Сделка - день пятый. Дежавю

День пятый. Дежавю

День прошел, как прошел дождь. На тротуарах остались редкие лужи, а день не оставил после себя никаких воспоминаний, хотя в оставшиеся до полуночи часы это могла исправить одна встреча, о которой нельзя сказать, что она произошла случайно.
В маленьком гостиничном номере с большой кроватью и журнальным столиком, по обе стороны от которого стояли два кресла, сидел Ангел, а возле окна стоял Алекс. Оба напряженно молчали, будто пытались понять, для чего они здесь.
Алекс молчал и курил, впервые за долгие годы, курил с каким-то особым наслаждением, как осужденный на казнь, забирая у жизни вместе с затяжкой последний шанс почувствовать себя живым. Он вспомнил, как впервые ощутил запах дешевых сигарет, а потом вкус дорогой сигары, как-то однажды раскурил трубку, но ему не понравилось. Потом были разные ароматы кальяна, запахи женщин, вкус вина, спиртной перегар, воздух после дождя…
Затянувшись, он прищурился и посмотрел на Ангела.
- Хорошая работа. Чьих рук?
- Если ты про меня, то Машиниста.
«Лис бы оценил», подумал Алекс, разглядывая своего собеседника. Голограмма, которая свободно говорит с тобой и которую даже можно потрогать и обнять, но Алекс не рискнул. Ангел был слишком реалистичен.
- Чем обязан? - спросил он, разыскивая глазами пепельницу, чтобы замять окурок.
- Нам нужен сильный проводник.
- Догадывался.
- Тогда ты сам все знаешь.
- Почему я?
- Потому что так решил она.
- Кто?
- Я не могу тебе все рассказать.
- Мои сны.., - начал Алекс.
- Твои сны — значат лишь одно, что она нашла к тебе доступ.
- Взлом?
- Не думаю. Слишком громко. Что-то другое. Мы пока сами не знаем. Но она вышла с тобой на связь в форме сновидений. Я знаю, что ты принимаешь ХХ5. И если у тебя есть сомнения относительно того, во сне ты сейчас находишься или в реальности, то я могу тебе честно сказать, что наш с тобой разговор — это не сон.
Алекс слушал Ангела и вспоминал слова Диты, которая встретила его прошлой ночью.
- Мне нужно подумать.
- У тебя два дня.
Ангел исчез.
Алекс сел в кресло и задумался.

Все, что ему было известно о себе, сводилось к профессии. Он был наемником, находил в сети проекты, нарушающие закон. Несколько лет назад он закрыл дело «Винодела». Это стоило ему почти жизни. Как он не спился тогда и не погиб, осталось загадкой для него и для Лиса, с которым он подружился при расследовании дела.
В городе Галлю, где они проживали, стали загадочным образом погибать мужчины, в основном, хорошего достатка: чиновники, бизнесмены, руководители банков, спортсмены. В смерти этих людей было одно общее — все они накануне гибели пили одно и то же вино. Их находили в гостиничных номерах раздетыми до гола. Все они перед смертью занимались сексом. Из всех тел убитых была выкачана кровь. На губах и на глазах всех жертв преступник оставлял медные монеты с печатью литеры R, обозначавшей название вина. Убитых было двенадцать. Алекс мог стать тринадцатой жертвой. Но он выжил. Для чего-то ему подарили жизнь.
Вместе с Лисом они отследили в сети маленькую корпорацию, возглавляемую талантливым виноделом. Его звали Радий. Он создал проект «Ruja». В его основе лежало потокание человеческим слабостям. Он давал жаждущим то, что они не могли получить в повседневной жизни: острые ощущения, страсть, адреналин, безумный секс.
Все было настолько просто, что когда Алекс раскрутил всю эту серию убийств, он подумал, что Радий издевался и смеялся над своими жертвами, и хотел, чтобы его вычислили и нашли.
Человек снимал гостиничный номер, заказывал в сети вино «Ruja» и тут начиналось самое  интересное. Когда он опустошал бутылку, то обнаруживал перед собой девушку, настоящую, живую, из плоти и крови. С ней он развлекался, как в последний раз своей жизни, что в общем-то так и получалось. На утро в номере находили обескровленный труп и пустую бутылку без этикетки. Только по монетам удалось определить марку вина. Иногда с карточек жертв исчезали деньги. Но они, как правило, мало интересовали Радия. Согласно договору, который он заключал с потенциальной жертвой, ему предварительно оплачивали сделку. Кроме того, человек принимал условия, где говорилось, что распитие вина «Ruja» может привести к летальному исходу. Но никого этот пункт не останавливал. Все как один велись на красочный промо-ролик, в котором гурману обещали незабываемые ощущения, которых он прежде никогда не испытывал. Можно было все. Можно было даже убить девушку, которая появлялась, как джин из бутылки. Однако пошел ли кто-нибудь из покупателей вина на такой отчаянный шаг в своем последнем загуле, Алекс не узнал.

Зачем он сидит здесь в гостинице, в номере, в кресле; он в костюме цвета топленого молока, в черной рубашке, с расстегнутыми на шее пуговицами; он высокий стройный, темноволосый, с двухдневной щетиной на лице, с серо-зелеными глазами; он одинокий и свободный, красивый охотник… или волк? Он сидит в кресле рядом с журнальным столиком, а на нем два бокала  и бутылка красного вина. Ничего не происходит, и тогда он понимает, что всё происходящее, не более чем сон или его больное воображение, которое привело его сюда средь белого дня. Он поднимается, чтобы уйти, но ему только кажется, что он уже встал с кресла, потому что на самом деле он сидит и смотрит на неё сквозь зеленое стекло бутылки. Или ему кажется, что это ОНА?
Размытые очертания, расплывчатый силуэт, искажение сквозь стекло, но не настолько сильное, что её невозможно разглядеть.
«Господи, почему так бешено колотится сердце..? Почему деревенеют ноги и немеет язык, когда я в здравом уме, вполне осознаю, где я..? Что это? Может, вообще, бред?».
Он закрывает глаза… Открывает их, и всё как и было до того, как ему показалось, что она рядом. Никого нет. Голова светлая, ясная. Он может шевелить и руками, и ногами. Видимо, просто волнение. Плюс, игра воображения.
Он решается откупорить бутылку и налить себе вина. Второй бокал он оставит пустым, пока, пустым. Тишину гостиничного номера нарушает слабое журчание вина из бутылки в бокал. Он наполовину полон. И снова тишина. Ничего и никого. Пусто.
Тогда он подносит напиток к губам и делает глоток. Вино разливается во рту и течет вниз. Он старается из всех сил представить, что будет дальше. Он осматривает номер, но обстановка остается как прежде слишком скромной и скучной. Тихо, чересчур тихо, пусто и никого нет. Её нет.
Он делает второй глоток, проталкивает вино внутрь себя, не смакуя, и ждет, когда оно скатится вниз. Голова, как и была: ясная и светлая. Ничего не происходит. Он один в маленькой комнатке и больше никого.
Тогда он делает третий глоток, побольше, с жадностью, чтобы наконец-то почувствовать хмель и легкую слабость. Бокал пустеет и выскальзывает из руки. Это падение кажется ему замедленной съемкой. Он смотрит, как бокал падает и разбивается вдребезги. В тот же момент в номере становится темно, как будто невидимый портье или горничная выключили свет.
Ему надо привыкнуть к темноте, найти путь к окну и отдернуть шторы, ведь там день, там светло. Хотя, шторы были раздвинуты – это он внезапно вспоминает, комната была залита солнечным светом и электричество тут не при чем. Но пока  он об этом думает, в темноте появляется вспышка красного света. В этой вспышке он может различить фигуру, женскую, обнаженную, белую, как статуя из мрамора. И вдруг всё исчезает.
Он закрывает глаза, хотя и так темно. Снова их открывает и прежде чем видит всё ту же обстановку гостиничного номера, к которой добавилось битое стекло под ногами, осознает, что стало светло, так резко, до боли в глазах.
Пока он пытается привыкнуть к непонятным для него фокусам, всё снова меняется. Темнота мгновенно поглощает свет, перед глазами начинают мелькать красные вспышки. Он не может рассмотреть, что происходит, болят глаза. Но всё же делает усилие и во всполохах красного на черном видит девушку, ту самую. Не смотря на странные светоэффекты, сопровождающие то её появление, то исчезновение, он точно знает, что это она. Постепенно глаза начинают привыкать к обстановке и он видит, у неё длинные каштановые волосы и она абсолютно нагая. Она сидит на кровати, раздвинув ноги. На лице нет ни тени страха и стыда. Она больше похожа на куклу, посаженную на кровать в такой откровенной позе. Но ему больше всего хочется знать, чего она ждет и что будет дальше. Пока он раздумывает и вглядывается в её «мёртвое» лицо, видение исчезает.

Он пугается, что больше никогда её не увидит. Он хватает бутылку и пьет вино, прямо из горлышка. Оно льется, бежит по губам, по подбородку, заливает рубашку, костюм, капает на туфли, пачкает ковер; и тогда он замечает, что вино не заканчивается, а продолжает бежать, хотя бутылка уже пуста. Он опрокинул её, чтобы удостовериться в её пустоте и даже попытался вытряхнуть из неё остатки капель. Потом перевернул её снова и держал за горлышко в вытянутой руке, глядя сквозь стекло сосуда. Он стоял в мокрой от вина рубашке, на залитом вином ковре, которое казалось ему кровью.
Вся эта картина наводила на мысль, что в номере произошло чудовищное по своей жестокости убийство. Он видел кровавые пятна, проступающие на мебели, шторах, на полу, на потолке, везде, хотя на самом деле этого ничего не было. Это кровавое вино появлялось отовсюду, он чувствовал его запах. Ему казалось, что через некоторое время оно польется за порог гостиничного номера.
Не смотря на страх перед чем-то неизвестным, с чем ему пришлось сейчас столкнуться, он заговорил вслух, даже чуточку испугавшись своего голоса. Он захотел, чтоб его кто-нибудь услышал. Может быть, она, может кто-то с «той» стороны. Он уже сравнивал себя с загнанным зверем, желая только одного, чтобы весь этот бред быстрее закончился и привёл к какому-нибудь финалу. Обращаясь к невидимому собеседнику, он был беспомощен и чуточку раздражен:
- Я смотрю на тебя сквозь зеленое стекло бутылки, и ты это видишь. Кто ты?

Он опустился на колени, продолжая держать в руке пустую бутылку. Другая рука коснулась ковра, и он схватился пальцами за мокрый, липкий ворс, будто для него это была та самая соломинка, за которую цепляется утопающий.
Тишина была такой же неприятной и липкой, как разлитое кругом вино. Тогда он заговорил громче, чем прежде:

- Где те вонючие, сырые погреба с запахом плесени, где та темница, в которой ты скрывалась, выжидая своего часа? Когда началось твоё брожение?
Кто он твой винодел; я к нему сейчас обращаюсь! Пусть покажется или подаст знак!

Он замолчал, снова посмотрел сквозь зеленое стекло бутылки, и увидел её и себя. 

От воспоминаний прошлого Алекса передернуло, он будто очнулся после страшного сна. В горле пересохло. Он посмотрел на свой шрам на руке и позвонил Лису.

- Помнишь винодела?
- Ну, еще бы! Как такое забыть? - весело ответил Лис.
- Похоже, мы снова в деле. Я же говорил тебе, что мы выйдем на них, что все это не случайность, - устало говорил Алекс.
- Черт! Плохие новости, чувак.
- Да, хорошего мало, - согласился Алекс. - Я встретился с посыльным. Голограмма «Ангел» - отличная работа. Если бы Радий был жив, я бы подумал, что это его рук дело. Но это Машинист. Тебе нужно пробить его.
- Понял. Передавай привет Адель.
Алекс ничего не ответил.

«Вино несет в себе горечь и терпкость любви, желание и страсть воссоединиться с тем, кого любишь всем своим сердцем. В этом букете смешаны месть, зависть, похоть, зло и добро, нежность и грусть, всё, что только может уместиться в душе человека и его теле, которое представляет не плохой резервуар для хранения такой настойки», Алексу вспомнились слова винодела.

А что, если они все умерли, потому что их помыслы не были чисты? - неожиданно для себя подумал Алекс.