3. Призраки старого монастыря. Дневник археолога

Была глубокая ночь, когда фары такси осветили высокие монастырские ворота, их ровный ряд заклёпок и кованых шпилей на закрученных стойках.
- Вряд ли откроют ночью, - сказал таксист, развернув машину, - в поселке есть ночлег.
Я махнул рукой. Святая святых, конечно же не откроют, я да же не буду стучаться. Придет утро, проберусь в монастырь без фамильярных претензий. Мне так да же легче.
Когда-то в монастыре кипела жизнь, теперь люди соблюдают сложившийся уклад. При слове «монастырь», мы представляем глухие каменные стены, тяжелые ворота, просторную вымощенную площадь, храм посреди площади и череду подсобных помещений по обе стороны. Но тут всё было иначе, совсем не так как можно себе представить. Храм разрушили большевики, на его месте воздвигли корпус с аудиториями проф тех училища, сокращенно ПТУ и спортзал. Монашеские кельи отвели под общежитие. В левом углу площади в маленькой чудом сохранившейся часовенке, бывшей при большевиках складом, отправляли службу новоявленные монахи. А между аудиториями и спортзалом переползали фигуры сонных обитателей проф тех училища. Картину хаоса дополняла куча земли и огражденный барьерами котлован в стороне ближе к ограде, между спортзалом и столовой. Собственно, котлован и был целью моего путешествия в монастырь. Над котлованом завис с поднятым ковшом миниатюрный японский экскаватор. Машинист бросил машину в ту минуту как узнал о прекращении финансирования работ. Богоискатели.
Бортовые срезы котлована уже давали представление. Это не был целинный грунт. Легко угадывались насыпные слои по остаткам кострищ, окаменевшей глины и костям животных. Следов захоронений не было. По беглым впечатлениям, курган столетиями использовали в ритуальных целях при том регулярно насыпая и не делая захоронений что было не типично для обычных степных могильников. На одном из его склонов уходившем к Днепру и вырос монастырь.
Странным образом, курган был началом непрерывной цепочки событий, от зарождения, ритуальных обрядов, захоронений, монастырских стен, проф тех училища и вот теперь всё  перемешалось в впечатляющий симбиоз, как сложившийся уклад. Если сто лет назад люди могли не считаться с прошлым кургана, его историей, то теперь мы зависели друг от друга. Как разного размера и ценности жемчужины, нанизанные на нитку. Опытный ювелир внимательно перебирает ожерелье, отыскивая подделку.   
И я с интересом разглядывал борта раскопа чувствуя на себе взгляды сверху. По краю котлована бродили призраки в черных монашеских одеждах, спортивных костюмах, пиджаках и галстуках и все перешептывались и хихикали. Когда я выбрался деревянным сходом на поверхность, призраки исчезли. Над головой пели птицы, кружили ласточки, шумели молодой листвой огромные деревья. Где-то среди всего великолепия вокруг был и я. Крохотной частью сложившегося уклада. 
Кабинет директора ПТУ оказался типичным образцом советской эпохи. Его хозяин высокий худощавый старичок в приличном костюме, галстуком и плутоватым советским выражением  на вытянутой физиономии. Заискивающе предлагал в рабочие учеников проф тех училища, а оплату за труд зачислять на какой- то счет, с которого третья часть полагалась мне, третья директору, оставшееся самому работнику. Разговор протекал на редкость откровенно. «Интересно, он всегда таким был или сделался только теперь, когда потерял страх?» - думал я, рассматривая его мутные старческие глазки.
- Я не занимаюсь манипуляциями и хотел поговорить о деле, - возражал я.
- В столовой прекрасное питание, - не унимался директор. – Вы можете заключить договор и будем кормить всю бригаду копателей, человек, эдак сто.
- Какие сто, с ума сошли? – не удержался я. – От силы человек пять семь будет.
- Не важно, главное документ.
Я вышел. В приемной замешкался. Куда поселяться, где хранить инвентарь и добытый материал, как, черт возьми, вообще ориентироваться в этом монастырском ПТУ?! Секретарша, пожилая женщина, безучастно, но со знанием дела проговорила:
- Обратитесь к завхозу, он человек порядочный.
С неясным чувством я отправился в кабинет завхоза. Не сразу знаешь, что притаилось за словом «порядочный» в наше смутное послевоенное время.
«А вообще, не самые плохие времена, - думал я. – Сколько человеческих характеров кругом и все наизнанку в своей сущности, как есть. Гоголевские Мертвые души. Он, кажется, то же писал о застоявшихся лужах истории, когда лоск, изящность, высокородие утрачивают величие и оголяется животное человеческое нутро».
Завхоз был скорее затюканным, запуганным существом, чем действительно порядочным человеком. Во мне видел ангела, спустившегося из небесной столичной канцелярии, и готов был исполнить любую просьбу или на крайний случай сделать верноподданнический вид. Такие люди востребованы при любой власти. Я уже давно приметил, главное, это образ на физиономии. А если подтянуть жестикуляцию, осанку, уверенную походку с ненавязчивым прогибом, то дело в шляпе. И важно при этом, не умничать. Нужно научиться откладывать в уме тезисы. Как  рассказывал наш зам кафедры – «достаточно подсмотреть в календарь шефа. Он отмечает дни и важные события».
Я разбирал свой рюкзак, когда в комнату постучался настоятель. Пухленький дядечка с аккуратной бородкой и белым гладким лицом.
- Простите за непрошеный визит, не утерпел, как услышал, - виновато заговорил он.
- Это я должен был отметиться. Всё откладывал. Откровенно говоря, не знал, как подступиться. Хочется побыстрее приступить к работе, пропустив условности.
Настоятель рассматривал мой инструмент и о чем – то размышлял.
- Как думаете, что произойдет с нами, если вы отыщите нечто существенное?
- А что может быть существенным?
- То за чем вы сюда явились.
«Ага, вот оно», - подумал я.
- Моя задача собрать артефакты, ведение первичной документации, а научные выводы, тем более не научные, не в моей компетенции.
- Лукавите. Не зря прислали именно вас. Я переписываюсь с друзьями, у обители есть покровители, это нормально. Как человека церковного, меня многое смущает в искренности вашей миссии.
- Не доверяете? Что-то имеете против моей работы или персоны?
- Напротив, мы заинтересованы в скором окончании раскопок и готовы содействовать. Но можете ответить, что на самом деле вы ищите? И не привезли ли с собой, в рюкзаке, то, что впоследствии отыщите тут в кургане?
Я вдруг, с ясностью ощутил, что меня разделяло с церковными людьми. Почему никогда не мыслил своим, на одной ступени с ними. Между нами лежала пропасть. И настоятель видел во мне смешанное сомнение. Он лишь не понимал его истоки, подозревал гордыню, а я не находил необходимым выворачиваться перед ним. Настоятель стремился – залезть в душу, -  как это называется в миру. А я, по естественной человеческой природе, готов был всеми силами сопротивляться незваному вторжению. Я демонстративно вывернул рюкзак и ванные принадлежности с ложками и вилками с грохотом посыпались на пол.
- Зачем весь этот базар? – усмехнулся я. – Заранее готовитесь обвинить меня в подлоге. А на самом деле, могли втихаря спустить раскопки ещё несколько лет назад. Вам ничего не стояло провернуть земельную монастырскую аферу и сравнять курган. Варварский могильник, набитый ритуальными кострищами и идолами, что вам с него?
Настоятель покраснел, то ли со стыда, то ли от гнева. В нем взрывалось, перло наружу потревоженное чувство хозяина, а я был не прошенным, не званым гостем.
- Понимаю ваши намеки и уверяю, если бы дело зависело от меня, мы нашли бы способ.  В стаде от умной овцы с чувством собственного достоинства только проблемы. Норовит улизнуть, баламутит стадо. Опытный пастух избавляется от умной овцы. Со временем, поймете. Извините, - скороговоркой, запинаясь, проговорил он и вышел.
Я подумал, что с настоятелем предстоит ещё не один тяжелый разговор.
В то утро, я и не предполагал, насколько недооценил настоятеля.