Эту книгу писал не я. Она составлена из воспоминаний тех, кто близко знал по службе или по дружбе академика Решетнева. Однажды мне поручили отредактировать и подготовить к печати рукопись данной книги. Я выполнил эту работу. По многим отзывам, удачно. Впрочем, судите сами. Один из вариантов рукописи перед вами…
Борис Иванов
АКАДЕМИК
МИХАИЛ
РЕШЕТНЁВ
КРАСНОЯРСКИЙ КРАЙ. ЖЕЛЕЗНОГОРСК. 2006 ГОД
ЭТА КНИГА, ПОДГОТОВЛЕННАЯ НА ОСНОВЕ ВОСПОМИНАНИЙ КОЛЛЕГ, СОСЛУЖИВЦЕВ, РОДНЫХ И БЛИЗКИХ МИХАИЛА ФЕДОРОВИЧА РЕШЕТНЕВА, А ТАКЖЕ С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ ОФИЦИАЛЬНЫХ ДОКУМЕНТОВ – ВСЕГО ЛИШЬ СКРОМНАЯ ПОПЫТКА УВЕКОВЕЧИТЬ ДЛЯ ИСТОРИИ ОТДЕЛЬНЫЕ ЭТАПЫ И ПОДРОБНОСТИ ЯРКОЙ И НАСЫЩЕННОЙ ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА, ИМЯ КОТОРОГО С ПОЛНЫМ НА ТО ОСНОВАНИЕМ ВНЕСЕНО В ЗОЛОТОЙ СПИСОК ТЕХ НЕМНОГИХ ЗЕМЛЯН, КАЖДОГО ИЗ КОТОРЫХ ЖИТЕЛИ НАШЕЙ ПЛАНЕТЫ ИМЕЮТ ВСЕ ОСНОВАНИЯ НАЗЫВАТЬ НАВИГАТОРОМ КОСМИЧЕСКИХ ТРАСС… ПАМЯТУЯ, ЧТО «НАВИГАЦИЯ – НАУКА О СПОСОБАХ ВЫБОРА ПУТИ И МЕТОДАХ ВОЖДЕНИЯ СУДОВ, ЛЕТАТЕЛЬНЫХ АППAРАТОВ» (Советский энциклопедический словарь, стр. 851)
ЭТО БЫЛ РУКОВОДИТЕЛЬ ГОСУДАРСТВЕННОЙ МАСШТАБНОСТИ
Окидывая взглядом панораму памятных событий второй половины XX века, нельзя не удивляться тому, как много выпало трудностей, но и как много удалось сделать тому поколению, ярким представителем которого был Михаил Федорович Решетнёв.
Можно говорить о различных качествах этого Человека. С разных сторон рассматривать его многогранную личность и плоды его творческой деятельности. Однако, прежде всего, следует отметить важнейшую его черту – умение масштабно, по государственному мыслить и действовать. Он был государственным Человеком. Не в более привычном смысле «чиновником», а по обостренному чувству ответственности за порученное ему дело. По направленности своих усилий. По умению увлечь и сплотить людей на решение грандиозных задач государственного масштаба.
Известный принцип «прежде думай о Родине, а потом – о себе» был для Михаила Федоровича святым правилом жизни, руководством к действию и тщательно соблюдаемой нормой повседневного поведения. Обычно далеко не каждый руководитель, решая большие государственные проблемы, способен сохранять желание и умение погружаться в водовороты житейских неурядиц, сугубо личностных проблем, и не своих, а связанных с окружающими его людьми. Будь-то либо подчиненные ему сотрудники, либо друзья или родственники. Решетнёв умел это делать, считая свою полную ответственность за судьбы людей одним из достоинств доверенных ему больших государственных полномочий. В предлагаемой книге вы встретите много тому примеров.
Нельзя не склонить голову, вспоминая, как он умел брать на себя государственную нагрузку. Как осуществлял выполнение государственных заказов, причем, на уровне именно государственных требований. Как умел добиваться понимания и принятия обязательно только нужных для дела
решений на всех уровнях: от главы государства до бригадира рабочей бригады.
Сегодня, к сожалению, эти деловые качества становятся дефицитными. Их остро не достает многим политикам и руководителям новой волны. Возможно, именно нехватка этих качеств и лежит в основе наших текущих проблем: городских, региональных, национальных.
Настоящий государственник – это человек, который видит проблемы не через призму собственнических интересов, кто обладает системным подходом при их решении, кто проявляет настойчивую целеустремленность, может спокойно и аргументировано отстаивать пути и методы решения этих задач высокого назначения.
И в этом смысле прекрасным примером для молодого поколения может служить яркая и многогранная жизнь Михаила Федоровича Решетнёва.
Генеральный конструктор и
Генеральный директор НПО ПМ имени
академика Михаила Решетнёва,
доктор технических наук, профессор А.Г. КОЗЛОВ.
ОН СУМЕЛ ПРИБЛИЗИТЬ КОСМОС К ЗЕМЛЕ
Михаил Федорович Решетнёв – ярчайший представитель той плеяды ученых и организаторов производства, которых в нашей стране принято называть первопроходцами космических трасс. Я был знаком с ним на протяжении более чем 20 лет, начиная с 1974 года. Его отличали высокая образованность и культура, упорство и настойчивость, открытость и доступность, спортивность и любознательность… Еще запомнилось, что Михаил Федорович очень часто со свойственной ему аргументированностью не соглашался с теми, кто к каким-либо разработкам НПО ПМ начинал относиться как к чему-то второстепенному. И, вместе с тем, он никогда не страдал так называемой «звездной болезнью», как и созданная им команда, которую он возглавлял на протяжении почти 40 лет. То, что сумел совершить Михаил Федорович и его соратники на сибирской земле, надежно служит и еще многие годы будет служить интересам нашего государства. Особенно это ощутимо сейчас, в начале ХХ1-го века, когда реализуется масштабная программа информатизации нашего общества, осуществить которую без многолетних наработок НПО ПМ было бы просто невозможно. Это позволит России стать нормальным государством, в котором используются передовые системы космической связи и телекоммуникаций. Благодаря новациям сибиряков, а многие из них признаны эталонными, мы не только не потеряли наш орбитально-частотный ресурс, но и сумели за первые пять лет нового столетия увеличить пропускную способность отечественных телеканалов в 3,5 раза. Можно произносить различные восхитительные слова, но сам факт выхода на создание спутников с гарантированным сроком в 10-12 лет их работы на орбитах убедительнее всего свидетельствует о мировом уровне деятельности созданного Михаилом Федоровичем Решетнёвым предприятия. Оно, бесспорно, является авангардным в стране и по количеству изготовленных и запущенных искусственных спутников Земли, и по их тематическому разнообразию…
Бывший генеральный директор Российского космического агентства, доктор технических наук, действительный член Академии космических
наук им. К.Э. Циолковского и Международной инженерной академии, лауреат Государственных премий СССР и РФ Ю.Н. Коптев.
В ОБСТАНОВКЕ 40-ЛЕТНЕЙ СЕКРЕТНОСТИ
ХХ век, ярким представителем которого был и остается академик Михаил Федорович Решетнёв, славен многими достижениями человеческого разума в самых различных сферах, но особенно они заметны в научно-техническом совершенстве земного бытия. Если, к примеру, в самом начале минувшего столетия два представителя землян на примитивном летательном аппарате лишь на 59 секунд оторвались от поверхности Земли, это сделали американцы, братья Райт, то во второй половине века регулярными, все более затяжными и даже обыденными становятся полеты людей уже и по необъятным просторам космического пространства, которое, кстати, со все более растущей активностью, кроме космонавтов-профессионалов, теперь посещают и состоятельные туристы. А про бесконечно многие запуски обладающих наивысшим интеллектом космических аппаратов и говорить не приходится…
К плеяде ведущих отечественных специалистов, которым были предоставлены максимальные возможности, открывать эти неизведанные пути, принадлежит и Михаил Федорович Решетнёв. Свою трудовую биографию он начинал с работ по созданию баллистических ракет, способных нести ядерные заряды. Была «холодная война», а у нее свои законы и требования по защите государства. Но затем основным делом всей его жизни стало служение интересам землян в решении фантастических для тех времен проблем освоения Космоса. И на этом пути он многого добился, став ближайшим соратником, а затем и продолжателем дел и замыслов Сергея Павловича Королева, которого в течение всей жизнь считал своим главным учителем и наставником.
Вот как вспоминает об этом в своей беседе с журналисткой Любовью Рак Альберт Гаврилович Козлов, возглавивший после Решетнева коллектив НПО ПМ:
Из газеты «Труд» от 12 января 2005 года:
«Когда Королев передал нам для серийного производства свой спутник связи «Молния-1», с ним возникли проблемы – изображение («телевизионная картинка» - ред.) получалось не слишком хорошего качества, и нам пришлось лихорадочно переделывать аппарат. Почему лихорадочно? Да потому, что приближалось 50-летие Октябрьской революции – к этой дате мы должны были обеспечить трансляцию парада с Красной площади. «Орбиты» тогда у нас еще не было, мы получали сигнал в Енисейске и гнали его по радиорелейке в Красноярск. Так и посмотрели парад в 1967 году – впервые. Это сейчас кажется всё просто – телевизор показывает десятки каналов, мобильные телефоны у всех. Интернет доступен каждому. А тогда всего этого в природе просто не существовало, мы первыми создали спутники-ретрансляторы. И главная заслуга Михаила Федоровича Решетнева заключается в том, что он правильно определил профиль предприятия. Занялся не боевыми ракетами, а направлением, которое необходимо людям. Это какое же надо иметь профессиональное чутьё, чтобы в те времена верно угадать, каким образом будет развиваться технический прогресс, и идти впереди него…»
Теперь, по прошествии многих десятилетий от начала избранного однажды Решетнёвым пути, когда стало возможным преодолеть так необходимую прежде оболочку полнейшей секретности его деятельности, можно смело утверждать, что имя Михаила Федоровича стоит в одном ряду с теми, кого в нашей стране принято называть первыми творцами советско-российской космической техники. К ним относятся Михаил Кузьмич Янгель, Валентин Петрович Глушко, Дмитрий Ильич Козлов, Виктор Петрович Макеев, Анатолий Михайлович Исаев… Это были люди, с которыми Решетнёв работал, спорил ради поиска истины, жил, творил и созидал. Это были необыкновенные личности. Их успешно реализованные замыслы и невероятные по смелости проекты принесли нашей Родине мировую славу.
А созданное Решетнёвым в городе Красноярске-26 (ныне Железногорск) и в течение почти 36 лет возглавляемое им НАУЧНО-
ПРОИЗВОДСТВЕННОЕ ОБЪЕДИНЕНИЕ ПРИКЛАДНОЙ МЕХАНИКИ (НПО ПМ) стало ведущим в стране предприятием по изготовлению космических систем связи, телевещания, навигации и геодезии. Еще при жизни Решетнёва в его цехах было изготовлено и выведено на орбиты более 30 космических комплексов, а общее число созданных сибиряками искусственных спутников Земли, обладающих уникальным интеллектом, превысило одну тысячу аппаратов.
Он жил и работал в сравнительно небольшом засекреченном таежном городе, на заметном отдалении от связанных с космической деятельностью столичных учреждений и предприятий. Вполне возможно, что еще и по этой причине о заслугах Решетнёва перед соотечественниками долгое время было известно только ближайшему кругу коллег-соратников и сослуживцев. Когда же имя создателя НПО ПМ стало доступно для открытой прессы, журналист Михаил Ребров, пожалуй, одним из первых в стране опубликовал в газете «Красная Звезда» от 27 октября 1994 года свой посвященный судьбе Решетнёва очерк. Он назван автором «Тайные пружины влияния. Штрихи к портрету засекреченного конструктора». Вот лишь несколько фрагментов из этой публикации:
«В Большой Советской (энциклопедии-ред.) о нем – ни слова. В Военной – тоже. В Энциклопедическом словаре – весьма скупо и туманно: «Советский ученый в области прикладной механики, академик, Герой Социалистического Труда, Лауреат Ленинской премии, имеет труды по проектированию машин и сложных автономных систем»
Вместе с тем автор очерка обращает внимание своих читателей на тот факт, что пятью годами ранее солидное «заморское» периодическое издание, к каковым относится журнал Британского космического общества в своем выпуске под номером 12 за 1989 год (стр. 561) высказался куда более определеннее:
«М.Ф. Решетнёв – главный конструктор навигационных, геодезических, небольших военных и геостационарных искусственных спутников Земли «Стационар» («Радуга», «Экран», «Горизонт»)»…
Собирая по крупицам редкие для открытой печати тех лет высказывания о деятельности Михаила Федоровича видных специалистов по освоению Космоса, создатели этой книги в той же «Красной Звезде» (от 20 февраля 1996 года) к радости своей нашли еще одну компетентную оценку исторической деятельности Решетнёва:
«Человек – это время, в котором он живет, страна, на благо которой он работает, дело, которому он посвящает свою жизнь, оставляя о себе добрую память. Эту жизнь не заменишь чертой между днем рождения и ухода. Ее богатство неизмеримо… История космонавтики пока еще коротка по земным меркам. Весь путь от зарождения до сегодняшних дней укладывается в одну человеческую жизнь. Но сколько выросло на этом пути блистательных ученых, конструкторов, организаторов производства с их идеями, опережающими время, фундаментальными открытиями, гениальными предвидениями. Михаил Федорович Решетнёв входил в этот Золотой список».
Так оценил жизненный путь создателя НПО ПМ Владимир Леонтьевич Иванов, командовавший в те годы Военно-Космическими Силами России, многие специальные заказы для которых выполнял и продолжает выполнять коллектив созданного Решетнёвым предприятия. А оно, с начала ХХ1 века на основе широкой внутри российской и международной кооперации стабильно выпускает свыше двух третей отечественных космического аппаратов для самых разнообразных сфер применения.
ОН В КОСМОС ШЕЛ ОТ ШКОЛЬНОГО ПОРОГА
Будущий один из генеральных конструкторов космических аппаратов и орбитальных систем искусственных спутников Земли родился в семье служащего Федора Игнатьевича и Марии Александровны Решетнёвых. Произошло это 10 ноября 1924 года в степном, между Южным Бугом и Днепром, украинском селе Бармашево Снегирёвского района Одесской области. Спустя пять лет семья переехала на постоянное жительство в город Днепропетровск, где, когда настало время, в 6-летнем возрасте Миша и отправился «в первый раз в первый класс». Однако проучился он в нем только один день, узнав от своей учительницы, что в этом классе «ему просто нечего делать». Назавтра мальчик был зачислен во второй класс, в котором продержался всего лишь до ноября, после чего Миша Решетнёв был переведен в третий класс. Причиной столь стремительного продвижения по ступеням школьной лестницы стала весомая домашняя подготовка, которой со своим сыном занимались родители, да и врожденная тяга мальчика к познанию всего того, что его окружало.
1930-е годы в истории страны – бурное время советских авиационных триумфов. Спасение челюскинцев, первые рейсы самолетов в Арктику и в район Северного полюса, первые сверхдальние перелеты «от Москвы до самых до окраин»… Все эти события имели не только мировой резонанс, но и будоражили сердца молодых людей, которым не только во сне, но и наяву хотелось «летать выше всех, дальше всех и быстрее всех». И нет ничего удивительного в том, что еще во время учебы в школе Миша Решетнёв страстно увлекся авиамоделизмом, сооружал своими руками модели моно- и бипланов, а затем запускал их в небесную синь. Эскадрильи этих летательных аппаратов окружали его и дома. Словом, когда в 1939 году, будучи 15-ти лет от роду, Михаил с отличием окончил днепропетровскую среднюю школу, никаких тупиков и метаний при выборе профессии для него не существовало: поступать решил только в авиационный институт. Но это вовсе не означало, что его повсюду ждали с распростертыми объятиями.
Паспорта гражданина СССР у него еще не было, и по этой причине приемные комиссии нескольких авиационных вузов страны вежливо отказали Решетнёву. Однако, как говорится, «ищущий да обрящет». И как-то ему повезло…
В знаменитом во все времена Московском авиационном институте (МАИ) почему-то не стали обращать внимания на «малолетство» Решетнёва. Так в 1940 году он и стал студентом этого ВУЗа, учеба в котором, в буквальном смысле, целиком поглотила его. И прежде всего теми возможностями, которые вдруг перед ним открылись. По воспоминаниям современников известно, что «он совершенно не замечал» тесноты и прочих неудобств студенческого общежития. А проживал тогда Михаил вместе с 18-ю однокашниками в… красном уголке. Более пригодного места для сна и отдыха первокурсников, надо полагать, в те годы найти не смогли.
Из воспоминаний Людмилы Георгиевны Решетнёвой:
«Занимаясь с детства физкультурой, футболом, а позднее и штангой, Михаил быстро влился в студенческий коллектив. И уже на первом курсе становится комсоргом факультета и возглавляет команду штангистов. Любовь к спорту была привита ему отцом, который на протяжении всей своей жизни ежедневно занимался физкультурой Оба (отец и сын) выписывали специальную литературу и очень серьезно относились к выбору тех или иных упражнений. Прожив с Михаилом Федоровичем 44 года, я не помню случая, чтобы он когда-либо жаловался на боли в спине, суставах, позвоночнике…»
В уже упомянутой нами газете «Красная Звезда» от 27 октября 1994 года автор очерка приводит такие воспоминания Михаила Федоровича:
«Летом 1941-го ( после начала Великой Отечественной войны – ред.) первокурсников «бросили» под Вязьму, строить укрепрайон. Память по сей день, хранит воздушные бои в небе над полустанком, надрывный рев моторов «крестоносцев», летящих бомбить Москву, колонны пылящих на запад машин…
Институт эвакуировали в Алма-Ату. Студенческое общежитие разместили в театре: койки стояли в зале, на сцене, в подвале. В июне 42-го – всем повестки из военкомата, ему – нет, а довод тот же: «Мал еще». Явился сам. Военком понял: с ним спорить бесполезно. Выдал направление в школу авиационных механиков. Уже в октябре сержант Решетнёв прибыл в 26-ой запасной истребительный полк, где летчиков обучали полетам на ЯК-3…»
Из воспоминаний Людмилы Георгиевны Решетнёвой:
«Михаил Федорович и сам был человеком глубоко порядочным, и ему в сложнейших ситуациях везло на порядочных людей. Он часто, к примеру, вспоминал случай, который мог резко повлиять на его дальнейшую судьбу. В ноябрьские праздники 1942 года, когда он находился на дежурстве, заходят курсанты его подразделения и предлагают, отметить праздник. Мол, все руководство разошлось, так что отметить можно и нам. Одним словом, уговорили. Молод был еще, не понимал, чем это застолье может закончиться. И надо же такому случиться, только они расположились, выпили, как входит дежурный офицер. Все замерли. При сообщении начальству Решетнёву грозит трибунал: военное время, распитие на посту!
Дежурный офицер сначала отчитал их как следует, а перед уходом сказал: «Эх, вы, хоть бы предложили…»Михаил Федорович часто вспоминал своего «спасителя», пытался его разыскать…»
Из газеты «Красная Звезда» от 27 октября 1994 года:
«Всю войну и до октября 1945 года Решетнёв готовил к вылетам боевые самолеты на одном из военных аэродромов страны. Полученные в те годы награды говорят, что долг свой воинский перед Родиной сержант Решетнёв выполнил с честью…»
После демобилизации вернулся в МАИ, и продолжил учебу. Военные годы отразились на его характере, заметно прибавив настойчивости. Студенты ценили его самостоятельность и усердие, как, впрочем, и другие
способности. Поэтому Решетнёв был избран одним из лидеров комсомольской организации.
Из газеты «Красная Звезда» от 27 октября 1994 года:
«Учеба ладилась, в зачетке только «четыре» и «пять». Многих ребят подтягивал. Вечерами ходил в кружок, где занимались реактивной техникой. Там познакомился с Михаилом Клавдиевичем Тихонравовым, гирдовцем (ГИРД – Группа изучения реактивного движения, созданная в Москве при участии С.П. Королева в 1932 году - ред), который работал в НИИ-4. Когда подошло время дипломного проекта, сокурсники кинулись по заводам «передирать кальки». Он же выбрал тему, которая многим представлялась сверхтрудной, а то и вовсе неразрешимой: тяжелый самолет-матка с истребителями на жидкостно-реактивных двигателях и фантастической для того времени скоростью – «три звука». Руководителем у него был конструктор Владимир Михайлович Мясищев. Профессор оценил замысел и всю серьезность проработки, сделанной студентом-выпускником: «Этот проект может заинтересовать ВВС». Председателем госкомиссии был другой известный авиаконструктор – Семен…Алексеевич Лавочкин. Он тоже высоко оценил дипломный проект Решетнёва, что давало право выбора места работы. Тихонравов посоветовал: «Иди к Королеву, я договорился. А потом заберу к себе». Так он попал в ОКБ-1…»
Из воспоминаний Анатолия Викторовича Брыкова, заслуженного деятеля науки и техники РСФСР, доктора технических наук, профессора:
«В начале 50-х годов работал я в НИИ-4 под руководством Тихонравова над проблемой обоснования возможности создания межконтинентальной баллистической ракеты пакетной схемы на существующем в то время уровне ракетостроения. Требовалось теоретически доказать реальность решения этой задачи. И Тихонравов делал все возможное, чтобы пополнить наш коллектив специалистами, в том числе и из учебных заведений. Так в 1949 году у нас появился дипломник из МАИ,
которому надлежало под руководством Тихонравова подготовить дипломный проект.
Это был атлет, высокий, плотный. Познакомились. Зовут Михаилом, фамилия – Решетнёв. Помню, Тихонравов объяснил ему суть задания. Миша слушал внимательно, не спеша, даже как-то лениво задавал вопросы. Задача ему понравилась, и он, быстро освоившись с обстановкой, приступил к дипломному проектированию. Через несколько дней мы уже считали его своим.
Весь его облик располагал к общению. Типично славянское простое лицо, доброжелательная улыбка. Теперь у нас в комнате часто можно было услышать студенческую терминологию: деканат, кафедра, диплом, распределение…
Затем появился кульман. На нем листы ватмана. И каждый день, приходя на работу, мы замечали, как изменялся вид чертежей. Сквозь паутину тонких карандашных линий постепенно начинали вырисовываться контуры отдельных деталей и узлов.
Решетнёв, действительно, оказался способным парнем. Михаил Клавдиевич даже опекал его. Но беседы их были краткими: несколько указаний, пара советов и фиксация правильности выполнения поставленных задач. Дипломник отлично понимал своего руководителя. Работа у него продвигалась быстро. Готовя свой дипломный проект, он проявлял завидные самостоятельность и трудолюбие, досрочно закончив все намеченное. И блестяще защитился. Работа была выполнена на высоком уровне, а с нею была решена и одна из актуальных для нас задач. Миша был распределен в другую организацию… Вместе с ним уходила и какая-то частица нашей жизни…»
Учеба Решетнёва в МАИ была завершена в 1950 году. Он был удостоен диплома с отличием. После чего молодой специалист и получил направление для работы в королевском Особом конструкторском бюро № 1 (ОКБ-1).
«МОЛОД, КРЕПОК, БАШКОВИТ…» - АКАДЕМИК КОРОЛЕВ О БУДУЩЕМ АКАДЕМИКЕ РЕШЕТНЁВЕ
О предприятии, которое от момента своего зарождения и многие годы позже называли не иначе как ОКБ-1, знали только те, кому положено было знать. По крайней мере, того требовали действовавшие тогда инструкции. С приходом Михаила Решетнёва в «фирму Королёва» вся дальнейшая жизнь выпускника МАИ на многие годы переплелась с делом Сергея Павловича, которого в те годы в газетах, на телевидении и по радио разрешалось называть только как «Главный конструктор советских ракетно-космических систем». Не более! Ни фамилии, ни имени-отчества, ни званий. Главный! Главнее действительно не было…
Позже Решетнёв в компании близких коллег охотно рассказывал о том, что навсегда запомнил приём на работу и первую беседу с Королёвым, который в ходе разговора нарисовал перспективы становления ракетной техники, а заодно и выразил уверенность, что молодой специалист должен сказать своё слово, но для этого придётся упорно трудиться. Королёв определил Решетнёва инженером в проектный отдел, где была возможность заниматься перспективными разработками. Через год новичок стал старшим инженером.
Из газеты «Красная Звезда» от 27 октября 1994 г.
«Главный конструктор приметил толкового инженера с первых дней его прихода в ОКБ. Высок, широкоплеч, рубаха рельефно облегает ладный торс. И работать умеет, и рассуждает, как рассуждают сильные люди. Да и рекомендация Тихонравова тоже много значила… Не успел войти в курс предстоящих дел, как вызвали на Лубянку. Зачем, почему? Не объяснили. Предложили заполнить анкету с множеством вопросов. Потом – собеседование, намеки на интересную работу в атомной промышленности, посулы воинского звания. Он – категорическое «нет». Ему: «Есть решение ЦК партии». Пошел к Королеву…»
Из воспоминаний Людмилы Георгиевны Решетневой:
«Нервы ему мотали в течение нескольких месяцев. Позже он часто рассказывал мне об этом. А личные данные у него для этой организации были самыми подходящими. Участник войны, спортивен, физически крепок, грамотен немногословен, отличное самообладание. И высокие оклады сулили, и пайки, и офицерские звания. Осталось только подписать согласие. А он все на своём стоял: «Нет, - говорил, - хочу любимой работой заниматься…» И не подписывал никаких бумаг. Если бы ни вмешательство Королева, не отвертеться бы ему. Сергей Павлович побывал у руководства страны, надо полагать, в ЦК партии, и сразу после этого на перемещении Решетнева в КГБ была поставлена жирная точка. Это не правда, что Королев решительно отказался, сказав, якобы, тогда Михаилу Федоровичу, мол, давай сам отбивайся, мне это ведомство хорошо известно… (Ранее С.П. Королев, будучи узником ГУЛАГа, сам работал в так называемой «шарашке» - ред). На самом деле, только Королев и сумел помочь…»
Из воспоминаний Михаила Фёдоровича Решетнёва:
«Школа С. П. Королёва отличалась не только тем, что требовала от каждого человека величайшей самоотдачи, поистине самоотверженного труда, но и тем, что отбирала, растила, выдвигала талантливые кадры. Сергей Павлович любил людей интеллектуального склада ума, творческих, способных не только найти кардинальные решения научных, технических, организационных и других проблем, но и взять на себя ответственность…»
Уже тогда, судя по воспоминаниям современников, характер у Решетнёва был твёрдым. Взять его на испуг было практически невозможно. Если сказал «нет», от своего не отступит. Работая в ОКБ-1, Михаил Фёдорович продолжал заниматься спортом: штангой, плаванием, ходил на лыжах. И где-то на спортивных дорогах встретился с девушкой, почти «королевой» лёгкой атлетики, к тому же она неплохо каталась и на коньках. Вскоре они стали неразлучны. Это была судьба. Сыграли молодёжную свадьбу… А самым первым блюдом, которое ему приготовила Людмила, был
компот из сухофруктов. Он Михаилу понравился. С тех пор по семейным торжественным дням компот из сухофруктов обязательно подавали на стол.
Это был декабрь 1951 года. А в сентябре 1953 года у них родилась дочь Тамара. Людмила оказалась не только любящей супругой, но и настоящим другом, понимающим своего мужа. Она как никто иной ощущала в нем недюжинные запасы сил и способностей. И, как могла, поддерживала супруга. Михаил Фёдорович был непритязателен в еде и любил питаться дома. Отличался скромностью при выборе одежды, очень скучал по дому, когда случалось надолго покидать его. К дочери относился очень заботливо, хотя никогда не баловал, но и не наказывал.
Михаил Фёдорович уделял время и общественной работе. Он был членом партийного бюро КБ и курировал работу комсомольской организации.
Из воспоминаний Вадима ……….. Петрова, заместителя С.П. Королева, лауреата Ленинской премии:
«Мне довелось работать с Решетнёвым в одном секторе. Но только когда меня избрали секретарём комсомольского бюро ОКБ-1, а Решетнёв отвечал за комсомольскую работу в партбюро, я почувствовал его влияние на дела в комсомольской организации и на меня лично.
Идёт комсомольское собрание ОКБ, 250 комсомольцев, полный зал, обсуждаем вопрос: жилищные условия молодёжи, молодых специалистов. Всем нужно было улучшить жилищные условия, и все хотели выступить. Шум стоял неимоверный, справиться мне было очень сложно. И вот в этот момент спокойно поднимается Михаил Фёдорович, зал сразу затих: то ли из-за интереса, то ли из-за уважения к старшему.
- Товарищи, тема, конечно, злободневная и каждому по-своему понятна, особенно тем, у кого семья, дети. Вы молоды и вам нужно учиться жить, а трудности, которые вы сейчас переживаете, должны вас научить преодолевать их, научить достойно жить, обретая жизненный опыт, что поможет вам в дальнейшем в бурном море жизни…
В зале шумок, кому-то не понравилось. Михаил Фёдорович продолжил:
- Зашли вы в ресторан, у вас в кармане десятка, – зал затих, стали внимательно слушать. – А вы, игнорируя это, набрали кушаний на сто рублей. Что после этого происходит? Вы уходите из ресторана в трусах… Мы все, и вы – главная сила в решении задач на передовых рубежах науки и техники всей страны. Мы исследуем проблемы космических полётов. Да ради такой работы можно перенести любые трудности. Разве вы хотите, чтобы эти дела исчезли, чтобы их забрал «официант», а мы с вами остались голыми? А жильё вы, конечно, получите, но не сразу, наберитесь терпения. Желаю вам больших успехов в интересной производственной деятельности…
И обсуждение пошло спокойно, но затем снова началось бурление. Генка Сасулин резко поднялся и, перекрывая шум, выкрикнул:
- Мне кажется, собрание нужно кончать, так как мы уже повторяемся. Предлагаю закрыть собрание! – сказал он и сел.
- Кто за предложение Сасулина? Большинство… Собрание считаю закрытым.
Возвращались мы домой вместе с Михаилом Фёдоровичем. Я тогда получил серьёзный урок:
- Вадим, ни тебе решения, ни тебе подведения итогов обсуждения. Не определили очередные задачи. Взять и неожиданно оборвать… Разве можно так вести собрание? Неужели ты не видел, что большинство тебя поддерживало? Проявил бы терпение, и собрание закончилось бы толково, и ты вышел бы победителем. А так даже те, кто тебя поддерживал, теперь сомневаются. На выступление Геннадия не следовало реагировать… Давно это было, где-то в 1955 году, но разговор я с благодарностью вспоминаю до сих пор».
Всё у Решетнёва складывалось удачно: интересная работа, занятия спортом. В феврале 1957 года С. П. Королёв пригласил его к себе, и сказал: «Твой час настал!» После чего и предложил работу ведущего конструктора
по изделию Р-11. В ту пору это было самое грозное оружие – ракета средней дальности с атомной боеголовкой на подвижном старте. Должность ведущего конструктора была в ОКБ-1 одной из самых перспективных. На этих постах, как правило, трудились специалисты, с которыми С. П. работал непосредственно и которые отвечали перед ним за всё, что происходило с изделием»
Из газеты «Красная Звезда» от 27 октября 1994 года:
«Впрочем, назначение ведущим конструктором тоже не было обычным. Как-то встретил его Королёв на этаже того самого корпуса, который Решетнёв строил в тот период, когда его вызывали на Лубянку. Начал с вопроса:
– Ты Пушкина знаешь?
Решетнёв оторопел:
– Учили в школе.
– Ну давай что-нибудь на память…
– «Мой дядя самых честных правил…», – попробовал было.
– Не то, – перебил Королёв. – «Мой час настал». Помнишь?!
– Помню, – ответил, – но продолжить не смогу.
– И не надо, – сказал Королёв, улыбаясь и щуря глаза. – Хватит тебе сидеть в проектном отделе, будешь ведущим.
– Но я не знаю производства, за кульманом сижу, считаю, на полигоне ни разу не был, – засомневался Решетнёв.
– Как не был? – удивился Королёв. – Через два дня полетишь со мной на Север.
И точно – полетели. Потом плыли на трофейном немецком «Аэронавте». В море, в компании генералов и адмиралов, Решетнёв увидел, как стартует морская ракета с подводной лодки».
Из воспоминаний Георгия Ивановича Милькина, в прошлом начальника цеха авиазавода в Оренбурге, переехавшего затем в Красноярск-26 и ставшего руководителем одного из отделов будущего НПО ПМ:
«Решетнёв вплотную занялся подвижным стартом ракеты высокой готовности, окунулся с головой в работу конструкторских отделов, цехов, где её создавали. Пришлось на ходу осваивать основы эксплуатации ракеты на заводе-изготовителе и в условиях пуска. Параллельно с наземным вариантом шла подготовка варианта ракеты Р-11М для Северного флота. И там Решетнёв бывал в командировках.
Ленинградский Кировский завод готовил тогда гусеничную самоходную пусковую установку разработки Ж. Я. Котина для транспортировки ракеты и обеспечения её запуска из заданной точки. Ядерную боеголовку для неё делали в Арзамасе-16 под руководством С. Г. Кочарянца и Е. А. Негина. В 1957 году комплекс примут на вооружение. Но до этого радостного финала ещё надо было дожить…
Всё находилось под контролем, и во всём активно участвовал ведущий конструктор. Это была та школа, которая помогла Решетнёву спустя несколько лет самому стать во главе предприятия. Характер его выковывался на этих делах и заботах.
Первый пуск ракеты Р-11 состоялся в начале 1958 года и оказался неудачным. Михаил Фёдорович был в нелёгком положении, но его удивило поведение Королёва, спокойное, выдержанное: он сказал, что не всё ещё продумано, будут ещё неудачи, но машина есть, машина пошла.
Серийное производство Р-11 было поручено Оренбургскому авиазаводу. И новой задачей ведущего конструктора Решетнёва было знакомство с этим предприятием. Весной 1957 года он выехал в свою первую оренбургскую командировку.
Оренбургский авиазавод в 1957 году был нацелен на выпуск ракетной техники, на изготовление Р-11, разработанной ОКБ-1. Необходимо было в очень сжатые сроки освоить и начать серийное производство. Ведущим конструктором ракеты был Решетнёв. В свой первый приезд он рассказал специалистам завода о новой ракете и ознакомил их с конструктивными и технологическими особенностями изделия. Познакомился с заводом. Своей
эрудицией и общительностью ведущий конструктор понравился специалистам завода, а специалисты, по отзыву Михаила Фёдоровича, понравились ему своей деловитостью и тягой к новой технике. Наше предприятие и до этого раз в 2-3 года переводили на более сложную технику. Словом, и Решетнёву, и заводчанам стало понятно, что предстоит освоение новых технологий производства и испытаний. Договорились о взаимодействии при выполнении поставленной задачи.
Эти отношения сохранились и тогда, когда Михаил Фёдорович приехал на завод уже в качестве представителя главного конструктора. В дальнейшем его называли главным конструктором изделия. Он был доступен для всех: и для рядовых, и для руководителей; всех выслушивал, поддерживал грамотные предложения и решения. Его рабочий день начинался с посещения серийного конструкторского отдела (там было его рабочее место) и отдела главного технолога, куда стекались все вопросы, возникающие в процессе подготовки производства.
Цех автоматики (начальник цеха M. M. Шейдвассер) первым включился в изготовление деталей, узлов и испытательных пультов и был одним из первых цехов в ежедневном маршруте Михаила Фёдоровича. Большие трудности возникли в цехе баковых ёмкостей (начальник цеха В. Т. Рычков) по организации сварочных работ. Для помощи цеху Решетнёв использовал все свои возможности.
Завершался обычно обход в цехах головных частей и хвостового отсека (начальник цеха Е. А. Исупов) и общей сборки, испытаний и заключительных операций по готовности изделия к отправке (начальник цеха Г. М. Чернявский).
Хороший контакт и взаимопонимание установились у Решетнёва с главным технологом В.В. Венцелем, главным металлургом А. И. Колесниковым, главным механиком В. М. Эпштейном и многими другими ведущими специалистами завода.
Ежедневно работал штаб во главе с директором завода Л. А. Гуськовым по изготовлению изделия Р-11, в состав которого входил и Решетнёв. Характерным было то, что все вопросы по конструкторской документации решались им как главным конструктором на месте, в рабочих контактах с группой конструкторов завода во главе с заместителем начальника СКБ А. Г. Гусевым и помощниками главного конструктора предприятия. Принимаемые решения по изменениям КД передавались в ОКБ-1. Существенных поправок на предложения завода из ОКБ-1 не поступало.
Умение брать на себя ответственность и использовать квалификацию заводских специалистов позволило Решетнёву оперативно решать вопросы увязки требований конструкторской документации с возможностями производства, обеспечивая выполнение задания.
Во второй половине 1958 года с началом сборочных работ основным рабочим местом Михаила Фёдоровича стал цех общей сборки. Кабинет начальника цеха Г. М. Чернявского превратился тогда в место работы оперативной группы, в состав которой входили М. Ф. Решетнёв, а также ответственные сотрудники Оренбургского совнархоза. С ноября 1958-го и до конца года для специалистов и рабочих был установлен режим круглосуточной работы с обеспечением питанием и отдыхом. Домой не уходили, пока не выполнено задание. Решетнёв неизменно делил эти трудности с коллективом…»
Задание было выполнено совместными усилиями Оренбургского завода и ОКБ-1. Но роль, которую сыграл в этом ведущий конструктор Михаил Фёдорович Решетнёв, получила самую высокую оценку.
О том, что и он оставил о себе прекрасную память, лучше всего говорит тот факт, что когда был основан сибирский филиал ОКБ-1, на новые места работы приехали многие из тех, с кем он работал вместе в Оренбурге над ракетой Р-11 и много сделавшие для становления нового для Сибири предприятия.Он часто вспоминал этот период работы и всех, с кем свела его судьба: Г. М. Чернявского, который впоследствии стал его первым
заместителем на сибирской земле и внёс значительный вклад в новые изделия, А. Г. Гусева, ставшего начальником конструкторского отдела, Файнермана, Мясникова, Переплётчикова, Рабочего, Ткаченко, Осиповых, Милькиных.
Уже в середине 1958 года у Советского Союза появилась межконтинентальная ракета с дальностью 4500 километров. Испытания прошли успешно. Успешно прошёл и пуск с самоходной установки. В связи с этим в Оренбург приехали Леонид Ильич Брежнев, в те года секретарь ЦК КПСС по оборонной промышленности, и Сергей Павлович Королёв. Речь шла о создании ракетно-ядерного щита для страны. Решетнёв доложил о ракете, о её боевых качествах, о готовности завода. Разговор длился долго. В конце его Брежнев сказал Решетнёву, что он видит в нём большие возможности: «Будешь главным конструктором!»
Вскоре, в июне 1958 года, Королёв назначил Решетнёва своим заместителем. Одной из сильных черт Сергея Павловича была способность выявлять талантливых людей, поэтому те, кого он рекомендовал на должности главных, практически все становились исторически значимыми личностями в развитии ракетно-космической техники. И Михаил Фёдорович Решетнёв не стал в списке назначенцев Королёва досадным исключением. Их имена, отметим ещё раз, десятилетиями были лишены какой-либо публичности, потому что завесой строжайшей секретности было окутано то, чем они занимались…
Из газеты «Красная Звезда» от 27 октября 1994 года:
«– Михаил! – Королёв положил руку ему на плечо и торжественно произнёс: – Михаил! Ты будешь пилотом первого космического корабля!
Когда Главный был в хорошем расположении, он всегда обращался к Решетнёву на «ты»:
– Я не шучу, Миша. Ты молод, крепок, башковит. Мне именно такой нужен.
В ту далёкую осень 58-го о путешествии в космос на звездолётах говорили лишь фантасты. И ещё мальчишки-мечтатели. Решетнёв не был мечтателем, практическая сторона дела в нем всегда брала верх. Да и в небесах он не витал никогда. Ходил по земле. А вот Королёв был мечтателем, за воплощение своих замыслов брался с завидной энергией и доводил задуманное до конца.
Решетнёв улыбается, молчит. Он знает, что в чертежах такой корабль уже есть и кто-то должен будет занять в нём место пилота. Почему бы ни он? Внимательно смотрит в глаза Королёву и спокойно, с доверием говорит:
– Если не шутите, ловлю на слове.
– Не шучу, Миша. Но прежде надо решить одну непростую задачку...
То был седьмой или восьмой год работы Решетнёва в ОКБ-1. У него было немало идей, неожиданный взгляд на многие ракетные проблемы. За это и ценил его Королев».
СИБИРСКИЙ ПРИЧАЛ - НАЧАЛО НАЧАЛ…
Из воспоминаний Михаила Фёдоровича Решетнёва:
«Как-то летом 1959 года Сергей Павлович рассказал мне о разговоре с Хрущёвым. Отдыхали они на юге. Сидели на морском берегу и рассуждали о международной обстановке вообще и о положении нашей страны, в частности. Разговорились и пришли к выводу, что организации Королёва – ОКБ-1 нужно иметь дублёра в центре нашей огромной территории, на случай всяких неприятных событий, которые могут произойти. Примерно в то же время на заводе, по нынешней терминологии именуемым «Красмаш», началось производство изделий новой техники. Сергей Павлович внёс предложение о создании своего филиала в г. Красноярске-26. Возглавить его он предложил мне, одному из своих заместителей».
Добавим к этому, что новое назначение Решетнёв получил накануне своего 35-летия.
Из газеты «Красная Звезда» от 27 октября 1994 года:
«Назначение вроде бы и обычное, – говорит Михаил Фёдорович. – Королёв создал три филиала: в Миассе, куда пошел Макеев, в Самаре – там главным стал Козлов, и в Красноярске. Тем не менее я понимал, что это и есть начало моей новой судьбы...
– Зайди, – Королёв вызвал его по селектору и начал без обиняков: – Я говорил с Хрущёвым, он обещал нам филиал в Красноярске. Там есть артиллерийский завод. Будешь один во всех лицах, сам себе хозяин, – он внимательно посмотрел на Решетнёва. – Далеко от границы, если что – мы к тебе...»
Продолжая рассказ о судьбе Михаила Фёдоровича Решетнёва, необходимо хотя бы кратко напомнить о том, каким был для Советского Союза 1959 год. К тому моменту уже состоялся запуск первого в истории человечества искусственного спутника Земли. Его разработали в королёвском ОКБ-1. Своим радостным попискиванием он заявил о себе
всему миру с космической орбиты 4 октября 1957 года. А вскоре после этой эпохальной удачи начался и первый набор в отряд космонавтов.
Из газеты «Красная Звезда» от 27 октября 1994 года:
«Весной 1959 года работа и жизнь Решетнёва резким изломом делится надвое: до 4 апреля и после него. Делятся не только, как говорится, композиционно: часть первая, часть вторая – хотя так оно и было, но и внутренне, глубинно. Здесь важно понять, каким был он замом у Королёва и каким стал после назначения главным конструктором и директором филиала № 2 ОКБ-1..
1 апреля 1959 года Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР было принято решение о создании в первом полугодии филиала ОКБ-1. Для обеспечения производства изделий новой техники и проведения опытно-конструкторских работ в этом направлении филиал должен быть размещён на производственных мощностях завода «Красмаш». Сергей Павлович видел в сибирском филиале основного дублёра ОКБ-1.
4 июня 1959 года вышел приказ ГКОТа (Государственный комитет оборонной техники – ред) об образовании на базе серийного конструкторского бюро завода «Красмаш» филиала ОКБ-1 (п/я 80) с привлечением сюда сотрудников из ряда ОКБ и НИИ Москвы и размещением его на площадке № 2 «Красмаша», расположенной в закрытом Красноярске-26.
То, что выбор пал на Красноярск, объясняется двумя соображениями. Первое: территориальное расположение делало его тогда практически недоступным для поражения боевыми ракетами. И, во-вторых, наличие мощного завода, выпускавшего военную технику (в основном артиллерийскую). Место для филиала ОКБ-1 С. П. Королёв выбрал в закрытом городе, не обозначенном на картах, где относительно хорошо развита городская инфраструктура, а до Красноярска всего 60 километров».
Первоначально предполагалось, что изготовление «решетнёвских» ракет, как часто говорили тогда исключительно для краткости, будет размещено в подземных цехах, в мощном скальном массиве на правом берегу Енисея, где уже началось строительство другого секретного предприятия оборонного комплекса страны – горно-химического комбината, коллективу которого предстояло освоить наработку плутония для военных целей. Однако позже ядерщики остались в своём подземелье в одиночестве, хотя первые помещения здесь были уже приготовлены горнопроходчиками и для ракетчиков. О том, почему произошла такая переадресовка, чуть ниже. А пока немного подробнее о заводе «Красмаш», создание которого в Красноярске началось в 1932 году.
Ещё в феврале 1958 года было принято постановление правительства о переводе завода № 1001 (завод «Красмаш») на изготовление новой продукции – ракетной техники, с размещением ряда цехов этого производства на территории Красноярска-26.
Решетнёв приехал в Красноярск, познакомился с заводом «Красмаш» и его директором Петром Александровичем Сысоевым. Затем отправился в соседний Красноярск-26, который понравился ему. Посетил площадку № 2 завода, которая представляла собой несколько складских корпусов и почти ничего не имела для размещения работников будущей фирмы. Побывал в местном горкоме КПСС, где встретил понимание. После чего и пришла уверенность, что дело пойдёт. К тому же Королёв твёрдо обещал отпустить в филиал любого человека, который добровольно согласится на переезд. И Михаил Фёдорович начал работу по набору специалистов…
Из газеты «Красная Звезда» от 27 октября 1994 года:
«Завод № 1001, под вывеской «Машиностроительный», носил тогда имя Ворошилова, а в народе его иногда называли «Тысяча и одна ночь». Предстояло развернуть выпуск «семерки» (Р-7). И она пошла. Потом делали Р-9. Ни одно событие на филиале не обходилось без него (Решетнёва. – ред.). Натура горячая, пылкая, он хотел добиться справедливости во всем и
бесстрашно бросался на ее защиту. Что касается техники, то сбоев не было ("Ни одно изделие не запороли!"), а вот с директором завода отношения не сложились. П. А. Сысоев не желал делиться властью с «мальчишкой», а главное – побаивался, что «забьёт» его Решетнёв по всем статьям: производство знает, с технологиями на «ты», люди его уважают за грамотность и хватку. На встрече с Королёвым амбициозно заявил: «А зачем нужен филиал? Давайте чертежи, техническую документацию, и мы…» Королёв не дослушал, втянул голову в плечи, что означало – сейчас взорвётся, резко предупредил: «Запомни, никто, кроме него (он кивнул в сторону Решетнёва), к ракете не прикоснётся».
Сысоев не сдался, он чувствовал поддержку друга молодости Дмитрия Фёдоровича Устинова ( в те годы – министр обороны СССР и член политбюро ЦК КПСС – ред), а потому начал использовать тайные пружины влияния и вести хитрую двойную игру. Два медведя в одной берлоге не уживутся. Это факт. А тут ещё смена программы: начали выпуск ракет Янгеля. Парадоксальная складывалась ситуация: филиал Королёва, а делает «изделия» Янгеля. Решетнёв в Москву: «Сергей Павлович, закрываемся?» Тот: «Ни в коем случае». Позвонил Янгелю в Днепропетровск, потом говорит: «Михаил Кузьмич просил, чтобы ты остался. Выпускай его штуки, а еще делай, что хочешь».
Будничные заботы целиком поглотили Решетнёва. Разместив в «красном уголке» общежития по улице Ленина, 33, отдел кадров и бухгалтерию, Михаил Фёдорович организовал перевод первых 138 человек из коллектива завода «Красмаш» на работу в филиал ОКБ-1 (приказ № 2 от 1 ноября 1959 года). Многие из них, проработав все годы на новом предприятии, стали руководителями, учёными, талантливыми инженерами. В эту пионерную группу специалистов вошли Альберт Гаврилович Козлов, Юрий Михайлович Князькин, Шихиазам Насипович Исяев, Валентин Анатольевич Раевский, Георгий Михайлович Соколов, Геннадий Николаевич Писарев, Анатолий Николаевич Васильев, Георгий Петрович Шиляев и очень
многие другие ракетных дел мастера, каковыми они себя и показали, несмотря на свою молодость в те времена. Вскоре приказом Королёва № 159 от 13 ноября 1959 года были переведены из ОКБ-1 24 человека, пожелавшие заняться созданием новой техники в Сибири.
Главной заботой Решетнёва было определение перспективного направления работы доверенного ему КБ. Передача ракеты на низкокипящих компонентах разработки ОКБ-1 затягивалась. Военных не устраивала её затяжная по времени подготовка к запуску. Решетнёв, имевший хорошую подготовку по ракете Р-11, предложил разработать проект малогабаритной мобильной ракеты такого типа (Р-24) и вызвал в Москву почти весь состав филиала, где и шла упорная работа над первым изделием сибиряков.
Ведущим конструктором по этой теме с 1 февраля 1960 года стал работать Г. М. Чернявский, оставивший Оренбург. В августе он возглавил конструкторский отдел, а с декабря того же года стал заместителем главного конструктора и на долгие годы ближайшим соратником и другом М. Ф. Решетнёва.
Ещё в марте 1959 года Никита Сергеевич Хрущёв, занимавший тогда пост Первого секретаря ЦК КПСС, посетивший Красноярск и соседний Красноярск-26, отменил прежнее решение о размещении основных цехов нового ракетного предприятия под землёй. По воспоминаниям ветеранов, решено это было, как говорится, «в одно касание». Говорят, когда Хрущёва привезли в один из подземных гротов, он спросил окружавших его специалистов: «А сколько стоит здесь один мой шаг?» Ему ответили: «Очень дорого». После чего цеха будущего НПО ПМ и получили иную «прописку». Под землёй было оставлено только производство гироприборов. Их освоение выполнялось по заказу «Дрейф» (по документации, поступившей с предприятия, которое возглавлял академик В. И. Кузнецов). Это были два свободных гироскопа (горизонт и гировертикаль) и гироинтегратор.
Разворачивается производство, оборудуются первые подземные цеха 10 и 30. Руководство второй площадкой было возложено на заместителя
главного инженера «Красмаша» Б. Н. Гурова. Выполнение заказа обеспечивали начальник конструкторского отдела Б. Б. Базилевский, заместитель начальника производства П. Д. Большаков, начальник механосборочного цеха гироприборов (цех 30) И. М. Шостак.
Параллельно с заказом «Дрейф» началось освоение гиростабилизированной платформы «Корунд» на аэростатическом подвесе. Потребовалась дальнейшая специализация. Из состава цеха 30 выделяется цех гироприборов – цех 40 (начальник цеха В. М. Маракулин).
Из газеты «Красная Звезда» от 27 октября 1994 года:
«Недолго прожил Королёв после того памятного разговора. Сысоев же решил, что его час настал. Крупный конфликт с Решетнёвым закончился тем, что Михаил Фёдорович позвонил в ЦК Устинову и попросил встречи. Беседа была долгой. К тому времени Решетнёв делал новую ракету средней дальности, вместе с Исаевым разрабатывал носитель для космических аппаратов (сегодня его называют «Космосом»), два типа связных спутников для военного ведомства. Программы шли трудно. Устинов это понимал, потому и спросил: «Чем помочь?» Решетнёв не хитрил: "Интересы дела требуют передать 1001-й завод Красноярску-26». А в ответ услышал: "Мы тебя удушим и утопим даже за такие мысли».
Не отступил главный конструктор, хотя и понимал, что угроза серьёзна и исполнима. Пришел в крайком КПСС и заявил: либо – либо. Его поддержали и пообещали сохранить КБ. Однако «тайные пружины» сработали, война стала перерастать в затяжную: интриги, сплетни, угрозы... В самый разгар противостояния пришел новый министр, сменились люди в ЦК, завод (производства 5 и 6 «Красмаша») подчинили Решетнёву. Однажды завотделом ЦК Сербин скажет ему: «Правильное принято решение». И услышит в ответ оправданно резкую фразу: «Что же раньше молчали? Ждали, чья возьмет?»
Наконец в Красноярск-26 привезли документацию на королёвскую ракету. Началась работа по запуску её в производство, несмотря на то, что
окончательное решение по принятию ракеты на вооружение не было принято.
В этот период строительство зданий для филиала ОКБ-1 велось очень медленно. Жильём прибывающие на работу в филиал специалисты обеспечивались, но исполнять свои обязанности им было просто негде. Летом 1960 года Решетнёв уговорил Королёва приехать в Красноярск-26. Они вместе посетили строительство будущих корпусов. Потом в горкоме партии Сергей Павлович привёл всех в лёгкий трепет, потребовав соединить его с Кремлём и лично с Хрущёвым, объяснив руководителям горкома, что он член Президиума Верховного Совета СССР, член ЦК КПСС и не просит, а требует соответствующего внимания к филиалу.
М.Ф. Решетнёв рассчитал всё правильно: разговор с Кремлём и магическое воздействие Королёва на городских руководителей сделали своё дело. Строительство было объявлено ударной стройкой, и через некоторое время были сданы в эксплуатацию главный корпус, механический, агрегатный и сборочный цеха, корпус для конструкторов и технологов.
В это время военные приняли на вооружение боевую ракету Р-14 (на долгохранимых высококипящих компонентах), разработанную Днепропетровским КБ, главным конструктором которого был Михаил Кузьмич Янгель. Решетнёв решил подключить KБ филиала к этому изделию.
На начальном этапе перед командой сибиряков была поставлена задача приспособить конструкторскую документацию по ракете Р-14 к рождающемуся производству в Красноярске-26 и сделать серию ракет. Первую партию этих изделий собирали и проверяли в новых цехах. Ракета 8К65У встала на серийное производство. В то же время, в 1960-1961 годах, шла подготовка к представлению разработки по ракете Р-24. Группа основных специалистов во главе с Решетнёвым занималась этим в Москве, не подозревая, что в это же время КБ Челомея проработало аналогичный вариант и, пользуясь «московским преимуществом», поддержкой завода
ЗИХ, способным изготовить эту ракету, подготовилось к соперничеству с КБ Решетнёва.
«Соревнование» закончилось в пользу КБ Челомея. КБ Решетнёва осталось без перспективной темы, самостоятельной, творческой, позволявшей молодому коллективу проявить себя. Это был неожиданный сложный момент для всего зарождающегося коллектива, да и для начинающего главного конструктора, который впервые в жизни столкнулся с борьбой в неравных условиях, с использованием любых средств для достижения цели... Но доказать свою правоту и приоритетность он не смог.
Это был короткий, но один из самых важных, знаковых периодов в истории п/я 80, когда большинство его сотрудников осталось без работы, ибо для запуска в производство ракеты 8К65У не нужно было целое КБ. И что делать потом?
Решетнёв проводил в основном время в Москве в поисках новых заказов. В Красноярск-26 приезжал на короткое время, бывал хмурым, выслушивал доклады о сделанном и снова улетал. Фактически в то время он, преодолев горечь допущенных поражений, приступил к формированию дальнейшей судьбы своего конструкторского бюро. Ключевая позиция в этом была отведена сотрудничеству с конструкторами во главе с Янгелем.
Из воспоминаний Михаила Фёдоровича Решетнёва:
«С Михаилом Кузьмичом Янгелем я познакомился в начале 50-х годов в ОКБ-1 у Королёва... Михаил Кузьмич руководил тогда одним из отделов ОКБ-1, затем стал заместителем главного конструктора, а вскоре директором НИИ-88.
В 1954 году он был назначен главным конструктором и начальником вновь созданного ОКБ в г. Днепропетровске, нам долгие годы не довелось встречаться. Но первый, достаточно короткий период знакомства оставил неизгладимое впечатление от обаятельности этого человека, его умения находить подход к людям, от его увлечённости...
Встречались с Михаилом Кузьмичом в командировках в Москве, в ГКОТ... Он всегда проявлял интерес к работе нашей организации, но в её дела подробно не вникал, так как мы были филиалом Королёва, с которым у Янгеля отношения были далеко не дружественными.
Но во время одной из наших встреч в конце 1961 года он предложил забрать у КБ «Южное» космическую тематику, которая только зарождалась, так как хотел сосредоточить усилия коллектива на боевых ракетных изделиях.
Получив согласие С. П. Королёва, я с группой своих сотрудников в начале 1962 года вылетел в Днепропетровск для обсуждения конкретных предложений. С этого момента началось творческое и дружественное взаимодействие наших коллективов».
И НАЧАЛСЯ САМОСТОЯТЕЛЬНЫЙ «ПОЛЕТ»…
К декабрю 1961 года в Красноярске-26 была собрана и прошла цеховые испытания боевая ракета 8К65У. Топливные баки и приборный отсек для неё были поставлены из Днепропетровска, а сборка, изготовление остальных систем и деталей и электрические проверки проводили сибиряки. Пуск ракеты осуществляла тоже бригада, состоявшая из специалистов, только начавших работать в Красноярске-26. Это была первая проба сил, проверка готовности коллектива к будущим стартам. Руководили этими работами К. Г. Грачёв и Ю. М. Князькин. Запомнилось и то, что старт ракеты стал одним из тех редких пусков, на котором не присутствовал Решетнёв. И причина тому была более чем уважительная, так как речь шла о дальнейшей судьбе красноярского филиала ОКБ-1. Ради этого Решетнёв накануне запуска ракеты вместе со своим заместителем Чернявским отправились на встречу с Янгелем. Вот тогда-то из его уст и прозвучало, что работать с «фирмой Решетнёва» он хотел бы, но если она станет самостоятельной, а не филиалом королёвского ОКБ-1, как было решено изначально. Этот шаг к полной деловой самостоятельности оказался далеко не простым для Михаила Фёдоровича, который привык за годы совместной работы считать себя учеником и сподвижником Сергея Павловича. Королёв же, узнав о возможном отделении красноярского филиала ОКБ-1, без лишних слов благословил Решетнёва «на самостоятельный полёт».
Началась подготовка директивных документов:
18 декабря 1961 года во исполнение решения комиссии Совмина СССР от 23.10.61 г. и Постановления ЦК КПСС и Совмина СССР № 984-425 от 30.10.61 г. приказом ГКОТ филиал № 2 ОКБ-1 реорганизуется в самостоятельное конструкторское бюро ОКБ-10 (конструкторское бюро прикладной механики – КБПМ) с переводом в него подразделений красноярского филиала ОКБ-456 и СКБ завода «Красмаш».
Примерно в это же время состоялась встреча руководителя теперь уже самостоятельного предприятия КБПМ М. Ф. Решетнёва с главным
конструктором ракетных двигателей, руководителем КБ, ещё одним сподвижником Королёва – А. М. Исаевым. Создатель различных двигательных установок проникся идеями Решетнёва. Взаимодействие и сотрудничество этих выдающихся руководителей впоследствии привело к созданию ракеты-носителя с двигателем 2-й ступени, обеспечивающим трехкратное его включение. Эта ракета и сегодня работает на космос, являясь одной из самых надёжных в мире.
Предприятие росло, вводились новые цеха, приходили молодые специалисты, создавались новые отделы и общественные организации. В 1961 году КБ «Южное» начало разработку эскизного проекта изделия 65СЗ, предусматривающего создание на базе одноступенчатой баллистической ракеты средней дальности 8К65У носителя для выведения на средние круговые орбиты искусственных спутников Земли. Но эта работа несколько выпадала из главного направления деятельности КБ. Михаил Кузьмич Янгель видел для своего предприятия другие перспективы. Он намеревался сосредоточить все силы на создании более мощных боевых ракет дальнего действия. Одновременно в его ОКБ работали и над эскизными проектами малых искусственных спутников Земли «Стрела» и «Пчела».
Встречи Решетнёва с Янгелем и в Москве, и в Днепропетровске, во время которых Михаил Фёдорович рассказал обо всех сложных перипетиях, в которых оказалось предприятие, произвели на Михаила Кузьмича большое впечатление. Он поверил в Решетнёва и в его молодой коллектив и предложил ему вместе продолжить работу по созданию ракеты-носителя и малых искусственных спутников. Это был неожиданный, очень дорогой и так нужный в то время подарок решетнёвскому коллективу!
Новое предприятие было создано по инициативе С. П. Королёва, здесь работали его ученики и последователи, которым он всегда помогал. А вот первую реализуемую идею по космической тематике красноярцам подарил Янгель…
Вот почему в демонстрационно-выставочном центре НПО ПМ, который был создан многие годы спустя, на самом видном месте с полным на то основанием вывешены портреты С. П. Королёва и М. К. Янгеля, чем подчёркнута их решающая роль в создании и становлении предприятия.
Так далёкая от спокойствия жизнь Михаила Фёдоровича Решетнёва благодаря заботам «старших товарищей» была выведена на новую орбиту, на которой возглавляемый им коллектив должен был совершить первые самостоятельные шаги.
Вскоре первые бригады сибиряков прибыли в Днепропетровск за получением документации. С этого момента на долгие годы между двумя коллективами установились не просто партнёрские, а дружеские отношения, укреплению и развитию которых способствовали ставшие регулярными встречи Решетнёва во время его частых командировок с Янгелем.
12 июля 1962 года комиссия Президиума Совета Министров СССР приняла решение о создании ракеты-носителя для выведения различных космических аппаратов среднего и малого веса (от 100 до 1500 кг) на круговые и эллиптические орбиты высотой от 200 до 2000 километров. Тем самым завершился важный этап работы М. Ф. Решетнёва по обеспечению перспектив коллектива, открывающий дорогу к созданию носителя, в котором у страны была острейшая необходимость. Но вместе с этим появилась и высочайшая ответственность. Осознание её практически всеми сотрудниками предприятия, в союзе с их молодостью, и порождало огромное желание работать на общее дело.
«КОСМОС»… ПЕРВЫЙ СТАРТ
Теперь, в канун предстоящего в 2009 году 50-летия НПО ПМ, в истории этого уникального предприятия можно отыскать большое количество просто памятных и особо памятных дат. К последним имеет отношение 18 августа 1964 года и многое из того, что предшествовало ей в жизни озабоченного своим деловым становлением коллектива. Это был всего
лишь пятый год его деятельности в сферах разработки и создания так нужной для защиты страны ракетной техники. И первый шаг по созданию в Сибири искусственных спутников Земли. Правда, в тот день на орбиту были выведены лишь три макета космических аппаратов. Но зато собственного изготовления…
В 1962 году была разработана и запущена в производство конструкторская документация на ракету-носитель 11К65. Параллельно велась её разработка и для варианта модифицированной ракеты-носителя 11К65М. Несмотря на сложности взаимоотношений Решетнёва с директором «Красмаша» Сысоевым, стремившимся поначалу подчинить себе ОКБ-10, Михаил Фёдорович сумел договориться с ним об изготовлении и испытаниях ряда узлов в цехах завода. Там же (цех 34, начальник цеха В. Г. Богомаз) началось изготовление первых электронных приборов, разработанных в решетнёвском КБ, что положило начало приборному направлению деятельности предприятия.
Это были бурно кипящие будни, заполненные мучительными поисками наилучших решений и общей радостью, если на пути к поставленной цели удавалось сделать хотя бы едва заметный шаг. В этой повседневной текучке, когда о субботах и воскресеньях вспоминали, лишь посмотрев на календарь, в полной мере проявился талант Михаила Фёдоровича, смело решавшего трудные вопросы и не боявшегося доверять своим сотрудникам, умеющего мобилизовать людей и в нужное время, и на самом актуальном для дела направлении. Он проявил себя настоящим главным конструктором, принимавшим самые сложные решения и не снимавшим ответственности за них и с себя.
Михаил Фёдорович, руководя проработкой эскизного проекта нового изделия, искал пути максимального удовлетворения требований заказчика. В частности, он инициировал работу по существенному увеличению эффективности использования энергетики 2-й ступени носителя. А это предложение требовало решения сложных проблем, в том числе и создания
двигательной установки, а также двигателя, допускающих двукратное включение и стабилизацию ракеты в процессе полёта между этими включениями.
ОКБ Исаева к тому времени разработало 3-режимный двигатель 11Д49, обеспечивающий двукратное включение, а в КБПМ Решетнёва родилась система малой тяги в составе двигательной установки, которая сделала возможным стабилизированный полет ракеты между двумя включениями исаевского двигателя. Его изготовление было поручено «Красмашу». Решетнёв приезжал к Исаеву. Технические советы, связанные с новинками, проходили и в Москве, и в Красноярске.
Самой сложной проблемой при создании ракеты-носителя было отсутствие экспериментальной базы для отработки конструкции. Решетнёв нажал на нужные рычаги, чтобы днепропетровцы приняли все отсеки, изготовленные в Красноярске-26, и помогли провести испытания продолжительностью в полтора года.
Полигонное обеспечение также было заботой главного конструктора. Первая команда, возглавляемая К. М. Трунцевым, отправилась в Байконур для подготовки приезда сюда более многочисленной группы сотрудников, среди которых был и Главный. Возникли трудности с гостиницей, один этаж которой днепропетровцы превратили в место, где проживали только семейные сотрудники их предприятия.
Методом «народной дипломатии» удалось ликвидировать этот барьер. Существенно сдерживало работу и то, что новое предприятие не располагало тогда собственной вычислительной техникой. И Решетнёв, используя личные связи, сумел организовать проведение расчётов по баллистике и динамике систем в вычислительных центрах Сибирского отделения АН СССР, в КБ «Южное» и других «сочувствующих» организациях.
В это время предприятие понесло и самую тяжёлую утрату. Самолёт, летевший рейсом Москва – Красноярск, был сбит под Казанью по ошибке ракетой ПВО Советской Армии. Среди прочих пассажиров лайнера погибли
и пятеро сотрудников КБПМ: Купцов В. Д., Сапожков Ю. И., Хотюшин В. П. и чета молодых специалистов – Черняевых Г. Н. и Р. А.. Решетнёв, прилетевший из Москвы накануне, очень тяжело переживал эту трагедию, как, впрочем, и все те, с кем рядом работали погибшие…
В мае 1964 года две ракеты 11К65 были доставлены на Байконур. Для их запуска выделили стартовую площадку № 41, известную ранее случившимися на ней трагическими событиями – гибелью большой группы специалистов и маршала Митрофана Ивановича Неделина, когда днепропетровская ракета взорвалась во время старта.
Все сотрудники служб полигона, склонные к суевериям, были удивлены, когда красноярцы рискнули пойти на эту площадку. Стоял вопрос даже об отказе обслуживать пуск ракеты. Когда масса проблем свалилась на плечи КБПМ, все смежники и военные открыто говорили о «судьбе». Только воля и настойчивость главного конструктора помогли перешагнуть и через это. И 18 августа предстартовая подготовка ракеты-носителя вступила в завершающую стадию.
Из воспоминаний Юрия Михайловича Князькина, главного конструктора по управлению и эксплуатации космических аппаратов и систем:
«Приехали на площадку в 5 часов утра. В 6 часов построение всей команды… Началась заправка ракеты. И как бы в подтверждение суеверий полигонщиков прошла туча, с ветром до 25 м/с и порывами до 27 м/с, что было на грани требований. После окончания заправки шеф дал команду А. И. Ушакову и мне осмотреть ещё раз машину. К нам присоединился и капитан из служб полигона. Решетнёв отозвал меня и попросил, чтобы где-то на 2-й ступени я написал фамилии ребят, погибших в авиакатастрофе... Я написал их имена (Купцов В. Д., Хотюшин В. П., Сапожков Ю. И., Черняев Г. Н. и Черняева Р. А.).
Машина дрожала от порывов ветра, но мы осмотрели всё, и вскоре Ушаков доложил Решетнёву и военным, что всё в порядке. Пошёл набор готовностей. И вдруг на 4-й минуте произошёл отказ автоматики двигателей. Шеф немедленно вызвал в бункер Ю. К. Исаичева, и тот быстро устранил причину. А ветер продолжал своё вредительство. Начался второй набор готовностей, и снова отказ – уже в автомате выведения.
Михаил Фёдорович вызвал харьковского специалиста по системе управления ракетоносителем. Но наступило время замены аккумуляторной батареи. Из-за местной потери устойчивости хвостовой отсек «стрелял» хлопунами громче револьверных выстрелов. Решетнёв вызвал на старт главного прочниста К.Г. Смирнова-Васильева:
– У тебя есть что-то в загашнике? (Имелся в виду запас по прочности. – ред.)
– Немного есть, а то, что «стреляет» хвостовой отсек, это не страшно: он держит силовым набором, а не обшивкой.
– Надо менять батарею на высоте почти в 10 метров... Ладно, садись у перископа на НИПе (?????), тебе будут докладывать метеоусловия каждую минуту, а ты определяй, работать или нет...»
Прервём здесь воспоминания Юрия Михайловича, чтобы дополнить их лишь одной подробностью. Меняя аккумуляторную батарею, Ушаков работал на высоте более получаса. И всё это время звучали монотонные сообщения дежурного офицера: «Ветер 24 метра…», «Порывы до 26…» Читатель, особенно знакомый с испытаниями новой техники, лучше, чем кто-либо, может представить, каких нервов стоили Решетнёву, да и всем, кто был рядом с ракетой, те, даже мельчайшие, крохи времени. Это была суровая проверка выдержки…
Юрий Михайлович Князькин (продолжение воспоминаний):
«В бункере в двух комнатах работали аварийные бригады, оперативно решавшие возникающие вопросы. Шёл третий набор готовностей, и когда до
старта оставались считанные секунды, прошёл третий отказ, на этот раз рулей. Качнувшись от сильного порыва ветра, ракета вызвала этот отказ…»
Из газеты «Красноярский рабочий» от 6 ноября 2004 года:
«Обстановка вокруг – нервозная, высокое начальство то по «кремлевке», то по ВЧ звонит, Решетнева вытаскивает. Что за дела, говорят, пора пуск отставить. Но Михаил Федорович проявил твердость. Мог бы нас, «желторотиков» , начать дергать, да не стал. Мы чувствовали, что он нам доверяет и, в свою очередь, были уверены в нем, не только как в главном конструкторе, но и как в человеке…»
«Перед четвёртым набором готовностей шеф отдал приказ: «Начинаем и не останавливаемся, не признаём никаких отказов!» Незабываемый голос Матрёнина, руководившего пуском: «Объявляю последнюю попытку!» В четвёртый раз всё пошло. Пошло хорошо. И вдруг в самом конце я увидел «красноту» (красные транспаранты – сигналы пульта управления, показывающие разрыв всех цепей «Земля – борт»). Не успел крикнуть, чтобы обратить внимание коллег. Раздался крик шефа: «Пошла! Пошла!» Мы крепко обнялись и бросились к выходу из бункера.
Решетнёв и все мы с трудом сдерживали слёзы, смотрели на великолепное зрелище – на ракету, поднимавшуюся в небо из клубов дыма, огня, пыли, уносящую труд коллектива, наш труд. Это была победа и над суеверием. Это была гарантия будущего. И восторгом наполняли всех сигналы «маячков», работавших на трёх макетах спутников Земли, выведенных в Космос…Героем этого пуска был Михаил Федорович Решетнев, твёрдо веривший в свой коллектив, мужественно принимавший на себя все удары и трудные решения, взваливший на себя ответственность в самых сложных ситуациях.
Это был эпохальный пуск, давший долгую, счастливую жизнь ракете-носителю и открывший предприятию заманчивую перспективу…»
«Конечно, - читаем далее в газете, - они хорошо отметили свою победу. Решетнева в буквальном смысле носили на руках, качали… Его
первый зам. Чернявский перед стартом опрометчиво пообещал заложить собственные усы, если машина полетит, - и ему их принародно сбрили. В честь шефа под гитары исполнялись песни – «Мишка, Мишка, где твоя улыбка…», «Ты одессит, Мишка…» Ему был посвящен и «шансон» собственного сочинения…»
Так в биографии будущего НПО ПМ появился фактически первый собственный заработанный праздник. 18 августа, начиная с 1964 года, празднуется как день первого пуска РН 11К65 и макетов трёх спутников «Стрела-1» («Космос-38», «Космос-39», «Космос-40»), разработанных и изготовленных коллективом КБПМ под руководством М. Ф. Решетнёва.
А с появлением этих изделий началась успешная работа ракеты-носителя 11K65М. К 2000 году она вывела на разные орбиты более 1000 искусственных спутников Земли различного назначения, успешно работавших и работающих на благо гражданских и оборонных интересов России.
Первые 14 ракет-носителей были изготовлены на 2-й площадке завода «Красмаш» (в цехах мехзавода в Красноярске-26, с участием подразделений основной площадки «Красмаша»). В 1966 году их серийное производство было полностью передано на «Красмаш», а в 1970 году – в ПО «Полёт» (г. Омск).
Постановлением ЦК КПСС и Совмина СССР № 949-321 от 23.02.1970 г. ракета-носитель 11К65М была принята на вооружение в составе космического комплекса специального назначения. К этому времени на его базе был создан ряд космических комплексов и систем, имеющих важное оборонное и народно-хозяйственное значение.
В 1972 году разработка 11К65 была отмечена Государственной премией СССР в области науки и техники. Лауреатами в КБПМ стали А. И. Ушаков, Г. М. Соколов, Н. Ф. Куприянов, Ю. К. Исаичев. 11К65М и сегодня является одним из самых надёжных носителей в мире, что подтверждено оценками и авторитетных зарубежных экспертов.
ЧЕРЕЗ ТЕРНИИ К… СПУТНИКАМ
Ещё в период ведения работ по созданию ракеты-носителя 11К65 Михаил Фёдорович, со свойственной ему масштабностью, поручил группе своих сотрудников приступить к проектированию двух спутников Земли, положив в основу их создания материалы аванпроекта, поступившего из КБ М. К. Янгеля. В Красноярске-26 оба изделия были названы «Стрела-1» и «Стрела-2». Тогда их относили к типу аппаратов «электронная почта», хотя изготовлены они были по-разному. Первый, по более поздней классификации, был «микроспутником». На его базе должна была появиться многоспутниковая система, работающая по вероятностному принципу. Это упрощало аппарат и позволяло одновременно выводить на орбиту носителем 11К65 пять спутников. В принципе, это был прообраз сегодняшних, как обычно подчёркивает в разговорах М. К. Чернявский, сотовых систем связи, в которых спутник выполнял роль базовой станции.
На предприятии всё более активно начинали действовать проектные отделы, обеспечивающие не только проработку нужных параметров изделия, но и подготовку документов для надёжной натурной эксплуатации, делали сложные расчёты специального назначения, привлекая на помощь вычислительную технику Москвы, Новосибирска, Днепропетровска, так как
своей в то время у решетнёвцев всё ещё не было… На ключевых позициях этого направления стояли Э. М. Попов, А. Н. Васильев, Л. С. Пчеляков и многие другие.
Ведущим конструктором обоих спутников М. Ф. Решетнёв назначил Е. Н. Григорьева, порекомендовав ему поучиться у днепропетровцев. И этот опыт послужил потом для всего отряда ведущих конструкторов различных космических аппаратов.
Первый летный образец спутника был готов к первому пуску 11К65. Однако Главный конструктор решил не рисковать, проводя лётные испытания сразу двух изделий одновременно, где возможная неудача с ракетой привела бы к потере и спутников. Поэтому было решено «Стрелу-1» запускать на уже облётанном носителе 11К63 разработки КБ М. К. Янгеля, выводившем два спутника на более низкую орбиту, но, тем не менее, это позволяло начать лётные испытания спутника и системы в целом.
Запуск двух космических аппаратов типа «Стрела-1», которые в открытой печати были названы «Космос-42» и «Космос-43», состоялся 22 августа 1964 года. Спустя четыре дня пуск ракеты-носителя 11К65 с макетами трёх спутников на борту также оказался успешным, тем самым, начав новую эру деятельности предприятия и его главного конструктора. Эру, которая продолжается до настоящего времени и имеет надёжные перспективы.
А уже почти через год, 3 сентября 1965-го, на орбиту разом ракетой-носителем 11К65 на штатную орбиту были выведены пять спутников «Стрела-1» («Космос-80», «Космос-81», «Космос-82», «Космос-83», «Космос-84»).
Второй спутник – «Стрела-2» по причинам, связанным с принципами построения системы связи, был более сложным и по составу бортовой радиотехнической аппаратуры, и по средствам управления, и по возможностям ориентации на центр Земли. Задержка с разработкой его системы управления привела к необходимости поиска выхода из
создавшегося положения. Генеральный конструктор вынужден был принять решение о создании варианта спутника с нештатной системой управления, которая была набрана из приборов, в основном созданных для ракет. В результате испытания системы связи были начаты на полтора года раньше, чем был запущен спутник со штатным составом.
В конце 1965 года М. Ф. Решетнёв встретился с начальником связи и наблюдения ВМФ вице-адмиралом Г. Г. Толстолуцким, глубоко понимающим важную роль космической техники. Эта встреча положила начало большой творческой работе КБПМ как головной фирмы и большого коллектива смежных организаций по созданию космических навигационных систем для Военно-морского флота страны. Способствовала успешной работе и большая человеческая дружба, на долгие годы связавшая М. Ф. Решетнёва и
Г. Г. Толстолуцкого. Фактически они стали пионерами создания отечественной космической навигации.
Для нужд моряков был создан специальный спутник «Циклон», конструкция которого стала базовой для целого семейства космических аппаратов навигации, связи, геодезии, выводимых 11К65М на круговые приполярные орбиты высотой от 800 до 1500 км. К ним относятся «Парус», «Цикада», «Надежда», «Стрела-2М», «Сфера». Эти спутники вошли в основной состав космических аппаратов первого унифицированного ряда. Всего было запущено более 200 таких спутников, изготовленных НПО ПМ и ПО «Полёт» (Омск).
Общими свойствами этого ряда спутников является использование солнечной батареи цилиндрической конструкции одновременно в качестве радиатора системы терморегулирования, наличие гравитационной системы ориентации собственной разработки и высокая степень унификации других систем, агрегатов и конструкции спутника. Следует отметить, что адмирал Толстолуцкий, как начальник связи, поставил перед КБ Решетнёва цель одновременного решения двух задач: связь и навигация.
Поскольку предприятие отвечало не только за создание спутника, но и за навигационно-связную систему в целом, пришлось заниматься и ранее не свойственными для КБ вопросами. Особенно работами по обеспечению точностных характеристик навигационной системы. Это было поручено бывшим баллистикам во главе с Ю. К. Назаровым – В. Н. Кудымову, В. Н. Подолякину, В. И. Ермоленко и другим. В результате полученные ими точностные характеристики были выше заданных. Первый спутник «Циклон» готовили к запуску с нового полигона Плесецк, где командовал В. М. Эйбшиц. К слову, Решетнёв ездил сюда на пуски с нескрываемым удовольствием. «Циклон», как и вся система этих спутников, создавался экспериментально. Однако полученные характеристики позволили ВМФ принять его в штатную эксплуатацию.
В первых спутниках целый ряд систем был изначально разработан под руководством М. Ф. Решетнёва. Среди них групповая система выведения и последующей разводки по орбитам пяти спутников «Стрела-1». Пассивная гравитационная система ориентации спутника «Стрела-2», разработанная фирмой Погожева, была обеспечена уникальным полифилярным стендом и специальным участком магнитных измерений. Система была удостоена Государственной премии СССР.
Одновременно с работами по созданию первых спутников перед предприятием стояла задача обеспечения собственного будущего, поиск новых планов и проектов, которые были бы востребованы государством. Тем более что Соединенные Штаты, первое время отстававшие от Советского Союза, уже начали опережать нас в области прикладного его использования. Одними из таких задач, которые наиболее эффективно могли решаться с помощью космической техники, были навигация и геодезия.
В то время проблемы связи предполагалось решать с помощью спутника «Молния-2». Но после передачи в Красноярск работ по «Молнии-1» было передано и решение задач связи ВМФ, которые и должен был обеспечить космический аппарат «Молния-2».
Что касается навигации, то еще раньше решение этой задачи было возложено на один из низколетящих спутников. Однако невозможность состыковать требования двух различных систем лишило ВМФ космической навигации, пока за решение этой задачи одновременно с обеспечением связи одним спутником не взялось КБПМ во главе с М. Ф. Решетнёвым.
Тогда вместе с «Циклоном» были начаты работы по геодезическому спутнику «Сфера», который был заказан военно-топографическим управлением Генерального штаба Вооружённых сил страны. Конечной задачей – функцией этого спутника было обеспечение создания системы координат на всю поверхность Земли. Для её выполнения, кстати, других средств не существует. Спутник используется в качестве триангуляционной вышки и позволяет связывать геодезические пункты, находящиеся на огромных расстояниях друг от друга. Для этой цели на спутнике устанавливалась мощная лампа-вспышка, свет которой мог регистрироваться на расстояниях до 4000 км. К сожалению, судьба этого спутника была не безоблачной. Решетнёву пришлось много пережить: первый пуск прошёл удачно, а три последующих были аварийными. Но меры были приняты, и последующие «Сферы» летали благополучно.
Решетнёв и генерал-лейтенант М. К. Кудрявцев (НИИ военно-топографической службы – основного куратора работ по «Сфере») доказали государственным органам важность работ по военной топографии, и в 1975 году за создание геодезической спутниковой системы была присуждена Государственная премия СССР. Из коллектива КБПМ ею был отмечен В. Ф. Черемисин.
Следует напомнить, что в первые годы предприятие выполнило и два заказа АН СССР: создало «Высотный космический зонд» и спутник «Ионосферная станция». (может быть чуть добавить?)
Вслед за перечисленными спутниками началась разработка изделий следующего поколения аппаратов с улучшенными характеристиками, которые затем были сданы в штатную эксплуатацию. Это «Цикада» взамен
«Циклона», «Стрела-1М» (восемь спутников одновременно – «Космос-336» – «Космос-343») вместо «Стрелы-1», «Стрела-2М» вместо «Стрелы-2».
КБ росло, потому что развивались различные новые направления работ. С особой заботливостью Михаил Фёдорович опекал отделы общего проектирования космических аппаратов, создания и курирования радиотехнической аппаратуры (их полезной нагрузки), задачей которых было не только разработка спутников, но и поиск новых задач для обеспечения предприятия заказами. В этих подразделениях главный конструктор вырастил специалистов самого высокого уровня (Л. С. Пчеляков, Л. Х. Ярополов, Е. А. Ашурков, В. Ф. Черемисин, Е. Н. Корчагин, P. P. Рабинович, Е. Г. Каданцев, В. И. Муратов, П. Я. Сивирин и другие). Михаил Фёдорович высоко ценил работу «афушников», возглавляемых А. Г. Козловым, среди которых были Г. М. Козлова, В. Ф. Покидько, В. Е. Журавлев и и еще многие их коллеги.
Столь же заботливо пестовались Генеральным и отделы комплексного электрического проектирования и электрических испытаний спутников. Это направление также дало многих ставших известными специалистов (Г. Д. Кесельман, B. C. Бушуев, Е. И. Апросимов, Г. И. Ковалев и другие). Одновременно обеспечивался рост квалификации заводских технологов и испытателей.
В то же время в КБ было создано направление, занимающееся вопросами проектирования систем управления, и М. Ф. Решетнёв высоко оценивал старания первых проектантов в этой сфере: Ю. М. Князькина, Б. А. Калашникова, Н. Г. Рабочего, P. M. Нестерова, В. Н. Финагина и еще многих, работавших рядом с ними.
Особо радовало, что на предприятии рос один из ключевых его отрядов – корпус конструкторов. Михаил Фёдорович понимал, что будущее КБ зависит от Г. М. Соколова, В. Г. Тихонова, И. И. Азанова, В. Ф. Котихина, В. П. Дёмина, Г. С. Гузачева, Ф. Б. Тагирова, А. В. Васильева и многих других.
В том числе и от молодых специалистов, быстро «стареющих», набирающихся опыта в процессе создания новых изделий.
Разработкой и изготовлением устройств исполнительной автоматики занимался в те годы завод «Красмаш». Сопровождение этих работ обеспечивали В. П. Ямской, В. В. Курилов, В. П. Рузанов, В. А. Соколенко.
Решетнёв придавал большое значение вопросам проектирования систем ориентации и стабилизации спутников. Во главе этого направления стали Л. А. Мирошниченко и В. А. Раевский. Первые работы были связаны с созданием магнитно-гравитационной системы, а с 1964 года начались работы в области создания активных систем. Не меньшего внимания требовало от главного конструктора и направление систем электропитания, над созданием которых активно работали А. Г. Козлов, B. C. Кудряшов, Г. Д. Эвенов и другие.
Создалось отдельное направление проектирования и отработки систем обеспечения теплового режима – систем терморегулирования. У истоков этих разработок стояла вчерашняя молодёжь, в которую поверил М. Ф. Решетнёв: Б. Н. Белых, О. В. Загар, О. Г. Александров, В. П. Новолодский и другие, взявшие в свои руки создание этих систем.
Необходимые функции и всё более сложную логику работы бортовых систем (СТР, СОС, СЭП и др.) реализовали специалисты приборного направления КБ, хорошо зарекомендовавшие себя с создания носителя и первых спутников (А. А. Ковель, В. А. Пономаренко, Б. М. Шинкаренко и другие).
В работе по новой тематике появились и новые смежники по системным комплексам, с которыми у М. Ф. Решетнёва на долгие годы установились тесные дружеские отношения, помогавшие в работе. Это М. И. Борисенко, Л. И. Гусев, Н. Е. Иванов, А. П. Шиловский, П .П. Дмитриев, Ю. Г. Гужва, А. Ф. Смирновский, А. Г. Геворкян, Н. Н. Несвит и многие другие.
Данному аспекту Решетнёв уделял особо много внимания и пристально следил за теми, кто обеспечивал эти работы. Е. Г. Каданцев, А. А. Полынцев,
Л. Х. Ярополов, Л. С. Пчеляков, А. Г. Козлов, Е. И. Апросимов, Л. А. Мирошниченко и большинство их коллег хорошо проявили себя на этом поприще. Координировал тогда эти работы Г. М. Чернявский – основной заместитель Решетнёва.
Много времени и сил тратил М. Ф. Решетнёв на подготовку, увязку и согласование со смежниками решений Военно-промышленной комиссии при Совмине CCCP. Эти решения потом были основой для проведения всех работ по военной тематике. Большую помощь оказывал ему работник комиссии ВПК В. А. ПОПОВ, бывший другом и союзником Решетнёва ещё со времени его работы в королёвском ОКБ-1.
ИСПЫТАТЕЛЬНЫЙ ЦЕНТР: ОСОБЫЙ КОНТРОЛЬ РЕШЕТНЕВА…
Заметно нараставшие объёмы экспериментальной отработки различных узлов, приборов и систем постепенно сделали неприемлемым привычный для того времени вариант, когда всё необходимое для проверок оперативно доставлялось на испытательные базы родственных предприятий в Москве, Днепропетровске и в других городах. Под давлением этих обстоятельств М. Ф. Решетнёв предложил однажды К. Г. Смирнову-Васильеву проработать проект создания собственной базы, которая могла бы послужить предприятию долгие годы.
Некоторое время спустя Главный «успешно» забраковал первый вариант проекта, оценив его как «очень сегодняшний». Тогда руководитель «Сибхимстроя» генерал-майор П. Т. Штефан пообещал Решетнёву подготовить такой проект, который бы отвечал всем возможным требованиям завтрашнего дня. Генерал сдержал слово, после чего и началось сооружение корпуса № 4.
С тех пор каждое утро Решетнёву докладывали о положении дел на стройке, а дважды в месяц он принимал участие в оперативных совещаниях у Штефана или главного инженера «Сибхимстроя». А когда возникали «тупики» или иные нарушавшие рабочий ритм обстоятельства, Решетнёв вместе со Штефаном обращался за помощью в соответствующие структуры Москвы или Красноярска. Все эти и другие меры воздействия приносили пользу, корпус подрастал быстро и уверенно. Заботливо выполняли свои обязанности по сооружению важного для предприятия объекта и его постоянные кураторы Л. А. Швалюк, Г. И. Милькин и многие другие конструкторы.
Изначально собственную экспериментальную базу оснащали современным оборудованием: вибростендами, силовыми возбудителями, измерительными системами и прочими «достижениями науки и техники»
того времени. Постепенно она стала крупнейшим в Сибири комплексом механических испытаний.
Однако, для космических аппаратов нового поколения требовались крупногабаритные трансформируемые механические системы – солнечные батареи, рефлекторы антенн, системы разделения космических аппаратов при групповом отделении, влияли на это и прочие обстоятельства. Так было избрано специальное направление, в задачи которого входило расчетно-экспериментальное обеспечение новых разработок. В зале корпуса 4 были организованы три стенда для создания невесомости, здесь проводилось развертывание механических систем. Бросковые испытания выполнялись на полигоне в г. Чапаевске, где отрабатывались системы группового отделения, которые находятся в эксплуатации и в настоящее время. М. Ф. Решетнёв не только активно помогал создавать коллектив испытателей и материально-техническую базу для его полноценной работы, но, главное, очень заинтересованно относился к получаемым результатам, вникая в детали процесса проектирования и самих испытаний.
Как в любом сложном деле, были и сходы, и аварии. Но само отношение Генерального к возникавшим проблемам было настолько мобилизующим, что у специалистов, как правило, «появлялось второе дыхание», и они находили выход из самых сложных ситуаций. С одной стороны, всё было чрезвычайно строго, анализ сходов проводился либо в кабинете у Генерального, либо непосредственно на рабочих местах с привлечением ведущих специалистов, c неизменно жёсткой оценкой тех или иных действий. С другой стороны, с доверительным отношением к техническим лидерам, с полнейшим уважением к их работе. И это окрыляло!
В разработке сложных механических систем участвовали конструкторы, расчётчики, испытатели: А. В. Томчук, А. Н. Арапочкин, Е. Н. Храмов, Ю. В. Белавенцев, Ф. Б. Тагиров, В. И. Халиманович, В. В. Макаров, Д. А. Новожилов, Н. П. Наумов, А. П. Удовиченко и множество их соратников. А максимальное количество безотказно работающих
механических систем было на аппарате «Луч». Разработанный и созданный в те далёкие теперь годы, он и сегодня вызывает восхищение своим обликом и сложностью механики.
В истории предприятия, кроме изделия 11К65М, была и более серьезная ракетная тематика – создание фтор-аммиачного разгонного блока. Фтор является самым токсичным и опасным в эксплуатации окислителем, поэтому создание автоматики, трубопроводов, вытеснительных емкостей, баков с уникальными требованиями по герметичности, чистоте контактирующих с фтором поверхностей было задачей абсолютно новой, не имеющей технического задела. Масштабы опытно-конструкторских работ по создаваемой производственной и экспериментальной базе были настолько велики, что могли быть решены только на самом высоком уровне государственного управления. И все это организовывалось усилиями В. П. Глушко и М. Ф. Решетнёва. Была создана мощная кооперация, к изготовлению подключено ПО «Полёт» (г. Омск), где начало действовать специальное производство с жесточайшими требованиями по чистоте и качеству изготовления. Работы над данным проектом, даже после его остановки, позволили получить колоссальный опыт нашим специалистам и использовать его в разработках космических аппаратов. Одновременно это был и очередной триумф возможностей и деловой неукротимости Генерального как организатора и специалиста по разработке сложных по тематикам научно-технических направлений.
В разработке разгонного блока свои лучшие качества показали А. П. Филюшин, К. Г. Смирнов-Васильев, Г. М. Соколов, Б. Я. Калиничев, В. П. Рузанов, И. Ф. Паксеев, Ю. М. Журавлев, Б. К. Качановский, Ф. Б. Тагиров, Д. А. Новожилов, М. В. Баранов, Ю. В. Белавенцев…
Забегая вперёд, отметим, что в начале 1980-х годов в отрасли и на предприятии стали активно развиваться системы автоматизированного проектирования. С ними связывались принципиальные изменения как в процессе проектирования, так и на производстве. Многопрофильность
предприятия, отсутствие современной отечественной вычислительной техники, специализированного программного обеспечения потребовали не только создания собственного организующего и координирующего органа, но, главное, в рамках отрасли добиться для предприятия централизованных поставок вычислительной техники на приоритетной основе. Роль Михаила Фёдоровича и в этом процессе неоценима, так как в Красноярск-26 стала поступать нужная техника (станции MicroVAX) в заметно больших объемах, чем на другие предприятия отрасли. И всё это благодаря авторитету М. Ф. Решетнёва в министерстве и, очевидно, тем новациям, которыми занималось предприятие.
Для самых первых спутников целый ряд систем был впервые разработан под руководством М. Ф. Решетнёва. Среди них групповая система выведения и последующего разведения на орбите пяти аппаратов. Пассивная магнитно-гравитационная система ориентации спутника «Стрела-2», разработанная фирмой Погожева, была обеспечена уникальным полифилярным стендом и специальным участком магнитных измерений. Создатели этой системы были удостоены Государственной премии СССР (в составе авторского коллектива – начальник одного из отделов Л. А. Мирошниченко).
Необходимость моделирования сложных процессов обработки, резко увеличивающихся массивов экспериментальных данных потребовала от предприятия создания вычислительного комплекса, соответствующего уровню решаемых задач. Эти работы было поручено направлять и контролировать Г. М. Чернявскому. Под руководством А. Н. Васильева были введены в эксплуатацию ЭВМ «Минск-1» и «М-20».
Современный космический аппарат содержит большее количество различных антенных устройств, а их экспериментальная отработка становится одной из актуальных задач. Понимая это, Решетнёв форсирует принятие решения о строительстве экспериментальной базы для отработки антенно-фидерных устройств (АФУ). В 1963 году началось строительство
основного здания для проектирования и отработки этих систем – корпуса, уникального по своим возможностям и не имеющего аналогов ни в нашей стране, ни в Европе. Сдача в эксплуатацию этого корпуса в 1966 году существенно повысила качество создаваемых АФУ и позволила приступить к разработке новых типов СВЧ-устройств и приборов. Вводится в строй антенный полигон, позволивший оперативно и качественно проводить комплексные испытания систем АФУ. Оснащение КБ экспериментальными базами (корпус 4, АФУ, приборное производство) позволяло приступить к решению новых задач.
В течение 1960-х годов Михаил Фёдорович последовательно расширял космическую тематику КБ и завода. К этому времени производство освоило по документации главного конструктора В. П. Арефьева гироплатформу «Комета», блок переворота для КА «Ионосферная станция». Следом началось освоение гироплатформы на поплавковых гироскопах с прибором астрокоррекции по документации Н. А. Пилюгина для ракетных комплексов морского базирования. Под эту тематику началось строительство специализированного корпуса для изготовления деталей и узлов из бериллия и его сплавов. Гироскопическую тематику вели зам. главного конструктора Н. В. Кухаркин, начальник отдела Г. Н. Писарев, руководитель производства П. Д. Большаков.
К концу шестидесятых новые темы, а также увеличение количества разрабатываемых спутников заставили сосредоточить все силы на космической тематике, по объёму существенно превосходившей гироскопию. Решетнёв принял решение о переводе «гироскопических» отделов КБ и цехов завода полностью на основную тематику. Это дало возможность использовать опыт проектирования и изготовления изделий точной механики при создании узлов и систем искусственных спутников Земли.
В этой ситуации Решетнёв идет на довольно рискованный шаг по перепрофилированию бериллиевого корпуса под механосборочный цех автоматики космических аппаратов, что потребовало существенной
перепланировки внутренних помещений. В это же время по предложению отдела комплексных испытаний, поддержанному Чернявским, было принято решение о строительстве уникальной безэховой камеры .
Новые изделия создавались с использованием всего технического задела, который был получен КБ. Решетнёв активно руководил разработками и поддерживал инициативу сотрудников. Так, например, на спутнике «Циклон» была использована оправдавшая себя пассивная гравитационная система ориентации. Трансформированная с учётом последних достижений: громоздкая и тяжёлая телескопическая штанга из труб, применявшаяся на спутнике «Стрела-2», была заменена ленточным штырём (работы вели В. А. Раевский, В. В. Монахов и др.), выдвигающимся оригинальным механизмом, разработанным В. Г. Штырлиным и его коллегами.
С вводом в эксплуатацию новых корпусов получили хорошую производственную базу для работы по увеличению ресурсных характеристик узлов автоматики. Начинал их В. П. Ямской, а продолжили и довели до результатов, соответствующих мировым стандартам, В. В. Курилов, Е. Н. Головёнкин, В. П. Рузанов, С. А. Третьяков, В. В. Двирный, В. П. Чернышёв и другие работники отдела устройств исполнительной автоматики.
Как оказать помощь конструктору в выборе требуемых материалов (по свойствам, технологии) в исходном состоянии и предопределить их изменение в процессе существующих сроков хранения и последующей эксплуатации в космосе?
Если нужные начальные свойства материала можно (но не всегда!) взять из справочников, то данные, как изменяются эти свойства в космосе, можно было получить только экспериментально. В связи с этим стало насущным создание собственной экспериментальной базы имитационных испытаний материалов, главным образом неметаллических, смазок, покрытий и т. п. При этом материалы должны были подвергаться вначале воздействию климатических, а затем и космических факторов (вакуум, температура, излучения). С этой целью в 1967 году на базе группы
материаловедения было создано самостоятельное подразделение – технологическая лаборатория № 35 (начальник лаборатории В. А. Тендитный).
Тогда же в группе испытаний проектируется, а затем изготавливается на «Красмаше» первая камера для испытаний материалов и покрытий в вакууме с ультрафиолетовым излучением. С её запуском начинаются первые собственные эксперименты. А следом была приобретена камера для климатических испытаний материалов.
Одной из первых установок, появившихся в распоряжении сотрудников КБ для отработки материалов и покрытий, была камера В-18 с криогенным экраном, укомплектованная специальным имитатором Солнца ИС-160 (разработчик-изготовитель ЛОМО). В дальнейшем эту камеру модернизировали под руководством В. В. Христича: для получения глубокого, безмасляного вакуума в ней стали применять электроразрядные насосы. В этой камере материаловедами были получены первые данные по изменению свойств многих материалов и покрытий при воздействии космических условий на протяжении от года до трёх лет.
В те же годы удалось разработать и изготовить стенды УКГ-1000 и СВК-150 для термоциклирования материалов в диапазоне температур ±150 °С; стенд УГ-5 для определения потери массы (газоотделения) в вакууме. На этих стендах было испытано более 360 различных материалов, что позволило грамотно подойти к их выбору для применения в космосе.
В связи с требованиями увеличения срока активного существования космических аппаратов, разрабатываемых на предприятии, до 5 лет с доведением до 10 и более лет, а также условиями их работы на высоких орбитах (до 36 тысяч километров), остро встала проблема по обеспечению стойкости материалов, работающих в открытом космосе. В первую очередь это касалось терморегулирующих покрытий. Проведённые к этому времени в секторе ТРП имитационные и натуральные испытания (1971 г., «Молния-1»)
показали, что ранее применяемые на КА лакокрасочные или керамические покрытия деградируют в течение 0,5-3 лет.
В результате сотрудниками отдела В. А. Тендитным, В. А. Харламовым, В. С. Щукиным, И. А. Прохоровым и другими было создано новое, более стойкое терморегулирующее покрытие ОСО 154ТУ016, которое с 1970 года применяется на всех космических аппаратах, производимых в Красноярске-26. Дальнейшим развитием работ по созданию стойких, технологичных ТРП явилось создание шести марок плёночного покрытия класса «солнечные отражатели» – СОТ. ОСТ 92-4373-85. Именно они наряду с ОСО нашли применение на большинстве изделий. Кроме того, по договорам технология получения этих покрытий, а также результаты их испытаний в космосе, были переданы в ВИАМ и НПО «Молния» (разработчики «Бурана»), на ПО «Полёт». Покрытие СОТ-1С по договору с ИКИ АН СССР было нанесено сотрудниками сектора ТРП на узлы МКА «Фобос-1» и «Фобос-2», а также на солнечные паруса космического аппарата «Регата».
Дальнейшим развитием экспериментальной базы материаловедческого направления будущего НПО ПМ явилось создание исследовательских стендов для испытаний материалов и покрытий при полной имитации всех факторов космического пространства на орбитах от 500 до 40 000 км. При этом все изменения исследуемых материалов фиксировались в процессе самих испытаний без извлечения образцов на атмосферу.
По этим требованиям конструкторами отдела термовакуумных испытаний (начальник сектора В. В. Христич, начальник группы А. И. Погодаев) были разработаны два материаловедческих стенда ЭР-111-35 и ЭР-714. Для измерения спектральных характеристик ТРП в процессе испытаний непосредственно в камере ЭР-714 был разработан и изготовлен спектрофотометр (И. В. Евкин, А. Б. Кузнецов).
Для имитаций потоков электронов и протонов на стендах ЭР-111 и ЭР-714 требовались специальные источники («пушки»). По этому вопросу М.Ф.
Решетнёв обратился к академику Г. И. Будкеру – директору ИЯФ СО АН СССР. Просьба была воспринята с пониманием, и дальнейшими усилиями зам. генерального конструктора К. Г. Смирнова-Васильева, начальников секторов В. А. Тендитного, В. В. Христича, начальника группы В. В. Макарова источники излучений по договору были исправлены и в кратчайшие сроки смонтированы. Объективности ради нужно отметить, что до конца прошлого столетия по техническим характеристикам эти стенды были одними из лучших в космической отрасли.
На этих стендах проведены испытания – исследования всех ранее применяемых и вновь создаваемых покрытий. Эта работа проводилась высококвалифицированной группой материаловедов и испытателей (И. А. Прохоров, И. В. Евкин, В. В. Миронович, А. И. Сасов, В. А. Макаров и многие другие). Длительность отдельных испытаний покрытий в космосе превышала 6 лет. Это позволило совместно с результатами наземных испытаний прогнозировать изменение свойств на 10 и более лет.
Из последних разработок необходимо отметить ту, что была внедрена совместно с Московским текстильным институтом (Л. А. Кудрявин, В. А. Заворуев, В. П. Щербаков), – сетеполотно для трансформируемых крупногабаритных антенн космических аппаратов. Материаловеды отдела С. Ф. Подшивалов, Л. А. Туркенич, И. В. Большакова разработали уникальную технологию гальванического покрытия сетеполотна, что позволило поднять коэффициент отражения СВЧ-энергии до 99%.
Работа по созданию трансформируемых крупногабаритных антенн для работы в космосе удостоена премии Правительства РФ. В числе лауреатов премии – начальник сектора С. Ф. Подшивалов. Впервые в отечественной космической технике при создании очередного спутника железногорцы применили металлокомпозит Амг6-бор для изготовления ферменных конструкций. Это позволило получить снижение веса фермы на 40 кг.
Большая работа проведена по конструктированию, по подбору лучших материалов и технологий сотовых панелей КА. В этом, под руководством
начальника отдела В. В. Мироновича, принимали активное участие В. Н. Баулина, Г. П. Шушерина, Н. С. Луковникова, Н. В. Патрушева.
Итоги работы материаловедов предприятия.
1. Создана уникальная экспериментальная база по испытаниям материалов на воздействие земных и космических факторов.
2. Разработана оригинальная методика лабораторных и натуральных испытаний материала.
3. Проведение полного цикла наземной экспериментальной отработки более 200 материалов. Результатом испытаний этих новаций явилось установление гарантий на срок от 10 до 15 лет для более чем 150 материалов.
Добиваясь при поддержке М. Ф. Решетнёва создания приборного производства, разработчики вначале много времени проводили в цехе. Успевали и готовить документацию на новые приборы, и добывать необходимые комплектующие в Красноярске, Москве, Ленинграде, и участвовать в регулировке, испытаниях и сдаче новых приборов. В этих трудах и заботах лучшие свои качества проявили А. А. Ковель, В. А. Пономаренко, А. Н. Захарова, Б. М. Шинкаренко, О. Д. Янушкевич и другие, а также первый руководитель приборного направления – В. А. Блохин.
М. Ф. Решетнёв и Г. М. Чернявский, рассматривая любые вопросы создания, доработки изделий, систем, привлекали прибористов, чтобы принятые решения опирались на реальные возможности разработчиков и производства.
Встал вопрос о строительстве термобарокамеры (ТБК) большого объёма, необходимой для комплексной отработки при испытаниях теплового режима космических аппаратов. Эти испытания проводили на предприятиях, имеющих большие ТБК, о чём предварительно договаривался сам Михаил Фёдорович. Первым согласился оказать помощь С. П. Королёв, причём без всяких условий, но посоветовал обзавестись собственной базой. 40 человек выехали на испытания. Не было вычислительных машин, не было соответствующей измерительной техники, а работа была длительной и
круглосуточной. Плохо было с гостиницами. Лето было не дождливое, и одно время жили во дворе московской гостиницы «Ярославская». Собрали вместе скамейки и спали по очереди. Михаил Фёдорович, приехав однажды к этому «красноярскому табору», который, кстати, охраняла милиция, позвонил ректору МАИ и договорился с ним о временном предоставлении своим бездомным коллегам общежития.
Но главное, он принял решение о создании своей ТБК, достаточной для проведения тепловых испытаний ближайших спутников. И ТБК-120 построили в течение одного года! Реализовали это заводы Красноярска по чертежам КБПМ. Оснащение, насосы, двигатели добывали сами. Михаил Фёдорович помогал звонками, поездками на заводы. Когда на «Красмаше» не прошла через ворота цеха нижняя секция ТБК, Михаил Фёдорович предложил разобрать часть стены с окном, и выход для секции в прямом смысле был обеспечен.
Михаил Фёдорович неустанно трудился и в сфере создания творческого взаимодействия всех научно-производственных подразделений предприятия, что, бесспорно, создавало базу надёжности для грядущих лет. Все дальнейшие достижения предприятия в конечном счёте обусловлены успехами Михаила Фёдоровича в этой важной работе. А путь к ним в начале 1960-х годов, надо признать, был отнюдь не гладким.
Все производственные цеха и службы, расположенные в Красноярске-26 (так называемая 2-я площадка), входили в состав «Красмаша» и подчинялись его директору. Непосредственное руководство обеспечивали заместители главного инженера «Красмаша». Сначала это был Б. Н. Гуров, потом Ю. Г. Фёдоров и Г. М. Соколов. Заготовки, отдельные детали и узлы, инструмент и оснастка поставлялись с «Красмаша». Такая ситуация, зависимость и подчинённость производства «Красмашу» сдерживали развитие тематики КБПМ.
К концу 1960-х годов производство было хорошо оснащено и стало способно функционировать самостоятельно. Выросли основные цеха,
выросла квалификация рабочих и инженерных кадров завода, способных решать самые сложные технические и производственные задачи: Г. Ф. Павленко, О. Г. Чуканова, А. В. Сергеева, О. Н. Кудрина, В. И. Тихонова, А. Г. Козионова, Н. А. Толстопятова, Н. И. Игнашкина и многих других.
В целях повышения ответственности за производство изделий разработки КБ Решетнёв сумел добиться выпуска приказа МОМ № 61 от 23 февраля 1970 года «О создании в Красноярске-26 на базе производств № 5 и № 6 «Красмаша» Механического завода». В этом приказе директором Механического завода и заместителем начальника КБПМ был назначен А. Е. Митрофанов.
Решетнёв долго присматривался к нему, возглавлявшему в то время центральное производство завода «Красмаш», а до этого работавшему заместителем директора завода по производству холодильников, и, наконец, предложил возглавить руководство мехзаводом. Опыт Митрофанова помог превратить новое предприятие в одно из самых мощных в отрасли, а Михаил Фёдорович приобрёл на многие годы хорошего специалиста и друга.
Из воспоминаний Анатолия Ефимовича Митрофанова:
«Существующее производство явно отставало от растущих задач и объёмов КБПМ. Михаил Фёдорович не просто торопил с решением возникшей проблемы, но чётко изложил принцип своей работы и нашего взаимодействия: «Ты директор, ты и решай все вопросы, а если ошибёшься, я спрошу, как положено!» Стилем и принципом его руководства были не мелочная опека, а полное доверие, самостоятельность в принятии решений при соответствующем контроле и жёстком спросе за дело. Годы совместной работы очень многим памятны. За три пятилетки (период «застоя») завод увеличил объёмы производства и мощности в три раза. Это было достигнуто не только организацией работ, техническим перевооружением, ростом производительности труда, но и созданной Михаилом Фёдоровичем атмосферой доверия, взаимопонимания и ответственности».
В эти же годы шли поисковые работы по созданию более сложных изделий, работающих в новых условиях эксплуатации. Решетнёв видел, что КБ стало организацией, способной на решение сложных космических задач.
ВЛАСТЕЛИНЫ КОСМИЧЕСКИХ «МОЛНИЙ»
Начало 1960-х годов… Сергей Павлович Королёв, отложив многое, целиком уходит в заботы по разработке программ пилотируемых полётов. Кроме того, к тому времени уже была определена необходимость грядущих стартов космических аппаратов к Венере, Луне, Марсу. Работа над этими проектами забирает и всё время, и все силы.
Прекрасно зная об этом и понимая всю государственную важность того, чем был озабочен С. П. Королёв, Михаил Федорович решается однажды на смелый для начинающего руководителя шаг. Прилетев в Москву, он просит шефа передать сибирякам часть разработок, до которых в то время у сотрудников в ОКБ-1 просто «руки не доходили». И прежде всего те, что открывали пути по созданию и перспективному развитию в стране систем спутниковой связи. Важнейшее обоснование этой просьбы: сибиряки уже успели поверить в свои возможности, но пока только теоретически, так как не имеют достойной для реального воплощения тематики.
Решетнёв рассказал Королёву во всех подробностях о работе своего КБ, об экспериментальной базе, об успешной работе с двумя малыми спутниками, о растущей при этом квалификации рядовых и ведущих специалистов молодого предприятия.
Внимательно выслушав своего бывшего заместителя, Королёв не стал скрывать, что инициатива сибиряков пришлась ему по душе. Умел Сергей Павлович ценить в людях решительность и продуманность каждого шага. А вскоре он подтвердил это, распорядившись передать довольно крупный по объёмам и весьма хлопотный «кусок» московских наработок своим молодым коллегам в Сибири.
Как вспоминает почти полвека спустя Юрий Михайлович Князькин, тогда – начинающий конструктор, ставший одним из ведущих специалистов предприятия, «у идеи передачи «Молнии» сразу же появилось много противников. Каждый из них, как мог, «давил» на Королёва…» Однако несмотря ни на что в конце 1965 года передача все же произошла.
«Решетнёвцам» было поручено серийное изготовление и обеспечение эксплуатации спутника нового поколения, который получил название «Молния». Правда, то, что касалось завершения отработки схемы его выведения на орбиту и получения первых данных о функционировании дальней космической радиосвязи, – это Королёв на какое-то время оставил на «московской площадке».
Теперь, через толщу прожитых лет, оценивая смелость хорошо аргументированной инициативы Решетнёва и глубочайшее доверие к нему прежде всего как к организатору производства со стороны Королёва, можно без каких-либо натяжек утверждать, что это был судьбоносный для молодого коллектива шаг. Он открыл для предприятия-новичка прежде всего безграничные перспективы в работе по созданию космических систем связи, которая в те времена всё ещё оставалась привлекательной, но очень загадочной незнакомкой.
Переданный в Красноярск-26 спутник предназначался для проверки построения системы дальней радиосвязи и исследования эксплуатационных особенностей теле- и радиовещания с использованием искусственных спутников Земли. Предусматривалось выведение «Молнии» на высокую эллиптическую орбиту с апогеем над северным полушарием Земли. Первые два пуска были неудачными, но 23 апреля 1965 года «Молния-1» вышла на орбиту, что впервые позволило через космос осуществить связь Дальнего Востока с основными городами европейской части СССР и Западной Европы.
И хотя разработчики «Молнии» сумели использовать в её конструкции целый ряд передовых для тех лет технологических решений, спутник «переехал» из Москвы в Красноярск всё ещё «в сыром виде». Сложность и уникальность приборов, узлов и систем требовала большого объёма отработки. К моменту передачи в полном объёме этого сделать не удалось.
Задача перед коллективом КБПМ по освоению и доводке «Молнии» до эксплуатационной зрелости была не из лёгких. В этом процессе Михаила
Фёдоровича и его сотрудников не обошли мелкие, а то и крупные неприятности. В основном они объяснялись упомянутой недостаточностью отработки технических решений в КБ Королёва, а также упущениями и ошибками сибиряков при проведении модификаций. Так, к примеру, на 8-й красноярской «Молнии» на орбите не сработала модернизированная система расчековки солнечных батарей. Разобрались. Виновные понесли наказание. Главный конструктор получил выговор на коллегии министерства... Когда идёшь по не пройденной никем прежде тропе, выговоры вообще получать заметно «проще», чем награды. Между тем Михаил Фёдорович самым решительным образом добивался тщательного и объективного анализа любого инцидента и немедленного принятия мер. Этого же он требовал и от своих соратников.
В мае 1969 года М. Ф. Решетнёв едет в первую заграничную командировку во Францию в Ле Бурже в качестве сотрудника Красноярского госуниверситета, хотя и не являлся таковым, но этого требовали нормы секретности его персоны. Много нового для КБ привёз он из Франции. Главное – сожаление о том, что в сфере радиоэлектроники Советский Союз отстаёт капитально, и устранить это отставание почти невозможно. Мысль воспользоваться приборами зарубежья в тот момент не могла возникнуть вообще. Это находилось под строгим запретом, а до начала того поворотного этапа в жизни страны, который был назван Перестройкой, было еще почти 20 лет!
25 мая 1967 года в космосе появился первый уроженец Сибири – спутник «Молния-1», а затем, 31 августа и 10 октября того же года, заработали ещё два. И к 50-й годовщине Великого Октября в СССР была введена в эксплуатацию первая система космической связи на базе спутников «Молния-1». Ничего подобного в мире ещё не было. Это был поистине эпохальный прорыв!
Переход от одиночных экспериментальных запусков к построению космического сегмента, содержащего четыре спутника «Молния-1»,
потребовал совершенствования конструкции; улучшения характеристик бортовых систем; уточнения методик выбора начальных параметров орбиты – для каждого спутника, работающего в системе; и их восполнения. Уникальность высокоэллиптической орбиты с апогеем в северном полушарии Земли для России (северное расположение и протяжённость от 30° в. д. до 190° в. д.) и достаточно высокие технические характеристики спутника позволяют эксплуатировать эту систему связи и в начале XXI века.
Объём задач, возлагаемых на космические аппараты типа «Молния», постоянно нарастал. В КБ пошли серьёзные разговоры об увеличении срока службы спутников до 3-7 лет. Решетнёвские «Молнии-1» в 1970-е годы уже работали по 4-5 лет, а отдельные экземпляры – до 9 и более. Творческий подход к разработке аппаратов на уровне мировых стандартов, к чему стремился Решетнёв, позволил КБ провести существенную модернизацию этого изделия, значительно улучшить его эксплуатационные характеристики. На его базе созданы аппараты, решающие принципиально новые задачи, успешно эксплуатируемые в интересах народного хозяйства и обороны страны: «Молния-1», «Молния-2», «Молния-3»...
Таким образом, руководимый М. Ф. Решетнёвым коллектив обеспечил для СССР приоритетность в широкомасштабном системном использовании спутников на высокоэллиптических орбитах, накопил уникальный опыт эксплуатации мощных спутников связи на недосягаемой прежде высоте, чего в те годы не имела ни одна фирма в мире. Именно рождение в Сибири советских «Молний» и принято считать первым шагом к освоению геостационарной орбиты, чему еще предстояло свершиться…
ВЫХОД НА «ОРБИТУ», НЕ ПОКИДАЯ ЗЕМЛИ…
Ещё на основе спутника «Молния-1» была создана сначала экспериментальная, а затем и эксплуатационная система связи и телевещания. На первом этапе в системе использовались 20 наземных станций «Орбита». Подача телевизионных программ осуществлялась по принципу работы радиостанции «Маяк», то есть три блока программ Центрального телевидения передавались трижды в сутки, в разное время для трёх вещательных поясов, на которые была разбита огромная территория всей страны. Дальнейшее развитие системы было связано с переходом на спутники «Молния-3», к которым почти сразу добавилась «Радуга». На их базе была создана Единая система спутниковой связи, которая через наземные станции «Орбита» обеспечила магистральную связь с крупными населёнными пунктами и подачу телевидения на три вещательных пояса (программы «Орбита-1, -2 и -3»).
Это в значительной степени приблизило время передач программ Центрального телевидения из Москвы к местному времени регионов, но не могло решить проблему охвата всего населения, так как строительство станций «Орбита» в малонаселённых районах, особенно сибирской глубинки», было экономически нецелесообразно и вообще трудно реализуемо.
Задачу удалось решить после создания спутников «Экран» и «Горизонт». С их помощью телевизионные программы стало возможным подавать на малогабаритные станции, которые стали устанавливать в населенных пунктах с небольшой численностью проживающих, а приёмные установки системы «Экран» – даже в отдельных домах.
Более 35 лет трудятся на орбитах сибирские, точнее, «решетнёвские» «Молнии». Всего за минувшие от первого старта годы запущено более 150 аппаратов.
В этой части книги уместно напомнить, что КА «Молния-1С» по инициативе Решетнёва и его соратников 29 июля 1974 года был использован
в качестве полезной нагрузки ракетного комплекса, готовящегося к освоению стационарной орбиты, и стал первой советской «стационарной ласточкой», проторив путь будущим сибирским стационарам.
Президиум Верховного Совета СССР Указом от 11 октября 1974 года за успешное выполнение заданий правительства наградил Конструкторское бюро прикладной механики орденом Ленина. Большая группа работников КБ и мехзавода удостоена орденов и медалей. М. Ф. Решетнёву было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Это был 50-й год его кипучей биографии, 15 лет из которых он отдал созданию уникального предприятия. Праздник, заслуженно пришедший в коллектив, соответствовал тому сибирскому размаху, с которым трудились «решетнёвцы». Созданные ими «Молнии» перешагнули рубеж XXI века, и срок их активного существования в российских космических системах связи ещё далеко не исчерпан.
Как-то в 1960-х годах состоялось знакомство многих сотрудников КБ Решетнёва с коллегами ПО «Полёт» (г. Омск). Тогда омичам передали с «Красмаша», освобождающегося для морской тематики, изготовление изделия 11К65М. В коллективе «Полёта» трудились одарённые специалисты, выпускавшие самолёты ещё в период Великой Отечественной войны и после неё. Подготовка производства была проведена в течение двух месяцев, а ещё через три месяца второе изделие омского производства было отправлено в Днепропетровск, на «Южмаш», для проведения зачётных испытаний.
Очередная поездка Решетнёва в Омск завершилась подписанием первых общих документов на передачу изготовления спутника «Циклон». Перед ПО «Полёт» открывались перспективы в освоении новой тематики. Была принята предложенная М. Ф. Решетнёвым схема взаимодействия, когда КБПМ, как головное, разрабатывало и выдавало исходные данные по спутнику, а КБ ПО «Полёт» разрабатывало документацию, запускало изделие в производство и проводило экспериментальную отработку на базе КБПМ.
Такой зарождавшийся тандем оправдал себя в совместных работах по спутникам «Цикада» – для системы навигации гражданских судов. По
космическим аппаратам «Надежда» – для спасения терпящих бедствие, и «Глонасс» (глобальной навигационной системы) - для наземных, морских и воздушных пользователей. Приоритетная роль при этом в КБПМ принадлежала проектному отделу. И главный конструктор очень высоко оценил его работу и старания специалистов отдела – В. Ф. Черемисина (начальник отдела), В. Е. Косенко, В. А. Kapнayxoва, В. Е. Чеботарёва, В. И. Ермоленко и многих других подлинных мастеров своего дела.
Начались поисковые работы по созданию более сложных изделий, работающих в новых условиях эксплуатации (Е. В. Радев, Е. Н. Корчагин, Ю. Г. Бабич и др.). В организации и создании цехов, обеспечивающих производство сложной и точной аппаратуры, принимали активное участие инженеры – руководители, заслужившие своим трудом признательность и уважение коллектива предприятия: А. А. Юницкий, Е. В. Кирьянов, В. Н. Зимин и другие.
Решетнёв и на этом направлении сформировал команду, способную решать уникальные научно-технические задачи и добиваться успеха при любых условиях. Всем своим поведением и личным примером он умел объединять людей на эффективную работу. При этом он охотно занимался и вопросами быта своих сотрудников, с удовольствием отдыхал вместе с ними, заряжая своим оптимизмом и непосредственностью.
СВЕТЛЫЕ И ТЕМНЫЕ ЦВЕТА «РАДУГИ»
В конце 1960-х годов, когда успешно опробованная в эксплуатационном использовании система дальней космической связи была одобрена не только руководством страны, но и признана большинством её населения, у разработчиков возникла идея довести систему до более высокого совершенства. Однако нельзя утверждать, что эта работа проходила в обстановке всеобщего понимания.
Михаил Фёдорович Решетнёв в одной из своих публикаций тех лет лишь приоткрывает некоторые теневые стороны этой «кухни».
«Многочисленный отряд учёных, инженеров, рабочих, с глубокой убеждённостью в целесообразности и большой значимости космических исследований для человечества, работает над реализацией космической программы. Однако эту уверенность разделяют не все. Ещё и сегодня, когда космонавтика уже начала давать реально ощутимую отдачу, продолжают возникать вопросы о целесообразности капиталовложений в космические исследования, ибо далеко не все земные дела решены, а освоение космоса требует больших затрат. Общая стоимость вывода на орбиту 1 кг полезной нагрузки с учётом затрат на разработку, испытания и изготовление самой полезной нагрузки составляет:
– 11 000 долл./кг – для министерства обороны США,
– 16 500 долл./кг – для NASA.
У нас, в Советском Союзе, затраты на освоение космического пространства также близки к этим цифрам...
Предлагают освоение космоса вести менее интенсивно, то есть с меньшими затратами и т. д. Но невозможно согласиться со сторонниками подобных мнений, так как выход в космос определён всей предшествующей историей развития науки и производства и предстаёт как необходимость современного развития производительных сил и прогресса человечества.
Цели освоения космоса можно разделить на фундаментально-научные и прикладные. Фундаментально-научные цели освоения космоса призваны способствовать открытию новых законов природы и исследованию процессов, происходящих во Вселенной.
Современная наука (до сих пор) создавалась в земных условиях, а в настоящее время законы природы, открытые на Земле, проверяются в космических условиях. Исследование космического пространства приведёт к открытию новых закономерностей.
Может показаться, что фундаментальные исследования лишь служат удовлетворению любознательности учёных, практические
результаты зачастую представляются неясными как для большинства людей, так, иногда, и для самих учёных.
Примеры из истории развития науки:
– не сразу было оценено значение первых работ Н.Е. Жуковского (течение газовых струй);
– известно, что немецкий физик Генрих Герц свои замечательные опыты по изучению электромагнитных колебаний сам расценивал как не имеющие практического значения. В действительности они сыграли огромную роль в развитии науки и обусловили возникновение беспроволочной телеграфии, радиосвязи, телевидения, радиолокации и т. д.
Так и сейчас, говоря о космических исследованиях, нельзя в полной мере предсказать те практические результаты, к которым они приведут. Однако уже первые успехи в этом направлении говорят о многом, практическое значение освоения космоса определилось в реальных аспектах жизни человеческого общества. Назовём некоторые из них: создание космических систем телевидения и связи, навигации, геодезии, метеорологии, фото- и радионаблюдения, исследования природы и др.
В ряде случаев эти задачи целесообразно решать с помощью космических систем (ТВ и связь); в других случаях принципиально невозможно на уровне современных требований решение задач чисто земными средствами (навигация, метеорология)...
Когда период обращения спутника равен периоду собственного вращения Земли (звёздным суткам), он становится неподвижным относительно поверхности Земли, что позволяет:
– одним искусственным спутникам Земли непрерывно обслуживать до 1/3 земной поверхности;
– упростить наземные станции (нет слежения за ИСЗ);
– улучшить качество радиосвязи;
– осуществлять контроль состояния бортовых систем в любой момент, и другие преимущества...»
Так ещё в конце 1960-х годов утверждал Михаил Фёдорович Решетнёв в статье «Цели и задачи освоения Космоса». Это свидетельствует о заблаговременных и весьма основательных подступах главного конструктора к тематике геостационарных спутников.
К началу 1970-х годов возглавляемое Решетнёвым предприятие уже обладало значительным научно-техническим заделом и мощным технологическим обеспечением и могло приступить к реализации замысла своего руководителя. Решетнёв выделил основные подходы к созданию такого спутника:
– изучить особенности факторов космического пространства на геостационарной орбите и их влияние на космические аппараты;
– разработать оптимальную, перспективную конструктивно-компоновочную схему;
– выбрать рациональное построение систем ориентации и коррекции;
– обеспечить непрерывность связи во всех режимах;
– создать комплекс оборудования для наземных испытаний в условиях, максимально приближённых к орбитальным.
Кроме того, необходимо было решить все вопросы и по новым средствам выведения спутника на орбиту. Спутник существенно отличался от созданных ранее: массой, габаритами, сложной кинематикой трансформируемых панелей БС и многим другим. Доведение до трёх лет срока активного существования потребовало новых материалов, исследований не только для КБПМ, но и для смежников, что было особенно трудно. Перед конструкторами встали сложные технические проблемы, до этого никем прежде не решавшиеся в стране.
Создание первых геостационарных спутников требовало новой логики управления ими. Решетнёв большие объёмы исследовательских и кураторских работ по этим вопросам возложил на специалистов возглавляемого Ю. М. Князькиным и Г. Д. Кесельманом комплексного
отдела, а по вопросам СОС – на подразделение Л. А. Мирошниченко и В. А. Раевского.
Для геостационарной орбиты была разработана активная трёхосная система ориентации. Созданная для спутника «Радуга», она стала прообразом СОС для всех последующих геостационарных спутников. Кстати, запуск спутника «Радуга» был осуществлен практически одновременно с американским спутником «Закют-1», также с трёхосной системой ориентации. Также впервые на спутнике «Радуга» была применена ориентированная солнечная батарея, развязанная с корпусом спутника.
Предприятие «Полюс» под руководством П. В. Голубева было долгие годы надёжным смежником, разрабатывающим и поставляющим в Красноярск-26 гироприборы для системы ориентации. Посещение Решетнёвым Томска, установление дружеских связей с П. В. Голубевым и В. И. Нэллиным помогали реализации задуманного. Работы по созданию спутника «Радуга» – связного спутника с шестью ретрансляторами С-диапазона – шли широким фронтом.
Решетнёв своим спокойствием, настойчивостью, умением находить главное в решении проблем, своей неиссякаемой работоспособностью показывал пример сотрудникам при выполнении задуманного. Его правой рукой, координатором работ по «Радуге» был Г. М. Чернявский. Да и все руководители основных направлений КБ были на высоте, подавая примеры творческого отношения к делу, самоотверженности и ответственности: Л. С. Пчеляков, Ю. М. Князькин, К. Г. Смирнов-Васильав, Ш. Н. Исляев, Г. Н. Писарев, А. И. Ушаков и др.
Решетнёву в изготовлении и отработке геостационарных космических аппратов было на кого опереться. Мехзавод успешно осваивал новые конструкции. А. Е. Митрофанову активно помогали И. Д. Фёдоров, А. В. Сергеев, О. Н. Кудрин, В. М. Андрющенко, А. Г. Козионов и др. Экспериментальная база пополнилась введением в эксплуатацию корпуса № 4г с безэховой камерой – уникального сооружения не только для Сибири.
Именно на этом этапе бурления космических страстей М. Ф. Решетнёв и Г. М. Чернявский (псевдонимы М. Фёдоров и Г. Маркелов) выступают в газете «Правда» со статьей «Космический мост действует». Вот лишь некоторые выдержки из неё:
«...В 1975 году начались испытания нового спутника «Радуга», созданного КБПМ. Обращаясь по круговой орбите в плоскости экватора с угловой скоростью, равной скорости вращения Земли, этот спутник постоянно находится в неподвижном положении относительно земного наблюдателя. Иначе говоря, геостационарный спутник можно сравнить с ретранслятором высотой 36 тыс. км. В таком случае земные станции могут иметь неподвижные антенны, что значительно удешевляет их строительство».
Позже в сообщении ТАСС (от 25.12.75 г.), в частности, было сказано:
«В преддверии XXV съезда КПСС космические средства связи, используемые в народном хозяйстве, пополнились новым типом спутника связи – «Радуга».
Михаил Фёдорович был делегатом съезда. Тем тяжелее было ему, как и всему коллективу, пережить преждевременную потерю первой «Радуги», проработавшей немногим более трёх месяцев. В напряжённой обстановке был подготовлен второй аппарат с учётом опыта первенца. 11 сентября 1976 года вторая «Радуга» была выведена на орбиту и успешно работала с превышением гарантийного срока.
Семейство спутников космической связи «Радуга» из 32 аппаратов в течение 25 лет успешно выполняло поставленные задачи и дало возможность использовать отработанные решения при создании новых типов стационарных спутников Земли...
В.П. ГЛУШКО: «Я ДАВНО НЕ БЫЛ СВИДЕТЕЛЕМ ТАКОГО ТРИУМФА…»
В 1968 году начались работы по спутнику телевизионного вещания, который должен был обеспечить передачу программ непосредственно на бытовые телевизионные приёмники. Ради краткости данный проект стали называть НТВ (непосредственное телевещание), так что ставший популярным много позже известный федеральный телеканал не имеет к этому ни малейшего отношения, как один однофамилец к другому. Было определено, что для нового проекта была необходима выходная мощность ретранслятора 1,5 кВт. Общая мощность системы электропитания составляла около 5 кВт. Готовилась уникальная ракета «Протон»… НПО «Энергия» вело работы над разгонным блоком…
Г. М. Чернявский, вернувшись из очередной командировки, привёз идею создать разгонный блок на базе разрабатываемого В. П. Глушко двигателя на фторе и аммиаке. Это снимало все преграды перед создателями больших спутников. В КБПМ приехал В. П. Глушко с солидной компанией
специалистов, поддержанной представителями Министерства общего машиностроения. Решетнёв сдался после того, как было решено к производству блока подключить ПО «Полёт» (Омск), «Красмаш» и «Энергомаш» (Москва).
Началась знаменитая «одиссея» фтор-аммиака, потребовавшая решения никем и никогда не решаемых технических задач, научных исследований, уникальных экспериментов. Решетнёв бросил на выполнение этой работы лучшие силы КБ. Был создан отдел для ведения конструкторских работ, начальником которого назначили
И. Ф. Паксеева. Вскоре его сменил В. Н. Михайлов, будущий лауреат Ленинской премии. Вместе с прочнистами были разработаны эскизный проект, техническое задание, и от них конструкторы получили необходимые исходные данные. Руководил проектным отделом Ю. К. Исаичев. Много труда и организаторского умения вложили в работу по блоку ведущие конструкторы Г. Г. Абазов, Г. И. Трусов. Первого из них Решетнёв направил ответственным представителем главного конструктора на Омский авиазавод.
Как-то приехав в этот город в очередную командировку, Решетнёв был удивлён условиями, в которых жили здесь представители его «фирмы». Был трудный разговор с Я. В. Колупаевым, директором ПО «Полёт», в результате которого жилищные условия приезжих удалось заметно улучшить.
В начале 1970 года в Красноярск-26 поступили первые баки, блоки, фермы для проведения экспериментальной отработки конструкции. Экспериментаторы (прочнисты во главе с Л. А. Швалюком) получили уникальную возможность показать, на что они способны. База позволяла проводить все запланированные эксперименты. При создании агрегатов фторной и аммиачной автоматики пришлось решать как конструкторские, так и материаловедческие проблемы. Был использован опыт ГИПХа, «Энергомаша», проведён большой цикл отработочных испытаний в Кузьмолово (здесь находится база Государственного института прикладной химиии – ред.). Решетнёв непосредственно занимался этими вопросами,
договорился с главным инженером «Энергомаша» А. И. Мужичковым об изготовлении фторной автоматики; приезжал в Приморск, где проводили испытания узлов автоматики непосредственно на фторе и аммиаке.
На этих работах проявился инженерный и организаторский таланты В. В. Курилова (начальника отдела устройств исполнительной автоматики), которого Михаил Фёдорович направил впоследствии на укрепление КБ ПО «Полёт», где он стал первым заместителем главного конструктора. В 1973 году в Приморске появился основной блок для проведения комплексных «холодных» проливок – заключительного этапа перед совместными испытаниями с двигателем. В серии испытаний только один раз двигатель проработал 50% ресурса.
Следует сказать, что недостаток фтора – его исключительная токсичность. А работать в Приморске из-за розы ветров было очень сложно, лишь в трёх из общих 300 направлений можно было проводить испытания двигателя. Остальные направления занимали Ленинград, Финляндия, международные молодёжные лагеря. Пока роза ветров захватывает эти направления, пускать двигатель нельзя. Однажды ждали возможность для запуска пять месяцев.
И все же проливки прошли нормально. Автоматика выполнила положенные функции – все 45 устройств отработали без замечаний. В. П. Глушко был удивлён; но понимал, какова цена этого успеха. Фактически блок готов. Оставалось подстыковать двигатель и лететь. На собрании участников испытаний В. П. Глушко сказал: «Мы не верили, что такая сложная система покажет свои возможности с первого раза без единого сбоя. Я давно не был свидетелем такого триумфа инженерной мысли и горжусь, что работаю с такими специалистами, с такой организацией!» Он позвонил М. Ф. Решетнёву и поздравил с блестящими результатами.
Решетнёв оставил бригаду во главе с В. К. Качановским для испытаний очередного двигателя. Пуск состоялся через девять месяцев и был неудачным: двигатель сгорел на 40-й секунде. За это время блок «Д» НПО
«Энергия» вышел на летно-конструкторские испытания, а в цехах КБПМ параллельно шло изготавливление головного обтекателя под этот блок.
Ждать нужную «розу ветров» не представляло возможным: надежд на двигатель больше не было. Работы были прекращены, затраты списаны. Конечно, это была большая неудача для отрасли. Но нет худа без добра: решетнёвцы приобрели большой, уникальный опыт работы, который впоследствии смогли успешно использовать при создании космических аппаратов с большим сроком активного существования.
И, в частности, при разработке спутника непосредственного вещания (НТВ) c выходной мощностью 1,5 кВт, когда потребовалось кроме уникального разгонного блока иметь ещё и не менее уникальную энергетическую установку. Было принято решение использовать ядерный источник энергии. Привлекала возможность создания установок больших мощностей и сроков эксплуатации. Целиком взяв на себя все заботы об этом, Г. М. Чернявский и А. Гр. Козлов установили необходимые деловые связи с Институтом атомной энергии.
Перед возглавляемым Решетнёвым коллективом разработчиков и изготовителей мощных геостационарных космических аппаратов встал вопрос о замене СБ иными источниками электроэнергии. Первый опыт эксплуатации изотопного генератора «Орион» показал возможность создания спутника Земли с ядерной энергетической установкой. Решетнёв поддержал предложение Чернявского и Козлова о начале работ с Институтом атомной энергии.
Тем самым в жизни предприятия начался новый этап, связанный с необходимостью решать трудновыполнимые обычным путем научные, технические и организационные проблемы. Решетнёв обратился в отдел высокотемпературных установок к руководителю отдела Института атомной энергии академику М. Д. Миллионщикову с просьбой создать ядерную энергоустановку для спутника типа «Молния» весом около 300 килограммов. Позже она получила название «Енисей», что географически соответствовало
месту рождения спутников.
Последующие проработки показали, что «Молнии», оснащённые ядерными установками, выходят за рамки простой модернизации космических аппаратов, так как у них появляется новое качество, и Решетнёв принял идею Чернявского о создании спутника непосредственного телевещания на упрощённые антенны.
М. Ф. Решетнёв, участвуя в этом, проводил совещания с предполагаемыми смежниками. По его приглашению академик Миллионщиков посетил сибиряков и был удовлетворён их экспериментальной базой, энтузиазмом, с которым работали «решетнёвцы». Тогда же было намечено экспериментальную отработку ядерной энергоустановки проводить здесь, где есть и оборудование, и, главное, квалифицированные кадры.
Первоначально определённый вес энергоустановки 300 килограммов в ходе экспериментов вырос до 800, а затем и до тысячи килограммов, что существенно повлияло на внешний облик спутника, общий вес которого вырос до 2,8 тонны. Но это не было признано преградой, через которую нельзя было переступить. Да и сама идея создания спутника для непосредственного вещания была настолько актуальна, что разработчикам его разрешили идти на любые затраты. А сам Решетнёв неоднократно подчёркивал в тот период, что под совместным постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР о создании спутника для НТВ поставили свои подписи пять секретарей ЦК, что говорило о большой необходимости и обязательности появления такого космического аппарата.
Одним из проблемных вопросов создания конструкции спутника было выполнение требований по защите его аппаратуры от неизбежных «вредных» воздействий ядерного энергоблока. Литиевая защита обеспечивала работу аппаратуры, но от жёстких гамма-излучений можно защититься лишь удалением от установки. И доводы Н. Н. Пономарёва-Степного убедили Г. М. Чернявского: пришлось по мере проработки менять конструкцию
спутника, создавая механизм выдвижения ядерной установки.
Сначала с помощью фермы её отдалили на три метра, потом, создав конструкцию «кузнечик», – на 8, а потом и на 14 метров. При проведении этих работ впервые в стране было освоено использование композиционного материала алюминий-бор и изготовлены из него нужные для конструкций трубы. Были созданы три варианта фермы из композита трёх институтов: отделения АН СССР (г. Черноголовка), Металлургического института им. Байкова (г. Москва), Центрального научно-исследовательского института материаловедения Министерства общего машиностроения. Каждый предложил свой метод получения материала, и победу одержал последний. С тех пор почти все силовые фермы для сибирских спутников изготавливаются из бор-алюминия по варианту Московского исследовательского института материаловедения. А ферма выдвижения ядерной установки весом в одну тонну на 14 метров явилась конструкцией, не имевшей равных себе ни по кинематике, ни по сохранению геометрии.
Большой объём испытаний был проведён на экспериментальной базе предприятия. Испытали не только конструкцию спутника, но и созданную в Ленинграде ядерную установку. В процессе отработки в неё было внесено много изменений. К сожалению, ленинградцы не воспользовались рекомендациями красноярцев по изменению геометрии трубопроводов жидкого лития, что привело в дальнейшем к серьёзной аварии при отработке установки на штатном продукте. Это задержало сроки её принятия в эксплуатацию.
Тогда же Всемирная администрация по координации радиочастот решила запретить использование для спутникового НТВ амплитудной модуляции сигнала на частотах около 700 МГц и рекомендовала использовать частотную модуляцию. При этом выходная мощность бортового передатчика могла быть уменьшена с 1500 ватт до 300 ватт и, следовательно, уменьшилась бы и потребляемая мощность бортового РТР.
Также были получены положительные результаты в работах по
увеличению ресурса и качества фотопреобразователей. Учитывая итоговую массу ядерной установки, значительное улучшение характеристик фотопреобразователей, приняли решение делать НТВ на солнечных батареях.
Поскольку работы по фтор-аммиачному разгонному блоку были прекращены, для выведения спутника на геостационарную орбиту была использована ракета-носитель «Протон» с блоком «Д» НПО «Энергия», который мог вывести на орбиту спутник НТВ, имеющий массу уже около 2000 килограммов.
Это позволило добиться поставленной цели в проекте НТВ с меньшими затратами и в более короткие сроки. Но, с другой стороны, были приостановлены на долгие годы, хоть и не навсегда, работы по перспективному направлению научно-прикладных исследований и разработок по созданию ядерной энергоустановки для космических аппаратов. Работа с ядерной энергоустановкой показала, что возможности красноярского предприятия и в этом направлении очень велики. Оно способно создать спутник с бортовой ядерной энергоустановкой, и только конструктивные недостатки её самой сдерживают это.
Вместе с тем специалисты продолжали искать пути по применению накопленного опыта по использованию ядерной энергетики на борту космических аппаратов. Так, проектантами совместно с конструкторскими отделами был разработан интереснейший проект спутника «Эстафета» с ядерной установкой «Енисей» и ретрансляторами С-диапазона, L-диапазона и оптического диапазона с лазерным передатчиком, в том числе для организации межспутниковой связи.
Проект получил положительное заключение Государственной экспертной комиссии. И позже, 23 октября 1980 года, вышло Постановление ЦК КПСС и Совмина № 940-321 о создании средств широкополосной связи, а затем, 8 января 1982 года, появилось решение ВПК № 6 «О создании спутника «Эстафета» для работы в лазерном и радиодиапазонах». Подготовку этого документа осуществляли Е. Н. Корчагин, Е. В. Радев, А. А.
Просвирин.
Между тем Михаил Фёдорович Решетнёв, учитывая опыт работы с первым геостационарным спутником «Радуга», принял решение о начале разработки уникального космического аппарата для непосредственного телевещания. То есть, направив сигнал на простые антенны, можно было обеспечить телевидением жителей самых отдалённых уголков страны.
К тому времени, а это было начало 1976 года, сеть спутниковой связи на базе «Молнии» включала в себя 69 узловых приёмных станций, расположенных в наиболее удалённых от столицы крупных городах, что обеспечивало связью примерно 1/5 территории страны, наиболее густонаселённую её часть (почти 80% населения). Основным средством распространения программ, особенно в азиатской части территории СССР, могла бы стать спутниковая система, которая способна с помощью недорогих приёмных устройств и маломощных наземных ретрансляторов обслуживать даже небольшие населённые пункты.
Для воплощения этой идеи Решетнёв решил использовать опыт работы с «Радугой», прекрасно сознавая, что для создания нового спутника придётся решать большое количество принципиально новых задач, связанных как с разработкой самого космического аппарата, так и с его изготовлением. А это, предвидел Михаил Фёдорович, наверняка будет связано с освоением неизвестных прежде технологий. В частности, по размещению панели солнечных батарей мощностью до 2 кВт, которые предстояло расположить на штангах, вынесенных достаточно далеко от корпуса спутника, чтобы сами панели батарей не попали в тень от элементов конструкции. Поставила новые задачи и отработка кинематики раскрытия панелей. Решетнёв лично присутствовал на испытаниях. Раскрытие панелей прошло успешно.
Новым словом в космической технике было и создание передающей бортовой антенны площадью 12 квадратных метров со сложной кинематикой раскрытия. Разработка антенны была проведена конструкторами отдела № 17. Ни отечественных, ни зарубежных аналогов не было: все технические
проблемы, все инженерные решения реализовались впервые. Решетнёв собирал конструкторов и выслушивал их идеи по силовой части, механизмам раскрытия и зачековки, по конструкции излучателей, коаксиальных трактов, коаксиальных вращающихся соединений. Успешная дальнейшая эксплуатация антенны подтвердила правильность принятых конструкторских решений.
Самой высокой оценки заслужила система ориентации и стабилизации, разработанная командой В. A. Раевского обеспечивающая постоянное направление антенны на Землю. Система коррекции обеспечивала удержание спутника в заданной точке с точностью до 1 градуса и возможность перемещения его по орбите. Решетнёв много внимания уделял этим работам, постоянно контролируя их и обсуждая принимаемые технические решения. Впервые в отечественной космической технике для обеспечения температурных режимов были применены оптические покрытия с характеристиками, превышающими аналогичные данные известных образцов. Основным их разработчиком был талантливый инженер В. А. Тендитный.
Решетнёв много внимания уделял работам по командно-измерительным системам, которые выполняли Ю. М. Князькин и Г. Д. Кесельман. Были внедрены новые технологии измерения помеховой обстановки космического аппарата, его проверки при механических воздействиях, близких к реальным нагрузкам при выведении. На заводе были созданы универсальные рабочие места для сборки и испытаний. Эти технологии были распространены на все аппараты, разработанные в цехах будущего НПО ПМ, а также и на изготавливаемые ПО «Полёт», а сами методики испытаний были приняты в отрасли.
26 октября 1976 года на орбиту был выведен спутник «Экран». Эта дата стала настоящим праздником для населения северных и восточных районов СССР, для экипажей судов, совершающих рейсы по Северному морскому пути: в эти широты впервые пришло телевидение. Два года работал спутник
«Экран», и обитатели Севера стали причастны к событиям в жизни Москвы и всей страны.
Решетнёв позаботился о будущем: один спутник был готов к полёту, а для второго были поставлены все комплектующие. Именно «по вине» «Экрана» Михаил Фёдорович пережил одну из сложнейших космических коллизий, в которой ему пришлось быть главным ответчиком. И только он смог справиться с произошедшим событием. 25 мая 1978 года состоялся пуск третьего «Экрана» на замену отслужившего свой ресурс. Из-за отказа носителя пуск оказался неудачным. НПО ПМ быстро подготовило новый аппарат, но 18 августа 1978 года он тоже был потерян из-за носителя. Ракетчики нашли причину. Подготовили носитель, но новый «Экран» не был готов. Пустили «Радугу» – всё нормально! 17 октября 1978 года состоялся очередной пуск «Экрана», и снова – авария «Протона». К тому моменту на орбите вообще не оказалось работоспособного телеспутника. Погасли экраны телевизоров. Взрыв недовольства, критика в газетах, на собраниях, жалобы в ЦК и местные органы КПСС…
Это был нелёгкий период в жизни коллективов «решетнёвцев» и, конечно, тех, кто отвечал за «Протон» – завода им. Хруничева, и за разгонный блок «Д» – НПО «Энергия».
Специалисты в Красноярске-26 и их смежники старались изо всех сил, но обеспечить быстрое изготовление спутника без подготовленного задела было непросто. «Экран» должен был обслуживать, кроме всего, строящуюся Байкало-Амурскую железнодорожную магистраль, и отсутствие телевещания, при наличии у многих живущих в поселках вдоль трассы телевизоров, вызвало массовые возмущения, находившие поддержку у руководства страны. Лично секретарь ЦК КПСС М. А. Суслов контролировал эти работы.
Решетнёв устал летать на различные «ковры» по вызову министра С. А. Афанасьева, руководителей ГУ… Они трясли пачками телеграмм и писем возмущённых телезрителей, требующих зажечь экраны. Это был труднейший
для Михаила Фёдоровича период. И дело не только в том, сколько «прибавилось седины за это время»… Но вёл он себя как истинный генеральный конструктор: держал удары достойно и не давал в обиду своих работников.
Серия затянувшихся неудач завершилась лишь 1 февраля 1979 года, когда новый «Экран» был выведен на орбиту. И по сей день эта система функционирует нормально. Всего было изготовлено около 30 сибирских «Экранов» и «Экранов-М» Последний из них «шагнул» и в XXI век. Он был запущен в апреле 2001 года.
Из приказа по Министерству общего машиностроения № 271 от 1 августа 1977 года.
«В целях дальнейшего совершенствования управления разработками и производством создать Научно-производственное объединение прикладной механики (НПО ПМ), включающее в качестве структурных единиц:
Конструкторское бюро (головное),
Механический завод.
Генеральным конструктором и генеральным директором НПО ПМ назначить Решетнёва Михаила Фёдоровича.
Первым заместителем генерального конструктора и генерального директора назначить Чернявского Григория Маркеловича.
Первым заместителем генерального директора – директором Механического завода назначить Митрофанова Анатолия Ефимовича…»
Министр…….
«ГОРИЗОНТЫ» ДЛЯ МОСКОВСКОЙ ОЛИМПИАДЫ
Приближались очередные Олимпийские игры, местом проведения которых впервые в истории человечества была избрана Москва. Необходимо было обеспечить их трансляцию по ТВ не только на территорию СССР, но и на зарубежные страны. В связи с этим ещё в конце 1975 года перед «фирмой Решетнева» была поставлена задача разработать, изготовить и запустить соответствующий спутник связи общего гражданского назначения для обеспечения ТВ-трансляции из Москвы Олимпийских игр 1980 года.
Михаил Фёдорович детально обсудил эту проблему с руководителями всех подразделений предприятия, подчеркнув, что «мы научились создавать спутники за 3-4 года, а в данном случае в нашем распоряжении есть около двух с половиной». Иными словами, вариантов для выбора не существует, в конце 1978 года спутник должен быть на орбите, чтобы успеть отработать «землю» не только в республиках СССР, но и во многих зарубежных странах. Успешное выполнение этой задачи должно было показать способность коллектива за короткий срок создавать космические аппараты, имеющие шесть ретрансляторов, работающих в С-диапазоне, и по одному ретранслятору в L- и Кu- диапазонах, и способных обеспечивать ретрансляцию телефонных сигналов, радиопрограмм и двух телевизионных программ (на каждом КА) в системах спутниковой связи «Орбита», «Орбита-РВ», «Москва», «Москва – Глобальная», «Волна», «Интерспутник». Одновременно другими предприятиями создавался необходимый сегмент, включающий в себя большое количество наземных станций связи различного типа: «Азимут», «Орбита», «Марс», «Москва», «Море» и т. п., позволявший обеспечивать передачу и прием радиосигналов в магистральных линиях связи, передачу данных и матриц газет в различные города страны. Кроме того, необходимо было завершить обеспечение всей территории страны второй общесоюзной программой телевещания, а также наладить обмен местными программами ТВ.
Чтобы обеспечить безусловное выполнение поставленных задач, М. Ф.
Решетнёв вновь мобилизовал все ресурсы НПО ПМ и смежников. Трудились, как и в первые годы, не считаясь со временем. Главный конструктор и его ближайшие помощники сумели создать обстановку теснейшего творческого и делового взаимодействия разработчиков КБ, технологов, испытателей.
Результаты в очередной раз не заставили себя ждать: 19 декабря 1978 года первый «Горизонт» был выведен на геостационарную орбиту. К началу Олимпийских игр к нему присоединили ещё пять. Это была настоящая победа сибирской космической фирмы, упрочившая авторитет молодого предприятия и самого Решетнёва. Наблюдая впоследствии за Олимпийскими играми, все работники предприятия испытывали неописуемую радость от причастности к решению этой магической задачи, приведшей и к общему празднику, и к удовлетворению от результатов работы творцов космических аппаратов.
Спутники «Горизонт» тогда вобрали в себя лучшие решения, применённые при разработке предшествующих изделий. Так, например, конструктивно-компоновочная схема была заимствована со спутника «Радуга», а система ориентации и стабилизации, обладающая лучшими точностными характеристиками, – со спутника «Экран». Передающая остронаправленная антенна спутника, используемая при работе в системе «Москва», была снабжена специальным устройством, позволяющим однократно перенацеливать её. Этим достигалась возможность обслуживания заданных районов в случае возникновения необходимости перевода спутника из одной точки «стояния» на орбите в другую.
Технические решения по обеспечению надёжностных и ресурсных характеристик спутников «Горизонт», принятые при проектировании, позволили продлить срок эксплуатации отдельных аппаратов на орбите до 11-13 лет при гарантийном сроке 3 года. В состав группировки вошли «Горизонты», которые расположились в семи точках геостационарной орбиты.
Следует напомнить, что именно «Горизонты» в 90-х годах XX века
нашли первых зарубежных коммерческих потребителей. То есть Россия впервые приступила к продаже своих спутниковых каналов зарубежным компаниям-операторам. Тогда же по инициативе Михаила Фёдоровича сформировалась практика страхования космических аппаратов. Иными словами, начал складываться отечественный рынок космического страхования...
«ГЛОНАСС» - УРОЖЕНЕЦ СИБИРИ.
Ощутимо стремительное развитие в последней трети XX века мировой транспортной инфраструктуры выдвинуло перед этой сферой человеческой деятельности новые задачи, связанные прежде всего с надёжным навигационным обеспечением всех участников движения. Возрастали и
продолжают возрастать перевозки воздушным и водным видами транспорта, всё больше грузов и пассажиров доставляется по железнодорожным путям и автодорогам, действует сеть военных сообщений. При возрастающих скоростях перемещений и плотности транспортных потоков возникает необходимость оперативно и максимально точно получать информацию обо всем, что движется по земле и воде или перемещается в воздушном пространстве…
Столкнувшись однажды с этими проблемами, Михаил Фёдорович Решетнёв сделал вывод, что развязать этот узел можно только на основе принципиально новых решений. Оперируя масштабными категориями и до мельчайших тонкостей понимая проблему, руководитель НПО ПМ прекрасно сознавал и то, что доверенный ему коллектив в состоянии её решить и тем самым выйти на новый уровень отечественного аппаратостроения. Он готовил своих сослуживцев и московское руководство к созданию глобальной системы космической навигации. В одной из своих работ он сделал такую запись:
«В околоземном пространстве непрерывно увеличивается число объектов, нуждающихся в навигационном обеспечении (точном определении их местоположения, курса и скорости движения). Высокие скорости перемещения подвижных объектов требуют навигационных определений за весьма ограниченное время, а зачастую в реальном масштабе времени (то есть практически мгновенно!). Поэтому современное навигационное обеспечение должно удовлетворять следующим требованиям:
– глобальность (то есть в любой точке земного шара, в любое время, независимо от условий);
– оперативность (проведение навигационных определений за время, исчисляемое секундами);
– точность (максимальное соответствие выбранной наиболее экономичной и безопасной траектории движения подвижных объектов и летательных аппаратов).
В основе любых методов навигационного обеспечения лежат измерения относительно каких-либо ориентиров с известными координатами. Системы, использующие в качестве ориентиров спутники Земли, позволяют значительно повысить эффективность и избавиться от недостатков традиционных методов».
По результатам эскизных, а затем и проектных проработок вырисовывалась гигантская система с большим количеством спутников на орбитах, со сложными алгоритмами обработки информации, с жёсткими требованиями по надёжности функционирования приборов, с развитым парком наземной потребительской аппаратуры.
В конце 1970-х годов наступил день, когда Решетнёв провёл серию обсуждений о возможностях производства такой аппаратуры в НПО ПМ. В ходе дискуссий были высказаны пожелания развернуть столь перспективную работу, но, зная возможности Механического завода и его загрузку, Михаил Фёдорович принял решение разработку конструкторской документации и изготовление спутников передать ПО «Полёт» (Омск). Никто не представлял тогда, как через десяток лет изменится обстановка и на Земле, и на орбитах, и что в НПО ПМ освободятся мощности, достаточные для изготовления навигационных спутников.
Много лет спустя, когда НПО ПМ начнёт борьбу за создание новых навигационных спутников с длительным сроком активного существования, Решетнёв даст негативную оценку своему решению о передаче работ омским коллегам. К 1979 году объединение «Полёт» выпустило эскизный проект, исходные данные, необходимые для разработки конструкторской документации, основные техзадания на системы изделия. КБ «Полёт» приступило к выпуску чертежей, завод – к изготовлению изделий. НПО ПМ разрабатывало АФУ, ряд приборов и доводило сроки активного существования спутника до 3, а впоследствии и до 5 лет.
К середине 1980 года в НПО ПМ из Омска стали поступать узлы для наземной экспериментальной отработки. Они оказались настолько низкого
качества, что Решетнёв дал специалистам, занимавшимся механическими системами, команду подключить конструкторов НПО ПМ и всё переделать. Несмотря на самоотверженный труд конструкторов и испытателей – как красноярцев, так и омичей, сроки отработки «ушли вправо». Доработанные изделия существенно отличались от тех первых образцов, прибывших в Красноярск-26 из Омска.
16 марта 1983 года был выпущен приказ руководителей главков Ю. Н. Коптева и О. Ф. Антуфьева, который предписывал: «Решетнёву М. Ф. во главе рабочей группы провести анализ состояния дел по изделию «Глонасс». Группа из 12 человек, представлявших все заинтересованные предприятия, провела большую работу по аппаратуре предприятия-смежника, сорвавшего отработку изделий «Глонасс» № 12, № 13 и задержавшего изготовление изделий № 14 и № 15.
Были приняты рекомендации, позволившие устранить недостатки. И в дальнейшем развёртывание системы «Глонасс», несмотря на большое внимание к этим работам М. Ф. Решетнёва, шло не без проблем, однако главное было сделано.
В 1995 году система спутников «Глонасс», существенно отличающаяся по концепции и более высокой точности от американской системы GPS/NavStar, была развёрнута в полном объёме – 24 спутника в трёх плоскостях (по 8 спутников в каждой плоскости). Она продемонстрировала свои высокие потенциальные возможности для использования в различных навигационных, координатометрических задачах, в интересах широкого круга потребителей.
К сожалению, в 1990-х годах наша страна, переживавшая бурные преобразования в общественно-политической жизни и экономике, не смогла в полной мере воспользоваться спутниковой системой «Глонасс» как своим ценнейшим национальным достоянием. Спутники Решетнёва исправно работали и работают на орбитах. Между тем число потребителей этой услуги слишком мало из-за элементарной нехватки необходимых приёмных
устройств, изготовление которых до сих пор не налажено в нашей стране.
И всё-таки наличие у России системы такого уровня, как «Глонасс» (какой не имеют пока ни Европа, ни Азия), заставила зарубежных специалистов с уважением относиться к тем, кто её изготавливает. А это стало одним из важнейших факторов, побудивших развитые страны к сотрудничеству с НПО ПМ.
Из статьи Андрея ГАРАВСКОГО «Второе дыхание «Глонасса», опубликованной в газете «Красная Звезда» от 14 января 2006 года:
«Завершившийся 2005 год стал достаточно успешным для многострадальной отечественной глобальной навигационной спутниковой системы ГЛОНАСС . В самом конце года - 25 декабря со стартового комплекса пл. 81 космодрома Байконур расчетами Космических войск и Федерального космического агентства успешно проведен запуск ракеты-носителя «Протон-К» с тремя космическими аппаратами ГЛОНАСС . Все они работают в штатном режиме. Управление их полетом осуществляется с командного пункта, расположенного в подмосковном Краснознаменске. Таким образом, количество навигационных КА в орбитальной группировке доведено до 17 единиц. Напомним, что для полноценного функционирования отечественной навигационной системы на орбите должно находиться 24 спутника или как минимум 18. Поручение о восстановлении функционирования ГЛОНАСС к 2007 году Президент России Владимир Путин дал во время июньского посещения космодрома Байконур. Как видим, Федеральное космическое агентство (Роскосмос) выполняет распоряжение Владимира Путина с опережением графика. Это стало возможным благодаря тому, что Правительством РФ была дополнительно профинансирована программа создания системы ГЛОНАСС . После того как заместитель председателя Правительства РФ - министр обороны Сергей Иванов доложил Владимиру Путину об успешном запуске трех новых спутников для навигационной системы, Президент России дал очередное поручение правительству «создать систему ГЛОНАСС в более короткие
сроки, чем, как первоначально планировалось, к 2008 году». Владимир Путин заявил, что возможности для ускоренного наращивания группировки ГЛОНАСС есть, и призвал правительство подумать, что можно для этого сделать в 2006 и 2007 годах. При этом Владимир Путин подчеркнул, что спутниковую группировку нужно запускать в коммерческое использование, уже сейчас предусмотреть, кто и в каких объемах будет пользоваться ее услугами. Президент отметил, что некоторые предприятия и целые регионы уже сейчас заключают контракты с американской GPS. «Нужно быстрее вводить собственную группировку и получать от нее коммерческую отдачу», - заявил В. Путин. Эта система, в которую входят спутники двойного назначения, открывает много возможностей для пограничников, для охраны биоресурсов, для авиации, Космических войск, транспорта, для бытовых потребителей. Безусловно, внедрение системы ГЛОНАСС даст большой толчок развитию экономики страны.
В свою очередь, Сергей Иванов доложил президенту о том, что уже в 2006 году Роскосмос начнет устанавливать приемную аппаратуру для взаимодействия со спутниками системы ГЛОНАСС на технике, транспортных средствах, морском транспорте...
До 2009 года приемниками системы должны быть оборудованы все транспортные средства, уже находящиеся в эксплуатации. Спутники семейства ГЛОНАСС для отечественной глобальной навигационной спутниковой системы были спроектированы в конструкторском бюро НПО прикладной механики (НПО ПМ) в г. Красноярск-26 (Железногорск)… В настоящий момент эксплуатируются КА Глонасс двух модификаций - собственно Глонасс и спутники модифицированной серии Глонасс -М, первый из которых был запущен в декабре 2003 г. Перспективный «Глонасс -К» - аппарат принципиально новой конструкции, основанный на негерметичной платформе, унифицированной по основным показателям с платформой НПО ПМ «Экспресс-1000», и относящийся к классу малых космических аппаратов. Аппараты « Глонасс -К» существенно легче своих
предшественников, что обеспечивает значительную экономию затрат на их доставку на орбиту и расширяет диапазон используемых средств выведения. Расчетный срок активного существования увеличен до 10-12 лет. Введена также третья «гражданская» частота L-диапазона. Испытания КА « Глонасс -К» начнутся в 2007 г. Между тем наши конкуренты из года в год наращивают усилия в этом направлении. Объявлено о модернизации американской глобальной навигационной системы NAVSTAR – GPS, а в Европе создают свою систему «Галилео», которая до 2008 года, как планируется, составит до 30 спутников. Не стоит забывать, что США в любой момент могут отключить NAVSTAR для российских пользователей.
Что касается гражданского применения нашей навигационной системы, то по прогнозам специалистов, в ближайшие 10 – 15 лет приемники сигналов навигационных систем получат широчайшее невоенное применение, они будут использоваться не только в автомобилях, но и в наручных часах, сотовых телефонах. Это огромный рынок, ежегодный объем которого в мире достигает 30 млрд. долларов. Россия, уже вложившая огромные деньги в проект, не имеет права терять его».
НА ОРБИТАХ ЗЕМНЫХ НОВОСТРОЕК…
Постоянно занимаясь «сооружением» космических систем и доводя их до максимальной эффективности, Михаил Фёдорович Решетнёв не позволял ни себе, ни своим коллегам забывать и о сугубо земных запросах своего предприятия. Росло количество заказов на спутники как оборонного, так и гражданского назначения, расширялась их тематическая направленность… Всё это требовало развития производственных мощностей и экспериментальной базы НПО ПМ. Министерство выделяло на эти цели необходимые объёмы средств, но каждый такой шаг к их получению нуждался в тщательной аргументации, технико-экономических обоснованиях и защите в управлении капитального строительства, а то и у самого министра.
Юрий Николаевич Коптев, занимавший многие годы руководящие посты в бывшем министерстве общего машиностроения, а позже возглавлявший Российское космическое агентство, в декабре 2005 года по просьбе авторов этой книги припомнил: «У меня всегда вызывало чувство огромного уважения к Решетнёву и к его замечательной команде то, что они постоянно были рачительны по отношению к государственным средствам. Их запросные позиции никогда не были избыточны, включая и направления по развитию самого предприятия. Всё – по минимуму! Хотя и он не просто добывался в нашем министерстве. Они, в отличие от некоторых, не гнались за «яркой внешностью», когда все помещения становятся мраморными, зеркальными и прочими. НПО ПМ во всем стремилось к минимизации затрат…»
Таким, к примеру, было строительство самого крупного промышленного корпуса № 11, общей площадью 29 400 квадратных метров. Согласование его возведения требовало личного участия Михаила Фёдоровича во всех инстанциях. После завершения строительства в 1990 году в нём были размещены цехи сборки и испытаний космических аппаратов, приборов и АФУ.
В те годы одновременно с расширением капитального строительства Михаил Фёдорович постоянно изыскивал возможности для сооружения новых помещений и реконструкции цехов и лабораторий хозяйственным способом с участием самих работников различных подразделений предприятия. В цехах и лабораториях таким методом возводились антресоли, пристройки, было создано крупное механизированное складское хозяйство. В 1984-1985 годах хозяйственным способом был построен корпус 3б, оснащённый новым производительным оборудованием, что дало прирост мощностей мехобработки до 300 тысяч станко-часов.
Обычно руководителям крупных подразделений НПО ПМ было хорошо известно, что С. А. Афанасьев, на протяжении многих лет возглавлявший Министерство общего машиностроения, во время своих регулярных поездок по предприятиям отрасли обычно активно интересовался на местах ходом строительных работ, проявляя максимум внимания и к тем некрупным объектам, которые возводились за счёт внутренних ресурсов.
Из воспоминаний Анатолия Ефимовича Митрофанова:
«Встречали министра за контрольным пунктом. Обмен приветствиями, обозначение плана визита, но как только подъезжали к городскому озеру, Сергей Александрович начинал «разнос»: «Вы тут не работаете, а только сидите с удочками на берегу». Михаил Фёдорович замечал в ответ, что он не рыбак. Я ему вторил, что тоже рыбалкой не занимаюсь, да и времени нет. Но, очевидно, министру, в свободное время увлекавшемуся рыбалкой, трудно было в это поверить.
Крупный специалист, в том числе и в технологии машиностроения, во время обхода цехов он беспощадно распекал нас за недостатки в культуре производства и использовании оборудования, но никакой обиды не было. Требовательность и объективность были неотъемлемой чертой его характера».
Следует напомнить, что в середине 1970-х годов оборонные предприятия стали привлекаться к изготовлению товаров народного
потребления, или ТНП, как их обычно называли, а также прочей продукции гражданского назначения. Главные конструкторы отчитывались на коллегиях министерства за разработку и освоение ТНП даже чаще, чем за основную тематику.
Производство этих товаров в НПО ПМ было начато с простейших изделий типа «диска здоровья», закаточной машинки и кое-чего иного. Затем был освоен массовый выпуск электронного тормозного устройства к стиральным машинам и вакуумного измельчителя мяса по лицензии фирмы ФРГ – технически досаточно сложного механизма. В период перестройки, когда ТНП стали экономически невыгодными, производство их было прекращено.
Наряду с развитием производственных мощностей Михаил Фёдорович большое внимание уделял и совершенствованию структуры предприятия, укреплению подразделений и устранению параллелизма в их работе. Так, в 1977 году при образовании НПО ПМ были созданы единые экономические и другие службы путём слияния отделов КБ и Механического завода. Благодаря постоянной заботе и вниманию со стороны Михаила Фёдоровича проводились совершенствование и укрепление технологической службы. Технологи подключались к работе на стадии разработки и выпуска конструкторской документации по узлам и агрегатам, не ожидая её полного комплекта. Это позволило значительно сократить сроки подготовки производства новых изделий.
В 1980 году за успешное выполнение заданий партии и правительства Решетнёву присуждается Ленинская премия СССР. К этому времени на предприятии уже были два лауреата Ленинской премии и двенадцать лауреатов Государственной премии СССР. Это наиболее отличившиеся сотрудники: Г. М Чернявский, Ш. Н. Исляев, А. И. Ушаков, Л. С. Пчеляков, А. Г. Козлов, К. Г. Смирнов-Васильев, Л. А. Мирошниченко, Г. М. Соколов, Н. Ф. Куприянов, Ю. К. Исаичев, Е. В. Кирьянов, В. Ф. Черемисин, и Е. Н. Григорьев. С 1980 года в их число вошёл и руководитель объединения.
Освоение новых космических аппаратов во многом определялось своевременной поставкой необходимых материалов и комплектующих изделий. Михаил Фёдорович договорился с П. Т. Штефаном – руководителем «Сибхимстроя», о передаче предприятию территории бывшей строительной части. В последующем на ней было создано крупное складское хозяйство, участки входного контроля материалов и комплектующих изделий.
Многим памятно и то, что на всех этапах развития НПО ПМ Решетнёв укреплял и совершенствовал экономическую службу, которая оказывала большое влияние на работу всех подразделений предприятия. Много внимания уделял укреплению кадров, подбору руководителей подразделений. По его инициативе были образованы аттестационные комиссии, развёрнута аттестация всех ИТР.
Особо запомнился 1986 год. Тогда предприятие достигло максимального выпуска продукции: 23-25 спутников за год 11-ти наименований. Численность работающих достигла 11 тысяч человек, НПО ПМ стало самым крупным градообразующим предприятием города.
Возросшее количество эксплуатируемых космических аппаратов, объёмы работ по управлению находящимися на орбитах, оперативные вопросы, возникающие при эксплуатации спутников, требовали постоянного привлечения в центр управления (Голицыно, МО) работников предприятия. Постоянные командировки, возникавшие там жилищные проблемы, отвлечение работников от проектной работы не могли удовлетворять ни руководство предприятия, ни заказчика. И Решетнёв согласился с предложением о необходимости создания в Голицыно при центре управления полётами Министерства обороны филиала НПО ПМ. Решение это готовилось и реализовывалось из-за постоянных трудностей ощутимо медленно. И только в ноябре 1984 года распоряжением Совета Министров СССР (приказ MOM от 28 ноября № 442) такой филиал был создан как структурная единица НПО ПМ. Его директором стал Л. А. Мирошниченко. Это была очередная крупная победа Решетнёва и его коллег. Наличие в Подмосковье
(фактически в Москве) своего предприятия позволило также оптимизировать снабженческую работу, иметь хорошую гостиницу, гараж для автомобилей и другие службы.
В 1984 году завершается строительство корпуса № 16, где размещается вычислительный центр, проектные и конструкторские подразделения. В этот корпус была перемещена вся существующая на предприятии вычислительная техника. Идет её пополнение, формируется единая многопользовательская технология выполнения работ на ЭВМ. Серьёзные затраты сил и энергии в создание, оснащение, организацию нового подразделения НПО ПМ вложил коллектив вычислительного центра под руководством А. Н. Васильева, а также его коллег «по цеху»: В. И. Арапова, В. А. Белова, Н. В. Богдановского, Г. Е. Дpянных, Г. П. Супонина, Н. И. Чеченевой, Ю. П. Демидова, А. Ф. Мозалёва и других.
Благодаря заботам М. Ф. Решетнёва в объединении появилась хорошая технологическая служба, заметно выросла квалификация технологов предприятия, что позволило успешно реализовать оригинальные конструкторские решения, требующие совершенствования техпроцессов, а зачастую и создания новых. Г. И. Шароваров, Г. Г. Минаев, А. Г. Козионов, Н. Н. Федосенко, А. В. Сергеев – каждый из них был в разные годы руководителем технологической службы, и Решетнёв к ним относился с уважением, хотя и бывало, что они покидали его кабинет после хорошей проработки за допущенные ошибки.
Остался в памяти и такой факт: производство особенно интенсивно стало набирать силы с назначением нового главного инженера – Геннадия Ивановича Григорова, прошедшего отличную школу руководства на Куйбышевском заводе «Прогресс». Между тем, ранее все были удивлены решением Решетнёва взять его главным инженером: молод, занимался ракетами, предприятия не знает... Но «шеф» (Михаила Фёдоровича так часто называли «за спиной») проявил свойственную ему настойчивость. И вскоре жизнь подтвердила правильность найденного им решения.
Техническая эрудиция, требовательность, инженерная смелость и неуёмная энергия помогли Г. И. Григорову занять достойное место в руководстве НПО ПМ. Проводимое главным инженером техническое перевооружение, которое инициировал Решетнёв, пошло успешней, и инженерный состав завода стал считать это первостепенным делом, и цеха стали активно преображаться. Способствовала тому и группа воспитанных в родных стенах высококвалифицированных производственников. Таких как О. Г. Чуканов, И. И. Зимин, В. И. Тихонов и других.
На всех этапах развития НПО ПМ Решетнёв пристальное внимание уделял планово-экономическим службам. Как правило, их руководители оказывали существенное влияние на деятельность предприятия. И если на первых порах от них требовался хороший анализ экономических возможностей предприятия и выдача правильных рекомендаций руководству, то в дальнейшем ставился вопрос о поисках любой тематики, дающей хоть какую-нибудь прибыль. Большой объём работ обеспечивали смежники, зависимость от которых увеличивалась.
Однажды наступил момент, когда Решетнёв пришёл к выводу о необходимости объединения планово-экономических служб КБ и завода для более глубокой и оперативной работы. В 1978 году главным экономистом был назначен Ф. С. Климов. Под его началом объединены службы КБ и Мехзавода. В отличие от своих предшественников по КБ и заводу, Климов обладал базой технических знаний, обретённых за несколько лет работы в проектном отделе КБ, что качественно сказалось на работе экономических служб.
Интересно, что при создании музея к 25-летию предприятия решили на карте Советского Союза обозначить флажками те города, в которых находились предприятия-поставщики НПО ПМ и куда доезжали представители служб кооперации. Взглянув на карту, Михаил Фёдорович сказал: «Проще закрасить всю страну в красный цвет!» Сложность создаваемой техники, масштабный объём работ, большой отряд смежников
во всех концах страны, необходимость своевременной поставки приборов, материалов, заготовок, радиоэлементов, различного оборудования требовали от службы кооперации напряжённой работы.
С 1978 года Решетнёв пригласил руководить коммерческими службами Ю. А. Рогова, прошедшего хорошую школу на предприятии. Он работал в службе главного энергетика и механика, был начальником автотранспортного цеха, и успел поработать в должности заместителя председателя горисполкома. Во времена его руководства службы кооперации достигли своего расцвета, и когда в 1989 году он уходил по болезни с предприятия, то оставил хороший задел и по заготовкам материалов, стандартному оборудованию, и по приобретённому работниками опыту работы. Михаил Фёдорович высоко ценил Рогова как руководителя трудного участка, всячески помогал ему в работе и в нелёгкой последующей жизни.
Под руководством М.Ф. Решетнёва НПО ПМ всегда в числе первых предприятий отрасли переходило на новые формы хозяйствования. В том числе был и переход с 1 января 1989 года на арендную форму хозяйствования – хозяйственный расчёт. Когда коллективом объединения было принято решение об этом переходе, Михаил Фёдорович определил это как успех объединения.
Из статьи М. Ф. Решетнёва «Вчера, сегодня, завтра объединения». Газета «Город и горожане» от 8 июня 1989 года:
«Несмотря на трудности, вызванные конверсией, результаты 10 месяцев работы коллектива в новых условиях – положителъные. Они подтвердили правильность принятых решений.
Грандиозные задачи ждут нас в очередной, 13-й пятилетке. Одна из главных – существенное улучшение обеспеченности народного хозяйства страны системами космической связи:
– для фиксированных потребителей (крупных ведомственных диспетчерских пунктов, железнодорожных узлов, вычислительных центров, отделений Госбанка и др.);
– для подвижных объектов (морских и воздушных судов, автотранспорта на дальних маршрутах, поисковых и геологических партий и т.д.).
Но мы не сомневаемся, что коллектив НПО прикладной механики, выросший за 30 лет своего существования в высококвалифицированную и сплочённую, хорошо оснащённую современным оборудованием организацию, справится с этими сложными научно-техническими задачами».
Необходимо отметить, что развитие предприятия было бы невозможно без проведения интенсивного строительства жилья, объектов соцкультбыта. Взаимопонимание и хороший контакт с партийной (В. И. Тихонов), профсоюзной (А. П. Даниловский, В. С. Бондарь, В. Ю Фомаиди) организациями позволяли всегда находить правильное решение при работе с коллективом, отдельными работниками и городскими организациями. М. Ф. Решетнёв всегда располагал хорошим коллективом строителей и тех специалистов, кто занимался соцкультбытом, и предприятие превратилось в одного из тех надежных «китов», на котором держалась жизнь города.
Стройки были объявлены «народными»: на них работали сотни сотрудников предприятия. Уделяя большое внимание развитию социально-бытовых сооружений, Решетнёв проводил совместно со строителями оперативные совещания и радовался каждой сдаче в эксплуатацию готовых объектов.
В те годы были построены и сданы для использования по назначению: профилакторий «Звёздный», спортивный комплекс «Радуга» с большими залами, бассейнами и саунами, а также медицинским центром. Появились детские сады, столовая, пионерский лагерь «Орбита» на 320 детей в смену, пансионат «Альтаир» на озере Шира (Хакасия). Жилой фонд предприятия был доведён до 1350 квартир.
Заботливое отношение к интересам работающих в коллективе людей не изменилось даже в сложных экономических условиях 1990-х годов. На эти «земные» цели изыскивались средства за счёт финансирования работ по
созданию космических систем. Чтобы улучшить и сохранить на должном уровне социально-бытовую сферу предприятия были сданы в эксплуатацию: свинокомплекс для обеспечения мясом заводских столовых; 14 двухквартирных домов в пос. Додоново, 3 детских учреждения, 2 магазина, 18 жилых домов, в Железногорске, чистные сооружения для переработки производственных отходов в совхозе – поставщике работникам предприятия сельхозпродуктов (пос. Малиновка Сухобузимского района). Были сооружены также гараж, станция техобслуживания автомобилей, школа, столовая НПО ПМ на 1000 мест…
ПРОИЗВОДСТВЕННИК, УЧЕНЫЙ, ДЕПУТАТ
Космонавтика – молодое и наукоёмкое направление технического прогресса – с первых своих шагов использовала самые последние достижения физики, химии, математики, материаловедения, процессов управления, радиоэлектроники и целого ряда других наук. Первые успешные космические программы СССР стимулировали развитие традиционных и новых научных направлений, создание ряда НИИ и научных центров.
Специалисты НПО ПМ освободились от «перегрузок» первых лет, когда молодой коллектив, ведомый молодым руководителем, знаниями, амбициями, самолюбием, двигался стремительно, расширяя и углубляя охват космических проблем и доказывая – новому предприятию быть! Они набирались опыта, общаясь со специалистами ведущих предприятий. Таких, как ОКБ-1, КБ «Южное», НПО «Энергия» и ряда других ведущих конструкторских и научно-исследовательских предприятий и организаций
страны.
Наступал тот момент, когда накопленный потенциал должен был проявиться и в других сферах. В 1967 году М. Ф. Решетнёв начал работу над докторской диссертацией, используя материалы и опыт создания космических систем связи. Работать приходилось во время отпусков, поздними вечерами. В 1968 году в Главном совете министерства в ЦНИИмаше состоялась защита, а к концу года поступило утверждение ВАКа. Так в молодом коллективе Конструкторского бюро прикладной механики, которому ещё не исполнилось тогда и 10 лет, появился первый доктор технических наук.
В январе 1975 года Михаил Фёдорович Решетнёв стал профессором кафедры проектирования машин закрытого филиала Красноярского политехнического института, который был известен в городе как завод-втуз при «Красмаше». Позже это высшее учебное заведение обрело самостоятельность, став единственным восточнее Урала Сибирским аэрокосмическим университетом, носящим имя академика Михаила Решетнёва.
В том же 1975 году был признан неправомерным и тот факт, что в Сибирском отделении Академии наук СССР не представлена одна из самых перспективных отраслей – космонавтика и ракетостроение. В связи с этим из Красноярска в Новосибирск была направлена группа специалистов, работавших над проблемами освоения космоса.
На заседании научного совета СО АН были представлены материалы на присвоение М. Ф. Решетнёву звания члена-корреспондента, изложены направления его деятельности по созданию искусственных спутников Земли для нужд народного хозяйства страны. Вывод был один: только за то, что телевидение пришло в дальние уголки нашей Родины, М. Ф. Решетнёв был признан достойным звания члена-корреспондента.
Решение было единогласным. После представления необходимых документов в 1976 году М. Ф. Решетнёву было присвоено звание члена-
корреспондента АН СССР. Сибирская школа талантливых молодых учёных и инженеров, работающих над оригинальными проектами в области космической техники, получила признание и в штабе советской науки: её руководитель был удостоен первого академического звания.
Решетнёв очень чутко относился к новому направлению своей деятельности. В дневнике, где он фиксировал темы сессий АН СССР и СО АН СССР, подробно отражены все сообщения, выводы, которые могут помочь предприятию. Он общается с большинством академиков, работающих в смежных областях. Так, на первой сессии АН СССР он установил хорошие рабочие контакты с Б. Н. Петровым, В. С. Авдуевским, Б. В. Раушенбахом, В. А. Трапезниковым.
Из вопросов, вынесенных на заседание сессии СО АН СССР 1 марта 1977 года, отмечено сообщение Н. Н. Яненко о проблемах смазки шасси самолётов и использования металлизированной смазки. В результате, по заданию Решетнёва, материаловеды КБ занялись исследованиями этой смазки.
Круг его научных интересов очень широк. Среди них: топливно-энергетический баланс страны; проблемы использования местного угля для экономии нефти и газа, развитие атомной энергетики, борьба с потерями от неприспособленности отдельных видов техники к северным условиям, проблемы освоения зоны БАМа, и Байкала, работы по МГД-импулъсному генератору для зондирования земной коры на большие глубины и другие актуальные темы.
М. Ф. Решетнёв отражал в своих дневниковых записях не только всё, что обсуждалось на сессиях «сибирской» и «большой» Академии, но излагал и свою точку зрения. Часто многие вопросы становились предметом изучения в интересах предприятия. Показательно в этом смысле его знакомство с композиционными материалами (по докладу академика Губина). Михаил Фёдорович понял, что здесь скрыты большие возможности для лёгких конструкций, и в НПО ПМ занялись композиционными
материалами серьёзно. Они вошли в конструкции силовых ферм спутников, что позволило создать уникальную ферму для системы отделения трёх спутников массой по 1400 килограммов с требуемыми параметрами. Ферма обеспечивает не только необходимую прочность, но и амортизирует динамические нагрузки при выведении спутников ракетой-носителем. Обстоятельным было отношение Михаила Фёдоровича и к вопросам, обсуждаемым на сессиях АН, что позитивно отразилось на многих направлениях работы предприятия.
Михаил Фёдорович понимал, что кроме проведения собственных исследований и участия в научно-исследовательских работах смежных организаций назрела необходимость привлекать к работе предприятия учёных Красноярска, из госуниверситета и политехнического института. Это могло позволить готовить в вузах специалистов, ориентированных на тематику предприятия, успешнее решать социальные программы, используя местные кадры (наличие жилья, отсутствие стремления вернуться в родную Европу), повышать квалификацию кадров через аспирантуры, совместные научно-исследовательские работы, семинары, конференции, публикации, а также привлекать специалистов предприятия к преподавательской работе (и закрепление кадров, и популяризация работ предприятия).
Руководители «Красмаша» и НПО ПМ оказывали значительную практическую помощь вузам г. Красноярска при формировании новых факультетов, кафедр, новых специальностей и направлений подготовки. Это участие проявилось не только в материальной поддержке (в те годы финансовые и материальные ресурсы предприятий были весьма значительны), но и в непосредственном участии ведущих специалистов в становлении кафедр, определении тематики научных исследований.
Теперь, спустя многие годы, можно констатировать, что в ряде вузов Красноярска в те времена сложились сильные научные школы по новым направлениям фундаментальной и прикладной науки. В большей мере влияние аэрокосмической отрасли проявилось в развитии Сибирского
государственного аэрокосмического университета – СибГАУ, Красноярского госуниверситета и Красноярского государственного технического университета.
В деятельности Сибирского государственного аэрокосмического университета ракетно-космическая тематика в подготовке специалистов для этой отрасли отражалась в наибольшей степени. Во втузе Решетнёв начал преподавать в конце 1960-х годов курс «Введение в космическую технику».
В течение длительного времени выпускающие кафедры работали в основном на аэрокосмическую отрасль, готовя специалистов по ракетостроению, двигателям летательных аппаратов, системам управления и технологии производства. И основой подготовки специалистов являлась глубокая интеграция учебного процесса с наукой и производством.
В 1972 году Решетнёв стал профессором кафедры летательных аппаратов и читал студентам курс лекций «Основы проектирования летательных аппаратов». Вместе с ним в работу включились практически все главные специалисты НПО ПМ. При поддержке Решетнёва в НПО ПМ был организован единый учебный научно-производственный комплекс, в котором объединялись все задачи образовательного процесса. В него были включены необходимые производственные подразделения, КБ и лаборатории предприятия. В 1989 году Решетнёв организовал и возглавил в НПО ПМ базовую кафедру космических аппаратов для новой специальности «Космические летательные аппараты и разгонные блоки».
Когда столичная комиссия решила проверить работу этой кафедры, возглавляемую Решетнёвым, где работали только совместители, то качество лабораторий, располагавших реальными изделиями для космоса, добротность лекций, лабораторных занятий, подготовки студентов оказалось таким, что комиссия рекомендовала использовать опыт работы кафедры в других вузах страны.
Приходилось преодолевать барьеры: закрытый город, закрытая тематика, для совместителей требовалось разрешения соответствующего
главного управления министерства. Но преодоление технических трудностей приучило не останавливаться перед любыми бюрократическими «сооружениями». Михаил Фёдорович часто сам подписывал разрешения, что позволяло специалистам незамедлительно начинать работу в вузах, а потом добивался того, чтобы его «самодеятельность» была узаконена главком.
В начале 1970-х на математическом факультете госуниверситета была организована кафедра «Механика и процессы управления», которую возглавил Решетнёв, призванная удовлетворить возросшие потребности НПО ПМ в специалистах по математическому моделированию, процессов управления, информационным системам, разработке программного обеспечения.
Усилия Михаила Фёдоровича также были направлены на то, чтобы вузы Красноярска готовили инженеров по специальностям, ориентированным на тематику НПО ПМ и «Красмаша». СибГАУ, КГУ, КГТУ образовали свои кафедры или их филиалы в Железногорске, а возглавили их ведущие специалисты объединения:
– в КГУ – филиал математического факультета (д.т.н. профессор В. А. Бартенев),
– в КГТУ – филиал кафедры АСОИУ (д.т.н. профессор Ю. М. Князькин,
– в СибГАУ – кафедры «Системы автоматического управления» (д.т.н. профессор В. А. Раевский); «Экономика и управление» (к.т.н. В. Г. Шелудъко); «Электронное машиностроение и робототехника» (к.т.н. профессор Головёнкин); «Космические летательные аппараты и разгонные блоки» (профессор В. И. Халиманович).
На кафедрах СибГАУ много лет успешно работал д.т.н. профессор К. Г. Смирнов-Васильев, активно работают к.т.н. доцент Н. А. Тестоедов, д.т.н. профессор А. К. Шатров, д.т.н. доцент А. А. Ковель и другие. В 1985 году Михаил Фёдорович был избран действительным членом Академии наук СССР. Теперь сибирскую школу механиков возглавлял академик Решетнёв.
Он активно работал во многих советах академии по вопросам космической связи, механики твёрдого тела, композиционных материалов и других. Помогал академику Г. Г. Чёрному в его работе над проектом постановления о развитии механики; поддержал А. А. Никонова в вопросе сворачивания производства хлорсодержащих пестицидов (за границей запрещены, а мы, несмотря на рекомендации АН СССР, расширяем производство и даже закупаем, не участвуем в международных конференциях по этому вопросу). Михаил Фёдорович повторял: «Эрозия почвы – следствие эрозии души и морали!»
1985 год памятен для Михаила Фёдоровича и другим важным событием. Он был избран депутатом Верховного Совета РСФСР. Чётко разработанная им программа дальнейшей деятельности по наказам избирателей имела особую убедительность. Он действительно шёл по мере своих сил и возможностей работать в интересах людей, а не за депутатским мандатом ради собственного престижа.
Михаил Фёдорович очень серьёзно относился к обязанностям депутата, никогда не пропускал назначенных приёмов избирателей, как бы не был занят по основной работе. Люди шли к нему и были удовлетворены принятыми депутатом решениями. Трудно перечислить всех, кому он помог за четыре года депутатства. Это время не прошло бесследно и для него. Соприкасаясь с человеческими трудностями и берясь за их устранение, он многому научился и стал смотреть на жизнь «не со стороны».
Его и ранее постоянно избирали депутатом Красноярского краевого совета и горсовета Железногорска, но, получив права и обязанности депутата Верховного Совета РСФСР, он проникся сознанием высшей ответственности перед людьми, что неоднократно подчеркивал в беседах с коллегами.
Михаил Фёдорович был требовательным и даже жёстким руководителем, когда это касалось интересов дела. Но в отношениях с людьми проявлялись и другие его лучшие качества: простота в общении, скромность, внимание к другому мнению, желание помочь человеку. Он
регулярно проводил личные приёмы как руководитель предприятия, а позднее и как депутат Верховного Совета РСФСР. Он лично контролировал принятые на приёме решения. А как депутат использовал доступ во все инстанции, пока не добивался справедливого решения по просьбам и жалобам тех, кто приходил к нему с ними…
Вернувшись как-то в апреле 1989 года с общего собрания АН СССР, Михаил Фёдорович собрал своих коллег и рассказал о А. Д. Сахарове, который выступал на этом собрании. Михаил Фёдорович был поражён его эрудицией в вопросах, не касающихся физики, его аргументированной критикой в адрес руководства страны. Михаила Фёдоровича восхищали настойчивые требования Сахарова по изменению конституционной структуры государства; необходимости принятия закона о ядерной энергетике; что водородный заряд – угроза цепной реакции в атмосфере.
Решетнёв как член научного совета АН СССР по механике композиционных материалов в значительной мере способствовал целенаправленной деятельности многих академических учреждений, промышленных предприятий и вузов. Он принимал участие в выездных советах в Ленинграде, Киеве и в Ташкенте, где выступал с докладами о выполненной работе по композитам алюминий-бор.
Академик Решетнёв много внимания уделял пропаганде и внедрению в практику новых материалов, передовых технологий. Он стал главным редактором межотраслевого научно-технического сборника «Технология» серии «Конструкции из композиционных материалов».
В начале 1990-х годов в Красноярске обсуждался вопрос о создании Сибирского отделения Российской инженерной Академии (СО РИА). Проректор Сибирской аэрокосмической академии Н. В. Василенко предложил М. Ф. Решетнёву дать согласие на руководство отделением. Михаил Фёдорович ответил, что не возражает, если предложение поддержат руководители крупнейших предприятий края, крайком КПСС, крайисполком. Вскоре власти края, провели собрание руководителей важнейших
предприятий, где вопрос о создании Сибирского отделения Российской инженерной академии был обсуждён и одобрен. С этого времени и до конца жизни М.Ф. Решетнёв был президентом Сибирского отделения Российской инженерной академии, а вскоре и академиком Международной инженерной академии.
Только его железное здоровье, умение распределять свои обязанности во времени помогали руководить предприятием, стать главой инженерной науки Сибири, успешно работать и с геологами, и с металлургами, и со всеми секциями СО РИА, и, естественно, с аэрокосмической секцией.
Работу отделения возглавлял президиум, в который входили руководители предприятий Красноярского края и других регионов Сибири. Росло число академиков, членов-корреспондентов, академических советников. За годы руководства Михаилом Фёдоровичем СО РИА стало мощным центром инженерной науки и самым большим её отделением.
Академик Решетнёв принимает активное участие в решении научно-технических проблем сибирского региона, вопросов освоения его природных ресурсов. Разработанная программа «Сибирь» базировалась на применении космических средств изучения территорий региона, которые не могли быть освоены обычными методами. Он продолжает уделять большое внимание развитию связи и телевидения в труднодоступных районах, включая и территории Крайнего Севера, что органично связывает сферы его деятельности как организатора производства, учёного и народного избранника.
КОСМОС – В ИНТЕРЕСАХ ЗЕМЛЯН
12 апреля 1989 года. Центральный академический театр Советской
Армии в Москве. Его просторный зал заполнили учёные и конструкторы, работники космодромов, специалисты Центра подготовки космонавтов и Центра управления полётами, лётчики-космонавты, представители общественности.
Впервые в истории празднования Дня космонавтики с докладом перед собравшимися выступил академик М. Ф. Решетнёв. Ниже приведено изложение того, о чём в своём выступлении сказал руководитель НПО ПМ. В частности, он подчеркнул, что к выдающимся событиям минувшего года в сфере освоения Космоса следует отнести успешный полёт системы «Энергия» – «Буран», от старта до посадки выполненный в автоматическом режиме. Ещё одна славная страница: впервые в истории советские космонавты Владимир Титов и Муса Манаров осуществили полёт на орбитальном комплексе «Мир» продолжительностью в один год. На этой станции были также проведены три экспедиции с участием граждан Болгарии, Афганистана и Франции.
Бурное развитие космической техники явилось мощным стимулом совершенствования машиностроения, электроники, энергетики и других отраслей промышленности. Вот почему сегодня, подчеркнул докладчик, «перед нами стоит вопрос о более эффективном использовании достижений космонавтики в интересах народного хозяйства. Вместе с тём, – заметил академик, – прозвучавшие в последнее время сомнения общественности в обоснованности расходов на космос говорят, что, несмотря на кажущееся обилие публикаций о космических исследованиях, жители нашей страны, по существу, плохо информированы об их результатах, о том, что же сегодня даёт народному хозяйству нашей страны космическая техника и что она может дать завтра».
В связи с этим докладчик привёл интересные и ещё малоизвестные факты, свидетельствующие об эффективности использования различных космических средств. И в этом плане, подчеркнул он, «бесспорным лидером являются спутники связи.
Телефонная, телеграфная и факсимильная связь, телевидение и радиовещание, передача различных справочных и других материалов, обмен информацией в больших системах автоматизированного управления и сетях ЭВМ, передача матриц для печатания газет – вот далеко не полный перечень задач, решаемых в наши дни техникой спутниковой связи. Системы «Москва» и «Экран» позволили довести охват телевещанием населения страны до 93 процентов. По данным Министерства связи СССР, экономический эффект от эксплуатации систем «Орбита», «Москва» и «Экран» в прошлом году (1988 г. – ред.) составил 540 миллионов рублей.
Находящаяся в эксплуатации система «Цикада» с помощью спутников типа «Космос-1000» позволяет неограниченному числу судов определять свое местоположение с точностью до 100 метров, что существенно повышает эффективность использования советского морского флота. Сейчас свыше трех тысяч наших судов оснащены такой аппаратурой».
Назвал Михаил Фёдорович и такой факт, что «на базе спутников «Цикада», дооснащенных специальной аппаратурой обнаружения и определения точных координат терпящих бедствие объектов, создана система КОСПАС. Совместно с американо-франко-канадской системой САРСАТ она образует согласованную единую службу поиска и спасения, на счету которой уже более 1700 (в 1988 году. А по состоянию на 2005 год количество спасенных, по некоторым источникам, уже составило более 25 тысяч человек. – ред.) спасенных человеческих жизней.
Огромное значение для народного хозяйства имеет долгосрочное и надежное прогнозирование погоды. С 1967 года у нас эксплуатируется метеорологическая система «Метеор», спутники которой оснащены телевизионной и инфракрасной техникой, позволяющей исследовать атмосферу, наземную и океаническую поверхность. Учет метеопрогнозов позволяет значительно уменьшить возможный ущерб народному хозяйству от стихийных явлений природы и уже сейчас дает экономический эффект в размере 500-700 миллионов рублей в год.
Больших успехов в области изучения и освоения природных ресурсов добилось космическое природоведение. Спутниковой информацией обеспечивается сейчас более 900 организаций различных министерств и ведомств. Комплексное изучение природных ресурсов с орбиты даёт высокую эффективность, которая уже достигает 350 миллионов рублей в год. Изучение природного потенциала Земли из космоса, – сказал докладчик, – наиболее близко соприкасается с интересами всех и каждого, даёт хорошую возможность для международного сотрудничества. Вот почему мировая общественность с интересом восприняла предложение М. С. Горбачёва о создании при ООН центра срочной экологической помощи».
Говоря о влиянии космической технологии и техники на прогресс в различных отраслях народного хозяйства, учёный отметил, что «благодаря им существенно усовершенствованы алюминиевые и жаропрочные сплавы, керамические материалы, освоены новые способы производства вольфрама, бериллия, молибдена. Весьма перспективны новые конструкционные материалы:
– на основе алюминиевых и титановых сплавов;
– армированные волокнами бора и карбида кремния;
– углепластики на основе графита с полимерными связующими;
– теплозащитные углерод-углеродные композиты;
– терморегулирующие покрытия и другие.
Большое значение для народного хозяйства имеют эксперименты по изучению возможностей производства в условиях Космоса новых материалов, получения крупных однородных монокристаллов, сверхпроводящих сплавов, сверхчистых медико-биологических препаратов. По оценке специалистов, – подчеркнул Решетнёв, – к 2000 году доходы от производства в Космосе полупроводников и медицинских препаратов могут достичь 20 миллиардов долларов.
Эксперименты по отработке технологических процессов получения новых веществ и материалов регулярно проводятся в нашей стране – как на
пилотируемых станциях, так и на автоматических аппаратах «Фотон». Первый из них был выведен на орбиту 14 апреля 1988 года. Результаты этих работ уже начинают использоваться в интересах народного хозяйства. Так, например, началось изготовление опытных образцов электронной аппаратуры с использованием полупроводниковых материалов, выплавляемых в космических печах. На основе полученных в Космосе сверхчистых лекарственных веществ в клиниках Минздрава СССР изготавливают высокоэффективные вакцины. Объём отечественного космического производства лекарств, биопрепаратов, полупроводников и других материалов предполагается довести к 1995 году до 3-5 миллиардов рублей в год».
Далее докладчик рассказал о пути, пройденном за 28 лет советской пилотируемой космонавтикой. Он подчеркнул, что магистральным направлением освоения околоземного космоса Советский Союз избрал создание постоянно действующих пилотируемых орбитальных комплексов, «и в этой области мы добились значительных успехов. Наша главная беда в том, – отметил докладчик, – что мы не умеем извлекать прибыль, и это, к сожалению, присуще не только космонавтике, но и ряду других отраслей народного хозяйства…»
«Разработка новых космических проектов должна вестись на разумной коммерческой основе», – заявил докладчик. Развивая эту мысль, он подчеркнул, что «в последнее время звучало много высказываний, ставящих под сомнение целесообразность разработки ряда космических проектов на данном этапе перестройки, когда решаются такие требующие больших затрат проблемы, как экологическая, продовольственная, жилищная. Мне кажется, – сказал учёный, – что причина таких высказываний в недостатке информированности нашей общественности о путях развития космонавтики, её приоритетных направлениях и о возможностях использования её достижений в народном хозяйстве…»
Доклад М. Ф. Решетнёва был выслушан с большим вниманием и, как
позже констатировали столичные средства массовой информации, произвел большое впечатление на всех, кто своей научно-практической деятельностью связан с Космосом… .
ПОСТОЯННО ПОДНИМАЯ ПЛАНКУ…
Тиражировать уже освоенные технологические решения было не в характере Михаила Фёдоровича Решетнёва. Он постоянно стремился держать коллектив «в хорошей спортивной форме», поднимая планку решаемых НПО ПМ задач. Одним из результатов этого стремления можно признать создание космического аппарата нового типа, геостационарного спутника «Поток».
От предыдущих он отличался наличием централизованной ЭВМ в контуре управления аппаратом в целом и его бортовыми системами, цифровых приборов в составе системы ориентации, стационарных плазменных двигателей для коррекции орбиты, никель-водородных
аккумуляторов системы электропитания и ресурсом работы до 7 лет.
Бортовая ретрансляционная аппаратура спутника была создана на основе активной фазированной антенной решётки и обеспечивала связь между космическими аппаратами. В дальнейшем спутники этого типа совершенствовались, но общие принципы построения, по существу, сохранялись.
Организация связи между спутниками нашла дальнейшее развитие при изготовлении аппаратов «Луч». Он мог обеспечить обмен информацией между орбитальной станцией «Мир», возвращаемым модулем «Буран» и ЦУПом. «Луч», выводимый на геостационарную орбиту, потребовал установки панелей солнечных батарей значительной площади, чтобы обеспечить электрическую мощность на борту около двух киловатт, а также раскрывающихся антенн диаметром 1,6; 3 и 4,5 метра.
Нужно было все эти элементы (панели батарей антенны) разместить так, чтоб они не затеняли друг друга: разнести их от корпуса спутника на несколько метров в различных плоскостях. Для изготовления больших антенн начались поиски нового материала. Таким материалом оказалось металлическое сетеполотно, которое могли изготовить в институте материаловедения Академии наук Украины. Его возглавлял академик Е. О. Патон.
Организация нового для страны производства – вопрос непростой. Потребовался визит к Патону. Он радушно принял Михаила Фёдоровича, показал лаборатории института, ряд сварочных технологий и пообещал изготовить для НПО ПМ необходимое количество сетеполотна. Встреча двух академиков получилась плодотворной.
Для разработки и освоения технологии изготовления материала в промышленных масштабах Решетнёв добился организации в Московском текстильном институте отраслевой лаборатории под научным руководством специалистов из НПО ПМ и оснащения её необходимым оборудованием из ФРГ и ГДР. Таким же оборудованием был обеспечен текстильный комбинат
в Абакане, где было организовано изготовление сетеполотна для всей отрасли...
Когда все элементы спутника «Луч» находятся в раскрытом состоянии, размеры и изящество конструкции поражают даже опытных специалистов. Был удивлён и министр «Среднемаша» (Министерство среднего машиностроения, в дальнейшем Министерство атомной промышленности) Е. П. Славский, которому Решетнёв продемонстрировал очередной «Луч». Со всеми раскрытыми трансформируемыми элементами он был подвешен под потолком испытательного корпуса на высоте 21 метра. Министр долго молчал, а потом сказал: «Спасибо, спасибо за эту радость! Никогда бы не поверил, что можно сотворить такое изящное, загадочное произведение... Михаил Фёдорович счастливый человек, и я ему завидую».
Генеральному конструктору, как и всем создателям спутника «Луч», было чем гордиться. И это подтвердила выставка космической техники, организованная вскоре на Байконуре для руководства страны во главе с президентом СССР Горбачёвым. Решетнёв решил показать и эксплуатируемые аппараты, и те, которые готовились к запускам. Изделия НПО ПМ составили главную часть экспозиции.
Когда М. С. Горбачёв, подойдя к очередному спутнику, на вопрос: «А это чей?» – снова услышал: «Решетнёва», – он внимательно посмотрел на Михаила Фёдоровича и спросил: «И это Вы всё в Сибири делаете?» – «B Сибири. Но с нами работают и Москва, и Ленинград, и ещё 200 городов Союза», – с улыбкой ответил Решетнёв.
«Луч» поразил всех своими размерами и совершенством. Все остановились, молчали, рассматривая этот изумительный космический аппарат. Наконец, кто-то из свиты президента громко спросил: «Скажите, а какой же ракетой Вы запускаете этот громадный аппарат?»
Увидев, что и Горбачёва заинтересовал этот вопрос, Решетнёв объяснил, что спутник показан в раскрытом состоянии, как в Космосе. А при выведении всё компактно сложено и помещается в объёме, соответствующем
размерам головного обтекателя. Все поняли, хотя удивление на лицах всё же осталось…
ВСЕМ ДАЛИСЬ НЕ ПРОСТО ГОДЫ ДЕВЯНОСТЫЕ…
Период «перестройки» и вхождения страны в рынок, который пришёлся на начало 1990-х годов, стал для коллектива НПО ПМ, как и для большинства предприятий военно-промышленного комплекса (да и не только для них!), серьёзным экзаменом на выживание. Практически все были брошены на произвол судьбы. Средства не выделялись не только на конверсию, но даже финансирование госзаказов и программ было резко сокращено и осуществлялось по остаточному принципу.
В качестве оплаты предлагались различного рода «денежные суррогаты». Это неизбежно вело к потере передовых технологий и высококвалифицированных кадров, а фактически – к развалу космической промышленности. В этот непростой для предприятия период, сопровождающийся постоянными задержками заработной платы, разрывом связей с предприятиями-соисполнителями, ещё ярче проявился талант Михаила Фёдоровича, его природная интуиция, умение понять, способность
вести свой корабль в мутном и доселе незнакомом рыночном океане.
Было совершенно очевидным, что для сохранения предприятия и достигнутых им передовых позиций требуется не только умение производить спутники, но и делать это так, чтобы произведённая продукция была востребована. Для этого она просто обязана была быть конкурентоспособной. А так как отечественная электронная промышленность никакой реальной конкуренции зарубежным производителям составить не могла, Михаил Фёдорович выбрал единственно правильную стратегическую линию: для создания востребованных на рынке спутников взять курс на интеграцию и кооперацию с лучшими мировыми фирмами.
Вот почему, начиная с 1990 года, сибиряки стали налаживать контакты с такими известными фирмами, как западногерманские МВВ, ANT, канадские SPAR, ComDev, и другими. Несмотря на то что эти мосты ради делового сотрудничества не принесли быстрого коммерческого результата, они дали опыт и понимание того, что специалисты, работающие в «сибирской глубинке», не хуже «западных» способны в кооперации с ними производить аппараты, ни в чём не уступающие мировым образцам.
Из воспоминаний Юрия Николаевича Коптева:
«Когда появились первые контакты, к примеру, с «Евтелсатом», у многих возникли мелкие сомнения. Во-первых, всё это начиналось в обстановке нашей сохранявшейся закрытости – как общества, так и технологий. Во-вторых, у нас в создании спутников были разными культуры. Все прекрасно понимали это, так как космическая отрасль не являлась каким-то анклавом. Она аккумулировала всё, что есть в стране, начиная от элементной базы, материалов и всего остального… И когда мы говорили, что наши спутники живут на орбитах меньше, чем западные, получалось, что мы специально проводили техническое расследование. Скажем, сравнивали «Интелсат-4» с нашим «Горизонтом». Тогда у первого было 30 стволов, у нашего – всего 6, Позже их количество возросло, тем самым было
объективно показано, что, с одной стороны, это результат того состояния всей нашей промышленности, в котором она находилась. А с другой – результат наших особых подходов, когда мы на свои спутники вешали множество дополнительных функций по дублированию, по обязательной засекреченности командных линий.
Были попытки засекретить даже телеметрическую информацию, которую сбрасывал спутник. Таковы были тогда наши каноны. Ведь работали в гражданской сфере на тех же принципах, которые использовали при создании военных спутников. И это осложняло возможности целевого проектирования, когда всё подчинялось стремлению получить максимальный информационный ресурс. Я помню это, так как был вместе с Михаилом Фёдоровичем участником различных переговоров с руководством «Евтелсата»…»
А в 1993 году состоялась первая встреча с экспертами французской компании Alcatel. Это было начало стратегического партнёрства двух космических производителей. В результате совместной работы российских и французских специалистов был выигран объявленный «Евтелсатом» международный тендер на изготовление и запуск телекоммуникационного спутника, которому по общему согласию присвоили название «SESAT» (S – сибирско-, E – европейский, SAT – «саттелит» – спутник).
Этому наиболее заметному событию в истории НПО ПМ создатели данной книги решили посвятить отдельную главу, которая предложена вниманию читателя на последующих страницах.
Ещё в начале 1980-х годов НПО «Энергия» в поисках загрузки для «Бурана» выдвинуло идею создания больших спутников связи (до 18 тонн), которые, находясь на геостационарной орбите, удовлетворили бы все потребности в связи. Проект обещал полтора миллиона телефонных каналов, обеспечивающих запросы на десяток лет вперёд. О проблемах и необходимых затратах умалчивалось или говорилось очень скупо. После проработки в этом направлении на «Энергии» был создан малогабаритный
спутник «Ямал».
М. Ф. Решетнёв не исключал возможности участия при разработке полезной нагрузки иностранных специализированных фирм. Это позволило бы увеличить надёжность и пропускную способность спутников-ретрансляторов на порядок и более. Таковы были проблемы, решаемые в области технической политики. Но не меньшие проблемы были в области социальной и кадровой.
В усложняющихся экономических условиях М. Ф. Решетнёв стремился всеми силами сохранить высококвалифицированный коллектив и при скудном финансировании за счёт резервов делал всё, чтобы предприятие продолжало работать. Так как зарождающийся рынок нуждался в средствах связи, а количество военных заказов резко снизилось, нужно было оперативно приспосабливать уже сделанное к новым потребностям.
Для создания дешёвой низкоорбитальной спутниковой системы связи, которую можно использовать в гражданских целях, генеральный конструктор принял решение о доработке одного из действующих военных космических аппаратов, которые показали себя надёжными в течение длительного времени эксплуатации.
Орбиты таких спутников мало удалены от Земли, что позволяет существенно снизить энергетику радиолиний и иметь на Земле малогабаритные (массой менее 0,5 кг) терминалы, обеспечивающие связь в любой точке земного шара, а для непрерывной связи применять несколько спутников, разнесённых по орбитам.
Эту идею М. Ф. Решетнёв и начал воплощать в жизнь. В 1991-1992 годах была произведена доработка военного спутника и осуществлён экспериментальный запуск (1992 г.). «Гонец-Д» (демонстрационный) действительно продемонстрировал возможности использования этого аппарата. В тот же период специалисты НПО ПМ начали разработку нового космического комплекса на базе аппарата «Гонец-Д1» со сроком активного существования 5 лет. Правда, его запуск на орбиту в феврале 1996 г. прошёл
уже без Михаила Фёдоровича.
Свыше 15 лет проектировался мощный спутник «Геликон», рассчитанный на перспективные средства выведения (кислородно-водородный разгонный блок). Он должен был служить исключительно для гражданских целей непосредственного телевещания.
Когда Решетнёв понял, что рассчитывать на новый разгонный блок ракеты-носителя «Протон» не приходится, было принято решение перепроектировать его с минимизацией задач и опорой на существующие заделы. Назвали новый проект «Галс» (яхтсменам известно, что двигаться галсом – это использовать энергию ветра, чтобы идти навстречу ему!). Главная задача – обеспечить страны бывшего социалистического содружества современными средствами непосредственного телевизионного вещания.
Этому спутнику была уготована не простая судьба:
– полное отсутствие финансирования на этапе изготовления и комплектации;
– пожар, повредивший первый лётный спутник на стапеле, заставивший менять отдельные элементы и всё перепроверять;
– три зимних холодных месяца ожидания очереди на пуск и, наконец, падение аппарата при подготовке его к стыковке с разгонным блоком на полигоне, деформация элементов конструкции, выход из строя аппаратуры.
Михаил Фёдорович говорил, что это усугубило экономические трудности, и вместе с тем поражался мужеству людей, осуществивших 20 января 1994 года успешный пуск. «Галс», невзирая на сложные взаимоотношения НПО ПМ с кооперацией и московским руководством, стал первым спутником, созданным в период Перестройки и радикальных экономических изменений. В те годы, когда почти никто в России и за рубежом уже не верил, что страна способна создавать и успешно вводить в строй новые космические аппараты!
Решетнёв высоко ценил этот спутник, впервые созданный для
непосредственного телевидения в Ku-диапазоне. На нём впервые в нашей стране успешно началась эксплуатация системы коррекции наклонения орбиты, им впервые управляли из гражданского ЦУПа в Красноярске-26. Впервые в заводских и полигонных условиях использовалась автоматизированная система наземных испытаний. Впервые система наведения антенн, кроме прокачки по двум осям, могла осуществлять и поворот антенны.
Было за что Михаилу Фёдоровичу любить этот спутник, много раз вызывавший частыми срывами боли в сердце. Следует отметить, что конструкция «Галса» и основные решения его механических систем были позже положены в основу создания модуля служебных систем, на базе которого проектировался в дальнейшем спутник «Экспресс».
Решетнёв, учитывая перспективы, понимал: всё возрастающие потребности страны в спутниковых каналах связи, новые задачи по обеспечению зоновой (сельской) связи и прочие запросы требуют создания новых технических средств, обеспечивающих работу связных спутниковых систем при условии полной их преемственности.
Созданный около 20 лет назад космический аппарат «Горизонт» уже не отвечал современным техническим требованиям: у него отсутствовала возможность коррекции положения спутника на орбите по широте и были относительно невысокая выходная мощность бортового ретранслятора и небольшое количество стволов (восемь).
Учитывая сжатые сроки разработки «Экспресса», Михаил Фёдорович дал команду максимально использовать научно-технический задел, накопленный при создании «Галса». Благодаря этому удалось сократить время и затраты на разработку и изготовление спутников, базирующихся на одном и том же модуле служебных систем.
Разработчиками модуля служебных систем и космического аппарата в целом, а также изготовителем спутника являлось НПО ПМ, а изготовителем модуля – омское ПО «Полёт». Проектная разработка была завершена в марте
1990 года. Первый запуск «Экспресса» осуществлён 13 октября 1994 года.
Еще в 1984 году из коллектива НПО ПМ ушёл Г. М. Чернявский, который долгие годы делил с Михаилом Фёдоровичем и победы, и неудачи. Они были большими друзьями и пережили вместе многое из того, что выпало на долю НПО ПМ. Их творческий тандем был настолько естествен, что трудно было выделить чье-либо первенство в нём при решении задач, стоящих перед предприятием. Во всяком случае, Чернявский был действительно первым замом и правой рукой Михаила Фёдоровича. Уход его совпал с наметившимися изменениями в экономическом обеспечении космонавтики.
Решая, кого поставить своим первым заместителем, Решетнёв выделил А. Г. Козлова, руководившего ранее антенным комплексом, а последние годы – всем проектным направлением. Опыт Альберта Гавриловича очень пригодился при поиске тематики для загрузки предприятия и подготовке решения, которое принято с благословения Решетнёва, о создании антенных систем при совместном участии двух предприятий Красноярского края: ПО «Искра» и НПО ПМ. Замысел заключался в создании коммерческих телевизионных и связных станций: аппаратуру должно было производить ПО «Искра», а сами системы – НПО ПМ.
Благодаря энергии и настойчивости В. И. Халимановича, возглавившего создание и производство антенных систем, направление быстро заняло достойное место в планах предприятия. С каждым годом существенно увеличивается количество изделий и их типы, покупаемые потребителями. Первая антенная ТВ-система предназначалась для приёма национальных ТВ-программ на всей территории Казахстана (отсюда и казахское название «Жарык»).
Опыта создания чисто наземных антенн в НПО ПМ не было, и поэтому использовали технический задел изготовления бортовых систем. В работу включились все подразделения КБ и завода, тематически связанные с этим направлением. Условия наземной эксплуатации требовали других решений,
особенно по климатическим параметрам (ветровым нагрузкам). Были преодолены сложные технологические проблемы: раскатка рефлектора, изготовление лепестков, оснащение участка сборки антенн.
К тому же специфика спутникового производства такова, что НПО ПМ имело больше теоретическое, чем практическое представление о серийном производстве. При развёртывании работ по созданию антенных систем пришлось вплотную заняться и освоением их серийного производства в условиях рыночной экономики.
Как-то Михаил Фёдорович, показывая приехавшему на предприятие Ю. Н. Коптеву цех, где шла сборка антенных систем, заговорил о тех перспективах, которые открываются перед НПО ПМ в связи с этими работами. А, отмечая достигнутые в них успехи, Решетнёв неоднократно ставил в пример В. И. Халимановича, возглавившего отработку конструкций этих систем, и В. И. Тихонова, руководившего изготовлением этой продукции. По оценке Михаила Фёдоровича, это направление становилось одной из структур, дающих и рабочие места, и экономические выгоды, и системный подход к освоению новых рынков.
Ещё одно, новое для НПО ПМ, направление деятельности формировалось по инициативе и при активной поддержке М. Ф. Решетнёва в области управления гражданскими (коммерческими) спутниками. Впрочем, и оно развивалось на основе ранее накопленного многолетнего участия специалистов НПО ПМ в управлении всеми ранее созданными своими спутниками – и военными, и гражданскими.
После развала Минобщемаша, в которое входило Главное управление по космической тематике, в дальнейшем - Федеральное космическое агентство, НПО ПМ пришлось столкнуться с возрастающими трудностями по управлению работающими спутниками. Михаил Фёдорович видел, что зависимость от Министерства обороны (ЦУП), теряющего позиции по многим направлениям, приводила к потере времени и средств, становилась экономически невыгодной (постоянные командировки большого числа
сотрудников и т. д.). Он поручил Ю. М. Князькину заняться созданием собственного ЦУПа, который обеспечил бы управление гражданскими спутниками «Экспресс» и «Галс».
20 января 1994 года был запущен первый спутник «Галс» для непосредственного телевещания и международного использования. Управление спутником впервые осуществлялось из центра управления полётом (ЦУП), и поныне находящегося на территории НПО ПМ. С вводом в ЦУП станции космической связи появилась возможность прямого выхода НПО ПМ на междугородную (Москва) и международную сеть зарубежных партнёров.
А в 1996 году в Железногорске было завершено создание всего наземного комплекса управления космическими аппаратами народно-хозяйственного применения.
МИРОВОЙ РЫНОК: «NO WEY!..» ИЛИ «WELCOM»?
«В конце 1980-х годов на горизонте забрезжил рассвет нового этапа в жизни нашего предприятия…», – написал в своих воспоминаниях специально для этой книги Евгений Николаевич Корчагин, многие годы возглавлявший службу управления проектами НПО ПМ. Раскрывая суть наметившегося обновления, он подчёркивает, что «стали появляться социально-политические, законодательные и технические возможности общения с иностранными фирмами, производящими спутники связи. Можно себе представить, как было сложно начинать это, особенно на нашем секретном предприятии, расположенном в закрытом городе Красноярске-26. Огромное количество проблем легло, конечно же, на плечи М. Ф. Решетнёва. Они касались определения стратегии сотрудничества с иностранными фирмами, проблем обмена информацией, выбора наиболее перспективного партнёра и, разумеется, получения в спецорганах разрешения на допуск в НПО ПМ иностранных специалистов».
«Решетнёв, – пишет далее Корчагин, – хорошо понимал, что для НПО ПM крайне необходимо общение и сотрудничество с иностранными коллегами. Общение, которое позволит понять и наши реальные преимущества, и в чем мы уступаем, что дает нам возможность перейти к взаимовыгодному сотрудничеству. Первые наши контакты по созданию совместного спутника связи были установлены с известной немецкой авиакосмической фирмой МВВ. Необходимо отметить, что для Михаила Фёдоровича это было тяжёлое психологическое испытание. Его память хранила много негативной информации о периоде Великой Отечественной войны, участником которой он был. К сожалению, первый опыт сотрудничества не дал ожидаемого результата: в самый последний момент руководство МВВ отказалось от совместного участия в конкурсе по созданию нового спутника «Инмарсат-3». Но этот этап был очень важным для НПО ПМ…»
История предприятия по разным причинам не сохранила многие детали и подробности этого первого делового контакта с зарубежными коллегами. Однако известно, что в октябре 1989 года делегация советских специалистов по спутникостроению во главе с представителем министерства Ю. Г. Миловым посетила в пригороде Мюнхена Оттобраун германскую фирму МВВ. В состав группы также входили А. Г. Козлов, В. И. Халимонович и Е. Н. Корчагин. А спустя некоторое время, согласно взаимной договорённости, уже делегация сотрудников МВВ во главе с господином Гёшелем прибыла в Красноярск-26 для ознакомления с сибирским предприятием и его возможностями. Это было первое посещение НПО ПМ делегацией зарубежных специалистов в области космического проектирования и производства за всё время существования сибирского космического предприятия. Накануне их приезда М. Ф. Решетнёв, собрав научно-технический совет предприятия, подчеркнул: «Министерское руководство сказало, что мы не должны ничего скрывать из того, что можно показать. Покажем им, что мы всё можем, и пусть они не зазнаются!»
Команда прибывших, похоже, была настроена заметно критически. Гости улыбались и охотно подчёркивали, что у них «всё это есть, и давно...». Но, попав в цеха, они вскоре замолчали. Представленные здесь космические аппараты выглядели достойно и не нуждались в похвалах. Когда гости увидели, какие объёмы реализует НПО ПМ, они не поверили: «Вы запускаете в год 25 спутников?!» – «Да, – ответил А. Е. Митрофанов, – однажды 26 получилось…»
Но главный «удар» ждал гостей в зале экспериментальной лаборатории. Там была выставлена вся механика, которую НПО ПМ делает для спутников. По графику визита на осмотр здесь было выделено 10 минут...
Михаил Фёдорович звонил в лабораторию через каждые 40 минут: «В чем дело? Мы уже устали ждать». «Они лежат на столах. Изучают нашу автоматику!» – отвечал на это К. Г. Смирнов-Васильев.
Когда же гости удовлетворились всем увиденным, г-н Гёшель сказал:
«Лучшую в мире автоматику делаем мы, немцы, на втором месте – французы, на третьем – американцы и японцы. Вы делаете автоматику на нашем уровне. А как вы сделали БМСПА (блок механический системы поворота антенн. – ред.) – уму непостижимо!». Позже стало известно, что после возвращения в связи с этим заявлением у Гёшеля потребовали разъяснений. А здесь, на встрече у Решетнёва, Гёшель много раз возвращался к автоматике и спрашивал у Михаила Фёдоровича: «Ваши вентиляторы в условиях космоса вращаются 9-10 лет?» «А что тут удивительного? У нас есть ноу-хау!» – отвечал Михаил Фёдорович.
Возвращались немцы домой несколько растерянными, ибо теперь распределение работ по спутнику не казалось им таким однозначным, как прежде. Речь шла о возможном участии сибиряков в тяжёлом, но интересном проекте. НПО ПМ впервые должно было выполнить работу по западным требованиям. Пришлось даже заново изучить русский язык, так как профессиональный сленг красноярцев переводить на английский язык оказалось невозможным. Однако к середине 1990 года Генеральный понял, что существующие разногласия в распределении работ устранить не удастся. И тогда начались поиски нового проекта. М. Ф. Решетнёв при участии НИИР обратил внимание на германскую фирму ANT. Общими усилиями тогда в короткие сроки к концу 1990 года был разработан проект спутника связи «Романтис». Однако фирма ANT не смогла согласиться с предложением НПО ПМ: считали, что красноярцы не в состоянии быть головными, а распределение ответственности их не устраивало. Кроме того, возникли трудности с решением финансовых вопросов. Таким образом, и этот проект остался лишь в замыслах...
Вместе с тем всё более очевидным становилось и то, что необходимо было срочно изыскать возможности выполнения «западных» требований, предъявляемых к современным спутникам связи. И главное – срок их активного существования на орбите должен быть не менее десяти лет. Опыт НПО ПМ в создании аппаратов различного назначения говорил о том, что эта
задача решаема. Примером тому могли служить спутники «Горизонт»: при гарантийном сроке 2-3 года они на самом деле работали по шесть-восемь лет (отдельные – около 10). Это свидетельство того, что технические решения, заложенные в космические аппараты, правильны. Нужна была ещё одна попытка.
«О Михаиле Фёдоровиче Решетнёве, – вспоминает Е. Н. Корчагин, – ходит много легенд. О его характере, о его жизненных принципах, о самой его жизни. Мне посчастливилось общаться с ним (особенно в последние перед его кончиной годы) не только в стенах НПО ИМ, но и в командировках. А в них, как известно, человек становится другим: более открытым и доступным. Командировки были у М.Ф. Решетнёва чрезвычайно насыщенными… Так, в декабре 1990 года он летал в Канаду для переговоров с руководством фирмы SPAR. Начинался новый для НПО ПМ этап в поиске путей международного сотрудничества.
Михаил Фёдорович очень много встречается с представителями деловых кругов Канады и в Москве, и в Красноярске-26, и в самой Канаде. А каждый воздушный рейс за океан – это тоже тяжёлое испытание. Обычно вылет в Канаду происходил в тот же день, что и рейс из Красноярска-26 в Москву (около 5 часов). Полёт же из Москвы в Монреаль продолжается 11 часов 30 минут. Иначе говоря, преодолевается 12 часовых поясов от Красноярска до Монреаля.
В январе 1992 года мне вместе с нашими коллегами из фирмы SPAR пришлось готовить в Оттаве одну из встреч Михаила Фёдоровича с канадскими бизнесменами. Прилетев за два дня до назначенной встречи в Монреаль, мы успели адаптироваться к местному времени. Решетнёв же должен был прилететь около 15 часов в день начала переговоров. И вроде бы оставалось время для отдыха перед встречей, назначенной на 19.00. Но рейс задержался на четыре часа!.. И когда в 20.00 в зал вошёл красивый, подтянутый, абсолютно свежий Решетнёв, зал зааплодировал. Обсуждение длилось 3 часа. В гостинице, где мы остановились, на уровне 6-го этажа
находился открытый бассейн. На улице в это время мороз минус 30-35°С. Уходя после окончания переговоров на отдых по номерам, Михаил Фёдорович попросил меня разбудить его в 6 часов утра, чтобы сходить перед очередными переговорами в бассейн. После 30 минут купания и растирания снегом силы были полностью восстановлены, что и позволило успешно провести переговоры».
В апреле 1993 года был разработан и подписан совместный советско-канадский проект по созданию спутника «Sovcanstar» (SCS), предназначенного для организации международной космической системы связи, в том числе магистральных линий между странами СНГ (в первую очередь с Россией) и Канадой, а также между другими странами и регионами, и созданию магистральных, зоновых, ведомственных сетей в масштабах России. Канадская сторона была признана головным разработчиком полезной нагрузки, а по платформе головным было НПО ПМ с кооперацией отечественных фирм, имеющих многолетний опыт участия в разработках спутников связи.
В проекте SCS была глубоко проработана концепция объединения двух технологий: западной – бесконтейнерный вариант и советской – размещение радиоэлектронной аппаратуры в термоконтейнере. Модуль полезной нагрузки располагался на отдельной сотовой плите, в которой размещался жидкостной тракт для отвода тепла.
Основные характеристики спутника SCS:
– срок службы 10 лет;
– пропускная способность – 24 ствола по 75 ватт с частотой 54 МГц;
– 4 перенацеливаемые антенны диаметрами 2,5-3,5 м;
– мощность СЭП в конце срока службы 6380 Вт.
SCS должен быть запущен через 36-38 месяцев после подписания контракта.
Все основные работы по проекту были выполнены при активной поддержке и участии М. Ф. Решетнёва. В команду входили Е. Н. Корчагин,
В. В. Попов, В. И. Кравченко, А. Г. Науменко, А. С. Близневский, В. И. Халиманович, А. В. Томчук, В. А. Раевский, Ю. М. Князькин и многие работники НПО ПМ.
В мае 1993 года были подготовлены все контрактные документы. Начались долгие месяцы поиска инвесторов, как в Канаде, так и в России, уже вступившей на все ещё загадочный для себя путь в новую экономику.
Поездки Решетнёва в Канаду пополнили круг его деловых связей, но не помогли в решении главного вопроса, который откладывался всё дальше и дальше. Российская космическая отрасль теряла своё лицо, а вместе с ним и деньги. Предприятию был нужен реальный, живой проект, реализованный совместно с хорошо известным заокеанским партнёром.
Контакты с западными партнёрами показали Решетнёву, что технические решения и спутники, разрабатываемые НПО ПМ, могут быть конкурентоспособными на мировом рынке, что, несмотря на некоторое, а по ряду позиций и существенное отставание (недостаточно высоки массо-энергетические характеристики отдельных систем, малый ресурс), НПО ПМ обладает рядом передовых, в том числе и уникальных, технологий, позволяющих создавать вполне конкурентоспособные аппараты. К ним Михаил Фёдорович относил:
– отлаженную и надёжную технологию подготовки к запуску и прямого выведения спутников на геостационарную орбиту;
– активную жидкостную подсистему терморегулирования;
– подсистему коррекции на базе стационарных плазменных двигателей;
– высокоэффективные никель-водородные аккумуляторные батареи;
– технологию автономного управления работой подсистем в течение длительного времени;
– конструкции платформы с трансформируемыми системами;
– технологию автономных навигации и коррекции орбиты спутника и ряд других.
Если к этому добавить возможности фирм зарубежных партнёров, то можно было создавать совместно весьма интересные, конкурентоспособные спутники, как принято говорить, в интересах третьих стран…
…ПЛЮС СОЗДАНИЕ СПУТНИКОВОЙ СВЯЗИ ДЛЯ ВСЕЙ СТРАНЫ
В начале 1990-х годов в Министерстве связи было рассмотрено около 20 различных проектов по созданию в стране единого информационного пространства. Однако, несмотря на обилие предложенных вариантов, специалисты сходились во мнении, что многое при решении этой задачи зависело от проекта «Система спутниковой связи и вещания в Российской Федерации», подготовленного в НПО ПМ. Михаил Фёдорович много времени отдал разработке этого проекта, предложив второе его название – «Системный проект «Россия».
К 1991 году, когда вышла первая разработка проекта «Концепция построения и основные характеристики системы», в стране ещё не была «развёрнута» новая экономика, лишь едва приметные признаки заявляли о
ней. И поэтому предложенный НПО ПМ проект вырисовывался как реальный, заслуживающий внимания.
В заключении этой разработки указывалось, что в системном проекте сформулированы основные положения по созданию сети спутниковой связи и вещания в России и определена концепция её развития, которая основана на следующих принципах:
– преемственность создаваемых космических средств при использовании существующих наземных сетей;
– использование в качестве единой основы концепции цифровой сети с интеграцией служб, отвечающих требованиям модели открытых систем. Эта концепция является основой развития информационной системы России и интеграции её в международные системы аналогичного назначения;
– сбалансированное наращивание космических и земных средств с учётом возможностей промышленности;
– выполнение требований по частотной координации;
– первоочередное обеспечение спутниковыми каналами связи и вещания районов Севера, Сибири и Дальнего Востока.
На основании системного проекта была разработана комплексная программа создания информационной системы «Россия», определившая кооперацию исполнителей, сроки завершения работ и объёмы затрат на создание системы. Её финансирование предусматривало привлечение средств коммерческих структур, региональных бюджетов, долевое вложение ведомств, зарубежных инвесторов и частично государственного бюджета.
Актуальность для населения страны этого масштабного проекта была подчёркнута в статье министра связи РФ Владимира Булгака, которая 5 августа 1992 года появилась в «Российской газете». В ней сказано, что «Доктрина космической связи России» будет состоять из трех подсистем:
1. Фиксированной связи для организации магистральных и международных линий связи;
2. Подвижной спутниковой связи для организации телефонно-телеграфных сообщений;
3. Непосредственного телевизионного вещания для организации 2-программного республиканского телевидения на территории России»
По мнению министра, для каждой из подсистем должны быть разработаны современные спутники. Проект открывает широкий простор для международного сотрудничества. В отличие от прошлых лет управление спутниками связи может осуществляться:
– силами и средствами Министерства обороны,
– вновь создаваемым наземным комплексом управления спутниками народного хозяйства в составе центра управления полётами НПО прикладной механики и двух региональных центров (Гусь-Хрустальный и Находка).
Мало кому известно, что в начале 90-х годов Решетнёв направил министру обороны П. С. Грачёву письмо следующего содержания:
«Уважаемый Павел Сергеевич!
Посвятив свою трудовую деятельность созданию космических систем связи, считаю своим долгом обратиться к Вам с целью: обеспечить их эффективное использование в интересах как обороны, так и экономики страны в целом.
Почти сорокалетний период развития отечественной ракетно-космической техники показал не только сложность, уникальность создаваемых образцов, но и жестокие последствия самых незначительных промахов и ошибок. К сожалению, в последние годы участились отказы по вине эксплуатирующих организаций (воинских частей). Так, только в 1991-1992 годах по изделиям разработки Научно-производственного объединения прикладной механики, которым я как генеральный конструктор и генеральный директор руковожу, по вине воинских частей имели место отказы бортовой аппаратуры. Причём отдельные из них, как, например, следствие недозаправки системы терморегулирования спутника-ретранслятора «Горизонт», были выявлены лишь на орбите и привели к
невыполнению целевой задачи. Анализируя причины аварий, выхода из строя бортовой аппаратуры космических аппаратов, видим необходимость стабильного высококвалифицированного обслуживающего персонала. И если ранее в 50-х, 60-х и 70-х годах мы имели и высокопрофессиональный инженерный состав, плановую подготовку и замену переменного (технического) состава на космических полигонах, укомплектованность боевых расчётов, то сегодня в этом возникают проблемы. Особое беспокойство вызывает космодром Байконур, где и сегодня осуществляется запуск более 40% космических аппаратов для развёртывания и поддержания функционирования космических комплексов разработки НПО ПМ.
Сознавая необходимость сокращения армии, считаю недопустимым механическое распространение этих сокращений на ВКС. Сложившаяся система подготовки и эксплуатации космических комплексов основана на воинских частях, резкое изменение состава которых приведёт к безвозвратным потерям достижений в космосе.
Надеюсь на взаимопонимание и Вашу поддержку в самых высоких правительственных инстанциях.
С уважением,
действительный член Российской академии наук
М.Ф. Решетнёв».
Взаимопонимания, к сожалению, не случилось. Реакция министра на письмо осталась неизвестной. Он просто не ответил на него. Между тем М.Ф. Решетнев четко представлял, ближайшие и отдаленные перспективы коммерциализации отрасли. О них он заявил однажды в беседе с журналистом.
Из газеты «Мегаполис-Экспресс». Февраль 1993 года:
«М-Э: За ваши спутники связи американская фирма платит, если верить службам новостей, 150 миллионов долларов. Неужели у нас космонавтика стала, наконец, доходным делом?
М. Ф.: Даже более чем доходным. Количество арендуемых у нас американцами космических аппаратов окончательно ещё не определено. Возможно, сумма контракта окажется много выше названной вами цифры.
М-Э: А за что конкретно вам сулят такие деньги?
М. Ф.: Американская компания «РимСат лимитед» арендует – фактически покупает – несколько российских спутников связи вместе с услугами по их запуску и содержанию в указанных американцами точках геостационарной орбиты. Сейчас речь идёт о двух спутниках «Горизонт» и четырех спутниках «Экспресс».
М-Э: Не получится ли так, что «Горизонты» уйдут за доллары иностранцам, а Россия окажется без спутниковой связи?
М. Ф.: О подрыве российских спутниковых коммуникаций и речи быть не может. Подчёркиваю, мы выполняем все заказы Министерства связи РФ. Для поддержания российских орбитальных группировок в 1993 году нужно три спутника «Горизонт». И мы их делаем. А сверх этого делаем то, что оговорено по контракту с американцами.
М-Э: Насколько я знаю, Министерство обороны разрешает вам использовать слабо загруженные военные спутники в гражданских целях?
М. Ф.: Да, разрешает, и не только нам. Разработанный и изготовленный нами чисто военный спутник связи сейчас используют в коммерческом проекте «Сокол» совсем другие организации.
Или, скажем, «Луч» – это тоже военный спутник. Сейчас он задействован по целевому назначению всего на 10%. Оставшиеся возможности мы стараемся использовать на коммерческих началах. На «Луче» есть перенацеливаемые антенны: они нужны для связи со станцией «Мир». Их можно также навести на любой объект поверхности Земли и проводить через спутник телерепортажи. Российский НИИ космического приборостроения разработал для этого наземные станции. Телекомпания «Останкино» покупает три такие станции, одну приобретает фирма
«Санкт-Петербургский телепорт». Ретрансляционные каналы «Луча» арендуют также частные фирмы Аргентины и США.
Кроме того, совместно с НИИ космического приборостроения мы организовали применение спутника «Луч» для контроля селевой обстановки в Казахстане и среднеазиатских республиках. Там, в горах, в селеопасных местах стоят автоматические датчики, а спутник передаёт их сигналы в центр обработки информации. Пытаемся использовать не только сами военные спутники, но и опыт, накопленный в процессе их создания.
М-Э: Как в случае с системой «Гонец»?
М. Ф.: Вот именно. Сейчас во всём мире заметна тенденция к использованию таких малых низкоорбитальных спутников связи. Это объясняется, во-первых, их невысокой стоимостью, во-вторых, тем, что при наличии таких спутников потребитель будет пользоваться простыми, дешёвыми терминалами.
Другие страны только в последнее время почувствовали вкус к низкоорбитальным спутникам, а у нас в России они эксплуатируются уже не один десяток лет. И теперь на базе одного из них мы делаем гражданский спутник «Гонец» – малый, лёгкий, сравнительно дешёвый. Из 36 таких аппаратов будет создана система на круговых орбитах высотой около 1500 километров над Землей. Она обеспечит работу электронной почты и передачу других видов информации»
Обращает внимание то, что в своем интервью Решетнёв убедительно показал, как НПО ПМ может использовать военные спутники и какая получается выгода от двойного применения уже существующих орбитальных систем.
В июле 1994 года состоялся визит президента России Б. Н. Ельцина в Красноярский край, в программе которого было и посещение города Красноярска-26. Об этом памятном событии М. Ф. Решетнёв так вспоминал позже:
«По поручению главы администрации края В. М. Зубова от имени руководителей государственных предприятий ВПК сибирского региона я выступил с докладом, в котором в числе других были обозначены и проблемы нашего предприятия:
– недостаточное, несвоевременное авансирование работ, подтверждённых договорами с генеральным заказчиком;
– задержка выплат из средств государственного бюджета за сданные этапы работ;
несоответствующая реальному росту цен индексация стоимости работ.
Что касается несоответствия индексации, эта проблема оказалась новой для президента. Между ним и министрами состоялся разговор об этом, но я мало верю, что изменения произойдут скоро. Удалось обратить внимание президента на вопросы двойного государственного налогообложения за сданную продукцию. Были даны письменные поручения министру финансов и министру обороны с требованиями разобраться в существе вопроса.
По договорённости с первым заместителем министра обороны РФ А. А. Кокошиным, особое место в докладе было уделено положению с действующими космическими системами боевого управления связи, навигации и геодезии.
Считаю, что визит президента Ельцина весьма полезен для того, чтобы обозначить проблемы гражданского и военного Космоса и.. определиться с государственным подходом к поддержанию и развитию существующих группировок космических аппаратов».
По результатам этой встречи Б. Н. Ельцин пригласил руководителя НПО ПМ на встречу в Москву для более обстоятельного разговора по данной теме.
12 октября 1994 года глава государства принял Решетнёва и беседовал с ним в течение 35 минут. Михаил Фёдорович ознакомил Бориса Николаевича с обширной тематикой НПО ПМ:
1. Обратил внимание на реальную угрозу развала орбитальных группировок космических систем, обеспечивающих связь, телевидение, а также нужды обороны страны из-за недостаточного финансирования государством.
2. Объяснил, что основная космическая система связи в интересах обороны страны держится за счёт изделий, работающих за пределами гарантированных ресурсов, и в ближайшее время ещё два спутника выработают свой ресурс. Восполнять её нечем, так как у заказчиков нет денег...
Судя по воспоминаниям Решетнёва об этой беседе, президент проникся уникальностью задач, решаемых НПО ПМ в интересах населения и обороны страны, и пообещал личную поддержку космическим программам, в том числе и по финансированию до конца 1994-го и в 1995 году.
Интересно, что во время беседы руководители соответствующих министерств, предполагая, о чём будет говорить Решетнёв, напряжённо ждали. Они, зная необузданный характер Ельцина, готовы были к любым его решениям. Но!.. Как и подавляющее большинство своих обещаний (лечь на рельсы и др.), президент и это не выполнил, чем подорвал веру в понимание важности того состояния, в котором оказалась космическая связь. Осознав это, Решетнёв понял, что необходимо искать другие пути сохранения и укрепления уже наработанных позиций. Казалось, до сознания президента не мог не дойти трагизм ситуации и в обороне страны, и в гражданской космической связи, о чём основательно было изложено Решетнёвым во время встреч с главой государства в июле и октябре.
В декабре 1994 года А. И. Щербаков, собственный корреспондент по Восточной Сибири общественно-политического журнала «Российская Федерация», публикует статью: «Обещал сам президент. Что сделано?». Писал он её после посещения НПО ПМ, после обстоятельных бесед с М. Ф. Решетнёвым, А. Г. Козловым и другими работниками предприятия.
Судя по тексту публикации, Михаил Фёдорович очень доходчиво показал журналисту, чем грозит России «политика замалчивания» реального состояния космической отрасли, и на вопрос: «Полгода назад на предприятии был президент, неужели Вы не рассказали ему о надвигающейся катастрофе?» – Решетнёв ответил:
«Я объяснил Борису Николаевичу, что если сохранится такая политика в отношении космической техники, то в 1995 году уже не половина, а 90 процентов действующих спутников выйдет «за ресурс», и Россия потеряет информационное пространство, связь, телевидение за Уралом, центральные газеты и другое...»
Когда же стал известен проект бюджета на 1995 год, стало ясно, что президент не выполнит того, что обещал...
Систему геостационарных спутников Михаил Фёдорович называл «природным ресурсом, таким же, как нефть, газ, металл. Каждая геостационарная точка на орбите стоит десятки и сотни миллионов долларов. И пока НПО ПМ владеет орбитой, это потрясающее богатство в наших руках».
В заключительной части своей статьи автор был более оптимистичен, чем в начале, подчеркнув, что и депутаты Госдумы (Романов, Абдулатипов) высказываются в том же духе. Да и честь президентского слова, по мнению корреспондента правительственного журнала, – не последнее дело.
В конце 1995 года Б. Н. Ельцин вручил в Кремле М. Ф. Решетнёву орден «За заслуги перед Отечеством» 3-й степени. Генеральный конструктор, который всегда отличался настойчивостью и последовательностью в своих действиях, привёл в шоковое состояние окружение президента. Он шагнул к микрофону и вместо того, чтобы рассыпаться в благодарностях за высокую оценку его деятельности, напомнил президенту о его невыполненных обещаниях и о том, что состояние спутниковых систем не улучшилось. Растерявшийся президент гневно взглянул на своё окружение (как допустили
такое?!). Потом, взяв себя в руки, c натянутой улыбкой ответил: «Да, да, я помню, я подтолкну»…
Увы, Решетнёв не дождался этого…
5 августа 1994 года в газете «Город и горожане», весь выпуск которой был посвящён 40-летию основания Красноярска-26, Генеральный рассказал о положении в коллективе НПО ПМ, об истории предприятия и о его планах на ближайшее время, о работе оперативного совета, затронул он и проблемы проекта «СЕСАТ»… Темы о вхождении ряда предприятий, в том числе и НПО ПМ, в состав Российского космического агентства, он коснулся впервые.
«...Мы в последние два года были в системе Рособоронпрома (Российское министерство оборонной промышленности. – ред.). Но Рособоронпром – это огромный монстр, созданный из восьми бывших оборонных министерств, неуправляемая структура. В неё входят более полутора тысяч предприятий. Поэтому ракетно-космическое направление в ней «утонуло». Руководство Рособоронпрома, поскольку там совсем другие специалисты, не могло квалифицированно управлять нашей отраслью. И мы это чувствовали на себе. За два года по нашему направлению не было проведено ни одной коллегии, ни одной попытки вникнуть и разобраться в наших проблемах.
Руководство Российского космического агентства, в частности его генеральный директор Юрий Николаевич Коптев, правильно поставило вопрос о том, что спасти эти полторы тысячи предприятий не удаётся. Часть из этих предприятий «утонет», часть станет казёнными предприятиями. Поэтому Коптев на правительственном уровне доказывал, что нужно выделить «элитную группу» предприятий, обеспечить им государственную поддержку, чтобы окончательно не загубить космическую технику России.
Я как генеральный директор на всех уровнях поддерживал эту позицию. В последний год мы неоднократно выходили с обращениями к
правительству России, и нам повезло, что наше обращение дошло до президента. Мы аргументировано показали необходимость включения ряда предприятий в Российское космическое агентство (РКА). Президент дал соответствующие поручения. 25 июля премьер-министр B.C. Черномырдин подписал постановление о передаче РКА 38 предприятий, в том числе НПО ПМ. Вопрос этот предварительно рассматривался на комиссии Совета безопасности. Я там выступал и доказывал необходимость этого мероприятия. Что это нам даст, поживём – увидим, во всяком случае, идея выделить ряд предприятий, создав им льготы по налогообложению и другим жизненно важным проблемам принесёт свои плоды. Это не значит, что 25 июля нас перевели, а с 1 августа уже начнётся лёгкая жизнь.
Потребуется определённое время, но, как говорится в подобных случаях, появился свет в конце тоннеля. Наше пребывание в Рособоронпроме я рассматривал как абсолютно бесперспективное. Теперь такая перспектива появилась…»
SESAT – «ЯРЧАЙШЕЕ СОБЫТИЕ В ЖИЗНИ РЕШЕТНЕВА…»
В середине 1993 года НПО ПМ посетила внушительная делегация представителей деловых кругов Франции, причастных к работе по космической тематике. В нее входили специалисты фирм КНЕС, Alcatel Space, Aerospatiale, Matra и Dersi. Большие переговоры завершились подписанием соглашения о намерениях. К этому моменту практически все работы с канадцами по проекту SCS были остановлены. Однако, учитывая навыки, приобретенные в общении с иностранными коллегами по проектам МВВ, ANT, SCS, бригада, возглавляемая Е. Н. Корчагиным, разработала концепцию построения спутников связи, с использованием лучших достижений НПО ПМ и Alcatel Space.
Дав концептуальным позициям высокую оценку, М. Ф. Решетнёв направляет генеральному директору европейской организации спутниковой связи EUTELSAT Ж. Гренье письмо с предложением, провести для EUTELSAT презентацию совместно разработанного НПО ПМ и Alcatel Space конкурентоспособного предложения. И уже в июне 1994 года был подготовлен первый вариант совместного российско-французского проекта SESAT (сибирско-европейский спутник), где за базовую платформу была принята прошедшая глубокую модернизацию платформа спутников «Галс» и «Экспресс».
НПО ПМ впервые предстояло вплотную соприкоснуться с передовыми технологиями, реализованными в модуле полезной нагрузки, обеспечить все необходимые интерфейсы, режимы совместного функционирования МПН и модуля служебных систем; в составе которых также впервые использовались многие новые комплектующие элементы, поставляемые зарубежными (датчики Солнца и Земли фирмы SODERN) и ведущими отечественными фирмами – ГНПП «Полюс», НПЦ «ЭНОП», ПО «Ижевский радиозавод», ОАО «Сатурн», РНИИ КП, НИИ ПМ, ГНПП «Квант», ОКБ «Факел».
В проекте впервые для западной практики предлагалось обеспечивать постоянный тепловой режим аппаратуры спутника с помощью активного жидкостного контура, что было новым для французов. Было много вопросов, неудобных и разных. После ряда собеседований со специалистами EUTELSAT в НПО ПМ было направлено предложение об участии в международном тендере и RFP (reauest for proposals – запрос на предложение – ред.). Ответ от сибиряков должен был поступить до 26 сентября 1994 года.
Это было признание НПО ПМ. Это был успех Решетнёва!
Основные требования RFP: 24 ствола, 12 лет активного существования спутника, закупка аппарата на Земле. В то же время для экспертов EUTELSAT главной проблемой было почти полное отсутствие представления о техническом уровне разработок НПО ПМ и о его потенциальных возможностях, которые позволят сибирякам создать спутник действительно нового поколения. Хотя к этому времени иностранные специалисты уже многое и увидели на предприятии. Например, об уровне изготовления печатных плат для бортовой аппаратуры с использованием итальянской автоматизированной линии эксперт EUTELSAT Хуан Гарсия сказал: «Это лучшее, что я увидел в России».
НПО ПМ ждала большая работу над составными частями проекта. В ней могли принять участие практически все подразделения КБ и службы механического завода.
С технической и организационной помощью специалистов Alcatel Space и личного участия в этом генерального директора Жан-Клода Юссона проект был разработан к 4 декабря 1995 года.
Из воспоминаний Е. Н. Корчагина, руководителя проекта:
«Это стало, конечно же, ярчайшим событием в жизни М. Ф. Решетнёва… Летом 1994 года начались интенсивные контакты с французской аэрокосмической фирмой Alcatel Space (в будущем долгосрочным, надёжным партнёром НПО ПМ по ряду проектов) и Европейской организацией спутниковой связи EUTELSAT.
Хотя взаимный интерес к проекту и заинтересованность руководства были огромные, первые диалоги шли очень тяжело. Сказывались различия в технических решениях, в культуре, в опыте международных переговоров, и, наконец, в некотором недоверии из-за общей политической ситуации в нашей стране. Безусловно, успех будущих совместных работ во многом зависел от отношений лидеров участвующих в переговорах сторон. Мне нравилось, с каким достоинством Михаил Фёдорович участвовал в переговорах, понимая, с одной стороны, свою силу и авторитет, а с другой – необходимость международной интеграции для создания конкурентоспособного спутника! При этом он доверял подготовку и проведение переговоров руководителю проекта (Е. Н. Корчагину. – ред.) с последующим обсуждением результатов и разработкой дальнейших действий. На начальном этапе работ с фирмой Alcatel Space пришлось принимать ответственейшее решение – определить величину срока активного существования спутника и доказать заказчику его реализуемость. Было ясно, что с пятилетним сроком наш проект не будет иметь успеха, не выдержит конкурса. Но к этому времени НПО ПМ имело устойчивую статистику: большое количество наших космических аппаратов проработало на орбите по 6 лет, а отдельные – более 9 лет. Следовательно, технические решения, используемые при разработке бортовой аппаратуры и бортовых систем, правильные, но требуется новый подход к обеспечению и гарантированию качества продукции. Причем не только в НПО ПМ, но и во всей кооперации российских предприятий. Было очень много совещаний на эту тему, высказывались разные подходы. Требовалось принятие решения, от которого зависело во многом будущее НПО ПМ.
10 ноября 1994 года, в свой 70-летний юбилей, Решетнёв принимает решение – быть спутнику со сроком активного существования в 10 лет! Конечно, реализация проекта требовала огромных усилий и от всего коллектива НПО ПМ, и от всей кооперации, начиная с внедрения нового подхода к выбору элементов, из которых состоит спутник, – ЭРИ
(электрорадиоизделия). Вторая задача – создание группы управления проектом в соответствии с условиями контракта. Эти условия учитывали многолетний международный опыт по разработке космических аппаратов в очень сжатые сроки. И опять только личная поддержка М. Ф. Решетнёва позволила заложить хороший фундамент в новый подход к управлению проектами, к созданию службы менеджеров.
Несколько слов об обстановке вокруг проекта в Москве. По имеющемуся статусу НПО ПМ в то время не имело права на самостоятельную международную деятельность. С другой стороны, EUTELSAT не принимал заявки на участие в конкурсе от правительственных учреждений – только от производителей спутников. В связи с этим Решетнёв провёл много продолжительных разговоров с Ю. Н. Коптевым (он позитивно относился к нашим начинаниям и верил в наш успех).
К большому сожалению, некоторые чиновники РКА (и не только в нём!), oт которых тоже зависела судьба проекта, смотрели на наше участие в конкурсе, как на детские забавы, приговаривая при этом: «Ну-ну», – что означало: «У вас всё равно ничего не получится!»
Решетнёв хорошо представлял психологию чиновников и очень переживал за проект. И надо было видеть по-мальчишечьи сияющее лицо этого человека после подписания контракта 4 августа 1995 года в здании EUTELSAT в Париже!
Решетнёв понимал: для НПО ПМ наступило время прорыва в новую эпоху, подготовленное предыдущей 30-летней деятельностью всего коллектива. До трех часов ночи мы бродили по ночному Парижу, обсуждали планы на будущее. Но, увы, судьба распорядилась по-другому, не дав возможности Михаилу Фёдоровичу увидеть запуск спутника SESAТ.
Этот спутник воплотил в себе идеи, труд, здоровье и часть жизни не только нескольких десятков тысяч инженеров и рабочих многочисленных отечественных и международных организаций и фирм, но и его, генерального конструктора, создателя НПО прикладной механики».
Для НПО ПМ этот проект был нужен как воздух, и трудно переоценить ту огромную работу по нему, которую проводил М. Ф. Решетнёв. Решающими для проекта стали и многочисленные встречи, и совещания по выработке дальнейшей технической и финансовой стратегии, и беседы с тэт а тэт…
Это встречи и с директором РКА Ю. Н. Коптевым, и с президентом Alcatel Space Ж. Гренье, и с послом России во Франции Ю. А. Рыжовым (бывшим ректором МАИ, хорошо понимающим значение выхода российской космической промышленности на международную арену), и с представителями Правительства РФ. И сегодня спутник «SESAT», запущенный 18.04.2000 года, успешно решает задачи космической связи, являясь одним из неземных памятников М. Ф. Решетнёву.
А тогда…Впервые был подписан небывалый для России контракт с западным заказчиком на космический аппарат. Воистину это стало переломным моментом в жизни предприятия. О НПО ПМ как о достойном рыночном партнёре узнали международное космическое и телекоммуникационное сообщества. Эта работа и сотрудничество с фирмой Alcatel положили начало новым проектам и новым контрактам: «Экспресс-А», «Экспресс-АМ» и др. Это далеко не полный перечень космических аппаратов, которые обрели путёвку в жизнь благодаря дару предвидения Михаила Фёдоровича Решетнёва.
ВСПОМИНАЯ РЕШЕТНЕВА ДОБРЫМ, ТИХИМ, СВЕТЛЫМ СЛОВОМ… (Часть первая)
Как и любому работающему в нашей стране, М. Ф. Решетнёву, естественно, полагался отпуск. Но ни отъезды на период отдыха, ни частые командировки не разрушали «эффекта присутствия»: казалось, что Михаил Фёдорович постоянно был на предприятии...
Отдых Михаил Фёдорович предпочитал активный. Постоянно использовал это время для ознакомления с новыми интересными местами. Азербайджан, Киргизия, Узбекистан, Якутия, Хакасия, Тува… Маршруты по Енисею и Лене, автопробеги…
Все, кто хорошо знал Михаила Фёдоровича, неизменно отмечали его подтянутый, спортивный вид в любое время и в любой обстановке. Несмотря
на огромную занятость большими делами и грузом ответственности, он стремился и умел отдыхать так, чтобы быстро восстанавливаться от стрессов и поддерживать высокую работоспособность. И так со студенческих лет. Позже значительную часть из редкого относительно свободного времени он выделял для спортивных занятий, внимательно следил за физическими кондициями своего организма, постоянно занимался не только зарядкой, но также бегом и другими упражнениями, интересовался йогой, использовал её отдельные элементы.
Сохранилась книга из личной библиотеки Решетнёва «Мы – мужчины» (С. Б. Шенкман, «Физкультура и спорт», 1972). В ней масса сделанных Михаилом Фёдоровичем пометок, которые характеризуют его стремление к постоянному тренингу и самодисциплине. Вот некоторые отмеченные им места.
Стр. 13. Приводится тест здоровья, отражающий совокупность индивидуальных показателей, и следует вывод: «При сумме от 61 до 100 (условных единиц – ред.) следует больше времени уделять физическим упражнениям на развитие выносливости. В этом месте на поле книги рукой Решетнёва записано число 128, которое, надо полагать, отражает его подлинные физические кондиции.
Стр. 18. «Зарядка – процедура чисто гигиеническая. Как умывание, например».
Стр. 19. «Одной утренней зарядки недостаточно. Каждый должен примерно один час в день заниматься физическими упражнениями».
Стр. 32. «Регулярная беговая тренировка, при которой нагрузка на сердечную мышцу возрастает постепенно, расширяет возможности сердечно-сосудистой системы. Тренировки позволяют не только компенсировать процессы старения, но и сделать её более мощной, чем в молодые годы. Человеку важно не просто прожить долго, но оставаясь здоровым, а не немощным и дряхлым!»
Стр. 112. «В рабочем кабинете... особенно полезны наклоны, повороты, потягивания, подскоки, приседания».
Близкие и коллеги хорошо помнят, что Михаил Фёдорович аккуратно следовал выбранным из книги рекомендациям. В командировках обычно имел спортивный костюм, бегал, а, например, бывая на северном полигоне (Плесецк), даже поздней осенью купался в лесном озере. Решетнёв следил не только за своим здоровьем, но и стремился иметь здоровое окружение: упомянутую книгу он поручил скопировать и размножить, и вручал её при случае коллегам и многим работникам предприятия.
Из воспоминаний А. Е. Митрофанова, лауреата Ленинской и Государственной премий СССР:
«Работали много, в том числе и по выходным. Но иногда удавалось выезжать семьями на отдых, на природу. Обычно это были острова на Енисее, долина р. Есауловка за пос. Бархатово и пионерлагерь на берегу Енисея.
На отдыхе Михаил Фёдорович был душой компании. Ставили палатки. Он с удовольствием разжигал и поддерживал костёр. А потом шли искать смородину. И Михаил Фёдорович заваривал душистый чай со смородиновым листом… С водой его роднила не только традиционная тельняшка, которую он надевал на отдыхе. Он любил поплавать, в том числе и в холодной воде Енисея».
Из воспоминаний А. Н. Васильева, ветерана НПО ПМ, лауреата Ленинской премии, и его супруги Зои Фёдоровны:
«Нам очень повезло в жизни: судьба распорядилась так, что мы много раз проводили отпуск с Решетнёвыми – Михаилом Фёдоровичем и Людмилой Георгиевной. О поездках в Ялту, Адлер, Судак сказать особо нечего: обычный отдых на курорте в хороших условиях и развлекательных экскурсиях. А вот поездки по реке Лена и по Енисею, по Саянскому кольцу, на озеро Иссык-Куль были хоть и утомительными, иногда просто невыносимыми из-за многочисленных комаров, мух и всякого гнуса, но, тем
не менее, оставили в памяти неизгладимые впечатления. С чем можно сравнить, например, Ленские столбы, которые тянутся на протяжении нескольких десятков километров по берегу Лены? Михаил Фёдорович сделал множество снимков, когда мы плыли от Ленска до Якутска. А сколько рыбы было добыто на спиннинг!
Рыбалка была одним из любимых занятий Михаила Фёдоровича. Как только выпадала стоянка, он сразу начинал ходить по берегу реки со спиннингом. Нам с Людмилой Георгиевной приходилось готовить из пойманной рыбы различные блюда. Иногда мы кричали: «Хватит!.. Остановитесь!..»
Несколько раз с нами путешествовали наши внуки, с которыми Михаил Фёдорович очень любил общаться. Его беседы с детьми всегда были очень познавательны и дали им много полезных уроков на будущее. Михаил Фёдорович был очень прост в общении, внимательно выслушивал всех, с кем разговаривал, интересовался их бытом, был очень скромен.
Однажды мы доплыли до Жиганска (поселок за полярным кругом в Якутии). Нас поразила бедность селения, бездорожье, пустота на полках магазина. Единственное, что было в нем, – телевизоры. На вопрос: «Почему вы их не покупаете?», – местные мужчины ответили: «А зачем они нам, если здесь они не работают». Анатолий Николаевич сказал: «Скоро заработают, вот человек (незаметно указал на Михаила Фёдоровича), который это сделает». В те времена было не положено говорить, чем мы занимаемся. И с какой гордостью за своё предприятие Михаил Фёдорович произносил слова в адрес работников НПО ПМ там, где телевидение уже работало.
А как его принимали повсюду! Каждый раз, когда мы прилетали в Якутск, чтобы оттуда сплавляться вниз по течению Лены, с ним встречался Черский, президент Якутского филиала Сибирского отделения Академии наук, Шафер – директор института системы Академии. В Кызыле – второй секретарь Тувы. В Киргизии – Мусалиев (тогда секретарь Иссык-Кульского обкома), Безжон – директор завода в Бишкеке (бывший Фрунзе).
Директор одного из заводов устроил нам поездку в живописнейшее ущелье, где были до нас космонавты Гагарин, Гречко и другие известные люди. Председатель одного из совхозов организовал поездку через перевал Тосор (Киргизия, 1600 метров над уровнем моря). Здесь Михаил Фёдорович побывал в каждой юрте, где его встречали как высокого гостя. Он не обходил вниманием хозяев, отведав в каждой юрте кумыс. Мы с Люсей не смогли выдержать этого испытания, побывав только в первой и последней юртах, где, как принято у киргизов, были приготовлены различные блюда из парного мяса молодого барашка. В одной юрте Михаилу Фёдоровичу, как почётному гостю, была предложена баранья голова, и он должен был отрезать ухо и съесть. Михаил Фёдорович с честью выполнил это и не обидел хозяина.
Поездку по Саянскому кольцу организовал Александр Сергеевич Исаев – директор Института леса, академик, президент Красноярского филиала СО АН СССР. Ездили на машинах, останавливались на ночлег в стационарах, приспособленных для нормальной жизни тех, кто занимается посадками лесополос и борьбой с насекомыми – вредителями леса. Побывали на озере Чаготай, где нас угощали вкусной рыбой – пелядью, а мужчин тувинское руководство приглашало в баню.
А как прекрасен Енисей! Мы отправились по нему благодаря содействию академика Исаева, до Туруханска плыли на катере, возвращались самолётом.
Интересной была поездка в место ссылки Сталина – Курейку. Осмотрели пантеон, где был музей, который раньше посещали все экскурсанты, доплывавшие до этих мест. Нас поразило, с каким варварством люди отнеслись к своей истории: всё было разбито, разгромлено. Михаил Фёдорович обратил на это внимание секретаря Туруханского райкома КПСС, но тот ответил, что это не его территория.
Доплыли до Полярного круга, где пришлось ночевать. И вот здесь нас ожидало интересное явление – НЛО. Вечером все мужчины были на палубе,
и вдруг увидели нечто дискообразное, светящееся в центре, которое очень быстро пролетело над палубой и скрылось за горизонтом. Мужчины были настолько шокированы, что не успели даже позвать всех остальных. А когда вернулись в Туруханск, Михаилу Фёдоровичу сказали, что это же явление наблюдали и студенты, приехавшие на сельхозработы.
В заключение ещё раз хочется сказать несколько слов о Михаиле Фёдоровиче. Где бы мы ни находились, к нему все и везде относились с большим уважением как к человеку, занимающемуся значительным делом, возглавляющему НПО ПМ, коллектив которого так много сделал для страны и продолжает работать, не запятнав памяти этого замечательного человека…»
Из воспоминаний Л. Г. Решетнёвой:
«Можно сказать, что Михаил Фёдорович по природе своей не любил так называемый цивильный отдых. Конечно, можно было брать в министерстве путёвки в санатории или на курорты, но он старался не делать этого. «Там много чванства, а это не для меня…» – говорил он. И я хорошо понимала его, зная, как ему необходимы встречи с новыми людьми, живое общение, впечатления. Он был весь поглощён работой, часто повторяя фразу: «Раз впряглись – надо делать». Мало кому известно, что, кроме приглашения на работу в КГБ, Михаил Фёдорович мог перейти на работу к Макееву в Златоуст. Тот специально приезжал к Королёву и просил отдать ему Михаила. На это Сергей Павлович ответил: «Я бы на его месте обиделся, так как Решетнёв способен решать большие задачи самостоятельно». На этом и поставили точку. Во второй половине 1980-х годов он мог получить назначение на какой-то (не помню) руководящий пост в НПО «Энергия». Однако и от этого переезда в Москву он решительно отказался: «Раз здесь, в Сибири, начали, надо продолжать».
И в Российскую академию наук его приглашали. Он сам однажды мне об этом сказал, подчеркнув, что уже дал своё предварительное согласие. На это я, помнится, заметила, что «не получится из тебя кабинетного
работника». Он улетел в Москву, а вернувшись, радостно и даже облегчённо сообщил мне: «Всё! Отказался… Не хочу Сибирь покидать…»
К слову, из тех специалистов, которых по разрешению С. П. Королёва Решетнёв включил в 1959-1960 годах в первый десант для переезда в Красноярск-26, очень многие позже рванули обратно. Единицы остались. На кого-то жёны давили, кому-то Сибирь не приглянулась. Москва есть Москва. А Железногорск был тогда маленьким, и всё в нём было очень далёким от совершенства. Зато была Сибирь, красотами которой Михаил Фёдорович совершенно искренне восторгался. И тайгой, и величественностью деревьев, и водоёмами. И часто подтрунивал надо мной: «Смотри, какая прелесть, а ты – «уехать, уехать…». Хотя я и не помню, когда настаивала на этом.
Он очень любил наш небольшой дачный домик с верандой и одной комнатой. Не было здесь бани и много чего иного, но Михаил Фёдорович любил говорить: «А нам ничего другого и не надо…» Был у него любимый котик, чуть меньше года ему было. Когда Михаил Фёдорович приходил с работы и усаживался в кресло, кот обычно запрыгивал ему на колени. Так и сидели некоторое время. А в 1996 году, когда Решетнёва похоронили, кот куда-то исчез. Просто ушёл и больше не вернулся…»
Из воспоминаний А. А. Ковеля, заслуженного ветерана НПО ПМ, доктора технических наук:
«Когда предприятие отмечало 25-летие, группа работников была поощрена экскурсионной поездкой по Енисею на теплоходе «Антон Чехов». Маршрут заканчивался в Енисейске, где все с интересом узнали многие любопытные сведения из богатого исторического и культурного прошлого города.
Когда шли обратно, была остановка на месте традиционной стоянки теплохода. Ровный чистый берег, площадки для футбола и волейбола, места для костров. Вблизи никакого жилища, вдали чернел лес. День клонился к вечеру, и сформировавшиеся в плавании группы быстро нашли занятия по вкусу. В нашей группе оказались Решетнёвы, Князъкины, Козловы,
Писаревы, Шостаки. После дегустации оперативно приготовленного шашлыка и НЗ, припасённых каждой семьей, потекла тихая, неторопливая беседа под ритмичный аккомпанемент Енисея.
Все были полны впечатлений от праздничных встреч, событий и В. Д. Писарев попросил Решетнёва вспомнить, как родилась идея создать филиал ОКБ-1 в Красноярске-26. Михаил Фёдорович напомнил о непростой международной обстановке конца 1950-х, о форсировании подготовки ракетно-ядерного вооружения, о желании С. П. Королёва разгрузиться и заняться обитаемыми космическими аппаратами. А потом, помолчав, без видимых причин и явных вопросов, Решетнёв произнёс: «А почему руководство филиалом он поручил мне, не знаю: я на то время был никем. Но когда это случилось, я всю жизнь работаю так, чтоб ни у кого не появилась мысль, что Королёв ошибся...»
Это было очень неожиданное, искреннее и откровенное признание. Наверное, 25-летие предприятия, бесспорный прорыв его в лидеры космических фирм вызвали это признание. Из него также следовало, что у генерального нет мыслей об успокоенности на достигнутом. Когда ночью, уже на теплоходе, разговор продолжался, увидев у меня сборник стихов Владимира Солоухина, Решетнёв сказал: «Есть у него замечательное стихотворение о мечте...» Я тут же его нашёл.
Ах, мечтатели мы.
Мало было нам розовой розы,
Сотворили, придумали,
вывели наугад
Белых, чайных, махровых,
Багровых, янтарных и чёрных,
Жёлтых, словно лимон,
И пурпурных, как летний закат.
Мало!
Здесь подбираемся к сути мы
К человеческой сути,
Что скромно зовётся мечтой...
Любопытно, как это перекликается со словами Королёва. Внешне суровый, далёкий от сантиментов человек в письме жене отмечал однажды: «Мечты, мечты... Но, впрочем, ведь человек без мечтаний, всё равно, что птица без крыльев».
Мечта сохранить порыв, стремительность, энтузиазм шестидесятых в постоянном движении вперёд (хотя эти слова никем никогда не произносились) была путеводной звездой Решетнёва до последней черты».
Из воспоминаний Л. Г. Решетнёвой:
«В начале 1970-х годов мы отдыхали на озере Иссык-Куль в Киргизии, и когда возвращались, то оказались в Ташкенте, так как Михаилу Фёдоровичу нужно было на Байконур, а мне в Москву. Сидим на привокзальной площади и видим такую картину: стоят два мальчика лет девяти, едят мороженое, а один сидит на земле, худенький, чумазый, наголо стриженный, в одних трусиках, и неотрывно смотрит на лакомящихся мороженым. Мы оба невольно задержали взгляды на этих ребятах. Михаил Фёдорович сказал мне: «Чувствуешь, как люди ещё живут? Помоги ему!». Я подошла к сидящему и спрашиваю: «Хочешь мороженое?» Мальчик растерялся, а двое – за него: «Ещё бы, что спрашиваете?» Я взяла его за худенькую ручку, подвела к мороженщице, в придачу купила сладких пирожков, денег вложила в ручонку, и со словами: «Держи крепче, а то отберут», – вернулась к мужу. Он одобрительно погладил меня по плечу.
Какое бы он положение ни занимал, всегда оставался чутким к людскому горю и невзгодам. Он был сдержанным, немногословным, спокойным и рассудительным. И в семье требовал изъясняться кратко, без лишних отступлений и эмоций, и, тем не менее, он был необыкновенно интересным собеседником, умел выслушать, не перебивая, дать полезный совет, если об этом просили. Любил повторять: «Людей надо воспринимать
такими, какие они есть». При знакомстве люди к нему тянулись, отмечали его исключительность.
Его всегда окружала аура доброжелательности и привлекательности... Он, как правило, отправлялся в командировку не один, и по заведённому распорядку в буфете аэропорта компанией брали по 50 граммов коньяка, по чашке кофе, и за столом шла непринуждённая беседа. Мне было интересно просто сидеть и слушать. Дома поговорить часто времени не хватало…»
Из воспоминаний А. П. Завалишина, заслуженного испытателя космодрома Байконур, генерал-майора, почётного академика Украинской академии наук национального прогресса, президента Федерации космонавтики Украины (написано в 1996-1997 годах):
«Из плеяды учеников и соратников С. П. Королёва ещё остаётся в тени имя уроженца Украины Михаила Фёдоровича Решетнёва, человека и учёного, который создал множество известных космических систем.
Я прекрасно помню день, когда мы познакомились. Теперь меня попросили открыть маленькие окошки в его жизни и деятельности, чтобы люди смогли взглянуть и познакомиться с Человеком с большой буквы (не только на мой взгляд) и с событиями ещё не очень далёких времён.
В прессе и мемуарной литературе имя профессора, доктора технических наук, академика АН СССР Михаила Фёдоровича Решетнёва встречается довольно редко. На Западе о нём известно больше, чем знают соотечественники.
Как говорится, «в двух словах» он упомянут в «Советском энциклопедическом словаре» (1985 г.), а в «Энциклопедии космонавтики» от него почему-то совсем отказались, хотя решетнёвскими космическими изделиями украшены её страницы. В других советских изданиях о космонавтике его имени не найти, а в центральной печати лишь трижды упоминалось о нём.
В 1950 году после окончания с отличием МАИ Михаил Фёдорович был направлен на работу в «королёвское» Особое конструкторское бюро (ОКБ-1).
За девять лет он стал помощником и соратником С. П. Королёва и занял должность заместителя главного конструктора.
На каком-то этапе С. П. Королёв смог трезво оценить свои возможности и, определив для себя главную стратегическую задачу, предложил Н. С. Хрущёву, учитывая международную обстановку, рассредоточить объекты ракетно-космической отрасли, выделить их в самостоятельные конструкторские коллективы и передать ряд разработок своим соратникам и ученикам. Настало время «птенцам» покинуть «отцовское гнездо». И вот самостоятельные участки получили неординарные и одарённые ученики и соратники С. П. Королёва: В. П. Макеев, Д. И. Козлов, М. Ф. Решетнёв, М. К. Янгель...
1959-1961 года для молодой конструкторской организации филиала № 2 ОКБ-1 были годами становления. В коллективе подобрались способные конструкторы и инженеры. Их дерзость и помыслы следовало направлять на решение уникальных задач, и М. Ф. Решетнёв заряжал своё окружение преданностью порученному делу, развивал инициативу и учил нешаблонно мыслить, но не давил авторитетом... Исключительное дарование Михаила Фёдоровича, помноженное на блестящую интуицию механика, позволило ему не только быстро войти в круг актуальных проблем ракетно-космической техники, но и вплотную заняться решением таких задач.
Вспоминаю, как во второй половине 1973 года заместитель начальника 4-го научно-испытательного управления космодрома Байконур А. И. Могила пригласил меня (начальника отдела) и предложил вместе разобраться в ситуации, связанной с отсутствием помещения для работ со спутниками генерального конструктора М. Ф. Решетнёва.
Есть опытный коллектив испытателей 4-го управления космодрома, есть ракета «Протон» и старты, однако интенсивность поступления космических аппаратов от фирм С. С. Крюкова, В. П. Мишина и В. Н. Челомея мала (космодромовские испытатели, чего доброго, дисквалифицируются). Имеется продуктивная фирма М. Ф. Решетнёва, но на
космодроме у неё рабочего места для космического аппарата на технической позиции нигде нет. Я ответил, что сам занимаюсь этими вопросами, и, по-моему, пришло время, управление набралось опыта и знаний, теперь нужно «брать» красноярскую фирму.
Мы с А. И. Могилой понимали, что строительство нового МИКа, даже если будут выделены капиталовложения, существенно задержит появление на свет нового необходимого стране спутника. А место для испытаний «чужого» спутника не хотели выделять не только В. Н. Челомей, но и В. П. Мишин, и М. К. Янгелъ. Вот так социалистическое общество!
И, несмотря на противодействие сверху, мы приняли решение развивать наш участок, дали согласие на использование освободившихся площадей от испытаний челомеевской ракеты под рабочее место спутника «Радуга» и потеснили некоторые службы для размещения пультовых и аппаратных. Так космические аппараты фирмы Решетнёва нашли место и союзников на космодроме, а 4-е испытательное управление – полную самостоятельность и независимость от других работодателей…
Три советских спутника-спасателя «Космос-1383» (30 августа 1982 г.), «Космос-1447» (23 марта 1983 г.), «Космос-1540» (21 июня 1984 г.) и один американский спутник-спасатель положили начало функционированию экспериментальной спутниковой системы «КОСПАС-САРСАТ», определяющей местонахождение судов и самолётов, терпящих бедствие. Испытания международной системы проводились в различных частях земного шара с использованием судов морского флота СССР, совершающих плавание от портов Советского Союза до Антарктиды. Аналогичные испытания проводились и другими странами и подтвердили правильность технических решений и полную совместимость элементов и составных частей системы, созданной в разных странах. К 1990 году космическая система «КОСПАС-САРСАТ» помогла спасти более 2000 человек – граждан многих стран (по некоторым источникам, к 2006 году общее количество спасённых составляет более 25 тысяч человек. – ред.)...
Однажды в период технологической паузы во время нахождения в бункере я предложил В. П. Бармину и М. Ф. Решетнёву обсудить родившийся на космодроме типовой технологический график подготовки на СК и запуска РКН. Фундаментально подготовившись с помощью своих испытателей, я досконально изложил проблемы и пути их решения. В ответ на моё предложение Бармин отметил: «Анатолий Павлович, ты проделал большую и важную работу. Тебе, отлично знающему функционирование всех элементов РКН и СК, тебе, проработавшему много лет на борту РН, КА и вдобавок на СК, это сделать было достаточно легко. Получив от тебя детальное обоснование для обеспечения качества, надёжности и безопасности, мы (я и Михаил Фёдорович) стали твоими союзниками. Этот вопрос, особенно после катастрофы РКН «Протон-Л1», всё время меня тревожил, и невозможно найти конструктора, который взял бы на себя обязательство разобраться во всём этом до конца. Безмерно благодарен за это!»
Его поддержал М. Ф. Решетнёв. Он, как головной по РКН, решил подготовить и разослать, кому положено, соответствующие документы. Кроме того, М.Ф. Решетнёв понял, какой опасности мы избежали, внедрив график подготовки на СК и запуска РКН. Так внимательное отношение генерального конструктора к предложениям команды СК помогло решить одну из проблем...
Другой пример. В начале октября 1985 года западную территорию космодрома посетил по текущим испытательским делам министр общего машиностроения О. Д. Бакланов с группой конструкторов. В это время на испытательном стенде был готов к стыковке с ГБ спутник-ретранслятор «Луч».
До пуска РН «Протон» по технологическому графику оставалось примерно 10 суток. Всё шло благополучно, министр согласился с датой пуска, как вдруг В. П. Глушко обратился к Олегу Дмитриевичу с
обвинением, что из-за позднего запуска КА «Луч» срывается запуск станции «Мир» в ноябре 1985 года.
На ходу и в составе такой большой компании одним словом не объяснишь создавшуюся ситуацию. Для Решетнёва, придерживавшегося в деловых отношениях принципа высокой порядочности, такая ситуация была совершенно неожиданна. Но даже в такие моменты он никогда не отходил от этих принципов и никого не предавал, ибо порядочность была для него так же естественна, как дыхание.
Когда новый «Луч» уже находился на завершающем этапе испытаний, на космодроме, Глушко вдруг спохватился, что на станции «Мир» антенна связи с ретранслятором «Луча» выполнена с заниженными характеристиками. И он направил требования М. Ф. Решетнёву, чтобы тот существенно улучшил конструкцию ретрансляционной антенны на «Луче». Однако связной спутник был выполнен в полном соответствии с техническими требованиями, при этом из допустимой массы и объёма было выжато всё возможное. Красноярский конструктор отказал московскому. Последний этого простить не мог и при удобном случае припомнил.
Михаил Фёдорович посмотрел на меня, я ему знаком показал: справимся, несмотря на большую загрузку. И он дал согласие на перенос даты запуска «Луча» на более ранний срок. А ведь как хотелось Генеральному и нам, испытателям, чтобы первый пуск спутника-ретранслятора прошёл при облегчённом технологическом стартовом графике нормально, без срыва как по вине техники, так и уже порядком уставших испытателей. «Луч» взлетел благополучно в обещанный срок, а станция «Мир», несмотря на обещания Глушко, – только через четыре месяца…
С Михаилом Фёдоровичем Решетнёвым первая встреча и моё более близкое знакомство состоялись в 1975 году, когда мне ещё как заместителю руководителя научно-испытательного управления 5-го НИИП МО (космодром Байконур) пришлось заниматься испытаниями всех космических
изделий, выводимых ракетой «Протон», самой ракетой «Протон» и её стартами.
К этому моменту мне были хорошо знакомы и такие неординарные люди, как генеральный конструктор В. Н. Челомей и председатель многих госкомиссий М. Г. Григорьев. Всем им (в том числе и Михаилу Фёдоровичу) были присущи влюблённость в своё дело, необычайная глубина мышления, широта взглядов, органично сочетающаяся с огромной эрудицией и талантом организатора.
Но в то же время М. Ф. Решетнёв отличался от них. Его деловитость, проявляющаяся прежде всего в умении без громких фраз и суеты организовать и с минимальными затратами времени направить работу больших коллективов людей, и его спокойная рассудительность вселяли уверенность в успех порученной работы. Отличался он и другими человеческими качествами. Внешне он был строг, но всегда был деликатным, интеллигентным и внутренне мягким человеком, подтянутым и неторопливым. И, пожалуй, не было дня, чтобы генеральный конструктор, находясь на космодроме, не побывал в монтажно-испытательном корпусе, не побеседовал бы с испытателями ракетно-космической техники и своими смежниками, производственниками, не позвонил бы к себе в Красноярск. Он считал для себя обязательным правилом проверить, как идут конструкторские, производственные и испытательные работы, что тормозит выполнение заданий, какая нужна помощь.
Михаил Фёдорович любил общаться и всегда дорожил сведениями, полученными непосредственно от конструкторов, инженеров, производственников, испытателей. В отличие от некоторых генеральных и главных конструкторов, он не принимал в штыки их высказываний и предложений, а стремился найти истину и как можно скорее устранить неувязки, дефекты, ошибки, недоразумения, просчёты. Ко всем предложениям и рекомендациям относился внимательно, был справедлив и
не отвергал ни одного, даже абсурдного, на первый взгляд, предложения, направлял его для проработки и затем рассматривал и принимал решение...
Среди многих качеств Михаила Фёдоровича выделялось одно: стремление к новому без боязни риска – качество, предполагающее смелость и мужество, а также «холодную» голову и научно-обоснованный расчёт, ибо риск сопряжён с ошибками, за которые приходится тяжело расплачиваться.
М. Ф. Решетнёв, как и С. П. Королёв, учил своих сотрудников смотреть «дальше сегодняшнего дня». Он понимал, как никто другой, необходимость тесного переплетения и взаимопроникновения конструкторской и научной деятельности, без которых невозможно решать сложнейшие космические задачи.
Сила М. Ф. Решетнёва состояла в том, что конструкторский и производственный коллективы для него, генерального конструктора и генерального директора, не представлялись безликой массой, поглотившей специфические черты каждого конструктора, каждого работника. Ему импонировали люди, творческий диапазон которых не ограничивался какими-то пределами. Трудолюбие, исполнительность, компетентность – качества, свойственные большинству специалистов, не претендующих на исключительность, Михаил Фёдорович признавал и по справедливости оценивал.
Генеральный всегда общался с большим числом людей, и это позволяло познать каждого из своего окружения на деле. К коллегам, вне зависимости от возраста и ранга, он обращался предельно уважительно, никакого намека на панибратство. Сам ни перед кем не заискивал и пресекал проявления такого отношения со стороны других. Он всегда внимательно слушал каждого, не навязывал собственного мнения и вместе с тем умел настолько аргументировано обосновать свою точку зрения, что она обычно находила понимание и поддержку большинства присутствующих. Столь же ясной аргументации он требовал от других, уважал в людях убеждённость,
настойчивость, собранность, был неизменно доброжелателен к окружающим, ценил остроумие.
В сотрудниках Михаил Фёдорович особенно ценил смелость мышления, берущую непреодолимые барьеры. Он ставил задачи коллективу, сам же участвовал в поиске их решения и никому не давал скидок, в том числе и себе. С ним было интересно работать.
Михаил Фёдорович отлично понимал, что создание космических аппаратов – это ещё не решение задач национальной экономики. Поэтому он всегда настаивал на том, чтобы львиная доля бюджета космонавтики шла на развитие наземного оборудования систем спутниковой связи и навигации, на создание аппаратуры потребителей-пользователей.
В повседневной жизни генеральный конструктор был доброжелателен к людям, и испытатели не раз убеждались в этом. Как-то во время лётных испытаний молодой инженер-испытатель при подготовке к отправке в Москву рекламированного электромеханического прибора системы управления (стабилизатор курса и тангажа) по неопытности недостаточно закрепил его, что привело к разрушению прибора. По моей просьбе Михаил Фёдорович оплатил убытки, и молодой офицер не понес наказания, но этот случай не забывал.
Но самый запомнившийся поступок Михаила Фёдоровича для меня и для моей семьи и окружающих офицеров-испытателей был следующий. В 1989 году у меня почечные камни забили мочеточники, и даже операция по вскрытию левой почки не дала положительных результатов. В одну из ночей, когда я находился в реанимации в тяжёлом состоянии после неудачной операции, начался сепсис. Госпитальные врачи сразу же позвонили моей жене Валентине Александровне и сообщили ей, что они бессильны. Единственная возможность меня спасти – доставить в течение шести часов в Москву в госпиталь имени Бурденко. Но как это сделать? Расстояние свыше 2500 км поезд преодолевает за 2,5 суток. Рейсовый самолёт – за 2 часа 45 минут, но прилетит он на Байконур только через 10 часов.
И тогда Валентина Александровна в 4 часа утра по дальней командной связи разыскала находившихся на Байконуре Михаила Фёдоровича Решетнёва и Германа Степановича Титова и сообщила им о моём состоянии. В течение часа они прибыли в реанимацию с готовыми решениями, Михаил Фёдорович вызвал самолёт из Москвы, Герман Степанович дал указания, чтобы госпиталь имени Бурденко прислал к самолёту «Скорую помощь» и соответствующий персонал ждал меня.
Таким был Михаил Фёдорович Решетнёв – один из генеральных конструкторов десяти самых мощных предприятий ракетно-космической отрасли Советского Союза!..
7 августа 1983 года Михаил Фёдорович, находясь у меня в гостях, написал пожелание моей младшей дочери: «Желаю тебе, Женя, свершения всех желаний. Только учти – само это не приходит. Нужно трудиться!» (М. Ф. Решетнёв).
А 12 мая 1984 года Михаил Фёдорович написал на одной из книг «Снова и снова выражаем глубокое уважение нашему соратнику – Анатолию Павловичу Завалишину».
Я горжусь тем, что сам Михаил Фёдорович назвал меня соратником. Память о нём живет и всегда будет жить в моём сердце, а также в сердцах многих конструкторов, инженеров, испытателей и других работников ракетно-космического фронта».
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ НА ПЛАНЕТЕ ЗЕМЛЯ…
23 января 1996 года Михаил Федорович с одним из своих заместителей К.Г. Смирновым-Васильевым, который одновременно был и учёным секретарём научно-технического совета НПО ПМ, обсуждал в своем кабинете ход подготовки и повестку дня ближайшего заседания совета. Сделав несколько замечаний, Решетнев неожиданно сказал собеседнику: «Я ложусь в больницу, мне надо обследоваться. Это может затянуться на неделю – другую. Завтра позвони, и мы договоримся о встрече прямо в больнице».
Он казался привычно бодрым, жалобы были, но общего характера. Не покидая кабинета, договорился о встрече ещё с двумя сотрудниками. Однако сутки спустя стало известно, что самочувствие находившегося в больнице Решетнёва резко ухудшилось. Не произошло улучшений, несмотря на старания медиков, и на следующий день. Был экстренно собран совет из ведущих специалистов медицины Железногорска и Красноярска, но принимаемые меры не помогали...
Из воспоминаний Л.Г. Решетневой:
«Я очень часто провожала его, когда он отправлялся в свои командировки. Доеду с ним до аэропорта в Красноярске. Он улетит обычно в компании своих коллег, а я возвращаюсь. Перед той, последней поездкой он мне вдруг сказал, чтобы я его на этот раз не провожала. Объяснил, что с ним летит много народа, и поэтому мне лучше остаться. Помню, меня это даже устраивало, так как чувствовала я себя в тот день не лучшим образом, видимо грипп начинался… Когда он вернулся через несколько дней, то выглядел как-то не привычно. Замерили температуру – 38,2. Хотя ни насморка, ни кашля… Позже доктора мне сказали, что у него иммунная система была на нуле… Начался сепсис, скоротечное его распространение… Он так и не вышел из-под наркоза…»
26 января в 17 часов 35 минут перестало биться сердце Михаила Фёдоровича Решетнёва.
В последний январский день город прощался с человеком, который прославил и его, и свое Отечество. Почтить память выдающегося руководителя и учёного собрались тысячи посланцев из многих мест страны, были посланцы и из других государств. Среди них губернатор края В.М. Зубов, руководитель проекта "Совканстар" канадской фирмы SPAR Гарреш Льюис, заместитель генерального директора «Росавиакосмоса» А. А. Алавердов, председатель «Росавианавигации» Р. Л. Албутов, генеральный директор ГХК В. А. Лебедев, ректоры красноярских вузов, руководители многих предприятий, один из сподвижников С. П. Королёва – генеральный конструктор КБ Куйбышевского завода «Прогресс» Д. И. Козлов и очень многие другие.
Свои соболезнования семье и коллективу НПО ПМ по случаю невосполнимой утраты выразили 166 предприятий, организаций России, а также зарубежных фирм и организаций США, Канады, Франции, Германии…
«Он ушёл из жизни так, как могут уходить только личности крупного масштаба: стремительно и навсегда, оставив после себя яркий звёздный шлейф из спутников связи, навигации, геодезии, ТВ-вещания», – сказал на траурном митинге А. Г. Козлов, сменивший М. Ф. Решетнёва на посту генерального конструктора и генерального директора НПО ПМ. В своем выступлении на траурном собрании представителей коллектива предприятия, Альберт Гаврилович отметил:
«26 января в 17 часов 35 минут перестало биться сердце генерального конструктора НПО ПМ Михаила Фёдоровича Решетнёва.
Трудно говорить... Ощущение огромной потери мешает поверить, что с нами нет нашего учителя, соратника, друга.
Более 30 лет Михаил Фёдорович руководил большим коллективом специалистов Научно-производственного объединения прикладной механики.
Его талант и мудрость руководителя, его искренний отклик и умение поддерживать инициативу своих коллег способствовали воспитанию не
одного поколения талантливых учёных, проектантов и конструкторов в области космической техники.
Своим образом жизни, своим отношением к труду, способностью по государственному думать и работать, подчинять все силы главной цели он создал наш высокоинтеллектуальный коллектив – Научно-производственное объединение прикладной механики.
Мы знаем, насколько важно для Михаила Фёдоровича было, чтобы коллектив НПО ПМ с честью, сохранив лидерство в космической отрасли и авторитет ведущего предприятия, выстоял в эти трудные годы.
Ради нас, своих коллег, работников предприятия, ради наших семей, ради страны, которой он так беззаветно служил, он прикладывал к этому все свои силы.
И сегодня наш коллектив, оставаясь российским лидером в создании космических аппаратов и систем связи, телевещания, ретрансляции, геодезии и навигации, по-прежнему способен в современных условиях решать стоящие перед ним задачи государственной важности.
Человечество уже вырвалось за пределы своей колыбели – Земли и своим трудом продолжает зажигать рукотворные звёзды.
Пусть создаваемые нашим коллективом космические аппараты будут вечным памятником нашему дорогому генеральному конструктору Михаилу Фёдоровичу Решетнёву.
Память о нём навсегда останется в наших сердцах. Михаил Фёдорович всегда служил для нас примером отношений с близкими. Он был верным мужем, любящим отцом и заботливым дедом.
Весь коллектив НПО ПМ скорбит вместе с родными и близкими Михаила Фёдоровича Решетнёва».
Главе администрации г. Железногорска С. С. ВОРОТНИКОВУ
ОБРАЩЕНИЕ коллектива Научно-производственного объединения прикладной механики к администрации города Красноярска-26
26 января 1996 года скоропостижно скончался генеральный конструктор и генеральный директор Научно-производственного объединения прикладной механики, Герой Социалистического Труда, академик Решетнёв Михаил Фёдорович.
Учитывая огромный вклад Михаила Фёдоровича в развитие города и заслуги перед государством в интересах обороны и народного хозяйства, коллектив предприятия обращается к администрации города с предложением увековечить память о М. Ф. Решетнёве:
• присвоив имя академика Решетнёва М. Ф. одной из улиц города;
• переименовав площадь Ф. Э. Дзержинского в площадь имени академика М. Ф. Решетнёва, с установкой на площади бюста и мемориальной доски на фасаде здания по ул. Ленина, 52.
Коллектив предприятия призывает жителей города поддержать наше предложение и отдать дань уважения человеку, гражданину, достойному сыну своего Отечества.
1-й зам. генерального конструктора Л. Г. Козлов
Председатель ОКП и СТК В. Ю. Фомаиди
Из газеты «Комсомольская правда» от 1февраля 1996 года:
«РЕДКИЙ КАДР». Сейчас в МГУ проходят 20-е научные чтения по космонавтике. На 2 февраля назначен был доклад М.Ф. Решетнева по спутникам связи. Доклада не будет: Михаил Федорович Решетнев умер. Умер один из самых засекреченных наших академиков, Герой, Ленинский лауреат. Вот плывут они на снимке с Сергеем Павловичем Королевым по Енисею. Учитель и ученик...Королев навсегда уплыл от нас 30 лет назад - в январе 1966-го, а теперь вот Решетнев - последний из королевской плеяды Главных конструкторов, если подумать, - очень маленькой горстки людей, которых мы так стремительно забываем сегодня и которые еще так
недавно принесли России вселенскую славу, которую после Великой Победы она никогда больше не знала...
71 год ему было. Годы эти вместили маленькую деревеньку Бармашовку под Одессой; МАИ, в общежитии которого было так тесно, что они и 18 его друзей спали в Красном уголке; КБ Королева, куда пришел он совсем "зеленым", но уже через 4 года стал ведущим конструктором Р-11М - в ту пору оружия едва ли не самого страшного: ракета с атомной боеголовкой на подвижном старте, ее "детей" называли потом "СКАД". И еще был день 4 апреля 1959 года: Михаил Решетнев стал Главным космическим конструктором в сверхсекретном Красноярске-26. Его НПО прикладной механики выросло в уникальную, не имеющую аналогов в мире, организацию по созданию разведывательных, телевизионных, связных, навигационных, геодезических спутников. "Молнии", "Горизонты", "Глонассы", "Экраны", "Граниты", "Радуги", "Лучи", "Аркосы", "Маяки", "Гонцы", "Эталоны", "ГеоИки", - это все Решетнев и его ребята. А ведь товар штучный! Когда, сидя в Москве, услышите вдруг так близко, так чисто родной голос из Владивостока, вспомните Михаила Решетнева, который давным-давно плавал с Королевым по Енисею и вот уплыл теперь навсегда... Ярослав Голованов»
Из «Газеты НПО МП» № 1, за 2004 год
«Прошло 8 лет со дня ухода из жизни моего деда Решетнёва Михаила Фёдоровича. В год его смерти мне было 16 лет. Всё тогда случилось неожиданно быстро. Сначала ощущения большой утраты не было, казалось, его долго нет из-за очередной командировки. На каждый стук в дверь, на каждый шорох колес останавливающейся машины все домашние вздрагивали, собака с приветственным лаем бросалась к входной двери, но время шло, и никто не появлялся. И тогда понял, что я деда потерял, и навсегда.
Запомнил я его всегда собранным, удивительно аккуратным, немногословным и постоянно занятым. Он всегда интересовался, кем я хочу стать после окончания школы, куда собираюсь поступить. После таких бесед было принято решение поступать в МАИ. Дед интересно рассказывал об этом институте, как он учился, какое там было крепкое и дружное товарищество, как в трудные и голодные послевоенные годы помогали своим сокурсникам, жившим в одном с ними общежитии.
Мнение деда для меня было непререкаемым. Он никогда физически не наказывал, но словом умел наказать так, что было больно до слез. Для меня он пример всегда и во всём. Я никогда не видел его раздражённым. Любое дело, за которое он брался, выполнял красиво, не торопясь. В еде был совершенно неприхотлив. Помню, по утрам мы с ним ели гречневую кашу, заправленную растительным маслом с поджаренным луком. Часто вечером, придя с работы, ужинал только чёрным хлебом с подсолнечным маслом и солью. Меня именно он приучил к здоровой и простой пище.
По его примеру я и сегодня хожу в спортивные залы, не курю, стараюсь вести здоровый образ жизни. Вспоминая его, с сожалением прихожу к выводу, что таким организованным и целеустремленным я, наверное, никогда не стану.
Даты 26 января и 10 ноября в семье отмечаем каждый год, жаль только, что прийти и поклониться его могиле могу не всегда. Но каждый раз, когда бываю в Железногорске, обязательно прихожу к нему и приношу цветы. Горько сожалею, что так рано и неожиданно его не стало, нам не пришлось далее попрощаться, настолько скоротечно это произошло. А ведь многое было задумано, многое ему ещё предстояло сделать...
Михаил Белов, внук М. Ф. Решетнёва».
СКОРБИМ…
«26 января на 72-м году жизни скончался генеральный конструктор и генеральный директор Научно-производственного объединения прикладной механики Михаил Фёдорович Решетнёв.
Горожане понесли тяжёлую утрату. Ушёл из жизни руководитель большого научно-производственного коллектива, крупнейший организатор науки, выдающийся учёный с мировым именем, академик Михаил Фёдорович Решетнев.
Многогранная деятельность, личная судьба М. Ф. Решетнёва неотделимы от истории становления нашего города. Более 36 лет работы в городе, в НПО прикладной механики позволили ему внести существенный вклад в развитие инфраструктуры города.
Пока билось сердце Михаила Фёдоровича, его дела и помыслы были полностью подчинены интересам развития науки, производства, интересам людей. За время руководства коллективом им воспитан целый отряд великолепных инженерно-технических работников, талантливой молодёжи.
Тяжела понесённая нами утрата, глубока наша скорбь. Михаил Фёдорович был интеллигентным, глубоко порядочным человеком, к любому делу относился с присущей ему энергией и настойчивостью, решал вопросы смело и принципиально.
Память о Михаиле Фёдоровиче Решетнёве навсегда сохранится в наших сердцах.
Глубоко скорбим и выражаем соболезнование родным и близким.
С. С. Воротников, В. А. Лебедев, В. П. Воронин, А. П. Дектярев, М. Ф. Комарова, К. С. Синьковский, В. П. Пилипенко, Г. А. Пташкин, Ю. К. Кринберг, В. Х. Першин, В. П. Тараненко, В. А. Терпигорьев, А. А. Задорожная, А. И. Савин, Ю. Н. Баскаков, Б. Г. Беллер, Н. И. Белоущенко, В. В. Лапшин, С. В. Левченко, Б. А. Мудрац, В. М. Чухно, В. М. Иванников, Е. Б. Васильев.
С первых часов, как стало известно о кончине М. Ф. Решетнёва, в адрес НПО ПМ стало поступать множество телеграмм со словами соболезнования и сочувствия в связи тяжелой. Правительственные, зарубежные: от руководителей ведомств, коллег, соратников, учеников, друзей…
ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ
Г.ЖЕЛЕЗНОГОРСК, НПО ПРИКЛАДНОЙ МЕХАНИКИ, КОЗЛОВУ
С глубоким прискорбием узнали о смерти выдающегося учёного, генерального конструктора российских спутников. Выражаем соболезнование родным и близким, коллективу НПО прикладной механики. Память о Михаиле Фёдоровиче Решетнёве всегда будет в наших сердцах.
Федеральный министр связи Булгак
ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ. КОЛЛЕКТИВУ НПО ПМ
Коллеги Российского космического агентства выражают глубокое соболезнование с связи с кончиной генерального конструктора и генерального директора объединения, академика Михаила Фёдоровича Решетнёва. Решетнев – один из основоположников отечественной ракетной промышленности. Под его руководством были созданы многочисленные системы связи, телевещания, навигации и геодезии на базе космических аппаратов. Мы хорошо знали Михаила Фёдоровича как выдающегося конструктора и учёного, умелого организатора, внёсшего значительный вклад в дело укрепления обороноспособности нашего государства, создания отечественной ракетно-космической техники. Вместе с вами разделяем чувства глубокой скорби и тяжёлой утраты. Светлая память о Михаиле Фёдоровиче навсегда сохранится в наших сердцах.
Генеральный директор
Российского космического агентства Ю. Коптев
ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ. ЗАМ. ДИРЕКТОРА А. Г. КОЗЛОВУ
Уважаемый Альберт Гаврилович. Руководство Министерства обороны России выражает коллективу предприятия глубокое соболезнование по случаю скоропостижной кончины генерального конструктора космической техники Решетнёва Михаила Фёдоровича. Вклад Михаила Фёдоровича, руководимого им коллектива в обороноспособность России неоценим. Надеюсь, что дело жизни Михаила Фёдоровича получит дальнейшее развитие в работах НПО ПМ, которые и являются материальным воплощением памяти о выдающемся конструкторе космической техники.
Л. Кокошин
Г. КРАСНОЯРСК,
ГОСУДАРСТВЕННОЕ НАУЧНО-ПРОИЗВОДСТВЕННОЕ ОБЪЕДИНЕНИЕ ПМ, ПЕРВОМУ ЗАМЕСТИТЕЛЮ ГЕНЕРАЛЬНОГО ДИРЕКТОРА КОЗЛОВУ А. Г.
От имени коллектива Центрального конструкторского бюро машиностроения в Санкт-Петербурге и от себя лично выражаем руководству КБПМ, специалистам предприятия искренние соболезнования в связи с безвременной кончиной Михаила Фёдоровича Решетнёва.
Всегда знали Михаила Фёдоровича как прекрасного человека, выдающегося учёного и инженера, мудрого руководителя. Высоко ценим многие годы плодотворного сотрудничества с руководимым Михаилом Фёдоровичем коллективом КБ ПМ. Вместе с вами скорбим по невосполнимой утрате. Просим передать наши соболезнования семье покойного Михаила Фёдоровича.
Директор ЦКБМ В. Никитин
Зам. директора Б. Оглоблин
Г. КРАСНОЯРСК-33, НПО ПРИКЛАДНОЙ МЕХАНИКИ
Объединенный Учёный совет по механике, энергетике и горным наукам СО РАН выражает глубокое соболезнование семье, коллегам и
ученикам по поводу безвременной, тяжёлой утраты выдающегося учёного и человека академика Михаила Фёдоровича Решетнёва. Его значительный вклад в развитие отечественной науки, создание ракетно-космической техники, замечательные человеческие качества навсегда оставят неизгладимый след в нашей памяти.
Председатель совета, академик В. М. Титов
Учёный секретарь совета, д.ф-м.н. Г. А. Сапожников
В АДРЕС СЕМЬИ АКАДЕМИКА РЕШЕТНЁВА
Примите наши соболезнования и молитвы от меня, моей семьи и всех работников КОМ ДЕВа. Мы разделяем ваше горе в этот горестный час. Знать его было большой честью для нас, и мы никогда не забудем его вклад в развитие космоса и в наши жизни. Искренне с вами,
д-р Вал Одонован, председатель правления и Генеральный директор КОМ ДЕВ Интернэшинэл Лтд. Председатель правления Sovcan Star.
От TRANSWORLD COMMUNICATIONS (U.S.A), INC
С большой скорбью мы узнали сегодня о том, что Михаил Решетнёв умер. Он не только был инициатором и великим лицом в области спутников, а дорогим другом. Мы будем скучать по его острому интеллекту, его тёплому поведению и прежде всего его чувству юмора. Его смерть для всех нас огромная потеря. Давайте примем на себя обязательство работать вместе и продолжать проекты спутников «Луч» от его имени и в его честь. Пожалуйста, передайте вашим коллегам и семье Решетнёва наши глубокие сочувствия. С уважением, Ричард Миллман
10 февраля 1996 года. Москва, Россия
Дорогая г-жа Решетнёва,
Прошло немногим больше недели со дня нашего возвращения из Красноярска-26, и я пользуюсь лишней возможностью выразить наше
уважение к памяти Вашего дорогого мужа, Михаила Решетнёва. Он был к тому же и моим дорогим другом. По этому поводу я хотел бы высказать несколько слов, идущих от души, в Ваш адрес и в адрес Вашей семьи.
Я знал Михаила лишь два с половиной года, но мы часто встречались, и, кроме профессионального уважения, между нами возникла глубокая искренняя дружба, что ещё более важно. Хотя мы не успели развить наши деловые отношения до того уровня, к которому оба стремились на благо наших известных компаний, мы были уверены, что курс выбран правильный.
В моих воспоминаниях о Михаиле главным, пожалуй, остается то, что он всегда стремился «поднять планку», достигнув очередной цели. Эта черта его характера символизируется в идее скульптуры орла, которую я подарил ему при нашей последней встрече в ноябре. Но одно воспоминание никогда не сотрётся из моей памяти; это случилось почти два года назад, в Красноярске-26.
Оно связано с моим визитом в этот город. После долгого дня совещаний и переговоров состоялся дружеский ужин, за которым Михаил и я обменивались небольшими сувенирами в кругу очень близких людей. Как я отметил при вручении подарка, я подарил ему книгу, которая перевернула все представления о мире в моей жизни, Библию. Я упомянул о том, насколько мы разные по характеру, мировоззрению, что мы вышли из разных политических систем, но, несмотря на всё это, каждый нашёл в другом настоящего друга. Ещё до того, как я произнёс последние слова, Михаил прервал меня и сказал (я запомнил тогда его стальные голубые глаза): «Да, мы были врагами, это так, но теперь ты мой друг». И он заключил меня в гигантское русское объятие. Вам трудно представить, что означало для меня, американца, эта экспрессия и это дружеское объятие. Он был моим истинным другом, и я всегда буду хранить память о нём.
Как сказал генерал Иванов на прощальном обеде, состоявшемся после похорон: «Он был поистине великим человеком. Пусть Господь хранит его милостью своей». Этими же словами я сейчас молюсь за Вас и Вашу семью.
Да благословит Вас Господь и облегчит Вашу долю в это трудное время большой потери.
Вы оказали мне честь, встретившись со мной, и я выражаю надежду, что в Ваш следующий приезд в Москву Вы позволите моей жене и мне увидеться с Вами.
Ваш друг через Михаила, Чарльз Харрисон.
ВСПОМИНАЯ РЕШЕТНЕВА ДОБРЫМ, ТИХИМ, СВЕТЛЫМ СЛОВОМ… (Часть вторая)
Мы ещё не скоро поймём как следует, кем и чем был Михаил Фёдорович Решетнёв для предприятия, для города и для России…
А. Г. КОЗЛОВ: «У Михаила Фёдоровича был принцип железной дисциплины и требовательности. Была у него такая черта – требовать. Очевидно, от Сергея Павловича Королёва перешла. Мы понимали, что в тех условиях, в которых мы находимся, – далеко от центра - все блага, которые нам достаются, обратно пропорциональны квадрату дальности от центра. С этим постоянно сталкивался и Михаил Фёдорович, находясь в Москве.
Мы, создав у себя такой сплочённый коллектив, уже тогда вступили в конкуренцию с нашими коллегами, которые работали в столице. Причём конкуренция была очень «оригинальной». Все любили работать на газеты, на сообщения ТАСС. А нам в первую очередь доставалось то, о чем молчат и не говорят. Всё время шла непрерывная борьба, все 35 лет, которые существует НПО ПМ. И вот умение бороться за своё дело помогло Михаилу Фёдоровичу создать такую фирму, такое производство, такой центр космической техники в центре Сибири.
Помимо работы с шефом приходилось встречаться очень мало, очень редко. Свободного времени почти не было. Но в последнее время Михаил Фёдорович купил дачу, которую очень любил. Несмотря на нехватку времени, с удовольствием там отдыхал.
Отличало Михаила Фёдоровича умение понять любого человека. Никогда не давил инициативу. А ещё были у него настойчивость и умение «пробивать лбом стену» (к примеру, два раза был Михаил Фёдорович у президента РФ) во имя дела, которому служил»
В. А. БАРТЕНЕВ: «В 1960 году я пришёл в НПО ПМ. Работа была связана с продолжительными командировками, иногда на три месяца. Мне это не понравилось, и я решил перейти работать в ГХК. Сказал об этом Решетнёву. Михаил Фёдорович мог просто сказать: «Нет!» Но он умел подойти к человеку, объяснить, бережно относился к кадрам. Он вызвал меня, около часа рассказывал о будущем предприятия и убедил остаться, о чём я не жалею».
Г. Д. КЕСЕЛЬМАН: «Этот случай произошёл на Южном полигоне, когда Михаил Фёдорович показал пример того, как можно с шуткой воспитывать дисциплину в коллективе. Однажды мы выезжали на запуск. Обычно мы к самолёту на автобусе подъезжали раньше, а Михаил Фёдорович на «Волге» – чуть попозже. Но на этот раз автобус запоздал, Е. В. Радев, проектант первого спутника «Экран», проспал. Мы забрали его из дома, приехали в аэропорт, объяснили: так, мол, и так. И сочинили шутливый
приказ прямо в самолёте, в котором расписали: Е.В. Радев . задержал самолёт, стоимость самолёта в час такая-то, столько-то мы потеряли энергии, времени… Перевели всё на зарплату и написали резюме: «Возместить в первом же пункте прилёта бутылкой коньяка». Подошли к Решетнёву: «Михаил Фёдорович, этот приказ нужно подписать». Он посмотрел, достал синий карандаш и написал: «Согласен. Возместить в первом же пункте прилёта, дабы повысить дисциплину у проектантов». Это – шутки. Ну а то, что Михаил Фёдорович Решетнёв пользовался огромнейшим авторитетом среди гражданских и военных самого высокого ранга, – это бесспорно».
Ш. Н. ИСЛЯЕВ: «Испытываю горечь утраты. Чисто по-человечески жалко, что так рано ушёл Михаил Фёдорович из жизни. Неожиданно, нелепо... Искренне соболезную жене Михаила Фёдоровича, Людмиле Георгиевне, дочери Тамаре, внуку Михаилу. За 30 лет совместной деятельности можно было бы сказать, что я знал его. Пытаясь в эти горестные дни заглянуть в себя как можно глубже, должен признаться: нет, не знал. Ловлю себя на мысли, согревающей душу, что такое может быть только тогда, когда находишься рядом с очень крупной личностью. Видел Михаила Фёдоровича в различных ситуациях: рабочих, житейских, в горе и в радости, в кругу семьи и товарищей по работе, во взаимоотношениях с людьми разных социальных уровней. Ничто человеческое было ему не чуждо. Он искренне радовался, искренне негодовал. Умел располагать к себе людей. Просто рассказывал о сложных проблемах. И, конечно, был максимально требовательным в первую очередь к себе. Никогда не был мелочным. Доверял. Принципиально и настойчиво отстаивал интересы дела, коллектива на всех государственных уровнях. И ещё, на мой взгляд, очень важная черта Михаила Фёдоровича как руководителя – умение соблюдать дистанцию даже между своими заместителями. Было у Михаила Фёдоровича какое-то обострённое чувство ответственности первого лица за всё, что делается в коллективе. Он понимал, что он – единственный в ответе, прежде
всего перед своей совестью, перед людьми, перед страной, перед будущим – за успешную деятельность коллектива. За долгую и добрую славу в делах объединения. Понимал и сообразно этому жил. Дороги, самолёты, полигоны, конфликтные ситуации... Что стоили ему только последние годы российские?..»
А. П. ДАНИЛОВСКИЙ: «Хочу сказать о своих личных отношениях с Михаилом Фёдоровичем. Я хорошо знал эту семью. Папа у Михаила Фёдоровича был суровым и сильным по натуре человеком... В эти скорбные дни я не могу не сказать о его семье, в первую очередь о Людмиле Георгиевне. Я её называл «мать Тереза». Она часто обращалась ко мне, объясняя, как трудно тому или другому человеку. На моих глазах вырос внук Михаила Фёдоровича... Но наши личные отношения ни в коей мере не влияли на деловые. Очень часто Михаил Фёдорович называл меня Саней, говорил: «Здесь ты не прав», «Не надувайся». Были и другие моменты. Я совершенно случайно оказался в этой должности. Прошёл путь от рядового рабочего до начальника цеха, а потом, как говорят, волей судьбы оказался в профсоюзном комитете. Михаил Фёдорович даже не знал, что я – сын Петра Дмитриевича Даниловского. А узнал об этом в год 50-летия Октября, когда мне вручалось удостоверение за лучший участок предприятия в социалистическом соревновании. И после этого наши отношения стали чуть-чуть ближе. А потом в 1977 году Михаил Фёдорович мне как-то на улице сказал: «Ты не хотел поработать со мной?» Я сказал, подумаю. Вскоре состоялась организация Научно-производственного объединения прикладной механики, и я был назначен одним из первых заместителей Решетнёва по общим вопросам. С тех пор я был уверен, что если бы позволило мне здоровье, а в его здоровье у меня не было никаких сомнений, то мы с ним встретили бы и 2000 год... Мне очень дорого было отношение Михаила Фёдоровича к старшему поколению, например, к моему отцу. Он очень уважительно относился к людям старшего поколения – Петру Тихоновичу Штефану, Петру Дмитриевичу Даниловскому. Не было ни одного праздника,
чтобы он не поздравил моих родителей... В тяжёлый для всех миг хочу сказать: мы потеряли человека, который был предан фирме, городу, краю, России, и в целом – большой стране, которую называют СНГ. Это был Человек с большой буквы»
А. Е. МИТРОФАНОВ: «С Михаилом Фёдоровичем меня познакомил директор завода «Красмаш» П. А. Сысоев вскоре после его приезда в г. Красноярск-26. Я работал тогда зам. главного инженера по подготовке производства, и в мои обязанности входило обеспечение цехов 2-й площадки оснасткой и нестандартным оборудованием. В одной из командировок вместе с П. А. Сысоевым и М. Ф. Решетнёвым в г. Днепропетровск на «Южный» машиностроительный завод за ужином у главного конструктора М. К. Янгеля я сказал Сысоеву, что мне надоело заниматься пушками, и я хотел бы более интересную работу. Михаил Фёдорович запомнил это.
С момента образования филиала ОКБ-1 он стремился к самостоятельной, творческой работе. Его не устраивал удел сопровождения документов других конструкторов. Осуществлению его планов мешали подчинённость производственной базы заводу «Красмаш» и его самого директору «Красмаша». В начале 1970 года на этом заводе проходили большие организационные и кадровые изменения. Вместо Б. Н. Гурова директором завода «Красмаш» был назначен В. П. Котельников. На завод прибыл министр С. А. Афанасьев и члены коллегии. И Михаилу Фёдоровичу удалось решить с Котельниковым вопрос о выделении из состава «Красмаша» 5-го и 6-го производств и организации завода при КБПМ. Решение было согласовано на месте с министром. Помню, я проводил оперативку, Михаил Фёдорович зашел в зал и предложил выйти на минуту. Здесь же в коридоре он сообщил мне о решении создания самостоятельного завода (Мехзавод) КБПМ и предложил мне пост директора завода. В то время и завод, и КБПМ были самостоятельными организациями. Но у нас сразу сложились очень хорошие деловые отношения, никогда не было противоречий, которыми страдали другие предприятия нашего министерства. Мы работали как
единый механизм над общими задачами. Сейчас, когда Михаил Фёдорович ушёл, нам будет очень сложно. Но лучшей памятью о нём станет сохранение коллектива НПО ПМ и плодотворная дальнейшая работа на благо страны»
В. И. ХАЛИМАНОВИЧ: «Я хотел бы отметить несколько черт Решетнёва, которые внушали уважение. Как известно, был он человеком осторожным, знающим цену слову, с другой стороны – человеком, лёгким на подъём. Как только началась Перестройка, начался поиск новых направлений. На нашем предприятии начали развиваться работы по созданию наземного сегмента. Дело было новое, не совсем понятное. Он нас поддерживал и контролировал даже, но делалось всё как-то без надрыва. Когда он увидел первую антенну, сделанную на нашем предприятии, помню, с каким удовольствием он отметил, что это – настоящее дело, и как он отнесся к тем людям, которые занимались разработкой и изготовлением этого изделия, с какой душевной теплотой. У него был нюх на новые идеи»
В. Ю. ФОМАИДИ: «Для нас весть о смерти Михаила Фёдоровича была неожиданной: мы относили его к числу людей-долгожителей. Лично меня удивляло его отношение к своему здоровью. Ему был 71 год, а выглядел он на 50 с небольшим. Я, живя с ним по соседству, наблюдал, как в любую погоду, ежедневно (когда он бывал в городе) ровно в 6.30 выбегает в спортивном костюме на улицу. В кабинете у него таким же атрибутом, как письменный стол и телефоны, были гантели и гири. Здоровье подтверждалось и рукопожатием: чувствовалась сила. Все подобного рода болезни переносил легко, на ногах. А тому, что случилось, мы пока не находим ответа... Отношения у нас с Михаилом Фёдоровичем были нормальными. Казалось бы, я представлял профсоюзный комитет, коллектив – как социальный заказчик, и требования были завышенные. И наши отношения изначально должны были иметь в основе конфликт: коллектив всегда чего-то хочет, а руководитель не всегда это может дать. Но у нас не было конфликтов! Практически по всем вопросам мы находили поддержку. Когда вопросы были простые, они решались на месте. Если были сложнее, и
связаны с затратами, то Решетнёв давал поручение изучить их, и лишь потом принимал решение, как правило, находясь на стороне коллектива. Это его отличительная черта. И ещё один нюанс. В любой обстановке, официальной или неофициальной, Михаил Фёдорович первый тост всегда поднимал за коллектив... Отличала его глубокая порядочность, справедливость. Считаю, что потеря эта для коллектива очень большая и невосполнимая. Но тот фундамент, что он заложил, – прочный фундамент. Здание, созданное им, будет стоять долго, будет развиваться и расти. А мы сохраним его в памяти на всю жизнь»
В. А. КАРНАУХОВ: «Очень жаль, что уходят из жизни такие великие люди. Я хотел бы отметить личные качества Михаила Фёдоровича. Он никогда не бросал слов на ветер не только по работе, но и в личных отношениях. Когда из прибалтийских республик в связи с распадом Советского Союза начали выводить войска и расформировывать военные училища, у меня в Риге учился сын в военном училище ракетных войск. Это училище просто расформировали. И я обратился к Михаилу Фёдоровичу с просьбой помочь перевести сына в Ленинград, в «Можайку» (Военно-инженерный институт имени Можайского- ред). Он сказал, что поможет, поговорит с командующим ВКС. На следующий день он пригласил меня в кабинет и сказал: «Слушай, Володя, я говорил с командующим ВКС». Он обрисовал тому ситуацию, причём говорил не только по поводу моего сына, а вообще училища ракетных войск: нам, мол, нужны такие кадры. В результате этого разговора перевёлся в Ленинград не только мой сын, но и весь радиотехнический курс этого училища! Теперь эти ребята окончили институт и уже работают в нашей отрасли»
Р. П. ТУРКЕНИЧ: «Я пришёл на предприятие зимой, в январе 1966 года. Тогда страна потеряла основоположника космической техники – Сергея Павловича Королёва. И вот через 30 лет, снова в январе, мы теряем Решетнёва... Михаил Фёдорович очень гордился тем, что был учеником Королёва. Оба они скончались скоропостижно... Мы были потрясены: ведь
Решетнёв был очень сильным мужчиной. Мне приходилось часто бывать у него на приёме, общаться. Он обладал необыкновенным техническим чутьём… Решетнёв был суровым человеком. Но если улыбался, то прямо светлее становилось... Но, несмотря на суровость, он очень редко повышал голос. Я ни разу не слышал, чтобы он сказал что-то плохое о другом человеке. Последняя наша деловая встреча состоялась 25 декабря. Я зашёл по техническому вопросу: участвовать ли нам в очередной международной выставке или нет. И он сказал: «Знаешь, Роман (в хорошем настроении он всегда обращался на «ты»), время проходит, надо писать историю предприятия. Раз начинали, другой – не получается. Давай после Нового года соберем инициативную группу. Люди уходят... Надо приниматься за эту работу». Может, Михаил Фёдорович предчувствовал что-то...»
Н. БОТОВА: «Очередной раунд вопросов и ответов Генерального. По предприятию ходят слухи о том, что академик дал согласие стать советником президента и скоро отбудет в Москву. Кто-то не выдерживает, и задает вопрос в лоб: «А правда ли…?» Ответ: «Переехав на улицу Горького, я собрал всю свою семью. Здесь могила моего отца. Здесь дело моей жизни. Здесь будет и моя последняя дорога...» И еще вспоминается 18 августа 1994 года. Танцевально-концертный зал города. Празднование 35-летия НПО ПМ. Торжественное начало, официоз, предоставляют слово Генеральному, и вдруг: «Дорогие друзья, коллеги, я сейчас здесь стою перед вами, говорю речи. К сожалению, со мной нет сегодня моей подруги. Она по семейным делам в Москве. Давайте выпьем за верных подруг, которые всегда ждут нас из бесконечных командировок!» Возможно, вдохновлённая той теплотой и искренностью, с которой была произнесена эта короткая речь, возможно, заражённая общей атмосферой семейного праздника, а может, просто под влиянием мужского обаяния личности Михаила Фёдоровича, я пригласила его на медленный танец... Это огромная жизненная удача и неоценимый профессиональный опыт – работать рядом с таким Человеком и Гражданином…»
ВСПОМИНАЯ РЕШЕТНЕВА ДОБРЫМ, ТИХИМ, СВЕТЛЫМ СЛОВОМ… (Часть третья)
Из газеты «Красная Звезда» от 20 февраля 1996 года:
«СЛОВО О КОНСТРУКТОРЕ. История космонавтики пока еще коротка по земным меркам. Весь путь от зарождения до сегодняшних дней укладывается в одну человеческую жизнь. Но сколько выросло на этом пути блистательных ученых, конструкторов, организаторов производства с их идеями, опережающими время, фундаментальными открытиями, гениальными предсказаниями. Михаил Федорович Решетнев входит в этот золотой список. Если составить научный отчет о том, что сделано под его руководством и при непосредственном участии для отечественной космонавтики, он займет многие тома. Михаил Федорович любил говорить, что ему в жизни везло. Наверное, так оно и было… Из маленького закрытого городка Красноярск-26, Михаил Федорович летал на предприятия ракетно-космической отрасли, где налаживалось производство невиданной дотоле техники, описанной разве что в фантастических романах. Конечными пунктами его командировок были космодромы и испытательные полигоны, матушка столица, когда требовалось «пробивать» решения очередных трудных проблем. А в своем затерявшемся в тайге конструкторском бюро – он творил.
Проведенные в НПО ПМ научные и практические работы в области механики позволили создать конструкции, прекрасно работающие в экстремальных условиях космического пространства до 10 лет. Были спроектированы, испытаны и сданы в эксплуатацию 27 информационных и координатно-метрических систем на базе космических аппаратов связи, навигации, ретрансляции и телевидения, которые не уступают высшим мировым стандартам, а по ряду вопросов и превосходят их. В настоящее время 60 процентов российских спутников, функционирующих на околоземных орбитах, - это объекты, созданные в НПО ПМ «Прикладная механика».
Михаил Федорович – не только выдающийся ученый-конструктор, не только инженер, который, как иногда бывает, не мыслит жизни вне своих формул, расчетов, чертежей. Он один из крупнейших отечественных организаторов космической науки и производства. За 36 лет его бессменного руководства маленький филиал ОКБ-1 превратился в мощное современное предприятие космической техники в Сибири…. Особое место в истории предприятия и в жизни Решетнева занимает глобальная навигационная спутниковая система ГЛОНАСС, развертывание которой до полного состава завершено в 1995 году. Она предназначена для обеспечения навигационной информацией и сигналами точного времени неограниченного числа воздушных и морских потребителей как военных, так и гражданских. Причем в любом месте земного шара, в любое время суток и независимо от метеоусловий. Система позволяет определять координаты потребителя с точностью до 100 метров и скоростью с точностью до 15 см/сек. Кроме того, она дает возможность решать целый ряд сервисных навигационных задач: определять пройденное расстояние, оставшееся до очередного пункта маршрута и время движения до него, выбирать оптимальный курс следования и т.д. По оценкам специалистов применение системы ГЛОНАСС позволит существенно повысить экономичность и безопасность воздушного движения и морского плавания.
Решениями международных организаций гражданской авиации (ИКАО) и морской (ИМО) система ГЛОНАСС наряду с аналогичной американской признана в качестве основной для навигационного обеспечения международных морских и воздушных линий. А ведь она создавалась уже в непростых экономических условиях. Резкое сокращение финансирования космических программ привело к снижению загрузки завода НПО «Прикладная механика» в десятки раз и к вынужденному переходу на сокращенную рабочую неделю, к оттоку наиболее квалифицированных кадров, к снижению социальной защищенности жителей космического городка.
Одна из замечательных черт Рештнева как незаурядной личности состояло в том, что его интересы никогда не замыкались в узких ведомственных рамках. Он координировал целенаправленную деятельность многих академических учреждений, отраслевых НИИ, КБ, промышленных предприятий, вузов, взаимодействие с которыми обеспечивало решение сложных научно-технических проблем ракетно-космической техники. Принимал активное участие в делах Сибирского региона, являлся президентом Сибирского отделения Российской инженерной академии.
Руководитель большого научно-производственного коллектива, Решетнев требовал на своем предприятии железной дисциплины. При принятии решений всегда докапывался до тонкостей, деталей, мелочей. Я это хорошо знаю по многолетнему личному близкому общению с ним. Но эта его характерная дотошность не была придирчивостью, она не оскорбляла людей, не губила их инициативу, наоборот, Михаил Федорович всегда поддерживал талантливых специалистов… В своем кабинете он редко оставался один. У него всегда люди и всегда он что-то им объяснял, доказывал. Причем всегда очень аргументировано, наглядно, с «картинками» на доске, которая висела у него за спиной.
Этот человек принципиально и настойчиво отстаивал интересы ракетно-космического производства и своего коллектива на всех государственных уровнях. Дважды встречался с Президентом России Борисом Ельциным и обсуждал с ним пути решения современных непростых проблем ракетно-космической отрасли страны. Делал все для того, чтобы коллектив НПО ПМ сохранил лидерство, выстоял в эти трудные годы.
Едва ли не половину жизни, а может и больше (кто считал?) Михаил Федорович проводил в многочисленных командировках. Часто бывал на космодроме Байконур. Любил казахстанские степные тюльпаны. Но, на мой взгляд, он как-то по особенному относился к космодрому Плесецк, откуда уходило к звездам большинство спутников, созданных в НПО ПМ. Мы и познакомились с ним еще тогда, когда я был начальником расположенного
здесь ракетного полигона. С тех пор у меня остались самые теплые воспоминания о днях общения с Михаилом Федоровичем. Вместе работали над организацией испытаний ракетно-космической техники. Вместе переживали горечь неудач. А они бывали и крайне тяжелыми. Никогда не забуду, как именно моральная поддержка Михаила Федоровича помогла выстоять нашему воинскому коллективу после страшной трагедии – взрыва ракеты на стартовом комплексе, когда погибли 47 испытателей из состава боевого расчета, готовившего к запуску. Теперь, оглядываясь назад и оценивая по нынешним меркам все, что и сделано для космической отрасли, без всякой натяжки могу сказать, что без его труда, без труда возглавляемого им коллектива не было бы и Военно-космических сил, которые сегодня составляют основу реализации оборонных космических программ России.
Мы бывали друг у друга в семьях. Я знаю его жену Людмилу Георгиевну, дочь Тамару, внука Михаила. Видел, каким он был верным мужем, внимательным отцом, заботливым дедом. Понимаю, как им всем тяжело сейчас. Человек твердых убеждений, прямого характера Михаил Федорович в то же время был чрезвычайно отзывчивым к людям и очень обязательным не только по работе, но и в личных отношениях. Никогда не бросал слов на ветер. И того же требовал от своих подчиненных и друзей. Наверное, поэтому и коллектив его предприятия, а мне приходилось там бывать много раз, какой-то по-особому сплоченный. Здесь всегда ощущается особый настрой на творчество, целеустремленность, доброжелательность, теплота во взаимоотношениях.
Что меня всегда восхищало, так это умение Михаила Федоровича работать без шума, как говорится, «без помпы» – на результат. Ведь многие десятилетия в стране по заведенному строгому порядку не принято было говорить в открытой печати о создателях ракетно-космической техники. Поэтому в космонавтике одним доставались торжественные сообщения ТАСС, восторженные статьи, всеобщая известность и громкая слава, а
другим – очередные, все более сложные задачи. Возглавляемый Решетневым коллектив был как раз в числе этих других.
Совсем недавно Михаил Федорович отметил свой 70-летний юбилей, был полон энергии и творческих замыслов. И так неожиданно оборвался его путь. Мы виделись с ним буквально за неделю до его внезапной смерти. Строили планы на будущее. Он собирался прилететь в Плесецк на запуск очередного своего космического аппарата… Командующий Военно-космическими силами России, генерал-полковник В.Л.Иванов»
Из «Авиационно-космической газеты» № 10, октябрь 2004 года
«КОСМОНАВТИКА ЗАБРАЛА ЕГО ЖИЗНЬ БЕЗ ОСТАТКА. С Михаилом Решетнёвым мы познакомились в самом конце 1940-х годов. Тогда мы были студентами Московского авиационного института и на самолётостроительном факультете получали основы знаний о летательных аппаратах. Учился Михаил очень хорошо и был Сталинским стипендиатом.
В 1958 году мы встретились с ним на авиационном заводе в Оренбурге, где осваивалось производство баллистических ракет ближнего действия 8К11, предназначенных для пуска с бронетранспортёра. Я был начальником сборочного цеха, а Решетнёв приехал из королёвского ОКБ-1 в качестве ведущего конструктора. В начале 1959 года мы вместе поехали в Капустин Яр на испытания образца первой партии ракет, изготовленных на Оренбургском заводе. Почему-то не сразу пришёл допуск на пусковую площадку, и на две недели мы задержались в общежитии при штабе полигона. Потом жили в одном гостиничном номере, а вечерами вели длинные беседы, в том числе, конечно, о космических полётах. Михаил рассказал о его возможном переезде в Красноярск и спросил, согласен ли я составить ему компанию. Я ответил утвердительно. Вскоре его направили в Сибирь, и я последовал за ним. На полигоне во время предстартовой подготовки ракеты я стал свидетелем технической эрудиции, реактивности мышления и волевых качеств Решетнёва, которые тогда
позволили избежать аварии при пуске ракеты, а в дальнейшем неоднократно проявлялись в различных ситуациях. Наверное, стоит пояснить, почему мы оказались в Красноярске. В то время руководство страны строило далеко идущие планы: создать по примеру германского Пенемюнде подземный центр по производству баллистических ракет. В Красноярске-26 уже наладили выпуск ядерных головок на базе артиллерийского завода. Вскоре от идеи подземного гиганта отказались, и производство ракет Р-7, а затем и Р-9 сосредоточилось на основной площадке завода. Для проведения опытно-конструкторских работ по ракетно-космической тематике и конструкторского сопровождения производства С. П. Королёв в 1959 году организовал филиал № 2 своего ОКБ-1. Начальником и главным конструктором этого филиала был назначен М. Ф. Решетнёв.
Сергей Павлович разрешил Решетнёву приглашать на работу любых сотрудников ОКБ-1, и он набрал команду из 24 человек. По телефону согласовали и мой переезд в Красноярск. Но директор Оренбургского завода меня не отпустил, и я уехал в Красноярск без документов, что в то время было уголовно наказуемым деянием. В Подлипках Решетнёв представил меня Королёву, сказав: «Сергей Павлович, вот тот Чернявский, который убежал из Оренбурга». Мой поступок был оценен положительно, и меня сразу оформили на должность ведущего конструктора. Сделав ставку на молодёжь, мы бросили призывной клич в ведущие вузы страны: МАИ, КАИ, ХАИ, МВТУ им. Баумана, Томский и Новосибирский университеты. На предприятии были организованы преддипломная практика и работа государственных экзаменационных комиссий. С самого начала параллельно с подготовкой серийного производства баллистических ракет на заводе под руководством Решетнёва начались проектные работы и поиск новых решений задач ракетно-космической техники. Первые попытки оказались неудачными: Решетнёв предложил конструкцию мобильной баллистической ракеты дальнего действия, однако Сергей Павлович эту идею активно не
поддержал, и позже она была частично использована в разработках КБ Челомея и Надирадзе.
Ситуация изменилась в 1961 году, когда на «Красмаше» сняли с производства ракету Р-9 и начали выпуск янгелевской машины Р-14. Естественно, возник вопрос о судьбе королёвского филиала в Красноярске. Мы с Решетнёвым поехали в Днепропетровск, где встретились с М.К. Янгелем. Как оказалось, эта беседа имела историческое значение для нашего коллектива. Михаил Кузьмич сказал: «Зачем вам быть чьим-то филиалом в Сибири – становитесь самостоятельной организацией и ведите мою ракету». Он предложил передать нам научно-технический задел по носителю (на базе ракеты Р-14) и двум связным спутникам, имевшийся в его КБ. Фактически этот момент стал точкой отсчёта творческого пути нового ОКБ-10 и самого М. Ф. Решетнёва. Благодаря усилиям молодого коллектива (средний возраст сотрудников составлял 28 лет) 18 августа 1964 года состоялся успешный пуск конверсионной РН 11К65 («Космос-3»), созданной с помощью ОКБ М.К. Янгеля. На борту ракеты находились три спутника. В этот день Решетнёв и его соратники сдали экзамен на зрелость и ещё не догадывались, что им предстоит стать родоначальниками нового направления космической деятельности – спутниковой связи и радионавигации. В следующем году РН «Космос-ЗМ» вывела на орбиту Земли сразу пять разработанных в нашем ОКБ малогабаритных аппратов «Стрела-Г», которые впервые в мировой практике сформировали спутниковую систему персональной связи. Представьте: 40 лет назад у человека с личным приёмоответчиком появилась возможность через космос связываться с абонентом в любой точке земного шара. И только через 20 лет за рубежом заговорили о подобных разработках, а в конце 1980-х годов термин «персональная спутниковая связь» внесли в международный регламент связи. Возможность непосредственного доступа пользователей к информации с помощью космических средств стала доминантой творческой
деятельности Решетнёва и его соратников. Опираясь на методы системного подхода, мы смогли в короткие сроки создать ряд информационных космических систем, причём некоторые из них не имели аналогов в мировой практике. К ним относятся спутниковая система непосредственного телевещания (НТВ) с использованием геостационарного спутника «Экран» и спутниковая система управления движением на базе низкоорбитального навигационно-связного спутника «Циклон». Идея спутника НТВ созрела у меня в красноярском аэропорту во время задержки рейса Красноярск – Москва. У этого проекта сложная судьба с благополучным концом. В 1976 году с появлением системы непосредственного телевещания «Экран» жители восточных районов страны смогли принимать телевизионные программы прямо на свою антенну, минуя наземную ретрансляционную сеть. Что касается спутниковой навигации, то обращение ОКБ-10 к этой тематике положило начало направлению, которое вносит наиболее весомый вклад в глобальную информатизацию общества. В начале 1960-х годов в связи с бурным развитием космической деятельности Королёв решил сосредоточиться на пилотируемой программе. Проекты автоматических космических аппаратов отошли на второй план, в том числе спутники связи «Молния-Г» на высокой эллиптической орбите и «Молния-2» на высокой круговой орбите. Первый был уже «в железе», второй – на стадии эскизного проекта. В то время в ОКБ-1 не было программы использования космической техники для решения социально-экономических задач, что отразилось на конструкции упомянутых спутников связи. Решетнёв предложил передать работы по связным спутникам в ОКБ-10 (впоследствии НПО прикладной механики). Эта инициатива была продиктована не только сиюминутными потребностями в загрузке предприятия, она опиралась на принятую нашим коллективом концепцию системного подхода к освоению космоса в прикладных целях… В день 50-летия Советской власти жители Крайнего Севера, Сибири, Дальнего Востока и Средней Азии впервые смотрели прямые
передачи Центрального телевидения из Москвы. Так, на базе «Молнии-1» и наземных станций «Орбита» начала функционировать первая в мировой практике национальная спутниковая ретрансляционная система. Позже подобные системы появились в Канаде, США и Индонезии… Решетнёв и его соратники создали школу и целое направление космической деятельности в нашей стране. Символом успехов красноярской школы я считаю ракету-носитель «Космос-3», стоящую рядом с королевской ракетой Р-7. Мне довелось проработать вместе с Михаилом Фёдоровичем четверть века. Он не относился к разряду суперменов. Это был достойный сын своей Родины, талантливый, энергичный, принципиальный, требовательный и толерантный…Михаил Фёдорович показал себя надёжным товарищем. Несмотря на некоторые мои особенности, у нас с ним сложились прекрасные отношения взаимной поддержки и выручки. Мы были единомышленниками, соратниками. Наши отношения отражались на общей атмосфере: в коллективе отсутствовали интриганство, подсиживание и другие моменты, свойственные творческим организациям. Если бы мне задали традиционный вопрос о хобби Решетнёва, я бы ответил, что он, как и наш учитель С.П. Королёв, был поражён болезнью: приблизить человека к космосу. И эта болезнь отобрала всё время его жизни без остатка». Лауреат Ленинской и Государственной премий, доктор технических наук, профессор, член-корреспондент РАН Г. М. ЧЕРНЯВСКИЙ.
«ОН ЖИЛ, В ЗАБОТАХ О ЛЮДЯХ И РАБОТЕ. «Помнится, я написал заявление на имя С. П. Королёва с просьбой о переводе в Красноярск-26 и передал его М. Ф. Решетнёву. Меня «тормознули» до окончания работ, которые я проводил в ЛИИ г. Жуковский, и поэтому в Красноярск 26 я перевёлся лишь в начале 1962 года. Первые впечатления о новом руководителе – 37-летнем М. Ф. Решетнёве сложились самые благоприятные: его простота и доброжелательность внушали доверие! Я сразу же был нацелен на испытательную работу, и мы, группа работников КБ во главе с М.
Ф., выехали в «Южное», в . Днепропетровск, договариваться о проведении работ по отработке систем второй ступени ракеты-носителя 11К65. Вся моя дальнейшая работа была связана с постоянным общением с ним как в производственном плане, так и в бытовом. М. Ф. прилетал на полигоны перед каждым пуском, так как являлся техническим руководителем государственных комиссий по пускам. В свободное от работы время мы проводили вместе – ходили в кино, на лыжах, выезжали с нашими ребятами на рыбалку, шашлыки и пр. Меня всегда поражало его желание вникать во все тонкости нашей испытательской работы, умение ненавязчиво поддержать в трудные моменты. Особенно мне запомнилось это при первом пуске 11К65, когда постоянные сбои в системе управления при наборе готовности приводили к необходимости замены ампульной батареи на первой ступени. Ракета заправлена, хвостовой отсек, где мы со старшим лейтенантом меняли АБ, потрескивает, а внизу около ракеты нас «поддерживали» М. Ф. и A. M. Войтенко – председатель госкомиссии. Вспоминается также, как однажды мы попали в «комическое положение». На одном из первых пусков с космодрома Плесецк ракеты-носителя 11К65М отказала рулевая машина первой ступени. Ракета упала в болотистом месте в районе реки Северная Двина, и мы – М. Ф., я и полковник из штаба, вооруженный фотоаппаратом, полетели на вертолёте в район падения. Вертолёт завис над болотом, где не было сухостоя, мы в сапогах прыгнули в болото, и при страшной жаре от компрессии винтов вертолёта пошли по болоту к воронке падения ракеты. С летчиками мы договорились, что через час они прилетят за нами. Я взял с собой меховую куртку, которая нам потом очень пригодилась. На месте падения была воронка диаметром около 15 метров, залитая болотной водой, а по краям лежали вывороченные глыбы земли. Искать что-то в этом болоте было бессмысленно. На всём болоте нашли небольшую кочку, постелили мою куртку, сели и стали ждать вертолёт. Прошел час, два, три... а вертолёта всё не было, Хотелось пить, объели вокруг всю клюкву, пересказали все анекдоты, выломали рядом весь сухостой, чтобы не идти на старое место, и
только часов через пять вертолёт прилетел за нами. Как потом объяснили летчики, в районе аэродрома вылета была гроза, и их не выпускали. М. Ф. всегда ценил тёплое, дружеское отношение к себе и работникам КБ со стороны наших заказчиков – военных. В один из женских праздников 8 Марта на полигоне М. Ф. и меня пригласил к себе домой замечательный человек, председатель госкомиссии по нашим пускам – начальник штаба полигона генерал-майор A. M. Войтенко. Вечером у него собралось всё руководство полигона, нормально провели время, а после, по дороге на площадку, М. Ф. сказал, что в это время на полигоне присутствовали многие главные из других фирм, но пригласили только нас. Мы всегда находили поддержку и помощь у М. Ф. по организации быта наших испытателей на полигонах. Вспоминается, как выдержка, такт М. Ф. в переговорах с главным конструктором А. И. Савиным и поддержка со стороны руководства полигона помогли нам обустроиться на площадке 95 полигона Байконур». А.И. Ушаков, бывший заместитель генерального конструктора НПО ПМ по испытаниям
«С ЧУВСТВОМ ВЗАИМОПОНИМАНИЯ… С Михаилом Фёдоровичем Решетнёвым я познакомился в 1967 году. Он возглавлял бюро прикладной механики, которое имело для практического решения вопросов по конструкторским разработкам опытный механический завод. Я в то время был назначен заведующим отделом оборонной промышленности, и работа конструкторского бюро и завода находилась в сфере моего внимания.
Хочу сразу отметить, что отношения у нас сложились сразу очень хорошие, а чуть позднее переросли в дружеские. Мы даже периодически встречались семьями. В то время, особенно в начальный период, остро стоял вопрос о характере направлений работ как по КБ, так и по опытному заводу. Благодаря усилиям, прежде всего Михаила Фёдоровича, и поддержки краевого комитета партии удалось и отстоять, и профилировать работу КБ и
завода по разработке и созданию специальных объектов и спутниковых систем.
В последующий период, с 1972 года, когда я уже стал руководителем краевой партийной организации, в интересах и этого предприятия, и края было предпринято значительное повышение эффективности в работе, специализация и завоевание достойных позиций в освоении космической техники. Как известно, в тот период уже началось комплексное развитие производительных сил Красноярского края в соответствии с принятой программой на первую десятилетку 1970-1980-е годы. Одним из важнейших вопросов было развитие науки, освоение передовых технологических процессов, выход края на новые производства, новые технологии. Одной из важнейших задач стало создание в крае научного центра, который в общем итоге и был сформирован как филиал Сибирского отделения Академии наук. Это был далеко не простой вопрос, поскольку нужно было иметь определённый кадровый потенциал научных работников, который начал уже активно формироваться в крае, и в числе академиков, членов-корреспондентов Сибирского отделения Академии наук мы с большим удовлетворением имели в краевом научном центре и члена-корреспондента Михаила Фёдоровича Решетнёва. Это был период его наиболее плодотворной работы и проявления таланта как конструктора объектов космической техники, умело сочетаемого с опытом производственника для их реального претворения, создания изделия и последующего запуска в космос. Стало меньше тревог о будущем КБ и завода. Значительным стал авторитет Решетнева и в стране, в то же время добавились заботы и другого направления, надо было создавать новые объекты космической техники, которые бы соответствовали требованиям того времени и даже опережали их. В силу своей настойчивости, грамотности, опыта, требовательности, умения организовать работу Михаилу Фёдоровичу Решетнёву удалось прекрасно справляться с этими задачами, завоевать полное признание в стране, быть избранным в академии наук СССР и получить звание академика. О его
личных качествах могу сказать следующее. Независимо от большущей ответственности, которая лежала на нём, он был отзывчивый, добрый и просто хороший человек. Поэтому после моего отъезда из края наши отношения, как это иногда бывает, не прервались, и мы неоднократно встречались в Москве. Если подвести итог, то у меня остались самые тёплые чувства от взаимоотношений с Михаилом Фёдоровичем Решетнёвым». П. С. Федирко, первый секретарь Красноярского краевого комитета КПСС (1972-1987 годы)
«ПАТРИОТ. ГРАЖДАНИН. ТОВАРИЩ. В первый раз мне довелось услышать фамилию «Решетнёв», когда объявляли состав президиума торжественного собрания в честь 7 ноября 1962 года. А познакомились мы при подготовке протокола долевого участия НПО ПМ в развитии энергоисточников. Этот документ позже был утвержден в соответствующих министерствах. Мне очень понравилась простота Михаила Фёдоровича в общении, отсутствие комплекса большого начальника. Он говорил со мной так, как будто мы давно знакомы. Речь его была очень грамотна, доступна, никаких слов-паразитов. При этом лицо было приветливым, с лёгкой ироничной улыбкой. В 1970-е годы мы встречались на всяких активах, заседаниях горкома КПСС, заседаниях исполкома. Когда я стал зам. генерального директора расположенного по соседству с НПО ПМ горно-химического комбината, мы часто участвовали в совещаниях, связанных с социально-экономическим развитием города. Как депутаты – на сессиях городского Совета. Он был народным депутатом Верховного Совета РСФСР, а я – депутатом горсовета. В 1989-1993 гг. мы были депутатами краевого Совета народных депутатов, наши места на сессиях были рядом, и мы всегда сверяли свои позиции перед голосованием. С ним было легко обсуждать любые вопросы. Если он брался за решение чего-то, то его не нужно было уговаривать, он просил дать необходимые обоснования, либо проект решения. Если же отказывал и говорил «нет», это было не обидно, а как-то
очень убедительно. Когда строили междугородний узел связи, у нас возникли проблемы с получением оборудования через Министерство связи РСФСР. И тогда на сессии горсовета я обратился к Михаилу Фёдоровичу как к депутату Верховного Совета РСФСР с просьбой оказать содействие в получении фондов на поставку оборудования связи и передал ему письмо прямо в президиум. Он улыбнулся и сказал: «Сделаем». И через месяц мы получили нужное решение Минсвязи РСФСР. Таких дел было много. Он всегда поддерживал меня, когда я стал председателем исполкома горсовета, как по вопросам развития города, так и по всем другим. При этом наши отношения стали для меня очень приятными и совсем не формализованными. Таким он и остался в моей памяти: Патриот, Гражданин, Товарищ: умный, добрый, строгий. Задумчивый и чуточку усталый он на портрете в моём кабинете в Законодательном собрании края». А. А. Ромашов, заместитель председателя Законодательного собрания Красноярского края
«БЕСКОРЫСТНАЯ ДРУЖБА МУЖСКАЯ. Мы познакомились в 1967 году. Это сделал мой друг, в то время главный конструктор ОКБ «Факел» Сергей Александрович Баканов, уже в то далёкое время создававший (при некотором моём участии) электроракетный двигатель для КБ Решетнёва. С тех пор и до смерти Михаила Фёдоровича нас связывала дружба, не осложнённая какими-либо административными отношениями. Просто дружба. Бескорыстная. Подарок судьбы. Михаил Фёдорович был исключительно собранным человеком. Ему чужды были поза, жестикуляция. Его мозг непрерывно работал, удерживая в памяти фантастическое количество информации, вопросов, которые нужно решить, поставить. Он был требовательным человеком, но его требовательность начиналась с самого себя. Именно к себе он был требователен беспощадно, жестоко. Это касалось всего, всей его жизни, что бы он ни делал. Если он что-то обещал (кому бы то ни было), он выполнял это неукоснительно. Ни одного слова он не бросал зря. Его речь была исключительно точна, лишена каких-либо
лишних слов, эмоциональных всплесков. Он непрерывно стегал свой организм, требуя от него наивысшей работоспособности. Каким бы ни был предыдущий день, как бы поздно он ни лёг спать, утром он обязательно бежал на зарядку или делал её дома. И я, и, по-моему, все восхищались его удивительно спортивной, мощной фигурой, сухой и подтянутой. Его руки были очень красивыми, интеллигентными, если так можно сказать. Им мог бы позавидовать пианист высокого класса. Во что бы ни был одет Михаил Фёдорович, он всегда выглядел великолепно. Не могу понять, как это ему удавалось, но любая, даже чужая одежда сидела на нём как специально на него сшитая. Наверное, дело было в великолепной фигуре и великолепной выправке, достойной лучших традиций русского офицерства... Он, как губка, впитывал в себя знания, извлекал их из всего, что он видел, с чем соприкасался. К Михаилу Фёдоровичу, вероятно, как ни к кому другому, применимо то, что сказал А. А. Архангельский на 60-летии А. Н. Туполева (цитирую по памяти): «В русском языке есть два глагола, близких по значению, вроде синонимов. Это «смотреть» и «видеть». Так вот: все смотрят, но только единицы видят. Так же, как Туполев, Михаил Фёдорович умел «видеть». Каждый раз, бывая в Москве, он обязательно приходил к нам домой, иногда ночевал у нас. И если приходилось остаться на выходные дни, он обязательно использовал их, чтобы узнать что-то новое, что-то увидеть. Однажды в марте 1993 года в Академии художеств была организована экспозиция картин А. А. Пластова, посвящённая 100-летию со дня его рождения. Было воскресенье, и мы с Михаилом Фёдоровичем, конечно же, туда пошли. Посетителей почти не было, и мы удивились, неожиданно, нос к носу, столкнувшись с Юрием Николаевичем Коптевым, нынешним руководителем РКА. Любопытно, правда? Однажды у нас дома зашёл разговор о музыке, о её значении для любого человека любой специальности. У меня есть уникальная граммофонная пластинка почти полувековой давности, даже не долгоиграющая. Это увертюра «Эгмонт» Бетховена в исполнении оркестра под управлением Н. С. Голованова. У меня есть много
записей «Эгмонта» с разными дирижёрами, я много раз слушал эту вещь по радио, в концертах. Но ни одно исполнение не может сравниться с головановским. Мне кажется, что только ему удалось раскрыть всё то, что вкладывал в это произведение Бетховен: всё величие и революционность человеческого духа, неразрывность героизма и трагедии и в то же время оптимизм. Я считаю «Эгмонт» одним из самых великих произведений Бетховена. Когда я запустил пластинку, Михаил Фёдорович сразу встал, подошёл к тёмному уже окну и, не шевелясь, прослушал, смотря в ночь. Когда музыка кончилась, он ещё некоторое время стоял не шевелясь. Я предложил послушать ещё одну уникальную пластинку – запись самого Рахманинова. Но Михаил Фёдорович очень определённо сказал: «Нет, больше нельзя». Могу со знанием дела сказать, что очень мало Главных и Генеральных так глубоко и остро чувствуют и понимают настоящую музыку. Кстати сказать, он очень любил песню «Надежда» Пахмутовой и Добронравова и однажды очень к месту процитировал: «Надо только выучиться ждать, надо быть спокойным и упрямым, чтоб порой от жизни получать радости скупые телеграммы». Я подчеркнул те слова, которые он особенно выделял. Думаю, что эта песня, или, скорее, эта фраза, была его жизненным девизом. Вероятно, не многие знают о его верности дружбе, отсутствию какого-либо зазнайства. 31 декабря 1989 года я позвонил Михаилу Фёдоровичу в Красноярск-26, чтобы поздравить с Новым годом. Моя жена была тяжко больна, ей оставалось жить меньше двух месяцев. Врачи настойчиво рекомендовали для поднятия тонуса настойку женьшеня. В Москве её не было. Михаил Фёдорович, естественно, спрашивал о состоянии Карины, с которой их связывала давняя дружба. Я рассказал об этой ситуации. И вот утром 2 января раздался звонок в дверь: это был Михаил Фёдорович, который вручил мне флакон настойки женьшеня, сказав, что это единственный флакон в Красноярске. Времена были трудные, и Михаил Фёдорович использовал выходные дни, чтобы слетать в Москву и привезти женьшень Карине. Многие задают вопрос: как могло случиться, что
такой крепкий, активный человек так внезапно умер? Действительно, буквально за неделю до смерти он был в Москве и приходил ко мне. Был, как всегда, собран, озабочен массой проблем; чувствовал себя в тот вечер не очень хорошо, но мне и в голову не могло прийти, что через неделю его не станет. Я думаю, что это результат полного израсходования ресурса его организма. Нужно только удивляться, как ему при такой нагрузке удалось прожить так долго. Стаднюк говорил, что ушедшие люди просто перестают стареть. Так и для меня Михаил остался таким, каким он был до последних дней, – образцом собранности, энергии, воли. Я никогда не видел и не могу представить его больным. Даже попав однажды в больницу, он не производил впечатления больного, всегда оставался Генеральным, не выключался из напряжённой трудовой жизни, хотя это было ему крайне противопоказано. Но как-то само собой получалось, что врачи шли у него «на поводу». Я встречал у него в больничной палате Д. А. Полухина, В. К. Карраска, Д. А. Яшина и многих других руководителей, решавших с ним неотложные вопросы. Постоянно ему нужно было уезжать на какие-то совещания: по его убеждению, их нельзя было откладывать. Когда я звонил ему, чтобы договориться о времени моего приезда в больницу, он предупреждал, что в таком-то часу за ним придёт машина, и он должен будет уехать. Что двигало им? Чему он служил? Я убеждён, что он служил народу, Родине, был горд их доверием, в полной мере осознавал ответственность перед ними и отдавал им всё, что только мог» Н.В. Ветчинкин, академик Академии космонавтики имени К. Э. Циолковского, член Американского института аэронавтики и астронавтики, доктор технических наук.
«МИХАИЛ ФЕДОРОВИЧ – МОЙ СТАРИННЫЙ ДРУГ ещё со студенческих лет. Мне помнится, как начинался его путь в космонавтике. А начинался он со студенческих космических кружков МАИ. Это было, точно не помню, в 1948 или 1949 г. Надо заметить, что в те времена проблема полёта в космос считалась совершенной фантастикой: как это можно сделать
искусственное небесное тело?! Мне удалось тогда организовать космические студенческие кружки в МАИ: первый в 1947 г. сначала на факультете № 2 (моторном), а потом на факультете № 1 (самолётном). Но пришлось их назвать кружками «высотных полётов» из-за повсеместных насмешек и совершенно несерьёзного к ним отношения. Тогда на факультете № 2 специальности ЖРД не было (разрешалось писать только диплом), и кружки с организованным на них учебным процессом восполняли этот пробел. Это отношение нам приходилось позже ощущать даже в группе М. К. Тихонравова, куда после окончания МАИ перешли с трудом некоторые члены кружков. Когда М. К. Тихонравов в 1948 году сделал доклад на НТС НИИ и упомянул о возможности запуска искусственного спутника Земли, в аудитории откровенно смеялись: слушатели, в основном артиллеристы, не могли никак воспринять, как что-то вылетит и не упадёт на Землю. Руководство НИИ официально запретило нам заниматься искусственными спутниками, и работы шли подпольно. Существовал, таким образом, не только технический барьер для исследования этой проблемы, но и психологический. Поэтому при организации кружков приходилось заинтересовывать ребят этим необычным предметом, иногда и с большим трудом. Тем не менее, из этих кружков вышли крупные специалисты ракетно-космической техники, лауреаты Ленинской и Государственной премий. Это такие как генеральный конструктор, академик М. Ф. Решетнёв; генеральный конструктор Д. И. Полухин; его заместитель профессор В. К. Карраск; академик О. Н. Фаворский; доктор технических наук, профессор И. К. Бажинов; доктор физико-математических наук А. К. Платонов; начальники отделов ОКБ-1
Д. И. Князев, А. А. Ржанов и многие другие, сыгравшие значительную роль в становлении и развитии практической космонавтики. Михаил Фёдорович Решетнёв сам, будучи уже на 5-м курсе, пришёл ко мне, старосте первого кружка «высотных полётов» факультета № 2 (тогда ещё не было такого кружка на самолётном факультете, где учился Михаил Фёдорович), студенту
3-го курса. Целых два курса в студенческом возрасте были заметным разрывом. Передо мной оказался очень солидный, очень спокойный, сильный человек, большого достоинства, который строго и тем не менее доброжелательно взирал на меня. Для меня тогда это было необычно, что такой солидный, авторитетный и умный человек пришёл в наш кружок с другого факультета, да ещё с таким большим интересом к проблемам космоса, который остался у него на всю жизнь. К тому времени у нас в кружке читался курс лекций по расчёту параметров активного участка дальних ракет, который прослушал Михаил Фёдорович. У него дело шло к диплому, и я договорился с М. К. Тихонравовым (мне удалось с ним познакомиться ещё в 1947 году), который шефствовал над нашим кружком, и Михаил Фёдорович был определён на преддипломную практику к нему в НИИ-4 МО и начал писать диплом. К сожалению, потом в НИИ не нашлось для него штатной единицы, и он попал в ОКБ-1. Но оказалось, это был его звёздный путь. Позже мы эпизодически встречались, и я ещё обнаружил у него редко встречающееся качество: умение беречь дружбу и отсутствие всякого зазнайства, когда он стал большим человеком. Особенно запомнилось два эпизода. Первый: когда мы случайно встретились в электричке, идущей из Подлипок в Москву, он сказал, что уезжает в Красноярск (из скромности он не сказал о своём высоком назначении). Второй случай: когда мы также случайно встретились в МОМе, и он обещал поддержать мою кандидатуру в связи с выдвижением в члены-корреспонденты АН СССР в 1990 году. В заключение хочу отметить, что отношения во все времена нашей дружбы остались такими же, как в студенческие годы.» О. В. Гурко, заслуженный деятель науки и техники, академик Академии космонавтики им. К. Э. Циолковского, профессор, доктор технических наук.
«РЕШЕТНЕВ – ВЕЛИКИЙ ГРАЖДАНИНИ. Я познакомился с Михаилом Фёдоровичем в 1975 году практически сразу, как вступил в
должность ректора Красноярского государственного университета. Тогдашнее краевое руководство во главе с П. С. Федирко поставило задачу, превратить университет в научно-образовательный центр края и один из ведущих вузов страны. За помощью обратились в Новосибирск, к Михаилу Алексеевичу Лаврентьеву, председателю Сибирского отделения Академии наук СССР… Задача становления университета могла быть решена только через реальную связь с передовой промышленностью, за счёт активного участия в решении актуальных народнохозяйственных задач, за счёт прямого участия в жизни университета ведущих специалистов края. Первыми, кто всерьёз включился в решение этой задачи, были И. Н. Бортников, тогдашний генеральный директор ЭХЗ, и М. Ф. Решетнёв. Уже в начале 1976 года в университете была создана базовая кафедра, которую поначалу возглавлял Г. М. Чернявский, первый заместитель Михаила Фёдоровича, затем сам Михаил Фёдорович, а затем – В. А. Бартенев. (Кстати, несколько позже, когда в университете открылась кафедра бухучета, её с благословения М. Ф. Решетнёва возглавил главный бухгалтер НПО ПМ д.э.н. В. П. Савин.) Почти двадцатилетнее взаимодействие с Михаилом Фёдоровичем даёт мне возможность и право достаточно определенно высказаться об этом замечательном человеке.
Он был выдающимся организатором и конструктором, одним из лучших представителей школы С. П. Королёва. Пятое десятилетие существует НПО ПМ. Пройдя жесточайшее испытание горбачёвско-ельцинского лихолетья, фирма Решетнёва не просто устояла, а прочно утвердилась на мировом рынке, продолжая укреплять обороноспособность страны. Далеко не все выдержали это испытание. Фундамент и каркас здания, созданные Решетнёвым в виде высокого профессионализма, моральной, высоконравственной атмосферы в коллективе, предопределили, можно сказать, этот успех. Нынешние руководители предприятия А. Г. Козлов, В. А. Бартенев, А. П. Даниловский, В. Г. Шелудько являются достойными воспитанниками и преемниками М. Ф. Решетнёва.
Он был настоящим учёным, не просто выдающимся механиком- конструктором, но учёным-физиком с широким кругозором. Один лишь пример. В конце 1970-х первые запуски геостационарных спутников выявили странные особенности в их поведении. Во-первых, неустойчивость работы бортовой аппаратуры, вплоть до выхода из строя, в частности системы ориентации; во-вторых, резкое сокращение ресурса солнечных батарей. Ни с чем подобным не сталкивались ни на низких орбитах, ни на аппаратах, направляемых далеко за пределы Земли. М. Ф. Решетнёв с ближайшими соратниками достаточно быстро пришёл к выводу о том, что причина этих явлений лежит в каких-то неизвестных природных процессах, происходящих в зоне геостационарной орбиты и связанных с солнечной активностью. Так возникла проблема «электризации», разрешение которой постановлением ВПК было поручено М. Ф. Решетнёву и ректору КГУ В. С. Соколову. Достаточно быстро сложился широкий коллектив исследователей из НПО ПМ, КГУ, МГУ, НГУ и других учреждений: Е. А. Исляев, А. Г. Козлов, О. С. Графодатский, В. В. Данилов, Ю. В. Васильев, А. Г. Пономаренко, В. Г. Довгий, Э. Н. Сосновец и другие. Проводились натурные измерения, лабораторно-экспериментальные испытания, разрабатывались математические модели, сразу же вносились необходимые конструкторские изменения. Задача была решена. Спутники «научились» устойчиво работать, а их ресурс возрос в несколько раз. Казалось бы, рядовая история... Однако... Несколько лет тому назад одна прославленная фирма подрядилась создать геостационарный спутник в интересах Центрального банка России. За месяц до запуска «Банкира» мне довелось побывать на этой фирме и посмотреть на это чудо техники. Естественно, я задал вопрос, какие меры приняты против электризации. Ответом было недоумение создателей спутника. Когда же я сказал, что время его жизни на орбите не превысит полчаса, мне было сказано, что и не такие задачи решали. В действительности сеанс связи со спутником продолжался около двадцати минут, после чего он навсегда
замолчал. Ни природу, ни науку не обманешь. И кто после этого посмеет утверждать, что М. Ф. Решетнёв не был выдающимся учёным?!
Он был настоящим педагогом и воспитателем. Помимо кафедр, созданных в университете, М. Ф. Решетнёв организовал подготовку специалистов в Красноярской аэрокосмической академии, которой позже присвоили его имя.
Он был государственным деятелем и настоящим политиком, но не из тех митинговых болтунов, расплодившихся в последние десятилетия и которым несть числа, а из тех, кто созидательным трудом умножал богатство Отечества и укреплял его мощь. Миллиардные состояния, в одночасье возникшие у некоторых наших соотечественников, были созданы такими людьми, как Михаил Фёдорович Решетнёв, отдавшими весь свой талант, всю свою жизнь российскому Отечеству.
И, наконец, он был обаятельный, замечательный человек, не терпевший бездельников и интриганов и всегда находивший общий язык с людьми, работящими, честными.» B. C. Соколов, академик Российской академии образования, профессор, доктор физико-математических наук.
Из газеты «Университетская жизнь» от 1 марта 1996 года
«ОН ШЕЛ НЕПРОТОРЕННЫМИ ПУТЯМИ…Умер Михаил Фёдорович Решетнёв, выдающийся учёный, конструктор, организатор, создатель и бессменный руководитель до последних дней своей жизни Научно-производственного объединения прикладной механики – одной из ведущих фирм нашей страны в области разработки и создания космических систем связи, телевещания, навигации и геодезии. Начав как ученик, а затем и как сподвижник С. П. Королёва, Михаил Фёдорович не только продолжил его дело. Всё, что создано за истёкшие годы НПО ПМ, – это шаги по непроторённому пути. Более тридцати реализованных космических программ (примерно по одной в год, что само по себе уникально). И каждая носит на себе отпечаток разностороннего таланта генерального конструктора и (в том же лице) генерального директора. С одним из
образцов творчества НПО ПМ – спутником серии «Молния» можно познакомиться в корпусе физического факультета. Это подарок Михаила Фёдоровича университету. Он
не только жил и работал рядом с нами, а имел непосредственное отношение к госуниверситету и сыграл большую роль в его становлении и формировании. Решетнёв входил в совет попечителей университета, поощрял совместные работы НПО ПМ и КрасГУ как в области прикладных научных исследований, так и по линии подготовки кадров. Теоретические и экспериментальные исследования по проблемам воздействия на спутники факторов космического пространства и процессов взаимодействия спутников с космической плазмой; работы по исследованию физики отказов радиоэлектронной аппаратуры; создание методик о программно-математических средствах теплового проектирования спутников и комплектующей аппаратуры; опытно-конструкторские разработки технических средств ориентации спутников в пространстве – вот неполный перечень основных направлений совместной научной деятельности. В 2006 году исполнится тридцать лет кафедре механики и процессов управления (математический факультет), созданной по инициативе руководства НПО ПМ. На протяжении ряда лет этой кафедрой руководил лично М. Ф. Решетнёв. На физическом факультете функционирует ориентированная на НПО ПМ кафедра экспериментальной физики. Невозможно перечислить всех, кто инициировал, формировал и развивал разносторонние контакты НПО ПМ и университета. Но, безусловно, первостепенная роль в этом принадлежит В. С. Соколову, сумевшему не только убедить М. Ф. Решетнёва в целесообразности сотрудничества, но и нашедшего путь к его сердцу. На похоронах Михаила Фёдоровича выступавшие говорили о долге памяти перед ним. Мы полагаем это справедливым и надеемся, что найдутся те, кто создаст книгу с его жизнеописанием. В пределах же скромных возможностей страниц нашей газеты можно взглянуть, пусть и
фрагментарно, на Михаила Фёдоровича глазами тех, кто работал и общался с ним на протяжении многих лет.
Сказано – сделано! То, как автор этих откровений начал работать у Решетнёва, само по себе интересно. Выпускник знаменитого МФТИ, после окончания вуза работал в ЦАГИ им. проф. Н. Е. Жуковского. Познакомился с Решетнёвым весной 1960 года, когда Михаил Фёдорович подбирал специалистов для работы в только что организованном филиале ОКБ-1 – фирмы С. П. Королёва. Из примерно 25 сотрудников ЦАГИ, с которыми он беседовал, несколько изъявили желание поехать в Сибирь, в том числе и Меркулов. Интересно, что документы о допуске к, естественно, секретной работе нужно было оформлять заново (заполнять анкеты, писать автобиографию и т.п.). Администрация филиала, состоявшая по сути дела из одного начальника, располагалась на территории ОКБ-1, доступ на которую был строго ограничен. По завершении положенных для оформления на работу процедур Решетнёв сам вынес все подписанные документы своему новому старшему инженеру, пожелал счастливого пути и сказал, что в Красноярске его встретят. И действительно, на станции Базаиха ждал «персональный» автобус, в гостинице Красноярска-26 всё было приготовлено, а на предприятии было всё сделано для немедленного включения нового специалиста в производственный процесс. Из этого можно судить о характерной с самого начала постановке дел на предприятии: забота о человеке, обязательность, исполнительность.
Доверие и спрос. Решетнёву было в 1960-м 36 лет, и подбирал он в свою команду, за редким исключением, молодых – 25-26-летних. При этом уровень самостоятельности, им предоставленной, был очень высокий. Суворовский принцип «каждый солдат должен знать свой маневр» не декларировался, но точно реализовывался на предприятии. Решетнёв никогда не сомневался в своих сотрудниках как в специалистах и не только предоставлял им право принимать решения в пределах своей компетенции, но и вменял им это в обязанность. Каждый из сотрудников мог отстаивать своё мнение, и это
создавало атмосферу творческой свободы. Памятен такой случай, произошедший уже в 1980-х годах. Спутник был готов, находился на полигоне, оставалось несколько дней до его запуска. Проводились последние контрольные эксперименты. Неожиданно выявился один сомнительный момент, из-за которого запуск мог не пройти. Решетнёв не стал принимать «авторитарного» решения: «Вы специалисты и лучше меня понимаете, насколько это серьёзно. Я вам доверяю». Хотя и за несостоявшийся запуск, и за неудачный ему пришлось бы держать ответ на более чем министерском уровне. Решение «пускать» приняли специалисты, и он дал «добро». Запуск прошёл нормально. Конечно, в случае неудачи он бы тоже с них спросил. Но сам. «Подставлять» подчинённых под удар начальства было не в его стиле.
Болеть за дело! Спрашивал Решетнёв со своих подчинённых строго. Причём не только за то, что входило в круг их обязанностей. Допустим, если он узнавал, что на каком-то из смежных предприятий появилось полезное усовершенствование, а в это время там был кто-то «из своих» и ничего об этом не узнал, такому специалисту попадало, и довольно серьёзно, за то, что «не посмотрел хорошо по сторонам». При этом неважно, пригодилось бы новшество самому специалисту или его соседу. Такие требования расширяли кругозор каждого и приносили пользу общему делу. Другой случай. В цехе взорвался спутник: в термоконтейнер подали недопустимо высокое давление. Обнаружилось, что старший инженер испытательного отдела КБ проходил перед этим по цеху и обратил внимание рабочих на нарушение технологического процесса. Но не настоял на прекращении работ. На следующий день он работал уже в должности просто инженера… Все эти примеры говорят о том, что на предприятии культивировалось неравнодушие к делу и каралась замкнутость в свою раковину. Поэтому выйти из кабинета Решетнёва после внушения, где самым тяжёлым обвинением могло прозвучать «не болеешь за дело», было чрезвычайно неприятно. Тем более что в душе каждый не считал себя нерадивым.
Регалии. Решетнёв имел по сути дела все положенные в государстве награды за трудовые заслуги. Вообще-то тогда действовала следующая схема: если принималось решение о создании новой космической системы, оно оформлялось совместным постановлением ЦК КПСС и СМ СССР. В это постановление среди прочего включались конкретные пункты по поощрению коллектива в случае успешного выполнения работы. Обычно это был перечень объектов соцкультбыта (спортивные сооружения, детские сады, оздоровительный профилакторий), а также количество и достоинство выделяемых для награждения медалей и орденов, премий. Конечно, персональное награждение проходило с учётом конкретного вклада награждаемого в paботу, но в пределах оговоренного «лимита».
Конечно, Михаил Фёдорович как руководитель работ имел здесь (и совершенно заслуженно) очевидные преимущества. Но и на него распространялись принятые тогда ограничения, например, по периодичности награждения (не чаще раза в пять лет). А видимого рвения к получению наград он не проявлял. Пожалуй, единственный раз можно было наблюдать усилия, предпринятые Решетнёвым (и надо отдать ему должное, в очень корректной и достойной форме), когда речь шла о выборах его в члены-корреспонденты Академии наук СССР. Но и тут, скорее всего, превалировало не стремление получить «звание», а забота о престиже фирмы.
Не бросай слов на ветер! Что ещё отмечают все, кто знал его? Решетнёв не бросал слов на ветер. И требовал этого от других. Тех, кто прошел его школупоражают многие нынешние бизнесмены, их необязательность. Решетнёв всегда выполнял свои обещания и никогда не брал на себя обязательств, которые мог не выполнить. Поэтому он никогда не шёл на неподготовленные контакты, всегда проводил «агентурную разведку», узнавал, что нужно человеку. Для него принять кого-то – уже означало пообещать, а ответить отказом на ту или иную просьбу было бы, на его взгляд, потерей престижа для фирмы. Известен случай, когда один
соискатель академического звания несколько лет добивался встречи с Решетнёвым – и так в этом и не преуспел, потому что преследовал, в общем-то, конъюнктурные интересы.
Кадры. Начав комплектацию фирмы кадрами с приглашения понравившихся ему «готовых» специалистов, Решетнёв приложил массу усилий по организации целевой подготовки кадров из числа выпускников ведущих вузов страны: Ленинградского механического института, Московского и Казанского авиационных институтов, МВТУ им. Баумана, Днепропетровского госуниверситета и др. Позже к этому списку присоединились и красноярские вузы с приоритетом у нынешней Аэрокосмической академии и КрасГУ. Мало кто знает, что на предприятии студенты проходили преддипломную практику, выполняли дипломные работы и, что очень важно, там же их и защищали: на предприятии действовала своя ГЭК. Всё это имеет место и сейчас, но в урезанном по понятным причинам объёме. К педагогической работе привлекались ведущие специалисты предприятия. Что касается Михаила Фёдоровича, то необъяснимым осталось то, что сам Решетнёв редко принимал участие в учебном процессе, выступал с лекциями перед студентами. А ведь был очень талантливым докладчиком. Перед людьми самого высокого ранга (представителями министерства, членами Политбюро, генералитетом) мог изложить проблему ясно, увлеченно, простым языком. Наш университет «поставлял» кадры в НПО ПМ в основном с математического факультета. Видимо, это связано с тем, что на этом факультете с 1976 года активно функционирует укомплектованная в основном сотрудниками НПО ПМ кафедра механики и процессов управления. Физики же так и не сумели или не успели занять в этом деле достойное место. Даже в научной работе успехи физического факультета могли бы быть более серьёзными. Но мешали отсутствие единой концепции взаимодействия КрасГУ и НПО ПМ, слабая координация усилий отдельных кафедр, а порой и откровенное столкновение действительных и мнимых интересов лидеров научных направлений.
Остаётся надеяться, что имеющиеся трудности будут преодолены и контакт КрасГУ с НПО ПМ обретёт новое дыхание.
Любили ли его? Ещё одна черта Решетнёва как руководителя: он не стравливал людей, не сталкивал их лбами. А ведь таких любителей много: разделять и властвовать. Любили ли Решетнёва? На этот вопрос, оказывается, с ходу не ответить. Но если вспомнить, сколько людей пришло с ним проститься (многим так и не пришлось пройти мимо гроба в зале городского дома культуры) и у скольких были на глазах нескрываемые слёзы... Такого не купишь, и это говорит именно о любви к нему, пусть и в каком-то особом, индивидуальном смысле.
Недоумение. Решетнёв и при жизни всеми знавшими его признавался одним из самых значительных людей страны. Тем острее переживалось жителями Красноярска-26, коллективом НПО ПМ полное игнорирование скорбного события его смерти как со стороны президента РФ, лично его знавшего, так и со стороны средств массовой информации. Особенно телевидения, которое «вещает» исключительно благодаря труду НПО ПМ. Странно: поверенный в делах США счёл своим долгом почтить память ушедшего из жизни человека, а наши?!.
Фрагментарные воспоминания. Скорее штрихи к портрету! Они сумбурны и, конечно, субъективны! Кто-то другой, возможно, не со всем согласится. Но это и естественно. Ведь человек так сложен и противоречив! А большие люди тем более. Главное же – не быть «Иванами, не помнящими родства», отдавать должное и маленькому, и большому, чтить свою историю и уважать людей, её создающих!» В. К. Меркулов, доцент кафедры общей физики, в прошлом – начальник испытательного отдела, один из ведущих специалистов НПО ПМ (1960-1980 гг.). Активно работал в Красноярском государственном университете по тематике НПО ПМ, кандидат технических наук. (публикация подготовлена В. Челазновой)
ЭКСКЛЮЗИВНОЕ ИНТЕРВЬЮ для данной книги бывшего руководителя Российского космического агентства Ю.Н. Коптева:
- Юрий Николаевич, занимая многие годы руководящие посты в бывшем министерстве среднего машиностроения СССР, а затем, став первым в истории данной отрасли руководителем Российского космического агентства, Вы, фактически, все это время знали Михаила Федоровича Решетнёва, как принято говорить, «по совместной работе». Каким он Вам запомнился?
- Михаил Федорович Решетнёв – ярчайший представитель той плеяды ученых и организаторов производства, которых в нашей стране принято называть первопроходцами космических трасс. Я был знаком с ним на протяжении более чем 20 лет, начиная с 1974 года. Его отличали высокая образованность и культура, упорство и настойчивость, открытость и доступность, спортивность и любознательность… Еще запомнилось, что Михаил Федорович очень часто со свойственной ему аргументированностью не позволял себе соглашаться с теми, кто к каким-либо разработкам НПО ПМ начинал относиться как к чему-то второстепенному. И, вместе с тем, он никогда не страдал так называемой «звездной болезнью», как и созданная им команда, которую он возглавлял на протяжении почти 40 лет. То, что сумел совершить Михаил Федорович и его соратники на сибирской земле, надежно служит и еще многие годы будет служить интересам нашего государства. Особенно это ощутимо сейчас, в начале 21-го века, когда реализуется масштабная программа информатизации нашего общества, осуществить которую без многолетних наработок НПО ПМ было бы просто невозможно. Это позволит России стать нормальным государством, в котором используются передовые системы космической связи и телекоммуникаций. Благодаря новациям сибиряков, а многие из них признаны эталонными, мы не только не потеряли наш орбитально-частотный ресурс, но и сумели за первые пять лет нового столетия увеличить пропускную способность отечественных телеканалов в 3,5 раза. Можно произносить различные
восхитительные слова, но сам факт выхода на создание спутников с гарантированным сроком в 10-12 лет их работы на орбитах убедительнее всего свидетельствует о мировом уровне деятельности созданного Михаилом Федоровичем Решетнёвым предприятия. Оно, бесспорно, является авангардным в стране и по количеству изготовленных и запущенных искусственных спутников Земли, и по их тематическому разнообразию…
- Честно говоря, красноярцам это приятно слышать. Но чем тогда, на Ваш взгляд, можно объяснить, что о делах и заслугах академика Решетнёва при его жизни было так мало известно? Абсолютной секретностью проводимых им работ, отдаленностью от Москвы того предприятия, что он создал или молодостью Решетнёва в те годы, когда у нас в стране только начала появляться отрасль по выпуску искусственных спутников Земли?
- Это, скорее всего, совокупность того, что вы назвали. К началу 60-х годов прошлого века у нас в стране уже сложилась своеобразная иерархия причастных к освоению Космоса советских главных конструкторов, как говорится, Королевского призыва. Это сам Сергей Павлович Королев, ……………… Перепилюгин, ………… Рязанский,
Виктор Иванович Кузнецов, …………. Парнин и Валентин Петрович Глушко. Именно с них и начинался отсчет истории отечественной космонавтики, у истоков которой стоял Сергей Павлович. Постепенно именно эти шестеро ведущих специалистов и сконцентрировали на своих именах все внимание, разумеется, в рамках той известности, которая из-за режима строжайшей секретности была доступна. Надо напомнить, что имена первых шести ассоциировались с определенными этапами нашего освоения Космоса. Запуск первого спутника, первый полет человека, первый его выход в космическое пространство… А ведь ко всему этому мы относились с нескрываемой гордостью. Между тем, параллельно с королевским авангардом начала действовать и группа конструкторов, связанных с созданием боевых стратегических ракетных комплексов. Был период, когда
эти работы велись и в ведомстве Королева, но наступил момент, когда они расслоились на два направления. Одно из них возглавил Михаил Кузьмич Янгель, второе – Владимир Николаевич Челомей. И как только они оба обрели достаточную известность, как и к шести первым, к ним также стала приходить в определенном смысле популярность. Позже появился следующий уровень ведущих специалистов, выходцев из королевского ОКБ-1. К ним относятся Михаил Федорович Решетнёв, а также Дмитрий Ильич Козлов, который вел тематику нашей знаменитой ракеты-«семерки». А Решетнёв тогда занимался разработкой Р-11, первой отечественной ракетой морского базирования. В эту группу «главных» входил и Виктор Петрович Макеев. Правда, он несколько оторвался от остальных в силу специфики морской тематики и своей супер-секретности. Кроме того, все трое вели свои работы не в Москве, а по регионам. Тогда предстояло решить очень ответственные задачи по выходу на паритет с американцами. С начала по количеству, а позже – и по качеству нашей ракетной техники. Конечно же, все это отражалось и на известности тех, кто возглавлял эти работы. Нельзя забывать и появлении в те годы в нашей космонавтике и мега-проектов. Они, как правило, концентрировали колоссальные объемы ресурсов, возможно даже в ущерб той тематике, которой занимался Михаил Федорович. К таким проектам относится подготовка полета на Луну. Вокруг этой идеи тогда происходило много событий. Позже, когда ее реализовали, чтобы «сохранить лицо», с помощью автоматов (НПО Лавочкина), появилась программа пилотируемых космических станций. Генеральный Секретарь ЦК КПСС Брежнев называл эту программу «магистральным путем советской космонавтики». Все развивалось по дуэльному принципу: у нас не может не быть того, чем уже располагает наш так называемый «вероятный противник». У них появился «Шатл», у нас – «Энергия-Буран». И вновь происходила концентрация колоссальных средств и внимания. И опять в ущерб работам М.Ф. Решетнёва и Д.И. Козлова, что вызывало определенный вакуум вокруг региональных центров и тех, кто их возглавлял. Замечу,
никаких специальных решений, типа «забыть региональщиков», никогда не предпринималось. Возможно, все это, а также еще и закрытость города Красноярск-26, и сформировали малую известность Решетнёва. А задач перед ним было поставлено очень много. К примеру, обеспечение связи с нашими загранпредставительствами, связь для спецслужб, одновременное обеспечение связи и условий навигации для наших стратегических подводных лодок… Все эти и другие наработки НПО ПМ не имели такой масштабности как, скажем, «Энергия-Буран», но с точки зрения укрепления обороны страны и развития ее экономики – они имели величайшую ценность. Я думаю, что история уже начинает все расставлять по своим местам…
- А как Вы оцениваете значение реализации проекта «Сесат»?
- Скажу так, правительство России решило оказывать поддержку этому проекту лишь на завершающей стадии его подготовки, когда стало совершенно очевидным, что совместная разработка НПО ПМ и французской компании «Алкатель» первого в нашей истории международного спутника станет победителем объявленного тендера. А если учесть, что и на Западе было большое противодействие появлению этого проекта, то можно смело утверждать, что решающую роль в судьбе «Сесата» сыграла личная настойчивость Михаила Федоровича Решетнёва, руководителей «Алкателя» и господина Гренье, возглавлявшего в то время «Евтелсат», который и был заказчиком европейского спутника. Хотя для последнего это была заметно выгодная сделка, так как те средства, которые они вкладывали в создание «Сесата», были в разы меньше, если бы такой спутник изготавливали на Западе. Мы получили не только возможность приобщиться к зарубежной культуре спутникостроения, но и стали понятны для наших иностранных партнеров, которых, кстати, прежде у нас никогда не было. Мы получили возможность выйти на внедрение новейших для нас принципов и нормативов, на полное переоснащение самого производства в НПО ПМ, и на смену методологии взаимоотношений со смежниками. Иными словами, практически, был осуществлен выход на мировой уровень производства. При
этом заказчик «Сесата» был жестким и требовательным. Все, что было положено, подлежало неукоснительной реализации. И, самое, пожалуй, главное, опыт работы над «Сесатом» дал возможность создать достаточно продуктивную, долгосрочную кооперацию с французскими коллегами. Особенно в изготовлении полезной нагрузки спутников, в чем мы еще не достигли сопоставимого уровня. Кроме того, появилась возможность для сотрудничества в этой сфере с Германией, Японией, Италией, Канадой… Абсолютно очевидно, что это был исторически важный прорыв. А когда стало вполне понятно, чем привлекательно такое сотрудничество, в эту сферу буквально ринулись и другие российские НПО: и «Хруничева», и «Энергия», и «Лавочкина»… Словом, все те, кто имеет отношение к космической технике. Но все равно, эталоном и поныне остается то, что сделали сибирские первопроходцы во главе с Михаилом Федоровичем.
- Юрий Николаевич, каков, на Ваш взгляд, прогноз по развитию разработанной специалистами НПО ПМ еще при жизни Решетнёва глобальной навигационной системы (ГЛОНАСС), которую часто называют «национальным достоянием России». Когда она во всей полноте начнет отвечать своему предназначению?..
- Действительно, создание уникальной навигационной системы – еще одна выдающаяся заслуга Михаила Федоровича и его команды. Думаю, что на дальнейшее ее совершенствование уже начинает позитивно влиять международное сотрудничество сибиряков и их смежников. К примеру, уже появились «ГЛОНАССЫ» с 7-летним сроком активного существования на орбите, а вообще поставлена задача, в ближайшие годы перейти на 10-летние космические аппараты этой серии. Во-вторых, интенсивно обсуждается вопрос о том, чтобы новые разработки навигационных аппаратов позволяли удалять с орбиты те спутники, срок службы которых истек. И, наконец, не вина сибиряков, а наша общая беда, что у нас в стране было длительное время несколько деформирован подход к этой тематике по причине разделения отраслей. Так вопросами наземного потребительского сегмента
занимались другие ведомства, и не было у них должной координации и стыковок с теми, кто создавал спутники для системы «ГЛОНАСС». Думаю, что и в этом должны наступить перемены к лучшему. Существенную роль в этом, да и при решении других задач, сыграет создаваемая на базе НПО ПМ кооперация предприятий-смежников. Она, на мой взгляд, будет в стране наиболее удачной, так как в нее войдут те, кто уже многие годы работает друг с другом. Немаловажно и то, что предприятие, вокруг которого объединяются смежники, имеет солидный портфель заказов, и внутренних, и внешних. Высокая репутация работы НПО ПМ базируется не на «твердых заверениях», а на многочисленных успешно реализованных проектах, что вызывает у заказчиков определенное понимание и притягательность. Помню, когда я еще возглавлял Роскосмос, мы иногда пытались отговаривать некоторых заказчиков, аргументируя это тем, что у НПО ПМ портфель переполнен, и они не способны все проглотить. Как мы ни старались, но чаще всего нашими рекомендациями мало кто пользовался. Что ни говори, а НПО ПМ, с полным правом носящее теперь имя своего создателя – предприятие мирового класса…
ИМЕНЕМ МИХАИЛА ФЕДОРОВИЧА РЕШЕТНЕВА НАЗВАНЫ:
* МАЛАЯ ПЛАНЕТА № 7046
* ФЕДЕРАЦИЕЙ КОСМОНАВТИКИ РОССИИ УЧРЕЖДЕНА ПАМЯТНАЯ МЕДАЛЬ М.Ф. РЕШЕТНЕВА
* ПРЕДПРИЯТИЕ, КОТОРОЕ М.Ф. РЕШЕТНЕВ СОЗДАЛ И РУКОВОДИЛ ИМ НА ПРОТЯЖЕНИИ БОЛЕЕ ЧЕМ 35 ЛЕТ С 1996 ГОДА НОСИТ ИМЯ М.Ф. РЕШЕТНЕВА
* ОДНА ИЗ ЦЕНТРАЛЬНЫХ ПЛОЩАДЕЙ ГОРОДА, НА КОТОРОЙ НАХОДИТСЯ АДМИНИСТРАТИВНЫЙ КОРПУС НПО ПМ, ГДЕ 4 ИЮЛЯ 2004 ГОДА ОТКРЫТ БРОНЗОВЫЙ ПАМЯТНИК М.Ф. РЕШЕТНЕВУ И МЕМОРИАЛЬНАЯ ДОСКА.
* ИМЯ РЕШЕТНЕВА ПРИСВОЕНО УЛИЦЕ, БЕРУЩЕЙ НАЧАЛО ОТ ПЛОЩАДИ ЕГО ИМЕНИ.
* ИМЯ АКАДЕМИКА М.Ф. РЕШЕТНЕВА ПРИСВОЕНО ДЕЙСТВУЮЩЕМУ В КРАСНОЯРСКЕ СИБИРСКОМУ АЭРОКОСМИЧЕСКОМУ УНИВЕРСИТЕТУ. ЗДЕСЬ ЖЕ УЧРЕЖДЕНА СТИПЕНДИЯ ЕГО ИМЕНИ.
* «МИХАИЛ РЕШЕТНЕВ» НАЧЕРТАНО НА БОРТУ ПРИНАДЛЕЖАЩЕГО КОМПАНИИ «КРАСЭЙР» ПАССАЖИРСКОГО САМОЛЕТА ИЛ-96-300.
В Железногорске Красноярского края открыт памятник академику Михаилу Решетневу. (Журнал «Новости космонавтики» № 400, июнь 2004 года)
«В Железногорске Красноярского края торжественно открыт бронзовый памятник академику Михаилу Решетневу, передает РИА Новости. В 1959 году по поручению генерального конструктора советских ракетно-космических систем Сергея Королева 35-летний Решетнев приехал в этот таежный город, чтобы основать предприятие по производству спутников Земли различного назначения. Теперь это – Научно-производственное объединение Прикладной механики (НПО ПМ), которое носит имя своего создателя. Летом 1964 года там были изготовлены первые три спутника серии «Космос», которые 18 августа того же года были успешно выведены на орбиту. Теперь в цехах этого предприятия изготавливается до 70% отечественных космических аппаратов, большинство из которых имеют гарантированные сроки активной работы на орбитах по 10-12 лет, а само предприятие стало ведущим в России производителем этой техники. В
честь 45-летия НПО ПМ и был открыт памятник академику Решетневу. Его фигура, увековеченная в бронзе, высотой более двух метров, изготовлена в городе Жуковском по проекту красноярского скульптора Юрия Злотия. На митинге в честь открытия памятника создателя НПО ПМ добрыми словами помянули работники предприятия, вдова академика Людмила Решетнева, а также многочисленные гости, приехавшие на празднества из многих городов страны»
Командующий Космическими войсками РФ не исключает увеличения группировки спутников двойного назначения («Сегодняшняя газета»-Железногорск. 10 июня 2004 года):
«Командующий Космическими войсками России, генерал-лейтенант Владимир Поповкин не исключил, что в ближайшие годы на орбитах все больше будет появляться спутников двойного назначения, передает РИА "Новости". "Это, прежде всего, связано с вопросами обеспечения навигации и связи, - сказал Поповкин. В пятницу генерал посетил в городе Железногорске Красноярского края НПО прикладной механики им. Решетнева, которое изготавливает спутники различных сфер применения. Предприятие примерно на 50% загружено заказами военного назначения. Поповкин также сказал, что вверенные ему войска "имеют полнейшую информацию" о каждом объекте, находящемся в космосе. Командующий дал высокую оценку работе НПО. После посещения нескольких цехов и испытательных стендов генерал заявил журналистам, что это предприятие "решает такой комплекс актуальных проблем, без которых Россия не смогла бы существовать как космическая держава". За 45 лет здесь изготовили более одной тысячи 200 космических аппаратов. Поповкин сообщил, что на НПО прикладной механики им. Решетнева заказы Космических войск "размещены на длительную перспективу", и все они, по его словам, выполняются безукоризненно. "По крайней мере, в день празднования 45-летия НПО я не намерен делать коллегам какие-то замечания", - подчеркнул генерал»
Летчик-космонавт Алексей Леонов дал высокую оценку работе сибиряков, создающих искусственные спутники Земли (Информационно-аналитический портал о Космосе. 5 июня 2004 года):
«В пятницу в городе Железногорске Красноярского края начались торжества, посвященные 45-летию действующего здесь с 4 июня 1959 года предприятия по производству искусственных спутников Земли. С того дня Научно-производственное объединение прикладной механики (НПО ПМ), которое теперь носит имя своего создателя и первого директора, академика Михаила Решетнева, выпустило более 1 тыс. космических аппаратов 47 типов. Сейчас оно является ведущим в России изготовителем этой высокотехнологичной продукции. Здесь ежегодно производится около 70% отечественных спутников Земли различного назначения. Впервые
посетив цеха НПО ПМ, летчик-космонавт Алексей Леонов заявил, что "получил истинное удовольствие от знакомства с этим уникальным предприятием". Космонавт подчеркнул, что здесь работают "люди высочайшего интеллекта, которые создают умнейшие космические аппараты". Алексей Леонов, лично знавший Михаила Решетнева, заявил, что мечты академика не только блестяще воплощены в реальность, но и получили дальнейшее развитие»
Февраль 2006 года
Железногорск – Красноярск – Москва.
ОГЛАВЛЕНИЕ
1. Вступительное слово А.Г. Козлова. Стр. 3-4.
2. Вступительное слово Ю.Н. Коптева. Стр. 5-6.
3. В обстановке 40-летней секретности. Стр. 7-11.
4. Он в Космос шел от школьного порога. Стр. 12-17.
5. «Молод, крепок, башковит…» Стр. 18-28.
6. Сибирский причал – начало начал. Стр. 29-37.
7. И начался самостоятельный полет. Стр. 38-41.
8. Родился «Космос»… Стр. 42-48.
9. Через тернии к… спутникам. Стр. 49-56.
10. Испытат. Центр: особый контроль Решетнева. Стр.57-70.
11. Властелины космических «Молний». Стр.71-75.
12. Выход на «Орбиту», не покидая Земли. Стр.76-78.
13. Светлые и темные цвета «Радуги». Стр. 79-84.
14. В.П.Глушко: Я давно не был свидетелем такого триумфа…»
Стр. 85-95.
15.Из приказа министра о создании НПО ПМ. Стр. 96.
16. «Горизонты» московской Олимпиады. Стр. 97-99.
17. «Глонасс» - уроженец Сибири. Стр. 100-103.
18. На орбитах земных новостроек. Стр. 104-112.
19. Производственник. Ученый. Депутат. Стр. 113-121.
20. Космос- в интересах землян. Стр. 122-126.
21. Постоянно поднимая планку… Стр. 127-129.
22. Всем дались не просто годы 90-е… Стр. 130-138.
23. Мировой рынок: «NO WEY» или «WELCOM».
Стр.139-145.
24.«..плюс создание спутн. связи для всей страны»
Стр. 146-156.
25. SESAT… Стр. 157-162.
26. Вспоминая Решетнева… (часть 1). Стр. 163-181.
27. Последние дни на планете Земля. Стр. 182-188.
28. СКОРБИМ… Стр. 189-193.
29. Вспоминая Решетнева … (часть 2). Стр. 194-201.
30. Вспоминая Решетнева … (часть 3). Стр. 202-238.
31. Памяти Мих. Федоровича Решетнева. Стр. 239.
ЗАМЕЧАНИЯ ПО СТРАНИЦАМ:
На всех стр. рукописи курсивом напечатаны ТОЛЬКО выдержки из печатных изданий.
Убраны почти все акценты, набранные жирным шрифтом!
Название НПО ПМ старался употреблять согласно хронологии ТОЛЬКО после его офиц. Создания.
Если пишется генеральный конструктор, то слово с маленькой буквы, если употребляется просто Генеральный – с большой.
Стр.11 – А еще дети в семье Реш. были? Если посчитать года, то получается – Миша Решетнев пошел в школу в пять лет. Так ли это?
Стр.14 – нет ли возможности упомянуть ,какие награды получил во время войны сержант Решетнев?
Стр. 14 – Был избран комсоргом… Чего: группы, курса, факультета?
Стр.14 – нужна сноска о том, что такое ГИРД?
Стр.14 – полные имена и отч. Мясищева и Лавочкина?
Стр. - 14 Надо установить, когда Реш. была «на отлично» окончена аспирантура, а то как-то совпадает с дипломом…
Стр.15 – НИИ-88 и ОКБ-1 – это одно и тоже?
Стр. 15 – Полные имя-отчество Брыкова?
Стр. 17 – уточнить текст цитаты
Стр. 18 – внесено изменение в текст о приглашении для работы в КГБ. Взят вариант вдовы.
Стр.19 – отчество Петрова…
Стр. 22 – имя-отчество Милькина…
Стр. 23 – Чьи воспоминания заковычены?
Стр. 29 – Может быть есть смысл чего-то добавить о первом спутнике. Перепечатку сообщения ТАСС, к примеру.
Стр. 29 – Написать полное название ГКОТ
Стр. 29 – закрыть кавычки там, где кончается цитата из газеты.
Стр. 31 – назвать, кем в те годы был Д.Ф. Устинов.
Стр. 32 – вписать имена-отчества.
Стр. 33 – надо ли здесь так подробно о гироскопах, если это есть далее? И вообще, лучшие о них просто упомянуть, так как это – попутно.
Стр. 33 – Реш. «пришел в обком» - исправил на крайком.
Стр. 41 – Хорошо бы о 18 авг.1964 года сказать по сильнее. М. быть на предприятии был митинг, пришли поздравит. Телеграммы…
Стр. 43 – Рзночтение: 18 авг. «началась подготовка к старту». И в то же время это – день старта, а, как известно, подготовка начинается задолго до него.
Стр. 44 – «садись у перископа на НИПЕ» - что это?
Стр. 45 – может быть слова Реш. должны прозвучать так: «Не признаем никаких отказов!»
Стр. 57 – Назвать точно, если возможно, когда Реш. предложил Смирнову-Васильеву создать проект испыт. Центра. И почему этот проект выполнил генерал Штефан? Он же был только начальником военных строителей?
Стр. 59 – написать полностью «по ОКРам» Что это?
Стр. 60 - «в составе авторского коллектива – Мирошниченко» А кто он, должность?
Стр. 62 – было: «принял смелое решение…». Я исправил: «Реш. идет на довольно рискованный шаг». Допустимо ли?
Стр. 62 – когда точно было принято решение о строительстве безэховой камеры?
Стр. 64 – начиная с этой стр. очень мало о самом Решетневе и чрезмерно много технических подробностей. А так как книга посвящена персонально Реш., есть смысл облегчить, сократить.
Стр.73 – «Главный констр-р получил выговор…» Может быть – «Генеральный…»
Стр. 75 – см. на стр. то, что взято в скобки.
Стр. 77 – опять употреблено – Главный… а не Генеральный.
Стр. 81 – Где в конце 1960 года была опубликована статья Реш. «Цели и задачи освоения Космоса»? И здесь снова – «главный конструктор…»
Стр. 82 – что такое БС и СОС? Лучше дать полностью…
Стр. 83 – А когда точно была введена в экспл. безэхова камера?
Стр. 83 – когда точно была опубликована статья Реш. в «Правде»?
Стр. 85 – «Решетнев сдался…» А почему, он что, был против? И для чего приезжал Глушко? Хотя бы «два слова» - надо.
Стр. 86 – Что такое ОАЗ? И Что такое ГИПХ?
Стр. 87 – «блок вышел на ЛКИ…» Это куда вышел?
Стр. 87 – так все-таки был «триумф», если двигатель сгорел на 40 секунде?
Стр. 89 – Пономарев-Степной назван впервые. А кто он?
Стр. 90 – Что запретила Всемирная адм. радиочастн. что она рекомендовала. Сказать бы яснее. И что такое бортовой РТР?
Стр. 94 - «Пуск «Экрана» оказался неудачным… Может просто сказать «Был взрыв…»
(есть смысл еще раз оценить надобность этой главы в таком объеме. Путь – к неудаче… Сказать чему они научили. Главного героя книги – почти нет. М.б. сократить до разумного предела.
Стр. 96 – Нет смысла делать в таком мини-объме главу о создании НПО ПМ. Вся предыдущая часть приводит нас к этому. Лучше дать типа «мемориальной страницы». А может быть сканировать подлинный приказ министра, взяв его из архива.
Стр. 98 – Снова «Главный» вместо «Генеральный»
Стр. 99 – Каким термином можно заменить «надежностных»? И это очень кратка глава… Что можно добавить?
Стр. 102 – Что «главное было сделано…»? Думаю, что в момент выпуска книги тема «Глонасс» обрела новую актуальность, так что есть смысл чего-то добавить, хотя бы до 1,5 стр. (Путин, работа по наземной аппаратуре)
Стр. 109 – По созданию ВЦ. Я правильно понял, что Васильев был руководителем ВЦ? Или «под его руководством»
Стр. 113 – (посл. абзац) Почему дается отдельно 10 жилых домов, а потом еще 8. Нельзя сказать 18?
Стр. 114 – Где Реш. стал в 1975 году профессором? В заводе-ВТУЗе? Или, смотри 118 стр., в 1972 году. И еще – возглавил в КГУ кафедру летательных аппаратов? Устранить разночтение…
Стр. 130 – Опять очень краткая глава. Поискать, чего добавить?
Стр. 132 – О спутнике весом 18 т есть и в интервью Коптева. Может быть добавить, если это об одном и том же?
Стр. 133 – Странно как-то выглядит: говорили о спутнике на 18 т, и тут же сообщаем, что был создан малогабаритный «Ямал». Смысловая нестыковка. Уточнить надо. А может чего-то пропущено?
Ниже – упомянут «Геликон». А если дать чуть больше об этой разработке НПО?
Стр. 135 – Нельзя, мне кажется, так, походя, говорить о пожаре. Это трагедия и человеческая, и материальная…
Стр. 136 – Несколько неожиданно: об уходе из НПО ПМ Чернявского. Почему возникла необходимость. Возраст? Смена климата? Усталость?
Стр. 138 – Решетнев говорит Копетву об производстве антенн, а реакция последнего не показана. Повисает как-то…
Стр. 140 – уточнить должность Корчагина в тот момент.
Стр. 141 – Найти: как имя Гёшеля?
Стр. 142 – «прозвучало это в присутствии иностранных журналистов». Значит они потом писали об НПО ПМ. Поискать вырезки и процитировать, если есть смысл…
Стр. 147 – о выпуске каких книг идет речь? Чуть подробнее. Кто и для чего их выпускал? Здесь же – четче сказать о концепции: почему она в недоразвитой рыночн. экономике концепцию признали реальной?
Стр. 149 – А что заставило Реш. обратиться с письмом к министру обороны Грачеву. Четче аргументировать…
Стр. 150 – найти точную дату выхода газеты «Мегаполис-экспресс»
Стр. 158 – «И уже в июне 1994 года был подготовлен первый проект (может – первый вариант проекта)… А ниже названа другая дата – декабрь 1995 года. А сам контракт был подписан 4 авг. 1995 года.
Нужны уточнения…
Стр. 159 – Может назвать эти предприятия полными их наименованиями? А что такое RFP? И почему «закупка КА на Земле», а не на орбите?
Стр. 161 – НПО ПМ – госпредприятие. Как был преодолен этот барьер при контракте по «Сесату»? Только с помощью «беседы с Коптевым»?
Стр. 164 – Внизу: «при сумме от 61 до 100 следует…» Это в каких единицах? – по книге Шенкмана
Стр. 167 – А Жиганск точно в Якутии?
Стр. 169 – Добавлены эпизоды неск. «назначений» Решетнева – по рассказу его вдовы.
Стр. 171 – Это отрывок из книги Яр. Голованова имеет слабую связь с нашей темой. Может опустить?
Стр. 172 – Проверить подлинность стихов Солоухина.
Стр. 175 – В воспомин. Завалишина заменил слово «регион» на «участок космодрома»
Стр. 176 – Что такое СК и запуск РКН? А следом – «проработавшему на борту РН»??? «Стыковка с ГБ»?..
Стр.183 – О смерти Реш. добавлено со слов Людм.Георгиевны.
Стр.184 – Когда хоронили Реш.? Написано «в последний день января»- значит 31.01. А траурное собрания было 29.01. Нет ли тут путаницы?
Стр. 224 – что такое в подписи Гурко «Д.П.И.Н»?
• Какое отношение стипендия губернатора края имеет к увековечиванию памяти Решетнева?
• А нельзя ли чуть пространнее сказать о медали Решетнева? Кого ей награждают? Как она выглядит?
• В начале дается только первый абзац из интервью Коптева, а в конце – целиком
Академик Михаил Решетнёв
© Copyright: Борис Сергеевич Иванов, 2017
Свидетельство о публикации №217061300509
Свидетельство о публикации №217061300509
Рецензии
Хорошо, что такая книга появилась. Мне она очень помогла. Осталось ещё много белых пятен в биографии Михаила Фёдоровича, которые мы не узнаем, но и то, что теперь можно здесь прочесть – это внушает уважение к автору книги... и всем соавторам ))
есть некоторые сомнения в деталях, вот здесь цитирую:
"Работая в ОКБ-1, Михаил Фёдорович продолжал заниматься спортом: штангой, плаванием, ходил на лыжах. И где-то на спортивных дорогах встретился с девушкой, почти «королевой» лёгкой атлетики, к тому же она неплохо каталась и на коньках. Вскоре они стали неразлучны. Это была судьба. Сыграли молодёжную свадьбу… А самым первым блюдом, которое ему приготовила Людмила, был компот из сухофруктов. Он Михаилу понравился. С тех пор по семейным торжественным дням компот из сухофруктов обязательно подавали на стол. Это был декабрь 1951 года. А в сентябре 1953 года у них родилась дочь Тамара. "
между декабрём 51-го и сентябрём 53-го срок 1 год и 9 месяцев – многовато прошло, может всё-таки свадьба была в декабре 52-го?
если будет минутка, загляните сюда http://www.proza.ru/2017/10/11/456
там биография рассмотрена под другим углом, но важно не описание, а сами факты
Астрология Для Писателей 29.12.2018 09:23 • Заявить о нарушении
есть некоторые сомнения в деталях, вот здесь цитирую:
"Работая в ОКБ-1, Михаил Фёдорович продолжал заниматься спортом: штангой, плаванием, ходил на лыжах. И где-то на спортивных дорогах встретился с девушкой, почти «королевой» лёгкой атлетики, к тому же она неплохо каталась и на коньках. Вскоре они стали неразлучны. Это была судьба. Сыграли молодёжную свадьбу… А самым первым блюдом, которое ему приготовила Людмила, был компот из сухофруктов. Он Михаилу понравился. С тех пор по семейным торжественным дням компот из сухофруктов обязательно подавали на стол. Это был декабрь 1951 года. А в сентябре 1953 года у них родилась дочь Тамара. "
между декабрём 51-го и сентябрём 53-го срок 1 год и 9 месяцев – многовато прошло, может всё-таки свадьба была в декабре 52-го?
если будет минутка, загляните сюда http://www.proza.ru/2017/10/11/456
там биография рассмотрена под другим углом, но важно не описание, а сами факты
Астрология Для Писателей 29.12.2018 09:23 • Заявить о нарушении