Рабочие будни

                Ужасы.

   -Серёга! Останови у кустиков!
   -Нам езды десять минут. Ты что, на объектах свои дела оприходовать не в состоянии?
   -А как там, в парках? Люди туда-сюда шастают. Летом хоть кусты листвой прикрывали, а сейчас, в осень, видуха, как в пустыне – от горизонта до горизонта. Остаётся одно – где приспичит, там и встанешь. Спрятать только совесть можно, как у кошки с собакой.
   -А здесь что? Можно, по твоему? Да иди уже! Не то сиденья мне замочишь все!
   -Всё удачно вышло, без приключений, без помех? – Вовчик добежал до машины, застёгивая ширинку на ходу. – Помочь никто не пытался?
   -Йети прошёл, - Вовка вальяжно растянулся на сиденье, удовлетворённый содеянным. – Зеньки вылупил, выпучился! Будто у них по-другому всё это! Что тут интересного? Всё, как у всех!
   -А ты, Вовчик, что – точно не знаешь, что на кладбищах под оградки и кусты не ходят? Отсохнет! Проверь, проверь, пока баб нет! Да расстёгивай уже! Нас что ли стесняешься?
    -Я вам там сейчас расстегну! – Серёга крутанул рулём, заставив нас завалиться друг на дружку. – Устроили мне тут стриптиз-клуб!

   -Говорила мне бабка: «Не ходи по кладбищам после четырёх»! – Серёга быстро остывает от удачной шутки. – А закрутился в тот день, расслабился, если честно. А оградку красить надо, как ни крути – назавтра «родительское». Пошёл, чего уж там…
   Покрасил, успел… Сижу на скамеечке, отдыхаю. Мыслишки даже не рысцой – плетутся нехотя. Смеркалось…
   Мужик прошёл по центральной аллее. «Дай закурить»! – громко, будто не на кладбище вовсе. Никакого уважения к мёртвым! «Мы не курим»! – я ему. Мужик с пониманием – усмехнулся и дальше почапал. Не впервой, видать, по кладбищам – всё ему нипочём.
   Уж за кустами скрылся. Не видел я что там, у них.
   -Мужик! Дай закурить! – голос незнакомый.
   -Нет у меня! Да вы же не курите! – это уже мужичка, чуть дрогнул.
   -Не курим! Да ведь взавтра посетители потянуться, а мы пустые. Чем встречать?
   -Да идите вы все!!! – цок, цок копытами-подковками по асфальтовой дорожке! По-бе-жал! Почапал…

   Уже на объект подъехали, а из машины всё никто не вылазит – каждый своё норовит рассказать. Кто про солдата, что в ночь крышку гроба заколачивал, на похороны опоздавший, да полу шинели себе прибил. Так и остался там сидеть, в раскопанной им самим могиле. Умер от сердешного разрыва: держит, мол, кто его. Не отпущаеть.
   Бомжи повадились в свежевыротых могилках ночевать. На них гробы опускают, закапывают, а они всё рюмками тянуться, с могилок-то: налейте им за упокой раба усопшего. Ужасы одни! Страхи сплошные!
   Я всё своё хотел вклинить. Да разве их перебьёшь, алтайцев настырных?! Да не совсем в тему моё, не по месту. Юмору не поймут: слишком тонок, не заметен. Так и осталось со мной моё воспоминание, давно пережитое.

                ***

   Тогда я на завод да с завода пешком ходил. Задерживались часто. Нужны мы были в те времена, и страна благодарила нас достойно за наш самоотверженный труд. Без пафоса! Точняком так и было!
   Так вот, в сумерки (Да и в ночь самую тёмную – наплевать как!) я специально сворачивал свой путь через старое русское кладбище, что на Чек-Шуре. Себя проверял, от ужастиков отваживал, настраивался. Дело-то молодое – глупое! Вылезешь, бывало, через дырку в заборе…, а то и подождёшь, пока прохожие не появятся на неосвящённом тротуаре. А что я – виноват? Я тут хожу просто, а ваши страхи – ваши глупости!

   С Гульнарой мы с техникума знакомы. А тут в одном цехе работаем. Дружили… Бывает дружба между мужчиной и женщиной! Я знаю! Гуля мне верила и не боялась оставаться со мной одной. В себя я тоже верил, но не очень…
    В общем, в вечер как-то, свободный, многообещающий со своей теплотой, пошли мы с подружкой на пробное свидание. От скуки пошли, попробовать – как это. «Только без лишних телодвижений»! – по договорённости. Опыту поднабраться, чтоб мужчина женщину лучше узнал, а женщина – мужчину.
    Погода благоволила нашим пробам и что-то затевала сюрпризом, сгущая тучи – редкое явление в Средней Азии. Майская гроза – она везде гроза, хороших людей стороной не обойдёт. Свежий воздух из туч сыпал романтикой немеряно, она переливалась через все людские края и окутывала нас, предвещая беспокойное будущее.

   Мы шли с Гульнарой в дружеской обнимке, вдоль кладбища. Из моей дыры в заборе вылез мужичонка, прям перед нами…! Прямо, как я только позавчерашним вечером!
   Высокий мужик, выше меня на голову. Посмотрел в нас «ни о чём», отвернулся с безразличием и побежал по безлюдной ночной дороге, раскачивая свет придорожных фонарей. Вот кому понадобилось в такую ночь бегать по дорогам? Куда спешить? Мистика сплошная!
    Гульнара…, нет, она не дрожала. Вжалась в меня вся, под мышку залезла и хотела спрятаться во мне вся целиком.
    -И что вы их все так боитесь? Они же безвредные, - пытался я успокоить свою девушку. – Даже я не опасен. Вот хочешь, я для тебя молнию запущу?
    Молния шарахнула, дай боже! Вот честное слово! Гром ударил, заставив вздрогнуть даже меня, не говоря о Гульнаре.

   В тот вечер я узнал о Гульнаре всё. Мы сидели в темени пустынной автобусной остановки, и я изучал прикосновениями поверхности очаровательной девушки. Сладкие нескончаемые поцелуи…

   Продолжения не было. Я особо не настаивал на возобновлении встреч, Гульнара не страдала. По крайней мере, мне она о своих чувствах не докладывала. Без изменений всё осталось, здоровались. Гульнара уехала позже в Комсомольск-на-Амуре, на вертолётный завод, к родственникам.
   Говорят, сегодня кладбище на Чек-Шуре сравняли и сделали из него парк. Не знаю… На родину я больше не попаду, думаю. Возможностей для этого – пшик, да и путь туда закрыт нескончаемыми запретами.


                А если это любовь.
   

   Пришла пора воспоминаний о весне. Пора коротких дней, нехватки света, жалкого тепла. Постылый серый снег, слежавшийся под лёд, не греет больше душу своим морозным серебром.
   Так где же ты, весна? В каких краях ты задержалась, забыв о наших северах? Кого одариваешь сочным разноцветьем, рисуя жизнь в немыслимых тонах? Весна - неповторимый живописец новизны. Наверно, увлеклася ты колором томных красок, подыскивая розу юга для тута и инжира, цвет персика рожденья?
   Весна... Желанная, далёкая весна. Тёплая, добрая пейзажистка насыщенных красок. Где же ты зимуешь, красавица? Чьи греешь края, пробираясь к нам сковзь непогоду? Весна, красавица легкомысленная. Не опаздывай к нам, не отвлекайся на чудеса иноземные.

   Как надоел этот снег! У Андрея руки уже отваливаются от скребков и лопат! Сбиваешь, сваливаешь его в сугробы, горки городишь, крепости для ребятишек, а проказник буран налетит и разметёт всё по своим соображениям, руководствуясь неоспоримыми зимними взглядами. Куда нам, людям, с погодами спорить?!
   Андрей вышел с утра во двор и чертыхнулся, увязнув по щиколотку в снегу: "Опять! Когда же это кончится уже?! Вот только вчера успели тропинки размести, и всё придётся вычищать сначала"!
   А и вправду - сколько можно копить эту вату? К чему она? Даже крестьянам, этим ценителям снежных зим - предвестниц урожаев, уже давно с лихвой хватило снежных покрывал для их бескрайних полей.
   Хозяйственный сосед, "Всёвдом", и тот уже отказывается принимать снег - без всяких на то затрат, с бесплатной доставкой на дом через забор. Ругается сосед, отмахивается от серебряного богатства обеими руками.
   На- до-ел!

    На работе Андрея поставили на очистку от снега памятника "Петру и Февронье". "Хавронья", как грязно подшучивают над символом русской православной любви наши грубые рабочие.
   Это в сёлах любовь приходится сдерживать запретами, ограничивать традициями. Там, под покровительством природных инстинктов, любовь рвётся изо всех притягательных мест: с опушек лесных, озёр потаённых, речек шаловливых.
   В городах любовь приходится поддерживать искусственно, обучать нелюдимых горожан высшим силам притяжения людей через накопленные культурные ценности. На пропаганду любви в городах работает всё, начиная с уютных кафешек и заканчивая дворцами культуры, площадями и памятниками.  В Петербурге для зачарованных любовников служит Поцелуев Мост.
   В Москве народ рассеянный, любовникам там увидеться трудно: один под часами ждёт, другая - у фонтана. В нашем городе после запрета на заборные надписи "бийчанки, твою мать - самые красивые", поставили памятник канонизированным влюблённым в горсаду.

   Ни праздная обстановка заснеженного Горсада, ни памятник, призывающий к любви и жизни, не способствовали должному настрою Андрея. Он угрюмо грёб опротивевший за долгую зиму снег и не ожидал для себя ничего радостного в дальнейшем, только снег, снег, снег..., бесконечный снег, который по чьей-то прихоти почему-то необходимо сбивать в сугробы.
   А более всего Андрея нервировала напарница Галка, которую по какому-то изуверскому замыслу уже который раз ставили к нему в пару при распределении.
   Галка. Ворона! Всё у ней наперекосяк! Лишь бы супротив всё выстроилось! Андрей предложил ей как-то лестницу чистить от снега снизу вверх. Эту работу напарники выполнили единственно разумно, когда они слаженно спускали снег с лестницы вниз, на придорожные газоны.
   Галка - это та самая гром-баба, которая в горящую избу коня на спор затащит, саму Рогозину одним взглядом в бегство обратит. Пошли её в космос вместо Савицкой, мы бы давно уже слыли покорителями Марса.
    Спортивную фигуру Галки нисколько не портили крупные строгие черты лица. Внешность её, далеко не привлекательная, отторжения не вызывает, тем не менее. Нет в её облике неприязни, которая присутствует у состоявшихся алкоголиков.
   Родом из деревни, Галина была вынуждена переехать в город по наущениям отца, который не мог прокормить обширную ораву наплодившихся на свежем деревенском воздухе отпрысков. И откуда ему было знать в то безмятежное советское время, что государство в который уже раз надумало рушить вековые деревенские устои?! Изощрённо, с накопленным опытом, кормильца своего извечного - по мордасам, и - в разор! За что? Непонятно.
   Вот такое у нас недальновидное руководство. Такой у нас замечательный российский народ и такое презревшее его правительство. И почему говорят, что народ заслуживает таких правителей, каков он сам? Перекладывают проблемы с больной головы на здоровую. Никакой связи между народом российским и государством не наблюдается, преградой непроходимой тому встал равнодушный ко всему бизнес.
   А Галка все выходные, отпуска, в любое свободное время рвётся в деревню, домой. Бытует неверное мнение, что крестьяне бегут из деревни. Люди вынуждены покидать гиблые места, коими делает их наше беспринципное руководство. Враги не наводили такой разор по российским деревням, какой устроили наши новоявленные фермеры - бывшие воры и спекулянты, обласканные государством.

   Воспитанная на труде, Галя даст фору любому мужику из наших, в любой работе, не исключая механику. Современная Паша Ангелина! Заносит только её частенько на глупости, вздорным характером своим постоянно тянет её на бесполезную рабрту, лишь бы по её было всё, супротив противоположного мнения. К таковому противостоянию привела Галину её безутешная жизнь - трудная, несправедливая, требующая резкого обращения с людьми.
   Андрюху вымотала спешка в работе, которую предложила напарница-ударница. Как можно отставать от женщины? В работе с оглядкой Андрей устал ещё больше, выдохся вконец и запросился у напарницы на перекур. Галина без привычных для неё пререканий неожиданно согласилась на передышку и отставила лопату в сторону.
   Галка прикурила сигаретку крадучись по привычке, хотя давно уже избавилась от девичьего стыда за непотребные для женщины вещи. Андрей невольно залюбовался открывшейся вдруг в Галине стыдливой женской беззащитностью. Он вспомнил, как засматривался в молодости на курящих женщин, они нравились ему вульгарностью и мнимой доступностью. Андрей тайком наблюдал за женщинами, скрывающими свои тайны за сигаретным дымом, мечтал о запретных связях с ними, о полном их разоблачении со всеми их наигранными тайнами.
   Наблюдал Андрей искоса и за Галиной, подсматривал за женщиной в давно забытом волнительном запретном чувстве негаданно охватившем его.
   Опытная Галка враз приметила потенциального самца и улыбнулась Андрею чисто интуитивно, без всякой мысли. Улыбка только испортила всё жалким подобием на привлекательность.
   
   Женщина становится особо привлекательной, когда находится в поиске потенциального партнёра. Кокетливый взгляд приживается в девушке на долгие годы и вполне обходится без побудительных причин, затягивает и пленит самостоятельно, не мешая активной деятельности владельца.
   Современная женщина научилась сохранять привлекательность всю жизнь, несмотря на то, что со временем необходимость в ней отпадает, когда привлекательность уступает пальму первенства материнским чувствам. Женщина, ставшая матерью кардинально отличается от девушки, перевоплощается на глазах, с первых же месяцев беременности; меняет наивный взгляд на серьёзный, переполняется ответственностью.
   Добро появилось из материнства. До появления живородящих чувств миром правило одно зло.

   Галина давно уже рассталась со своею привлекательностью. Она разуверилась в возможности стать матерью, а её желание нравиться мужчинам основательно застарело, отмерло почти. От женщины в ней осталась одна внешность, а случайные мужики видели в Галке только объект для разового удовольствия.
   Размягшая от мужского интереса, Галка залюбовалась образом Февроньи - покорным и неприступным в то же время. Протянутая к любимой рука Петра отбелилась от множественных прикосновений жаждущих счастья - рука эта приносит любовь, как считается. Каждая появившаяся здесь пара спешит заручиться покровительством высших сил любви, закрепить свои хрупкие чувства замочком, защёлкнуть железные узы на скамеечке примирения.

   -Ты не там счастье себе натираешь, - попытался подшутить над просящей женщиной Андрей. - Эта дающая рука только зарплату способна выдать. Зарплата же у нас, сама знаешь какая - вот она есть, а вот и нету её, рассосалась разом. Ты бы у Петра под кафтаном протёрла - вот где счастье зарыто.
   Галка улыбнулась лукаво и потянулась шаловливо рукой под кафтан Петру:
   -Да там у него закаменело уже всё! Сколь лет ему уже? Под тыщу?

   Срам один, а не разговоры! Похабщина! Ничего святого!
   С другой же стороны - такая вот у нас любовь. Не обучены мы манерам и любим как можем. А кто нас воспитывал, кто подсказывал где проходит грань дозволенного? Следили за нами бабушки спекулянтки да мамаши челночницы. Отцы дальнобойщики тянулись до дому, чтоб появилось время для пьянки-расслабухи. Не до детей отцам было с их жизнью опостыленой в вечных разъездах и кидалове. Так что живём, как умеем. Нет в нас границ пристойности, ни грамма святости подле нас. Даже церкви мы не нужны стали - безбожники отпетые.
   Это я ещё успел подцепить кое что из законов жизни, обзавёлся какими-никакими принципами. Для нового поколения внутренних ограничений не закладывали: и школа, и государство открестились от воспитания своих граждан. Если гордостью СССР был человек советский, для новой России предметом гордости стал обладатель доллара.

   -А ты у меня пощупай, - продолжал насмехаться над чумной женщиной Андрей. - Я ничем не хуже Петра. Тоже счастье приношу.
   -Знаю я вас, охальников! Тут напросился один: "Коньячка возьмём, конфеток. Посидим, расслабимся". К киоску подошли, он мелочишку из кармана наскрябал - только на светлое пиво и хватило. Посидели - ага! Полежали! Да если мне приспичит что, позвоню - мигом прилетит тот, кого надо. Что ни попадя не подбираем! Научены уж!

   Измотанный за день Андрей шлялся бесцельно по двору: "Ничего сегодня делать не буду! Отдохну. Снег затопчется, сам к весне растает. Что будет с этим снегом? Сантиметром больше - меньше. Не потечём, не потонем"! Ходил, рассуждал подобным образом, и сам не заметил, как рука лопату подцепила. И уже пошла самозатачивающаяся, родная хваталка, заскользила по мягкому снежку, загребастая. Сама пошла, потянула за собой застоявшегося Андрюху.
   Андрей отдыхал пристойной для души работой и продолжил свои рассуждения, пытаясь оправдать несоответствие мыслей своих с беспокойным телом:
   "Хороший снег, мягкий, свежый. Завтра баньку истоплю, намету снега в сугроб и бухнусь туда - в снежный восторг"!

   Галина сидела в полупустой комнатушке без удобств, которую снимала за половину своей зарплаты, и грустила до слёз, шмыгала незамеченная никем. Достала из солдатской тумбочки единственную свою игрушку, айфон, и упала с ним на железную скрипучую кровать:
   -Сама буду музыку выбирать! Не нужно мне никакое радио!
   Вся расстроенная, Галина листала сет-лист, а с наушников Таня Буланова безрезультатно утешала свою почитательницу, в тысячный раз уже напевала:
   -Ясный мой свет, ты напиши мне...

   Андрей остывал после баньки, развалившись в кресле-качалке на самолично пристроенной к дому открытой веранде. Накатил в самый раз, для души, что бы жена не учуяла. Самая та доза - Андрейкина.
   Хорошо! Февральское солнце слепит глаз, отражаясь от снега миллионами искр. Играется. Тёплое уже. Свежо! Хорошо!
   "Надо было бы Галку дожать, она бы меня в бане ух как отхлестала! Моя пристарела уже, баню не переносит. Живительный пар за версту обходит. Даже от кипящей кастрюли отскакивает".
   -Андрюша! Чай вскипел! Тебе на веранду вынести или в дом зайдёшь? Решай быстрей! Стынет.
   Андрюха вжал голову в плечи, искоса взглянув в окно: "А вдруг заметит мои мысли о Галке. Женщины, они всё видят. За версту измену чуют. Втемяшится же такое"!

   Хорошо зимой. Морозно. Что там лето - ни замёрзнуть, ни погреться. Духота сплошная - это лето.


                Ледоход.

   Димка - мастер от Бога. Кому ещё директор может доверить настройку и обкатку новой техники для обслуживания лесопарковых зон? Только Димке - самому-самому из нас! Он и механик, и электрик, и сварщик - на все руки дока, незаменимый! Кто на прорыв, на самые ответственные работы? Димка!
   Сидит Димка в гараже, слушает слаженную работу двухтактных двигателей - газонокосилки обкатывает. Моторы работают бесперебойно, как-никак - сборка немецкая. Музыка работающего двигателя - соната, симфония, "Бах на бобах".
   Не просто так рассиживает Димка на рабочем месте - читает, развивается. В очках. По одному ему известному стечению накопившихся обстоятельств наш гениальный механик вскакивает и нажимает на гашетку газа. Держит недолго, по зову чуйки, внутреннего голоса. Димка - слухач, он знает что да как. Куда там немцам до нашего Димки?! Разве доступны этим "штилистам" таинства русской обкатки и настройки двигателя внутреннего сгорания?

   В наш город весна приходит после того, как мы реку к ледоходу подготовим. Ждёт весна людскую расхлябаность. Весне не в радость строить нам неприятности, добрая она, тёплая красавица весна.
   Взрывать лёд на реке не стали лет десять уже как. Мост наш отстроили в начале 60-х годов, для трамвайных путей он тогда не был рассчитан. Со временем мостостроители отметили на мосту нежелательные вибрации. Не мне судить о правоте профессионалов: не лукавят ли они в своих расчётах, защищая свои прибыли и бесконечные ремонтные работы. Как бы там ни было, но эффективные при ледоходе взрывные работы у нас не проводятся. Методы защиты моста от ледового напора решено было сделать более щадящими.

   Техника выстроилась на берегу в воинском строю: трактор "Беларус", "Валдай" с песком, две "газельки" с пассажирами, впереди - директорский "Патриот". Всё, как у настоящих спасателей! Ждём МЧС-ника с разрешением выхода на лёд.  Как это происходит постоянно - не всё удаётся предусмотреть, что-то, да забудется. Нам же, работягам, нерасторопность начальства только на руку: рабочее время проходит в кабине, в тепле, под музыку от Авторадио, под рабочие разговорчики - солёные и всегда интересные.
   Мчс-ник выкатился на берег до обидного скоро, не дал нам в полной мере насладиться вынужденным простоем. Подвалил ко всем, поздоровался, сверкнул золотым зубом, сунул в "Патриот" папку с документами. Спасатели, они рангов не особо придерживаются, работяг уважают. Им без почтения к людям действия никак нельзя.
   "Колобок" без излишних проволочек закончил представительские дела и покатился к реке, на  лёд. Спасатели, они знают что делают: послали человека самого надёжного, самого тяжёлого, что бы проверочка ледового покрова прошла без недочётов. Лёд выдержал, не провалился под напором суетливого человечка, подпрыгивающего на реке ядром чугунным.
   Директор вынужденно вылез из машины и занял высотку, выгодно оттенив себя выдающейся позой военачальника. Сам на реку не пошёл, жестом приказал мастеру Наташке следовать за хозяином речки. Мерзлячка Наташка не рискнула передёрнуться от пронизывающего ветра перед начальственным строгом взором. Сиверко сегодня был лют, особо на речку, что не собиралась отходить от зимней спячки.

   Наташа продублировала сигнал спасателя женской неразборчивой отмашкой, и тракторист Пашка направил своего коня на лёд. За "Беларусом" пошёл "Валдай", гружёный песком. Димка вышел со своей "Газельки", ведя за собой команду: сам с буром фирмы "Олео Мак" в руках, ребята - один с сумкой ГСМ, второй тащит доску, заложенную по ТБ. Всё отлаженно, без лишних движений, под бдительным надзором директора, что выставился "наполеончиком" на взгорке - рука за обшлагом. Ему бы ещё ногу выставить вперёд, да не научил никто. В принципе, и так сойдёт - грозно и строго, никто не посмеет ослушаться.
   Наша команда посыпала из машины. Васька с Юркой остались в тепле: рано ещё. Эти - прошаренные, старые рабочие, опытные.  Трое вчерашних мальчишек засуетились на берегу, пытаясь засвидетельствовать активность перед начальством.
   Наташка бегала за трактором, пытаясь руководить первым в городе трактористом, Пашкой. На самом деле в промёрзшей до костей женщине угадывалось желание догнать прыгающую по торосам машину и прислониться к теплому двигателю огнедышащего трактора. В таких условиях, близких к арктическим, Наташе не было никакого дела до подчинённых.
    Охочие до работ ребята рванули за трактором, тот - от них. Наконец один из троицы догадался и вышел навстречу к Димкиной команде, которая налаживалась сверлить первую лунку. Мужики, как цыплята, запрыгали за ведущим, стараясь не рассыпаться по реке и не затеряться. Троица окружила элиту "Зеленстроя" и застыла наконец, зачарованная работой рычащего иностранного двигателя.

   -Пойдём!- заёрзал на сиденье Васька, приглашая Юрку к выходу.
   -Куда дёргаешься?! - пристопорил Ваську Юрок. - Не видишь - работа наша ещё не подоспела. Как маленький! Успеешь ещё, намёрзнешься. Сиди пока, грейся!
   -Босс тебе погреется! - настоял Васёк. - Вон брови хмурит. Вмиг без премии оставит! Погреешься у него! Ага, как же!
   -Проснись, Васёк! - пристыдил друга Юрка. - О премии вспомнил! Когда получал её в последний раз? То-то же! Ты же советским рабочим рос, Васёк, не в пример этим цыплятам (ткнул пальцем в сторону скучившихся на реке рабочих). Хочешь уподобиться? Скоро же вас из рабочих в лакеи перековали, и пяти пятилеток не прошло. Ладно уж, пошли! - согласился наконец. - Чего зря выпендриваться. Не окочуримся, поди, без дела на льду прохлаждаясь.
   -Стой, Васёк! - Юрка в который уже раз остановил Ваську невдалеке от скучившихся ребят. - К ним рвёшься? Желаешь к дебилизму приобщиться? Не видишь, что вытворяют?
   Димка жал на бур что есть мочи. Сверло, затупленное за лето земельными работами, не могло взять лёд, как его ни затачивали. Вовка нажал на ручки бура, пытаясь помочь, Валерка налёг на спину Димана - цирк, да и только! Зеваки советовали, перебивая друг друга, их умных высказываний невозможно было разобрать.
   -На кой здесь песок рассыпать? - продолжил рассуждать Юра. - Лёд чернить? Сомневаюсь. Ни хрена у них не выйдет! Видел когда - сугробы из грязного снега ледышками стоят, а вокруг них стаяло уже всё давно. Нет - показуха это сплошная. Кто-то поумничал, наварился на бестолковке. В прошлый год тоже ведь чернили. Зря я тогда ледоход не проследил! Помогло ли? Лёд треснул, где надо?
   -Ты словно та белая ворона! - осудил Васька Юрку. - Отделился от всех, умничаешь тут! Какая тебе разница, что делать? Зарплата идёт, контора пишет. Шевелись как все, а то выставился тут столбом, забастовщик хренов!
   -Да иди уже! - обиделся Юрка на друга. - Позорься, приобщайся к тупости.

   Из-под бура хлынула, наконец, вода, лёд прошили насквозь. "Есть"! - заорали "болельщики", аплодируя героям ледовых полей. Димка жирафьим шагом зашагал по льду, выверяя местоположение следующей лунки. Бур на этот раз захватил Вовка, гордо закинув на плечо замечательную машину. Рабочие толпой запрыгали за механиками.
   -Вы бы выстроились хоть! - крикнул Юрка вдогонку удаляющимся коллегам. - А то скопились, словно овцы гуртом - не по-людски!
   Димка осознал, наконец, всю глупость скопища и прикрикнул на бестолковую братию:
   -А ну брысь отсюда! Рассосались на метр! Чтоб возле себя никого из вас не видел!
   Тем временем Пашка расчистил от торосов первую полосу и растащил по ней песок. Появилась и для нас работа.

   -Тоньше, тоньше растягивайте! - бегала Наташа промеж нас, согревшись немного от азарта и движений. - Кучки не оставляйте! Шевелись, Денис! Вот песок оставил -  растягивай! Четыре машины всего заложили на всю площадь. Чтобы всё зачернили! Не хватит - песок в карманах таскать будете!
   Вскоре "Валдай" подвёз второй кузов песка. Работы непочатый край! Успеть бы.

   Тем временем директор исчез с берега. "Мавр сделал своё дело". Работа заведена - чего ещё? На дальнейшее отслеживание подчинённых имеется надсмотрщиком Наташка, на то она и мастер. Исчез и Мчс-ник, который колобок. Видать, в "Патриот" к директору напросился.
   Отдав остатки воли мерзлоте, засобиралась на берег Наташа, зачастила последними указаниями. Заторопилась к "Газельке": "Серёга (шофёру)! Заводи! Заводи скорее"!
   Димка остановил Наташку по пути к долгожданному теплу:
   -Лёд больше метра толщиной намёрз. Половина лунок не пробивается, бур не достаёт. Бестолковая работа. Придётся ждать, пока стает немного.
   На льду остались мы одни - команда смертников. Наша работа  - на конечный результат. Или пан, или пропал! А вот панами нам точно не быть!

   Ребята рьяно махают лопатами. Наташке с берега видно всё, и она без устали чиркает в своей записной книжице чёрточки и галочки против каждой фамилии. Все работают по совести, кроме Юрки. Этот частенько облокачивается на лопату и с тоской поглядывает в сверкающую даль. Там, вниз по течению, на фоне острова бегают по реке собаки, играют свадьбу. Счастливые, свободные! Юрка с тоской обернулся на шевелящихся работяг: "Нет ничего тягомотнее, чем бесполезная работа без видимых результатов"!
   Вверх по реке наблюдались рыбачки, двое - самые рисковые, поспешали за последние морозные денёчки к своей финишной ледовой удаче. Рыбачки сверлили лёд отечественными коловоротами, вручную. Всё у них получалось каким-то невероятным образом в отличии от наших горе-сверловщиков. Для себя же делают, не на дядю какого работают!

   Пашка закончил свои дела, разгладил лёд, растащил песок; остановил свой "Беларус" в сторонке, двери приоткрыл, наблюдает за нами, усмехается. Мы рвём сухожилия вконец. Песка не хватает.
   Дениска подошёл к трактору, шушукаются чего-то с Пашкой. Друзья. Пашка вылез на твердь земную, что делал в крайне редких случаях, и направился к нам, снисходительно размахивая руками:
   -А ну, пехота - разойдись! Танки разговаривать будут! - ловко запрыгнул обратно в кабину. "Беларус" вмиг растянул остатки песка, и получаса не прошло. Пашка умело пригладил наши огрехи, снег приобрёл желательный сероватый оттенок.
   -А мы чего здесь делали? - прозрели, наконец, ребята, осознав бестолковость своих неслабых усилий.

   Обед - самое сладкое действо на работе. К обеду тянутся все, даже самые ленивые. Это сладкое слово - обед! Сделал дело, обедай смело. На работу ещё можно опоздать, к обеду - никогда!
   В машине ребят ожидал сюрприз:
   -А где кума (Наташа)? - загалдела бригада обрадованно, все разом.
   -В контору отослал. Нечего ей здесь делать, - похвастал Сергей и тут же поправился, заскромничав. - В магазин засобиралась. Да знаю я её магазины! Ей рыбок в интернете кормить пора, а при мне стыдно. В конторе теплее, там компьютер с монитором - эт тебе не айфон. В конторе с любимчиками посюсюкаться можно, закрывшись одной в кабинете. Вот и заспешила наша Наташа на трамвайчик. А и вправду, что ей здесь делать? Без неё работа спорится. Разве я не прав?
   Близость обеда и отсутствие мастера взвинтили ребят. Салон "Газельки" наполнился гвалтом, смехом, шутками, приколами.
   -Слышь, Денис! - приколол Юрка друга, зажав того рукою за плечо. - А как тебя Димка попёр неслабо! Вы там на реке словно котята слепые шарились. Вот где ты облажался, а ещё в бригадиры метишь!
   -Стыд на работе хранится в заднице, - парировал Дениска. - Ты, Юрок, не отказываешься, ведь, по мусорным урнам лазить? А что с тебя взять ещё можно, кроме как таланты собирателя фантиков и бутылок?
   -У нас на работе умников не признают, - расфилософствовался Юра. - Главная задача наших кумушек - уличить нас в полоумии. Быть глупее нашего босса - задача довольно трудная, мне не по силам. Вот поэтому я в опале, а ты - в фаворе. Ты же тупишь на каждом шагу. Творить глупости для тебя - творческое вдохновение.
   -Это ещё надвое надо обсудить, кто из нас умнее - я или ты, - начал заводиться Денис. - Ты со своей заумной гордостью зарплату по самому низкому тарифу получаешь, тебе самую дрянную работу дают. Меня же премируют иногда. У меня машина с личным шофёром - Петька на "Валдае". Мне в сезон триммер обещали. Тебе же, Юрок, кроме дырявого мусорного мешка ничего доверить нельзя. Так кто из нас умнее?
   -Научить думать можно любого. Надо только вовремя мозги завести, как можно раньше. У каждого человека включатель мозгов - свой, его найти необходимо и направить наклонности подростка правильно, по интересам. Сложно учить думать, но можно. Выключать мозги проще: повторяй постоянно, что человек дебил, вот и встанет перед тобой твой старый знакомый в обозримом будущем в новом обличии: с пустым взглядом, без завода. Есть, конечно, люди стойкие, упёртые; только и этих ломать научились - в армии, в тюрьме, у нас, в "Зеленстрое".
   Вчера по телеку Таджикистан показывали, - разговорился Юрка. - Тамошние строители жаловались на низкие заработки в России, 18 - 20 тысяч. Так мы, россияне, вдвое меньше гастарбайтеров получаем! Эти новорощенные бизнесмены хоть и погрязли в конкуренции, друг друга сожрать норовят, но насчёт нас, наёмников, они солидарны: учатся как лучше загнобить нас, насаждают в трудовых коллективах дедовщину армейскую, понятия тюремные, вертухаев к нам приставили. Материальную заинтересованность для нас они отвергли, вот и выискивают другие способы управления - закручивают нас под  самую головку! Если я полный нищий, то ты, Дениска, - нищий приближённый.
   Нас обкрадывают, эксплуатируют самым беспардонным образом, а мы молчим всё. Язык жуём за зубами вместо хлеба, да молчим. Эти знают всё, видят. Благодетелями прикинулись, кичатся своей безнаказанностью и сосут из нас последние соки без зазрения совести. Под ними земля должна гореть, как сто лет назад это было! Преступники! А мы молчим всё. Ниже крепостных крестьян скатились, делай с нами, что хошь.
   -Со своей философией тебе, Юрок, до пенсии не дожить, - подвёл итог Юркиных выводов Васёк. - И чего ты дёргаешься всё, смутьян?! Больше всех надо? Нам с тобой до пенсии чуть больше года продержаться осталось. Успокоиться пора. Что тебе этот босс дался? Работу нам ищет, жить даёт, с голоду не пухнем. а ты в злобе весь извёлся! Со стороны уже видать твою агрессивность. Шизиком заделался - тут и гадать не надо.
   -Сам ты шизик скрытый! Тихоня! - озлобился вконец Юрка. - Босс ему работу ищет. Ага! Урвал у МЧС-ников по дешёвке! Где ты видел, чтобы работы на льду кто из посторонних выполнял? Зарплаты у спасателей знаешь какие? Во! А теперь с нашими сравни. А техника безопасности, правила поведения на льду? Тебе их доводили? Сунул дощечку Димке под мышку и услал на убой. Карманы себе набил за наши риски, а ты его после в благодетели причисляешь. Лизоблюд ты конченый, Васёк, а говоришь - рабочий.
   -Гнить тебе в сугробе, Юрок, со своими мыслями взъерошенными, - заверил Васька. - Пойми, жизнь у нас такая идёт. К жизни приспосабливаться надо, выживать, а не за правдой гоняться. Самым приспособленным Фортуна способствует - это закон. А если подвязался к кому в помощь, так сотрудничать следует, а не буянить. Утихомирься, Юрок, и всё у тебя получится. Злоба ни к чему хорошему не приводит.
   Юрка замолчал обиженно и отвернулся к окну. На кого другого, а на Ваську он рассчитывал, как на единомышленника. Ровесники как-никак.

   В обед Наташка подошла к Юрию с неожиданным предложением:
   -Сезон тебе надо на газонокосилке отработать.
   -Нет!
   А директор знает? Он ведь сам снимал меня с должности косаря пять лет назад, ему и восстанавливать. Пять лет! Столько в тюрьме не сидят, сколько он меня в опале продержал. Нет! И не уговаривай! Ничего для вас я косить не буду! Обсосали, да выплюнули! Плевать вам на людей!
   -Сам ведь отказывался не раз, я слышала. А ведь я помню как ты косил, - залебезила Наташа. - Мне нравилось. Нравится, как ты газоны растягиваешь, землю выравниваешь. Хороший из тебя работник, думающий, как никто другой из наших; без залётов. У тебя же образование среднетехническое, тебе ли мусор собирать? Не зазорно?
   -Собирательство издревле было в чести, - откликнулся Юрий с иронией. - Хорошая работа - бродишь сам по себе, наедине со своими мыслями. Никто не мешает. Путешествия по городу, романтика. Там газетку брошенную найдёшь, там бутылочку. Здорово интересно! Да разве я смогу ответить за испорченный инструмент с моей-то зарплатой?! Моя доля ответственности только за мешок, за мусорный. Если порву случаем достояние государственное, всегда из дому у жены стащу, в замену. Не дам родному предприятию обанкротиться.
   -Шутишь всё, - продолжила Наташа уговоры с укоризной. - А ведь директор на тебя надеялся, в первых рядах тебя рекомендовал в газонокосильщики.
   -Директор... Какой из него директор? Два пальца соединить не может!  Увидишь его с утра, вся работа на день комам выльется. А если поздороваешься ненароком за руку - неделя насмарку! Разные мы люди с директором! Я считаю, что производство на трудовых законах должно базироваться. Босс строит трудовые отношения на сплетнях бабских. И не надо обижаться на мои сравнения, Наташа, - всё так и есть. С ваших слов он делит нас по категориям. В ромашку играется: того люблю, этого - нет.
   Можно, конечно, на газонокосилке поработать, знания имеем; только это - не на нашем предприятии. Вот кто у нас механик? Димка - самородок! Или самодур? Настоящих механиков, с образованием, директор погнал по непонятным причинам. Умнее его, по ходу, оказались. Димка до всего своим умом дошёл. Всю жизнь самообразуется, растёт. Работяга отменный, без шуток. Только упёртый излишне, ничем его не пронять. Наносов ненужных накопилось в Димке за период самобуча! Видать, механике учился наш самородок в тайге, у шаманов. Нирваной занесло Димке знания автослесаря.
   И как только директор допустил этого Димку к обслуживанию машин? Он же техдокументацию прочесть не в силах! С детских лет не вырос, надо ему сломать всё, посмотреть, отчего колёса крутятся. По всему видать, директор такого же склада ума, что и Димка. Родственные души.
   Сама посуди, Наташа: после Димкиного обслуживания триммера сезона не выдерживают. Все машины заремонтировал! А виноват кто? Вовка! Неправильно на гашетку газа нажимает. Нет, Наташа, извини. Не вижу смысла соглашаться, опыт есть, научены. Сняли раз, снимут ещё. Долго ли?
   -Стало быть, отказываешься? - Наташа не на шутку озлилась за своего любимого начальника. - Зря в тебя поверили! Так знай - разнорабочие мне не нужны! Таких как ты за проходной - очередь. Пиши заявление!
   -Я не самоубийца, Наташ! В городских джунглях мне без работы не выжить, не обучен. Так что увольняйте сами. Я же вам в благодарность за свободу гарантирую незабываемое признание: будете выплачивать мне выходное пособие до самой пенсии.

   Димке удалось убедить директора в необходимости приобретения ледовой насадки на бур.  Вот как всё и вышло: ни один год долбили лёд сверлом для посадки растений. Буквы не читаем, сами всё знаем! Куда немцам до нашей сообразительности! Не им нас учить.
   Димка влёт пробуравил новым сверлом 138 дырок, до обеда вдвоём с шофёром управились. Вовчик заболел ненароком - давление. Перепил ненароком, все знают о его неуёмной тяге к зелью, кроме директора. Любимчиков директор не судит.
    Юрку уговаривали Димке в помощь, не оставили надежд на его возвращение к настоящей мужской работе. "Я уже вырос с того возраста, когда дешёвой героикой заводить можно. Набирайте себе одноразовых газонокосильщиков и работайте с ними, как всегда это у нас практикуется: не понравилось - уволили. Шашки-пешки, игрушки - не люди".
   Ох и договорится Юрок! Язык у него за зубами не держится!

   В выходные на мост вышел. Здесь, по-над речкой, у перил уже народ собирается. Ждут зеваки взлома реки. Кто первым крикнет: "Лёд пошёл"?
   Весна сейгод задержалась. Время для ледохода не пришло. Лёд даже не вздыбился ещё. Меня особо интересует весеннее речное буйство: как поведёт себя пробудившаяся всеобщая любимица, подготовленная к летней жизни лично нами?
   Димкины лунки просматриваются даже с высоты моста, плещут, оттенённые тёмно-серыми талыми водами, стойко стоят на ненадёжном льду незыблемым строем. Механическое воздействие на лёд давно уже доказало свою эффективность. Какие результаты принесёт наша лопатная работа? Растопит лёд наше "чернение", или же строили мы песчаные замки, воздух гоняли по реке в угоду нашему недалёкому начальству?
   Песок размыло поверхностными водами, жиденький грязевой слой легко прикрылся ледяным панцирем после ночных заморозков. По всему видать, что стала наша работа сродни надуванию воздушных шариков. Мне, как и Юрке, стало жаль своих усилий, жаль, что старались мы во имя славы бездарных руководителей и неучёных "учёных".
   А за мост мне страшно не стало. Делали его советские рабочие, настоящие, не то что нынешняя лакейская братия. Быки против реки стоят незыблемо, надёжной опорой для моста. Ещё не такой ледовый напор выдержат усиленные мрамором быки, с запасом спроектированы.

   Весна обошла наши края стороной. Вздорная девица эта весна! Приходит только по приглашению, не рассиживается подолгу: чуть не по ней что, сразу уйдёт не прощаясь. Бродит по краям назначенным, не усядется никак. Привечать приходится эту сезонную красавицу всей нашей человеческой привлекательностью. На бездушии и делах невнятных весну не привадить. Не бывает весны в пустых обывателях, у них после грязи - в жару сразу.

   


                Крещенские заплывы.

   -Вовка! Ты опять материшься?! - мастер Наташа выходит утром к рабочим, приветствующим друг друга в тёплом кружочке,  и старается оставаться незамеченной, дабы заранее распознать настроения бригады, подслушать их разговоры и нелицеприятные высказывания о руководстве. - Я же предупреждала: буду штрафовать за каждое нецензурное слово!
 -Да разве я матерился? - Вовка мастер строить невинные лица. - Я с ребятами здороваюсь. А матерились Вы, Наталья Юрьевна! Вчера, забыли? "Не успели выполнить работу в срок, придётся задержаться"! Ваши слова? Да у меня чуть уши не отсохли!

   В зиму работу приходится выпрашивать у метеорологов и начальства: босс повсеместно старается сэкономить, а в первую очередь на рабочих - самая надёжная экономика.
   Вовке повезло, его назначили дежурным у крещенской купели:
   -Ты же у нас кочегарил, Вовчик? - обрадовала вечно безденежного работника Наташа. - Вот и отлично! Будешь моржей после купания отогревать.

  В напарницы к Вовке досталась Галка, та самая Галка Разгуляева, которая трактора бортовала в юности. Молодуха, чуть больше сорока, незамужняя в текущем времени, женщина в самом соку! И что не жить! Галка - в женскую палатку заиндевелых русалок обогревать, Вовчик - водяных ото люда отколупывать.
  -Наташ, а что, палатки военные ставят, а нам их топить? - Вовка вечно влезет со своими неожиданными вопросами не по делу. - В прошлые года мы их не топили, как помню.
   -Не нравится работа, иди домой! Тебя здесь никто не держит. Других истопников найдём вместо тебя. - Наташе приходится быть жёсткой с нами. По другому не выходит - по головке нас гладить, ласку вмиг оттяпаем по самый локоток. - Солдатикам нельзя теперь топить, обслуга их теперь на гражданских переложена. Да ты об армии лучше меня должен знать! Мужик называется.
   -И что, эти "утопленники" донага будут раздеваться?
   -Задолбал своими глупостями! Надо было тебя впервой в прорубь окунуть, чтоб на своей шкуре познал, что почём. Вот как ты на ледяные плавки штаны собираешься натягивать? Яйца все переколешь, пока до дому добежишь! И что ты такой глупый у нас, Вовка?
   -Галка, слышь?! Давай меняться! - неуёмному Вовке только дай рот раскрыть, не заткнуть опосля. - Не могу голых мужиков терпеть, их ноги кривые в шерсти закрученной. То ли мои стройнечки - исключение, уникум! Показать? А эти их колокольчики-бубенчики?! Срам сплошной! У каждого на свой лад. Свой настрой, и все вразнобой! Нет, русалки интересней, чище, притягательней.
   До Галки шутка тяжело доходит, а бестолковая болтовня - тем более. Строгая деревенская женщина, Галина всё принимает за чистую монету; балагуров же относит к бестолочам, что не умеют работать и учится труду.
   -Делай что говорят! - ответила легкомысленному напарнику серьёзная женщина. - Сто лет мне не в радость ваша мужская раздевалка! Обрыдла мужская навязчивая нагота! Вонь и грязь одна от вас! Застоявшийся перегарный кисляк, да вонь табачная - что хорошего? Яйца отрастил, вот и возись со своими мужиками! Да болтать кончай, умник! Голова от твоего мычания разболелась.

   Работа истопника не сложна: подкинул берёзовое полешко, другое - полчаса самому себе предоставлен.
   Нынче мужики раскрепостились в палатке, разговоры не смолкают. Тон только благожелательный, ни одного слова матом.
   -Мужики! Кто примет за благое дело? От души налью! Уважу!
   -Вот только этого не надо, мужик! Спрячь! Слышь, не к месту она сегодня. Крещение - праздник души и духа. Спасибо, конечно....
   -Как знаете, мужики. Как знаете. Всё равно уважаю, и без этого.
   Грелись чаем. Точно! Разве мог я в это поверить лет тридцать назад, когда набегавшись на футбольном поле, проигравшая команда выставляла победителю ящик водки?

   -Спасибо за тепло! - розовые, здоровые ребята хлопали Вовку по плечу, не оставляя незаметного кочегара без внимания. Вовка отвечал молчаливым взглядом. Умеет Вовчик благодарить одними глазами, слов благодарности от него лично я никогда не слышал, видать, не знает он их. Да и взгляда его вполне достаточно, чтобы понять Вовкины настроения. Открытый взгляд пожилого мужичка, вот поэтому понимают Вовку всегда и любят.

   Вовка старался не задерживаться в палатке без дела, не считая себя приобщённым к таинству очищения. Он выходил на лёд не страшась морозца и ломоты в ногах, отмороженных когда-то.
   Бодрые тела в пару нескончаемым потоком лились к купели. Иногда создавалась небольшая очередь, и люди начинали резче шевелиться, подмёрзнув в ожидании. Никто не отказывался от своей решительной затеи, подбадриваемые верящим взглядом зрителей и примерами прошедших впереди, которые уже приняли очищение и возвысились.

   Причастные лица учили с телевизионного экрана правильному поведению во время праздника Крещения: не обязательно нырять в купель, дабы приобщиться. Ни в коем случае нельзя бравировать, выказывать свои телесные достоинства, коли решился на испытание омовением.
   К купели шли по разному: кто в себя уходил, сосредоточившись на богоугодном действе, расставшись с телом и воспряв душой; кто бежал, подпрыгивая на жалящем льду, боясь растерять кое-как собранную в кулаке решительность. Находились боговы люди с бородками и взором к небесам, всё такие же - без страха и упрёка.  Были и спортсмены, шедшие спокойно, верящие в свои подготовленные организмы, с гордостью за свои мощные тела. а что не гордиться, если есть чем? К чему прятать свои спортивные достижения за неуместной скромностью, к чему скрывать красоту ухоженного спортом тела? Прячут недостатки. Богатырям скрывать нечего!
   Не оскудевает земля русская, выдаёт к жизни богатырского роду! Сибиряки же - все как на подбор! Хиляков редко встретишь. Сюда же, на лёд, тщедушным появляться незачем - зависть от них одна неуместная, да страх подмороженный.
    Да если б на Олимпиаду не по блату отбирали, мы бы давно уже обставили и китайцев, и америкашек! Точно! Или я неправ?

  Плюхались в ледяную воду аполлоны, колобки, треугольные и квадратные шкафы. Кто дышал громко, выражая восхищение от содеянного, кто сдерживался с достоинством. Перед погружением крестились все!
   Девушки, женщины - всегда прекрасные! Приятно видеть женщину и в мини-бикини, и в балахоне-ночнушке. Как не порадоваться их резвому визгу?! Во! Побежала красавица! Очистилась невесомая, призрачная в водяных святочных испарениях! Мо-ло-дец!!!

   Не все бегут в тепло очертя голову после купели, красные, разгорячённые, мокрые. Некоторые идут до конца, переодеваются здесь же, на льду, на принесённой с собою картонке, скрывая наготу от речного простора в клубах пара, опоясавшись полотенцем.
   Этот мужичок, шкаф-купе, будто и не нырял только что в заиндевевшую прорубь. Одевается спокойненько себе, не торопясь, мышцой непроизвольно играет.
   Сан Саныч тут же к нему, к мужичку. Любитель поговорить, этот Сан Саныч. А что ему ещё осталось, деду старому, в жизни - только неуёмное желание к общению. Вот и бродит он целыми днями по городу в поисках разговоров, дедок-спортсмен.
   -Ну как водичка? - мужичку.- Прошёл ритуал, теперь остограммиться не грех.
   -А вот водка здесь совсем не к месту! Сегодня праздник души, а ты её водкой травить предлагаешь. Сила духа - вот что значит это причастие!
   Знаешь, Сан Саныч.... Я ведь который год уже сюда хожу. Жена у меня пьёт беспробудно. То сходимся, то расходимся. А мать меня постоянно изводит нравоучениями, винит за жену. В семье всегда права женщина.
   Вот как бывает. Мужик настоящий, а баба ему пропащая досталась. Как всё это разрешить? На людях?
   Здесь, у купели, у всех души открыты. Все делятся всем - и печалями и радостью, и наболевшим и удачей; ждут помощи и ищут кому бы помочь. Здесь мысли витают чистые, мудрые, и всегда отыщется решение, способное разрешить тупиковые застаревшие вопросы по жизни.
   -А я в "скорой помощи" работал 30 лет, - Сан Саныч вечно ввернёт невпопад что-нибудь из своей жизни. Про войну молчит всегда, не рассказывает. Только на Параде Победы пристёгивает на гражданский костюм ордена да медали.

   Подошёл и наш человек на праздник души - Андрюха специально отпросился с работы. Можно было и после работы забежать, окунуться, да видать Андрюхе надо было именно так. Спорить с ним никто не стал, отпустили.
    Андрей достойный представитель от нашей организации - уроженец Горного Алтая, с села Чоя. Лесной человек, не курит, ни пьёт. Спортсмен, вразвалочку не ходит, никому за ним не угнаться. Олень Андрей - прилепилась к нему кличка.
    Выскочил: "Эх! Хорошо"! И вприпрыжку к палатке. По-скорому всё, как всегда у Андрюхи.
   -Ну и куда ты поскакал, архар неподкованный? - Вовка встречает наших особо, по-хозяйски. - Иди прямо! Веди себя достойно!
    Андрюха внял Вовке: строевым, с гордо поднятой головой! А что ему мороз?!
   -А ты-то занырнёшь, Вовчик? - уже в палатке, переодеваясь.
   -А что, из наших больше никого не найдётся? А Пашка тракторист не собирается? Что мои пятьдесят на пятьдесят против его центнера? Это полвека на пятьдесят кило бараньего веса. Да я, Андрюха, после бани снегом оботрусь, мне хватает. Раньше, конечно, просыпался под холодным душем. В речках горных с ледниковой водой любому фору давал по времени - до трёх минут с ледяным потоком спорил. Сколько там воде талой? Градуса два-три? Раньше моржи в моде слыли. Уважали морозостойких.
   -В прошлом годе вода холоднее была и мороз покрепче, - встрял посторонний в разговор друзей. Да какой он посторонний? Сегодня все знакомые, не стесняются перебить чужую беседу, высказать своё мнение, если находится таковое. Нужны все друг другу и интересны. Всегда бы так должно быть, да вот..., этикеты новые. - По большому морозу после воды студёной тело горит, тепло. Вот такие парадоксы.

   Смена подъехала как всегда вовремя, с часовым опозданием. Пока ребята отобедали, пока Серёга на заправку съездил, пока рабочих по объектам развезли. А кто сегодня на работу спешит, пока начальство дремлет?
   Вовка и не беспокоился особо о задержке, работа истопника стала для него в радость. С голодом Вовка справился, съев тайком от начальства заветный пирожок с бесплатным чаем, так что положенный ему часовой обеденный перерыв  хитровыдуманный кочегар планировал провести в запретной сладкой дрёме на рабочем месте.

   Наташа подъехала к Вовке со своеобразными пожеланиями приятного аппетита:
   -Надо будет задержаться сегодня вечером. Сейчас отдохнёшь дома, а с пяти до десяти потопишь.
   -Свободно! - обрадованно согласился Вовка на привлекательное предложение.
   -Протопишь женскую палатку, - лукаво уточнила Наташа. - Женщин в ночь никак нельзя оставлять на дежурство.
   -Не понял!
   -А что тут непонятного? Ты ведь сам пожелал с Галиной поменяться? Прошлые годы молодые солдатики топили, и ничего. Ты же уже для женщин безопасен.
   -Это я безопасен? - выгнулся зверем старый любитель женских прелестей. - Проверим, может? Нет, Наташа, от подобных предложений прошу меня уволить.
   Галкина вставочка только распалила Вовкин отказ:
   -Я только полешки подкинула, дверцу у печки прикрыла, поворачиваюсь - нижнее лицо прямо мне в нос! Широкое доброе лицо с вертикальной улыбкой. А если бы Вовка на моём месте оказался? А если бы это лицо васильковым взглядом ему подмигнуло?
   Вот кто только недавно утверждал, что Галка юмора лишена? Сколько ещё в наших женщинах скрытых талантов! Таинственные вы наши!
    -Нет, Наташ! Уволь! - рубанул Вовка. - Вы меня прогнули и сломали, заставив мусор собирать за бездельниками, что по паркам пиво распивают вместо того, что бы прогуливаться и традиционно отдыхать. Всему унижению есть предел. В человеке должны оставаться принципы, границы, через которые ему претит переступать. Никто никогда не загонит меня в женскую баню!
   -Это приказ директора! - попыталась настоять Наташа. - Значит, и директор тебе не указ? А ведь он в тебя поверил.
   -А при чём здесь директор? Он что, божественные начала успел уже себе присвоить? Волен наказывать и миловать, судить и отрекать?
   -Так ты отказываешься выполнять распоряжения? - Наташа уже нешуточно сердилась на отступника Вовку. - Это твоё последнее слово? Просил уволить? Ты знаешь, как легко я увольняю! Последний раз - да?!
   -Нет! - Вовка в кои-то веки проявил принципиальную упёртость. - А не смущает, Наташ, что предпенсионный возраст к беременным женщинам приравнивается? КЗоТ для вас ещё существует? Или вы уже помещиками заделались, закрепостили нас и лишили всех прав самолично?
   -И что ещё за КЗоТ ты сейчас выдумал? Умник! Отстраню тебя от работы, да и дело с концом! Что делать станешь? Судиться пойдёшь? Да тебя любой суд алкашом-прогульщиком признает!
   -Девчонки говорили, что ты, Наташ, пединститут заканчивала? Так ты у нас педагог? Правда? Что от тебя женского осталось? Гуманитарий, твою...! Боссом извращённая!

   Вместо Вовки дежурить поставили Дениса. 22-летний пацан, он сам согласился на это дежурство. Любитель приключений, авантюрист. Наше руководство умеет людей отбирать. Талантливое у нас начальство. Станет нужно, и героев отыщут, согласных жизнь отдать в мирное время в угоду всеславного директора.
   -Придушат бабы нашего Дениску, - прогнозировала мудрая опытная Галка.

   Вовку не уволили на следующий день. Некому было прибирать территорию, отведённую под Праздник Крещения, высвобождать ото льда купель, крест. Так что Вовкину опалу пока отсрочили.
   Я сам там был вместе с Вовкой, пыжились поднимая промёрзлые дерева. А сколько нагадили после себя миропомазанные пловцы-купальщики! Весь берег был усеян пластиком, чайными стаканчиками! Урны через десять метров на пляже стоят, пять контейнеров под мусор установили. Всё на берег, под ноги себе! В любимую речку-красавицу, чтоб битым стеклом сверкала на радость людям! Это и есть новые традиции?
   Вот здесь машина МЧС стояла, тут "Скорая". Полупустой контейнер рядом, а снежная белизна скрыта под слоем небрежно разбросанной повсюду разовой посуды.
   Рассказывать об этих частниках не хочется даже! Подъезд к реке накануне на километр был забит припаркованными машинами. Безлошадных сегодня днём с огнём не сыскать, разве только что мы, несообразительные рабочие - традиционные пешеходы навечно. Собрать за собой мусор в пакетик, как это делали мои соотечественники в ненавистные сегодня советские времена, да вынести его в отведённое место - что может быть проще?
   С нашим невоспитанным российским народом Вовка останется востребованным, пока его случайно объявившаяся слабая социальная защищённость не будет сломлена вездесущими безотказными гастарбайтерами.

   Возвышенная духовность и вседозволенная невоспитанность легко уживаются в нас, когда человек лишь единожды вспоминает о покаянии. Свободный россиянин, освобождённый от советского тоталитаризма, от морали, нравственности, от совести..., грешник, верящий в предоплаченные индульгенции.
   Нужны ли нам, бездуховным в быту, церковные праздники? Необходимы, считаю. Хоть единожды мы узнаем, как возможно сосуществовать во взаимоуважении, человеколюбии; как важны традиции, закрепляющие человеческую общность.
    Человек без морали легко склоняется к дикарству. Гомосы - животные по своей сути, и нас постоянно тянет в леса, на дерево. Нам хочется поглумится над более слабым и закидать униженного бананами.
   Человеческие качества прививаются человеку насильно, неустанными наставлениями и напоминаниями, что значит Человек Настоящий. Если же мы желаем называться россиянами, нам необходимо помнить, что государство - это объединение единомышленников. Россия из эгоистов не состоится.

   Наши ребята тоже желали бы знать, как завершилось дежурство Дениса в женской палатке. Начальство с пониманием отнеслось к сложнейшей службе нашего отличившегося работника, Денису дали недельный отдых.
   Ребята звонили Дениске. Отрывочные сведения, реплики через "глухой телефон". Достоверно известно одно - Денис выжил в плену у амазонок. Отношения слабого пола к нашему парню были далеко не кровожадными.
   Сохранились наивные вопросы от морозоустойчивых русалок:
   -Вы не из церкви?
   -А зачем Вы так часто в печь залазите? Там ведь всё ещё горит!
   -Чайку не желаете? - полуприкрытая с завидущими глазами.
   И несомненно традиционный женский вопросик надежды: "Вы сами-то свободны? Не женаты"?
   Хочется верить, что Дениска вернётся к нам настоящим мужчиной. Лично я считаю, что гильдия гинекологов просто обязана принять в свои ряды нашего героя после столь истязательского испытания на выдержку.
   

                Крещенский заплыв.

   -Вовка! Ты опять материшься?! - мастер Наташа выходит утром к рабочим, приветствующим друг друга в тёплом кружочке,  и старается оставаться незамеченной, дабы заранее распознать настроения бригады, подслушать их разговоры и нелицеприятные высказывания о руководстве. - Я же предупреждала: буду штрафовать за каждое нецензурное слово!
 -Да разве я матерился? - Вовка мастер строить невинные лица. - Я с ребятами здороваюсь. А матерились Вы, Наталья Юрьевна! Вчера, забыли? "Не успели выполнить работу в срок, придётся задержаться"! Ваши слова? Да у меня чуть уши не отсохли!

   В зиму работу приходится выпрашивать у метеорологов и начальства: босс повсеместно старается сэкономить, а в первую очередь на рабочих - самая надёжная экономика.
   Вовке повезло, его назначили дежурным у крещенской купели:
   -Ты же у нас кочегарил, Вовчик? - обрадовала вечно безденежного работника Наташа. - Вот и отлично! Будешь моржей после купания отогревать.

  В напарницы к Вовке досталась Галка, та самая Галка Разгуляева, которая трактора бортовала в юности. Молодуха, чуть больше сорока, незамужняя в текущем времени, женщина в самом соку! И что не жить! Галка - в женскую палатку заиндевелых русалок обогревать, Вовчик - водяных ото люда отколупывать.
  -Наташ, а что, палатки военные ставят, а нам их топить? - Вовка вечно влезет со своими неожиданными вопросами не по делу. - В прошлые года мы их не топили, как помню.
   -Не нравится работа, иди домой! Тебя здесь никто не держит. Других истопников найдём вместо тебя. - Наташе приходится быть жёсткой с нами. По другому не выходит - по головке нас гладить, ласку вмиг оттяпаем по самый локоток. - Солдатикам нельзя теперь топить, обслуга их теперь на гражданских переложена. Да ты об армии лучше меня должен знать! Мужик называется.
   -И что, эти "утопленники" донага будут раздеваться?
   -Задолбал своими глупостями! Надо было тебя впервой в прорубь окунуть, чтоб на своей шкуре познал, что почём. Вот как ты на ледяные плавки штаны собираешься натягивать? Яйца все переколешь, пока до дому добежишь! И что ты такой глупый у нас, Вовка?
   -Галка, слышь?! Давай меняться! - неуёмному Вовке только дай рот раскрыть, не заткнуть опосля. - Не могу голых мужиков терпеть, их ноги кривые в шерсти закрученной. То ли мои стройнечки - исключение, уникум! Показать? А эти их колокольчики-бубенчики?! Срам сплошной! У каждого на свой лад. Свой настрой, и все вразнобой! Нет, русалки интересней, чище, притягательней.
   До Галки шутка тяжело доходит, а бестолковая болтовня - тем более. Строгая деревенская женщина, Галина всё принимает за чистую монету; балагуров же относит к бестолочам, что не умеют работать и учится труду.
   -Делай что говорят! - ответила легкомысленному напарнику серьёзная женщина. - Сто лет мне не в радость ваша мужская раздевалка! Обрыдла мужская навязчивая нагота! Вонь и грязь одна от вас! Застоявшийся перегарный кисляк, да вонь табачная - что хорошего? Яйца отрастил, вот и возись со своими мужиками! Да болтать кончай, умник! Голова от твоего мычания разболелась.

   Работа истопника не сложна: подкинул берёзовое полешко, другое - полчаса самому себе предоставлен.
   Нынче мужики раскрепостились в палатке, разговоры не смолкают. Тон только благожелательный, ни одного слова матом.
   -Мужики! Кто примет за благое дело? От души налью! Уважу!
   -Вот только этого не надо, мужик! Спрячь! Слышь, не к месту она сегодня. Крещение - праздник души и духа. Спасибо, конечно....
   -Как знаете, мужики. Как знаете. Всё равно уважаю, и без этого.
   Грелись чаем. Точно! Разве мог я в это поверить лет тридцать назад, когда набегавшись на футбольном поле, проигравшая команда выставляла победителю ящик водки?

   -Спасибо за тепло! - розовые, здоровые ребята хлопали Вовку по плечу, не оставляя незаметного кочегара без внимания. Вовка отвечал молчаливым взглядом. Умеет Вовчик благодарить одними глазами, слов благодарности от него лично я никогда не слышал, видать, не знает он их. Да и взгляда его вполне достаточно, чтобы понять Вовкины настроения. Открытый взгляд пожилого мужичка, вот поэтому понимают Вовку всегда и любят.

   Вовка старался не задерживаться в палатке без дела, не считая себя приобщённым к таинству очищения. Он выходил на лёд не страшась морозца и ломоты в ногах, отмороженных когда-то.
   Бодрые тела в пару нескончаемым потоком лились к купели. Иногда создавалась небольшая очередь, и люди начинали резче шевелиться, подмёрзнув в ожидании. Никто не отказывался от своей решительной затеи, подбадриваемые верящим взглядом зрителей и примерами прошедших впереди, которые уже приняли очищение и возвысились.

   Причастные лица учили с телевизионного экрана правильному поведению во время праздника Крещения: не обязательно нырять в купель, дабы приобщиться. Ни в коем случае нельзя бравировать, выказывать свои телесные достоинства, коли решился на испытание омовением.
   К купели шли по разному: кто в себя уходил, сосредоточившись на богоугодном действе, расставшись с телом и воспряв душой; кто бежал, подпрыгивая на жалящем льду, боясь растерять кое-как собранную в кулаке решительность. Находились боговы люди с бородками и взором к небесам, всё такие же - без страха и упрёка.  Были и спортсмены, шедшие спокойно, верящие в свои подготовленные организмы, с гордостью за свои мощные тела. а что не гордиться, если есть чем? К чему прятать свои спортивные достижения за неуместной скромностью, к чему скрывать красоту ухоженного спортом тела? Прячут недостатки. Богатырям скрывать нечего!
   Не оскудевает земля русская, выдаёт к жизни богатырского роду! Сибиряки же - все как на подбор! Хиляков редко встретишь. Сюда же, на лёд, тщедушным появляться незачем - зависть от них одна неуместная, да страх подмороженный.
    Да если б на Олимпиаду не по блату отбирали, мы бы давно уже обставили и китайцев, и америкашек! Точно! Или я неправ?

  Плюхались в ледяную воду аполлоны, колобки, треугольные и квадратные шкафы. Кто дышал громко, выражая восхищение от содеянного, кто сдерживался с достоинством. Перед погружением крестились все!
   Девушки, женщины - всегда прекрасные! Приятно видеть женщину и в мини-бикини, и в балахоне-ночнушке. Как не порадоваться их резвому визгу?! Во! Побежала красавица! Очистилась невесомая, призрачная в водяных святочных испарениях! Мо-ло-дец!!!

   Не все бегут в тепло очертя голову после купели, красные, разгорячённые, мокрые. Некоторые идут до конца, переодеваются здесь же, на льду, на принесённой с собою картонке, скрывая наготу от речного простора в клубах пара, опоясавшись полотенцем.
   Этот мужичок, шкаф-купе, будто и не нырял только что в заиндевевшую прорубь. Одевается спокойненько себе, не торопясь, мышцой непроизвольно играет.
   Сан Саныч тут же к нему, к мужичку. Любитель поговорить, этот Сан Саныч. А что ему ещё осталось, деду старому, в жизни - только неуёмное желание к общению. Вот и бродит он целыми днями по городу в поисках разговоров, дедок-спортсмен.
   -Ну как водичка? - мужичку.- Прошёл ритуал, теперь остограммиться не грех.
   -А вот водка здесь совсем не к месту! Сегодня праздник души, а ты её водкой травить предлагаешь. Сила духа - вот что значит это причастие!
   Знаешь, Сан Саныч.... Я ведь который год уже сюда хожу. Жена у меня пьёт беспробудно. То сходимся, то расходимся. А мать меня постоянно изводит нравоучениями, винит за жену. В семье всегда права женщина.
   Вот как бывает. Мужик настоящий, а баба ему пропащая досталась. Как всё это разрешить? На людях?
   Здесь, у купели, у всех души открыты. Все делятся всем - и печалями и радостью, и наболевшим и удачей; ждут помощи и ищут кому бы помочь. Здесь мысли витают чистые, мудрые, и всегда отыщется решение, способное разрешить тупиковые застаревшие вопросы по жизни.
   -А я в "скорой помощи" работал 30 лет, - Сан Саныч вечно ввернёт невпопад что-нибудь из своей жизни. Про войну молчит всегда, не рассказывает. Только на Параде Победы пристёгивает на гражданский костюм ордена да медали.

   Подошёл и наш человек на праздник души - Андрюха специально отпросился с работы. Можно было и после работы забежать, окунуться, да видать Андрюхе надо было именно так. Спорить с ним никто не стал, отпустили.
    Андрей достойный представитель от нашей организации - уроженец Горного Алтая, с села Чоя. Лесной человек, не курит, ни пьёт. Спортсмен, вразвалочку не ходит, никому за ним не угнаться. Олень Андрей - прилепилась к нему кличка.
    Выскочил: "Эх! Хорошо"! И вприпрыжку к палатке. По-скорому всё, как всегда у Андрюхи.
   -Ну и куда ты поскакал, архар неподкованный? - Вовка встречает наших особо, по-хозяйски. - Иди прямо! Веди себя достойно!
    Андрюха внял Вовке: строевым, с гордо поднятой головой! А что ему мороз?!
   -А ты-то занырнёшь, Вовчик? - уже в палатке, переодеваясь.
   -А что, из наших больше никого не найдётся? А Пашка тракторист не собирается? Что мои пятьдесят на пятьдесят против его центнера? Это полвека на пятьдесят кило бараньего веса. Да я, Андрюха, после бани снегом оботрусь, мне хватает. Раньше, конечно, просыпался под холодным душем. В речках горных с ледниковой водой любому фору давал по времени - до трёх минут с ледяным потоком спорил. Сколько там воде талой? Градуса два-три? Раньше моржи в моде слыли. Уважали морозостойких.
   -В прошлом годе вода холоднее была и мороз покрепче, - встрял посторонний в разговор друзей. Да какой он посторонний? Сегодня все знакомые, не стесняются перебить чужую беседу, высказать своё мнение, если находится таковое. Нужны все друг другу и интересны. Всегда бы так должно быть, да вот..., этикеты новые. - По большому морозу после воды студёной тело горит, тепло. Вот такие парадоксы.

   Смена подъехала как всегда вовремя, с часовым опозданием. Пока ребята отобедали, пока Серёга на заправку съездил, пока рабочих по объектам развезли. А кто сегодня на работу спешит, пока начальство дремлет?
   Вовка и не беспокоился особо о задержке, работа истопника стала для него в радость. С голодом Вовка справился, съев тайком от начальства заветный пирожок с бесплатным чаем, так что положенный ему часовой обеденный перерыв  хитровыдуманный кочегар планировал провести в запретной сладкой дрёме на рабочем месте.

   Наташа подъехала к Вовке со своеобразными пожеланиями приятного аппетита:
   -Надо будет задержаться сегодня вечером. Сейчас отдохнёшь дома, а с пяти до десяти потопишь.
   -Свободно! - обрадованно согласился Вовка на привлекательное предложение.
   -Протопишь женскую палатку, - лукаво уточнила Наташа. - Женщин в ночь никак нельзя оставлять на дежурство.
   -Не понял!
   -А что тут непонятного? Ты ведь сам пожелал с Галиной поменяться? Прошлые годы молодые солдатики топили, и ничего. Ты же уже для женщин безопасен.
   -Это я безопасен? - выгнулся зверем старый любитель женских прелестей. - Проверим, может? Нет, Наташа, от подобных предложений прошу меня уволить.
   Галкина вставочка только распалила Вовкин отказ:
   -Я только полешки подкинула, дверцу у печки прикрыла, поворачиваюсь - нижнее лицо прямо мне в нос! Широкое доброе лицо с вертикальной улыбкой. А если бы Вовка на моём месте оказался? А если бы это лицо васильковым взглядом ему подмигнуло?
   Вот кто только недавно утверждал, что Галка юмора лишена? Сколько ещё в наших женщинах скрытых талантов! Таинственные вы наши!
    -Нет, Наташ! Уволь! - рубанул Вовка. - Вы меня прогнули и сломали, заставив мусор собирать за бездельниками, что по паркам пиво распивают вместо того, что бы прогуливаться и традиционно отдыхать. Всему унижению есть предел. В человеке должны оставаться принципы, границы, через которые ему претит переступать. Никто никогда не загонит меня в женскую баню!
   -Это приказ директора! - попыталась настоять Наташа. - Значит, и директор тебе не указ? А ведь он в тебя поверил.
   -А при чём здесь директор? Он что, божественные начала успел уже себе присвоить? Волен наказывать и миловать, судить и отрекать?
   -Так ты отказываешься выполнять распоряжения? - Наташа уже нешуточно сердилась на отступника Вовку. - Это твоё последнее слово? Просил уволить? Ты знаешь, как легко я увольняю! Последний раз - да?!
   -Нет! - Вовка в кои-то веки проявил принципиальную упёртость. - А не смущает, Наташ, что предпенсионный возраст к беременным женщинам приравнивается? КЗоТ для вас ещё существует? Или вы уже помещиками заделались, закрепостили нас и лишили всех прав самолично?
   -И что ещё за КЗоТ ты сейчас выдумал? Умник! Отстраню тебя от работы, да и дело с концом! Что делать станешь? Судиться пойдёшь? Да тебя любой суд алкашом-прогульщиком признает!
   -Девчонки говорили, что ты, Наташ, пединститут заканчивала? Так ты у нас педагог? Правда? Что от тебя женского осталось? Гуманитарий, твою...! Боссом извращённая!

   Вместо Вовки дежурить поставили Дениса. 22-летний пацан, он сам согласился на это дежурство. Любитель приключений, авантюрист. Наше руководство умеет людей отбирать. Талантливое у нас начальство. Станет нужно, и героев отыщут, согласных жизнь отдать в мирное время в угоду всеславного директора.
   -Придушат бабы нашего Дениску, - прогнозировала мудрая опытная Галка.

   Вовку не уволили на следующий день. Некому было прибирать территорию, отведённую под Праздник Крещения, высвобождать ото льда купель, крест. Так что Вовкину опалу пока отсрочили.
   Я сам там был вместе с Вовкой, пыжились поднимая промёрзлые дерева. А сколько нагадили после себя миропомазанные пловцы-купальщики! Весь берег был усеян пластиком, чайными стаканчиками! Урны через десять метров на пляже стоят, пять контейнеров под мусор установили. Всё на берег, под ноги себе! В любимую речку-красавицу, чтоб битым стеклом сверкала на радость людям! Это и есть новые традиции?
   Вот здесь машина МЧС стояла, тут "Скорая". Полупустой контейнер рядом, а снежная белизна скрыта под слоем небрежно разбросанной повсюду разовой посуды.
   Рассказывать об этих частниках не хочется даже! Подъезд к реке накануне на километр был забит припаркованными машинами. Безлошадных сегодня днём с огнём не сыскать, разве только что мы, несообразительные рабочие - традиционные пешеходы навечно. Собрать за собой мусор в пакетик, как это делали мои соотечественники в ненавистные сегодня советские времена, да вынести его в отведённое место - что может быть проще?
   С нашим невоспитанным российским народом Вовка останется востребованным, пока его случайно объявившаяся слабая социальная защищённость не будет сломлена вездесущими безотказными гастарбайтерами.

   Возвышенная духовность и вседозволенная невоспитанность легко уживаются в нас, когда человек лишь единожды вспоминает о покаянии. Свободный россиянин, освобождённый от советского тоталитаризма, от морали, нравственности, от совести..., грешник, верящий в предоплаченные индульгенции.
   Нужны ли нам, бездуховным в быту, церковные праздники? Необходимы, считаю. Хоть единожды мы узнаем, как возможно сосуществовать во взаимоуважении, человеколюбии; как важны традиции, закрепляющие человеческую общность.
    Человек без морали легко склоняется к дикарству. Гомосы - животные по своей сути, и нас постоянно тянет в леса, на дерево. Нам хочется поглумится над более слабым и закидать униженного бананами.
   Человеческие качества прививаются человеку насильно, неустанными наставлениями и напоминаниями, что значит Человек Настоящий. Если же мы желаем называться россиянами, нам необходимо помнить, что государство - это объединение единомышленников. Россия из эгоистов не состоится.

   Наши ребята тоже желали бы знать, как завершилось дежурство Дениса в женской палатке. Начальство с пониманием отнеслось к сложнейшей службе нашего отличившегося работника, Денису дали недельный отдых.
   Ребята звонили Дениске. Отрывочные сведения, реплики через "глухой телефон". Достоверно известно одно - Денис выжил в плену у амазонок. Отношения слабого пола к нашему парню были далеко не кровожадными.
   Сохранились наивные вопросы от морозоустойчивых русалок:
   -Вы не из церкви?
   -А зачем Вы так часто в печь залазите? Там ведь всё ещё горит!
   -Чайку не желаете? - полуприкрытая с завидущими глазами.
   И несомненно традиционный женский вопросик надежды: "Вы сами-то свободны? Не женаты"?
   Хочется верить, что Дениска вернётся к нам настоящим мужчиной. Лично я считаю, что гильдия гинекологов просто обязана принять в свои ряды нашего героя после столь истязательского испытания на выдержку.
   

                Крещенский заплыв

   Директор допустил промашку, когда организовывал личное предприятие на базе муниципального: он сделал ставку на квалифицированных рабочих, не распрощался с ними наряду с обанкротившимся директором и его приспешниками, сохранил костяк рабочего коллектива в составе вновь образовавшегося "ООО" по благоустройству и озеленению города. Теперь, спустя десятилетие, эти работники заматерели, пригретые и обласканные. Они имеют своё мнение и всегда укажут на нецелевые распоряжения, коими постоянно грешат далёкие от практики мастера, механик, да и сам директор.
   Трудно работать с такими всезнайками, не то что с неотёсанными безропотными сезонниками, которым и премий выплачивать необязательно. Качество выполняемых работ могло бы и потерпеть.
   Одним из таких "матёрых" среди нас трудится Вовка - неуступчивый спорщик, что не терпит бестолковых телодвижений во время выполняемых работ. Не уволить уже таких никак - всего ничего им осталось до пенсии, проще перетерпеть их препирательства.

    Злоба копилась в Вовке с каждым нерациональным действом от руководства "ограниченного  безответственного общества", где опытному работнику приходилось за неимением выбора отдавать долги государству за причастие к жизни. Разрушительная злость мешала уважать окружающих, высвечивала в людях одни лишь недостатки. Злоба крушила неопровержимую справедливость - основу Вовкиного мировоззрения. Зло овладевало Вовкиным миром и подкашивало его некогда нерушимое здоровье.
   Бесило всё: не признающий Вовку соседский пёс, облаивающий его по утру через изгородь ожесточённым гавканьем, срывающимся в хрип. Бесила машина, проезжающая перед вовкиным домом в одно и  то же время, взрывающая рассвет совсем неуместным здесь рэпом.
   Сильнее всего злили Вовку мысли о боссе, его неумелом управлении, призывающем к сизифовым усилиям. "За Вашими кабинетными окнами давно уже XXI век протекает, а Вы нас всё за линию фронта посылаете", - высказал как-то Вовка в глаза боссу. Накипело, вырвалось. Нет, не любят они друг друга, да и уважения, должного в производственных взаимоотношениях, между ними не наблюдается.
   Сегодня Вовку особо одолели мысли о служебном транспорте: пятиместная грузовая "Газелька" доставляет за реку девятерых рабочих, и это в то время, когда пассажирская "Газель" простаивает в гараже незадействованой. Экономит босс на людях, нет у нас шоферов с должным допуском на пассажирский транспорт. А более того - нет у его подлейшества веры в людей.
   "Сложат с утра вчетверо, а после работать заставят нераспакованных, - материл Вовка нерадивое начальство. - И чем они не изуверы?! Шофёр Серёга ещё предупреждал: штрафанут за перегруз, платить мы будем! Ну не босс же! Этот удавится за копейку, случаем в нас угодившую. А куда нам деваться? Оплатим. Совесть сегодня только в нас, в рабочих, и осталась. Это что за страна такая нам досталась, в которой рабочему постоянно приходится указывать управленцам и интеллигенции на их бездуховность и пренебрежение к своему народу - кормильцу"?!

   "Не поеду! - решил Вовка. - И звонить не стану! Через речку перейду, напрямки".
   До базы на распределение возможно было и на трамвае добраться, да общественного транспорта мы лишились уже лет несколько тому, с тех пор, как зарплату в связи с кризисом индексировать перестали. Можно с шиком после зарплаты пару раз трамвайчиком прокатиться - не более того. Так что приходится как в старые добрые времена до работы пешком добираться, как дедам нашим, по нескольку  десятков километров, по целине заснеженной, по лесу-бурелому, через топи-затяги, по местности нехоженной, пересечённой: вверх, вниз, верх, вниз...

                ***

   Вовка - мужик слова. Сказал - сделал! Река исхожена им уже неоднократно, каждая родниковая промоина известна; все речные места, слабые на трещины предсказуемы, любимые рыболовами засеки изучены. Не первый раз пускается Вовка "вплавь" или "вброд" через застывшую реку, как подшучивают над ним друзья с работы, советы дают пустые:
   -Ты бы лыжи с собой таскал. Лодкой обзаведись или плотик какой сооруди на худой конец. На острове дров со спичками припаси, Вовчик. Мало ли чего. Вдруг приспичит обогреться в пути, обсушиться у костерка.

   Нет никакой опасности в переходе реки по натоптанной тропинке - одна романтика, променад вместо утренней зарядки. Ранней зимой, когда лёд намерзает, на речке теплее, нежели на берегу. Ближе к весне, после первых оттепелей - холоднее. Вот такие удивительные метаморфозы предоставляет река, удивляя никогда не повторяющимися чудесными видами. Разноообразная, изменчивая река не бывает скучной. Заря на реке - зарядка на полный день.
   Всё бы так - одни плюсы в путешествиях по зимней речке, в серебре застывшей, если бы не одно "но": в этот год на работу приходится выходить на час раньше, по темноте. Время на Алтае перевели на "зимнее". И ещё одну опасность не учёл Вовка: вчерашняя метель запуржила все тропинки.

   Еле заметный след тянулся с берега по белоснежной целине и терялся в непроглядной тьме, не дотянув и до середины реки. Видать, такой же баламут, как и Вовчик, по вечеру после метели, решил сбегать к зазнобе и рванул по заречному зову без мыслей в голове. Прямо в омут, вперёд головою, затылочной её частью бестолковой! Так тот по свету ещё, видать, по луне, по звёздам. Вовке же придётся брести наощупь, ловя натоптыши тропинки сапогами, постоянно сваливаясь по колено в снежную целину.
   Надо бы было свернуть! В подобные авантюры Вовка всегда пускался с запасом времени: ещё можно было успеть к трамваю, выйти под мост к началу работы, позвонить. Варианты были.
   -Прорвёмся! Не впервой.
   Вовка упёртый. Если задумал что, его не остановить.

   Главное русло удалось пересечь без приключяений, устал только очень наш застарелый искатель злоключений. Здесь, на бывшем фарватере когда-то судоходной реки вбита в дно рельса, служившая бакеном. Сейчас же эта рельса является ориентиром для местных речных "проходимцев", к этой железяке и выходит тропинка, протоптанная нескончаемой вереницей людей, шастающих с одного берега на другой, которым постоянно больше всех надо в этой суматошной жизни.
   Вовка кое-как дотянул до острова, с помутневшим уже взором. Он с тоскою вспомнил свою недавнюю ещё зрелость, когда он без всяких заметных усилий бегал первопроходцем по речному льду, по надобности и без таковой. И никакие снежные заносы не вставали для него препятствием! "Стареем"...
   Заснеженный остров нисколько не способствовал отдыху, он просто явился для Вовки некой вехой в его нелёгком пути, половиной пройденного. А потом, здесь было спокойней как-то - в лесу, предназначенном для жизни людей. Река - она чуждая нам, хотя и гостеприимная.
   "На подъёме не отдыхают", - не к месту высказал для себя уставший путник непреложную истину из устава горных туристов. Он влез на крутой берег, цепляясь за предупредительно протянутые ветки клёна, "ухнул" на ходу, переводя дыхание, и пошагал вперёд по открывшейся тропинке, к противоположному берегу, к речной протоке. 

   Тропинка располагала к надежде, по ней ходили служащие с "Водоканала", расположившегося на острове. Впереди маячил огонёк: горящий всю ночь фонарь у насосной водозаборной станции не оставлял шанса заблудшим на острове оставаться здесь на веки вечные.
   Вовка с воодушевлением похрустел по надёжной тропинке, отдыхая от речных сомнительных скрипов и тресков. Он даже успел порадоваться мерцающей сумрачной красоте заснеженного островного леса, прошёл с благодарностью под покачивающемся светом фонаря, который откликнулся на вовкину благодарность, подсвечивая ему дальнейший нахоженный путь. Прошёл бодро к берегу и встал в нерешительности: надёга уходила вправо, на центральнуя базу "Водоканала", к мосту. Надёжно до цивилизованных городских потребностей! Дорога в сторону, потеряный для Вовки час с последующим безусловным опозданием на работу. Вовкин путь был перекрыт упавшим деревом, за которым никаких следов не угадывалось - нетронутая снежная гладь.
    -Это не для нас! - решительно отверг Вовка путевые удобства. Проход под упавшим стволом был, напрвление дальнейшего пути Вовке было известно, знакомые ориентиры угадывались в брезжущем рассвете. - Всё должно обойтись! Не по Арктике путешествуем. Тут трагических случайностей быть не должно - всё для людей.

   С удовлетворением нащупывая под свежим снегом тропу, Вовка вышел к знакомому проходу на берегу и спустился на лёд протоки. Тропинку он потерял уже через десяток метров - под уложенной ветрами снежной периной невозможно было ничего найти. Но этот факт Вовку уже не страшил, протока - не главное русло, здесь сгинуть в пучине никак не выйдет, даже если этого сильно захочется от тоски к безутешной жизни.
    Впереди маячили огоньки прибрежных домов, иронично зазывая доверчивых путников под свой кров. К сожалению, сегодня в домах чужестранцев привечают псами цепными. XXI век -не XVIII. Сегодня к уставшему путнику относятся с усмешкой: нечего шляться по миру безлошадным!
   Тем не менее, береговые огни помогали Вовке, подбадривали. Сотня, другая метров по колено в снегу - уж как нибудь, ничего страшного. "Выдюжим! Рядом уже! Пришли почти"!

   Лёд хрустнул, словно зубные корни, что раздирают дёсны пока их тащит неумелый стоматолог - так же противно! Вовка успел отдёрнуть ногу от предательской жижи, вторая нога, оставшись без опоры, ушла под лёд по колено...
   "Назад? Что толку пятиться, раз промок уже? Только вперёд! Сомненья прочь! Не до рассуждений! Ничего, здесь не может быть глубоко - разве чуть выше колена. Берег близко, выберемся! Только не думать ни о чём, не паниковать! Вперёд!
    Ну вот и всё - какие-то там десять метров по колено в луже. Ничего страшного. Главное - не останавливаться. Сейчас выйдем на берег и постучимся в первые же ворота. Должны принять! Не до такой же степени люди очерствели, чтобы в мороз промокшего путника в тепло не допускать! Сам-то ты как бы поступил"?
   Вовка ускорил шаг, выбравшись на спасительный берег, чтобы внутренности одежды, подмокшие, не натирали при ходьбе тело, оледенев до колкостей. В сапогах зачавкала вода, согреваясь постепенно.
   "Вот и хорошо! - удовлетворённо заметил Вовка. - таким "макаром" мы и до базы доберёмся. К чему нам суетных граждан тревожить, на вшивость их благодетели проверять? Здоровые мы ещё ребята! Ещё заткнём прыткую молодость за пояс! Без помощи сопливых обойдёмся"!

                ***

   Как только не измывались ребята над Вовкой, высмеивая его безрассудное речное приключение!
   -У нас Петька подводник, в Морфлоте служил. Не знал, Вовчик? Давай, я договорюсь, он тебе деревянную подлодку смастерит. Речку подо льдом форсировать будешь. Ни у кого такого нет! Ты у нас один бийский подводник будешь, незаменимый.
   Ребята хоть и злы на языки, а безобидны. Да и Вовчик на подколки мастак, язык за зубами не держит. Дениска, тот хоть и возрастом далеко до Вовки не дорос, а всё же они сдружились загодя в подколках друг дружке. В прошлый год вместе Крещенскую купель истопниками обслуживали (http://www.proza.ru/2016/01/24/323).
   -Ты бы за такой срок, что по реке ходишь, давно бы канатную дорогу с горы спустил в Заречье, - прикалывался над Вовкой Дениска. -  И людям польза, и тебе бы доход был какой-никакой. А то ходишь всё нищим, ничего не взять с тебя, ни остограмиться за твой счёт в трудное время - всё бабка твоя подчищает, друзьям ничего не оставит на поддержку бесед задушевных.
   -Эх, Дениска! Мне бы твои годы! А ты не замужем всё, - вздыхал по другу Вовчик. - А помнишь, как кочегарили в крещенскую ночь? Понравилось в женской раздевалке чалиться? Так и не выбрал ты тогда ничего путного! Глаза разбежались по неопытности. В этот год опять пойдёшь чертей от баб отгонять, опыту набираться. Договорюсь насчёт тебя, пацана нецелованного.  А я тебя в прорубь окуну, чтоб храбрости набрался. А что, Денис! Давай заплывём! Что нам - слабо? Я воду пробовал уже - мягкая, не колется, и не страшно ничуть.
   -Кого учить вздумал? - бравировал Денис. - Плавали! Знаем!
   Долго ещё вспоминали ребята вовкино зимнее купание, предлагали дельтоплан приобрести, а то и шар воздушный.
   -Через речку на работу ходить запрещаю! - в приказном тоне распорядилась мастер Наташа, испугавшись огласки по городу неординарного случая. Тот ещё резонанс выйдет из этого скандального происшествия, вина руководства здесь налицо.

                ***

   Злоба кипела в Вовке не остывая, он рвал дни от субботы к субботе, не считал больше будни жизнью, работа ему всё больше претила бессмысленностью. Суббота стала для него днём очищения от скверн людских, оседавших на нём за время работы под противочеловечным руководством.
   Баня стала для Вовки единственным смыслом в жизни, главным действом, как для Шукшинского "Алёши Безконвойного", который бросал все дела ради бани.
   В бане отмывается не только тело, но и душа, если париться умело, в охотку, как деды учили. Сделай себе плохо, чтобы потом хорошо стало - кто ещё кроме русского рискнёт на эксперименты над собой? Жить у нас принято на полную катушку: коль гореть, так до тла, если рвать, то на обрыв, безвозвратно, а любить - по полной, до сумасбродств. И пар нам нужен такой, чтоб дышать невозможно было под ним, чтобы враги наши в его жаре варились, а мы молодели только от нестерпимого жара и силой полнились.

   В ту субботу баня у Вовки еле разгорелась, жар не копился, как Вовка не старался, как печь не обхаживал, не кормил горнило дровами без бережливости. Причину он знал: бураны забивают трубу снегом, а пока растапливаешь снег, труба забивается сажей. За зиму порой по два раза приходится пробивать пробки в дымоходе. У Вовки в бане для этих целей приходится вытаскивать трубу. Дело несложное, но в нём необходим помощник: ненадолго, трубу в матрицу направить. В эту субботу помощника не оказалось как назло.
   -Когда их надо, не дозовёшься! - злился Вовка на своих. - Проще со стороны позвать, знакомого, чем их допроситься! Так этим наливать придётся, а на какие шиши? Растоплю по-чёрному, да искупаюсь уж как-нибудь. Не окалею от холода, вода, вон, уже горячая.
   Вовка злился и топил, подкидывал дрова, которые не горели, а тлели. А в топке всё больше скапливался горящий уголь, не увеличивающий больше температуру в бане. В помывочной копился дым, когда же Вовка его выветривал через дверь, баня выстужалась.
   Не получалось сегодня ничего, а настырный Вовка не бросал своего безрезультатного дела и топил, топил до самого вечера.

   Злили нашего героя и соседи, что сбрасывали снег с гаража ему в огород. Сбрасывали они ежегодно, по договорённости, лишь бы снег чистый был, не замусореный. Сбрасывали на сей раз пацаны, молчком, не предупредив. От вовкиного огорода не убудет, даже лучше станет: чем больше снежный покров, тем земля меньше промёрзнет за зиму. "С огорода не убудет, так ведь спрашивать разрешения в любом случае надо"! - злился Вовка на зарвавшихся пацанов.
   -Батя! - донесся вдруг с гаража неокрепший юношеский голос. - Так ведь сегодня баню нельзя топить. Рождество, как-никак. Мы тоже тут затеяли протопить по утру, так нам не разрешили. На завтра намечаем.
   "Да шли бы вы со своими церковными праздниками! - чертыхнулся про себя Вовка, не желая ругаться с разнузданной молодёжью. - А если я из шахты в этот день вылезу чёрным чертякой, мне что,  в белые простыни в саже ложиться прикажут? Неумытым? Так почему же нас в сегодняний день на работу вызывали, коль управленцы наши в церковных делах более поднаторевшие, нежели в профессиональных"?

   Злой Вовка тёр ожесточённо виходкой своё рабочее просоленное тело, сохранившееся на удивление и зависть ровестников и сверстниц. В бане было тепло, дискомфорта от озноба не ощущалось, но и радости никакой в этот день Вовка от чистоты не добился. Так искупался - по необходимости.

   А на следущий день, в воскресенье, с утра заявился сын:
   -Бать! Давай баньку истопим. Что-то попариться потянуло.
   Трубу прочистили в пять минут. За два часа баня набрала необходимымый жар. Чистая, светлая баня, без дыма и копоти. Свежая, ухоженная хозяйскими руками, протопленная по-белому...

   Вовка лежал очищенный после бани на своём излюбленном диванчике на чистых простынях, с чистой душой. Читал любимые рассказы Шукшина. Читал? Он давно уже выучил их наизусть. Так, перечитал пару обзацев и прикрылся шукшинскими мыслями, свои поджидая. Размечтался...
   А мысли посетили Вовчика на удивление светлые.

   "А нет ли чего предначертанного в моём вчерашнем злоключении? - рассуждал в полудрёме не верящий никому Вовка. - Не зря ведь люди отмечают безрезультатные дни, которые даны нам на нечто другое, не на созидание? Зря я, видать, от людей ворочусь, не слушаю их замечаний, дремучих на мой взгляд, языческих.
   Вера должна присутствовать по жизни. Людям верить необходимо. Во мне же осталась только вера в себя. Это тоже неплохо, только этого мало. Надо бы научиться понимать людей, вспомнить как это делается: слушать собеседника с широко раскрытыми глазами, забыв о себе, любимом, перестав следить за своим лицом, не прятать улыбки и недоумение. Слышать, не скрывая любопытства.
   Очищаться необходимо с себя, не злится на окружающих. Злоба никогда не встанет объединяющим началом, не укажет пути к вере.
   С чего начать? С улыбки на улице? Глупо! Не поймут по сегодняшнему времени. Причаститься без веры, в церковь зайти? Тоже не дальновидно, если верить в людей собираешься, а не в Бога. А не заплыть ли на Крещение? Зачем? Себя проверить? Под старость? Тут об упокоении думать пора, а не проверки себе устраивать! Так что я, не мужик теперь? Не справлюсь?
   Да пошло оно всё! Люди мне проверки устраивают, руководители на работе, друзья! Теперь я сам к себе с проверкой! Жизнь под надзором! Успокоится мне надо, отвлечься, а не проверки себе устраивать"!

                ***

   Рождественские святки, до самого Крещенского Сочельника, Вовка провёл в сомнениях: стоит ли ему окунаться в рождественскую купель, или же затея эта - чистейшей воды обманка, для самого себя обман. Если нет в тебе веры в Бога, следует заиметь в себе уважение к верующим, не влезать в их дела церковные, не несущие в себе ни толики зла в отличии от дел мирских, полных лукавства и неверия.
   Любая вера начинается с веры в себя и кончается ею же. Когда теряешь последнюю уверенность - ты человек конченный! Уверенность тоже бывает обманчивой, но пока человек уважает себя и верит, в нём остаётся надежда - дорога в будущее.

   Так чем же разнится вера от верования?
   Вот, не знаешь, Вовка, самых основ теологии, а в дебри филосафские лезешь без принятия таинств церковных! Уверенности в тебе не хватает? Так забей гвоздь без промаха, и да прибудет в тебе уверенность. Сиди дома и не кукуй! Не лезь в прорубь, не баламуть людей благочестивых! Не достанется тебе шлема золотого, сколь не заныривай под лёд - там своих ловцов предостаточно.
   Хватит тебе, Вовка, обтираний в снежных объятиях, в сугробе, после бани. Поверь! Медосмотр не прошёл к тому же - нет у тебя допуска к моржеванию! Да какой для нас медосмотр? В медицинских списках мы с тобою, Вовчик, не числимся. Не положено нам болеть!
   Это я всё к тому, что отняли наше право на лечение. Погнали меня последний раз грязной метлой с поликлиники, лишили бюллетеня за обман. До сих пор в стыд бросает, как вспомню свои лживые ответы терапевту: "Пил лекарства"? "Пил". "Ничем не могу помочь Вам, человек молодой! Лечитесь сами, как знаете"! - и бюллетень закрыла, отправила снег разбрасывать простуженным: в назидание будущим лукавым больным. А где мне было денег взять тогда на лекарства? У семьи из желудка тянуть, голодом близких морить? Директор зарплату к нашим болезням не подгадывает.
   Нет, ни к чему тебе, Вовка, эта затея - в купели Крещенской плескаться. Не для тебя это. Вот и Дениска, напарник твой по заплыву подлёдному - всё шуточками от замуты вашей отделывается.

   Знакомые ребята, прошедшие таинство крещенского омовения, заверяли Вовку, что нет в этом ничего недостижимого, страха меньше, чем в кабинете стоматологическом. Спрашивал Вовка, узнавал, сомневался. И доводы "против" собирались в нём в больших количествах, чем "за". Вот и работа разбивала последние вовкины шансы на заплыв: и 18 января, и 19-го из нас вытягивали все жилы на работе, эксплуатировали по полной в честь праздничка.
   Вовка пришёл домой измотанным, злым опять такиж. Перекусил впопыхах, посидел чуток перед телевизором и засобирался к выходу, захватив с собой трусы и полотенце на всякую неожиданность.
   -Куда поплёлся опять? - цыкнула сварливая ему в догонку.
   -А пойду, прошвырнусь перед сном.
   -Знаю я ваши ночные шараханья по барам да местам злачным! К ужину не опаздывай! Да в лужу там не влезь по потёмкам! Просушивать потом всё за вами!

   Отлынить от купели Вовчику не удалось. Оставаться простым наблюдателям ему совесть не позволила.  Уже в плавках одних, у перил купели, его посетила последняя пораженческая мысль: "Ни к чему всё это"! - заставила задуматься, задержаться перед сыростью.
   -Что встал? Очередь не замораживай! - напирали сзади тела, укрытые одним паром. - Не подобрал настроя - отойди! Ничего зазорного в том нет. В следующий раз причастишься! Успеется ище.
    Как это - отойди?! А для чего шёл? И кем он потом станет для себя, на попятную пошедший? Отвлёкся от всего, собрался, как тренер учил некогда, и - бултыхнулся в тёмную воду со страшной шугой на поверхности.

   А ничего - тёпленькая оказалась. Мягкая, как тогда, на протоке, в сапогах отогретая. Может, кому она и сырая покажется, для Вовки же - обволакивающая, согревающаяя. Вода, она более нуля температурой держится, на льду же мороз к тридцати подкатывает при порывах.
   Вовка не стал креститься и окунаться троекратно как все. Атеист всё же. Он затаил дыхание и занырнул на время. Рыбок не наблюдалось, моржи, видать, распугали. Пустота, ничего интересного. Никакого предрекаемого свечения от воды, темень одна, мгла леденящая.

   Чествований для Вовчика по выходу из купели не досталось. Никаких фейерверков, ни венков чемпионских, ни пьедесталов. Фанфар на всех не наберёшься. Вон их сколько, приобщившихся! Все сами по себе, все в себя заглядывают, привыкают к новизне, к вновь открывшимся мироощущениям. Не до посторонних никому.

                ***

   Злость в Вовке не прошла. Нельзя прощать прощения не ждущих. На работе нас всё так же брали измором, принижениями. Других способов заряжать на работу у наших управленцев не осталось. Былая прогрессивная сдельная оплата труда канула в Лету. Заработать сегодня невозможно - только украсть. Зарплата от работы не зависит. Да и нет сегодня таковой ожидаемой зарплаты: боссы отделываются от своих рабочих подачками, платят кому как вздумается. За такие вещи не прощают.
   Злость в Вовке не прошла, прошла озлобленность. Он заметил как-то, что улыбается встречным прохожим, и ему совсем не совестно за своё неконтролируемое поведение на людях.

   А через речку мы с Вовкой ходим. Ходим вопреки всему и всем, ходим "по", и "на" - для всех указующих. Вдвоём, оно веселее как-то. Вдвоём - надёжней.
 

                Рабочие шутки.
   Помните брёвнышко с Никулиным и Шуйдиным? Тогда не буду рассказывать, что мы несли: скучно. Настоящая мужская работа – перетащить что-нибудь тяжёлое, уложить аккуратно, спрятать.
  «Ну и куда ты тянешь»?!   «Влево давай»!    «Ну ты что – тупой? Не проспался за ночь»?   «Вон туда тащи! Она там стояла»!
   -Да ты брось её, Витёк! Встань впереди и руками маши! Да матерись погромче, подсоли! А то тебя не понять ни хрена.
               
                Не до шуток.

   С каждым днём всё тяжелее идти на работу, и дело здесь совсем не в здоровье: недавно попытался Вовка поднять неподъёмное, и оно поддалось, потянулось за его усилиями; и даже спина, за которую переживал всё больше с возрастом, не заартачилась и не поддалась паникёрским настроениям.
   Всё дело во всеобщем отупении людей, как казалось Вовке. Или зря он смотрел этот фильм с ведущим Игорем Прокопенко о всемирном снижении уровня знаний, который последнее время вот уже не  раз гоняют по TV? Быть может, это он сам отстал от стремительно рванувшей вперёд цивилизации и перестал понимать молодое поколение, не принимал больше веяний новых времён?
   И всё же что-то подсказывало Вовке, что он прав: работа, она не будет результативной, если выполнять её полагаясь на одну интуицию и апломбы. Работа, она требует знаний и опыта. Если обклеивать машину «евриками» и постоянно ублажать её лоском, она всё равно не поедет, будучи незаправленной. Всё чаще вспоминается старый лозунг, ставший крайне необходимым сегодня: «Кончайте марафет наводить, пора работать»!

   Пробежал пёс, сосредоточенный, с серьёзным видом. Счастливый! У него есть цель в жизни! Вовка даже не стал гадать, какое это необходимое обстоятельство заставило пса так напрячься и не отвлекаться на суетное окружение. Что ждёт его сегодня, неизвестно: невозможно предугадать решений наших командиров. Куда они сегодня пошлют – к чёрту в горнило, или к змеюке какому в полымя. Скорее всего – к Водяному в грязюку, да топь. Это они умеют – втоптать, да унизить!
  А стая собачья организованно прошествовала по переходу, не так бойко как тот пёс. Видимо, и собаками нелегко управлять: тяжело вожаку достаётся его привилегированное положение. Водители предупредительно останавливались и пропускали дисциплинированных четвероногих пешеходов, уважительно не давя на клаксоны.
   Бабушки-пионерки повели своих внучат в детсады, перебегая дорогу в неположенном месте:
   -Посмотрите налево! Посмотрите направо, и вперёд, наудачу, без страха и упрёка!
   Бабки учили своих внучат необходимому в нашей жизни экстриму: «Не урвёшь сам, тебя урвут другие! Загребут, оборвут и разорвут! Будьте настойчивы, ребятки, и беспощадны к людям»! Водители учили молодёжь мату, объезжая нарушителей – разве можно детей давить?! Бабок – ещё куда не шло!

   Это Вовка здорово сообразил – не засорять гаданьями мозги с утра: невозможно прогнозировать сиюминутные, изменчивые решения нашего начальства. Послали его в Мёртвую Падь, что за Гнилым болотом, и это хорошо: отдохнёт оператор-газонокосильщик от этих двухтактных иностранных жужелок (свои-то делать не могём); отдохнёт от чрезмерной ответственности за них. Как говорит наш механик: «Почему масло не заменил? А меня может волновать, что масла нет? Может волновать, что ты говорил о необходимости замены? За вас всех волноваться – у меня нервов не хватит! Говори, говорю, почему масло не поменял! Говори, почему не говорил, когда замену проводить? Говори, дурак! Заговорили своим пустословием, пустыми разговорами! Все тупые! С кем приходится работать»!?
   Тяжело, всё же, приходится нашему начальству. Это у космонавтов и лётчиков всё просто, всё распланировано заранее. Это в армии всё чётко и ясно! В городском хозяйстве десяток указующих перстов тычут своими беспощадными ухоженными ногтями в одну маленькую беззащитную бумажку, брошенную и забытую навсегда бесчувственными хозяевами – нерадивыми праздными прохожими: «Убрать! Унести! Спрятать с глаз долой»!
   Директор наш без устали шевелит мозгами, пытается разгадать пожелания бесчисленного вышестоящего начальства и верно распределить очерёдность работ, нескончаемых в городском хозяйстве. Ночами не спит, бедолага! Соображает! Наверное, оловянными солдатиками для наглядности пользуется, картами тактическими. Или картошкой, как Чапаев? Если честно – не знаю: никогда меня не подпускали к таинству распределения, которое не разглашается до утра, до самого развода, за пять минут до выезда на объекты.

 -Ну и что ты расселся здесь? – Маринка, мастер, гнала растерявшегося Вовку с базы. – Димка, может, через час ещё приедет, пока заправится. Так и будешь здесь чухаться? А если директор подойдёт, увидит тебя не у дел? Всё ищете себе неприятностей! Сами ничего решить не в состоянии, бестолочи! Не можете без нас! Бери метёлку, иди на Вечный Огонь – Ольге поможешь!

   -Ты что смурная такая, Оль? – подошёл к пожилой женщине Вовка.
   -Выгонят, чую! – ответила Ольга, вся в растерянности, с мокротой в старческих глазах. – Насела Маринка, городит что ни попадя, несправедливостями оплёвывает! Уволят – точно! Я же сезонная, знаю – не первый раз. То, говорит, прометаю плохо, то мусор оставлю, пропущу. А тут ещё куратор наша повадилась бумажки подсовывать на газоны: приметит, а потом мордой тыкает: «Не доглядели, не убрали! Штраф вам за некачественную уборку»!
   -Бумажки, говоришь, подкидывают? Подписанные? – возмутился Вовка. – Детство вспомнили, клячи старые – в «дети капитана Гранта» всё играются, записки прячут! И как с такими командирами страну в светлое будущее вести?! Людям рассказать – смеяться будут!
   Вовка размёл под тремя скамейками сигаретные фильтры «под ковёр», со злобой забросил метёлку в живую изгородь и направился к ребятам, рассевшимся на бетонке кружком на корточках, словно зэки.

   -И что ты в спину дышишь? – рявкнул на Вовку Витёк. – Присаживайся, давай, вливайся!
   -А на хрен вы мне нужны с вашей работой! Вы себя со стороны видели? Представляете себе: таджики на Красной площади из-под плитки травку щиплют? Говорят, лучших пропольщиков в Москву посылать будут. Молдаване задницами на главной площади сверкали, сейчас – таджики, а вы их смените, стахановцы-архаровцы. Будет что правительству сказать: как оно к нам, задом, так и мы к нему.
   -Кончай болтать, тараторка! – заткнул Вовку Витёк. – Садись, помогай! Мы тебя обрабатывать не собираемся! Тебя ведь к нам послали?
   -У меня работа настоящая, на технике! Сейчас Димка подъедет, личный шофёр, поедем с ним по городу колесить. Я – штурманом, как всегда. А вы как были бестолочами, так ими и останетесь! Молодые здоровые парни травку с под плитки щиплют! Им самолёты делать надо бы, а они – травку щиплют! Ты эту траву раствором полей, она и сдохнет! Сейчас сколько химикатов разных – хоть себя поливай! Вам эта дура что ни попадя поручает, а вы рады стараться!
   -Садись, «настоящий»! – заткнул разговорившегося Вовку Денис. – Мешки мусорные грузить едет, а строит из себя профессионала! Кто тебе самолёты доверит делать? Вот из-за таких, как ты, они и падают.  Пристраивайся, давай! Будем тебя учить травку дёргать – с малого, с азбуки. Да тебя уже не обучить ничему стоящему!
   Вовка зыркнул зло на Дениса и молча показал пристыженную спину своим коллегам-рабочим. Чёрт дёрнул его заговорить с ребятами в присутствии Дениса! Ведь зарекался же – глотка у него гнилая, у этого братца Запашного.

   Их двое пришло в этот сезон, братьев – Денис и Артёмка. Похожи друг на друга, погодки, римский профиль, стать! Им бы в артисты или ещё куда на публику, а они - в рабочие. Точно – братья Запашные, похожи. Так и назвал их Вовка: братья Запашные, дрессировщики женщин. Артёмка ничего – тот компанейский, а вот Денис…, семья не без урода! Но что не отнять от Дениса – работящий он, за работу горой! Да и Артёмка ему под стать, хоть и не такой резкий, разборчивый в высказываниях. Вот кто дёргает Дениса за язык? Кто не привил ему правил общения, хотя бы жёстких, рабочих правил, требующих почитать старших и опытных, правил,  нацеленных на обучение работе и жизни?
   Вовка молчал, не желая общаться с Денисом. Правильное ли он выбрал поведение? Ребята пристопаривали молодого злоязычника подзатыльником, и это вполне помогало, обращая всё в шутку. На Вовку Денис насел, почувствовав слабину, а ведь это его чувство вышло обманкой – неопытная молодость, незнание жизни! Ребята защищали Вовку, укоряя Дениса и обвиняя его грубости и несправедливости. А откуда было знать этому недорослю, что высший разряд сборщика-клёпальщика, присвоенный Вовке когда-то, просто так не выдаётся? Ребята знали о трудовом прошлом Вовки, но помалкивали перед склочником-пацаном: надо будет, Вовка сам расскажет.

                ***

   На следующий день Вовке достался в напарники Денис. Не тот Денис, не «Запашный». Их двое работает у нас, Денисок, а у сегодняшнего фамилия режиссёрская, родная – Якин. Директор технику доверил Денису – справляется.
   Ребята раньше смотрели на Дениску искоса, судачили о нём тайком, выискивая неправильности в поведении. Надоела вся эта бестолковщина! А с компанейским Дениской у всех завязались нормальные рабочие взаимоотношения.

   Кто из людей умный, а кто дурак? Кому это решать? Кто вправе? Развелось в России психиатров – все умные, кто первый дурака определит. Каждый второй – в дураках! Кто против, кто не согласен – дурак! Кто нищий – дурак вдвойне! А дурака работа любит, рабочего, его издалека видать, как и дурака.

   Напарники слаженно закончили порученную работу раньше срока и выкроили себе больше часа на отдых (а кто расскажет?). Что делать? – извечный вопрос бездельника и сачка.
   -Пойдём на речку, - предложил Вовка. – На базу, на обед рано: арестуют и расстреляют из большого пистолета. Два раза расстреляют, а потом в работе сгноят! На речку выйдем – там свобода, лепота, и не найдёт никто.
   Ты куда хочешь, Дениска? На пляж, на женские тела поглазеть-поразвлечься? Или на дикарский бережок, в тенёчек, за рыбачками поболеть?

   -Хорошо у реки! – порадовался за природу Дениска, блаженно растянувшись на травке в тени ветлы. – Поспать, что ли? Самый сладкий сон – на работе.  Или искупаться?
   -Окунись! – поддержал здравое начало напарника Вовка. – Здесь глубина большая должна быть. Драга всё прошлое лето под крутыми коттеджами стояла – баржи с песком отходить не успевали. Отсюда песок обязательно течением в эту яму снести должно было!
   -А где дно углублять надо было? – задумался Денис. – Перед мостом лучше или за ним?
   -Лучше реку вообще не трогать. Река – это чужая жизнь, чужой дом. Разрешили нам рыбу ловить в реке, путешествовать по ней, красотой восхищаться – всё! Больше ничего не сметь, нефига самовольничать в чужом доме! А мы электростанций понастроили, лес сплавляем, с севера на юг заставляем течь! Вот придут к тебе в дом незнакомцы и начнут свои порядки устраивать, гадить! Понравится?
   -Это всё равно, что я к тебе в гости приду, и буду требовать жену опробовать – понравилась, - неумело пошутил Дениска.
   -Это моя бабка тебе понравилась? Да забирай, хоть навсегда! Надоела со своими пирожками! Я себе молодуху найду!

   Ольгу уволили уже. Уволили и Артёмку, брата Дениса. Кризис… Вот почему он Дениса оставил? Родственные души? Что у директора нутро с гнильцою, то и у Дениса этого! Да и вообще – где это принято, братьев спецом разлучать? Что хочет, то и творит, сам себе барин! Никаких КЗОТов для него не существует!
   Третье столетие скребут этих чинуш бесполезных сатирой: Крылов расстарался, Салтыков, Щедрин который... Очистили, вроде, отшкрябали, реализмом покрыли, работать заставили. Так нет, вывернулись они, паразиты! Настряпали законов под себя и живут припеваючи, мозги нам засоряя. Смеёшься над ними, и они смеются, над собой, громче нас ещё! Весело всем! Свобода! Делай, что хошь: хошь обворовывай ближнего, а хочешь помирай с голодухи в чести и благости!

   А Вовка нашёл общий язык с Денисом, в конце концов. Денис, он из рабочих – отец его дороги строит. И не собирается Дениска в стан к жлобам, рабочим профессиям думает учиться. А что нам делить, рабочим? Где ещё, как ни среди нас настоящая дружба может сохраниться?