Песчаная ночь

Когда сходит первый снег в конце апреля по особому чувствуется прикосновение земли, нога привычным жестом спускается с двухмерной ступени парка, через долгу заворачивая в старый квартал. Ты здесь жил, и этим все сказано. Перед тобой старое, одинокое и потертое окно 5 ого этажа. Все так же без штор. Поджигаю две спички, делаю затяжку. Самокрутка с половинчатым фильтром. Пронзает кашель, это было так давно, организм не принимает прошлых пассажей. Делаю вторую аккуратную затяжку, пуская почти весь дым в воздух. Что такое дым, и что такое табак? Это ностальгия по первобытному времени костров и охоты на диких животных. Дым всегда привлекал людей теплом первобытного очага. Позднее солнце садится за крыши. Красивая блондинка в фиолетовых адди с маленькой светлой собачкой и полу улыбкой проходит мимо. Я помню как тогда первый раз сказал тебе
- Ты хоть раз ощущала настоящую землю, это не то что идти по асфальту. Ты наверное это помнишь. А можно нет, неважно. Уже столько времени прошло. Красный повод блондинки опять мелькает вдоль забрал детского сада. И три белые полоски на фиолетовом красиво меряют шаг, с телефоном зажатым плечом блондо локанов.
Каждое время и промежуток жизни особенный чем то своим. И в том было тысячу новых ощущений, пропущенных через чувства. Первые бессознательные идеи, поиски чего то и кого то, частые вечера у Ю и весенние настроения. Сигарета подпортила самочувствие, элемент ностальгии. Это давно стало бессмысленно и давно брошено, но иногда... Пытаясь вычленить какой то смысл из того времени упираешься в кирпичную стену, либо его небыло вообще, либо я еще или уже не способен это сделать. Но видимо история просто хочет фактов. Смысл зарождается сам собой.
Поверхность воды дрожала зыбью, нагоняемой порывами осеннего ветра. На опустевшем твердом песке стояли покинутые, старые деревянные шезлонги. Деревья были наги, и будто стыдились опустевшей кроны, листва которой давно опала. В соседней лужи, с мутно-черной водой плавал бездомный листок, метаясь от берега к берегу. А на одном из пустых лож, для любителей солнечных ванн сидела молодая девушка и вдыхала нежный морской воздух, приносящийся с ветром из за горизонта бесконечной водной глади. Пара белоснежных парусников, скользящих по воде, мелькали вдали. А на фоне мачт мерцали едва заметные маленькие точки. Я вспомнил, что получасом ранее, проходя по городу, слышал отголоски фраз из уличного громкоговорителя о штормовом предупреждении. И вот, черные точки смешно суетясь, бегали будто по сцене и снимались с якоря, пока шторм не застал их врасплох. Я оторвал взгляд от монокля береговой подзорной трубы, стоявшей на черно- багровой треноги, местами поросшей ржавчиной. И моментально окинув взором место, где стоял шезлонг убедился, что девушка все еще сидит на нем и наблюдает за стаей серых воробьев, прилетевших к луже. Погода стояла пасмурная и одиноко- робкий луч света порой пробивался сквозь тяжелую толщу облаков. Девушка напевала легкую джазовую мелодию, которою я тут же узнал, но уже на протяжении минуты не мог вспомнить и судорожно перебирал мысли в голове.
Чувствуете волнение? -Неожиданно спросила она. Затишье перед бурей умиротворяюще, не правда ли?
А еще знаете, совершенно не хочется возвращаться домой. Тут просторы необъятного пространства, а воздух... Чувствуете как дышится, всем телом и каждой живой клеткой. Тут они и оживают, крупицы нашего естества. А впрочем у них много названий. Помните Бунинское "Легкое дыхание". Вам наверное кажется странно, что я сразу пустилась с вами в разговор и попыталась что то рассказать. Казалось бы зачем вам это, ведь признайтесь, что хоть на долю секунды посчитали меня странной. А впрочем что плохого в странном? Ведь все же люди, и почему я не могу поговорить с одним из нас.

Я молча сидел против нее, положив руки на колени и то ли думал о чем то своем, то ли мельком слушал ее голос и иногда поглядывал на небо в надежде не пробьется ли где странствующий луч, жизнь которого ослепительно быстра и красочна. Но достигнув поверхности он умирает, может так и не достигнув цели. А какая была цель у луча? Да может и вовсе никакой не было, таких тысячи, миллионы, сотни миллионов. И все, казалось, одинаковые, но летят то они в разные стороны, и значит уже не идентичны друг другу. А что человек? Может он самый обыкновенный луч, который достигнув определенного предела умирает. Порой, а может и всегда не доделав или чего то не завершив в своей жизни. Ведь кто знает за каким поворотом подстерегает бетонная стена, после которой превратиться горение, свечение, сама жизнь.
А она тем временем продолжала свой монолог, на который я так и не ответил. И казалось девушка разговаривала с песком, нежно омываемым всплесками пенящихся волн, с шелестом невысоких кустов и бурей, которая неумолимо двигалась к берегу из морской дали неизвестности.

Закат пронесся ало-багровой полосой, стремительно вечерело.

- А я ведь даже не узнал ваше имя, хотя кажется уже как
-Мари. Слегка застенчиво и нежно ответила она.
И неожиданный порыв ветра вскинул вверх ее волосы. Непринужденно завязалась беседа и разговоры пошли обо всем подряд, с жадностью рассказывая, друг другу разные случаи, и споря о всевозможных событиях, которые произошли и которые еще могут случиться.Я пообещал ей, что провожу до дома, и мы беззаботные и легкие гуляли по экзотическим улицам античного города. Интересные, часто не симметричные дома неправильных форм поднимали свои стены, завершенные нагретой за день крышей к черному ночному небу. А с него в ответ свет луны озарял брусчатку тротуара, дышащую стариной.
Мы вышли на уютную площадь, где едва бы поместились два Blue Bird с неудобными креслами, узостью пространства и духотой в салоне.

- Смотри, интересная надстройка. И я показал рукой на купол заключенный под сводчатой полусферой, спускающейся на крышу здания четырьмя колоннами.
Она внимательно посмотрела и в глазах на чуть загорелом, спокойном лице я прочел, что эта архитектурная диковинка ей понравилась. И она едва заметно улыбнулась. Спускаясь вниз по улице чувствовалось как ночная прохлада неслышно окутывает ноги свежестью, а спокойный ветер разности ее по городу, и пролетая низко над домами она захватывает улицу за улицей. Так опускается на землю ночь, загадочная и таинственная, скрывающая в себе полуобразы скитающихся теней.

- Мне пора, вот мой подъезд. Осторожно и отчетливо произнесла она, не нарушая тишины. Это был двухэтажный дом, выполненный в ампире.

-Доброй ночи.

- И вам тоже. Приветливо отзываясь, она стояла уже у двери.

- Надеюсь мы с вами еще увидимся. И не услышав ответа я побрел по опустевшим улицам в свою съемную квартиру, в доме на прибрежной улице.

2 Часть

Ночной морской ветер колыхал тончайшие ситцевые занавески, едва дотрагиваясь до них. И их длинные полы влетали то вылетали в открытую дверь балкона. Белыми линиями по недвижимым черным предметам лунный свет заполнял пространство комнаты. На ощущение порой попадался аромат духов и сирени, но тут же исчезал, не позволяя насладиться собой. Сон напрочь отказывался овладевать головой и я решил выйти на балкон подышать морским бризом, летящим с темного побережья. Босые ноги стояли на балконной плитке, и ощущали накопленное за день солнечное тепло. Оно нежно разливалось по ступням, как будто плавно массируя кончики пальцев. От чего нега еще больше охватывала его. По светло-голубой стене в месте где сочно-зеленый плющь обвил прилаженную к стене сетку своими усиками, неспеша взбирался черный кот в хозяйское окно на 4 ом этаже. Передо мной открывался южный город со всей витиеватостью зданий, легкими аккуратными домами, гостившими на спокойных ночных улицах. А в них, горожане сладко спали в своих постелях, ласкаемые ветром, гуляющим сквозь приоткрытые окна. Спите, пока в Багдаде все спокойно.

А у меня тишина... Царившая ночь скоро сменится туманным утром, а после солнечным днем. Я думал, может увижу ее еще раз, а может еще много раз, может и никогда. И это неопределенное тревожило меня изнутри, и не давало покоя. Ведь никому не подвластен ход грядущих событий. Руки ощущали как постепенно остывают металлические прутья перил, нагретые дневным солнцем, которое так внезапно скрылось после полудня. А сейчас ночь, и никто не колеблет истинную тишину. Стрелки неумолимо бежали по мертвому циферблату и время было ложиться спать. Ведь так устроена наша жизнь, что для всего отведено определенное время. И как бы человек не старался его перехитрить природа все равно берет свое. Что то заканчивается часто не имея завершения. И за законченным всегда следует неизвестное, новое. Под усыпляющие трели одинокой птицы, воркующей на раскидистом дереве заканчивался мой день, уносящийся в лоно сна. И сам я не противившийся воли природы постепенно погружался в забытье.