7. Мы едем на Ривьеру

Не знаю, как в других странах, а у нас, россиян, в обыкновении называть вещи не своими именами. Только в русскоязычном интернете места, куда мы сегодня собираемся переезжать, называются Лиссабонской Ривьерой. Вообще-то, Ривьерой названа прибрежная 350-километровая полоса, протянувшаяся от французского г. Канн до итальянского г. Специя. Поэтому корректны в использовании названия Французская Ривьера и Итальянская Ривьера. Так утверждает бумажный энциклопедический словарь Britannica.


В России же (не в энциклопедиях, конечно) есть и черноморская Ривьера, и балтийская с байкальской, тоже есть, наверняка. А один мой знакомец-предприниматель, арендовавший малюсенький островок на реке Урал, поставил там мангал под вывеской «Евразийская Ривьера». Правда, бизнес прогорел, то ли потому, что не все потенциальные клиенты оценили экстерриториальную уникальность островка (и не Европа, и не Азия). То ли потому, что на островок не было перехода и любителей евразийских шашлыков перевозили через протоку на резиновой лодочке. Посетителям, спасовавшим перед вполне европейской ценой уральского островного угощения, лодка для возвращения на материк предоставлялась за отдельную, тоже европейскую плату. Прав Киплинг: «Запад есть Запад, Восток есть Восток и вместе им…». Но вернемся на крайний запад Европы. Ведь то, что русские называют Лиссабонской Ривьерой – участок атлантического побережья от устья реки Тежу до знаменитого мыса Рока, и есть самый, самый крайний европейский Запад и одновременно курортный пригород Лиссабона. Если французскую Ривьеру большинство ассоциирует с Каннами и Ниццей, то их португальскими аналогами будут соседствующие городки Эшторил (Estoril) и Кашкайш (Cascais). Туда мы и переезжаем.


Ехать недалеко. Меньше часа на электричке. Вокзал, с которого идут поезда до Кашкайша, - в пешеходной досягаемости от отеля. Одна беда – мощеные камнем улицы трудны, а то и опасны для нашей багажной сумки на колесиках. Движемся по площади Россиу к трамвайной остановке. Время обеденное, вокруг полно снующего во всех направлениях народа. Чувствую через ручку неохотно волочащейся за мной по брусчатке здоровенной сумки удар. Обернувшись, успеваю заметить завершающего кульбит английского туриста. Он потирает ногу, произносит сердито-удивлённо:

- Это не сумка, а омнибус какой-то!...

На трамвайной остановке очередь, которая соблюдается при посадке  необычно споро и неторопко. Мне, штурмовавшему советский транспорт с младых ногтей, это слегка непривычно. Как-то подсознательно тянет заехать углом «омнибуса» кому-нибудь из попутчиков по берцовой кости… Еще непривычнее - способ оплаты в трамвае. Оплатить проезд я не могу. Кассовый аппарат ни наличных, ни банковских карт не принимает. Только специальные электронные талончики. Пробираюсь к водителю. Но у него глухое стекло с грозной надписью, запрещающей отвлекать вагоновожатого от прямых обязанностей. Остается ждать кары за безбилетный проезд. Обошлось. Ехать нам всего несколько коротких остановок. Выходим у вокзала с облегчением и экономией, - контролеров здесь в транспорте - море. А штрафы высоки…



В здании вокзала есть традиционные билетные кассы. Кассир любезен настолько, что продает нам запрошенные билеты по цене более низкой, чем нас информировал интернет… Дальше всё просто, главное - не пропустить нужную остановку, так как она не конечная, а виды в вагонных окнах - на загляденье. С одной стороны, - симпатичные, зеленые, холмистые пригороды, с другой, - океанский простор, на который я, дитя земель, не предназначенных Богом для расширенного воспроизводства рода людского, могу пялиться долго и безотрывно.

А вот и наша остановка. Monte Estoril. Это бетонная платформа с малюсеньким домиком - вокзалом. С одной стороны платформы, но по уровню значительно ниже, - широкая набережная – променад, еще ниже – собственно, океанский берег с пляжами, волнорезами и скалисто-каменистыми неудобьями. С противоположной стороны - крутой, застроенный многоэтажками и виллами холм.


Станция безлюдна. Если не считать девицы, которая сидит возле станционного строения в кафе, состоящим из раздаточного окна в стене, столика и четырех пластиковых стульев. Вид девицы специфичен. С океана, несмотря на яркое солнце, дует прохладный ветер. Типичная для этого времени погода, когда сгореть и замерзнуть можно одновременно и быстро. На девице только джинсовые минишорты и белая майка, из-под который во все стороны выглядывает черный лифчик. Сидит она, положив ноги на стол и раздвинув их ровно настолько, чтобы удерживать в области промежности бутылку с пивом. Говорю супруге:

- Сейчас спрошу у девушки, как пройти к нашей гостинице. Она, похоже, студентка, а значит, понимает по-английски.

Жена смотрит на меня то ли иронично, то ли неодобрительно. Мне даже показалась, что она не согласна с моей идентификацией социального статуса девицы. Но отвечает мне ассиметрично:

- Если ты знаешь по-английски, прочитай, что написано вон на той вывеске.

Поднимаю глаза. Прямо над нами нависает восемнадцатиэтажная громада, на крыше которой огромными буквами означено: EDEN ESTORIL.

Именно здесь мы забронировали номера на ближайшие десять дней и, как хорошо видно, миновать отель можно не иначе, как бросившись в неспокойные воды Атлантики…

Русская ментальность определяет такие курортные отели, как «полный отстой». Не смотря на четыре звезды, в отеле почти нет собственной территории, малюсенький бассейн, нет больших холлов с диванами, словом, всего того, без чего люди, взращенные в квартирах, где кухня соседствует с унитазом, а спальня - с автобусной остановкой, жить в отпуске не могут. Зато в нем есть несомненные на наш вкус преимущества.

1.Море, набережная, электричка, автобус - всё в двух шагах.

2.В пешеходной доступности центры и Кашакайша, и Эшторила

3.Номера большой площади с диванно-обеденной зоной, лоджией, балконом и полностью укомплектованной кухней.

4.В гостинице добротное «беспоказушное» обслуживание. К примеру, горничные чаевые принимают, но если ты их ей не даешь,- лебедей из полотенец не накручивают, а водопроводные стоки не засоряются.


Разместившись в новом жилище и чуть отдохнув, идем на локальную рекогносцировку, т.е. на поиски хлеба насущного. Очень скоро, через путаницу зеленых улочек и проулков в окрестностях отеля, поднявшись по крутой улице со странным названием Зингер, к уютной небольшой площади, обнаруживаем магазинчик, в котором жена находит прекрасный местный промывной сыр, разнообразные соленые развесные оливки, а я с восторгом насчитываю дюжину марок джина, одну из которых и покупаю. Джин с оливками, овечьим сыром и ноздреватым белым хлебом не просто восстанавливает силы, а еще и наращивает их. Решаем сразу идти в Кашкайш, неподалеку от центра которого есть гипермаркет со звучным названием «Джамбо». Именно наличие кухни в содружестве с «Джамбо» должно способствовать постижению нами тонкостей португальской кулинарии уже с ближайшего ужина.


Снова выходим из отеля. Тут жена сообщает мне, что мы брали билеты на электричку до Кашкайша, а билеты здесь действуют сутки. Она их сохранила. Так что мы имеем полное право доехать до центра на электричке. Сказано-сделано. Направляемся на свою платформу. Скоро подходит поезд. Ехать всего несколько минут, вокзал, идем к выходу. Тут, как положено, автоматические пластиковые калитки. Подношу билетик к сканеру, калитка не открывается. Повторные попытки тоже результата не дают. Вижу с боку на стене красную кнопку, видимо, предназначенную для простаков вроде нас.
Нажимать мне ее не хочется, не столько из-за грядущих финпотерь, сколько из-за боязни нелицеприятных объяснений на португальском. Я уже догадался, что билеты наши были разовыми и на конкретную по времени поездку, потому и стоили дешевле обычных суточных.

Решаем вернуться на свою «бескалиточную» платформу. Садимся в тот же поезд. Скоро он отправляется в обратный путь. Наша платформа. Поезд замедляет ход, но, не останавливаясь, снова начинает его набирать. Тут в противоположном конце вагона появляется контролер, который неотвратимо надвигается на нас… Выходим в тамбур. Вот-вот должна появиться следующая «бескалиточная» платформа Эшторил.

Обычно стремительная и бесшумная электричка почему-то ползет поразительно медленно, в то время как контролер явно шустрит, опровергая типичную для южан неторопливость в работе. И, когда проверяет билет у последнего пассажира в вагоне, поезд останавливается, выпуская нас на платформу. «Yyeass!» - восклицаю я, согнув в локте правую руку со сжатым кулаком. Испытанное мной удовлетворение сродни чувству Собакевича, втихую слопавшего полутораметрового осетра, пока остальные гости вели приятные фуршетные беседы. Как мало мне нужно для счастья!



Отъехали мы не далеко, пятнадцать минут ходу, и вот она - наша гостиница. Идем дальше пешеходной дорожкой вдоль первой линии отелей. Еще минут двадцать, и мы доходим до гипермаркета – местного аналога, если так можно сказать, нашего «Ашана». Выбор продуктов велик. Колбасы и рыба хороши. А выпивка! Сортов английского джина я насчитал не менее полутора дюжин и половина из них были мне незнакомы. Словом, поле для расширения кругозора весьма обширно…

Сегодня, в эпоху санкций и контрсанкций, ассортимент «Джамбо» могу охарактеризовать, только модифицировав слова Шарапова из «Места встречи…»: « Мне это изобилие вспоминать больно…» Бутылка молодого белого сухого Vinho Verde (Винью Верде), зеленое вино, душистое, с легкой естественной газацией, стоит от 1 до 3 евро. У нас аналоги начинаются от шестисот рублей (т.е. 10 евро).


А сыры! Местные сыры вкусны и дешевы. Но есть большой выбор и испанских, и итальянских выдержанных сыров, по ценам, соизмеримым с сегодняшними нашими российскими сырами, названными теми же именами в рамках импортозамещения: «Мончьего», «Пармезано» и т.п. Поясню для непосвященных, что такое «импортозамещение по-российски». Нужно взять обычный российский сыр, какой получится у сыровара, и запаковать с этикеткой и штампами под импортным названием, скажем «рокфор», если он заплесневел. Но, главное, нужно поднять цену, не до уровня настоящего рокфора, а так, раза в два-три от цены бывшего отечественного сыра… Все, - можно звать на презентацию премьера, на худой конец - губернатора, а уж федеральные ТВ-каналы объяснят россиянам, что наш люберецкий рокфор - полный аналог французского, только полезнее и дешевле. Кстати. Еще проще импортозамещение лекарств.
Недавно пришла пора делать ревакцинацию от клещевого энцефалита (делается раз в три года). Жена у меня - врач, поэтому всегда покупала вакцины французские. Они дороже, чем отечественные, что правильно. В этом году в аптеках французских вакцин нет. На таможне их, вроде бы тормозят, в связи с политикой импрортозамещения. В аптеках вакцины только отечественные, но продаются по цене французских… А на очереди уже импортозамещение пляжного отдыха в Турции, Египте, Греции и на Кипре… Механизм аналогичный.

Ну, а пока мы вышли из «Джамбо» с пакетами вкусностей. Выпечку и готовую еду к вечеру там сильно уценивают, чтобы все распродать. В отель решили вернуться по набережной… Впрочем о набережной и прелестях Кашкайша следует рассказать отдельно, недаром его избрали своим курортом королевские особы.