мы все тусовались на разных концертах, поэтому обстановка была довольно спокойной. Крис и Курдт (именно так они писали в то время свои имена) явно веселились на протяжении всего нашего разговора, несмотря на то, что они давали несколько других интервью в тот день. Теперь, спустя время, очевидно, что мне посчастливилось поймать их во время того короткого периода, когда новизна заключения контракта с крупной студией доставляла им удовольствие приятным незатейливым способом. Это был весёлый, свободный разговор, и это позволило мне удовлетворить свое искреннее любопытство по поводу деталей их недавнего шага в высшую лигу.
    В самый последний раз я говорил с Куртом на концерте в «Paramount» на Хэллоуин, и он очень лестно отозвался об этой статье, сказав, что я «понял это правильно». Он, однако, старался изо всех сил разъяснять, что «Fitz of Depression» не воровали ничью аппаратуру, на что, по его мнению, намекала статья. Конечно, я это знал, но понял его точку зрения. Жаль, если я создал неправильное впечатление, ребята из «Fitz»! - Пол Кимболл


Я помню, что впервые услышал о «Нирване» приблизительно три года назад. Они только что сыграли на вечеринке в «Caddyshack» в Олимпии с местной группой под названием «Lush», и все были от них просто в восторге. Я был очень скептически настроен. В смысле - да ладно, «Нирвана»? Это самое глупое название, которое я когда-либо слышал! Как у каких-то плохих кавер-групп семидесятых или что-то в этом роде. И откуда они? Из Абердина? Боже, ну и шутка. Тот факт, что никто не был в восторге от моей группы, возможно, имел некоторое отношение к этому, но я сомневаюсь.
    В последующие месяцы у меня было несколько возможностей их увидеть, и нравились они мне или нет, полностью зависело от того, насколько пьяными мы были (они и я). Саунд был тогда очень тяжёлым, гораздо менее попсовым, чем более свежий материал, и очень однообразным. Что-то в этом было интересно, но я не мог понять, что именно. Я продолжал быть скептиком. Я терпеть не мог голос этого парня.
    Потом случилась эта штука с «Sub Pop». В один момент я услышал, что у них вышел сингл, а в следующий момент я не смог нигде его найти в магазинах. Это было неплохо. Я по-прежнему думал, что вокал был слишком ноющим, но казался громким и волосатым, настолько, что это напомнило мне старинных «KISS», поэтому я был покорён. Я познакомился с парнями из группы незадолго до выхода сингла, поэтому я чуть больше склонялся к тому, чтобы мне это понравилось, поскольку я знал, кто они. Но в следующий раз, когда я видел, как они играют, в Кэпитол-Лэйк-Парке в Олимпии, с «My Name», «Swallow» и «Soundgarden», я был не особенно впечатлён.
    Тогда у моей группы был концерт с ними на новой точке в центре Олимпии под названием «REKO MUSE». Это был старый гараж, купленный коллективом из восьми женщин для экспозиций фотографий, но рок помог оплатить счета. Мы сыграли хороший концерт, и я сделал охлаждающую затяжку из трубки, предложенной мне другом, пока мы ждали, когда  «Нирвана» настроится. В тот вечер они продемонстрировали нового гитариста, почти известного Джейсона Эвермана. С дополнительной гитарой саунд был крутым, и я мгновенно стал новообращённым. На этот раз весь вокал был на месте и звучал очень сильно. Я стоял на стуле в конце зала и позволил себе оторваться. Это была трансцендентность рок-н-ролла во всей красе.
    После того, как вышел «Bleach» (с фотографией на обложке, сделанной на том самом концерте в «REKO MUSE»), стало труднее увидеть их на вечеринках; те немногие, на которых они играли, были так переполнены, что было трудно дышать, а о том, чтобы двигаться, не было и речи. Они примерно в это время сыграли отличный концерт с «Melvins» и «Beat Happening» в «Grunge Hall» на Острове Стимбот. Крис был в платье хиппи, а руки Курдта были ужасно изрезаны следами от игл, вызвав чуть больше чем лёгкий шок среди тех из нас в зале, кто не понял, что они были нарисованы перед концертом. «Нирвана» начала появляться в популярных концертных программах в Сиэтле, где было известно по слухам, что они стали самой большой достопримечательностью в городе. Они давно потеряли своего второго гитариста в туре (он был здесь минуту назад...?) и позже сменили Чэда, своего третьего ударника, на Дэйва из «Scream». Их теперь можно было найти разбивающими аппаратуру в переполненных залах по всей стране. Казалось, это только вопрос времени, прежде чем они сделали следующий шаг туда, что можно описать только как «вверх» и подписали контракт с многонациональной студией звукозаписи.
    И вот это произошло. Дебют «Нирваны» на крупной студии, «Nevermind», вышел на «DGC», и только бог знает, что будет дальше. Я слушал его несколько раз, и его можно описать только как невероятно сильный альбом с начала до конца. Я смог поговорить с Крисом и Курдтом накануне их отъезда в тур в поддержку «Nevermind», где они теперь, и за их карьерой следят много глаз и ушей.


Пол Кимболл: Как вам, пока нравится иметь дело с «DGC»?

Курдт Кобэйн: Ну, наша представительница «Geffen» в Сиэтле очень мила. Она позволяет нам пить у неё дома, она покупает нам выпивку, и она разрешила мне разбить золотой альбом «Nelson»... мы взяли все CD «Nelson» и сложили огромное домино у неё в гостиной. Это было очень экстравагантно. Но я не клал кассету «Nelson» в туалет и не засорял его, хотя она думает, что я это делал.

ПК: На сегодняшний вечер ваш график был довольно плотный. Вы, ребята, дали кучу интервью?

Крис Новоселич: Да.

КК: Постоянно, каждый день.

КН: Мы собираемся лететь в Торонто в четверг вечером, весь день в пятницу мы будем давать интервью до проверки звука. Это просто то, что надо делать, если хочешь получить промоушн.

ПК: Сколько для вас делает звукозаписывающая компания?

КН: О, чёрт. Что касается промоушна, они этим всем занимаются.

КК: Мы не должны быть обременены ежедневной скучной стороной участия в группе. Мы не должны надеяться и надеемся, что ты получишь интервью где-то на этой неделе, позвонишь в свою студию и будешь надоедать им по этому поводу три или четыре раза...

КН: Они просто обо всём заботятся. Они звонят нам и говорят: «Вы должны дать эти и эти несколько интервью», мы просто их даём. Мы хорошо проводим время.

КК: Они делают всё для нас, они покупают нам выпивку, они рыгают и пеленают нас, они нас будят...

КН: И время от времени выкуривают нас...

ПК: Вы завтра отправляетесь в Торонто. Там начинается тур, или что?

КН: Да. Тур на пять или шесть недель.

ПК: Вы ведущие исполнители?

КН: Да, ведущие исполнители тура.

КК: «Melvins» едут с нами на несколько недель, потом «Hole», «Sister Double Happiness»...

КН: «Hole» будут играть с нами концерты?

КК: Да, сыграют несколько, думаю.

КН: О, ничего себе! И «Urge Overkill».

ПК: Чем вы, ребята, занимались, когда уезжали из города прошлой весной?

КН: Прошлой весной... гм... прошлой весной мы записывали альбом!

КК: Да, мы жили в сети квартир, похожей на «McDonald`s».

КН: Вы можете снять меблированную квартиру на месяц в Лос-Анджелесе

КК: Это место, где живут ребята, которые прослушиваются на «Поиск Звёзд».

Шелли Новоселич (жена Криса): Да, у них был бар с пианистом, было бесплатное пиво и вино, и мы видели концерт, который они устроили, маленькие дети, поющие песни из «Отверженных».

КК: «Fitz Of Depression» забронировали тур и приехали, и жили с нами несколько дней. Нам пришлось устроить бенефис «Fitz of Depression», чтобы отправить их домой.

КН: Да, и у нас украли все наши гитары.

ПК: Тоже мне выгода. А вы получили какое-нибудь транспортное средство для тура от «DGC»?

КН: Да, просто арендованный фургон. Они убрали два задних сиденья, и мы просто собираемся закинуть туда футон. Мы получили трейлер, вот и всё, на самом деле.

КК: У нас будет много удобств; массаж ног, ирригатор, увлажнитель воздуха.

КН: Да, мы всё время собираемся пользоваться увлажнителем воздуха, потому что мы очень хилые.

КК: Мы будем колоться алоэ и спидболами из тёплого молока.

ПК: Я видел CD-сингл «Smells Like Teen Spirit», и на нём эмблема «Sub Pop», в чём там дело?

КК: Это было частью отступного соглашения. Чтобы мы избавились от этого контракта, они получили очень много денег и привилегию наличия их названия на задней стороне обложки наших следующих двух альбомов. Это меня устраивает. В смысле, меня устраивает раскручивать «Sub Pop».

ПК: Ваш тур забронировал «Geffen»...

КН: У нас есть свой антрепренер, Триада. Мы прячем все деньги с концертов. «DGC» не имеет к этому никакого отношения. Многие группы, которыми они занимаются. Это была часть сделки.

КК: Мы будем выбирать, кто поедет с нами в тур, и как долго мы будем гастролировать. Если мы только захотим устроить двухнедельный тур за целый год, они ничего не смогут с этим поделать.

КН: Но у них есть свои способы что-то с этим сделать. Они могут сказать: «Хорошо, вы, ребята, не участвуете в этом, тогда и мы тоже». Вдруг, никакого промоушна. Вы должны работать вместе с ними.

ПК: Было весело тратить время на сведение чего-то такого профессионального, как этот альбом?

КК: Это было весело. Это было очень, очень небрежно.

КН: Да, это было самым лучшим в этом.

КК: Мы каждый день пили «Jim Beam» и часами лежали на диване. Мы потратили впустую много времени. Мы могли бы записать три альбома «Bleach» за то время, когда мы просто играли в пинбол.

КН: Нам пришлось запереться в студии на две недели, но, наверное, потребовалось четыре дня непрерывной работы.

КК: Но мы на самом деле потратили не очень много денег на этот альбом. Даже и четверти того, сколько тратит большинство групп с крупных студий.

ПК: Когда вы записываетесь, вы добиваетесь своего живого звука или что?

КК: Когда мы записывали этот альбом, я хотел, чтобы он был похож на студийный, как альбом «Pretenders» или что-то в этом роде. Я хотел, чтобы он звучал очень плотно.

ПК: У вас будут проблемы с воссозданием этих студийных звуков вживую?

КН: О нет, я думаю, что вживую это выходит очень хорошо. Мы играли те песни некоторое время, и они звучат прекрасно.

ПК: Что привлекло вас в «DGC» в первую очередь?

КК: Казалось, что никто не беспокоился или не знал о нас, вот что нас привлекло.

КН: Но там были люди, которые работали, например, на «Rough Trade» и «SST»...

КК: Которые вообще, казалось, знали об андеграундной музыке.

КН: И «Sonic Youth» тоже там, и это круто. Мы ездили с ними в тур по Европе. Просто так получилось, что у нас один и тот же менеджер.

ПК: «Sonic Youth» свой последний альбом выпустили на виниле, вы тоже собираетесь это сделать?

Оба: Да.

КК: Столько, сколько мы хотим.

КН: У нас уже есть это [берёт 12-дюймовую версию сингла «Teen Spirit»].

КК: Пока единственный косяк у «DGC» - это язык на нашей эмблеме с улыбающимся лицом. Язык должен был высовываться, как будто он что-то облизывает, а не так, как будто он на наркотиках.

ПК: Так когда вы уберёте его отсюда?

КК: (Напевая) «Постепенно, Милый Иисус...»

КН: Ну, альбом госпелов. Мы собираемся сделать кавер этой песни. Потом мы собираемся покорить Вегас. Мне кажется, что сейчас «Нирвана» играет довольно круто и просто ждёт, что будет дальше. Я слышал, что некоторые проявляют обычную тревогу по поводу того, что местная группа переходит в высшую лигу, но я всегда чувствовал, что музыка говорит сама за себя. В случае «Нирваны» музыка по-прежнему кажется очень верной себе, и это круто, бесспорно. Но, конечно, я никогда не сомневался в них ни на минуту.





«МЫ НИКАК НЕ МОЖЕМ КАСАТЬСЯ
«PLASTIC ONO BAND»»

Марк Куатё | 21 сентября 1991 года | «MusiquePlus» (Канада)


С момента создания «MusiquePlus» в 1986 году этот канал оставил неизгладимый след в музыкальной культуре Квебека. «MusiquePlus» был первым в мире франкоязычным каналом, посвящённым музыке, и был пионером среди специализированных телеканалов в регионе, постоянно стремясь быть ориентиром для всех музыкальных направлений во всех музыкальных жанрах. «MusiquePlus» помог продвинуть значительное количество местных и международных талантов к более широкой известности, а также обеспечить трамплин для многих ведущих, которые продолжили путь к дальнейшей славе и остаются завсегдатаями СМИ на многочисленных телевизионных и радиостанциях. «MusiquePlus» продолжает воплощать образ жизни поколения - в гармонии со своей лояльной аудиторией посредством постоянного взаимодействия через MusiquePlus.com и его присутствие в социальных сетях.- «MusiquePlus»

Суббота, 21 сентября. Я работал виджеем и журналистом на «MusiquePlus» целый год. Мы слышали о «Нирване», но манчестерская сцена в Великобритании была по-прежнему на переднем плане в то время - у «Нирваны» было продано всего тридцать тысяч экземпляров их первого альбома; они всё ещё были неизвестными. Я получил промокассету «Nevermind» всего за день до приезда группы, вместе с синим листом бумаги с двумя параграфами описания релиза. На большинство групп у нас были страницы предыстории перед разговором с ними; на «Нирвану» - просто тонкий файл, небольшое количество вырезок и материалов - тогда не было «Google».
    Я заглянул на точку, и парень из звукозаписывающей компании подозвал Кобэйна и сказал: «Эй, ты хочешь дать интервью?»  Курт ответил: «Ни хрена».
    Что поделать? Я собирался уходить, но участники группы передумали или их уговорили. Это было странное интервью; мне пришлось пытаться узнавать их прямо тут же. Крист дурачился, Дэйв был на заднем плане, а Курт был... Куртом. Все следующие два с половиной года были итогом тому, как он вёл себя здесь - яркий, но мрачный; вежливый, но недружелюбный. В какой-то момент он даже сказал Кристу: «Мы обойдёмся без этого вопроса, что ты говорил...?» После того, как интервью было закончено, мы немного поговорили, и он расслабился - мы некоторое время поболтали о городе, пожали друг другу руки, и у меня осталось впечатление, что как только убрали камеру, мы могли бы просто оставаться там вот так, просто разговаривая. - Марк Куатё

[Курт пытается скрутить сигарету и умудряется просыпать на себя табак. Старательно начинает снова - Ред.]

Марк Куатё: Ну, поскольку это ваше первое интервью с нами - у вас скоро выходит альбом; мы не можем не поговорить об этом первом деле на крупной студии. Поэтому скажите мне...

Дэйв Грол: Это двойное отрицание...

Курт Кобэйн: Уловка - 22.

МК: Я раньше спрашивал об этом столько раз у стольких групп, которые были на независимых студиях, а потом на крупных, что я всегда задаюсь вопросом, не лишнее ли это в какой-то момент. Поэтому...

КК: [Перебивая] Тебе нравятся «B-52s»?

МК: Я их люблю.

КК: Тебе нравятся «Blondie»? Тебе нравятся «Devo»? Тебе нравятся «Cars»?

Крис Новоселич: Тебе нравится «Live in Toronto» «Plastic Ono Band»?

МГ: Это было хорошо. Хотя я не слышал этого живого альбома.

КН: [Крис изображает Йоко Оно - Ред.] Да, вот так мы перешли к теме «B-52s».

КК: Все эти группы тоже находятся на крупных студиях. И «Ramones». И «Clash»! И «Sex Pistols»! [Голос повышается до высшей точки писка - Дэйв вторит эхом – «И «Sex Pistols!» - Редактор]. Не скажу, что мы и вполовину так хороши, как любая из этих групп, но... в значительной степени...

КН: Мы никак не можем касаться «Plastic Ono Band».

ДГ: Пффф! Да ни за что!

КК: Это наш ответ на вопрос о крупной студии.

МК: Это что-то меняет?

КК: Да, это дает тебе больше свободы, потому что у тебя есть больше денег, чтобы их тратить. (КН: Жжёшь!)

ДГ: Тратить, да... Я сегодня купил педаль для басового барабана, которую я никогда не смог бы купить, если бы не...

МК: Что вы скажете о таких группах, как «Mudhoney», которые приехали из Сиэтла, но не хотят быть на крупной студии?

КК: (ДГ: Это здорово!) Ну ладно, это их прерогатива, понимаешь?

КН: Каждому своё. Будет лучше, если каждый из нас будет придерживаться этой философии, да?

КК: Было бы.

МК: Что-то изменилось в «Bleach»? Делая тот альбом, много ли изменилось?

КН: Да, было изменение в том, как мы к этому подошли.

ДГ: Ну, прошло два года, прежде всего.

КН: Два года между альбомами. Ты имеешь в виду то, как мы записали его, или то... наш материал?

МК: Ваш материал.

КН: О да, два года группе. «Bleach» был записан в декабре 1988 года, а теперь на подходе декабрь 1991 года.

КК: [На заднем плане] Да, было два года незаписанного материала, чтобы из него выбирать...

КН: Теперь и «Nevermind» позади, и мы намечаем новые, заманчивые рубежи.

КК: Сакагавея!

МК: Меняет ли это что-то... как ты говоришь?

КК: Сакагавея!

КН: Она была проводником Льюиса и Кларка, когда они... это были двое исследователей, и они...

КК: Она была первопроходцем.

КН: Они прокладывали путь, и прошли весь этот путь, и обнаружили Запад, и открыли Запад. Сакагавея была их индийским проводником. Да, Сакагавея...

МК: Так что насчёт него?

КК: Это была она.

КН: Ну, мы намечаем новые рубежи, и они намечали новые рубежи! Мы – Льюис, Кларк и Сакагавея современного рок-н-ролла. [Все хихикают.]

ДГ: Мы собирались назвать альбом «Sacagawea», но... [Пожимает плечами].

КК: Но наша дистрибьюторская компания на это не пошла бы...

МК: Ну, а почему вы озаглавили альбом «Nevermind»?

КК: Я не знаю. Поэтому я мог бы проигнорировать этот вопрос. Забудь, это неважно. [Улыбается, когда Дэйв и Крис поддакивают хором «Nevermind», неважно» (это синонимы - Прим. пер.]

МК: Вы хотели рассказать о каких-то определённых вещах на этом альбоме? Я слушал его всего несколько раз, поскольку я его достал всего несколько дней назад. Я видел видео, ээээ... «Smells of Teen Spirit»?

ДГ: «Smells Like Teen Spirit».

МК: «Smells Like Teen Spirit». Были ли там вещи, которые на этом альбоме очевиднее других? Не заявления, я ненавижу говорить о заявлениях, но особенно та первая песня, то первое заявление, то первое видео...?
[Пауза.]

КК:... Что? [Все хохочут.]

КН: Заявление - это, типа, каждый месяц я получаю выписку из банка - я обычно превышаю кредит.

ДГ: Поэтому мы не любим делать заявлений.

КН: Я не знаю... заявления можно делать всё равно, где-нибудь. Много чего можно сказать для остроты. Понимаешь, что я имею в виду? Вот...

КК: Ещё много чего можно сказать, чтобы быть загадочным. Таинственным... потому что мы не можем объяснить себя, мы сознательно не думаем о своей музыке, поэтому мы не можем её объяснить. Поэтому [кричит] «Интервью ничего не стоят! Давай!»

МК: Что вы думаете об интервью?

КК: Что я думаю? Ты слышал мою реакцию, когда он спросил, хочу ли я его дать? Я сказал: «Ни хрена». Я сказал: «Чёрт побери, нет».

КН: Мы были в журнале «Interview», рядом с «Shonen Knife». И знаешь, кто был на обложке? Мэтт Диллон.

МК: Да, ну, в общем, это забавно, потому что Кэмерон Кроу снимает (КН: Я похож на Мэтта Диллона, спасибо!) фильм с Мэттом Диллоном в Сиэтле (Все: Да! В Сиэтле!), и в этом фильме много музыкантов из Сиэтла. Вы, вообще, снимаетесь в нём?

КН: Вообще нет.

КК: Точно нет.

ДГ: Мы решили не углубляться в киноиндустрию...

КН: Потому что я смотрел «Леденец из хлопка», снятый Роном Ховардом. Это об такой рок-н-ролльной группа, и какое название было у этой лютой рок-н-ролльной группы?

КК: Это тот, что с Лифом Гарреттом?

КН: Я смотрел все эти рок-н-ролльные фильмы, и это всегда... звезда! В нём или Лиф Гарретт, или...

КК: Без понятия. Ещё не было очень хорошего документального фильма о рок-н-ролльных группах...

ДГ: Кроме «Это – «Spinal Tap»». «Это – «Spinal Tap»» - единственный рок-н-ролльный фильм, который стоит посмотреть.

КК: Кроме «Это – «Spinal Tap»». О, и «Не Оглядывайся» Боба Дилана - вы его смотрели? (ДГ: Это правда!) Также очень, очень хороший. Выставляет Донована дураком.

КН: О, это хороший фильм - он старый, его сняли в 1964 году.

ДГ: Это документальный фильм о роке.

МК: Так к вам обращались? Вас просили сняться в том фильме?

КН: Никто нас ни о чём не просил! Понимаешь, что я имею в виду?

КК: О, нет, нас на самом деле просили.

КН: Правда?

КК: Да, они просили Джона [Силву - Ред.]. Я отказался, даже не спросив вас. ребята. Это потому что я - лидер группы...

КН: [Изображая раздражение] Ты лишил меня шанса, чувак! Я собираюсь завалиться в Голливуд...Я собираюсь иметь звезду на Голливудском Бульваре... и я собираюсь иметь большой дом с плавательным бассейном и все эти машины... и я собираюсь разводиться и всё такое - и у меня будет большая лекарственная -

КК: Как Джетро из «Beverly Hillbillies» по ТВ?

МК: Ладно, расскажите мне о той сиэтлской штуке, о которой все говорили. В смысле, была манчестерская сцена, теперь сцена Сиэтла, это вообще важно?

КК: Все сцены важны. Но они все, в конце концов, превратятся в ничто или уйдут через некоторое время.

ДГ: Они, в конце концов, становятся пародией на себя.

КК: Люди уделяют сценам слишком много внимания. В смысле, просто потому, что это происходит в городе с несколькими очень хорошими группами - круто! Это происходило повсюду, в Миннеаполисе, Лос-Анджелесе, Нью-Йорке - повсюду, поэтому это на самом деле совсем не круто; я не понимаю этого «патриотизма сообщества», которым все хвастаются в Сиэтле, потому что... они утверждают, что они, наконец, «отметили Сиэтл на карте» (т. е. прославили - Прим. пер.), но, понимаешь, на какой карте? [Пожимает плечами]. Все переезжают в Сиэтл. В смысле, у нас был Джими Хендрикс, чёрт, чего мы ещё хотим?

КН: Мы однажды ходили к нему на могилу. И там везде были гитарные медиаторы и пивные бутылки. Потом мы пошли на могилу Брюса Ли, типа, в 1:30 утра. Это было реально офигенно; это типа в китайской части кладбища.

ДГ: Там везде лежат бамбуковые колы с отравленным остриём и нунчаки.

КН: Мы были уверены, что за этими надгробиями ползают такие ниндзя - офигеть! Но с другой стороны, наш менталитет в то время... Я такой: «Черепахи!»

МК: Создаётся такое впечатление, что все говорили о Сиэтле; вы чувствовали, что это вам как-то помогает? Получение того контракта на запись или... это не имеет никакого отношения к этому?

КК: Да, это возможно. Я думаю, что да. И мы благодарны за это, я полагаю. В смысле, мы никогда не искали контракт с крупной студией в первую очередь, просто так получилось - я не знаю, случилось бы это, если бы мы не были на «Sub Pop» или нет, но... Я не знаю. О нас много писали в прессе в Европе из-за сцены «Sub Pop», и это было вовсе не потому что Джон [Поунмэн - Ред.] и Брюс [Пэвитт - Ред.] были такими ребятами-идеологами, устраивающими много интервью, типа, используя свои таланты, устраивать интервью. В смысле, они занимались своим делом, но также и многим журналистам в Европе искренне понравились эти группы, искренне понравились, поэтому они о них писали. Было не так уж и много рекламы, как все думают.

МК: Хотя через несколько недель выйдет альбом, вы отправляетесь в этот тур - несколько этапов этого тура пройдёт, пока эти люди не знают об альбоме? Или вы планируете вернуться и завоевать города, или...? Вы не чувствуете, что будет хорошо подождать выхода альбома?

КН: [Активно кивает] Да. Он раньше примерно на целую неделю или две

МК: Вы жаловались на это?

КК: Да.

МК: Сколько у вас концертов в этом туре?

КК: Я не знаю, я даже не смотрел маршрут.

ДГ: Ну, альбом выходит двадцать третьего... Сегодня двадцать первое? О, да.

КН: Альбом выходит в следующий вторник.

КК: Ребята будут покупать его практически в тот день, когда мы играем, в каждом городе - просто будучи едва знакомыми - познакомившись с ним. Поэтому было бы более разумно немного подождать. Да.

МК: Вы чувствуете, что радио может помочь вам? Вы чувствуете, что эта музыка могла бы соответствовать той мэйнстримной вещи, о которой все говорят?

ДГ: Я думаю, что людей как бы засосал этот сингл, который мы сейчас выпускаем, благодаря мелодии песни, и они не понимают, что он очень тяжёлый, потому что они поют эту песню или что-то в этом роде. Но если слушаешь её в последовательности песен, она гораздо тяжелее, чем большинство материала на радио.

КН: Есть несколько других групп, прорывающихся на коммерческое радио, и всё такое. Мы просто как бы не увлекаемся...

КК: Это происходит каждые десять лет; новая волна брошена в мэйнстрим, а потом они пробуют снова.

МК: Расскажите мне о той песне «Teen Spirit», потому что это - первое видео, первый вышедший сингл. Я только что посмотрел это видео - мы получили его вчера. Мне оно понравилось, но расскажите мне, вы имели какое-то отношение к его разработке, его созданию?

КК: О да, я придумал всю идею. Наша идея состояла в том, чтобы устроить собрание для поднятия боевого духа, которое пошло не так. Оно пошло не так!

МК: То, что ты испытывал раньше?

КК: Нет, это просто более или менее похоже на нашу фантазию о том, что случилось в средней школе, пока мы сидим на этом собрании, и нам это чрезвычайно надоедает. И через некоторое время мы начали пропускать собрания для поднятия боевого духа, вообще не посещая их, но я не знаю, это была просто идея. Чтобы использовать молодёжную тему.

МК: В смысле, как вы относитесь к молодёжи, раз вы говорите об этом в песне?

КК: Ну, «Sonic Youth» - отличная группа...

МК: Но как насчёт подросткового духа...?

КН: Я терпеть не могу всех этих с виду обычных подростков. Они одеваются как их родители, у них те же самые ценности.

ДГ: Это позор.

КК: Наши родители управляют индустрией развлечений, и больше нет никакого конфликта поколений, потому что дети и родители любят одну и ту же музыку, и это очень страшно для нас, поэтому, возможно, это именно то, что мы попытались включить в видео.

МК: Как вы считаете, как отреагируют родители детей, слушающих вашу музыку?

КК: Ну... [Смеётся] ну, мы не сделали ничего хорошего, не так ли? Нет, я не думаю, что мы вообще проделали какую-то жуткую дыру в конфликте поколений. Я очень стыжусь этого. Склоняем головы от стыда.

КН: Позор тебе, Шэйн!

МК: Ты серьёзно?

КН: Шэээээээйн! [Высоким женским голосом.]

КК: О, это хороший фильм. Это был вестерн. Мы обойдёмся без этого вопроса, что ты говорил?

ДГ: Но он назывался «Шэйн».

МК: Я не знаю, мы говорили о подростковом духе, но я думаю, что получил материал об этом... Хорошо, всё равно, так что по поводу этого концерта сегодня вечером? Они отличаются от вечера к вечеру? Это то, что вам нравится - гастролировать - или вам нравится просто оставаться в студии звукозаписи и записывать ещё несколько песен?

КК: Гастроли - это замечательно...

ДГ: Ты будешь путешествовать...

КК: Ты будешь питаться в дороге, ты будешь сидеть в фургоне вроде этого, и тебя будут толкать часов восемь в день.

КН: Каждый вечер получаешь бесплатную выпивку. Чего же боле? Это вечеринка каждую ночь.

ДГ: Последние несколько ночей нам давали цветную капусту...

КН: В сливочном сыре...

ДГ: Или в каком-то луковом соусе. Он был прямо на ней.

КН: Понимаешь, ты должен оставаться стойким, если растворяешь эти пивные пакетики, понимаешь? Поэтому это хорошо - есть много овощей и сыра и всё такое, потому что кажется, что через некоторое время мои внутренности начинают пухнуть, и это не очень приятный опыт. Ну, это приятно, когда я пьян, но...

МК: Спасибо, ребята!

ДГ: Пожалуйста.




































«ВАШИНГТОНГСКИЙ ОБСТРЕЛ
«TEEN SPIRIT»»

Рэнди Хокинс | 17 октября 1991 года | «State Press» (США)


Эта статья вышла в среду, 23 октября 1991 года, чтобы совпасть с приездом «Нирваны» в Темпе, штат, на концерт в тот вечер. За несколько дней до этого газета «State Press» устроила встречу своего репортера, Рэнди Хокинса, с утомлённым Дэйвом Гролом. К тому моменту группа гастролировала с середины августа с одним лишь коротким полуторанедельным перерывом после завершения европейского этапа в сентябре. Это интервью было в архивах «State Press», студенческого информационного агентства Университета Штата Аризона. У газеты долгая история всестороннего освещения искусств и развлечений, и эта статья оставалась необнаруженной с момента её первоначальной публикации. - Ред.

«Нирвана: место или состояния большого мира или счастья». -  Американский Словарь Уэбстера
    В городе Канзас 14 часов, и Дэйв Грол, ударник «Нирваны», только что вывалился из кровати. Он утомлён после игры на аншлаговом концерте с несколькими представителями АСУ, Ассоциации Студенческого Управления.
    «Это было весело, - говорит Грол, бесстрастно и монотонно. - Это была такая стерильная штука - «игра в колледже»».
    Грол вместе с вокалистом/гитаристом Куртом Кобэйном и басистом Крисом Новоселичем - члены вашингтонская группы, которая играет или панк-рок, или хард-рок, или альтернативный рок, в зависимости от того, кого вы спрашиваете.
    Когда Грола попросили описать саунд группы, Грол вздыхает.
    «Я это ненавижу, - говорит он, но всё-таки неохотно жертвует свои 2 цента. - Я не знаю, это просто очень тяжёлые поп-песни, которые играют дети панк-рока. Я думаю, что давать ему определение было бы противоречием.
    «Панк-рок - это просто свобода».
    Панк-роковый или нет, последний релиз «Нирваны», «Nevermind», выделяется невероятно плотным саундом, который мечется между акустическим бренчанием и тотальными грэш-гитарными атаками, иногда в одной песне. Первый сингл, «Smells Like Teen Spirit»,транслировали в эфире, и он угрожает сделать «Нирвану» именем нарицательным среди альтернативных рок-групп.
    Этот рост популярности едва ли угрожает позиции группы «а нам всё равно», но он оказал воздействие на толпы, которые ходят на концерты «Нирваны».
    «Толпы сейчас намного больше», - говорит Грол, который добавляет, что каждый день он видит на концертах всё больше и больше «ребят» и «12-летних девочек».
    Есть доля иронии в том, что молодёжь Америки тусуется на выступлениях «Нирваны», учитывая тот факт, что «Smells Like Teen Spirit» - об апатии современной молодёжи. «А вот и мы / Развлекайте нас», - кричит Кобэйн во время припева, гимна для ребят повсюду.
    Живые концерты, как и следовало ожидать, «прямо как хаос», говорит Грол. «Это проходит очень хорошо. Там в 20 раз больше энергии, и это примерно в 20 раз громче, чем если бы кто-то слушал это дома»».
    Грол не стесняется называть тех, кто оказал влияние на группу, среди них «Black Flag» и «Bad Brains», которые, по словам Грола, были «самой невероятной живой группой, которую я когда-либо видел». «Нирвана» также чувствует родство с «хардкор-изгоями округа Колумбия (Вашингтон)» «Void», которые «были просто отпад, они были лучшими».
    В абсолютном контрасте по отношению к звуковой анархии, представленной на большей части «Nevermind», песня «Something in the Way» - красивое акустическое произведение, где звучат виолончели. «Не то чтобы у нас была какая-то схема, - говорит Грол, оправдываясь. - Это просто песня».
    Грол отказывается исследовать песню дальше. «Мы - последние, кто будет анализировать то, что мы делаем, -  говорит он. - У других людей гораздо лучше получается решать, о чём мы думаем, чем у нас... Пусть они тратят своё время, занимаясь этим - у меня есть занятия получше».
    «Nevermind» может быть прекрасным названием альбома для «Нирваны», поскольку оно, кажется, точно отражает отношение, по крайней мере, одного участника группы. Даже история о том, как группа выбирала название своего альбома - яркий пример этой апатии. По словам Грола, члены группы застряли между названиями альбома «Nevermind» и «Sheep». Когда, наконец, они столкнулись с рассерженным руководителем звукозаписывающей компании, они просто сказали то название, которое первым пришло на ум.
    «Вот как принимаются все наши решения», - говорит Грол, ни капли не смущаясь.
    Это безразличное отношение в некоторой степени переносится и на то, как пишутся песни. Грол и Новоселич позволяют Кобэйну придумывать мелодию, потом трио начинает джэмовать. «“Мы постоянно делаем это, пока из этого не получаются куплеты, припевы, проигрыши», - говорит он.
    У этого уникального подхода к созданию песен есть свои недостатки. «Мы написали очень много песен, о которых мы забыли, - признаётся Грол. - Мы ничего не знаем о музыке. В смысле, никто из нас не знает, как её писать».
    Чтобы больше не терять песни, группа решила записывать на кассеты свои репетиционные сессии.
    Хотя в группе всего трое участников, Грол не думает, что минималистский состав как-то тормозит группу. «Должно быть с точностью до наоборот, - говорит он. - Должно быть гораздо больше места».
    Маленький состав также не удерживает творческий контроль, утверждает Грол. Продолжая свою бесконечную пропаганду панк-идеалов, Грол говорит: «Мы не увлекаемся «контролем». Мы не увлекаемся «креативом», но я не думаю, что вообще есть такая вещь, как «творческий контроль»».
    У Грола внезапно проявляется какой-то индифферентный интерес, когда он слышит об «After the Gold Rush», клубе, в котором «Нирвана» играет сегодня вечером. Узнав о его диско-метал-декоре, Грол перебивает: «С хорошим диско-шаром - всё в порядке».
    Кстати, послушав диск-сборник 70-х, Грол зашёл так далеко, что сказать: «Я понял, что диско, в конце концов, было не таким уж и плохим»».
    Тайная любовь к диско - не единственный сюрприз Грола. Одно из его любимых воспоминаний о последнем туре «Нирваны» - это визит в Зал Славы Боулеров в Сент-Луисе. «Это было удивительно, - говорит он. - , “Спорим, что ты не знал, что боулинг прошёл весь путь ещё с древнего Египта. Ты знал? Ты знал?» - самодовольно настаивает он.
    Кроме путешествий в такие замечательные места как Зал Славы Боулеров, Грол говорит, что группа в частности не стремится к чему-то большему. «У нас нет никаких целей. Как только начинаешь ставить себе цели, начинаешь чего-то ожидать и можешь разочароваться».
    Сделав паузу, Грол добавляет: «Мне просто на самом деле всё равно. Я думаю, что это - то, что отличает нас от остальных».
   




















ЦИТАТА КОБЭЙНА
Новоселич Покоряет «Нирвану» на «MTV»


«Поскольку у нас есть свой большой фургон и несколько клайдесдэйлских лошадей - пёстрых лошадей, которые его тянут, и люди просто прыгают в него и типа как короли... что-то типа кислотных глюков Кена Кизи... раздавая «Kool-Aid» и - мы похожи на Веселых Проказников».

                - Из «MTV Headbangers Ball» Рики Рэхтмана, ноябрь 1991 года



































ЧАСТЬ VI

Ноябрь - декабрь 1991 года -
Лавина


ОДНОГО ВЗГЛЯДА НА ОГЛАВЛЕНИЕ ДОСТАТОЧНО, ЧТОБЫ УВИДЕТЬ, что происходит во время второго европейского тура «Нирваны» за год. День за днём - интервью с каждым; дни многократных интервью; интервью в одном городе за другим, пока группа мчится по континенту. В Европе хорошо развивается музыкальная пресса и достаточно СМИ – «Ciao 2001», «What's That Noise», «Tutti Frutti», «OOR». Присоединились и местные радиостанции, но теперь местные ведущие СМИ находят место и для «Нирваны».
    Участникам группы задавали вопросы по очень широкому кругу тем: их жизнь, их музыка, сцена «Sub Pop» / Сиэтла, музыкальная сцена в целом, внешний мир. В августе они хвалили другие альтернативные группы с ведущих студий звукозаписи за то, что открыли двери для принятия музыки «Нирваны»; к концу года стало ясно, что дверь открылась после того, как «Нирвана» пришла с «Nevermind». Они успокаивают себя, начиная предполагать, что их успех приведёт людей к их друзьям, к другим группам.
    Интервью показывают все грани реакций группы. Они упорно трудятся, упорно гастролируют и, как и у всех, кто работает, их настроение меняется от рассвета до заката. Они отвечают на этот цикл вопросов, будучи равнодушными, открытыми, даже весёлыми в разговоре - или будучи неуклюжими или просто явно утомлёнными. Они всё ещё не осознают, что происходит в Соединённых Штатах, как они объясняют Лучио Спицце и Брэму ван Сплантерену. Члены «Нирваны» ссылаются на телефонные звонки домой как на своё единственное окно в то, что там происходит. В Европе все точки были забронированы задолго до славы группы, поэтому они слышат истории, они погружаются в интервью, они видят толпы, которые не могут попасть на точки.
    Старые темы излагаются с большей серьёзностью. Кобэйн говорит Лучио Спицце, что ненавидит интервью - к декабрю он объясняет Робин Дориан свою новую политику в их отношении. Возникают и обычные вопросы о планах на будущее; Аннемик ван Грондел «Нирвана» предсказывает новый и более экспериментальный альбом к осени 1992 года. Между тем, однако, Кобэйн говорит Гилберту Блекену, что он может подумать о том, чтобы порвать с музыкой; в интервью с Фредериком Брево участники группы уже отказываются определить смысл своих песен.
    И произошла первая ссора группы со СМИ. Журналисты, как любые другие люди, часто узнают информацию из других публикаций, потом реагируют на эту информацию в отсутствии чего-либо противоположного. Кобэйна в этих интервью несколько раз спрашивали о наркотиках - он не придаёт значения этой теме, туманно намекает, что он принимал их раньше, говорит, что теперь их не принимает. Однако он говорит Анжеле Дзокко, что «английские музыкальные газеты - это куча ерунды, понимаешь? Они всё время много лгут». Он говорит Нильсу Дельфо из «Studio Brussel», что английской прессе «нравится всё преувеличивать и придумывать большую сенсационную историю». Он реагирует на статьи, изображающие «Нирвану» сильно пьющими - традиционный подход «секс, наркотики и рок-н-ролл». К декабрю, когда участникам группы приходится повторно объяснить что часть официальной биографии их группы в прессе - шутки, их уже поймали на том, что они тратили значительное количество времени, говоря, что это не так.




































НИРВАНА: МУРАШКИ ПО КОЖЕ

Лука Коллепикколо | ноябрь 1991 года | «Blast» (Италия)



Я сделал это интервью как раз накануне выхода альбома «Nevermind». Мы говорили по телефону менее тридцати минут. Интервью вышло в журнале «Blast» - один из немногих примеров публикаций на основе хардкора/андеграунда в то время в Италии. (Если вам нужно приблизительное представление, он похож на фэнзин «Flipside»). На обратной стороне обложки номера были «Poison Idea», поэтому когда я дал копию Курту и Дэйву после концерта в «Castello» в Риме, они были в восторге от Пига Чемпиона и компании! - Лука Коллепикколо

Перевела Алессандра Меинери.

Вначале было четверо: Курт Кобэйн, Крис Новоселич, Чэд Чэннинг, Джейсон Эверман. Они звучали как смесь «Black Sabbath», «Black Flag» и «H;sker D;».После нескольких великолепных записей на нескольких местных инди-сборниках, которые преобладали на сцене Сиэтла и на «Sub Pop», группа стала нацеливаться на виниловый LP, который сам собой войдёт в историю американского андеграунда. «Bleach» был горьким опытом, гнездящимся в мрачном настроении, его нахмуренные брови выражали не просто гнев, но также и дикий дух этого американского квартета. Незадолго до выпуска этого винила Джейсон Эверман ушёл из группы (мы встретимся с ним снова позже в роли басиста «Soundgarden», но он ездил с ними всего в один тур, поскольку его сменил Бен Шеперд до выпуска «Badmotorfinger»). «Нирвана» теперь надолго остается трио. Я сохранил один образ Курта Кобэйна, настоящего безумца на римском концерте с «Tad», разбивающего свою шестиструнку, как будто это был пустяк, потом пытающегося прыгнуть с усилителя. Я помню его горящие глаза, полные ненависти, эпизод, который я, конечно, никогда не забуду. Это не удивительно, поскольку каждый нормальный концерт «Нирваны» заканчивается таким образом, с литрами пота, проникающего в самые отдалённые углы сцены, пустыми канистрами пива, сложенными за усилителями, несколькими косяками, разбросанными тут и там, и гитарой Кобэйна, разбитой об усилитель, лежащий опрокинутым справа. «Нирвана» - это, безусловно, возврат к трансгрессивным отношениям ранних 1970-х - поведение явно не планируется и не конструируется, в отличие от поведения некоторых современных артистов. Как может разрушение инструментов не напомнить вам легендарных «Who»? Но после того европейского тура для «Нирваны» также наступил период застоя, когда, по причинам, так чётко и не определенным, ударник Чэд Чэннинг сбежал, и группе пришлось быстро его заменить. Здесь появляется Дэн Питерс из «Mudhoney», на тот момент они также были близки к распаду (это было где-то весной/летом 1990 года), но его пребывание в группе было очень коротко, и теперь Дэйв Грол из легендарной группы «Scream» занимает вакантное место ударника. Остальное - история. «Nevermind» - замечательный альбом, который перепроектируется, во всех цветах радуги, в тех самых координатах постпанка, сделанных в США. Мы подготовили для вас приятный разговор с вокалистом/гитаристом Куртом Кобэйном, организованный в британском отделении «MCA».

Лука Коллепикколо: В команде новый участник группы; не мог бы ты его представить?

Курт Кобэйн: Это Дэйв Грол, бывший ударник вашингтонских «Scream». Мы - старые друзья, поэтому когда нам был нужен ударник, чтобы заменить Чэда (Чэннинга, ударника, который записал с «Нирваной» альбом «Bleach» и несколько синглов), казалось логичным связаться с ним.

ЛК: Это довольно любопытно. В предыдущих интервью ты всегда упоминал «Scream» как одну из своих любимых групп. Как ты это объяснишь?

КК: Я думаю, что это было просто случайность; мы теперь играем с Дэйвом просто по стечению обстоятельств. В смысле, я никогда не мог предположить, что «Scream» распадутся. В любом случае, это группа, которую мы будем любить вечно. Недавно нам удалось встретиться с бывшими членами «Scream»; мы очень хорошо провели время вместе, мы определённо хорошие друзья. То, что произошло с «Нирваной», очень круто; очень здорово играть с человеком и музыкантом, которым ты всегда восхищался.

ЛК: Что случилось с другими членами «Scream»? Ты случайно не знаешь, собрали ли они новую группу?

КК: О, они собрали новую группу. Они играют как «Wool» и переехали в Лос-Анджелес, где они теперь живут на постоянной основе. Они очень хорошая группа; они играли с нами несколько концертов и, могу тебя заверить, они абсолютно потрясающе играют вживую. В музыкальном плане они очень напоминают более позднее творчество «Scream» - их музыка очень твёрдая, особенно тяжёлая.

ЛК: Что случилось с Дэном Питерсом (ударником «Mudhoney»)? Он играл с вами только на сингле «Sliver» на «Sub Pop»...

КК: Дэн Питерс был в группе всего три недели. Он связывался с нами лично по телефону, и мы действительно не могли отказаться от его предложения, потому что тогда нам был очень нужен ударник. Дэнни - явно хороший ударник, понимаешь, что я имею в виду? Но Дэйв качественно выше, его стиль прекрасно сочетается с саундом «Нирваны», он барабанит явно жёстче. Также он может вносить вокальный вклад в группу; понимаешь, нам нужен человек, особенно в живых выступлениях, который умеет петь припевы.

ЛК: «Nevermind» - ваш первый альбом на крупной студии. Что ты чувствуешь сейчас, учитывая тот факт, что это - важный шаг в музыкальный бизнес для «Нирваны»?

КК: Вообще-то никаких резких скачков не было, поскольку подписание этого большого контракта не изменило наш менталитет. Мы не испытывали никакого давления со стороны студии, у нас есть хороший менеджер, и мы работаем на студию, которая демонстрирует компетентность со всех точек зрения. Нам поддерживают с маркетинговой точки зрения; это дало нам способность давать много интервью... это такие отношения, которые мы искали. Мы делаем отличные вещи с «Geffen Records», и в то же время нам достаточно весело.

ЛК: Даже если это крупная студия, у «Geffen Records» завидная обойма: «Sonic Youth», «Warrior Soul», «White Zombie». Я думаю, что это позитивно, что они проводят такую политику.

КК: Согласен. «Geffen» только что подписали контракт с приличной шотландской группой, «Teenage Fanclub», ты когда-нибудь слышал о них?

ЛК: Да, они неплохие. Если честно, ты веришь, что независимая рок-сцена сейчас мертва?

КК: Нет, я не думаю, что независимая рок-сцена мертва. Это невозможно, потому что всегда будут новые группы, появляющиеся из этого круговорота, готовые записывать альбомы на независимых студиях, и которые будет поддерживать определённый тип аудитории. Всегда будут грандж-группы, готовые накопить несколько сотен долларов, чтобы самим выпустить семидюймовку. Независимая сцена не умирает.

ЛК: Какие у вас сейчас отношения с руководством «Sub Pop»? Вы по-прежнему дружите с Джонатаном Поунмэном и Брюсом Пэвиттом?

КК: Да, конечно, мы по-прежнему хорошие друзья. Было время после того, как мы расторгли контракт с «Sub Pop», когда мы говорили с ними довольно часто. Расставание было очень тяжело для обеих сторон, в основном, потому что мы уважали друг друга. Им было трудно поверить, что мы пошли по этому пути; какое-то время мы чувствовали себя виноватыми в том, что случилось. Теперь, наконец, всё вернулось в норму.

ЛК: В будущем, если у бы у тебя была ещё одна возможность записать сингл с «Sub Pop», что бы ты выбрал?

КК: Не имею ни малейшего представления. Я, наверное, сделал бы кавер песни со сборника «Sub Pop Rock City». Понимаешь, мы никогда не относимся серьёзно к таким вещам.

ЛК: Что за музыку слушают в последнее время в Сиэтле?

КК: В основном ту же самую, которая распространялась примерно лет пять назад. Есть много новых групп, новых грандж-групп, и я думаю, что они очень взволнованы тем фактом, что у них есть так много возможностей давать концерты. Сцена не поросла быльём, я думаю, что она по-прежнему жива и здорова, и «Sub Pop» так же, как и раньше, продолжит быть сильной, выпуская блестящие альбомы. Я думаю, что в штате Вашингтон есть большая музыкальная сцена, несколько очень сильных групп, таких, как «Beat Happening», «Giant Henry», «Bikini Kill»...

ЛК: Некоторое время назад я говорил с Марком Армом (вокалистом «Mudhoney»), который был довольно раздражён тем, что в Сиэтле играет очень много посредственных хард-рок-групп, и все подражают «Guns N` Roses»...

КК: Такие группы всегда есть в каждом городе, не только в Сиэтле, группы, пытающиеся играть это дерьмо. Но это - тот самый Сиэтл, который породил «Mudhoney», и они - очень ценная группа. Так или иначе, меня не интересуют вещи такого рода, меня не волнует такая музыка. «Mudhoney» в настоящее время довольно популярны, и поэтому их музыка фундаментально оригинальная. Если ты рождаешь новый тип музыки, если ты собираешь группу, тебе надо войти в неё, поэтому единственная возможность, которая у тебя есть, чтобы стать успешным - это сочинять самобытную музыку.

ЛК: Как ты думаешь, на саунд «Нирваны» повлияли в некотором роде группы из Вашингтона, округ Колумбия? Я имею в виду в особенности пост-панк-сцену, так или иначе связанную со студией «Dischord».

КК: Лично я никогда не вовлекался в хардкор-сцену в Вашингтоне, округ Колумбия.У меня не было возможности слушать последние работы «Dischord», поэтому я не чувствую, что могу высказать какое-то мнение о сегодняшней сцене. Я бы сказал, что чувствую себя более связанным с эпохой до этого типа групп. Я всегда на самом деле восхищался такими группами как «Faith», «Void» и «Rites of Spring» (бывшая группа Ги Пиччиотто, вокалиста «Fugazi»), не забывая также о всегда удивительных «Bad Brains».

ЛК: Я нашёл тексты нового альбома очень интересными. Я был особенно поражен песней «Lithium». В этой песне ты говоришь в куплете: «Я очень счастлив, потому что сегодня я нашёл своих друзей...» В чём для тебя ценность дружбы?

КК: Дружба - одна из самых классных вещей, о которых я могу подумать. Отношения важнее всего остального. Я думаю, что все должны пройти весь этот путь в попытке укрепить свои личные отношения. Для меня очень важно иметь друзей, которые понимают твои потребности и которые помогут тебе в трудную минуту. Ценность дружбы огромна, и она должна рассматриваться таким образом.

ЛК: Что имеется в виду в тексте «Territorial Pissings»? Это как-то связано с ситуацией американских индейцев?

КК: В этой песне нет чёткого сюжета, поэтому я на самом деле не могу её объяснить. Скажем, в одной и той же песне есть разные темы, разные образы. С одной стороны, есть ссылки на коренных американцев, на всех тех людей, живущих в североамериканских резервациях, люди уничтожались из-за нападений неистовых американцев. В то же время эта песня об уважении к женщинам. Я стою на их стороне, потому что ненавижу насилие, от которого они страдают, ежедневную несправедливость вследствие принадлежности к другому полу. Главным образом эта песня была просто о желании выразить свою любовь к женщинам и уважение, которое я к ним испытываю.

ЛК: Как ты думаешь, понятие «Нирвана» по-прежнему сохраняет своё религиозное значение?

КК: Да, я думаю, что в нём по-прежнему это есть. Это понятие, принадлежащее индийской религии, и относится к своего рода божественному сознанию. Меня на самом деле никогда не волновало значение этого понятия, и я на самом деле никогда не спрашивал себя: «Почему название группы – «Нирвана»»? В общем, я нашёл название, которое хорошо подходит для формы группы, и оно, кстати, звучит довольно хорошо.

ЛК: Говоря о новом альбоме, в «Nevermind» я, кажется, обнаружил в «Нирване» две разные личности, одну ближе к фолк-традиции, как песня «Polly», и другую, близко связанную с подходом раннего панка - в этом отношении можно упомянуть более хардовые песни в коллекции, такие, как «Breed».Что ты думаешь об этом?

КК: Честно говоря, я никогда не уделял особого внимания фолк-музыке; я не могу найти никаких ссылок на фолк в «Polly».  Я полагаю, что несколько песен на новом альбоме испытали степень влияния «Beatles» и «Love», групп, которые, грубо говоря, принадлежат этой породе музыки. С другой стороны, мы находимся под большим влиянием таких групп, как «Young Marble Giants», «Beat Happening», «Vaselines», групп, которые, несомненно, оказали на меня некоторое влияние. На некоторые песни меня действительно явно вдохновили эти группы. В конечном счёте, я думаю, что у «Нирваны» есть два разных настроения, одно ближе к попу, а другое - напор панка.

ЛК: В первой песне, «Smells Like Teen Spirit», особенно медленные партии, напомнили мне ранних «Police».

КК: Хм... (Курт кривит губы) мне никогда не нравились «Police». Это невозможно! Была только одна песня, которая мне особенно нравилась, и теперь я не могу даже вспомнить название, но она должна быть из их третьего альбома, того, что с чёрной обложкой. Я всегда думал о «Police» как об искусственной группе, которая воспользовалась панком и новой волной просто чтобы стать коммерческой группой.

ЛК: Каково твоё мнение о наркотиках и алкоголе?

КК: Ну, я принимал наркотики и алкоголь в течение нескольких лет, но я никогда не втягивался, я никогда не становился зависимым ни от алкоголя, ни от наркотиков. Но я знаю людей, которые были. Я никого не призываю принимать наркотики; в то же время, я не могу никому запретить их принимать. Какое-то время, для меня, наркотики были чем-то хорошим, позитивным, стимулом к созданию чего-то хорошего. Я написал несколько песен под их влиянием. Теперь я не принимаю наркотики так же свободно, как когда-то; я принимаю их не так часто.

ЛК: Я помню ваше выступление два года назад в Риме. В тот вечер ты был не в своём уме, разбил свою гитару, пытался спрыгнуть с усилителя...
(Как только я упоминаю этот инцидент, Курт разражается смехом).

КК: Да, вообще-то, у меня было большое выгорание в тот вечер. Мы были на дороге в Европе примерно семь недель с группой, у нас не было никакой возможности выспаться как следует, поскольку мы жили в неудобных номерах, и у нас было всего два дня отдыха. Мы были очень измотаны всем этим, ужасно устали, в тот вечер мы были особенно свихнувшимися.

ЛК: Ты прикалываешься, когда пишешь на спине своих футболок что-то типа: «НЕСУЩИЕ ЧУШЬ, НЮХАЮЩИЕ ЦВЕТЫ ПРИДУРКИ», и «КУРИЛЬЩИКИ КРЭКА»?

KC: Да, определённо. Это просто шутки; мы весело проводили время, играя словами. Некоторые по-настоящему лишённые чувства юмора воспринимают их всерьёз. Я не знаю, почему, но многие люди в Италии понимают это совершенно неправильно. Они думают, что мы все наркоманы, потому что мы так себя ведём. Мы не принимаем их часто, но когда принимаем, то чувствуем себя лучше, и всё это весело. В любом случае, к этим словам нельзя относиться очень серьёзно.

ЛК: Ты в какой-то степени интересуешься политикой?

КК: Я совершенно не разбираюсь в этой теме. У всех должно быть собственное политическое сознание, но я не считаю себя политизированным человеком, потому что я никогда не получал соответствующего образования. В смысле, никто никогда не говорил мне, какой конкретно политике, по их мнению, правильно следовать. В любом случае, все должны быть чувствительными к этой теме.

ЛК: Если бы я спросил твоё мнение относительно российской ситуации, что бы ты сказал?

КК: У меня нет никакого определённого мнения по данному вопросу; у меня не было возможности достаточно почитать на эту тему, поскольку в то время мы были в туре с «Sonic Youth». Трудно понять ситуацию российских людей, их историю, как она развивалась. В итоге я понимаю, что есть бесконечное количество проблем. Люди долгое время ждали перемен, но я думаю, что Горбачев был в последние годы отличным главой государства для России. Так или иначе, это здорово - видеть перемены в образе жизни российских людей.

ЛК: Мы заканчиваем. У тебя есть какие-то комментарии по поводу последнего Фестиваля в Рединге?

КК: Что я могу сказать? Это было грандиозное событие, как обычно. Наше выступление прошло как нельзя лучше, мы сделали всё хорошо, это было очень энергично и забавно. За кулисами «Mudhoney» отжигали по полной, члены «Hole» тоже - у нас была классная вечеринка в конце, и мы все были совершенно пьяны. Было очень весело; у нас было несколько классных моментов в компании наших лучших друзей.










«МЕНЯ СМУЩАЕТ,
ЧТО НА НАС ВОЗЛАГАЮТ
ТАКИЕ БОЛЬШИЕ НАДЕЖДЫ»

Гилберт Блекен | 10 ноября 1991 года | «Freakshow» (Германия)


Когда я познакомился с Куртом Кобэйном в ноябре 1991 года, я был двадцатидвухлетним автором фэнзина из Берлина, которому обычно интервью не организовывали звукозаписывающие компании. Вместо этого я ждал в концертных залах, когда группы приедут на проверку звука, и задавал вопросы им лично. И так же появилось интервью с «Нирваной». Честно говоря, я был не совсем тем человеком, который должен был бы брать это интервью, потому что я больше был фэном британского попа, чем американского рока. Однако в «Bleach» и «Nevermind» был большой элемент попа, а значит, даже мне было трудно сопротивляться. И я решил попробовать взять у группы интервью. Когда «Нирвана» приехала к вечеру, я подошёл прямо к Курту и спросил его, не согласится ли он дать спонтанное интервью. Он согласился без колебаний. Иногда интервью могут быть жестковатыми, когда две разных стороны подозрительно наблюдают за действиями друг друга, но здесь все было спокойно и  расслабленно; никто ничего не должен был доказывать. После интервью я также сделал несколько фотографий - опять-таки, всё очень легко; казалось, что Курту даже нравилось позировать для некоторых из них. В моей встрече с Куртом Кобэйном не было ничего особенного, но у меня осталось много хороших воспоминаний, за которые я до сих пор благодарен.
    Если бы я знал, что Курт станет легендой, то я, возможно, тогда уделил бы больше внимания детализации - я вспоминаю это просто как хороший опыт. Когда я поздоровался с ним и попросил импровизированное интервью, его не пришлось просить дважды, и мы немедленно начали. Сам Курт показался мне удивительно уравновешенным и сконцентрированным, хотя Крист Новоселич раздражал случайными междометиями - видимо, он не особо задумывался о том, что я беру интервью у одного Курта. Возможно, у Криста слегка пошаливало самолюбие. Дэвид Грол, тем временем, не сказал ни слова; он казался полностью самодостаточным. Кобэйн попрощался со мной, пожав мне руку и сказав: «Приятно было познакомиться». Возможно, это была просто фраза, но в тот момент это казалось искренним и лишённым иронии по отношению ко мне. Так называемые ведущие СМИ тогда считали трудным общение с группой, но, по крайней мере, общаясь с фэнзинами, мистер Кобэйн, конечно, знал, как себя вести. - Гилберт Блекен

Перевели Инга Овцворс и Йон Дарх.

Гилберт Блекен: Несколько дней назад я прочитал, что уже даже Оззи Осборну нравится ваш альбом «Nevermind». Ты мог себе представить, что он будет вашим фэном?

Курт Кобэйн: Я могу понять, что мы ему нравимся, потому что у нас есть нечто общее, по крайней мере, с его прежней группой. Точно! Я уважаю этого человека, и мне тоже нравится его музыка, кроме его последних нескольких альбомов. Кстати, Оззи микшировал свой новый LP в той же самой студии, что и мы. У нас не было возможности поговорить друг с другом, но мы иногда видели его в коридоре. Он всегда так шатался, что мне приходилось каждый раз жаться к стене, или иначе он бы не смог пройти мимо. Парень довольно удолбанный. Он также просил нас поехать с ним в тур, но мы не захотели. Хотя, возможно, было бы увлекательным и в некотором роде забавным присутствовать на его нескольких последних концертах, играть в качестве разогревающей команды на таких больших аренах определённо было бы неправильным для нас.

ГБ: В последние несколько недель, кажется, ни о какой-то другой группе так часто не говорилось, что вы, ребята – «следующий большой бум». Как это - быть постоянно окружённым людьми, говорящими тебе, каким ты скоро будешь знаменитым?

КК: Меня смущает, что на нас возлагают такие большие надежды. И в любом случае, это очень поверхностное описание для объявления какой-либо группы следующим большим бумом. Это просто приведёт к тому, что на группу будут смотреть не с самой приятной стороны, если, несмотря на эти ожидания, этого не случится. И не это в первую очередь наша цель. Люди толкают это на нас, без нашего желания.

ГБ: Тем не менее, вы подготовились к жизни суперзвёзд, которая теперь потенциально может вас ожидать?

КК: Нет, мы не подготовились к ней, потому что этого может и не произойти. Мы подготовились к тому, чтобы разрушить свои карьеры, если это случится.

ГБ: Это почти похоже на тот вариант, который озвучили «Jane's Addiction». Как ты знаешь, их вокалист также объявил прессе, что группа распадётся за год до того, как это произошло. Ты действительно хочешь зайти так далеко?

КК: Если это станет для нас слишком большой проблемой, это может быть хорошо. Я не знаю, когда как. Однако в случае «Jane's Addiction» я слышал, что там были серьёзные проблемы между участниками группы, которых у нас вообще нет. Мы, наверное, просто распались бы, только чтобы продолжать под другим названием. Мы любим играть вместе, и у меня нет никакого желания играть с кем-то другим. Возможно, когда-нибудь я займусь побочным проектом, но пока будет так.

ГБ: Ты знаешь, что вы - первая группа за много лет, которая вдохнула новую жизнь в рок-музыку?

КК: Это - очень лестный комментарий, который также в некотором роде меня скорее удивляет. Я больше склонен думать, что мы похожи на «Black Sabbath» и «Bay City Rollers». В целом, однако, я считаю, что группе очень трудно описать себя. Вы, наверное, последние, кто понимает, у кого вы крадёте материал, и кто на вас повлиял. Всё-таки, большинство из этого происходит подсознательно.

ГБ: Сравнение с «Black Sabbath» и «Bay City Rollers» - это то, о чём ты упоминал раньше в информации о группе, которую ты написал сам. Но эта биография, вероятно, больше шутка, не так ли?

КК: Да, большая её часть довольно очевидна. Я хотел попробовать написать биографию иначе, чем большинство из тех, что мы читали раньше. Большинство групп относится в них к себе чересчур серьёзно и просто показывают, насколько они эгоистичны. Поэтому мы просто решили сделать то, что будет более забавным.

ГБ: Ты думаешь, что вы сможете сохранить этот взгляд на вещи?

КК: Мы должны. Странно, обычно в музыке находят всего две крайности. Ты или одновременно серьёзный, грустный, и подавленный, как Моррисси, или представляешь группу как большую шутку, как «Butthole Surfers». Думаю, что между ними по-прежнему есть достаточно места для нас.

ГБ: Ты можешь себе представить, что одна из причин, по которой ваша студия звукозаписи «Geffen Records» подписала с вами контракт - это повышение своей репутации?

КК: Думаю, что это играет роль. С другой стороны, я убеждён, что люди там искренне любят нас как группу. Поэтому не кажется, что они организовали это просто для того, чтобы стать продвинутыми.

ГБ: Я слышал, что у вас, ребята, в прошлом также есть некоторые опыты с наркотиками. Так расскажи мне, на что был похож твой первый приём ЛСД?

КК: Я слишком много смеялся. На следующее утро я проснулся с болью в животе, потому что я очень много смеялся.

ГБ: Какие ещё наркотики ты пробовал?

КК: Я думаю, что попробовал все наркотики, которые я смог достать. Ангельскую пыль, метаквалоны...

ГБ: Какой-нибудь наркотический опыт тебе особенно запомнился?

КК: Они все - отстой. Метаквалоны, вероятно, я перенёс хуже всех наркотиков, потому что после них я был не в состоянии удерживать равновесие. Я вообще плохо себя чувствовал - каждый раз, когда я пытался сделать шаг, я постоянно падал. В итоге я уснул. Это было вовсе не весело.

ГБ: Вернёмся к музыке. Что я нахожу весьма примечательным в «Nevermind», так это то, что, в отличие от «Bleach», почти в каждой песне есть тихие пассажи, чередующиеся с громкими. Вы больше не прорабатываете песни столь тщательно?

КК: Да, я думаю, что в этом альбоме мы больше сосредоточились на динамике. На «Bleach» всё было по-прежнему совершенно прямо и просто. Однако через некоторое время становится скучным просто всё время играть такую музыку, поэтому мы решили, что будет лучше больше дробить наши песни. Определённые предикторы этого уже, я бы сказал, были на «Bleach», но теперь мы будем больше размещать в наших песнях и приятные и мягкие элементы, и хардовые и агрессивные.

ГБ: Если честно, тебе не кажется, что вы уже нашли свой стиль, или можешь ли ты всё ещё представить, что в музыкальном плане вы однажды снова пойдёте совершенно в другом направлении?

КК: О, определённо. Следующий альбом будет совершенно другим. Мы, кстати, уже начали работу над совершенно другим саундом. То, что мы писали до сих пор, звучит совсем не так, как «Nevermind». Я думаю, что для того, чтобы сочинять музыку, которая оставалась бы волнующей, нужно меняться и экспериментировать.

ГБ: Тогда конкретно, в каком направлении вы идёте?

КК: Он будет звучать гораздо более психоделичнее, грубее, уникальнее и безумнее. Структуры классной песни уже больше не будут играть такую важную роль. Однако мы не будем начинать уделять какое-то особо большое внимание технической стороне вещей, как обычно со всей этой хренью. Я думаю, «Aneurysm», обратная сторона «Smells Like Teen Spirit» - это хороший пример того, как мы будем звучать. И на этом CD также есть дополнительный трек, о котором большинство людей не знает. Это потому что после двенадцатой песни сперва в течение двенадцати минут абсолютно ничего нет, а потом начинается тринадцатая песня, которая примерно семь минут длиной. Она похожа на выкидыш. Очень шумная. Я думаю, наш следующий альбом будет звучать как-то так.

ГБ: За что бы ты хотел, чтобы запомнили «Нирвану»?

КК: За хорошую музыку и за хорошие песни. Это - всё, что я могу сказать в ответ на это, потому что это важнее всего остального.

ГБ: Хорошо, последний вопрос. Ты бы описал себя как того, кто сошёл бы с ума без музыки?

КК: Обычно я так думаю. Но теперь, когда мы играем почти каждый вечер в туре, я чувствую, что я, наверное, также хотел бы когда-нибудь сделать что-то ещё. Если я буду продолжать в том же духе ещё пять лет, я могу выгореть и больше не иметь желания просто постоянно играть на гитаре. Я не знаю, то ли это, чем я буду заниматься вечно. Есть так много других вещей, которые мне нравятся примерно так же. Иногда я просто хочу потусоваться со своими друзьями. Мне также очень нравится писать и, возможно, я однажды даже сыграю в кино. Есть так много всего, чем я могу заниматься. Возможно, я мог бы также быть счастливым, будучи уборщиком. Я пока не знаю. Но судя по тому, что я чувствую на данный момент, я уверен, что после двух месяцев отдыха я, наверное, потом снова дойду до того, что снова захочу сочинять музыку.






















НАЗВАНИЯ, ТЕЗИСЫ, ТЕМПЕРАМЕНТ
И ГРАНДЖ КАК ПОП

Йенс Киршнек | 11 ноября 1991 года | «What's That Noise» (Германия)



Занавес поднят. Холодно, влажно и туманно, когда мы с фотографом Сабине катим по 270-километровой автостраде в моем старом драндулете. Что нас ожидает? Не будет ли истории, когда в ответ на совершенно безобидный вопрос, басист Крис Новоселич разразился руганью в адрес репортёра, в то время как певец и гитарист Курт Кобэйн поджёг занавески гастрольного автобуса и разглагольствовал об управляемости огня? Мне не нравится, когда люди на меня кричат. И пироманы мне не близки.
    Конечно, всё оказывается совсем другим. Я паркую свой вышеупомянутый старый драндулет на стоянке за «Markthalle», машина тормозит, и у меня практически всё ещё в руке руль, когда я оказываюсь лицом к лицу с Крисом Новоселичем в ярко освещённой комнате. Если быть более точным, профессиональная наблюдательница за интервьюерами, которая недаром есть свое хлеб на студии «Нирваны», «Geffen», опознала нас, когда мы вошли в холл с нашей сумкой от телекамеры и плейером, пометила нас как номер семь из семи в списке интервью, и сразу отправила нас в тот номер. Он выглядит так, что никто из его школьных лет не предсказал бы, что он станет поп-звездой: он слишком высокий, слишком худой, слишком бородатый, всё в нём несколько слишком... Пара приветливых глаз смотрит на нас свысока. «Привет. Я – Крис».
    Спустя двадцать минут в номер входит Курт Кобэйн, берёт экземпляр «What's That Noise», лежащий на стуле, и листает его. Ничто не указывает на то, что некоторые начальные признаки явления «Нирваны» затухают среди тех, кто стремится слушать крутую музыку. Это, однако, ничего не меняет в том факте, что «Нирвана» сделала лучший альбом 1991 года, даже если бы, с очаровательной скромностью, мистер Кобэйн с удовольствием передал бы эту корону. «Эта группа должна быть Номером 1», - говорит он, показывая на рецензию на «Beat Happening». Он снова выходит, после чего нить разговора несколько теряется. Новоселич сообщает мне одну-две более пикантных новости (да, они по-прежнему хорошие друзья с «Sub Pop», или, по крайней мере, с несколькими группами, никак не комментируя финансовые трудности студии. Да, их новый ударник - это парень из «Scream»), но, кажется, вздохнул с облегчением, когда мы вскоре заканчиваем разговор. Примерно через час этот человек наслаждался тем, что он - поп-звезда, такой вывод я сделал, судя по тому факту, что играя на басу он неоднократно подпрыгивал, с энтузиазмом улыбаясь залу. Выступление его группы вызывает коллективное излияние адреналина, подобное которому я не испытывал долгое время. По залу расходится постоянный уровень шума и случайные истеричные визги. Ребята на сцене просто получают это: силу, нежность и воодушевление. - Йенс Киршнек

Перевёл Йон Дарх.


Йенс Киршнек: Когда ты смотришь на то, что здесь происходит - толпа людей и все эти интервью - мог бы ты этого ожидать год или два назад?

Крис Новоселич: Нет, нет. Честно говоря, я не смел это даже представить всего два месяца назад. Не то чтобы мы сознательно пытались попасть в эту ситуацию. Это просто произошло.

ЙК: И насколько это связано с контрактом с крупной студией звукозаписи
«Geffen»?

КН: Конечно, кое-что связано. Благодаря радио-подразделению «Geffen», к примеру, нас крутили на ведущих станциях, давших людям возможность, которой в противном случае никогда не представилось бы, спросить: «Что это?» Из-за того, что многие люди спрашивали, мы, естественно, играли чаще. И люди покупали альбом.

ЙК: Что могло бы, конечно, также свестись к тому факту, что «Nevermind» гораздо лучше, чем первый LP?

КН: Я бы сказал, что это совершенно разные альбомы. Я думаю, что у каждого есть своя собственная ценность. Новый, однако, доступен и для уха мэйнстрима.

ЙК: Хотя вместе с тем у него мало общего с тем дерьмом, которое, вообще-то, крутят, к примеру, по «MTV».

КН: Мне, конечно, хотелось бы так думать!

ЙК: Вся эта шумиха вокруг вас, ребята, вообще, действует вам на нервы?

КН: Сказать по правде, большую её часть мы не замечаем. Сейчас мы почти два месяца были в туре и не сильно изменились с тех пор. Мы не играем на стадионах - мы по-прежнему играем в тех же самых маленьких залах.
(Примечание Издателя «What's That Noise»: Хотя через месяц после этого интервью, как сообщают, было продано 800 000 экземпляров «Nevermind», нужно сказать, что вскоре это также, вероятно, канет в прошлое, хотя как два года назад у «Нирваны» по всей вероятности не было бы аншлага в «Markthalle» с его вместимостью 1 200).

ЙК: Однако, вы, ребята, по-прежнему можете, например, сказать: «Я сейчас очень не в настроении, я сегодня не хочу давать никаких интервью».

КН: Да, мы можем, конечно, по-прежнему делать это. И это разумно. Я вообще-то не вижу большого смысла в интервью. Надо говорить о себе и анализировать себя. Не то, чтобы у меня есть проблема с каким-то самоанализом, но если бы это зависело от звукозаписывающей компании, мы бы давали по десять интервью в день, семь дней в неделю. И всегда надо отвечать на одни и те же вопросы. Пытаешься оставаться сердечными... ты... пытаешься вспомнить, о чём же ты только что говорил.

ЙК: И, кстати, музыка того типа, которую производит «Нирвана», вообще-то, говорит сама за себя. Нет необходимости постоянно об этом говорить.

КН: Правильно. В смысле, всё, что мы сделали - это записали альбом. Мы не какая-то группа с классным имиджем. Мы не рок-звёзды в прямом смысле. Мы медленно становимся известными, но пока ещё не очень знамениты. И я даже не знаю, нравится ли нам это. Я не думаю, что нам нравится, когда за нами гоняются люди ради автографов. Что это, вообще, такое?

ЙК: В какой момент ты заметил, что новый альбом будет сенсационным хитом?

КН: Вообще не заметил. Но, естественно, теперь я доволен тем, как он сделан. Мы упорно трудились над ним. А потом нас радовали похвалы и данные о продажах. Но вообще-то всё это важно. Альбом сделан. Вышел. То, что происходит сейчас - это что мы играем вживую и приходят люди. Они слушают альбом и хотят увидеть нас на сцене.

ЙК: В чём самая большая разница между новым LP и первым - в песнях или в производстве?

КН: И то, и другое играет роль. Первый альбом был восьмитрековой записью за шестьсот долларов, в то время как «Nevermind» был записан за тысячи долларов в двадцатичетырёхтрековой студии. И песни... те, что на «Bleach», острее, и некоторые - медленные, печальные и мрачные. На «Nevermind» больше мелодий и есть взаимодействие вокала и отдельных инструментов. Он более яркий и... более весёлый.

ЙК: Но это не тот случай, когда вы сказали себе: «Так, сейчас мы сделаем крутой поп-альбом?»

КН: Нет, нет. Он как-то эволюционировал. Не поп в смысле популистский, а поп как у «Beatles» или «Byrds». На «Nevermind» тоже есть несколько песен с риффами, например, «Breed», «Stay Away» и «Territorial Pissings». Для нас это просто повод оставаться заинтересованными и не всегда играть одну и ту же старую хрень. Это было бы скучным. С другой стороны, многие группы постоянно думают о своём имидже, своём отношении и своём саунде. В отличие от них, мы - просто трое парней, которые пишут песни.

ЙК: И поэтому вы по-прежнему чувствуете себя ближе к «Mudhoney», чем, например, к «Guns N` Roses»?

КН: Определённо. Можно дать голову на отсечение. «Guns N` Roses» - это не более чем мэйнстрим-поп-явление. В музыкальном отношении им нечего предложить, и они живут исключительно за счёт своего имиджа плохих мальчиков.

ЙК: Хотя они, опять-таки, хороший пример того, как работает рок-бизнес. И я, по крайней мере, отдаю им должное за тот факт, что, в отличие от некоторых из своих современников, они никогда не спорят с тем, что используют эту систему.

КН: Это вполне может быть. Они меня не настолько волнуют.

ЙК: Если не принимать во внимание ваш нынешний успех на одно мгновение, как ты думаешь, такая музыка могла бы штурмовать чарты на более широком фронте, или она будет всегда оставаться вещью для меньшинства?

КН: Мы хотим оставить дверь открытой. Точно так же, как делали до нас «Sonic Youth» и «Jane's Addiction», мы хотим сделать этот путь более гладким для других групп, которые смогут им следовать: «Dinosaur Jr.», «Mudhoney» и кого угодно. В конце концов, должен прийти конец всем этим скучным «Guns N` Roses» и «Hanoi Rocks». Конец этим никогда не меняющимся, мрачным хард-рок-вещам. «Guns N` Roses» - с Голливудского Бульвара. Боже, есть мириады жутких групп типа этой.













ИТОГ ДЕСЯТИ ЛЕТ
АЛЬТЕРНАТИВНОГО
РОКА, НАЗВАНИЕ «НИРВАНЫ»
У ВСЕХ НА УСТАХ

Дэвид Кляйвехт | 12 ноября 1991 года | «Algemeen Dagblad» (Нидерланды)



Понедельник, 25 ноября 1991 года, был важной датой для рок-музыки в Нидерландах. В то утро ежедневные газеты опубликовали некрологи Фредди Меркьюри, эпатажного певца из «Queen», который умер от СПИДа. В тот вечер «Нирвана» играла свой единственный концерт в стране после выхода «Nevermind». Это событие широко освещалось в прессе, с длинными статьями в голландских журналах и даже с документальным фильмом под названием «Nirvana/Nederland/Nevermind».
    В то время я был автором статей для одной ежедневной газеты. Из-за предстоящих важных событий не было ничего необычного в том, чтобы путешествовать, чтобы увидеть группу, возможно, даже поговорить с одним или двоими музыкантами. И поэтому мы с фотографом Полом Бергеном поехали во Франкфурт. Мы провели ночь в типичной немецкой гостинице. По прибытии мы могли почувствовать запах пива, которое старожилы пестовали годами в тёмных углах тёмно-коричневой мебели. На концерте «Нирваны» несколько часов спустя была совсем другая атмосфера, наэлектризованная энергией, которую я всё ещё жажду, но редко нахожу на концертах. После в гримёрке мы нашли Криса Новоселича, с которым у меня было интервью, в не слишком плохом настроении, взвинченного Дэйва Грола и совершенно немногословного Курта Кобэйна, который только пожал плечами при моём появлении. В итоге мы вернулись в гостиницу. В окно ресторана мы с Бергеном увидели три молчаливых силуэта, которые мы сразу же признали самой популярной группой на планете, но они, возможно, также были самыми печальными существами на земле.
    Через несколько дней после того, как «Нирвана» прибыла в Нидерланды, появилась моя статья. Самым ощутимым артефактом пребывания «Нирваны» было невероятное фото Курта Кобэйна, сделанное Мишелем Линссеном во время «2 Meter Sessies», голландского эквивалента сессий Пила, 24 ноября. Та фотография, в которой он интуитивно ухватил подростка, которым продолжал оставаться Кобэйн, впоследствии украсила обложку почти каждого музыкального журнала, отдававшего дань «Нирване», когда они стали историей. (Сама сессия прошла так ужасно, что её даже не передали в эфир). День спустя, 25 ноября, «Нирвана» штурмом взяла «Paradiso» в Амстердаме. Я там был; Линссен вместо этого пошёл на «Ramones». - Дэвид Кляйвехт


Перевела Элизабет Адер.


Франкфурт - Аншлаг

Это можно прочитать на двух языках на дверях «Batschkapp», самого важного клуба во Франкфурте. Снаружи множество людей выносит тебе мозг по поводу лишнего билетика. Внутри почти опасно тесно. Едва можно двигаться. «Нирвана» во Франкфурте на один день.
    Те же сцены будут, несомненно, и в понедельник в «Paradiso» в Амстердаме. Все билеты на концерт «Нирваны» распродали за пятнадцать минут. В поп-кругах название «Нирвана» у всех на устах. Американское трио из Абердина, скучного пригорода Сиэтла, не является будущим рок-н-ролла. Музыка «Нирваны» больше похожа на исчерпывающую последнюю главу: очень громкая, страстная, душераздирающая, и всё же доступная.






























Сила

Концерт во Франкфурте не был классным, но достаточно хорошим, чтобы все в зале почувствовали, что им снова семнадцать лет. И это - универсальная мощь «Нирваны». За короткое время второй альбом группы, «Nevermind», шедевр, разошёлся в количестве уже миллиона экземпляров, утверждает басист Крис Новоселич. ««Нирвана» взорвалась, - объясняет высокий музыкант. - Мы этого не просили, это просто произошло. Я не понял, как это происходит. Должен был быть какой-то вакуум, который мы заполнили «Нирваной»».
    «Нирвана», нравится ли группе это или нет, построила мост из андеграундного рока к более проторённой дороге. «Мы - итог десяти лет альтернативного рока, - говорит Новоселич. – «Нирвана» - это реакция на прослушивание одной и той же тупой музыки, которая снова и снова крутится на американском радио».
    «Над псевдоопасным роком, например, «Poison» и «M;tley Cr;e», нельзя смеяться?»
    «Такая группа, как «Bon Jovi», запомнится как «Herman`s Hermits» 1980-х и окажется не более чем шуткой, причём плохой. Наша музыка будет жить. Альбомы «Pixies», «Mudhoney» и «Sonic Youth» - единственная настоящая поп-музыка этой эпохи. Богатые, толстые боссы звукозаписи наверху довольно долго пытались нас сдерживать. Теперь они ничего не могут сделать с этой переменой. Хитрые, учитывая «Нирвану», они примажутся к этой тенденции. Потому что они чувствуют запах денег».





















Мусорка

По словам Новоселича, мифологии рок-н-ролла место в мусорке. «Такая группа как, «Guns N` Roses» - проект такого абсурдного мифа. Они не музыканты, они играют песни для вечеринок, выпивая и хватаясь за всё, что происходит рядом с ними. Для них музыка - просто вопрос правильного принятия позы; поездки на «Harley-Davidson» по улицам Голливуда, банданы в волосах и татуировках на руках. Только чтобы переиграть гитарные партии, которые уже были записаны двадцать пять лет назад».
    Благодаря «Нирване», говорит Крис Новоселич, они пытаются разбудить спящую молодёжь Америки. Классический сингл «Smells Like Teen Spirit», возглавляющий Топ Сорок в нашей стране - это шаг в правильном направлении. О глупости в этой песне поётся, как будто об инфекционной болезни. «Американцы находятся в состоянии анабиоза, как только им исполняется шестнадцать, - говорит двадцатишестилетний Новоселич. - Больше нет разрыва поколений; дети думают точно так же, как их родители. Они принимают всё, что угодно. В первую очередь, молодежь хочет, чтобы её развлекали, дайте нам видео с Томом Крузом, дайте нам бессмысленную музыку, дайте нам игры «Nintendo». Они потребляют популярную культуру, как будто это гамбургеры из «McDonald`s». Американскую молодёжь покрывает толстый слой апатии. Справиться практически невозможно. Школы умело создают тишину. СМИ тоже способствуют».























Энергия

«Нирвана» занимает жёсткую позицию. Группа где-то крайне левее от центра. Людям, придерживающимся других взглядов, по словам Криса Новоселича, лучше обходить стороной концерты трио. «Я отказываюсь играть для того, кто поддерживает Джорджа Буша, - говорит он с акцентом, - или тех, кто поддерживает ку-клукс-клан. Наши мысли о социальных проблемах или политике отражены в энергии, фрустрации и гневе музыки. Если у вас продано столько альбомов, сколько у «Нирваны» на данный момент, у вас есть сила. Было бы хорошо всё хорошенько встряхнуть, в умственном и музыкальном отношении».
    Это - то, чем «Нирвана» будет продолжать заниматься. Хотя музыкантов внезапно стали воспринимать как героев, изменится не очень многое. Новоселич: «Что я сделаю со своими деньгами? Куплю четыре новых шины для своей машины и, возможно, куплю новый бас. В 1970-х были рок-звёзды, которые после нескольких хитов купили замок и быструю машину. Теперь у них нет даже туалета, поэтому они занимаются чем, тем должны. Я предпочитаю скромный образ жизни. Мне не нужен лимузин, чтобы купить хлеб в пекарне. Я предпочитаю ходить пешком».


























АТОМНЫЕ

Лучио Спицца | 19 ноября 1991 года | «Ciao 2001» (Италия)



Писать о моей встрече с «Нирваной» в Риме в ноябре 1991 года – это означает перевести часы на много оборотов назад, особенно учитывая темп моей жизни. Я смог взять то интервью главным образом из-за «Urge Overkill», разогревающей команды в европейском туре, с которой я подружился, когда жил в Лондоне, но я должен также поблагодарить Франческо Адинолфи и Якопо Бенчи, главных редакторов журналов «Ciао 2001» и «Music & Arts» для которых я писал.
    После самоубийства Курта многие люди спрашивали меня о вечере, который я провёл с ним, и по сей день представители более молодых поколений, которых я встречаю по своей нынешней работе, хотят об этом услышать - уставившись на меня, как будто я сам был бывшим членом «Нирваны» - желая узнать о своём кумире посредством слов, неотфильтрованных зачастую сомнительной точкой зрения СМИ. Именно в таких случаях я осознаю, что это было исключительное событие; я понимаю, что входил в контакт с частью рок-история, с музыкантом, который из-за своей безвременной смерти стал кумиром для будущих поколений - каким для моего поколения был Джим Моррисон.
    Когда я вошёл в гостиничный номер, где размещалась группа, первое, что пришло мне на ум - это образ тогда ещё малоизвестной «Нирваны», которую я видел в Риме за два года до этого, которая, через полчаса, закончила концерт разрушением своих инструментов, карабкаясь на усилители, как маленькие обезьянки, и спрыгивая, после чего повторяя это снова и снова, пока вышибалы пытались их остановить.
    Моя новая встреча с «Нирваной», хотя она имело место в другой обстановке, не очень отличалась от предыдущей и была беззаботной и забавной; музыканты приветствовали меня, выстрелив в меня из пистолета с пластмассовой присоской, и начали раскачиваться на люстре, издавая животные вопли. Они, казалось, были теми же самыми большими детьми, возможно, просто немного подросшими. Однако было главное различие – «Nevermind» был на вершине чартов. Возможно, именно этот сплав веселья и музыки привёл их в «нирвану», экстаз и чистое духовное наслаждение.
    Я провёл почти два часа наедине с Куртом (Крис и Дэйв появлялись только на короткое время), мы оба лежали на кровати в непринуждённом, почти отстранённом настроении, очень отличающемся от интервью, к которым я привык, совершенно не похожем на давление и скуку, которую музыканты испытывают во время обычных встреч с прессой. Я снова встретил Курта в Лондоне спустя приблизительно год. Мы обменялись всего несколькими словами, но у меня возникло отчётливое ощущение, что он чувствовал себя как рыба, выброшенная на берег, среди всей этой шумихи, которая раздулась вокруг него. - Лучио Спицца

Перевела Алессандра Меинери.


Лучио Спицца: «Nevermind» показывает ваше сильное желание расти и исследовать новые направления, покончив с саундом и тяжёлыми и мрачными настроениями «Bleach», типичным «саунда Сиэтла»...

Крис Новоселич: Ты думаешь, что у «Bleach» был типичный «саунд Сиэтла»?

ЛС: А что, разве не этого вы добивались с «Bleach»?

Курт Кобэйн: Нет [в унисон с Крисом и Дэйвом], потому что мы никогда не чувствовали, что были частью чего-то, и мы написали песни для «Bleach» задолго до того, как мы вообще услышали о «саунде Сиэтла». На самом деле, в то время, когда мы выпустили этот альбом, никакого «саунда Сиэтла» не было.

Дэйв Грол: В то же время, я не понимаю, как кто-то может считать, что «Mudhoney» звучат как мы; их звук не имеет ничего общего с «Нирваной»! Я думаю, что всё это выходит естественно. Мы не стараемся следовать чему-то ещё. Когда люди говорят – «саунд «Sub Pop»», я думаю, что здесь много путаницы... не все группы звучат как «Walkabouts», Марк Лэйнган, «Beat Happening»... и «Mudhoney» звучат не так, как все остальные. У каждой группы есть собственный звук, и ни один из них не похож на остальные.

КН: Мы не имеем ничего общего с «Mudhoney»!

КК: «Nevermind» - логическая эволюция последних двух лет репетиций, экспериментирования и игры разной музыки. Но я не думаю, что мы полностью отказались от саунда «Bleach»; я думаю, что на «Nevermind» есть некоторые песни, например, «Breed» и «Smells Like Teen Spirit» или даже «Stay Away»... песни, у которых тот же саунд, что и на первом альбоме. Я не думаю, что мы полностью изменили свой саунд.

ЛС: На этом новом альбоме я думаю, вы идёте тем же путём, который вы проложили благодаря такой песне, как «About a Girl» на «Bleach»...

КК: Да, ты прав, но я думаю, что другие песни на «Bleach» следовали этим путём, и у них такая несколько простая структура. Но люди, понимаешь, всегда склонны обобщать. Они берут песню и думают, что весь альбом вот такой. На «Bleach», там была «Sifting» и ещё одна медленная, скучная песня «Paper Cuts», две очень медленные песни, с меньшим фидбэком, и они застревают в памяти у людей, и они забывают об остальном альбоме... Я читал рецензии на «Nevermind», где говорилось: ««Нирвана» играет на акустических гитарах, и их песни очень тихие», но на самом деле там всего две медленных песни с акустическими гитарами! Но они всегда склонны обобщать. Мы смикшировали этот новый альбом, и он вышел, как вышел!

ЛС: Я даже помню, как вы играли песню «Polly» на своём концерте здесь, в Риме, два года назад...

КК: Несколько песен на «Nevermind» старые.

ЛС: Однако нет сомнений, что главная тенденция этого нового альбома - смесь попсового и сырого гитарного саунда...

КК: Мы всегда это делали. В некоторых песнях на «Bleach», типа «About a Girl», например, есть много поп-элементов.

ДГ: Я думаю, что у песен на «Nevermind» гораздо более сильные поп-мелодии, чем на «Bleach», но если повнимательнее послушать некоторые песни на первом альбоме, то поймёшь, что там тоже много попа, но большинство людей так этого и не уловило.

ЛС: Некоторые журналисты написали, что вы следуете путём, проложенным «H;sker D;» и «Replacements»...

КК: Ну, я никогда не был фэном «Replacements», и мне нравятся всего два альбома «H;sker D;»... ни одна из этих групп не имела на меня большого влияния. Люди просто не понимают. Они видят альбом, выпущенный в 1989 году, и полагают, что группа начала играть такую музыку именно в том году, но это не так! Я обычно играл такую музыку в 1985 году, никогда раньше не слыша о «H;sker D;». В смысле, люди думают, что оригинальный саунд группы был изобретен именно в то время, когда вышел альбом... В смысле, это - куча дерьма. В андеграунде много групп, которые играют «хардкор-музыку» в стиле панк.

ЛС: Вернёмся назад и снова поговорим о Сиэтле снова. Несколько лет назад многие люди воспринимали Сиэтл как «золотой город» для американской андеграундной музыки. Думаешь, это было правильно?

КН: Нет, Сиэтл не «золотой город», он очень зелёный! [Смеётся]

КК: Мне всегда нравился Сиэтл. Я думаю, что это прекрасный город, там хорошие люди, можно в любое время найти хорошую чашку кофе. Несколько лет назад музыкальная сцена была более впечатляющей, мы встречали новых людей, заводили новых друзей, и было много хороших групп, которые выпускали альбомы.

ЛС: Недавно я брал интервью у «Skin Yard» и «Mudhoney», и они рассказывали мне об одном и том же: сегодня в Сиэтле всё закончилось, дух двухлетней давности ушёл, теперь там сотни групп, но многие из них довольно плохие...

КК: Это похоже на снижение активности, которое происходит в каждом городе, которое происходит повсюду; сперва это всё захватывает, потом это проходит, а потом возвращается снова. Это происходит в любом месте. Это не значит, что Сиэтл мёртв, это просто означает, что на данный момент много однообразия.

КН: Были группы, которые выпускали хорошие альбомы, и это привлекло много внимания к Сиэтлу, поэтому многие группы приезжали из других городов, и многие из них были довольно дерьмовые...

КК: Точно так же, как в любом городе. Это всегда было, и это всегда будет... Это - природа рок-н-ролла - горстка хороших групп и ведро дерьмовых.

ЛС: Насколько важна для вас была работа на «Sub Pop»?

КК: Они выпустили наш альбом и альбомы других людей. Как и любая другая студия звукозаписи. Люди делают слишком большой акцент на «Sub Pop» и Сиэтле, когда в действительности была всего горстка хороших групп, и  в этом не было ничего экстраординарного, и в этом не было ничего нового, ничего такого, что не происходило бы и в Лос-Анджелесе или Нью-Йорке, или в других местах снова и снова. Люди, ответственные за этот квази-культ - это ребята, которые пишут все эти специфические статьи о «саунде Сиэтла», но это просто куча ерунды, понимаешь... это слишком романтично, и я никогда с ними не соглашусь. Какому-нибудь парню очень легко прочесть какую-нибудь статью о Сиэтле и подумать: «Чёрт, это похоже на утопию!», но это чушь. Лично мне понравились всего четыре или пять групп из Сиэтла, понимаешь, хотя, понимаешь, большую часть своей жизни я ездил в Сиэтл, чтобы ходить на концерты, но всегда были всего несколько, которые мне очень нравились. Большинство групп, которые я очень люблю, приезжает из других городов.

ЛС: Многие журналисты написали, что «саунд Сиэтла» и такие группы, как «Нирвана», «Soundgarden» и «Mudhoney» вдохнул новую жизнь в хэви-метал. Лично я с этим не согласен и думаю, что ваш новый альбом - пример того, что это утверждение ошибочно. Я думаю, что вы все просто играете рок-н-ролл.

КК: Да, ты прав. Мы никогда не были фэнами хэви-метала, но если ребятам, которые фанатеют от хэви-метала, нравится наша музыка, это отлично... просто не называйте это, пожалуйста, хэви-металом!

ЛС: Я видел, как вы разбиваете свои инструменты всего через полчаса выступления во время концерта в Риме в 1989 году, и я знаю, что вы часто делаете это. Однако ты не думаешь, что, возможно, поведением такого рода вы подсознательно повторяете мятеж, который умер в 1960-х?

КК: Я никогда не следовал атмосфере 1960-х. Я думаю, что рок-музыка того периода была просто лишена энергии; она была очень невинной, и люди просто думали о том, чтобы лежать парами. Мы ближе, пожалуй, к духу Беркли в 79-м. Я помню один из наших концертов, где все вышибалы были ***дакам и били ребят в зале. И мы остановили вышибал, дали микрофон одному из них и спросили его, почему он делал это с ребятами, и он сказал, что просто делает свою работу. В тот момент я велел всему залу подняться на сцену и взять на себя вышибал... и зрители так и сделали, они вышли на сцену и начали что-то вроде танца и стали веселиться, и вышибалы ушли и спрятались за кулисами. Мы победили вышибал, и это было очень забавно, и поэтому в тот вечер был своего рода революционный дух, без объяснения, без причины. Это весело!

ЛС: Это просто весело?

КК: Несомненно, иногда мы счастливы и никакой причины нет, это весело, это как-то связано. Я не испытываю никакого уважения к гитарам, я думаю, что они просто куски дерева... Я не один из тех музыкантов, которые полируют свои гитары и используют их как инструмент для поклонения. Это просто куски дерева и не являются для меня чем-то особенным. Возвращаясь к тому, что ты спросил меня о 1960-х, я, честно говоря, не могу ответить, потому что не был подростком в 1960-х, я был подросток в конце 1970-х. Если бы я был подростком в 1960-х, то я точно бы увлекался такими группами, как «Stooges» и «Blue Cheer»... и я ненавидел бы «Cream», понимаешь, и большинство групп, которые были в Топ 40, все были дерьмовыми. Я думаю, что в каждой эпохе рок-н-ролла, примерно каждые десять лет, есть всего несколько очень хороших групп.

ЛС: Что для тебя значит рок-н-ролл?

КК: Это значит тусоваться со своими друзьями, играть музыку, есть еду, ездить на автобусе по восемнадцать часов...

ЛС: Да, и потом также можно поджечь автобус... [Смеются вместе.]

КК: Я был очень пьян... но это было всего один раз! [По-прежнему смеются вместе.]

ЛС: Многие люди утверждают, что рок-н-ролл мёртв, говоря, что всё уже написано. Но, слушая «Nevermind» и видя, что происходит в эти недели, я думаю, что мы можем легко опровергнуть это утверждение. Вашей группе удается в полной мере воплотить свежесть, бодрость, энергию, и особенно эмоциональное воздействие на молодых людей, все качества, которые только были у рок-н-ролла, когда он был жив и здоров...

КК: Это очень здорово, то, что ты говоришь, спасибо! Пока есть пятнадцатилетние ребята, всегда будет потребность в рок-н-ролле! Но в то же время всегда будут такие дерьмовые группы, как «Poison», которые собирают этих ребят... и это минус.

КН: Мы не играем рок-н-ролл... рок-н-ролл - это Эрик Клэптон, Фил Коллинз и Брюс Спрингстин.

ЛС: Джек Эндино сказал мне, что ваш новый альбом – это «хороший коммерческий альбом», заявив, что коммерческий не всегда нужно считать ругательством.

КК: Нет, коммерческий - это не ругательство. Есть много дерьмовых коммерческих групп, конечно, но все знают, что есть и хорошие... Так будет всегда, и сегодня это точно так же, как было в прошлом.

ЛС: Хотя ты говоришь, что Сиэтл сегодня не тот, что два года назад, ажиотаж СМИ, который был создан вокруг этого города, был очень важен, и ведущие студии начали интересоваться группами из этого города. Вот как такой альбом, как «Nevermind» смог добраться до вершины американских чартов.

КК: Ну, произошло то, что после многих лет ведущие студии, наконец, начали снова давать шанс андеграундным группам. Они начали подписывать контракты с независимыми группами. Поэтому теперь легко можно найти хорошую музыку даже на вершине чартов.

ЛС: Я думаю, что успех «Nevermind» был для вас весьма неожиданным.

КК: Да, абсолютно, мы никогда бы не подумали, что альбом достигнет такого успеха или сможет достичь вершины чартов! И этот успех - полностью из-за того, что теперь, с «Geffen», намного легче найти наши альбомы, в отличие от того, что было в прошлом с «Sub Pop».

ЛС: Каково это сейчас - находиться в центре большой машины музыкального бизнеса?

КК: Я не знаю, это довольно легко. И также очень легко игнорировать большинство придурков, которые вращаются вокруг музыкальной индустрии, с которыми нам надо встречаться и пожимать руки, понимаешь. Очень легко просто сказать: «Эй, привет, как дела?» и слышать: «Вы играли очень хорошо, сегодня вечером был классный концерт!», и мы отвечаем: «Спасибо, мы рады, что вам понравилось». Никаких проблем, понимаешь?

ЛС: Возможно, теперь, когда ты ведёшь типичный рок-образ жизни, тебе больше не нравится давать интервью.

КК: Мне никогда это не нравилось, это не случилось прямо сейчас. Я ненавижу интервью... но ты очень мил со мной, ты мне нравишься!

ЛС: Тогда, по-твоему, всё так же, как раньше, ничего в твоей жизни не меняется?

KC: Нет, ещё ничего не меняется, потому что, когда всё это произошло, мы были в туре, мы были в туре три месяца. Наш менеджер позвонил нам по телефону и рассказал нам, что «Nevermind» стал Номером 4 в чартах «Billboard», вот и всё! Принципиальной разницы для меня нет; я до сих пор не получил деньги от продаж альбома. Разница только в том, что теперь ребята на концертах чаще просят у нас траву! [Смеётся.] Мы очень счастливы, и мы понимаем, что всё это, возможно, не продлится долго, возможно, завтра мы снова будем неизвестными; это то, чего мы никогда не искали, и ничего хорошего бы не было в том, если бы мы вернулись на независимую студию. Я думаю, что очень важно - иметь хорошую дистрибьюцию на студии, потому что это значит, что люди смогут легко найти твой альбом.

ЛС: Доволен ли ты «Nevermind» или есть то, что бы ты хотел сделать по-другому?

КК: Абсолютно доволен! Теперь мы с «Geffen», и они тоже точно знают, что мы за группа и что мы ходим сделать.

ЛС: Дэвиду Геффену с вами повезло...

КК: Нет, я так не думаю. Я думаю, что мы были довольно разумны, выбрав «Geffen». Конечно, удача сыграла свою роль... Мы говорили с несколькими звукозаписывающими компаниями, а потом мы выбрали «Geffen». Много звукозаписывающих компаний очень недалёкие и не понимают, сколько потенциала есть у андеграундных групп.

ЛС: Теперь, когда успех так близко от тебя, ты можешь мне сказать, что это такое для тебя?

КК: Писать хорошие песни, иметь друзей, останавливаться в хороших гостиницах, есть хорошую еду, какую мы находим здесь, в Италии... Я люблю Италию, я её очень люблю. Было очень весело ехать в Ватикан на мотоцикле, а потом... еда замечательная, еда здесь удивительная, я бы поехал в Италию только из-за еды! И не забыть, какая здесь сердечная публика.

ЛС: Я думаю, что публика скоро будет скоро весьма отличаться от той, к которой ты привык, здесь в Италии и в других местах.

КК: Пока это вроде бы та же самая публика, которая у нас была до начала тура. В конце концов, те точки, на которых мы сейчас играем, пока те же самые, что и два года назад в плане размера. Я не знаю, что случится, когда мы вернёмся в свою страну, потому что альбом много продается за последние месяцы в Соединённых Штатах. Когда мы отправимся в следующий тур, мы, вероятно, обнаружим, что наша аудитория удвоилась, и я уверен, что там будет много ***даков и глупых людей, хотя их и сейчас много среди наших фэнов... но всё же мы всегда уважали этих людей. Мы по-прежнему та же самая группа, мы не делаем ничего другого, мы в тех же гостиницах, что и были, когда выпустили свой альбом с «Sub Pop», мы едим ту же еду, когда мы здесь, в Италии, мы играем на тех же точках, что и всегда, хотя теперь они, возможно, слишком малы. Вообще-то, все концерты, которые мы дали в этом туре, были аншлаговыми, и было много людей, которые хотели прийти и увидеть нас, но точки не могли вместить их всех. Это очень расстраивает, всё это, как, например, это случилось несколько дней назад в Триесте, например, где четыреста человек стояли снаружи, пытаясь попасть на точку и просто не могли. Все это на самом деле отстой... стоять возле точки, пытаясь слушать... и, вероятно, многие из этих ребят проехали много миль, чтобы добраться до этого места; это дерьмо, и я думаю, что промоутер ошибся...

ЛС: Чего ты ожидаешь сегодня вечером?

КК: Передо мной ещё один концерт; вообще, мы получаем одну и ту же реакцию на каждом концерте, понимаешь... некоторые люди поют наши песни, другие люди танцуют, это будет ещё одно типичное рок-шоу, будет много веселья.

ЛС: Если так в Европе, что ты ожидаешь обнаружить, когда вы вернётесь в Штаты?

КК: «Nevermind» не был Номером 4 в «Billboard», когда мы уезжали из Штатов, он был в Топ 40, поэтому я не знаю, я на самом деле не знаю, чего ожидать! Я только знаю, что наш менеджер и наши друзья сказали нам, что наше видео постоянно крутят по «MTV» и что продаётся много экземпляров альбома. Я не знаю, я на самом деле не знаю, чего ожидать. Пока у нас продано полтора миллиона альбомов. Единственное, о чём я могу думать прямо сейчас, это то, что когда мы отправимся в тур в следующий раз, мы будем играть на самых больших точках.

ЛС: В первый раз я услышал о вас во время длинного разговора с Крисом Корнеллом и «Soundgarden», незадолго до выхода «Bleach». Крис рассказал мне, что вы - группа из Сиэтла, которую он больше всего любит, и посоветовал мне купить ваш альбом, который вот-вот выйдет.

КК: Между нами есть взаимное уважение; я думаю, что «Soundgarden» - отличная группа... и что они - очень хорошие люди. Мне они очень нравятся; мы тусовались долгое время в Сиэтле.

ЛС: То, что меня интересовало некоторое время: «Нирвана» -  просто название, как любое другое, или у вас есть интерес к индийской философии, и вы хотите, чтобы ваша музыка имела такое же значение, как нирвана?

КК: Это просто название... однако мы действительно испытываем уважение к индийской религии. Мне понравилось это название; это действительно красивое название!

ЛС: Какие группы ты слушаешь в последнее время?

КК: Есть очень мало новых групп, которые мне нравятся. Группы, которые я предпочитаю, это «Half Japanese», «Urge Overkill», «Melvins»... Я люблю «Mudhoney», «Breeders», «Pixies».

ЛС: Какая музыка тебе кажется самой близкой?

КК: Я увлекаюсь разной музыкой, но я думаю, что панк-рок с середины 1980-х оказал на меня, вероятно, самое важное музыкальное влияние.

ЛС: В последнее время большая часть панк-аудитории увлекается вами, «Soundgarden», «Mudhoney»...

КК: Да, ты прав, вообще-то, именно панк-сцена увлекается нами в Штатах, тогда как здесь в Италии публика гораздо более разнообразна.

ЛС: У тебя есть планы на будущее? Ты уже набросал какие-то идеи для следующего альбома во время этого длинного тура?

КК: У меня нет идей на будущее. Возможно, я напишу больше стихов или книгу или сниму кино... определённо я продолжу писать песни и сотрудничать с друзьями. В зависимости от того, куда движется группа, очень трудно предсказать будущее и что мы будем делать.

ЛС: Ты сказал, что, возможно, напишешь больше стихов. Это то, что тебя больше всего интересует?

КК: Мне нравится писать стихи, и я люблю их читать. Мне это очень нравится, но у меня на самом деле нет любимого поэта. Я специально держусь подальше от влияния любой поэзии, хотя у меня всегда была возможность много читать. Но мне не нравится находиться под влиянием, просто потому что я пишу для своего собственного удовольствия, и я люблю делать это, особенно после концерта, понимаешь, когда я в гостиничном номере... это очень весело, это что-то вроде разгадывания кроссворда. И если бы какие-то люди когда-нибудь захотели опубликовать тот материал, который я пишу, это было бы плохо, потому что так я получаю достаточное удовольствие, это своего рода личная вещь, это развлечение. Я просто пролистал большинство популярных поэтов, и меня на самом деле ничего другое не интересует. В смысле, мне нравится поэзия, я испытываю большое уважение к каждому поэту, но я хочу избежать чьего бы то ни было влияния. Я не хочу находиться под чьим-то влиянием, потому что я хочу попытаться развить свой собственный стиль, не имея представления, на что похожа поэзия на самом деле, потому что я думаю, что поэзия не должна иметь определения, понимаешь... Я думаю больше посвятить себя поэзии - это то, что я сделаю, когда состарюсь! [Смеётся]. Среди певцов тоже есть поэты, и некоторые из них - отличные поэты... теперь я подумал о Патти Смит, возможно, потому что я её очень люблю. Она действительно написала хорошие стихи, и её песни также очень поэтичны.

ЛС: Твоя любовь к поэзии влияет в некотором роде на песни, которые ты пишешь, на твои тексты?

КК: Не очень. На меня влияли вещи, которые я читал, но это не своего рода рабство... Я не думаю, что моя музыка, мои песни вдохновлены вещами, которые я прочитал, понимаешь. Моя лирика - это отрывки моих стихов, строчки... иногда я не имею никакого представления, на какую они тему, пока они не будут закончены. Я всегда писал, ещё до того, как сформировал группу, ещё со школьных времён... Я сидел в своей комнате, сочиняя, читая, смотря телевизор, слушая музыку.

ЛС: Кажется, что ты практически хотел изолироваться от остального мира; ты чувствовал себя одиноким?
KC: Это был способ убежать из того, что меня окружало, высказаться... Мне не нравилось моё окружение и всё окружение школы, в которую я ходил, и поэтому я пытался создать свой собственный мир... Прости, Лучио, но сейчас нам надо остановиться! Ужасно поздно, и вот-вот начнётся наш концерт!









































НИРВАНА

Джанкарло Де Кирико | 19 ноября 1991 года | «Tutti Frutti» (Италия)



Место действия: Кино/Театр «Castello» - Мы встретили Нирвану во время удивительного итальянского тура группы. Помимо того, что случилось в Турине (концерт был отменён после того, как была объявлена забастовка АЗС), никто не ожидал такой большой толпы людей; некоторым клубам пришлось прогонять людей, поскольку точки были переполнены. После нескольких долгих часов ожидания нам удалось буквально остановить Курта Кобэйна, Криса Новоселича и Дэйва Грола на выходе из римского ресторана, куда они пошли, чтобы поесть макарон перед своим концертом. Они были всё ещё мокрые от дождя, но все они были взбудоражены после вина и обеда. Поскольку дождь не прекращался, мы переместились в «Arena Castello» (вскоре после этого он стал кинотеатром для взрослых, но сегодня принадлежит Ватикану и показывает только религиозные документальные фильмы), где сцена всё ещё строилась. Никто не заметил нашего присутствия, и в любом случае мы ничего не могли сделать, чтобы остановить работающих на сцене, поскольку концерт должен был начаться приблизительно через два часа. Во время интервью было много шума - кричали рабочие, перемещались телеги и проверялись акустические системы - создавая постоянный грохот на заднем плане.- Джанкарло Де Кирико


Крис Новоселич: Эй, что происходит? Если бы у нас была возможность провести здесь больше времени, наша музыка была бы совсем другой! Не такой шумной, не такой громкой, никаких отчаянных криков, никаких расстройств. Это было бы невозможно, потому что здесь очень хорошая еда!

Джанкарло Де Кирико: Думаю, да; почему вы все мокрые?

КН: Мы взяли напрокат мотоциклы, чтобы совершить тур по городу, но потом начался дождь, и мы попали в самый центр шторма!

Курт Кобэйн: Мы промокли, конечно, но мы в порядке. По крайней мере, наши животы полны восхитительной еды. Мир кажется другим.

Дэйв Грол: Да, но мне всё ещё холодно! И я не могу дождаться, когда начнётся концерт, чтобы я мог немного согреться.

ДДК: Что стоит за вашими пронзительными гитарными нотами и всеми этими яростными криками в ваших песнях? Каковы ваши музыкальные корни?

ДГ: Панк-рок, без сомнения. Это энергия, текущая в наших песнях.

КК: Возрождённый панк, который мы понимаем как форму музыкальной свободы. Спонтанное чувство, без правил или категорий. Оно позволило нам сплавить хард-рок, панк- и психоделические влияния.

КН: Я хотел бы подчеркнуть, что всё это вышло естественно, мы не думали об этом. В нашей музыке можно услышать эхо и некоторый привкус «Black Flag», но также и «Black Sabbath». Мы не думаем, что они очень отличаются друг от друга. Мы не должны игнорировать другие музыкальные реалии, поскольку рано или поздно все они будут принадлежать нам.

ДДК: Ты можешь уточнить? Что именно ты имеешь в виду?

КН: Понимаешь, я ненавижу некоторые поп-песни, которые я слушаю, но потом не могу выбросить их из памяти. «My Sharona» «Knack», например. Она отвратительно коммерческая! Но она удивительная. Она действительно застревает в головах людей, которые её слушают. Её нельзя забыть.

ДДК: Действительно, кроме панка и рока на «Nevermind», вашем последнем альбоме, присутствуют влияния и поп-музыки. Возможно, в этом причина вашего недавнего коммерческого успеха?

КК: Да, возможно то, что ты говоришь, верно, почти правда, но это зависит от того факта, что наша музыка - глубоко внутри - очень простая. У нас также есть рефрен, соло, стандартная структура, которая позволяет людям следить за всей песней. Только не забывай, что наша точка зрения совершенно иная.

ДДК: Вы были удивлены, оказавшись на вершине американских чартов? Я слышал, что какой-то журналист говорил о том, чтобы взять вас на следующий фестиваль в Сан-Ремо, поэтому мы уверены, что вы будете там ведушими исполнителями...

КН: Настоящее чудо! До сих пор мы не верили в чудеса, но, видите -

КК: Я не знаю о намерениях музыкальных администраторов, но мы, наиболее вероятно, вернёмся, чтобы играть здесь, но в точках намного больше. Наверняка, хотя нам действительно нравится атмосфера уютных маленьких клубов.

ДГ: Всё происходит так быстро, что мы этого не осознаём. Мы уже были счастливы из-за того факта, что мы выпускаем альбом на ведущей студии звукозаписи. Мы по-прежнему многому учимся в плане технической стороны, и нам приходится беспокоиться по поводу того, как реагировать на наш успех. В этом отношении я теряюсь.

ДДК: Всем известно, что «нирвана» означает мистическое состояние просветления, достигнув которого однажды, обретаешь мир, спокойствие и счастье. Какая связь между этой восточной философией, буддизмом, и вашей музыкой, которая состоит из довольно тяжёлых агрессивных, громких звуков, которые даже не дают вам времени подумать?

КК: Весь секрет в освобождении. Это потому что через нашу музыку мы выпускаем своё напряжение, свой гнев и все свои расстройства. В итоге мы понимаем, что получаем от этого удовольствие, и больше всего оттого, что мы делаем счастливыми других людей, людей, которые приходят на наши концерты.

КН: Да, это наша нирвана; освобождение от боли, забот, страдания. И мы можем сделать это только посредством нашей музыки.

ДДК: Официальное видео на «Smells Like Teen Spirit» удивительно. Это что-то вроде крещендо, происходящего вживую между вашей группой и публикой.

КК: Нам потребовались двенадцать часов, чтобы закончить видео, поэтому мы должны поблагодарить всех своих друзей, которых мы пригласили, чтобы помочь с видео. Там было приблизительно двести человек, и всё прошло на удивление хорошо. Мы все были очень взволнованы, несмотря на весь этот искусственный дым, который мешал нам дышать.

ДДК: На обложке вашего альбома ребёнок, плывущий под водой; он очень хочет дотянуться до долларовой купюры. Это изображение - обвинение, нацеленное на американское общество, против культуры, с которой мы растём в школе и дома?

КН: Именно так. Этот ребёнок - это не человек, это потребитель. С момента рождения нас учат думать только о важности денег. Ни о чём больше.

ДГ: Хорошо, прекрасно, но я думаю, что виноваты мы все. На каждого из нас, так или иначе, влияет шопинг. Кажется, что мы не способны делать что-то ещё!

ДДК: Что ещё вас злит?

КК: Жадность.

КН: Глупость.

ДГ: Материализм.

ДДК: Что-то мне подсказывает, что у вас на сцене никогда не будет американского флага...

КН: Мы не чувствуем себя американцами. Мы все - сыновья геноцида, который был совершен против американских племён давным-давно. К тому же, американцы не имеют никакого отношения к искусству, только к количеству денег.



































«ЭТО НЕ ТАКОЕ РАДИКАЛЬНОЕ ИЗМЕНЕНИЕ
КАК ВСЕ УТВЕРЖДАЮТ»

Анджела Дзокко | 20 ноября 1991 года| Радио «Citt; Fujiko» (Италия)



В ноябре 1991 года коллега по радио (Массимо Моска, гитарист из группы «Three Second Kiss») спросил меня: «Ты идёшь на концерт «Нирваны»? Они будут играть в «Kryptonite» в Баричелле (очень маленьком городке возле Болоньи; этой точки больше не существует] 20 ноября».
    Я никогда не пропускала концерты, и по-прежнему никогда не пропускаю, поэтому я сказала: «Да, конечно, а что?»
    «Потому что я бы хотел взять интервью у певца; ты могла бы мне помочь, если нам повезёт с ним познакомиться».
    «Да, почему бы и нет?» -  был мой ответ.
    Только что вышел «Nevermind», и «Нирвана» была на грани превращения в явление международного масштаба. Вообще-то, в тот вечер, когда я подъехала к клубу, было очевидно, что вместимости точки - всего пятьсот человек - недостаточно для всех тех, кто ждал снаружи, толкаясь, чтобы войти. Это было физически сложно, но мы оказались среди тех, кто вошёл. Через некоторое время мы увидели молодого, белокурого, привлекательного парня, который там тусовался. Он мог бы быть одним из ребят из аудитории, которые ждали концерта - та же одежда, тот же возраст, то же отношение - но это был Курт Кобэйн. Мы спросили его, не мог бы он ответить на несколько вопросов для радио, и он согласился. Он был спокоен и улыбался, очень любезный и сосредоточенный. Он предложил нам посидеть на лестнице перед баром, и мы так и сделали. Мы нажали на кнопку ЗАПИСЬ на своём кассетном магнитофоне и начали интервью.
    Я никогда не могла бы представить себе тогда, что этот короткий и наивный разговор станет своего рода реликвией. Недавно кто-то спросил меня, делала ли я какие-то фото того события, и я улыбнулась, подумав о том времени, когда на концерты ходили без сотового телефона в руке, а снимки делали только фотографы. - Анджела Дзокко

[Голос на итальянском языке, фоновый шум, когда на сцену выходят «Urge Overkill». - Ред.]

Анджела Дзокко: Как произошло это изменение в вашем музыкальном направлении с вашим вторым альбомом?

Курт Кобэйн: Я не думаю об этом как о радикальном изменении. Я не думаю, что это так, как утверждают другие люди. Это как два года эволюции, совместные репетиции, наличие  разных ударников и признание, что нам нравится поп-музыка больше, чем в то время, когда вышел альбом «Bleach». Поэтому это не такое радикальное изменение, как все утверждают.

АД: Как теперь люди в Сиэтле думают о вас, вашей музыке, когда всё ещё преобладает стиль «Sub Pop», этот другой звук?

КК: Ммм. Наши зрители выросли; мы гораздо популярнее, чем обычно, поэтому я думаю, что все принимают его, и он им очень нравится.

АД: Какие у вас теперь отношения с «Sub Pop»? Они по-прежнему хорошие или чуть хуже, потому что мы видим на альбоме название «Geffen», понимаешь? И изменится ли что-то в будущем, или вы будете продолжать работу с «Sub Pop»?

КК: О, мы... мы больше не на «Sub Pop». Мы подписали контракт с «David Geffen Company», и причина, по которой лэйбл «Sub Pop» находится на нашем альбоме, это потому что это - часть отступного по контракту, которое нам пришлось выполнить, чтобы разорвать контракт с «Sub Pop». Потому что мы заключили с ними контракт на семь лет, и нам пришлось дать им кучу денег, но наши отношения с ними просто прекрасные, понимаешь? Мы по-прежнему хорошие друзья с ними, и мы разговариваем.

АД: Никаких проблем?

КК: О, вообще никаких проблем.
[Говорит итальянский интервьюер - Ред.]

АД: Извини за вопрос, который, возможно, ты много раз слышал раньше, но ты чувствуешь себя увереннее с составом из троих или из четверых участников?

КК: О, определенно с троими, да. Потому что мы никогда не думали о Джейсоне, другом гитаристе, как о постоянном члене группы. Мы записывали альбом «Bleach» как трио, и когда альбом готовился к выпуску, мы решили поместить фото Джейсона и его имя на альбом, заявив, что он играл на альбоме, но он никогда на нём не играл, и поэтому... и он был в группе всего около шести месяцев, а потом мы его выгнали.
[Говорит итальянский интервьюер - Ред.]

АД: «Нирвана» второй раз в Италии?

КК: Да, верно.

АД: Как ты думаешь, изменилось ли что-то, кроме того, что вы теперь стали популярнее, чем раньше? Как насчёт людей? Как ты думаешь, изменилось ли что-то в аудитории?

КК: О, нисколько! Вообще-то, ну, мы играли всего на двух концертах - мы сыграли всего два концерта в последний раз, когда мы были здесь с «Tad», но толпы были на самом деле больше, чем сейчас, поэтому я не знаю, могли ли бы мы быть популярнее или нет, я не знаю...
[Анджела говорит на итальянском языке со своим коллегой - Ред.]

АД: Я читала интервью в... «Melody Maker», кажется... образ жизни вашей группы описывался как «секс, наркотики и рок-н-ролл», это правильно или нет?

КК: Иногда, но не настолько, насколько человек, который написал эту статью, хотел бы, чтобы все поверили. В смысле, очевидно, что все английские музыкальные газеты - куча ерунды, понимаешь? Они всё время много врут, поэтому не верьте всему, что читаете в какой-нибудь английской газете.

АД: Это неправда?

КК: Это всегда неправда; это не столь преувеличенно, как считают в этой статье.

Голос на итальянском языке: Выражаем особенную благодарность, Курт, спасибо!


















«ЕСЛИ БЫ МЫ НЕ БЫЛИ ДРУЗЬЯМИ,
ТО Я НЕ ХОТЕЛ БЫ ИГРАТЬ В ЭТОЙ
ГРУППЕ»

Нильс Дельфо | 23 ноября 1991 года | «Studio Brussel» (Бельгия)



Единственная доступная запись интервью для «Studio Brussel» была отредактирована, вопросы были удалены из клипа. Разбивка на абзацы указывает, где явная вырезка записи. Я изложил в скобках вопросы, которые мог задавать Нильс Дельфо, там, где это помогает понять ответы Кобэйна. Курт явно нездоров: он кашляет, шмыгает носом, и несколько раз в течение интервью откашливается. Я сохранил упоминание об этом, чтобы подчеркнуть, что этот конкретный разговор происходит в определённый момент времени, когда человек не в лучшей форме. Однако он разговорчив и дает подробные ответы. - Ред.

[Откашливается.] Внимание. Это Курт из «Нирваны». Это свежие новости на «Studio Brussel».
    Ну... Наверное, я должен сказать, что да, я удивлён, но, ммм, у «Poison» продано пять миллионов альбомов и, ну, они - отстой. Они этого не заслуживают. И мне реально пофиг. Да, мы - любители музыки. Мы - музыканты. Нам нравится музыка. Мы ценим всякую разную музыку - лишь бы она была хорошей. Неважно, на крупной ли она студии звукозаписи, неважно, на кассете ли она, которую кто-то записал на своём домашнем магнитофоне или вот так, на диктофоне. Это неважно. Не важно, даже если кто-то даже не записал то, что, вообще-то, должно быть доступно любому. Если это хорошо, это хорошо, поэтому нам это просто нравится, понимаешь? Мы были бы счастливы, просто играя в подвале, понимаете... иногда это самое - это самое ценное время, которое мы посвятили музыке - просто когда мы вместе. Потому что мы хорошие друзья, и мы играем музыку.
    О, мы определённо друзья - если бы мы небыли друзьями, то я не хотел бы играть в этой группе. Я не хотел бы играть в любой группе, если бы они не были моими друзьями. Мы тусуемся вместе, даже когда не делаем ничего, связанного с группой.
    Мы с Крисом играли вместе уже примерно четыре с половиной года [кашляет], с несколькими разными ударниками. А Дэйв играл в группе год. Это - первый раз, когда мы вообще чувствовали себя вполне стабильным коллективом. Ммм, группа, наконец, укомплектована, потому что все прочие ударники, которые у нас были - в общем-то, отстой. [Смеётся]. В плане темпа, понимаешь? Типа, просто очень трудно найти хорошего ударника. На самом деле, я не из тех людей, которым нравится делать акцент на музыкальности [кашляет], мне на самом деле пофиг, насколько группа небрежна, но, ммм, очень расстраивает, когда играешь в группе, а ударник не может держать ритм.
    Я писал песни с тех пор, когда мне было лет пятнадцать, с тех пор, как я впервые купил мою первую гитару и, ммм, Дэйв и Крис никогда не считали себя авторами песен; у них никогда не было такого чувства, чтобы когда-либо захотеть это делать, и поэтому... ммм... я стал автором песен группы. Но мы гораздо больше взаимодействуем. Обычно я придумываю основную идею песни, а потом мы идём в репетиционную и играем песню снова, снова и снова, пока, наконец, не заканчиваем. Поэтому это довольно-таки коллективно.
    Иногда мы просто напиваемся, понимаешь? И мы хотим повеселиться, и очень скучно быть в туре по три месяца и, ну, быть в таких одних и тех же гостиницах, тех же гостиницах, и в таких одних и тех же закулисьях и играть свой концерт и, ммм, а потом просто идти прямо в гостиницу, а потом спать, а потом начинать это всё сначала. И не есть регулярно, и ездить в автобусе по восемь часов в день - это очень скучно. И поэтому мы делаем всё, что в наших силах, чтобы это оставалось волнующим, и иногда это включает в себя, ммм, в некотором роде чрезмерное веселье. Да? Нуу, даже не, в смысле... каждый раз, когда мы что-то разрушаем, мы всегда в очень довольном, весёлом настроении, когда мы вдрызг пьяны и разбрасываем вещи и дерёмся и веселимся, понимаете? Ммм. Мне пофиг, клише это или нет, или делали ли это раньше группы. Я думаю [кашляет] что у любой рок-н-ролльной группы есть такие тенденции делать такие вещи, чтобы просто оставаться в здравом уме. Но, ммм... очевидно, если вы когда-нибудь читали какую-нибудь английскую газету, вы знаете, что им нравится всё преувеличивать и делать из этого большую сенсационную историю, поэтому... это не так экстремально, как все думают.
[Спрашивали о репутации группы из-за разрушения их аппаратуры в конце концерта - Ред.]
    Понимаешь, когда мы чувствуем себя так. Это тоже просто весело. Это часть представления. [Смех интервьюера.] Мы делали это гораздо больше несколько лет назад, чем сейчас. Мы не очень-то делаем это в последнее время, потому что все этого ожидают. Мы обычно просто играем на очень дешёвой аппаратуре, и много раз перед концертом мы искали гитарные части и склеивали всё вместе, просто чтобы на этот вечер была гитара и, ммм... я не знаю, это просто на один день, боже милостивый. Мы ценим красоту так же, как ценим и жестокость и... в смысле, мы даже не ценим жестокость, но, понимаешь? Очевидно, что это эмоция; это просто ещё одна часть эмоции, негативной энергии. Нам нравится делить эти две составляющих, смешивать их, делать хороший салат.
[Спрашивали, какие группы он ценит - Ред.]
    «Half Japanese» . . . «Beat Happening» . . . «Raincoats» . . . «Young Marble Giants» . . . «Shonen Knife» . . . «Melvins» . . . «Jesus Lizard» . . . Я по-прежнему думаю, что «R.E.M.» -  хорошие авторы песен. Мне нравятся «Pixies». Мне очень нравятся «Breeders».
«ПРИМИ МЕНЯ, ШИРОКАЯ ПУБЛИКА,
ПОТОМУ ЧТО МНЕ НУЖНЫ ДЕНЬГИ»

Фредерик Бребо | 23 ноября 1991 года | RTBF «F;lix» (Бельгия)



В ноябре 1991 года я работал фрилансером на «RTBF», бельгийской франкоговорящей общественной телевизионной сети, на шоу под названием «F;lix». Продюсер попросил меня взять интервью у «новой американской группы», но это было до Интернета, поэтому нельзя было найти информацию. Вдобавок это было моё первое рок-интервью и моё первое интервью на английском языке! Моей навязчивой идеей стало заставить «Нирвану» объяснить мне слово грандж.
    Это была ирреальная ночь в Генте. Мы с моей командой приехали и столкнулись с группой, уже пребывающей «в другом мире»:  Кортни Лав и Курт Кобэйн гонялись друг за другом по туалетам, крича и смеясь, как дети. У нас было всего двадцать минут перед концертом, чтобы сделать интервью. Мой первый (глупый!) вопрос был: «Как бы вы охарактеризовали музыку «Нирваны»?» Курт казался очень усталым и ничего не сказал, посмотрев на меня так, как будто я был глупым маленьким человечком. Потом случилось что-то экстраординарное, что-то материальное: Крис Новоселич начал бить по столу, Дэйв Грол - имитировать гитарный саунд, а Курт завершил их ответ – «с лимонной цедрой» - сжав фрукт в руке.
    Интервью продолжалось в этом ключе, со скучающим певцом и двоими музыкантами, которые вели себя спокойно и разговаривали. Потом, в середине интервью, Курт заснул! Я думаю, что он был под кайфом - наркотики или алкоголь, я на самом деле не знаю. После интервью мы снимали часть концерта и видели этого человека, активного и снова полного энергии!
    В 1994 году, услышав о его смерти, я нашел своё интервью и снова его посмотрел. Я не помню, что спросил: «Какой вы видите «Нирвану» через десять лет?» На видео есть крупный план спящего Курта, ужасное изображение - он кажется мёртвым. Каждый раз, когда я вижу этот крупный план, у меня мурашки по коже. Интервью остаётся, однако, лучшим подарком в моей юношеской профессиональной жизни. У людей загораются глаза, когда я рассказываю им, что брал интервью у этого кумира. Я точно знаю, что эти образы никогда не покинут меня - Фредерик Бребо

Фредерик Бребо: Как бы вы охарактеризовали музыку «Нирваны»?
[Крис начинает жёстко барабанить по столу, Курт присоединяется, Дэйв и Курт поют закрученную партию гитары.]

Дэйв Грол: Что-то такое.

Курт Кобэйн: С цедрой лимона! [Хватает со стола лимон и сжимает его в кулаке.]

ФБ: В «Teen Spirit» вы, кажется, жалуетесь на апатию нашего поколения, верно?

КК: Понимай как хочешь. Тебе решать. Это твой кроссворд.

ФБ: А вы сами испытываете этот недостаток занятий?

КК: Что, апатичность? Конечно.

ФБ: Почему?

КК: Почему? Поскольку мы слишком много спим.
[Кадры, где «Нирвана» исполняет вживую «Sliver».]

КК: Панк-рок должен означать свободу, любовь и принятие всего, что тебе нравится, играть то, что хочешь, так небрежно, как хочешь. Пока это хорошо и имеет страсть.
[Кадры, где «Нирвана» исполняет вживую «Lithium».]

ФБ: Сколько гитар вы разбили, начиная со своего первого концерта?

Крис Новоселич: Я не думаю, что это имеет какое-либо отношение к музыке.

КК: И это не обязательно жестокость. Это весело. Это чистое веселье.
[Кадры песни «Нирваны» «Territorial Pissings» с разрушением инструментов на сцене.]

ФБ: Что вам даёт битьё гитар на этой сцене?

КК: Удовлетворение, кульминацию. [Кадры на плёнке.] Что?

КН: Не надо выходить на бис.

КК: Да, разумеется, это хороший повод не выходить на бис.
[Кадры на плёнке.]

ФБ: И какой вы видите «Нирвану» через десять лет?

CN: Я вижу нас на сцене, играющими, в дурацкой одежде, и мммм... только совершенно сморщенными и просто как бы переживающими, пытающимися вновь пережить своё прошлое и [голосом старого хиппи 1960-х] пытающимися напомнить людям о добром старом времени, каким всё было раньше! Понимаешь, едешь своей машине, понимаешь, куришь траву и слушаешь музыку - ээээй... такие были времена, понимаешь? [Переключается на голос из старой радиорекламы.] Это называется «Children of the Revolution», двадцать ваших суперхитов «Нир-ва-ныыы»! «Floyd the Barber», «Smells Like Teen Spirit», и на будущее, в будущем, у нас будут такие песни как «Accept Me, General Public, Because I Need the Cash» («Прими Меня, Широкая Публика, Потому Что Мне Нужны Деньги»), или такая замечательная песня, как «Hey Baby Baby, Pay for My Limousine» («Эй, Детка, Детка, Заплати за Мой Лимузин»).



































АЖИОТАЖ, НО НЕ СОВСЕМ?

Аннемик ван Грондел | 25 ноября 1991 года | «OOR» (Нидерланды)



25 ноября 1991 года. Мы в «Paradiso», бывшей церкви и берлоге хиппи, которая в 1968 году была объявлена Поп-Храмом Амстердама. Прошло пятнадцать минут после концерта. У меня есть минут двадцать с ударником «Нирваны», сидящим под подвальной лестницей, ведущей на подиум. Это рядом с гримёрками, где его товарищи празднуют после удивительного концерта на переполненной, обезумевшей точке. Это моё самое первое интервью, вообще. Немного дискомфортно, но нежно Дэйв Грол, пожимая мне руку в «катакомбах», предупреждает: «Сперва я тебе скажу, что лучшие интервью с «Нирваной» - те, которые очень удобны, и просто сидишь и болтаешь. Те, которые не имеют отношения к статистике».
    Я помню, что Дэйв выглядел на удивление свежим, несмотря на то, что группа закончила концерт тем, что Дэйв и Курт уничтожили ударную установку - их эффектный и неотвратимый финал. Это не то, что я могла бы сказать о Курте Кобэйне, который казался опустошённым, нервно глотнул пива и уставился на толпу в раздевалке с туманным выражением глаз, которые говорили: «Что они все здесь делают?»
    Их прорыв на мировом уровне, от неизвестных и нежелательных для избалованных питомцев прогрессивной рок-аудитории, не причинил трио никакого вреда. Однако давление их стремительного успеха кажется огромным. Дэйв объясняет: «Жизнь, которой мы живём, будучи постоянно в движении и выступая, она тяжёлая - и суматошная. У меня есть друзья, которые не очень часто ходят на рок-концерты. Если они вообще приходят на концерт «Нирваны» и идут навестить нас после, в нашу гримёрку, полную пьяных и курящих траву гостей, они смотрят на меня немного озадаченно. Однако к этому привыкаешь. Я просто должен быть активным. Всякий раз, когда я снова возвращаюсь в Америку, я устаю. За короткое время мне становится скучно до смерти. Эта неугомонность всегда заставляет меня снова отправляться в новые туры». - Аннемик ван Грондел


Аннемик ван Грондел: В Вашингтоне, округ Колумбия, ты был ударником в панк-рок-группах «Dain Bramage» и «Mission Impossible», прежде чем примкнуть к «Scream». Как ты попал в «Нирвану»?

Дэйв Грол: Курт и Крис видели, как я играю, и спросили, не интересует ли меня их группа. Когда «Scream» стали историей, я позвонил им, и дело было решено довольно быстро.

АвГ: Дистрибьюцией последнего альбома должна была заниматься «Sub Pop». В чём причина, почему этого не было?

ДГ: Мы были всё ещё связаны контрактом с «Sub Pop» и должны были расплатиться за этот контракт; большую денежную сумму, и это справедливо. Они просто нормальные люди, которые живут в Сиэтле, не ушлые бизнесмены, а нормальные люди, которые любят музыку. Однако мы по-прежнему хорошие друзья. Единственное, что очень мешает отношениям, это бизнес. Мы не хотим анализировать что-то из этого бизнеса, хотя это очевидно. Мы продаем альбомы и зарабатываем деньги, и это бизнес, но никто не считает это работой. И мы делаем это не ради денег, мы делаем это не ради бизнеса.

АвГ: Это кажется мне противоречием - тем не менее, предпочитая примкнуть к крупной студии звукозаписи.

ДГ: Я уже упоминал плохую дистрибьюцию. На «Sub Pop» полно нормальных людей, любящих музыку, которым в какой-то момент пришлось продать так много альбомов, что они совершенно сошли с ума. Это стало просто сумасшествием, и они начали терять деньги и выбрасывать деньги на ветер. В итоге они оказались в долгах. Студия почти развалилась и исчезла. Теперь они снова на верном пути, но тогда это было почти банкротство. Мы попытались выйти из этого, ведя переговоры с компаниями звукозаписи побольше. Было восемь крупных студий, которые заинтересовались, и они предлагали нам невероятные суммы, в пределах от пятисот тысяч до миллиона. Вместо этого мы сознательно выбрали «Geffen», которые предложили нам меньше денег, но были готовы дать нам полную творческую свободу. Что касается музыки и текстов «Нирваны», мы хотим принимать решения самостоятельно. Люди на нашей нынешней студии понимают это. Мы подписали контракт с «DGC», потому что они были студией звукозаписи со служащими, которые понимали, откуда пришла «Нирвана». Например, у «Geffen» уже были «Sonic Youth». Они знают андеграунд и уважают прихоти субкультуры. В смысле, мы подписали контракт на небольшую сумму денег, и всё это отводилось на запись и видео, и деньги, которые мы должны были отдать «Sub Pop». Некоторые люди находятся под впечатлением, что мы подписали контракт с крупной студией из-за денег, когда в действительности никаких денег мы не получили.

АвГ: Поэтому вы всё-таки смогли сохранить свою независимость...

ДГ: Конечно! Если бы мы не смогли, мы бы не подписывали контракт. В смысле, понимаешь...

АвГ: «Нирвана» как группа не символизирует ребёнка на обложке «Nevermind», плывущего против течения, пытаясь достичь Больших Денег?

ДГ: Нет! Это образ малыша в открытом море, который просто прекрасен. Естественно, он привлекает взгляд. Это броский образ.

АвГ: Но что означает эта долларовая купюра, висящая на крючке?

ДГ: Она просто как бы символизирует всю американскую культуру, материалистическое воспитание, которое получают дети. Их учат поклоняться долларовой купюре. Для американцев доллар означает счастье, успех и свободу. Обложка обо всём этом говорит. Деньги - корень всех зол. Мы хотим показать это, потому что мы антиматериалисты. Деньги - причина существования границ и войн. Деньги делят людей, деньги формируют высший класс, формируют низший класс.

АвГ: Почему из группы выгнали второго гитариста Джейсона Эвермана?

ДГ: Это было до того, как я играл в «Нирване». Он играл в группе всего шесть или семь месяцев, и он не играл на «Bleach». Тот альбом был записан до того, как он примкнул к группе.

АвГ: Но его имя упомянуто на обложке.

ДГ: Я знаю. Поскольку они записались, а потом присоединился Джейсон, и они поместили имя Джейсона на альбом, потому что он играл в группе, и они хотели, чтобы это было указано.

АвГ: На будущее, вы ищете второго гитариста?

ДГ: Нет, мы и так довольны.

АвГ: Ты чувствуешь себя связанным в музыкальном отношении с другими группами музыкальной сцены Северо-Запада, такими, как «Mudhoney», «Soundgarden», «Screeming Trees», «Wipers» и «Tad»?

ДГ: Конечно. Они все наши большие друзья. В смысле, все с «Sub Pop»... когда люди рассказывают о какой-нибудь группе из Сиэтла, они говорят: «О, у этой группы саунд «Sub Pop»». Но дело не в этом. Понимаешь, все - друзья. Ты идёшь и тусуешься с «Mudhoney», ты пьёшь со «Screaming Trees». Но «Нирвана» звучит не так, как «Mudhoney», а «Screaming Trees» звучит не так, как «Tad».

АвГ: Можно обнаружить некоторое музыкальное сходство.

ДГ: Ну, всё это громкий, искажённый рок-н-ролл. Это не саунд, больше отношение и образ жизни. Единственное, что объединяет все эти группы, это способность написать хорошую песню. Вот что важно для всех.

АвГ: Кто придумал название «Нирвана»? Его навеяла растаманская или индийская культура?

ДГ: Это была идея Курта. Оно из индийской культуры. Для меня это означает избавление от боли и страдания, своего рода более высокий уровень экстаза. Но прежде всего это просто название, которое хорошо звучит и кажется приятным.

АвГ: Вы можете справляться с этой насыщенной жизнью теперь, когда продажи альбома «Nevermind» растут как сумасшедшие?

ДГ: Мы были в туре три месяца и нам ещё надо дать гораздо больше концертов. Поэтому я очень, очень устал сейчас.

АвГ: Ты не хочешь поехать домой?

ДГ: Я действительно хочу поехать домой! Я хотел поехать домой месяц назад. [Смеётся]. Мы приехали сюда 3 ноября и уедем домой 15 декабря. Мы начали тур 18 августа. Мы в туре с августа. Поэтому мы очень устали.

АвГ: У вас уже есть новая подборка песен для нового альбома?

ДГ: Да. Возможно, он выйдет через год; в следующем сентябре-октябре. Сейчас мы сосредоточены на гастролях и пытаемся оставаться в своём уме, пытаемся удержаться от того, чтобы полностью не сорвало крышу. Просто пытаемся сохранять присутствие духа.

АвГ: Последний вопрос: не мог бы ты позволить мне лучше понять твою личность? Когда ты решил стать профессиональным музыкантом?

ДГ: Мм... хорошо, я рос... моя мать была очень либеральной, непредубеждённой школьной учительницей. Она преподавала английский язык студентам средней школы. У меня есть сестра. Она очень увлекается искусством; она очень креативная. Мой отец был классическим флейтистом. Он играл на флейте в Кливлендском Оркестре. Моя мать участвовала в вокальной группе под названием «Three Gals» в1950-е, и она купила моему отцу гитару на Рождество. Он никогда не играл на ней. Они развелись, когда мне было семь лет. И эта гитара была в моём доме, всю мою жизнь. Я взял её и начал играть, когда мне было десять лет. Я играл на гитаре в группах, пока мне не исполнилось тринадцать, а потом я начал играть на барабанах, потому что все ударники в моих группах - жуткое дерьмо. [Смеётся]. Гитаристов пруд пруди; гитаристов - миллион. Но найти хорошего ударника очень трудно. И я играл в панк-рок группах, таких, как «Mission Impossible» и «Dain Bramage». Когда я учился в школе - мне было семнадцать лет - я примкнул к «Scream». И я перестал ходить в школу.

АвГ: А сколько тебе сейчас лет?

ДГ: Двадцать два.

АвГ: Извини, продолжай.

ДГ: И начал гастролировать. Поэтому в первый раз в Амстердаме я был в семнадцать лет, играл в хардкор-группе, гастролируя по миру. Поэтому с того времени, когда мне было семнадцать, до того времени, когда мне исполнился двадцать один, я был в туре. «Scream» всегда были в туре.

АвГ: Как тебя обнаружили члены «Нирваны»?

ДГ: В последнем туре «Scream», мы были на другом конце страны, и ушёл наш басист. Он улетел домой в Вашингтон, округ Колумбия, и мы застряли в Калифорнии. Мы не могли поехать домой, у нас не было денег, еды, ничего не было.

АвГ: Вы не пытались найти нового басиста?

ДГ: Мы пытались, но не смогли. «Нирвана» видела, как «Scream» играют в Сан-Франциско, а им нужен был ударник. Они подумали, что я очень хорош, но в то время я играл в «Scream». А потом, когда «Scream» распались, я позвонил «Нирване». И полетел в Сиэтл.

АвГ: Ты не жалеешь об этом, я полагаю?

ДГ: Нет, конечно я не жалею об этом! Это просто рок, судьба. Очень странная вещь; я никогда такого не ожидал -

АвГ: Безумие.

ДГ: Да. Всё это произошло, когда мы были в туре. Я по-прежнему нахожу это странным; успех нас потряс. За четыре месяца, пока мы гастролировали, альбом, который вышел два месяца назад, разошёлся тиражом в миллион экземпляров в Америке... это просто сумасшествие! Мы не видели пока никакой реакции. Ну, пока мы в туре; наши концерты аншлаговые, и людям нравится наша музыка, но мы не были в Америке, хотя у нас распродано так много пластинок. Поэтому я думаю, возможно, когда мы поедем домой, все, наконец, поймут, что произошло.

АвГ: Ты не боишься в известной степени перегореть перед своим тридцатилетием?

ДГ: Ну, понимаешь, тот, кто ожидает, что будет играть в рок-н-ролльной группе всю жизнь, гонит пургу. Когда мне было девятнадцать лет, я знал, что вернусь в колледж к тому времени, когда мне будет двадцать пять. Я перестал ходить в школу в семнадцать лет; для меня это недостаточное образование. Я хочу знать больше. Поэтому я хочу вернуться в школу. И возможно, если я заработаю за счёт этой группы, я мог бы пойти и заплатить за то, чтобы ходить в школу и -

АвГ: Учиться какой профессии?

ДГ: Это все, что я знаю. За пять лет это всё, что я делал; гастролировал и играл музыку. Поэтому я не знаю. Когда все это закончится, я просто думаю наперёд: что я хочу делать? Если я заработаю деньги с этой группой, я определённо вернусь в школу. Потому что нет ничего хуже, чем человек, у которого отняли образование. И я буду хорошо учиться. Я счастлив. Я не хочу делать это вечно. Это весело, но это что-то вроде фазы, понимаешь. Это - фаза, которую ты проходишь, и это здорово! Я не жалуюсь. [Смеётся]. Всем моим друзьям жаль, что они не смогли делать то, что делаю я ! Мне повезло, мне очень повезло. Поэтому я должен быть счастливым!

АвГ: Большое спасибо за этот разговор, Дэйв.

ДГ: Спасибо! Жаль, что у нас было так мало времени. Надеюсь, что всё в порядке.

















«КУРТ - СРЕДНИЙ РЕБЕНОК,
ВОТ ПОЧЕМУ ОН
ТАКОЙ ТРУДНОВОСПИТУЕМЫЙ»

Брэм ван Сплантерен | 25 ноября 1991 года | VPRO «Onrust»! (Нидерланды)


Я помню съёмки интервью «Нирваны» за кулисами в амстердамском рок-клубе «Paradiso». Крист и Дэйв сидели на лестнице, в то время как Курт спал с гримёрке прямо за углом. Они сказали мне, что он устал и не в настроении для интервью. Я был очень разочарован, конечно, но интервью прошло хорошо и они двое оказались хорошими рассказчиками. Позже, когда мы снимали концерт (на пять отдельных камер), я обманывал себя, думая, что Курт восполнил свою неявку ко мне, сыграв очень сильный концерт. В середине одной песни был классический момент, когда он внезапно посмотрел прямо в камеру, которая стояла на сцене рядом с ним, и уже было грозился напасть на неё со своей гитарой - в конце концов, конечно, он этого не сделал. Запись концерта, который мы снимали, была впоследствии продана «Geffen», звукозаписывающей компании «Нирваны», которая поместила её на DVD с другими живыми концертами. Звук был записан при помощи двадцатичетырёхтрековой мобильной станции, и он также был продан «Geffen», которая поместила его на CD живых записей той эпохи. - Брэм ван Сплантерен


Дэйв Грол: Я бросил школу. Я так и не поступил в колледж.

Крис Новоселич: Мы все недоучки, правда.

Брэм ван Сплантерен: Это так? [Оба кивают в унисоне.] КН: Курт - средний ребенок, вот почему он такой трудновоспитуемый. Потому что, понимаешь, я самый старший -

ДГ: И все мы из разведённых семей.

КН: [Указывая на Дэйва] Он же ребёнок.

БвС: Это так?
[Интервью сокращено - Ред.]

КН: Я черпаю многие свои идеи из прослушивания раннего панк-рока и чтения фэнзинов и, мм, просто собирая литературу, просто андеграундную литературу, разговаривая с людьми разных убеждений и разговаривая с людьми, которые просто подробно изучают один вопрос. Типа просто разговаривая с тем, кто просто очень увлечён правами животных или разговаривая с кем-то из Социалистической Рабочей Парии, понимаешь?

БвС: Так каково это теперь - проникнуть со своей группой в коммерческую систему с вашим альбомом? В некотором смысле вы совершили большое проникновение туда, когда ваш собственный альбом попал в Американскую Топ Десять.

КН: Да, я пока на самом деле не осмыслил это. Мы были в Европе с тех пор, как всё произошло.

ДГ: Мы не возвращались в Америку с тех пор, как всё это взорвалось, поэтому мы на самом деле не знаем, насколько там ещё безумно.

КН: Тур был заказан несколько месяцев назад, поэтому мы играем в маленьких залах, где мы играли бы до того, как что-то из этого бы случилось. Поэтому мы на самом деле не можем сказать, что изменилось, но -

ДГ: Если уж на то пошло, это в некотором смысле придаёт мне немного веры в, понимаешь, [показывает кавычки и говорит саркастическим голосом - Ред.] «ПОТРЕБИТЕЛЯ».  (КН: Да, правильно). Понимаешь, это просто как, надеюсь, очень много людей получат наш альбом, возможно, они что-то вынесут из него, и это будет первый раз, когда на них повлияет что-то другое.

КН: Они услышат нашу группу, а потом скажут: «Ух ты, мне очень нравится то, откуда взялись эти ребята», а мы скажем: «Нам нравятся такие группы, как «Sonic Youth» или «Dinosaur Jr.», или «L7», или «Hole», или...» Вся андеграундная сцена, откуда мы пришли, очень современная и, возможно, поэтому мы оправдываем то, почему мы до сих пор следуем этим курсом на этом уровне – чтобы, возможно, открыть двери, какие-то двери, которые были открыты для нас, группами, которые оставили след, которые были до нас.
[Кадры»Polly», потом комментаторов, и далее живая съёмка - Ред.]

ДГ: И это такие вещи, которые застревают в твоей голове, потому что эти песни очень простые, примитивные, несколько «очевидные» и, понимаешь.

КН: Да, это очень примитивные песни, поп.

ДГ: Прямо как детские песни, которые разучиваешь в детстве; ты запоминаешь их на всю жизнь. Просто потому что они очень просты.



«ОНИ КРИЧАЛИ: «ПРЕДАТЕЛЬ»
И ПЛЕВАЛИ В НАС»

Робин Дореан | 7 декабря 1991 года | «Hot Metal» (Австралия)


Это было второе телефонное интервью, которое я сделала для австралийского ежемесячного журнала «Hot Metal». Первое было в сентябре 1991 года, для раскрутки «Nevermind». Устав от стремительно растущей одержимости прессы и оказавшись, сам того не желая, на грани невообразимой славы, Курт давал интервью только для обложек журналов. Поэтому наш двадцатипятиминутный разговор стал статьёй с иллюстрацией на обложке для 35 выпуска «Hot Metal» за январь 1992 года, рекламируя ведущую позицию «Нирваны» на первом австралийском музыкальном фестивале «Big Day Out». Нижеследующая статья - это не та статья, которая вышла в «Hot Metal», а расшифровка разговора на плёнке.
    Я оставалась в офисе «Hot Metal» до 19:00, поскольку мне нужно было делать запись с микрофона с громкоговорителем. «Нирвана» гастролировала по Великобритания, поэтому когда мы говорили, у Курта было утро. Накануне вечером трио исполняло «Territorial Pissings» на «Шоу Джонатана Росса», которое Курт назвал «недоделанным плагиатом Дэвида Леттермана».
    Когда Курт ответил на звонок, он показался усталым. Но как и в нашем предыдущем интервью, я была поражена тем, каким он был вежливым. Он не ругался и, несмотря на мои (тогдашние) никудышные навыки интервьюирования, он отнёсся ко мне с уважением. Вспомнив об этом сегодня, я заметила, что моё отсутствие навыков привело к побочным темам, таким, как муравейники и его преклонение перед Мелом Гибсоном, также известным как Дорожный Воин, которого он назвал «качком». Во время моего предыдущего интервью я не могла понять юмора Курта. Его невозмутимая манера шутить заставила меня заключить, что он, возможно, претенциозен и более чем странный. Но я скоро поняла, что это было связано с умом вместе со знанием искусства, и пониманием китча и популярной культуры. К счастью для меня, он не отказался ни от одного вопроса (даже самого дурацкого) и отвечал на каждый вопрос честно. Но вскоре после начала нашего разговора он сделал паузу, чтобы ответить на стук в дверь его гостиничного номера. - Робин Дореан


Курт Кобэйн: Можешь подождать секунду, там кто-то у двери? [Подходит к двери.] Это заходил мой мощный менеджер, Рубен Кинкэйд (менеджер телешоу 1970-х «Семья Партридж») по поводу следующего интервью.

Робин Дореан: Дэнни с ним?

КК: Да, мы держим Дэнни в коробке. В коробке из-под обуви.

РД: Фотография на «Nevermind». Это ты, когда был маленький?

КК: Нет, это не я. [Посмеиваясь над идиотизмом моего вопроса.]

РД: У вас были какие-то проблемы с «PMRC» [«Parents Music Resourse Center» - Ред.] из-за члена на обложке?

КК: [Возбуждённым тоном] Нет, как ни странно, нет. С этим вообще не было никаких проблем. Мы были готовы устранить эту проблему, если бы кто-то стал психовать по этому поводу, наклеив туда этикетку с надписью: «Если вам это оскорбляет, вы, должно быть, скрытый педофил».

РД: Что нынче для вас включает в себя типичный концерт?

КК: Ну, мы только что сыграли концерт в «Kilburn National [Ballroom» - Ред.], и мы попросили нескольких друзей нарядиться в костюмы заключённых. Мы вооружили их метёлками из перьев и заставили их выходить на сцену между песнями и смахивать пыль с наших гитар, распылять на нас очищающие растворители и сметать со сцены мусор.

РД: Как реагировали зрители?

КК: Они кричали: «Предатель» и плевали в нас. Они не поняли юмора. Я никогда не пойму английский юмор. Кажется, я и не хочу.

РД: Кажется, многие люди не понимают ваше чувство юмора.

КК: [Взволнованным голосом] Почему это?

РД: Люди не понимают, что означает приклеивать макароны на доску с блёстками. [Намекая на пресс-биографию для «Nevermind», в которой написано, что Крис Новоселич и Курт Кобэйн подружились на почве любви к ремеслам, особенно когда Новоселич спросил совета у Кобэйна по поводу макаронного мобиля, над которыми он работал, на что Кобэйн сказал: «приклей на него блёстки»” - Ред.]. Это большое искусство.

КК: [Чуть слышно смеётся.] Ну, я могу их только пожалеть.

РД: Что тебе не нравится в таких телешоу, как «Бенни Хилл»?

КК: [Смеётся]. О Боже, хватит. Невозможно бесконечно смотреть на ситуации, когда два лысеющих толстяка таращатся на пару сисек, держа в руках рожки с мороженым, а потом  думают, что это бинокли, а потом засовывают их себе в глаза. Ты когда-нибудь это видела?

РД: О, да.

КК: Я видел, как они это делают в очень многих эпизодах.

РД: Ты чувствуешь себя физически усталым от бесконечных гастролей?

КК: О, совершенно. На этом концерте в Эдинбурге моё горло так распухло и болело, что когда я пел, меня рвало.

РД: Это было из-за крика?

КК: Да. Это из-за крика на протяжении трёх месяцев подряд. У нас есть всего лишь одна неделя, и мне удалось сегодня достать хорошее лекарство от кашля, поэтому, надеюсь, это временно устранит симптомы, пока я не смогу поехать домой и не начну ходить в магазины трав и не смогу купить крыло летучей мыши, положить его в воду и выпить. [Смеётся].

РД: Что ещё, по-твоему, было очень трудным?

КК: Да, собственно, это и всё, за исключением автографов. Я не против комплиментов от людей, но автографы становятся для меня очень неприятными. Я планирую сделать официальную печать для автографов Курта Кобэйна.

РД: Я думаю, что ты устал давать интервью.

КК: [Более громким голосом] ДА, УСТАЛ! Мы в последнее время забивали на многие интервью, что злило нашу звукозаписывающую компанию, но это единственное, что мы можем сделать, чтобы оставаться в здравом уме. Я решил, что буду ходить только на те интервью, когда нам гарантируют [смеётся], что мы будем на обложке журнала, или для фэнзина, настоящего фэнзина, такого, который ксерят и сшивают студенты и фэны.

РД: Почему ты так решил?

КК: Ну, потому что это просто пустая трата времени - рассказывать о своей личной жизни и о нашей музыке большинству журналов, которые берут у нас интервью. Большинство этих журналов - глянцевые, ерундовые журналы, чтение которых лично меня никогда бы не заинтересовало, поэтому это похоже на пустую трату большого количества времени. Я больше не хочу раскрутки. Мы ушли настолько дальше, чем ожидали, что нет причины делать нашу жизнь несчастной.

РД: Не думаешь ли ты, что люди не хотят читать о вас?

КК: Ну, я думаю, что им просто придётся покупать выпуски, где мы на обложке. [Смеётся]. Или им придётся покупать фэнзины. Для меня это просто пустая трата времени, потому что я не могу говорить о себе двадцать четыре часа в сутки.

РД: Хотя, возможно, ты бы хотел?

КК: [Серьёзным тоном] Конечно, нет!

РД: Как ты относишься к тому, что только в Соединённых Штатах было продано 600 000 экземпляров «Nevermind»?

КК: Гм, у нас в Америке продано 1.4 миллионов.

РД: Ты планируешь построить точную копию Грэйсленда, чтобы там жить?

КК: Нет, у меня скорее будет Долли Партон Лэнд. Или Бокскар Вилли Лэнд. Он - кантри-энд-вестерн-бродяга.

РД: Чему ты можешь приписать успех «Nevermind»?

КК: Большой взятке. Нет, я понятия не имею. Когда мы подписали контракт с «DGC», мы думали, что реалистичное количество альбомов, которые будут проданы к концу года - приблизительно 200 000. Мы были бы очень этим довольны. Продать почти 1.5 миллиона - мы такого себе даже не представляли. Нельзя сказать, что это кайф, потому что мы никогда не хотели этого в первую очередь. Веришь ты или нет, это правда. По крайней мере, хорошая сторона этого в том, что много ребят услышали нашу музыку, купили альбом, и он им понравился. Надеюсь, их заинтересуют и другие разновидности андеграундной музыки. Надеюсь, они купят всё, что записали «Black Flag».













«РАСИЗМ, ПОЛОВАЯ ДИСКРИМИНАЦИЯ
И НАЦИОНАЛИЗМ ВЕДУТ
НАС К НЕВЕЖЕСТВУ»

Алин Жордано | 7 декабря 1991 года | «Uzine» (Франция)



Из всех фотографий, сделанных во время этого интервью, больше всего мне нравятся те, которые сделал Ричард Беллиа, и одна в особенности. Для меня это фото показывает, что мы принимаем участие в театральном зрелище. Все мы, любители и профессиональные журналисты, сновали вокруг Новоселича и Грола - совали им свои микрофоны, но даже не всегда смотрели на них, тщательно проверяя свои уровни звука. Беллиа это показывает. Я была там как фанатка: у фанатки есть преимущество пропуска. Я не задавала вопросы. Я была в таком тихом восторге, исполнена такого благоговения, что мне позволили быть частью этого собрания, которое казалось мне таким близким и таким значимым. Я попыталась сделать фотографии Новоселича и Грола и даже не смогла сделать хотя бы один приличный снимок - какой-нибудь снимок, который стоило бы сохранить. Но Беллиа, он сделал это; он ухватил то, что происходило на самом деле: он снял тот исторический момент, когда грандж стал товаром. Его снимок также показывает нашу сопричастность, наше самоотречение: мы - фэны, которые почитают или даже поклоняются другим за их способность (как мы это понимаем) говорить, что мы чувствуем и думаем и не можем ясно сформулировать сами. Беллиа запечатал вовремя жадную пассивность и эмоциональную алчность, которая предвещала успешный массовый маркетинг «Нирваны».
    Пресс-конференция была переведена с английского на французский для четвертого номера фэнзина «Uzine». Недавно она была переведена обратно, чтобы войти в эту коллекцию интервью. Всё обретается и исчезает. И это не просто слова Грола или Новоселича, а скорее то, что, как я свято верю, является истиной. - Алин Жордано


Перевела с английского на французский Сандрин Можи.

Перевели с французского на английский Эстель Разо и Алин Жордано.


«Transmusicales 91»: Пресс-конференция была запланирована на 16:00, но эти «рок-звёзды» из «Нирваны» попросили её отложить, чтобы они могли немного отдохнуть! Ну, прекрасно, хорошо, ребята... мы вас подождём! Напряжение растёт, журналисты начинают топать ногами, а потом нам говорят, что Курт Кобэйн (гитарист и певец) не придёт - очень жаль. Около 17:30 люди шепчут: «Они здесь», и действительно интервью может начаться, поскольку почти все журналисты всё ещё здесь, чтобы послушать этих «новых героев» сиэтлской сцены.

Вопрос: Вы представляете угрозу для системы?

Дэйв Грол/Крис Новоселич [Не существует записи того, кто где говорит - Ред.]: Угрозу... До некоторой степени, да, потому что то, что мы хотим - это попытаться развить сознание людей. Самое большое оружие, которое есть у правительства, это невежество, и если через наши песни люди начинают понимать, что происходит, возможно, они будут реагировать. Вы должны понимать, что в Соединённых Штатах много апатии, невежества, поэтому вместо того, чтобы примкнуть к какому-нибудь специфическому политическому течению, то, что мы хотим сделать - это просто сказать им: будьте в курсе того, что происходит.

Вопрос: Что вы думаете о партиях, вовлечённых в политику?

ДГ/КН: Поскольку мы имеем дело с годом выборов в Соединённых Штатах, избежать политики никак не удастся. Это очевидно повсюду, тем более, что мы живём под этим политическим режимом уже довольно много лет! И люди слушают группы, чтобы знать, что они на самом деле должны сказать; у нынешнего поколения, к сожалению, нет выразителя их мнения. Когда мы думаем о 1960-х, там было несколько, и музыка была просто фоном для политических дискуссий. Сегодня у нас этого нет, но возможно, если мы поможем людям открыть глаза, кто-то высококвалифицированный и умный встанет и предложит альтернативу.

Вопрос: У «Нирваны» нет политических приверженностей; однако вы – анти-мачо в отличие от некоторых других групп...

ДГ/КН: Да, правда, что это - мир мужчин, но половая дискриминация, по-моему, кажется столь же плохой, как и расизм. Мы должны принимать друг друга, и это нелегко. Эта пресс-конференция приобретает несколько политический поворот. Чтобы внести ясность, для меня кажется очевидным, что расизм, половая дискриминация и национализм ведут нас к невежеству.

Вопрос: Так, а как вам нравится отрываться?

ДГ/КН: Просто играя музыку, находясь с друзьями, посещая вечеринки, ходя на пляж, когда хорошая погода, практикуя расслабление... как и все остальные, в общем-то.

Вопрос: Вы пришли с «Sub Pop»; у вас всё ещё есть связи с другими группами, которые остались там?

ДГ/КН: Конечно, да; мы по-прежнему чувствуем себя очень близкими к другим группам. Они - наши большие друзья. Вы должны понимать, что Сиэтл - не такая огромная музыкальная сцена. Все мы знаем друг друга, более или менее, и это не потому, что теперь мы на крупной студии, где мы собираемся открещиваться ото всех; это было бы совершенно ужасно, напыщенно и высокомерно. Мы только что сыграли несколько концертов в Англии, мы говорили с журналами типа «NME» и, в конце концов, мы устали от интервью; именно поэтому мы говорим только с фэнзинами и газетами колледжей. В 1989 году они были единственными, кто говорил о нас и поддерживал нас; мы были бы полными дураками, если бы это забыли и отвернулись от прошлого. Теперь мы на «Geffen», но нам по-прежнему нравятся группы из Сиэтла, и отвернуться от них - это исключено.

Вопрос: Люди не очень-то могут позиционировать вас как группу...

ДГ/КН: Это правда, для англичан мы - хэви-метал группа, но у нас нет с этим абсолютно ничего общего. Как только они слышат тяжёлые гитары, это сразу же хэви-метал! Так или иначе, хэви-метал, трэш, дет-металл, всё это, это то же самое, что в итоге кусать себя за хвост, чтобы, в конце концов, умереть.

Вопрос: Как вы воспринимаете европейские группы, такие, как «Ride» или «My Bloody Valentine»... шумный поп?

ДГ/КН: Мы их не знаем. Мы слушаем в основном американские вещи. Это, возможно, наша ошибка, я не знаю, нам очень жаль, но мы здесь не живём, мы по другую сторону океана... но это верно - мы не пытались слушать эти группы, извините.

Вопрос: Вы говорите о невежестве, но американцы, они дома и никогда не делают никаких усилий, чтобы посмотреть, что происходит в других странах...

DG/CN: Вообще-то, у нас не было возможности на самом деле открыть для себя европейские группы, и тем более французские. Если пойти в магазин пластинок, то там не будет французской музыки. Вообще-то, это - действительно вопрос того, чтобы можно было получить доступ к ней в первую очередь... ну, при этом, мы слушали вещи из Манчестера. В конце концов, это музыка - и точка.

Вопрос: Что вы думаете о людях, принципиально ведущих здоровый образ жизни? [Есть вопросы, которые, наверное лучше всего не задавать «Нирване», потому что они почти расстраивались.]

ДГ/КН: Ну, слушайте, если вы довольны тем, что не курите, не пьёте, это ваша проблема, ваша тело. Иногда бывает, что появляется человек, который встаёт на пьедестал и хочет показать всем, как изменить мир. Он считает себя новым мессией, он полагает, что владеет божественной мудростью. Хорошо, я услышал то, что он должен был сказать, теперь, что касается меня, я курю, я пью. Каждому своё.

Вопрос: Что вы думаете о прыжках со сцены в зал?

ДГ/КН: Да, это круто, но эти ребята, они главным образом делают это, чтобы произвести впечатление на своих друзей, это просто больше для того, чтобы подняться на сцену, а потом сказать: «Посмотрите на меня! Я на сцене». Он собирается подняться на сцену несколько раз и, возможно, покрутить несколько гитарных педалей и, в конце концов, это становится раздражающим, особенно когда мы не можем их контролировать. У нас в некотором роде складывается впечатление, что он скорее выпускает пар, чем слушает музыку. Лично я посоветовал бы ему найти хорошее хобби, вроде альпинизма.

Вопрос: Какой была эволюция «Нирваны»? Эта внезапная звёздность возникала постепенно или это был сюрприз?

ДГ/КН: Песня вроде «Polly» была написана до того, как вышел «Bleach»; многие песни с «Nevermind» были написаны весной 1990 год, например «In Bloom» и «Lithium», тогда как «Smells Like Teen Spirit» была написана за месяц до сессии звукозаписи. На самом деле, это - проблема со студиями; требуется вечность, чтобы выпустить альбомы. Кроме того, у нас было несколько проблем с нашим предыдущим ударником. Группа меняется, и если послушать демокассету, которую мы записали в самом начале - не покупайте её, очень плохой звук - можно действительно сказать, что там уже с самого начала были все эти элементы. Относительно следующего альбома, он, конечно, будет экспериментальнее. Что касается разницы между «Bleach» и «Nevermind», она в том, что первый стоит шестьсот долларов, а другой сто тысяч долларов!

Вопрос: В вашей биографии написано, что вы - выходцы из разных художественных школ.

ДГ/КН: Ничего подобного! Это полная неправда. Люди не должны всегда верить биографиям. Та история о художественных школах, это просто глупое клише. Эй, разве действительно похоже, что мы рисовали в художественных школах? Да, какое самое большое рок-н-ролльное клише? Музыкант, который бросил изящные искусства! Так или иначе, это всё ерунда - картины с синими ракушками и ирисками, это ничего не значит!

Вопрос: Есть газета, в которой написано, что «Нирвана» как группа такая же тупая, как «Mudhoney»; для вас это оскорбление или комплимент?

ДГ/КН: Это комплимент, конечно, потому что они вовсе не тупы. Рок-н-ролл вообще не должен быть интеллектуальным. Но благодаря таким группам, как «Yes» - высокомерные типы - люди склонны думать, что рок-н-ролл должен быть интеллектуальным. Мы, конечно, возвращаемся к этому клише с людьми, которые бросили изящные искусства! Чёрта с два, мы должны быть более практичными!

Вопрос: Обложка «Nevermind» предлагает объективное видение Соединённых Штатов?

ДГ/КН: Очевидно, что в этой обложке есть что-то явно антиматериалистское; это долларовая купюра. Остальное остаётся открытым для интерпретации. Есть рыболовный крючок, ребёнок, и некоторые люди подходят и спрашивают нас, что это значит. Или они объясняют нам, что они видят; больше всего мне понравилось, как один парень спросил нас - ребёнок представляет собой группу, подписывающую контракт с крупной студией звукозаписи - и за один доллар - забудь об этом! Есть также версия об обрезанном ребенке, и нас спросили, не связано ли это с евреями! Меня даже спросили, обрезан ли я.

Вопрос: А ты?

ДГ/КН: Да, и все в Соединённых Штатах.

Вопрос: Не рискуете ли вы, из-за своего успеха, стать одними из выразителей мнений тех, о ком вы говорили раньше?

ДГ/КН: Мне не хватает интеллекта, чтобы быть выразителем мнений моего поколения, и к тому же есть такие люди как Джелло Байафра, который уже делает довольно хорошую работу. Джелло - интересный парень, но мы, мы - просто рок-группа, и также, ну, в общем, некоторые группы уже делают это, например, «Dead Kennedys». Но это правда, что благодаря успеху можно стать каналом для выражения чего-то, и это меня немного пугает, потому что есть риск того, что начнёшь проповедовать. Ну, я уважаю эти группы, которые встают и берут слово, но я, я не представляю, что буду это делать. Есть группы, которые говорят публике: «Забудьте обо всех своих проблемах». Мы, мы абсолютно этого не делаем! Это как будто я прихожу на пресс-конференцию и говорю: «Давайте, задавайте мне вопросы о какой-нибудь проблеме, и я скажу вам, что думаю об этом». С другой стороны, в Соединённых Штатах так много апатии, люди очень увлекаются материализмом, они получают удовольствие от хорошей жизни, большой машины, доступного бензина, но они даже не знают, где на карте находится Африка, или сколько континентов в мире. В Соединённых Штатах 15 процентов людей в возрасте семнадцати лет являются неграмотными. Из-за войны в Персидском заливе люди были безумно счастливы, потому что Соединённые Штаты стали номером один в мире, но с образовательной точки зрения это катастрофа. В действительности, мы почти имеем статус страны третьего мира.

Вопрос: Последний вопрос: что вы думаете о Соединённых Штатах?

ДГ/КН: Вам действительно надо это понять; вы полагаете, что американцы - невежественные люди, хорошо... Я ТОЖЕ.





ЦИТАТА КОБЭЙНА

О Прошлой Работе


«Я люблю детей, я знаю, что это звучит странно, но это так. У меня есть младшая сестра, которой четыре года. И я был спасателем, и я учил дошколят плавать; и я работал в Юношеской Христианской Организации и занимался детским садом; и я нянчился с детьми в подростковые годы. Это всё было несколько странным в Абердине, потому что в основном мужчины столько не нянчатся с детьми».
                - из статьи «Лучше Мёртвый, Чем Крутой» Джины Арнолд,
                «Option», январь 1992 года



ЦИТАТА КОБЭЙНА

«Моя самая любимая гитара в мире – «Fender Mustang». Она очень маленькая, и почти невозможно сохранять её настройки. У неё ужасный дизайн. Если ты хочешь поднять высоту струн, тебе приходится расстроить все струны, вытащить подставку, повернуть все эти маленькие винтики на подставке, и надеяться, что ты их достаточно подтянул... Но мне это нравится. Так всё звучит хреново, и я случайно на всё натыкаюсь. Мне кажется, что мне не нравится так хорошо знать свою гитару».

                - из статьи «Хорошо Темперированные Истерики Курта    
                Кобэйна» Л. Э. Кантера, «Guitar Player», февраль 1992 года

ЧАСТЬ VII

Январь - февраль 1992 года -
Угрюмость



ТЕПЕРЬ ЛЮДИ ЗВОНЯТ ПО ВСЕМУ МИРУ, ЧТОБЫ ВЗЯТЬ ИНТЕРВЬЮ у Курта Кобэйна; не прошло и шести месяцев с тех пор, как вышел «Nevermind», и вдруг люди готовы платить за то, чтобы провести телефонное интервью - это в те времена, когда международные тарифы были запредельными. Заметьте, что в этих интервью внезапно появляется менеджер «Нирваны», тур-промоутер и представители связи с общественностью компании - это возвышающаяся стена, которой раньше не существовало.
    В этом разделе содержатся все известные интервью «Нирваны», кроме трёх, которые они дали во время своего тура по Австралазии и Азии. Они охватили то, как быстро движется время; 23 января появляется идея о выпуске нового альбома осенью, то, о чем говорила группа восьмью неделями ранее, внезапно кажется трудным, и к 13 февраля, в беседе с Суешем Павитраном, Курт Кобэйн объявляет: «Мы не будем торопиться, определённой даты нет». Радостное сообщение группы «раз в неделю, пишем песню» с октября 1990 года превратилось в намёк Кобэйна о том, что невозможно писать в дороге. Они гастролировали с середины августа всего с несколькими неделями отдыха и больше не могли манипулировать всем этим. Однако это не оправдывает полного отказа от сотрудничества, продемонстрированное в их интервью с Джен Олдершоу, которое, вероятно лучше всего показывает, как «Нирвана» заработала репутацию вздорности. Но это кажется особенностью, прежде всего, когда они вместе как группа - как личности они учтивы.
    Заметьте, задают вопросы по-прежнему главным образом музыкальные журналисты; поэтому никто не копается в биографии, что произойдёт позже, когда «Нирвана» прославится по-настоящему; проскальзывают детали биографии, но из ребят ещё не вытягивали истории их жизни.
    Кобэйн - уже заядлый наркоман, но он незомби. Несмотря на то, что он задремал на середине интервью в ноябре и то, что его спрашивали, что он думает о наркотиках, ещё в конце января самое большое, что печатал репортёр, это предположение Юрия Ленкетта, что фактором бледности Кобэйна могли быть «препараты». Но, тем не менее, нагрузка интервью спала. Вместо длинной череды интервью во время европейского тура всё проводилось за первые несколько дней в Австралии, несколько дней в Сингапуре и всего один день на Гавайях. Кобэйн отсутствует примерно на половине интервью, но когда он хотел, он производил тёплое впечатление на всех, кто с ним встречался: скромный, приветливый, примиряющийся с тем, чего он не мог и представить год назад.
«НЕМНОГО ПЕЧАЛЬНО, КОГДА
ЯППИ ПЛЯШУТ
ПОД НАШУ ПЕСНЮ»

Джеймс Шерри | январь 1992 года | «Metal Hammer» (Великобритания)



Я так больше и не встречал «Нирвану» после августа 1991 года; моё последнее интервью состоялось по телефонной линии из Лондона домой к Крису в Сиэтле. Он был, конечно, удивлён, услышав, что «Нирвана», которая существовала приблизительно пять лет, только что завоевала награду «Metal Hammer» «Лучшая Новая Группа». Однако именно Крис, парень, который всегда находит что-то хорошее даже в плохом, смог рассказать, что что-то на музыкальной сцене изменилось, и что все различия между хард-роком, панком и металлом пали на фоне того, что «Нирвана» развязала в прошлом году. Его ответы, возможно, показали, насколько всё было запутанным для группы в тот момент; его мысли о будущем были иногда гипотетическими, он иногда, кажется, слишком протестует против того, насколько довольны были участники группы своим выбором, и он был очень откровенно сыт по горло бульварной журналистикой и жёлтой прессой. Спустя всего чуть более двух лет я находился в студии, играл на ударных с группой, когда пришла новость, что всё обрушилось - что Курт умер. То первое знакомство с «Bleach» помогло отрегулировать весь мой будущий путь в музыке; тогда я был очень рад за них, когда «Nevermind» добился такого успеха, и когда появился «In Utero», он казался какой-то победой и стал таким впечатляющим достижением. Но я ощущал трепет и свято надеялся, что эти милые ребята сделают всё хорошо, как предписывают менее приемлемые рассказы. В итоге всё просто стало плохо. Но то, что осталось, было удивительным, и я никогда не терял своего уважения к ним и свою любовь к этой музыке - Джеймс Шерри


Крис Новоселич: Привет!

Джеймс Шерри: Привет, Крис?

КН: Да!

ДШ: Привет, это Джеймс из «Metal Hammer».

КН: Привет, как дела?

ДШ: Привет, как дела? Вы победили в опросе «Metal Hammer» как Лучшая Новая Группа.

КН: Мы - лучшая новая группа?

ДШ: Да.

КН: Ну, это круто. Мы польщены. Надеюсь, многие из этих хэви-металлистов узнают, откуда мы, понимаешь? И они увидят, типа, лейбл «Sub Pop» на нашем альбоме и, понимаешь, заценят группы с «Sub Pop». Я знаю, что ты отвечаешь за открытие многих из этих людей!

ДШ: Да... Да, надеюсь, что так.

КН: На «Sub Pop» и всё такое... Более оригинальный материал, понимаешь?

ДШ: Да.

КН: Так, хм... Мы просто надеемся, что мы сможем познакомить с этим людей.

ДШ: Это одна из главных причин, которые, типа, помогают вам в настоящее время пережить все эти стычки в настоящее время?

КН: Да. Да, типа для нас лич... для меня лично это оправдывает то, что мы делаем. Ну, возможно, мы можем типа помочь открыть много групп теперь, когда у нас есть всё это воздействие, понимаешь? Немного рассыпать богатство.

ДШ: Ты ещё не заметил какие-то из этих эффектов?

КН: Пока нет.

ДШ: Нет?

КН: Нет. Ну, я на самом деле не смотрел, поэтому я не знаю...

ДШ: В Англии я определённо заметил немного.

КН: О, правда?

ДШ: Есть несколько групп, которым вы определенно помогли, например, «Senseless Things» только что вошли в Топ Двадцать синглов и всё такое.

КН: Верно! Ты знаешь, что это не только мы; всё обычно меняется рано или поздно, чувак, и мы были просто в нужном месте в нужное время. Мы просто были достаточно успешны для понимания мэйнстрима.

ДШ: Определённо. Вы как-то наслаждаетесь этим успехом?

КН: Конечно! Очень интересно смотреть, что, чёрт возьми, происходит... что -то другое.

ДШ: Это отличается от того, чего ты ожидал по поводу того, как к тебе относятся люди и всё такое?

КН: Мммм... многие люди подходят: «Привет, ты - басист из «Нирваны», да? Ого, ты можешь расписаться на моей рубашке?» «Ну... я на самом деле не хочу портить вашу одежду...»

ДШ: Тогда тебя это очень достаёт? Много людей, которые всё время подходят к тебе? Тебе приходится всё время очень...

КН: Да, меня это достаёт всё больше и больше. Особенно после выступления на телешоу и прочего.

ДШ: Вы выступаете на многих телешоу в Штатах? Вы довольно много выступали, когда были здесь.

КН: Да, мы выступали только на «Saturday Night Live».

ДШ: Это было очень весело?

КН: Что, извини? [Джеймс повторяет.] Всё прошло замечательно. Это было очень весело.

ДШ: Превосходно. Так, а ты когда-нибудь пожалел о том, что подписал контракт с «Geffen» и всё такое прочее? Вообще жалел о том, что ты до сих пор делал -

КН: [Начинает отвечать, когда Джеймс ещё не успел закончить] Нет, нет. Нет, у меня нет никаких сожалений. Мы очень счастливы.

ДШ: Это очень круто. Тогда когда мы можем ожидать продолжение «Nevermind»?

КН: Вероятно, в конце зимы.

ДШ: Да? Всё-таки есть какие-то планы относительно этого?

КН: Да, мы всё определяемся. Посмотрим. Мы собираемся отправляться в этот тур по Австралии/Японии, потом у нас будет пара месяцев отдыха, типа соберёмся вместе, начнём джемовать, слегка пошумим.

ДШ: Так у вас всё-таки есть какие-то планы относительно этого? Вы знаете, что это будет за материал, как он будет звучать или что-то в этом роде?

КН: У нас есть примерное представление; мы собираемся с мыслями.

ДШ: Так, я имею в виду, это будет странно. Я имею в виду, что может быть одна проблема, раз «Nevermind» - такой классный альбом, люди всегда могли бы рассматривать его таким, что бы вы ни сделали дальше, таким трудным альбомом для продолжения. Вас вообще это волнует?

КН: Нет, нас волнует только запись альбома, который бы нас удовлетворял - тогда мы будем думать, что это здорово. В смысле, если мы начинаем угождать публике, то вы просто полные предатели. Если начинаешь идти на компромисс только из-за продаж альбома, я имею в виду, ты просто сукин сын.

ДШ: Как ты относишься к тому, как группу изображают в прессе и всё такое? К тому, что люди думают о вас.

КН: Ну, прежде всего, нас изображают как компанию пьяниц и просто нигилистических смутьянов, понимаешь? И у нас появились некоторые мысли и идеи, которые мы не могли бы выразить. Просто воспользоваться этим и эксплуатировать СМИ - ОЙ! [Вопит кот, Крис визжит.] Наступил на лапу своему коту.

ДШ: С ним всё в порядке?

КН: [Хлопоча над котом] Да. Его немного трясёт, но он в порядке! [Шутливым тоном.] Понимаешь, мог бы также добавить и свои пять копеек, понимаешь, о чём я? Принимай это как хочешь. Поэтому теперь переходим к такому материалу, с которым я мог бы обращаться с умом. Я пытаюсь быть в курсе того, о чём говорю, поэтому я не испорчен кучей дерьма, по крайней мере, я надеюсь, что нет. Пожалуй, нет!

ДШ: Вы должны сейчас получить нехилый шанс заявить о себе на ТВ и всё такое - особенно тот материал, который вы сделали здесь, сыграв другую песню на одном из них, разбив аппаратуру...

КН: Нееее, это просто весело! Если бы я отвечал за то телешоу, то я бы подумал, что это классно. Это хорошее ТВ, понимаешь? Впечатляющее!

ДШ: Я бы подумал, что это блестяще, особенно когда вы приехали и с таким же успехом сыграли на «Top of the Pops», и Курт пел таким голосом. Это было просто истерично.

КН: Это было весело! Надо было просто сделать что-то другое, слегка встряхнуть, посмотреть, что будет.

ДШ: Просто чтобы получить разные реакции и всё такое. Вы никогда не планировали сделать что-то такое? Это всё - просто вещи, которые происходят вовремя?

КН: Только в последнюю секунду: «Эй, чувак, а что, если мы сделаем...?» «Да-да-да, да, да!»

ДШ: Люди, кажется, придают довольно большое значение битью аппаратуры и всему такому.

КН: Ну, вот что для вас СМИ! Это не то, на что ориентирована группа.

ДШ: Это просто потому, что они уже давно не видели ничего подобного.

КН: Это очень весело.

ДШ: Многие люди также говорят, что вы не особенно наслаждаетесь успехом, и вы очень злы на то, как обстоят дела, и всё такое.

КН: Мы можем перегореть.

ДШ: Давление, должно быть, огромное.

КН: Да, я имею в виду, в этом есть свои хорошие и плохие стороны. Но это продлится всего несколько лет, а потом закончится.

ДШ: Ты думаешь, что это просто дань моде, или ты думаешь, что это больше, чем дань моде?

КН: Я думаю, что это может быть дань моде, до какой-то степени - я думал об этом. Мы - просто новая популярная группа, и люди устанут от нас. [Бормочет: «Чёртов кот...»] Немного печально, когда яппи пляшут под нашу песню, это, типа, вот это да, они же яппи. «Ну, вот эта новая группа с этой новой песней, эй, вот она!» Но я думаю, что есть много людей, которым на самом деле нравится эта музыка, судя по письмам, которые мы получаем от людей. Они потратили достаточно времени, чтобы написать и просто выразить, что они думают о нас.

ДШ: Я думаю, что бы ни случилось за следующие несколько лет, у вас всё равно всегда будут поклонники. Просто, возможно, не такое же внимание СМИ. Потому что много людей -

КН: Для нас это хорошо. Что будет, то и будет; мы тогда не будем стремиться к продаже альбомов.

ДШ: Многие люди сравнивают ваш последний тур с, типа, «Sex Pistols» и всё такое.

КН: Ты так думаешь? Это было всё-таки, вероятно, раздуто, преувеличенно. Многое из тех вещей «Sex Pistols» было просто преувеличением. Но они пришли из ниоткуда и произвели большой фурор - и я думаю, что и мы до определённой степени, но не как... как... я не знаю. Просто в душе я слишком скромен, чтобы хвастаться и сравнивать нас с «Sex Pistols» - я не могу этого сделать.

ДШ: Что будет, если ты в итоге станешь попадать в таблоиды и рубрики светской хроники и всё такое? Знаменитость! Это неизбежно начнёт происходить.

КН: Это просто безумие! Это - мусор! Да, я думаю, что это начнёт происходить, но... когда я слышу о других людях, я не обращаю внимания. Я никогда не обращал внимания на такие вещи, поэтому...

ДШ: Какую самую глупую вещь ты когда-либо читал о группе в газете? Ты можешь вспомнить какие-нибудь хорошие примеры?

КН: О, Боже... самая глупая вещь... мы были «помесью «Roxette» и «Slayer»», да...

ДШ: [Смеётся]. Это интересно...

КН: И мммм, наши выходки - о да, что мы сожгли дотла свой гастрольный автобус. Вот и всё.

ДШ: Превосходно. Так когда вы рассчитываете снова приехать сюда на гастроли? Ты знаешь?

КН: Мы, наверное, приедем и сыграем на Рединге... сыграем несколько концертов...

ДШ: Да, до меня дошёл слух, что вы будете ведущими исполнителями в субботу вечером - это что-то вроде подтверждения или -

КН: Да нет, я этого не слышал. Мы, наверное, будем гораздо выше в программе в этом году.

ДШ: Да, потому что я слышал, что вы будете ведущими исполнителями в субботу вечером - вы будете топ-группой.

КН: Разве это будет не здорово?

ДШ: Да, это будет превосходно. Вам нравится Фестиваль в Рединге?

КН: О да, нам было так весело в прошлом году! Мне нравится играть рано, просто чтобы можно было со всем этим разделаться и потусоваться со всеми своими друзьями и познакомиться с людьми и просто хорошо провести время. Как все остальные группы - мы закончили!

ДШ: Вы собираетесь приехать только на один концерт на Рединге или сыграете ещё, ты знаешь?

КН: Я понятия не имею. Я знаю, что есть большая вероятность, что сыграем на Рединге.

ДШ: Хорошо, ну, в общем, для меня это будет сделано. Увидимся, когда вы приедете! Большое спасибо!

КН: Ну, большое спасибо, чувак.

















«НУ, ЭТО ТАКОЙ ЖЕ ПАНК-РОК
КАК ЭЛВИС»

Джессика Адамс | 23 января 1992 года | «Select» (Великобритания)


Разговор с Куртом Кобэйном по телефону был счастливой случайностью. Предполагалось, что я буду брать интервью у Дэйва Грола, но в последний момент я услышала у себя в ухе довольно хриплый голос Курта. Это абсолютная радость - иметь возможность поделиться этой расшифровкой спустя столько лет. Я всегда хотела подарить эту кассету его дочери, Фрэнсис, чтобы доказать ей, что у него было бесстрастное чувство юмора и доброе сердце, и что он не был замученным существом, как показывали в СМИ. Курт во время интервью был очень добр ко мне, и я чувствую себя неловко из-за фотографии, которую использовали на первой странице обложки «Select» и того, как была написана эта статья. Авторы не могут контролировать редакторов или арт-директоров. Статья придала характер сенсации его болезни, и по сей день я чувствую свою вину в том факте, что он достаточно доверял мне, чтобы поделиться своими воспоминаниями о записи «Nevermind», только для того, чтобы эти воспоминания исказили в опубликованной статье, которая была подписана моим именем. Ещё одно маленькое разочарование в том, что, должно быть, для него было морем проблем, в то время, когда он был очень уязвим. Мне очень повезло увидеть «Нирвану» в Сиднее, и группа была настолько мощной и настолько трогательной, что надо признаться, что я с тех пор не могу слушать «Nevermind». Я в прямом смысле не слушала его с того года. Где бы ты ни был сейчас, Курт, знай, как тебя любят и как ты важен - особенно для женщин, которых ты всегда поддерживал. - Джессика Адамс


*С первым ударом будет  ровно 11:03* [Сигналы говорящих часов.] *С первым ударом будет 11:03 и десять секунд...*

Оператор: Давайте, говорите, пожалуйста; вас соединили - давайте, говорите...

Джессика Адамс: Спасибо - пока! Курт?

Курт Кобэйн: Да.

ДА: Да, как дела? Доброе утро.

КК: И тебе доброе утро.

ДА: Я сначала хотела спросить тебя, я только что читала статью о «Spinal Tap» - ты вообще фэн «Spinal Tap»?

КК: Вообще? Да, конечно, это отличный фильм.

ДА: Они утверждают, что проезжали через Сиэтл примерно лет пять назад, когда были в туре и, ммм, [хихикает] были под сильным влиянием большинства групп с «Sub Pop». Я не знаю, согласишься ли ты с этим?

КК: Ну, говорить это довольно эгоистично [кажется, он так же удивлён]...

ДА: Да, да, не так ли? Я думаю, что они довольно эгоистичная группа. Они сформировались заново, ты это знал?

КК: Да, я знал.

ДА: Это должно быть хорошо.

КК: Я очень этому рад. Они играли свой последний концерт в Сиэтле несколько лет назад; некоторые мои друзья нашли череп, который у них был в качестве реквизита на старом складе, и теперь он у них в комнате.

ДА: Это здорово [смеётся] - было бы здорово устроить там маленький Стоунхендж.

КК: Да, очень хорошо!

ДА: «Нирвана» использует сценический реквизит?

КК: Нет, не используем, но мы собираемся. В следующем американском туре у нас будет двадцатифутовая кукла из кино, гипнотическое колесо, понимаешь, о каком я говорю? Ими пользуются психиатры.

ДА: Фантастика.

КК: И у нас также будет проекция, очень большая проекция за барабанами игры «Pong» - ты знаешь, что это?

ДА: Какая игра...?

KC: «Pong», это была первая домашняя видеоигра, которая была просто такой маленькой точкой, которая двигалась взад-вперёд по экрану, и у тебя было два весла друг напротив друга, которые били туда-сюда по этому мячу.

ДА: Это была популярная игра в Абердине?

КК: Ну, это была популярная игра по всей Америке; здесь у вас она тоже могла бы быть, потому что это была первая домашняя версия видеоигры, до «Atari» - в смысле, это была фактически «Atari», что-то вроде «Atari», да, вот что это было. Первой игрой, которая вышла на основе «Atari», была «Pong».

ДА:  Она кажется такой примитивной!

КК: Да, она очень примитивна.

ДА: У нас здесь была другая, про лягушку, которая продержалась примерно года три; я не могу вспомнить. Наверное, в Америке она тоже была. Просто очень простенькая игра с лягушкой.

КК: Да, где ты пытаешься перейти улицу, его сбивают машины, которая называлась «Frogger» - это тоже было на «Atari».

ДА: Что ещё нам приходит на ум, когда мы видим «Нирвану»? Все здесь невероятно взволнованы по этому поводу, но также немного неуверены.

КК: Почему это?

ДА: Я думаю, потому что мы слышали очень много разного – «Ну, они не слишком увлекаются раскруткой», и «Они не будут давать большой концерт», «Это не очень театрально...»

КК: Ну, хммм... Действительно мы не смогли бы сделать ничего театрального, о чём мы могли бы подумать. В смысле, я не понимаю, что ты имеешь в виду помимо использования реквизита, танцоров или чего-то в этом роде. Мы могли добавить духовые инструменты, чтобы всё оживить, но нет, мы в основном просто выходим на сцену, всем машем и начинаем играть.

ДА: Это, должно быть, хорошо, на самом деле, но я могу понять с твоей точки зрения, что на вас оказывается большое давление на данный момент, много надежд аккурат по всему миру. Это так?

КК: Я полагаю, что да, но я пока далёк от того, чтобы волноваться по поводу этих вещей, потому что мы были в туре, типа, семь месяцев, которые я могу просто попытаться пережить, день за днём. Мы все очень устали. Поэтому я думаю, что, возможно, самое захватывающее, что кто-нибудь мог бы увидеть в живом выступлении - это смотреть, как мы падаем в обморок на их глазах.

ДА: Закатываете глаза и падаете...

КК: Да...

ДА: Кто-то сказал однажды, и я подумала, что это хорошая цитата: «Пропорция ерунды увеличивается пропорционально скорости успеха группы. Ерунда, приходящая извне». Это то, с чем ты согласился бы, переживая последние несколько месяцев?

КК: Ну, это довольно широкое понятие...

ДА: Возможно, его надо немного ограничить. Ты -

КК: Ерунда. Что ТАКОЕ «ерунда»?

ДА: Ну, австралийка, тогда давай переводить... Шумиха, типа, люди, которые... возможно фальшивые люди, я не знаю - по существу шумиха.

КК: Я на самом деле не понимаю шумиху на данный момент. На самом деле нет, никогда никакого... коллективного заговора, связанного с нами, или между нами и нашей студией. Мы не платили «MTV», чтобы, чёрт возьми, раскручивать нам - это просто произошло. Это было очень органично, хотя это произошло очень быстро. Это на самом деле не наша вина, мы не можем это закончить - я сожалею! Но...

ДА: Всё в порядке, мы вас не обвиняем.

КК: Мы на самом деле не очень старались.

ДА: Я слышала, что «Geffen» на самом деле подписал с вами контракт за двести пятьдесят тысяч долларов, это верно?

КК: Да, что-то около этой суммы. Возможно, двести.

ДА: Интересно также, что они, кажется, не поняли, вначале, что они на самом деле приобрели - это то, что вас поразило? Вы были уверены в альбоме и были удивлены, что «Geffen» это настолько приуменьшил?

КК: Ну, мы и намеревались это приуменьшить; мы просто хотели выпустить альбом и порадовать людей, которые его уже слышали. «Geffen» всегда знал, как... по крайней мере, наш потенциал, и я уверен, что среди людей, которые там работают, всегда было большое волнение. Они просто чувствовали, что на самом деле не было никакой потребности действительно создавать шумиху вокруг него - просто пустить всё на самотёк.

ДА: Это невероятно особенный для прослушивания альбом, и я задавалась вопросом, испытывали ли вы это особенное чувство, когда вы были в студии - вы испытывали кайф? Вы думали, что это будет чем-то очень классным? Это происходило с вами, когда вы его записывали?

КК: Хммм.. Нет? [Джессика смеётся.]

ДА: Вы как бы... вы понятия не имели, что это будет чем-то другим?

КК: Ну, нет, не совсем. В смысле, он не казался таким уж сильно отличающимся от альбома «Bleach», от того, что мы записывали каждый день. Каждый день мы шли в студию и старались изо всех сил.

ДА: Некоторые из вокальных произведений на этом альбоме невероятны. Как ты это сделал в студии? Они заставили тебя отказаться от своих собственных устройств и сойти с ума или... как ты сделал это произведение?

КК: Я обычно записывал их в вокальной комнате один с выключенным светом, закрывал глаза и кричал.

ДА: Мне это нравится, это невероятно. Это очень напоминает мне... это прямо как британский панк лет так десять назад - я задавалась вопросом, слушала ли группа английскую панк-музыку, или слушал ли её ты?

КК: О, определённо.

JA: Какие группы были самыми важными?

КК: О, «Sex Pistols», «Buzzcocks» - любая панк-рок-группа 77 года... с середины до конца 1970-х... полностью повлияли на мою музыку - это по-прежнему наша любимая форма музыки. Панк. Даже при том, что мы росли в поколении хардкора начала 1980-х и много чему подвергались - думаю, я бы сказал, такая «ерундовая» андеграундная музыка, как хардкор, то, что мне никогда особенно не нравилось, «Straight Edge»/хардкор-сцена. И мы, в то время, притворяясь панк-рокерами в нашем юном возрасте, мы слушали антихардкоргруппы, такие, как «Flipper» и «Butthole Surfers» и «Scratch Acid». Не факт, что мы увлекались всеми этими реально тяжеловесными политическими идеалами.

ДА: Это было бы забавно, я думаю; из чего я могу заключить, что Абердин - довольно маленький город, что-то вроде маленького городка деревенского типа? (КК: Да). Правильно. Как ты познакомился с английским панком в таком городе, как этот?

КК: Это почти невозможно.

ДА: Ваша местная радиостанция вообще его передавала?

КК: Боже правый, конечно, нет! Я помню, ну, в общем, есть только одна радиостанция, и это «AM», это станция софт-рока, и они передают Тони Орландо и всё такое. Я помню, мне было лет четырнадцать, и я хотел услышать какую-нибудь панк-рок-музыку, потому что у меня была подписка на журнал «Creem», и я читал о «Sex Pistols», и я, наконец, заполучил в библиотеке «Sandinista» - но «Sandinista» - не очень хорошее введение в панк-рок!

ДА: Нет, надо было взять «Give 'Em Enough Rope» - это было бы лучше.

КК: Что-нибудь, кроме «Sandinista»! Я подумал: «Ну, это такой же панк-рок, как Элвис...»

ДА: И ты взял это в библиотеке, это здорово!

КК: И вот на следующий год или около того я решил попытаться создать мой собственный панк-рок просто дома на своей электрогитаре. А потом, наконец, я познакомился с таким парнем по имени Базз Осборн, который играл в «Melvins», и он ездил туда-сюда из Абердина в Сиэтл, покупал панк-рок-альбомы, и он записал для меня на кассету сборник. Я немедленно изменился - в течение дня я побрился налысо, купил какие-то армейские ботинки...

ДА: Это здорово! Удивительно, что это осталось с тобой - что ты не устал от этого, потому что с 77 года прошло пятнадцать лет.

КК: Да, ну, ещё есть люди, которым также нравится Джими Хендрикс.

ДА: Расскажи мне об американской реакции. Я никогда не была в Америке - я понятия не имею, на что там похожа музыкальная индустрия. Но во всей стране обычно имеют склонность просекать всё очень, очень быстро, или нужно очень долгое время, чтобы совершить там прорыв?

КК: На независимом уровне это занимает много времени, потому что это такая большая страна, что коммуникации - это реальная проблема. Но у крупных студий звукозаписи есть влияние, чтобы доставить ваш альбом в любой магазин, поэтому намного легче показать себя, как только ты оказываешься на крупной студии.

ДА: На «Geffen» уже говорили с вами о сложном втором альбоме?

КК: Говорили ли они с нами об этом? Нет, я вообще не жду, что они будут об этом говорить. Мы начнём запись, когда возникнет желание, выпустим тогда, когда захотим - я бы хотел выпустить его к сентябрю...

ДА: Правда?

КК: Но наш гастрольный график по-прежнему мешает нам закончить песни, которые мы пишем прямо сейчас. Придётся его очень сильно сжать, чтобы выпустить его к сентябрю.

ДА: У нас будет много «дорожных» песен?

КК: Нет, вообще нет. Мы написали, наверное, где-то одну или две песни в дороге - этопочти невозможно.

ДА: У вас есть гастрольный автобус?

КК: Я не знаю, в чём мы гастролируем...

ДА: Я собиралась спросить о комфорте групп, потому что мне их жаль, когда они в дороге. Это должен быть жуткое дело.

КК: О, да, определённо. Если ездишь, особенно в Штатах. Туры по Соединённым Штатам хуже, потому что это в среднем как минимум десять часов езды в день, чтобы добраться до каждого города, и мы всегда едем в очень маленьком, компактном фургоне, набившись в фургон всемером со своей аппаратурой. Поэтому это довольно сурово. В нашем последнем туре в Европе у нас был фургон чуть побольше со стереосистемой, поэтому, ты понимаешь, это было довольно роскошно.

ДА: Похоже на роскошь. Расскажи нам о фотографии на обложке, которую для вас сделал Кёрк Виддл. Это была концепция группы или Кёрка?

КК: Нет, это была моя идея.

ДА: Это была твоя идея? Она оказалось очень, очень хорошей.

КК: Да, действительно; она оказалось намного лучше, чем я ожидал, больше, чем я мог себе представить.

ДА: Ребёнок действительно был под водой?

КК: Да, был.

ДА: Это невероятно. Он выглядит таким счастливым. Мне нравится этот снимок. И я предполагаю, что он отчасти подводит итог того, где группа сейчас находится, потому что там люди машут вам деньгами, полагаю?

КК: Машут нам деньгами?

ДА: Ну, возможно, не подвешивают их на крючок, но... я полагаю, что много денег будет частью вашего мира теперь, когда этого не было два года назад?

КК: Я предполагаю, что да, но потребуется много времени, потребуется много месяцев, чтобы возместить то количество денег, которые вкладываешь в запись альбома, поэтому мы на самом деле ещё не видели очень больших денег. Мы ожидаем их в течение следующих нескольких месяцев. Но в основном мы живём за счёт кредита.

ДА: Молодцы. У вас есть какие-то планы сделать что-нибудь значительное с деньгами, которые придут, например, у вас есть планы относительно собственной студии и всё такое?

КК: Мы хотели бы... Я думаю, мы хотели бы купить дом и жить в доме, на самом деле иметь какое-то место, чтобы там жить - до того, как мы вложим деньги в студию звукозаписи - но я бы хотел вложить свои деньги в какие-нибудь группы, которым мне нравится помогать продвигать их так, как смогу. Может, подкинуть несколько купюр студиям, чтобы помочь им не разориться.

ДА: Я полагаю, что это важно в Америке, потому что вы действительно боретесь против такой огромной корпорации - я слышала, что там это удивительно.

КК: Они покупают любого, они крадут каждую независимую группу, которая существует в настоящее время. Они подписывают контракты с самыми абразивными, подрывными группами, которые вы можете себе представить.

ДА: Здорово, я думаю, что все абразивные австралийские группы должны сесть в самолет! [Курт хихикает и соглашается.] Теперь расскажи мне, как у нас со временем? Я не ношу часов - у нас мало времени?

КК: Да, вообще-то, да; прямо сейчас мне надо дать ещё одно интервью.

ДА: Ах, чёрт, я всегда это делаю - извини.

КК: Никаких проблем.

ДА: Спасибо, что уделил мне время, и я с нетерпением жду концерта в субботу. Увидимся!

КК: Хорошо, береги себя.
«У РОКА ПО-ПРЕЖНЕМУ
ЕСТЬ ОТЛИЧНЫЕ ИСТОРИИ»

Юрий Ленкетт | 23-25 января 1992 года | «Best» (Франция)


Началом нашей дружбы с группой стало моё присоединение к австралийскому туру «Нирваны» в 1992 году, которую я по-прежнему чту, а дружбу с Куртом Кобэйном я вспоминаю с теплотой, но с понятной грустью. Я однажды познакомился с группой, но теперь их шатало от той силы, которую они выпустили на волю. Пока Дэйв пытался веселиться, а Крист играл в туриста на новой земле, Курт проводил тур, скрываясь от бесконечного внимания. Мы подружились после той ночи, когда он не мог спать, постучался в мою дверь и спросил, можно ли ему составить мне компанию. Мы коротали время, слушая мои кассеты гаражного рока 1960-х - я был чем-то вроде специалиста, и люди забыли, каким глубоким интересом к музыке обладал Курт - Юрий Ленкетт

Перевела Карли Лапотр.


У рока по-прежнему есть отличные истории. Как история «Нирваны», чисто андеграундной группы, затмившей таких голливудских гигантов, как «Guns N` Roses», захватив Номер 1 в чартах с альбомом, записанным на ограниченный бюджет. В течение нескольких месяцев весь мир говорил о «Нирване». Юрий Ленкетт отправился на край света, чтобы разыскать Курта Кобэйна и его группу.
    Можно назвать это маленьким миром или призывом к действию. «Нирвана» на страницах журналов в аэропорту Руасси и чуть дальше в Хитроу; они в Сингапуре и даже на обложках газет в Сиднее, где начинался их первый австралийский тур. Цель этой поездки было бы сложно забыть, даже преднамеренно. Лучится улыбка промоутера. Стив [Павлович - Ред.], которому всего двадцать лет, и он специализируется на турах независимых групп, заказал «Нирвану» до взрыва «Nevermind». Несмотря на более выгодные предложения в Штатах, трио выполнило свои обязательства, согласившись сыграть на точке, которая никогда не смогла бы вместить такие толпы, которые «Нирвана» собирает сегодня. Несмотря на продажи их альбома (конечно, одни из лучших в прошлом году) и удовольствия от просмотра рок-н-ролла, грубого, грязного, шумного и бунтарского, выбивание Майкла Джексона и «Guns N’ Roses» с первого места в чартах, вокруг скорости восхождения «Нирваны» много ажиотажа. Всё произошло так быстро, что не успели высохнуть чернила. Сегодня индустрия, СМИ и другие властители дум слишком хорошо знают невероятную историю восхождения группы, которая, шесть месяцев назад, была в царстве хардкор-андеграунда.
    Наполовину бизнесмен, наполовину провокатор, Джон Силва выглядит так, будто ему весело. Руководя в то же время «Sonic Youth», он не сходит с ума, видя, что этот маленький мир - для его протеже. Напротив, он играет в системе, радостно рассказывая историю о том, как он отговорил «Guns N’ Roses» от приглашения «Нирваны» в качестве разогревающей команды в их тур, или о своих планах относительно огромного концерта в Вашингтоне, в который были бы приглашены другие группы с независимой сцены.

Джон Силва: Нам предложили главное место в программе на следующей Лоллапалузе. Я предпочёл отказаться. В течение девяти месяцев, появившись вообще из ниоткуда, чтобы стать ведущим исполнителем на таком огромном концерте, что можно сделать после этого? Ничего!

Дэйв Грол: Эй, Курт, смотри, что они написали о нас в колонке светской хроники. На этот раз это в некотором роде забавно.
Его лицо скрыто тёмными солнцезащитными очками и длинными прядями волос, выкрашенных в розово-голубой цвет, Курт Кобэйн даже не утруждает себя тем, чтобы посмотреть на газету, которую протягивает ему ударник.

Курт Кобэйн: Нет, даже не думай, я не хочу читать это дерьмо. Вчера я сказал парню в звукозаписывающей компании, что теперь я хочу говорить только с фэнзинами. Он спросил меня, что такое фэнзин. Ты можешь в это поверить?
Покрытая кремом от загара, подавленная жарой и изменением времени, группа путешествует на яхте вокруг порта Сиднея и чувствует себя как дома так же, как пепельница, полная сигаретных окурков, на столе в диетическом ресторане. Крис Новоселич, постоянный басист группы, развлекается с видеокамерой, которую он только что купил, как будто электронный глаз мог помочь ему понять, как он мог здесь оказаться.
    Его родители приехали в Соединённые Штаты из Югославии вскоре после его рождения. Точнее, из Хорватии, настаивает он, с интенсивностью того, кого затронул текущий конфликт. Это - страна, в которой он жил в течение года подростком, после того, как он вырос в Лос-Анджелесе, и до того, как  обосновался в маленьком северо-западном городке, где он познакомился с Кобэйном и основал «Нирвану». В двадцать три года Дэйв Грол - самый молодой в группе, но у него, тем не менее, внушительное резюме. Он играл профессионально пять лет, и прежде чем примкнуть к «Нирване», он был ударником «Scream», ещё одной группы с хардкор-сцены в Сиэтле.

ДГ: Мы были не очень хорошо известны, но мы гастролировали по всем Штатам и Европе. Я помню наш французский тур. Это было в 1990 году. Мы были в программе с хорошими французскими группами. Я помню «Treponem Pal», вот-вот, верно? И также тех сумасшедших сайкобилли... «Wampas», да, вот-вот.

Сделать Погромче

Кобэйн, единственный, кто не откровенничал, тихо усаживается обратно в тень, гораздо больше, чем ведущая роль в этой морской авантюре.

КК: Не мог бы ты сделать чуть погромче?
Допустимая громкость аудио достигает почти невыносимых уровней. Некоторые их фавориты есть на сборнике Криса: «Fugazi», «Melvins», «Pixies», «Mudhoney», «H;sker D;»... Когда мы спрашиваем, изменил ли их успех, вопрос не производит никакого впечатления. Возможно, через три или четыре года. В настоящий момент трое участников «Нирваны» по-прежнему такие, какими они были всегда: фэны музыки. И не только собственной, как демонстрирует их EP, вышедший исключительно в Австралии, включающий два известных произведения («Smells Like Teen Spirit», «Aneurysm»), и также четыре трека, которых никогда раньше не слышали, для Сессий Пила: кавер песни «Devo»; два кавера «Vaselines», маленькой шотландской группы, которую «Нирвана», кажется, особенно ценит; и дань уважения «Wipers», которые десять лет назад играли тот саунд, который ворвался на сцену сегодня как саунд северо-запада. Пятнадцать тысяч экземпляров EP были выпущены и распроданы менее чем за день.
    Усевшись посередине своего грязного гостиничного номера, Курт Кобэйн выглядит более живым. Несколько часов назад он был на грани обморока после того, как ушёл со сцены особенно яростного концерта, который закончился тем, что он стоял на коленях среди осколков разрушенной ударной установки и микрофонного фидбэка. Маленький и хилый, какими часто бывают многие великие рокеры, Курт Кобэйн излучает что-то женское и искреннее. Ему нужно было провести с нами несколько дней, прежде чем он согласился с идеей дать интервью, но как только мы остались один на один, он стал восхитительнее, чем на публике. Давление этих последних нескольких месяцев явно сказалось на нём. Он худее по сравнению с фотографиями на альбоме, у него есть бледность, которую нельзя отнести к злоупотреблению запрещёнными веществами. Когда он говорит, его голос такой же твёрдый, каким он может быть, напряжённый до крайности на сцене. Трудно представить его занимающимся чем-нибудь, кроме музыки.

КК: Я знал, что хочу заниматься музыкой, с пяти лет. Это кажется невероятным, но это правда. Моя тётя, которая всегда меня нянчила, слушала «Beatles». Я с ними рос. Долгое время я хотел быть ударником. Пока мне не исполнилось тринадцать, и я не начал играть в группе в средней школе и был вынужден признать, что я не создан для этого инструмента. У меня не было той врождённой вещи, которая нужна, чтобы стать хорошим ударником. Возьмите Дэйва, к примеру, неважно, сколько времени он тратит на репетиции, он был ударником прежде, чем начал играть. Я знаю, что это противоречит моей идее, что быть музыкантом - это на самом деле не имеет значения для занятия музыкой, но ударные - это что-то типа того: у тебя это или есть, или нет. Мой дядя предоставил мне выбор между гитарой и велосипедом. Я выбрал гитару.

ЮЛ: Ты сразу же начал писать песни?

КК: Да. Первая песня, которую я научился играть, была «My Best Friend's Girl» «Cars». Знаешь, с её тремя нотами, как у «Louie Louie». Я неделю брал уроки. После того, как преподаватель показал мне аккорды из двух нот и баррэ, я понял, что возможно сыграть любую ноту, спускаясь вниз по грифу, и я сказал себе: «К черту уроки гитары». Я начал писать песни. У меня было такое чутьё, что лучше попытаться найти свой собственный стиль, чем изучать технику. Это - то, что мне больше всего нравится в панке: теория, что техника не важна. Имеет значение то, что ты весело проводишь время в подвале со своими друзьями. Всё остальное - запись альбома, гастроли, выполнение своей работы - это вторично.

ЮЛ: Я заметил, что ты часто играешь на японских копиях. Есть причина?

КК: Мне нравятся дешёвые гитары, потому что они лёгкие. Потому что в них есть чувство разрушения. Они не идеальны. Я считаю, что это освобождает тебя от инструмента. Это оставляет место для случайностей, для сюрпризов. Есть больше шансов наткнуться на оригинальный саунд благодаря таким гитарам, именно потому, что они звучат не так, как должны. Проблема в том, что на сцене она очень легко может расстроиться. Я доволен этой японской «Telecaster», которую я сейчас использую. У неё немного грязный звук, и она не расстраивается.

ЮЛ: До того дня, когда ты разобьёшь её.

КК: Я попытаюсь сберечь эту гитару, но я солгу, если скажу, что она никогда не будет разбита. Я уже разбил три гитары, которые мне очень нравились, и я сожалел об этом в тот момент, когда уходил со сцены, но всё равно я ничего не могу с этим поделать. Это вне моего контроля.

ЮЛ: Где ты подцепил эту привычку?

КК: Я думаю, что это связано с чувством незащищённости. На заре «Нирваны» у нас был ударник, который был не очень хорош, по моему мнению. Из-за ярости и отвращения я иногда уходил со сцены, бросив инструмент. Я понял, что людям это нравится. И мне тоже, мне понравилось делать это в качестве кульминации концерта. Это компенсировало отсутствие светового шоу. Я на самом деле не знаю, почему я это делаю. Я думаю, что это - типичное отношение расстроенного маленького белого парня. Это также заставляет меня чувствовать себя живым. Пару раз это ставило меня в неловкое положение. Я задавался вопросом, как я буду играть на следующий день. Поскольку я - левша, и мы были на мели, можешь себе представить, какой проблемой это могло быть в маленьком городке у чёрта на куличках.










































Пьяницы

ЮЛ: Ты, кажется, слушаешь много музыки.

KC: Да, но я уверен, что есть сотни групп, о которых мне нужно узнать, которые я ещё не слышал. Фактически, у меня нет выбора. Поскольку мне не нравится смотреть телевизор, и я только немного читаю, только и остаётся, что слушать и играть музыку. Я не знаю 1960-е и панк той эры. Я -поклонник «Sonics». Эти парни были невероятно отчаянными. Никто не играл так жёстко, как они в 1965. Надо было делать это в то время: писать песни о том, как принимать стрихнин.

ЮЛ: Поскольку ты живёшь на Северо-Западе, как ты объяснишь тенденцию этого региона играть агрессивный рок?

КК: Это промышленный регион. Когда живёшь среди рабочих, пьяниц, людей, как правило, недовольных своей жизнью, у тебя есть тенденция слушать музыку, которая попадает прямо в точку. Я не вижу никакого другого объяснения.

ЮЛ: Как ты ощущаешь себя сегодня в центре крупного бизнеса?

КК: Раньше у меня была тенденция рассуждать в терминах «мы» против «них». Поскольку мы были частью крупного бизнеса, я понимаю, что, к сожалению всё не так просто. Мы встречаем людей в огромных компаниях, которые искренне любят музыку и пытаются сделать так, чтобы всё развивалось. При этом я понимаю, как ребята, которым нравится андеграунд, думают, что мы предатели. Я обычно рассуждал точно так же, как они.

ЮЛ: Вы были уверены в своих шансах на успех в самом начале?

КК: Я не думаю, что мы на самом деле в это верили. Без денег, обворовываемые, спали тут и там, нам всё это казалось естественным. И это после всего трёх лет, когда на нас начинала давить мысль о том, как мы купим новую батарею или новая педаль дисторшна. Проблемы такого типа утомляли нас. Но нам повезло. Для нас дела начали налаживаться с выпуском «Bleach». Мы были всегда бедны, но у нас был необходимый минимум, чтобы быть готовыми к следующему концерту.

ЮЛ: У вас много песен, которые никогда не выходили?

КК: Немного, но вообще все те, которые, как мы думаем, хорошие, уже вышли. Кстати, знаешь, что! Игги Поп попросил меня, чтобы я написал ему песню. Это меня немного потрясло. Писать для крёстного отца. Я бы хотел написать что-нибудь в стиле «Stooges». И я бы хотел уметь это играть. Невероятно, что он всё ещё интересуется тем, что с нами происходит. Он пришёл посмотреть на нас впервые два года назад, и с тех пор мы время от времени видим его на наших концертах. Я никогда не встречал никого с его обаянием.

































Передышка

ЮЛ: В песне на «Nevermind» есть строчка: «И все животные, которых я поймал, становятся моими питомцами». О чём ты говорил?

КК: Когда я говорю «Я», я не имею в виду себя. Я не автобиографичен. Мои тексты часто просто обрывки предложений, соединённые без какого-то особого смысла. Я использую идеи, которые приходят мне в голову, и записываю их, поэтому у меня с собой записная книжка вроде этой. У «Smells Like Teen Spirit» нет особого смысла. Я ничего не имею против текста с посланием, как у «Dead Kennedys», но просто я так не пишу.

ЮЛ: Ты по-прежнему живёшь в Сиэтле?

КК: Нет. Я жил в Лос-Анджелесе несколько месяцев, но планирую переехать в Сиэтл. Прямо сейчас я не могу, потому что моя подружка (Примечание: для любителей сплетен, Кортни Лав, вокалистка «Hole»), собирается заключить контракт своей группы с крутой студией, но как только это закончится, мы уедем из этого города. Мне не нравится, что всё время приходится быть начеку, чтобы меня не ограбили, не схватили или не убили. Жизнь в Сиэтле более спокойная.

ЮЛ: Вы пережили борьбу; думаешь, вы сможете пережить успех?

КК: Ну, мы находимся под большим давлением. Ну, мы слишком много гастролируем, и это, конечно, оказывает негативное воздействие на нашу способность созидать. Но это было бы обидно после того, что мы пережили и того, что ещё предстоит, скулить об этом сегодня. Я думаю, что вместе с успехом мы сможем поставить определённое количество условий. Не гастролировать столько или отказаться от промоушна, которым мы не хотим заниматься. Конечно, нам нужно немного притормозить. Если только написать несколько песен для следующего альбома.


«Violent Femmes», готовящимся к выходу на сцену, будет обидно. Нелегко выступать после такого шквала адреналина и ярости. За час «Нирвана» просто продемонстрировала, что они так же способны произвести фурор на точке на десять тысяч человек, как и в крошечном клубе, в котором они играли прошлым вечером -  выступление, которое сделало их полупровал на их первом запланированном концерте в Ренне этой прошедшей зимой ещё более прискорбным. Как будто Курта расстроили усилия, которые он только что предпринял, он спрятался за усилителем. Он ждал, чтобы кто-то отвёз его в отель, подальше от фэнов и вампиров. Он больше не был властелином потока металла, а был молодым человеком, который хотел бы, чтобы мы забыли его, его талант, и его миллионы проданных альбомов.
    Если истории, начинающиеся со смеха, не самые долгие, они всё-таки оставляют неизгладимые следы.











































«ОТВЕТ – НЕТ»

Джен Олдершоу | 24 января 1992 года | «Triple J Шоу Джен Олдершоу» (Австралия)


Был полдень где-то в конце января 1992 года. По счастливому стечению обстоятельств «Нирвана» была в Австралии, когда «Nevermind» совершил прорыв во всем мире, и за несколько недель группа перешла из инди-фаворита в полноценное явление. Мне было двадцать два, и я отвечала за дневную музыку на «Triple J», национальной молодежной сети, которая дарила «Nevermind» много любви в эфире. Все сходили с ума по этой группе и этому альбому. Их невероятное выступление несколько дней спустя на первом фестивале «Big Day Out» в Сиднее до сих пор вспоминают как один из тех концертов «я там был». Честно говоря, я никогда не была большой поклонницей проводить беседы с группами, но одно интервью «Нирваны» со станцией, которое должно было быть живым, и с проверками, работает ли звук, было запланировано на мою смену. Все три участника. Вживую. Оглядываясь назад, это должно было стать сильными тревожными звонками. Предыдущие интервью примерно в это время продемонстрировали, что группа неохотно участвовала в информационном безумии вокруг них. Что характерно, они были несговорчивы, и с ними было трудно с самого начала. Курт был очень болен и провёл большую часть интервью, лёжа головой на столе; я помню, что Дэйв набрасывался на наши совершенно новые микрофоны с ножницами; а Крис сказал мало полезного, изображая клоуна класса. Я помню, что рано поменяла песню, чтобы перегруппировать и посмотреть, смогу ли я вернуть интервью в нормальный режим. Не тут-то было. В итоге я просто сдалась, осталась с носом, это было мне не по силам, и была полностью побеждена. Я натянуто попрощалась с ними, включила динамики погромче и отвернулась, когда они расшаркивались. Это было не более чем маленькая попытка спасти часть моего достоинства. После того, как все ушли, я разрыдалась. Теперь я читаю лекции по радио, и хотя я несколько лет не слышала это интервью, мои студенты каждый год находят его в Интернете, и мы говорим об этом. Это было более двадцати лет назад, и «Triple J» иногда его передаёт, больше для того, чтобы развлечь моих друзей. Оно было давно потеряно, пока какой-то фэн не подарил «Triple J» копию, которую он записал на кассету в то время. Вообще-то, мне нравилось, когда оно было потеряно - Джен Олдершоу



Джен Олдершоу: Вы на «Triple J» по всей стране, и как раз перед этим треком - мы вернёмся к нему через минуту - мы слушали «Pearl Jam» и трек с LP «Ten» и Alive. А прямо сейчас «Turnaround» -

Крис Новоселич: [Перебивая] «Rolling Stones».

Курт Кобэйн: Я думал, что это были «Rolling Stones»?

ДО: Ой, да, тоже, спасибо, парни. «Rolling Stones» и «Sad Sad Sad».

КК: Очень трудно перепутать.

ДО: Я не записала, вот в чём проблема. В студии мне говорили, что последние пять минут я крутила «Нирвану», а трек, который мы слушали прямо сейчас, был «Turnaround» с их совершенно нового тур-сувенирного EP «Hormoaning». Добро пожаловать, ребята. Спасибо, что пришли.

Дэйв Грол: Пожалуйста. [Приглушённое подтверждение от Криса.]

ДО: Как вы все поживаете?

ДГ: Прекрасно, спасибо.

КК: Хорошо, хорошо.

ДО: Ну, добро пожаловать впервые в Австралию и поздравляю с тем, как продвигается LP. Это вас удивило? Вы потрясены?

КН: Нет [смеётся].

КК: Да. Да.

ДГ: Я ожидал, что он будет хорошо продаваться.

ДО: Два «нет» плюс одно.

КН: Лучше бы он стал золотым или... головы бы закружились. [Кашель и смех Курта.]

ДО: Ну, он также сподвиг на размах за границей; много ли на вас оказывалось давления, чтобы вы остались дома и закрепили это?

КН: Нет!

ДО: Нет?

КК: Нет.

КН: Нет.

КК: Ответ - нет.

ДО: Отлично! Хорошо. [Смеётся]. Мы могли бы поставить ещё один трек... у нас, кажется, есть некоторые технические проблемы с ним, поэтому, если вы, ребята, просто останетесь здесь с нами, то мы услышим ещё один трек с «Hormoaning».

КН: Эй, Снупи, Снупи, держись.
[Пауза на песню «Нирваны» - Ред.]

ДО: Вот и ещё один трек «Нирваны» с гастрольного EP «Hormoaning», трек под названием «Aneurysm». Что за история связана с этим EP? Где он записывался?

КН: О, он записывался и там и сям... его часть записывалась в -

КК: Ну, эта последняя песня записывалась в Сиэтле. А потом некоторые другие были взяты с сессии Пила, которую мы делали около года назад.

ДО: И они, вероятно, будет выпущены? Как сессия Пила?

КК: Я не знаю. Я не думаю, что мы... мы... мы так ничего и не слышали об этом.

ДО: Хорошо, можно подумать, что они будут весьма заинтересованы в том, чтобы это сделать. Курт, у тебя там такой прекрасный голос, но мы слышали истории о том, что у тебя какие-то проблемы с голосом в последние несколько месяцев. Как сейчас голос?

КН: [Изображая самый жуткий хрип, какой мог] Ну, дайте я скажу, я полощу стакан и жру керосин. [Смеётся]. Я курю «Camel» с фильтром.

ДО: Как голос, Курт?

КК: Теперь прекрасно, у меня был месяц отдыха, и я обращался с ним осторожно и полоскал молочком магнезии. Прекрасно.

КН: Ты делал это, ах, обучение у Лучано Паваротти в Риме в прошлом месяце (КК: Да...), и это очень помогло.

ДГ: Было много сыра.

КН: Все эти слухи о сексе и, эээ...

КК: Что? Я и Лучано, эй, давайте устроим вечеринку? [Смеётся].

ДО: Я уверена, что мы об этом услышим в «Melody Maker» в ближайшее время. [Пытаясь продолжать на фоне продолжительного хохота.] Вы довольно интенсивно гастролировали к концу прошлого года. Как до вас добрались? Вы очень устали в конце? Я знаю, что твой голос в некотором роде пострадал от этого.

КН: [Крича] Люди говорили, что мы становимся нервными, злыми и раздражёнными, но они -

КК: Чёрт с ними!

КН: Чёрт с ними! Тьфу! [Смеётся].

ДО: Не могу представить вас, ребята, нервными или раздражёнными. Что вы-

КН: [Перебивая] Что ты хочешь этим сказать?!

ДО: Я сказала, что вообще не могу это себе представить. [Курт смеётся.]

КК: О боже мой, упс...

ДО: Что вы делали во время своего месячного перерыва?

КК: Что?

ДО: Что вы делали во время своего месячного перерыва?

КК: Я спал. Всё время.

ДГ: Я ел.

ДО: Крис, что ты делал, кроме как шумел из-под руки?
(ДГ на заднем плане: Он отпускал новые изподручные шутки).

КН: Я отпускал новые изподручные шутки.

ДО: О. Это хорошо.

КН: Я совершенствовал свои, ах, волшебные выступления. Магические выступления.

КК: Ты должен быть музыкантом, а не волшебником!

КН: Волшебник, это не так... Я - водолаз-чемпион и профессиональный фотограф. А в свободное время я занимаюсь верховой ездой и украшением тортов.

ДО: И тебе нравится встречаться с забавными людьми, я уверена. Теперь ваш LP делает удивительные вещи...

КН: Я высмеиваю людей, например, я строю им забавные рожи, типа «бе-бе-бе-бе», и показываю им язык, и...

КК: Очень действует на нервы...

ДО: Теперь этот LP стал для вас чрезвычайно успешным. Вы когда-нибудь сидели, когда вы записывали его, и думали: «Боже, в этом есть что-то довольно удивительное...», или это совершенно не удивило вас?

КН: Я иногда сижу и думаю: «Когда же мы уйдём отсюда?» [Смеётся.] Я голодный.

ДО: Вы об этом не думали? Это, как бы, когда вы были в процессе его записи, не думали...

КН: Ну, возвращаясь к поддразниванию людей, я думаю, что это - очень сильная часть человека, когда они находятся на грани и они... ты убегаешь от них к чёрту и... и делаешь это...

ДО: И просто ждёшь их, чтобы выскочить, да?

КН: И провести исследование человеческих реакций на мелочность, а... отвлёкся. Типа дать кому-то спущенную шину или двинуть им в ухо... это очень интересно.

ДО: Да?

КК: Приложить свой палец, свой указательный палец, к их груди и сказать: «Что это?», потом ткнуть им в шею.

КН: Да! Да! Или можно подойти к кому-нибудь и сказать: «Эй, кто выиграл гонки?»А они говорят: «Я не знаю, кто?» А ты: «Лошадь Чарли!» И бьёшь их коленом в... в бедро.

КК: А ещё есть телефонные розыгрыши...

КН: О да!

ДГ: Это правда.

КК: Это - другая история...

ДО: И разрушение мебели? Разрушение гостиничных номеров? Аппаратуры?

КК: Это всё - куча... о, тебе нельзя материться, правда?

Голос на заднем плане: Тебе нельзя материться, да.

ДО: Я думаю, что мы ухватили самую суть - ерунда? Не правда ли?

ДГ: Ерунда.

КК: Неправда. Не Эверетт Трю (Игра слов: True - правда - Прим. пер.).

ДО: Теперь, Курт, хм...

КК: Если это неправда, это - Эверетт Трю.

ДО: Вы много говорите о, хм, своих эээ... других группах вроде «Mudhoney» и «Sonic Youth». Вы можете считать, что открываете - и такие группы, как «Sonic Youth» - открывают пространство для многих других групп, которые, возможно, только начинают?

КК: О, безусловно. Сто процентов.

ДО: Какие другие группы, которые вы, как бы, видели на протяжении месяцев, которые вы бы хотели видеть, как бы, понимаете, могли бы иметь преимущества из вашего успеха?

КК: Ну, многие группы, которые ездили с нами в тур, такие, как «Shonen Knife» и «Captain America», и «Melvins», «Jesus Lizard», «Urge Overkill», все эти группы - я хотел бы их видеть в Горячей Сотне.

ДО: И ты думаешь, что это благоприятный климат для такого материала?

КК: Очень. Ведущие студии подписывают контракт с каждой андеграундной группой.

ДГ: С «Flipper» подписали! Если подписали контракт с «Flipper», то понимаешь, что что-то произошло.

КК: «Melvins», «Hole», «Urge Overkill» - все они подписали контракты с ведущими студиями звукозаписи. «Mudhoney», «Urge Overkill»...

КН: Есть группы, которые репетировали в своём гараже пару раз...

КК: Да, а потом: «Пошли-ка на крупную студию...»

ДО: Есть ли опасность, что это, это - такая штука, что крупные студии увлекаются тем, что успешно на данный момент, но они на самом деле не думают о долгом сроке, например, на лет пять вперёд, и поддерживают эти группы?

КК: Ну, самые независимые группы всё равно не существуют дольше пяти лет, поэтому какая разница? Можно также заработать на этом немного денег, вместо того, чтобы их пять лет грабила «SST», понимаешь?

ДГ: Точно. А кто хочет закончить как нечто вроде Сороковой Годовщины «Rolling Stones»? [Курт смеётся.] Ты же не хочешь, чтобы это было похоже на карьеру.

КН: [Заикаясь] А хорошая вещь просто поднимется на вершину, понимаешь?

ДО: Да...

КК: Всплывёт.

КН: Как дерьмо.

ДО: Ну, если вы говорите о независимых группах, я думаю, что многие подумали бы, что вы начинали как независимая группа... [Группа переговаривается.] Можете ли вы видеть себя воспламенившимися через несколько лет и сказать, что вы не собирались просуществовать так долго?

ДГ: Какая разница?

KC: Это может произойти, это может произойти, как только начинаешь писать плохие песни - понимаешь, ты должен быть к этому готов.

КН: [Высокомерным тоном] Ну, вам придётся обеспечить безопасность в карьере... Понимаешь?

ДГ: Это просто нечестно.

ДО: А как насчёт ближайшего будущего «Нирваны»? Вы скоро собираетесь в студию?

КК: Не скоро, нет...

КН: Этой осенью.

ДО: Для записи нового альбома?

ДГ: Нового CD.

КН: Фотоальбома.

КК: Мы собираемся записываться со Стивом Элбини, правда, ребята?

ДГ: Да, правда.

CN: Не мы, Джон Силва [менеджер «Нирваны» - Ред.]? Гордый папа.

ДО: И у вас есть новые песни, которые вы могли бы показать нам в этом туре?

КК: Хм, да...

ДГ: Возможно.

KC: «Aneurysm».

КН: Нет, нет, есть ещё новые песни, которые мы играли - ты, возможно, услышишь их где-нибудь на бутлеге.

ДГ: Да...

КК: Ну, мы не играем совершенно новые песни, песни, которые пока ещё даже не написаны...

ДГ: Хотя мы могли бы. Есть несколько.

КК: Почему бы нам не сделать несколько песен в двадцатиминутном психоделическом джэме.

КН: Если мы не начнём вникать в репертуар... если ты будешь это играть.

ДГ: Даааааа...

ДО: Ну, я могла бы оставить вас, ребята, чтобы вы решили это сами. Я надеюсь, что ваш тур пройдёт успешно.

КН: Мы просим у тебя совета.

ДО: Хм, я дам его вне эфира, ребята. Курт, Крис и Дэйв -

КН: [Перебивает] Да, валите отсюда, придурки!

КК: Мы сделали это, не вставайте в лодках -

ДО: Ещё один трек с EP «Hormoaning», это – «Son of a Gun». Увидимся позже.




































«ОН ПОДВИНЕТСЯ
И СТОЛКНЁТ
ЕГО С ОБРЫВА. В
НЕБЫТИЕ».

25 января 1992 года | «SBS» «Noise» (Австралия)


Зажатый между «Heavenly Pop Hit» Chills, парой слов ведущей Аннетт Шан Ва, а потом «Rush» «Big Audio Dynamite», Крис Новоселич был задержан на несколько слов на сиднейском фестивале «Big Day Out» (где главными звёздами были «Violent Femmes»). Единственный сохранившийся материал из интервью состоит из того, что транслировалось австралийской музыкальной программой «Noise». - Ред.


Аннетт Шан Ва: Вот ещё одни из лучших в Новой Зеландии, «Chills». И я полагаю, что их соотечественники, «Headless Chickens», в ближайшее время планируют ещё раз приехать сюда для продвижения своего следующего сингла. У нас будет интервью с ними через несколько недель. А теперь - беседа с Крисом Новоселичем, басистом «Нирваны», которую некоторые считают самой горячей группой на данный момент, о чём свидетельствует их трюк со сталкиванием Майкла Джексона с вершины чартов.
[Фрагменты версии «Smells Like Teen Spirit», записанной 25 января 1992 года - Ред.]

Крис Новоселич: Просто видеть всех этих людей там довольно удивительно. Это большая коллективная энергия.
[Снова фрагменты «Smells Like Teen Spirit» - Ред.]

КН: Я думаю, что это... опасная, безумная ситуация - восемь тысяч человек в этом... просто набившиеся в зал, как сардины, в смысле, это неестественно.
[Фрагменты живой версии «Floyd the Barber» - Ред.]

КН: Всё просто произошло само собой; не было никакой маркетинговой схемы или плана или чего-то в этом роде. Он просто взлетел, и всё просто шло своим чередом...
[Фрагменты живой версии «Floyd the Barber» - Ред.]

КН: Понимаешь, мы беспокоились по поводу члена ребенка на обложке нашего альбома. Некоторые дистрибьюторы не приобретали его только из-за этого, понимаешь? Вот как... вот как думают люди в Америке, «моралисты», понимаешь? Нравы, да?
[Фрагменты живой версии «School» и Крис, говорящий на её фоне - Ред.]

КН: Но, ммм... Мы просто делаем своё дело, и если - если они не хотят продавать наш альбом, это прекрасно, потому что мы не очень хотим идти на компромисс. Не об этом речь.
[Звуковые фрагменты из «School» - Ред.]

КН: Потому что мы были очень заняты гастролями и записью видео, поэтому это в некотором роде отвлекало нас от творческого процесса, но, гм, после этого австралийского, новозеландского... ммм... японского и гавайского тура мы собираемся, гм, отдохнуть пару месяцев, просто писать песни.
[Снова фрагменты «School» - Ред.]

КН: Это как бы слабая система. Просто они придумали этот ярлык – «альтернативная музыка», понимаешь? Поскольку традиционно в рок-н-ролле новые движения появляются и сбрасывают старых ребят с вершины, понимаешь? И это просто была бы новая, сложившаяся вещь, потому что рок-н-ролл постоянно самообновляется. Ну, это новое движение появилось, и вот вместо того, чтобы сбросить старую гвардию, они просто обозвали это «альтернативой» и сделали... просто как бы отошли в сторону. Ну, теперь оно начинает работать параллельно со старым материалом, поэтому я думаю, что он подвинется и столкнёт его с обрыва. В небытие.
[Фрагменты видео «Smells Like Teen Spirit» - Ред.]

АШВ: Очевидно «Teen Spirit» имеет непосредственное отношение к подъёму «Нирваны» на позиции гораздо выше, чем достигнутые их героями «Sonic Youth». И если у вас есть какие-нибудь сомнения относительно их международного успеха, «Нирвана» и их соотечественники «Public Enemy» будут главными звёздами на масштабном Фестивале в Рединге, в Англии, позже в этом году.

















СПАСИБО НЕБЕСАМ ЗА «НИРВАНУ»

Патрик Чнг | 12 февраля 1992 года | "BigO" (Сингапур)



«BigO» был ежемесячным рок-журналом в Сингапуре, который был основан как ксерокопированный фэнзин в середине 1980-х. Он стал полноценным журналом в 1990 году и был единственным серьезным местным рок-изданием, продвигающим оригинальную музыку Сингапура, так же, как и независимую/альтернативную рок-сцену. В начале 1992 года «Нирвана» была в Сингапуре, чтобы дать интервью СМИ, и «BigO» предложил Курту эксклюзивное интервью один на один. Я присутствовал на пресс-конференции, которая проходила в «Glass Hotel» (теперь «Holiday Inn»), где остановилась группа. После этого меня представили Курту, и мы поехали на лифте в его гостиничный номер. Кроме фотографа «BigO» Жака Чонга, Курта и меня в номере никого не было. Курт был дружелюбен, обходителен и учтив. Мы говорили более получаса. У меня был мешок вещей, которые друзья передали мне ему на подпись. Я спросил, подпишет ли он их, и он охотно согласился. После интервью я обнаружил, к моему крайнему ужасу, что мой магнитофон не записал интервью. Это был портативный кассетный магнитофон, где надо было одновременно нажать кнопки ПУСК и ЗАПИСЬ, но, видимо, я не нажал кнопку ЗАПИСЬ. К счастью, я также делал заметки, поэтому мне пришлось помчаться домой, чтобы записать интервью на бумагу, пока оно было ещё свежо в моей памяти. Позже в тот вечер я последовал за группой в аэропорт, чтобы их проводить. В автобусе Курт страдал от болей в желудке, но он был достаточно любезен, чтобы дать автограф и написал на ремне моей гитары РЕМЕНЬ НА ХРЕН. - Патрик Чнг

В эпоху масштабного корпоративного рока и бездумного потребительства «Нирвана» гордо представляет и поддерживает душу рок-н-ролла. Группа с подростковым духом и бодрящей индивидуальностью снова взволновала музыкой качественно новое поколение. Те, кто боится, что в 90-е рок становится слишком безопасным, благодарят небеса за «Нирвану».
    КУРТ КОБЭЙН (есть много вариаций, таких, как Курт/Курдт или Kobain/Kohbeine, и т.д.), был всё ещё разозлён из-за того, что группа не будет играть в Сингапуре. Он знал, что «BigO» и «BMG Singapore» хотели организовать концерт, но его азиатский тур-менеджер ничего с этим не сделал. «Крис Далстон. Напечатайте его имя в своём журнале. Крис Далстон!» Он поклялся разобраться, в чём тут дело.
    Мы вошли в его гостиничный номер и первое, что он сделал, это предложил нам напитки. Он пролистал кверокопированный номер «BigO», в котором была студия «Sub-Pop» («BigO» #52, март 1990 года), и воскликнул: «Вы упомянули «Melvins»! Это круто. Если бы не «Melvins», нас бы здесь не было. Они основали грандж-сцену. Они - действительно невероятная группа!».
    Я указал на статью о «Нирване», в которой было написано: «К сожалению, ещё одна группа, которая не добьётся успеха в чартах. Это - материал, из которого делаются культы». Я сказал: «Мы были неправы! Мы вообще не ожидали (принятия массами)».
    Кобэйн хохотнул. «Я тоже!»
    Мы сидели на кровати, и он снял свои тёмные очки. Я мог бы сказать, что он устал. К его чести, Кобэйн был по-прежнему остёр и очень вежлив в своих ответах.
    Наш разговор неизбежно подошёл к грандж-сцене Сиэтла и студии «Sub-Pop».
    «Ребята, которые основали «Sub-Pop», вообще-то, хотели раскрутить эту музыку, но она стала слишком большой. Напортачили со счетами, и нам долгое время не платили. Дистрибьюция тоже была неадекватная. К нам подходили ребята и говорили, что нигде не могут найти наши альбомы. Вот тогда мы решили, что нам надо уйти с «Sub-Pop»».
    «Мы хотели расторгнуть контракт, но мы подписали контракт на семь альбомов. Подписание с нами контракта другой студией означало бы, что эта студия должна будет заплатить «Sub Pop», чтобы вытащить нас. Другая независимая студия была бы не в состоянии себе это позволить, и поэтому мы решили пойти на крупную студию».
    Было много крупных студий, которые проявляли интерес к «Нирване» после долгожданного выпуска «Bleach» в 1989 году. Однако их склонили на свою сторону «DGC» («David Geffen Company»)
    «Один способ составить своё мнение о студии - это прийти к ним в офис и посмотреть, как они работают, пожать им руки, а потом оглядываешься по сторонам и смотришь, что за плакаты видят у них на стенах, и пытаешься понять, что они за люди. В общем, вот так мы составляем мнение об этих студиях.
    ««DGC» («David Geffen Company») была явно более андеграундной, чем любая другая студия. Они знали всё о панк-роке, и у них есть примерно пять или шесть служащих, которые работали раньше на других независимых студиях».
    Какое сейчас состояние грандж-сцены Сиэтла? Она процветает?
    «Нет, она больше не процветает. Я долгое время не был в Сиэтле из-за гастролей. И мы фактически росли примерно в 60 милях от Сиэтла, но в прошлом году не было какой-нибудь новой группы, которая на самом деле вообще привлекла бы моё внимание.
    «Все группы из Сиэтла, такие, как «Tad», «Mudhoney», «Soundgarden», уезжают из Сиэтла на гастроли, и они тоже подписывают контракты с крупными студиями».
    Если крупные студии «крадут» группы у независимых компаний, какое будущее ждёт эти маленькие студии?
    Можно сказать, «воровство», и это не совсем хорошо для маленьких студий. Но в Штатах есть много независимых студий, которые добились успеха.
    «Начинающим группам нужны независимые студии, чтобы выпустить свой первый альбом или синглы, чтобы создать фэн-базу. В смысле, ты можешь подписать контракт с крупной студией, чтобы записать свой первый альбом, ты можешь быть очень хорошим, гранджевым, как мы, но группа не будет казаться реальной. Это просто выглядит неправильно».
    Со времён Элвиса Пресли каждое поколение рокеров совершало бунт, куда более декадентский, чем предыдущий. В 90-х насколько экстремален этот бунт?
    «По сравнению с 50-ми он экстремален. Но он, кажется, колеблется между корпоративными людоедами, проглатывающими музыкальную индустрию, и сохраняет её безопасной и коммерческой. А потом каким-то образом туда проникает какая-нибудь независимая группа и немного всё встряхивает.
    «И в это время все чувствуют, что на горизонте может быть новое пробуждение, но потом внезапно приходит корпоративный людоед, избивая и насилуя эти группы, и всё снова возвращается в 50-е».
    Это происходит всё время. В смысле, у «Ramones» был фильм в разгаре их успеха. «Sire Records» вкладывало в них много промоушна. У них был мир в кармане и, тем не менее, широкая публика это не проглотила.
    «Весь вопрос в выборе времени и социальной обусловленности. Для того, чтобы люди развивали непредвзятость, требуется много времени. Потребуется несколько поколений и много образования, чтобы укрепить это.
    Похоже, что успех «Нирваны» имеет непосредственное отношение к выбору времени. Как отметил Кобэйн: «Мы пришли в то время, когда музыка становилась чересчур безопасной. Я думаю, что ребята устали слушать Ваниллу Айса».
    «Я просто думаю, что в 90-х есть новое поколение детей и подростков, которые более осведомлённые, и они вообще более интеллектуальные, чем последнее поколение ребят лет 10 назад, когда у панк-рока были все шансы стать очень популярным в мире, потому что «Sex Pistols», «Clash» и «Ramones» сильно подтолкнули сзади. Было много внимания и промоушна, и это тем не менее не работало, потому что в социальном плане публика не была к этому готова».
    С другой стороны, многие люди больше подсели на панк-рок, потому что это была модная штука и модный тренд, а не потому, что они были на самом деле им увлечены.
    Кобэйн задумался на мгновение и согласился: «Да, это, вероятно, тоже верно».
    Когда группа становится более популярной, вероятно, будут позёры, которые примыкают к ней и утверждают, что гранджевые, крутые и мятежные, как они.
    «Да, и это уже происходит! Есть некоторые группы, которые я абсолютно презираю, и я не побоюсь их назвать. Это «Nymphs», «Alice In Chains» и особенно «Pearl Jam». Они - просто карьерно ориентированные группы, чтобы зарабатывать крутые баксы, и было бы несправедливо ставить нас на одну доску с ними. Но, в конце концов, это музыка, и ребята будут знать, что это дерьмо».
    Но разве это сравнимо с «Smells Like Teen Spirit», их хитовым синглом о детях, у которых ни о чём нет мнений? Или это больше наблюдение, чем уничижительное заявление?
    «Я не показываю пальцем на этих ребят, тогда я буду больше похож на человека, воспринимаемого ими как отец. И я не хочу этим сказать, кто прав, а кто неправ. Есть строчка «забавно проигрывать и притворяться», которая о попытке, даже если ты знаешь, что проиграешь. Поскольку забавно пытаться, и когда проигрываешь, можно притвориться».
    Музыкальные критики вообще называют «Нирвану» бунтарями. Удобно ли Кобэйну с таким ярлыком?
    «Ну, я на это не обижаюсь. Я думаю, что это круто, но у нас тоже есть своя коммерческая сторона. Некоторые наши песни очень доступны, настолько доступны, что даже бабушки могут слушать и получать удовольствие. С одной стороны, у нас есть очень громкий и шумный материал, а помимо этого у нас также есть мелодичный материал».
    Кобэйн берёт свежий номер «BigO» в качестве примера. «Посмотри на этот журнал. Это коммерческий продукт. Он глянцевый, и у него привлекательная обложка, чтобы завлечь клиента. Но загляни внутрь (просматривает несколько страниц), там прячется хороший материал, на который читатель мог бы случайно наткнуться и заинтересоваться. Надо соблюдать баланс. У нас продано много альбомов, и мы заработали деньги, но в этом нет ничего плохого. Нам нужны деньги, чтобы продолжать борьбу, не хотим казаться претенциозными, но для меня это борьба».
    А если критики кричат: «предатели»? «Мы это заслужили. Группы типа «Sonic Youth» заслуживают того, чтобы преуспеть и заработать немного денег. Они группа явно получше, чем «Poison»».
    На пресс-конференции накануне Кобэйн отметил, что когда Эксл Роуз не приходит на концерт или заставляет фэнов ждать два часа, потому что «у него диарея или что-то в этом роде» - это обыкновенное поведение рок-звезды. Как бы он разграничил ответственность и бунт?
    «Когда ты - популярная личность, ты должен нести определённую ответственность перед своими фэнами. Я думаю, что «Guns N` Roses» пропагандируют неправильные ценности, такие, как половая дискриминация, и то, как они принимают наркотики. В смысле, против чего они бунтуют? Я не думаю, что это бунт. Бунт - это противостояние таким людям, как «Guns N` Roses»».
    Известный факт, что Кобэйн - стойкий и активный защитник прав женщин. Недавний Бал Металлистов в Соединённых Штатах Кобэйн посетил в платье.
    «Я думаю, что в мире слишком много половой дискриминации. Приблизительно 90 процентов женщин, которых я знаю, были так или иначе изнасилованы. Это безумие. Я думаю, что женщины - очень сострадательные существа. «Polly» - это песня о девушке, которая была изнасилована.
    «Знаешь, я слушаю рэп, и у него отличный бит и ритм и всё такое, но когда я слушаю слова, они на самом деле вызывают у меня отвращение, потому что некоторые из них крайне женофобские».
    Кобэйн также известен тем, что он не любит говорить с прессой. Я настаивал, чтобы он сказал, почему.
    «Мне вообще не нравится пресса, особенно английская пресса. Еженедельники хуже всего. Они помещают тебя на обложку и показывают тебя, но они на самом деле не могут сказать ничего нового. Поэтому они готовят материал о том, как мы громим свои гостиничные номера и всё такое.
    «То есть мы действительно ломаем вещи на вечеринках, когда выпьем, как делают некоторые другие группы, когда выпьют. Но здесь нет никакой жестокости. Это в кругу друзей, и мы делаем это для забавы. Пресса просто делает из мухи слона. Я предпочитаю говорить с фэнзинами, потому что они разбираются в музыке. Они знают то, о чем они говорят».
    Хорошо, тогда какие СМИ прославили «Нирвану»? Это – «MTV»? «Определённо. Я познакомился с несколькими ребятами на «MTV», которые очень беспокоятся о музыке. Они очень увлекаются нашей музыкой и другими андеграундными группами и пытаются прославить также и эти группы».
    А нравится ли ему [Курту - Ред.] делать видео?
    «Да. Мне нравится делать видео. Я люблю играть, но я не хотел бы делать видео-клише. Я придумал идею для видео «Smells Like Teen Spirit», но у режиссёра были другие идеи, и то, что получилось, было не тем, что я имел в виду.
    «Мне пришлось пойти в монтажную в последние дни редактирования отснятого материала, чтобы спасти всё, что смогу, например, вставить определённые сцены, которые выкинул режиссёр, спасти их и сделать их преемлемыми. Это была наша ошибка - работать с коммерческим директором. Но мне очень нравится наше следующее видео, «Come as You Are».
    Как насчёт продюсера «Nevermind» Батча Вига?
    «Он замечательный. Я слышал альбом «Killdozer», который продюсировал Батч Виг, и подумал, что он очень хорошо сделан. Действительно сверхмощное производство».
    Виг также продюсировал «Young Fresh Fellows».
    «Да, верно. Я слышал о них, хотя на самом деле я не сидел и не слушал их музыку. Мне нравится саунд на «Nevermind». Но на следующем альбоме я хотел бы поработать со Стивом Элбини, но я слышал, что с ним нелегко поладить».
    Куда, по-твоему, «Нирвана» отправится после этого успеха? «Вниз! До самого дна». И, судя его усмешке, я знаю, что для Курта Кобэйна это не имеет никакого значения.


ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С ДРУГИМИ ЭКС-ЧЛЕНАМИ «НИРВАНЫ»?
    Курт Кобэйн: «Джэйсон Эверман на самом деле не играл на «Bleach». Он был хорошим другом, который внёс деньги, чтобы заплатить за запись «Bleach». В свою очередь, мы указали его как гитариста и поместили его на фото в альбоме.
    ««Нирвана» всегда была группой из трёх участников даже на «Bleach». Чэд Чэннинг просто захотел уйти, я не знаю, почему. Но мы по-прежнему друзья, хотя сейчас мы не очень часто общаемся. Когда Чэд ушёл, мы искали ударника и нашли Дэйва Грола, который, по-моему, лучший ударник, которого я мог бы когда-нибудь найти. Он играл в хардкор-группе под названием «Scream», и он просто самый лучший, самый невероятный ударник, которого я когда-либо видел!»




























ПРОСВЕЩЁННОЕ ТРИО

Суеш Павитран | 13 февраля 1992 года | «Star» (Малайзия)



Это было ещё до эпохи Интернета. Всю информацию, которую я собирал о новых группах, музыке и индустрии, я черпал из журналов типа «NME», «Melody Maker», «Rolling Stone», «Billboard» и «Smash Hits». Что означало, что я был продвинут, насколько это возможно, в области популярных музыкальных тенденций в Соединённых Штатах и Великобритании. Я прочитал несколько статей о «Нирване», когда группа начала производить фурор в 1991 году - кто-то назвал их «следующим большим бумом».
    В начале февраля 1992 года дистрибьютор альбома группы в Малайзии позвонил мне, чтобы спросить, будет ли мне интересно взять интервью у «Нирваны» в Сингапуре, поскольку они раскручивают свой новый альбом, «Nevermind», в регионе. Другим малазийским журналистам это было не интересно, но я воспользовался этой возможностью. Я поставил одно условие: я хотел интервью с глазу на глаз. И получил его!
    И вот после дневной пресс-конференции в престижном сингапурском отеле я сидел с этими троими ребятами в кафе отеля на первом этаже. Сессия продлилась час, включая несколько минут для фото, которые я сделал сам. Единственное, о чём я жалею, это что я не снялся с ними на фото.
    Мои впечатления: Курт Кобэйн был очень впечатляющим и на протяжении всего интервью он был в тёмных очках. Он был сух, никакого гонора, но не экспансивен. У меня было ощущение, что он охотнее сыграл бы на сцене, чем дал интервью, но он никогда не проявлял никакого раздражения. И каждый раз, когда он говорил о музыке, он делал это с увлечением.
    Крист Новоселич больше заинтересовался фотокамерой, которая у меня была; он постоянно задавал о ней вопросы каждые несколько минут. Но это не значит, что он отвлекался. Он просто знал, что цитировать будут именно Курта. У меня создалось впечатление, что он был в большей степени думающим парнем в группе.
    Что касается Дэйва Грола, помимо того, что он слегка паясничанил, корчил рожи на фотосессии и ответил на несколько вопросов, он говорил мало. Он только что примкнул к группе на «Nevermind», поэтому мне показалось, что он всё ещё «приспосабливается». Курт и Крист были, в конце концов, основателями «Нирваны». Я думаю, что моё интервью отражает настроение того часа весьма определённо. - Суеш Павитран


Самое горячее в рок-музыке на данный момент - это «Нирвана». Вы, возможно, ещё не слышали об этой группе, но ее второй альбом «Nevermind» недавно достиг вершины чартов «Billboard», сместив «Dangerous» Майкла Джексона и имея на счету сумму продаж в 11/2 миллион экземпляров.
    Музыка трио из Сиэтла смешивает грубую агрессию панк-рока с мелодичной поп-чувствительностью. Сейчас «Нирвана» популярнее, чем «U2», обсуждаема больше, чем «Guns ’N Roses», и столь же эпатажна, сколь любая уважающая себя рок-группа где-нибудь ещё в мире - эти парни якобы предавались обычной порции эксцессов, от сеяния хаоса на сцене до рукоприкладства к журналистам.
    СУЕШ ПАВИТРАН, нервничая и зная об этой репутации, познакомился с трио в Сингапуре на прошлой неделе (между турами группы по Австралии и Японии) и вышел невредимым из часового эксклюзива.


Ты сидишь в кафе сингапурского отеля «Concorde» с троими голодными американцами, которые делают официантке самые странные заказы, которые она когда-либо принимала.
    Сэндвич из тунца с кукурузным хлебом (на что озадаченная девушка спрашивает - ничего, если он будет из цельнозерновой муки), торт с шоколадным муссом (она сразу же кажется успокоившейся), лапша по-сиамски (произносят «са-йем» и оставляют её в полной растерянности), йогурт с шоколадным молоком (она от волнения роняет свой блокнот) и... «зовите меня фрэнк», улыбается одному из трио, которого она, в порыве вдохновения, точно интерпретирует как хот-дог («frank» - сосиска - Прим.пер.).
    Заказы приняты, она спешит уйти, чтобы отнести это шеф-повару; она находится в блаженном неведении по поводу личностей своих клиентов.
    «Мы едва слышали о Сингапуре и понятия не имели, что у нас здесь есть поклонники... Я постоянно раздавал автографы в аэропорту, пока у меня рука не устала», - говорит один, худой, чрезвычайно бледный и импозантный, в огромных чёрных солнцезащитных очках, прочно закрепившихся у него на глазах. Кажется, что он в любой момент может или удариться в бурную деятельность, или впасть в психоделический ступор.
    Это Курт Кобэйн, гитарист, вокалист и автор песен, который, с басистом Крисом Новоселичем, основал «Нирвану» в 1987 году. Когда он говорит, эти очки, кажется, сверлят тебя как прожекторы, резкие и непостижимые, побуждая тебя задать ему щекотливый вопрос, и рассыпают искры.
    Осторожно ты прощупываешь почву, формулируя свои вопросы так, чтобы не обидеть, типа... эээ, вы, ребята, кажется, производите впечатление группы, которая получает большое удовольствие, пародируя образ жизни рок-звезд...?
    «Да, мы определённо высмеивали то, чем занимаются рок-звёзды, теперь, по прошествие времени, это очень смешно. Мы напивались и разрушали пространства за сценой после концертов, просто чтобы повеселиться, точно так же, как любая другая группа», - хмурится Кобэйн.
    «Мы не делаем таких вещей сознательно, когда эти вещи происходят, мы просто делаем то, что сделала бы среднестатистическая рок-звезда... мы просто не подписываемся на образ жизни среднестатистических рок-звезд!»
    Новоселич, высокий, два метра ростом, и ударник Дэйв Грол, неугомонный остряк группы, рассеянно кивают головами. Понятно, Грол лучше осмотрел бы достопримечательности острова, но Новоселич очарован фотокамерой и хотел бы посмотреть на неё поближе - он занялся фотографией шесть месяцев назад.
    Кобэйн и Новоселич родом из Абердина, штат Вашингтона. Когда они познакомились, оба были студентами художественного колледжа неподалёку от Сиэтла. Грол примкнул к группе всего полтора года назад, её пятый и, вероятнее всего, окончательный ударник.
    «Другие ударники были просто плохими ударниками», - объясняет Кобэйн.
    «Нирвана» перешла из круговорота панк-андеграунда на точки побольше; потом последовал контракт на запись с независимой студией «Sub Pop» в Сиэтле. 1989 год был ознаменован выпуском дебютного альбома Нирваны, «Bleach».
    Год спустя группа получила выгодное предложение от «DGC Records» и ключ к успеху.
    Так как повлиял на вас успех? Один момент, вы, ребята, были едва известными, год спустя вы путешествуете по всему миру...
    «Вообще-то, мы гастролировали по Европе и Америке, прежде чем стали известными во всём мире, - поправляет Кобэйн, - поэтому теперь всё точно так же, как и было тогда».
    Но когда «Нирвана» отправилась в студию для записи «Nevermind», это было иначе, признаётся он: «Ну, «DGC» - студия побольше, и бюджет у нас был побольше и больше времени в студии. Нам потребовался приблизительно месяц, в отличие от нашего первого альбома, который мы сделали за неделю.
    «Наша идея состояла в том, чтобы пойти туда, записать альбом и уйти как можно быстрее. Мы работаем достаточно быстро».
    Когда приносят еду, и Кобэйн принимается за неё, он великодушно соглашается, что реакция студии на «Nevermind» была неожиданной.
    «Мы были удивлены реакцией «DGC», хотя мы были очень уверены в том, что мы сделали. У нас была полная свобода делать на альбоме то, что нам нравится».
    Альбом получил восторженные отзывы с обеих сторон Атлантики и везде, где он был выпущен. От трэшевого панк-рока до мелодичного акустического рока, он поднимает различные темы, включая подростковую тоску, религию, взаимоотношения, социальные несправедливости и насилие.
    Политика, однако, была и по-прежнему строго запрещена для Кобэйна, который пишет тексты группы - от самого упоминания этого слова он бледнеет от гнева.
    «Мы - люди политически грамотные, но нам не нравится вдалбливать собственные взгляды людям в головы. Политические группы были не очень эффективны, нельзя ожидать, чтобы рок-н-ролльная группа оказывала большое влияние в политическом плане.
    «Прежде всего, все мы - артисты. Политически конфронтационное отношение, возможно, будет прекрасным для других групп, но это не для нас, потому что оно, кажется, превалирует над музыкой».
    И это не единственная тема, которая превращает обычно скрытного Кобэйна в пламенного  оратора - даже не упоминание «Грэмми» (на которую группа недавно была номинирована)!
    «Мне на неё плевать! Для нас ни капельки не честь - быть с ней связанными. «Грэмми» - это просто ещё одна часть промо-машины, я всегда думал, что это куча дерьма!»
    Должно быть, еда сохраняет его хорошее настроение, думаешь ты; никто не хотел бы застать его в неудачный день. Выяснив это, ты начинаешь обсуждение другой скользкой темы.
    Как вы реагируете на успех «Nevermind», который, по мнению многих рок-критиков, значительно превосходит новые альбомы «Guns ’N Roses» в плане переопределения границ рок-музыки? («Нирвана» открыто заявила об отвращении к «GNR» и другим рок-группам, входящим в топы чартов).
    «Мы никогда не ожидали, что наш альбом будет продаваться - и теперь, когда он разошёлся тиражом более миллиона экземпляров, ощущение классное. Мы никогда не отслеживаем трек в чартах, поэтому всё, что мы знаем о продвижении нашего альбома или синглов в «Billboard» (чартах), это когда кто-то нам говорит.
    «Приятно знать, что так много людей любят нашу музыку».
    А потом Кобэйн разогревается, подогретый, без сомнения, шоколадным тортом, большую часть которого он съел.
    «Если ты думаешь о соревновании, с которым мы столкнулись, но я не чувствую жалости к другим группам. Посмотри на «Poison» - у них продано 20 миллионов альбомов, а они отстой, и они просто не могут написать ни одной песни!»
    А как насчёт репутации группы устраивать погром на сцене и играть, даже когда гитары расстроены? (Упс... ты готов бежать отсюда, но Кобэйн на мгновение улыбается, редкий случай).
    «Мы довольно непрофессиональны на сцене», - признаётся он.
    «У нас нет большого количества тур-менеджеров, чтобы держать наши инструменты всё время настроенными, поэтому мы просто продолжаем играть. Но я никогда не был страстно увлечён людьми, которые были в восторге от профессиональных вещей... если песня кажется хорошей, мы просто играем».
    А что касается разрушения инструментов на сцене, Кобэйн только что подписал рекламный контракт с «Fender». Это означает, что он сможет покупать недорогие сделанные в Японии «Stratocaster» - гитары, которые он предпочитал - по ещё более низким ценам.
    Все предвидят, что будет разбито ещё больше гитар во время текущего тура «Нирваны» по четырём городам Японии и, впоследствии, по Америке.
    (На альбоме Новоселич использует басы «Ibanez» и «Gibson», Грол стучит по комплекту ударных «Tama»).
    Где бы ни выступала группа, адреналин постоянно быстро качается, от таких концертов, как на Фестивале в Рединге, где аудитория насчитывала приблизительно 40 000 человек, до менее тысячи в бельгийском Генте.
    «У каждого места есть своя собственная идентичность, но люди повсюду одни и те же. Они просто ходят видеть группу, они в восторге, а потом в восторге мы! Это хорошее чувство».
    Хотя формат трио не ограничивал его песенное творчество, Кобэйн планирует расширить группу.
    «Нам удалось добиться успехов в качестве трио, но в будущем нам бы хотелось поэкспериментировать с большим количеством слоев гитарных звуков. Мы будем искать нового гитариста».
    И фэнам «Нирваны» не должны ожидать нового альбома слишком скоро, даже если у Кобэйна уже есть около пяти написанных песен.
    «Мы не собираемся торопиться, планируемой даты выпуска альбома нет. Мы должны быть уверены, что продукт хорош».
    Прошёл почти час, и Алекс (просто Алекс) [МакЛеод - Ред.], тур-менеджер группы, вежливо порхал вокруг... ребятам надо было давать радио- и телевизионные интервью, ещё встретиться с фэнами.
    Кобэйн кладёт в сумку несъеденную еду, делаются фотографии (Новоселич по-прежнему следит за фотокамерой), дружеские рукопожатия (ребята расслабляются, когда ты упоминаешь, что ты сам немного гитарист), а потом они ушли.
    Спустя несколько мгновений ты задаёшься вопросом, было ли то, что произошло в течение последнего часа, просто плодом твоего воображения, или ты на самом деле был в компании будущей самой популярной и самой малопривлекательной рок-группы в мире.
    Твои фотографии и неразборчивые заметки подтвердят последнее... но только на данный момент ты не можешь избавиться от ощущения, что приехали новые рок-мессии, хотя им, конечно, наплевать на свой статус.













«ОНИ ПРОСТО НА СВОИХ МЕСТАХ,
И ЭТО ОЧЕНЬ СТРАННО»

Беатрис Пекер | 22 февраля 1992 года | RTVE «Rockopop» (Испания)


«Rockopop» было испанским музыкальным шоу, которое транслировалось на главном канале, «TVE1» («La 1») испанской общественной телерадиовещательной компании «Radio Televisi;n Espa;ola» («RTVE»). Шоу выходило с октября 1988 до октября 1992 года под руководством телеведущей и режиссёра Беатрис Пекер. Интервью с Крисом Новоселичем и Дэйвом Гролом было проведено Беатрис и состоялось после заключительного концерта азиатского/тихоокеанского тура «Нирваны» в Гонолулу. - Редактор.

[Кадры живого выступления группы, играющей «Been a Son» - Ред.]

Дэйв Грол: Это странно, потому что в Австралии - это почти как в Англии. И в Новой Зеландии... это просто несколько странно. Япония странная! Япония очень странная! Потому что концерт... когда играешь в Японии, там столько секьюрити, и там... обычно у нас есть один барьер перед сценой, поэтому люди не могут, типа, прыгнуть на сцену и убить нас или что-то в этом роде. Но в Японии, у них есть барьеры, типа, это барьер для сцены и барьер там, и барьер сям, и они во всех этих участках, и это очень странно. И потом в других местах... в большинстве мест в Японии, где тебе нужно остановиться - нельзя сдвинуться со своего места. И ты остаёшься на своём месте и просто делаешь так [качает кулаком в воздухе и подпрыгивает - Ред.], и для нас это странно, потому что когда мы там сидим и смотрим на всех этих стоящих людей - в смысле, сидящих - они просто на своих местах, и это очень странно.
[Приходит Крис. - Ред.]

Беатрис Пекер: Привет, привет.

Крис Новоселич: Привет.

БП: Вам нравится провоцировать публику?

КН: [Совершенно невозмутимый] Нет. Они провоцируют нас. Да!

БП: Правда? Мы, должно быть, говорим о разной публике с вами двоими.

ДГ: Я говорил о Японии, какие у них есть все эти...

КН: О, японские зрители - просто такие... [поджимает губы, вежливо кивает головой, тихо аплодирует]

ДГ: Это странно, однако. В смысле, если бы их когда-нибудь прорвало, я уверен, они бы совершенно сошли с ума. Они действительно сошли бы с ума, там просто столько контроля, это просто... (БП: Слишком.) слишком, жууууутко много контроля.

БП: За эти месяцы вы стали очень важной группой повсюду, также и в Испании. Почему, как вы думаете, люди могут чувствовать вашу музыку, например в Испании, так легко?

КН: [Корча рожи и периодически качая головой] Музыка - это международный язык! Понимаешь? Рок-н-ролл существует вот уже тридцать лет, и люди... это просто бит, и он просто создаёт этот бит. [Начинает щелкать пальцами.] Он создаёт этот бит.

БП: Так это просто музыка? Потому что критики говорят о вас, вашем духе, ваших влияниях, но музыка - это просто музыка?

ДГ: Ну, это ещё... В смысле, музыка, с музыкой приходит энергия и, в смысле, если видишь много энергии на сцене, тебе ничего не надо говорить, понимаешь? Обычно если на сцене есть энергия, тогда энергия будет в зале, а если энергия есть в зале, обычно энергия будет на сцене. Это просто флюиды, просто ощущение...

КН: Есть много групп, многие из них просто... занимают место. Отдайте что-то - мне нравится просто что-то доносить. Вы просто должны отдавать энергию, и страсть, и чувство.

БП: У вас много энергии...

ДГ: Ну, сейчас и в течение следующих нескольких лет ты увидишь много новых групп, такие группы, как «Urge Overkill», и «Melvins», и «Mudhoney»,  и «Hole» и, понимаеь, «Sonic Youth», которые -  крёстные отцы всего... Ты увидешь много новых групп, честных групп, у которых есть много искренней энергии, она не надумана, это не похоже на какую-нибудь хэви-метал-группу на сцене на расстоянии в двадцать метров.

БП: Тебе не нравится?

ДГ: Нет.

БП: Почему?

ДГ: Потому что это просто фальшиво, это неправда. У них неправильная мотивация. Многие хэви-метал-группы выходят и делают это за деньги, а не сочиняют хорошую, честную музыку, и не сочиняют песни ради того, чтобы писать песни.

БП: В вашей группе мелодия очень важна. Какое значение для вас имеют слова?

КН: Ну, Курт пишет тексты, и у меня есть своя собственная интерпретация этих текстов. Понимаешь, я думаю, что песня должна быть разной для каждого. Например, у меня есть несколько песен, не моей группы, но просто, типа, старые песни и новые песни новых групп, которые имеют особое значение лично для меня. Поэтому чтобы на самом деле оперировать с текстами, или то, что означает песня, может ограбить кого-то в их собственном восприятии, потому что музыка должна быть личной вещью.

БП: Последний вопрос, а потом я оставлю вас... [разражается смехом]... последний вопрос: кто выбирал обложку вашего альбома? Маленький ребёнок.

ДГ: Мы выбирали. Да.

БП: Кто этот ребёнок?

ДГ: Мы... Я не знаю!

КН: Какой-то артист снимал ребёнка, плавающего в бассейне, пришёл со специальной фотокамерой и делал снимки под водой. И я думаю, что родителей будет беспокоить этот ребёнок, висящий на огромном плакате в гостиной.

БП: Спасибо, и поздравляю с концертом сегодня вечером.
[Фрагменты с концерта «Нирваны», играющей «On a Plain» - Ред.]



ЦИТАТА КОБЭЙНА

Глядя в Светлое Будущее

«Всё, что мне нужно, это перерыв, и с моим стрессом будет покончено... Я собираюсь поправиться и начать всё сначала...»
               
                - из статьи «В Сердце и Душе Курта Кобэйна»
                Майкл Азеррад, «Rolling Stone» (США), апрель 1992 года


ЦИТАТА КОБЭЙНА

Делая Это для Всех

«Я очень увлечён тем, что делаю это для ребят. Это круто - делать все эти концерты для всех возрастов. Несколько отстойно, что плата за вход такая высокая. Но то, как я это понимаю, это что у нас будет много расходов. Не то чтобы мы богатеем за счёт этих концертов. Мы полностью делаем их для ребят и всё такое. Но есть много людей, которым мы теперь должны платить».

- из  статьи «Нирвана» Лэнса Хана, «Maximum Rock `n` Roll», апрель 1992 года




ЦИТАТА КОБЭЙНА

Окружённый Любовью и Переменами

«Мои песни всегда касались тем разочарования, отношений, которые у меня были. И теперь, когда я влюблён, я ожидаю, что они будут очень счастливыми, или, по крайней мере, не будет половины такого большого количества злости, как было. Я просто так потрясён тем фактом, что я люблю в таком масштабе, что я не знаю, как будет меняться моя музыка. Но я с нетерпением жду этого. Я люблю перемены. Все группы, которые я уважаю больше всего, менялись с каждым альбомом».
               
                - из статьи «Курт и Кортни, Сидящие на Дереве»
                Кристина Келли, «Sassy» (США), апрель 1992 года


продолжение: http://www.proza.ru/2017/06/12/2071