Суицидница. Печальный финал

- Николай Александрович. Я пишу вам, наверное, последнее сообщение. Я удалю всю переписку, чтобы у вас не было проблем. Вам они ни к чему. Я все решила. Этой ночью я уйду.

...Он просто слишком поздно открыл сообщения... Такси привезло его на окраину города, где они жили. Он знал старый адрес Веры, своей бывшей молодой пациентки. Он звонил маме Веры, но номер был недоступен.

Было уже пол-одиннадцатого ночи. Темно. Он бежал по темным улицам частного сектора. Лай собак. Тусклый свет Луны...

...Николай Александрович был достаточно молодым семейным психологом. Со многими своими бывшими пациентами он держал связь через соц.сети. Время от времени они переписывались. Это был как раз тот самый случай.

Вера была странной девочкой. У нее была затяжная депрессия. Депрессия - не просто слова или какая-то "отмазка". Это сложное заболевание, которое надо лечить. И не всегда успевают диагностировать и сделать правильное решение. Да и если пациент не хочет вылечиться, то усилия, как правило, напрасны.

...Вот их улица. Он еще раз открыл "Галерею" в телефоне, чтобы уточнить номер дома. Он начал стучать в окна и двери. Но было темно и глухо. В доме никого не было.

Николай открыл Vk. Она еще онлайн. Он начал судорожно писать: "не глупи, я возле вашего дома, я звоню твоим родителям".

- Николай Александрович. Мы давно переехали. Родители сменили все номера. Они в отъезде. Вы ничего не можете сделать. Вам пора домой.

- Вера! Ты ничего не понимаешь! Стой. Давай я приеду. Назови адрес.

- Точка не возврата пройдена. Вы ничего не успеете. Меня найдут только через два дня, когда родители вернутся.

Он писал еще что-то, но сообщения уже не были открыты. Вера вышла из сети.

Ее не было в Vk и на следующий день. А чуть позже он узнал, что ее похоронили тихо и без шумихи. Для родителей это был страшный удар. Впрочем, это уже не важно.

Ах да. На ее кровати, возле тела нашли "Гранатовый браслет" Куприна. Отдельно были выделены слова:

"Вспоминаю каждый твой шаг, улыбку, взгляд, звук твоей походки. Сладкой грустью, тихой, прекрасной грустью обвеяны мои последние воспоминания. Но я не причиню тебе горя. Я ухожу один, молча, так угодно было богу и судьбе. „Да святится имя Твое“.

В предсмертный печальный час я молюсь только тебе. Жизнь могла бы быть прекрасной и для меня. Не ропщи, бедное сердце, не ропщи. В душе я призываю смерть, но в сердце полон хвалы тебе: „Да святится имя Твое“.