Прометей

ПРОМЕТЕЙ
Где эта тонкая грань отделяющая бессознательное забытье сна от пробуждения запускающего самосознание? Ты спишь и даже не знаешь, что происходит вокруг, снаружи и внутри тебя. Тебе плевать на все, на время и место, на обстоятельства. Вернее сказать у тебя нет выбора, плевать или нет. Ты просто не существуешь. И даже если тебе снится красочный запоминающийся сон, это только побочка от того, что ты во время сна не существуешь. Но в одно мгновение, в миллионные доли наносекунды мироздание поворачивает свой тумблер и ты снова живешь в своей голове. С этого и начинается пробуждение, тягостное прощание с несуществованием, с забвением.
Вот и мое пробуждение началось с тяжелой боли, что вдавливала мою голову в грязную подушку. Логично было бы полагать, что именно последствия вчерашней попойки запустили механизм выхода из сна, но я уверен в обратном. Головная боль и сушняк, как прилежные ученики ждали своего часа и только почуяв, что тонкая грань пройдена тут же навалились на меня.
Пока я собирался с силами, чтобы подняться в прихожей заскрипели старые петли входной двери. Сто раз давал себе обещание врезать новый замок. Но во первых все ценное из своей квартиры я давно вынес, а во вторых всегда открытая дверь иногда приносила свои дивиденды. Все у кого появлялась выпивка знали, что ее можно употребить в моей конуре, как говорится в тепле и в хорошей компании.
Вот и сейчас с нарастающим скрипом открываемой двери в моем сердце расцветала надежда на утренний опохмел. Наконец дверь перестала скрипеть и в комнату пятившись спиной вперед вошел какой-то мужик. Мой алчущий спиртного разум тут же оценил незнакомца и выдал вероятность наличия у него выпивки в процентном соотношении.
Если грязный болоньевый плащ и вытертая беретка безоговорочно определяли социальный статус гостя, то непонятная конструкция, которую он старательно втаскивал в комнату давала понять, что он шизик. А шизикам и без бухла хорошо. Наконец он затащил свой странный груз в комнату и аккуратно прислонил его к стене. Сначала я решил, что это какой-то воздушный змей склеенный из старых газет на реечной раме. Но приглядевшись я понял, что это два больших, почти с человеческий рост, бумажных крыла. Между собой они крепились хитрой системой скроенной из старых брючных ремней и подтяжек.
Господи, мне только сумасшедшего не хватало в моем доме. Пока я проталкивал все эти мысли через терзавший меня похмельный синдром шизик уселся на единственный в квартире табурет и молча уставился на меня большими безумными глазами.
- «Здравствуй, Прометей», - сказал он.
Я ничего не ответил, у меня просто не было сил на это. Хотя очень хотелось обматерить этого придурка и выкинуть его из квартиры вместе с бумажными крыльями. Прометея еще какого-то приплел. Бывали конечно случаи, когда после какой-нибудь особо поганой сивухи я забывал, как меня зовут и кто я вообще такой. Но назваться Прометеем я точно не мог.
Не услышав ничего в ответ шизик тяжело вздохнул и порывшись в карманах достал на свет божий фуфырик. Меня аж передернуло от накатившего предвкушения. В грязный пальцах этого идиота зазывно поблескивал темно-коричневым боком аптечный флакон медицинского спирта.
Такого сейчас просто не достать. Мой алкогольный рацион уже несколько лет состоит из паленой водки, боярышника и средства для полоскания рта. Конечно некоторые употребляют омывайку, но я все же не совсем конченный тип. Даже у нас, у алкашей есть рамки приличия. Похмелье словно почуяв близость спирта навалилось на меня с двойной силой. В глазах помутнело и жесткий тремор пустил мои руки в дикий неистовый танец.
- «Здравствуй, Прометей», - снова сказал шифик.
- «А? Ага, привет. Привет.», - залепетал я и жадно облизал сухие губы.
Шизик повертел в руках бутылек со спиртом и убедившись, что все мое существо сосредоточенно только на этой склянке тут же убрал ее в карман.
Я не смог сдержать полный разочарования стон.
- «Ты знаешь меня?», - спросил он.
- «Как не знаю, конечно знаю», - нервно затараторил я в ответ: «ты этот, Саня с хлебозавода. Или Леха из овощного. Имя не помню, а так точно знаю. Ты чего фуфырик то убрал? Давай я разбодяжу, я хорошо бодяжу, будет как заводская водочка! И вода у меня в кране хорошая, во всем городе хреновая вода, а у нас на районе свой водозабор. Ну ты же в курсе. Да, Саня?»
- «Значит не знаешь», - тяжело вздохнув сказал шизик и достав из кармана помятую папиросу закурил.
Сам я не курил и табачным дым переносил плохо, но такого гостя грех было гнать.
- «Слушай, мужик, ну не знаю я тебя. Ну и хрен с ним, ты же видишь трубы горят. Дай хоть глоточек, здоровье поправить».
Шизик выпустив целое облако табачного дыма ответил: «нельзя Прометей, к тебе память возвращается только в трезвом состоянии. Надо потерпеть».
- «Да пошел ты…», - в сердцах крикнул я, но в этот момент шизик достал еще один фуфырик и я решил не заканчивать высказывание.
- «А после того, как мы поговорим я дам еще», - сказал он и показал третий флакон.
А это уже триста грамм спирта или ноль семь отличнейшей водочки. Меня даже в жар бросило и плохое самочувствие тут было точно ни причем. Незнакомец удовлетворившись произведенным эффектом закурил еще одну папиросу.
- «Как тебя зовут?», - спросил я.
Если честно меня это мало интересовало, но лучше коротать время в разговорах с придурком, чем сидеть и молча играть с ним в гляделки.
- «Это не важно, Прометей», - с важным видом ответил шизик: «Да я бы и не смог назвать тебе свое подлинное имя даже при всем желании. Как только память вернется к тебе все вопросы отпадут сами собой».
Разговора не получилось. Я улегся обратно на повидавший виды пружинный матрац служивший мне и кроватью и обеденным столом при необходимости. Я попробовал поспать, но как назло в голове вертелась целая куча вопросов и ни одного ответа. Я не знаю сколько прошло времени, но в определенный момент мою голову пронзила жгучая боль. Словно разряд молнии ударил мне в темя и заметался внутри пустой черепной коробки, как шарик в аппарате пейнбола.
- «Ну наконец-то!», - с довольным видом выкрикнул шизик.
Боль наконец ушла. А в моей голове жил другой человек. Вернее сказать, меня словно подвинули вбок и немного назад. Я все так же оставался тем же пьянчугой, что и раньше, вот только звали меня Прометей. И был я не простой опустившийся русский мужик, а изгнанный богами титан. Когда-то и я был богом, но решил пойти наперекор Зевсу и подарил людям секрет огня.
Все знают эту историю, все знают чем она кончилась. Вот только для людей мой поступок стал сказкой, но не для богов. Мое изгнание вечно, мою печень каждый день клюет ворон. Вот только со временем все обрело не много другие формы. Моими цепями стало полное беспамятство, моим вороном стал цирроз печени, который я подкармливал каждый день новой порцией алкоголя сомнительного качества. Но как и положено, каждую ночь моя печень вырастает вновь, чтобы утром ворон смог насытится снова и снова. Мое наказание не знает конца. Я с отвращением осмотрел убогую комнату и ее убранство. От запаха моего же не мытого тела меня замутило. Но это все скоро пройдет, как только уйдет мой гость.
Теперь я узнал его. Это был Охотник, он как и я был когда-то изгнан. Но к тому времени моя судьба стала уже легендой. Зевс именовал себя Единым Богом, а братьев и сестер своих ангелами, своими слугами. И каждого несогласного он либо изгнал, либо уничтожил. Вот и Охотник совершил свое преступное деяние.  И был сброшен в мир людей.
- «Здравствуй, Охотник», - сказал я.
- «Здравствуй, Прометей», - ответил он мне.
Обычно он после этих слов старался сказать какую-нибудь колкость о моем глупом поступке и о моей судьбе. Но не сегодня. Какой же раз он посещает меня? Первый раз он пришел ко мне, когда на мне еще были цепи. И с тех самых пор он приходит ко мне каждые сто лет.
- «Помоги мне, Прометей», - сказал Охотник.
Он всегда говорит одно и тоже, но если я помню все это, то для него это каждый раз первая наша встреча. Таково его наказание. Он был изгнан и лишен разума. Целую вечность он ходит среди людей с самодельными крыльями. Изображает из себя ангела и ругает Бога. За это его люди бьют и калечат. В средние века его довольно часто сжигали и поднимали на кресте, но его наказание все же мягче моего. Он будет прощен и возвращен в лоно господне, как только сможет поймать свою цель. Поэтому его и зовут охотником.
- «Чем я могу помочь тебе, Охотник?», - я продолжил играть свою роль.
- «Ты же знаешь, что мне будет даровано прощение, если я смогу найти свою цель. Зевс снова примет меня, если я смогу доставить ему предателя. И имя его Азазель».
Азазель, падший ангел. Он был вторым титаном, который дал людям запретное знание. Он научил мужчин воевать, а женщинам подарил привлекательность. Он научил людей обману и лицемерию. Он посеял в душе каждого смертного семя разврата и похоти. Именно он сделал людей такими, какие они есть. Но если я в свое время нес людям свет и возможность выжить в мире жестоких богов, то он лишь потешил свое самолюбие. Он решил обрести свое величие среди людей, затмив своими деяниями самого Бога.
- «Я знаю», - ответил я.
- «Он извратил твой поступок, Прометей. Пусть ты и преступник, но в деле твоем есть мужество», - в последний момент Охотник осекся и с нескрываемым ужасом посмотрел наверх. В этом и есть между нами разница, я не боюсь гнева Зевса.
- «Что же ты хочешь от меня, Охотник?», - спросил я.
- «Кода я был изгнан с неба за мерзкие дела свои мне сказал сам Бог, что даст тебе знание того места где будет прятаться Азазель. И чтобы я мог спросить тебя ты будешь обретать память раз в сто лет».
- «И почему ты решил, что я расскажу тебе, где прячется Азазель?»
- «Потому что, он враг не только Богу, но и тебе!», - Охотник вскочил на ноги от возбуждения и было двинулся ко мне, но силой мысли я усадил его на стул. В моменты прозрения силы возвращались ко мне, пусть не все, пусть не на долго, но силы достаточные для того, чтобы Охотник держал себя в руках».
- «Но и брат мой, Зевс, тоже мне враг. Почему я должен помогать ему поймать Азазеля?»
Охотник занервничал и снова закурил.
- «Я прошу помощи для себя, Прометей. Ты никогда не вернешься на небо, так помоги мне. Я всего лишь глупый ангел, потерявший царствие небесное из-за неуемной тупости».
Я внимательно посмотрел на огромные полные мольбы глаза Охотника. В отличие от него я знаю что будет потом. Он и правда мелкий тщедушный ангел. Он и правда потерял царствие небесное из-за своей глупости и неуемного тщеславия. И я правда знаю где его цель. Но я не скажу. Пройдет еще сто лет в течении которых он будет искать меня и найдет в какой-нибудь выгребной яме на другом конце света. К тому времени я буду негром или вообще женщиной. Я все так же буду существовать на самом дне человеческого общества ежедневно отравляя себя суррогатным алкоголем. И я снова ему ничего не скажу. Все потому что, Охотник все цело прав. Я ненавижу Азазеля, он для меня первый и единственный враг. Зевс всего лишь наказал меня за преступление и я знал, что так будет. Азазель же украл у меня людей. Мой огонь должен был сделать людей только лучше и приблизить их к богам. Он же отравил человечество, он лишил меня этой надежды.
- «Уходи, Охотник. Я не помогу тебе», - наконец сказал я.
- «Подожди. Почему?», - лицо Охотника перекосила ярость: «я не понимаю! Почему ты так поступаешь, Прометей!»
- «Я все сказал, уходи».
Не успели мои слова покинуть мою гортань, как Охотник кинулся ко мне в молниеносном прыжке. В этот раз ему почти удалось дотянуться своими нестриженными грязными ногтями до моего горла. В следующий раз надо быть повнимательней. Снова силой мысли я аккуратно усадил его на табурет. Много раз я размазывал, его по стенке. Много раз скручивал в подобие бараньего рога. Но с годами я понял, что врага надо ценить. Все таки его наказание на много страшнее моего. Его Зевс наказал самым страшным способом, он дал ему надежду на спасение. Конечно мой брат знал, что я никогда не помогу Охотнику, ангелу, который не может назвать свое истинное имя. И будет он вечно блуждать по свету в поисках самого себя.
Где эта тонкая грань отделяющая бессознательное забытье алкоголика от пробуждения разума Прометея? Вновь мироздание поворачивает свой тумблер и через неуловимое мгновение я самый счастливый человек на земле. Надо же пришел какой-то чудик подарил три фуфырика чистого медицинского спирта и ушел. Это ли не счастье? В коридоре еще слышны шаркающие звуки его бумажных крыльев, а я уже открываю первый бутылек.
Все таки не буду врезать замок. Точно не буду.