Слезы армянина

Слезы армянина

 
  Мне хочется рассказать об одном событии, которое произошло в мои студенческие годы в Новосибирске. Мы с другом только приехали в этот город на шестимесячные курсы машинистов холодильного оборудования мясомолочного комбината. В то время в молокозаводах стояли большие, габаритные аммиачные холодильные установки старого образца, и нас по направлению отправили научиться новым технологиям. Обучение, проезд оплатило предприятие, где мы работали. Хорошее было время. На такие курсы приезжали учиться со всех концов Советского Союза. Первый месяц мы жили в общежитии, затем сняли в аренду частный дом. Учились с 8 часов утра до 2-3 часов дня. А в выходные целыми днями гуляли по городу. В один из таких дней, посетив зоопарк, мы зашли на овощной рынок. Тихонько разговаривая между собой, подошли к одному пожилому армянину и спросили, почем помидоры.
   - Дорого у него, - сказал я другу. Вдруг армянин спросил у нас:
   - Погодите… Ребята, вы откуда?
   - А что? Какое вам дело? – грубо, вопросом на вопрос ответил я, думая, что он заговорил с нами, чтобы как-то сбыть, продать нам свои овощи.
   - Вы якуты? – внезапно спросил армянин.
  - Якуты, - ответили мы и уже уходили, как вдруг он, бросив свой прилавок, догнал нас и преградил нам путь.
   - Постойте, ребята… Я вам одно скажу. Выслушайте меня, прошу… Пойдемте со мной, выслушайте меня, прошу вас, - торопливо проговорил наш собеседник и повел нас в сторону маленького подсобного помещения. Мы неохотно последовали за ним, думая, что это какая-то очередная рыночная уловка, хитрость. В подсобке он быстренько налил нам чаю, нарезал арбуза и говорит:
  - Угощайтесь, ребята.
 А я тихо шепчу другу: - Не пей чай, может, туда он снотворное насыпал. Тем временем армянин начал свой рассказ:

  - Это было в 1942 году. Мне было тогда 7 лет. Мать моя по образованию была учительницей музыки, преподавала игру на скрипке. Мы из Армении на поезде поехали в Сибирь. Затем из Иркутска по реке Лене на пароходе приплыли в Якутию. Шла война, никому до нас не было дела. Мы приехали в маленькую якутскую деревушку. Договорившись с председателем сельсовета обучать местных детей игре на скрипке, мы с мамой решили остаться, обосноваться в этой деревне. Председатель привел нас в один дом, где жили старик со старухой. Войдя в дом, почти приказным тоном он сказал им: - Вот привел к вам учительницу музыки с ребенком. Будут жить у вас. Затем председатель сказал матери: - Будете жить с ними. Еду, дрова будете добывать вместе, сами. Другого дома предложить вам не могу. С этими словами он ушел, а мы так и остались стоять у порога. Тем временем старик подошел к нам и говорит:
   - Проходите, детки, как-нибудь проживем вместе… Меня зовут Никита, а мою жену – Фекла. А вас как звать?
   - Я – Авета, сыночка зовут Вардан. Мы из Армении, - ответила мать. Вскоре она устроилась на работу в местный колхоз, так как детей, желающих обучаться музыке, не было. Работала с утра до ночи, так что я ее почти и не видел. Рано утром уходила на работу, когда я спал, возвращалась поздно вечером, когда опять спал. Я оставался с бабушкой и дедушкой, помогал им по хозяйству. Научился у деда Никиты рыбачить, ловушки на зайцев ставить. Целыми днями за ним бегал, что даже не замечал, как день проходил. Вечерами, когда ужин готовился, помогал плести сеть из конского хвоста. Затем, поев карася, ухи, падал от усталости и крепко засыпал. Ээ… не рассказал, как я научился есть карася, не вырывая, не ломая ни одной косточки. Дед хвалил меня, говорил, что я лучше него ем карасей… Ели даже коровьи потроха… Это была самая сытная на свете еда. Я слышал, что в других улусах люди умирали с голоду. А мы почти не голодали, потому что с дедушкой каждый день приносили домой много рыбы, зайцев. Бабушка Фекла сшила мне из заячьей шкуры теплые штаны и шубку. Так что зимой я совсем не мерз. Еще она сшила мне из шкуры лося длинные, выше колен торбаза. Помню, как она за шитьем зубами, кусая, придерживала шкуру. Бабушку Феклу я называл по-якутски «эбээ», а дедушку – «эьээ». По-моему, на втором году совместного нашего житья, когда мы с дедом пришли с рыбалки, бабушка встретила нас с плохой новостью: с фронта пришло письмо о гибели единственного сына… Я видел, как у бабушки текли слезы из глаз, но громких рыданий, причитаний, криков не было. А бедный дедушка от горя в течение нескольких дней не проронил ни слова. Я тоже молча ходил за ним, как тень. Через несколько дней после этого страшного дня… бабушка Фекла умерла ночью во сне. Мать отпросилась с работы, и мы, положив тело покойницы на сани, пошли хоронить ее. Дед тянул сани спереди, мать двигала сзади…, а я шел рядом с гробом бабушки и громко, безутешно плакал. Я тогда впервые узнал, что значит потерять близкого человека. Как вкусно готовила моя бедная бабушка, какая вкусная еда у нее была, какая она была хорошая, добрая! . Недалеко от дома под снегом вырыли могилку. Когда рыли яму, я гладил бабушкины руки в надежде, что она оживет, и умолял:
   - Эбээ, вставай, открой глаза!. В это время ко мне подошел дед и сказал:
   - Тойуом (сынок) … бабушка наша больше никогда не проснется, она заснула навеки вечным сном… наверно, отправилась искать сыночка. Так сказав, дед тихонько поцеловал меня за мою голову. Тогда я увидел, как старый человек молча плачет. Слезы ручьем лились из его глаз, и мне так жалко стало дедушку. Я опешил и начал утешать его:
    - Эьээ, не плачь… не плачь… я же есть у тебя, - и крепко обнял его. Вскоре весной мы услышали от радующихся, счастливых людей, что пришла долгожданная Победа. Мы начали готовиться к возвращению на родину. Дед продавал рыбу, зайцев, чтобы накопить нам денег на дорогу. И вот мы с матерью отправились на берег к пароходу. Дед тоже пошел с нами провожать нас. Я просил, умолял его поехать с нами, говорил, что у нас тепло, много фруктов. А дедушка мне ответил:
    - Тоойуом, как я с вами поеду? Здесь похоронена моя жена, сам знаешь… А вдруг сын мой жив, вернется. Кто тогда его встретит?. Нет, я не поеду, сами благополучно езжайте. Сказав такие слова, дед тихо поцеловал меня в лоб…

У старого армянина текли слезы… Он несколько мгновений сидел, глядя в одну точку, затем, протерев большими руками слезы, произнес:
   - Я никогда не забуду это время. Когда я вспоминаю дедушку с бабушкой, слезы сами льются, но я не стыжусь их. Перед смертью я непременно съезжу к дорогим могилам. Думаю, что деда Никиту похоронили рядом с женой. Если найду то место, где мы жили, могилу бабушки сразу найду. Так закончил свой рассказ наш случайный собеседник. Он увидел, что мы не поели, и сразу засуетился:
   - Почему не кушаете? Ешьте, угощайтесь, ребята. Затем, сказав: «Я сейчас приду», - вышел. Мы, не ожидавшие услышать такое, посидели молча и начали есть. Вскоре наш рассказчик пришел с сумкой, полной фруктов, и говорит:
   - Это – вам. И вручил ее нам.
   - У нас нет таких денег, чтоб купить столько, - сказал я.
   - Нет, нет, это бесплатно. Это мало… Это малая доля того, что я должен перед якутским народом, - сказал армянин. – Когда будете на этом рынке, обязательно заходите ко мне…хоть якутским детям добром отплачу. Вот такой случай имел место в нашей жизни. Мы подумали, хоть что ни говори, добро никогда не забывается. Человек всегда остается человеком.


 Суор Уола. Перевод с Якутского. Дарии Сунтаровой.